ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Когда-то давным-давно, в давние-предавние времена, Бог Солнце надумал жениться на красавице Луне. Всем было ясно, что от этого союза ничего хорошего не выйдет, но бог Солнце был упрям. И вот, когда он отправился к своей любимой, то набрёл на маленького ежа, который усердно грыз камень.
– С чего бы это? Что ты делаешь? Зачем? – спросил Бог Солнце.
На что мудрый маленький ёж, ответил ему:
– Да потому, что когда ты женишься на Луне, то на свет появится множество маленьких солнц, они сожгут всё на свете, и поскольку питаться станет нечем, всем придётся грызть камень.
Долго стоял в раздумьях Бог Солнце, поражённый словами мудрого ежа, и тяжко вздохнув, прислушавшись к его совету, понуро опустив голову, побрёл обратно.
А опозоренная Луна, с тех пор постоянно прячется от Солнца.
Скучно! Да и эту сказку, он уже слышал. Рассказали бы лучше новую сагу о его славном предке Гаральде Суровом! Молодой, шестнадцатилетний конунг Норвегии встал, потянувшись ввысь своим высоким, стройным и гибким телом.
Он немного постоял на резном крыльце, раскачиваясь, глядя на суету на подворье.
Скучно!
У белеющей свежеструганными досками небольшой церкви, что-то кричал косматый, босой монах в рубище. Налившийся кровью багровый шрам, пересекал всё его лицо, а глаза полыхали злобой и яростью.
Конунг прислушался:
– Неспокойные времена настали! Времена знамений Божьих, когда Небеса, с гневом взирают на нас презренных, сбившихся с пути истинного! Наши души, покрытые коростой безбожия, кровоточащими гнилостными язвами неверия, слепы, немы и глухи, ковыляя и спотыкаясь, бредут в ад! Пусть вода насыщает землю влагой, Небеса же Божьи, сочатся кровью и взывают к правосудию! Да свершится правосудие Божье, и озарит всё, словно молния! Покарает оно всех неверующих, усомнившихся в силе Божьей! Грехи содеянные, явные и неявные, пройдут чередой на виду у всех, по дорогам, по полям и лугам, минуя хляби морские и неприступные горные выси! Неугасимо пылающий гнев Божий, высветит зловещие, чёрные тени! Говорю вам, покайтесь! Покайтесь, пока не поздно! Покайтесь, прежде чем отворятся гнилостные врата погибели и исторгнуться из них все силы ада!
Молодой конунг, с юношеским любопытством слушал проповедь монаха, когда кто-то тронул его за плечо. Он, недовольно дёрнувшись, оглянулся.
Его друг Орм Кюрлинг, улыбаясь перепачканными черникой губами, задорно сверкая светлыми глазами, сказал:
– Сигурд, ты не забыл, что сегодня поединок между Гетти Рыжебородым и Холодным Айнисом?
Сигурд поморщился. Он был против этого поединка, причины которого были пустяшными.
Он давно знал Айниса, прозванного Холодным, они росли вместе, знал он и его сестру Айнису. И вот Айнис решил, что Гетти Рыжебородый, богатый купец из Нидароса (Нидарос, ныне Тронхейм, третий по величие город Норвегии), оказывает его сестре, уж слишком вольные знаки внимания. Айниса смеялась, охотно принимала дары купца и оказывала ему всяческие другие милости. За это Айнис и вызвал Гетти Рыжебородого на поединок.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На перекрёстке дорог, у старого, замшелого камня, испещрённого древними рунами, собралась большая, шумящая, бурлящая, кричащая толпа, пришедшая поглазеть на зрелище.
Была здесь и Айниса, и Сигурд внимательно разглядывая девушку, сколько не вглядывался в её лицо, не заметил на нём трепетной тревоги, страха, волнений и переживаний, а лишь жадное любопытство, кто победит, её брат, надоевший ей своей опекой, или её немолодой, но богатый и щедрый любовник?
Ещё увидел Сигурд, как за прошедший год она повзрослела, как округлился её стан, похорошело личико, как приятными холмиками, выделялись под рубахой груди. «А ведь она, на пару лет моложе меня». И приятное томление охватило его, забурлила молодая кровь, запылало лицо.
Он был сыном короля Норвегии Магнуса III, унаследовавшего бурный характер своего деда Гаральда Сурового. Магнус не мог усидеть на месте, и постоянно сражался, решительный, воинственный и деятельный, расширяя границы своих владений.
В самой Норвегии он воевал с претендентами на престол, и победил в этой борьбе, став единоличным правителем. После, одерживая победы и терпя поражения, он вёл войны с Данией и Швецией. Укрепившись в Скандинавии, Магнус кинул призыв своим поданным:
– Говорят, что со смертью моего деда Гаральда, угасла эпоха викингов?! Так ли это? Нет! Мы его потомки, и у нас в груди, бьётся горячее сердце! Мы, в подвигах своих, превзойдём его!
Сигурд навсегда запомнил тот день, когда впервые взошёл на корабль отца, как он, восьмилетний, ещё совсем несмышлёныш, лишь недавно перепоясанный мечом, отправился в свой первый поход. Страха не было, когда он оглядывал, раскинувшееся, насколько хватает глаз, волнующееся море. Помнил он, и свой первый пережитый шторм, как он сидел у стонущей, дрожащей мачты, укрытый шкурами, и слышал, как завывая, ревёт ветер и сечёт дождь, вперемежку со снегом. И ком в груди, то подкатывал к самому горлу, то ухал вниз живота, когда корабль взлетал на гребне волны, а потом обрушивался в пучину.
Они пришли к Оркнейским островам, давним владениям королей Норвегии. Но в последнее время здешние ярлы, соратники Гаральда Сурового в походе на Англию – Паль и Эрленд Торфиннсоны, при мирном правлении Олафа Тихого (Олаф III Тихий, король Норвегии в 1067–1093 гг., сын Гаральда Сурового, отец МагнусаIII), перестали признавать власть правителей Норвегии и выплачивать положенную дань. И его отец Магнус, прибыл сюда, чтобы навести порядок и восстановить справедливость.
Сигурд боготворил своего прадеда Гаральда и всё, что с ним связано, и готов был день и ночь слушать рассказы оркнейских ярлов о походе в Англию, о битвах при Фулфорде и Стамфорд-Бридже, о гибели Гаральда в бою, но отец преподал ему хороший урок обуздания и наказания непокорных.
Паль и Эрленд Торфиннсоны предстали пред судом короля, были обвинены в измене, закованы в цепи и отправлены в Норвегию.
– Никакие прежние заслуги, не могут оправдать изменников и предателей! – сказал тогда ему отец, и Сигурд навечно запомнил эти слова.
Враждующие между собой сыновья Паля и Эрленда Торфиннсонов – Хакон Пальсонн, Магнус и Эрлинг Эрлендссоны, властью короля помирились, и они сами, и их воины, вошли в войско Магнуса.
А Сигурд был назначен отцом ярлом Оркнейских островов.
Так, в восемь лет от роду, он познал вкус власти.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда его отец покинул Оркнейские острова, и отправился покорять новые земли, Сигурд сам вершил суд, собирал дань, разбирал тяжбы, громил непокорных, водил войска и корабли.
Магнус подчинил своей власти Гебридские острова, жёстко подавив сопротивление местных племён (а среди них было и много потомков первых норвежских викингов-переселенцев), а затем захватил и все острова между Англией и Ирландией (самые крупные из них – Мэн и Англси).
– Пора напомнить всем, о временах храбрых воинов из фьордов Норвегии! – кричал Магнус, и жестокому ограблению и разорению также подверглись прибрежные земли Шотландии и Ирландии.
Добыча потекла щедрой рекой, и на завоёванных землях Магнус закладывал крепости, оставлял воинов, взял под своё личное покровительство и опеку древний монастырь Святого Колумба на острове Айона.
Новый поход норвежцев, заставил трепетать всех правителей Севера. Находились и такие горячие головы, кто призывал Магнуса идти на Англию, чтобы кровью врагов отомстить за поражение при Стамфорд-Бридже и за смерть Гаральда Сурового. Но объединённая англо-нормандская держава была не по зубам его викингам, и Магнус избрал другую цель для своих дальнейших завоеваний. Он решил поддержать Уэльс, в его борьбе с нормандскими захватчиками.
31 июля 1098 года Магнус велел:
– Поднять красный щит!
Красный щит на мачте означал, что они ищут мира и торговли. И его шесть кораблей, беспрепятственно приблизились к нормандским кораблям графа Шрусбери Гуго де Монтгомери и графа Честера Гуго д'Авранша, которые преследовали уэльского короля государства Гвинед – Грифида ап Кинана.
– С чем пожаловали? – грозно окликнули с нормандских судов, но корабли Магнуса, не отвечая, придвинулись ещё ближе.
В узком проливе Менай, отделяющим от материка остров Англси, громоздким и пузатым нормандским кораблям, построенным на верфях Фландрии, было сложно развернуться, и Магнус отлично воспользовался этим.
– Бей! – и с его юрких, манёвренных драккаров, полетели в нормандцев стрелы и дротики.
Нормандские и уэльские легенды говорят, что стрела, собственноручно посланная Магнусом, насмерть сразила всего окольчуженного, в шлеме с прорезями для глаз, графа Гуго де Монтгомери.
– За мной! – и бесстрашные норвежские викинги полезли на палубы нормандских кораблей.
Гуго д'Авранш решил укрыться на берегу, но король Норвегии, захватив нормандские корабли не остановился на достигнутом, а высадившись на острове Англси, атаковал нормандцев.
Лишь спустившаяся темнота позволила Гуго д'Авраншу, с жалкими остатками своего войска, бежать на материк.
В результате победы норвежцев, Грифид ап Кинан вновь воссел на престоле Гвинеда, принеся вассальную присягу королю Норвегии, а нормандские вторжения в Северный Уэльс, прекратились вплоть до середины XIII века.
Так, одна решающая победа норвежцев, подарила Уэльсу ещё более 150 лет независимости. Лишь в 1283 году, их земли окончательно подчинит своей власти король Англии Эдуард I.
Доспехи Гуго де Монтгомери, Магнус велел отправить в дар Сигурду. И он, поставив ногу на шлем поверженного врага, стоял восторженный и гордый, слушая хвалебные висы об отце, о кровавой битве и его славной победе.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
В борьбе за власть в Шотландии, король Англии Вильгельм II Руфус, поддержал своего ставленника принца Эдгара, сына убитого 13 ноября 1093 года короля Малькольма III, прозванного Великий Вождь.
Эдгар, прозванный Храбрым, изгнал из страны своего дядю Дональда III, захватившего власть в 1093 году, и уселся править на отцовском престоле. Но ранней осенью 1098 года, к берегам Шотландии, подошёл флот короля Норвегии Магнуса.
Сигурд хохотал до слёз, когда прибывший от отца Эйвинд Локоть, рассказывал ему, как перетрухавший король Шотландии, заключал договор с королём Норвегии.
– Мне должны принадлежать все острова, к западу от Шотландии, если между ними можно пройти на корабле с подвешенным рулём, говорил твой отец, а Эдгар, трясясь от страха и глупо кивая башкой, во всём соглашался!
– И за что его, прозвали Храбрым? – утерев слёзы и отдышавшись, спросил Сигурд.
– Ха! Может он и храбр, среди немощных шотландцев, но ему никогда, не сравнится храбростью с нами! Мы прошли между всеми островами, населёнными и где лишь возвышались одни мрачные скалы, с гнездившимися на них чайками, объявляя их все, владением конунга Норвегии! О-о-о, твой отец великий человек и большой задумщик! Желая завладеть землёй Кинтайр (Кинтайр – большой полуостров на западе Шотландии), он приказал перетащить себя на корабле, через самый узкий перешеек той земли, и Эдгар Шотландский, был вынужден смириться с потерей Кинтайра! Ха-ха-ха!
Сигурд, звонким мальчишеским смехом, вторил грохочущему басу Эйвинда Локтя, давнего друга и соратника отца.
Из Шотландии Магнус вернулся на Оркнейские острова, и Сигурд кинулся к нему с расспросами, да и сам желая, рассказать многое, но отец пробыл в Биргисхераде (Биргисхерад – в те времена, столица Оркнейских островов) всего несколько дней, и отправился зимовать на Гебриды, вместе со своими новыми любовницами – Сигрид Сакседоттер и её сестрой Торой Сакседоттер.
А Сигурд остался утешать свою безутешную мать, теперь почти всё время плачущую. Её звали Тора, она была из хорошего, знатного рода, но не была законной женой короля Норвегии, а лишь его очередной наложницей. Любвеобильный Магнус, окружил себя ими во множестве, плодя детей, и нисколько не задумываясь, что после его смерти, между ними может вспыхнуть вражда и соперничество. Он словно говорил этим:
– Не надейтесь на моё наследство! Добейтесь всего сами! Пусть победит сильнейший, и пусть ему достанется всё!
У Сигурда уже был один старший брат, Эйстен. Он был сыном рабыни, которая своим искусством любви, зная как доставить удовольствие мужчине, надолго привязала Магнуса к себе. Но тот, всё же, охладев к ней, её выгнал, но в знак былой любви, оставил Эйстена при себе, признав его и объявив своим сыном и наследником.
Толстый увалень Эйстен, был оставлен отцом в Норвегии, и Сигурд думал, что вот она, загорается на небосводе, его счастливая звезда! Но теперешнее, холодное отношение отца к нему и к его матери, заставили Сигурда крепко призадуматься о своём будущем.
Снежная зима, с пронзительно завывающими ветрами, которыми так знамениты Оркнейские острова, навевала невесёлые думы Сигурду.
Весной, в сплошном промозглом тумане, в гавань Биргисхерада вошёл большой корабль Эйвинда Локтя.
– Мы возвращаемся в Норвегию, тебе же Магнус, велел оставаться здесь.
Сигурд, стойко перенёс и этот новый, удар судьбы. А что ещё оставалось делать ему, девятилетнему мальчишке?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Прошло три года.
Слухи из Норвегии долетали с опозданием, частенько противоречивые.
Сигурд за эти годы возмужал, вырос, окреп в плечах. Любимыми его занятиями стали – упражнения с оружием, которым его обучал старый, седой викинг Видкунн сын Йоана, а также охота на крупного морского зверя среди крутых скал, и походы на корабле в штормящее море.
Он открыто бросал вызов своей непростой судьбе, он действительно хотел быть лучшим среди всех сыновей Магнуса, чтобы вести о его отваге, дошли до отца, чтобы он гордился им!
Громко протрубив в рог, пришли корабли лендрманна (Лендрманн – др. скандинавский титул, в узком смысле – друг, собеседник, сотрапезник конунга, в более широком – правитель области, соответствовал графу или барону) Торгрима Кожаная Шапка, а с ним прибыли Даг сын Эйлива, и сыновья бывших оркнейских ярлов Хакон Пальсонн и Магнус Эрлендссон.
– Магнус, скоро будет здесь! Мы идём в Ирландию. Тебе надо запасти как можно больше жратвы, и приготовить корабли и воинов. Хакон и Магнус помогут тебе. Их для того и прислал конунг, чтобы они, хорошо знающие Оркнию, вытрясли бы всё из здешних жителей.
Чванливый и толстый Торгрим Кожаная Шапка, стоял, высоко и гордо подняв голову, с нескрываемым презрением глядя на сына короля.
– Я иду с вами? – выражая свою робкую надежду вновь заслужить милость отца, спросил Сигурд.
– Ты? Зачем? Мы и без тебя справимся!
Сигурд вскипел от такой заносчивости лендрманна, и одним прыжком подскочил к нему.
– Не тебе, а конунгу решать, кому и куда идти! Понял ты…
Его остановил и оттянул назад Видкунн сын Йоана.
– Стой Сигурд, стой, остынь. Убери руку подальше от меча Торгрим, а то не посмотрю, что ты весь такой важный и пышный, быстро, спесь твою собью!
Торгрим неопределённо хмыкнул, но руку убрал и немного отступил.
– Тебе-то, Видкунн сын Йоана, Магнус как раз и сказал собираться, пойдёшь с нами. Хватит тут штаны протирать, а там в Ирландии, мы и посмотрим, кто с кого чего собьёт!
Торгрим ушёл со злобой перекошенным лицом, вынужденно склонив свою голову в невысоких дверях.
По-другому повёл себя молодой, но уже прославившийся как храбрый воин Даг сын Эйлива. Он остался, охотно выпил заздравную чашу крепкого, хмельного эля, и по просьбе Сигурда, стал рассказывать новости.
– Магнус приказал, и мы очистили наши земли от морских разбойников, и от разбойников, укрывающихся в скалах и лесах. Теперь, по дорогам Норвегии и в прибрежных водах, можно путешествовать без опаски. Да, теперь Магнуса, за его привычку носить одежду шотландцев, называют Голоногим, – Даг ухмыльнулся, и просящим взглядом посмотрел на бочонок с элем.
Видкунн быстро наполнил кубок, и протянул ему. Выпив, крякнув от удовольствия, Даг продолжил:
– Потом мы пошли войной на короля свевов Инге (Инге I, король Швеции, ум. около 1110 года). А тот, выступил в союзе с данами. Ох, и тяжко нам пришлось, но мы, победили! Было решено не проливать более крови, и все конунги сошлись для переговоров на берегу реки Гёта-Эльв (Река Гёта-Эльв, ныне протекает по территории южной Швеции, в описываемое время, была границей между владениями Норвегии, Швеции и Дании. Встреча правителей этих государств, произошла в 1099 году). Долго не говорили и быстро помирились. Всё решили, а потом закатили такой пир! Костры до неба! Туши кабанов, лосей, баранов! Бочки с пивом, элем и вином! Эх, славный был пир! Но в питие, всех перплюнул конунг данов Эрик (Эрик I Добрый, король Дании в 1095–1103 гг)! Ох, и человечище! Умеющий пить, гулять и веселиться!
Уже без призывов Видкунн наполнил кубок, и протянул его Дагу. Тот выпил, отёр бороду и усы, и забыв о присутствии Торы, матери Сигурда, и её свиты, попытался облапить пробегавшую мимо служанку. Но под суровым окриком Видкунна осёкся, и взял себя в руки.
– А Инге, конунг свевов, выдал замуж за нашего Магнуса, свою дочь Маргарет, – уже заплетающимся языком, обводя всех пьяным взглядом, рассказывал Даг. – И она получила прозвище Фредкулья – Женщина Мира. И она ведь, действительно принесла нам мир, а то бы мы, до сих пор бы, резали и жгли бы свевов и данов, а они нас, а мы их… а они нас…а мы…
По знаку Видкунна, подбежавшие люди подхватили Дага, и потащили его спать.
А сердце Торы, сжалось болью, когда она узнала, теперь уже о законной женитьбе Магнуса. А ведь она, любя его всею душой, так хотела вернуть его к себе!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На утренней заре, Сигурд и Тора прошли на сеновал, и растолкали храпящего Дага. Тот, что-то промычав, вскочил, невидящим взором треснулся лбом об стропило, и сел, мутным взором поводя вокруг.
– Ну и эль у тебя, ярл, – прохрипел Даг, тяжело ворочая пересохшим языком, с надеждой глядя на его руки – а не принёс ли он выпить? Сигурд ничего не принёс, и сокрушённо вздохнув, Даг принялся вытирать кровь со лба, слюни в углу рта, и выбирать из волос и бороды солому.
– Послушай, сын Эйлива, пока отца нет, ты каждый день будешь получать столько эля, сколько сможешь выпить.
Даг довольно хмыкнул и улыбнулся.
– Но сначала, ответь мне на несколько вопросов.
– Охотно, молодой ярл, но мне бы сперва выпить, оно глядишь, и разговор пошёл бы живее, интереснее.
– После выпьешь, вволю! А пока, – его мать беспокойно перебирала руками, и сам Сигурд, невольно, воровато оглянулся.
Даг сын Эйлива, своим пьяным умом, всё же понял, что они хотят поговорить с ним тайно, без свидетелей, и решил стойко вытерпеть похмельную пытку.
– А что Маргарет, законная супруга Магнуса, понесла, родила ему ребёнка? – тихим, дрожащим голосом спросила Тора.
Даг снова хмыкнул.
– Нет. Когда мы уходили, её стан оставался таким же стройным, как и до замужества.
Сигурд и его мать обрадовано переглянулись. Прошло почти три года, со дня женитьбы Магнуса на Маргарет, но детей у них пока нет! Зная ненасытность Магнуса в любви и его плодовитость, они оба подумали о бесплодности Маргарет. (Брак Магнуса и Маргарет так и останется бездетным. В 1105 году она выйдет замуж за короля Дании Нильса и родит ему двух сыновей).
– А что старший сын Магнуса, Эйстен, – у Сигурда язык не повернулся, сказать мой старший брат, – жив здоров? Не болен?
– Я его не видел, он живёт в Нидаросе, но слухов о его болезни или там смерти, до меня не доходили.
Голова раскалывалась, тянуло справить малую нужду, но Даг крепился.
Сигурд удовлетворённо кивнул головой собственным мыслям. То, что Эйстен живёт отдельно, далеко от отца и не приближён им, уже хорошо! Значит, у него есть шанс!
– Говорят, что эта рыжая сучка Сигрид Сакседоттер, родила Магнуса ещё одного сына?
– Да. Сразу как мы вернулись в Норвегию. Его назвали Олафом, и я видел его перед отплытием, хороший, здоровый, розовощёкий трёхлетний крепыш! – уже зло выкрикивал Даг, терявший терпение.
– Последний вопрос, – Тора низко наклонилась к Дагу, без отвращения вдыхая запах перегара и гнилых зубов из его рта. – Что, эти сучки-сестрички Сакседоттер, плывут вместе с Магнусом?
Мочевой пузырь Дага разрывался, он скрестил ноги и сквозь крепко сжатые зубы прорычал:
– Нет! Королева Маргарет попросила Магнуса, чтобы он удалил на хрен, всех своих любовниц!
Сердце Торы вновь кольнула острая боль. Значит и её тоже, приказано Магнусу оставить! Но тут шевельнулась слабая надежда. Хорошо зная нрав Магнуса, она была уверена, что оставив королеву в Норвегии, долго он без женщины не останется, и всенепременно, как можно быстрее, заведёт себе новую наложницу. Блеснул луч счастья и для неё, ведь Магнус скоро будет здесь, и у неё есть шанс, снова очаровать его! Ведь он когда-то так её любил! А она его любит до сих пор, и постарается огонь своей жаркой любви вдохнуть и в сердце Магнуса! Разжечь, тлеющие там угольки былого!
Они уходили, а позади них, раздался рокот мощной струи и довольное урчание Дага сына Эйлива.
– У-ф-ф-ф-ф! Хорош-о-о-о, то как!
– Даг, пройдёшь к Видкунну, он даст тебе столько эля, сколько попросишь!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Магнус был великолепен! На пороге своего 30-летия, он достиг расцвета мужской красоты, силы и зрелости! Высокий, с широкими плечами, он казался могучим и непобедимым. Оделся он тоже соответственно – посеребрённый шлем его, с бронзовыми крыльями – отличительный знак вождя, ярко сиял на солнце, привлекая восхищённые взгляды, поверх богато расшитой финифитью рубахи, красный шёлковый плащ, и на нём, спереди и сзади, был золотом выткан лев. На бедре его знаменитый меч, прозванный Ногорез, с перекрестием и навершием из моржовой кости, с рукоятью обвитой золотом, в одной руке копьё, с широким, смертоносным наконечником, в другой, щит, со львом, выложенным золотом.
Хорошо знающие его люди, те, кто побывал с ним в походах и битвах, на шумных пирах и дружественных застольях, говорили, что никогда не встречали более доблестного и отважного мужа.
Рядом с ним стоял старый и верный друг Эйвинд Локоть, тоже в красном плаще расшитым золотом, муж статный, красивый, воинственного вида.
Сигурд и Тора встретили его на пристани. Пропали даром все старания, желания и ухищрения Торы, Магнус на неё даже не взглянул, а Сигурд, как того требовал древний обычай, взял под уздцы отцовского коня и повёл во дворец.
Дворец, это в общем, громко сказано. Скорее, большой дом, из огромных бревён, но в два этажа, с многочисленными пристройками, стоявший в центре Биригисхерда на возвышении, обнесённом частоколом.
Магнус одобрительно похлопал Сигурда по плечу, когда осмотрел амбары, полные припасов, собранных лошадей, и выстроившихся воинов с Оркнейских островов.
– Молодец! – сказал он, и эта была высшая похвала из уст отца за последние годы, и Сигурд засиял от счастья.
Он хотел попросить Магнуса взять его с собой, но тот уже деятельно распоряжался погрузкой припасов на корабли, отдавал приказы, кричал и ругался, а после, на шумном, весёлом пиру, был весел, пил много, и на Сигурда не обращал никакого внимания.
Тора в отчаянии лила слёзы, когда через три дня, Магнус отправился покорять Ирландию.
Накануне зимы, в пелене ревущих штормов, когда только отчаянные смельчаки рисковали выходить в море, он вернулся, привезя Сигурду невесту.
Её звали Бидмунья, и она была дочерью верховного короля Ирландии Муйрхертаха Уа Бриайна, отчаянно боровшегося за власть в своей стране со множеством претендентов.
На свадебном пиру, крепко подвыпивший Магнус, подсел к сыну и крепко его обнял, притянув голову к груди.
– Пусть она страшная, корявая и толстая, – шептал он ему в ухо, – но ты должен знать, как мне нужен союз с её отцом!
Сигурд, получив от отца этот урок государственного управления, согласно кивнул головой.
Он познал власть, познал любовь женщин, так и льнувших к молодому конунгу, и он уверенно взошёл на брачное ложе, и овладел своей женой.
Ради отца, ради будущего Норвегии!
Тора, места себе не находила, уже зная что в Ирландии, Магнус окружил себя множеством шлюх и наложниц. Она плакала в отчаянии, глядя на него смеющегося и веселящегося, когда он, подойдя к ней, молча протянул руку. Она оперлась на неё и встала, и Магнус, под одобрительные крики своих соратников, повёл её на ложе.
Но недолго длилось это её женское счастье. Ранней весной 1103 года, едва только позволила погода, Магнус снова ушёл в Ирландию, оставив её и Сигурда на опостылевших Оркнейских островах.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Корабли! Корабли на горизонте! Магнус возвращается!
– Что-то рано, – Сигурд подхватил меч, и побежал на пристань, уже чуя неладное.
Корабли приближались, и не слышалось на них весёлых песен, радостных криков об одержанных победах и славящих возвращение. Всех встречающих охватила тревога, нависнув над ними мрачной, тяжёлой тенью.
Первым с корабля сошёл Видкунн сын Йоана, и протянул Сигурду Ногорез.
Тринадцатилетний Магнус, повёл себя мужественно, что пришлось по душе воинам. Он не заплакал, не дрогнул лицом, не стал горевать и задавать глупых вопросов, а взяв любимый меч отца и поцеловав клинок, просто сказал:
– Пойдём в дом, дядька Видкунн. Там ты расскажешь мне, о славной гибели моего отца.
Ведь хорошо зная Магнуса, Сигурд не сомневался, что его смерть была славной и достойной.
Осушив чаши за упокой души конунга Норвегии Магнуса, Видкунн начал свой рассказ:
– Как ты знаешь, в прошлом году, мы покорили Дублин и ирландское королевство Миде. А этим летом Магнус решил взять Ольстер. Не хватит и многих дней, чтобы рассказать тебе, о всех наших подвигах на тех землях, о кровавых битвах и героях. Скажу только, что добычу мы взяли знатную и захватили Ольстер и много земли. Магнус уже решил возвращаться, но нам нужно было мясо на обратную дорогу, и конунг потребовал его у покорённого и разгромленного нами правителя Мюрьяртака. Да утащат его в поземный мир злые демоны! Было около полудня, когда мы, гоня с собою гурты скота, пошли через болота по проложенным кладям…
– Ты забыл сказать, Видкунн сын Йоана, – непочтительно перебил старика молодой Сигурд сын Храни, потеряший в Ирландии своего брата Ульва, – что по началу мы шли беззаботно и беспечно, и только один мудрый Эйвинд Локоть указал на это нашему конунгу, напомнив о вероломстве ирландцев.
– Да, – сказал Видкунн, прощая дерзость Сигурда сына Храни, ценя его за отвагу и мужество в бою, – по совету Эйвинда Локтя мы построились, сомкнули щиты, когда на нас на болотах из-за каждого куста или дерева, набросились ирландцы. Мюрьяртак хорошо подготовился, в нас полетели стрелы, и ирландцы атаковали нас со всех сторон. «Конунг, плохо приходиться нашим воинам, надо что-то предпринять», – сказал Эйвинд Локоть. Я стоял рядом и слышал эти слова. Тогда Магнус приказал отступать. Мы отходили, как горная река на перекатах: одна часть воинов сдерживала ирландцев, другая отступив, прикрывала нас стрельбой, позволяя отойти. Так мы шли, теряя многих, но ещё больше убивая ирландцев, пока не подошли к глубокому оврагу. «Торгрим Кожаная Шапка, – сказал Магнус, – давай, переходи через овраг, а после прикроешь нас, ведь твои люди из Упплёнда, хорошие лучники!» О-о-о, зачем он только доверился этой трусливой собаке!
– Смерть ему! Смерть! – вскричал буйный Сигурд сын Храни.
Побледнел и гневно сжал кулаки Даг сын Эйлива.
Сам Видкунн сын Йоана сидел, нахмурившись, низко опустив голову.
– Как только они переправились через ров, – продолжил старый воин, – то закинув щиты за спину, принялись бежать к кораблям. А впереди всех, трусливо бежал Торгрим Кожаная Шапка. «Подло ты бросаешь своего конунга! – вскричал Магнус, увидя измену Торгрима. – Неразумен я был, когда сделал тебя лендрманном!» Я был рядом, и слышал и эти его слова. Тут Магнус был ранен. Копьё пробило ему обе ноги выше колена, – Видкунн встал, наглядно показывая, куда вонзилось ирландское копьё.
– Но Магнус конунг сломал древко и воскликнул: «Так ломаем мы все копья!». Это были его последние слова, так как тут же он был поражён в шею ударом топора. Многие погибли в той битве, среди них мудрый Эйвинд Локоть, Эрлинг, сын Эрленда ярла, Серк из Согна, храбрый Ульв сын Храни. Мы уходили последними, – Видкунн сын Йоана кивнул на Сигурда сына Храни и Дага сына Эйлива. – И прости нас, молодой конунг, мы не смогли забрать тело твоего отца. Он остался там, непогребённым. Мы взяли лишь его меч и стяг, и принесли тебе…
Измельчали норвежские викинги в деяниях своих. Ещё поколение назад, когда конунг Гаральд Суровый пал на поле битвы под Стамфорд-Бриджем, они предпочли смерть, дабы лечь рядом со своим вождём, дабы и в смерти не оставит его. А ныне…
Долго в большом зале дворца висело тягостное молчание. Лишь слышны были сиплые хрипы, вырывающиеся из пробитой ирландским копьём груди Дага сына Эйлива, да сверху доносились скорбные крики и плач Торы, удалившейся в свои покои, чтобы предаться горю.
Сигурд, хоть и был потрясён вестью о гибели отца, хоть и растерялся немного, но всё же, от него не укрылось, что Видкунн сын Йоана, назвал его конунгом. И что другие знатные мужи – Сигурд сын Храни и Даг сын Эйлива, которые ведут за собой остальных воинов, не перечили ему и своим молчаливым одобрением, выразили своё согласие.
Видкунн, получивший в битве три раны, не жалуясь и не стеная, пытливо глядел на Сигурда.
Первым нарушил жуткое молчание Даг сын Эйлива:
– Магнус всегда говорил, что конунг нужен для славы, а не для долголетия! Да упокоится его душа, навеки с миром! Мы должны вернуться в Ирландию, дабы достойно похоронить нашего конунга, отомстить ирландцам и справить кровавую тризну по Магнусу на их костях!
Все смотрели на него, ожидая решения, и хоть Сигурду было неуютно под их взглядами, хотя в груди образовался ледяной ком страха, он сидел прямо, гордо, не ёрзая и не съёживаясь.
– Правду говорят, что в Ирландии, вожди племён, трахают коров?
Видкунн сын Йоана усмехнулся.
– Да. По древним поверьям, они совокупляются с природой, чтобы был богатый урожай.
Сигурд встал и произнёс:
– Я не хочу в Ирландию, я не хочу трахать коров! Мы возвращаемся в Норвегию! Надеюсь, вы последуете за мной?
Видкунн сын Йоана, первым, за ним Сигурд сын Храни и Даг сын Эйлива, выразили своё согласие, и принесли молодому конунгу клятву верности.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Жарче жаркого запылал Упплёнд (ныне Оппланн, одна из губерний Норвегии), когда туда пришёл Сигурд, дабы отомстить Торгриму Кожаная Шапка, владетелю тех мест, за измену и предательство, за смерть отца.
Разорялись селения, сжигались посёлки, жителей, которым повезло уцелеть, продавали в рабство.
Торгрим думал отсидеться за стенами Питлихамарра (ныне г. Лиллехаммер), но свирепый Сигурд взял его штурмом, и Торгрима Кожаная Шапка бросили перед ним на колени.
– Сколько стоило твоё предательство, Торгрим? Что ты получил, чего добился, предав своего конунга, бросив его в бою? Сколько стоит твоя измена и трусость?
Торгрим Кожаная Шапка, было подумал, что Сигурд просит назвать цену, для выкупа жизни, и необдуманно ляпнул:
– Двести марок серебра!
Тринадцатилетний Сигурд ухмыльнулся, заулыбались и его воины.
– То, чем ты владел, уже и так моё, а цена твоего предательства – смерть!
Сигурд сын Храни уже поднял свой меч, желая отомстить трусу за смерть брата, но Сигурд-конунг остановил его.
– Нет! Не так! Мы казним его по древним законам! Дабы порадовалась на небесах душа Магнуса-конунга!
Две верхушки высоких сосен стянули верёвками, а между ними привязали Торгрима. Весь ужас подобной казни заключался в том, что ни палачи, ни жертва не знали, когда порвутся верёвки, когда сосны могучим рывком распрямятся, когда разорвётся тело казнённого, когда придёт долгожданная смерть. Смерть, как спасение от мук, ведь ожидание смерти хуже самой смерти.
Воинство Сигурда, на дымящихся руинах Питлихамарра разбило свой лагерь, ело, пило, веселилось, празднуя победу, трахало баб, со зловещей улыбкой, с криками оскорбления, поглядывая на висящее высоко тело изменника и труса.
Да рокотали сороки, щебетали прочие птицы, и вороньё слетелось с окрестных лесов, предчувствуя поживу.
Торгрим, пока у него оставались силы, кричал, плевался и ругался, потом повис, между деревьями. Пришлось длинным шестом, с заострённым или раскалённым на костре наконечником, шевелить его тело, не давая проваливаться в беспамятство.
Ночью, воспользовавшись тем, что стража уснула, налетели вороны, и начали рвать неподвижное тело Торгрима. Тот страшно закричал, разбудив всех в лагере, и птиц отогнали.
– Сколько он ещё, может продержаться? – спросил Сигурд.
– Одному Богу сие ведомо, – ответил ему старый и опытный Видкунн сын Йоана. – Но нет ни чего хуже и позорнее, подобной смерти!
На третий день Торгрим Кожаная Шапка начал кричать, моля о смерти, на четвёртый начал петь и говорить что-то бессвязное.
– Он тронулся рассудком. Теперь смерть для него не смерть, он сам не понимает, что происходит – сказал Видкунн.
– Руби! – прокричал Сигурд, и Даг сын Эйлива, метким броском топора перерубил верёвки.
С громким, оглушительным щелчком сосны распрямились, разрывая тело, и перед Сигурдом, упали ещё тёплые, дымящиеся внутренности Торгрима Кожана Шапка.
– Душа моего отца Магнуса довольна! Он радуется, смеётся и хохочет, глядя на смерть врага! Отныне, трус и предатель презренный Торгрим, будет вечно прислуживать ему в загробном мире!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Он обосновался на юге, в Викии (Викия – город, основанный Гаральдом Суровым, ныне Осло, столица Норвегии), без боя заняв его.
У него были воины, умеющие отлично орудовать мечом и ходить в походы. А его брат Эйстен, на севере в Нидаросе, по смерти отца объявив себя конунгом Норвегии, опирался на крупных бондов – земледельцев и скотоводов, и на богатое купечество.
Горячий Сигурд сын Храни, призывал идти на Нидарос.
– Объединим Норвегию! Одна страна, один конунг! А после посмотрим, куда нам направить свои корабли!
Но по-другому думал мудрый Видкунн сын Йоана, да и Сигурд не хотел междоусобицы, от которой выиграли бы только их враги.
Видимо так же думал, четырнадцатилетний, толстый и не воинственный Эйстен.
Но бряцал оружием клан Сакседоттер, сгруппировавшийся вокруг четырёхлетнего Олафа.
– Олаф, единственный законный сын Магнуса, и его единственный наследник! – кричали они, особенно, знаменитый воин Храфн сын Тройстена, дед Олафа.
Сигурд и Эйстен встретились на берегу одной из быстрых горных рек.
– Что нам делить, Сигурд? Мы дети своего отца, и ты и я, сыновья его, и что, нам делить его наследство? Насмерть враждовать, лить кровь, чтобы одному из нас, досталось всё? Не лучше ли жить в мире и согласии, и пусть всё остаётся так, как есть сейчас. Ты, конунг на юге Норвегии, я, на севере.
– А как же, Олаф?
– Дадим и ему кусок земли, пусть властвует, когда мы с тобой выступим вместе, то и хищные Сакседоттеры притихнут.
На том и порешили. Эйстен правил на севере, Сигурд на юге, дали треть королевства и Олафу, но так как он был ещё слишком мал, а клан Сакседоттеров не посмел выступать против их объединённой мощи, то старшие братья правили его землями сообща.
И появление воинственного Сигурда, принесло беспокойство правителям соседних стран. Толстый Эйстен, привыкший считать овец, никогда не рвался в битву, Олаф был ещё слишком мал, то ли дело дерзкий Сигурд, от которого не знали, чего ожидать, куда он нанесёт свой удар?