Закончился XX век, неузнаваемо преобразивший лицо человеческой цивилизации. Теперь историки могут объявить его своей "безраздельной собственностью" и заняться его препарированием и осмыслением. Процессы и тенденции, которые создавали неповторимый ландшафт XX столетия, могут быть прослежены от начала и до конца, определены их этапы, сопоставлены между собой. Словом, XX веку уготовлена та же участь, что некогда и XIX веку, и XVIII веку, и всем предшествующим векам человеческой истории. Занимаясь рабочей историей и наблюдая нынешнее бедственное положение рабочих в нашей стране, невольно задаешься вопросом, неужели отечественные рабочие были всегда так бесправны и так покорны судьбе, как сегодня, в начале XXI века? Да нет же. Истории нашей страны известны и мощные пролетарские революции, и просто широкие протестные выступления рабочих, в результате которых рабочие отвоевывали новые политические права и материальные блага, в результате которых завоевывали общественный авторитет и признание. Высшим взлетом рабочего движения становится, безусловно, 1917 год. Но что происходит затем? Тут в литературе накопилось множество противоречивых оценок, мнений и мифов. И среди них — о бесконфликтном развитии взаимоотношений между государством и рабочим классов в советский период отечественной истории.

Причина многих домыслов — отсутствие научного знания. Развитие протестного движение в дореволюционной России велось уже давно, в этом направлении достигнуты немалые позитивные результаты. Совсем иначе обстоит дело с изучением массовых выступлений рабочих в советской, да и в современной России — к ним внимание историков было обращено совсем недавно. К сожалению, с первых же шагов в освоении этой темы над многими авторами начинают довлеть соображения скорее идеологического, чем научного свойства. К примеру, еще в советской историографии наметилась тенденция протестные выступления до прихода к власти большевиков и после рассматривать отдельно, как явления, не связанные между собой. Выступления рабочих в период самодержавия и Временного правительства изображались как результат роста сознательности рабочих, их организованности. Выступления, которые происходят уже в период советской власти, наоборот, преподносились как результат деятельности контрреволюции. Похожая дуалистичность существует при оценке современных рабочих выступлений. Так, забастовки конца 80-х годов XIX века нередко освещаются как результат пробуждения рабочего класса, роста его сознательности. В то же время массовые протесты 90-х гг. XX в. подаются как следствие провокационной пропаганды со стороны оппозиции.

Попытаемся подойти к рабочему протесту несколько иначе, а именно как к явлению, вызванному какими-то реальнымипричинами, явлению, имеющему в обществе конкретныепредпосылки. При таком подходе появляется возможность сопоставить причины рабочего протеста на разных этапах отечественной истории, обозначить закономерности, выявить динамику развития рабочего протеста. Взгляд на рабочий протест как на факт истории позволяет включить его в контекст научного освоения прошлого страны. Какие же основные ступени, основные исторические этапы своего развития прошло протестное движение нашей страны с 1917 г. по наши дни? Как они отразились на облике рабочего класса, как повлияли на положение рабочих в российском обществе? Об этой и некоторых других проблемах и пойдет речь ниже.

Первый период развития рабочего протеста после Октября 1917 г. может быть условно сопоставлен со временем возникновения советской власти. Начало этого периода непосредственно совпадает с моментом установления советской власти в Петрограде. Завершение этого периода приходится на лето 1918 г., то есть на месяцы, когда начинается широкомасштабная интервенция стран Антанты, идет формирование фронтов Гражданской войны, разворачиваются процессы огосударствления промышленности и рабочих организаций. Специфика этого этапа в развитии рабочего протеста обусловливалась многими факторами, но прежде всего неопределенностью будущего социального, политического и экономического устройства, слабостью центральной большевистской власти. Кроме того, в этот период еще сохранялась известная независимость рабочих организаций, существовали рабочие организации, оппозиционные большевистскому режиму.

Приход к власти большевиков во многом опирался на развитие осенью 1917 г. широкого рабочего протеста. По признанию самих большевиков, они были вынесены на вершину власти именно этой протестной волной. Конечно, победа революции в Петрограде должна была как-то повлиять и повлияла на поведение рабочих. Вместе с тем установление советской власти не могло переломить ситуацию в рабочих кварталах быстро и радикально. На протяжении всего предшествующего года, что называется, "от февраля к октябрю", господствовала тенденция обострения социальных конфликтов, тенденция нарастания рабочего протеста. Одними лозунгами и благими пожеланиями усмирить разбушевавшуюся стихию было невозможно. Тем самым первые месяцы после Октября были наполнены трудовыми конфликтами между рабочими и предпринимателями. Спецификой этого этапа становится постепенная переориентация рабочего протеста. Если до Октября 1917 г. рабочий протест был в основном направлен на частных предпринимателей, то теперь ситуация меняется. По мере восстановления патронажных функций государства рабочий протест переориентируется на власть.

С самого начала большевикам пришлось иметь дело с самыми разнообразными формами рабочего протеста, имевшими разную природу и разную направленность, но одинаково угрожавшими общественной стабильности и экономическому развитию. Весной — летом 1918 г. размах рабочего протеста был вполне сопоставим с тем, что наблюдался в январе — феврале 1917 г., накануне Февральской революции. Численность рабочих, втянутых в эти месяцы в различные формы массового протеста, может быть определена пока только приблизительно от 100 тыс. до 250 тыс. человек. И хотя можно согласиться с исследователями, полагающими, что рабочему протесту в эти недели недоставало прежней сплоченности и целеустремленности, он создавал для властей немалые проблемы, требовавшие немедленного решения. Только начало Гражданской войны и крупномасштабной национализации позволили большевикам переломить ситуацию.

Следующий этап развития рабочего протеста в нашей стране связан с годами военного коммунизма. В период интервенции и Гражданской войны единого рабочего движения в России фактически не существовало, т. к. на территории страны действовало несколько правительств. Политика этих правительств в значительной мере различалась, в том числе в рабочем вопросе. Протестные выступления рабочих вспыхивали в это время как на территориях, подконтрольных большевикам, так и на территориях, подконтрольных антибольшевистским режимам. По понятным причинам, особый интерес представляет развитие рабочего протеста в Советской России. В годы военного коммунизма самостоятельность рабочих организаций была резко ограничена. Массовые стихийные протесты рабочих рассматривались как следствие усилий контрреволюционеров разных мастей и решительно пресекались. Вместе с тем с конца 1918 г. по начало 1921 г. могут быть выделены несколько всплесков рабочего протеста. Как и в предшествующие годы, начиная по крайней мере с 1915 г., и в это время обострение трудовых конфликтов приходилось на весну — лето, что легко объяснимо усилением именно в весенние месяцы продовольственных трудностей.

Первое серьезное осложнение ситуации на территории Советской России в это время пришлось на март 1919 г. Рабочий активизм весной 1919 г. не может быть локализован каким-то одним городом. Вместе с тем, как представляется, наиболее драматично события развивались в Петрограде. Как показывают новейшие исследования, городские власти Петрограда к этому оказались не готовы. Поэтому протестные выступления не были пресечены сразу же. Начавшись как чисто экономические, они вскоре приобрели политический характер. Часто у руководства стачечниками оказывались вчерашние союзники большевиков по правящей коалиции — левые эсеры. Иногда дело доходило до вооруженного подавления рабочих отрядами матросов и красноармейцев.

Однако, как показано в исследовании современного российского историка С.В. Ярова, трудовые конфликты весной — летом 1919 г. существенно отличались от аналогичных событий прошлого. Начиная со времени революции 1905 г. для выступлений рабочих была свойственна повышенная, крайняя оппозиционность. Рабочий протест подрывал существующий в стране политический режим, являлся выражением его радикального неприятия. Пусть стачек и демонстраций в отдельные годы между двумя русскими революциями было не так уж и много, но речь идет в данном случае о неприятии со стороны рабочих отнюдь не только политического, но и экономического, и социального укладов, существовавших в стране. Теперь же, в 1919 г., рабочий протест в целом вписывался в систему новых общественных отношений. Хотя выступления рабочих наносили определенный ущерб экономике и престижу властей, а поэтому всячески подавлялись, они уже не были направлены на радикальное отрицание существующих политических институтов и социальных отношений. Рабочие протестовали против отдельных несправедливостей и злоупотреблений, но, как правило, не против существующего общественного устройства в целом.

Эта тенденция получила свое закрепление в дальнейшем. Накал весеннего недовольства рабочих в 1920 г. был уже ниже, чем год назад — весной 1919 г. Падает общее количество протестных выступлений. Фактически не возникают политические требования. В целом конфликты носят непродолжительный характер. Правда, события весны 1921 г., казалось бы, перечеркивают отмеченную тенденцию. Весной 1921 г. протестное движение рабочих усиливается фактически во всех регионах страны. В определенной мере можно говорить даже о некоторой политизации рабочего протестного активизма. На первый план в это время вновь выдвигаются события в Петрограде, что связано с восстанием в Кронштадте. Однако именно события весны 1921 г. подтверждают произошедший перелом в характере рабочего протеста с особой наглядностью и убедительностью. Об этом красноречиво свидетельствуют результаты новейших исследований. Еще в начале 1990-х г. исследователи писали о возможном объединении моряков Кронштадта с бастовавшими рабочими Петрограда, о возможности создания единого антибольшевистского "народного фронта", однако более поздние и более глубокие работы на эту тему показывают невозможность такого союза, такого развития событий. В отличие от многочисленных крестьянских "вандей", рабочая "вандея" в 1921 г. не получилась, что во многом было обусловлено произошедшими изменениями в характере протестных выступлений рабочих.

Временем тяжелых испытаний стали для рабочих годы нэпа. По некоторым оценкам, к началу нэпа численность рабочих сократилась в два и даже более раз. Многие заводы, фабрики, домны и шахты простаивали. Промышленность страны умирала. Казалось бы, переход к нэпу, к рыночным механизмам управления должен был открыть для рабочих наступление "золотого века", "эры благополучия". Но этого не произошло. Переход к нэпу, серьезно ожививший экономику страны, для рабочих подчас оборачивался новыми горькими разочарованиями. В период революции и Гражданской войны рабочим внушали, что они являются победителями в революции, хозяевами страны. Теперь же, при нэпе, рабочие видели перед собой нарядных нэпманов и красных чиновников, разъезжающих в иностранных авто и веселящихся в коммерческих ресторанах. "За что сражались?" — задавались вопросом многие рабочие. Тем более что жизненный уровень рабочих улучшался медленно, а иногда и ухудшался. Раньше государство снабжало рабочих всем необходимым, пусть и по ограниченным нормам. В годы военного коммунизма бесплатными были и транспорт, и жилье. Теперь же, при переходе к рынку, за все приходилось платить, а зарплата постоянно отставала от быстро растущих цен. Иногда зарплату не платили по несколько недель. Атрибутом нэпа стала уже забытая за годы военного коммунизма безработица. К концу 20-х гг. работу не имели почти 2 млн человек.

Тенденции развития советского общества и экономики в годы нэпа были чреваты мощным социальным взрывом. Неслучайно в годы нэпа состоялись сотни стачек и других трудовых конфликтов. Их причины были самыми элементарными: недовольство зарплатой, ее невыплаты, грубость чиновников и мастеров. На настроения рабочих оказывало влияние положение со снабжением городов, поэтому военные ожидания могли сопровождаться брожением в рабочей среде. Исследователи говорят о повсеместном преобладании в годы нэпа конфликтов на экономической почве. Но среди причин, вызывавших недовольство рабочих, можно отметить и такие, которые носили политический характер. Часто во главе бастовавших рабочих оказывались рядовые коммунисты. По своему характеру стачки и другие формы рабочего активизма периода нэпа напоминали происходившее в России до революции. И хотя в конце нэповского периода историки отмечают падение числа стачек, реально снижение забастовочной активности в те годы происходит в большей степени за счет затухания импульсов гражданской войны, ужесточения карательной политики и улучшения государственных механизмов разрешения производственных конфликтов, нежели благодаря серьезному улучшению жизни рабочих. Сложной ситуацией последних лет нэпа сумела воспользоваться группа И.В. Сталина. По целому ряду причин именно Сталину, а не левой оппозиции удалось в своих целях использовать недовольство, имевшееся у значительной части рабочих, и повернуть его против оппозиции и против нэпа.

Исследования, посвященные времени сталинского правления в СССР, часто отрицают существование в советском обществе каких-либо форм протеста. В свое время на таких позициях стояли советские историки, не желавшие признать, что многие решения властей отторгались населением. Сегодня наличие протестного компонента в советском обществе 1930—1950-х гг. готовы отрицать некоторые представители так называемой тоталитаристской школы. Советское общество тех лет изображается ими как аморфное, полностью управляемое, не способное и не стремящееся противостоять идущему сверху диктату. Обе эти оценки следует признать устаревшими. Новейшие исследования историков разных направлений показывают, насколько сложным, неоднородным организмом было советское общество 1930—1950-х гг., насколько противоречивые процессы определяли его внутреннее состояние. Среди этих процессов оставалось место и разнообразным формам протеста, в том числе на производстве. Даже если разнообразные формы сопротивления и протеста в системе ГУЛАГа вывести здесь за скобки, то и тогда отношения в области трудовых отношений в 1930—1950-е гг. невозможно будет представить как совершенно идеальные.

Другое дело, что перелом, произошедший еще в годы военного коммунизма в характере рабочего протеста, привел к тому, что к 1930-м гг. выступления рабочих уже не являлись чем-то таким, что могло серьезно поколебать существовавший в стране общественный строй. Но различные массовые выступления рабочих, в том числе с приостановкой работы, отмечались и в те годы. Многочисленные трудовые конфликты возникали даже на "ударных стройках коммунизма", создававшихся и воспринимавшихся как "витрина" советской экономики. Иногда протестные выступления рабочих приобретали массовый характер, как это было, например, в первые месяцы Великой Отечественной войны. Документы о положении рабочего класса в то время показывают, что многие промышленные центры оказались в эпицентре серьезных стихийных рабочих протестов. Нередко эти протесты сопровождались насилием, а также имели реальный политический компонент. Подобные события могут быть отмечены не только в провинции, скажем, среди ткачих Иванова, но и в Москве, где рабочие при-нялн участие в беспорядках середины октября 1941 г., вызванных слухами о возможной сдаче столицы врагу.

Последовавшая после смерти красного диктатора некоторая либерализация и стабилизация советского режима изменила процессы, протекавшие в рабочем классе. Этот период советской истории в настоящее время является наименее изученным, но картина рабочего протеста в эти годы тем не менее может быть восстановлена в достаточно полном объеме. Первое, что обращает на себя внимание, это всплеск протестных выступлений, который приходится на конец 1950-х — начало 1960-х гг. По размаху протестный активизм рабочих в эти годы вполне сопоставим с тем, что можно было наблюдать в СССР в годы нэпа. С другой стороны, ответ властей на массовые выступления рабочих в эти годы становится гораздо более суровым, нежели даже в последние годы сталинского правления. Как правило, выступления рабочих в эти годы носили экономический характер. Отдельные выступления с политическими лозунгами представляют редкое исключение. Тем не менее практически любой протест тогдашнее советское руководство было склонно рассматривать как политический и принимало "соответствующие меры" против "смутьянов".

В ряду конфликтов того времени на первое место, естественно, выдвигаются события в Темиртау, и особенно в Новочеркасске. Но повышенной остротой отличаются и другие конфликты тех лет. Для многих из них характерна резкая эскалация насилия как со стороны рабочих, так и со стороны властей. Многие трудовые конфликты в это время перерастали в погромы и бунтарские выступления. И это роднит рабочий протест конца 1950-х — начала 1960-х гг. уже не со временем нэпа, а со временем военного коммунизма. Так же как и в 1918 г., власть в конце 1950-х — начале 1960-х гг. находила только одно средство борьбы с беспорядками — вооруженное насилие. Причем события 1962 г. в Новочеркасске по несоразмерности примененных властями мер подавления выглядят уникальными во всей советской истории.

После того как в конце 1964 г, после смещения Н.С. Хрущева и начала брежневской эпохи, курс на либерализацию был пересмотрен, прикрыт поверхностной традиционалистской риторикой, происходит ощутимый спад рабочего протеста. Вместе с тем трудно согласиться с выводами исследователей, пишущих о "полном штиле", в плане массовых протестов в годы "брежневского застоя". Эти выводы стоятся на неполных данных, предоставленных КГБ партийному руководству в начале периода "горбачевской перестройки". В них, кроме того, отражены только крупные выступления, да и то далеко не все. Однако наиболее распространенными в 1960—1980-е гг. были локальные формы протеста, микропротесты, когда в трудовые и другие конфликты втягивалось незначительное количество участников.

Сведения об этих формах протеста отрывочны, но они позволяют предполагать, что и в годы так называемого "застоя" рабочий протест носил сложную природу. Исследователи не пришли пока к единому выводу, являются ли формой массового протеста кражи с производства, но, во всяком случае, они явно свидетельствовали о неблагополучии в сфере отношений на производстве. Наверно, каждый, кто жил в это время, помнит, какое большое распространение получило среди наемных работников разочарование в официальных рабочих организациях, прежде всего в профсоюзах и партии. Массовым стало уклонение от участия в проводимых ими мероприятий, партийных и профсоюзных собраниях. Впрочем, и собрания официальных профсоюзов, комсомольских и партийных органов далеко не всегда могли радовать администрацию. Нередко эти собрания становились ареной для настоящих баталий, поэтому изучение их стенограмм и протоколов может дать исследователям массу важной информации. Определенное распространение в эти годы получает такая форма протеста, как письма в газеты и партийные инстанции. В ряде случае можно говорить о стихийном кратковременном прекращении работ. Словом, хотя к детальным исследованиям рабочего протеста в 1960—1980-е гг. еще только предстоит перейти, нет никаких оснований считать эти годы абсолютно бесконфликтными.

Парадоксально, но факт: прерваться традиции рабочего протеста в годы стабилизации советского режима не давала официальная пропаганда. Ведя свое происхождение от революционной партии большевиков, КПСС по традиции через все идеологические органы, искусство и телевидение пропагандировала опыт и традиции рабочего протеста революционной эпохи. Исследования последних лет показывают, что нередко этот опыт, полученный посредством школы, кино, агитпропа, играл решающую роль в организации массовых выступлений. Так было, в частности, в период Новочеркасска. Но так было и потом, когда начатая М.С. Горбачевым очередная волна либерализации советской системы стала порождать новую волну протестного активизма рабочих. Можно утверждать, что стачки шахтеров конца 1980-х, другие массовые рабочие протесты того времени опирались на опыт стачечной борьбы многих рабочих. Но у большинства рабочих это был не личный опыт, а опыт, сформированный учебниками по истории, историческими фильмами и художественной литературой. Организаторы стачек той поры, видимо, понимали это и активно использовали феномен "книжной памяти". Вероятно, именно в этом, а вовсе не в прерванности традиций рабочей борьбы за свои права как таковой следует искать причину марионеточного характера рабочего протеста последних лет перестройки. Следуя "искусственным" стереотипам, возникшим в совершенно иных исторических условиях, рабочие стали тараном, разрушившим последние остатки советского строя. После того как рабочий протест сделал свое дело, он очень быстро идет на спад, и новейшая история собственно российских реформ начинается в условиях полной пассивности рабочего движения.

Современный рабочий протест, несмотря на свою молодость, уже успел стать объектом активного изучения. Новейшая эпоха дала такие новые формы рабочего протеста, как стачкомы, массовые голодовки, марши протеста на столицу. В общественное сознание прочно вошло новое значение такого понятия, как "рельсовая война", которое теперь означает не закладку мин партизанами на оккупированных врагом территориях, а массовые перекрытия железных дорог протестующими шахтерами. Исследователям удалось показать, что развитие протестных настроений в среде наемных работников в последние годы прошло несколько этапов. Если в начале 90-х гг. прошлого, XX в., рабочий протест был явлением, фактически незаметным в масштабах российской политики, то к концу десятилетия реформ он заметно оживился. Вместе с тем следует отметить одно важное обстоятельство: в отличие от конца 80-х гг., массовые выступления рабочих и других людей, живущих на зарплату на протяжении всех 90-х гг. XX в. носили не политический, а преимущественно экономический характер. Политические требования, конечно, время от времени выдвигались. Но принципиальность постановки политических вопросов во время рабочих протестов вызывает большие сомнения. Как только оказывались в самом минимальном объеме выполнены экономические требования, политические сразу же забывались. Очевидно, это девальвирует и само современное протестное движение, и его воздействие на формирование курса существующей власти. И поэтому не приходится удивляться, что конец XX в. завершился для России периодом очередного глубокого спада рабочего протестного движения.

Таким образом, в развитии рабочего протеста после Октября можно выделить следующие периоды:

1. Возникновение и первые преобразования советской власти (осень 1917 — лето 1918 г.)

2. Военный коммунизм и Гражданская война (1918–1921 гг.)

3. НЭП (1921–1928 гг.)

4. Становление мобилизационной экономики (1929 — середина 1950-х гг.)

5. Стабилизация советского строя (середина 1950-х — начало 1980-х гг.)

6. Слом советского строя (вторая половина 1980-х гг)

7. Возникновение и развитие в современной России постсоветской политико-экономической системы (начало 1990-х гг. по наши дни)

Помимо различий, подчас существенных, между названными периодами может быть прослежена определенная преемственность, некоторые общие черты. Характер каждого последующего периода в той или иной мере предопределялся развитием про-тестного движения рабочих в предшествующие периоды. Более того, преемственность и общие черты могут быть прослежены и в более длительной перспективе. Речь, в частности, идет о том, что преемственность и общие закономерности существуют между рабочим протестом не только на протяжении всего послереволюционного периода, но и на протяжении всего периода индустриального развития страны, т. е. по меньшей мере с середины XIX в. по настоящее время. Об этом свидетельствуют новейшие результаты в разработке вопросов рабочей истории как отечественных исследователей, так и зарубежных. Разумеется, еще предстоит более глубокий анализ рабочего протеста в разные годы, характер вовлеченности в массовые выступления таких категорий рабочих, как женщины, дети, молодежь, кадровые рабочие и т. д., а также специфика протестной активности рабочих разных профессий и разных регионов страны. Однако некоторые обобщающие наблюдения могут быть сделаны уже сейчас.

Во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что активизация выступлений рабочих не обязательно связана с ухудшением их материального уровня. Наоборот; в некоторых случаях падение жизненного уровня рабочих могло по времени совпасть со спадом их протестного активизма. Такая ситуация характерна не только для сегодняшних дней, но и для отдельных периодов, например для 1930-х гг. В еще больших масштабах это явление характерно для Гражданской войны, которая сопровождалась существенным падением жизненного уровня, но таких массовых протестов, как в 1917 г. в России уже не наблюдалось. Очевидно, на динамику протестного активизма рабочих большее влияние оказывали другие, нематериальные факторы.

Во-вторых, с другой стороны, ситуация в протестном движении рабочих на протяжении всего XX в. совершенно явственно определяется общим состоянием дел в системе "гражданское общество — власть". Можно выразиться более определенно: формы, а также степень радикализма рабочего протестного активизма во многом определяются состоянием государственной власти, ее политикой. Практически все периоды ослабления государственных начал в стране сопровождались активизацией рабочего протеста. Это, к примеру, период нэпа, когда либерализм в экономике привел к изменению функций государства во всех сферах жизни общества. Это и период правления Хрущева, когда власть теряет свой авторитет. Это и период перестройки, когда начинается разрушение прежнего механизма государственной власти. Это, наконец, нынешний период. Так, например, активная апелляция власти к населению, в том числе к рабочим в начале 90-х гг. XX в для легитимизации курса реформ давала свои результаты. Рабочий протест в это время носил эпизодический, неорганизованный, чаще всего умеренный характер. По мере падения поддержки курса реформ протестные настроения приобретали все более массовый и организованный характер, заметно радикализовались. Обычным явлением стали митинги под красными знаменами, демонстрации, пикеты, стачки протеста. Оппозиции и профсоюзам удалось провести несколько всероссийских акций протеста, в которых приняли участие миллионы людей. Вслед за рабочими в акции протеста включались другие категории наемных работников, прежде всего так называемые бюджетники. Но стоило только власти поменять свою тактику, вернуть в арсенал своей политики популистские приемы, наконец, продемонстрировать населению неэффективность и иллюзорность официальной оппозиции, как рабочий протест резко идет на убыль.

Можно выделить и другие закономерности, общие для всех этапов развития протестного движения в нашей стране в XX в. В частности, обращает на себя внимание решающее влияние, которое оказывает на рабочий протест культурная традиция, социальный слой, который является носителем этой культурной традиции — интеллигенция. Формы этого влияния менялись от прямой подпольной агитации до создания киноэпопей о Максиме и других рабочих — героях революции. Менялись и результаты воздействия, его эффективность. Но политическая культура самих рабочих самым тесным образом зависела от тех элементов, которые были привнесены в его среду извне, из более культурного и образованного слоя. Обращает на себя внимание также сохраняющаяся на протяжении всего XX в. неустойчивость форм рабочего протеста. Рабочие сохраняли способность удивительно быстро переходить от самых разрушительных форм своей борьбы к полной пассивности, и наоборот. Нельзя не сказать и о довольно специфической роли в структурировании рабочего протеста рабочих организаций, в целом о специфике рабочих организаций в нашей стране. Многих на Западе, да и не только на Западе, удивляет упорное стремление (общественных по своей сути) рабочих организаций слиться с властью, стать частью власти, стать самой властью.

Таким образом, рассматривая динамику рабочего протеста в минувшем веке, приходишь к выводу, что на протяжении всего предшествующего времени, и даже в наши дни, протестные выступления рабочих в России существенно отличаются по характеру от протеста рабочих большинства других ведущих держав (а Россия остается одной из ведущих держав даже сегодня). Приходится говорить о некотором архаизме протестного движения российских рабочих. По своему характеру рабочее протестное движение в нашей стране соответствует протестному движению, возникающему на этапе перехода к современному индустриальному обществу западного типа. Соответствующие исследования проводились специалистами по рабочей истории на материалах, в частности, США и Германии. Динамика рынков труда порождает соответствующую динамику трудовых отношений, в том числе трудовых конфликтов.

Не исключено, что кто-то захочет возразить и станет утверждать, что для России этот вывод может быть применим только к событиям первой четверти, по крайней мере первой трети XX в. В дальнейшем СССР превратился в мощную индустриальную державу, и для него должны были действовать закономерности, определяющие динамику рабочего протеста развитых государств. Однако в действительности индустриальное развитие СССР влияло на развитие общества парадоксально. С одной стороны, на протяжении всего советского периода действительно шло сближение

Советского Союза с западным миром: экономическое, культурное, цивилизационное. Отчасти именно к этому апеллировали различные теории конвергенции, указывающие на сближение двух систем, в том числе теории о возможном взаимообмене опытом между рабочим движением России и Запада. Но одновременно с этим развитие СССР шло по пути реанимации и консервации некоторых элементов традиционализма. Тем самым советское общество в своей основе оставалось обществом переходного типа: так же как в дореволюционной России, в СССР сосуществовали и почвеннические тенденции, и многочисленные заимствования. Иногда они конкурировали, иногда взаимно дополняли друг друга.

Нынешняя Российская Федерация также сохраняет множественные элементы, позволяющие говорить о ней как об обществе переходного типа. Политические деятели современной России постоянно претендуют на то, чтобы Россия была признана страной с рыночной экономикой. В их понимании, это повысит престиж государства, поможет решить какие-то экономические проблемы. Однако сам по себе поворот к товарно-денежным отношениям не может перестроить человеческие отношения и психологию людей — субъектов товарно-денежных отношений. Работник в современной России все еще существует и осознает себя частицей всеобщих патерналистских связей. Но точно так же к наемному работнику относится и работодатель, и государство. Только в патерналистской экономике может месяцами не выплачиваться зарплата, а полного одновременного вымирания веет населения не происходит.

Переходный характер экономики нынешней России, сохранение традиций советского периода, еще не умерших в сознании и практике большинства граждан страны, — все это ведет к определенному застоюформ и природы современного рабочего протеста. Современный наемный работник в Российской Федерации, так же как и в предшествующие годы, не умеет и особо не стремится бороться за свои гражданские права, не знает и не стремится узнать основные положения КЗОТа, для разрешения трудовых конфликтов не обращается за содействием в суд — словом, ведет себя вполне "патриархально". Для него важнее найти доброго начальника, "барина". Современный рабочий — уже не крестьянин, даже не рабочий начала XX в. Но память об этом добром "барине", в нем, видимо, пока сильнее чувства реальности. О какой тут борьбе может идти речь? Будешь бороться — "барин" накажет. Таким образом, если уж бороться, то чтобы было как в песне: "Весь мир насилия разрушим до основанья, а затем…"Распространенность внерыночного стимулирования объясняет, почему рабочие слабее всего реагируют на материальные вопросы. Они не кажутся принципиальными. Зато резко возрастают моральные требования к государству. В сегодняшней России это так же актуально, как и в предшествующие десятилетия.

Изучение динамики рабочего протеста в XX в. позволяет с достаточной долей уверенности заглянуть и в завтрашний день, с тем чтобы определить основные тенденции, которые будут определять лицо рабочего протеста в начале XXI в. В одночасье Россия не сможет совершить резкий рывок ни к открытому обществу, ни вернуться к самобытному национальному развитию, будь то в форме некой "национальной диктатуры", о которой мечтал еще И.А. Ильин, или в форме реанимации институтов советского периода. И "капитализм", и "коммунизм" для большинства российских граждан по-прежнему на долгое время останутся "бродящими признаками". На возникновение и развитие рабочего протеста будут влиять, поэтому, те же факторы, что и сегодня, что и вчера, и позавчера. В свете сказанного и следует оценивать перспективы протестного движения в стране. Власти, понимая его специфику, имеют возможность корректировать свой курс таким образом, чтобы минимизировать негативные последствия, способные привести к чрезмерной активизации рабочего протеста. Другое дело, что власти могут в силу объективных или субъективных причин, наоборот, принимать такие решения, которые не могут не вызвать сопротивления в обществе.