Эйрин вышла из спальни под вечер.

За всё время после разговора с матерью она почти не покидала свои комнаты. А если и выбиралась побродить по галереям, то ночью. Стражники не выпускали её даже в сад, а в замке — провожали внимательными взглядами. Нигде, кроме своей спальни, Эйрин не могла почувствовать себя в одиночестве.

Она узнала, что Орлана потеряла ребёнка, и думала, что теперь станет легче, но ошиблась. Становилось только сквернее, и чем темнее были наползающие на замок ночи, тем хуже спалось Эйрин. И, наконец, этим вечером она решилась.

Она прекрасно знала все лестницы и коридоры замка. Ребёнком она играла в заброшенном восточном крыле, которое теперь было разрушено. Только в ту галерею, где находился кабинет матери, она старалась не забредать лишний раз. Если только её туда тащили за шиворот, ради очередного выговора.

Но и теперь строгая хорошо освещённая галерея словно взбалтывала мутный осадок в душе. Эйрин шла, как на казнь, но развернуться уже не могла. Куда ей возвращаться, в спальню? Чтобы снова просыпаться на мокрых от пота простынях? Как-то так оказалось само собой, что ей было негде больше спрятаться от кошмаров.

Эйрин нерешительно стукнула в двери и вошла. Она мечтала только о том, чтобы застать Орлану в одиночестве, и застала. Та сидела за столом и в свете единственного огненного шара расписывалась на каких-то бумагах, и даже не подняла головы.

— Я хотела поговорить, — произнесла Эйрин отчётливо, спиной вжимаясь в закрытую дверь. От волнения она всегда говорила громче, чем требовалось.

— Не думаю, что мне это будет интересно, — сухо откликнулась Орлана. Зашелестела своими бумагами.

Эйрин почувствовала, как немеют кончики пальцев. Она едва поборола желание развернуться и уйти. Просто потому что в глубине души и так ощущала себя виноватой, и признавала за матерью право на злость. Но ведь сейчас она пришла с миром.

— Ты хотела знать, почему я ушла в храм. Я расскажу.

Орлана вздохнула, поднимая голову. Солнечное перо в её руке замерло над очередным листом, и на кончике набухла капелька чернил — вот-вот сорвётся.

— Когда-то хотела, теперь мне это безразлично. Ты можешь идти, Эйрин. — И растянула губы в измождённой улыбке.

Она застыла на пороге. Руки и ноги сделались каменными, непослушными, а в горле застряли все слова. В беспомощной панике Эйрин смотрела на каплю чернил, норовящую упасть на бумагу безобразной кляксой, потому что боялась ещё раз взглянуть в лицо матери.

— Ты… никогда так со мной не говорила.

— Да, но стоило начать.

Эйрин подошла ближе, сама не особенно понимая, что творит. Но перед глазами всё плыло, что будет дальше, её не волновало. Паника нахлынула с новой силой, как верховой пожар, глодающий остатки сухой рощицы. Эйрин опустилась на колени рядом с ногами матери. Чёрный бархат платья скользнул под ладонью.

— Мне очень нужна помощь, — произнесла она и на секунду зажмурилась, как будто ждала удара. Падали искры белого пламени, и ничего не происходило.

— Вот как, — холодно подвела черту Орлана. — Значит, когда тебе потребовалась помощь, ты пришла. А до этого творила, что вздумается. Опозорила меня на всю страну, а теперь являешься с просьбами.

Эйрин ничего перед собой не видела, кроме чёрного бархата, в котором играли развесёлые отсветы белого пламени. Ждала, сцепив пальцы на подлокотнике кресла.

Орлана разжала пальцы Эйрин и оттолкнула её руку, будто даже прикосновение к подлокотнику ей было противно.

— Иди. Нам не о чем говорить.

Почуяв в её голосе незнакомые ледяные нотки, Эйрин вскинула голову и долго смотрела на профиль Орланы, подсвеченный белым пламенем. Та больше не обращала внимания на дочь, будто Эйрин не существовало вовсе. А в её душе зарождалась смутная тревога.

— Ты… не моя мать.

Орлана резко обернулась, и в её суженных от гнева глазах Эйрин прочитала сразу все ответы.

— Ты сумасшедшая. — Императрица поджала губы, но шар белого пламени закачался от её тяжёлого дыхания. — Я так и знала, что всё этим закончится. Ты сошла с ума. Перестала узнавать близких.

Эйрин судорожно втянула воздух. Уверенная в произнесённых словах — ещё секунду назад они показались бы ей бредом — она вдруг осмелела.

— Ты не моя мать, куда ты её дела? Я расскажу об этом всем, кому смогу. — Она дёрнулась, собираясь вскочить на ноги, но пальцы Орланы сжались на её плече и потащили вниз. Эйрин снова упала на колени, ощутив холодный пол даже через длинный ворс ковра.

— Тебя нужно лечить.

Эйрин задохнулась. Голос Орланы звучал так фальшиво и незнакомо, что сомнений не осталось.

— Ты сумасшедшая, — отчётливо произнесла Орлана, зло скривила губы. — Тебе никто не поверит.

— С чего ты так уверена? Кто-нибудь да поверит. Они не идиоты. А!

Холодные пальцы сдавили две точки на шее Эйрин. Её дёрнуло, как в нервном припадке. Не совладав с собственным телом, Эйрин лбом впечаталась в подлокотник кресла, и перед глазами заплясали цветные круги.

— А я тебя уничтожу, — произнесла Орлана откуда-то сверху. Эфемерным жаром Эйрин обожгло затылок.

С трудом дыша, она прижала к лицу дрожащие руки. Сглотнула горькую слюну.

— Не уничтожишь. Моя мать так бы не поступила. Тебя начнут подозревать, а может, сразу всё поймут.

— Ох, какая неумная девочка, — показательно сладким тоном произнесла Орлана — или кто она там была. Она поднялась и теперь стояла над Эйрин, спиной к столу. — Кто же сказал, что я казню тебя на главной площади? Я могу поступить по-другому. Вытащу тебя в сад, заведу подальше, а там убью и сброшу в реку. Пусть потом доказывают, что это я порешила свою единственную дочь.

— Ну попробуй, — улыбнулась во все зубы Эйрин. Улыбаться ей совсем не хотелось, но скулы сводило горькой судорогой, и она уже не могла стереть с лица эту гримасу. — Я перебужу весь замок. Тебя увидят за этим неприглядным занятием и всё поймут.

Орлана замолчала, отвернувшись к стене, и её лицо приняло отстранённое, незнакомое Эйрин выражение. Чужое лицо. Скрещенные на груди руки, и пальцы барабанили по предплечью.

— Где моя мать? — произнесла Эйрин. Снова — громко и нервно. По-другому не сумела.

— Её доедают пауки.

— Я всегда говорил, что твоё место на кухне, — заметил Орден, жуя.

Файзель переводил взгляд то на него, то на Орлану, сжимающую под столом руку Аластара. Поздний ужин закончился, оставив за собой терпкий аромат чая, такого светлого, что даже он казался вымороженным. Хотя возможно, что жители Хршаса всегда предпочитали особый сорт.

— Поспать не хочешь? — Орден покосился на Файзеля.

— Благодарю, я отлично выспался в камере, — поморщился тот. — Хотя лгу, я не выспался. Знаете ли, у нас там такая отличная вентиляционная система. Сидишь в тюрьме и слышишь каждое слово из особого отделения лаборатории Мелаэр. Это весьма удобно. Слушаешь, что там творят с другими пленниками, и на ус мотаешь. И ни демона я не выспался, потому что сутки напролёт слушал крики вашей императрицы. А ещё по мне ползали паучки, мерзкие твари. Никак их не согнать.

Орлана бездумно потёрла кончиками пальцев предплечье.

— А я считала, что они мне почудились.

— Знаете, я тоже наверняка не уверен. Может и чудились. В темноте не разберёшь.

В повисшей над столом тишине Аластар хмурился и рассматривал Орлану, так что она схватилась за щёку, соображая, все ли пятна крови успела отмыть. В ледяной Хршасской воде особенно не поплескаешься. Орлана отвернулась, и всё равно чувствовала на себе его странный взгляд.

— Мелаер собиралась призвать Руану, но ей не позволило твоё заклинание, — выпалила она, пока Файзель не надумал ещё живописать, как она кричала, от чего, и к которому часу перешла на хрип.

Взгляд Ордена стал далёким и отстранённым. Задумчиво пожевав губами, он вдруг улыбнулся:

— А я уже думал, меня ничто сегодня не развеселит.

— Кто этот парень? — выдохнул Файзель, ложась грудью на стол, чтобы дотянуться до свободной руки Орланы, но не дотянулся.

— Это мой придворный маг.

Принципус фыркнул.

— Если у вас в придворных магах ходит мальчишка, то, может, и я на что сгожусь?

Орлана хотела объяснить ему — чего уж теперь скрывать, если они вместе застряли в снежной дыре, в отвратительном положении, безо всяких надежд. Хотела объяснить, но она так устала, что не смогла. Изобразила только виноватую улыбку.

— Это Орден.

Файзель мгновенно перестал улыбаться и взглянул на Ордена.

Размяв пальцы, как будто собирался сыграть на фортепьяно, тот снова обернулся к Орлане.

— И что было потом?

— Потом мы сбежали. — Слишком вдаваться в подробности Орлана не хотела. — У Мелаэр всё пошло не так. Ализ, которую они отправили в Альмарейн вместо меня, не выходила на связь в условленное время. Должно быть, она решила, что дальше будет действовать сама.

Больше всего на свете ей хотелось уткнуться лицом в тёмный угол, и чтобы никто не видел, как повязка на руке снова намокает от крови.

— Что, так понравилось бархатное платье с бриллиантами носить? — Орден откровенно наслаждался происходящим, и даже прикрыл глаза — так ощутимее чувство триумфа. — Это превосходно. А ну-ка, припомните мне, кто из верных магов ещё остался в замке?

Аластар едва ощутимо тронул её за локоть.

— Эйрин, — хрипло отозвалась Орлана. — Эйрин осталась там. Боги мои, она там осталась. Она в опасности. Мне срочно нужно забрать её.

Она только что вспомнила, а если бы вспомнила раньше — со всех ног бросилась бы в Альмарейн, а не в Хршас.

— Вам срочно нужно только одно — остановить кровь, — негромко, но твёрдо произнёс Аластар.

Ночь над Хршасом стала совсем непроглядной. Орлана представляла, что их огненный шар — единственный источник света на тысячи и тысячи шагов вокруг, и ей хотелось погасить пламя. Лучше остаться в темноте, чем ощущать себя такой уязвимой, под призрачными взглядами из темноты, под огромным тёмным небом.

Перетянутая чистой повязкой ладонь снова ныла, не давая сосредоточиться на мыслях.

— Поднимитесь на второй этаж, там должно быть теплее, и поспите хоть немного. — Аластар говорил с ней, как с больным ребёнком. Всё равно не послушает — так хоть сделает вид, что ей не безразлично.

— Нет. Я пойду с вами, — в который раз повторила Орлана, ещё ниже склоняясь над столом. Она чувствовала, как возвращается дрожь, которая настигла её в лаборатории Мелаэр. Никак её не унять.

— Куда? — громко возмутился Орден. — Путаться под ногами? Спасибо, и без тебя забот достаточно.

В другом углу кухни они с Файзелем на повышенных тонах обсуждали план замка в Экре, и никак не могли прийти к соглашению. Файзель утверждал, что знает лучше, Орден с этим не соглашался и одновременно умудрялся слушать, о чём говорят Орлана с Аластаром.

А Орлана думала, как останется одна в огромном доме, посреди ледяной пустыни, и почти сходила с ума от этой мысли. Что ей делать, если к утру они не вернутся? Или даже к вечеру?

— Вы не имеете права меня здесь бросать.

Аластар взял её за плечи.

— А тащить в неизвестность раненую беременную женщину я имею право? — Он опустил голову и снова поднял, вглядываясь в глаза Орланы. — Хотите, я провожу вас на второй этаж?

Она помнила, туда вела лестница, и пролёты насквозь продувал ветер, едва сдерживаемый стенами. В огромных оконных проёмах там не было ни стёкол, ни ставен. Оставалось только идти по обледеневшим ступенькам, по лестницам без перил, идти и слушать, как за спиной вздыхает метель.

Орлана зажмурилась и кивнула.

Продрогла она в первую же секунду, стоило только ветру лизнуть её в лицо. В чёрные оконные проёмы рвалась метель, и несчастный огненный шар бился в судорогах, пока они шли по лестнице. Ни единой звезды не было в небе.

— Они ведь не ушли, — произнесла Орлана, наблюдая за тем, как по очереди загораются бледные светильники на стенах коридора. Второй этаж встретил их запахом пыли. — Те, кто жили здесь.

Здесь всё осталось, как раньше. Даже высохшая муха всё ещё лежала кверху лапами в стеклянном цилиндре одного из светильников. Орлана могла бы представить обстановку комнат с закрытыми глазами, хоть была здесь всего лишь однажды. «Те, кто жили здесь», — трусливо уточнила она, потому что не смогла произнести при Аластаре: «ваша семья».

— Они не ушли, — хладнокровно отозвался он. — Они сбежали, вы правы.

Даже пропылённое постельное бельё осталось на месте. У беглецов не было времени на долгие сборы. Комната застыла, как фигурка внутри стеклянного шара со снегопадом, вроде тех, которыми играют дети. В окна метель швырялась снегом.

Что заставило сбежать тех, кто веками жил на промёрзшей Хршасской земле, она не могла представить, но и знать не хотела. Остановившись посреди комнаты, Орлана положила руки Аластару на грудь. Скользнула чуть выше, поправляя ворот его рубашки, смявшийся под камзолом.

— Вы только возвращайтесь, пожалуйста.

Странное выражение поселилось в его глазах — такого Орлана не видела прежде. Догорало белое пламя.

— Я убью их всех ради вас, — произнёс он без тени привычной усмешки.

Орлана поняла, что ещё секунда, и она не сможет его отпустить. Сжала и разжала пальцы на израненной руке, надеясь, что боль хоть немного отвлечёт от тревоги.

— Пламя догорает, — тихо напомнила она.

Аластар едва заметно кивнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. А она легла в кровать, прямо на покрывало, его углом прикрыла ноги и подумала, что никогда не уснёт. И тут же провалилась в сон.

Рассвет Орлана встретила одна, обнаружив, что подушка пахнет мускусом, а ещё ночью она завернулась в одеяло, чего, впрочем, оказалось недостаточно, чтобы не проснуться от утреннего холода. Вот она и проснулась, поднялась, чтобы раздёрнуть шторы на окнах.

Серый свет — это всё же лучше, чем пыльный сумрак заброшенных комнат. За ночь метель улеглась, и теперь по бледным просторам Хршаса тянулась лёгкая позёмка. Ветер подхватывал снежинки, и они тут же осыпались обратно, сонные и усталые.

Орлана постояла у окна. Рука болела чуть меньше, или просто ощущения притупились ото сна, она не знала, но повязка лишь слегка испачкалась кровью. Оставаться в комнате было невыносимо, и она решила пройтись по второму этажу, найти себе занятие, книгу или шахматы, чтобы хоть слегка скрасить ожидание.

Выйдя в коридор, она первым делом проверила дверь, ведущую на лестницу: заперта только на простенькое заклинание. Повинуясь неосознанным страхам, Орлана задвинула тяжёлый внутренний засов и отправилась дальше по коридору. Светильники уже погасли, но ей хватало света из узких окон.

В доме стало прохладнее, вероятно, догорали камины на первом этаже, но спускаться туда, чтобы снова развести огонь, Орлане не хотелось. Она решила, что обойдётся пока белым пламенем. На самый плохой случай у неё всегда оставалось пропахшее пылью одеяло. К тому же, она не собиралась оставаться здесь на недели. Самое долгое — до вечера.

Она нашла лестницу на третий этаж, заперла двери и там. Скупая обстановка дома, какой Орлана её помнила, ничуть не изменилась. Несколько спален, похожих друг на друга, как родные сёстры, и крошечные ванные комнаты соседствовали с кабинетом и небольшой каморкой вроде кладовки, куда почти не проникал свет. Орлана вернулась в кабинет и провела пальцами по столу, оставив полосу в толстом слое пыли.

Здесь же нашлась пачка пожелтевших бумаг, исписанных выцветшими чернилами. Неясные сокращения и цифры — вернее всего, это были деловые бумаги, брошенные здесь за ненадобностью. Орлана села в кресло рядом со столом.

Неплохо было бы всё же спуститься на первый этаж, чего-нибудь съесть. Это убьёт время и, может быть, на полный желудок, она почувствует себя лучше. И разве на первом этаже не должно оказаться хоть какой-нибудь плохонькой библиотеки?

Свыкнувшись с мыслью, что ей придётся идти по обледеневшей лестнице без перил, Орлана поднялась из кресла. Что ни говори, а здешние жители всегда были аскетами, и роскошное убранство комнат — это не их слабость. Но зачем было строить такие жуткие лестницы, вот чего Орлана понять не могла.

За окнами светлело, солнце, закутанное в серую пелену, поднималось над снежными полями. Вдалеке Орлана различила чёрное пятно — остатки хозяйственных построек, может, волчьих загонов. Отсюда она могла видеть вход в имение — высокое крыльцо, и все ступени, занесённые снегом.

И вдруг в дверь отчётливо постучали. Звук разнёсся по коридору, как по штольне, отскочил от голых стен. Сердце Орланы радостно трепыхнулось. Она бросилась к двери, на ходу успев сочинить сотни историй о том, что произошло за ночь, хороших и не очень, но важнее всего для неё сейчас было, что вернулся Аластар.

Ни секунды она не сомневалась, что это он. Только замерев перед дверью, Орлана коснулась тяжёлого засова, и её одолели сомнения.

— Кто это? — громко спросила она.

В щелях упрямо гудел сквозняк, за дверью молчали, и пальцы Орланы застыли на металлическом засове, словно примёрзли.

— Кто это, отвечайте! — уже глуше повторила она и, превознемогая себя, сделала шаг назад.

Тишина на мгновение оглушила. Мысль, что в двери просто ударил разыгравшийся ветер, не терпела никакой критики — за окнами было тихо, только позёмка вилась у крыльца. Орлана чувствовала: за дверью кто-то дышал. Внезапно обострившейся интуицией, своей спящей магией Орлана видела, что там кто-то есть, и это уж точно не Аластар. Но глупая надежда ещё жила внутри.

— Орден, хватит шутить, отвечай, иначе я не открою! — ещё раз крикнула она и тут же пожалела, потому что в дверь стукнули снова, и тут уже целая канонада ударов эхом отозвалась в низких потолках коридора.

Орлана шарахнулась к стене. Засов, сделанный северными мастерами на совесть, держался, а магия, кажется уже начинала исходить на нет. Чувствуя, как отчаянно колотится сердце, она подумала, что стоит вернуться к двери и прислушаться: вдруг незваный гость пойдёт вниз, и тогда она услышит его шаги на промёрзшей лестнице, и поймёт хоть что-то, а может, узнает по звуку шагов. Но не могла себя заставить.

Осталось только признаться самой себе, что она, конечно, боялась неизвестности, но ещё больше она боялась узнать, кто явился за ней в Хршас, плюнув на холод и истончённую магию, плюнув на то, что слабый или просто неудачливый маг мог застрять здесь навечно и погибнуть в снежной пустыне.

Ступая как можно тише — хотя зачем, если гость всё равно мог слышать её тяжёлое дыхание — Орлана побежала в другой конец коридора, к окнам, которые выходили на парадных вход в имение.

Там было тихо и пусто, и скучающий ветер по-прежнему пересыпал снег. Орлана постояла, привалившись к прохладной стене, отчаянно надеясь, что снаружи её не заметят. Крыльцо пустовало, и на снегу не было даже следов. Страх понемногу утихал, позволяя ей мыслить рационально, и Орлана уже ругала себя за то, что не поняла сразу — это не мог быть Аластар.