Но исход войны решался на севере, где противники сосредоточили свои главные силы.
На рейхстаге в Пассау, император Карл V был сам не свой, как никогда смиренный и покорный. Он шёл на уступки, сдавая свои позиции в Германии, и 2 августа 1552 года с протестантами было заключено соглашение, по которому им давалась полная свобода вероисповедания, равные права с католиками, были освобождены содержащиеся в плену Иоганн Фридрих Саксонский и Филипп Гессенский. Протестантские князья радовались, празднуя победу, и позволили Карлу собирать армию в верховьях Дуная. Правда, никто не знал, куда он её повернёт – в Венгрию против османов, или во Фландрию против французов.
Разведка Франции сумела это разгадать, и уже 17 августа для организации обороны Меца прибыл отличившийся в прошлой войне при обороне Ландреси, герцог Франсуа де Гиз.
– Укрепления никуда не годятся! Стены слабые, ну ничего, мы усилим их огнём артиллерии! Даю вам неделю сроку, все посады и пригороды города должны быть сожжены!
– А церкви и монастырь бенедиктинцев?
– Все снести! Я хочу, чтобы долбанные испанцы нигде не нашли приюта в окрестностях Меца! Рене, испанцы хорошо знают Мец, и я приказываю тебе, снести и все высокие здания в городе. Это затруднит их пушкарям пристрелку по городу.
Шестнадцатилетний маркиз Рене д'Эльбёф, самый младший брат Франсуа де Гиза, рьяно кинулся выполнять приказ.
– Сеньор де Ла Брос, виконт де Мартиг, весь урожай с окрестных полей, на протяжении десяти миль от города, должен быть собран и доставлен в Мец! Всё съестное, что есть в округе, должно быть здесь. Вы, поняли меня?
Жан IV де Ла Брос и его племянник Себастьен де Мартиг, поклонились герцогу.
– И не особенно церемонитесь там, с поселянами. Урожай забрать, их лачуги сжечь! Жан де Бурбон, вам и вашему брату, я поручаю ворота города! Вся эта чернь, сброд с пригородов и окрестных селений, не должны войти в город. Отбирайте у них всё съестное, и гоните их прочь!
Жан и Луи де Бурбоны, знатные и богатые, ведь их отец был первым принцем крови, неохотно отправились выполнять такое, как им казалось, низкое и недостойное для принцев повеление герцога.
И тенью следовал за Франсуа де Гизом, ещё один его брат Клод, герцог Омальский.
Короля и императора Карла пытались отговорить.
– Ваше Величество, осень на носу, армия собрана наспех, неорганизованна, разута и раздета, припасы не приготовлены, продовольствие не запасено.
Но Карл, больной, опустошённый и разбитый недавними поражениями, закусил удила.
– Вперёд! Только вперёд! Зиму проведём в Меце!
Долго собирались, и только 19 октября, авангард испано-имперской армии под командованием герцога Альбы Фернандо Альвареса де Толедо и Пиментеля подошёл к городу.
– За мной! – и Жан IV де Ла Брос повёл свою кавалерию против двух тысяч испанских пехотинцев.
– Строй! Быстро в строй! – отдавал приказания оставшийся неизвестным испанский офицер, пока копьё не пробило ему грудь, и он не пал затоптанный лошадьми.
Но это была испанская пехота! И она стойко оборонялась с 11 часов дня до самого вечера! Только подошедшее к французам подкрепление под командованием Фавара, командира гвардейских рот, и флорентийца Пьеро Строцци, вынудили их отступить.
– Прибыл герольд маркграфа Бранденбург-Кульмбахского Альбрехта II Алкивиада! – торжественно доложил мальчик-паж, войдя в Ратушу, где заседал Военный совет во главе с герцогом Франсуа де Гизом.
– А-а-а, этого ренегата! – герцог устало потянулся хрустнув костями, изображал лёгкость и весёлость, хотя слух его тревожно ловил залпы испанских пушек бомбардирующих город. – От одного берега отплыл, к другому не пристал, и болтается теперь, как дерьмо посередине.
Де Гиз засмеялся, и его весёлость, кто искренними, кто показными улыбками, поддержали все остальные.
Маркграфа Бранденбург-Кульмбахского Альбрехта II Алкивиада знали хорошо.
Лютеранин по вероисповеданию, он не нашёл взаимопонимания среди участников Шмалькальденского союза, и поступив на службу к императору Карлу V, участвовал в войне против своих единоверцев. Но потом примкнул к Морицу Саксонскому, и совместно с ним участвовал в заговоре против императора. Снова ссора с протестантскими князьями, которые не особо ему доверяли, и Альбрехт II Алкивиад, пустив в оборот все свои средства, заняв большую сумму у еврейских банкиров, набрал огромную армию наёмников, воюю со всеми и против всех. Теперь почуяв удачу, он прибыл к Мецу, и предлагал свою помощь – а у него было 15 тысяч пехоты, 3 тысячи кавалерии и 40 пушек – и французам, и имперцам, выгадывая, кто больше заплатит.
– Может, наймём его? – уже понимая, что герцог ответит отказом на новое предложение маркграфа, всё-таки сделал робкую попытку 22-летний Франсуа де Монморанси.
Ему выказал поддержку его 20-летний брат Генрих.
Франсуа де Гиз поморщился. «Эти выскочки считают, что имеют право давать мне советы? Только потому, что их отец, Анн де Монморанси, коннетабль. Да пошли они!»
– Нет, мы не будем нанимать Алквиада. Пусть проваливает ко всем чертям!
Испанцы провели несколько штурмов, но были отбиты. 17 ноября их артиллерия пробила большую брешь у Серпенских ворот.
– Все к воротам! – носясь на горячем скакуне по улицам города, один, практически без свиты, без доспехов, с мечом в руке, деятельно распоряжался герцог де Гиз. И не успели испанцы изготовиться к штурму, как на месте пролома уже возвышалась новая стена.
Болезнь не отпускала короля и императора Карла, и 20 ноября прибыв к Мецу, он еле сумел встать на ноги, но преодолевая боль, самостоятельно сел в седло, и на белом коне объехал войска. Солдаты, дружными, громогласными возгласами приветствовали его.
Испытывая ненависть и отвращение к маркграфу Альбрехту II Алкивиаду, он всё-таки нанял его, опасаясь, как бы де Гиз не передумал и не опередил его.
Но доверия к маркграфу Бранденбурга у него не было.
Голод и тиф косил армию, испанцев было мало, наёмники из Германии разбегались при первых залпах французских пушек, вносили панику и переполох при их ночных вылазках, и Карл через силу улыбнулся, когда в палатку вошла его сестра Мария.
– Как ты? – Мария с тревогой подошла.
Карл постарался сделать улыбку ещё шире и прогнать боль с лица.
– Всё хорошо, Мари, всё хорошо.
С 23 по 25 ноября испано-имперская артиллерия выпустила по бастионам Линьер и Вассьё полторы тысячи ядер, обратив их в руины. 27–28 ноября рухнул бастион Святого Михаила, и в стене города образовался огромный пролом между воротами Шампань и Адской башней.
– На штурм!
По раскисшей от дождей земле, в грязи, испанцы пошли на штурм города, но де Гиз бросил к пролому всех, кого мог собрать, и удачной контратакой и особенно мастерским огнём артиллерии, отогнал их от города.
Было сложно в окрестностях Меца, с трёх сторон окружённого реками, вести подкопы, но минная война всё же велась. Французы умело разрушали все галереи врага.
Утешительные вести пришли из Артуа, где французы так и не смогли взять город Эр, а по Пикардии, Адриен де Крой, граф дю Рё, известный своей жестокостью и ненавистью к французам, прошёл «как опустошительный кровавый поток», уничтожив несколько городов и спалив 700 селений. В октябре он взял крупный город Эден.
Король Генрих II шёл к Мецу, но примчался гонец от герцога Гиза с уверениями, что в помощи он не нуждается, и сумеет с наличными силами – 7 тысяч человек, отстоять город и дать отпор 60 тысячной армии короля и императора Карла.
– Он чересчур заносчив!
– Он сильно вознёсся, задрав свой длинный нос!
– Он ни с кем не хочет делиться славой в случае победы, и умрёт, если потерпит поражение!
Мнения в окружении Генриха II разделились, но он прислушался к совету коннетабля Анна Монморанси, и отправил армию под командованием Антуана де Бурбона к Эдену.
Наверное, тяжело дался такой совет Анну де Монморанси, у которого в осаждённом Меце находились два сына, но что значит отцовская любовь, перед его ненавистью к Франсуа де Гизу, которому он желал только поражения.
Граф дю Рё отступил от Эдена прикрывать границы Артуа, куда вторглась другая французская армия под командованием маршала Жака де Сент-Андре, но оставил в крепости гарнизон под командованием сына Жана де Кроя.
– Вы слышали, как граф Адриен де Крой, говорил своему сыну, что тот может сдать Эден лишь после отражения трёх штурмов. «В противном случае, если ты попадёшься мне на глаза, я собственноручно убью тебя», вот так вот! – с восхищением, из уст в уста, передавалось в испанском лагере.
Но угрозы отца не подействовали. 17–19 декабря французы выпустили по Эдену более 4 тысяч ядер, что вызвало панику и бунт в гарнизоне. Жан де Крой ничего не мог с этим поделать, и запросил капитуляции. Гарнизону Эдена была позволено уйти.
Оставив Сент-Андре в покое, которому удалось отбить захваченные в начале осени Данвиллер, Ивуа, Монмеди, Трелон, Глайон, Шиме, Адриен де Крой повёл свою армию снова к Эдену, на чём свет ругая, выкрикивая страшные угрозы в адрес своего сына. Но Антуан де Бурбон, сумел манёврами и встречными сражениями отразить наступление де Кроя и вынудил уйти во Фландрию.
А под Мецем, то, что осталось от армии, разбегалось, дисциплина падала, солдаты ругали и не слушали своих командиров, даже сам император и король Карл, дважды не смог заставить их идти в декабре на штурм города. Он попросил сына Филиппа, находившегося в Антеверпене, набрать новую армию, но это было дело долгое. Да и кого было набирать? Все желающие и так уже находились под Мецем.
Немного удержали армию от полного дезертирства, пришедшие 4 ноября галеоны из Нового Света, с жалованьем.
Франсуа де Гиз, серый от волнения, с впавшими глазами от недосыпания, хмурый и небритый стоял под дождём со снегом, вглядываясь в позиции врага. Его положение день от то дня становилось всё хуже. Стены Меца рушились, вчера обвалилась Адская башня. Уставшие люди, под огнём, из последних сил возводили новые укрепления. Слава Богу, продовольствия и пороха, было ещё достаточно! Но что предпримет Карл? Хватит ли у него решимости, продолжать осаду и зимой?
Нет. 24 декабря было решено снимать осаду. 26 декабря испано-имперская армия стала отходить. Только маркграф Бранденбург-Кульмбахский Альбрехт II Алкивиад оставался под городом до 9 января, надеясь, что Франсуа де Гиз внесёт выкуп за своего младшего брата Клода, пэра Франции, герцога д'Омаль, маркиза де Майенн. Но Франсуа де Гиз ни о чём не желал договариваться с человеком, которого презирал, и Альбрехт Алкивиад убрался обратно в Германию, где решил продолжить борьбу за место под солнцем.
А вот молодой французский аристократ Франсуа де Вандом, поступил более благородно. Во время одной из вылазок он захватил три сотни пленных, и отпустил всех офицеров врага без выкупа.
Конь под Франсуа де Гизом фыркал, прядал ушами, недовольно мотал головой и бил копытами землю. Повсюду в лагере, оставленном имперцами, лежали трупы, всё было загажено, окрестности и все дороги были забиты брошенными повозками и павшими лошадьми. Без ухода, без крыши над головой, лежали брошенные умирать сотни раненных и больных.
Герцог был великим полководцем, всякое повидал на войне, но сейчас он не смог сдержать восклицаний ужаса.
– Быстро, лекарей сюда! Амбруаза Паре сюда! Всех этих несчастных, в госпиталь! Быстрее! Быстрее! Быстрее!
Из 60 тысячной армии Карла и маркграфа Альбрехта Алквиада, из под Меца едва унесли ноги 12 тысяч грязных, голодных, оборванцев, которых с большой натяжкой можно было назвать солдатами. Потери же французов составили менее 300 человек, из них 22 офицера.
Полный разгром…
Парижское бюргерство, от избытка переполнявших их чувств, преподнесли королю Генриху II медаль. На одной её стороне был изображён бюст короля в лавровом венке, с цепью ордена Святого Михаила и с надписью «Генрих II король Галльский непобедимый. Отец Отечества» А на обратной, в центре лаврового венка «Республика Сиена восстановлена. Мец, Парма, Мирандола, Сант-Дамиано избавлены от осады, Эден отвоёван, мир в согласии 1552».
Можно было турнирами и карнавалами праздновать победу.