Недолго ему пришлось прозябать в забвении. Воинская труба зазвучала вновь, призывая его в строй. Ведь Испания, едва вытащив ноги из одной войны, как надо было продолжать другую. В конце 1559 года она заключила союз с папой римским против османов, присоединились к нему и подвластные Испании – Тосканское герцогство, Генуэзская республика, рыцарский орден Святого Иоанна с Мальты. Флотом в 200 кораблей командовал Джованни Андреа Дориа, армию в 12 тысяч солдат поручили Альваро де Санде.
Узнав об этом, под знамёна Альваро де Санде встало много давно отслуживших свой срок ветеранов, которые так и нешли под мирным небом верного заработка, применения своим умениям и способностям. Альваро мог всецело полагаться на испытанного и преданного Рамиро Менасальбаса. Приковылял из Фландрии и лишившийся левой руки под Тионвилем Луис Муньес.
– Терция…ушла… без меня…
Он был сыном шлюхи, отцом его был какой-то солдат, а родился он в обозной телеге под шум битвы. Терция вырастила и воспитала его, она стала для него родным домом и семьёй, она была для него ВСЕМ! И он не знал жизни, вне строя терции! Не знал, что ему делать и как жить, когда его уволили по ранению.
Альваро видел неоднократно, как это происходит. Сначала, все проявляют о раненном участие и заботу, почти ежедневненно приходят проведать его в госпиталь. Но потом, приходят всё реже и реже, более занятые своими неотложными делами. Инвалид получает причитающееся ему жалованье и особую плату за увечье…и всё… ты больше терции не нужен, и она уходит без тебя. А деньги скоро заканчиваются, и живи ты дальше сам, как знаешь.
И он, как никто другой понимал Луиса Муньеса. А когда увидел, как тот заплакал, словно ребёнок, размазывая своей единственной рукой слёзы по испитому, обрюгзшему, грязному лицу, заросшему клочкастой бородой лицу, подошёл, обнял, и крепко прижал к груди.
В январе 1560 года, практически все силы собрались в Мессине, и несмотря на зиму, на предложения отложить поход, двинулись на Мальте. Пока подтягивали тылы и отставших, пока спорили, куда идти дальше, прошло 2 месяца, в течение которых, на союзном флоте от эпидемии умерло более двух тысяч человек. Наконец-то цель была выбрана, и 10 февраля отплыли к Триполи. Удивительно, но Мальтийские рыцари, владевшие этим городом до 1551 года, хорошо знавшие его окрестности и в этой кампании выступавшие в качестве проводников, избрали отвратительное место для высадки. Для кораблей не было подходящих бухт, и их постоянно трепал шторм. Армия высадилась на песчаной, заболоченной низменности, почти с полным отсутствием источников пригодной питьевой воды. Эпидемия усилилась, к ней добавились цинга и дезинтерия, начались дожди, и все позиции войск, возводимые ими осадные сооружения, размывало водой. Тёплых вещей впрок не запасли, дров не было, и даже Великий магистр ордена Святого Иоанна Жан Паризо де Ла Валетт, вице-король Сицилии Хуана де Ла Серда, Альваро де Санде, страдали от холода и не могли просушить одежду.
А простые солдаты и офицеры недоумевали:
– Мальтийцы особенно настаивали на высадке у Триполи! Но непонятно, почему они завели нас в такую дыру!?
– Надо убираться отсюда, и как можно скорее! Иначе, все здесь передохнем!
В конце февраля, бросив осадный лагерь, вся армия спешно загрузилась на корабли. Высшее командование на Военном Совете решило изменить направление атаки и захватить прибежище Драгута – остров Джерба.
Бестолковость и неорганизованность поражали.
7 марта подошли к Джербе, ожидая битвы и яростного сопротивления, но Драгут давно увёл свои корабли отсюда, а местное население, на удивление, довольно лояльно встретило прибывших христиан.
Джерба был захвачен без сопротивления.
Джованни Андреа Дориа и герцог Хуан де Ла Серда осмартивали огромную верфь, которую возвели на острове по приказу Драгута.
– Говорят, что каждый месяц, с её стапелей сходило две больших галеры!
– А вон мастерские и доки, для ремонта повреждённых кораблей!
– А это склады! Смотрите, сколько их!
– Да, видать различный морской припас, хранил в них Драгут. Жаль, что сейчас они пусты.
Едва узнав о появлении христианского флота у Триполи, Драгут отправил самую быстроходную галеру под командованием Улудж-Али в Константинополь, вслед за ним четыре корабля со своей богатейшей казной, а сам с флотом вышел в море, поджидая подхода подкреплений.
– А сколько рабов-христиан, десятки, а может и сотни тысяч, нашли свою кончину на этом острове! – печально покачал головой, один только молодой Гастон, сын герцога Хуана де Ла Серды.
Прихрамывая, к ним подошёл Альваро де Санде.
– Надо возводить на острове новую крепость. Имеющиеся здесь укрепления, никуда не годяться.
– Да, да, сеньор де Санде. Вон там, на холме, отличное место! Оттуда открывается такой прекрасный вид! – Хуан де Ла Серда уже считал этот остров своим владением, и выбирал себе резиденцию с расчётом прекрасного вида на море и оливковые рощи, а не в целях оборонительной целесообразности и удобства.
Когда 9 мая у Джербы появился османский флот Пияле Мехмеда-паши, ещё ничего не было готово. Грузовые корабли стояли в гавани под погрузкой-выгрузкой, боевые галеры Джованни Андреа Дориа праздно болтались на якорях мористее, солдаты отдыхали на берегу или были заняты постройкой замка.
– Османы! Османы! Османы идут!
– К бою! – надевая шлем прокричал Альваро де Санде, своим опытным взором оглядывая начавшуюся круговерть.
Хорошо зная все укромные бухты на острове, Пияле-паша высадил в одной из них 5 тысяч янычар. И они сразу же рванули к порту, где находились все припасы для огромной христианской армии и флота.
Поднялась паника, командиры кораблей отпихивали к берегу лодки с десантом, а на берегу, торговцы, спешно грузили в них свои товары. Многие солдаты, особенно из итальянцев, поддавшись панике, озверело отталкивали торговцев, пытаясь захватить лодки и добраться до кораблей. Командиры боевых галер, отбивались от осадивших их торговцев, лезущих на борт со своими тюками с шерстью, кипами кож, кувшинами с оливковым маслом, безжалостно сбрасывая всё это в море. Начались стычки между торговцами и командами кораблей.
Грузовые же корабли, спешно рубили якоря, и не дожидаясь никого, уходили.
Сам Пияле-паша, не мешкая, с ходу атаковал боевые галеры христиан. Поначалу силы были равные – 90 галер у османов, 86 – у Дориа. Но сразу же, в первые же часы, таранными ударами, яростными абордажами, османам удалось добиться преимущества, претопив или захватив 30 кораблей христианского флота.
– Все ко мне! Все ко мне! – носясь на берегу, пытался наладить оборону Альваро де Санде. Он видел как в страхе оглядываясь, придерживая рукой меч и смешно вскидывая ноги, бежит к спасительной лодке герцог Хуан де Ла Серда.
– Заряжай пушки! Аркебузиры, вперёд! В строй сукины дети, в строй! Пики поднять! П-а-а-а-шли!
Ему удалось собрать вокруг себя около двух тысяч испанских ветеранов, создать из них подобие единого строя, и атаковав янычар, отбросить их от гавани.
11 мая к острову подошёл Драгут, и высадил на нём ещё около 10 тысяч своих алжирцев и тунисцев.
Деморализованный христианский флот более не сражался, а бежал, преследуемый кораблями Пияле-паши. Строя не было, Джованни Андреа Дориа, бросив свою флагманскую галеру, уплыл на более быстроходном судне, и шедшие поодиночке, подгоняемые страхом христианские корабли, становились лёгкой добычей османов.
Особенно жалел Альваро де Санде о двух с половиной тысячах опытных солдат-аркебузиров Сардинской терции морской пехоты, которым так и не удалось высадиться на берег. Османские корабли перетопили все их лодки.
14 мая всё кончилось, стоя на берегу, сложив руки на рукояти меча, он глядел на уже едва видимые вдали паруса христианских кораблей.
– Но они же, вернуться? Они же, не оставят нас? – жалобно, сквозь слёзы, протянул за его спиной кто-то из мальчишек-мочилеро.
– Конечно вернуться! Соберуться с силами, и вернуться! Ведь нас, нельзя победить! А почему? Да потому что, с нами Христос! – громко возвестил он всем, но особой уверенности в его голосе не было.
Все сбежали – Жан Паризо де Ла Валетт, герцог Хуана де Ла Серда, Джованни Андреа Дори, оставив его одного. «Дай им Господь спастись, а мне предстоит сражаться!»
– Рамиро! Бери сотню кавалеристов, и всех наших, кого ещё найдёшь на острове, сгоняй в крепость! Муньес, на тебе пушки форта! Стой насмерть, прикрывай нас до последнего, даже если сойдёшся с османами лицом к лицу!
Крепость… Из дерева и земли, с насыпными валами, частоколом из бревён, лишь кое-где усиленная каменной кладкой.
Разграбив все огромные припасы христиан, и подсчитав прибыль, Пияле-паша направил к замку парламентёров.
– Великий паша, милостиво предлагает вам сдаться и обещает жизнь. Всех, кто заплатит выкуп, он отпустит, остальных, ждут вёсла на галерах.
Альваро де Санде, принарядившись в свой лучший доспех, в ответ на это громко высморкался и усмехнувшись, ответил:
– Передайте Пияле-паше, чтобы провалил к дьяволу! Пускай убирается в Константинополь, лижет зад султану, Магомету и всем чертям вашего ада! А мы будем сражаться!