Глубокой ночью пришла Орлана. Скинув плащ, припорошенный снегом, она села рядом с Аластаром и легко коснулась его руки. Её пальцы были холодными, как зима, а с мокрых волос падали капли.

— Простите меня, — сказала Орлана. — Сама не понимаю, что на меня нашло. Вы же вернётесь?

И прижалась лбом к плечу Аластара, застывшего у окна. Через стекло лился синеватый лунный свет, снежные просторы Хршаса тянулись, насколько хватало взгляда и света.

Орлана чуть отстранилась и взглянула на Аластара снизу вверх, пытаясь улыбнуться разбитыми в кровь губами. Ему хотелось спросить, что произошло, почему чёрные тени залегли под её глазами, но в странном оцепенении он не мог произнести ни слова.

— Вернётесь? — повторила Орлана, жалобно глядя на него, но её голос звучал уже незнакомо, глухо.

Аластар понял, что просыпается, и наваждение тает в призрачном лунном свете. Он открыл глаза: комната была пуста, и соседний стул — тоже, только сонное тепло Орланы он всё ещё чувствовал на правом плече.

Повисшая над Хршасом ночь вновь бросалась снегом в окна. Теперь она казалась бесконечной. Аластар поднялся из-за стола, за которым просидел с вечера и прошёл по комнатам: во всех жил только холод. Нигде не было Орланы, и умерла надежда, порождённая видением.

Вспоминая, он видел теперь всю абсурдность сна. Капли воды с волос — он провёл ладонью по столу: сухо. Губы, разбитые в кровь. Это просто бред измученного сознания. Пора бы лечь спать, но ведь сон всё равно не придёт. А если и придёт, то такой, что лучше бы и не видеть.

Он заново переворачивал в памяти её слова, сказанные на совете. Таяла, как снег у порога, измождённая надежда, что должна найтись простая и ясная разгадка. Не было в поведении Орланы никакой логики, она просто выгнала его, утратив остатки самообладания. Отыгралась на том, на ком отыграться было проще всего. Или, возможно, злилась так сильно, что поверила в собственную выдумку.

Всё дело было в том, что остальные женщины в жизни Аластара оказывались временными, и только Орлана была постоянной. Всё дело было в этом.

…К утру пришёл Орден. Брезгливо стряхивая с плаща снег, он потоптался в центре большой комнаты.

— Жив? Уже хорошо. А то вчера у тебя было такое лицо, что, я думал, вздёрнешься на ближайшей стропиле. Ну и демонова же дыра этот твой Хршас. Сюда только предателей и засылать. Даже портала толком не открыть. Пока откроешь — а тебя уже с ног до головы замело. — Он замолчал и несколько мгновений буравил Аластара взглядом. — Эй, мне кажется, или вчера вечером ты сидел на этом же месте, в такой же позе?

Оторвав взгляд от сереющего на горизонте рассвета, Аластар снова провёл рукой по краю стола, на которые в его сне капала вода с волос Орланы.

— На совете она сказала, что убила двоих.

— У, совсем плох, — расстроено протянул Орден и скрылся за дверью в коридор.

Он вернулся уже без плаща, звеня серебряными пряжками на сапогах, и со всего маху опустился на стул.

— Она ведь не могла убить двоих, — прежним тоном повторил Аластар, глядя в стол.

— Да, не могла, — подтвердил Орден. — Магией не смогла бы точно, сама бы свалилась. А если мечом там махнуть… нет, какой ещё меч? Она даже не знает, с какой стороны за него держаться.

Тихо сыпался в окна снег. В просторной комнате светлело, и становилось видно, что деревянная столешница покрыта царапинами и пятнами неясного происхождения. Сквозняки шуршали по углам вместе с крысами. Или без них — странно было бы крысам выжить в промёрзшем насквозь доме, где только вчерашним вечером затопили камины. Белое пламя не справлялось.

— Если она не могла, почему тогда сказала?

— Для красоты, — раздражённо фыркнул Орден. — Она что, походила на здравомыслящую? Несла ерунду, вот и пришлось к слову.

Аластар ткнулся лбом в сцепленные замком пальцы. Болели уставшие глаза. Он сам удивлялся, как такое простое решение — вздёрнуться на стропиле — не пришло ночью. Всё из-за Орланы, которая явилась к нему во сне. Её губы были разбиты, а с волос на пол капала вода. Почему она сказала, что убила двоих, если не могла, никак не могла этого сделать?

— Все проблемы от женщин, — подвёл итог Орден. — Если бы эта мелкая истеричка умела держать себя в руках, всё было бы не так паршиво. Ну умер ребёнок, что ж теперь. Родит другого. Даже я согласен подождать. И если бы не билась в истерике, давно бы уже припомнила, кто там на неё напал. А мы занялись бы делом, а не ждали тут пришествия Вселенского Разума на бренную землю.

— Странный способ лишить империю наследника, — произнёс Аластар, снова заставляя Ордена морщиться. — Они могли бы недостаточно сильно избить её, и тогда она бы не потеряла ребёнка. Они могли бы избить её гораздо сильнее, чем нужно, и она бы умерла. Или стражи могли не добежать, и она истекала бы кровью на холодной земле. Зачем всё это, я не понимаю.

Тихо сыпал снег, пеленая кровоточащие раны. Аластар всё ещё чувствовал тепло её прикосновения на своём плече.

— У них была другая цель, — сказал он. — Не убить её, не убить ребёнка. Они не боялись, что Орлана узнает нападавших. Они могли не бояться этого, только если точно знали, что она ничего не расскажет. Только если бы Орлана не была Орланой на самом деле.

Орден искоса взглянул на него, пряча кривую ухмылку. Утро после бессонной ночи порождало чудовищ. И вместе с крысами чудовища забирались в чуть отогретый дом. Аластар ощутил, как горько становится во рту. Если он сошёл с ума, это к лучшему. Он не хотел оставаться в здравом уме после такого.

— Что за безумная мысль? — процедил сквозь зубы Орден.

— Есть же магия личины? — Медленно заговорил он, боясь нарушить собственную веру с это. — Так можно превратить в Орлану кого угодно, нарядить в её одежду и бросить на поле боя, чтобы мы нашли.

Орден запрокинул голову, глубоко вздыхая, чтобы не рассмеяться.

— Конечно, есть магия личины. Но, во-первых, внешность — это ещё не всё. Такую подмену легко раскусит наблюдательный друг или родственник. Интонации голоса, манеры, любимые фразы — всего не переймёшь, даже если будешь всю жизнь наблюдать за Орланой. Во-вторых, знающий маг сразу почует наложенное заклинание, а это… — Он замолчал, поджал губы и, разом посерьёзнев, уставился в тёмный угол, где сквозняки шуршали громче всего. — Вообще-то, она меня выставила из замка. Ни с того, ни с сего выставила. Что за демоны?

— Нужно искать настоящую Орлану, — произнёс Аластар. — Вряд ли её убили. Скорее всего, просто где-нибудь держат.

— Искать? — хмыкнул Орден, только теперь уже — не весело. — Ищи. Сколько лет это займёт, интересно? Хотя не имеет значения. Ищи хоть весь остаток жизни. Ты же не выкинешь эту мысль из головы.

Орлана снова пришла в себя от холодного душа. Пока кашляла и пыталась вдохнуть, ощутила приторный трупный запах. Думала уже, что привыкла, но оказалось — к такому невозможно привыкнуть.

Над ней стояла Мелаэр.

— Не вздумай спать, — мрачно приказала жрица и со стуком опустила на стол глубокую миску, из которой только что выплеснула воду. — Я с тобой ещё не закончила.

Её худое лицо, подсвеченное зябким пламенем свечей, прорезали глубокие морщины. Постояв, Мелаэр развернулась и ушла в полумрак лаборатории. Шлейф платья прошуршал по ковру следом за ней. Орлана всё ещё задыхалась, и вода текла с её неуспевающих подсохнуть волос.

Она не спала вторые сутки, и теперь сознание норовило провалиться в чёрную дыру, вот только холодная вода, а иногда — голос и нож Мелаэр быстро приводили её в чувство. Ощущения возвращались, а мысли всё равно путались. Орлана снова пыталась заснуть, и её снова будили. Примерно к вечеру первого дня её начала колотить нервная дрожь, которая не отпускала до сих пор.

— Выходит, ты не знаешь, как снять заклятие, которое написано у тебя на правой руке? — потребовала Мелаэр из глубины лаборатории.

Оттуда, где Орлана едва-едва различала очертания мебели, и ей всё мерещились жуткие картины — трупы, сохранённые магией, как куклы за игрушечным чаепитием. Когда ей удавалось провалиться в сон хоть на секунду, ей мерещилось, как трупы поднимаются со своих мест и обступают её полукругом — прижатую к стене.

— Не имею понятия, — с трудом произнесла Орлана. Голос тоже исходил на нет. Это вначале она упражнялась в острословии, выводя из себя хмурую Мелаэр. Теперь сил не было даже на то, чтобы просто говорить.

— Кто же его на тебя наложил?

— Мой придворный маг, — в который раз повторила Орлана, сама себя не слыша. Связанные руки онемели до бесчувственности.

— Этот мальчишка? Что за ерунда. — Мелаэр приблизилась к ней, похожая на призрака. Распущенные белые волосы окаймляли её тёмную фигуру. Жрица схватила перетянутые верёвкой запястья Орланы, дёрнула вверх, снова заставляя её взвыть от боли. Как будто впервые — принялась разглядывать подживающие шрамы на коже. — Прекрати морочить мне голову. Мальчишка не мог сотворить такого.

Хлёсткий удар снова пришёлся по лицу. У Мелаэр, несмотря на её кажущуюся хрупкость, были тяжёлые руки. Орлана облизнула кровь с разбитых губ и промолчала. Если бы она могла, она бы в сотый раз поблагодарила Ордена за нарисованные на ладони руны. Он понятия не имел, а ей они спасли жизнь.

Спустя несколько минут Мелаэр присела рядом с ней, вооружённая ритуальным ножом. Она пыталась переписать руны уже не в первый раз за ночь, выводила каждый раз новые символы. Орлана больше не стонала — давно пропал голос. На её ладони не осталось живого места, но заклинание Ордена всё равно защищало её.

…В том месте, где узкая река глодала берег, заросший травой, два гвардейца заставили её опуститься на колени. Сердце Орланы колотилось так часто, что выжить она не мечтала. Из-за деревьев выбежала невысокая женщина и подскочила к Орлане.

— Ты… ты убила его, тварь! Ненавижу, ненавижу!

Неловко, но зло ударила её ногой пониже солнечного сплетения. Орлана захрипела, не в силах вдохнуть. Кровь потекла по губам, тошнотворно солёным вкусом заполняя весь рот.

— Немедленно прекрати, Ализ, — послышался сверху властный голос Мелаэр. — Она нужна мне живой.

— Она убила Сандора! — вскрикнула худая бледная женщина, в которой Орлана сразу же опознала министра Маара. Ту самую Ализ, которая стояла за спиной Каэды, когда императрица явилась к нему с официальным визитом. Ту самую, которая с завистью рассматривала бриллиантовые пуговицы на её платье.

— Я знаю, — отрезала жрица. — Прекрати истерику и готовься к ритуалу.

Сдавленные рыдания были похожи на птичий клёкот.

— Успокоить её, — приказала Мелаэр. Она не умела говорить в другом тоне.

Когда на их маленький отряд напали, Орлана знала, что ударить у неё выйдет только один раз — на большее не хватит сил. И ударить она собиралась с наибольшей пользой.

Вражеский капитан поначалу не принимал участия в сражении. Правильно, зачем же, если превосходящие силы рано или поздно задавили бы шестерых имперских воинов. Его Орлана увидела сразу — изогнутый клинок, серебряные нашивки и взгляд уставшего бога. Она его убила, бросив смертельным заклинанием, и смотрела, как блестящий воин корчится на земле.

— Рада, что мне удалось вас расстроить, — улыбнулась Орлана в пустоту.

— Демоны бы тебя побрали, тварь, ты сдохнешь, — исходила на хрип Ализ, беснуясь где-то за пределами видимости.

Перед Орланой теперь стояла только Мелаэр, спокойная и неторопливая. Она достала из походной сумки пузырёк тёмного стекла, выплеснула из него терпко пахнущую жидкость себе на ладони и потёрла их друг о друга.

— Вот и свиделись, императрица, — сказала она Орлане, как старой приятельнице. — Раздевайся.

— Ах, вот к чему такая тёплая встреча, — криво улыбнулась та — в животе ещё гудела боль, мешая говорить, но от отчаяния она не могла промолчать. — Прости, но ты не в моём вкусе.

Мелаэр даже позволила себе улыбнуться, отчего морщины на её лице сделались глубже и чернее. У жрицы была тёмная кожа, будто она много дней провела под жарким солнцем.

— Раздевайся, — повторила Мелаэр.

Орлане высвободили руки. Всё правильно, ведь она больше не смогла бы не то, что убивать взглядом, даже поднялась и то с трудом. Она расстегнула плащ, позволяя ему соскользнуть на землю. Верхняя пуговица на платье никак не поддавалась. Сломанные ногти то и дело соскальзывали с драгоценного камня.

— Живее, — хладнокровно потребовала Мелаэр.

На берег вернулась Ализ — она спотыкалась, не видя перед собой дороги — и немедленно принялась стаскивать с себя рубашку. Трещала материя, неподвижная Мэлаер ждала.

Чуть позже, стоя босиком на промёрзшей земле, Орлана начала осознавать происходящее. Её платье, бельё, даже шпильки с бриллиантовыми головками передали Ализ. Та поспешно одевалась, дрожа всем телом от холода — ночь выдалась почти зимней.

Орлане бросили чужое платье, значит — она всё ещё была им нужна. Иначе оставили бы тут, медленно умирать до самого утра. Пальцы Мелаэр больно сомкнулись на её подбородке, заставляя поднять голову.

— Превосходно. — Она снова обернулась к Ализ — та уже заправляла волосы в причёску, и руки тряслись то ли от холода, то ли от волнения, шпильки падали на землю. — Ты помнишь, что делать. Всё должно быть по плану. У тебя сутки, а после — жду обратно. Предельно ясно, не так ли?

— Да! — выкрикнула Ализ, и ей в ответ закаркали разбуженные вороны. Плевать она хотела на Мэлаер, она смотрела Орлане в глаза. — Я всю твою жизнь уничтожу, не сомневайся.

Та жалостливо улыбнулась в ответ: бедная, так дрожит. Ей придётся тяжело.

Но сначала тяжело пришлось Орлане, когда Мелаэр принялась за ритуал. Плясали вокруг рыжие огоньки, ночь исходила на нет и возвращалась снова. Терпкий запах ладоней Мелаэр, сладковатый запах её самой. Горький привкус чёрной смолы. Хрипящий шёпот заклинаний.

В ту ночь Орлана больше не увидела Ализ, но точно знала, что заклинание личины сработало.

На этот раз Мелаэр оставила её надолго. Кто-то ещё вошёл в лабораторию — едва знакомый мужской голос долетал до Орланы, но разбирать слова ей становилось трудно.

Сутки были на исходе — если чувство времени не обманывало Орлану, — а Ализ до сих пор не возвращалась. Мелаэр всё сильнее волновалась, хоть и старалась не выказывать волнения, но Орлана видела, как становятся резкими её обычно неторопливые движения. Слышала, как густеет и наливается тёмными красками обычно бесцветный голос.

— Всё идёт прахом! На ней лежит какое-то заклинание, и я не могу его снять, — выговаривала Мелаэр собеседнику. Орлана не могла их видеть из своего угла, но заставляла себя слушать. Если она собиралась выжить, ей нужно было знать как можно больше.

В огромной полутёмной лаборатории горели свечи: Мелаэр ненавидела яркий свет. Орлана ощутила невесомые прикосновения к ступне и дёрнулась, стряхивая мохнатого паука.

— Отрежь ей руку, и всех дел. Нет руки — нет заклинания, — спокойно отозвался мужчина. И с удивлением Орлана вспомнила его голос — премьер-министр Маара, Тенок Золин. Вот так неожиданность. Жаль, нет настроения здороваться и расспрашивать о делах.

Голос Мелаэр зазвучал жёстче.

— Отрежу, когда не останется другого выхода.

— А сейчас у тебя есть выход? Ализ до сих пор не вышла на связь. — Что-то тяжёлое грохнуло об пол. — Я не хочу торопить события, но тебе не кажется, что она решила бросить нас. Может, ей понравилось быть императрицей?

Зазвенело стёкло — в лаборатории его оказалось много, и, должно быть, где-то за плотными шторами прятались окна, хотя солнечного света Орлана не видела.

— То есть как? — хрипло полюбопытствовала Мелаэр. Когда она злилась по-настоящему, её голос делался почти мужским, грубым.

Разбитые губы всё ещё ныли и были солёными от крови, но Орлана улыбнулась: если у врагов срываются планы, это в любом случае должно сыграть ей на руку. Она ещё не успела подумать, чем грозит ей предательство Ализ, но позволила себе зажечь искру надежды.

— Она должна была вернуться пять часов назад. Ты считаешь, это просто божественная забывчивость? — цедил сквозь зубы Тенок. — Всё она отлично помнит, просто решила, что мы ей больше не нужны.

Наступило молчание, в котором Орлана снова тряхнула ногой. Может, пауки ей уже чудились, но голень пощекотали мохнатые лапы, и снова — она не могла их стряхнуть. Онемевшие руки отказывались шевелиться.

Тенок что-то произнёс — совсем тихо.

— Не бойся, она уже ничего не соображает, — усмехнулась Мелаэр. — Да и жить ей осталось недолго. Раз так, придётся действовать быстрее.

Шорох платья — она поднялась, и Орлана различила высокий худой силуэт жрицы в неуверенных отблесках свечей. Мелаэр искала что-то на одном из столов, переставляя пузырьки.

— Иди, Тенок. Если Ализ выйдет на связь, скажи ей… ты сам знаешь, что ей сказать. А я примусь за работу. Иди! — зло выкрикнула она и обернулась к Орлане. — Когда я вытрясу из этой леди Руану, я тебе сообщу.

Вот чего она хотела. Мелаэр искала могущественных союзников. Мёртвых — но ведь у неё с мёртвыми была особая связь.

Орлана почувствовала терпкий запах чёрной смолы — такой заклеивали рот, чтобы пленники не создавали лишнего шума. Мелаэр укладывала на пол, на расстеленную белую тряпицу, свои инструменты. Убрала ковёр. Не испачкать бы ковёр кровью — потом придётся долго отмывать.

— Слышишь? — сказала Мелаэр своему ножу. — Сначала мы разберёмся с Руаной, а после я разрежу императрице живот и вытащу детёныша. Раз выдалась такая возможность, ничем нельзя пренебречь. Кто знает, где это может пригодиться. Потом я её зашью и поставлю к остальным, в коллекцию. Надо будет переодеть, как ты считаешь?

Тонкие мохнатые лапки прощепокали Орлану по бедру — а у неё не было сил стряхивать их снова. Нож тускло блестел в пламени свечей.