Вечером хоронили Ордена. Из-за тяжёлых туч небо повисло над Альмарейном так низко, что почти цеплялось за шпили зданий в квартале магов хаоса. В небе отражались сполохи оранжевого огня. И глупый мелкий снег пытался засыпать развалины храма. Снежинки таяли от близкого пламени, и лужицы воды на чёрных камнях казались такими же чёрными, застывшими.
Орлана украдкой дышала на замёрзшие руки. Она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что никогда не была привязана к Ордену. Больше того — было время, когда она всерьёз собиралась его убить, и было время, когда она отчаянно не хотела его видеть. А потом настало время, когда она поняла, что ей просто не выжить без помощи Ордена — и усмехаясь сквозь зубы, преследуя собственные интересы, но он всё-таки помогал.
И правда, она не испытывала горя, когда смотрела на его мёртвое тело, хотя руки, наложившие страшное заклинание, до сих пор слегка дрожали. Но в горле почему-то встал противный ком. От дыма и ветра заслезились глаза.
Пламя долго не хотело разгораться, лишь тлели края чёрной мантии, дрожали лужи на камнях. Орлана трудно вдохнула, поднимая лицо к небу. Ей вспомнилось старое поверье. Говорили, что момент погребения нужно сказать последние слова умершему, и они обязательно будут услышаны его душой до того, как она отлетит ко Вселенскому Разуму. Орлана пожалела, что не придумала эти слова раньше — сейчас в голове было пусто, только вился горький дым.
— Так странно, Орден, — вздохнула, наконец, Орлана и сквозь дымную пелену взглянула на лицо мёртвого дяди, желтоватое в отблесках пламени. — Ты меня презирал и ненавидел. А вышло так, что тебя даже похоронить некому, кроме меня.
Судорожно вздохнула и вдруг зарыдала Мари, стоящая слева от Орланы, и сразу стало легче, как будто распутался страшный узел, распустился, ослабил хватку. Орлана склонила голову и двумя пальцами сдавила переносицу, чтобы не пустить наружу ненужную влагу. Аластар обнял её за плечи, закрывая собой от промозглого ветра.
Она вышла из замка даже без накидки, без мантии, в одном только платье. Легкомысленная.
Пламя, наконец, занялось, заплясало сразу по всему телу, и блики отразились в низком небе. Снег падал на лицо Орлане и таял, стекал каплями воды к подбородку.
* * *
Она сидела, обхватив себя за плечи: всё не могла согреться.
Белое пламя хорошо освещало библиотеку, и густая ночная темнота осталась снаружи замка, за плотно закрытыми окнами, за тщательно задёрнутыми шторами. Но Орлане всё равно было не по себе. Она видела, что Аластар ощущает то же самое. Заложив руки за спину, он молча расхаживал мимо книжных шкафов.
— Ваш ход, — она кивнула на шахматную доску. Фигуры застыли с исковерканными яростью лицами.
Аластар в несколько шагов приблизился к ней и опёрся руками о стол, разглядывая позицию. Тихо стало в библиотеке, только потрескивало белое пламя, осыпаясь искрами на мраморные плиты пола. Орлана ждала, сцепив пальцы у подбородка.
— Традиции соблюдены, — сказала она, как только Аластар передвинул белого ферзя. — Теперь можно подумать о деле.
И на его вопросительный взгляд отозвалась:
— О том, кто на самом деле убил Ордена. Вы же не считаете, что это сделала я? Всё очень нехорошо. Маг, способный убить Ордена, может серьёзно испортить нам жизнь.
— Если это сделали не вы… — задумчиво произнёс Аластар, снова переводя взгляд на шахматы.
В дальнем углу библиотеки послышался шорох, и они разом замолчали. Кто-то приближался, шептали по мрамору неуверенные шаги. Несколько мгновений — и у шкафа возник Амир. Он близоруко щурился, как будто под такой яркий свет попал спросонья.
Одежда на нём была измятой, и на губах запеклась чёрная кровь. Амир дёрнул верхнюю пуговицу на рубашке, как будто душила, и виновато улыбнулся Орлане, но улыбка тут же превратилась в гримасу боли. У неё мгновенно заныло ушибленное запястье.
— Простите. Я ведь всё пропустил, да? Я странно себя чувствую. Плохо. А похороны уже были?
Он опустил взгляд, трудно сглатывая. Топорщился мятый ворот рубашки, искусанные губы кровоточили, и пальцы были в царапинах и ссадинах. Откуда, интересно? Аластар смотрел на него спокойно, скрестив руки на груди, но всё равно перегородил собой путь к Орлане.
— Тебе стоит показаться целителю, — нахмурилась она.
— Нет-нет. Я просто полежу. — Амир вытер с губ кровь и в бессильном удивлении уставился на испачканные пальцы. — Так похороны…
— Уже закончились. Может, отправить тебя к родителям, домой?
Он шарахнулся от неё, как будто Орлана сообщила, что собирается казнить его утром на главной площади. Лично.
— Нет! Не надо. Я сейчас уйду. Я уйду, просто… если его уже похоронили…
Он неуверенно шагнул назад, качнулся и едва не потерял равновесие. Молча Орлана наблюдала за тем, как Амир исчезает за поворотом в галерею. Шаги его вскоре стихли, и опять стало слышно, как сыплются на пол искры белого пламени.
— Возможно, не стоило так вот отпускать ребёнка, а нужно было взять за шиворот и оттащить его к целителю? — пробормотала она задумчиво.
— Или за шиворот выкинуть из замка, — откликнулся Аластар. — Пока он не создал нам ещё проблем.
В окна тихо стучался снег. Орлана вспоминала вчерашний вечер, когда зажимала руками уши, чтобы не слышать Ордена. Теперь ей было неважно и не обидно то, что он говорил. Что она хотела? Кажется, оттянуть огонь на себя, чтобы Амиру не досталось слишком сильно. Ну что ж, оттянула. Неясно, кому от этого стало лучше.
Потом она вернулась к шахматной доске и сделала единственно возможный ход — пешка шагнула за край и превратилась в чёрного коня. И позиция чёрных стала не такой уж безнадёжной.
— Знаете, — сказала она Аластару, который всё ещё закрывал её собой от темнеющего вдали дверного проёма. — Если его подставили и убили, всё происходило в замке. Орден же почти никуда не выходил — так и перебирался из спальни в библиотеку, потом в обеденный зал, потом снова в библиотеку. Редко-редко я заставала его в саду. А ещё я хотела бы попасть в комнаты Ордена. Забрать меч. Пусть его повесят у меня в кабинете.
Наверняка Аластар понял, что она собралась искать там не только меч, а ещё и разгадку. Он ведь всегда всё знал, и даже больше, чем говорил ей. Орлана понимала, что когда будет нужно — он скажет.
— Сейчас я оглядываюсь и вижу, что всё произошло не вдруг, — тихо произнесла она, глядя в просвет между шторами, на густую темноту. — Мне кажется, Орден чувствовал близкий исход, знал об опасности. С ним что-то происходило. Он спускался в склеп один. Он говорит, что кто-то пытался пробудить Руану. Кто-то задумывает страшные вещи. Тогда я решила, что Орден больше выдумывает и как всегда сгущает краски. Нет, здесь что-то другое. Он знал, что умрёт. Знал ведь.
Она прикрыла глаза. Шары белого пламени роняли искры на мрамор.
Комнаты Ордена скрывались в конце галереи. Не доверяя своему чувству магии, Орлана пригласила лорда Ллара, но глава касты учёных только подтвердил, что двери не охраняются никакими заклинаниями. А привычные магические замки она сломала и сама.
Аластар вошёл туда первым, мягко отстранив Орлану. За ним последовали два стражника, обнажив огненные мечи. Лорд Ллар ободряюще улыбнулся замершей в ожидании императрице.
— Приятная ночь, не так ли?
Она в замешательстве кивнула, хотя колючий снег и ледяной ветер вряд ли можно было назвать приятными. Ллар помолчал, рассеянно дёргая себя за кончик бородки.
В комнатах зажгли свет, и по стенам запрыгали угловатые тени. Орлана вошла, потирая руки одну о другую. От насыщенного магией воздуха у неё покалывало кончики пальцев и першило в горле, но было ещё что-то, тянущее незнакомое чувство, из-за которого хотелось поскорее выйти отсюда и запереть дверь навсегда.
Тут царил относительный порядок. Орлана никогда не бывала в покоях Ордена, её бы сюда просто напросто не пустили, но в своём воображении она рисовала примерно такую картину.
Брошенная на кресло чёрная рубашка наверняка хранила его запах. Походя Орлана подцепила раскрытую на середине книгу, скользнула взглядом по строчкам — сложные понятия, заметки на полях. У Ордена был летящий, быстрый почерк. Неразборчивый, как и почерк самой Орланы. Захочет Амир разобраться в заметках своего учителя — годами будет корпеть над исписанными полями книг.
Захочет ли?
Аластар коснулся её руки, отрывая от скорбных мыслей. На столе у окна, на алом бархате, полустёкшем на пол, покоился меч. Она кивнула, опять сдерживая тяжёлый вздох:
— Это он.
Аластар шагнул ближе, упёрся руками в край стола. Мгновение он рассматривал потускневшее лезвие и вычищенный эфес с фамильным вензелем, а когда потянулся к нему, Орлана не выдержала.
— Не трогайте его! — Так отчаянно толкнулось в груди сердце, что ей показалось — это заходится в припадке ужаса ещё не рождённый ребёнок. — Не прикасайтесь. Я запрещаю.
Она схватилась за горло, сдавленное воротом платья — от магии мёртвого Ордена ладони кололо мелкими ядовитыми иголками, и не было сил, чтобы вдохнуть полной грудью. Он ведь терпеть не мог, когда заходят на его территорию, когда копаются в его вещах и мыслях. Орден был бы в ярости, узнав, что они забрались в его комнаты и читают заметки на полях книг.
Двое стражников выбежали из спальни, выхватив мечи, но в комнате не было злодея, который заставил кричать императрицу. Она снова провела рукой по горлу и произнесла изменившимся голосом:
— Сначала мечом владел мой брат, он погиб. Потом — Риан. Его тоже убили. Не так давно я отдала меч Ордену. Я не хочу потерять и вас.
Аластар смотрел на неё без улыбки. Смотрел, как будто пытался понять, сошла Орлана с ума, или просто шутит, забывая улыбаться.
— Аластар, обещайте мне. — Она понимала, что ничего не изменит, даже вырвав у него самую страшную клятву. Но остановиться уже не могла, говорила, пока хватало голоса. — Пообещайте мне, что не притронетесь к мечу. Ну же.
Он подошёл и коснулся её плеча в таком исковерканном подобии нежности, что Орлана поняла — он посчитал её сумасшедшей. Посчитал, но готов пообещать, что угодно, лишь бы успокоить.
— Вы устали. Может быть, отложим все дела до завтра? — Аластар склонился к ней, чтобы не расслышали стражники, и чтобы остался в неведении лорд Ллар, притаившийся у дверей. Любопытный старик с живым взглядом из-под седых бровей.
— Пожалуйста, делайте всё, что хотите. — Глухо отозвалась Орлана, раздражаясь сама на себя.
Аластар молча наблюдал, как она заворачивает меч в бархат, осторожно и траурно, как мертвождённого младенца. И отступил в сторону, когда она выносила свёрток в галереи.
Этой ночью, впервые за последние дни, Орлана спала одна и не могла согреться под двумя одеялами. Этой ночью слёзы, наконец, прорвались наружу, и она кусала губы, чтобы не зарыдать в голос. Бил в стёкла дождь, и выл ветер, и отчаянно хлопали имперские флаги.
Она так устала хоронить близких.
Утром, как и положено, потянулись сочувствующие. Так было принято, и даже то, что Орлана сама убила дядю, не освобождало её от выслушивания патетичных речей. Правда, она и думать не могла, что первым явится лорд Олриск.
— Соболезную вашей утрате, — произнёс он с каменным лицом и склонил голову.
— Благодарю, ваша поддержка очень помогает. — Она знала, что предписанные этикетом фразы произнесёт за сегодня ещё не раз. А на уме осталось только одно — после смерти Ордена следует ожидать любых сюрпризов.
В просторном холле было пасмурно от серого неба за окнами. Утро наползло на сад туманом, растаявший вчерашний снег лужами залёг на дорожках.
— Признаюсь честно, весьма жаль говорить о кончине такого великого мага. — Лорд Олриск неторопливо зашагал вдоль стрельчатых окон, приглашая Орлану последовать за ним.
«Ну конечно, жаль тебе».
Она нехотя пошла, пряча руки под накидкой. Возмущаться, прогонять его? Не хотелось тратить силы. Тем более что плохого может быть в обычном разговоре? Пусть даже Орлана не планировала его начинать, а больше всего ей хотелось закрыться в кабинете и разобраться с накопившимися делами, чтобы уйти в работу и забыться.
— У него ведь не было учеников, да? — спросил Олриск.
Орлана насторожилась. Лицо лорда хаоса оставалось бесстрастным, да и что она надеялась там рассмотреть? Признание в убийстве?
— Какое-то время я была его ученицей, но не сложилось, — вежливо поддержала разговор Орлана. Незачем расписывать всю жизненную историю Ордена в ответ на риторический вопрос.
— Весьма жаль. Таких сильных магов осталось мало.
Олриск, выше Орланы на голову, полностью седой и такой подобранный, строго выверенный, что не к чему и придраться — серый костюм, багровый платок у ворота рубашки, обернулся к ней, вгляделся в лицо.
— Мне тоже жаль, — повела плечом Орлана.
— А его дочь? У Ордена ведь была дочь, — уверенно произнёс он.
Орлана теряла нить разговора. Могла ли она знать, как понимает Олриск сочувствие? Видел ли он в этом некий обязательный ритуал, который необходимо произвести, или на самом деле пытался развлечь Орлану разговорами? Но ей уже было не по себе от такого любопытства. Зачем ему понадобились ученики Ордена, уж не отправить ли их следом за учителем он собирался?
— Да. Но Мари лишена магического дара, если вы об этом, — коротко ответила Орлана.
— Что ж. Прискорбно. Разрешите ещё раз выразить вам сочувствие.
Он коротко склонил голову, и Орлана взглядом проводила его до дверей — пока расправленная спина лорда хаоса не скрылась за стражниками. Мгновение ждала, не обернётся ли он. Запоздавшее ощущение тревоги закралось в душу и осталось там, немое и страшное.
Орден убит, а тот, кто убил его, наверняка сделал это не случайно. Чего он захочет ещё? Возможно, обезглавить империю? Откуда тогда ждать удара? Вопросы, как песок на зубах, безвкусные и не ядовитые, но от них никак не избавиться.
Тот, кто его убил. Орлана проследила взглядом за Олриском, который шёл прочь от замка по намокшей тропинке сада.
Вытащенная под мерзкий дождь, леди Аливера возмутилась:
— Терпеть не могу это ваше лицемерие. Зачем выражать соболезнования, если она сама дядю порешила? Вот если требуется поздравить, так это я с радостью. Орден тем ещё стервецом был. Даже не знаю, как она его так долго терпела.
Лорд Хэкон, надёжно удерживающий целительницу под руку, сосредоточенно молчал и время от времени начинал шевелить усами. Все дорожки сада блестели от дождевой влаги, и Аливере начинало казаться, что стражи замка провожают её подозрительными взглядами из-под капюшонов.
Она опять вздыхала и жалела, что когда-то опрометчиво согласилась войти в Совет магов. На практике это принесло гораздо больше попусту истраченного времени, чем почестей и денег. И это ещё не считая, что дважды в год приходилось изнывать под взглядами наместников на больших государственных советах.
— Думаете, это надолго? — жалобно протянула она. — Поймите правильно, но для меня каждый визит в замок — как дорога на эшафот.
Дома в окружении безучастных кукол осталась маленькая Илика, наверняка она уже размазывала слёзы по лицу, решив, что её бросили навсегда.
— Быстро справимся, — пообещал Хэкон.
В замке их окутало теплом от парящих повсюду огненных шаров, и ещё было очень много стражников, от них у Аливеры шли мурашки по коже. Она приглаживала руками намокшие волосы и старалась смотреть мимо.
«Они ничего не узнают. Никогда ничего не узнают».
Аливера думала, что достаточно успокоила себя, да и Хэкон выпустил её локоть, видя, что она не собирается убегать. Они прошли по сумрачной галерее — хоть её освещало белое пламя, небо за окнами было тёмным, словно разлитые чернила, и чернота эта давила, зажимала в тиски. Тёмное небо в окнах — по обе стороны.
В конце галереи Аливера увидела императрицу — ещё только её силуэт. В траурном платье, застёгнутом под самое горло, непривычно — с распущенными волосами, чёрную фигуру на фоне чернильно-синего неба. Орлана пошла им навстречу, и тогда внутри Аливеры всё оборвалось.
Она поняла, что не выдержит прямого взгляда императрицы. Там, на Советах, было легче. Тогда Орлана говорила с Олриском, с Хэконом, с Лларом, да хоть с Орденом, только не с Аливерой, которую наверняка считала слишком неинтересной собеседницей. А теперь она будет смотреть в глаза.
— Прости, — прохрипела она Хэкону, замедляя шаг. — Прости, но лучше ты сам.
Она развернулась и тихо — хорошо, хоть туфли без каблуков — пошла к лестнице. Тяжело было — сбилось дыхание, враз пересохло горло. Стражи наблюдали из-под капюшонов. Где-то в конце галереи, наверное, замерла в изумлении императрица.