Ещё летом 1552 года, прорвавшись через Мессинский пролив и разграбив Реджо, в западное Средиземноморье вошли 100 кораблей османского флота под командованием Драгута. Союзный с ними французский флот представляли три галеры Габриэля де Люэтца. Они блокировали Неаполь, разорили побережье, но армия Джованни Бернардино Сансеверино, герцога ди Сомма и сеньора Ланже, которая должна была осадить Неаполь с суши, не смогла прорваться, остановленная испанскими войсками Альваро де Санде в Центральной Италии.
Тут как раз разведка донесла, что у Понцианских островов стоит генуэзский флот Андреа Дориа.
– У него всего около 40 галер!
– Ага, попался!
И бросив осаду Неаполя, Драгут повёл свой флот на генуэзцев.
Излюбленная тактика Андреа Дориа – избежать битвы с превосходящим врагом, на этот раз не сработала. Он не успел сняться с якорей и уйти.
5 августа, прижав флот Дориа к берегу Италии у города Террачина, Драгут атаковал его.
7 генуэзских галер сдались после непродолжительного боя, с десяток кораблей было потоплено, ещё несколько выбросились на близкий, спасительный берег. Но сам Андреа Дориа, забивая насмерть гребцов, снова сумел ускользнут.
Завоевав господство на море, Драгут повёл свой флот к Балеарским островам, где начиная с 12 августа разграбил все города и селения на Мальорке. Но напрасно Габриэль де Люэтц и подошедший с 25 французскими галерами Антуан Эскалин де Эймар, уговаривали Драгута вернуться к Неаполю или высадиться на Сицилии. Османский адмирал увёл свои корабли на зимовку к побережью Греции.
Испанцам, для борьбы с Сиенской республикой и герцогом Пармы Оттавио Фарнезе, приходилось стягивать все наличные силы, и в январе 1553 года, ослабляя оборону Южной Италии, привёл свои войска вице-король Неаполя Педро Альварес де Толедо-и-Суиньга. Но он неожиданно умер во Флоренции 21 февраля 1553 года.
«А ведь он старше меня всего на пять лет» – может быть впервые осознал тяжесть своего возраста и прожитых лет, 64-летний Альваро де Санде.
Войска Неаполя возглавил сын Педро Альвареса – Гарсиа Альварес де Толедо, тот, кто особо отличился при взятии Махдии, создав на галерах плавучую батарею и став обстреливать город с моря.
Альваро как чёрт носился по всей Италии, собирая войска, формируя из отрядов наёмников и ополчений италийских городов боеспособные подразделения, пытался из новичков-новобранцев создать что-то подобное терциям, беря на себя и заботы буквально обо всём – питание солдат, гвозди, упряжь и подковы для лошадей, снабжение телегами, пушками и порохом.
Но ему очень не хотелось встречаться с Гарсиа Альваресом де Толедо. Слухи, которые доходили до него…о его жене и этом молодом повесе из Неаполя…
К счастью, неаполитанские войска под командованием Гарсиа Альвареса, разорив южные окрестности Сиены, попытались взять город Монтальчино, но спешно ушли вновь в Южную Италию, когда у её берегов появился флот Драгута.
– Слава Богу! – воскликнул Альваро, стыдясь смотреть в глаза окружающим.
Неожиданно маршал Франции Шарль I де Коссе, граф де Бриссак, обойдя укрепления и замки Милана, осадил Феррару. А оттуда, открывались пути на Венецию, Верону, Болонью. Захватив Феррару, французы перерезали бы «испанскую дорогу», разорвали бы владения Испании в Италии на две части – Миланское герцогство и Южную Италию.
И Альваро кинулся туда, организовывать оборону этого города, которая опиралась на мощные бастионы и на самые лучшие в мире пушки, которые лили только в Ферраре.
Полгода он, возглавляя немощное ополчение Феррары, мужественно оборонялся, пока де Бриссак, истощённый, не отошёл обратно в Пьемонт.
А флот Драгута, весной 1553 года, пощадив на этот раз побережье Южной Италии и Сицилии, шёл к острову Корсика. Французам всё же удалось навязать султану Сулейману I свою волю, и флот султана делал то, что нужно было, и что было выгодно только французам.
Антуан Эскалин де Эймар теперь командовал объединённым французско-османским флотом, и любил приговаривать:
– Корсика, это плацдарм к завоеванию Сицилии и Южной Италии!
– Завоевав Корсику, мы блокируем все пути Испании в Средиземноморье!
И Альваро де Санде пришлось отправлять войска из Италии, где и так было мало стоящих, боеспособных войск, на принадлежащую Генуэзской республики Корсику. И там, по свидетельству современников, началась, может быть, самая жестокая война, в эту, и так не щедрую на благодать войну. Сказывалась ненависть между французами и испанцами, и между корсиканцами и генуэзцами. Пленных не брали, всех резали беспощадно.
Но ради Корсики, французам пришлось оставить Сиену без опыта Поля де Ла Барта, сеньор де Терма, который был отправлен туда.
Голова шла кругом, казалось, всё весело на волоске.
Отбив маршала де Бриссака от Феррары, вместо того, чтобы развивать наступление на Пьемонт, пришлось отправлять Ломбардскую терцию под командованием Хуана ле Луны, которая только именовалась Старой, Ветеранской, а на самом деле состояла сплошь из новобранцев, под Сиену.
Но благодаря опыту Альваро де Санде, удалось отбросить французов до Асти, к юго-западу от Турина, столицы Пьмонта, а потом и захватить Корио, окружив Турин и с севера. Но там героически оборонялся Пьер I д'Оссён, храбрейший из всех военачальников Франции, знаменитый своей почти безумной отвагой.
Купили и верность герцога Флоренции Козимо I Медичи, дав ему один миллион дукатов, пообещав вернуть Сиену, и дав 4 тысячи германских наёмников.
Но и французы дали Сиене 3 тысячи наёмников из Швейцарии, кардинал Ипполито Феррарский нанял в Италии полторы тысячи кавалеристов, король Генрих II обещал ещё не менее 8 тысяч германских ландскнехтов и опытных воинов из Гаскони и Прованса.
– Поражаюсь вашей неутомимости, сеньор де Санде, – весь жёлтый от скрутившей его лихорадки, губернатор Милана Ферранте Гонзага проводил смотр ополчения, трясясь в ознобе, попивая отвар из ивовой коры и сосновых иголок.
– Что слышно из Фландрии? – спросил Альваро соскочив с коня, с сомнением глядя на войско Миаланского герцогства – толстых лавочников и совсем ещё юных, безусых мальчишек.
– А-а-а…Там новый командующий, герцог Эммануил Филиберт Савойский. После Теруана и Эдена он осадил Дуллан, туда подошёл Монморанси и 13 августа у какого-то там селения Тальма в Пикардии, был крупный бой. В основном конный. Цвет фламандской знати под командованием Понса де Лалена… Спесь и нелюбовь к вам, испанцам, погубила их… Они высокомерно отказались от предложенного герцогом Савойским отряда испанской кавалерии… конных аркебузиров. У них ведь у самих было около 4 тысяч кавалеристов… Герцог Савойский отправил их от Дуллана на разведку, и они натолкнулись на 20 тысячную армию Монморанси. Безрассудно они кинулись в атаку, а французы притворным отступлением заманили их в засаду. Надо отдать фламандцам должное, они не запаниковали, не сдались, а тремя отчаянными атаками вырвались из окружения. Но…принц д'Эпинуа погиб, Филипп де Крой герцог ван Арсхот пленён, с ним ещё попало в плен около 140 человек, примерно с полтысячи погибло, и где-то тысяча раненных… Вот так вот.
Альваро де Санде с благодарностью принял от Ферранте Гонзаги приглашение на обед, где продолжал внимательно слушать новости из Фландрии.
– Генрих II собрал вместе все свои силы – армии Монморанси, Франсуа де Гиза, Бурбонов, маршала де Сент-Андре, Гаспара де Колиньи, наёмников из Германии, Швейцарии и Шотландии, получив 40 тысяч пехоты и 12 тысяч кавалерии, и начал наступление. Главнокомандующим был назначен надутый гордостью Анн де Монморанси, который на все лады прославлял одержанную им незначительную победу у Тальмы, сам себе пел дифирамбы, раздувая её чуть ли не до разгрома всей нашей армии. Он не стал атаковать город Камбре, где засел со своими фламандцами Понс де Лален, прошёл и мимо хорошо укреплённого Бапома. Французы взяли Корби, Миромон, Като-Камбрези… И шли на Брюссель, прямо на столицу Фландрии. Но у городка Валансьен путь им преградила наша армия. И тут говорят, что Монморанси вспомнил о Бикокке…
– Я был в битве при Бикокке! Был там и Монморанси! Он единственный кто уцелел из французских офицеров, когда швейцарская пехота, с дуру, напоролась на наш огонь.
Ферранте Гонзага, которому в год битвы при Бикокке было всего 15 лет, с восхищением посмотрел на более старшего, так много повидавшего Альваро де Санде.
– Теперь Монморанси не стал атаковать, может поумнел с годами, и он сумел убедить короля Генриха отступить… Уже 21 сентября французы были на своей земле, встав лагерем у Сен-Кантена… Денег нет, казна пуста, солдаты съели всё, что было запасено на складах, и король Франции распустил армию, оставив только отряды маршала Сент-Андре, которые всю осень жгли и разоряли Артуа и Пикардию.
– Ха, меня тоже беспокоит отсутствие денег! Чем мне платить солдатам, чем их кормить? Жалованье не выплачивается с июня! Продовольственные магазины пусты! А маркитаны ломят такие цены!..
– В этом я могу порадовать вас, сеньор де Санде. Генуэзский банк Святого Георгия, выплатил причитающуюся нам сумму, за кровь наших солдат на Корсике. Жалованье будет.
– Ещё меня беспокоит Венеция. Если она выступит на стороне Франции, то нам конец. Мы потеряем всю Северную Италию.
– Я безмерно уважаю вас, сеньор де Санде, но хочу вам сказать, не примите это в обиду, вы хороший военачальник, но ни черта не смыслите в политике. Если мы потеряем Корсику, то мы потеряем всю Италию! Всю! Сицилию, Неаполь, Милан! Всю! Это правда, что французы отправили на Корсику Джованни Сансеверино?
– Да.
– Значит нам с вами, надо поторопить, растормошить герцога Козимо Медичи, пусть быстрее берёт Сиену! Нам надо постепенно, но как можно быстрее, одного за другим, уничтожать всех наших врагов! Задавим Сиену, потом прижмём Оттавио Фарнезе в его Парме, поможем Генуе отстоять Корсику, выбьем де Бриссака из Пьемонта и Савойи! А на счёт Венеции можете не беспокоиться. Избранный в этом году дожем Маркантонио Тревизан, из семьи торговцев, которых османы, а теперь вот и французские купцы, лишили прибыли, вытеснив из торговли с Востоком. Долгие годы он был губернатором Кипра и Крита, и очень ненавидит османов, ну а вместе с ними и французов, союзников султана. Да и сама Венеция, уже не особо хочет воевать за кого-то. Прошли те времена. Венецианцы хотят теперь, лишь торговать, богатеть и веселиться.
– Понятно. Значит я во Флоренцию, торопить Козимо Медичи, хотя он и не особо любит слушать и получать чужие советы. А вы, сеньор Гонзага, давайте, выздоравливайте!
– Смотрю я на вас, сеньор де Санде, и по-доброму завидую! Вы ведь, на много лет старше меня…
– На восемнадцать.
– Вот, вот! А всё такой же, как и тогда, когда я вас первый раз увидел. Двадцать лет прошло, но время над вами не властно, вы как-то не стареете, и не болеете. Как вам это удаётся?
– Сеньор Ферранте, такие комплименты приберегите для дам. Я вырос не во дворце, мой отец не был маркизом, я был лишён излишеств, сначала в монастыре, потом в армии. Закалился, так сказать, внутренне, духовно и телесно.
На такую нелестную отповедь, Ферранте Гонзага поморщился, но вынужденно проглотил. Простой солдафон и рубака, прямой как меч, Альваро де Санде никогда не отличался дипломатической тонкостью.
– Ладно. Да, чуть не забыл! Диего Фернандо де Акунья, был же солдатом вашей терции!
– Да. Замечательный поэт! Что с ним? Он умер? Погиб?
– Нет, с ним всё, Слава Богу, хорошо. На днях он был у меня, и рассказал, как после того, как рыцари Святого Иоанна отказались оборонять Махдию, он, по приказу нашего короля, взорвал и срыл все укрепления этого города. Махдия, оставлена нами.
– Жаль. Теперь бы не дать османам закрепиться на Корсике!