Ночи становились все прохладнее, а по утрам земля стала покрываться инеем, который, впрочем, быстро таял под лучами все еще приятно греющего солнышка. Птицы, собираясь в стаи, начали подаваться в теплые края. Осень, предвестник холодов, вступала в свои права. Листья на деревьях пожелтели и дождем опадали при малейшем дуновении ветерка, устилая землю цветным ковром. Была какая-то особая притягательность в этом увядании природы, готовившейся к приходу зимы.

Работы в саду прибавилось. Мне было поручено заняться обрезкой деревьев и освободить их от засохших сучьев. Хорошо, что у Петра в сарае нашлась бензопила, не то я стер бы ладони до кровавых мозолей. Мелкие ветки легко удалялись с помощью садовых ножниц.

Образовывавшийся мусор мы сжигали на специально предназначенной для этой цели забетонированной площадке в дальнем углу участка. Мне доставляло особое удовольствие наблюдать за язычками пламени, прожорливо поглощающими сухое дерево и превращающими его в пепел. После того, как костер прогорал, зола собиралась в ведра и рассеивалась над грядками. Марья Петровна утверждала, что это самое лучшее удобрение.

Много хлопот доставляла мне уборка опавших листьев. Петровна и слышать ничего не хотела о том, что они не только удобряют почву, но и задерживают влагу, столь необходимую весной для прорастания растений, а также служат убежищем для маленьких червячков и разных полезных микроорганизмов.

Марье Петровне важна была внешняя сторона. Она любила, чтобы все выглядело не только красиво, но и опрятно. Опавшая листва ее просто раздражала. Ей нравилась суровая строгость очищенной земли. Вот и приходилось мне с утра до вечера работать специальными мягкими веерными граблями. Только я сгребу листья в кучу, чтобы затем перенести ее в специально вырытую для этого яму – компост, как тут же подует ветерок, вызывая новый листопад. И все приходилось начинать сначала.

Не скрою, такая монотонная работа не доставляла мне особой радости, и делал я ее по необходимости. Надо было отрабатывать хозяйское гостеприимство. Все чаще меня посещала мысль, что наступает час, несущий в себе перемены.

Между тем наши с Савельичем вечерние прогулки с Джеком становились уже традицией. Петр проникался ко мне все большей симпатией, выражавшейся, впрочем, весьма своеобразно. Он стал запасать пиво в равных долях. Не скажу, что это доставляло мне удовольствие, но делать было нечего. Приходилось терпеть.

Я задумался как-то, почему Петр Савельич с каждым днем относится ко мне все лучше и лучше? Ответ пришел сам собой. Ларчик открывался просто. Кто является отличным собеседником? Только тот человек, который умеет слушать. Каждого в принципе интересует только он сам. Любому человеческому существу в первую очередь важны те вопросы, которые затрагивают его лично. Недаром народная мудрость гласит: «Своя рубашка ближе к телу». Поэтому и говорить мы любим о «себе любимом». Особенно такие словоохотливые люди, как Петр.

Достаточно только проявлять интерес к словам собеседника или делать вид, задавая простые вопросы, свидетельствующие о вашем внимании к говорящему, чтобы тот начал считать вас приятным человеком. Более того. Если дать понять собеседнику, что вам интересен он сам, показать его значимость для вас, то человек начнет испытывать к такому слушателю симпатию. Причем происходить это будет на подсознательном уровне.

Слушая сбивчивые разглагольствования Петра, я молчал и думал о своем, но, чтобы не обижать его, периодически восклицал: «Как интересно! И что дальше?» Или что-то наподобие того.

Как-то раз мы с Савельичем сделали большой крюк. Погода располагала к прогулке. Противный моросящий дождик кончился. Небо прояснилось, и в спускающихся сумерках на нем выступил сияющий серп ночного светила, как бы подавая мне знак, что настал благоприятный момент для серьезного разговора. Луна была в растущей фазе.

Дойдя до футбольного поля, мы, как всегда, расположились на скамейке, подстелив клеенку, которую Петр предусмотрительно прихватил с собой.

– Пусть побегает на воле, – сказал Савельич, спуская Джека с поводка, и, продолжая начатую еще по дороге тему, скороговоркой затараторил: – Так вот. Приезжаем мы с Марьей к поставщику. Знакомому антиквару. Она пошла к нему в лавку, а я занялся машиной. Движок что-то троить начал. Еще по дороге почувствовал. Открываю капот. Начинаю проверять провода, свечи. Вывернул первую. Вроде в порядке. За ней вторую. Третью. Как до четвертой дошел, сразу понял. Вот она – причина. Нагар такой, что и начинающему водителю все ясно будет…

Здесь Петр отвлекся, заметив, что овчарка что-то грызет.

– Фу, Джек! Фу! Выплюнь немедленно! – и, обращаясь ко мне, заявил: – Вот так всегда. Вечно всякую дрянь сожрать норовит! На чем я остановился?

– На том, что на свечке нагар был.

– Вот, вот! Ну и бензин у нас. Глаз да глаз нужен. Не ровен час клапана загнутся…

Далее последовало повествование о качестве бензина, каких он бывает марок и где лучше заправляться. Петра, как всегда, понесло…

– А с движком-то что? – решил я вернуть Савельича к прерванной им мысли.

– Да ничего особенного, слава Всевышнему, не случилось. Заменил свечку, благо у меня всегда с собой запас есть, и порядок. Марья даже ничего не заметила.

– Еще бы! Ты такой мастер! – мне удалось задеть самые сокровенные струнки души собеседника. Это было заметно по его довольной улыбке.

«Сейчас, или никогда», – промелькнуло у меня в голове.

– Петь! У меня к тебе разговор есть, – многозначительно произнес я, дождавшись, когда он допьет пиво из бутылки. – Мы ведь с тобой друзья?

– Конечно. Можешь говорить со мной откровенно. Если что, то я – молчок. Дальше меня твои секреты не уйдут. Даю слово.

Таким обещаниям Петра верилось с трудом. Учитывая его словоохотливость, можно было смело предположить, что при случае он не удержится и обязательно все разболтает.

– Понимаешь, – начал я. – Мне крупно повезло, что на моем пути повстречались такие люди, как ты и Марья Петровна…

Начав с того, что они с Маруськой очень порядочные и добрые люди, которые, несмотря на то, что перед ними был оборванный бродяга, решились довериться ему и предоставили свой кров, я попытался убедить Петра в том, что никогда не забуду их доброту, и что они всегда могут положиться на меня, в том числе и в вопросах реализации товара.

– Но совесть у каждого должна быть! Согласен?

– Конечно, – отозвался Савельич, еще не понимая, куда клонится разговор.

– Вот и я о том же! Живу у вас как у Христа за пазухой. Вы и кормите, и одеваете меня…

– Ну, ты это брось! – решительно оборвал мои рассуждения Петр. – Не просто так. Смотри, какую работу проделал. А на рынке что творишь? У меня так никогда не получится. Скажу откровенно. Еще ни одной продавщице не удавалось сделать такую выручку, как у тебя.

– Да я и не отказываюсь. Всегда готов предоставить в ваше распоряжение свои навыки и умения. Но речь о другом. Кроме субботы и воскресенья, торговых дней, заняться мне особо нечем. Небольшая нагрузка в саду не в счет. А сидеть на шее у хороших людей не в моих привычках. Вот и пришла мне в голову мыслишка. А что, если Марья Петровна мне поможет работу какую-нибудь в городе найти. Так, чтобы можно было и на жизнь заработать, и угол какой-никакой снять. Согласись, что здоровому мужику негоже быть иждивенцем и пользоваться вашей добротой. А назад к Потапычу и его друзьям не хочу.

– Твое стремление мне понятно, – задумчиво произнес Петр и на секунду замолчал, откупоривая очередную бутылку своего излюбленного напитка. Сделав большой глоток, он с теплотой взглянул на меня и продолжил: – Откровенность за откровенность. Понимаешь. Поговорить со своей благоверной не вопрос. Здесь дело в другом. Захочет ли она? Уж больно по душе ей твои способности по реализации товара пришлись…

– Так я уже сказал, что помогать буду. Долг платежом красен. Мне же никто не помешает в выходные дни вместе с вами быть. Как же я без тебя, в частности. И поговорить-то толком не с кем будет.

Последний довод оказался решающим. Петр подумал пару секунд, а потом заговорщицки подмигнул мне:

– Ладно! Не переживай! Как говорится: «Пусть волнуется море – оно большое». Что-нибудь придумаю. А сейчас давай лучше вспрыснем нашу договоренность.

Петр сдержал свое обещание. Я понял это тогда, когда через пару дней Маруська вновь вернулась к разговору о моей женитьбе.

– И как ты себе это представляешь? – не выдержал я. – Ведь у меня ничего нет. Даже документов. А паспорта нет – и человека нет!

– Ну и мужики пошли! – заметила Петровна. – Чего не спросишь – ничего у них нет. Как же ты на работу без паспорта устраиваться собрался? Квартиру или комнату снять еще можно, но остальное? Да… Ну, и задал ты мне задачку. А тут еще дружок твой, муженек мой, пристал. Помоги, мол, да помоги…

– Марья Петровна! Ты не пожалеешь! Клянусь! Отработаю!

– Конечно, отработаешь. Куда ты денешься! Однако надо сообразить с какого конца заходить и к кому обращаться. Да! И на счет воды ты обещал что–то придумать. Я не забыла.

На этом разговор и закончился. И так было ясно, что Маруська, спасибо Петру, решила помочь мне.

Марья Петровна являлась человеком дела. И если уж принимала решение, то стремилась довести его до конца. Не прошло и недели, как ее план стал претворяться в жизнь. Она договорилась с хозяином магазина, что стоял рядом с рынком о том, чтобы меня взяли охранником, а по документам временно провели бы Петра, пока мои будут готовы. Работать мне предстояло с понедельника по пятницу. Так что в выходные я мог свободно помогать Петровне в реализации ее товара. Затем через знакомого риелтора она подобрала мне небольшую однокомнатную квартирку. Также неподалеку от рынка. Моя благодетельница даже внесла за меня задаток.

С Маруськой мы договорились, что эти деньги я отработаю на лотке. Петровна вконец расщедрилась, положив мне достаточно высокую зарплату, которая, естественно, должна была складываться из процентов от выручки. Чего-чего, а выгоду свою Марья Петровна никогда не упускала.

Посмотрев квартиру и решив необходимые формальности с ее хозяином, Петровна вручила мне ключи, не преминув напомнить, чтобы я не забывал ее доброту. Затем мы с рынка поехали к ней домой, чтобы отпраздновать начало моей самостоятельной жизни. Назад в город меня должен был отвезти Петр, а заодно оформить в отделе кадров необходимые документы. Но это уже на следующий день.

Марья Петровна расстаралась и устроила проводы по высшему разряду. Савельич тоже растрогался и подарил мне одну из своих курток. Так что на первое время приличной одеждой я был обеспечен. Мы засиделись допоздна, провозглашая здравицы друг другу и строя планы на будущее. В частности, договорились, что с утра в субботу и воскресенье мне надлежит ждать их у контейнеров с товаром, чтобы не терять понапрасну время.

Пора было и честь знать. Поблагодарив Петровну за ее доброту и сердечно обняв Савельича, я направился в гостевой домик, не забыв заглянуть к Джеку. Все-таки мы с ним тоже провели немало хороших минут. Овчарка, словно чувствуя, что проходит время прощания, долго лизала меня в щеку, как бы говоря, что всегда будет рада меня видеть.

Вот и наступила моя последняя ночь в этом гостеприимном домике. Приняв горячий душ и выключив свет, я долго лежал с открытыми глазами. Разные мысли крутились в моей голове. Интересно, что же ждет меня впереди?

Утром рассиживаться было некогда. Позавтракав на скорую руку и собрав свой нехитрый скарб в полиэтиленовый мешок, я надел подарки Петра: чистую рубашку, костюм и куртку, окинул комнату оценивающим взглядом, не забыл ли чего, и вышел на улицу.

Савельич уже поджидал меня. Мы сели в машину и покатили навстречу новым приключениям. В городе первым делом зашли в отдел кадров фирмы, в которой мне предстояло трудиться. Нас встретила солидная дама лет пятидесяти в строгих роговых очках, серой кофте с вытянутыми локтями и черной юбке ниже колен. На голове – пучок из непрокрашенных седых волос. Настоящий «синий чулок». Мне она жутко не понравилась, особенно тогда, когда заговорила своим скрипучим голосом.

– Меня уже предупредили о вашем визите, – зыркнула из-под очков «канцелярская крыса». – Давайте документы. Будем оформляться. Приказ будет подписан сегодня. Так что завтра – на работу.

Закончив необходимее формальности, я по указанию кадровички направился к начальнику охраны, чтобы познакомиться с ним и договориться о дальнейших действиях.

– Пойду, посижу в машине, – бросил Петр. – Постарайся не задерживаться. Хочу тебя до дома подбросить, а заодно посмотреть, как ты устроишься.

Начальником охраны оказался седовласый крепыш в черной униформе. Взгляд у него был колючим и цепким. Мне показалось, что он видит людей насквозь. Сразу чувствовалось, что это профессионал.

– Так это тебя Василием зовут? – не столько вопросительно, сколько утвердительно уточнил крепыш. Говорил он короткими, рублеными фразами: – Давай знакомиться. Николай. Шеф сказал мне, чтобы я к тебе присмотрелся. Нам проходимцы не нужны. И давай сразу договоримся. На дежурстве никакого спиртного. Замечу запах – сразу уволю. Я патрона уважаю и против его мнения не иду, но дело есть дело. И поскольку ответственность на мне, то мне и решать. Так что с этого момента я, как у нас принято говорить, твой Бог и воинский начальник. Уяснил?

Мне очень захотелось показать этому самоуверенному солдафону, что перед ним – не совсем обычный человек, но я сдержался и только кивнул головой.

– Надо не изображать китайского болванчика, а четко отвечать, как по уставу: «Так точно», «Никак нет». Ты в армии не служил что ли? – напирал крепыш, но потом внезапно смягчился: – Ладно. Проехали. Давай лучше уточним. Ты прежде охранником работал?

– Никак нет, – гаркнул я.

– Ну, ну! Совсем оглушил, – прогудел Николай. – Тогда так поступим. Дам тебе недельку на стажировку, а там посмотрим. Завтра в восемь пятнадцать чтобы как штык был. На сегодня свободен. Все ясно?

– Так точно, – браво ответил я.

– Вот это другое дело. Теперь на человека походить стал. Все. До завтра. Некогда мне с тобой лясы точить.

С этими словами начальник охраны повернулся кругом через левое плечо и, твердо ставя шаг, пошел прочь. В дальнейшем оказалось, что за внешней суровостью скрывался добрейшей души человек, всегда готовый придти на помощь в трудную минуту. За его плечами был громадный опыт офицерской службы. Чего он только не повидал на своем веку. И за границей, и в «горячих точках» побывал. А в последние годы перед увольнением в запас работал в специальной государственной структуре, занимавшейся обеспечением безопасности первых лиц государства.

Петр поджидал меня в машине. Едва я сел рядом с ним на переднее сиденье, как он повернул ключ зажигания и тронулся с места.

– Ну, как? – поинтересовался Савельич.

– Трудно сказать. Вроде нормально. Только вот боюсь завтра проспать. Будильника у меня ведь нет. А Николай строго приказал прибыть в восемь пятнадцать. Судя по всему, он обожает точность и пунктуальность.

– Слушай! – внезапно оживился Петр. – А давай купим тебе мобильник. Сразу двух зайцев убьем. В нем и часы с будильником есть и всегда на связи будем. Обменяемся телефонами и станем общаться. Ты как на это смотришь?

– Заманчивое предложение. Только где денег взять? Сам знаешь, что у меня нет.

– Нашел о чем говорить! Я же тебе должен! Помнишь наш уговор, когда мы с тобой решали, что ты меня на лотке подменишь? Забыл? Все! Вопрос исчерпан. А вот, кстати, и салон связи. Прям как на заказ.

Петр припарковался у салона, заглушил мотор и выскочил из машины.

– Посиди пока, – бросил он и скрылся в дверях магазина.

Минут через пятнадцать Савельич уже протягивал мне небольшую коробку с телефоном.

– Хорошо, что паспорт с собой взял. Аппарат пришлось на себя оформлять, иначе нельзя было. Но тебе какая разница? Сим-карта вставлена. Главное – вовремя счет пополнять. На первое время деньги я тебе положил. Тариф выбрал оптимальный, всякие дополнительные услуги в целях экономии отключил. Так что пользуйся. Приедем к тебе, я твой номер себе забью.

Пока Петр Савельич распространялся о пользе мобильной связи и рассуждал об особенностях работы разных операторов, я старался запомнить дорогу.

– Вот мы и на месте, – весело произнес Петр и остановил машину. – Выгружайся! Приехали!

Он открыл багажник и достал из него два больших полиэтиленовых пакета.

– Это тебе от Марии, – протягивая мне пакеты, заметил Савельич. – Здесь продукты. Не хватало еще, чтобы ты голодным ходил. Как говорится, «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!»

– Вы меня совсем избаловали, – смутился я.

– Прекрати! – обиженно отозвался Петр. – Мы же с тобой друзья! Пойдем лучше твои хоромы обживать!

Входная дверь в подъезде оказалась закрытой.

– Так! Где тут у меня код? Мне его моя благоверная дала. Ага! Вот он!

Набрав требуемую комбинацию цифр на кодовом замке, мы зашли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Квартира располагалась с левой стороны от выхода из лифта.

– Чего встал? – тоном бывалого человека произнес Савельич. – Доставай ключи и открывай! Давай сумки подержу!

Квартира, как и говорила Маруська, оказалась небольшой. Но все необходимое для жизни в ней присутствовало. В узкой прихожей, оклеенной простенькими веселыми обоями, к стене была прикреплена вешалка для верхней одежды и тумба для обуви. Справа располагался санузел. Что меня несказанно обрадовало, так это то, что в ванной висел душ на гибком металлическом шланге.

Из прихожей можно было сразу попасть в довольно просторную комнату с балконом, выходящим во двор, а по небольшому коридорчику – на кухоньку, оборудованную газовой плитой и мойкой, в сушилке над которой стояло несколько тарелок и чашек. Нашлись также столовые приборы и большой нож с деревянной ручкой.

Места в кухне едва хватало для скромного кухонного гарнитура с прямоугольным обеденным столиком и небольшого холодильника. В него легко вошли переданные Маруськой продукты: банки с тушенкой, шмат сала, обернутый полиэтиленовой пленкой, сосиски, сыр, батончик сырокопченой колбасы и баночка с солеными огурцами. Куда ж без них? Макароны мы положили на полку в нижнем шкафчике гарнитура. Меня несколько озадачила такая щедрость. Но Петровна ничего просто так не делала. Она вычла потом все это из моей зарплаты.

– А про хлеб-то забыли! – озабочено почесал затылок Петр. – Ладно. Булочная рядом. Сбегаешь.

В комнате, слева от входа, стоял диван, а, напротив, у противоположной стены располагалась большая двуспальная кровать, накрытая пледом. У балконной двери с широким окном и тюлевыми занавесками возвышался сервант. А напротив его – платяной шкаф, в котором хранилось несколько комплектов постельного белья, а также куча всевозможных лекарств с просроченным сроком хранения. Меня это, прямо скажу, несколько озадачило. Но ларчик открывался просто. Словоохотливые соседи потом пояснили мне, что ранее здесь проживала покойная матушка хозяина, страдавшая склерозом. Она вечно все забывала, и они опасались, как бы старушка не забыла выключить газ. Но все обошлось. Поскольку бабушка не помнила, куда клала лекарства, она рассовывала их, где только возможно, чтобы при необходимости можно было ими воспользоваться.

– Да у тебя просто дворец! – воскликнул Петр, усаживаясь за овальный полированный обеденный стол, к которому было приставлено четыре деревянных стула с высокими спинками. – Живи, не хочу! Давай! Тащи сюда свой телефон.

Я послушно принес его подарок. Савельич с деловым видом открыл коробочку и вынул из нее продолговатый предмет черного цвета с небольшим экраном и многочисленными кнопочками. Устройство было весьма примитивным. Мы такими уже давно не пользовались.

Петр Савельич включил аппарат и привычными движениями пальцев набрал комбинацию каких-то цифр. «Треньк-треньк» послышался звук вызова. Савельич достал из кармана брюк свой телефон, дал отбой и довольно промурлыкал:

– Так, сейчас твой номер сохраним… Порядок… А это мой…

С этими словами Петр проделал точно такую же операцию на своем аппарате. «Дзынь-дзынь»– отозвался черный телефончик, лежащий на столе.

– Ну, вот и готово. Теперь сохраним номер на твоем телефоне… Все! Теперь мы с тобой всегда на связи! – удовлетворенно констатировал Савельич.

Мы еще посидели немного, болтая по пустякам, собственно, говорил в основном Петр, а потом стали прощаться.

– Ну, все! Пора и честь знать! Мне еще домой добираться… Да и с Джеком гулять надо. Не соскучился по Джеку-то?

– Хороший пес! Мне его будет не хватать!

– Чуть не забыл! – воскликнул Петр, надевая куртку. – На! Держи! На первое время. В городе совсем без денег нельзя…

С этими словами Савельич достал из кармана небольшую пачку денег и протянул их мне.

– Ты что? Не надо…, – начал, было, я.

– Что значит, не надо? Бери, говорю! Потом, когда сможешь, отдашь…

Мы условились вечером созвониться, обнялись еще раз, и Петр ушел. Оставшись один, я походил по квартире, заглядывая в разные укромные места, а потом решил прогуляться. Предстояло разведать дорогу до работы и засечь время, чтобы не опоздать, а на обратном пути купить себе новые ботинки и зайти за хлебом. Туфли, подаренные Маруськой, хоть и были почти новыми, но не ходить же осенью в летней обуви!

При выходе из подъезда я в дверях столкнулся с пожилой женщиной в красном драповом пальто и кокетливой шляпке. Молодящаяся бабуля держала на руках маленькую собачонку в забавных штанишках и вязаных башмачках, с острой мордочкой и умными глазками.

– Пуся! А это кто у нас? – обращаясь не то к собаке, не то ко мне, поинтересовалась дама. В ответ песик только зевнул, обнажив острые зубки и красный язычок.

– Ваш новый жилец, – в тон ей отозвался я. – С четвертого этажа.

– Это из квартиры, в которой Прасковья жила? Сын у нее, Степка, такой шалопай рос. Сдал, стало быть, квартирку. И то правильно. Лишние деньги никому не помешают…, – начала, было, словоохотливая бабуля, но тотчас же спохватилась и подозрительно посмотрела на меня. – А ты один? Или с семьей? Не буйный? Музыку громко заводить не будешь?

Вопросы сыпались градом. Мне стоило большого труда дождаться паузы.

– Один я, шума сам не терплю. Разрешите представиться – Василий.

– А меня Пелагеей Степановной зовут, – успокоившись, ответила дама с собачкой. – Мы с Пусей снизу, на третьем этаже, обитаем. Если чего – обращайся. Я здесь почитай уже шестидесятый годок живу.

С этими словами пожилая дама кокетливо поправила шляпку и погладила собачку.

– Меня все знают…, – вновь начала, было, бабуля, но внезапно замолчала. А потом, поглядев на своего питомца, изрекла: – Пуся! Дрожишь? Замерзла моя девочка! Ну, мы пошли…

– Честь имею, – ответил я и посторонился, пропуская Пелагею с Пусей.

– Смотри, какой вежливый, – вместо ответа бросила старушенция и стала подниматься по лестнице.

Больше меня никто не отвлекал. До места будущей работы действительно было рукой подать. Настроение резко улучшилось, и я повернул обратно. По пути попался обувной магазин, в котором молодая симпатичная продавщица с короткой стрижкой из кожи вон лезла, чтобы угодить мне. Ох, и умаялась она со мной. То фасон не тот, то размер не подходит. Наконец нам удалось подобрать то, что нужно – не очень дорогие и удобные кожаные ботинки, в которых не стыдно было предстать перед строгими очами Николая – моего будущего шефа.

Рассчитавшись за покупку и поблагодарив сотрудницу магазина за проявленное терпение, я решил сделать девушке приятное, заявив, что ей очень идут ее украшения.

– Спасибо, – зардевшись от комплимента, прошептала девица. – Заходите еще. Всегда будем рады.

«Как приятно делать людям добро, – пришла мне в голову мысль. – Хорошее, как, впрочем, и плохое, всегда возвращается, только преумноженное энергией космоса. Не зря существует народная пословица: «Не рой другому яму – сам в нее попадешь».

По пути домой я заглянул в булочную и купил мягкий душистый батон. И здесь меня встретил вежливый и доброжелательный персонал. Вселенная явно подавала мне знаки, что передо мной – верно избранная дорога.

Не успел я перешагнуть порог дома, как раздался телефонный звонок.

– Привет! – послышался голос Петра. – Проверка связи! Как дела?

Мне не удалось толком ответить. Савельич как всегда не смог дождаться конца моего повествования.

– А мы с Джеком на прогулку собираемся. Тебя вспоминаем. Он тебе привет передает. Джек! Голос!

В трубке раздался собачий лай.

Потом вновь прорезался Петр, который поведал, что отчитался перед Маруськой о проделанной нами работе. Петра Савельича вновь понесло. Ни с того, ни с сего он начал рассказывать о каком-то Гоше. Я не стал слушать рассказ о совершенно незнакомом мне человеке и, положив телефонную трубку на тумбочку, стал неспешно раздеваться. Повесил куртку на вешалку, снял туфли и убрал их в тумбу для обуви. Затем снова поднес телефон к уху. Савельич все продолжал говорить. Правда, уже не о Гоше, а о некой Лиде.

Я опять положил трубку на тумбочку и достал из коробки приобретенные ботинки. Потом поднес телефон к уху. Петр продолжал говорить. Трюк с телефонной трубкой был проделан мною неоднократно. И каждый раз мой собеседник продолжал говорить. Я успел переделать массу дел: приготовить себе бутерброды и заварить чай, а Савельич все продолжал говорить. Наконец, словесный поток иссяк. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и только потом Петр дал отбой.

«Силы небесные! – подумал я. – Неужели так будет продолжаться каждый день?»

Больше меня никто не беспокоил. Остаток вечера прошел в трудах и заботах. Мне несколько раз пришлось выносить мусорное ведро с просроченными лекарствами и прочим хламом. В платяном шкафу обнаружился старый, но вполне рабочий утюг, что дало мне возможность погладить костюм. Приняв душ и постирав рубашку, я пришел к выводу, что необходимо срочно приобрести еще хотя бы одну на смену. Решив не откладывать в долгий ящик вопросы по обновлению своего гардероба, я пересчитал имеющуюся у меня наличность.

«Должно хватить. Спасибо Петру. И на питание еще останется. Завтра же пойду в магазин», – подумал я и, с удовольствием выпив чаю с бутербродами, лег в чистую постель.

Утром зазвонил телефон.

«Неужели опять Савельич?» – спросонья пронеслось у меня в голове. – Так это же будильник! Пора вставать!»

Николай уже был на своем рабочем месте.

– Да, да! Войдите! – раздался его голос, когда я осторожно постучал в дверь его кабинета.

Обстановка в небольшой каморке была по-деловому скромной. Массивный письменный стол с монитором, небольшой приставной столик для посетителей, стенной шкаф, заставленный цветными папками, узкий платяной шкафчик, объемистый металлический сейф и несколько стульев.

– А, это ты, Василий! – пробасил Николай, вставая с кожаного кресла и протягивая мне руку. Рукопожатие было крепким, под стать хозяину кабинета. – Проходи! Копию приказа на тебя мне уже прислали. Не забудь зайти в отдел кадров и расписаться. Но это терпит. Сейчас же пойдем. Познакомлю тебя с нашими сотрудниками. Приглядывайся, мотай на ус.

Комната охраны располагалась рядом с входом в магазин. Основную площадь в ней занимал стол с объемистым монитором, на котором отображалось происходящее в торговом зале. Вдоль стены стоял обитый кожей топчан. Сейф, платяной шкаф, небольшой столик, застеленный клеенкой, и пара стульев – вот и вся обстановка.

– Знакомьтесь. Виктор, это – Василий. Он будет у тебя на стажировке. Введи его в курс дела, – представил нас друг другу Николай. – Ну, все. Я пошел.

– Наслышан, наслышан, – приветливо проговорил мой наставник, оторвавшись от монитора. – Надеюсь, что ты впишешься в наш небольшой, но дружный коллектив.

Сотрудников охраны действительно можно было по пальцам пересчитать. В основном сюда набирали крепких ребят, имевших опыт работы в правоохранительных органах или армейской службы на офицерских должностях.

Виктор оказался человеком немногословным. Для начала он дал мне должностные инструкции, которые я должен был выучить наизусть. Особенно обязанности и массу приложений, в которых разъяснялось, что можно, а что нет, что входит в компетенцию охранника и в каких случаях следует вызывать правоохранительные органы. Оказалось, что получить доступ к самостоятельному дежурству не так-то просто. Необходим был целый перечень различных справок и разрешений. Мне предстояла также сдача специальных экзаменов, приобретение униформы и снаряжения. И все это за свой счет. Стало ясно, что если бы не протекция Маруськи, то такую работу мне никогда бы не предоставили.

Поначалу у меня даже возникли сомнения, справлюсь ли я со всем этим. От сердца немного отлегло, когда Виктор начал объяснять мне принципы работы по слежению за ситуацией по монитору. Здесь, по крайней мере, сложного ничего не было. По сравнению с бортовой электроникой космического корабля это – примитив. Используя свои специфические знания, я даже добился более четкого изображения на экране. Естественно в рамках разрешающих возможностей следящих видеокамер. За что и получил свою первую скупую похвалу из уст моего молчаливого наставника.

Наладить с ним контакт оказалось не так-то просто. Он признавал только профессионалов. Был человеком себялюбивым и амбициозным, склонным к переоценке своих возможностей. Трудно воспринимал критику в свой адрес, особенно, если она исходила от неавторитетных для него людей. Зато от человека, которого он считал достойным для подражания, мог стерпеть многое. Но в душе Виктор не выносил преуспевающих людей, был обижен на весь мир за то, что так и не смог добиться материального достатка, и обвинял в своих неудачах кого угодно, только не себя самого, считая, что все ему почему-то обязаны.

У него-то я и выяснил, что Николай был не просто начальником охраны данной торговой точки. Одновременно он являлся руководителем целого охранного предприятия, подконтрольного хозяину этого, а также ряда других магазинов. Поэтому вопросы учета персонала и были в ведении общего отдела кадров. Картина начинала более-менее проясняться. По крайней мере, теперь стало понятно, почему Николай при первой нашей встрече не преминул подчеркнуть, что, несмотря на указания шефа, решения все же принимает он сам.

Вскоре Виктор заявил, что пора менять какого-то Юру. Сделав мне знак следовать за ним, он направился в торговый зал. Юрой оказался его напарник. Они периодически чередовались, чтобы тот, кто нес службу в зале, мог передохнуть, сидя за монитором. Трудно выстоять всю смену на ногах.

Внешне разные – Юрий был высоким, начинающим лысеть, брюнетом – они в то же время очень походили друг на друга. Сходной историей жизни, взглядами на окружающую действительность, интересами и многим другим. Даже юмор у них являлся однотипным, хотя и своеобразным. Не сразу, но постепенно меня начали раздражать их постоянные шуточки, типа того, что: «Сапоги нужно чистить с вечера, чтобы утром надевать их на свежую голову». Самое интересное заключалось в том, что в сапогах-то никто из нас ведь не ходил…

– Знакомьтесь. Это – Василий, наш стажер. В компьютерах хорошо разбирается. Николай приказал мне ввести его в курс дела. А это – Юра, добрейшей души человек.

– Сработаемся! – вместо приветственных слов констатировал Юрий и так крепко пожал мне руку, что аж кости хрустнули.

«И что у них за манера такая – силу свою демонстрировать, – с негодованием подумал я. – Чуть пальцы не переломали».

– Теперь вникай, смотри, что я буду делать, – обратился ко мне Виктор, едва Юрий удалился. – Наше основное место – возле кассы. Мало ли что. И хотя у девчонок тревожные кнопки для вызова наряда имеются, лучше потенциальных нарушителей не провоцировать. Увидят, что мы тут, глядишь, дурные мысли и улетучатся. А за покупателями лучше с экрана монитора наблюдать. Это, надеюсь, ты уже понял.

Дежурство в торговом зале оказалось скучным занятием. Некоторое разнообразие придавала только уборка с прохода корзин и тележек, оставленных покупателями. Корзинки мы складывали в стопки, а тележки формировали в аккуратные ряды.

В течение рабочего дня я зашел, как мне было велено, в отдел кадров. Кадровичка, все в той же видавшей виды кофточке, строго посмотрела на меня из-под очков и пригласила присесть на стоявший сбоку от ее письменного стола стул.

– Прочитайте и распишитесь! – скомандовала она своим скрипучим голосом, кладя передо мной какие-то бумаги.

Не знаю почему, но мне захотелось немного поднять ей настроение. Усаживаясь на стул, я, как бы между прочим, заметил, что ей очень идет ее прическа, и что она напоминает мне известную актрису. «Канцелярская крыса» виду не подала, но по тому, как заблестели ее глаза, мне стало понятно, что выстрел попал в цель. Более того, она любезно распечатала мне перечень документов, которые необходимо было предоставить, чтобы привести все в соответствие, дала анкету для заполнения и напомнила, что от меня требуется автобиография.

«Как трудно быть человеком, – подумал я. – Сколько необходимо различных справок, удостоверений и прочих документов, подтверждающих, что ты не рептилоид с одной из планет системы Веги!»

Больше в отделе кадров делать было нечего, и мне ничего не оставалась, как вернуться к Виктору.

– Пришел уже? – пробурчал он. – Ты прямо нарасхват! Тебя просил зайти Николай.

Начальник охраны что-то печатал, уставившись на экран монитора.

– Заходи! Присаживайся! – оторвавшись от своего занятия, проговорил он. – Сейчас закончу. Дело у меня к тебе есть.

Оказалось, что пока я ходил в отдел кадров, этот, старающийся все держать под контролем, человек заходил поинтересоваться, как продвигается моя стажировка. Вот Виктор и доложил ему о внесенных мною изменениях на компьютере. Для начала Николай устроил ему разнос за то, что такие действия были совершены без его на то разрешения, но потом, увидев результаты, смягчился.

– Смотрю, ты просто компьютерный гений. И как это тебе удалось? Мы столько времени потратили, чтобы добиться четкости изображения. Но так ничего не смогли сделать. А тебе для этого потребовалось всего лишь несколько минут. Слушай, а ты, случайно, не «засланный казачок»? – подозрительно посмотрел на меня Николай. Но внезапно улыбнулся и добавил: – Шучу, шучу! Шеф таких проколов не делает…

Однако взгляд у него оставался изучающим. У меня появилось ощущение, что он инстинктивно чувствовал, что со мной что-то не так.

– Вот мне и стало любопытно посмотреть, как ты это делаешь, – добавил Николай.

Я сел на его место, а он примостился рядышком, внимательно наблюдая за моими действиями. Машина у него была более мощная и несколько отличалась своей внутренней начинкой. Но все же, не представляла для меня большой загадки. Через непродолжительное время все было сделано в лучшем виде.

– Да ты мастер! – только и произнес Николай. – И чего тебя в охрану занесло? Впрочем, не мое дело. Сейчас пройдешь на склад, и там тебе выдадут униформу. А то ходишь, как «белая ворона»…

На складе меня встретил тучный мужчина с одутловатым лицом и бегающим взглядом. Он долго копался среди бумаг в поисках ведомости. Потом оценивающе посмотрел на меня и стал измерять мой рост, обхват груди, шеи, головы, кистей рук и прочих частей моего тела при помощи линейки, ленты с нанесенными на ней делениями и забавного устройства, которое толстяк обозвал «ростомером».

Кладовщик попросил меня снять обувь и встать на специальную площадку. К площадке вертикально была прикреплена деревянная стойка с подвижной планкой. Все это напомнило мне прочитанные некогда рассказы о пытках, применявшихся на Земле инквизицией в мрачные годы средневековья.

Опустив планку мне на голову, толстяк, сопя, сделал какие-то пометки в своем блокноте и, попросив подождать, с достоинством удалился. Я с любопытством стал осматриваться. Вдоль стен продолговатого помещения стояли металлические стеллажи с хранящимся на них имуществом. Чего здесь только не было: брюки, куртки и прочее обмундирование. По количеству форменной одежды напрашивался вывод о том, что склад обслуживал солидное охранное предприятие, заботящееся о своих сотрудниках.

Упаковав в пластиковые пакеты выданное имущество и расписавшись в ведомости, я направился в комнату охраны переодеваться. К моему удивлению форма пришлась мне впору.

– Ну, вот. Теперь на человека стал походить, – заметил Виктор, с любопытством наблюдавший за моими манипуляциями. – После аванса организуем твою прописку.

Остаток дня тянулся медленно. Скучное дежурство в торговом зале и сменяющее его тупое времяпрепровождение перед экраном монитора не вносили разнообразия. До меня начал доходить смысл оброненной Юрием фразы: «Как надену портупею – так тупею и тупею».

Ночевал я дома. Мои новые товарищи сжалились надо мной и отпустили до утра. Топчан-то был всего один. Выйдя на улицу и решив немного прогуляться, новоиспеченный охранник с особым удовольствием подставил лицо под свежий ветерок. Вечер был в полном разгаре. Но дорога освещалась довольно сносно. К тому же в домах повсюду светились огоньки.

«Интересно, как там Джек?» – непроизвольно пронеслось в моей голове.

Я словно притянул входящий звонок. Это был Петр. Вчерашняя история повторялась. Не хватало только тумбочки, на которую можно было бы положить телефон. Так что мне пришлось нести его в свободной от сумок руке, изредка поднося к уху и вставляя ничего незначащие фразы.

При входе в лифт связь на некоторое время прервалась. Не успел я зайти домой и раздеться, как вновь позвонил Савельич. Он явно не наговорился. Для приличия Петр поинтересовался, как у меня дела, и, не дослушав мой ответ, вновь принялся за свое. Мне стало очевидно, что о делах лучше беседовать с Маруськой.

«Что ж, подождем до выходных, – подумал я. – Надо принимать действительность такой, какая она есть».

Оставшиеся до субботы дни прошли довольно скучно и однообразно. В новом коллективе меня постепенно начали воспринимать как своего. Это ощущалось по тому, как исчезала настороженность при моем появлении. Люди перестали стесняться и стали свободно излагать свои мысли.

Справедливости ради сразу замечу, что многообразием эти мысли не отличались. Все разговоры сводились к обсуждению новостей, в основном спортивных и военного характера, а также к сетованиям на жизнь. На то, что государство не обеспечило им достойное существование. У каждого дома накопилась масса проблем, для решения которых не хватало денег.

Отчасти они, конечно, были правы. Но почему эти добрые и отзывчивые в большинстве своем люди, здоровые, еще полные сил мужчины решили, что все им обязаны? А что сами они сделали для того, чтобы разорвать тот замкнутый круг, в котором оказались? Почему, добившись немалых успехов в прошлом, они застряли в нем? Почему их разум не готов воспринимать действительность такой, какая она есть? В чем причина отсутствия желания учиться новому, предпринять что-то кардинальное, чтобы перестать крутиться как белка в колесе? Неужели в том, что гораздо проще ехать на старом багаже, применение которому в настоящее время – только монотонная, отнимающая последние душевные силы работа?

«Что-то здесь не так. Надо будет в этом разобраться при случае», – подумал я. Во мне опять проснулся дух исследователя.

Я едва дождался выходных. Однообразная, механическая работа высасывала из меня свободную энергию, притупляла мысли, отбрасывала желание что-либо менять. Мне становилось все более понятной истинная природа поведения моих новых сослуживцев.

В свое время наши ученые, наблюдая за жизнью в других мирах, пришли к очень интересному выводу. Закон единства и борьбы противоположностей, проступающий, в частности, в противостоянии сил тьмы и света, имеющих форму энергоинформационных сущностей, может порой проявиться и в таком еще слабо изученном явлении, когда живые существа, обладающие развитым интеллектом, сами того не осознавая, превращаются в своеобразный энергетический корм, послушно исполняющий волю некой самоорганизующейся системы – матрицы.

Мне, как воздух, нужны были свежие ощущения и перемена обстановки, чтобы вновь обрести ясность мысли. Такую возможность как раз и давало живое общение с покупателями. К тому же у меня заканчивались деньги. А Маруська обещала производить расчет день в день, то есть сразу после подсчета выручки. Но, главное заключалось в том, что у меня появлялась великолепная возможность напомнить ей об обещании помочь мне с документами. И чтобы начать разговор, я, памятуя желание Петровны о налаживании производства питьевой воды, придумал порядок организации соответствующей рекламной кампании.

Погода в выходные дни стояла как по заказу. С самого утра ярко светило солнце. Небо, наконец, очистилось от облаков. Оно словно подсказывало: «Хватит сидеть дома – пора на прогулку». По крайне мере мне доставило большое удовольствие пешком пройтись до рынка, изредка встречая одиноких пешеходов.

В оговоренный час я уже стоял возле контейнеров. Мне не пришлось томиться в ожидании. В скором времени появилась Маруська в сопровождении Петра. Издали эта пара почему-то напомнила мне колоритные персонажи кота Базилио и лисы Алисы из сказки Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино».

Поздоровавшись со своими благодетелями, я принялся за ставшую уже привычной работу по выкладке и реализации товара. Савельич был в своем амплуа. Немного поболтав о ничего незначащих вещах, он удалился и до конца дня почти не появлялся. Торговля шла на редкость удачно. Покупателей было много. Словно силы небесные решили помочь мне. Так что в конце дня я сдал хорошую выручку.

Петровна осталась очень довольной и тут же отсчитала мне причитающуюся зарплату, не забыв сделать оговоренные вычеты. На некоторое время денег должно было хватить. Весело подмигнув, она пригласила меня поехать на вечер к ним домой. На службу мне идти не требовалось, и я согласился. Только потом до меня дошло, почему у Маруськи был при этом такой заговорщицкий вид.