Секрет дедушки Павлика связан с полинезийскими островами архипелага Самоа. По злой воле авантюриста «клоуна» Павлик и Родик оказываются в далеком и опасном путешествии. В пути к ним присоединяется девушка-этнограф Женя, которая знает о тайне заповедного острова Нуулуа из полинезийских легенд. На таинственном острове оказываются все искатели тайны: и банда авантюристов, и смелый морской офицер Лонг, и современный полинезийский мальчик — ловкий Мауи.

 

Лиссабон — город неожиданных встреч

Когда впервые оказываешься на берегу океана, датчик эмоций начинает зашкаливать. Вроде бы что такого — ну океан, ну и что… А вот что: необычайно свежий ветер, невероятная мощь волн, играющих свою симфонию где-то там далеко внизу, чувство какой-то необузданной свободы… Это даже близко не идёт ни в какое сравнение ни с озёрами, ни с заливами, ни с морями. Это тяжело передать словами, это надо прочувствовать.

Прекрасен город Лиссабон! И не только ради главной цели — знакомству с библиотекой морских путешествий — оказалась здесь Женя Шапошникова. С тех пор, как девочка Женя, ученица 5-го класса прочитала книжку «В поисках южного материка», одним из главных её желаний стало посетить атлантическое побережье Пиренейского полуострова и, прежде всего, город Лиссабон, откуда отправлялись в далекие опасные странствования по Великому Океану Земли великие путешественники 16-18-го веков. Девочка, а потом и девушка Женя часто представляла себя стоящей на скалистом, высоком и ветряном берегу Атлантики, всматривающейся в манящую океанскую даль, и рядом с собой — морского капитана каравеллы в камзоле и при шпаге. Капитан пришел на берег, чтобы последний раз взглянуть на море с твердых и надежных камней континента, чтобы проститься надолго с родной землей, проститься здесь, в виду необозримого, могучего и беспощадного океана. Как бы соединяя своей молчаливой молитвой эти две стихии, как бы примеряя и примиряя их друг с другом. Что бы ни ждало его и команду там, за далекими горизонтами, он всегда будет искать и находить надежду и опору в этой прощальной и одновременно победной молитве….

Оказавшись в городе своей мечты, Женя узнала, что он расположен не на берегу океана, а в широком устье реки Тежу, впадающей в океан в десяти километрах от города. Не уделив внимания божественной красоте белого города, Женя взяла такси, и через полчаса она уже вот так стояла на мысу, выдающимся в неспокойный океан, стояла с захватывающим чувством радости человека, мечта которого наконец сбылась. Она ощущала могучий призыв идти туда, за горизонт, за горизонт обычной жизни, идти на поиски таинственного сына солнца, чтобы это ни было. Образ изменника и злодея ушел на задний план, его вытеснил стоящий рядом с ней средневековый капитан. Женя обратилась мысленно к этому капитану-призраку:

— Когда вы отплываете, капитан?

— Вы меня спрашиваете? — ответил капитан тоже по-русски.

Женя вздрогнула и оглянулась — позади неё в нескольких шагах стоял незнакомый мужчина в морской форме. И улыбался. Оказывается, Женя произнесла фразу вслух. Женя от неожиданности попятилась назад.

— Осторожно! Скала высокая, а вода глубокая, — человек в форме схватил девушку за руку и оттащил от опасного места.

— Откуда вы взялись? — удивилась Женя.

— Это я Вас должен спросить — с каким это капитаном Вы разговаривали? Мне кажется, я не назначал здесь свидания девушке, тем более незнакомой.

Женя смутилась и ничего не сказала.

— Мечты, фантазии… Понимаю. Мечтал и я. Раньше. Теперь работаю.

— Интересно, кем? Неужели капитаном?

— Так точно! Капитан третьего ранга Михаил Веселов. Вожу транспортное судно «Сын солнца» от Лиссабона до Перу и обратно.

При слове «сын солнца» у Жени похолодели руки, также, как недавно в кафе «Свидание» с Эдвардом Лонгом. Она подозрительно посмотрела на нового знакомого.

— Вам кажется странным, что русский капитан водит иностранное судно? — так понял реакцию девушки капитан Веселов. — Это вполне в норме в современном мире. Вследствие глобализации весь торговый флот стал как бы интернациональным. Судно может принадлежать одному хозяину, скажем, итальянцу, как наше, приписано к порту другой страны, какой-нибудь Буркина-Фассо (хотя эта страна и выхода-то к морю не имеет), команда нанята из русских моряков, или украинцев, или вообще вавилонский сброд, а обслуживает торговые фирмы разных стран. Вот так, девушка!

— А почему «Сын солнца»? Странное имя для судна. А «солнце» у вас с большой буквы написано? Кто такое название придумал? Может, Вы меня разыгрываете? — Женю поразило совпадение имени своих надежд с названием какого-то случайного корабля.

— Почему это я должен Вас разыгрывать? Нормальное имя. Есть корабли с именем Сын героя, Дочь родины, Брат волны. Если память мне не изменяет, слышал о корабле Сын Венеры.

— Давно ваше судно построено? Это — парусник?

Моряк засмеялся:

— Милая девушка, парусники ходили во времена Колумба. Теперь только теплоходы, дизель-электроходы.

Жене стало неудобно за свои дурацкие вопросы, и, разозлившись на себя, она разрядила гнев на капитане:

— За кого Вы меня принимаете?! Я вовсе не школьница, я — этнограф, аспирант. И моя работа связана с… (Женя замялась)… связана как раз с историей происхождения названий кораблей древних полинезийцев. Ясно?

— Ясно, господин адмирал! Ясно, что этнограф-историк раскопал в пыльных архивах музея сведения об одной полинезийской пироге с именем «Сын Солнца» и удивился, встретившись с капитаном этой пироги, который почему-то носит брюки вместо набедренной повязки и не имеет кольца в носу.

— Полинезийцы не носили колец в носу, — насупилась Женя, и тут же оба рассмеялись.

Расставаясь, моряк обещал показать Жене его «полинезийскую пирогу» и объяснил, как его найти в порту Лиссабона.

Посещение библиотеки музея морских путешествий было более чем удачным. Во-первых, Жене предоставили для прочтения тот же дневник врача с галеона «Надежда», что читал Лонг. Он был прав: записи врача были не просто намеком на правду легенды, рассказанной Роберту Л. Стивенсону, а бесспорным подтверждением истины существования таинственного объекта поклонения древних самоанцев. В дневник были вклеены рисунки, сделанные спасенным туземным мальчиком. Корабельный доктор показал мальчику, как пользоваться красками и кистью, и тот с помощью рисования изображал на бумаге сцены из своей жизни — общаться с помощью речи они не могли. На нескольких рисунках Женя увидела радужный круг в темноте, волны на круге. Были рисунки акулы и рядом с ней — сам мальчик и собака. Такой же круг мальчик нарисовал рядом с пирогой, в которой сидит он сам, и круг Солнца в небе. Записи о смышленом туземном мальчике заканчивались с его смертью, наступившей ещё до окончания плавания. У Жени навернулись слезы при виде зарисовки ритуала погребения в волнах океана маленького тела, завернутого в желтую ткань («цвет, который особенно любил мальчик», отметил врач).

От полученной информации голова этнографа пошла крýгом. Но на этом не кончилось. Библиотекарь предложил Жене для ознакомления также доклад современного португальского врача двадцатого века, который анализировал дневники капитана «Надежды» и судового лекаря с целью идентификации болезней, которыми страдали и умирали матросы «Надежды». «Это исследование мало кого интересует, но Вы, мне кажется, исключение», — сказал библиотекарь, принеся сканированную копию статьи из журнала «История медицины». В статье ученый доктор утверждает, что симптомы и течение смертельной болезни туземного мальчика, описанные судовым врачом, более всего похожи на острую лучевую болезнь, ОЛБ. В те века, естественно, никто не ведал о такой болезни; больше того, откуда бы ей тогда взяться? Типичный симптом ОЛБ — выпадение волос — не характерен ни для одной болезни тропических островов Тихого Океана.

Женя вышла из красивого здания библиотеки на площади с расщепленным сознанием, в биполярном состоянии, как сказали бы физики. Она ликовала, узнав больше, чем офицер Лонг, этот предатель. И одновременно мучилась жалостью к незнакомому туземному мальчику из далекого прошлого, мальчику, пострадавшему от каких-то неведомых сил, живых или природных. Она даже чувствовала вину свою, будто сама жила тогда на земле и не уберегла юную душу.

Женя, задумавшись, чуть не прошла мимо порта. Вспомнила о приглашении русского капитана и стала искать корабль с чудесным именем «Сын Солнца» (Женя твердо решила, что слово Солнце должно быть с большой буквы). Девушка взошла на мол, откуда обзор широкого устья Тежу, являющегося гаванью для океанских судов, был шире.

И там, второй раз в первый день пребывания в Лиссабоне, Женя услышала русскую речь! Тихие голоса едва доносились откуда-то снизу. Не сразу она поняла, что мол имеет сложную систему опор. Женя подошла ближе к источнику звуков. Прямо под ней, на пересечении двух наклонных балок, сидели два подростка и о чем-то спорили, но почти шепотом.

Вначале Женя лишь слегка удивилась частым встречам с родным языком, причем не где-нибудь в центре городе, в толпе туристов, или на одной из узких кривых уличек, а здесь, в районе порта. Но сам разговор был куда удивительнее: ребята спорили о том, имеется ли связь между тем кораблем на рейде с настоящим Сыном Солнца! Женя постаралась быть невидимой для ребят и продолжала слушать разговор. Более звонкий голос утверждал:

— Валиса («Что за странное имя, — подумала Женя) рассказывала, что сын солнца пропал давным-давно, так? Никто в Европе не знает, что он когда-то жил…

— Ещё неизвестно, был ли он живой, — возразил второй голос, не такой звонкий и чистый, с признаками начинающейся ломки голоса.

— Неважно, живой или каменный, но раз никто не знает, значит это совпадение. Я могу тебе вероятность вычислить. Эх, нет ни мобильника, ни компа! Не могу вычислить. Но смотри — надо перебрать все существительные и выйдет….

— Да хватит мне твоих расчетов! Сейчас каникулы. Я вот верю: на этом корабле плавали когда-то мои предки.

— Договорился! Твои предки на пирогах плавали, пень.

Ребята помолчали. И вдруг разом и громко:

— Вот бы на нем… туда!

Женя не могла больше прятаться — слишком фантастичной и многообещающей оказалась случайная встреча с русскими мальчиками, знающими о феномене сына солнца. Впрочем, почему бы здесь, на родине первооткрывателей Полинезии, не сохраниться воспоминаниям о далеких славных морских походах?

— Куда это вы собрались, ребята? И давно ли попали из России в Португалию?

Первым нашелся Родик:

— Да мы с родителями сюда давно прилетели, эмигрировали.

— И зачем же тогда собрались бежать от папы с мамой?

Ребята вмиг замолчали.

— Если на корабль «Сын Солнца», то могу вас туда провести, на экскурсию. Капитан — мой хороший знакомый, и я как раз туда направляюсь.

— Тетя, а Вы не подслушивали наш разговор? — осведомился предусмотрительный Родик. — Может быть, Вы Клоуна знаете?

— Конечно, знаю. И не одного: Олег Попов, Юрий Никулин… И разговор ваш не подслушивала — я ведь быстро шла…

— Быстро к концу мола? Вы что — нырять собирались?

«Какой въедливый мальчишка! Им есть, что скрывать, вероятно».

— Во-первых, я вам не тётя!

— Не дядя же…

— Хватит ехидничать! Я — Женя, понятно? Так идёте со мной или нет?

— Мы готовы, — ответил более рослый, и ловко вскочил на верхний настил мола. Затем протянул руку товарищу и помог тому взобраться. Женя увидела, что въедливый мальчишка — хромой и очкарик.

Конечно, читатель, давно догадался — это были Павлик и Родик. И пока они с Женей добираются до катера, который отвезет их на корабль «Сын Солнца» (будем следовать желанию Жени, хотя на самом деле имя корабля «Сын солнца»), мы узнаем, как наши друзья оказались вдруг в далеком Лиссабоне, на самом западном краю Европы, вместо того, чтобы быть в объятиях папы и мамы Павлика в Женевском аэропорту.

* * *

Обычно, при подлете к месту посадки лайнера стюардессы проявляют повышенную активность: проверяют запоры на дверцах полок, все ли пассажиры пристегнуты ремнями безопасности, не стоят ли стаканчики с недопитой кока-колой на столиках, тем более что сами столики должны быть задвинуты за спинку впереди стоящего кресла. А сейчас, когда озеро уже под крылом самолета, когда в движущихся по дорогам фургонах можно различить цвет гривы породистых лошадей, отправляемых на скачки, когда мысли уже о твердой земле и скором получении своего багажа — стюардессы вдруг скрылись за занавесками как партизаны в лесу. Пассажиры насторожились.

В салон вышел командир воздушного лайнера. И на четырех языках (французском, английском, итальянском и немецком) произнес:

«Уважаемые пассажиры! В связи с плохим состоянием посадочной полосы женевского аэропорта самолет совершит временную посадку на ближайшем аэродроме, который сможет принять нас. Не волнуйтесь — в любом случае Вы окажетесь в Женеве не позднее, чем через два с половиной часа».

Командир выходил ещё дважды, обещая такое же время опоздания. На третий раз вместо него вышла старшая стюардесса и тусклым голосом объявила, что самолет совершит временную посадку в Лиссабоне. Это означало, что Женева будет встречать пассажиров своими огнями только на следующий день…

На выходе из самолета пассажирам выдали новые посадочные талоны вместо прежних. Посадочные талоны ребят и девочки-акробатки, как «несовершеннолетних», отдали в руки клоуну. Клоун подбодрил ребят: «Так будет надежнее». Уставшие и недовольные, пассажиры ругали ни в чем не повинных работников аэропорта, и расходились кто в кафе, кто сразу в гостиницу отоспаться перед новым полетом. А вся команда клоуна направилась почему-то в зал выдачи багажа. Родику, конечно, показалось это подозрительным. Девочка-акробатка подошла к ребятам и громко, нарочито громко сказала:

— Мы собираемся дать вечером представление на улице Лиссабона. Будет хороший сбор. Вот они и берут реквизиты.

Затем, как будто случайно спрятавшись за высокую фигуру Павлика от людей у багажной карусели, совсем тихо прошептала что-то на ухо Родику. Павлик, ожидавший, что стеснительный Родик покраснеет как рак, был крайне удивлен, увидев вдруг побледневшее лицо друга. А девочка-бабочка вдруг снова громко и весело заявила:

— Поиграем в догонялки! Ну-ка, ловите меня!

И бросилась лавировать в толпе аэропорта. Родик толкнул ничего не понимающего Павлика, и они бросились вдвоем догонять беглянку. Девочка не убегала далеко, так чтобы клоун мог следить за движениями детей. Десяток минут безопасной беготни ослабили внимание наставника, а тут ещё проблема с багажом — им навязывают чей-то чужой огромный чемодан. И Родик с Павликом исчезли из поля зрения клоуна.

— Верочка, где ребята?!

— Я потеряла их в сутолоке. Найдутся.

Клоун казался взволнованным. Он послал на розыски всю команду, но безуспешно. Ребят и след простыл….

Оказывается, Верочка нашептала Родику, что клоун для них — страшный человек, ему что-то от них нужно любой ценой, и ребятам надо немедленно бежать, куда угодно, хоть за океан. И придумала эти догонялки. В нужный момент ребятам подвернулся медленно движущийся закрытый фургон, дверь которого легко открылась и вместе с клетками с курами под их визг и клокотанье ребята покинули аэропорт. А найти человека в узких бесконечных уличках Лиссабона — всё равно что пройти лабиринт Минотавра.

Теплую ночь провели в какой-то грязной трубе. А утром рискнули посидеть на фермах мола, подумать о своей судьбе, так круто повернувшейся. Тут и произошла судьбоносная встреча с Женей, их будущей «сестричкой».

 

На корабле «Сын солнца»

Веселов не очень-то обрадовался ватаге мальчишек, высадившихся на его корабль. Он ждал прелестную хрупкую девушку, которую можно очаровать выдуманными морскими историями, героическими и комическими, угостить в капитанской каюте настоящей мадерой с одноименного острова и мило побеседовать на тему имён кораблей. Она же притащила хвост из двух подростков, несносно любопытных и подозрительно интересующихся национальной принадлежностью членов команды и самого капитана. Да и девушке, видно, были, как говорится, «до фонаря» капитанские байки и его парадный китель, надетый тотчас же при поступлении сообщения от команды катера о прибытии «родственницы».

Капитан Веселов был тем не менее воспитанным и к тому же добрым парнем. По завершению экскурсии он пригласил гостей в кают-кампанию, где кок накрыл стол для чая. Тут-то Женя и поняла, кого она встретила. Ребята набросились на печенье, мармелад и пирожки с яйцом с такой яростью, что ей достались лишь рожки да ножки. Впрочем, Женя была ещё сыта после обильного «шведского» завтрака в шикарной гостинице «Солнечный зáмок» — ведь у неё в кармашке жилета лежала волшебная карточка типа «Сезам, откройся». А вот ребята… Они, похоже, не ели дня два! Выходит, не местные? И речь-то совсем чисто русская, московской России.

— Женя, мне кажется, ваших приятелей родители за что-то наказали, возможно, за чрезмерное любопытство, и долго не кормили.

Капитан при этом смотрел на ребят и улыбался.

— Вы правы. Мои братья слишком самостоятельны.

Павлик переглянулся с Родиком — их немой разговор можно было бы озвучить так:

Павлик: «Что это с ней?»

Родик: «А что ещё ей сказать? Притащила незнакомых с улицы?»

Павлик: «Она на самом деле нас заманила сюда. Зачем?»

Родик: «Ты прав. Здесь что-то не так. Может быть, она — агент клоуна?»

Павлик: «Точно. Нас сейчас посадят в трюм».

Родик: «Надо смываться!»

— Большое спасибо за угощение и за экскурсию, господин капитан! Нам пора уходить домой в город. Пойдем, сестра! Мама будет ругаться. — Родик встал из-за стола, но в этот момент судно сильно тряхнуло волной от проходящего большого судна. Родик не смог удержаться, и неловко упал на стальной пол каюты. Подбежавший Павлик помог другу подняться. Капитан вышел из каюты «для выяснения причины тряски», а Женя внимательно смотрела на растерянных ребят:

— А в самом деле, где ваша мама, вруны? Похоже, что ваш город — не Лиссабон. Как вы здесь оказались?

— Если кто врун, так это ты, сестричка, — парировал Родик. «Братья мои рóдные!»

— Положим, родными я вас не называла. В общем, не так важно, откуда вы, мои неродные. Интересно другое: что вам известно про СЫНА СОЛНЦА?

Оба вздрогнули.

— Что известно? Что так называется корабль, где нас хорошо покормили.

— Который давным-давно пропал, как рассказала Лариса, так? И возможно был к тому же живой?

— Не Лариса, а Валиса, моя бабушка, — не удержался Павлик.

Родик ткнул друга локтем:

— Подслушивала, значит! Кто же тебя подослал, шпионка? Павлик, выкинь её за борт — ты сильный! — Родик был не похож на себя, от злости он растерял свойственную ему рассудительность.

Женю устраивал такой поворот:

— Если Павлик выкинет меня за борт, то вы не узнаете о сыне солнца больше того, что знает ваша бабушка. А у меня немало информации о тотеме древних самоанцев, есть и документы. И я поделюсь с вами, если между нами будет мир.

— А где гарантия, что вы не агент Клоуна? — Родик начал приходить в себя.

— Я не знаю, о каком клоуне вы твердите, но могу поклясться, что я не агент его. Как, мальчики: порезать палец и расписаться кровью на салфетке с капитанского стола? Годится? Или лучше проглотить жабу? Где здесь жаба?

— Расписаться кровью! — выбрал Павлик. Родик строго взглянул на него, а потом на девушку:

— Мы в игрушки не играем, милая сестрица! Мы оказались здесь за три тысячи километров от дома не по щучьему веленью. Мы ищем Его.

— Сына Солнца? Так я делаю тоже самое! Мир?

Женя привлекла к себе мальчиков, обняла их за плечи и поцеловала поочередно в щеки. Твердые сердца искателей тайны расплавились.

— А теперь мой черед! — в каюту вошел капитан Веселов. — По-дружески, по-морскому!

— Мальчики, разрешить это славному капитану «Сына Солнца»? Думаю, что можно — ведь он подарил нам…. — Женя осеклась.

Ребята неохотно отступили от девушки, и ревниво смотрели как бравый капитан обнимает их «сестрицу».

— Извините, Женя, и вы, мальчики, — корабль отплывает, и я должен отправить вас на берег. Катер за вами сейчас подойдет.

Все вышли на палубу. Заходящее солнце превратило белый город на холмах в россыпь камней розового турмалина. Окна домов сверкали бликами солнца. На фоне темного неба это было эффектное зрелище.

Капитан предложил свой бинокль:

— Я давно понял, что вы не здешние. Посмотрите — такое видишь редко. Пока бинокль мне не нужен, а перед посадкой на катер Женя занесёт мне на мостик. Понятно?

— Так точно, господин капитан!

Бинокль первым схватил Родик, а Павлик посмотрел на запад:

— Смотрите — Сын Солнца!

Действительно, причуды предзакатной атмосферы создали второе, ложное солнце, волнующееся, прозрачное и таинственное.

— Потише, конспиратор, — предупредил Родик, и вдруг сам закричал:

— Павлик, Павлик, взгляни! — И передал прибор другу.

Тот сразу разглядел то, что ужаснуло друга. И шепнул на ухо Жене:

— Нам нельзя на берег. Там опасность.

— Серьезная или мама ищет?

— Наши мамы за тридевять земель, я же говорил, — поморщился Родик. — А здесь — Клоун. Безногий. Он схватит нас. Это конец.

Женя поднялась на капитанский мостик. Что она врала Веселову — история об этом умалчивает (возможно, намекнула на свою «пухлую» банковскую карточку), но в результате она сообщила ребятам, что капитан согласился временно оставить пассажиров на судне до встречи с другим торговым кораблем, пересев на который они через день прибудут в Барселону.

Трехколесный велосипед метался по пирсу. Павлик «показал нос» клоуну.

Через полчаса хода «Сын Солнца» проходил под одним из чудес Лиссабона — под ажурным мостом через Тежу, известным под именем 25 апреля. Мост висел в воздухе на высоте 25-ти этажного дома, и по нему металась трехколесная колымага с разгневанным седоком — Клоуном!

На этот раз Павлик не выказал страха, и второй раз показал нос клоуну. Он знал, что мотоциклы с моста не прыгают и по морю не плавают. Он был прав, но лишь частично…

* * *

Встреча с транспортником, идущим в Барселону, не состоялась. Ранним утром капитана разбудил второй помощник:

— Миша, там судно какое-то. Похоже, катер береговой охраны. Но без флага. Требуют капитана.

Переговоры велись по рации. Капитан Веселов велел неизвестному судну держаться не ближе двухсот кабельтовых от «Сына солнца». С катера потребовали переправить к ним «двух юных пассажиров, которых разыскивают родители».

Ребят разбудили и вывели на палубу. Находчивый Родик потребовал доказательств: пусть эти дяди назовут полные имена наших родителей, где они работают и где сейчас находятся. С катера сообщили совсем скудные данные только об отце Павлика.

* * *

В бинокль Павлик разглядел на палубе катера плохо замаскированный трехколесный велосипед!

Подошла заспанная Женя в накинутом халатике. Выполняя роль дипломата, девушка внушила капитану, что дело тут нечистое, что эти люди на катере «охотятся за несчастными детьми». Тогда решительный Веселов посоветовал этим людям убираться. И тут на палубу катера выкатили коляску с клоуном! Клоун дал команду сблизиться с транспортником и прокричал в мегафон:

— Если не отдадите мальчишек, мы будем стрелять!

В руках у матросов появились «калаши». До борта «Сына солнца» оставалось каких-нибудь сто метров. Павлик и Родик стояли рядом с Женей, по-мужски заслоняя её от врагов. Хотя, правду говоря, поджилки у них изрядно тряслись.

— Предупреждаю последний раз, — кричал «клоун» в мегафон. — Спускайте шлюпку с мальчишками! Иначе возьмем силой, а капитана скормим акулам!

И тут случилось неожиданное. Раздался звук пушечного выстрела, и перед катером взметнулся пятиметровый столб воды, обрушившийся на палубу. Коляска клоуна покатилась по мокрой палубе, и только фальшборт удержал злодея от падения в воду.

— А это моё последнее предупреждение! — на этот раз мегафон был в руках Веселова.

После минутного размышления катер повернулся кормой к «Сыну солнца». Пушка победителя выстрелила ещё раз, «для подтверждения полномочий», пояснил капитан. С уходящего катера раздалась короткая автоматная очередь — зубовный скрежет бессилия.

— Ура! Мы победили! — закричал Павлик.

Родик лежал на палубе в луже крови…

* * *

После происшествия с клоуном и ранения Родика капитан и слышать не хотел о высадке пассажиров «в каком-нибудь портовом городе, где есть аэропорт» (об этом просила Женя; мальчики же о своих планах не распространялись). После долгих осторожных расспросов ему удалось-таки понять, что эта самозваная «семейка братьев и сестер» имеет целью какой-то остров в Полинезии. И тогда он предложил для этих чудаков, понравившихся ему, такой неожиданный маршрут:

— Вы остаетесь моими пассажирами до последнего пункта плавания «Сына Солнца» — до западного побережья Перу. Ваш клоун туда не доберется. Это восточная часть Тихого океана. А в его западной части, я так понимаю, лежит ваш заветный остров.

— А почему это Вы решили, что наш остров в западной части? — Родик был уже здоров настолько, чтобы подозревать в каждом агента. Лечил Родика судовой врач, он извлек пулю из голени. Причем досталось как раз его больной ноге. Родик любил шутить, пугая собеседников тем, что якобы в детстве цыганка нагадала ему страшную участь: ему откусит ноги… крокодил! «Причем, не какой-нибудь несчастный аллигатор, а настоящий, нильский крокодил, семи метров длиной и пастью шириной с холодильник. А получилось ещё хуже: ноги мне откусывают крысы…». Над шуткой никто не посмеялся.

— А потому, мой ученый друг, что на всем пути от Перу до островов западной Полинезии в Тихом океане нет ни одного острова. Только далеко к югу одинокий остров Пасхи, и ещё дальше к северу — Гавайи. Вот так. Моя посудина не имеет права идти в такое плавание — я забираю товар в Перу и должен тут же вернуться в Европу.

— Да знаю я карту Тихого океана, — с опозданием поддержал свое реноме Родик, а Павлик испугался:

— А как же мы?

— А мы полетим дальше на самолёте — заявила Женя.

— А сколько стоит билет до Са… — начал было важный вопрос Павлик, но его тут же оборвал друг:

— Билет до самого Окленда стоит… много, никаких денег не хватит.

Женя загадочно улыбалась…

Вечером, в каюте, Родик развивал свою теорию заговора перед «наивным» другом:

— Смотри, Павлик: капитан взял нас на корабль и без всяких денег везет и кормит. Это раз. Далее: к чему это ему увозить нас в какую-то Перу-даль? Мог бы высадить и в Барбадосе или Панаме — мы будем проходить из Атлантического океана в Тихий по Панамскому каналу, я сегодня изучил маршрут рейса, он висит в рубке. Два. Потом: откуда на торговом корабле малого водоизмещения пушка? А у них даже две, с обоих бортов! Чуешь? Вот так! Это три.

— Ну и что такого? Сейчас много пиратов развелось, как раньше, вот и оснабдили.

— Оснастили…

— Пусть остнастили. В общем, поставили им пушки, чтобы пиратов отпугивать. И снарядов дали…немного.

— Немного?! Да у них в трюме десять ящиков снарядов!

— Так и написано?

— Ты хочешь, чтоб тебе так и написали «Здесь снаряды»? На ящиках отвлекающая надпись — «мандарины испанские, стандартного калибра». Прикинь — калибра! В общем, попали мы как куры во щи. Этот Веселов — контрабандист и аферист, он заодно с клоуном!

— Ну, ты даешь, приятель! Вспомни — мы же сами к нему пришли. А в клоуна он из пушки стрелял…

— Да не попал — имитировал бой. И четвертое: имя корабля. Он нас купил на этом. Корабль совсем иначе называется.

— Как?

— Скоро узнаем — я тут один спасательный круг припрятал. Ночью отколупаем краску — и старая надпись откроется. Знаешь, так старые картины открывают.

— А Женя? Она почему здесь? Тоже заодно с клоуном?

— Не хотелось бы… Но исключить не могу — кто нас на корабль привел, помнишь?

Доводы Родика были, прямо скажем, логичны и безупречны. Павлик в конце концов поверил другу, и даже стал помогать ему колупать буквы на пенопластовом спасательном круге. Через полчаса вместо «Сын солнца» осталось только С О Н. А вместо ровного круга — объеденный бублик.

— Сменили все спасательные круги, — объяснил Родик.

Утром исчезновение круга вызвало тревогу у капитана — все ли члены команды и пассажиры на борту? На борту были все, а вот на завтраке отсутствовал один — виновник пропажи круга: Родик чистил картошку к обеду на всю команду. В дополнение Веселов пообещал, что злоумышленник в случае крушения корабля будет плавать на якоре вместо круга. Такая чрезмерная жестокость вызвала недовольство команды, и Родик враз стал её любимцем.

— Мальчики, зачем же вы спасательный круг испортили? — спросила Женя. Она, конечно, догадывалась, и вопрос был риторический.

— Мы не испортили его — функциональность не нарушена, а внешний вид для утопающего роли не играет, — угрюмо отпарировал Родик.

Женя засмеялась. Настало время обменяться с мальчиками информацией о сыне Солнца. Рассказ Жени о туземном мальчике, который общался с тотемом людей его деревни, и о португальском галеоне, спасшем его, развеяли сомнения Родика. Павлик, страшно обрадованный тем, что их красивая названная сестра вовсе не шпион, взахлеб выложил всё, что ему было известно о Сыне Солнца. Напрасно Родик пытался «заткнуть фонтан» друга. А Женя — та была вне себя от счастья. Как же — оказывается, и современные люди сталкивались с феноменом сына солнца!

Счастливая девушка крепко расцеловала своих «братьев». От смущения даже на смуглом лице Павлика появились розовые пятна, а Родик из белой редьки превратился в тёмно-красную свеклу. Апофеозом всеобщего праздника стало обещание Жени доставить всех на Самоа самолетом из Перу. И даже Родик не выразил сомнений в кредитоспособности «бывшего агента клоуна». Правда, он вспомнил вдруг голубую акробатку, вспомнил, как он сказал: «Жалко расставаться…», на что девочка ответила: «Мы обязательно встретимся, когда станем взрослыми!».

 

Прибытие на Самоа

— А где же здесь лагуна?

Павлик удивленно и разочарованно глядел на шумную улицу с обилием автомашин, света рекламных огней и по-современному одетых людей. Площадь перед зданием аэропорта в Апиа мало чем отличалась от центральной части его российского наукограда.

— Ты ждал, что для тебя самоанскую хижину поставят? Это же Западное Самоа, цивилизованное независимое государство, четверть миллиона жителей, демократическое управление, грамотность 99 %, четыре университета, — Родик, прихрамывая, едва поспевал за быстро шагающей Женей, но не мог упустить случая показать ей свои энциклопедические знания. — Правда, Женя?

Женя, однако, не слушала «брата»-всезнайку. Она спешила занять места в туристическом автобусе, куда зазывал местный гид, по-испански рекламируя вечернюю красоту столицы Самоа. Женя решила, что лучше гида никто не сможет помочь найти ночлег бездомным путешественникам. Идти в гостиницу она опасалась — ведь ребята были без документов, и кто знает, к чему это приведет. А испанский она знала не хуже английского.

Однако уже через четверть часа путешествия Женя поняла свою ошибку. После многочасового перелёта над Тихим океаном езда по темным горным дорогам с крутыми виражами была особенно утомительной и изнуряющей. Женю клонило ко сну. Затемнённый салон автобуса вдруг озарился ярким светом, и в радужном сиянии возник Сын Солнца. Он почему-то оказался в виде Эдварда Лонга. Морской офицер отдал приказ шоферу — капитану Веселову, и автомобиль, превратившись в самолёт, сел на зеркальную гладь спокойного океана. Пассажиры пересели в полинезийские пироги, Павлик с Родиком в одной лодке, а она сама с Эдвардом — в другой и поплыли под волшебным сиянием полной луны к пальмам на берегу кораллового острова… Пирога уткнулась носом в сиреневый песок, Женя от толчка наклонилась вперед и… ударилась лбом о спинку впереди стоящего кресла.

— На этом наша вечерняя прогулка заканчивается, — объявил гид. — Мы как раз у входа в отличный отель на берегу моря. Всем приятных снов под шум прибоя в гостеприимном Самоа! Буэнос ночес!

Женя дала знак ребятам, чтобы они не спешили выходить из автобуса, и подошла к гиду. Молодой самоанец с охотой пошел на разговор с миловидной рыжеволосой девушкой — такую едва ли ещё встретишь на Самоа — и, выслушав её запутанный рассказ о «братьях», неожиданном отъезде и прочих ужасах последних дней, спросил:

— Вы не были раньше в Полинезии? Отлично! Тогда у меня есть для вас и для ребят, потерпевших кораблекрушение, неплохой вариант ночлега: в самоанском доме моего друга, который в отъезде. Это будет продолжением нашего тура. Не возражаете?

— Да, я хорошо заплачу Вам.

— Не в этом дело, хотя от вознаграждения не откажусь.

Самым счастливым в тот первый вечер на Самоа был Павлик. Ведь они ночевали в самом настоящем самоанском доме, где вместо стен висели плетеные циновки из тапы, крышу покрывали листья кокосовой пальмы, переплетенные веревками, а простой не струганый деревянный пол возвышался на полметра над землей! На прощание испаноязычный самоанец предупредил:

— Купайтесь только днем — иногда приплывают акулы.

Никто и не думал купаться. Дом стоял на каменистом откосе берега, и глухой рокот океана баюкал лучше колыбельной песни. Все сложности и усталость дальней дороги были забыты.

* * *

— Ну, вот мы и приехали на Самоа. И что же дальше?

Это был вечер следующего дня после прибытия ребят на Уполу. Мальчишки и Женя сидели на берегу на теплых камнях, нагретых солнцем за день, и любовались игрой лучей заходящего солнца на белых пенистых гребнях прибоя. Павлик думал о бабушке, представлял себе встречу с ней у Сына Солнца. Женя вспоминала коварного американского капитана и почему-то тоже думала о встрече с ним здесь, на Самоа. А Родик? Он учился жонглировать раковинами. Одна из трех раковин упала в песок. Родик бросил оставшиеся и спросил, обращаясь к океану:

— Ну, вот мы приехали на Самоа. И что же дальше? Мы целый день купаемся, загораем, мучаемся животами от непривычной пищи, и ничего не узнали о Сы… о нашем объекте.

— Какой ты скорый! Прежде надо найти Полеа.

— Тише, мальчики… — Женя приложила палец к губам. — Слышите?

Из деревни доносились резкие голоса — кто-то там ругался.

— Всё равно мы ничего не пони…

— Говорю — тише! Молчок! — и Женя подбежала к высокому кусту, от которого до источника голоса было не более 20–30 метров. Она была невидима для спорящих.

А в деревне, около ручья, впадающего в море, происходило следующее: на противоположных берегах стояли друг против друга жирный дядя, укутанный в паутину бус, ожерелий, браслетов, с толстой палкой с набалдашником в виде головы акулы в руке, и молодой самоанец. Они спорили на высоких тонах, угрожая друг другу. Жирный — своей палкой, а самоанец — поднимая над головой топор с длинной ручкой. По их жестам можно было догадаться, что объектом спора был мальчик, привязанный к дереву.

Спор закончился не в пользу молодого самоанца — он первый покинул арену битвы, на прощание что-то крикнув мальчику. Тот понуро кивнул головой.

— Мне жаль этого мальчика, — вдруг сообщил Родик.

— Почему это тебе его жаль? Может быть, он совершил что-то недостойное, и его наказали. — Павлик лежал на мягкой траве, жевал сладкую ягоду инжира и рассматривал причудливые облака.

— А если его жарить будут? Ты что, забыл, как меня Полеа чуть не съел? «Нарушил табу! Смерть предателю!». Это образованный-то человек, почти ученый!

— А какое это ты табу нарушил? — поинтересовалась Женя.

— Да не нарушал я ничего! Этот дикарь решил, что я отдал им тетрадь с секретом Сына Солнца.

— А, это тот, который приехал за бабушкой Валисой? — Женя сидела на корточках, обняв руками колени и тоже глядела на облака. Низколежащие над поверхностью океана, они были сверху красные, освещенные заходящим солнцем, а снизу почему-то темно-фиолетовые. — Не нравятся мне эти облака. Возможно, гроза будет.

— Зимой в тропиках гроз не бывает, — безаппеляционно заявил Родик. — Но мальчика всё-таки жалко. Неужели он всю ночь будет привязан к дереву?

— Ночи теплые. Не замерзнет, — изрек Павлик, засовывая в рот очередной фрукт.

— Хватит жевать! Прямо Пантагрюэль. Женя, скажи ему, что вредно много сладкого есть!

— Конечно, вредно. А буря, кажется, грянет. Бывают, Родик, и дожди и бури в июне у тропика Козерога. Редко, но бывают. Так что, собирайтесь, идем.

— А как же мальчик?

— Вот и пойдем к нему…. Когда стемнеет.

Родик торжествовал. Он отобрал у Павлика последние две ягоды и сунул себе в рот.

— Что, выкусил?

* * *

— А за что его всё-таки привязали? — обратился Родик к Жене.

— Ребята, я совсем плохо знаю самоанский, и не ручаюсь, что я правильно поняла. Но, кажется, его наказывает жрец деревни за Сына Солнца…

— Как?!

— Слова «сын солнца» были произнесены по-самоански три раза.

— Вот это да!

— Тогда я освобожу его! — уверенно заявил Павлик.

План его был таков: как только наступит полная темнота, Павлик обрезает веревки, освобождает мальчика и бежит с ним в лес. Женя и Родик прячутся в кустах слева и справа от хижины жреца и отвлекают того свистом и рычанием волков, если он выглянет из хижины.

— Никаких волков на Самоа нет, — это, конечно, Родик.

— Неважно, рычите как-нибудь пострашнее.

Возможно, план бы и состоялся, если бы не гроза. Дождь хлынул враз и такой, что не хватало воздуха дышать. Ребята с Женей едва успели добежать до своего временного жилища (гид сказал, что они могут жить в хижине целую неделю — друг его уплыл на соседний остров на свадьбу племянницы).

— И что же, мы здесь сидим под крышей, а он там, привязанный. Его тигры могут растерзать, — беспокоился Павлик.

— На тропических островах Тихого океана тигры не водятся. Вообще никаких хищников нет, — успокаивал Родик, а сам тоже переживал за бедного мальчика.

Гроза закончилась уже ночью, а дождь продолжал лить как из ведра до утра. Нет, это был, скорее, Ниагарский водопад. Группа бездомных путешественников в лице Жени, Родика и Павлика сидели под крышей пустой хижины из пальмовых листьев, гостеприимно предоставленной им незнакомым гидом. Дождь-водопад не позволял выйти наружу больше чем на минуту: струи дождя были упругими и били не слабее, чем хлыст злого жреца.

Эйфория первого дня пребывания на манящих островах Самоа, очарование кораллово-кокосовой красоты острова в обрамлении безграничной синевы теплого океана — всё смыл этот дикий ливень и неизвестность ближайшего будущего. Постепенно наступило ощущение беспомощности и одиночества. Ночью Женя проснулась от странных булькающих звуков, которые временами вплетались в мощный равномерный шум падающей воды. Это плакал Павлик. Он старался удержать рвущиеся наружу рыдания, он не мог реветь навзрыд, как ребенок, и от того плакал как-то неестественно, подобно тому, как надуманно плачет по заданию режиссера плохой актер. Проснулся и Родик, и заскулил в свою очередь. У взрослой Жени тоже навернулись слезы, но она взяла себя в руки — «неудобно, я вроде как старшая сестра».

— Мальчики, дорогие, я знаю, почему вы плачете. Павлик не знает, где его бабушка, и почему нет вестей от папы (при этих словах Павлик заревел открыто и сквозь рыдания добавлял «мальчика жалко»), а тебя, Родик, мучат угрызения совести перед оставленным отцом. Рассудим спокойно: бабушка Валиса арестована, но она же не у людоедов, она у цивилизованных американских судей, адвокатов. Они разберутся, и отпустят её.

* * *

Она сейчас совсем недалеко от нас, где-то на соседнем острове. А папа знает, что ты на Самоа — мы же послали ему е-мейл из Перу, ты забыл, что-ли? И твой папа, Родик, знает, куда ты направился, и не по своей воле. Завтра пойдем в город, там на почте соединимся через Интернет и поговорим с ними.

Сила Интернета равносильна волшебной палочке для современных детей. Ребята успокоились, но не на долго. Через несколько минут засомневался Родик:

— А как же Сын Солнца? Мы же должны найти его. И мальчика спасти.

— Найдем, Родик, вместе с Полеа и Валисой, — убежденно заявила Женя.

— И вместе с тобой, Женя! Тем более, что у нас есть карта.

И Родик нащупал пальцем твердый кусочек, тщательно герметизированный и зашитый в поясок его шорт. Флешку с электронной копией секретных записей дедушки Павлика.

А на Павлика в который раз нахлынули грустные мысли о бабушке Валисе, которая сидит, наверное, в сыром подвале американской тюрьмы, и по углам бегают огромные голодные крысы.

 

Русская самоанка

Бабушка Валиса в это время сидела в зубоврачебном кресле. Нет, зубы у неё не болели, На самом деле, и само кресло, и кабинет, куда привели бабушку американские военные, не имели ни малейшего отношения к медицине. Только обилие сверкающего никеля и разнообразных приборов, столиков и людей в белых халатах вызывало неприятное чувство, какое испытывает человек в кабинете зубного врача.

— Это не комната пыток, уважаемая госпожа Фролова, — произнес тщедушного вида человечек в халате с лазерным указателем в руках. Он, видимо, хотел этой фразой успокоить женщину, но получил обратный эффект: особенно после следующей фразы его помощника:

— Это самая современная обычная лаборатория для разбивания орехов с самой твердой скорлупой с целью получения крайне полезного внутреннего содержимого.

Валиса содрогнулась от мысли, что изощренные америкосы здесь делают что-то более неприятное, чем втыкание иголок под ногти. В её черных глазах воздух волнами гулял по комнате, искривляя спинки стульев, рамы окон и белые лица «врачей». «Нет, сознания я не потеряю» — уверяла себя испытуемая.

— А по-простому — это так называемый детектор лжи.

Накануне Валису допрашивали несколько человек, добиваясь от неё сведений о взрыве на одном из островов Западного Самоа в 70-х годах, «когда вас ещё девочкой силой увезли туда». И особенно интересовало допрашивающих, почему она вышла замуж за русского офицера, чем она с ним занималась?

— Тем, чем занимаются влюбленные мужчина и женщина — прямо глядя в глаза допрашивающему, отвечала пожилая самоанка.

— Не искали ли вы вместе что-то, что пропало у русских?

— Русским был только мой муж, и у него никогда ничего не пропадало.

Детектор лжи оставался последним аргументом в разговоре с этой упрямой русской самоанкой.

Однако и он не сработал. Считается, что устройство под названием «детектор лжи» различает, говорит ли человек правду или лжет. На самом деле, эта машина не способна вникнуть в сущность события или суждения человека. Детектор оценивает только лживость или правдивость ответа «да» или «нет». Поэтому сообразительный человек может обмануть ожидания допрашивающих, отвечая всегда формально на заданный вопрос, не проявляя свои эмоции, как будто вопрос задан какому-то другому человеку. Допрос на детекторе лжи по сути есть соревнование между испытуемым и допрашивающим в искусстве задать нужный вопрос и в искусстве ответить с пользой для себя.

Валиса каким-то внутренним чутьем приняла нужную стратегию. На вопрос «Бывали ли Вы в этом месте вместе с мужем?» тщедушный указал лазерным лучом на один из островов Самоа, и Валиса уверенно ответила «нет», представляя себе именно «место на бумажной карте», а не реальный остров. Детектор лжи зажег зеленую лампочку: «Правда».

Вы знаете что-то о взрыве на этом острове? Да.

Это был взрыв? Не знаю.

Машина: Вопрос недопустим. Технический термин.

Вы собираетесь что-то найти на Самоа? Да.

Сокровище? Да.

Ценное? Да.

Ископаемое?

Машина: Вопрос недопустим. Односложный ответ невозможен.

Это сокровище находится в земле? Нет.

Под водой? Нет.

В воздухе? Нет.

Где же, черт возьми?!

Машина: Вопрос недопустим.

Вы знаете, что написал в дневнике ваш умерший мужа? Да.

У мужа была тайна? Да.

Вы знаете её суть? Нет.

Машина по-прежнему ответила приятной зеленой лампочкой. Валиса действительно не знала, что такое «сын солнца» и куда он исчез; знать о тайне — не значит знать суть тайны.

Зеленые огоньки машины стали как бы друзьями Валисы. Может быть, полуграмотная самоанка сумела очаровать это неживое чудо американского прогресса своей уверенностью и спокойствием?

Именно после этого неудачного для следователей состязания между современной техникой и человеком Валису Павловну представили капитану Эдварду Лонгу, прибывшему взять в свои руки командование над секретной миссией «Русская самоанка». Он с первого взгляда на смуглую немолодую женщину с умным и красивым лицом почувствовал уверенность в том, что именно в ней он найдет участливую помощницу в решении своей загадки.

— Дайте в мое распоряжение джип, четырехприводный. Эту женщину я возьму с собой. Водителя не нужно.

— Но Вы же не знаете острова, капитан! — встревожился лейтенант, старший из команды, до сих пор временно возглавлявший операцию. — Я обязан вас сопровождать, пока Вы не войдете в курс дела.

— Не беспокойтесь, лейтенант…

— Джеймс Купер, капитан. К вашим услугам!

— Лейтенант Купер, я знаю всё, что нужно знать о нашей операции в настоящий момент. И обо всём, что узнаю вновь, обещаю Вас информировать… если сочту это нужным!.

Не ведал Эдвард Лонг, насколько дальновидным было это его замечание. Убедится он в этом спустя уже несколько дней.

— К тому же, наша гостья («он не сказал подследственная», — удивилась Валиса) находится на своей родине, и не даст мне заблудиться.

Эдвард Лонг и Валиса Фролова, уроженка острова Тутуила, по которому капитан решил покататься, сидели молча рядом на переднем сиденьи мощного ленд-ровера. Валиса взволнованно взирала на знакомые с детства пальмовые рощи, на буйство ярких цветов, которых так мало в России, на своих земляков, мужчин и женщин, занятых делами или просто гуляющих по улицам, на бамбуковые стены хижин. Впрочем, хижин осталось немного — вдоль улиц стояли малоэтажные каменные домики. Да и в речи самоанцев слышалось много английских слов — ведь машина двигалась по острову, находящемуся «под протекторатом» США.

Лонг остановил машину около одного из супермаркетов и обратился к Валисе:

— Мадам, ваш наряд сильно отличается от того, что любят носить теперь здешние самоанские женщины. Сейчас мы войдем в магазин, и Вы выберите себе то, в чем приятно было бы пройтись по бульвару.

— Зачем пленнице уличные наряды? — недовольно ответила Валиса.

— Вы — не пленница, Валиса Павловна.

Бабушка Павлика удивленно взглянула на американского красивого офицера.

— По крайней мере, для меня, — продолжил Лонг. — Вы поможете мне, я в этом уверен. А я помогу Вам.

— Как я могу помочь вам и вашей какой-то нелепой операции, ради которой меня силой вывезли из России под видом нелегальной эмигрантки из Американского Самоа, где я родилась сто лет назад. Чем помочь — всё выдумать и рассказать это?

Эдвард улыбнулся:

— Сто лет — вот это выдумки. Я бы не дал Вам и сорока. А насчет помощи — давайте немного потерпим. Только я прошу Вас — ни слова никому из моей команды о нашем разговоре. Вы можете держать слово?

— Я держу слово уже все эти сорок лет, пока живу…по вашему календарю.

Оба улыбнулись.

— Я догадывался, что Вы соблюдаете какое-то табу, Валиса Павловна. И не намерен клещами или хитростью вытягивать из Вас тайну. Клянусь честью офицера!

Валиса согласилась надеть прикид городской самоанки. Во время прогулки пешком по центру города, Эдварду удалось завлечь спутницу в ресторан. По окончанию трапезы, он спросил её:

— Думаю, мадам, вы не забыли за сто лет, как отсюда пройти к океану? Проводите меня к какому-нибудь наиболее живописному месту, пожалуйста. У меня давняя неизменная привычка — в первый день приезда в ранее незнакомый город я должен побывать на берегу реки, озера или моря — любого водоема в этом месте.

— А если я уплыву от вас на Уполу?

— Я — мастер спорта по плаванию.

— А я всегда оставляла позади лучших пловцов нашей деревни.

— А ныряете Вы также хорошо?

Валиса оставила этот вопрос без ответа.

— А как называется ваша деревня на Уполу?

— Это уже допрос, господин офицер.

— Молчу-молчу. Тогда поедем к океану, к Вашей родной деревне на этом острове?

— Держите курс на Амалуи.

Океан волновался. Широкие валы с шумом разбивались об огромные каменные валуны, заглушая крики надоедливых чаек. Океан всегда казался Эдварду этаким непревзойденным шоуменом непреодолимой силы природы. Он демонстрировал ничтожество человека перед ней, суровой, бездушной и одновременно щедрой. Зачарованный великим водным простором, Лонг на миг потерял ощущение реальности и не заметил, как группа молодых парней выскочила из-за скалы и подбежала к парочке. Офицер не успел достать пистолет, как был схвачен двумя парами крепких рук, а третий парень, обшарив карманы, обезоружил его.

— Полеа, это ты?! — вскрикнула Валиса и бросилась обнимать четвертого из нападающих, который сразу направился к ней. Это был Полеа, верный Полеа, организовавший отряд охотников за пленницей и ждавший удобного момента для её освобождения.

— Как тебе удалось… — вопрошала Валиса, но Полеа, не имея времени объяснять, коротко сказал:

— Наш катер здесь, недалеко. Надеюсь, в такую погоду проскочим пограничников.

— Не торопитесь, ребята, — подал голос связанный Лонг. — Во-первых, катера пограничников имеют ночное видение и такие же прицелы. Но главное не это: освобождение Валисы Павловны только затруднит вам поиски, а, возможно, вообще лишит народ Уполу его сокровища — Сына Солнца.

Зловещая тишина установилась после такого неожиданного заявления. Немного опомнившись, Полеа оттолкнул от себя Валису и закричал:

— Неужели ты, баба, рассказала этому фрайеру о талисмане?! Ты, наша… наша богиня, наш вождь, наша последняя надежда, предала нас? Ты должна умереть, должна умереть…. Я не могу….

Полеа упал на песок и зарыдал. Он рыдал как ребенок, со всхлипами, задыхаясь и вновь поднимая рёв.

— Пусть это сделает Он сам, Сын Солнца, — предложил один из парней.

— Но он же пропал… — напомнил другой.

Тут Полеа мгновенно замолчал и, вскочив, напал с кулаками на этого парня, необдуманно выдавшего сведение об исчезновении божества:

— Вот тебя я точно убью!

Остальным пришлось держать разбушевавшегося Полеа.

— Так Он пропал? Когда? — спросил удивленный Эдвард.

Все промолчали.

— Откуда ты узнал о Сыне Солнца? — Полеа приходил в себя, все ещё удерживаемый товарищами.

— А может быть, они Валису пытали? — предположил молодой и менее эмоциональный самоанец, лучше усвоивший трезвость ума и рассудительностью белых учителей.

— Валису не пытали, я уверяю вас. И никому, включая меня, она не рассказала о вашем талисмане, не нарушила табу. Я же знал это задолго до знакомства с ней. А состоялось оно всего несколько часов назад, но я уверен — эта женщина тверже камня. Отпустите этого убитого своим нездоровым воображением героя, и пусть он и все вы спокойно послушаете мой рассказ о том, как я, далеко от Самоа, там, откуда приплыли первые корабли белых людей к вашим прекрасным островам, как я случайно коснулся тайны Сына Солнца, которой уже 16 веков.

Но только с помощью Валисы, которая интуитивно почувствовала искренность в словах американского офицера, удалось убедить Полеа выслушать Лонга. И тот рассказал самоанцам всё о своих интересах к легенде о сыне солнца. Всё, что можно было сказать им сейчас. А в конце заверил их в том, что будет помогать Валисе найти пропавший талисман. Но лишь в том случае, если она останется пока у американцев.

Доверчивость самоанцев всё-таки много выше их подозрительности, и они простились в Валисой и Лонгом ещё до того, как свет полной луны на прибрежном песке отбросил тени в глубоких следах армейских башмаков американского офицера, каблуков современной городской обуви самоанок среднего возраста и в ямках от голых пяток лихих молодых самоанцев с острова Уполу.

Когда Лонг вместе с «пленницей» вернулся к джипу, следы на песке изучал какой-то тип.

 

Спасение полинезийского мальчика

Сказанное сгоряча обещание Павлика освободить самоанского мальчика из рук жреца в конце концов сбылось, хотя далеко не так, как он предполагал. А пока дождь всё лил и лил. Только к утру он ослаб настолько, что позволил выйти на улицу.

Привязанный к дереву мальчик исчез.

— Будто его дождем смыло, — попробовала пошутить Женя, но оба мальчика не оценили шутку: Павлик осуждающе взглянул на «сестру», а Родик демонстративно отвернулся.

— Ну что, ребята? Поедем в город, в Интернет-кафе?

Посещение интернет-салона повысило настроение ребят. Папа Павлика сообщил, что «мама уже перестала рыдать, и он уже «заказал билет на Самоа, и ждет только визы». Папа Родика поговорил с Женей, которая его успокоила, а сам он сказал, что «надеется на папу Павлика, который скоро прилетит на Самоа» и что он сам ждет «возвращения блудного сына к учебному году». Родик тут же подсчитал, как долго они смогут пробыть на Самоа. Оказалось, более двух месяцев.

На десерт к Интернету они впервые после корабельной кухни на «Сыне Солнца», отведали настоящей еды — свиной бифштекс с апельштрюфелем. Родик уплетал сладкий пирог, не прекращая выдавать гастрономические рецепты разных экзотических стран, почерпнутых им из энциклопедий.

После кафе вся ватага ребят во главе с Женей бегом бросилась к пляжу смыть липкий городской пот. Павлик и Женя заплыли далеко, а Родик, не умеющий плавать, болтался в волнах прибоя, с тревогой и завистью наблюдая за своими друзьями. Если бы он и умел плавать, то всё равно ни за что не отошел бы далее пяти шагов от своей драгоценности: он ни на минуту не забывал, что в пояске его шорт зашита драгоценная флешка. Родик внимательно глядел на волнующийся океан, на две головы своих далеко заплывших друзей… нет, три головы… и одна то появляется, то исчезает.

В море тонул человек…

— Спасите! Тону! То есть, тонет! Павлик, Женя — там человек тонет!

Не сразу Павлик и Женя услышали вопли Родика. Тот забежал так глубоко в воду, как никогда в жизни не делал, соленая вода хлестала в глаза, уши, в рот. Но он сумел взобраться на выступающий из воды в момент отлива волны скользкий камень, удержаться на нем, и, с трудом балансируя на своих кривых ногах, указал друзьям, в каком направлении плыть на помощь утопающему.

Первым подплыл Павлик и, нырнув, схватил тонущего за черные волосы. Тот был уже без сознания. Павлик с помощью Жени доставил маленького темнокожего мальчика на мелководье. И тут же Павлик вновь бросился в море — на этот раз на помощь Родику. Тот свалился с камня и теперь считал, что тонет. Павлик поставил друга на ноги — вода доходила только до шеи — и отвел на песок.

— Это же наш мальчик! — удивился и испугался Павлик, увидев бездыханное тельце на песке.

— Он не дышит, но жив, пульс есть… — констатировала Женя. — Поднимите его за ноги.

Удалив из легких воду, мальчика положили на спину. Женя и Павлик по очереди делали искусственное дыхание. Родик засек время — он знал, что человек способен прожить без кислорода максимум 5–6 минут. Прошли тревожные четыре минуты, и косточки ребер под худой бронзовой кожей пришли в движение…

— Дышит… он дышит… — сам задыхаясь от волнения и счастья прошептал Павлик. Родик плакал от радости.

— Надо укрыть его, ему нужно тепло, — сказала Женя.

— Чем укрыть-то?

Первым сообразил Родик. Он лег рядом с мальчиком и прижался к нему своим ешё не остывшим после жаркого солнца телом. С другой стороны занял своё место Павлик. Женя смотрела сверху на эту волнующую сцену: два белокожих европейских мальчика, случайно оказавшиеся на родине этого незнакомого туземного мальчика, спасают его горячим теплом своей отзывчивости, доброты и заботы. «Тепло дружбы горячее нагретого тропическим солнцем кораллового песка. «Эта картина достойна кисти Гогена», — подумала девушка-этнограф. — «Только ради этого стоило забраться в такую даль. Вот они, сыны Солнца!»

Вскоре мальчик открыл глаза и сказал что-то Павлику по-самоански. Павлик пожал плечами. Женя помогла:

— Он благодарит тебя за спасение.

Мальчик закрыл глаза и замолчал.

— Подождите, сознание не сразу полностью возвращается после длительного беспамятства.

Все трое сидели на корточках вокруг и ждали желанного рассказа от мальчика, которого вчера наказывал жрец и который сегодня каким-то образом ухитрился чуть не утонуть, хотя всем известно — полинезийцы — отличные пловцы с малых лет.

— Подожди, жирная свинья… Я найду талисман Солнца и не отдам тебе. — тихо пролепетал мальчик. Поняла это только Женя. Потом он открыл глаза и уже осознанно спросил по-английски:

— А вы те, что вчера приехали к дяде Полеа? Вы туристы?

— Полеа? Нет! — вырвалось у Павлика, который понял слово «турист». Родик тут же ткнул ему в бок.

— Мы из состава научной экспедиции, мальчик. — Женя положила руку на худенькое плечо. — Изучаем историю твоей страны. Очень интересную историю. Может быть, и ты нам поможешь. А как тебя зовут?

— Мауи. Мауи Аматуи. Мой брат будет вождем, когда Валиса передаст ему бразды правления.

— Валиса?!

Все трое одновременно выкрикнули это. Мауи даже вздрогнул, вскочил с коленей и отпрянул в сторону. Женя тут же попыталась смягчить ситуацию, благородно солгав мальчику:

— По-русски это слово означает «тигрица», вот мы и испугались.

Мауи заулыбался:

— Смешно. Я знаю: это такая кошка, большая полосатая. У нас её нет. А Валиса приедет скоро вместе с Полеа…

— Полеа?! — На этот раз не сдержался Родик.

— А что значит по-русски «полеа»? — спросил находчивый Мауи.

Тут уже все рассмеялись.

— Полеа — это мой дядя, в доме которого вы живете. Разве вы его не знаете?!

Участники «научной экспедиции», не исключая даже медленно иногда соображающего Павлика, поняли, что они очутились как раз в той деревне, откуда Полеа был послан в далекую холодную Россию за бабушкой Валисой, номинальным вождём аинги. И не удивительно, что жители этой деревни знают о Сыне Солнца.

Из дальнейшего разговора стало ясно, что Женя правильно поняла разговор жреца и брата Мауи: мальчик решил самостоятельно искать Сына Солнца, не дожидаясь прибытия Валисы, и был наказан.

— Мауи, а как ты умудрился чуть не утонуть?

Мальчик рассказал, что он на самом деле отличный пловец, Но решил убежать от гнева жреца, в грозу освободился от веревок, и уплыл на лодке на остров Нуулуа, на который наложено табу. Но сильные волныперевернули лодку, и Мауи не сумел её удержать. Ветер унес лодку далеко, и ему пришлось плыть долго по крутым волнам. Под конец он так устал, что силы покинули его. «Это Сын Солнца наказал меня за то, что я нарушил табу».

— Так ты видел Сына Солнца?! — воскликнул удивленный Родик.

Мауи удивлено и встревожено оглядел своих спасителей, и вдруг бросился бежать.

— Зря ты, Родик, упомянул слово-табу! Мауи посчитал, что он второй раз нарушил табу, а для самоанца это грозит смертью, — пояснила Женя.

Павлик вскочил и со скоростью чемпиона бросился догонять Мауи. Ему удалось это на самой опушке леса, иначе самоанец легко скрылся бы от Павлика в густом тропическом лесу. Ребята привели Мауи в свой временный дом и рассказала ему, что Сын Солнца для них не тайна, и они здесь, на Уполу, чтобы помочь самоанцам вернуть исчезнувшего куда-то тотема. Женя сообщила также полинезийскому мальчику, что Павлик — внук Валисы, а они все — его друзья. И будут помогать Валисе искать пропавший тотем, вместе с Мауи. Мальчик обрадовался, но вскоре вдруг расстроился:

— Значит, когда мы найдем Сына Солнца, вождем будет Павлик? А как же мой брат?

— Нет, Мауи. Павлик не будет вождем — он должен учиться в школе в России, а потом там работать. К тому же он не умеет разговаривать по-самоански, правда, Павлик?

— Он даже по-английски не понимает! — обрадовался Мауи. — Но я всё равно буду дружить с ним. Он не побоялся жреца. Он не испугался грозы. Он вытащил меня из объятий бога океана — Великого Осьминога. Он смелый.

Родик перевел оду Мауи во славу Павлика на русский. Павлик был смущен и доволен:

— Я тоже буду с тобой дружить, Мауи! Я тебя вытащил из воды, а ты поможешь мне найти мою бабушку! Я научу тебя русскому языку!

И Павлик дружески обнял полинезийского мальчика.

 

Три ягоды фейхоа

Сине-голубой вертолет с опознавательными знаками ВВС США кружился над неприветливым южным берегом маленького необитаемого островка Нуулуа. Пилот возмущался:

— Эти туземцы даже не могут оборудовать посадочную площадку для небольшого вертолета! Нас в армии цирковым номерам не обучали.

Возмущение молодого парня можно было понять: берег заповедного островка представлял собой нагромождение камней, омываемых метровыми волнами океана, которые разбивались о крутую прибрежную скалу. В других местах ситуация была ещё сложнее — здесь хотя бы были удобные спуски к воде для людей, принимающих вертолетные грузы. Это были экологи, зоологи, биологи, метеорологи, люди из той породы, которая мягкому креслу и чашечке кофе около уютного камина предпочитает многомесячное копание в болотах, тьму и колючки непроходимых джунглей, преодоление жажды в зыбучих песках или ползание в кромешной тьме по многокилометровым карстовым пещерам. Малюсенький островок, полностью обозримый с высоты всего каких-нибудь ста метров, являлся домом для многих видов растений и мелких животных, которые не водились нигде больше на Земле. Поэтому международное экологическое сообщество снаряжало на остров одну за другой группу таких непоседливых исследователей со всего мира для изучения жизни острова, сохранения популяций редких растений и животных или уничтожения случайно попадающих на остров опасных субъектов. К таковым относились прежде всего крысы, а также огромные желтые муравьи, пожирающие эндемичных насекомых.

У подножия скалы на отмели пилот разглядел небольшую фигурку смуглой девушки с распущенными волосами, в ковбойке и джинсах. Странно было видеть на ней суровые армейские башмаки, хотя среди мокрых и острых раковин моллюсков и колючих плавников трепещущих на коралловом песке рыбок такая экипировка была как нельзя кстати. Девушка махала пальмовой веткой, и указывала, где именно она будет принимать груз. Пилот снизил машину до высоты десять метров и начал медленно опускать из грузового люка плетеный веревочный «кошелек» с загруженными в него небольшими ящиками. Ветер был переменчивый, и требовалось тщательное маневрирование скоростью и углом вращения оси винта, чтобы не повредить лопасть о скалу, оставляя при этом машину вблизи места выгрузки.

Девушка и пилот отлично справились с задачей, и через несколько минут ящики лежали на плоском сухом камне. Пилот включил механизм подъема опорожненного кошелька, не глядя вниз и сосредоточив внимание на скале. И только когда вертолет поднялся на безопасную высоту, он взглянул на болтающуюся кошёлку и ужаснулся — в ней, скрючившись, сидела эта мексиканка и смотрела на пилота испуганными красивыми глазами.

— Ты что?! С ума сошла, дура! — ревел пилот, стараясь перекричать шум моторов. — Спускаю вниз сейчас же!

Он вспомнил, как друг однажды рассказал про некую мексиканку, которой таким же образом удалось сбежать в США. Девушка поняла страхи пилота.

— Нет, мне не нужно в вертолет. Я только дам тебе одну важную вещь. — ответила она на хорошем английском.

«Впрочем, я ничем не рискую», — решил пилот, но на всякий случай снял предохранитель с курка парабеллума.

Оказавшись около люка, девушка просунула смуглую тонкая руку сквозь квадрат сетки и раскрыла дрожащую ладонь. На ладони лежали три ягоды — обычные темно-оливковые плоды фейхоа.

— Возьми с собой и пусть в вашей лаборатории сделают анализ на радиоактивные элементы!

— Откуда взяться радиации на необитаемом островке?! — удивился пилот.

— Не бойся — это небольшая радиоактивность, её обнаружил японский профессор нашей экспедиции биолог Накасима. И только в ягодах фейхоа. Но ему нужно знать состав радиации.

— Ладно, давай… Слушай, смуглянка, а зачем ты полезла в этот мешок? — Пилот уже остыл от злости. — Могла бы завернуть ягоды в банановый лист, что ли, и записку написать? Лучше любовную…

— Хотела испытать себя на смелость, — смутилась девушка.

— Нашла место! Могла бы прыгнуть со скалы в океан вместо этого. Но молодец, выдержала испытание. Поцеловать бы тебя за это, да сетка мешает. Ладно, спускаю!

* * *

Через пару часов три ягоды фейхоа лежали на столе Эдварда Лонга.

«Неужели черт-адмирал прав? На самом деле, с этого предполагаемого взрыва прошло не более пятидесяти лет, цезий ешё не высветился». Ягоды тут же были отправлены в физическую лабораторию «для конфиденциального исследования. Результат в единственном экземпляре только в адрес заказчика».

Ещё через час ему доставили отчет: «Исследуемый материал показал заметную гамма-радиоактивность — около пяти тысяч распадов в секунду на грамм. Он содержит радиоактивный изотоп цезия-134 в концентрации одной стомиллиардной доли».

Такой оборот дела портил Эдварду хорошее настроение, которое установилось со времени знакомства с парнями острова Уполу. Результат был крайне неприятен — конец мечтам о таинственном талисмане самоанцев, придется быть втянутым в канитель военно-политических споров с русскими. И жаль держать в плену весьма приятную и умную Валису. Надо всё уточнить.

Хотя Лонг и сам имел достаточные познания в области ядерной физики, он начал с того инженерно-технического работника, который делал анализ.

— Лейтенант Даглин, напомните мне, пожалуйста, какие ещё изотопы должны присутствовать в том месте, где найден изученный вами образец?

Лейтенант Даглин оказался человеком, склонным к точным и логичным формулировкам. С такими не всегда можно быстро договориться.

— Ваш вопрос, капитан, извините, поставлен не вполне корректно. Я могу дать десятки ответов, противоречащих друг другу. Мне нужно знать…

— Что именно? — нетерпеливо прервал Лонг.

— Во-первых, нужно знать, в каком именно месте и когда были сорваны эти ягодки. Далее, каков источник генерации радиоактивного изотопа цезия, как давно произошло то, что вызвало генерацию этого изотопа. И, конечно, на каком расстоянии от места произрастания…

— Достаточно, лейтенант. Если бы всё это было известно, нам вообще не понадобились бы Ваши услуги. Я прошу Вас проявить интеллект, лейтенант, он у Вас есть, я думаю? И сделать выводы. Возможно, с точки зрения формальной логики не совсем правильные.

Такие формализованные экземпляры людей не склонны обижаться. Лейтенант Даглин помолчал и ответил:

— У нас присутствует только короткоживущий цезий-134. Его активность спадает в два раза каждые 2 года и 3 недели. Наличие одного изотопа цезия не совсем логично. Как правило, в радиоактивных препаратах ему сопутствует цезий-137 с очень большим периодом полураспада в 30 лет. При ядерном взрыве оба эти изотопа образуются примерно в равном количестве, а их радиоактивность спадает во времени по-разному.

Лейтенант подошел к белой настенной доске, начертил черным фломастером оси X и Y, а синим и красным провел две наклонные кривые линии, которые пересеклись у него в одной точке. X-координату этой точки он отметил цифрой 8.

— В момент взрыва активность цезия-134 в 15 раз выше активности цезия-137, но примерно через восемь лет они уже сравниваются, а через 30 лет активность 134-го уже будет абсолютно ничтожна.

На белой доске синяя линия «быстро стареющего» цезия-134 слилась с осью X в районе цифр 12–13 лет, а красная активность 137-го только чуть опустилась ниже первоначальной высоты.

— Выходит, взрыв произошел совсем недавно?

— Нет, сэр, не выходит: на спектрометре цезий-137 обнаружился бы, даже если бы его образовалось в сотню раз меньше, чем положено.

— А привлечь сюда разную усвояемость растениями изотопов одного элемента мы, вероятно, не имеем права, — размышлял вслух капитан.

— Позвольте, капитан, проявить интеллект, — с осторожным вызовом заявил лейтенант Даглин.

Лонг был доволен, что сумел преодолеть педантичность физика:

— Безусловно, лейтенант! Фантазируйте!

— Если предположить, что генерация цезия-134 произошла иным путем, нежели в результате ядерной реакции деления? Например, от искусственного источника нейтронов, поставленного где-то вблизи того кустарника, на котором росли ягоды фейхоа, например, ядерного реактора. Или от природного источника….

Даглин осекся — он знал, что никаких природных источников нейтронов, сравнимых по силе с атомными реакторами, на Земле не существует:

— Извините, зафантазировался….

— Да, ядерных реакторов на Самоа нет и никогда не будет там, где растет фейхоа с радиоактивными ягодами. И к тому же…

Тут уже осекся Лонг. Он не имел права выкладывать вслух то, на что навел его «размороженный» педант. Это была удивительная и приятная для него мысль, смелая гипотеза, но требующая осторожных действий. А адмирал должен оставаться в своем убеждении, что это результат испытаний русского оружия.

Когда инженер-лейтенант покинул кабинет Лонга, тот уничтожил документ с результатами анализа радиоактивных ягодок. «Помню, Женя однажды сказала русскую поговорку: «Это ещё цветочки — ягодки будут впереди. Вот тебе и ягодки, дорогая моя! Где же ты сама сейчас, моя ягодка? Найду ли тебя?»

Эта мысль уже окончательно испортила Эдварду настроение.

* * *

Синий с золотом парадный мундир офицера морского флота США приковывал внимание меднокожих самоанских вождей, собравшихся на большое фоно. Знаки отличия, атрибуты одежды и в наше время много значат для взрослых детей тихоокеанских островов, так рассудил капитан Лонг, готовясь к этому важному собранию.

А случилось так, что капитану удалось убедить адмирала в том, что в 70-х годах действительно был какой-то ядерный взрыв в районе островочка Нуулуа — там обнаружен радиоактивный цезий. Эдвард связался с ненавистным начальником по служебному телефону. Тот в это время занимался любимым развлечением — он бросал дротики… в карту Земли. Да, на мишени дарта была изображена разноцветная политическая карта восточного полушария Земли. Дротики торчали в Женеве, Лиссабоне, Сингапуре, Москве, Крайсчерче, где-то в Китае и Японии, и, конечно, на островах Самоа.

— И прошу разрешения на проведение радиационной разведки на острове и в прибрежных водах с целью определения дислокации места взрыва и получения более детальной информации, — докладывал Лонг адмиралу.

— Не торопись, капитан. Туземцы Западного Самоа поднимут ООН вместе с русским МИДом. — Дротик врезался в районе Москвы. — Может быть, ты не в курсе, капитан: этот островочек считается священным, запретным местом у этих дикарей, табу.

Следующая стрелочка вонзилась в воды Тихого океана, где-то между архипелагом Тонга и Самоа. Адмирал поморщился, и следующий бросок попал в «яблочко» — остров Уполу архипелага Самоа (малюсенькому Нуулуа не нашлось места на такой крохотной Земле).

— Ученые клопы, всякие там экологические экспедиции, с трудом получают разрешение на свою работу там. Подожди денек, наши дипломаты поговорят с премьер-министром этой страны, который и может только, что попросить жрецов там или вождей обсудить это на своем собрании. У них, брат, настоящая демократия, демократия каменного века, ха-ха!

Так Эдвард Лонг и оказался на острове Уполу, в большой самоанской хижине на представительном фоно. Среди присутствующих был и Полеа. Тому хватило ума не выдать своего знакомства с американским офицером. Но он только и думал о том, зачем тот собирается искать на заповедном острове радиоактивность. Сам обещал освободить Валису, а теперь…

После традиционного распития кавы начались речи. Жрецы как один противились высадке на заповедный остров отряда американских исследователей, которые были озабочены «геологической активностью» (им избегали говорить о радиоактивности) на острове, которая ощущается даже в Американском Самоа. «Нуулуа был табу уже 25–30 поколений назад даже для нашего народа. Только вожди аинги Унуфату имели право выходить на священную землю. Мы боимся, что при появлении там отряда воооруженных людей, боги навсегда отвернутся от нас» — так говорил главный жрец, а остальные кивали головами.

Эдвард не смел открыться и объяснить истинную цель своего плана. Он лишь молча соглашался и пытался задобрить жрецов, затягивая собрание, будто ждал чего-то. Члены фоно любили заседать и говорить, и всех устраивал такой ход.

И тут в хижину вошла королева. Красивая самоанка средних лет, с татуировкой, присущей высокому положению. Голову украшал изысканно уложенный венок из гибискусов и лилий, плечи и грудь слегка прикрывала накидка из цветной цейлонской дорогой ткани яркого желтого цвета, а короткая юбочка просто сияла золотом. На тонкой цепочке под шеей королевы, отличающейся более нежным оттенком бронзовой кожи, приютилась маленькая каменная черепашка — символ вождя.

— Валиса! — заорал Полеа. Смотрите — это же Валиса, наш вождь, наш спаситель!

Это был триумф Эдварда Лонга, кульминация задуманного им спектакля. Сделав вид, что он незнаком с вошедшей дамой, Лонг с деланным изумлением встал и стал ждать, когда его представят этой знатной самоанке.

Бабушка Валиса (сейчас автору как-то неудобно даже называть эту женщину бабушкой, но ведь она в самом деле бабушка Павлика, не так ли?) знала, разумеется, замысел Лонга. Она как бы ненароком взглянула на сверкающего металлом офицера и кивнула головой.

Жрецы и вожди не сразу пришли в себя. Мало кто ожидал, что Полеа выполнит свою трудную миссию — возвратит Валису из далекой холодной России, чтобы она нашла пропавший талисман — Сына Солнца. Но она тут, значит, Полеа справился с задачей? А тот стоял совсем растерянный, не распознав хитрости американского офицера.

Заседание было закрыто — возвращение вождя должно быть отмечено грандиозным праздником. Офицер деликатно отказался участвовать в пиршестве — в его присутствии были бы невозможны разговоры Валисы со жрецами о Сыне Солнца.

Нет нужды рассказывать, что на заседании фоно следующего дня Эдвард Лонг получил согласие на исследование острова. С одним условием — с его отрядом (в количестве не более двух американских подданных) всегда будет проводник. Он укажет места, заходить в которые категорически запрещено. Проводником, конечно, назначили Полеа, в награду за возвращение вождя Валисы.

* * *

В день этого эпохального фоно наши мальчики со «старшей сестрой» Женей ещё плыли на корабле веселого капитана Веселова «Сын Солнца».

 

Заповедный остров Нуулуа

Первый осмотр заповедного острова Эдвард Лонг решил сделать с моря. Океан был спокоен, и путь на быстроходном легком катере от Паго-Паго, столицы «неинкорпорированной, неорганизованной территории» (так официально называются острова Восточного, или Американского Самоа, фактически управляемые США) до острова Нуулуа занял всего четыре часа. «Пленница» Валиса попросила подойти к острову в его северной части. Здесь берег, защищенный грозной блокадой рифов и камней, крутой скалой обрывался в океан. Эдвард и Валиса стояли рядом у борта катера, каждый по-своему ощущая важность и новизну этой прогулки. Прямо по курсу перед ними возвышались холмы соседнего острова Нуутеле, а чуть левее и дальше — высокая горная цепь острова Уполу, прежний дом Валисы, который она покинула четверть века назад. Заходящее солнце ещё не спряталось за вершины огромных деревьев девственного леса, густо покрывающего горы главного острова Западного Самоа, и великолепные ослепительно-белые коралловые пляжи Луулепе отражали косые солнечные лучи как зеркало. Эдвард прикрыл глаза, а свои темные очки предложил самоанке.

— Спасибо, сэр. На землю, где я прожила свои лучшие четверть века, наиболее счастливые в моей жизни, я не могу смотреть сквозь темные очки.

— Мадам Валиса, Вы ещё ничего мне не сообщили, а ведь уже второй день как мы, кажется, совместно пытаемся найти следы Сына Солнца.

— Пожалуйста, капитан, старайтесь не произносить это имя. Вы же знаете, что это — табу. И потом: я бы предпочитала, чтобы Вы называли меня только по имени. Здесь, на моей родине, так заведено.

— И по отчеству не называют?

— Нет, отчества в вашем понимании у нас нет, но бывает по нескольку имен.

— Интересно, какие у Вас ещё имена? Думаю, что они красиво звучат.

— Не надейтесь узнать, — неожиданно кокетливо заявила Валиса. — Для Вас достаточно одного, мой надзиратель!

— Повинуюсь, моя пленница! Но взамен прошу исполнить мою просьбу, вождь самоанцев Валиса: обращайтесь ко мне, как к капитану только в присутствии моих подчиненных, а в остальное время называйте по имени. Меня зовут Эдвард. Только не сокращайте до Эд — Вас не так поймут.

— Никогда и не подумаю. — Валиса подняла голову к голубому небу, что было похоже на жест безразличия к рядом стоящему красивому мужчине.

— Отлично. Вам нравятся эти ягоды? — Эдвард протянул Валисе пару ягод фейхоа. — Мне так этот фрукт очень по вкусу. — И положил одну из них в рот.

— А мне фейхоа никогда не нравились.

Эдвард, не глядя на Валису, почти равнодущно сообщил:

— Мои ребята-поисковики согласны с Вами, Валиса: в некоторых местах этого леса ягоды фейхоа ядовиты. Точнее, радиоактивны.

Валиса со страхом посмотрела на капитана.

— Нет, не здесь, а там, на Нуулуа, в глубине леса, — пояснил капитан.

— И что это значит?

— Вот, наконец, Вы заинтересовались моей деятельностью. И пора Вам, Валиса, вождь аинги Унафата, внести свой вклад в поиски того, о чем нельзя говорить.

— Эдвард, не думайте, что я забыла о своем долге и не догадываюсь, что Вы не меньше меня заинтересованы в этом. Но я пока ещё не уверена в искренности вашей помощи аинге Унафата. Докажите, что наш талисман, если он будет найден, останется табу для всех, для кого Уполу не родная земля.

— Этого я обещать не могу. Но клянусь памятью моей покойной мамы, что судьбу обнаруженного талисмана будете решать только Вы, дорогая моя Валиса!

Они перешли на левый борт, и Эдвард велел рулевому вести катер вдоль берега. Самоанка рассеянно смотрела на глухой дикорастущий по пологому склону холма лес, а Эдвард внимательно наблюдал за ней — не вспыхнет ли в её красивых черных глазах зеленый огонек интереса, памяти прошлых лет. Но первому пришлось удивиться ему:

— Смотрите, Валиса, что это такое?

Из леса вылетела стая летучих собак. Грозовой тучкой нависли они над катером, стали кружить вокруг людей, иногда пикируя и больно задевая за плечи шершавыми перепончатыми крыльями. Эдвард старался увернуться от надоедливых и непрошенных «друзей», но Валиса, к его удивлению, не обращала внимания на удары крыльев, а неотрывно смотрела куда-то в лес, к вершинам деревьев.

— Я узнала, узнала это место! Смотрите, там, на старом-престаром дереве, самом большом дереве, меж двух ветвей лежит весло, рулевое весло пироги! Оно висело и тогда, когда я с Азахау искала огненное колесо! Только много ниже. Прошло четверть века. Так много… Азахау, где ты?

Валиса развернулась лицом к левому борту, упала на колени и зарыдала, простирая руки к далекому родному острову.

Эдвард, сам потрясенный этой живой картиной многовековой истории сына Солнца, тоже повернулся к океану. Теперь ему уже виделся конец своей миссии и миссии адмирала тоже. И вспомнил Женю, которой так ему нехватало всё это время.

— Вот здесь, напротив этого дерева с веслом, мы и нашли с бедным Азахау на обрыве в море вход в тоннель под островом, путь к Нему, светлому богу.

— Как глубоко пришлось вам нырять?

— Вход был на глубине около пяти метров во время прилива. Но трудность была том, что приходилось долго плыть по узкому темному тоннелю. Сначала он был прямым, потом пошел вверх. Несколько минут мы плыли вдоль коридора. Он закончился неожиданно. Наши головы оказались на поверхности воды, вокруг было темно. Азахау объяснил, что коридор увел нас вверх и теперь мы на уровне поверхности океана внутри горы. Сняв загубники, мы поняли, что можем свободно дышать без аквалангов. Значит, мы оказались не в воздушном мешке, и есть где-то выход наружу, скорее всего, в лес острова. Мы поднялись выше по каменному склону и заметили, что стало светлее. Потолок над нами отсвечивал каким-то странным призрачным светом, неровным, колеблющимся, цветным. «Это он», — тихо сказал Азахау, и сердце моё затрепетало от радости. Мы поднялись на вершину, и встали на колени: круг сына Солнца приветствовал нас из своего дома, там в нижней широкой пещере. Он вращался на поверхности воды, в нескольких метрах ниже вершины, на которой мы стояли, и я была почти без сознания от Его красоты.

— Он действительно так великолепен, или ваше восхищение было скорее обусловлено радостью от успешного завершения долгих утомительных попыток поиска талисмана?

— Эдвард, уверяю тебя — ничего более завораживающего я до этого не видела. Разве только при просмотре первого кинофильма, который привезли к нам в деревню, когда мне было три или четыре года. Но там было просто красиво и заманчиво, а Сын Солнца — это же бог…так я считала тогда.

— А теперь?

— Не знаю… Если вспоминаю Азахау, то этот круг всегда сияет рядом с его образом и благословляет его. Сам Азахау, кажется, думал иначе…

Немного помолчав, Валиса продолжила:

— В тот первый раз, когда мы вернулись на Уполу, Азахау был чем-то недоволен. На мой вопрос ответил: «Он какой-то не такой. При моей первой встрече с ним он был ближе, ярче, больше, живее, что ли…. Сейчас он раз в пять меньше». Потом Азахау несколько раз плавал туда один и наконец показал Круг действующему тогда вождю в полном великолепии. С тех пор туда плавал только вождь в те дни, когда бог хотел этого….

— О желании бога узнавал, конечно, жрец, — иронично заметил Эдвард. — Кстати, Валиса, а почему муж не брал тебя с собой к Нему?

— Он говорил, что раз я жду сына, то мне вредны такие прогулки…

— А что ты помнишь об Азахау, когда ещё не была его невестой и женой?

Валиса слегка смутилась, немного подумала и сказала:

— Ты будешь смеяться, но мне девочке очень нравилось, как у него постепенно выпадали волосы. Потом они отрасли. Жрец говорил, что он долго болел после кораблекрушения.

Эдвард промолчал, вспомнив про цезий в ягодах, про замечание инженер-лейтенанта о «природном источнике нейтронов» и про описанное корабельным врачом «Надежды» облысение туземного мальчика. Эти мысли несли и хорошее, и плохое одновременно. В поисках Сына Солнца можно потерять ещё несколько сыновей земли. Не хватит ли богу Солнца двух жертв?

* * *

— Что Вы там делаете с этой самоанкой? Неужели так трудно вытянуть из нее информацию, это туземную табу? Или заслуженный американский капитан забыл свою миссию и задумал крутить амуры с туземкой? — голос адмирала в телефонной трубке всегда звучал более грубо, чем в очном общении.

«Адмирал, сидя в офисе Крайсчерча за тысячу километров отсюда, знает о моих прогулках по острову!? Интересно…» Но Лонг продолжал молча держать трубку служебного телефона.

— А ведь где-то вас, капитан Лонг, где-то очень ждет рыжая русская девушка.

— Вы знаете где, адмирал? — обрадовался Эдвард.

— Нет, пока не знаю. Но обещаю узнать, как только Вы раскроете русский секрет. Когда вылетает на остров разведгруппа?

Адмирал не слышал ответа Лонга — в дверь с грохотом ворвался его секретарь с бланком в руках:

— Господин адмирал, несколько центральных газет Японии и США поместили интервью с неким профессором Накамурой!

— Прерывать служебный разговор с капитаном можно только при звонке президента, лейтенант! Что, этот Накамура — японский император?

— Нет, господин адмирал, но он сказал в интервью, что западно-самоанский остров Нуулуа загрязнен радиацией вследствие несанкционированных и опасных опытов американцев. Исследовательские группы международной экологической экспедиции вынуждены были покинуть остров, чтобы избежать радиоактивного заражения.

Лонг слышал, как телефонная трубка выпала из рук адмирала. Но он не стал вешать свою трубку, зная, что адмирал скоро придет в себя и начнет кричать на него, требуя «срочно, быстро, немедленно» добыть факты о русском взрыве, у этой самоанки или у самого дьявола. Иначе…».

В общем, так оно и было. Но Эдвард решил не спеша и тщательно подготовиться к исследованию этого таинственного туннеля к «богу», чтобы избежать несчастных случаев. Пока он послал поисковую группу для составления карты радиоактивности на острове.

Во время высадки этой группы из катера на остров целая флотилия пирог кружила около катера. Жрецы на пирогах выполняли сложные заклинания и гадания, призывая лесных духов помочь найти талисман-табу. Ни один из самоанцев, кроме Полеа (тот был экипирован как и другие члены поисковой группы — голым в девственном лесу с обилием мелких паразитов и колючих кустарников с длиной колючек более пяти сантиметров не продержишься и часу), не вышел на берег заповедного острова, но многие помогали перетаскивать по мелкой воде ящики с оборудованием и продуктами.

И в суете непрерывного движения туда и обратно разве можно было заметить двух из прибывших на остров белых людей, которые незаметно скрылись в лесу.

* * *

Поисковая группа Эдварда начала обследование острова с того места, где были сорваны эти злополучные плоды фейхоа. Радиация от цезия-134 была отмечена в узком районе вокруг большого каменного валуна, лежащего вблизи корней дерева. Кто-то предложил проверить радиацию под камнем — «может быть, там и лежит источник». Под камнем оказалась глубокая яма в виде колодца. Дозиметр, опушенный на проволоке в колодец, показал увеличение радиационного поля с глубиной.

О нахождении радиоактивного колодца Эдвард решил пока не докладывать адмиралу. Но тот не мог ждать — трусливый японец уже растрезвонил по миру о радиации на Самоа, не желая «терять своего лица», как они говорят. Кроме того, был некто, кто докладывал адмиралу помимо Эдварда, официального руководителя операции. А адмиралу было чего терять больше, чем лицо — свое звание. И уже на следующий день посол США в Москве прибыл в МИД России и передал ноту американского правительства с требованием «дать разъяснения по поводу произведенных российской подводной лодкой секретных ядерных испытаний в районе архипелага Самоа в 70-х годах прошлого века, приведших к долгосрочному радиоактивному заражению острова Нуулуа».

Решением правительства России на Самоа направляется группа из трех специалистов для исследования обстоятельств дела: Тенгиз Гелиани, старший в группе, его друг и лучший экспериментатор с нейтронами Саша Стрельцов, а третьим оказался некий физик из ЦЕРНа.

* * *

Эдварда и Валису подвели к колодцу, который ещё недавно был закрыт большим камнем.

— В этом колодце есть радиоактивность. Вы, кажется, знаете, что это такое? — спросил Валису лейтенант Купер.

— Какое-то смутное представление имею. Это когда просвечивают грудь рентгеном, да?

— Похоже. Вам это место знакомо?

Эдвард стоял за лейтенантом. И, глядя прямо в глаза женщине, уже научившейся понимать его, сделал едва заметное мину, которая означала: «Скажи, да!».

— Кажется, мы были здесь два или три раза с Азахау.

— Кто такой Азахау?

— Так звали русского мужа этой женщины люди самоанской деревни, — ответил за Валису Эдвард. — Но не забывайтесь, лейтенант: вопросы здесь задаю я. Так с какой целью Вы приходили к этому колодцу, Валиса? Да, забыл: лейтенант Купер, возьмите нашего проводника и принесите из лагеря оборудование для спуска в колодец. Да, и спектрометр не забудьте!

Когда недовольный лейтенант и Полеа ушли, Эдвард изложил Валисе версию, которой ей следует придерживаться относительно этого колодца:

— Это нужно для нашего плана. Отвечайте, что Азахау приезжал сюда, чтобы помолиться за кого-то, кто погиб здесь когда-то. В колодец он не спускался, ясно? Вам ничего не рассказывал. Однажды надвинул на колодец большой камень, вон тот, видите?

С приходом лейтенанта Эдвард повторил вопрос Валисе, и она изложила версию Эдварда настолько убедительно, что он сам готов был поверить, что так и было.

Первым спустили в колодец Полеа. Через несколько секунд из глубины раздался отчаянный крик ужаса и искаженный голос Полеа: «А-а-а, О-о! Уберите меня отсюда!»

— Там, там — человек… — твердил Полеа, когда его вытащили на поверхность.

— Не бреши, — грубо оборвал истерику Полеа лейтенант Купер. — Не может быть человека в запечатанном колодце.

— Он давно там.

— Скелет, значит?

Полеа бросился в траву и зарыдал. Сквозь громкие, как у детей, всхлипывания можно было услышать его молитвы:

— Сын Солнца умер… Ты оставил нам свой скелет… Мы плохо себя вели, и наказаны вечно молиться твоим останкам…. Чтобы наказать нас за плохое поведение…

— Какой ещё сын Солнца? Что он плетёт? — Лейтенант Купер испытующе глядел на Валису.

— Она же рассказала Вам, лейтенант, как её муж приходил сюда отдать должное своему погибшему другу? — объяснял Эдвард подозрительному лейтенанту. — Ничего ужасного — человек свалился в колодец и разбился. Возможно, тот человек был жрецом по имени Сын Солнца. Может быть так, мадам Валиса?

Валиса молча кивнула. Полеа убежал в лес… А капитан Лонг распорядился поставить круглосуточный караул солдат у колодца.

* * *

Пришло время и нашим ребятам с их «старшей сестрой» приступать к поиску Валисы и Сына Солнца. Это не могло случиться раньше: ведь из-за длительного путешествия на корабле из Лиссабона в Перу ребята прибыли на Самоа на 11 дней позднее, чем Эдвард, Валиса и Полеа. Без них состоялось важное фоно жрецов, разрешившее Эдварду вести поиски Сына Солнца вместе с Валисой и Полеа, без них обнаружили радиоактивные ягоды фейхоа, без них Соединенные Штаты Америки обвинили Россию в проведении ядерных испытаний в районе островов Самоа в 70-х годах — тогда, когда офицер подводного флота СССР Захар Кузнецов (в дальнейшем житель Уполу Азахау, муж Валисы и дедушка Павлика Захар Фролов) наблюдал необычный феномен в подводной пещере около маленького островка Нуулуа.

Теперь наши молодые искатели тайны решили сами отправиться на заповедный остров. Сообщение Мауи только подтвердило, что Сын Солнца находится на Нуулуа: Родик вычислил это по зарисовкам Азахау раньше — уж очень запоминающиеся очертания у этого островка: как будто большая птица расправила крылья и вот-вот взлетит высоко в голубое небо над изумрудной поверхностью океана.

— У нас на флешке почти всё, что нужно: карта, описание туннеля, — уверенно заявил Родик, прочитав флешку на компьютере кафе-Интернета. — А Мауи, надеюсь, поможет с транспортом, — добавил он по-английски. Мальчик утвердительно кивнул.

Искатели тайны знали, что в пещеру можно попасть только через некий «туннель, заполненный водой». И теперь, на коралловом песке пляжа Апиа, в красивой большой бело-голубой сумке покоился настоящий акваланг. Женя купила его в спортивном магазине на кредитную карточку, оставленную ей «предателем» Эдвардом. Павлик просил купить второй, но Женя отказала, объяснив своё решение так: она имеет опыт ныряния с аквалангом и сначала одна поищет подводные пещеры острова с узким и длинным туннелем. Если такие найдутся, то купим акваланги для всех и будем вместе искать Сына Солнца. На суше акваланг со всем оборудованием (газовыми баллонами и компрессором) весит килограммов 30! Зачем таскаться с таким грузом по джунглям необитаемого острова?

Отплытие запланировали на ближайшую ночь. «Ночью жрецы не заметят нас» — обосновывал ночной вояж Мауи. «И луны не будет — небо в облаках». Сам он ушел в горы на западную часть острова Уполу — там, в деревне Лалуману, его двоюродный брат готовит лодку. Женя же к вечеру наймет такси, и вся группа должна прибыть к брату Мауи на закате солнца.

Павлик и Родик с тревогой смотрели на перспективу плыть в какой-то утлой пироге по ночному океану, кишащему акулами и другими неведомыми чудовищами. Жене тоже это не нравилось, но она не подавала виду и подбадривала ребят, расписывая превосходные мореходные качества самоанских лодок, по привычке пересыпая свои лекции ссылками на труды ученых-этнографов (что очень нравилось Родику и совсем не нравилось его другу).

Отчаянное предприятие удалось на славу. Трехместная пирога (двое коротышек, Родик и Мауи, сошли за одного) с бревном-балансиром с левой стороны корпуса лодки шла легко, устойчиво. Море было спокойно, по крайней мере, от Уполу до острова Нуутеле — ближайшего к Нуулуа. Остров Нуулуа оказался небольшим, «точно, как на карте», сообщил Родик. Но пришлось плыть вокруг него более половины периметра вдоль очень крутого берега без бухт и заводей. «Причаливание возможно только в одном месте, с юго-востока» — утверждал Мауи. «Только при полном штиле есть возможность высадиться на западной стороне, но сейчас ветерок не в нашу пользу».

Ещё до рассвета подплыли к месту высадки. Благодаря умению маленького чародея Мауи почти в полной темноте удалось прошмыгнуть мимо острых скал и рифов и вытащить лодку на отмель. Сон свалил всех тут же на теплом песке…

 

«Аборигены» необитаемого острова

Павлик не ожидал, насколько трудно будет пробираться по девственному лесу Нуулуа. Хорошо, что в рюкзачке Жени оказался небольшой, но острый топорик. По очереди, Павлик и Женя, рубили сплетенные ветви кустарников, часто не уступавших по защитным свойствам колючей проволоке.

— Хорошо, что мы спрятали акваланг, ребята — здесь бы с ним далеко не уйти, — подбадривала себя Женя. Родик успокаивал всех:

— Далеко и не надо. Тут весь остров километр на полкилометра. Сейчас мы идем… — Родик достал компас из своей сумки, зачем-то посмотрел вверх, на верхушки высоких деревьев, на свои ручные часики и изрёк:

— Мы направляемся на запад. И через час выйдем на берег.

— А почему мы зашли в лес, если идем к берегу? — этот резонный вопрос задал Павлик. Компания остановилась.

— Дураки мы! Павлик, помнишь рассказы твоей бабушки, как они с Азахау ныряли в пещеру Сына Солнца? Надо было идти по берегу!

— Значит, правильно идем, — спокойно сказал Мауи. — По берегу здесь не пройти.

Вскоре Женя, которая шла первой, почувствовала, что взмахи топорика уже чаще рубят воздух, чем дерево:

— Ребята, здесь что-то похожее на тропинку!

Конечно, это была не та лесная российская тропинка, по сторонам которой городской житель любит находить пузатенькие белые грибки. Скорее, кто-то однажды, а может быть и не однажды, здесь пробирался.

— Наверное, это звериная тропа, — предположил Павлик. — Медведя или тигра… Лучше не ходить по ней.

— Ну, и лапоть ты, дружище! На Самоа, и вообще на Полинезийских островах хищников нет. Совсем. Даже собак. Только домашние, и то немного. — Это объяснил Павлику, уже в десятый раз, энциклопедист Родик.

— Я был один раз на этой тропе, — сказал Мауи. — Она идет через весь остров к проливу острова Нуутеле. Давайте пойдем по ней — на том берегу много пещер.

Тропа сначала полого шла вверх, а потом круто спустилась в лощину.

— Скоро будет подъем на второй холм острова, более высокий, а за ним море, — комментировал Мауи, а Родик подтвердил:

— Точно, и на карте так отмечено.

В низине оказалась небольшая площадка, совсем свободная от кустарников.

— Здесь кто-то был, — предупредил Мауи. Остальные стали оглядываться по сторонам.

— Может быть, Валиса с Полеа здесь на острове? Вот было бы здорово! — высказал общую надежду Павлик.

— Кто-то камень передвинул! — раздался удивленный возглас Мауи.

— Какой камень?!

— Когда я был здесь, этот валун лежал ближе вон к тому дереву….

— Ой, да здесь колодец! — вскрикнула Женя. — Я чуть не свалилась в него!

— А колодца не было, — уверенно заявил Мауи.

— Выходит, валун прикрывал колодец, — сделал заключение Родик. — Мауи, а ты когда был здесь?

— Поллуны назад.

— То есть, около двух недель. Значит, не позднее, чем две недели назад, сюда приходили по меньшей мере два человека. Одному такой камень не сдвинуть. — Это опять Родик.

— Вот именно, как раз Полеа и Валиса! Наверное, они в этот колодец и опустились! Надо их спасать! — Это, конечно, Павлик.

— Может быть, это другой вход в пещеру Сына Солнца, и он был известен Валисе? — Женя поддержала мнение Павлика, зная, что это не так. Она была бы рада, если бы это было так. Но она видела… окурок, на траве вблизи края колодца. Ни Валиса, ни Полеа не курили. Женя решила умолчать о своем открытии и незаметно затерла окурок землей. Мауи тоже видел окурок, но тоже промолчал.

— Там, там…! — Павлик, который отошел за ближайшие кусты по нужде, теперь бежал к ним, спотыкаясь, c вытаращенными от ужаса глазами.

— Что там? Ну? — в один голос требовали Родик и Женя.

— Там, он! — Споткнувшись о корень, Павлик упал, и только тогда смог членораздельно выразиться:

— Клоун, безногий!

— Чудится ему этот клоун, — попробовал успокоить себя и других Родик, а сам начал оглядываться в поисках возможного укрытия.

— Откуда ему здесь взяться? — резонно заявила Женя. — Тем более безногому. Если только на квадролете.

В этот момент все услышали треск сухих веток с той стороны, откуда примчался Павлик.

— А я видел белого инвалида в коляске три дня назад в Апиа — простодушно сообщил Мауи.

Павлик и Родик подобрали толстые сучковатые палки для обороны, едва ли веря, что это им поможет.

— В случае чего, спускайтесь вниз, в колодец, по лианам! — предложил самоанец. Две длинные гибкие лианы свешивались с рядом стоящей смоковницы. Они как будто специально росли для спуска внутрь колодца. Павлик уже схватился за лиану.

— Надо посмотреть на этого самоанского клоуна — я о таком племени не читала, — и Женя смело углубилась в кусты.

— Женя, Женечка, не ходи! Он схватит тебя! — завопил Павлик и, не бросая спасительную лиану, второй рукой потянул за рубашку Мауи, который собрался сопровождать девушку. Но Женя уже скрылась в зарослях.

Павлик стоял белый как мел: его мысли метались между страхом перед клоуном и стыдом от этого страха.

— Ну, помоги же сестричке! — Родик толкнул испуганного Павлика в бок. Под укоризненным взглядом физически слабого, но сильного духом друга стыд поборол страх, и Павлик побежал вслед за Мауи на помощь Жене.

Не прошло и минуты, как все трое вылезли на тропинку, улыбаясь и демонстрируя Родику… большую черепаху! И нес её, конечно, самый сильный — Павлик.

— Вот он какой, клоун! — весело смеялся Мауи. А Родик моментально выдал:

— Это же морская черепаха Тихоокеанского региона Эретмохелус имприката, или просто бисса. Она предпочитает отмели необитаемых островов, и удаляется от берега только для кладки яиц.

«Странно, что она оказалась в густых зарослях, — думала про себя Женя. — И этот окурок…». В её рюкзаке, оставленном вместе с аквалангом на берегу, лежал небольшой пистолет, приобретенный ею в Лиме «на всякий случай». «Он не помешал бы…»

— Ой, ребята, я забыла на берегу свою фотокамеру! Надо бы сфотографировать наш трофей.

— Это идея! — подхватил Павлик. — Только как мы пойдем с черепахой?

— А я одна схожу, быстро — мы ведь расчистили дорогу.

— Я пойду с тобой, — заявил Мауи.

— А как же наши храбрые ребята? Вдруг снова придет клоун? — засомневалась Женя с искусно спрятанным сарказмом. Павлик, пытающийся покормить черепаху листом банана, опасливо оглянулся на кусты. Родик хотел было что-то сказать, но осекся, увидев, как Мауи вдруг ловко полез на ближайшее дерево. Вскоре сверху свесились две толстые веревки — лианы, и направленные рукой самоанского мальчика, опустились точно в яму.

— Если опять что-то зашуршит, они спрячутся в яме.

— Нет, Мауи, оставайся здесь. Я быстро дойду по проторенной дорожке.

Друзья остались ожидать «сестричку» в девственном темном лесу необитаемого острова. Их развлекала черепаха, которая упорно отказывалась есть листья банана.

Действительно, идти обратно к берегу по вырубленному только что в колючих кустарниках коридору было не так уж трудно. Женя не чувствовала страха, и когда справа зашуршали кусты, она даже не вздрогнула. Но шорох быстро материализовался в… человека! Высокий плотный мужчина в форме американского сержанта в амуниции, предписанной для службы в тропиках, грубо схватил Женю за руку и крикнул:

— Stay here! Don't move!

Женя не слишком испугалась — мало-ли где могут оказаться американские войска, запретные острова для них не преграда. Но когда незнакомец произнес ещё несколько фраз, вроде «кто ты такая и куда идешь?», то скверное английское произношение насторожило девушку. На какое-то время она поверила в существование «клоуна» на острове и ощутила страх, не за себя — за ребят. Конечно, инвалид на коляске не мог даже помыслить отправиться на заросший девственным лесом островок, но это мог быть его напарник. И тут, как подтверждение её опасений, Женя услышала поток крепких слов на чистом русском — это сержант, не удержав равновесие на шатком бревне, схватился за ветку колючего кустарника и пропорол себе кисть. С трудом Женя выдавила сквозь пересохшее горло:

— Вы русский?!

— На самом деле, я украинец. Ничего особенного. В американской армии немало сейчас контрактников с Польши, с Украйны и других стран. Я несу вахту в этом районе острова. Здесь проводятся секретные учения отрядом военно-морской службы США в Тихом Океане. И я вынужден вас, девушка, спросить, что Вы здесь делаете?

Это объяснение слегка успокоило Женю, но она решила быть начеку:

— Я ученый, этнограф. Изучаю нравы и обычаи полинезийцев. Сегодня мы высадились на остров большим лагерем по разрешению фоно Уполу.

— В вашей группе есть дети?

Этот вопрос незнакомца вновь вызвал тревогу у девушки. Сержант-контрактник вполне может быть напарником «клоуна» — иначе, зачем он интересуется детьми?

— Разумеется, нет. Этот остров вообще-то табу, в особенности для детей.

— Ладно. Но по долгу службы, я все-таки должен Вас арестовать и препроводить к своему офицеру.

Слово «офицер» вдруг дало толчок мыслям Жени.

— А кто он, этот ваш офицер?

— Какая вам разница? Ну, положим, капитан. Зовут, кажется, Эдвард.

«Эдвард… Эдвард… Эдвард!» Зазвучало колоколом в ушах Жени. «Неужели это он? А почему бы нет? Ведь это и его цель — Сын Солнца».

— Что ж, ведите… — безразлично, как только смогла, согласилась пленная. — Только разрешите мне взять на берегу свой рюкзачок. Тут близко.

Когда оба вышли к берегу, конвоир сбросил шлем на песок и прилег отдохнуть. Вдруг на него обрушилась громадная птица буревестник. Разъяренный чем-то буревестник непрерывно пытался продолбить длинным острым клювом открытую голову контрактника, несмотря на отчаянные взмахи руками и русскую ругань жертвы. Женя удивлялась, почему это сержант не хочет воспользоваться оружием, которое у него, безусловно, должно быть. Очень любит животных и птиц? И вдруг обратила внимание, что в амуниции воина отсутствует кобура.

— У вас нет оружия?!

— Нам… уйди! (птице)… не положено… черт!.. на этом долбаном… сволочь какая! (птице) острове…

«Вот это да!» Женя достала из рюкзачка револьвер, сняла с предохранителя и выстрелила… Нет, не в буревестника и не в сержанта — в воздух… Птица с испугу улетела, а бравый сержант съежился ещё плотнее, чем при нападении птицы.

— Не шути, девка! Капитан тебя за эти штучки…

Жене стало вдруг легко и весело. Как будто она была уверена в том, что пресловутый капитан и есть Эдд Лонг, её обидчик, враг и любимый.

— За эти штучки он меня расцелует! Вставай, вояка! Бери акваланг и тащи его к капитану вместе со мной.

— Мой капитан как раз собирался нырять где-то с аквалангом. Вместе с бабой.

— Какой бабой?!

— Самоанкой. Красивой. Как наши украинские дивчины.

Женя прикусила губу. «Врет, подлец.»

— Ну, пошли…

Когда сержант встал, то песок под ним оказался мокрый, мокрый от содержимого пары больших раздавленных птичьих яиц. А с косогора, с верхнего сука дерева на Женю глядели большие черные смеющиеся глаза Мауи.

* * *

Когда вернулись на тропу, то условный конвоир заметался, вероятно, не имея представления, где находится его капитан. Женя, зная из карты Захара Фролова направление на берег с предполагаемой подводной пещеры «сына Солнца», взяла инициативу на себя:

— Иди первым, но следуй моим указаниям!

Женя понимала: если сержант — напарник клоуна, то она выдаст ему тайное место пещеры. Но желание скорее встретиться с Эдвардом и высказать ему всё, что она думает о нем, было сильнее. Успокаивала она себя тем, что открытая игра всегда в пользу сильных. Путь был выбран долгий, в обход камня, чтобы сержант не увидел ребят.

* * *

— Чего это она бананы не лопает? Я вот уже третий уплетаю. Может быть, она заболела? — Павлик внимательно разглядывает немигающие глазки черепахи и щупает холодную кожу её лап, или, скорее, ласт.

— Тебе же сказано — это морская черепаха, питается морскими червями. Эндемичный вид, то есть она водится только на этом острове.

— Совсем одна?! Без родителей, детишек?

— Павлик, если бы ты не был моим лучшим другом и был бы слабее меня, я тебя бы побил, ей-богу! Имеется в виду вид, понял, вид, а не отдельная особь.

— Фильтруй базар, друг! «Вид имеется в виду!». А где же ещё?

— Да ну тебя! Ему объяснить хочешь, а он…

Обиженный энциклопедист отвернулся и посмотрел вдоль тропинки, настолько далеко, насколько могла позволить её ширина и согнувшиеся побеги деревьев. Была середина дня, полный штиль, побеги и лианы висели неподвижно, как на картинке. И только в одном месте, справа и слева от тропинки, лианы покачивались, будто кто-то или что-то резко отклонял их.

— Павлик, посмотри вон туда: кажется, обезьяны резвятся.

— Где? А…Смеешься? Да ты же сам говорил: нет здесь ни одной обезьяны. Так это может он, клоун? Конечно, клоун! Родик, спрячемся в лесу, в другой стороне. Не думай, я не боюсь. Просто для страховки…

— Скорее всего, это Мауи тренируется. Но можно и погулять по лесу, пока Женя не вернулась. Компас не подведет, — согласился Родик, щадя чувства друга.

Тот, кто не бывал в девственном тропическом лесу, не может представить себе то особое ощущение одиночества, беззащитности, страха неизвестности. Темно, как вечером, даже при солнце в зените, порой гнетущая тишина, вдруг прерываемая резким звуком непонятной природы, или слабым свистом где-то вдали. Постепенно нарастающим и приближающимся. Вы ждете чего-то, скорее всего, какой-то опасности, а мимо, чуть не задевая вас своими длинными усами, пролетает по своим делам большой жук-усач, и свист теперь удаляется в другую сторону.

Павлик вскоре заскучал:

— Родик, давай вернемся. У камня как-то спокойнее.

Родик согласился и взглянул на компас.

— Мы шли всё время на юг, значит, теперь поворачиваем на север.

Но север почему-то оказался не за спиной, а где-то слева.

— Ну, значит, немного сбились. Идем дальше на север и тогда выйдем на тропинку чуть в стороне от камня. А там покричим Жене — она уже давно должна быть там. И фотографирует твою больную черепашку.

— Она не больная — просто есть хочет.

— Конечно, а Женя принесла ей морских червей…

За разговорами прошли ещё пару сотен шагов и уткнулись в непроходимую бамбуковую рощу. Между твердыми ровными стволами можно было только руку просунуть.

— Какие толстые!

— А ты считал, что бамбук вырастает только для того, чтобы из него делали лыжные палки?

Павлик промолчал. Пришлось обойти рощу.

— Куда теперь компас показывает?

— Надо идти назад….

— Да мы уже там были!

— Черт-те что…

Павлик впервые услышал от Родика ругательное слово.

— Что — компас сломался?

— Компасы не ломаются, Павлик. Вероятно, здесь магнитная аномалия.

Павлик не стал уточнять, что это такое. Он понял, что они заблудились.

— А может быть, это свидетельство могучих сил Сына Солнца, а? Павлик, он работает, понял? Это Сын Солнца. Точно! — Родик торжествовал, уверенный в своей проницательности. — Надо идти туда, где компас больше всего врет.

— Как это врет?

— Ну, то есть, как на Северном полюсе — стрелка не знает, куда ей показывать: на всех сторонах — юг. Поищем здесь.

Но поиски «полюса Солнца» ничего не дали.

— Не бойся, Павлик, остров всего с километр. Можно идти в любую сторону, и через час обязательно выйдем на берег моря. Смотри, мы сейчас вроде бы на холме. По карте холмы идут точно поперек более узкой части острова. Будем держаться линии холма и быстрее достигнем берега.

Как-то слишком быстро стемнело — в тропиках тучи надвигаются стремительно. Зашумел лес, с листьев закапала вода.

— Давай поторопимся, Родик: на берегу можно в пещерах укрыться.

Родик послушался друга, ускорил шаг, но короткая нога мешала. В спешке он споткнулся и упал. Нога провалилась в довольно глубокую, скрытую мхом ямку и уткнулась во что-то твердое. Не удержался любопытный мальчик от того, чтобы не взглянуть на этот предмет. Густо облепленный глиной и мокрой травой, он напоминал наган, и Родик определенно решил, что нашел реликвию бывшей мировой войны. Он знал, что война затронула даже Полинезию.

— Родик, старайся не отставать!

Родик, не разглядывая находку, сунул её в заплечную сумку (все члены экспедиции носили с собой в таких сумочках аварийный набор — бинты, йод, веревку, спички, некоторые медикаменты, складной ножик, очень громкий свисток, работающий от батарейки, компас) и стал догонять Павлика. Но уже через несколько шагов его остановило новое препятствие: Родик наткнулся и упал на что-то мягкое и плохо пахнущее. Павлик вернулся к другу и увидел, как тот, содрогаясь от омерзения, сползает… с человеческого трупа! В темноте не легко было разглядеть мертвого, да и не очень приятно было это делать. Мужчина был почти голый, без обуви, лишь грудь прикрывало что-то вроде матросской тельняшки. По всей вероятности, он был убит и после этого раздет. Родик заметил, как по ногам трупа ползают огромные желтые муравьи, по ногам мускулистым, крепким, загорелым, а не бледным и тонким, какие должны быть у колясочного инвалида.

— Павлик, это не клоун….

— Вижу… А кто же это? На острове табу никого не может быть, кроме клоуна.

— Вот именно клоуна и не может быть: как человек на инвалидной коляске…

— На трехколесном мотоцикле….

— Какая разница! Как он может передвигаться по этому острову? А вот мы здесь! Значит, и другие могут быть. Идем!

Вскоре вышли на небольшую полянку. Похоже, она была расчищена недавно — кустики выросли на высоту не более полуметра. На полянке стояла… хижина! Хижина была сложена из толстых веток и сверху покрыта полимерной пленкой.

Ребята остановились и легли на сырую траву. Прислушались. Из хижины слышался храп спящего человека… Родик пожалел Павлика, понимая, что сейчас испытывает его друг. А тот и слова не мог произнести. Родик прошептал ему на ухо ободряюще:

— Вон светлеет впереди. Это — море. Мы сейчас в восточной части острова, а там очень крутой берег и должно быть много пещер. Там можно спрятаться.

Павлик молча последовал за товарищем. Храп продолжался.

 

Несостоявшееся свидание

Сержант покорно тащил нелегкий акваланг, изредка оглядываясь назад — вероятно, удостовериться, не увлеклась ли молодая девушка каким-нибудь необыкновенным цветком или разноцветной древесной лягушкой. Тогда можно попробовать избавиться от конвоира: в длинном застегнутом кармане армейских брюк сержанта лежал метательный нож, купленный у самоанца. Но всякий раз сержант встречал либо строгий, либо насмешливый взгляд хрупкой рыжей девушки и всегда — дуло револьвера, нацеленное на него.

Лес поредел — приближался берег. Меж стволов деревьев проглядывали каменистые отроги гор соседнего острова Нуутеле — они подходили к северному берегу Нуулуа. От берега идущих отделяла лишь небольшая поляна. Там, спиной к Жене, стояли три человеческие фигуры — одна женщина и двое мужчин. Более высокий, в купальном костюме, был хорошо знаком ей. Человек, в которого она однажды влюбилась, морской капитан и коварный обманщик. Разве могла Женя не узнать Эдварда?

А Эдвард и Валиса готовились к спуску под воду. Это было то самое место, с которого обычно начинался путь Валисы и её мужа Азахау к пещере Сына Солнца в далекие 80-е годы.

Женя остановилась, но сердце застучало быстрее, чем при ходьбе. Она тихо приказала сержанту остановиться, а сама чуть не рванулась туда, к берегу, не ведая, чем рискует. Но в этот момент случилось то, что в конечном счете спасло девушку от смерти: Эдвард обнял женщину за плечи, и что-то прошептал ей в ухо. Та засмеялась. От неожиданности и вмиг вспыхнувшей ревности глаза Жени покрыл кровавый туман, лес, скалы, океан закружились чертовым колесом, и она медленно осела на землю, теряя сознание.

Сержант, немедля, оттащил бесчувственное легкое тело в тень леса, затем связал беспомощной девушке руки и ноги и надежно заклеил рот липучкой. Револьвер сунул в свой карман, а сам вышел незамеченным на выступающий в море каменный мыс. Там, за большим валуном, он занял удобную позицию для наблюдения за ныряльщиками.

Третий из тех, кого увидела Женя на берегу, был Полеа:

— Капитан, я слышал шаги в лесу, — заявил он Эдварду.

— Я не слышал. А ты, Валиса?

— Я тоже не слышала…

— Ну, конечно, вы в это время всё шептались меж собой.

— Мы договаривались о способе общения, когда будем там.

— Ладно, общайтесь. А я пойду взгляну, кто там в лесу.

— Стой, куда ты! — остановил самоанца Эдвард. — Сначала подстрахуй нас при спуске.

— Не забывай свои обязанности, дорогой Полеа! — Валиса потрепала земляка по щеке. Полеа забил глубоко в землю длинные металлические прутья с кольцами на конце, а из рюкзака достал две связки канатов и специальный барабан с дорожками для канатов. Канаты он намотал на барабан, оставив свободными оба конца, а ось барабана вставил в опорные кольца. Тем временем Эдвард и Валиса облачились в комбинезоны, надели и закрепили на ремнях баллоны с газом, взяли маски, загубники, подводные фонари и прочие приспособления, необходимые для подводного плавания: они готовились к первому погружению в пещеру пропавшего Сына Солнца. По пути, каким юная Валиса когда-то проплыла с мужем Азахау и единственный раз увидела Сына Солнца.

Они спускались по отвесной скале, обвязав себя канатами. Специально сконструированный барабан не допускал быстрого одновременного разматывания канатов, тем самым обеспечивая взаимную страховку аквалангистов. Полеа следил за прочностью опор. Все были сосредоточен при спуске: падение с высоты 15–20 метров даже в воду с тяжелым снаряжением на плечах — вовсе не удовольствие. И никто не обратил внимание на человека в форме сержанта морской пехоты США, наблюдавшего за ними из-за камней.

Когда Валиса и Эдвард благополучно спустились к воде, Полеа лег на землю и, глядя вниз, наблюдал, как в белой пене прибоя акванавты надели маски, сжали во рту загубники, нырнули, и… ушли на глубину. Так он и не смог узреть, в каком месте они вплывут в заповедную пещеру. А так хотелось знать!

Узнал ли это наблюдатель с соседнего, выступающего в море мыса?

* * *

Солнце ещё не скрылось за высокими холмами острова, когда Эдвард и Валиса поднялись на крутой берег — первая подводная разведка окончена. Сняв с себя снаряжение и костюмы аквалангистов, они, не одеваясь, растянулись на траве под солнцем, уставшие, но явно довольные результатом погружения. Полеа крутился вокруг, ожидая рассказа о Сыне Солнца. Разведчики не спешили с этим. Тогда Полеа начал первым:

— Тут, господин капитан, пока вы плавали, вас искал сержант, ваш подчиненный. Он велел мне передать вам по возвращению, что у камня всё спокойно. И ещё велел напомнить, чтобы завтра вы взяли по два запасных баллона — на базе обычно делают давление недостаточным. Так он сказал Полеа.

— Сдались ему эти баллоны! Не своим делом занимаются, недоучки! — возмутился капитан.

— И Полеа также подумал, капитан. А направился сержант к камню не той дорогой, через холм, а гораздо левее. И ещё Полеа удивился: над нами летали собаки, и он сказал: подстрели для меня одну. Полеа ответил, что здесь табу на отстрел зверей и птиц, и ружья у меня нет. Жаль, сказал он, а Полеа заметил, что на нем нет ремней.

— Каких ремней?

— Ну, тех, на которых ваши солдаты носят пистолеты.

Эдвард промолчал, но было заметно, какой неприятной оказалась для него новость об отсутствии оружия у сержанта.

— Но завтра нам действительно будет нужен запас дыхательной смеси — заметила Валиса. — Наверное, сержант верно предупредил.

Реплика Валисы слегка успокоила капитана. Но если бы он знал, что рыжеволосая русская девушка, встречи с которой он жаждет больше, чем с загадочным «сыном солнца», в это время лежит связанная и с заклеенным ртом всего в сотне метров от него! Если бы знал…

Отдохнув, Эдвард, Валиса и Полеа начали собираться в обратный путь. На юго-восточной оконечности Нуулуа в единственно пригодной для швартовки бухточке их ожидал катер для возвращения на острова Американского Самоа. Солнце уходило за высокие деревья. И Полеа становился все более неспокойным. Он внимательно всматривался в лица Эдварда и Валисы и следил за ходом солнца.

Эдвард заметил это и понял причину:

— Не волнуйся, Полеа. Мы не умрем с заходом Солнца — с его Сыном мы сегодня не разговаривали и даже не видели его. Но Валиса точно вспомнила путь к той пещере, где она с мужем видела сияние Сына Солнца. Мы найдем его, Полеа! Завтра, послезавтра, или через неделю, если только он не покинул ваш остров навсегда….

Полеа заплакал, то ли от радости, что Валиса, вождь аинги, не умрет сегодня, и сын Солнца будет найден, то ли от огорчения, что Он покинул своих земных детей.

Когда они подошли к камню, там стоял на часах сержант, как положено в полной амуниции, с оружием. Доложил, что прежний часовой не явился на смену караула…

* * *

Очнувшись от обморока и увидев себя связанной, Женя сразу поняла, что за «сержант» ей встретился. «Где же он теперь? Следит за Эдвардом?» Хотелось закричать, чтобы Эдвард услышал, но убедилась, что заклеенный рот похуже связанных рук. Взглянув на солнце, определила, что была без сознания не менее двух часов. Хорошо, что изверг, отнюдь не из гуманных соображений, не оставил её на солнцепеке — возможно, тогда бы ей не суждено было проснуться. «Вернется ли, подлец? А если не вернётся? Если его убил Эдвард? И меня не найдут? Погибать здесь у моря от жажды или от укуса свирепых рыжих муравьев? Да как можно не найти человека на островке площадью менее одного квадратного километра, пусть даже лежащего в яме!? Найдут! Буду ждать, сцепив зубы. А с этой черной самоанкой я ещё разберусь! Но лучше выбраться повыше».

Женя перепробовала десятки способов передвижения существ, не имеющих конечностей: пыталась двигаться как змея, извиваясь, ползти гусеницей, вертелась в разные стороны, как это проделывают некоторые морские обитатели. Успех принес способ, сочетающий движение гусеницы и подпрыгивание а ля блоха. Вот рыжая головка «блохогусеницы» весом в сорок кило, с волосами, спутанными веточками вместо заколок, высунулась над краем ямы для того, чтобы встретить взгляд… изверга «сержанта»! Все было напрасно… Женя уткнулась лицом в траву и затряслась в лихорадке отчаяния. Хотелось плакать, но не могла же она казаться слабой перед этим поддонком? А подонок ногой повернул Женю на спину и состроил скверную улыбку. Девушка заметила, что одежда «сержанта» была подмочена, с «конского хвоста» его длинных, нехарактерных для американских солдат волос, стекала вода. «Что он собирается делать?» А «сержант» сунул руку в нагрудный карман армейской куртки и продемонстрировал пленнице обыкновенную компьютерную флешку:

— Твоя жизнь, рыжая красавица, вот в такой же штучке. Как смерть Кощея Бессмертного на кончике иглы.

Жестом связанных рук Женя показала «сержанту» на свой заклеенный рот. Тот сдернул липучку. С губ потекла кровь.

— Скорее, смерть, — мрачно поправила Женя, и сплюнула кровью, целясь в лицо изверга. Жаль — цель была слишком далеко.

— А может быть, и смерть. Это будут решать твои друзья: капитан Эдвард и его смуглая любовница. А пока они будут решать, ты — заложница.

— Мог бы и объяснить заложнице, что все это значит.

— Если не понимаешь, то и знать не должна. Теперь пойдем к дому, а то уже начало темнеть.

Бандит (теперь Женя дала «сержанту» более подходящее определение) освободил ноги пленницы от пут. Затекшие ноги не сразу позволили двигаться.

— Ничего, теперь спешить некуда. Отдохни.

— Где мой рюкзак? Там фляга с водой.

— Рюкзак? А, он там, на мысу. Сиди, не рыпайся! Догоню и пристрелю.

«Туда и обратно ему две-две с половиной минуты. Можно опередить его метров на двести — в густом и темном лесу на таком расстоянии трудно найти человека. А стрелять он не будет — заложниц убивают только в случае невыполнения требований». И Женя решилась. Как только бандит исчез за валунами, она быстро, как только могла, ринулась в лес, выбирая самые глухие пути.

— Эй, где ты? Ушла поссать? Отвечай же!

Молчание. И «сержант» бросился в погоню, не ведая, в каком направлении скрылась беглянка. Но у преследователя было большое преимущество — свободные руки. Жене приходилось прокладывать путь только ногами и головой, получая ощутимые удары упругих веток и жгучие уколы шипов. И преследователь наконец увидел свою жертву. Этому помог сильный свет уже взошедшей полной луны. Ещё минута — две, и гонка будет окончена. Вдруг уши заложил дикий свист. Оба остановились. Если бандит не понял, что это такое, то для Жени свисток означал одно — кто-то из ребят поблизости. Но подавать голос Женя не решилась, чтобы не подвергать опасности своих «братьев». И в тот же миг позади нее раздался вопль боли и гнева. Оглянувшись, Женя увидела залитого кровью бандита — кровь хлестала из его правой руки, в которой торчал нож. В левой он держал Женин револьвер и целился вверх. Там прятался в ветвях… Мауи! Это он выследил бандита и метко кинул в него свой метательный нож. «Спаситель мой!» — прошептала девушка, но звук пистолетного выстрела вновь затушил вспыхнувшую надежду — пуля бандита достала мальчика. Женя видела, как мужественный Мауи вцепился руками и ногами в ветки дерева и едва удержался от падения. Бандит сделал ещё один выстрел, но промахнулся. От глубокой раны в руке и потери крови его мутило, в глазах двоилось, и пришлось оставить надежду расправиться с мальчиком. Важнее было не упустить заложницу. Мауи крикнул с дерева (на языке самоа), чтобы она бежала и не боялась за него.

Бандит приостановил кровотечение (в его армейском снаряжении был жгут) и продолжил погоню за Женей.

Это была страшная и нелепая погоня: истекающий кровью преследователь и измученная девушка со связанными руками. Казалось обоим, что они бегут; на самом деле, они скорее шли, спотыкаясь, падая, вставая и вновь с трудом преодолевая препятствия тропического леса. Женя всё время слышала только два сильных и тревожных звука. Один из них требовал остановиться и передохнуть — громкие, срывающиеся удары сердца, уставшего от долгого преследования, от истощения и переживаний, а другой запрещал останавливаться даже на секунду — это треск сухих веток под ногами бандита, падение сломанных гнилых деревьев. Истекающий кровью «сержант» преследовал девушку как голодный и больной тигр преследует жертву — до конца, до полного изнеможения одного из двух. Жене временами казалось, что недовольное ворчание привыкшего к тишине леса ослабло, что изверг прекратил погоню. Но стоило ей остановиться, как сзади, или справа, или слева тут же возникал невидимый, но осязаемый через внезапный неосознанный приступ страха, опасный противник, несущий насилие и смерть.

Океан появился внезапно, настолько неожиданно, что сначала Женя приняла это за мираж, вызванный утомлением. Но вокруг не было больше колючих кустарников, гнилых деревьев и ям с тухлой водой — сквозь редкие деревья виден был берег, крутой скалой обрывающийся в океан, и шум прибоя заглушал скрипучие, нервные звуки опасного леса.

Женя была отличным пловцом, и океан казался спасением. «Ещё десяток мгновений быстрого бега — и я бросаюсь в волны» — подумала Женя. — Я сумею плыть и со связанными руками». На бегу начала сбрасывать ботинки. Но в это мгновение на пути к желанному спасению возникло новое препятствие: на тропе стоял человек на костылях, держа в руках самоанский топорик. «Безрукий против безногого». Этот неуместный в трагической ситуации каламбур помог Жене сохранить самообладание в первый момент встречи с самим, как она решила, «клоуном». Справа Женя увидела хижину. «Это и будет моим временным домом» — была её последняя мысль. Женя без сознания рухнула на землю. Она не видела странную сцену сражения «клоуна», вооруженного топором, и «сержанта» с револьвером Жени.

В это самое время «братья» несчастной девушки находились совсем близко от неё, но их положение было не лучше.

 

Гибель пиратского катера

Берег действительно был очень крутым.

— Здесь нельзя спуститься, — оценил Родик.

— А что же делать? Другого выхода нет: либо мы хоронимся в пещере, либо пускаемся вплавь.

— Ты что Павлик, я же плавать не умею! И подумай о нашем тайнике. (Родик проверил целостность заветной флешки, зашитой в трусики).

— Да я вместе с тобой могу плыть! Ты только держись рукой за мою спину и голову высоко не высовывай, только чтобы дышать.

— А сумки как же?

— Они не тонут.

Родик выложил из своей сумочки на траву найденный «свидетель войны»: жалко выбрасывать, но он уж очень тяжелый.

— А что это у тебя? Постой, постой…

Павлик очистил наган от грязи, осмотрел со всех сторон и чем-то щелкнул на предмете.

— Дорогой мой всезнайка! Ты знаешь, что я мог расстаться с тобой навсегда? Где и когда ты нашел пистолет?

— Ну, перед тем, как нашли этот… человека. Лежал в грязной ямке этот наган. Давно… Следы мировой войны…

— Следы…. В твоей грязной ямке лежал вовсе не старый наган. Во-первых, у нагана пули в барабане, а здесь — обойма в рукоятке. Это настоящий современный армейский пистолет! Причем на боевом взводе!

Павлик ещё внимательнее рассмотрел оружие.

— Это же «беретта», Родик! Находится на воооружении военно-морских офицеров и сержантов США. Я, конечно, не такой ботаник, как ты, но в оружии разбираюсь. Это моё хобби. У меня полно дома игрушечных наганов, револьверов, пистолетов. Да ты видел! Но настоящий боевой пистолет первый раз держу в руках… Обойма почти полная — 11 патронов. Выходит, здесь бродят америкосы? И поэтому они увезли бабушку? Ешё одни охотники за сыном Солнца, и заодно с клоуном. Хорошо, поборемся!

Родик не узнавал друга. С этой дорогой и опасной «игрушкой» в руках Павлик будто и забыл о близости самого страшного врага. Возможно, уже проснувшегося в лесной хижине.

— Хочешь сказать, что ты мог бы выстрелить в клоуна, если, к примеру, только к примеру, он окажется на острове?

— А что?

— Но если разобраться, нанес ли он такой вред, за который можно человека убить без суда? Он вез нас в Женеву, может быть, на самом деле к твоим предкам, самолет не смог совершить посадку — обычное дело, а стрельба по кораблю — так это он, возможно, стремился вернуть тебя в Женеву? А кроме того, как человек в инвалидной коляске…

— Это ты уже говорил. Но ты разве забыл, что сказала твоя голубая акробатка? А эти америкосы? Может быть, их здесь целый отряд.

Родик покраснел и промолчал, устремив взгляд куда-то вдаль. Он пытался представить себе голубую девочку в неуютной тропической хижине с коварным клоуном. Не получалось…Тучи над океаном рассеялись.

— Глянь, Павлик, там, в море… Что-то плывет!

На фоне огромной, восходящей на востоке оранжевой луны четко вырисовывался контур небольшого корабля.

— Точно, это катер. Морской. Только он не плывет — он на якоре.

— Возможно, какие-нибудь ученые прибыли исследовать остров?

— Катер точно не военный. А флаг-то, флаг черный, Родик?!

Родик внимательно присмотрелся к флагу, пытаясь различить цвет на трепещущем под ветром полотнище.

— Нет, Павлик. Флаг не черный, а зеленый. В оранжевом свете зеленое кажется почти черным.

Родик задумался.

— Не знаю страны, у которой зеленый флаг. Нет, есть такая — Ливия. Но Ливия очень далеко, и там война идет. А-а, вспомнил! У самоанцев зеленое — знак мира! Там какая-то мирная делегация, экспедиция. Дают знать местным жителям, что они прибыли с мирными намерениями.

— Надо у них скрыться от клоуна.

— Опять клоун? Достал ты меня с этим….

Родик осекся — в этот момент он оглянулся на лес, и, вздрогнув, потянул Павлика за рукав рубашки:

— Ты прав — надо попасть на корабль…

На урезе обрыва, хорошо освещенного луной, обозначилась зловещая фигура человека… на костылях! Павлик тут же бросился вниз, забыв о двенадцатизарядной «беретте» в своей сумке, но упал, споткнувшись о первый же камень.

— Иди за мной, я вижу тропинку, — позвал Родик. — Только не спеши — он не сможет нас догнать.

Павлик следовал точно за другом к берегу, стараясь прятаться от глаз человека на костылях в тени больших камней. У ног мальчиков уже плескалась вода.

— Надо плыть на катер, — и Павлик начал спешно расстегивать шнурки башмаков.

— А как же я? — растерянно заявил Родик. — Мне что делать?

— Снимай ботинки и будешь держаться в воде за меня.

— А «беретта»? Достанется клоуну, и он нас расстреляет. Помнишь фильм про Чапаева? Он тоже, наверное, плавал не хуже тебя, а раненый не доплыл…

— Тогда не было таких стилей плавания. Слушай, бросим пушку в воду, в темноте он не найдет.

— А если у него есть свой наган?

Павлик задумался. А Родик вдруг понял, что пришло время спасти друга, может быть, ценой своей жизни. Как спасал его Павлик от бешеного Полеа и костра.

— Павлик, я остаюсь на берегу, с «береттой», и буду тебя прикрывать. А ты плыви быстрее, и возвращайся с помощью. Только скорее, пожалуйста!

— Но ты же не умеешь обращаться с оружием?!

— А ты научи — я быстро понимаю.

* * *

Проинструктировав друга, Павлик крепко его обнял и быстро, по-спортивному поплыл к катеру. Спрятавшись за валун, Родик неумело держал обеими руками рукоятку пистолета, а по щекам его текли горькие слезы разлуки.

На катере было тихо. «Все спят» — подумал Павлик. С борта свисал трап. «Не боятся. А кого им здесь бояться? Крокодилов нет, о клоуне они не знают, а акулы по трапам не поднимаются». Павлик оглянулся на берег, увидел клоуна на костылях, который пока стоял на прежнем месте, и сидящего за камнем Родика. «Милый мой, как тебе страшно!» И поднялся по трапу на палубу. Лицом к нему, ближе к рубке, в инвалидной коляске сидел… клоун! «Их, что — двое?» В правой руке «второй клоун» держал пистолет, наведенный на приплывшего к «дружелюбному кораблю» гостя.

— Добро пожаловать, мой молодой друг! — услышал Павлик, и, теряя сознание, он упал на край палубы, едва не свалившись в воду. К своему счастью, Родик в этот момент внимательно следил за человеком наверху, и не видел ужасающей встречи Павлика с клоуном. А тот человек вдруг отбросил в сторону костыли и пошел от берега в сторону леса. На мгновение опешивший Родик начал думать над загадочным поведением лжеинвалида.

Катер немного развернуло ветром к западу, и тот борт, где проходила встреча Павлика с реальным клоуном, оказался вне видимости Родика.

Павлик быстро очнулся — клоун подъехал поближе к нему и брызнул в лицо какой-то жидкостью.

— Значит, тебя привезла сюда эта девушка-этнограф? Ну, везет же мне — скоро вы оба будете моими гостями и помощниками. А то у меня нехватает ни рук, ни ног для поиска Сына Солнца.

— Никакого сына солнца мы не ищем — мы приплыли на корабле с таким названием.

— И бабушка твоя Валиса тоже приплыла на этом корабле? И твой хромой приятель?

— Нет, бабушку арестовали злые американцы за то, что она вышла замуж за моего дедушку. А Родик улетел к папе из Лиссабона.

Клоун расхохотался.

— Подойди поближе, парень. Не бойся, протяни мне руку.

Клоун, похоже, обладал гипнотическим даром. Павлик послушно подошел к коляске, и тут же почувствовал, как щиколоток его босых ног коснулось что-то неприятно-холодное. Прежде чем он успел отодвинуться от этого холода, ноги были оплетены толстой живой веревкой. Это была змея, с пятнистой жесткой кожей, длинная, с тяжелой головой. «Кобра», — испугался Павлик, не очень знакомый с миром пресмыкающихся. «Её укус смертелен…».

— Нет, парень, это — питон, неядовитая змея. Она душит свою жертву в железных объятиях, и лишь потом заглатывает целиком. Но питон два дня назад скушал дельфина, так что ты для него не ужин и не завтрак.

«Значит, я пойду этой твари завтра на обед», — с отчаянием безнадежности решил Павлик.

Инвалид с неожиданной силой толкнул Павлика в грудь, так что, будучи связанным по ногам, тот не смог удержаться и упал на холодную тварь. Та быстро уползла в небольшую открытую дверцу в надстройке палубы, увлекая за собой тщетно сопротивляющегося пленника. Дверца захлопнулась, и бедный Павлик оказался в полной темноте, в гнусно пахнущей конуре безмозглого питомца коварного клоуна.

Как вы думаете, приятно лежать в одном логове с питоном, да ещё когда его мощный хвост крепко связывает ваши ноги? Конечно, нет. Но Павлика больше беспокоила судьба Родика. «Сумеет ли он защитить себя от того, кто храпел в хижине? Если тот храпун — сообщник клоуна, то между ними должна быть радиосвязь. Мобильной связи на этом островке нет — это узнала Женя. Жаль, что мы не сумели найти в Апиа карманных радиостанций. А клоун, наверное, имеет. А если использовать наш свисток? Сумку-то он у меня не отобрал. Положим, я свистну. Женя, Мауи сбегутся на этот берег, и попадут в лапы бандитов. Нет, нельзя подавать сигнал тревоги».

Всё-таки Павлик достал свисток. Так. От нечего делать. И стал тихонько дуть в него, пытаясь извлечь что-то похожее на мелодию из своего любимого сериала про неуловимых мстителей. Это успокаивало. Он тихо свистел, и в седлах скакунов вместо Яшки-цыгана, Валеры, Ксаньки и Даньки сидели Мауи, Родик, Женя и, конечно, он сам. И в победном финале борьбы на пьедестале главного музея столицы сияла не корона Российской империи, а Сын Солнца! Павлик спал….

Проснулся он от неожиданного прикосновения к лицу чего-то мокрого. Открыв глаза, в ужасе отпрянул — на него смотрели маленькие, не мигающие глазки змеи, нет, скорее не на него — на его свисток. Покачиванием головы питон будто показывал Павлику: «Чего кончил? Свисти!». И мальчик вспомнил, как индийские факиры управляют ядовитыми кобрами, играя на дудочках. И возобновил тихую песнь свистка. Питон положил свою страшную голову на колени Павлика, при этом расслабив мощные мускулы тела и освободив ноги мальчика. Питон поднял голову выше и уложил её на плечо музыканта. «Он признал меня своим хозяином!» — обрадовался Павлик. «Едва ли я буду съеден на обед». Он встал, размял затекшие ноги и стал искать выход из конуры. Дверцу ломать не решился — шум разбудит клоуна. Вдруг питон оживился, пополз куда-то в угол и вскоре исчез. Павлику пришла в голову совсем дурацкая мысль «Он полез открыть мне дверцу!» Но тут же ему стало стыдно за свою глупость — ведь ведущие телепередач о животных давно внушили всем, что пресмыкающиеся обладают весьма низким интеллектом, «точнее сказать, никаким» — так выразился бы Родик.

А питон довольно быстро вернулся. Из его пасти торчал чей-то хвост! К ужасу Павлика, змея отрыгнула полумертвую добычу — молодого дельфина — прямо перед ним. На, кушай, мой господин! Смех, смятение, брезгливость, жалость к дельфиненку — всё смешалось в чувствах Павлика.

Второй раз Павлик проснулся от криков снаружи. Кричали и по-английски, и по-самоански. Не зная ни того, ни другого, он не понимал, что происходит, но отчетливо различал злой голос клоуна. В маленький глазок в стенке каморки Павлик смог видеть лишь часть палубы катера и несколько самоанских пирог с людьми, вооруженными копьями, топорами и ружьями. Клоун был где-то слева и невидим для Павлика. Самоанцы угрожали хозяину катера и показывали куда-то вдаль, в сторону открытого океана. На пирогах не были привязаны зеленые банановые листья, значит, самоанцы настроены воинственно. В такой тревожной обстановке Павлику не пришло в голову простое объяснение происходящему: самоанцы всего лишь отгоняли чужака от острова табу! Ему не был известен вердикт большого фоно острова Уполу: разрешить посещение заповедного острова Нуулуа только американскому капитану, его солдату и Полеа и только на время поиска исчезнувшего Сына Солнца. Валиса имела на это право как вождь аинги. Другие посетители острова, нарушившие табу, должны быть преданы смерти. Не понимал Павлик, что его плен и укрытие Родика (надежно ли он укрылся?) спасают их от большей опасности, чем быть во власти клоуна.

Когда на палубу полетели копья, клоун замолк. Он уехал на коляске в рубку и дал полный ход катеру, пытаясь уйти от разъяренных самоанцев в море. Но, беря катер в аренду в большой спешке, он забыл обзавестись лоцманской картой берегов острова, а лоцмана нанимать не стал из соображений секретности своей миссии. В итоге катер, пройдя пару сотен метров, напоролся на подводный риф с острым краем. Красивые тропические рыбки, напуганные темным неведомым чудовищем, вмиг разбежались, а «чудовище» на скорости 25 узлов было разрезано почти пополам, и тут же пошло ко дну.

Сообщники клоуна на берегу при виде самоанцев благоразумно попрятались в лесу. Связанная в хижине Женя не могла видеть драматической сцены, а Родик затаился за камнем, сжимая затекшими ладонями свою единственную защитницу, найденную «беретту». Он думал о Павлике и отчаянно убеждал себя, что друг его жив, и что-то несущественное мешает ему вернуться на берег. Ещё он думал: сумеет ли выстрелить в живого человека, если понадобиться защищать себя? Вот если придется освобождать друга, то точно сумеет!

И только один свидетель, незаконно находившийся на острове, от души радовался кораблекрушению. Это был Мауи, наблюдавший всё с двадцатиметровой высоты кроны смоковницы — он ведь не знал, что в тесной вонючей конуре питона тонет его друг, его спаситель Павлик…

* * *

Столкновение судна с коралловым рифом не вызвало трещин и разрушений в стенках конуры питона, и она не сразу заполнилась водой. Но вот голова Павлика уже упирается в потолок помещения. Крики о помощи из глухого, наполненного водой сосуда, не могли быть услышаны. Ешё несколько минут — и прекрасный пловец бесславно утонет вместе с телом полумертвого дельфиненка…

Вдруг из-под воды показалась морда питона. Во рту змея держала… свисток Павлика! «Зачем это?» — была первая мысль мальчика. «Наверное, ему хочется песни, он ведь теперь свободен. А мне что остаётся — свистеть «врагу не сдается наш гордый Варяг»? А что, если…? Терять нечего». И Павлик продул воду из свистка, набрал остатки воздуха в легкие и издал громкий, в три ноты, сигнал тревоги, какой был условлен между членами группы искателей тотема самоанцев. Звуки свистка пронзили тонкий слой воды, и колеблющийся воздух донес этот свист до берега. Его понял Родик, его поняла Женя, понял и Мауи.

Самоанцы меж тем неслись на своих быстрых пирогах к месту крушения — забрать трофеи. Так уж издавна повелось: всё, что приносят океанские волны к берегу, всё, что было когда-то собственностью людей утонувшего корабля, всё это должно принадлежать местным жителям. А приблизившись к тонущему судну, самоанцы увидели, как его владелец, инвалид на коляске, на небольшой моторной лодке быстро уходит в океан — моторка была вместо шлюпки на катере…

Самоанцы, увлеченные кто погоней за моторкой, а кто поисками ценных вещей на затонувшем катере, не заметили смуглого мальчика, который, как дельфин, под водой подплыл к катеру. Вскоре Павлик был освобожден из своей тюрьмы. Питон, защищая своего нового хозяина, пытался укусить Мауи, но Павлик сжал челюсти змеи руками. Питон успокоился, и поплыл вслед за ребятами к берегу. Прячась за бесчисленными скалами и рифами, компания достигла леса незамеченной.

Вскоре к ним присоединился счастливый Родик. Мауи тут же увел всех поглубже в лес, запретив бурно выражать радость:

— Радоваться рано. Надо быстрее возвращаться к камню: мы же условились с Женей — если придется разлучиться, собираемся у колодца с камнем.

 

Трое против троих

Но спокойного возвращения не получилось: в лесу, меж стволов, мелькал человек с револьвером, пуля из которого ещё сидела в руке Мауи. Ребята залегли за куст.

— А вон ещё двое! Ой, один из них самоанец, с большим ножом! А другой, толстый, с пистолетом и топором, — явно без удовольствия известил приятелей Павлик, выглядывая из-за камня, за которым прятался.

— Он был вечером на костылях, — прошептал Родик. — Сейчас бойня начнется. Он зарубит туземца.

— Не убьёт, — решительно заявил Мауи. — Этот «самоанец» — он с корабля клоуна. Он — белый. Я ещё с берега видел, как он перья воткнул в волосы, штаны снял. Думал, за своего примут. Пока получилось…

Теперь из-за куста были хорошо видны трое. Один из них был в военной форме. Все трое переговаривались… на русском языке! И будто что-то искали.

— Тот, что с маленьким наганом, он гнался за Женей, — сообщил Мауи.

— Где же она теперь?

— Пока не знаю. Возможно, её взяли в плен.

— Зачем? — удивился Павлик.

— Разве не ясно? Они считают, что получат от неё сведения о Сыне Солнца.

Эти слова, понятно, произнес Родик.

— Они будут её пытать! Надо спасать нашу Женю! — Это, конечно, Павлик.

— Она, наверное, в хижине. Может быть, это клоун и храпел там вчера ночью? А чей тогда был катер?

— В катере был клоун, — ответил Павлик.

— Клоун?! Вот как он устроился! Да, такому катеру только черный флаг подходил бы… Зря я смеялся над тобой, Павлик.

— Но утопили всё-таки пиратский катер самоанцы, отомстили за твою коленку.

Родик вдруг помрачнел:

— А акробатка… Она тоже была в катере?

— Я не видел её, Родик, — ответил Павлик.

Мауи взглянул на Родика, но ничего не сказал. Прежде чем прыгнуть в воду для спасения друга, он с высоты своего наблюдательного поста на дереве отчетливо видел на дне ускользающей в море лодки девочку в голубом платьице. Молодой самоанец тонко чувствовал настроение своих друзей. И на этот раз ему казалось, что лучше умолчать про девочку:

— Мы спасем Женю, но прежде вам двоим надо спрятаться от бандитов — вон они нас ищут. Я провожу вас к колодцу. Там ничего страшного, там безопасно, я проверял.

— А ну-ка, дай мне свою пушку, — вдруг потребовал Павлик у Родика. — Я сейчас перестреляю всю эту сволочь!

— Не торопись нажимать на гашетку — самоанцы ешё не уплыли. — Мауи понял желание Павлика. — Услышав выстрел, они всех нас зажарят.

— А потом съедят, — не подумав, брякнул Родик.

— Мои люди — не людоеды! — обидчиво заявил Мауи. — Этот, сержант, тоже стрелять не будет. Понимает — слух у самоанцев хороший.

Родик перевел слова Мауи Павлику и спросил в свою очередь:

— Так ты его знаешь?! Он — американец?

— Одет в форму сержанта морского флота США. Но вчера он гнался за Женей.

— Ну?

— Я не сумел остановить его, из-за раны. Много крови…

Мауи указал на перевязанную банановым листом и стянутую тугими полосками тапы плечо правой руки.

— Я задушу его! — горячился Павлик. — Убью, за то, что ранил тебя!

Родик перевёл эмоциональную речь Павлика. Мауи воспринял угрозы всерьёз:

— Если ты его убьешь, то трудно будет найти Женю — он, возможно, держит её в плену. Я буду следить за ним и обязательно найду Женю.

Тут ребята заметили, что рыскающие взоры бандитов сосредоточились на одной точке: к ним, шипя, подползала желто-черная лента длиной с гостиную в дорогом доме — питон. Троица сгрудилась и навела стволы на змею.

— Самое время улепетывать, — заявил Мауи. — План такой: по раздельности бежим к колодцу с камнем. Там можно укрыться и отстрелять бандитов, если они рискнут сунуть туда голову. А может быть, и Женя ждет нас там.

— Меня же сразу поймают! — удивился Родик такому предложению. — И я не смогу стрелять…

— Дослушайте меня. Каждый выбирает себе преследователя. Ты, Родик, ты с пушкой, бери того, белого «самоанца»: он не осмелится подойти к тебе близко. Павлик бегает быстро и сумеет опередить толстяка. А я — по деревьям. Догони, сержант!

Первым отважился Павлик. Рванув в левую сторону, где стоял толстый, сразу скрылся за могучими стволами смоковниц. Толстый бросился вслед, но тут же застрял в кустах — бегать в джунглях ну очень неуютно!

Мауи, встав из-за куста, подбежал к ближайшему высокому дереву и через пятнадцать-двадцать секунд был уже наверху. Сержант с револьвером начал преследовать его снизу. Так, от дерева к дереву, они приближались к колодцу. Вдруг Мауи потерял сержанта из виду. Приняв это за хитрость преследователя, он начал выдавать свое месторасположение звуками. Сержант не объявлялся. «Значит, у бандита есть другое, более важное дело. Что ж, пойду на помощь друзьям».

Подождав немного и слегка успокоив бешеное биение сердца, Родик, не спеша, вылез из куста и пошел примерно в сторону просеки с колодцем. Направившийся было к нему бегом «самоанец» остановился при виде наведенного на него ствола страшной «беретты». Дальнейщее поведение «самоанца» было необъяснимо. Он не осмеливался приблизиться к Родику, и в то же время упорно следовал за ним, не делая попыток скрыться. Так и двигались эта странная процессия: впереди, шагах в тридцати, хромал преследуемый Родик, регулярно оглядываясь назад, чтобы показать смертельно опасный ствол своему преследователю.

Подойдя к камню, Родик услышал негромкий голос Мауи, как будто тот находился у самого уха. А на самом деле, висел высоко, на лиане: Как ему это удавалось — Родик никогда не мог понять.

— У колодца часовой. Прикажи своему идти вперед. Сам не торопись.

Не мог же Родик приказывать что-то взрослому человеку, да ещё угрожая пистолетом! Он просто резко свернул в сторону, в кустарник, и обескураженный бандит, продолжая идти в том же направлении, тут же оказался на виду у часового. До того уже дошли слухи о дезертирстве одного из своих сослуживцев. Поэтому, заметив у просеки взрослого человека, окликнул его по имени. «Самоанец» молча бросился обратно в чащу. Часовой последовал за ним, сняв автомат с предохранителя.

Выждав с минуту, Родик подбежал к колодцу. Мауи тут же сбросил лиану вниз, в темную бездонную глубину. Родику стало страшно.

— Не тяни время, спускайся! — торопил Мауи. — Только крепко держись — я буду травить канат. Скоро и Павлик подоспеет.

«Видимо, Женя туда уже спустилась», — так Родик воспринял реплику Мауи, и ему полегчало. Спустившись вниз, Родик оказался в сырой узкой темнице, один. С нетерпением ожидал он появления Павлика. «Что будет, если часовой вернется раньше?»

А что же Павлик? Толстяк, отчаявшись догнать длинноногого подростка, решил «подрубить» его. Когда мальчик оказался на сравнительно свободном от зарослей месте, преследователь остановился, взвел затвор, принял удобную позу для прицельной стрельбы по ногам жертвы, поднял пистолет и… Рука его не смогла нажать курок: предплечье вдруг оказалось парализованным, намертво прижатым к груди, дыхание остановилось. Что-то тяжелое повисло на нем. Слегка опустив голову, он увидел свою смерть: тело его сжимал питон в своих многотонных тисках. Перед глазами появилась плоская змеиная голова. Её немигающий взгляд ничего не выражал, но всё объяснял. Павлик, обернувшись на крик преследователя, увидел, как голова толстяка и его рука вместе с пистолетом исчезают в пасти змеи. Вдруг раздался резкий звук выстрела, и вокруг того места, где только что питон спас своего нового хозяина и надеялся сытно пообедать, остались лишь разбросанные куски тел пресмыкающегося и представителя Homo sapiens. Через несколько часов желтые бешеные муравьи очистят траву на этом месте, оставив нетронутым лишь небольшой металлический предмет, похожий на армейский пистолет «беретта»…

Сквозь колючки, чертыхаясь по-английски, на полянку выбирался часовой. Изнурительная и безрезультатная погоня за дезертиром сквозь бесконечные ряды «колючей проволоки» (а как ешё назвать полинезийский терновник с колючками длиной до 20 сантиметров и острыми, как дамасский клинок?) сделала его больше похожим на бомжа, чем на воина страны, мнящей себя хозяином мира. Часовой был в отчаянии — около часа назад в сторону западного берега прошла группа, возглавляемая капитаном Лонгом для выполнения особо секретного задания. Их высадили с вертолета на юго-восточном пляже. А по острову гуляет дезертировавший два дня назад солдат! К счастью, почему-то без оружия. И почти голый. Достанется же ему от начальства!

В отчаянии был и Мауи: Павлик возвращался почти одновременно с часовым. Его задержало захоронение убитого питона. Не мог он просто так оставить на съедение муравьям своего спасителя. В могилку пришлось уложить и останки головы толстого бандита. «Остальное — на пир муравьям».

Уставший и расстроенный часовой бездумно совал листья банана в безгубый рот морской черепахи, которая почему-то не торопилась уползать в свой привычный мир пляжных червей и рачков, И не обратил внимания на высокого подростка с сумкой через плечо, перебежавшего из леса за камень. И только шуршание сползающей по краю колодца лианы вернуло уставшего солдата к своим обязанностям — охранять вход в колодец с радиационной опасностью. Он заглянул внутрь: кроме черноты бездонного колодца и поднимающейся вверх из колодца лианы ничего не заметил. «Обезьяны шалят», — решил солдат. Не все знали, что на этом крохотном заповедном островке не только обезьян, но и никаких других зверей не водится. Только птицы, насекомые и пресмыкающиеся.

Так мальчики оказались в колодце, из которого четыреста лет назад вылез смуглый самоанский мальчик Мауи, запечатав вход к Сыну Солнца большим круглым камнем. Колодец казался надежным укрытием — ведь никому из них не было известно о радиоактивности под камнем.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ