Он шёл по притихшим улочкам, погружённого в ночную тишину жилого квартала Монмазар, раздумывая о своей непростой задаче, которую ему просто необходимо было решить. Хоть сердце его болело и разрывалось на части.

Чуть поотстав, рядом шёл молодой рыцарь Энрике де Ля Рока, поверенный в его тайну. Обычно вёсёлый, жизнерадостный, словоохотливый де Ля Рока, известный своей безумной храбростью и отвагой, шёл молча, словно и ему передались тревоги де Вальверде.

Отвлёк их шум, у пользующейся дурной славой таверны, где двое тевтонцев, задирали десяток копейщиков из Милана. Дело было скверное, их горячий спор мог перейти в драку, а там и до нового мятежа недалеко.

– Прекратить! Немедленно прекратить! – заорал Густаво де Вальверде, и вышел из темноты на освещённый перед таверной участок улицы. – Быстро расходитесь! На сегодня, веселье закончилось!

Пьяные германцы зарычали, и готовы были кинуться в драку, но осеклись и сникли, когда узнали его.

Командора ордена Храма Густаво де Вальверде, знали все. Знали о его аскетизме и суровости, знали о том, что он словно цербер, свято следит за соблюдением устава Ордена и законами рыцарства, и что он не потерпит никакого нарушения их. Да и связываться с ним… На слуху ещё были легенды, какое геройство проявил Густаво де Вальверде при обороне замка Маргат (Маргат – замок госпитальеров в Сирии, захвачен египтянами в 1285 г), где он оказался по воле случая и помогал рыцарям Ордена Святого Иоанна. А в битве у Латакии (Латакия – город в Сирии, входил во владения крестоносцев, с перерывами, с 1097 по 1287 гг), когда он, словно обладая даром бессмертия, один отважно кидался на десяток врагов. А при осаде Триполи (Триполи – город в Ливане, захвачен египтянами в 1289 г), несмотря на безнадёжность, он бился до конца. И пусть все эти битвы и сражения, окончились поражениями христового воинства, слава Густаво де Вальверде, гремела широко и была хорошо известна.

А позади него стоял ухмыляясь, не предвещающим ничего доброго оскалом, славный рубака Энрике де Ля Рока.

Для виду ещё немного поворчав, тевтонцы пошли прочь, и быстро собрав свои пожитки, ретировались и миланцы.

Спустившись по крутой улочке почти к самому берегу моря, Густаво де Вальверде постучал в калитку одного из домов. Она сразу же отворилась – рыцаря давно ожидали.

– Привет, Самуил, – бросил Густаво старому еврею.

– Добро пожаловать, господин, – слуга почтительно поклонился, – госпожа с нетерпением ожидает вас.

Густаво, сквозь пьянящий аромат благоухающего цветением сада, пошёл к маленькому, двухэтажному домику из белого песчаника.

– Я обожду здесь, – сказал де Ля Рока, кивнув на беседку, увитую плющом и диким виноградом.

Для приличия постучав, Густаво вошёл в дом, и как всегда, при виде ЕЁ, затрепетало его сердце, кровь молотами застучала в висках, и задрожали руки.

– Жюстина, – справившись с волнением, прямо с порога начал рыцарь, – вам необходимо, как можно скорее покинуть Акру!

Жюстина де Бриан, ожидая других слов от него, обиженно поджала свои очаровательные губки.

– На днях вы сказали Густаво, что у вас есть ко мне, важный разговор. Что я должна дождаться вас, вы задержались, ведь уже глубокая ночь, и теперь вы лишь говорите, что я должна, оставить Акру?

– Да! И как можно скорее! С завтрешнего дня, галеры будут перевозить всех желающих на Кипр! Я дам вам деньги, все что имею. Вы там поселитесь, ведь у вас же есть родственники на Кипре, в Европе? Помниться, вы говорили мне о них.

Ни таких слов ждала Жюстина, и не скрывая разочарования села, жестом указав Густаво на стул рядом. Самуил протянул ему бокал с прохладным лимонадом, но Густаво, не замечая его, глаз не сводил с прекрасной девушки.

Как так получилось, что он воин и рыцарь, давший монашеские обеты, влюбился в неё? Полюбил, когда уже седина, щедро посеребрила его виски и бороду?

Он хорошо знал её отца, славного рыцаря Симона де Бриана, погибшего при падении Триполи. Они бились плечом к плечу, но когда вражеский удар сразил Симона, он попросил Густаво позаботиться и уберечь его дочь. И вот тогда, вернувшись в Акру, он и пришёл, в первый раз в этот домик на берегу моря, и впервые увидел Жюстину… И навсегда оставил здесь, своё сердце.

До этого, он как-то постом и молитвами, избегал соблазна и искушения, но с тех пор, когда увидел её, вся его жизнь переменилась, все его помыслы, были только о ней. И это он то, почти святой, суровый поборник устава Ордена? Пока он член Ордена, он не имел право любить женщин, не мог даже прикасаться к ним, обнимать и целовать. Ослушника ждал позор и изгнание. А он жил и воевал всегда честно, но тут, появилась она… Долго Густаво сопротивлялся, ощущая измену и предательство по отношению к Ордену и братьям, пытался с кровью вырвать из сердца все думы о ней, но всё было тщетно. И теперь он разрывался между долгом и любовью, особенно сейчас, когда враг приближался к Акре.

– Вам, небезопасно оставаться здесь… – сделал ещё одну робкую попытку Густаво.

Поникшая было девушка встрепенулась, и горячим пламенем заблистали её глаза.

– Мои предки, пришли на эти земли во время Первого крестового похода! Вместе с нормандцем Боэмундом и Готфридом Булонским! Они завоевали эти земли, поселились здесь, жили и умирали, проливали за неё свою кровь! Здесь погибли мой отец и его брат! Отец моего отца! Как жаль, что Господь, не даровал моему отцу сына, который мог бы с честью продолжить дело нашего рода, по защите Святой Земли! Я родилась здесь, и я, никогда и ни за что, не оставлю этой земли! Пусть я женщина, но решимости у меня хватит на многое!

Но тут, почувствовав, что сказала обидные для рыцаря слова, она осеклась, и сменила тон.

– Ведь вы Густаво, конечно же не допустите, чтобы Акру, этот один из последних клочков христианства в Святой Земле, захватили язычники? Ведь вы храбры и всем известно, что отважнее воинов Христа, нет никого! Ведь на вас, после Господа, всеобщая надежда на Востоке!

Густаво де Вальверде, был последним мужчиной в роду. Отец его умер, братья погибли, и по уставу Ордена, он мог обратиться лично к папе римскому и попросить о снятии с него монашеских обетов, для продолжения рода де Вельварде, тем более, что Великий магистр Гийом де Боже, уже как-то намекал ему об этом. Женитьба на Жюстине, хоть Густаво и не знал, не найдя в себе нужных слов, любит ли она его, было его самым заветным желанием…

Но сейчас, в годину опасности, он не мог покинуть Орден.

Они проговорили почти до рассвета. Густаво настаивал, приводил всяческие доводы, но на них, Жюстина отвечала категорическим отказом.

– Я буду молиться о вас! О даровании Воинам Христа Победы!

Поникший он вышел из дома, и на вопросительный взгляд Энрике де Ля Рока, сокрушёно покачал головой.

– Мне не удалось уговорить её уехать…