Жил в одном селе бедный крестьянин с женой. Оба были такие старые, что не помнили даже, сколько им лет. Всю жизнь прожили без детей, поэтому, когда у них родились сразу два мальчика, старики были безмерно счастливы.

— Вот и у нас есть дети! — ликовал крестьянин. — Право, не думал, что доживу до такого счастья. Радовалась и его жена.

— Надо бы дать сыновьям хорошие имена, — сказала она, не сводя с младенцев счастливого взора.

Какие же имена дать детям?

Думал, думал старик, но придумать ничего не мог. Тогда он попросил у школьного учителя словарь, в котором были собраны все-все слова. Уж в нем-то найдется красивое имя!

Раз, два, три!.. Раскрыл словарь наугад, взгляд упал на слово «цай», что значит «еда». Нет, это, конечно, не имя — Еда. Как он будет звать их к себе, если понадобится? «Эй, Еда, иди сюда»? Да и засмеют его люди, назови он детей такими глупыми именами! «Ишь чего захотел старик, — скажут. — Обеды ему подавай, закуски с соленьями, как в харчевне!..» Нет, такое имя нашему брату не по карману!

И старик снова раскрыл словарь. На этот раз он ткнул пальцем в строчку, где было написано «фей», что значит «жирный». Ну вот, только этого не хватало! Вовек не будут его сыновья жирными, не такой они породы. И слава богу!

Долго листал старик словарь, но подходящие слова все не попадались. Ночь напролет водил он пальцем по строчкам пухлой книги, устал даже. А когда начало светать, взял мотыгу и отправился в поле. Расстроенный, шел он по дороге, как вдруг его взору открылся лес, пронизанный первыми лучами солнца.

— Вот и имя есть! — обрадовался старик. — Красивее имени не придумаешь!

На этом и остановил свой выбор: того, кто родился первым, старик назвал Да Линем — Линем Большим, а второго — Сяо Линем — Линем Маленьким, потому что слово «линь» как раз и есть «лес».

Прошло десять лет. Старик крестьянин и его жена собрались умирать. Перед смертью они позвали Линя Большого и Линя Маленького и говорят им:

— Ничего у нас дома нет, дети. Придется вам зарабатывать свой хлеб где-нибудь на стороне. Когда мы помрем, отнесите нас в поле за деревней и оставьте там: вороны позаботятся о нашем погребении. А вы забирайте все, что может вам пригодиться, и идите искать себе счастье.

Недолго после этого прожили отец с матерью. Выполняя последнюю волю родителей, Линь Большой и Линь Маленький отнесли их в поле и положили на землю. И тотчас же с дерева, шумно хлопая крыльями, слетела стая черных воронов. Каждый нес в клюве щепотку земли; и скоро на том месте, где остались лежать покойники, вырос высокий могильный холм.

— Гэгэ, — сказал Линь Маленький, — пошли скорей. Нам лучше пораньше тронуться в путь, а?

Дома один из них перекинул через плечо котомку с рисом, другой уложил в холщовую суму небогатую одежонку, две глиняные чашки, и они распростились с родительским кровом.

— Куда же мы пойдем? — спросил Линь Большой.

Только теперь братья поняли, какое с ними горе приключилось. Кто пожалеет их, кроме отца с матерью? Сели они на дороге и горько заплакали.

Вокруг них были поля, леса, горы. Но все это принадлежало чужим людям. Где найти приют? Куда идти?..

Приближалась ночь. Скрылось за горой солнце, взошел месяц. За ним высыпали звезды и остановили свой мерцающий взгляд на одиноких путниках.

Линь Большой и Линь Маленький плакали так долго и так жалобно, что даже разбудили солнце. Оно вынырнуло на востоке, лучисто улыбнулось им, явно недоумевая, как можно плакать в такое утро.

Линь Маленький протер глаза.

— Все еще плачешь, гэгэ? — спросил он брата. — Хватит, может быть?

— Пожалуй, хватит! Пошли.

Но куда идти? Конечно, туда, куда глаза глядят. А если на свете столько дорог, что глаза разбегаются? Тогда еще проще — иди наугад. Шли, шли, пока не кончился рис.

— Весь съели! — сказал Линь Большой. — Что дальше делать будем?

— Сначала отдохнем, потом подумаем. Ладно?

Старший брат согласился, и они присели в тени у подножия большого черного холма.

Линь Большой заглянул еще раз в пустую котомку и вздохнул:

— Как бы я хотел быть богатым! Богатому все можно — ешь сколько влезет, одевайся во все новое, делать ничего не надо…

— Не надо? — удивился Линь Маленький. — Отец говорил, что человек непременно должен что-нибудь делать.

— Это потому, что он был бедный. А богатому — зачем ему работать? Я другое помню: хорошо тому, говорил отец, у кого своя земля есть.

— Отец и мать умерли в бедности, это правда, но они были хорошие люди. А богачи — они же все бездельники!

— Зато живут весело! — возразил Линь Большой. — А у бедных какая радость? Только и знай, что работай, ра…

Но договорить он не успел. Вдруг раздался такой грохот, словно небо раскололось.

— РА?.. ЧТО — РА? ВОТ Р-РАЗОРВУ ВАС И СЪЕМ!

Линь Большой и Линь Маленький так и подскочили. Задрожала в испуге и пустая котомка из-под риса.

Кто же это кричит? Вокруг ни души!

Дрожа от страха, Линь Большой и Линь Маленький вцепились друг в друга.

— Ты слышал? — стуча зубами, проговорил наконец Линь Большой. — Кто это?

— Не знаю.

И тут они заметили, что черный холм, у подножия которого они стояли, вдруг вздрогнул и стал подниматься у них на глазах.

— Землетрясение! Бежим скорей! — вскрикнул Линь Маленький.

Но бежать было уже поздно: холм стремительно поднялся отвесной стеной и загородил им дорогу.

Увы, это был вовсе не холм, а какое-то непонятное страшилище! Человек не человек, зверь не зверь.

А они еще сидели на нем, отдыхали на этом Страшилище, приняв его за простой холм. Теперь оно стояло перед ними во весь рост. Глаза его, огромные, как два медных гонга, горели зеленым огнем. Длинные, заросшие густой травой лапы тянулись к Линю Большому и Линю Маленькому, готовые схватить их и растерзать.

Ну вот, сейчас Страшилище съест их! Съест и не поперхнется!

«Все равно пропадать! — подумал Линь Большой. — Отца с матерью нет, рис весь съеден, ни земли, ни денег… Пусть ест Страшилище проклятое!»

А Линь Маленький решил не сдаваться. Бежать, конечно, бесполезно, он понял это сразу. Стоит Страшилищу вытянуть лапу, и оно тут же схватит тебя, даже если ты успеешь отбежать на тысячу шагов.

Страшилище облизнулось в предвкушении сытного обеда и выкатило на Линя Большого и Линя Маленького свои зеленые глазищи.

— Съесть нас собираешься? — крикнул Линь Маленький, весь дрожа от негодования.

— МОГУ И НЕ ЕСТЬ, — ухмыльнулось Страшилище, — ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ: ЕСЛИ ВЫ УПЛАТИТЕ МНЕ ДАНЬ — МНОГО-МНОГО ЖЕМЧУГА.

— Жемчуга? А что это такое?

— ХА-ХА-ХА! НЕ ЗНАЕТЕ?.. ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ВАС! ТОГДА НЕ ВЗЫЩИТЕ…

— Бежим! — шепнул на ухо Линю Большому Линь Маленький.

— Все равно догонит.

— Если в разные стороны, не догонит.

Раз!.. Два!.. Три!.. Линь Большой помчался сломя голову на восток, Линь Маленький — на запад.

Страшилище растерялось. Сперва оно бросилось догонять Линя Большого, потом Линя Маленького, да так и осталось ни с чем.

Братья убежали, даже не вспомнив о своей суме с пожитками. А у Страшилища разыгрался аппетит. Досадуя на неудачу, оно схватило суму и сунуло ее в пасть. Но какой от нее толк, от холщовой сумы! Невкусная, стираная-перестираная, она застряла в дупле больного зуба. Разозлившись, Страшилище выдернуло из земли сосну и принялось ковырять ею в зубах.

— ЧТО Ж, ТЕПЕРЬ ПОСПАТЬ БЫ! — вздохнуло Страшилище, выплюнув наконец остатки противной сумы.

Снова взошел месяц, изогнутый и тонкий, как девичья бровь.

Страшилище потянулось, чтобы немного размяться, но по неосторожности задело краешек месяца и оцарапало лапу до крови.

— ТЬФУ! — со злостью плюнуло оно. — НЕ ВЕЗЕТ ЖЕ МНЕ СЕГОДНЯ! ПОИСТИНЕ НЕ ВЕЗЕТ!..