Дан

Пропускаю блондинку вперед в гостевой домик. Черт. Как ее зовут? Ведь она называла свое имя, когда мы знакомились. Не помню. И как теперь к ней обращаться? Хотя, можно обобщить. Детка. Да, пусть будет детка. Включаю тусклый светильник возле входа, тяну ее за собой вглубь комнаты. Сегодня у меня будет дорогая шлюха. Нет скорее, дорого упакованная, за счет своего мужа олигарха. А так, все та же дешевая шлюшка. Только вот у ее престарелого муженька давно не стоит. И детка ищет удовлетворение на стороне, наставляя рога своему «папику». Детка призывно улыбается, проводит своими наманекюренными ногтями по моей груди, слегка царапая через ткань рубашки. Глазки строит, хлопая ресницами, обнять меня пытается. Смотрю на глубокий вырез ее вызывающего платья, на грудь, плавно колышущуюся от глубокого дыхания, и понимаю, что не хочу ее. Бл**ь, несколько минут назад хотел! А сейчас не хочу. Духи у нее не те. Дорогие, но слишком приторные. Грудь не того размера, глаза не того цвета. Все не то! Да что со мной такое?! Что за хрень происходит?

Хватаю блондинку за платье, рывком вниз оголяю грудь. Смотрю в ее замутненные от желания глаза, сжимаю грудь, пощипываю соски, слышу ее стоны. И, сука, не чувствую ничего. Ровным счетом ничего. Все это я делаю скорее на автомате. Как по отлаженному механизму. Стоны у нее не те, не сладкие, вообще никакие, хочется отвернуться от нее и не смотреть больше. Что я и делаю. Закрываю глаза, с силой надавливаю на ее плечи, вынуждая опуститься на колени. Ей не нужно ничего объяснять. Шлюшка знает свое дело. Смеется. Ремень на моих брюках расстегивает.

— Кто-то хочет пошалить, — усмехается она, освобождая мой член. А мне хочется заткнуть ее немедленно. Воротит от ее приторного голоса. Надавливаю рукой на ее затылок, толкаю к себе. Пытаюсь сосредоточиться на процессе. Цепляюсь мертвой хваткой в ее волосы, вынуждая принять меня всего, толкаюсь глубже в ее рот. Лишаю блондинку дыхания. Она пытается отстраниться, глотнуть воздуха. Позволяю ей это сделать лишь на секунду. Опять тяну к себе за волосы, вынуждая быстрее двигать головой. Она профессионалка в этой сфере. Отрабатывает хорошо. Настолько хорошо, что у меня даже появляется желание. Член каменеет. Хочется немедленной разрядки. Открываю глаза, смотрю, как ее пухлый рот заглатывает мой член. Приходят минуты, и ничего! От ее вида желание пропадает. Опять закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться. В голове возникает образ Дюймовочки. Представляю ее на месте блондинки. Представляю ее губы, ее волосы в моих руках. Оргазм нарастает с неимоверной силой. Наступает долгожданная разрядка. Не даю блондинке отстраниться, с силой удерживая за волосы, заставляю проглотить все до последней капли. И она глотает, давится, но глотает. И я начинаю ненавидеть Дюймовочку за то, что въелась мне в мозги настолько, что я теперь не могу кончить без ее образа в голове.

Блондинка призывно облизывает губы, поднимается с колен. Быстро натягиваю штаны, застегиваю ремень.

— Спасибо, детка. У тебя прелестный ротик. А теперь можешь быть свободна, — кидаю я, смотря в ее глаза. И вижу в них перемену. От замутненной страсти не остается и следа. Вот он самый сладкий момент во всем этом процессе. Она начинает чувствовать себя использованной, грязной шлюхой. На минуту теряется, растерянно моргает. Ее глаза наполняются гневом.

— Что? — все-таки задает вопрос, но все уже прекрасно понимает.

— Я говорю, пошла вон отсюда! Все, что можно получить от такой шлюхи как ты, я уже получил. Можешь быть свободной, детка, — вкладываю в голос как можно больше пренебрежения и отвращения. Блондинка открывает рот, глотая воздух от злости. Ее глаза наливаются яростью. Подходит ближе ко мне, замахивается, хочет дать мне пощечину, изображая из себя святую невинность. Перехватываю ее запястья, сильно сжимая.

— Ты — мудак. Да кем ты себя возомнил?! — кричит, пытаясь выдернуть руку, которую я не отпускаю. — Ты не знаешь, с кем связался. Одно мое слово и Эдик сотрет тебя в порошок! — начинаю громко смеяться ей в лицо. Она пугает меня своим мужем! Только что она отсосала у меня с большим удовольствием, наставила очередные рога своему мужу. А теперь им же угрожает.

— Не страшно, детка. Совсем не страшно. И что ты скажешь своему Эдику? Пожалуешься на то, что я не захотел тебя трахнуть, после того как ты отработала своим ртом? Так? — резко отпускаю ее руку, от чего она немного пошатывается. Быстро натягивает платье на плечи, пытается поправить растрепанные волосы. Отворачиваюсь от нее к окну, опираясь на стену, смотрю на улицу.

— Ты еще пожалеешь об этом! — кричит она мне, открывая двери.

— Конечно, пожалею. Я уже жалею, — усмехаюсь я.

— Козел! — кричит она, выходит, захлопывая за собой дверь. Я вроде бы получил от этого всего удовлетворение. Но чувствую себя разбитым, безумно уставшим от всей этой грязи. Что вообще со мной происходит в последнее время? Как будто весь мой привычный мир начинает рушиться камень за камнем, осколок за осколком. Испытываю желание напиться до беспамятства, чтобы перестать вообще о чем-либо думать. Поправляю одежду, выхожу из домика. Блондинки и след простыл. Вот и хорошо. Закрываю двери. Замечаю быстро удаляющуюся девушку. Я знаю, кто она, я чувствую ее медовый запах, который витает в воздухе. Но, даже без запаха, я смог бы безошибочно определить, что это — Дюймовочка. Я запомнил каждую деталь ее безумно сексуального наряда. И что эта ведьма здесь делала?! Иду за ней, испытывая желание немедленно выбить из нее ответ. Она ускоряет шаг, убегая от меня.

— Остановись! — громко приказываю ей. И она, как ни странно, слушается, застывая на месте.

Ксения

Я сожалела. Очень сильно сожалела. Проклиная себя за то, что ноги принесли меня сюда, к этим чертовым домикам. Но ничего не могла с собой поделать, я, словно приросла к земле, на которой стояла. Остановилась напротив двери, за которой скрылись эти двое, и ненавидела себя за то, что ничего не могу поделать с собой и этой удушливой ревностью. За дверями стояла абсолютная тишина. А мне хотелось ворваться туда и узнать, в какой позе он трахает ее. От этих мыслей я чувствовала себя сумасшедшей, невменяемой. Курила уже третью сигарету, уговаривая свои ноги унести меня отсюда. Что он сейчас ей говорит? Как прикасается к ней? Он делает это нежно или грубо? Нееет! Да что со мной происходит? Я действительно безумно его ревную?! И это гадкое, чувство сжирает меня заживо.

Мое тело порывается распахнуть эту чертову дверь и оттаскать Барби за волосы. Но я держусь. Не позволяю себе настолько унизиться. Через какое-то время двери домика резко распахиваются. От неожиданности я пячусь назад, до тех пор, пока не упираюсь в закрытые двери соседнего домика. «Козел!» — гневно кричит Барби. Вылетает из домика. Захлопывает двери и быстро удаляется. Ее платье слегка помято, идеальная прическа растрепана. Помада размазана. Он целовал ее? От этой мысли становится тошно. Барби уходит. И я понимаю, что Дан тоже скоро выйдет. Срываюсь с места, иду вперед. Слышу позади себя звук закрывающихся дверей и его шаги. Черт, надеюсь, он не узнает меня в полумраке. Ускоряю шаг. Он идет за мной.

— Остановись! — властно требует он. И я останавливаюсь. Это было такое странное состояние, как будто меня загнали в угол. А еще появилось до боли отвратительное чувство к нему. Я опять срываюсь с места, практически бегу. Не желаю его видеть и слышать. Но Дан быстрее меня. Он догоняет, подхватывает за талию, буквально затаскивая меня в темный закуток между домиками. Не дает и пискнуть, впечатывает в стену, прижимает своим большим телом к стене, перекрывая все пути к отступлению. Глубоко дышит, хватает за шею, чуть сжимает, удерживая мой взгляд. Не могу смотреть в его наливающиеся злостью глаза. Не выдерживаю, закрываю свои. Дергаюсь, пытаясь вырваться. Но он сильнее.

— Что ты здесь делала?! Шпионила за мной?! — требует ответа. О, Боже! Я впервые слышу в его голосе столько злости и раздражения. Он же робот, без каких либо эмоций.

— Отпусти меня! — требую я. Дергаюсь, но все впустую, он не отпустит, пока не получит от меня все ответы.

— Открой свои чертовы глаза. Посмотри на меня! И ответь, зачем ты сюда пришла!

— Я здесь курила! Я не знала, что ты здесь имеешь свою Барби! — кричу ему в ответ, на что Дан зло ухмыляется, еще сильнее сжимая мою шею. — Отпусти меня! Мне больно! — он немного ослабляет хватку, но не отпускает.

— Врешь! Отвечай? Для чего. Ты. Сюда. Пришла? — чеканит каждое слово. Я молчу, не могу сознаться ему в настоящих мотивах своего присутствия. Дан ждет ответа, его дыхание учащается, смотрит в глаза, обжигает неистовым взглядом. Глубоко вдыхаю, улавливаю запах его холодного парфюма, смешанного с запахом приторных женских духов. Становится тошно и противно. Изо всех сил пытаюсь вырваться.

— Отпусти меня! Немедленно отпусти! Не смей ко мне прикасаться. От тебя несет запахом этой длинноногой козы! Мне противно от тебя! Тошно! — срываюсь я. Дан замирает, кажется даже не дышит.

— Ревнуешь? — спрашивает он.

— Нет! Не льсти себе!

— Ты опять лжешь, Дюймовочка. Ты такая лицемерная лгунья! Ты даже лжешь сама себе! Ты говоришь, что просто дружишь со своим женишком. А на самом деле это не так. Тебе просто нравится, что он за тобой волочится, пуская слюни. Это льстит тебе!

— Да пошел ты! Это не так. Он не волочится за мной. Он… — Дан не дает мне договорить.

— Заткнись! — буквально рычит мне в лицо. Жадно впивается в мои губы. На мгновение я теряюсь в этом безумии. Хватаю его за шею, тяну на себя, ближе, отвечая на его далеко не ласковый поцелуй. Дан яростно кусает мои губы до боли, до скулежа. Отвечаю ему тем же, перехватываю инициативу на себя. Так неистово вонзаю зубы в его нижнюю губу, кусаю до крови, чувствуя ее вкус. И это не поцелуй, это борьба за право доказать свою правоту. Дан хватает меня за волосы, с силой отрывает от себя. Облизывает прокушенную мной губу. Смотрит на меня тяжелым голодным взглядом.

— А знаешь, в чем твоя проблема? Ты просто маленькая шлюха. У тебя был мужик, за которого ты согласилась выйти замуж. Но ты кинула его по первому моему зову, — с каким-то пренебрежением говорит он мне.

— Я не шлюха! А ты — настоящий мудак! Отпусти меня! — требую я, почти задыхаясь от его оскорблений. В данный момент мне хочется его придушить.

— Да, я мудак! Но ты хочешь меня именно такого. Ты не хочешь своего жениха, такого правильного и великодушного. Ты хочешь такого, как Я! — со злостью заявляет он, еще сильнее прижимая меня к стене.

— Я не хочу ТЕБЯ! НЕ ХОЧУ!

— Ты опять лжешь. Проверим, как ты меня не хочешь? — гадко ухмыляется он. Резко задирает мое короткое платье, с силой пытается раздвинуть мои ноги. Я сопротивляюсь, со всей силы сжимая ноги. Потому что это гад прав. Я не знаю, как вообще такое возможно. Но мое тело живет собственной жизнью. Я возбуждаюсь от этой его грубости. Возбуждаюсь до такой степени, что чувствую влагу, которая пропитывает тонкую ткань моих трусиков. Становится мерзко от самой себя. Он с пренебрежением называет меня шлюхой, а я теку в его руках, подтверждая его слова.

— Отпусти меня! Немедленно отпусти! — кричу во все горло, изворачиваюсь, со всей силы пиная его в пах. И добиваюсь своего, у него перехватывает дыхание. Дан отпускает меня, немного отстраняется. Пользуюсь моментом, отталкиваю его, вкладывая всю свою силу. Убегаю.

— Сука! — слышу его гневный крик в спину.

Выбегаю в общую зону, веселье в разгаре! Народ гуляет. Ищу Лешу. Нахожу его все там же в баре. Он разговаривает с каким-то мужчиной. Замедляю шаг, стараясь выглядеть спокойнее. По дороге приглаживаю волосы, поправляю платье. Вдох, выдох. Но Леху не так-то просто обмануть. Мы встречаемся взглядами. Леха быстро прощается с собеседником. Подходит ко мне.

— С тобой все нормально? — обеспокоенно спрашивает он.

— Нет, мне что-то не хорошо. Голова опять разболелась. Отвези меня, пожалуйста, домой, — прошу его я, молясь про себя, чтобы он не задавал мне лишних вопросов. И он не задает, осматривает меня с ног до головы, берет за руку, и тянет за собой к выходу. Мы молча садимся машину. В такой же тишине трогаемся, покидая это место.

Где-то на середине нашего пути Леша нарушает молчание.

— Ты ушла в туалет, и тебя довольно долго не было. Я искал тебя, в туалете тебя не было. Где ты была? И что с тобой там произошло? — поворачиваюсь к нему. Леша сосредоточен на дороге.

— Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Врать тебе я не хочу. Но и правду тоже сказать не могу, — я буквально молю его.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет, Леша. Я сама себя обидела, — отворачиваюсь от него, смотрю в окно, даю понять, что не хочу сейчас говорить. Леха все понимает. Молчит. Возможно, он даже обиделся. Он все-таки волнуется за меня. Но я не могу разговаривать с ним на эту тему. Наконец мы у дома. Быстро прощаюсь с ним, благодарю за то, что подвез, обещаю позвонить. И быстро скрываюсь в подъезде. Поднимаюсь на свой этаж, на площадке кромешная тьма, ничего не вижу. Освещаю себе путь телефоном. Еле как нахожу ключи, открываю дверь. Не успеваю я зайти в квартиру, как меня кто-то вталкивает в дверь. Вскрикиваю он неожиданности. На мой рот ложится.

Не отпуская меня, Дан захлопывает за нами дверь, закрывается на внутренней замок. Резко разворачивает меня к себе. В полной темноте не вижу его лица. Я только чувствую его. Что он вообще здесь делает? Как он мог здесь оказаться раньше нас? Хотя, у него спортивная машина, да и Леха дисциплинированный водитель. А Дан — любитель погонять.

— Что ты здесь делаешь?! — требую я ответа.

— Замолчи, — рычит он. Впивается в мои губы, впечатывая в себя.

— Ты сказал, что я шлюха! Так какого черта, ты явился сюда?! Зачем ты пришел ко мне, к шлюхе?! — разрывая наш поцелуй, кричу ему в лицо.

— Да, ты шлюха. Но ты — моя шлюха! — заявляет он. Я, наверное, сумасшедшая, и точно неадекватная. Но слова «моя шлюха» звучат для меня как признание в чем-то большем. Мой мозг отказывается воспринимать слово «шлюха», оставляя только слово «моя». Дан подхватывает меня за бедра, приподнимая, вынуждая обхватить его ногами. Цепляюсь за его шею, чтобы не упасть.

Дан

Я не знаю, в какой момент у меня сорвало все планки. Но, когда я понял, как она безумно меня ревнует, в голове что-то щелкнуло. Прижимал Дюймовочку к стене, требовал ответов и понимал, что безумно ее хочу. И ее ревность, которою она безуспешно пыталась скрыть, еще сильнее разжигала мое желание. Маленькая рыжая сучка вырвалась, применив запрещенный прием. Убегает от меня. Медленно иду за ней, наблюдая дальнейшие ее действия. Находит своего женишка. И он уводит Дюймовочку за руку! Я готов придушить ее за это. Но сначала оттрахать, чтобы избавится от этой ненормальной потребности в ней. Я видел, как они отъезжают. Не думая, сажусь в машину. Вырываюсь вперед. Гоню на полной скорости. Добираюсь до ее дома. Ее еще нет. И с чего я вообще взял, что они приедут сюда? Возможно, ее женишок повезет ее к себе. Вот и посмотрим, насколько правдивы ее слова о том, что между ними ничего нет. Она появляется одна и на какое-то мгновение мне становится легче, все-таки не обманула. Может, между ними действительно ничего нет?

Впихиваю ее в квартиру, зажимая рот рукой. Закрываю дверь. Она кричит, требует сказать, что я здесь делаю. Приказываю ей замолчать. Дергаю на себя, вдыхаю ее медовый запах. Преодолевая ее сопротивление, впиваюсь в сладкие губы. Вырывается, кричит, что она шлюха, спрашивает, зачем пришел к ней такой. Да, она — шлюха! Но сука, я понимаю, что не готов делить ее ни с кем, это уже невозможно отрицать. Дюймовочка застывает, обдумывает мои слова. Пользуясь ее растерянностью, подхватываю на руки, заставляя обернуть ее ноги вокруг моей талии. Опять целую, сплетая наши языки. В полной темноте несу ее в гостиную. Комнату освещает лишь свет уличного фонаря. Сажаю Дюймовочку на небольшой комод. Отрываюсь от ее сладких губ, она уже не сопротивляется. Сама льнет ко мне, впивается ногтями в мою шею, заставляя содрогаться от этих болезненно-сладких ощущений. Быстрыми, отрывистыми поцелуями прохожусь по нежной коже ее шеи, чувствуя, как бешено бьется ее пульс.

Ксения

Схожу с ума в полном смысле этого слова. Я сдаюсь, проигрываю в его руках. В голове крутится только одно его слово. МОЯ. Да, я хочу быть его, хотя бы сегодня, сейчас. Быть его. Не важно, кем. Самое главное — его. Срываюсь, разбиваюсь вдребезги от его напора, страсти, натиска. Впиваюсь ногтями в его шею, тяну на себя. Отзываюсь стоном на его хаотичные, порывистые поцелуи на шее, оголенном плече. Глубоко вдыхаю его неповторимый холодный запах. Дан не церемонится, быстро снимает мое платье через голову, оставляя меня в одних трусиках и босоножках. Выгибаюсь навстречу его сильным рукам.

— Хочу тебя, — рычит он. Запускает руку в мои волосы, сжимает, заставляя смотреть в его стальные глаза, в которых плещется обещание чего-то дикого и безумного. — Как же сильно я тебя хочу, — повторяет он, подхватывает мою ногу под коленку. Закидывает ее себе на пояс, удерживая рукой. — Ты — ведьма! — практически задыхаясь, прямо в губы, кусая их. — Что ты со мной делаешь?! — укус, втягивает губу. — Ты сводишь меня с ума! — еще укус, который он тут же зализывает. А я уже не могу себя контролировать. Как будто я это совсем не я, а кто-то другой, незнакомый мне. Закидываю вторую ногу, тяну его на себя, немного съезжая к нему, извиваюсь, трусь об его твердый, возбужденный член. Я на грани, над пропастью, в которую хочу упасть. Но сама не могу. Я жду, когда он меня туда толкнет. И я безумно этого хочу. Дан продолжает насиловать мой рот жадными поцелуями, лишая воздуха, заставляя дышать им.

Дан

С трудом отрываюсь от ее сладких губ, тяну за волосы, смотрю в затуманенные от страсти, нереально зеленые глаза. И, мать вашу! Как она красива в этот момент! Слегка, совсем невесомо, поглаживаю нежно розовый сосок, и получаю ее сладкий стон. Наклоняюсь, накрываю губами ее грудь, втягиваю, слегка кусаю сладкую вершинку.

— Вкусная. Какая же ты вкусная, Дюймовочка, — шепчу ей прямо в нежную кожу на груди, хочу немедленно ворваться в нее. В паху болезненно ноет. И одновременно хочу оттянуть удовольствие, насладится ею сполна. Может, тогда я перестану так дико ее хотеть. Сделаю с ней все что хочу, и нахрен выкину эту сучку из головы.

Чуть отстраняюсь, запускаю между нами руки. У нее удобные для нашего случая трусики с подвязками по бокам, дергаю шелковые ленточки, освобождая ее от ненужного куска ткани. Накрываю влажную киску ладонью, снова прикусываю и всасываю сосок на другой груди. Дюймовочка извивается, впивается в мои волосы, как в агонии то неистово тянет меня на себя, то пытается оттолкнуть. Какая же она страстная, дикая, безумная. Поднимаю голову, смотрю на нее. Проглаживаю влажные складочки, не отрывая взгляда. Дюймовочка принимает мой вызов, тоже смотрит мне в глаза, слегка стонет от моих ласк, кусает губы, но не отрывает взгляда. Медленно обвожу клитор, массирую, слегка надавливая, смотрю на ее реакцию. И это так прекрасно. Управлять телом и эмоциями Дюймовочки, подводить ее к краю и не давать упасть. Держать ее на грани оргазма и не давать кончить. Держать до такой степени, пока не начнет скулить и молить меня о разрядке. Ласкаю то быстро, то медленно, чувствую еще больше влаги на пальцах. Ее всю трясет, но она еще не готова проиграть. Держится. То протяжно стонет, то сильно закусывает губы, я чувствую ее подступающий оргазм, и отпускаю ее, на что получаю жалобный, разочарованный, и даже немного злой стон. Усмехаюсь в ответ, продолжаю удерживать ее взгляд, ласкаю влажными пальцами ее грудь. Веду медленно вниз, назад к ее пульсирующей плоти, и повторяю весь процесс заново.

Ксения

Смотрю ему в глаза, дергаюсь, извиваюсь, постанываю, безмолвно прошу о большем. Понимаю, что он не даст мне кончить, пока я не попрошу. Он полностью контролирует мое тело, безошибочно доводя меня до грани, и не дает перешагнуть за нее.

— Дааан, — протяжно, стоном отзываюсь на движение его умелых пальцев.

— Что такое, Дюймовочка? Чего ты хочешь, скажи мне, попроси меня, и я все тебе дам. Только попроси, — от его слов во мне что-то ломается, рвется. Его пальцы опять ускоряют движение, доводя меня до безумия. И если сейчас он не доведет дело до конца, я взорвусь, умру от дикого желания.

— Дааан. Пожалуйста, пожалуйста, — всхлипываю, впиваюсь ногтями в его идеально накаченные плечи, пытаясь хоть как-то остановить это безумие, в которое он меня окунает.

— Что — «пожалуйста»? Скажи, чего ты хочешь! — почти приказывает он. И я срываюсь. Прошу. Потому что я больше не могу…

— Пожалуйста, дай мне кончить. Я больше так не могу, — слышу его триумфальную, самоуверенную усмешку. Но мне все равно, что я поиграла. Потому что, пальцы Дана ускоряют ритм, двигаются в нужном направлении и темпе, как будто он знает мое тело лучше меня. Дрожу от накатывающих на меня волн. Меня накрывает очередная волна жара, закатываю глаза, ищу его губы, сама неистово целую его, издаю стон прямо его губы. Оргазм приближается, наслаждение накатывает. Я уже близка и…. И ничего. Я на грани, но не могу через нее перешагнуть. Меня начинает трясти, лихорадить, бить дрожь. Хочется расплакаться от безумного разочарования.

— Что, Дюймовочка, не можешь кончить? — усмехается Дан, не прекращая пытать меня своими пальцами. Начинаю злиться, уже сама неистово трусь об его пальцы.

— О, Боже. Нет. Я не могу! — разочарованно хныкаю я.

— Конечно, не можешь. Я же обломал тебя несколько раз, — нагло, самоуверенно заявляет он.

— Ты. ТЫ ЗНАЛ? И сделал это специально?! — в этот момент я готова убить этого гада. Дергаюсь, поддаюсь вперед, хочу вырваться. Но он не позволяет, толкая меня назад. Резко проникает в меня сразу двумя пальцами, большим пальцем продолжает терзать клитор, поглаживает стеночки моего лона. И у меня темнеет в глазах, мощная взрывная волна сносит все мои преграды. Цепляюсь за его рубашку, сжимаю ткань в руках, сильнее и сильнее. Дергаю ее, от чего все пуговицы разлетаются по моей гостиной. От жгучего и дикого наслаждения меня разрывает на сотни маленьких осколков. Срываю с него рубашку, отшвыриваю на пол для того, чтобы впиться ногтями в его грудь, оставляя там красные отметины. Кричу, содрогаюсь в неописуемом оргазме, запрокидываю голову, продолжая извиваться. Оргазм граничит с болью. Очень сладкой болью. Мать вашу! Как он это сделал? Даже я не поняла, что произошло! Он знает все, что мне нужно, лучше меня самой.

Дан

Она громко и так сладко кричит, кончая мне на пальцы. Не отпускаю ее, продолжаю стимулировать заветную точку, наслаждаясь ее видом. Стенки ее лона ритмично сокращаются, сжимая мои пальцы. В экстазе Дюймовочка, становится еще прекраснее. Вытаскиваю пальцы, не даю опомниться, вкладываю их в ее ротик. Она незамедлительно их втягивает, посасывает, пробуя на вкус свое удовольствие. Вынимаю пальцы, забираю ее терпкое удовольствие себе. Моя грудь горит от ее порыва страсти. Рыжая ведьма расцарапала меня, впиваясь своими ноготками. Быстро расстегиваю брюки, спускаю вниз вместе с боксерами. Меня самого потряхивает от желания. Хватаю за бедра, тяну на себя. Ксения теряет равновесие, откидывается назад, запрокидывая голову. Вхожу в нее одним толчком до упора.

— ДА! — одновременно, в унисон, стонем мы. На секунду замираю, пытаясь держать себя в руках и не излиться в нее сразу. Она такая тугая, горячая, тесная. Медленно выхожу из нее, чувствую каждый миллиметр ее лона. И так же медленно вхожу. И еще раз, еще, постепенно наращивая темп. Да! Как же в ней хорошо! Смотрю на ее приоткрытые губы, на капельки пота на ее висках, и понимаю, что ни хрена не успею насладиться ею за эту ночь. Мне будет этого мало. Я уже точно знаю, что захочу ее еще раз. Сколько раз мне надо трахнуть эту сучку, чтобы выкинуть ее из головы? Мой шаткий контроль начисто срывает. Сжимаю ее бедра, грубо и жестко насаживая на себя. Комод ходит ходуном, с грохотом бьется о стену. Хватаю ее за шею, тяну на себя, впиваюсь в красные искусанные губы. Ловлю, пожираю ее стоны, крики, забирая их себе. Переключаюсь на нежную шею, слизываю капельки пота, не прекращая вдалбливаться в нее.

Ксения

Принимаю его полностью, подаюсь вперед. Смотрю в его лицо, и не вижу никаких масок. Вот он настоящий! Настоящий, со мной. Дикий, неистовый, страстный, безумный зверь, который рвет меня на части. А я хочу больше, еще, сильнее. Растягивает меня изнутри, громко, утробно дышит. Я вижу, как изменяется его лицо в минуты наслаждения, и готова кончить только лишь от этого вида. Он спрашивал, что я с ним делаю? А мне в данный момент хочется кричать во все горло, задавая тот же самый вопрос. То, что между нами происходит, это уже не секс. Это нечто другое, неподдающееся никакому объяснению.

Дан целует мою шею, слизывая с нее капельки пота. Обжигает частым, горячим дыханием. До боли впивается в мои бедра, толкая к себе безумными, грубыми толчками. Еще чуть-чуть и я повторю свое падение в сладкую бездну безумия. Чувствую, как напрягаются его идеальные, покрытые бусинками пота мышцы, лицо бледнеет, он сводит брови. И ничего сексуальнее я в жизни не видела. Дан ускоряет темп. Слишком быстро для меня. Неистово кричу, срываю горло, из глаз брызжут слезы от переполняющих меня нереальных эмоций. Я уже бьюсь в агонии от нарастающей второй волны крышесносного оргазма. Кричу его имя. Сокращаюсь. Замираю в немом крике. Кончаю. Долго. Не могу остановить судороги, сотрясающего меня экстаза. Мне кажется, я на мгновение умерла и возродилась снова.

— Да, Дюймивочка. Да, вот так, моя хорошая. Умница, — осипшим голосом говорит он, замирает, немного вздрагивает, и с рычанием изливается во мне горячей волной. Смотрю в его глаза и вижу там, на дне, себя. В груди что-то взрывается, сжигая все мои внутренности. И этот пожар пугает меня. Потому что это такое неизведанное и непонятное для меня чувство.

Дан каменеет, застывает. Медленно отпускает мои бедра, опирается о комод, как будто теряет равновесие. Смотрит в глаза долго, плавя меня своим стальным взглядом, пригвождая к месту, не давая пошевелиться. Глубоко дышит, жадно заглатывая воздух. Меня начинает пугать его взгляд, потому что я не могу понять, что таится в его стальных глазах. Он неожиданно резко и грубо хватает меня за скулы. Притягивает очень близко к себе. Дышит в губы.

— Кто ты такая! — буквально кричит, с пугающей злостью и яростью. — Откуда ты свалилась на мою голову! Что ты хочешь от меня! — я парализована. Не могу понять смысл его слов. Не могу вымолвить ни слова, немею. — Я не могу! Понимаешь?! Не. МОГУ! И не ХОЧУ, — я слышу в его голосе столько боли. Но отчаянно не могу понять, что происходит. Растерянно моргаю, не понимая, что он хочет до меня донести. Дан так же резко и неожиданно отпускает меня. Размахивается, и со в сей силы бьет в стену возле моей головы.

— СУКА! — кричит он, заставляя, содрогаться от испуга и непонимания произошедшего. Но мне уже не страшно. Я слышу в этом крике и ярости какую-то мольбу и боль. Дан зажмуривает глаза, трясет головой. Открывает глаза. И… Спектакль продолжается. Маска одета. Его лицо непроницаемо. Он быстро от меня отстраняется. Натягивает брюки, застегивает ремень, не смотря на меня. Поднимает с пола разорванную мной рубашку, накидывает ее сверху. Разворачивается и быстро, торопливо удаляется, оставляя меня неподвижно сидящей на комоде.

Проходит минут пять, может больше, теряю счет времени. Прихожу в себя, сползаю с комода. Снимаю надоевшие босоножки, медленно иду в спальню, надеваю комбинацию. В голове крутится все произошедшее. Что это вообще было? Это все какое-то безумие. Я не сожалею. Разве можно сожалеть, когда тебе было настолько хорошо в этом безумии? Но мне становится как-то тошно от самой себя. Мой мозг, наконец, начинает работать, мыслить рационально. Час назад он имел другую, и сразу же меня. Почти одновременно. А я даже не вспомнила об этом. Он в очередной раз назвал меня шлюхой, а я зациклилась и уплыла на слове «моя».

Выхожу на кухню, привычно сажусь на подоконник, прикуриваю сигарету. Открываю окно, впуская свежий воздух. Обнимаю себя руками. Что он там сказал? Кто я такая и откуда свалилась? Он не может и не хочет. А чего он не хочет? Отношений со мной? А хочу ли я отношений с ним? Если бы он не носил масок, и был бы более нормальным, я бы, наверное, хотела. Определенно бы хотела. А эта боль в его стальных глазах. Кто нанес ему эти раны? Он однозначно боится отношений, привязанностей и прочего. Вдруг неожиданно захотелось домой. К маме. В мой настоящий дом. Как в детстве. Ни о чем не думать. Никого не знать. И почему я такая дура? Почему я не могла до беспамятства влюбиться в Алексея, выйти за него, и быть просто счастливой? Но нет. Я не ищу легких путей. Мне шарады и головоломки подавай. Игры на грани, без правил.

Всматриваюсь в окно. На стоянке по-прежнему стоит машина Дана. Почему он не уехал?! Слышу звук открывающейся двери. Соскакиваю с подоконника, быстро выхожу в прихожую. Мое сердце пропускает удар, замирает и снова несется вскачь. Дан опять закрывает за собой дверь на все замки. Разворачивается, осматривает меня, замирает вместе со мной. Лихорадочно соображаю. Не могу понять, зачем он вернулся? Он вроде бы уже получил от меня все, что ему нужно. Дан медленно надвигается на меня, заставляя меня по инерции отступить.

— А, к черту все! — на выдохе произносит он. Настигает меня. — Иди сюда, Дюймовочка! — срывается, подхватывает меня, прижимает к себе. Я чувствую его дрожь. Прижимает меня сильнее. Я, наверное, действительно сошла с ума, потеряла гордость. Но я хочу эту иллюзию. Наш самообман. Хотя бы до утра. Обвиваю его шею, закидываю ноги ему на талию, вынуждая меня поднять. Целую жадными поцелуями его щеки, скулы, шею. Нежно целую губы. Дан втягивает мою нижнюю губу. Всхлипываю, отстраняюсь от него, мои истерзанные им губы болят. Дан понимает все без слов и объяснений.

— Прости, Дюймовочка. Похоже, поцелуи в губы пока отменяются, — усмехается он.

— Нет, — сама тянусь к его губам. — Они просто должны быть очень нежными.

— Прекрасно, мне нравится, — шепчет он в мои губы, невесомо целуя.

— Отнеси меня в душ, — прошу я. И он несет.

Этой ночью нежными были только поцелуи, он опять терзал меня. Играл с моим телом, доводя до исступления, сначала в душе, потом в постели. Он был похож на дико голодного зверя, дорвавшегося до еды. Сколько бы мы не отдавались друг другу, полного насыщения не приходило. Я даже не помню, в какой момент мы, изможденные, просто уснули, отключились.

Меня будит шум со двора. Черт, я опять забыла закрыть окно! Нехотя переворачиваюсь на спину, проклиная чувствительную сигнализацию в машине соседа. Кажется, каждая мышца на моем теле бунтует от малейшего движения. Таким усиленным «фитнесом» я никогда не занималась. Открываю глаза, осматриваю комнату. Я одна. Конечно, а что ты хотела, Дюймовочка? Ночь иллюзий закончена. Он ушел. Мог бы, конечно, и разбудить меня, хотя бы для того, чтобы я закрыла за ним двери. Я бы спокойно его отпустила. Уж точно бы не умоляла остаться. Я все понимаю. Знаю, что мы ничего друг другу не должны. Это просто секс, страсть. Дикое желание. И ничего более… Надо быть реалисткой и адекватно воспринимать этот мир. Без иллюзий и розовых очков. Но где-то глубоко внутри возникает какое-то щемящее чувство разочарования.

Поднимаюсь с кровати. Укутываюсь в простынь. Сколько сейчас времени? Давно ли он ушел? Мне срочно нужен кофе и прохладный душ. Мое тело приятно ноет, напоминая мне о нашей безумной ночи. А я хочу побыстрее ее забыть. Но четко понимаю, что не получится. Выхожу в гостиную, слышу доносящийся из кухни шум кофе машины и аромат свежего кофе. Ускоряю шаг, замираю на пороге кухни и наблюдаю следующее: Дан стоит ко мне спиной, делая кофе, на нем легкие спортивные брюки, торс обнажен. На спинке стула висит белая спортивная рубашка, явно не та, которую я вчера разорвала. На столе стоит творог с орехами, мед, сыр, фрукты, тосты. И пачка его любимого чая с бергамотом. Ух ты! У меня просто нет слов. Может, я до сих пор сплю, и это мне снится?

— Ущипни меня, — прошу его осипшим от сна голосом. Дан медленно разворачивается, улыбается своей фирменной белоснежной улыбкой.

— Что? — не понимает он.

— Я говорю, ущипни меня. Я хочу проснуться, — Дан ухмыляется, ставит кружку свежесваренного кофе на стол, медленно надвигается на меня. — Стой! Нет, не надо меня щипать. Я передумала. Если это сон, я не хочу просыпаться, — Дан подходит ко мне, забирается руками под простынь. Обхватывает мою попу, слегка сжимает.

— Это не сон, Дюймовочка. Но я все равно тебя ущипну, — заглядываю ему в глаза, всматриваюсь в лицо. Никаких масок, он естественный, настоящий, вполне расслабленный.

— Доброе утро, — тихо говорю я, боясь спугнуть момент.

— Доброе утро, — мягко улыбаясь, отвечает он, проводит носом по щеке, шее, глубоко вдыхает, опаляет своим горячим дыханием, вызывая волну мурашек. — Ты прекрасно пахнешь мной и сексом.

— Тебе нравится? — хитро интересуюсь я.

— Определенно, — усмехается он, проводит подушечками пальцев по моим припухшим от его поцелуев губам. Резко сдёргивает с меня простынь, оставляя абсолютно обнаженной. — У тебя прекрасное, идеальное тело, — с хрипотцой произносит он, осматривая меня. — Я хочу, чтобы ты завтракала вот так, без одежды, у меня на коленях, — нагло, самоуверенно заявляет он.

— Ого. Вот это желания. А Вы — извращенец, Данил Александрович, — усмехаюсь я. Отстраняюсь от него, подхожу к столу, встаю возле стула.

— Ну, садись за стол. Я хочу кофе. А ты просил завтракать у тебя на коленях, — подыгрываю его игре, которая мне определенно нравится, потому что как оказалось, я — тоже извращенка. Дан незамедлительно садится на стул, тянет меня на себя. Сажусь лицом к нему, обвиваю его торс ногами.

— Ну, кормите меня, Данил Александрович, и дайте мне, наконец, мой кофе, который манит своим ароматом. — Дан берет со стола чашку, отдает мне. Протягивает руку, берет что-то еще. Как оказывается, это мед. Мед на его пальцах. Он втирает его мне в соски, размазывает немного на груди. Подносит к моим губам пальцы, вынуждая облизать остатки меда. Я делаю это медленно, аккуратно, у меня в руках горячий кофе, я боюсь его разлить на его идеальную грудь.

— Пей кофе, — почти приказывает он. И я пытаюсь, но его язык на моем соске не дает это сделать. Застываю, всхлипываю, когда он медленно, аккуратно всасывает сосок, слизывая с него мед.

— Пей, — повторяет он.

— Я не могу, я боюсь обжечь тебя, — почти шепчу я, чувствуя его губы, всасывающие кожу на груди. Дан усмехается мне в грудь. Втягивает второй сосок и больно его прикусывает. Мое тело пронзает дрожь. Вздрагиваю. И немного кофе все-таки выплескивается на его грудь. Резко разворачиваюсь, ставлю чашку на стол.

— Вот. Я же говорила. Прости. Больно? Жжет? — тараторю я, пытаясь встать для того, чтобы взять салфетку. Дан не дает мне этого сделать, властно удерживает за талию.

— Не больно. Все нормально. Успокойся, — смотрю на его грудь. Кожа покраснела. Закусываю губу.

— Надо что-то сделать. У меня есть охлаждающая мазь против ожогов, — опять пытаюсь встать. Но вновь безуспешно.

— Ксения. Прекрати панику. Все нормально.

— Хорошо. Но давай оставим эти игры и просто позавтракаем. Я ужасно голодная. Кто-то измотал меня этой ночью, — отсаживаюсь от Дана на соседний стул. Я по-прежнему обнажена. Закидываю ноги на его колени.

— Хорошо, ешь, — великодушно разрешает он.

— А сколько времени? — спрашиваю я, наконец, с наслаждением отпиваю кофе.

— Уже одиннадцать, — отвечает Дан, смотря на часы на запястье. — Ты долго спишь, Дюймовочка.

— Долго? В выходные я просыпаюсь не раньше часа дня. Кстати, а во сколько ты встал?

— Как всегда, в шесть тридцать, — отвечает Дан, поглаживая мою ногу.

— В шесть тридцать? Как всегда? Даже в выходные?

— Даже в выходные, — усмехается он. — Привычка, выработанная годами. — Он ест творог, запивая своим любимым чаем. А я не могу оторвать от него глаз. Этот гад даже ест сексуально. И эти чертовы губы. Никогда не видела у мужчин таких чувственных губ. — Почему ты ничего ешь? — спрашивает он, подносит к моим губам ложку творога. Послушно съедаю творог, облизывая губы. — Я не ем по утрам. Только кофе. Мой организм долго просыпается.

— Ну, во-первых, уже почти день. Во-вторых, так нельзя. Ты испортишь себе желудок.

— А ты у нас, типа, врач, — смеюсь я.

— Нет. Я не врач. Я сын врача. Просто ешь, — приказывает он. — И собирайся.

— Куда собираться?

— Увидишь, — загадочно улыбается он. Ого, а это уже интересно. Кто этот мужчина, сидящий напротив меня? Куда он дел Дана?

— И что мне надеть?

— Купальник. И что-нибудь легкое сверху.

— Купальник?

— Да, мы поедем на озеро.

— Пикник! Ура! Давно хотела куда-нибудь на природу! В прошлом году мне подарили большую корзину для пикника, — срываюсь с места, бегу на поиски корзины. Дан догоняет меня в коридоре. Хватает за талию, прижимается сзади.

— Ты такая заводная, живая как ребенок, — шепчет на ухо.

— Да я такая. Ты совсем меня не знаешь, — отвечаю я, откидывая голову на его плечо. Просто таю в его теплых объятиях.

— Как и ты меня, Дюймовочка, — констатирует он. — А теперь иди. собирайся.

Надеваю свое самое сексуальное красное бикини. Немного подкрашиваю ресницы, собираю волосы в высокий хвост. Надеваю легкое белое летнее платье сверху. Дан как всегда хозяйничает на моей кухне, собирая корзину. Сегодня он совершенно другой. Я и, правда, не знаю его таким. Дан вчера и Дан сегодня — два разных человека. Но что-то подсказывает мне, что сегодня он и самый настоящий. И мне безумно нравится этот настоящий Дан.

Мы едем на озеро, в какое-то загадочное место, которое знает только он, чем интригует меня еще больше. Я сама выбираю музыку, делая ее громче, хозяйничаю в его машине, таская конфеты из бардачка, которые мы едим вдвоем, передавая их губами. Дан постоянно мне улыбается, рассказывает о работе, о Романе. И мне интересно. Мне кажется, даже если он будет мне рассказывать основные принципы квантовой физики, мне так же будет интересно. Достаю очередной леденец, и только сейчас замечаю в его бардачке пистолет.

— Пистолет?! Настоящий? — с интересом спрашиваю я.

— Нет. Игрушечный, — усмехается Дан. — Конечно, настоящий, Дюймовочка.

— А можно я его возьму? Всегда хотела научиться стрелять, но как-то не сложилось, — не дожидаясь разрешения, беру пистолет с интересом кручу в руках.

— Я научу тебя стрелять, Дюймовочка. Положи его на место, это не игрушка, — кладу оружие на место.

— Правда научишь?! Сегодня?!

— Правда. Сегодня. Сейчас, — подмигивает мне. Сворачивает с трассы. Едем по полю, бездорожью. Выезжаем на отдаленную поляну.

— Приехали, выходи, — забирает пистолет из бардачка. Я с большим энтузиазмом и каким-то неведомым для меня волнением выхожу из машины. Дан достает из багажника знак аварийной остановки. Вешает его на отдаленное одинокое дерево. Отходит от него на несколько метров. С интересом за ним наблюдаю: он серьезен, сосредоточен, его белая легкая рубашка нараспашку, спортивные брюки надеты слишком низко. И эти его косые мышцы живота гипнотизируют меня, хочется пройтись по ним ногтями. А еще лучше очень тщательно исследовать его идеальное тело. Меня определенно заводят сильные мужчины с оружием в руках.

— Ксения! — его голос выводит меня из транса. Дан усмехается, манит меня пальцем. — Иди сюда.

— Встань вот так, — говорит он, когда я к нему подхожу. Разворачивает меня в сторону знака, встает позади меня. Очень близко. Вплотную. Заправляет выбившуюся прядь моих волос. Вручает мне пистолет. Наклоняется к уху.

— Не напрягайся, расслабь руку, — тихо шепчет. По телу проходит легкая дрожь. Мне определенно нравится этот урок и инструктор по стрельбе. — Пистолет предназначен для поражения цели на коротких дистанциях. Сейчас твоя цель — вот этот знак, — шепчет соблазнительным голосом, обжигая горячим дыханием. — Вытяни руку вперед по направлению цели, — сам обхватывает мое запястье и направляет руку с пистолетом в нужную сторону. — Ты должна почувствовать оружие, слиться с ним, — все, что я сейчас чувствую это его дыхание возле моего уха, и сливаюсь я далеко не с оружием, а с его мышцами на груди, которыми он прижимается к моей спине.

— Но тебе, как новичку, лучше обхватить его двумя руками. Несмотря на его малый вес, у этого пистолета большая отдача. К этому нужно привыкнуть, — следую инструкции, перехватываю пистолет двумя руками. — Снимаешь с предохранителя, — продолжает он. Сам щелкает предохранителем сбоку пистолета. Обхватывает мои руки своими, плотнее прижимаясь к моей спине. Полностью повторяет мое положение рук. Мы как бы одновременно держим пистолет, словно мы одно целое. — Смотри на цель немного поверх пистолета. Целься, — командует он. Мое дыхание учащается. Черт, что бы ни делал этот мужчина, мне все кажется сексуальным. — Сосредоточься на цели, — ага, как же, легко сказать «сосредоточься». Сейчас я сосредоточена на его теле. — Мягко, нежно, опусти указательный палец на спуск.

— Куда? — не понимаю я. — На курок?

— Вообще-то это называется, спусковой механизм. Спуск. Но пусть будет курок, — усмехается мне в ухо. — Вот так, умница, — хвалит меня, когда я выполняю его указания. — Задержи дыхание, смотри на цель. И плавно нажимай на курок. Стреляй, — нажимаю на курок. Выстрел оглушает. Руки дергаются. Меня немного откидывает назад. И теперь я понимаю, почему Дан стоит позади меня. Если бы не его сильное тело, я бы уже лежала на земле. Черт, к этому действительно надо привыкнуть. Ну и естественно, ни в какую цель я не попадаю.

— ВАУ! Хочу еще! — восторгаюсь я. Дан смеется мне в ответ.

— Да ты азартная, Дюймовочка, — мы повторяем весь процесс заново. Но теперь я готова к отдаче. Но я не попадаю ни со второго, ни с третьего его раза.

— Я не могу попасть из-за тебя! Ты отвлекаешь меня! — обиженно надуваю губы.

— Чем же я тебя отвлекаю?

— Собой. Я не могу сосредоточиться, когда ты настолько близко.

— Если бы я действительно, хотел тебя отвлечь, я бы сделал вот так, — ведет рукой по моей ноге, выше, выше, задирает свободное платье, подбирается к моим трусикам от бикини. Проходится пальцами по кромке, поглаживает ягодицы. Наглые пальцы забираются в трусики.

— Все. Все, я поняла, — перехватываю его руку. — Просто отойди. Я все поняла. Я хочу попробовать сама, — и как ни странно, Дан без вопросов отходит. Жестом указывает на мишень, предлагая стрелять. Делаю все, как он говорил, только уже не отвлекаясь ни на что. Стреляю. И… Да! Я попала.

— Я попала! Попала! ПОПАЛА! — прыгаю как маленькая девочка. — Ты видел? У меня получилось! — подбегаю к нему, висну на шее. Меня переполняют эмоции. Дан подхватывает меня.

— Да. Я видел. Ты молодец, Дюймовочка. Быстро учишься, — смеется, всматривается в мое лицо. И вдруг, мы оба замираем. Одновременно, как по команде. Я не знаю, что происходит, и почему мы застыли. От остроты непонятных ощущений мое сердце начинает отбивать грудную клетку. Он чувствует тоже самое? Дан разрывает наш контакт, закрывая глаза, а мне хочется разочарованно простонать. Я не поняла, что это было. Но я хотела еще немного насладиться этим ощущением, узнать, что оно за собой влечет. Дан берет меня за руку, молча тянет за собой к машине.

На озеро мы едем в полной тишине. Дан сосредоточен на дороге. Он вроде расслаблен. Но что-то не так. Я и сама не знаю, что сказать. До этого момента все было просто и естественно.

Небо нереально голубое, чистое. Ни одного облачка. Тишина. Вокруг никого, кроме нас двоих. Берег озера манит своей красотой. По поверхности озера проходит мелкая рябь от легкого теплого ветерка. Меня просто поразило это место. Как только я его увидела, я забыла о возникшем между нами напряжении. На почти зеркальной поверхности воды отражаются кроны деревьев и небо. От этого озеро кажется воздушным бездонным и таким же голубым и чистым, как небо.

На часах шесть вечера. Мы провели в этом нереальном месте практически весь день. Сначала мне показалось, что Дан опять надел маску и делал, скорее, все на автомате, стараясь не смотреть в мою сторону. Но я не позволила ему испортить такой замечательный день. Я притворилась, что не замечаю его напряжения, не вижу его масок. И по-прежнему вела себя как ребенок. Разделась, демонстрируя ему бикини. Увлекла за собой в воду. Брызгала водой, вынуждая мне ответить. И Дана наконец отпустило, он расслабился и принял мою игру. А дальше все пошло естественно, непринужденно, само собой. Мы купались, играли в воде как дети, и это было весело. Кормили друг друга, дурачились. А сейчас, мы лежим на пледе поверх мягкой травы, наслаждаясь летним солнцем. Дан лежит на животе, а я осуществляю свою фантазию, изучая каждый сантиметр его тела. Вожу пальцами по его лопаткам, пояснице, мышцам. И испытываю от этого глубокое удовлетворение. Нахожу на его лопатке три небольших родинки, расположенных в виде треугольника. Очерчиваю их пальцами, прохожусь по ним губами, невесомо целую. А Дан, похоже, наслаждается моими действиями — я вижу, как по его спине пробегают мурашки от моих прикосновений. Вдруг он резко переворачивается, подминает меня под себя, нависает надо мной.

— Наигралась? — с хитрой улыбкой спрашивает он, щуря глаза от солнца. Ничего не отвечаю, так же хитро ему улыбаюсь, обвиваю его торс ногами. — Теперь моя очередь, — ухмыляется, дергает за веревочку моего бикини на шее, стягивает его вниз. Закусив нижнюю губу, рассматривает мою обнаженную грудь.

— Нравится?

— Безумно. У тебя шикарная грудь, — нежно проводит подушечками пальцев по соскам, усмехается от того, что они сразу напрягаются. Волна возбуждения проходит по моему телу. Сегодня Дан очень нежен, аккуратен, обращается с моей грудью как с чем-то очень хрупким. Нежно ласкает руками, мягко, невесомо целует, проходится языком вокруг сосков. По моему телу пробегает удовольствие, разливаясь теплой волной. Не хочу, чтобы этот день кончался, хочу остановить мгновение и остаться в нем навсегда. Хочу день сурка. Но завтра понедельник, нам на работу. Он опять наденет маску и перестанет меня замечать?

— Дан, а что будет завтра? — не выдерживаю, задаю волнующий меня вопрос, и боюсь услышать ответ.

— Может, я тебя удивлю. Но завтра будет понедельник, — усмехается он, мне в грудь, продолжая ее ласкать.

— Нет, ты не понял. Что будет завтра с нами?

— А какая разница, что будет завтра? У нас есть сегодня. И давай насладимся им в полной мере. Жить сегодня и сейчас.

— Значит, завтра утром ты опять наденешь маску босса, и на мое «доброе утро», будешь лишь кивать, раздавать приказы, не обращая на меня внимание? — Дан отрывается от игры с моей грудью, смотрит мне в глаза. И я не знаю, что значит его взгляд.

— Да, Дюймовочка, завтра все так и будет. Все как всегда, — не могу скрыть разочарования, обиды. Отворачиваюсь. Дан хватает меня за подбородок, с силой поворачивает к себе. — Но, возможно, я отымею свою секретаршу на рабочем столе, или трахну ее в обеденный перерыв на кухне, после того как она сведет меня с ума своим непристойным нарядом, неприличными фото, — подмигивает мне. А на счет масок…,- немного задумывается. — Никогда не показывай людям своих настоящих эмоций. Лучше носи нужные тебе маски. Если люди увидят твои истинные эмоции, они непременно этим воспользуются. А если они видят маску, игра идет по твоим правилам.

— На твоем лице постоянная маска. Твоя жизнь — игра. Какой же ты настоящий? — спрашиваю я, уже не понимая, что происходит. Может мне только показалась что сегодня он настоящий, а на самом деле, это созданная им иллюзия? — Дан молчит, продолжает удерживать мое лицо, смотрит в глаза, хочет что-то сказать. Но его отвлекает звук приближающейся машины. Дан скатывается с меня, внимательно смотрит на машину, которая уже близко.

— Оденься! — холодным тоном командует он. Я не спорю, быстро натягиваю верх бикини. Надеваю сверху платье. В нескольких метров от нас, возле берега, тормозит черная мазда. Из нее грохочет громкая музыка. Из машины выходят трое парней, лет по девятнадцать-двадцать, не больше. По виду они не совсем вменяемые, громко ржут, бурно о чем-то беседуют, вставляя после каждого слова мат. Прямо в одежде ныряют в воду. Дан не сводит с них глаз, бросает быстрый мимолетный взгляд на меня.

— Давай уедем отсюда, — прошу я.

— Да, конечно. Собирайся, — я начинаю поспешно собираться. Дан сворачивает плед. Забирает из моих рук корзину, подхватывает меня за талию, толкая в направлении машины. Мы почти до нее доходим. Но нас останавливает окрик одного из парней.

— Эй ты, рыжая, иди к нам. Брось этого пи***а! Мы тебя не обидим, — я вздрагиваю, по телу проносится горячая волна. Дан каменеет, останавливается, на мгновение застывает, впиваясь пальцами в мою талию. Смотрю в его лицо и понимаю, что сейчас произойдет что-то страшное. То, чего я не хочу видеть.

— Дан, не обращай внимания, поехали, — тяну его за собой в машину. Но он не поддается. Он как будто вообще меня не слышит. — Поехали, пожалуйста, домой. Они невменяемые, — почти умоляю я.

— Быстро села в машину и заблокировала двери! — командует он, вручая мне корзину. Я видела его разного. Но такого — никогда. На его лице отражается гнев, ярость. Руки сжимаются в кулаки. Мне становится очень страшно.

— Я сказал, в машину! — сквозь зубы шипит он. А я не могу пошевелиться, мое тело скованно. Дан грубо хватает меня за руку и буквально впихивает в машину, захлопывая дверь перед моим носом.