В первые месяцы существования советского режима существовали различные формы организованного выражения рабочими своих политических и экономических требований. Так, существенное значение для становления рабочего движения в этот период сыграли альтернативные органы рабочего представительства.Их возникновение и существование именно в первой половине 1918 г. было обусловлено целым набором разноплановых обстоятельств. Предпосылки выхода на политическую сцену этих новых организаций рабочего класса складывались не только в результате бедственной ситуации в экономике, но и в силу слабости революционного государства, процесс складывания которого был еще очень далек от завершения. Более того, по мере усиления напряженности в системе "общество — власть" возникла и настоятельная потребностьв самостоятельных, не связанных с государством рабочих организациях. Она сводилась отнюдь не только к необходимости противостоять курсу на огосударствление, взятому большевиками, их экономической политике. Важно было предотвратить рост в рабочей среде деструктивности, разрушительных тенденций, опасных не только для большевиков, но и для страны в целом. В том числе — и для самих рабочих.

К первым, еще неудачным попыткам строительства подобных альтернативных пролетарских организаций относится деятельность Комитета борьбы за свободу печати (КБСП), рабочих конференций Союза защиты Учредительного собрания и рабочих конференций по продовольствию. Из них первым заявил о себе КБСП. Его первые шаги относится к началу ноября 1917 г. Предлогом для создания неформального объединения печатников явился отказ большевиков смягчить свою диктаторскую политику в области свободы оппозиционной печати. У истоков Комитета борьбы за свободу печати стоял видный представитель оборонческого крыла меньшевизма, рабочий-печатник М.Ш. Кефали (Каммермахер).

Неформальные рабочие совещания возникают несколько позже, в период борьбы за Учредительное собрание. Гарви называет имена тех, кто играл инициативную и руководящую роль в их организации. Это такие представители крайне правого крыла меньшевизма, как Б.С. Батурский, А.Э. Дюбуа, А.Н. Смирнов, Ф. А. Юдин, К.А. Гвоздев, Борисенко, Шпаковский и другие. Практически те же фамилии старых практиков профсоюзного движения приводит другой непосредственный участник событий, Р.А. Абрамович. Начало деятельности рабочих конференций, стоявших на платформе защиты Учредительного собрания, приходится на декабрь 1917 г., хотя в меньшевистской литературе нередко можно встретить утверждения, будто бы они начались лишь в январе 1918 г. Очевидно, причиной подобного рода "неточностей" служит нежелание меньшевиков признать, что не они в качестве партии сознательного пролетариата, а правые эсеры (которых считали крестьянской партией) стали родоначальниками этой формы антибольшевистского рабочего движения (в Союзе защиты Учредительного собрания эсеры играли куда более заметную роль). Лишь немногие меньшевики, такие как А.С. Мартынов, признавали, что в организации альтернативного рабочего движения больше отличались эсеры, сумевшие провести через СЗУС "весьма энергичную агитационную кампанию на фабриках и заводах".

И действительно, СЗУС выпускал разнообразные воззвания к рабочим, а также "Бюллетень" о своей деятельности. Именно эти широкомасштабные усилия и создали почву для созыва рабочих конференций Союза защиты Учредительного собрания. В декабре 1917 г. успело пройти три такие конференции. Местом их проведения было выбрано помещение Вольного экономического общества в доме № 33 по Забалканскому проспекту. Первая конференция проводилась, по всей видимости, 18 декабря. В ее работе приняли участие более 250 делегатов от фабрик и заводов. Собравшиеся одобрили обращение, в котором призывали рабочих "потребовать от большевистских лидеров немедленного прекращения гражданской войны и подчинения Учредительному собранию". На проходившем 20 декабря втором заседании рабочей конференции помимо рабочих присутствовали делегаты от комитетов социалистических партий, районных дум и т. д. На нем были приняты две резолюции, в которых осуждались аресты и гонения на неугодных большевикам депутатов Учредительного собрания. Третья конференция состоялась 23 декабря. На ней присутствовало всего 180 человек. В центре внимания собравшихся оказались тактические вопросы, связанные с подготовкой демонстрации в честь Учредительного собрания, а так же подготовкой к III съезду Советов в январе 1918 г. Самой массовой и значимой, похоже, является конференция, проходившая 18 января 1918 г.

Примерно в то же время, что и рабочие конференции Союза защиты Учредительного собрания, имели место и другие попытки организовать оппозиционные элементы среди рабочих. Свои рабочие собрания проводились также Всероссийским продовольственным советом. Назывались они "рабочими конференциями по продовольственному вопросу". Как известно, критика продовольственной политики большевиков, так же как и борьба за Учредительное собрание, становится важным элементом в деятельности оппозиции. Оба эти направления были связаны и велись параллельно. Часто сами продовольственные трудности объявлялись чуть ли не прямым следствием разгона Учредительного собрания. Наиболее представительная рабочая конференция по продовольственному вопросу проходила 20 января. Собравшиеся 120 делегатов этой конференции представляли собой довольно пеструю публику, подчас лишь формально связанную с рабочим классом.

Это были члены самого Продовольственного совета, представители районных комитетов РСДРП, заводских и фабричных кооперативов, деятели продовольственных управ и т. п. Докладчик от Продовольственного совета В.Г. Громан в своем выступлении сосредоточился на голоде, грозившем промышленным центрам страны. "В Москве паек 1/ 8фунта в день. Во Владимирской губернии — до 2 фунтов в месяц. Рабочие падают у станков. В Петрограде 1/ 4фунта в день", — докладывал он. Конференция обвинила большевиков в развале продовольственного дела и призвала рабочих находить выход из положения самостоятельно.

Нельзя не отметить того очевидного обстоятельства, что все усилия оппозиции по организации антибольшевистского рабочего движения в ноябре 1917-го — январе 1918 г. являлись продуманными и последовательными. Однако в то время, на которое приходится деятельность КБСП и "рабочих конференций", рабочие еще не были охвачены достаточно широким протестом. Были и другие причины тупиковости первых шагов по созданию альтернативных органов рабочего представительства. Во-первых, ни КБСП, ни "рабочие конференции", по сути, не были чисто пролетарскими организациями. Организованная оппозиция открыто декларировала их общегражданский характер. Участвуя в их деятельности, рабочие втягивались в борьбу за интересы других, подчас совершенно чуждых им социальных групп. Об этом открыто писали и сами инициаторы оппозиционного рабочего движения. Один из них, Мартынов, в своей статье в меньшевистской газете "Новый луч" признавал, что СЗУС "есть политическая организация, построенная на принципе тесного блока пролетарских элементов с представителями непролетарских слоев демократии", а это не устраивало рабочих, поскольку служащие и прочие непролетарские слои, представленные в Союзе, не желали учитывать "настроения рабочих масс". Кроме того, рабочих отталкивал навязчивый диктат радикальной правоцентристской интеллигенции. Поэтому, когда на волне растущей протестной активности начинают создаваться новые альтернативные организации, они опираются на совершенно иные принципы. Теперь упор делается на "беспартийность" и "классовость" новых объединений, а не на их "общегражданский" характер.

Не справившись с задачей подъема организованного оппозиционного движения среди рабочих в начале 1918 г., умеренные социалисты временно отложили свои планы. Но ненадолго. Уже на рубеже февраля — марта соответствующая деятельность активизируется вновь. На этом этапе основной формой альтернативного рабочего представительства становится движение уполномоченных фабрик и заводов, возникшее как развитие на совершенно новом уровне инициативы по проведению рабочих конференций в декабре 1917-го — январе 1918 г. Движение уполномоченных явилось последней ветвью рабочего движения из рожденных революционной эпохой. Б период зрелости за новым движением закрепилось название Чрезвычайных собраний уполномоченных от фабрик и заводов (ЧСУ ФС).

Своим прообразом ЧСУ ФЗ имело собрания уполномоченных 1915–1917 гг., на которых формировались рабочие группы Военно-промышленных комитетов — организаций, подконтрольных цензовой буржуазии. Именно этот опыт мог в январе 1918 г. использовать Богданов при создании новой представительной организации рабочего класса: во время Первой мировой войны он являлся заместителем председателя рабочей группы Центрального ВПК К.А. Гвоздева и хорошо был знаком с деятельностью собраний уполномоченных той поры. Во всяком случае, в 1918 г. ЧСУ ФЗ строилось не на пустом месте и опиралось на широкий опыт прежних лет. Сам Гвоздев, а также другие меньшевики, прежде всего правые, активно включились в строительство новой рабочей организации. В своей основе движение уполномоченных виделось его инициаторам как действенная альтернатива большевизированным Советам и должно было сыграть важную роль в борьбе с большевистским влиянием в рабочей среде. Несколько позже правые меньшевики совместно с правыми эсерами, трудовиками и кадетами поддержали также создание другой антибольшевистской организации, по своему духу столь же не подверженной узкопартийным доктринальным пристрастиям — Союза возрождения России. Видимо, не случайно обе организации преследовали близкие общегражданские цели, а именно создание широкого народного фронта против большевистской диктатуры, критику Брестского мира и воссоздание русской государственности через созыв избранного на демократических принципах Учредительного собрания.

Латентные, закулисные маневры оппозиции по оформлению протеста ого рабочего движения, как свидетельствуют некоторые наиболее откровенные мемуаристы, в частности Ю.П. Денике, не прекращались и в феврале. Однако к открытым, публичным действиям оппозиция переходит только в первых числах марта. Точкой отсчета в истории ЧСУ ФЗ Петрограда можно считать собрание группы рабочих, состоявшееся 3 марта 1918 г. в Невском районе. В основном на нем присутствовали активисты меньшевистской и эсеровской партий, а также несколько беспартийных рабочих. Как свидетельствуют ныне известные источники, ни одного рабочего-большевика на этом собрании не было.

В мемуарной и даже научной литературе можно встретить суждение, что это собрание носило спонтанный характер и являлось плодом самостоятельного творчества рабочих. Но объективное изучение предыстории ЧСУ ФЗП заставляет серьезно усомниться в стихийности его возникновения. Кроме прямой записи в протоколе рабочей конференции Союза защиты Учредительного собрания 18 января 1918 г. о созыве в ближайшее время новых рабочих конференций, важная информация для размышлений по этому вопросу содержится в стенограмме допроса Е.С. Берга на утреннем заседании 16 июня 1922 г. процесса по делу о партии эсеров. Берг являлся опытным подпольщиком. Его ответы носили взвешенный, продуманный характер. Но даже из умышленно запутанных ответов Берга видно, что инициатива создания ЧСУ ФЗ принадлежит не просто каким-то случайным рабочим, а именно активистам оппозиционных большевикам социалистических партий.

Вводимые сегодня в научный оборот объективными историками документы подтверждают этот вывод и позволяют достаточно полно и достоверно осветить механизм создания движения уполномоченных меньшевистской партией. Заодно можно убедительно опровергнуть бытующую точку зрения, согласно которой движение уполномоченных поддерживалось исключительно правыми меньшевиками-оборонцами, в то время как взявшие под свой контроль центральные органы объединенной социал-демократической партии сторонники Мартова" меньшевики-интернационалисты, были категорически против ставки на эту новую пролетарскую организацию.

В действительности процесс протекал по гораздо более сложному сценарию. Вклад правых в создание движения уполномоченных очевиден следует считать ведущим, но позиция левых вовсе не была категорически негативной по отношению к беспартийным рабочим конференциям. Восприняв уроки рабочих конференций Союза защиты Учредительного собрания, новое левое руководство меньшевиков в своей борьбе по отрыву рабочих от большевиков очень надеялось на ставшие популярными в рабочей среде беспартийность и узко понимаемую классовость. В связи с развитием линии на "беспартийность", Бюро ЦК РСДРП (о) 23 февраля 1918 г созвало совещание местных партработников, представителей районных меньшевистских организаций, комитетов обеих фракций ЦК, работников профсоюзов и др. Целью совещания было проконсультироваться с партийными практиками рабочего движения, насколько рабочая масса готова воспринять идею оппозиционных рабочих конференций под маркой беспартийности. В ходе состоявшегося обсуждения "выяснилось, что идея широкого беспартийного рабочего совещания может встретить сочувствие". Учитывая сложившуюся обстановку, было признано полезным начать подготовительные работы по созыву беспартийной рабочей конференции. ЦК РСДРП (о) спешило, форсировало события. Буквально на следующий день, 24 февраля, состоялось второе совещание, принявшее ряд "практических решений". В том числе было избрано временное Бюро "для налаживания агитационной и организационной работы в этой области". Еще днем позже" 25 февраля, проводится сбор агитаторов, также посвященный беспартийной рабочей конференции, на котором принимается решение о создании специального Бюро "для распределения и инструктирования агитаторов".

Только после этого и произошло "стихийное" собрание рабочих Невского района 3 марта 1918 г., формально положившее начало движению уполномоченных. Тем самым его приходится признать не в последнюю очередь результатом предшествующей колоссальной работы, проделанной левым, мартовским ЦК меньшевистской партии и специально созданными при его участии органами. Первоначально мероприятие, проведенное в Невском районе, так и называлось — "собрание членов РСДРП (о), социалистов-революционеров и беспартийных, видных общественных работников района"; о том, что собравшиеся были рабочими, даже не упоминалось. На собрании присутствовали около 100 человек. Было решено выполнение поставленной задачи созыва Чрезвычайного собрания уполномоченных фабрик и заводов "взять на себя". Для повседневной координации усилий вместо временного было сформировано постоянное Бюро в составе 25 рабочих района.

Важно подчеркнуть, что и на этом, и на последующих этапах деятельность по созыву беспартийной рабочей конференции протекала при плотном содействии со стороны столь же "беспартийного" Союза защиты Учредительного собрания, к тому времени давно запрещенного и перешедшего к подпольным методам борьбы с правительством, а также руководящих центров оппозиционных социалистических партий. Об этом красноречиво свидетельствуют данные, собранные японским историком Е. Цуд-зи. В архивах он обнаружил очень важные документы, показывающие источники финансирования движения уполномоченных. Большинство средств, которыми располагало ЧСУ ФЗП, было выделено руководством ЦИК 1-го созыва, СЗУС, ЦК меньшевиков. Как удалось установить японскому исследователю, взносы от рабочих в казну движения уполномоченных почти не поступали (так, путиловцы перечисли всего 81 руб., рабочие "Красной газеты" передали 91 руб. — в целом взносы рабочих составили лишь несколько сотен рублей).

Анализируя динамику различных форм протестного активизма рабочих, нельзя не обратить внимание на тот факт, что начало движения уполномоченных совпало с февральско-мартовским всплеском массовых выступлений, вызванных страхом перед немецким наступлением. Распространявшиеся в те дни слухи заставляли усомниться в прочности Советской власти и вызывали у части населения панику. Природа и происхождение слухов того времени разнообразны, но уверять с определенностью, что их источником была оппозиция, невозможно. В то же время очевидно, что оппозиция поспешила воспользоваться кризисом. В распространявшихся от ее имени листовках методично повторялась информация о продвигавшихся к городу неприятельских армадах. Словом, Брестский мир стал именно тем событием, которое побудило организованную оппозицию выступить с открытым забралом. Самая первая прокламация ЧСУ ФЗП начиналась предельно лаконично: "Мир подписан". После этих, самих по себе нейтральных слов, уже шли описания тех ужасов, которые ждут рабочих: "Германское владычество несет разрушение промышленности, безработицу, потерю всех наших завоеваний, нищету и порабощение. Неприятельское нашествие усиливает опасность голода, погромов и анархии. Идет и шириться будет контрреволюция".

Сами оппозиционеры и не старались скрыть, что сложившаяся ситуация видится ими наиболее благоприятной для борьбы за власть. Один из участников движения уполномоченных, Г. Свиров, так прямо и писал в то время, что перелом в отношении рабочих к большевикам произошел сразу же после Бреста, и требовалось лишь придать ему организованную форму. Оппозиция, тем самым, поспешила воспользоваться антивоенными настроениями толпы. Но использовала она их специфически, — как инструмент борьбы против мира. Лозунги против мира и потом будут выдвигаться движением уполномоченных в качестве важнейших. Временами при знакомстве с его документами даже возникает вопрос, действительно ли инициаторы ЧСУ ФЗ были движимы заботой о судьбах рабочих в оккупированном Петрограде, или они стремились не позволить большевикам изменить "союзническому долгу". Вместе с тем движение уполномоченных ставило, конечно, и другие проблемы, а к марту 1918 г. их успело накопиться уже предостаточно: продовольственный и топливный кризис, противоречия конверсии, последствия превращения пролетарских организаций в звенья государственного аппарата и многое другое. Весь комплекс этих непростых вопросов был затронут уже на первом чрезвычайном собрании уполномоченных от фабрик и заводов Петрограда, состоявшемся 13 марта 1918 г. Проходило оно по решению Организационного бюро, созданного совещанием партийных активистов и беспартийных рабочих на собрании 3 марта за Невской заставой. По призыву ОБ в районах Петрограда были созданы районные организационные бюро. Так, 4 марта такое бюро возникло в Нарвском районе. Позже подобные бюро возникли на Васильевском острове и в некоторых других районах города. На них легла задача работы непосредственно с рабочими.

Уже через несколько дней удалось избрать уполномоченных на многих крупных предприятиях города. На Первом заседании ЧСУ ФЗ собрались представители от Путиловского завода, Семянниковского, Обуховского, Трубочного, Балтийского, Александровского механического, Пороховых, Вестингауза, Паровозных мастерских Николаевской железной дороги, Вагонных мастерских (за Московской заставой), Вагонно-строительных мастерских Николаевской железной дороги, Паровозных мастерских (за Нарвской заставой), Вагонных мастерских Северо-Западной железной дороги, фабрики Паля, Максвела, Пылинина, Блигкена и Робинсона, Электрической станции, типографий: Голике, "Копейка", "Слово", Первой Государственной, Шестой Государственной. По данным анкетирования, проведенного среди уполномоченных, среди участников первого заседания ЧСУ ФЗП было 35 меньшевиков, 33 эсера, 1 народный социалист и 42 беспартийных.

Целью 1-го собрания уполномоченных, по словам официального докладчика Е.С. Берга, было создание рабочего органа "для оформления общественного мнения и для объединения воли петроградского пролетариата". Уже во вступительном слове он обозначил политическое кредо ЧСУ ФЗП. Оно сводилось к противостоянию с Советами. Они объявлялись "судейскими палатами" и "полицейскими участками". Следовательно, настаивал докладчик, Советы потеряли право "говорить от имени рабочих". Перед рабочими вырисовывалась задача восстановить собственные классовые организации. С постановочной речью перед рабочими выступил также Богданов. Он более откровенно заявил, что целью собраний должно стать оформление того перелома, "который произошел в их политическом настроении" в сторону отрыва от большевиков.

После краткого обсуждения была сформирована следующая повестка дня собрания: 1) отчеты с заводов, 2) отношение к IV Всероссийскому съезду Советов, 3) продовольственный вопрос, 4) эвакуация, 5) выборы постоянного Бюро, 6) формы будущей самоорганизации рабочего класса. Собравшиеся также обсудили организационные вопросы. Было решено, что решающий голос на собраниях получают только уполномоченные от фабрик и заводов, а также члены Советов разных уровней. Совещательный голос предоставлялся районным организационным бюро по созыву чрезвычайных собраний, а также Центральному бюро, Петроградскому союзу потребительских обществ, районным кооперативным объединениям и профсоюзам. В то же время собранием было отвергнуто предложение Рагозина дать совещательный голос представителям политических партий.

Когда организационные вопросы наконец были решены, собрание перешло к заслушиванию отчетов делегатов от предприятий. Этот пункт повестки дня собрания был традиционным, чисто формальным. Тем не менее именно эти доклады с мест, с которыми выступали сами рабочие, а не инициаторы ЧСУ ФЗ, позволяют наиболее наглядно представить те настроения, которые охватили часть рабочих столицы в начале весны 1918 г. В этих выступлениях, часто противоречивых, малограмотных, — не только страх за свое будущее, но и обеспокоенность будущим своего завода, всей страны. Информация, содержащаяся в них, часто уникальна и не может быть прослежена по другим источникам.

Из выступлений рабочих, в частности, следует вывод, что их гораздо больше интересовали вопросы мира, нежели войны. Можно даже сказать определеннее, — их волновали проблемы перехода от войны к миру. Прежде всего тревогу рабочих вызывали планы разгрузки Петрограда, а также демобилизации промышленности. Так или иначе, эти темы затрагивались подавляющим большинством выступавших.

Так, уполномоченный завода Вестингауза Болотов рассказал о злоключениях делегации, направленной рабочими его предприятия в ВСНХ. Делегация пыталась выяснить самые элементарные вопросы, связанные с планами эвакуации завода. "Но ни на один вопрос, — рассказывал Болотов, — в Совете [Народного Хозяйства] не ответили: куца ехать? Куда хотите. Как ехать? Как хотите. Что везти? Что хотите". "А как же эвакуировать без плана, без средств перевозки?" — возмущался рабочий.

Веселов из Государственной типографии сообщил о тревоге, которая охватила рабочих его типографии в связи с планами эвакуации правительства. На все вопросы печатникам отвечали коротко: "Пока Советы у власти, вы будете получать свое, об остальном не беспокойтесь". Но такие ответы только подливали масла в огонь. Совершенно непонятны рабочим были и планы создания в Петрограде Трудовой Коммуны, в связи с чем некоторые остряки шутили, что коммуна — "это комму — на, кому — нет". Поднимался вопрос об эвакуации и представителями других предприятий города. Особенно рабочих возмущала та безответственность, с которой официальные власти подходили к этой проблеме, их стремление переложить все тяготы эвакуации на плечи самих рабочих. Делегаты с мест сообщали, насколько работа по эвакуации была сумбурно организована, приказ о выезде то принимался, то вновь отменялся.

Весомо прозвучало выступление Розенштейна с Путиловского завода. Он сообщил, что на их предприятии эвакуация обсуждалась уже давно. По заводу ходят самые разные слухи. Говорят о каком-то плане, по которому готовятся вывезти лишь 5 % заводского имущества. Коснулся Розенштейн и общей ситуации на заводе. Она определялась тем фактом, что уже продолжительное время, с декабря 1917 г., никаких работ на заводе фактически не велось. В результате Путиловский завод захлестнули расчеты. Из 36 тыс. рабочих к марту 1918 г. на нем оставалось 13 тыс. Такое положение заставило рабочих требовать, чтобы при увольнении им платили за полтора месяца вперед. Но в ответ Шляпников не только не принял делегацию путиловцев, в которую Розенштейн входил и сам, но даже отказался выдать хотя бы расписку в том, что рабочие у него были, но их не приняли. Докладчик, кроме того, подверг критике методы проводимой в городе национализации: "Завод будто бы отошел к рабочим, "национализирован", но это не верно — заявил он. — Рабочие тут ни при чем. Правительственное Правление назначено сверху Шляпниковым. Авторитета в глазах масс оно не имеет. В него входят далеко не лучшие рабочие нашего завода и один даже назначен такой, которому целые округа выносят порицания и осуждения, но, видимо, это не действует — он со вчерашнего дня большевик".

В своих выступлениях на конференции рабочие также говорили о других волновавших их экономических трудностях: падении производства, безработице, невыплатах зарплаты, нехватке хлеба, плохом медицинском обслуживании. Эти темы так или иначе затрагивали в своих выступлениях Литовин (завод Нобеля), Щеглов (Общество электрического освещения 1886 года), Баранов (Паровозные мастерские Николаевской железной дороги), Дунаев (фабрика Паль) и другие выступавшие. О теневых сторонах революционной действительности, к примеру, сообщал уполномоченный Охтинских пороховых заводов Блохин. "С начала революции, — отметил он, — производительность труда у нас сильно увеличилась, а когда, так сказать, взяли в свои руки предприятие, интенсивность сильно понизилась. Пришлось почти закрыть заводы. Хотя жалование платят, а работы никакой нет".

После того как отчеты с мест по предложению Каммермахера были прерваны из-за недостатка времени, собрание перешло к обсуждению вопроса о предстоящем IV съезде Советов. С развернутым докладом по нему выступил А.Н. Смирнов. Он сразу же придал всем прозвучавшим выступлениям острый политический подтекст и призвал искать собравшихся свой, третий путь в революции. Он заявил: "В районах, где было сильно влияние большевизма, рабочие бросаются с левого на правый фланг. Надо выяснить и указать рабочим путь не правый и не левый, а соответствующий их интересам". По его мнению, для этого прежде всего следовало выбрать на собрании уполномоченных делегацию на созываемый IV съезд Советов, которая бы поехала в Москву и озвучила подлинный голос пролетариата. Далее докладчик зачитал декларацию, адресованную съезду Советов, и предложил принять ее. Зачитанная Смирновым декларация была загодя подготовлена Оргбюро по созыву собрания уполномоченных, и накануне 12 марта проведена на общем собрании рабочих Вагонных и паровозных мастерских Николаевской железной дороги. Теперь организаторы конференции рассчитывали заручиться поддержкой представителей и других петроградских предприятий.

Предложения Смирнова о формировании делегации на IV съезд Советов поддержали Кононов, Каммермахер, Соловьев, Орлов и Ерманский. Однако, совершенно неожиданно для себя, организаторы собрания столкнулись с серьезными возражениями со стороны рядовых уполномоченных от заводов. Так, Никифоров с Трубочного завода заявил, что его выбирали на собрание уполномоченных обсуждать вопросы о безработице, эвакуации и другие жизненно важные для рабочих проблемы, поэтому голосовать за политическую декларацию он не имеет права, так как не уполномочен на это рабочими своего завода. Против посылки делегации высказался Рагозин. "Не этим надо заниматься, — подчеркнул он, — надо работать на местах, надо добиваться большинства в Советах".

Наиболее резко против посылки делегатов на IV съезд Советов выступил уполномоченный от Путиловского завода Н.Н. Глебов. "Что делегаты скажут там, на "съезде"? — рассуждал он. — Что он нехорошо составлен — большевистски, и потому не имеет права решать вопросы за страну. Ну а если бы "съезд" был меньшевистский. Что тогда? Имел бы он право?" В своем выступлении Глебов высказался против той навязчивой идеологии "Учредиловки", которая была заложена в основу обсуждавшейся декларации. Он, в частности, заявил:

"В вашей декларации, которую вы даете делегатам, указано еще "Учредительное собрание" — поверьте мне: для данного переживаемого и еще не изжитого, максималистского периода, это плохой лозунг. Вообще Учредительное собрание можно сравнить для спокойного времени с хорошим белым хлебом, для данного времени это паштетный пирог с уткой, а вы ставите это единственной задачей того дня, в который народ русский ест мякину, конину и даже овес. Для этого нужно быть большим, почти больным мечтателем, и, по-моему… неисправимо вредным".

Страстная аргументация Глебова собранием не была услышана. В то время "революционная действительность" была такова, что организаторы того или иного мероприятия, как правило, могли рассчитывать на успех. Недовольные и случайные люди на них обычно оказывались в меньшинстве. Не стало исключением и первое заседание ЧСУ ФЗП. Голосование по вопросу о необходимости отправки делегации на IV съезд Советов дало следующий результат: за — 61 голос, против — 8, воздержалось — 19. Принимается решение, что избранная делегация должна действовать как коллегия. В ее состав вошли: Измайлов (Балтийский завод), Орлов (Парвиайнен), Зиницкий (завод Речкина), Каммермахер (Всероссийский союз печатников), Розенштейн (Путиловский завод), Абрамов (Семянниковский завод), Соловьев (Вагонные мастерские Николаевской железной дороги), Кононов (член Совета), А.Н. Смирнов (Патронный завод), Борисенко (Трубочный завод). Сопко (Обуховский завод). Глебов, выдвинутый Путиловским заводом, свою кандидатуру с голосования снял.

Еще более согласованным, чем голосование по составу делегации, оказалось голосование по декларации, оглашенной Смирновым. В протоколе значится, что принята она единогласно. Из этого следует, что Глебов, Никифоров и, возможно, некоторые другие участники собрания уполномоченных в голосовании не участвовали.

Следующее собрание уполномоченных состоялось 15 марта. Среди его участников были уполномоченные от Путиловского завода, Обуховского завода, фабрики Паль, Семянниковского завода, Трубочного завода, Паровозостроительных мастерских Николаевской железной дороги, Пороховых заводов, Балтийского завода, Русско-Балтийского авиационного завода, Русско-Балтийского воздухоплавательного завода, Типографии Народного Банка, Типографии бывшего Градоначальства, 1-й Государственной типографии, 6-й Государственной типографии, 9-й и 10-й Государственных типографий, Типографии Маркуса, Общества электрического освещения 86 года, Экспедиции заготовления государственных бумаг, Управления Николаевской железной дороги, Мастерских Северо-Западной железной дороги, Общества "Гелиос" и др. предприятий города.

Как и первое, второе собрание началось отчетами с мест: постепенно эта практика станет традиционной для ЧСУ ФЗП. В выступлениях представителей от предприятий города звучала все та же неудовлетворенность своим положением, апатия, неуверенность в завтрашнем дне. Так, Кононов от имени рабочих Арсенала подтвердил, что и у них на предприятии "распоряжения об эвакуации разрушили всю работу". "Пустить вновь завод нет почти никакой надежды", — сокрушался он. Расчеты на Арсенале приняли к марту массовый характер. Рабочих увольняли сотнями. Когда делегация от завода обратилась к властям с просьбой выделить деньги для выплаты рабочим, ей ответили, что денег не будет, потому что арсенальцы когда-то получили лишние. О неудовлетворительном положении с работами по разгрузке сообщал представитель Трубочного завода Зотов. Власти могли выделять заводу только 15 вагонов в сутки, что было явно недостаточно. Васильев, представлявший Русско-Балтийский воздухоплавательный завод, жаловался: "Вывозят ценные вещи, а мы остаемся. Разве мы менее ценны для промышленности, чем машины?"

О недовольстве политикой большевиков говорил уполномоченный от Обуховского завода Корохов. По его словам, прежде на заводе существовали различные комиссии, в том числе демобилизационные. Но большевики своим хозяйничаньем все разрушили. К эвакуации вроде бы приступили, что-то даже вывезли, но потом заявили, что по дороге выбросили. "Теперь будет управлять тот, кто даст хлеб", — заявил он. Общее настроение выразил в своем сообщении уполномоченный от Ижорских заводов Зимин. По его убеждению, "эвакуация — это детские разговоры", поскольку реально "можно вывезти только в крайнем случае ценные машины и часть металла". "Рабочие волнуются, — продолжал он свое выступление, — почему комиссары уехали, а мы не можем". По его словам, некоторые рабочие поговаривали даже о "взрыве поездов", их еле удалось сдерживать.

Подводя итоги обсуждения положения на местах, Б.О. Богданов выделил основные вопросы, над которыми теперь, по его мнению, следовало детально поработать ЧСУ ФЗ. Это вопросы об эвакуации, безработице, продовольствии, организационный вопрос. Особо докладчик остановился на последнем из них. Пафос его выступления свелся к тому, что политика большевиков разрушает социалистические иллюзии пролетариата. Надвигается буржуазная контрреволюция. А встретить ее во всеоружии рабочие не смогут, поскольку их организации находятся в кризисе, подчинены государству, не имеют самостоятельности. Из этого вытекала первейшая необходимость борьбы за независимость пролетарских организаций.

Мысли, содержащиеся в докладе Богданова, собственно говоря, разделялись большинством участников конференции. Однако само понятие "независимости" организаций рабочего класса понималось разными ее участниками неодинаково, далеко не все рабочие делегаты готовы были верить словам умеренных социалистов, даже тогда, когда те озвучивали мысли, созвучные их собственным. Результатом этого стала полемика, неожиданно разгоревшаяся после выступления Богданова. Возмутителем спокойствия вновь оказался Глебов. "Фраза Богданова о независимости рабочих организаций приятно меня поразила, — начал свое выступление он. — Но это пока шифр. Мы еще не знаем, как надо понимать "независимость" и как ее понимает т. Богданов. Независимость, по-моему, это свобода от кружковщины, от преобладающего интеллигентского влияния. Это классовая независимость, в смысле проявления рабочими их максимальной самостоятельности".

Позиция Глебова вновь встретила понимание части уполномоченных от рабочих. Так, Шишков, делегированный 10-й Государственной типографией, также выразил сомнение по поводу искренности намерений некоторых лидеров движения. "Всюду идет борьба за власть, — пояснил он свое понимание ситуации. — Когда у власти одна партия, другой приходится туго. Правительство Керенского расстреливало большевиков, теперь большевики расстреливают, и другие хотят их сбросить. Надо обуздать их". Стенограмма не совсем ясно передает мысль Шишкова. Но, по всей вероятности, он имел в виду, что нужно обуздать и большевиков, как злоупотребляющих властью, и некоторых чересчур ретивых оппозиционеров, готовых бороться с большевиками за власть, но не за интересы рабочих. Именно так трактовать слова Шишкова позволяет завершающая часть его выступления. Он, в частности, заявил: "Эвакуация должна производиться. Мы, печатники, остаемся здесь. Нам придется строить организацию, и мне думается, нам придется создать беспартийную рабочую организацию, а лозунги некоторых по-старому партийно-фракционные, и это плохо".

Выступления Глебова и Шишкова вызвали шквал негодования в рядах правосоциалистической части участников конференции. Богданов и другие главные действующие лица, впрочем, предпочли промолчать, выставив вперед рядовых участников движения и его формальных лидеров. Так, представитель союза аптекарских служащих Паперно заявил, что, по его мнению, никаких оснований для заявлений Глебова и Шишкова не имелось, поскольку, как он утверждал, "к власти стремятся только большевики". Категоричен в своих суждениях был Кефали. Он подчеркнул, что обозначенные Глебовым проблемы уместнее было бы решать в "нормальной стране и в нормальное время". Что же касается существа поставленных Глебовым вопросов, Кефали пояснил, что для него самого "независимость — это освобождение от полицейских, административных функций", которые взвалили на себя рабочие организации, взявшиеся решать вопросы экономического управления и возрождения государства совместно с большевистским правительством. Расширенное токование "независимости" рабочих организаций, как свободу от партийного диктата и доктринерства, с которым выступал Глебов, его явно не устраивало. С развернутой отповедью отступникам поспешил выступить Смирнов. По его словам, на него "две последние речи произвели невеселое впечатление". Он усомнился в конструктивности позиции, занятой Глебовым и Шишковым. Стоит ли во всех бедах винить интеллигенцию? По его мнению, поступать так, "значит идти по линии наименьшею сопротивления". "Интеллигенция действовала плохо, а мы где были?" — задавался он риторическим вопросом. Примирительную позицию постарался занять Ерманский. С одной стороны, он резонно возразил Глебову что "когда говорят о беспартийности, то это тоже своего рода партийность". С другой стороны, он признал, что "определенная узкопартийная политика создала дурной осадок, и, вероятно, только этим объясняется противофракционное выступление товарищей Глебова и Шишкова".

Но, похоже, проработка, устроенная социалистическим большинством беспартийной рабочей конференции Глебову и Шишкову, на последних не произвела должного впечатления. Во всяком случае, когда Богданов предложил создать районные объединения уполномоченных, Шишков вновь выступил против, поскольку объединения уполномоченных по районам, по его убеждению, превратятся в "конкурирующую с районными Советами организацию, борющуюся за власть". Тем не менее предложение Богданова большинством было поддержано.

Собрание также поддержало еще одно предложение Богданова и проголосовало за издание специального информационного листка ЧСУ ФЗ. Забегая вперед, следует заметить, что в исполнение этого решения был выпущен специальный информационный листок, содержащий стенограмму первого собрания уполномоченных, а также принятые рабочими представителями решения. Он сыграл важную роль вмобилизации и организации протестных групп рабочего класса. Бюллетень ЧСУ ФЗП широко разошелся по России" Известно" к примеру, что в качестве агитационного материала он применялся в Рыбинске. Стоял вопрос о его распространении и даже переиздании в Москве. Было издано еще несколько номеров бюллетеня, но постепенно его информативность падала, вместо полных отчетов о заседаниях ЧСУ ФЗП стали публиковаться выдержки из них, иногда на страницах бюллетеня появлялись резолюции по некоторым особо важным вопросам. Со временем планировалось также начать выпускать свою газету "Гудок". В дальнейшем, однако, ЧСУ ФЗП выпуск своей газеты наладить не удалось, и со временем пришлось прибегать к помощи союзников по левому лагерю, в частности горьковской "Новой жизни". Хотя характер публикуемых в ней материалов время от времени вызывал недовольство участников движения уполномоченных, но дальше резких протестов дело не пошло.

Наконец делегаты второго заседания ЧСУ ФЗ 15 марта 1918 г. провели выборы Бюро, которое должно было стать постоянно действующим руководящим органом нового движения. Никаких особых неожиданностей баллотировка в Бюро не дала. Руководящие функционеры социалистической оппозиции свои кандидатуры выдвигать в Бюро не стали, предпочитая разного рода неформальные каналы взаимодействия с новой рабочей организацией. В этой ситуации Бюро было сформировано из наиболее ярких представителей оппозиционно настроенных рабочих, в основном членов социалистических партий. В Бюро вошли: Берг (47 проголосовавших в его поддержку), Каммермахер (44), Глебов (42), Смирнов (40), Корохов (38), Рагозин (32), Зимин (31), Яковлев (30), Кононов (29), Зверев (26). Кроме того, было выбрано 8 кандидатов. Ими стали: Блоха (23), Шпаковский (22), Шибалов (20), Ильин (16), Орлов (12), Никитин (11), Гамзюков (8), Борисенко (8).

На следующий день, 16 марта 1918 г, Бюро ЧСУ ФЗП собралось на свое заседание. На нем присутствовали Смирнов, Каммермахер, Рогозин, Берг, Глебов, Кононов, Блоха, Корохов, Зверев и Яковлев. На заседании было решено несколько принципиальных вопросов, касающихся внутренних вопросов движения. Так, был сформирован Президиум Бюро уполномоченных в составе Берга, Смирнова, Каммермахера. Перед ЧСУ ФЗП остро стояла проблема финансов. Бюро решило предложить на обсуждение общего собрания следующие источники пополнения казны: 1) собирать отчисления на заводах; 2) добровольные пожертвования; 3) использовать средства, выделяемые государством на работу ликвидационных комиссий на заводах.

Были также созданы ряд комиссий. В частности, Каммермахеру поручалась организация комиссии по безработице. Создавалась также специальная комиссия по эвакуации, в которую кроме членов ЧСУ ФЗ Ильина (Путиловский завод), Зотова (Трубочный), Блохи (Пороховые заводы), Зубкова (Управление Николаевской железной дороги) и Корохова (Обуховский завод) предполагалось пригласить инженеров Левина, Халешкого и Холмогорова, а также представителей союза металлистов и союза инженеров. Бюро также подробно вернулось к вопросу об издании бюллетеня, который было решено так и назвать — "Чрезвычайное Собрание Уполномоченных фабрик и заводов". Работу над бюллетенем должны были возглавить Глебов, Смирнов и Богданов, который формально в руководящий орган ЧСУ ФЗ не входил. Здесь уместно отметить, что в комиссиях, в особенности по профдвижению, ведущая роль принадлежала бывшим деятелям Союза защиты Учредительного собрания, которые были тесным образом связаны с прочими центрами антибольшевистского сопротивления и могли координировать с ними свою деятельность.

В своей дальнейшей работе Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда, его рабочие органы придерживались тех направлений деятельности, которые были сформированы в первые дни существования организации. Спадала напряженность одних вопросов, жизнью выдвигались другие, требующие немедленного решения. Так, по мере исхода рабочих из города (большей частью самотеком) потеряла первоначальную остроту проблема эвакуации. Зато к маю — июню 1918 г. резко обострилась продовольственная проблема. Пожалуй, ни до этого, ни позже угроза голода не становилась для Петрограда столь реальной, как в этот период. Вполне понятно, что ЧСУ ФЗП не могло не откликнуться на сложившуюся ситуацию. В специальной резолюции, принятой на заседании ЧСУ ФЗП 19 мая 1918 г. по выступлению С.О. Загорского и А.Н. Смирнова, проблема голода была приравнена к "народному бедствию". В ней говорилось о настроении "безумия и отчаянья, охватившего широкие круги голодного народа" и о стихийном, анархическом движении населения, способном "в крови и погромах потопить все завоевания февральской революции". В резолюции звучало требование "ликвидации… всех установленных советской властью продовольственных учреждений" и передачи продовольственного дела оппозиции (через восстановление общегражданских органов самоуправления, привлечение частного торгового аппарата и оживление кооперации).

Когда же большевикам неимоверными усилиями все-таки удалось предотвратить вымирание рабочих Петрограда от острой нехватки продовольствия, ЧСУ ФЗП переключилось на критику мер, действительно жестоких и диктаторских, которыми власть выколачивала хлеб из деревни. Так, в конце мая 1918 г. ЧСУ ФЗП была принята специальная жесткая резолюция с требованием отменить ограничения на ввоз продовольствия в город и уравнять пайки рабочих с пайками красногвардейцев. Эти и другие шаги большевиков, в частности, создание продотрядов и гонения на служащих продовольственных управ, расценивались как развязывание гражданской войны.

Первостепенное значение продолжало уделять движение уполномоченных проблемам самоорганизации рабочего класса. По этой линии ЧСУ ФЗП неоднократно возвращалось к вопросам независимости профсоюзов и других рабочих организаций. Так, важная резолюция о свободе профсоюзов принимается движением уполномоченных в конце мая. "Советская власть, как всякая власть меньшинства, опирается на штыки и в каждой независимой демократической организации видит своего врага", — утверждалось в ней. Далее в резолюции отмечалось, что уполномоченные фабрик и заводов, как представители рабочего класса Петрограда, считают "свободу союзов неотъемлемым правом народа и одним из драгоценных завоеваний революции". В заключение в документе подчеркивалось, что рабочие должны это свое право "отстаивать всеми доступными нам средствами, вплоть до организации всеобщей политической забастовки".

Представители движения уполномоченных принимали участие в различных выборных компаниях, в частности в летних выборах в Петросовет. Лозунгом ЧСУ ФЗП на этих выборах становится призыв к рабочим не дать ни одного голоса ни большевикам, ни левым эсерам. В поле зрения рабочих уполномоченных находились и другие вопросы текущей политики. Традиционно большое значение отводилось ЧСУ ФЗП, к примеру, независимости прессы. Так сложилось, что именно движение уполномоченных выступило инициатором увековечения памяти Г.В. Плеханова, скончавшегося 30 мая, находясь на лечении в санатории близ города Териоки в Финляндии. В частности, Бюро ЧСУ ФПЗ выступило инициатором создания объединенного комитета по устройству похорон Плеханова. По решению комитета, похороны должны были пройти на средства самих рабочих. Было также принято решение провести траурные собрания питерских рабочих, посвященные памяти Г.В. Плеханова. Выступая 5 июня 1918 г. на XV заседании ЧСУ ФЗП, Смирнов подчеркнул высокую роль Плеханова в рабочем движении и многозначительно добавил: "В лице Плеханова мы потеряли крупную силу… эту потерю мы все глубоко почувствуем очень скоро".

Экономические трудности, а также некоторые политические мероприятия советской власти апреля — мая 1918 г. усиливали среди некоторых слоев питерского пролетариата недовольство и протестные настроения. Движение уполномоченных сделало немало для их углубления и придания им организованности. В частности, ЧСУ ФЗП живо откликнулось на колпинские события. На одном из заседаний ЧСУ ФЗП были проведены специальные слушания, на которых заслушивались показания свидетелей и участников столкновений с вооруженными красноармейцами, излагалась суммированная оппозиционная оценка событий в этом рабочем пригороде Северной столицы. Глубокий символический смысл придавался лидерами движения участию в похоронах погибшего в Колпино рабочего, превратившихся в мощную политическую акцию.

Когда в июне 1918 г. накал протестных настроений в рабочих окраинах возрос еще больше, движение уполномоченных также стремилось не упустить руководство массовыми протестами рабочих из своих рук. В это время его роль может быть оценена двояко. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что уравновешенная позиция большинства руководителей ЧСУ ФЗП стала преградой на пути развития рабочих протестов по деструктивному руслу. В частности, как выявилось на следствии над эсерами в 1922 г., движение уполномоченных не поддержало инициативы матросов минной дивизии, выступавших в середине июня 1918 г. с призывами к немедленному вооруженному восстанию рабочих против партии большевиков. В то же время ЧСУ ФЗ Петрограда становится инициатором проведения в городе всеобщей стачки 2 июля, решение о чем принимается, по всей видимости, на XIX пленарном заседании собрания уполномоченных. Этой акции рабочие уполномоченные придавали повышенное внимание.

Общегородская стачка в Петрограде 2 июля 1918 г. и поддержка оппозиционных кандидатов на выборах в Петросовет становятся высшей точкой развития движения рабочих уполномоченных в Петрограде. После этого давление на ЧСУ ФЗП со стороны местной большевистской власти в Петрограде усиливается. Зиновьева явно не устраивало, что депутатами Совета от крупнейших предприятий в его "пролетарской вотчине" вдруг стали оппозиционеры. Серьезные опасения вызывали и планы ЧСУ ФЗ провести общепролетарскую акцию протеста 2 июля. Чтобы не усложнять себе жизнь, власти города в конце концов делают выбор в пользу радикального решения проблемы и 27 июня 1918 г. Петросовет решает распустить ЧСУ ФЗП как контрреволюционную организацию. В ответ депутаты, прошедшие в Петросовет при поддержке ЧСУ ФЗ, "нашли нужным покинуть 1-е заседание Совета".

Однако дальше этого и еще нескольких чисто символических демаршей главные силы оппозиции, по большому счету, не пошли. Видимо, в глазах лидеров антибольшевистского фронта уполномоченные (как действовавшие в рамках советской легальности) сыграли свою роль, и ставка теперь делалась на штыки чехословаков, очистивших от "ненавистных большевиков" весь восток страны и теперь неуклонно приближавшихся к сердцу новой большевистской России — Москве. Попытки официального руководства движения уполномоченных хоть как-то использовать намечавшуюся на 2 июля забастовку в целях организации сопротивления роспуску Петроградской беспартийной рабочей конференции значимых результатов не дали: рабочих больше волновали их собственные проблемы.

После провала планов общегородской стачки руководители ЧСУ ФЗП вообще впадают в уныние. Производит, к примеру, совершенно странное впечатление текст резолюции, принятой на заседании Бюро 19 июля. Выполняя, по сути, роль ликвидационной комиссии, лидеры ЧСУ ФЗП даже не пытались поставить вопрос о дальнейшем неповиновении диктатуре. Резолюция бесстрастным, канцелярским языком перечисляет намечаемые ими мероприятия: отказаться от квартиры, выплатить, если позволит касса, жалование служащим на несколько дней вперед, — и никаких больше призывов к забастовкам или другим актам неповиновения. Такой тривиальный финал организации, всего несколько месяцев назад имевшей столь радужные перспективы, невольно заставляет задуматься, а действительно ли движение уполномоченных имело достаточно глубокие корни, как о том заявляли его лидеры?

По этому вопросу между историками согласия нет. В советской историографии движение уполномоченных расценивалось как незначительная группка чуждых пролетариату самозванцев, белогвардейцев, в лучшем случае — предателей и отщепенцев. Историографическая традиция русского зарубежья и западная историография дают иное видение этого вопроса. Так, М.С. Берштаму динамика вовлеченности рабочих в движение уполномоченных видится следующим образом: к концу марта в нем принимали участия не менее 52 петроградских предприятий с общим числом занятых на них рабочих не менее 55 тыс. К началу мая, т. е. к моменту колпинских событий, в движении участвовало уже 60 тыс. человек, но всего лишь с 21 предприятия. На этих данных, почерпнутых им из правосоциалистической печати, Бернштам основывает свой вывод о том, что с марта по начало мая 1918 г. плотность охвата рабочих различных петроградских предприятий движением уполномоченных резко возрастает. Наконец, к середине мая, по убеждению Бернштама, ЧСУ ФЗП охватывало не менее 52 предприятий, в нем было представлено уже около ста тысяч рабочих. Исходя из оценки численности рабочих Петрограда на этот момент в 180 тыс. человек, историк пишет о том, что движение уполномоченных имело поддержку 55 % рабочих Северной столицы. К еще более масштабным оценкам влияния ЧСУ ФЗ приходят современные российские авторы А.П. Ненароков и Д.Б. Павлов. По их утверждению, весной 1918 г. собрание представляло две трети (или 66,5 %) рабочих Петрограда.

Первое, что обращает на себя внимания в подсчетах Бернштама, это некритическая ориентация на пропагандистские материалы ЧСУ ФЗП и правых социалистов. Кроме того, авторы, склонные называть наивысшие данные о размахе движения уполномоченных, оперируют количеством всех рабочих тех предприятий, которые имели свое представительство в ЧСУ ФЗП. Вместе с тем необходимо недвусмысленно признать, что исследователям приходится иметь дело с тремя различными величинами: 1) количеством всех рабочих предприятия, уполномоченные от которого присутствовали хотя бы один раз на беспартийных собраниях; 2) количеством рабочих, в какой-то момент поддержавших акции ЧСУ ФЗП; 3) количеством рабочих, задействованных в деятельности Собрания уполномоченных. Совершенно очевидно, что первая величина имеет к вопросу о распространении движения уполномоченных среди рабочих Петрограда очень опосредованное отношение (хотя ее, вне сомнения, так же следует иметь в виду).

В последние годы ситуация с источниками стала меняться к лучшему, теперь в распоряжении исследователей попали даже такие материалы ЧСУ ФЗП, на которых условно можно было бы поставить гриф "для служебного пользования". Благодаря этим новым документам вопрос о влиянии движения уполномоченных на петроградских рабочих может быть решен с гораздо большей обоснованностью, чем прежде. Одним из таких документов является обобщающая справка о количестве рабочих, участвовавших в избрании уполномоченных у себя на заводе. Она, в частности, показывает, что те данные, которые ЧСУ ФЗП использовало в своих пропагандистских материалах, носили сугубо приблизительный и оценочный характер, не имели под собой реальной основы. Еще больше, чем к документам внутреннего пользования, этот вывод может относиться к пропагандистским материалам движения уполномоченных. Следует также добавить, что для более точной оценки степени влияния ЧСУ ФЗП представляется необходимым сопоставить содержащуюся в них информацию с какими-то внешними, независимыми оценками. Для этого вполне подходят приводимые выше данные из таблицы, составленной Ю.И. Кирьяновым по материалам забастовок и других трудовых конфликтов в Петрограде, где суммарное количество участников трудовых конфликтов за первый год существования Советской власти определено в 44,9 тыс. человек. Отождествлять количество участников стачек и коллективных протестов с количеством сторонников ЧСУ ФЗП было бы, наверно, слишком категорично, но в условиях весны — лета 1918 г. принципиального различия между этими двумя показателями быть не могло. Тем самым социальная база движения уполномоченных охватывала примерно 40–50 тыс. рабочих. Причем все они не могли единовременно поддерживать оппозицию, то присоединяясь к ее требованиям, то вовсе отходя от политики. Тем самым представляется, что (с учетом этой постоянной ротации) единовременно за ЧСУ ФЗ Петрограда могло стоять не белее 20–30 тыс. рабочих.

Опираясь на архивные данные, сегодня можно приступить и к решению вопроса о количестве самих участников движения. Как уже отмечалось выше, в преамбуле анализируемой нами справки общее количество уполномоченных, избранных непосредственно от рабочих, определено в 218 человек. К сожалению, эта цифра вновь повисает в воздухе, хотя на этот раз разброс значений определяется уже не тысячами, а единицами. В графе "Уполномоченные" количество представителей от предприятий и безработных города составляет 190 человек. Кроме них в документе упомянуты еще уполномоченные от различных организаций. Сведения о них иногда встречаются и в других источниках. В самой справке сообщается о 22 подобных функционерах, представлявших Василеостровский союз печатников, Василеостровский союз служащих кредитных учреждений, Выборгский районный совет рабочих и крестьянских депутатов, Петроградский районный совет рабочих и крестьянских депутатов, а так же Петросовет. Суммируя количество уполномоченных от предприятий (190) и от рабочих организаций (22), можно ориентировочно оценить их общее количество в 212 человек. Однако похоже, что реально ни 218, ни 212, ни даже 190 человек ни в акциях ЧСУ ФЗП, ни в его заседаниях постоянно не участвовали. Неслучайно один из видных деятелей организованной оппозиции И.И. Шпаковский оценивал численность участников движения существенно скромнее. На Московском рабочем съезде он заявит, что в апреле вокруг собрания уполномоченных успело "сгруппироваться" до 130 уполномоченных от фабрик и заводов. Но и это было число формальных участников, а не активистов. Как пояснял сам Шпаковский, "конечно не все 130 [делегатов] посещало Собрание Уполномоченных". На основании стенограмм и других документов размер активного ядра движения уполномоченных в Петрограде может быть оценен примерно в 50 человек, что, безусловно, не так уж много для такого города, как недавняя столица одной из крупнейших империй.

Вместе с тем было бы совершенной ошибочно забывать, что сила организации не всегда определяется ее размерами либо числом ее сторонников. С этих позиций следует подходить и к Чрезвычайному собранию рабочих уполномоченных Петрограда. Хотя ЧСУ ФЗП не смогло в практической плоскости решить ни одной из проблем, называемых его лидерами приоритетными, оно тем не менее способствовало консолидации рабочих Петрограда. Втягиваясь в трудовые конфликты, питерские рабочие могли рассчитывать на моральную поддержку уполномоченных, а также на то, что об их борьбе станет известно на других предприятиях Питера и даже в других городах. Деятельность ЧСУ ФЗП заставляла власти более оперативно реагировать на протестные выступления, хотя бы из опасения, что оппозиция сможет перехватить инициативу. Формы и методы деятельности ЧСУ ФЗП вошли в общую копилку опыта рабочего движения периода русской революции.