Ксения

Бескрайние просторы океана завораживают и манят меня. Океан — он такой бесконечный, темно синий, красивый и в то же время ужасный. Я подхожу к нему ближе. Вода чистейшая, почти прозрачная. Иду по мелким прибрежным камням, легкий прохладный ветер играет с моими волосами. Вокруг тишина. Тишина не в полном смысле этого слова. Тишина со звуком волн и криком чаек. Внезапно раздается глухой звон. Он становится все сильнее и сильнее. Океан рассеивается. Открываю глаза, звонят в дверь. Нет! Я не хочу просыпаться, я хочу туда, в свой сон. Где мой океан? Зарываюсь в подушки, закрывая ими уши. Меня нет дома. Я испарилась, исчезла. Я хочу спать, у меня выходной. Звон, прекращается. Вздыхаю с облегчением, вылезаю из-под подушек, устраиваюсь поудобнее, надеясь вернуться в свой сон. Я почти засыпаю, утреннюю тишину разрывает громкий телефонный звонок. Черт. О чем я думала, когда устанавливала эту мелодию на звонок? Телефон не замолкает. Со стоном поднимаюсь с постели, нащупываю телефон под подушкой. Не смотря на дисплей, отвечаю на звонок.

— Да.

— Где ты? — слышу недовольный голос Дана. С минуту не могу понять его вопроса. Что ему нужно? Сегодня выходной.

— Я дома, сплю, — сбрасываю звонок, падаю на подушки. Телефон снова оживает у меня в руках. Твою мать!

— Что?! — недовольно кричу в трубку, слышу очередной звонок в дверь.

— Открой двери, Дюймовочка, — ничего не понимаю. Он что здесь делает? Встаю с кровати, раздраженно кидаю телефон на кровать. Медленно иду к двери.

— Доброе утро, — недовольно бурчу я, отрывая дверь. На пороге во всей своей красе стоит бодрый и невозмутимый Дан. На нем черная футболка с какими-то кельтскими знаками, синие джинсы. Дан приподнимает темные очки, многозначительно осматривает меня с ног до головы. Я знаю, что плохо выгляжу по утрам, но мне плевать. Поправляю спавшую с плеча лямку черной комбинации.

— Добрый день. Уже двенадцать, — констатирует он, облокачиваясь на косяк.

— Что вы хотели, Данил Александрович, — приподнимая брови интересуюсь я.

— Вчера мы с тобой договорились, что я подъеду к тебе сегодня к двенадцати.

— Блин. Извини, я забыла, — отхожу от двери, пропуская его внутрь. Да, вчера вечером мы договорились, что Дан подъедет ко мне в полдень. По какому-то очень важному для него делу. Иду на кухню. Слышу, как Дан закрывает дверь и почти бесшумно идет за мной. Включаю кофе машину, попутно пытаясь пригладить растрепанные волосы. Сажусь на стул, невозмутимо закидываю ногу на ногу.

— И? Что за важное дело? — Дан, садится за стол напротив меня, молчит. Продолжает рассматривать меня, останавливаясь взглядом на еле прикрытой груди. — Насмотрелся? — ехидно интересуюсь я. Дан поднимает свои серые холодные глаза, слегка ухмыляется, продолжая молчать. — Замечательно! Ты поднял меня с кровати в мой законный выходной для того, чтобы помолчать? Может, я тогда пойду, посплю, а когда ты, наконец, вспомнишь свое очень важное дело, разбуди меня, — встаю со стула, пытаюсь его обойти.

— У меня к тебе предложение, — неожиданно начинает он.

— Надеюсь не руки и сердца? — усмехаюсь я, иду за кофе.

— Почти, — ух ты, а вот это уже интересно! Разливаю кофе по чашкам.

— Извините, Данил Александрович, эрел грея у нас нет, — говорю я, ставя перед ним чашку кофе. Снова сажусь напротив него, делаю глоток напитка. Вопросительно смотрю на Дана, который задумчиво крутит чашку в руках.

— В общем, мне нужно что ты поехала со мной сегодня к моим родителям на семейный ужин, — слова семейный ужин, он произносит с некой иронией. — И сыграла роль моей девушки, — глоток кофе застревает у меня в горле. Он это сейчас серьезно? Меня раздирает смех, который я пытаюсь сдержать.

— Мне кажется мы не настолько близки. И я еще не готова к столь серьезному шагу в наших отношениях, — я все-таки смеюсь.

— Ты можешь не ерничать? И сделать это без лишних вопросов? — довольно серьезно спрашивает Дан.

— Зачем тебе это нужно?

— Я просил без лишних вопросов. Это очень важно для меня, — на его лице опять ничего не выряжающая маска.

— Я могу сыграть кого угодно. Вопрос в том, зачем мне это нужно?

— Две твои зарплаты, сразу после ужина, — заявляет Дан.

— Что?! — не понимаю я.

— Если ты согласишься, я заплачу тебе за этот маленький спектакль.

— А кто сказал, что мне нужны деньги? — усмехаюсь я. — Я соглашусь сыграть роль твоей девушки, — показываю пальцами кавычки, — если ты расскажешь мне, зачем тебе это нужно. И почему и именно я, а не твоя малолетняя ворона.

— Ворона?!

— Да. Ты не замечал, что она похожа на ворону? — Дан допивает кофе. Долго молчит, смотря куда-то в стену. Встает из-за стола. И, похоже, он собирается уходить. Вот только мне не понятно. Он сейчас обиделся на то, что я назвала эту малолетку вороной? Или на то, что я задаю вопросы, на которые он не хочет отвечать?

— Стой. Хорошо. Я согласна! Без вопросов, — останавливаю его. Я согласилась не и за денег. Я согласилась потому, что мне стало до жути интересно, зачем ему это нужно? Ох, Данил Александрович, Вы полны загадок, которые не дают мне спать по ночам. Дан разворачивается, опять садится напротив меня, смотрит в глаза. — И что я должна делать? Мне нужен сценарий, господин режиссер.

— Делай что хочешь. Мне все равно. Импровизируй. Если я что-то говорю, соглашайся со мной. Мои родители ничего не знают о моей нынешней жизни. Так что, в принципе, можно говорить что угодно, но в рамках приличия. На ужине, кроме моих родителей, будет мой брат Станислав и его жена Кристина, — Дан старается выглядеть спокойно, говорить непринужденно, на его лице все тот же покер-фейс, но я научилась распознавать его эмоции по его телу. Он сжимает и разжимает кулак, я вижу как напрягаются его мышцы. Он явно недолюбливает свою семью. Так зачем же тогда нам идти на этот ужин и изображать из себя пару? Может, когда я познакомлюсь с его родственничками, картина прояснится?

— А где мы познакомились и давно ли мы вместе? — с усмешкой спрашиваю я. Встаю из-за стола, открываю окно, запрыгиваю на подоконник, прикуриваю сигарету, выпуская дым в окно.

— Ну, допустим, мы знакомы год. Ты пришла устраиваться ко мне на работу, так мы и сошлись.

— О, служебный роман. Интересно. Недалеко от правды, — подмигиваю ему я. Дан никак не реагирует на мои намеки.

— И да, мы живем вместе. У меня в квартире, скажем так, уже месяцев шесть, — добавляет он.

— Как скажешь, котик, — заявляю я, вспоминая как называла его ворона. Маска невозмутимости Дана слетает, глаза полыхают яростью.

— Еще раз так меня назовешь… — сквозь зубы цедит он.

— И что ты сделаешь, котик? — прерываю его я. Дан резко встает с места, подходит ко мне. Вырывает сигарету, выкидывает в окно, хватает меня за подбородок, сжимает скулы, но не больно, просто заставляет смотреть на него. Мое сердце перестает биться, внутри все замирает, я тону в бездне его стальных глаз. Осматриваю его лицо, щетину на щеках и подбородке, представляю, как эта щетина царапает мою кожу во время поцелуя. Дан — единственный мужик, который заводит меня с пол-оборота одним поцелуем. Его чертовы чувственные губы сводят меня с ума. Я сама тянусь к его губам, но он не дает мне этого сделать, сильнее сжимая мое лицо.

— Я заеду за тобой в пол шестого. Форма одежды любая, но в рамках приличия. Не надевай ультракороткие платья, которые ты носишь на работу, — кидает он мне, отпуская. Разворачивается, быстро уходит. Только когда за ним захлопывается дверь, я, вздрагивая, прихожу в себя. Вот это да! Мне срочно нужно найти себе нормального мужика. Недостаток секса не очень хорошо влияет на меня, пытаюсь так объяснить свою реакцию на Дана.

Сама себе удивляюсь, но я умудрилась собраться уже к пяти. После ухода Дана я тут же начала собираться. Душ. Поиски одежды в шкафу, возле которого я стояла полчаса, выкидывая все вещи на кровать. Один наряд мне казался слишком открытым, другой вульгарным, третий ярким. В итоге, я надела длинную темно-синюю юбку в пол, с высокой талией, светло-бежевую легкую блузку с рукавами три четверти, довольно консервативно. Но на блузке имеется каплеобразный вырез в районе груди, прекрасно открывающий вид на ложбинку между грудей. В конце концов, Дан предупреждал не надевать только короткие юбки, про грудь он ничего не говорил. Я выпрямила волосы, оставив их распущенными. Но не могла удержаться от длинных сережек-нитей с бусинками на конце. В который раз осматриваю себя в зеркало, и мне нравится то, что я вижу. Волнуюсь так, как будто это настоящее знакомство с родителями жениха. Так я не волновалась даже при знакомстве с Лешиными родителями. Ну, там все было естественно, а здесь придется что-то изображать, играть роль, как сказал Дан. Выхожу на балкон, курю очередную сигарету. Весь день задаюсь вопросом, зачем же все это нужно Дану? Ну нет у него постоянной женщины. И что с этого? Хотя, а кем ему приходится Инна? От этих мыслей меня отвлекает сигнал автомобиля. Смотрю вниз — это Дан. Тушу сигарету в пепельнице, беру телефон, сумку, перед выходом на улицу наношу несколько капель любимых духов. Медленно иду к машине, стуча каблуками по асфальту. На встречу мне несется Антошка, за ним еще пару мальчишек, с которыми он играет. Мальчик хватается за мою юбку, смеется, прячась за меня.

— Антошка, отпусти меня, ты мнешь мне юбку.

— А куда ты идешь? — с любопытством спрашивает мальчик.

— На работу, — отвечаю я. И это почти правда. Дан, платит, я отрабатываю в роли его девушки.

— Сегодня выходной, — заявляет мальчик.

— Я знаю, Антошка. Но вот этот дядя на красной машине, — указываю в сторону Дана. — Он мой начальник, с ним не поспоришь, — Антошка внимательно осматривает машину Дана. Хмурится. Похоже, мой «жених» ревнует. Но местные мальчишки отвлекают его. И мальчик, забывая обо всем, убегает от меня. Как только я сажусь в машину, Дан тут же срывается с места. Поворачиваюсь к нему. Дан в той же одежде, что и утром, только без очков. И зачем я, спрашивается, заморачивалась с нарядом?

— Ты сказал, что ужин в семь. Почему мы едем туда так рано?

— Потому что мои родители живут в часе езды от сюда, — отвечает Дан, не смотря в мою сторону. Внимательно осматриваю его лицо. Как всегда, ничего нового. Иногда мне кажется, что он — робот. Но руки, сильно сжимающие руль, выдают его с головой.

— Как тебе моя форма одежды? — Дан, наконец, поворачивается ко мне. Мельком осматривает меня, и тут же отворачивается.

— Нормально, — нормально? Да я весь день обдумывала свой наряд. Я слышу напряжение в его псевдо-спокойном голосе. Его что-то волнует. Многое бы отдала за то, что бы узнать, что творится у него в голове. Такое ощущение, что он не хочет никуда ехать. Как будто его заставили. Как я поняла, дорога будет скучной. Разговаривать Дан со мной не собирается.

— Можно я включу музыку? — Дан ничего не отвечает, сам тянется к системе, включат радио. Прекрасно. И что мне делать целый час с этим молчаливым истуканом? Снимаю туфли, забираюсь на сидение, поджав под себя ноги. Устраиваюсь удобнее, откидываюсь на сидение, закрываю глаза, слушаю музыку. Со стороны Дана ни звука.

Через полчаса нашей поездки машина останавливается, мы стоим довольно долго. Открываю глаза, ловлю Дана на том, что он рассматривает меня. Улыбаюсь ему. Дан резко отворачивается, делая вид, что не смотрел на меня. Поднимаю голову, смотрю на дорогу. На трассе пробка. Впереди какая-то авария. Интересно, надолго мы теперь здесь застряли? Так мы стоим еще минут двадцать. Пробка постепенно рассасывается и мы, наконец, продолжаем движение. Дорога укачивает, в полной тишине я почти засыпаю. Скорость машины заметно снижается. Поднимаюсь, смотрю в окно, мы въезжаем на охраняемую территорию большого коттеджного поселка. Вокруг стоят большие ели, благоухают цветы. Большие комфортабельные дома. Прямо сказка. А не плохо живут его родители. Жених-то у меня не из бедных. Открываю сумку, достаю зеркало, поправляю прическу, макияж.

Мы останавливаемся возле большого двухэтажного дома с каменной облицовкой. Дан молча выходит из машины, следую за ним. Он открывает незапертые ворота, проходит во двор. На полпути к дому его шаг замедляется, Дан оглядывается на меня, когда я с ним равняюсь, неожиданно берет за руку. Игра началась. Улыбаюсь ему в ответ, тяну его вперед. Такое ощущение, что это я его туда веду, а не он меня. Мы останавливаемся возле большой деревянной двери. Мое волнение усиливается. Судя по реакции Дана, который в данный момент сильно сжимает мою руку, не все так просто, как кажется. Замечаю возле двери звонок.

— Ну звони, — Дан не шевелится, глубоко вдыхает. Похоже, я здесь еще и для моральной поддержки. Какого черта он так нервничает? Ведь это дом его родителей? Что вообще происходит? Сама сжимаю его руку, пытаясь подбодрить его.

— А ты любишь меня? — спрашиваю я. Дан резко поворачивается в мою сторону, сводит брови.

— Что? — не понимает он. Черт, надо было задать этот вопрос по-другому.

— Я имела виду, по нашей легенде. Ты любишь меня? — перефразирую вопрос.

— Допустим, — недовольно бурчит он.

— Тогда отпусти мою руку. Мы не школьники. Обними меня за талию. И наконец, позвони в эту чертову дверь, — похоже, мне придется быть режиссером сего действия. Дан делает так, как я говорю, выпускает мою руку, прижимает к себе, обивая теплой рукой мою талию. Но не звонит в дверь. Не выдерживаю, сама нажимаю на звонок. Пальцы Дана впиваются в меня. Дверь открывается. Нас встречает статная светловолосая женщина, как я понимаю, мама Дана. На ней черное строгое платье и фартук. Она тоже застывает на пороге, мельком осматривает Дана, переводит свой взгляд на меня. Смотрит довольно долго, оценивает. Натягивает милую улыбку.

— Добрый вечер, Данил. Не поцелуешь маму? — как-то надменно, с издевкой, спрашивает она. И это мне уже совсем не нравится.

— Привет, мам, — так же не очень весело отвечает Дан. Но целует ее, как она просила. — Знакомься, это — Ксюша, моя девушка. — Четко, громко произносит он, как будто репетировал эту фразу.

— Лидия Николаевна, — женщина протягивает мне руку, продолжая наигранно улыбаться, я слегка касаюсь ее руки, и она тут же убирает свою. Да уж, чувствую, ужин будет веселым.

— Проходите, пожалуйста в гостиную, — говорит Лидия Николаевна, удаляясь на кухню. Смотрю на Дана, и вижу привычную маску, только вот его пальцы на моей талии, похоже, оставят синяки. Тянусь к нему.

— Ослабь хватку. Мне уже больно, — шепчу ему на ухо. — Сделай глубокий вдох, расслабься и пошли, — я сама не знаю, на что его подбадриваю. Но чувствую, моя поддержка в данный момент ему необходима. Тяну его вперед по коридору. В доме царит стерильный порядок. Ничего лишнего. Комнаты кажутся нежилыми. Обычно у нормальных людей на полках, тумбах стоят личные вещи. Здесь же только вазы с искусственными цветами и фарфоровые статуэтки. Вот почему Дан любит порядок. Похоже это привито у него с детства. Проходим в просторную светлую гостиную с высоким потолком. На мягком большом диване сидит мужчина, немного похожий на Дана, только старше на лет пять. Похожи они только светлыми волосами и чертами лица. Как я понимаю, это его брат. Он худощав, никаких мышц и даже намека на них. С кресла напротив медленно поднимается пожилой седовласый мужчина. Тоже очень худой, но довольно приятный. Улыбается настоящей улыбкой. Похоже, в этом доме только он по-настоящему рад нас видеть.

— Данил, — произносит он, подходя к нам. Дан, наконец, расслабляется, отпускает меня, обнимает мужчину.

— Как ты, пап? — спрашивает его Дан.

— Все хорошо. Хорошо, — зачем-то второй раз повторяет он. Отец Дана переводит взгляд на меня, искренне улыбается. Протягивает мне руку. — Итак, она звалась …, насмешливо приподнимает брови, вынуждая меня продолжить.

— Ксюшей, — продолжаю я.

— Значит, Ксения. Красивое имя, под стать прекрасной девушке, — делает комплимент, продолжая удерживать мою руку.

— А меня зовут Александр Константинович. Но для Вас просто Александр, и на ты.

— Очень приятно, Александр, — отец Дана выпускает мою руку, указывая на мужчину на диване.

— А это мой старший сын, Станислав, — Дан вновь хватает меня за талию, притягивает к себе. Черт, синяки мне обеспечены. Надо потребовать доплату.

— Очень приятно, Ксения, — обращаюсь я к брату Дана. Станислав не разговорчив, просто кивает мне головой, переводя взгляд на телевизор который он все это время смотрел. У Станислава странный взгляд, отталкивающей. Один глаз немного больше другого, что заметно даже через его очки. Очень странно. С матерью Дан натянуто, но поздоровался, с отцом очень тепло. А на брата ноль внимания, как будто его и не существует. Становится все интереснее и интереснее.

Возле большого окна накрыт большой стол на шестерых. В гостиную проходит молодая невысокая женщина, ставит на стол закуски, даже не смотря в нашу сторону.

— А это моя невестка, супруга Станислава, Кристина, — представляет ее мне Александр. Девушка останавливается, оборачивается в нашу сторону. Итак, Кристина. Что можно о ней сказать? Ничего выдающегося. Она примерно моего роста. Только сейчас я выше. Спасибо десятисантиметровой шпильке. Чуть полноватая, не то что бы очень, но я, естественно, стройнее. На вид ей лет двадцать восемь, может немного больше. Крашеные ржавые волосы. Да, ржавые, рыжим это цвет точно не назовешь. Так хочется посоветовать ей хорошую краску для волос. Ее волосы собраны в идеальный хвост. Глаза неопределенного цвета. Что-то серо-зеленое. Густо накрашенные ресницы. Алая помада. В ушах бриллиантовые серьги, на пальцах несколько колец. Но было в ней нечто такое, что нас объединяло. Я даже не понимала что, может цвет кожи, или цвет ее платья под стать моей синей юбке. Кристина ощупала меня оценивающим взглядом, делая акцент на вырезе на груди. Да, у меня есть что показать. А у тебя нет.

— Привет, Данил, — защебетала Кристина, растягивая алые губы в улыбу. Дан отделывается кивком головы.

— А это Ксения, девушка Дана, — представил меня Александр.

— Очень приятно, Ксения, — как-то не очень искренне говорит Кристина. Я не стала протягивать ей руку, потому что была уверена, что ее мне не пожмут. Дан прижимает меня еще ближе, при этом не отрывает взгляда от Кристины. Пора отрабатывать деньги. Я кладу голову ему на плечо. Тут мы слышим голос мамы Дана.

— Прошу всех к столу, — произносит она, ставя в центре главное блюдо. Мы подходим к столу. Отец Дана садится, как и положено, во главе.

— Садитесь рядом со мной, Ксения, предлагает он мне, указывая на рядом стоящий стул. Я с удовольствием сажусь. В этой семейке Александр мне кажется самым приятным и искренним. Дан садится рядом со мной. Напротив нас располагаются Кристина и Станислав. Мать Дана садится напротив отца. Идеальная рассадка. Мне придется весь вечер лицезреть Кристину и ее мужа со скучающим, ничего не выряжающим лицом.

— Что будете пить, Ксения, — спрашивает меня Александр.

— Ну раз уж Вы разрешаете называть Вас на «ты», то я требую того же, — улыбаюсь Александру. Осматриваю стол, замечаю красное вино, коньяк. Я бы выбрала коньяк. Но, боюсь, в этой семейке меня не поймут.

— Красное вино, — Александр указывает Дану на бутылки, предлагая разлить ему напитки. Дан нехотя разливает вино мне, Кристине и матери. Себе, отцу и брату — коньяк.

— Ну что ж, выпьем для начала, за знакомство с прекрасной Ксенией, — предлагает Александр, поднимая бокал. Итак, мы пьем за меня. Дальше Кристина начинает суетиться, подкладывая в тарелку мужа и свекра салаты, предлагая горячее. Прямо образцовая сноха.

— Милый, что тебе положить? — спрашиваю я Дана.

— Ничего, любимая, я сам, — неожиданно отзывается Дан. Любимая?! По-моему, он переигрывает. Мог бы назвать меня как-то по другому, например, тоже милой. Улыбаюсь ему в ответ, отпивая немного вина, пряча свое недоумение.

— Отлично выглядишь, Стас, — говорит Дан, обращалась к брату. И это первые слова, обращенные к нему за весь вечер. — Здоровье не беспокоит? — как-то странно, с некой издевкой, спрашивает Дан. Странные у них, конечно, братские отношения. Как и вообще у всей семьи в целом. Как бы узнать, что здесь происходит? Никто ведь не скажет. Придется догадываться самой.

— Твоими молитвами, Данил, — отзывается Стас, не смотря на Дана, продолжая пялиться в тарелку.

— Данил! — грозно, предостерегающе восклицает Лидия Николаевна.

— Что? — так же недовольно спрашивает Дан. Женщина ничего не отвечает, лишь качает головой. Дан отворачивается от нее, опрокидывая рюмку коньяка.

— Поведайте нам, Ксения, давно ли вы вместе и при каких обстоятельствах познакомились? — спрашивает меня Лидия.

— Я пришла устраиваться к Дану на работу секретарем. Знаете, как только я увидела Вашего сына, я моментально в него влюбилась, и оказалась, что наша любовь взаимна. Правда, милый? — спрашиваю я Дана соблазнительным голосом. Ох, надеюсь я не переигрываю. Дан поворачивается ко мне, внимательно смотрит в глаза.

— Правда, Любимая, — наконец выдает он таким же приторно-сладким голосом. Они нам верят? И, видимо, чтобы всем доказать, что это — правда, Дан нежно, очень аккуратно целует мои губы. Черт, он впервые так нежен со мной, до этого он просто пожирал мой рот. Слышу напротив кашель подавившейся Кристины. Дан все-таки слегка прикусывает мою губу, немного потягивая ее зубами.

— Кристина, с тобой все в порядке? — с беспокойством спрашивает мать Данила. — Данил, немедленно прекрати, вы все-таки за столом! — Я усмехаюсь Дану в губы, сама разрывая поцелуй. Облизываю губы со вкусом коньяка, который пил Дан, осматривая всех за столом. Похоже, весело только мне и Александру, который одобрительно улыбается. Кристина глотает воду, пытаясь откашляться. Странная девушка.

— Так, как давно вы вместе? — настаивает Лидия.

— Уже почти год, — отвечает за меня Дан. — Живем вместе у меня. Будут еще вопросы? Или может ты, наконец, прекратишь свой допрос? — недовольно кидает ей Дан.

— Разве это допрос? Я просто интересуюсь, — не обращая внимания на грубый тон Дана, отвечает Лидия. — А почему живете вместе, у Ксении нет собственного жилья? — не останавливается мамаша.

— У меня есть своя квартира. Просто мы решили, что не можем быть в дали друг от друга, ни минуты, — отвечаю я ей, демонстративно кладу руку на ногу Дана. Как бы заявляя всем, что он мой.

— Лидочка, прекрати свои вопросы. Это же прекрасно, что они живут вместе и у них все серьезно, — пытается разрядить обстановку отец. Все это время Кристина не сводит с меня глаз. Так и хотелось у нее спросить, чего она пялится, но я сдержалась. Дан пьет уже третью порцию коньяка, наливая сам себе, и ничего не ест. Я все-таки подкладываю ему салата, думая о том, как мы поедем домой. Прекращаю пить вино, переключаясь на воду. Похоже, за рулем поеду я.

— Ксения, — обращается ко мне Кристина. — Если у вас все так серьезно, почему я тогда не вижу на Вашем пальце обручального кольца? Такая любовь как у вас, не должна пропадать, — началось, никак не могу понять ехидный тон этой женщины. Ей то какое дело до моего кольца?

— Кристина, а тебе не кажется, что наши дела! — неожиданно резко отвечает ей Дан, с таким же ехидством. Ого, а эти двое явно не равнодушны друг к другу.

— Ну что ты, Данил, не кипятись, я просто спросила. Я была бы очень рада вашему браку. Данил — он заслуживает лучшего. Чего я, конечно, не могу сказать о Ксении. Мне кажется, без обид конечно, но Вы не подходите Данилу, — вот же сука. Ей кажется?! Если б она не была женой брата Дана, я бы подумала, что она ревнует.

— А мне кажется, что у тебя, — указываю на нее вилкой, — очень маленькая грудь, и это платье подчеркивает все недостатки твоей фигуры. А еще, слишком длинный язык, и вообще нет мозгов, раз ты делаешь такие предположения. Но я же не высказывала до этого свое мнение. Так почему бы тебе не засунуть куда-подальше свои предположения, — О, черт, я на самом деле это сказала? Но меня тоже можно понять. Эта сука намекнула мне, что я недостаточно хороша для Дана. Я смотрю ей в глаза и вижу, как ее надменный взгляд меняется на недоумевающий и оскорбленный. Дан громко усмехается. Я сжимаю его ногу. Ладно я, ляпнула, не подумав, но зачем он демонстративно смеется? Это, все-таки, его семья. Наступает полная тишина. Все ведут себя так, как будто ничего не случилось. Слышен только звон приборов. А я опять переключаюсь на вино, проклиная про себя свой длинный язык. Дан наклоняется к моему уху.

— Расслабься, я еще ни на минуту не пожалел, что выбрал на эту роль тебя. Все отлично, — шепчет он мне, слега касаясь губами моего уха, от чего мое тело пронзает дрожь. Дан это замечает, кладет руку мне на колено, медленно ведет вверх. Легонько бью его шаловливую руку. Наклоняюсь к его уху.

— Ты переигрываешь, — шепчу ему. Дан улыбается мне довольно искренне, слегка сжимает мою ногу, но убирает руку. Александр пытается разрядить атмосферу за столом, спрашивает Дана о работе. Лидия Николаевна заводит разговор с Кристиной о какой-то соседке. Только мы со Станиславом остаемся не удел. От скуки я ковыряю в тарелке, рассматривая брата Дана. В какой-то момент я понимаю, почему мне не нравится его взгляд. Он плохо видит. У него проблемы со зрением. И левый глаз немного затуманен.

— Папа, может, мы поговорим в твоем кабинете? — предлагает Дан.

— Да, конечно, — соглашается отец. О, нет. Он что, собирается оставить меня наедине с этой сворой? Поворачиваюсь к Дану, смотрю на него умоляющими глазами. Но Дан опять включает покер-фейс, поднимается со стула, и удаляется с отцом в кабинет. Мне срочно надо покурить и перевести дух. Спрашиваю у Лидии Николаевны, где находится туалет, и тоже незамедлительно удаляюсь. Благо туалет находится недалеко от входной двери. Забираю из сумки сигареты, выхожу на улицу, и дышать становится легче. Надеюсь, наш так называемый «семейный ужин» подходит к концу. Теперь я понимаю, почему Дан не общается с родными. Но ведь должна же быть причина такого поведения? Не может быть, что они всегда себя так ведут. И эта сучка Кристина явно не просто ехидничала.

Входная дверь открывается и ко мне выходят Дан с отцом. Я не знаю, деть сигарету, кручу ее в руках, намереваясь выкинуть в кусты.

— Кури, Ксюша, я не возражаю, — останавливает меня Александр. — Но надеюсь, когда вы решите родить мне внука, ты бросишь эту пагубную привычку? — говорит он, подходя ближе ко мне.

— Да, конечно, — отвечаю я. И мне становится как-то неудобно перед этим человеком за то, что мы обманываем его.

— Она мне нравится. Хорошая девушка. Ты сделал правильный выбор, сын, — обращается он к Дану, который стоит чернее тучи, погруженный в свои мысли.

— Вы мне тоже очень нравитесь и, если бы не Дан, я бы, наверное, отбила бы Вас у вашей жены, — отвечаю я Александру.

— Ты опять перешла на Вы, — усмехается мужчина. — И если бы я не любил свою супругу, я бы, наверное, задумался над твоим предложением, — теперь мы смеемся вместе. А Дан, похоже, вообще нас не слышит. Он не с нами. Он где-то далеко, в своих мыслях.

— Извините меня, Ксения, я вас покину. Что-то я устал сегодня. Сейчас Лида приготовит для вас гостевую комнату, — ничего не понимаю, мы остаемся? Ну уж нет, мы так не договаривались! Поворачиваюсь к Дану, смотрю на него, он еще не пришел с себя. Как только Александр нас покидает, щелкаю пальцами у него перед носом, пытаясь привлечь его внимание.

— Мы так не договаривались. Я не останусь здесь на ночь! — заявляю ему.

— Придется. Отец хочет, чтобы рано утром я сходил с ним на рыбалку на местный пруд, — отвечает Дан, смотря куда-то в сторону, мимо меня.

— А нельзя перенести вашу рыбалку на другой день, когда здесь не будет меня?

— Нет, нельзя. Поверь, я больше тебя хочу отсюда убраться. Но в данный момент я никак не могу отказать отцу. Три зарплаты переведу на твою карту сейчас.

— Да что ты заладил, две зарплаты, три зарплаты. Не нужны мне твои деньги. Просто объясни мне, что здесь происходит! — требую я.

— Нет. Я не могу. Просто помоги мне, — я впервые вижу искрению просьбу в его глазах, слышу в его голосе.

— Хорошо, я останусь, но только ради твоего отца. Ты уж меня, конечно, извини, но вся остальная твоя семейка мне не очень симпатизирует.

— Я тоже здесь ради отца. Если бы не он, моей ноги бы здесь не было.

— Хорошо, а можно я не буду больше лицезреть твою мать и особенно Кристину, и сразу удалюсь в отведенную нам комнату?

— Да, конечно, я тебя провожу, — Дан берет меня за руку, переплетает наши пальцы, и ведет меня в дом. Если бы не спектакль, который мы должны играть, я сочла бы этот жест довольно интимным. У него теплые шершавые руки.

— Мы проходим назад в гостиную, обнаруживаем там только маму Дана. Женщина с недовольным лицом убирает со стола. Я бы ей помогла, если бы она была более благосклонна ко мне. Но у нее есть идеальная сноха. Так что, справятся сами.

— Данил, нам надо с тобой поговорить наедине, — говорит она, замечая нас.

— Нам не о чем говорить. Все что надо, я уже обсудил с отцом, — резко прерывает ее Дан. Да уж, любит он свою маму.

— Пожалуйста, всего пять минут. И только по поводу отца. Ничего другого мы обсуждать не будем, обещаю, — более снисходительно просит она его. Дан молчит, долго колеблется, сжимая мою руку.

— Хорошо, я провожу Ксению в комнату и поговорю с тобой, — с недовольством соглашается он. Тянет меня за собой.

— Спокойной ночи, Ксения, — бросает нам в след Лидия.

— И вам тоже, — не смотря на нее, отвечаю я. Мы поднимаемся на второй этаж, проходим в просторный коридор, останавливаемся у крайней двери. Как только Дан хочет ее открыть, дверь открывается сама, и из нее выходит Кристина.

— А ты что там делала? — спрашивает ее Дан.

— Я принесла Вам полотенца, — оправдывается она. Дан не обращает на нее внимания, заходит в комнату, ведя меня за собой.

— Ксения, если Вам что-нибудь нужно из женских вещей, можете обращаться ко мне, наша комната радом с вашей, — указывает она на соседнюю дверь. — И да, я понимаю, что вы не планировали оставаться, я положила вам на постель рубашку для сна, — очень мило произносит она. Она что, думает, я буду надевать ее вещи? Дан тянет меня на себя, пытаясь затащить в комнату. Но я сопротивляюсь, вырываю свою руку. Я просто обязана ей ответить.

— Спасибо большое, Кристиночка, но мне не понадобится Ваша рубашка, можете ее забрать. Данил не позволяет мне спать рядом с ним одетой. Ну Вы, наверное, понимаете, о чем я, — мило улыбаюсь, подмигиваю ей в ответ. А вот Кристина, похоже, меня очень даже понимает, и становится бледнее, маска любезности слетает с ее лица. Она быстро проходит в комнату, кидает на Дана гневный взгляд, забирает рубашку и так же быстро уходит. Ух ты, не все так гладко в Датском королевстве.

— Что между вами происходит? — спрашиваю я Дана, как только Кристина нас покидает, захлопывая дверь.

— Ничего. Между нами. Не происходит, — четко выделяя каждое слово, отвечает он. — Располагайся, — предлагает он, указывая на кровать и тоже покидает меня.

Скидываю с себя надоевшие туфли. Осматриваю комнату. Светлая, просторная, в бежевых тонах. Но холодная и нежилая. Падаю на кровать, мну идеально разглаженное покрывало. Слышу звонок своего телефона. Достаю из кармана аппарат. Это Маришка. Где-то полчаса, лежа на кровати, болтаю с ней обо всем, обходя вопросы о моем местонахождении. Заканчиваю разговор, поднимаюсь с кровати, беру из сумки свои сигареты, выхожу на балкон. Прикуриваю сигарету, замечаю внизу Дана, который загоняет машину с улицы во двор. Из дома выходит Кристина, медленно крадется в его сторону, оглядываясь по сторонам. Быстро присаживаюсь вниз, чтобы она меня не заметила. А это уже интересно. Тушу сигарету, практически заползаю в комнату. Тушу в ней свет. Опять выхожу на балкон. Надеюсь, теперь меня не видно. На улице достаточно темно. Но я вижу их силуэты. Дан закрывает машину, не замечая подкрадывающуюся к нему Кристину. Я замираю, практически не дышу, как будто они могут меня услышать. Дан резко оборачивается, как будто чувствует ее появление. Кристина подходит к нему вплотную. Что-то говорит. Черт, не вижу их лиц, эмоций. Интересно, как он на нее реагирует. Эта сучка тянет свою руку к его лицу, но Дан перехватывает ее, не позволяя к себе прикоснуться. Они застывают, долго о чем-то говорят. В итоге Дан отпускает ее руку и быстро уходит в дом, не оборачиваясь. Кристина стоит на месте, прислоняется к стене гаража, сползает на пол, и кажется, плачет. Ого, как все запущено-то. Захожу в комнату, включаю свет. И что это все значит? Они любовники? Были ими когда-то? Если я спрошу об этом у Дана, он, естественно, мне не скажет. Да уж, все смешалось в доме Облонских.

Захожу в маленькую ванную комнату, принимаю душ, не прекращая думать о том, что только что увидела. Не зря эта сучка мне сразу не понравилась. И теперь у меня вопросов гораздо больше, чем ответов. Данил Александрович полон сюрпризов. Выхожу из душа, вытираюсь полотенцем, заботливо принесенным Кристиной. А что мне надеть, в чем я буду на самом деле спать? Отказываясь от рубашки, я как-то об этом не подумала. Натягиваю нижнее белье. Благо я надела сегодня красивый комплект из черного кружева с красным узором. Выхожу в одном белье в комнату, замечаю на балконе Дана. Он опирается на перила, смотрит куда-то вниз. Уж не свою ли Кристину он ищет. Останавливаюсь возле балконной двери.

— Она до сих пор плачет у гаража? — задаю провокационный вопрос. Но мне надо видеть его реакцию. Дан медленно оборачивается в мою сторону, осматривает мое тело.

— Кто? — делает вид, что он не понимает.

— Та, с кем ты недавно очень мило или не мило, я не разглядела, беседовал. Так вот, когда ты ее покинул, она драматично сползла по стене и плакала. Жена твоего брата — твоя любовница? — спрашиваю напрямую.

— Нет, — резко, с пренебрежением отвечает Дан. Заходит в комнату, обходит меня, снимает с себя футболку, кидая ее на стул. Падает на кровать, раскидывает руки в сторону и пялится в потолок.

— А что тогда это было? — задаю я вопрос, который остается без ответа. Дан делает вид, как будто меня вообще нет. Прекрасно. В нашем спектакле антракт до завтрашнего утра. И он опять меня игнорирует. Достаю из сумки расческу. Расчесываю мокрые волосы. Слава Богу, в моей сумке завалялся крем для лица, хоть что-то. Подхожу к небольшому трюмо, и замечаю на нем бутылку текилы, целый лайм и соломку. О, мы будем напиваться. Вечер продолжается.

— Текила? — спрашиваю я Дана, нанося крем, смотрю на него через зеркало. Он приподнимается на локтях, смотрит на меня и явно не в глаза, а на мою пятую точку в черном кружеве. — Напьемся?

— Да, Дюймовочка. Только сначала я в душ. Без меня — не начинать, — усмехаюсь ему в ответ, подношу руку к виску, отдаю честь в знак согласия. Дан немного расслабляется, усмехается мне в ответ. Поднимается с кровати, удаляется в душ. И, о, Божечки, ты мой! Когда он идет, мышцы на его спине немного играют, перекатываются.

Заканчиваю с кремом, вытаскиваю из сумки флакончик духов, наношу пару капель на пульс и за уши. Слегка взлохмачиваю влажные волосы. Да, я без косметики, но выгляжу очень даже хорошо. Дорогое белье компенсирует все мои недостатки. А как оно выделяет достоинства! Беру бутылку текилы, она холодная, просто ледяная. Где бы он ее не взял, это действительно то, что нам двоим сейчас надо. Ужин был, мягко говоря, нервным. Надо как-то порезать лайм. Сажусь на мягкий пушистый ковер, облокачиваюсь на кровать, скрещиваю ноги, жду Дана. Он возвращается довольно быстро. И, мать Вашу, в одном полотенце! Сегодня он решил убить меня одним видом. Пытаюсь не пялиться на него, но у меня это плохо получается. Эти чертовы мелкие капельки воды на его идеально накаченном теле сводят меня с ума. Боже, дай мне сил не наброситься на него. Мне точно нужно срочно выпить! Дан садится напротив, довольно близко. Берет бутылку, вскрывает крышку.

— А что мы будем делать с лаймом? Его надо как-то порезать, — спрашиваю его, пытаясь отвлечься от тела мужчины.

— Все очень просто, Дюймовочка, — забирает из моих рук лайм. Чистит его как мандарин, делит на дольки. Действительно просто. Кладет дольки на кожуру на пол между нами, ставит рядом соломку.

— Будем пить текилу по моим правилам, — заявляет он. Киваю ему в ответ.

— А это как? — спрашиваю его. Дан загадочно улыбается, сверкая своей белоснежной улыбкой. Поднимается с места, выключает верхний свет, оставляя только тусклый прикроватный светильник. В комнате царит полумрак. Опять садится напротив меня, но уже ближе, настолько близко, что я чувствую запах мужского тела и геля для душа. Протягивает руки к моим плечам, спускает лямки моего бюстгальтера вниз.

— Я думала, мы будем пить текилу, — закусывая губы, произношу я.

— Что мы и делаем. Текилу я пью только так, — Дан оголяет мою грудь, расстегивает лифчик, откидывает его в сторону, с минуту осматривает мою грудь. Он явно к ней не равнодушен. Мое сердце начинает биться быстрее, я в предвкушении, ожидании. Дан берет лайм, проводит им между грудей, оставляя мокрый след. Сыпет на это место немного соли. Я затаила дыхание. Любопытство и желание смешиваются в один коктейль. Дан наклоняется к моей груди, слизывает теплым языком соль, по моему телу проходит дрожь. Дан берет тот же кусочек лайма, вкладывает его в мои губы. Делает пару глотков текилы. Зубами забирает из моего рта лайм, закусывает, продолжая улыбаться хитрой улыбкой.

— ВАУ, — очаровано восторгаюсь я, — Мне нравится твой способ пить текилу. У меня только один вопрос. Как часто ты пьешь текилу? — слегка приподнимая брови, спрашивая я.

— Если тебе от этого станет легче, — усмехается Дан. — То я пью ее очень редко. — И мне действительно становится легче. Ведь он сказал, что пьет ее именно так.

— Окей. Я поняла. Теперь моя очередь, — на его лице все та же улыбка, немного похотливая. И он также смотрит на мою грудь с набухшими сосками, но это уже не маска, это определенно искренняя эмоция. Он может быть другим. Более нормальным, настоящим. Что же заставляет его постоянно носить эти маски?

Так же как он, беру кусочек лайма провожу им по его груди, насыпаю немного соли. Дан следит за каждым моим движением. Медленно наклоняюсь к его груди, слизываю соль. Кладу кусочек лайма ему в рот. Отпиваю один глоток обжигающей текилы. Прикасаюсь к его губам, Дан вкладывает мне кусочек лайма, быстро отстраняясь от меня. Смотрю в его стальные серые глаза, которые в данный момент напоминают мне ртуть.

— И почему я раньше не знала этот способ пить текилу? Этот напиток определенно стал бы моим любимым, — почти шепотом говорю я. Дан молчит, долго смотрит на меня. Так же молча повторяет действие с лаймом и солью, только теперь он сыпет соль мне на сосок. Когда он всасывает его, слегка прикусывая, я автоматически прогибаюсь, подаюсь вперед. Закусываю губы от рвущегося из меня стона. В это раз Дан не вкладывает в мои губы лайм, а просто целует. Быстро, мимолетно, слегка всасывая мои губы. Дальше все идет своим чередом. В полной тишине, разбавленной только нашим тяжелым дыханием. Я посыпаю солью разные участки его тела, слизываю соль слегка всасывая его кожу, чувствуя как напрягается его тело от каждого моего прикосновения. Дан проделывает тоже самое с моей второй грудью, терзая мои возбужденные соски. Мы уже не закусываем лаймом. После каждого глотка следуют поцелуи, с каждым разом они становятся более глубокими, обжигающими, страстными. Это самая необычная, прелюдия в моей жизни, от которой сладко ноет внизу живота. Мое тело требует большего, всего и сразу. Но Дан не торопится. Продолжает слизывать соль с моего тела, иногда прикусывая кожу, пить текилу, и целовать меня. Алкоголь кружит голову, лишая нас рассудка.

— Как тебе такая игра, Дюймовочка? — соблазнительно бархатным голосом спрашивает меня Дан после нашего очередного поцелуя. Его глаза становятся темнее, глубже, обещая мне нечто незабываемое.

— Я люблю игры без правил. С привкусом текилы, соли и твоего тела, — во мне явно говорит похоть, возбуждение, в вперемешку с текилой.

— Перейдем на новый уровень? — с хрипотцой произносит Дан, убирая в сторону бутылку, соль и лайм, пододвигаясь ко мне вплотную. Его взгляд проникает под кожу, растекается по венам, опьяняет по хлеще алкоголя. Дан обхватывает мой подбородок, смотрит в глаза.

— Ты хочешь этого, Дюймовочка? — кладу руки на его сильные плечи, чуть сжимая их.

— Хочу, — как будто в данной ситуации я могла сказать что-то другое. Дикое возбуждение уже завладело моим разумом. Я безумно хотела его. Возможно, я была пьяна, возможно, это все его проклятое идеальное тело и недостаток секса. Но в данный момент я не собиралась анализировать, я была готова принять все, что он мне предлагал.

Я чувствую, как его рука медленно ползет по внутренней стороне моего бедра, подбираясь к насквозь промокшим трусикам. Наглые пальцы отодвигают тонкое кружево в сторону, поглаживают промокшие складочки, продолжая удерживать мой взгляд. Я вздрагиваю от каждого его прикосновения, меня начинает трясти. Дан убирает руку, отстраняется от меня, а мне хочется разочарованно простонать. Но я сдерживаюсь, смотрю на него, не понимая, что будет дальше.

— Встань, сними трусики, Дюймовочка, — он что, собрался мной командовать? Ну нет, в постели я в такие игры не играю, я не подчиняюсь.

— Тебе надо, ты и снимай их, — нагло заявляю я. Дан начинает смеяться.

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, Дюймовочка. — А я дрожу от звука его голоса, уже жалея о том, что отказала. Даже если он сейчас не станет продолжать, я не стану его просить. И, видимо, умру от разрывающего меня возбуждения. Но Дан продолжает сам, подхватывает меня за талию, кидает на кровать. Слегка толкает, опрокидывая, быстро стягивает с меня трусики. Скидывает свое полотенце на пол, представая передо мной, во всей своей красе, с много обещающей эрекцией. Не успеваю опомниться, как Дан хватает меня, резко переворачивая на живот. Притягивает за бедра к краю кровати, встает позади и без слов врывается в меня одним толчком. Без прелюдий и ласк, возбужденный нашей игрой. Надавливает на поясницу, заставляя прогнуться. Сам наклоняется ко мне, я чувствую приятную тяжесть его тела, его мышцы на груди. Прижимается теплыми губами к моей шее, целует, кусает, срывается в бездну вместе со мной. И мы летим, летим, в своем сладком и диком падении.

— Ты такая сладкая, у твоей кожи медовый вкус и запах, — жадно шепчет мне на ухо, мучительно медленно двигаясь во мне. А я дрожу от звука его голоса, от его плоти, растягивающей мое лоно. Его пальцы находят мою грудь, поглаживают, сжимают жаждущие соски. Понимаю, что мы не одни в этом доме, нас могут услышать. А так хочется кричать. Ловлю губами воздух, пытаясь сдержать вырывающиеся из меня стоны. Дан немного ускоряет темп, проникая в меня глубже.

— Не сдерживайся, стони. Я хочу слышать твой голос, Дюймовочка, — проводит языком по уху, опаляя горячим дыханием. Его голос, словно гипноз, уносит меня куда-то в космос, заставляя подчиняться, тихо, протяжно стонать в унисон каждому его глубокому проникновению. Задыхаюсь, подаюсь к нему, встречая каждый его толчок. Дан усмехается мне в ухо, наслаждаясь своей победой в этой игре, но мне все равно, мое желание граничит с болью. Тело требует немедленной разрядки. Я не новичок в сексе. Но подобное происходит со мной впервые. Мои стоны становятся громче, я уже не могу себя контролировать. Плевать на все и всех. Никого нет. В данный момент мы одни во всей вселенной. Ничего не осталось, все границы стерты. Есть только Он и Я.

— Вот так, моя хорошая, громче. Кричи громче, — пальцы Дана находят мой пульсирующий клитор, слегка обводят его, надавливают, одновременно его член вонзается в меня до упора. Я не выдерживаю, кричу.

— О, Боже. ДА! — не узнаю собственный голос.

Дан ритмично трахает меня размеренными толчками, одновременно лаская мой набухший клитор. Всхлипываю, извиваюсь в его руках. Прогибаюсь еще больше под тяжестью его тела, спиной чувствуя, как играют его мышцы от движения во мне. Теряю весь свой контроль. Теперь он в его руках.

— Какая же ты сладкая, Дюймовочка. Давай, кричи громче, для меня, — и я просто захлебываюсь от собственного крика, содрогаясь в фееричном оргазме, сжимая мышцы вокруг его твердого члена, которым он не прекращает пронзать меня, не давая ни малейшей передышки. Вырывая из меня вопли удовольствия, забирая последние силы. Наслаждение острое, жгучее, ни с чем не сравнимое. Мне кажется, что я впервые по-настоящему кончаю. Все мои предыдущие оргазмы кажутся мне подделкой, суррогатом. Он сводит меня с ума, лишает рассудка, даже не думая останавливаться.

— Вот так. Умница. Мы только начали, до конца еще далеко, — шепчет мне хриплым голосом. Его слова опаляют чувствительную кожу на моей шее. Резко выпрямляется, встает полный рост позади меня. Хочу перевернуться на спину, посмотреть на него. Но Дан не позволяет мне этого сделать. Вонзает пальцы в мои бедра, натягивая на себя, удерживая на месте. Его руки уже не ласкают меня, а сильно сжимают, до боли, до синяков. Коленом раздвигает мои ноги шире.

— Ты предохраняешься? — минуту не понимаю вопроса, мой мозг отказывается в данный момент соображать. — Ты принимаешь таблетки или еще что-то? — повторяет он вопрос.

— Да, — наконец выдаю я, когда до меня доходят его слова.

— Хорошо, — удовлетворенно говорит он, возобновляя толчки. Я, как дикая, безумная кошка, хочу еще. Хочу его всего, быстрее, глубже, резче, до боли. Задыхаюсь, когда он наполняет меня грубыми толчками, так, как я и хочу, как будто чувствует все мои желания. Наращивает дикий темп, заставляя меня извиваться, сжимать руках покрывало. Слышу его рычание и мои безумные крики. И я снова падаю в нашу бездну, сжимаюсь и содрогаюсь в неистовом оргазме, сжимая его подрагивающий, пульсирующей член. Чувствую, как он хрипло стонет, изливаясь, кончая одновременно со мной. Дан разжимает руку на моих бедрах, выходит из меня, я обессилено падаю на кровать, не могу пошевелиться. Мое тело в данный момент не принадлежит мне, оно парит в невесомости. Вот это да. Что бы сейчас не произошло, я не забуду эту ночь никогда. Обходит кровать, ложиться рядом со мной, глубоко дышит.

Мы лежим в полной тишине. Уже полчаса никто из нас не произносит ни слова. Если в первые минуты я была не способна даже разговаривать, то сейчас эта тишина стала угнетать меня.

Приподнимаюсь, осматриваю идеальное, взмокшее от пота красивое тело Дана, тело которое довело меня до сумасшествия. А сейчас это тело мирно и беззаботно спит. Великолепно! А что ты хотела, Дюймовочка?! Вы, по сути, никто друг другу. Ожидала, что прижмет тебя к груди и признается в вечной верности и вселенской любви? Нет, не ожидала, мысленно отвечаю сама себе. То, что ты посчитала, космосом, для него всего лишь очередной ни к чему не обязывающий трах. Ты не по адресу, Дюймовочка. Приучил тебя Алексей после занятий любовью к дифирамбам и ласкам. А Дан он не такой. Ты что-то перепутала.

Поднимаюсь с кровати, накрываю Дана покрывалом. Заворачиваюсь в простынь, беру сигареты, иду на балкон. Прикуриваю, осматриваю двор в лунном свете. Замечаю, что в окне рядом с нашей комнатой горит свет. Вспоминаю слова Кристины, она говорила, что их комната находится рядом с нашей. О, Боже! Они все явно слышали. Я была далеко не тихой. В любой другой ситуации мне бы было наплевать на этот факт. Но меня одолевает стойкое, навязчивое убеждение, что Дан специально заставлял меня кричать громче. Я не знаю, кому он передавал этот посыл, Кристине или ее мужу, возможно сразу обоим. И как у него это все выходит? Уже второй раз после нашего секса я чувствую себя использованной. Он играл в игру не со мной, он играл с ними, я — всего лишь пешка в его игре. Опять становится мерзко и противно от самой себя, от него. Испытываю непреодолимое желание просто сбежать из этого ненормального дома, прямо сейчас, сию минуту, немедленно. Я даже порываюсь, иду в ванну, чтобы одеться. Но там мой мозг начинает рационально мыслить: на улице ночь, мы в часе езды от моего дома. Так что придется дождаться утра. Принимаю душ, смывая с себя все, что напоминает мне о нашем сексе. Черт, он просто использовал меня в прямом и переносном смысле этого слова.

Выхожу из душа, ложусь на край кровати, как можно дальше от этого мужчины. Долго не могу заснуть, потому что слышу, как в соседней комнате кто-то переворачивается во сне, кашляет. Да здесь же тонкие стены, слышимость идеальная, а я кричала, срывая горло. И Дан это знал, он знал что они прекрасно нас слышат. Всю ночь практически не сплю, иногда проваливаюсь в сон, но сплю недолго, просыпаюсь. Не могу спать в этом доме, не могу спать рядом с эти гадом, который, довольный собой, преспокойно спит и видит десятый сон. Под утро я все-таки отключаюсь.

Будит меня тихий разговор Дана по телефону. Открываю глаза, смотрю на часы на тумбе. Без десяти семь. Поворачиваюсь в сторону голоса. Дан стоит на балконе, полностью одет, со слегка влажным волосами. Из разговора понимаю, что его собеседник — Роман. Дан настойчиво объясняет ему, что будет в городе только к обеду, что никак не может приехать раньше из-за отца, обещает обязательно все ему объяснить по приезду, просит справиться без него. Вспоминаю про утреннюю рыбалку, которую Дан обещал отцу, из-за которой мы в прицепе и остались. Это что, получается? Сейчас они с Александром уйдут на рыбалку до обеда, а я останусь с этими женщинами? Подрываюсь с кровати, Дан слышит шум позади себя, оборачивается, с интересом наблюдает как я одеваюсь, заканчивает разговор.

— Куда-то собралась? — насмешливо спрашивает меня.

— Собралась. Я иду с вами на рыбалку, — заявляю я. — Ты не оставишь меня один на один с этими женщинами!

— Испугалась? — практически смеется он.

— Нет. Просто, как я поняла, у тебя с ними очень странные отношения. С матерью ты не особо ладишь. Про Кристиночку я вообще молчу. А если я останусь с ними на несколько часов, не уверена что смогу сдержать язык за зубами и не высказать им все, что о них думаю.

— Так выскажись. Я не против. Мне вообще плевать на них и их мнение. Я здесь ради отца. И эта рыбалка затеяна лишь для того, чтобы мы смогли с ним наедине обсудить один очень важный вопрос.

— На Кристину тебе тоже плевать? Это поэтому во время вчерашнего нашего секса ты заставлял меня срывать горло, зная что она спит за стеной? — усмехаюсь я. Дан меняется в лице. На мгновение в его глазах проносится гнев, ярость. Но он быстро меняет маску на безразличие.

— Не хочешь, не общайся с ними, сиди в комнате и жди меня. Я приеду через два-три часа, и отвезу тебя домой, — Да пошел он. Я уже открываю рот, чтобы послать его вслух и уехать самой. Но в двери нашей комнаты раздается тихий стук. Двери приоткрываются, в комнату заглядывает Александр, с утра он кажется мне более бледным, больным что-ли. Его движения медленные, как будто они доставляют ему дискомфорт. Но на его лице милая, обворожительная улыбка.

— Доброе утро, Ксения, надеюсь, я вас не разбудил.

— Нет, мы уже давно встали, — тоже пытаясь улыбнуться, отвечаю я.

— Вот и хорошо. Жду вас внизу на завтрак.

— Извините, Александр. Но мне совсем не хочется есть, я не выспалась. Не привыкла вставать так рано. Я, наверное, не спущусь к завтраку, а немного полежу.

— Ну нет, Ксения. Так не пойдет, — Александр подходит ко мне, берет под руку, и тянет к выходу. — Завтрак — очень важная часть рациона. Это я тебе как доктор скажу. Не отказывай старику. Когда у меня еще будет возможность пообщаться с будущей снохой, — теперь и я не могу отказать ему. Он кажется больным, но очень милым, и единственным нормальным человеком в этой семейке.

— Хорош, Александр. Мы сейчас спустимся. Дайте мне пару минут привести себя в порядок, — прошу я. Я одета, но на голове полный бардак. Александр согласно кивает и покидает комнату.

— Я остаюсь тоже только ради твоего отца! — гневно заявляю Дану, и иду в ванну, приводить себя в порядок.

Как и принято в цивильных домах Европы, мы с Даном спускаемся к завтраку. Я очень удивлена, что завтрак проходит на кухне, а ни где-нибудь на террасе. Но в остальном все остается по-прежнему. В такую рань кухонный стол накрыт. На нем куча вазочек, розеток с джемом, вареньем, медом, сметаной, творогом. Нарезанные фрукты, сок, чай кофе, и в центре всего этого обилия стоит стопка золотистых блинов. Так и хочется спросить: «А где же овсянка, сэр?». Но я сдерживаюсь, закусывая губы. Мило желаю всем доброго утра. Все дружно, с таким же притворным выражением лица, желают мне того же. Александр, как и вчера, отодвигает для меня стул, предлагая сесть рядом с ним. Рассадка та же самая, как и вчера. Напротив нас с Даном садятся Кристина с хмурым, молчаливым Славиком. Сегодня на нем другие очки и его линзы еще больше. Кажется, у него очень большие проблемы со зрением. Лидия хлопочет, разливает всем чай и кофе. Александр обсуждает с Даном предстоящую рыбалку. Кристина сидит с хмурым, бледным лицом, потирая виски. Ах, да, мы вчера не дали ей выспаться. Я продолжаю исполнять роль любящей женщины, мило спрашивая у Дана, с чем он будет блины. Дан нереально отыгрывает, так же мило мне улыбаясь. Можно даже подумать, что вполне искренне, настолько хорошо он изображает любовь и заботу по отношению ко мне. В нем пропал гениальный актер. Когда я съедаю блинчик с джемом, он аккуратно салфеткой стирает с моих губ джем. Александр одобрительно ему улыбается, поощряя его действия. Похоже, у нас получилось, все верят в нашу неземную любовь. Вот только мне становится уже тошно от этого спектакля. Но я отрабатываю деньги. Что он там мне обещал? Три зарплаты? Так пусть платит, я не собираюсь от них отказываться. В конце концов, я тоже должна с этого что-то получить.

— Кристиночка, милая, что с тобой? У тебя болит голова? Ты вся бледная, — заботливо спрашивает ее Лидия. Конечно у нее болит голова. Она вчера драматично рыдала после общения с Даном, а позже Дан посылал ей сообщения в виде моих криков.

— Все нормально, я просто не выспалась, — отвечает Кристина, прожигая взглядом меня и Дана.

— Бессонница? Так пришла бы ко мне, я бы дала тебе свое снотворное, — говорит ей Лидия.

— Нет, дело не в бессоннице. Просто кто-то вчера ночью мог бы воздержаться от секса, или хотя бы вести себя тише, — выдает нам Кристина, впиваясь в меня ненавидящим взглядом. Если она думает, что мне станет стыдно — она ошибается. Я лишь ухмыляюсь ей в ответ. — Ксения вы всегда так орете, в чужих домах? — продолжает она. Смотрю на Дана, который тоже ухмыляется.

— Знаете, Кристина, посмотрите на Данила внимательно, и скажите мне, пожалуйста, разве можно удержаться от занятий любовью с этим мужчиной, находясь с ним в одной постели? Я думаю, ответ очевиден. Нет. А на счет криков… Так у меня тот же самый вопрос: посмотрите на него и скажите, как сдержаться если с тобой в постели ОН, — Кристина уже не бледная, она покрывается багровыми пятнами от злости. А я добавляю: — Правда, любимый? — обращаюсь к Дану. Мне кажется, ему нравится все то, что я в данный момент несу. Он довольно улыбается, слегка целует в губы, соглашаясь со мной.

— Немедленно прекратите, — гневается Лидия. — Прекратите обсуждать непотребные темы за столом! — требует она, почему-то смотря только на меня. Ну вот, только не я подняла эту тему. Но все замолкают, и дальше завтрак проходит в полной тишине.

После завтрака Дан с отцом уезжают на рыбалку, а я незамедлительно поднимаюсь назад в комнату. На мне сказывается недостаток ночного сна, и я засыпаю. Будит меня вернувшийся с рыбалки Дан, оповещая о том, что мы уезжаем. Смотрю на часы — половина первого. Я проспала четыре часа, но совсем не выспалась. Чувствую себя разбитой, больной, мозг затуманен. Но очень рада, что мы, наконец, покидаем это место. Внизу нас ожидает только Александр. Все остальные испарились. Отец Дана провожает нас за ворота. Сын с отцом обнимаются.

— Ксения — прекрасная живая девушка, — Александр обращается к Дану. — Береги ее, заботься о ней и не затягивайте со свадьбой, — говорит он, а я чувствую себя паршиво за то, что мы его обманули. Хочется немедленно рассказать ему правду. Но я молчу, посматриваю на своего псевдо женишка, которому тоже явно не по себе, но он лицемерит в глаза отцу, обещая все это выполнить. Мы садимся в машину, Дан надевает свой привычный покер-фейс. Вот и все. Спектакль окончен, гаснет свет. Хэппи энд.

Домой мы едем в полной тишине. Мне совершенно не хочется с ним разговаривать, расспрашивать его, для чего ему все это надо. Пусть теперь выпутывается сам из каши, которую он заварил. От дороги и полной тишины, меня вновь клонит в сон, и я не сопротивляюсь этому, удобнее устраиваюсь на сидении, обнимаю себя руками и благополучно засыпаю.

Меня опять будит Дан, слегка толкая в плечо, сует мне в руки мой телефон, который тихо звонит. Ничего не соображаю, поднимаю трубку.

— Ксюша, ты где? — взволнованно спрашивает меня Леша.

— Эм… Я? А что случилось? — не понимая его волнения, спрашиваю я.

— Я звонил тебе три раза, отправлял сообщения. С тобой все хорошо?

— Да, со мной все хорошо. Я просто спала. Я не дома. Прости, что заставила тебя волноваться, — оглядываюсь по сторонам — мы в городе. Уже недалеко от моего дома. — Я скоро буду дома. И перезвоню тебе, хорошо?

— Хорошо. Не пугай меня так больше, — ругает меня Леха.

— Хорошо, прости, я больше так не буду, — насмешливо отвечаю я. А самой хочется разрыдаться. Не знаю почему, просто хочется. Леха — он всегда такой заботливый. Мы не вместе, а он продолжает меня оберегать. Прощаюсь с Лешей, скидываю звонок. Даже не смотрю в сторону водителя, ничего нового я там не увижу, кроме привычной маски безразличия. Проверяю сообщения от Леши:

«Ксения, ты где? Почему не отвечаешь на звонки?»

«Ксюша, милая, это уже не смешно! Срочно перезвони мне, я волнуюсь!»

«Если сейчас ты не ответишь на мой звонок, я подниму всю милицию, всех твоих родственников!». А самое странное, что все эти смс были прочитаны. Прочитаны!

— Ты читал мои сообщения! — меня захлестывает возмущение, злость. Да какое он вообще иметь на это право! Кем он себя возомнил! Дан молчит, продолжая меня не замечать. Подъезжает к моему дому, останавливается. Откидывается на сидении. Я жду ответа, продолжая сверлить этого гада гневным взглядом.

— Отвечай на мои вопросы, черт тебя раздери! Зачем? Зачем ты это сделал?! — кричу я. Дан поворачивается ко мне, смотрит тяжелым взглядом. Я физически ощущаю его взгляд на своей коже. Взгляд, пропитый ненавистью, пренебрежением.

— Я хотел прочесть и понять этого твоего женишка. Он что, совсем не имеет чувства собственного достоинства? После того как ты кинула его в день свадьбы, трахалась со мной в этой машине, он простил тебя и продолжает за тобой бегать? Или он не знает о нашем маленьком грязном секрете? А ты, как последняя шлюха, продолжаешь наставлять ему рога. А знаешь что, вы друг друга стоите, — мои руки сжимаются в кулаки, сжимаю губы, чтобы не сорваться.

— Мы с ним не … — я останавливаясь. А какого черта я должна оправдываться перед этим козлом?! — Не смей оскорблять Алексея! Он чудесный, добрый, мужчина. Он не умеет долго злится, он умеет прощать. Он искренен, и не носит масок. Тебе до него очень далеко! Наши отношения тебя не касаются! Тебе никогда этого не понять! Ты погряз в своих тараканах. И не тебе оскорблять меня и указывать на мои отношения. Разберись для начала со своими Кристинами, Иннами и прочими. А потом осуждай меня! — выплескиваю все это ему в лицо. Дан отводит взгляд, сжимает руль, глубоко вдыхает. Закрывает глаза, дышит сквозь зубы. В какой-то момент мне становится страшно. Он действительно очень зол. Только вот не понятно, почему? Я всего лишь ответила ему на его обвинения в свой адрес. Дан открывает глаза, смотрит на меня, и все становится на свои места, маска безразличия одета.

— Деньги уже переведены на твою карту. Надеюсь все, что произошло, останется между нами. Я хорошо тебе за это заплатил. Могу приплатить за молчание.

— Заплатил он мне. И как? Тебя устроил мой спектакль? Надеюсь, я отработала твои деньги?! — едко язвлю я.

— Да, вполне. И днем и ночью, — гадко ухмыляется он. Ночью! Ночью! Хочу ответить ему тем же. Но все слова где-то теряются. Становится больно, противно. Он постоянно заставляет меня чувствовать себя шлюхой, грязной дешевой шлюхой! Сегодня он даже мне заплатил.

— А знаете что, Данил Александрович! Засуньте себе в жопу свои деньги! И идите НАХРЕН! — хватаю свою сумку, вылетаю из машины. Громко, со всей силы, хлопаю дверцей. Бегу в свой подъезд.