Мальчики, спасаясь от погони, оказываются в глубокой пещере, той самой, где полинезийский Мауи 16-го века видел светящийся круг «Сына Солнца». Песок пещеры, или, скорее, сухая плесень, обладает удивительным свойством. Из-за маленького пакетика с песком, собранным любопытным Родиком, разгорается борьба не на жизнь, а насмерть. Решающую роль в раскрытии тайны «Сына Солнца» сыграютМауи и русско-грузинский физик Тенгиз Гелиани с его уникальными способностями.

 

В лабиринте

пещеры

Колодец был узким и глубоким, не менее десяти метров. На дно едва проникал свет неба, было сыро и пахло чем-то весьма неприятным. Ребята жались друг к другу. Павлик дул на ладони, обожженные при быстром скольжении по лиане.

— А Жени-то тут нет… — загрустил Родик.

— Тут и для Мауи места не хватит. Что это он не спускается?

— Он ушел искать Женю.

— Откуда ты знаешь?

— Дедукция. Лиана была поднята, когда я подошел к яме. Значит, Жени здесь не могло быть: если бы она спустилась одна, она позаботилась бы о пути к выходу. А что Мауи сказал, помнишь? «Если Женя не у камня, пойду её искать».

— Ну и умница ты, Родик. Тебе бы ещё силы.

— Но нас двое, Павлик.

Друзья обнялись, и это придало им решительности.

— Павлик, а когда ты спускался, ты не заметил отверстие в стене, слева?

— Нет…

— Ну да, ты же быстро сползал. А меня спускал Мауи, я только держался. Ближе к концу спуска я заметил дыру в стенке, похоже на туннель.

— Большая?

— Взрослый человек, скорее, не пролезет, но мы с тобой….

— Как туда добраться-то?

— Смотри — вместо нашей лианы теперь висят две! И какие толстые! Ты понял, Павлик?

— Что?

— Что самый умный из нас не я, а Мауи! Это он спустил толстые лианы, чтобы их труднее было перерезать! Он укрепил их. Для нашей с тобой безопасности, понял? По ним мы и заберемся в туннель.

Это было разумное решение. Через час-полтора солнце будет в зените, и вся компания окажется на виду у тех, кто наверху: у часового или ещё не уничтоженных сообщников клоуна.

Родик «муравьишкой», как он сам определил, вполз в туннель, который был узок только при входе, а потом расширялся. Однако потолок был низок, и Родик должен был слегка наклонить голову, чтобы встать на ноги. Павлик, преодолев на коленках несколько метров, радостно воскликнул:

— А здесь уже можно встать!

— Тише… Разорался… Наверху может быть слышно…

Узкий коридор пошел вниз уступами, что-то похожее на ступени. Солнечный свет, уже освещавший колодец, сюда едва добирался, и Родик больше наощупь определил, что грубые ступени, возможно, обработаны человеком. «Неужели мы направляемся в «дом сына Солнца»? Та же мысль мелькнула и у Павлика. Вдруг раздался крик «Ой!» и звук упавшего тела:

— Родик, ты жив? Не ушибся? Давай руку!

Родик не отвечал.

— Родик, ответь! Почему молчишь?

Павлик вспомнил о фонаре в своей аварийной сумке. Сумка давно высохла, а фонарь светил очень слабо: электрические контакты были увлажнены. Но острые глаза мальчика всё-таки узрели провал: лестница круто обрывалась на дно пещеры, где двумя метрами ниже лежал Родик. Павлик быстро спрыгнул вниз, потряс его за плечо. Родик застонал. Из его сухой сумки Павлик достал фонарь и аптечку, сунул под нос потерявшему сознание горлышко пузырька с нашатырем. Очнувшись, Родик спросил:

— Мы у Сына Солнца?

— Нет, Родик, это твой фонарь с красным фильтром.

Павлик убрал фильтр, и белый свет фонаря дал возможность обозреть небольшую сухую пещеру в виде чаши с плоским дном и округлыми краями. Слегка подпрыгнув, Павлик смог бы достать до потолка пещеры, который был покрыт белой плесенью.

— Почему-то нет ни сталактитов, ни сталагмитов, — изрёк пострадавший. Видимо, последствия сотрясения и шока от падения уже проходили. — Цвет камня слегка розоватый. Наверное, туфовая пещера. Туф постепенно размывается морской водой.

— Голова, значит, не болит, профессор? Тогда думай, что дальше.

— Что дальше — не знаю. А вот что дальше делать — это резонный вопрос. Сначала обследуем свой новый дом — нет ли здесь какого-нибудь ручейка. Пить очень хочется! Всё-таки плесени без влаги не бывает.

— У меня во фляге осталось… Нет, ничего нет. Извини…

На противоположном конце «чаша» сужалась до узкого прохода с резким поворотом вправо.

— Наверное, переход в другую пещеру. Павлик, ты не знаешь, здесь нельзя взять напрокат ноутбук?

— Последствия падения всё-таки сказываются. Родик, может быть, тебе немного поспать? Раскладушку брать напрокат не будем — денег нет.

— Павлик, дорогой, ты, конечно, шутник, но шуток не понимаешь. Бывает такое редкое сочетание качеств.

Павлик понял, что теперь лучше помолчать.

— На флешке у меня примерный план пещер, которые обследовал твой дедушка. Но без компа она бесполезна. Вот когда понимаешь, что простая бумага с карандашным рисунком намного эффективнее самых продвинутых цифровых технологий.

Ребята вошли в узкий проход, повернули направо. Впереди были ещё повороты. К счастью, поверхность пола была сравнительно гладкой и сухой, лишь слегка припорошена белым песком.

— Конечно, фонарь лучше, чем факел или лучина, — продолжал сравнительный анализ старых и новых времен Родик, — но…

В этот момент мрак окутал ребят.

— Ты зачем фонарь выключил?

— Родик, я не выключал! Щелкаю туда-сюда — не горит.

Павлик поменял лампочки в фонарях — никакого эффекта.

— Бензиновые зажигалки! Сделаем факелы!

— Зажигалки были только в сумках Жени и Мауи, — мрачно заключил Павлик.

— А эти коридоры могут быть лабиринтом, — высказал не менее мрачное предположение Родик.

— Тогда мы не выйдем отсюда? — испугался Павлик. — Может, вернемся к лестнице? Я читал, как один путешественник…

— Не паникуй! Мы, может быть, в пяти минутах от сына Солнца. Или в худшем случае, от подземного ручья. Так пить хочется! Идем дальше. В лабиринте надо двигаться всегда вдоль одной стены, не отпуская руки от неё. Тогда всегда можно вернуться назад.

— А вдоль какой стены, ты знаешь?

— Любой, но всегда одной: либо правой, либо левой. И тогда выход обязательно найдется. Давай левой, чтобы правая была свободна, на всякий случай…

— Какой случай?

— Всякий. Например, другой сержант появится. Или клоун выплывет…

— Хоть Кощей Бессмертный! Я его вмиг уложу из беретты. Давай её мне!

— С удовольствием, бери. Она мне всю руку оттянула. Только едва ли ты попадешь в сержанта или клоуна в темноте. В Кощея — может быть: он светится.

Ребята в молчании прошли двести двадцать шагов (Родик считал шаги про себя, на всякий случай). Проход был извилистый, но без ответвлений. За одним из поворотов влево шедший первым Павлик споткнулся и, падая, стукнулся лбом о камень. Пока он почесывал шишку на лбу и искал упавшую «беретту», подошедший Родик ощупью исследовал проход и заявил:

— Всё завалено камнями. Похоже, здесь когда-то произошел обвал. Идти дальше невозможно.

— И что же теперь? Повернем назад?

— Нет, продолжим идти по коридору.

— Ты умеешь проникать сквозь камни?!

— Нет, не умею, но я буду следовать правилу левой руки. Возможно, мы пропустили где-нибудь правое ответвление.

Павлик не врубился, но уже через несколько шагов, когда вновь обнаружился левый поворот, понял: «Значит, здесь развилка, и мы сначала попали в тупик, а теперь продолжаем путь. Молодец Родик!» И в этот момент Павлик услышал шопот друга:

— Стой… Не шевелись и молчи.

Прошла минута нетерпеливого ожидания… Родик, откуда-то сверху, радостно зашептал:

— Слышишь?

— Что?

— Неужели не слышишь? Шум, там, наверху?

Павлик осторожно поднялся по довольно крутому склону туннеля и услышал шум, который трудно было спутать с чем-либо ещё: где-то выше вода лениво плескалась о каменные стены. Тут и Павлик вспомнил, как давно он не пил.

— Вероятно, подземный ручей, — решил Родик, облизывая пересохшие губы.

— А может, океан? Не напьемся, так выберемся к свету!

Они поднялись до вершины склона, и тут левая рука Родика не ощутила стены, нога скользнула вниз, и он наверняка бы опять упал, если бы Павлик не удержал друга за воротник рубашки, инстинктивно почувствовав опасность. Как позже стало ясно, они оказались в неглубокой каменной чаше, вроде той, нижней, но значительно меньше. Точнее, на карнизе, окаймляющем чашу. Не отставляя левой руки от стены, ребята обошли чашу по карнизу и достигли места, где шум плещущейся воды был много громче и с каждой минутой усиливался. Но подойти к воде оказалось невозможно — край «чаши» здесь круто поднимался вверх.

— Посидим, Павлик, надо адаптировать зрение. Тогда найдем выход к воде.

Павлик не стал спрашивать про «адаптировать» — на школьные уроки сил уже не оставалось. Понимание пришло само — постепенно глаза стали различать черные контуры сидящего рядом друга и часть крутой каменной стены «чаши», преграждающей путь к воде. Выше снова была тьма, и только где-то очень высоко, как в небе….

— Что там, Родик? Там светлее… Ой!

Оттуда, сверху, где светлее, доносились громкие звуки, будто дельфин или рыба плескалась в воде. Ребята прижались друг к другу.

— Не акула ли там? — шептал Павлик. — А вдруг это подводное морское чудовище!?

— Все чудовища давно вымерли… И потом — у чудовищ нет фонарей.

Высоко, по потолку пещеры пробежало яркое пятно света. Вслед за этим что-то зашлёпало по камням, поднимаясь к вершине стены, у которой стояли ребята.

— Я же говорю — чудовище, многоногое — зашептал Павлик. — Надо бежать!

— Бежать в темноте? Да я тут же споткнусь, и оно меня догонит.

— Во, у нас же оружие, Родик! Я убью его из беретты!

— Сними с предохранителя!

— Что?

— Ты меня удивляешь, Павлик! Сам учил меня: пистолеты всегда стоят на предохранителе, ну, чтобы случайно не выстрелить.

— А где он, предохранитель? Не видно ничего…

И тут раздался такой грохот, что Родик на несколько секунд оглох. Сверху на голову посыпались мелкие камешки.

— Я случайно нажал на курок, наверное… — Павлик удивленно оправдывался перед другом.

—. Не нажимай больше случайно — ты в меня можешь попасть. Беретта — это автоматический многозарядный пистолет, кто-то сказал недавно.

Сверху на ребят упал яркий сноп света. Что-то серое появилось наверху.

— Павлик, отойди от стены и прицелься! — крикнул Родик.

Но выстрелить Павлик не успел….

 

Удачное погружение

Валиса всё яснее вспоминала события 35-летней давности. «Вот также Азахау впереди меня быстро плыл по этому узкому коридору. Эдвард, кажется, быстрее плывет… Или я теперь менее проворная? Вот Азахау, то есть, Эдвард, повернулся ко мне, посмотреть, не отстала ли я… Я показала большой палец… Нет, теперь надо повернуть вправо, в широкий проем. Эдвард не знает, и плывет вперед. Надо дать ему сигнал».

Валиса нажала кнопку ультразвукового зуммера. Наушник Эдварда уловил два щелчка — «не туда свернул». Эдвард подождал, пока Валиса подплыла к нему. «Вот также мы рядом плыли с Азахау этот последний участок перед холмом».

Акванавты вынырнули на поверхность. «Всё верно — вот он, подъем на смотровую площадку».

Валиса вытащила загубник, Воздух хоть и не лесной, но приятней, чем из баллона. Эдвард последовал примеру спутницы и вопросительно посмотрел на неё. Фонарь, прикрепленный обручем на его голове, осветил потолок пещеры в нескольких метрах выше поверхности воды.

— Это то место, Азахау… Прости, Эдвард — память сама говорит за меня.

— Ничего, всё нормально. Ты — удивительная женщина.

И он нежно погладил плечо Валисы.

— Теперь пешком, вверх… — Валиса первая зашлепала ластами по камням.

Вдруг искатели исчезнувшего тотема одновременно остановились — они услышали голос человека там, за холмом, где когда-то жил Сын Солнца.

Не только суеверная самоанка, но даже мужественный офицер американского военно-морского флота похолодел от страха. От ясного ощущения присутствия ожившего сына самоанского бога. «Нет, очнись!» — сказал сам себе Эдвард и решительно взошел на ровную вершину холма. И тут раздался громкий резкий звук, прокатившийся грохотом по пещере. Офицеру нетрудно было узнать в нем характерный выстрел «беретты». Он лег на камни, приказав сделать тоже Валисе — она до этого стояла на коленях — и через край посмотрел вниз на открывшуюся чашу бывшего дома сына Солнца.

Мощный морской фонарь осветил две маленькие человеческие фигурки внизу, двух мальчиков. Один из них держал в руке пистолет, а другой кричал:

— Павлик, отойди от стены и целься!

— Я не вижу его, Родик! — отвечал Павлик, направляя дуло мощного оружия примерно в сторону Эдварда.

Тот уже слышал от Валисы рассказы о внуке Павлике, который «остался один в России, в безымянной деревне», и его умном друге Родике, открывшем секрет дневника Азахау. И прокричал во весь голос, насколько умел, по-русски:

— Бабушка Валиса! Твой Павлик здесь! Здесь Павлик и Родик!… Валиса!…. Павлик!..… - многократно повторило эхо.

* * *

И через пару секунд он едва удержал бабушку, рванувшуюся к внуку, от падения с вершины на голые камни дна чаши, где стояли изумленные мальчики. Он заставил Валису снять с себя баллоны и ласты, и лишь после этого с помощью канатов, которые были в аварийных комплектах акванавтов, они вдвоем спустились вниз к ребятам. Эдвард прежде всего обезоружил горе-стрелка, и лишь затем отдал его в радостные жаркие объятия бабушки.

Так, в своё второе посещение дома сына Солнца Валиса нашла больше, чем исчезнувший тотем сына Солнца — она нашла внука, о котором беспокоилась все три недели, прошедшие с момента её ареста американским «дипломатом».

— Вот, значит, какой он, дом Сына Солнца! Темновато здесь. — Эдвард обвел лучом фонаря стены и потолок чаши. Пол пещеры в её средней части был белого цвета, в отличие от серого с розовым оттенком туфа стен и потолка.

— Так как же вы оказались здесь, в пещере? Не имея аквалангов? — спросил Эдвард, когда закончились объятия и поцелуи Павлика и бабушки. Родик коротко рассказал о событиях с того момента, как они якобы заметили «клоуна» около колодца.

— Был рядом с колодцем здоровенный камень? — спросил Эдвард.

— Да! — в один голос ответили ребята.

— Ясно — в эту пещеру есть по крайней мере два входа — один из колодца, а другой подводный. Только непонятно: как наш часовой позволили вам влезть в колодец? Да ещё бросил вас одних в пещере?

— Мы его перехитрили, — с гордостью произнес Павлик, а Родик уточнил:

— Нам помог Мауи.

— Так вы не одни здесь? С самоанцами? — Валиса с облегчением восприняла реплику Родика.

— Мауи — очень умный, хитрый и ловкий мальчик. Мы познакомились с ним на Уполу.

— Ладно, объяснения потом. Надо быстрее выйти отсюда через колодец.

Капитан Лонг слышал редкие щелчки своего карманного радиометра. Процессия двинулась колонной к туннелю, пересекая чашу по диаметру. Ведущими были Павлик с бабушкой, затем Родик, а Эдвард замыкал шествие, освещая фонарем путь остальной группе. Родик начал отставать и, наконец, оказался позади Лонга. И тут…

— Сэр, — обратился он к Эдварду по-английски. — Обратите внимание: ваши следы светятся!

Действительно, все следы позади Эдварда, куда не попадал луч фонаря, слабо, но отчетливо светились красивыми переливами цветов от красного до фиолетового.

— Сэр, сделайте, пожалуйста, несколько шагов вперед, — попросил Родик.

И тут все увидели чудо: там, куда попадали капли воды с мокрого тела и рюкзака Эдварда, вспыхивали разноцветные звездочки! А далеко позади, на старых следах, звездочки постепенно угасали. Они горели только на белом полу.

— Как будто осколочки сына Солнца, — прошептала Валиса.

А в рюкзаке Эдварда приборчик заверещал быстрее.

— Давайте пойдем дальше, нечего любоваться — обычная фосфоресценция под действием соленой морской воды. Белое — это же плесень, какие-то микроскопические водоросли или грибки, — успокоил всех образованный офицер.

Только Валиса почувствовала тревогу и фальшь в словах Эдварда. Она вспомнила, как Азахау рассказывал что-то про белую плесень. А в рюкзаке Эдварда лежал радиометр, дозиметр….

Колонна продолжила путь, а Родик, слегка задержавшись, незаметно и аккуратно собрал в пластиковый пакетик кучку сухой плесени.

* * *

На выходе из пещеры, поднимаясь по каменным ступеням древней лестницы, Эдвард приказал всем очистить обувь от плесени: «Нам не следует нарушать экологию заповедного острова. Неизвестно, как плесень изменит живой мир наверху, при солнечном свете». Родик хотел было уже оставить пакетик с собранным «белым песком» в пещере, но этому помешала неожиданная просьба капитана:

— Подержи мой рюкзак. Едва ли я сумею протиснуться в колодец сквозь узкую расщелину. Даже в плотно облегающем костюме аквалангиста.

В темноте пещеры никто не заметил, как Родик, слушая редкое пощелкивание прибора, поднес пакетик с собранной им плесенью к рюкзаку Эдварда. После этого пакетик вернулся в сумку.

Эдварду удалось змеей пролезть в колодец под аплодисменты зрителей. Появление командира из колодца произвело на караульного такое впечатление, что тот убежал в лес.

— Заразился самоанским синдромом, — изрёк Родик.

* * *

Уже на подходе к берегу, где осталась верхняя одежда Валисы и форма Эдварда, процессия поняла, что там что-то неладно. Полеа не оказалось на том месте, где они оставили его перед спуском под воду. Одежду никто не взял, но вместе с Полеа исчез пистолет капитана и запасной баллон с газом.

— Похоже, кто-то нырял отсюда, после нас. У кого на этом необитаемом острове мог оказаться акваланг?

— Акваланг был у Жени. Неужели она скрытно от нас… — начал было Родик.

— Какой Жени? — перебил его Эдвард.

— Женя — девушка, наша старшая сестра, русская. Она прибыла на Нуулуа вместе с нами и неожиданно пропала, когда ушла на берег за фотокамерой.

— Рыжеволосая? — в изменившемся голосе Эдварда и на его побледневшем лице отразилось искреннее волнение, в котором смешались ожидания как хорошей новости, так и плохой.

Даже Павлик, не зная английского языка, понял капитана:

— Йес, рэд, — выпалил он с ужасным произношением. Это было смешно, но никто даже не улыбнулся.

— Где же она, где? Вы знаете?

Ответить никто не мог, кроме Родика — ведь Мауи как только помог ребятам скрыться в колодце, крикнул «Иду спасать Женю!»:

— Возможно, Женя в хижине сержанта и клоуна на восточном берегу, у крутых скал.

— Какого сержанта? Какого «клоуна»? Какое они имеют отношение к Жене? — продолжал нервно спрашивать Эдвард. — Расскажите мне всё, что знаете.

Родик коротко, но не упуская важных деталей, рассказал об уходе Жени на берег «за фотокамерой», о вчерашних злоключениях его и Павлика, о трупе в лесу, о клоуне на катере, о его фразе, сказанной Павлику: «вместе с той девушкой мы и найдем Сына Солнца». Эдвард задумался. Валиса, обнимая Павлика, плакала, расстроенная рассказом, в котором её внук чудом остался жив.

— Значит, у нас трое пропавших: Полеа, ваш Мауи и Женя.

— Возможно, только двое, — уточнила Валиса, и издала громкий свист особым способом, которому Павлик никак не мог научиться. — А теперь смотрите в сторону леса. Не пройдет и пяти минут, как вы увидите Полеа, заплаканного и с опущенной головой.

— Как всегда! — возмутился Павлик, естественно, по-русски. — Эти его дурацкие бега в лес! Я его когда-нибудь поджарю на костре, как он собирался сделать это с моим Родиком!

Валиса и Родик улыбнулись, Эдвард ничего не понял.

Прошло две с половиной минуты (Родик засек время по часам), и из чащи леса медленно вышел Полеа, но не с опущенной, а с гордо поднятой головой: перед собой он вел полуголого белого человека в набедренной повязке с большим ножом за поясом. Тот нес нечто подобное блюду, из которого доносился приятный аромат жареной рыбы.

— Полеа, бегом сюда! — скомандовал Эдвард. — Почему ты оставил пост? Где мой пистолет? И что это за человек?

— Я знаю его! — закричал Родик. — Это тот самоанец, который меня преследовал в лесу!

— Он же сообщник клоуна! Хватайте его! — закричал Павлик.

— Сначала покушайте его угощение, которое он приготовил для своих новых хозяев — сказал важно Полеа. — А потом, если хотите, Полеа его самого поджарит (так говорят о себе самоанцы, когда волнуются или хотят выглядеть лучше).

Лжесамоанец побледнел.

— Не бойся, — успокоил своего бывшего преследователя Родик. — Полеа любит шутить.

— Странные шутки у него… То меня спас от смерти, а теперь жарить хочет. Когда же он шутил?

— Ну, Полеа-шутник, рассказывай. — приказал Эдвард. — А мы тем временем поужинаем пищей повара, которого нам прислал клоун. Видимо, не такой уж он злой.

Полеа начал рассказ:

— Когда вы с Валисой нырнули, ко мне подбежал человек, не тот, что вчера, в армейской форме, а вот этот. Я подумал, что это жрец. Жрецы иногда мажут себя мелом. Я стал просить у него прощения по-самоански и напоминать о разрешении фоно быть Полеа на острове Табу. А он жестами приказал отдать ему пистолет. Я спросил, зачем жрецу пистолет. Он ничего не ответил, а стал смотреть на море, и я тоже, и тут я увидел пловца с аквалангом, который плыл туда же, куда и вы. Я вспомнил, что вы, капитан, велели никому не разрешать нырять на этом берегу. Я стал кричать пловцу, а он не реагировал, продолжал плыть, я прицелился…

— Это была Женя! — закричал Павлик. — Только у нее был акваланг… — И глаза его стали мокрыми.

Полеа упал на колени и запричитал по-самоански. Эдвард побелел и смотрел на Полеа, стиснув зубы.

— Успокойся, Павлик. И ты, бравый капитан, — вмешалась Валиса. — Полеа не стрелял в ныряльщика! Он стрелял в воздух, для предупреждения.

Полеа кивнул. В разговор вмешался Родик:

— Понятно: этот «самоанец» — сообщник того ныряльщика. Он отвлекал внимание Полеа и заодно пытался присвоить беретту.

— Я ударил самоанца по руке, и выбил наган, — неожиданно по-русски произнес белый «самоанец». — Я против убийств.

Родик перевел это для Эдварда на английский. Капитан успокоился, приняв вполне правдоподобные объяснения.

— Но где же всё-таки мой пистолет, Полеа? И куда исчезли баллоны?

Полеа молча, в наступившей темноте, спустился с обрыва к урезу воды, поползал на коленях по камням и вскоре вылез наверх с «береттой» капитана в руках.

Эдвард взял пистолет, понюхал. Ствол издавал запах недавнего выстрела.

— Да, действительно стрелял….

Полеа продолжил рассказ:

— Он ударил Полеа по руке. Пистолет упал вниз. Полеа за ним, ведь капитан поручил хранить его. Жрец тоже спустился вниз. Мы дрались за пистолет, и белый жрец упал в воду и стал тонуть. Тут Полеа понял, что это не жрец — самоанцы все умеют плавать. Полеа думал: вытаскивать его или нет. И когда он опустился на дно, то вытащил и откачал его. Он пришел в себя и по-английски заявил, что он — повар клоуна. «Ах, ты повар!» — сказал Полеа. — «Тогда иди, и пожарь нам рыбу. Я уже наловил её».

— Куда же исчез баллон со сжатым воздухом? — спросил Эдвард.

Тут Полеа вскочил и бросился в лес.

— Ну, вот, я же говорил — от этой привычки убегать в лес его избавит только стрела тонганца или….

Тут Павлик осекся: Полеа уже бежал назад с баллоном в руке.

— Мне нужен был хороший жар для рыбы, и мы использовали сжатый воздух, — объяснил повар.

Все засмеялись, и пришло время отведать ужин, приготовленный профессионалом с использованием сжатого воздуха. Рыба была необычно и вкусно приготовлена.

— Ты, видать, действительно повар, — похвалила Валиса.

— Это — четвертый, — подытожил Родик.

— Что значит «четвертый»? Четвертый повар?

— Четвертый незнакомец. Первый — это тот мертвец, которого мы вчера обнаружили в лесу. Он был раздет. Беретта, из которой Павлик выстрелил в пещере — это, конечно, его. Бандиты не смогли её найти в темном лесу. Второй — тот, кто гнался за Павликом. У него был наган, но его проглотил питон.

— Питон проглотил наган?

— Он проглотил обоих. А третий — тот аквалангист, которого чуть не пристрелил Полеа.

— Полеа не пристрелил! — завопил уязвленный самоанец.

— Родик, ты умница, — похвалил Эдвард. Только не четвертый, а третий. Труп в лесу — это нашего сержанта, определенно. У нас пропал часовой — скорее всего, его убили эти сержанты-бандиты и воспользовались его формой. Я дам команду найти его тело и отправить на родину. А вы, ребята, молодцы! Но как же вы потеряли своего нового друга Мауи?

— А они не потеряли! — раздался откуда-то сверху звонкий голос. Это был сам Мауи.

 

Драма в хижине

Маленький самоанец выглядел как после жестокого боя с противником. Рубашка изодрана на куски, лучше бы её вообще не было. Тело исколото копьями врагов (колючками терновника), из пальцев рук и ног сочится кровь, а плечо левой руки наспех забинтовано длинными листьями какого-то растения. Тем не менее, отважный мальчик не казался подавленным и печальным. Скорее, наоборот: спустившись с дерева, он подошел навстречу бегущим к нему Павлику и Валисе и сразу же, находясь ещё в их объятиях, выпалил по-русски:

— Ультиматум!

— Ничего себе — в необитаемых джунглях кто-то научил его такому сложному слову! — сделав удивленный вид, отреагировал Родик, но на самом деле он уже понял, какое известие принес Мауи.

— Он сказал: это — ультиматум, — продолжил Мауи. Валиса размотала повязку на его руке и стала изучать рану. К ней присоединился Эдвард:

— Рана серьезная, нанесена пулей из мелкокалиберного оружия. Рана не сквозная, рука вздута — пуля, вероятно, внутри. И шея чем-то порезана.

— Его ранил тот, первый сержант. Мауи нам рассказывал! — поспешил вставить Павлик, а Родик перевел эту фразу капитану, добавив:

— «Сержант» преследовал Женю, а Мауи пытался его задержать….

— Так где же Женя? Ты знаешь? — с нетерпением добивался Элвард.

— Она в хижине, связанная… Ой! — Мауи почувствовал сильную боль при обследовании Валисой его раненой руки. — Я подошел к хижине, хотел войти и освободить Женю, но он неожиданно появился и схватил меня. Ой! Приставил кинжал к горлу и сказал по-английски: «Иди к своим, пусть принесут белый порошок, который они собрали в пещере! И тогда могут забрать свою девушку. Иначе я убью её». И добавил: «Это — ультиматум». А вы правда были в пещере Сына Солнца?

— Не знаю, Мауи. В пещере были, но Сына Солнца не видели. Разве кто-то из нас собирал там этот рад… — Эдвард оборвал себя, — этот белый песок?

Родик, покраснев, вытащил из сумки полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Эдвард быстро выхватил пакетик из рук мальчика и поднес на время к своему рюкзаку. Его радиометр молчал.

— Я собрал только сухой порошок, — Родик смотрел на удивленного капитана умными, понимающими глазами.

— Так… Значит, этот бандит проследовал за нами в пещеру, использовав акваланг Жени и наши запасные баллоны. И видел всё, что произошло в пещере. Почему же он сам не спустился вниз и не собрал так нужный ему зачем-то порошок?

— А он не осмелился идти вслед за нами к колодцу. И вернулся под водой. Раньше, чем мы пришли сюда. — объяснил логику бандита Родик.

— Он просто спешил вылезти из воды — сказал Полеа.

— Это почему?

— А когда он вчера взял два запасных баллона, из одного Полеа незаметно выпустил воздух.

И тут Полеа хотел было скрыться в лесу, но Эдвард удержал его:

— Почему ты это сделал?

— Не знаю… Так, на всякий случай…

— Молодец, Полеа! Возможно, когда-нибудь тебя назовут героем за этот поступок.

— Полеа бывает предусмотрительным! — гордо заявил о себе самоанец.

— Сколько вас было, сообщников клоуна, здесь, на острове? — спросил Эдвард у повара.

— Трое, вместе со мной.

— Значит, остался только один, и без оружия. Простая задача.

— Нет, у него есть револьвер, небольшой, — пояснил Мауи.

— У него не могло быть револьвера — они говорили, что потеряли единственный в джунглях, — возразил повар.

— Как же он засадил пулю в мою руку?! Он стрелял два раза.

Больше терять время было нельзя. И вся компания двинулась вслед за Мауи к восточному берегу. Рана Мауи была теперь надежно обработана и забинтована материалами из армейской аптечки капитана.

* * *

У хижины никого не было. Эдвард распорядился, чтобы все спрятались в кустах, а беретту у Родика он отобрал.

— Зачем? У вас же свой есть…

— Так надо, дорогой. Всё будет О'К!

Свой пистолет Эдвард положил в широкий карман брюк, а пистолет Родика сунул в кобуру.

Из хижины раздался голос бандита:

— Не думай — пистолет тебе не поможет! Даже получив пулю, я успею воткнуть стилет в горло девушки. Клади пакет с порошком у входа в хижину!

— У меня другое предложение — обменяем заложницу на отличного повара. Твой патрон клоун будет доволен!

В ответ из хижины послышался взрыв смеха:

— Едва ли сейчас клоуну нужен кок!

* * *

С замиранием сердца сидящие в кустах следили за тем, как спустя четверть часа из хижины один за другим вышли два человека в форме. Эдварда среди них не было. А ведь они слышали выстрел в хижине….

— Они убили его… — прошептал Павлик.

— Не каркай — у Эда было два пистолета по 20 зарядов в каж…. — Родик оборвал свою убедительную речь: живой и невредимый, ведя под руку слабую, но улыбающуюся Женю, вышел их капитан! Но больше всего удивило ребят: на шее у Эдварда висел мощный армейский пистолет-автомат!

— Базука! — восхищенно воскликнул Павлик. — Ей-богу, базука!

— К-25. - поправил Эдвард. — Но это на время. Сейчас Полеа, Павлик, и ты, повар, вместе со мной идут в хижину — надо помочь отнести раненого.

Вышедшие перед этим (а в одном из них ребята узнали бандита-«сержанта») выпустили сигнальную ракету и тоже присоединились к ним. В хижине лежал без сознания окровавленный солдат. Самодельную постель из бамбука приспособили для носилок и вынесли раненого на берег. Там, над берегом, висел вертолет, и с него спускали что-то вроде люльки. Рядом с люлькой висел на ремнях человек с чемоданом в руках.

— Врач, — пояснил Эдвард. — Сейчас вертолет заберет и раненого, и этих двух негодяев.

— А ты? — спросила осторожно Валиса. Женя ухватилась за Эдварда.

— Я? — улыбнулся Эдвард. — На вертолете для меня нет места. После того, что произошло в хижине, мне лучше остаться с вами, мои друзья.

— Ура! — закричали Павлик и Родик. Женя плакала, разумеется, от радости.

— Что же произошло в хижине, капитан Лонг? — спросила Валиса, сознательно переходя на официальное обращение, видя ревнивые взгляды девушки. Эдвард промолчал, ожидая, когда двое военных усядутся в люльку. Затем высыпал в траву все патроны из магазина автомата и отдал безвредную теперь пушку «бандиту-сержанту».

— Это для того, чтобы они нас не расстреляли с воздуха, — с авторитетом пояснил Павлик, как будто другие этого не понимали.

Шум квадролета утих, темнота ночи быстро накрыла берег, до того освещаемый мощными прожекторами боевой машины.

— Полеа, разводи костер. А кок наловит рыбы и приготовит нам ужин, во время которого я расскажу о «дипломатическом» приеме в хижине клоуна.

* * *

Так что же произошло в хижине? Предложение Эдварда обменять заложницу на повара клоуна было встречено смехом. Эдварду показалось — смеялся не один человек. Тем не менее, в хижину он вошел, не раздумывая — ведь там была Женя.

Внутри оказалось три человека. Самое неожиданное, что одним из них был лейтенант Купер, его подчиненный и помощник по проведению этой секретной операции! Рядом с лейтенантом стоял солдат с автоматом. Бандит-«сержант» сидел в углу, нагнувшись, глядя в пол.

— Значит, вы, лейтенант, обезвредили банду? Так зачем эти шутки с ультиматумом? И почему убийца нашего сержанта не в наручниках?

При этих словах «сержант» поднял голову и нагло ухмыльнулся. Эдварду лицо бандита показалось знакомым.

— Где русская девушка, лейтенант?

— Она вам так нужна, Эдвард Лонг? — с наглой усмешкой произнес лейтенант. — Пожалуйста, можете попрощаться.

Сердце Эдварда остановилось. «Бандит успел убить её?»

Лейтенант отдернул бамбуковую занавесь, разделяющую хижину на две половины, и Эдвард увидел Женю. Её живые глаза жадно смотрели на Эдварда, всё тело, перевязанное ремнями, рванулось к нему. Если бы не липучка, стягивающая ей рот, Эдвард услышал бы и крик радости, и отчаянные слова предупреждения об опасности.

Эдвард осторожно сорвал липучку. Женя с трудом раздвинула отекшие губы:

— Не в таком… состоянии мне хотелось бы встречи с тобой, дорогой Эд… — прошептала девушка.

— Главное — ты жива!

— Они против нас, Эд…

— Свидание окончено! Капитан Лонг, отдайте вещьдок, добытый вами в пещере!

— Сначала дайте освободить девушку! Это бесчеловечно, как её держали бандиты, но и вы не лучше, лейтенант!

Эдвард достал нож и начал резать веревки, стягивающие грудь и руки Жени, развязывать тугие узлы.

— Её не собираются освобождать: она — русская шпионка на территории чужого государства. Ваше оружие, пожалуйста! И без эмоций! — Лейтенант кивнул солдату, и тот направил дуло автомата в сторону Лонга. Бандит подошел к Жене и приставил ствол пистолета к её виску.

— Что это значит, лейтенант? Почему бандит не в наручниках? Уберите оружие, солдат!

— Повторяю, Лонг — сдайте оружие! Вы арестованы по приказу адмирала!

Оглядевшись и оценив обстановку, Эдвард не спеша стал доставать беретту из кобуры. Тут раздался слабый голос Жени:

— Эдвард, в барабане нет патронов…

Барабан был только в револьвере, который держал «бандит». Капитан понял и решился. С готовностью отдал беретту лейтенанту и в тот же миг дважды разрядил свой второй пистолет в солдата с автоматом, раздробив тому обе руки. Лейтенант Купер приставил дуло беретты к животу своего капитана и нажал на курок, но выстрела не последовало — перед входом в хижину Лонг пересыпал все патроны из магазина пистолета Родика в свой карман.

Таким же холостым оказался и выстрел бандита в голову пленницы. Пока оба безуспешных стрелка соображали, что произошло, Лонг обезоружил лейтенанта и держал его под прицелом. Теперь Лонг был с двумя пистолетами против двух безоружных людей. У бандита был нож, но он не решался им воспользоваться, находясь под прицелом грозного пистолета с 20-ти зарядным магазином.

— Брось нож! — скомандовал Лонг. Бандит подчинился. — Теперь надень наручники на лейтенанта — они у него на поясе, приготовлены для меня.

Это тоже было сделано.

— И последнее: скажи мне, кто ты, и как оказался в компании с бойцами армии США. Только правду!

Подозрения Лонга оправдались: это был настоящий сержант ВМС США, один из лучших. Эдвард даже вспомнил имя этого мерзавца, первого караульного у радиоактивного колодца. Предполагалось, что его убили сообщники клоуна. «Выходит, я недооценил коварности Купера».

Лейтенант нагло ухмыльнулся:

— Я в наручниках, но тем не менее, Лонг, вы разжалованы и будете арестованы.

— Я не участвую в комедиях!

— Для вас это трагедия. Адмирал не простит вам измены.

— Какой измены? Я не верю вам, лейтенант! И подозреваю вас в сговоре с преступной бандой!

— Убедитесь сами — я соединю вас с адмиралом: он с нетерпением ожидает пакетик с белым порошком, который у вас в кармане.

— Зачем ему нужна эта плесень? Обыкновенная фосфоресцирующая субстанция.

И тут из передатчика, который висел на плече лейтенанта, Лонг услышал:

— Оставьте ваши соображения в своей сраной заднице, капитан!

Это был без сомнения голос адмирала, с его любимыми грубыми выражениями. И динамик продолжал греметь:

— Вещьдоки государственной важности, найденные в пещере острова, обнаружены Вами, капитан, в результате спецоперации, которую мы с вами возглавляли. А потому принадлежат американскому правительству и лично президенту США. Он уже в курсе важности этой находки. А Вы передали её русским подданным. Спасибо лейтенанту и его сержантам за отлично проведенную контр-операцию. Лейтенант Купер, возьмите вещьдок у капитана Лонга! Через десять минут вертолет возьмет вас на борт. А бывшего капитана мы как следует вздрючим за предательство, за пособничество враждебной иностранной державе!

И только теперь Лонг обратил внимание на характерный треск лопастей геликоптера, доносящийся сверху. Над островом висел вертолет. «Машина нашей морской службы», определил капитан. Видимо, адмирал, находясь за тысячу километров, использовал спутниковую связь с пилотами вертолета.

— Убейте этих мерзавцев, капитан, и скроемся в лесу! — предложила Женя.

— Увы, вертолет хорошо вооружен. От его огня не спасут и джунгли.

Эдвард Лонг понимал, что отказ может привести к гибели многих его новых друзей. Поэтому он сунул пакетик Родика с белым порошком в сумку лейтенанта:

— Мои друзья помогут вам и раненому добраться до вертолета. Только никаких фокусов с бомбами, напалмом или газами: русская подлодка патрулирует акваторию вокруг острова!

Эдвард блейфовал. Никакого русского судна не было. Но другого способа, как признать себя предателем интересов США, чтобы избавить от трудной судьбы или даже смерти своих друзей и Женю, у него не было.

 

Ни Мауи, ни порошка

Когда бывший кок, а теперь повар (он отказался лететь с американцами: «Я — русский, и если сидеть, то в русской тюрьме») стал раздавать порции жареной на костре рыбы, то одна оказалась лишней. И только тогда все заметили, что среди них нет маленького, храброго Мауи!

— Когда он исчез? Кто видел его последний раз? — вопрошали друг друга. Мауи бесспорно был с ними на пути к хижине — ведь только он знал правильную дорогу. Но никто не видел его после освобождения Жени. Значит, он ушел, когда все тряслись от страха и неопределенности в кустах. Куда и зачем?

Бродили окрест с фонарем Эдварда, пока не сел аккумулятор. Кричали до боли в горле, свистели в тревожный свисток, который сохранился у Родика. Напрасно… Утомленные, все семеро улеглись на мягкий мох, предварительно убедившись в отсутствии прожорливых желтых муравьев. Павлику во сне приснился какой-то дикий невиданный зверь, проглотивший Мауи. Он закричал и проснулся, и Валиса с трудом успокоила впечатлительного внука. Родик не преминул напомнить ему, что на Нуулуа нет диких зверей. «Кроме клоуна и его помощников», — поправил Павлик.

Перед рассветом, ещё в полной темноте (известно, что в тропиках не бывает долгих рассветных и вечерних зорь, которые так прекрасны в средних широтах), спящую семерку разбудило назойливое стрекотание. «Ну и стрекозы здесь! Что им не спится?» — в полусне подумал Родик. Открыв глаза, он увидел над собой вертолет, тот же квадролет, что вчера унес в небо американских солдат и поливиниловый, со сцепляющимися краями пакетик, которые всегда имелись в избытке у Родика «на всякий случай». В том пакетике был белый порошок (точнее, сухая плесень), собранная им в пещере сына Солнца.

Сквозь стрекотание лопастей геликоптера доносился громкий и злой ропот англоязычного громкоговорителя, и Родик понял, что пора спокойного отдыха оказалась слишком короткой:

«Подлый обманщик Лонг! Немедленно верни порошок из пещеры! Предательство не пройдет даром! Даём тебе четверть часа! Если мы не получим настоящий белый песок из пещеры, то ты вместе со своими русскими сообщниками будешь погребён в таком же песке!»

Все уставились на Родика.

— Клянусь, там был порошок из пещеры! Я никому не отдавал пакет, только Эдварду!

Эдвард подтвердил, что он получил пакетик непосредственно от Родика перед входом в хижину.

— Если не Родик, то кто-то другой подменил пакетики заранее.

— Есть и другая версия: они блейфуют, хотят получить ещё порцию, — высказал мысль Родик. — У них есть основания полагать, что мы собрали порошка больше.

— Может быть, это и к лучшему, — вдруг заявил повар.

— Что — к лучшему? Что мало собрали или что подменил кто-то?

— И то, и другое…

Последний диалог Родика и повара шел на русском языке, и Павлик понял.

— Может быть, ты и подменил? — набросился он на повара. — Решил вернуться к своему хозяину?!

— Успокойся, мальчик. Я кое-что знаю. Этот порошок слишком опасен…

— Что?? — несколько голосов слились в один.

— Точно сказать не могу, я — не физик, и вообще не ученый. Даже не повар. Я — художник, бывший. А Пьер, с выдуманной литературной фамилией Безухов, — знаменитый физик в области ядра. Однажды оказался замешанным в какой-то истории, попал в руки ФСБ и стал инвалидом. Недавно, на катере, попросил меня нарисовать картину атомного взрыва на маленьком тропическом острове. Вот отчего мои опасения.

Эдвард задумался, а Валиса вдруг заявила:

— Взрыв тут не при чем. Просто порошок подменил Мауи.

— Мауи? Он же сам сообщил нам об ультиматуме!

— Ультиматум дал ему возможность без подозрений подменить порошок, и тем самым не отдать его американцам. Он, вероятно, решил, что плесень в пещере — остатки или осколки Сына Солнца, тотема Уполу. А подменить порошок на коралловый песок в сумке Родика он имел возможность, когда Родик, помните? зацепился плечом за колючую ветку, и Мауи поднял и некоторое время нес его сумку. И теперь, я думаю, Мауи отнес его обратно в пещеру.

С вертолета продолжали поступать грозные предупреждения. В том числе, объявляли, что никакой русской субмарины нет в прибрежных водах острова, и упрямых владельцев белого порошка ждет печальный конец.

Эдвард не удивился бы такому вниманию к белому порошку, если бы знал, что произошло во внешнем мире в течение последних суток. А произошло вот что:

Клоун, ускользнув от самоанцев на моторке, был схвачен сторожевым американским катером военно-морских сил США и передан в руки «лесной полиции» Американского Самоа. Он, как правильно сообщил об этом повар, действительно был талантливым физиком, но свои выдающиеся мыслительные способности использовал в корыстных, преступных целях. В России ему не удалось получить сведения о тайне Сына Солнца, но он проследил маршрут ребят и Жени на запретный остров. Туда высадились два его помощника с нужной специальной аппаратурой, снабдив их нужной аппаратурой, в том числе, для регистрации нейтронов. Однако один из них вскоре был ликвидирован сержантом ВМС США, агентом лейтенанта Купера. А второй помощник, тот, что наводил ужас на ребят, представляясь инвалидом, после неудачной попытки противостоять агенту был им завербован. И оба повели двойную игру: работая якобы на клоуна, на самом деле выполняли миссию лейтенанта Купера и адмирала. Используя наивность Полеа, сержант следовал с аквалангом Жени за Эдвардом и Валисой и во время их второй попытки видел, как ярко, разноцветными блестками искрится белый порошок на полу пещеры в мокрых следах ботинок капитана. И не только видел свечение: миниатюрная аппаратура клоуна зафиксировало нечто необычное, невидимое человеческому глазу, но много говорящее хорошему физику.

Однако сержант-украинец и его русский сообщник не сумели расшифровать полученные данные и передать их лейтенанту. Клоун-физик, клоун авантюрист оказался хитрее: аппаратура работала автоматически, и данные передавались только на его катер. У двойных агентов оставалась единственная возможность — завладеть белым светящимся порошком, не ведая, что это такое. Это не удалось, но адмирал всё-таки узнал истину. Когда капитан сторожевого катера прокричал в рупор приказ водителю моторной лодки остановиться, расчетливый Пьер-клоун даже из этого незавидного положения и тут сумел извлечь выгоду. Он заявил, что обладает сведениями чрезвычайной важности, и его должны немедленно представить высшему командованию США. И добавил: «А лучше — господину президенту».

После общения высоких чинов с клоуном-инвалидом громкая кампания обвинения русских в радиоактивном заражении Самоа внезапно прекратилась. Смолкли быстро-говорящие головы с экранов телевизоров, со слюной вещающие об устрашающем секретном оружии России. Зато была отмечена повышенная активность кораблей Тихоокеанского флота США в районе архипелага Самоа. Правительство независимого демократического государства Западное Самоа, которое в свое время подписало договор с Россией, попросило о военной помощи. Из России в территориальные воды Самоа была направлена подводная лодка «Академик Менделеев» и два эсминца. А ранее, после выдвинутого обвинения русских в радиоактивном заражении островов Самоа, на Уполу отправилась группа ученых для выяснения причины глубокой заинтересованности американцев районом южных необитаемых островков Самоа. В эту группу вошел и Семен Захарович Фролов, отец Павлика.

* * *

От угроз с американского квадролёта, Эдварда и его друзей спасла гроза, нагрянувшая неожиданно, как это бывает в тропиках. Все бросились в чащобу. Туда дождь все равно проникал, но не бил беспощадно по щекам, а ветер не сшибал с ног. Основная опасность была от падения сучьев, подгнивших или чрезмерно нагруженных плодами. Решили продвигаться к колодцу — единственному расчищенному месту на острове, где можно было переждать грозу, не опасаясь атак американцев и избежав шишек на голове. Гроза могла длиться сутки и больше. Пилотам американского квадролета пока было не до погони — лишь бы ветер не опрокинул машину. Садиться на остров было некуда, и приходилось рассчитывать на удачу или на искусство пилотов.

— А Мауи, думаю, сидит в колодце, — с тайной надеждой увидеть своего самоанского друга сказал Павлик, когда в просвете деревьев появилась знакомая просека.

Сначала заметили, что ни одна лиана не спускается в колодец, а подойдя к опушке, ахнули: он был накрыт большим круглым камнем! Так, как это было сотни лет до прихода отряда Эдварда несколько дней назад.

— Ветер сдул камень и похоронил Мауи! — запричитал Павлик.

Эдвард обошёл вокруг камня:

— Думаю, Павлик, что тебе нечего волноваться за друга — камень искусно поставили на место, вырыв для него дорожку к колодцу с уклоном, и затем подтолкнув рычагом. Видишь специально срубленный кривой сук? Возможно, помог и ветер — он дует как раз в нужную сторону. Камень по инерции прокатился на три-четыре сантиметра дальше края колодца, вот свежая вмятина в земле, и вернулся на свое привычное место.

— Это мог сделать только….

— Мауи, — опередил Валису Родик. — Он бросил порошок в колодец и запечатал его. Всё так, как предполагала Валиса Павловна.

Валиса погладила мокрые волосы Родика.

— А где же тогда он сам?! — исступленно повторял Павлик, по щекам которого вместе с пресными дождевыми струями стекали солёные ручейки слез. Валиса обняла высокорослого, но впечатлительного внука, и вдруг лицо того прояснилось, и он заявил, что ему пришла в голову мысль (Родик в таких случаях обычно резюмировал: «Наконец-то мой друг начал думать головой!»):

— Мауи сознательно ушел в пещеру, чтобы охранять заснувшего Сына Солнца!

— Как же можно задвинуть тяжеленный камень изнутди? — спорил Родик.

— В этом что-то есть, — Эдвард поддержал подозрение Павлика. — Камень с таким же успехом можно сдвинуть и находясь внутри — просто убрать предварительно подставленный упор.

— Бедный Мауи! Он так и сделал, а потом не смог выбраться назад… Я пойду искать искать Мауи в пещере Сына Солнца! Кто со мной? — Павлик был настроен решительно.

Но Эдвард не сразу дал «добро» на спуск в колодец, ссылаясь на то, что «воздух пещеры вреден для верхних дыхательных путей — вон какой насморк подхватил Родик!» Только один Родик подозревал, что капитан скрывает истинную причину своих опасений. Но Павлик рвался в бой:

— У меня никогда не бывает насморка. Идем выручать Мауи!

— Ладно, спустимся в колодец, а там видно будет, — согласился капитан. Камень сдвинули общими усилиями. На дно темного и холодного колодца, с истлевшим скелетом человека, спустились Эдвард, Женя и, конечно, Павлик. Тот полез было в расщелину, но Эдвард запретил:

— Это неразумно, Павлик. У нас нет никаких источников света. В полной темноте мы и тебя потеряем. Просто позови своего друга — если он там, откликнется. В тоннеле звук далеко слышен — вспомни нашу незабываемую встречу.

Павлик кричал до хрипоты, Мауи не отзывался.

Между тем гроза кончилась. Когда вся группа вылезла из колодца, солнце уже успело нагреть большой темный «ключ-камень». Женя и Валиса приложили холодные ладони к его круглым бокам, и остальные последовали их примеру.

— Не сдышно вентодета-то американского, — заметил Родик. — Может быть, они приземлились?

— Или разбились в грозу. — Эдвард решил поднять настроение друзей. — Даже такой машине трудно выстоять против тропической грозы.

— Бы бы усдышали гдохот бадения и вздыв бака с годючим, — спорил Родик.

Эдвард улыбнулся:

— Верно, парень. Но если у кого-то зрение лучше твоего, Родик, во столько же раз, во сколько раз у него хуже логическое мышление, то он может разглядеть в небе квадролет, удаляющийся в южном направлении в сторону Американского Самоа.

Отличился Полеа, который спасался от грозы на дереве:

— Я! Я вижу вертолет! У Полеа глаза, как у альбатроса!

Все засмеялись, но никто деликатно не намекнул Полеа, что глаза-то у него альбатроса, а логическое мышление не на уровне.

— Пойдемте быстрее к нашей пироге, на которой мы приплыли с ребятами, — предложила Женя. — Сейчас мы остались с «голыми руками» и не готовы к исследованию тайны Сына Солнца. На Уполу подготовимся основательно.

И все невольно взглянули на запястья девушки, где остались жуткие следы от веревок. А Эдвард нежно погладил эти израненные руки:

— И не забудем прихватить солидную охрану из верных тебе и отважных самоанцев, так, Полеа? Кто-нибудь уверен, что нас встретят как героев? Ведь мы возвращаемся, не найдя Сына Солнца…

 

Из огня да в полымя

Валиса была права только наполовину, заявив, что Мауи возвратил «белую плесень» в пещеру Сына Солнца. Да, у Мауи хватило сил надвинуть огромный камень на колодец со словами: «Это — осколки Сына Солнца, и я не отдам их никому, только самому Солнцу!». Но на берег океана, к оставленной вчера пироге, он вышел не с пустыми руками: в его аварийной сумочке покоился пакетик с настоящим «белым песком» из пещеры…

Мауи плыл на пироге, удаляясь от заповедного острова и непрерывно прося прощения у Бога Солнца за вынужденный обман русских друзей и умоляя Его не отдавать Сына Солнца в грязные руки америкосов и клоунов.

Лодка Мауи в сплошной завесе дождя прошла незамеченной ни пилотами вертолета американцев, ни самоанскими воинами, которые окружили заповедный остров кольцом из пирог. Блокада была установлена после обнаружения катера клоуна и появления американского геликоптера. Никогда этот малюсенький клочок суши, многие сотни тысяч лет назад порожденный внутренними силами Земли, не видел столько людей вокруг себя. Даже безразличные черепахи поднимали свои змеиные безгубые головы, чтобы рассмотреть редко посещавщих их существ. Недалеко от берега в небе шумел квадролет американских ВМС, пытаясь запугать группу Эдварда. А боевые пироги западных самоанцев грозно потрясали древними копьями и современными ружьями, предупреждая американцев о неизбежной каре за высадку на остров табу. Табу касалось и каждого из самоанцев.

* * *

Однако беда пришла к Мауи не от копий земляков и не от америкосов: навстречу пироге приближался водяной столб! Будто огромная пальма вдруг сошла с берега в океан, обернулась водой и теперь разбрасывала её с высоты своего ствола на сотни метров вокруг. Мауи видел такое впервые, но взрослые люди рассказывали, что такие столбы несут верную гибель всему, что встает на их пути. Ничто не может остановить и разрушить эти столбы. Говорят, что некоторых туземцев уносило за сотни километров вместе с лодкой. Мауи оказался бессилен повернуть пирогу, и его засосало водяное дерево… «Это знак возмездия Таганлоа», — решил Мауи. «Я не боюсь смерти вместе с осколком Сына Солнца!». Бешеное кружение лишило мальчика чувств…Последним ощущением было тепло от пакетика с дорогим «песком» — мальчик крепко сжимал его в руке….

Мауи не имел понятия, сколько прошло времени, когда он очнулся под водой. Глубоко под водой, потому что было очень темно — ни солнца, ни облаков вверху. И Мауи погружался всё ниже… «Таганлоа ждет меня». Мальчик тонул, потому что легкие были наполнены водой. И он вновь начал терять сознание. Все дни его короткой жизни в один миг промелькнули перед ним: нежная мама, суровый отец, воин-брат. И новый русский друг Павлик, который, кажется, обнял его за плечи и потащил в сторону, туда, где было светло… «Так уходят на запад» — была последняя мысль Мауи.

* * *

В здание дипломатической миссии России в Апиа, столице государства Самоа, уверенно вошел черноволосый, с редкой сединой человек, выше среднего роста, с лицом кавказского типа. Острый, изучающий взгляд карих глаз частично скрывали густые брови. Это был глава группы ученых, направленных Россией в Полинезию, знаменитый Тенгиз Гелиани, русско-грузинский физик-академик, известный своей способностью разрешать самые невероятные научные и псевдонаучные загадки. Едва он обменялся приветствиями с российским консулом, как тот передал академику листок бумаги — расшифровку радиограммы, только что принятой с подлодки «Академик Менделеев». В радиограмме сообщалось о спасении в океане самоанского мальчика.

— Ну и что? — возмутился было академик. — Какое нам дело до спасения утопающих?

— Читайте дальше, господин академик, — настаивал сотрудник посольства.

А дальше в радиограмме было нечто весьма необычное: мальчик был выловлен в шестидесяти (!) километрах от ближайшего острова, на глубине пятьдесят метров (!). И ещё: в руке мальчик крепко сжимал маленький пластиковый пакетик с каким-то белым порошком. А порошок излучал…нейтроны!

— Бред какой-то! Как они там узнали про нейтронное излучение?

— В атомной подлодке всегда есть группа радиоактивной разведки.

— Понятно… — академик задумался. — Пакетик пусть хранят отдельно от мальчика и следят за излучением.

Тенгиз Гелиани не верил в существование источника нейтронов в руках самоанского мальчишки. Только невероятное появление утопающего человека на большой глубине в открытом океане заставляло академика возвращаться к мыслям о странном пакетике якобы с нейтронами внутри.

По данным «высококвалифицированной группы радиоактивной разведки» подлодки интенсивность излучения нейтронов быстро затухала. «Значит, — соображал Тенгиз, — это может быть только искусственно созданный человеком препарат, например, для медицинских целей. Но нигде в Полинезии нет ядерных установок! Как этот препарат попал в руки мальчика, да ещё в открытом океане? А вдруг это связано как раз с интересом американцев? Тогда это моя задача».

Одна из очередных радиограмм огорошила академика: судовой врач обнаружил гангренозные язвы на пальцах мальчика, именно на правой руке, которой тот держал пакетик в момент спасения! Анализ кожной ткани показал, что гангренозные пальцы получили большую дозу облучения. На другой день два пальчика пришлось ампутировать…

«Немедленно доставить в Апиа и этот злополучный пакетик, и самого самоанца. Кстати, как он себя чувствует и как объясняет всё произошедшее с ним?» — гласила радиограмма главы научной делегации на подлодку.

Ответ: «К Апиа подойдем сегодня вечером, станем на рейде в трех милях от берега. Мальчика не допрашивали — он говорит только по-самоански, а переводчика у нас нет. Себя он называет Мауи».

Вечером пришла очередная радиограмма с подлодки от капитана: «Стоим на рейде. Ищем мальчишку».

«Вы, что в прятки с ним играете!? Будьте серьезнее, капитан!»

«Глубоко сожалею, уважаемый академик, но в прятки играет он сам — мальчик удрал с лодки…»

«Доставьте немедленно пакетик!»

Ответной радиограммы не было долго. Наконец: «Увы… Мальчишка прихватил с собой и пакетик…»

Как на это сообщение реагировал темпераментный глава научной миссии, читатель легко представит сам….

* * *

Искатели Сына Солнца, подсохшие и согревшиеся, подошли к берегу и…не обнаружили своей пироги! Разочарование постигло всех, кроме Павлика:

— Ура! Мауи уплыл на нашей лодке! Он жив!

— Тише! — предупредил Эдвард. — Мы не знаем их намерений.

«Они» — это самоанцы, боевые пироги которых расположились вдоль берега острова, насколько мог охватить глаз из глубины небольшой бухты, где стояли обескураженные искатели тайны заповедного острова.

— Да это наши, с Уполу! Позовем их! — Полеа приготовился было издать приветственный свист, но капитан Эдвард Лонг прикрыл ему рот твердой рукой.

— Повторяю: мы не знаем их намерений. Учтите: только трое из нас — Валиса, Полеа и я — имеем полномочия от фоно жрецов на поиски Сына Солнца. Остальные — нарушители табу. А нарушивших табу ждет…

— Знаю — сожжение на костье, — мрачно напомнил Родик. Полеа тут же скрылся в прибрежных кустах, а Павлик не преминул рассказать несведущим о своем подвиге по спасению Родика от обезумевшего Полеа, «там, в деревне». И ребятам, и бабушке Валисе взгрустнулось на миг при воспоминании о далекой и милой России.

— Надо уходить в лес, — предложил кок. Он полагал, что предстоящая кара грозит больше всего ему.

Никто больше не высказал своего мнения, но все, как по команде, спрятались вслед за Полеа в кусты. Наблюдая оттуда, они видели, как от эскадры пирог отделились две и направились прямо в бухту. Пироги причалили не к самому удобному месту, а ближе к кустам, где наши искатели, каждый по-своему, приготовились к встрече гостей, Валиса и Полеа вышли к прибывшим с листьями папоротника — знак дружелюбия, Женя с ребятами залегла в канаву, Эдвард притаился рядом и снял беретту с предохранителя, а кок пополз к лесу. Один из гребцов вылез из пироги и, стоя по колено в воде (ведь остров — табу и для него!) объявил по-английски и по-самоански:

— Достойнейший вождь Валиса Азахау! Почтенный Полеа! Вас ждут на Уполу — по запретному острову бродят американские и русские бандиты, продолжать свои поиски вам опасно. Мы вывезем вас и ваших товарищей в безопасное место — да, и товарищей тоже. Вожди Уполу готовы разрешить поиски Сына Солнца также и вашим друзьям. Их, кажется, трое? Пусть выходят!

— Нет, нас… — хотела поправить говорившего Валиса, но вставший во весь рост Эдвард перебил её:

— Нас ровно шестеро: трое легально работающих, и три нелегала, весьма полезные люди.

Лонг сознательно умолчал о коке, который скрылся в лесу.

В одну пирогу усадили Валису, Эдварда и Полеа, в другую — Женю и ребят. «Ясно, что нас разделили по признаку «нарушители табу» и «уполномоченные», — подумал Родик. — Но зачем?». Обе пироги со спасенными искателями и ещё одна, в которой, помимо гребцов, находились вооруженные ружьями самоанцы, двинулись вдоль берега, по внешней стороне кольца оцепления. Да, остров действительно был взят в кольцо самоанских лодок; вот почему удалился американский квадролет.

Женя вскоре убедилась, что дружелюбие, которое обещал англоязычный посол, проявляла лишь команда лодки, пассажирами которой они были. С лодок же, составляющих кольцо оцепления, неслись неодобрительные возгласы, а иногда и угрозы расправы. Только пирога с «уполномоченными» приветствовалась всеми. Женя обратила также внимание, что лодки с пассажирами плыли вдоль кольца оцепления в юго-восточном направлении. Значит, они обойдут заповедный остров с юга, хотя ближайший путь на Уполу — на север. С этим согласился Родик. Они говорили на родном языке, будучи уверенными, что их конвоируют самоанцы. Но один из гребцов внимательно прислушивался к их разговору. Это усилило возникшую тревогу. Развязка наступила в тот момент, когда лодки подошли к юго-восточной оконечности острова: из-за мыса появилось судно, похожее на рыболовецкий траулер без опознавательных знаков. И тут же всколыхнулась спокойная вода в скопище пирог, они заплясали как в ритуальном танце у костра, а прозрачный, чистый после грозы воздух стал сизым от вонючего дыма: это рулевые на лодках с пассажирами одновременно завели закамуфлированные моторы, и все три лодки ринулись от кольца в сторону судна. Возникло замешательство; вожди пирог не успели договориться о взаимодействии, как лодка с Валисой, Эдвардом и Полеа оказалась под прикрытием неизвестного судна. Опомнившись, вожди пирог оцепления открыли пальбу по двум другим лодкам, у которых были менее мощные моторы. С конвоирующей пироги открыли ответный огонь. Завязался настоящий бой. Спасаясь от пуль, Женя и ребята легли на дно лодки. Двое из трех гребцов, не успевшие укрыться, а также и рулевой, были сражены. Потеряв управление, лодка пошла кругáми. Ближе всех к мотору оказалась Женя. Имея некоторый навык, она, не вставая во весь рост, схватила ручку управления, и поддав газа, направила пирогу в открытую воду, в сторону от «рыболовецкого» судна и от конвоирующей лодки.

— Женя, куда ты!? — всполошился Павлик. — Веди на корабль!

Родик молча кивком головы указал Павлику на судно: там на палубе два сержанта держали Эдварда Лонга, который уже был в наручниках и что-то кричал. В шуме моторов и криков вождей можно было только догадываться, о чем. Для Жени его слова доносились так: «Женя, береги себя! Я вернусь!» Избежавший пуль безоружный гребец лодки попытался оттащить Женю от мотора, но Павлик во время огрел его по голове веслом. Несмотря на трагичность ситуации, Родик поаплодировал отваге друга. В конвоирующей пироге, которая стала преследовать лодку, управляемую Женей, вдруг заглох мотор: пулей разбило карбюратор. Вторая пуля, посланная прицельно, пробила топливный бак. На воде разлилось маслянистое радужное пятно, успокоив волнение моря на месте сражения. Лучи полуденного солнца, отражаясь от маслянистой поверхности, создавали причудливую игру красок, и будь Мауи на этом месте, он решил бы, что Сын Солнца вернулся…

Эдвард, не в силах помочь своей девушке и её «братьям», с болью и надеждой наблюдал за развитием событий. Временами ему удавалось разглядеть рыжую кудрявую головку, впервые увиденную им на чудесной маленькой речушке Эйвон в новозеландском Крайсчёрче, и тогда преобладала надежда. Вдруг на месте приветливо сверкающего «сына Солнца» взметнулся столб пламени и дыма — вспыхнуло разлившееся горючее. Пламя растекалось во все стороны, металось и взмывало вверх. Только раз мелькнула рыжая головка среди такого же красного пламени и исчезла навсегда. Эдвард не в состоянии был узнать, что произошло дальше с лодкой, Женей, Павликом и Родиком: в этот момент кто-то умелым ударом ребра ладони в область шеи лишил его сознания. А «рыболовецкое» судно с командой в форме ВМС США быстро уходило на юг, увозя Эдварда, Валису, и Полеа в сторону Восточного (Американского) Самоа.

* * *

Американцы придумали хитроумный сценарий похищения с помощью самоанцев, живущих на Восточном Самоа, но спектакль не удался. Наши молодые герои благополучно удрали как от восточных, так и от охраняющих остров западных самоанцев. Удрали, попав в плен другого коварного врага — бескрайние просторы океана… Лодка, правда, имела мотор, но горючего в баке едва ли хватило бы, чтобы добраться до ближайшей суши — так заявил, конечно, Родик. Пока же решили дрейфовать, так как на видимом с лодки горизонте ничего не появлялось. Все сидели молча, изредка невольно поглядывая на тела двух убитых самоанцев. Раненый самоанец, пострадавший от удара Павлика, вдруг тихо произнес по-английски:

— Надо бросить в море. Таганлоа будет доволен и милостив к нам.

— Они не утонут. — возразил Родик, не удивившись английскому языку туземца и ответив тоже по-английски.

— Есть якорь в лодке, предложил самоанец. — Он нам не понадобится, здесь очень глубоко.

Так и сделали. Якорь привязали к ногам обоих несчастных, и бог океана Таганлоа вскоре принял желанную жертву. Павлик жалобно изрек, что в лодке нет никаких запасов пищи.

— Только не ной, божалуйста, что нет сдадких пигожков! Люди в океане гибнут не от голода — дыбку поймать нетрудно. Вон, они сами пдыгают в лодку!

На дно лодки действительно плюхнулась небольшая рыбка с плавниками в виде крыльев — летучая рыбка.

— Можно кушать… — изрек самоанец.

— Гдавная опасность — это недостаток пдесной воды, — продолжил лекцию о выживании на море Родик.

— И это не так страшно, — Женя вступила в успокоительную беседу для Павлика. — В рыбах достаточно много пресной воды. Главное для нас — решить, куда плыть.

— Что нам дедать? Куда пдыти?

На Таити! На Таити!

Это Родик вспомнил слова бабушки Валисы о возможности посещения Самоа, тогда, давно и далеко в деревне Безымянной.

— Таити очень далеко отсюда.

— Я знаю, Женя. Это так, песенка моряков Кука.

Остаток первого дня прошел без приключений. Голод ещё не давал о себе знать, а жажду утолили водой из лужи на дне лодки после грозы.

Раннее утро принесло неожиданность — недалеко от лодки воду рассекали высокие плавники нескольких акул. Они плавали кругами, радиус которых постепенно сужался. Наконец, одна из них решилась на штурм и, повернувшись на спину, вонзила зубы в борт лодки, сработанной из твердой породы дерева. Борт не поддался. Видимо, туземцы предусматривали возможность встречи с атакующим зубастым чудовищем. Рыба отошла, сделала ещё один круг и вдруг с разгона схватила зубами край борта! На Павлика смотрели бесстрастные ужасные неподвижные глаза потомка свирепых хищников, живших сотни миллионов лет назад. Павлик резко отпрянул от борта, чуть не вывалившись за противоположный борт. И тут раздался громкий хлопок выстрела… Истекая кровью, акула сползла в воду, а из рук побледневшего Родика на дно лодки упал… револьвер! Револьвер Жени, который отобрал у неё бандит.

— Ты это… как? Как достал револьвер и патроны!? — удивилась Женя.

— Бандит выбдосил его на землю, когда под конвоем Эдвадда шел к вертолету. Я знал, что это твой, а потому имел пдаво поднять его.

— А пули?

Тут Родик торжественно и гордо вытащил из-за пазухи небольшой кошелек и извлек оттуда пару патронов к револьверу.

— Да это же…

— Да, это твой кошелек, Женя. Я нашел его там, где мы высадились на остров и откуда нас посадили на эти пироги…

— Не знаю уж, что с тобой сделать, скверный мальчишка, умеющий вовремя взять то, что плохо лежит? Надрать уши или погладить по головке за находчивость — от слова «найти»?

Павлик посоветовал Жене расцеловать Родика. Тот покраснел, и промычал что-то вроде «оставьте это Эдварду». И передал кошелек и револьвер хозяйке.

А вода вокруг лодки стала красной — это акулы рвали на куски свою неосторожную подругу.

Оставим на время ребят и Женю на бескрайнем просторе океана и вернемся к их взрослым товарищам.

Тенгиз метался по кабинету премьер-министра республики Самоа, словно тигр в клетке.

— Объясните, господин премьер, для чего мы прибыли сюда, на край света? — кричал академик. — Да, к сожалению, капитан нашей подлодки допустил преступную халатность, позволив убежать полинезийскому мальчику — важному свидетелю событий. Но и ваши, извините, храбрые вожди и глупые жрецы вдруг запретили посещение заповедного острова даже членам нашей группы! Они, видите ли, опасаются, что кто-то украдет ихнего идола, которого сами же и потеряли!

Премьер, маленький и толстый, стоял перед огромным академиком и молча, по-самоански извиняюще, улыбался, разве что не убегал в лес, как Полеа:

— Таковы обычаи моего народа — демократия отдельно, культовые обряды отдельно.

— Но второе важнее, так?

Не ответив на вызов, премьер сел в кресло у стола для разговора с гостями и указал академику кресло напротив. Тенгиз Гелиани, пыл которого не остыл, демонстративно присел на подлокотник:

— Надеюсь, мы не будем распивать каву?

Премьер, проглотив обиду, предложил гостю чай, «ваш грузинский чай». Тенгиз кисло кивнул головой. Чай принесли. Тенгиз совсем не по-грузински мигом проглотил содержимое чашки. Премьер лишь отхлебнул напиток:

— Уважаемый академик, я должен сообщить Вам последние новости с Нуулуа. Находившиеся там до вчерашнего дня по разрешению фоно, это Вам известно, американский капитан Лонг, наш подданный физик Полеа и русская женщина полинезийского происхождения Валиса вчера были насильно увезены с острова в Американское Самоа. А нелегально прибывшие на остров люди скрылись в неизвестном направлении. Из них минимум трое — подданные России. Как Вы считаете, могу ли я упрекать жрецов в их решении?

— Известно, кто эти люди? И где они сейчас?

— Нет, мы не знаем.

Недолго подумав, Тенгиз предложил премьеру план дальнейших поисков и этих неизвестных людей, и самого идола. Ключевым моментом плана было налаживание связи с близлежащими островами.

Мы оставили наших молодых героев посреди Тихого Океана, в небольшой самоанской пироге. Прошла эйфория от удачного побега из плена. Прошел трудный этап привыкания к скудному, сырому рыбному меню. Рыбок ловил самоанец, оправившийся от раны и даже подружившийся с Павликом: они давали друг другу уроки своих родных языков). Пересказаны были все жизненные истории, глаза устали от яркого солнца и постоянного ожидания встречи с кораблем-спасителем, рот жгло от приторной влаги рыбьей требухи. Родик рассуждал так: «Лучше сидеть в американской тюрьме с интернетом, чем быть зажаренным на пальмовом масле». Павлик предпочел бы самоанскую хижину с бабушкой Валисой в ней, а Жене было всё равно — лишь бы рядом был любимый. Наступала пора отчаяния. Все молча лежали лицом низ на дне лодки, ожидая лишь дождя.

— Эй! — раздалось вдруг откуда-то с неба. — Чево это вы загораете в двухстах километрах от пляжа?

Только один Родик ответил на вопрос «бога», не поднимая головы:

— А тебе чево надо здесь, на Земде?

— Спасти вас, дураков! — продолжал голос, совсем не похожий на голос творца Вселенной. Хотя бы потому, что говорил он на русском языке, с вологодским оканьем. Наши герои повернули головы к небу и увидели то ли мираж, то ли чудо: над ними висел воздушный шар, огромный, настоящий, в красно-сине-белые полосы. Из корзины высовывалась голова бородатого человека с мегафоном у рта:

— Десять раз облетел Землю — и только сейчас появилась возможность спасти потерпевших крушение. Как мне повезло! Как долго я надеялся! Я пять лет не видел жену и детей, шестерых… нет, теперь уже семерых… или восьмерых? В книгу рекордов Гинесса будет записано моё имя: Конюх Фёдоров!

И продолжая в том же духе, счастливый «конюх» воздушного шара удалялся от «потерпевших крушение».

— Эй, ты! Куда улетаешь? Вернись к спасаемым! — хором кричали пассажиры лодки. Чудаковатый путешественник, наконец, опомнился:

— Я же не летаю против ветра!

— Заводи мотор! Догоним его! — скомандовал Родик. Когда лодка поравнялась с шаром, воздушный извозчик сбросил веревочную лестницу, и все трое взобрались в корзину.

Почему трое? Самоанец сказал, что в лодке он скорее доберется до суши.

На следующий день аэронавты увидели землю. Это был Нуулуа! Воины самоанского оцепления, по-видимому, никогда не видели такого воздушного транспорта, и долго глазели на шар, пока тот не скрылся из виду. Вне видимости с берега корзина шара зацепилась за раскидистую густую крону высокого дерева.

* * *

— Давайте высадимся здесь, — предложил Павлик. — Видите — что-то желтеет среди листвы. Это Мауи!

— Вечно тебе что-то кажется: то клоун, то Мауи. А на самом деле — чегепаха.

Высадка пассажиров все-таки состоялась — конюх-путешественник сказал, что с грузом спасенных ему не отцепить корзину. А когда корзина опустела, шар взмыл в небеса.

— Ты куда это!? Вегнись! — завопил Родик.

— Вы спасены, а мне надо торопиться в море Лаптевых: спасать тюленей, скованных льдом. Ориведерчи, Рома!

Так наши искатели вновь оказались на заповедном острове, который теперь они могли назвать ещё и заколдованным, не отпускающим их от себя.

 

Странные голоса острова

— И что же нам теперь делать?

Этот вопрос Павлика был обращен к черепахе, возможно, той же самой, которой он недавно скармливал листья бананов. «Братья» с «сестричкой» сидели на траве у «ключа-камня», грустно взирая на вновь кем-то закупоренный камнем вход в колодец.

— Мы должны сами искать Сына Солнца — больше не на кого надеяться. — отвечал за черепаху Родик.

— И Мауи.

— Нет, Павлик, Мауи искать бесполезно. Я уверена, что это он вновь закрыл колодец. Права была твоя мудрая бабушка: Мауи оберегает осколки Сына Солнца, этот белый песок или плесень. Так он думает. Оберегает и от американцев, и от клоуна, и от нас.

— От нас? Мы же друзья ему! Я спасал его, он спас меня. Мы как братья, нас теперь ведь четверо, ведь так, Женя?

— Понимаешь, Мауи — истинный сын своего народа. Сын Солнца — это божество для него. А для нас — либо потенциальный источник наживы, либо предмет удовлетворения честолюбивых стремлений, как у меня, например.

— Ну что ты, Женечка! Не ругай себя, ты и так постгадала от тех бандитов! — Родик ласково погладил ещё не зажившие рубцы на руках девушки и прислонил голову к её плечу. Павлик оставил черепаху и тоже сел рядом с Женей. «Бабушки моей родной нет рядом… Теперь надо защищать Женю», а вслух сказал:

— Как же исследовать пещеру? Кроме револьвера с двумя патронами, у нас ничего нет: ни фонарей, ни компаса, ни водолазных костюмов, ни аквалангов…

— Не в этом дело. — возразил Родик. У нас нет пгибогов — вот гдавное. Пгавда, Женя?

— А если есть? И акваланги, и приборы?

— Ну откуда, Женя? Здесь на остгове разве магазин открыли? Кто? Летучие собаки?

— А про хижину забыли? Когда мы с Эдвардом… — Женя замолкла на некоторое время, а мальчики терпеливо ждали. — Когда мы покидали хижину, я заметила свой акваланг там, и приборы какие-то типа компьютеров на столе из бамбука.

— Ура! Поиски продолжаются. Пошли к хижине?

К хижине подходили уже в сумерках. В тропиках сумеречное время очень короткое. И едва глазастый Павлик успел рассмотреть какую-то тень, мелькнувшую у входа в хижину, как стало совсем темно.

— Я… видел… — прошептал Павлик. — Не надо идти туда…

— Опять клоун мерещится? Вот приедем домой, я тебя к психиатру отведу!

— Не надо его к психиатру, Родик — там действительно кто-то есть. — Женя сняла предохранитель с курка револьвера. — Шевеление в кустах…

— Женя, только не стреляй! Может быть, это Мауи…

Осторожный, едва различимый шум в кустах, затем всплеск воды, и тишина. Группа медленно выдвинулась на берег. На море никого не было — самоанцы, охраняющие остров, вероятно на ночь уплывают на Нуутеле.

— Вот, Павлик, помнишь, как раз здесь я стоял с наганом, когда ты плыл к катеру клоуна? Как будто год прошел, а всего-то двое суток.

— Павлик?! Это ты на острове? — неожиданно разнесся вдоль берега какой-то странный, механический голос. Нечего и говорить, что испытали ребята и Женя. А Павлик задрожал как осиновый лист. Маленький Родик схватил высоченного друга за плечи, сам не меньше испуганный.

Голос прогрохотал вновь:

— Ответь: это ты со мной сейчас разговаривал?

Невидимка был где-то слева по берегу.

— Странный голос… Кто-то хочет нас испугать, — шепотом сказала Женя.

— Наверное, это Мауи. Мауи, ты здесь? — еле выдавил из себя Павлик осипшим голосом. Даже если бы маленький самоанец и прятался где-то недалеко, он всё равно не услышал бы этот шепот. Услышали другие создания. Что-то шершавое и плохо пахнущее шлепнуло Павлика по лицу.

— Не пугайся, — почему-то тоже шепотом произнес Родик. — Над нами стая летучих мышей.

— Разве они говорящие? — сморозил Павлик, не подумав со страху.

Летучие мыши носились вдоль берега. Однако люди их не интересовали. Их раздражал некий предмет, который, как и они, мог летать, а теперь уселся у воды и пищит. Парализованные страхом ребята не сразу обратили внимание, что мыши роятся вокруг светлого камня, имеющего необычную форму православного креста. Крест издавал звуки, похожие на позывные рации. Вдруг оттуда прозвучал тот же пугающий голос:

— Отвечайте на вызов!

Когда медленно, с опаской, поцарапанные летучими мышами, мальчики с Женей добрались до «камня», то при слабом свете ночного безлунного неба увидели, что это — миниатюрный самолет-беспилотник, уткнувшийся носом в землю и распластавший свои слегка помятые белые крылья по бокам темного валуна. С трудом рассмотрев машину, извлекли из плотно закрывающегося кармашка на крыле инструкцию.

— Жаль, не прочитать.

— Почему же? Сейчас. — Родик бросился к прибрежным кустам и вскоре вернулся, держа что-то между ладонями. — Светлячки помогут!

Павлик первым взял в руки буклетик:

— Он — на русском языке. Нас ищут.

— Но кто? — Женя больше обрадовалась бы английской инструкции: это означало бы заботу Эдварда. — Кто из русских может знать о нашем пребывании на острове?

— Клоун. Наверное, у него здесь остались помощники.

— Павлик! Ну ты пгосто достал меня! Ещё скажи, что Мауи в плену у клоуна.

— И скажу…

— Стойте! Я прочитала тут (Женя имела навык сверхбыстрого чтения): Беспилотник несет приемопередатчик спутниковой шифрованной связи для общения с неким Тенгизом Гелиани, руководителем ученых из России. Он сейчас на Уполу.

— С какой целью?

— Наверное, найти вас, мальчики, и вернуть вашим беспокоящимся родителям для дальнейшей экзекуции.

— Не шути, Женечка, ищут сыщики, а не ученые. Тем более, не грузины. И почему шифром? Ладно, давайте испробуем эту рацию.

Посылка беспилотников со спутниковой рацией на все малые острова архипелага Самоа и было основой плана дальнейших поисков, предложенного Тенгизом. Техническую реализацию плана поручили капитану подлодки «Академик Менделеев». Из всех аппаратов, посланных на Нуулуа, благополучно приземлились только два. Остальные были атакованы летучими собаками и цели не достигли.

Через несколько минут после ознакомления с инструкцией Женя уже разговаривала с таинственным грузином.

Общение по рации с шифровкой не очень удобно. Человек должен произнести фразу, нажать кнопочку, и через несколько секунд эту фразу после дешифровки на приемном аппарате сгенерированный компьютерный голос сообщает принимающему. Шифровка не предусматривает опознание пола говорящего. Поэтому академик обращался к Жене, как к мальчику:

— Выходит, вас там трое сорванцов?

— Трое.

— Странно. О пропаже мальчика по имени Женя никто не заявлял.

— Я девушка, между прочим, — несколько смущенно объявила Женя.

— И все вы ищете сына солнца?

— Ничего мы не ищем! Мы отдыхаем! — крикнули разом в микрофон Родик и Павлик.

— А вот отец Павлика ищет своего непутевого сына. А тот не рад голосу отца.

— Папа, папочка, ты где?! — закричал Павлик, и начал оглядываться по сторонам. У отца, который в этот момент сидел рядом с Тенгизом в его кабинете в Апиа около передатчика, видимо, перехватило горло. Не сразу машинный голос ответил:

— Здравствуй, сынок! Я здесь, в Апиа. Ты здоров?

— Как ты нашел меня, папа? А бабушка в плену у американцев.

— Я знаю. Я прибыл в составе группы Тенгиза Гелиани, чтобы помочь вам возродить сияние Сына Солнца. И найти тебя и бабушку. Сейчас я свяжусь с мамой, и она прибудет на Самоа через пару дней. Тем временем мы постараемся быстрее вывезти вас с острова.

Женя включилась в разговор:

— Это говорит Женя Шапошникова, этнограф. А что собственно, удерживает Вас и вашу группу от посещения острова, профессор Гелиани?

— Тут совет жрецов, фоно называется, не путайте с фортепьяно, запретил кому-либо посещать остров. Говорят, остров табу. Его охраняют самоанцы. Вот поэтому вас не так легко вызволить.

— А нас не надо вызволять! — вмешался Родик. — Мы тут кое-что имеем и сами разберемся с порошком.

— С каким порошком? Белым? И много его у вас?

— Да? Так я и скажу! А откуда мы знаем, что разговариваем с профессором Гелиани из Москвы или с папой Павлика? Голосов-то ваших не слышим. Может быть, это клоун разговаривает?

— Какой ещё клоун? Мы не клоуны и не акробаты. А вы, ребята, не посходили с ума на этом необитаемом острове?

— Павлик, слушай, это я, твой папа. Сейчас напомню тебе один случай. Однажды мы пригласили к нам на обед твоего учителя математики. А ты почему-то ненавидел этого дядю и высыпал весь перец в кастрюлю супа, который был приготовлен для обеда. Было такое?

— Нет, мой добрый друг Павлик не мог такого совершить! — уверенно заявил Родик.

— Да, помню… Совершил… Родик, это точно мой папа, Семен Захарович Фролов.

— Ну, теперь убедились? Слушайте Тенгиза Гелиани. Ребята, сейчас спутник-ретранслятор уходит за горизонт. Сеанс связи заканчиваем. До завтра! Спокойной ночи! А белый порошок держите подальше и в суп…

Связь оборвалась.

— Так и не успел сказать академик, где держать порошок, если бы он у нас был, — разочарованно сказал Павлик.

— Наверное, в супе с перцем.

— Родик, пожалей друга, не ёрничай! Тем более, что супа у нас тоже нет. Я вам приготовлю его, когда окажемся дома.

— А где твой дом, Женя?

— Мой дом? Дом мой в Москве, но чаще я нахожусь в тайге, в джунглях, в горах. Везде, где живут вне цивилизации малые народы.

— Ничего, скоро ты осядешь в Америке.

Женя залепила оплеуху Родику. Тот радостно улыбался. В хорошем настроении заснули прямо на берегу, боясь ночью зайти в хижину.

* * *

Женя проснулась рано, чтобы не прозевать момент, когда появятся охранники-самоанцы. Едва рассвело, рацию-беспилотик потащили в хижину (тащили, конечно, Павлик и Женя; Родик-разведчик хромал впереди с револьвером в руках). Хижина оказалась необитаемой; акваланг и приборы были там, как и предполагалось. Кроме того, на столе от американских солдат остались две открытых банки сгущенного молока. После долгого питания фруктами это была еда, о которой ребята могли только мечтать.

— Ещё бы хлеба, — заявил Павлик, — черненького, бородинского.

— Нет, булочку лучше бы. Московскую.

— Вы ещё и скатерть-самобранку позовите. — Женя возилась с аквалангом. — Кажется, в порядке. Но баллоны пустые! Жаль, толку нет.

Запищала рация. Второй сеанс связи Тенгиз начал с вопроса: не знаком ли им подросток-самоанец Мауи?

— А где он!? Он с Вами?

— Нет, скорее, он на вашем острове. Мы вчера с ним беседовали. Он сказал, что охраняет уснувшего Сына Солнца и никому не даст его унести. Так расскажите, ребята, что вам известно об этом «сыне». Где он? Да, и не пытайтесь его «унести»: это смертельно опасно. Мауи серьезно пострадал, он мог и умереть.

Теперь даже осторожный и подозревающий Родик поверил в достоверность существования на Уполу академика из России. Ребята рассказали Тенгизу всё, что им было известно о сыне солнца: о записях капитана португальского галеона и судьбе древнего Мауи, о легенде самоанцев, в которую верил автор «Острова сокровищ» Стивенсон, о наблюдении в пещере светяшейся плесени, об интересе американцев и «клоуна» к «белому порошку», о побеге Мауи с пакетиком порошка, и даже о том, что тайну Сына Солнца можно разгадать только после того, как Валиса, бабушка Павлика, произнесет секретную (Родик добавил: сакраментальную) фразу Захара Фролова.

В дополнение к рассказу, Родик вставил в разъем аппаратуры беспилотника свою чудом сохранившуюся после всех передряг флешку. Тенгиз получил бесценные документальные данные.

В тот же день по требованию властей Самоа и при поддержке российского правительства Валиса и Полеа были освобождены и привезены в Апиа. Об этом ребята узнали в третьем, вечернем сеансе. Тенгиз Гелиани отвел пару минут для разговора бабушки Валисы с компьютерной копией голоса ласкового внука (спутник уходил за горизонт), а после выслушал от неё рассказ о радиоактивности в пещере от изотопа цезия-134. И главное: Валиса распознала в академике того человека, который способен понять завещанную мужем сакраментальную (по определению Родика) фразу.

 

Experimentum crucis

Той ночью Тенгиз Гелиани не спал. Он неподвижно сидел на теплом, ещё не остывшем камне у полосы прибоя. Его напряженный взгляд был устремлен на волнующийся океан, океан бескрайний и безбрежный, хранящий неизведанные тайны живой и неживой природы. И такими же отходящими и приходящими волнами в гениальном мозгу ученого, наивысшем чуде и глубочайшей из всех тайн мира, проносились со скоростью света, а, может быть, и быстрее, теории, гипотезы, числа и уравнения. Академик суммировал, систематизировал и анализировал разрозненные факты, с которыми столкнулись в разных местах и в разное время шесть разных людей. И настал момент, когда Тенгиз встал с камня, сохранившем тепло его тела, и мог произнести подобно Архимеду: «Эврика!» Но он только взял мобильник и разбудив Семена и Александра (своего постоянного спутника и друга, специалиста по поиску нейтронов), велел им немедленно собраться в его кабинете и подготовить к работе передатчик. Позывные полетели к острову табу, как только спутник-транслятор вышел из-за горизонта….

* * *

Ребят разбудили позывные рации, когда солнце ещё не выглянуло из-за горизонта для проверки, крепко ли спит его сын на острове табу.

— Не знаю, ребята и Вы, Женя-этнограф, приходилось ли вам когда-нибудь делать опыты по физике? — спросил с ходу Тенгиз.

— Я делал! — поспешил высказаться Родик. — У меня конус катился вверх по направляющим! А цилиндр — только вниз. Это было круто!

— А сегодня вам предстоит произвести опыт, важней которого никто в мире не делал. Я не шучу. Опыт сложный. А вы, к тому же, без приборов…

— Тут остались приборы от клоуна.

— Едва ли вы разберетесь с ними. К тому же, помощники этого клоуна наверняка сознательно испортили их. А опыт этот — решающий, по латыни — crucis experimentum. Он или подтвердит, или опровергнет моё объяснение тайны Сына Солнца. Возможно, мы сможем оживить тотем самоанцев, как это делал Захар Фролов. Слышите — Сын Солнца вновь будет охранять покой самоанцев Уполу и приносить радость в их дома! Слышите?!

Последнюю фразу Тенгиз произнес почему-то по-английски, и торжественно, будто говорил кому-то помимо ребят.

— Как же это? Мировой опыт и без приборов? Да за это Нобеля не дадут! — Это, конечно, Родик.

Тенгиз рассмеялся, но компьютер-дешифровальщик смеяться никто не научил. Поэтому ребята услышали от него:

— Передающий издал бессмысленные, не шифруемые звуки продолжительностью 5 и 3 десятых секунды.

— Дадут, Родик, ещё как дадут, когда подучитесь и подрастете. А теперь слушайте инструкцию.

Согласно инструкции Тенгиза, им, прежде всего, надо было достать белой плесени, совсем немного, ну, скажем, пол-чайной ложки («если бы она у нас была», подумал Павлик, принимавший многое буквально. А Родик пожалел, что там, в пещере, он не собрал два пакетика. «Вот тогда Нобеля точно бы получили!»)

Естественно, пришли к колодцу, где надеялись собрать с земли «пол-ложки» плесени — ведь те, кто был в пещере, несли на обуви чуть-чуть порошка. Но все вокруг смыл дождь.

— Подумаешь! Отодвинем камень. Мауи сделал это, а нас трое.

— Думай, голова: Мауи скатывал камешек, а теперь его нужно вверх по склону поднимать.

Не обращая внимания на пессимизм Родика, Павлик подобрал толстый сук железного дерева и попытался сдвинуть многотонный валун. Камень не поддался. Оставалось искать Мауи.

Наилучшие условия для опыта, как сказал Тенгиз — сумерки. Ребята с Женей обошли весь остров в напрасных поисках отважного самоанца. Желтое светило, отец пропавшего сына, уже скрывалось за верхушками деревьев, когда в отчаянии они возвращались к хижине. Одна лишь радость: сгущенным молоком подсластить горькую пилюлю предстоящего безрадостного разговора с Тенгизом. Павлик ещё с порога заметил, что на столе осталась только одна банка молока:

— Кто-то был здесь и съел молоко!

— И оставил нам плату! — добавил Родик.

На столе лежал маленький пластиковый пакетик.

— Это же мой пакетик! В котором порошок был!

— В нем и теперь порошок, но очень мало, — заметила Женя.

— Да это же Мауи! Вот зачем Тенгиз иногда говорил по-английски — он агитировал Мауи отдать нам порошок!

— Маленький бесстрашный «хранитель» Сына Солнца — спасибо! — последнюю фразу произнесли почти хором, глядя почему-то наверх: привыкли, что самоанец предпочитает перемещаться по кронам деревьев.

— Порошка действительно мало, но думаю — достаточно, — важно заявил Родик. — У меня есть идея.

До наступления темноты успели выбрать подходящее место в лесу в пятидесяти шагах от хижины: деревья стояли здесь не так плотно, а кустарника не было. Родик попросил Женю аккуратно разделить порошок на десять равных частей.

— Но Тенгиз просил нас делать «крусис» эксперимент с десятью неравными кучками размером от одной доли до десяти долей!

— Мы так и сделаем, Женечка, как он просил. Эксперимент мы проведем с неравными кучками, но только с четырьмя: самая маленькая — это одна из этих десяти кучек. Следующую, побольше, ты составишь из двух малых, третью — из трех, а...

— Поняла! Четвертую — из четырех! Ты гений, Родик! Объединяя последовательно кучки, мы проделаем десять опытов! Гениально!

Павлик радостно поднял кулак над головой, как победитель: ведь это его друг усовершенствовал опыт самого академика! Затем он срезал четыре банановых листа и расположил их по кругу с расстоянием между соседними листьями в два шага. Женя насыпала на каждый лист по одной из приготовленных кучек, а Родик тем временем наловил светлячков и спрятал их в найденный в хижине пустой коробок от спичек. Дождались полной темноты. Сели на сухое бревно и стали ждать. Женя про себя отсчитывала секунды.

— Я уже адрапировался! — сообщил Павлик. — Я вижу три звезды там, где была одна.

— Ты не адаптировался, друг мой! Нужно видеть четыре звездочки.

— Прошло примерно сорок минут, — сообщила хронометристка Женя.

— Есть четвертая! Нет — вот ещё пятая!

— Пора! Пошли, Павлик!

При слабом свете светлячков, которых держал Родик, Павлик макнул палец в кружку с заранее приготовленной морской водой и капнул по одной-две капли на каждую кучку плесени. Быстро возвратившись к бревну, ребята и Женя стали внимательно глядеть в сторону бананово-порошковой «лаборатории». Именно «в сторону», так как сначала ни листьев, ни порошка не было видно. Затем то в одной, то в другой кучке стали возникать слабые вспышки света, разнообразные по цвету и оттенкам.

— Точно такие, как тогда в пещере, в следах Эдварда!

Первой перестала светиться малая кучка, немного позднее погасли и остальные.

— Как и говорил Тенгиз. Теперь надо посмотреть, что стало с порошком.

Во всех кучках порошка как будто ни убавилось, ни прибавилось.

— Перейдем к следующему этапу!

Объединили малую кучку с большой. И снова наблюдения. Увеличенная кучка светила несколько ярче, но также вскоре погасла. На глаз, количество плесени не изменилось.

— Давай, Родик, сложим все вместе.

— Ни в коем случае! Забыл предупреждение Тенгиза?

К общей кучке добавили примерно половину от второй по величине. Суммарно размер кучки составил теперь шесть десятых от полного количества порошка, подаренного (или подброшенного — кому как нравится) Мауи. Результат оказался таким же.

— Что ж, надо добавить остаток второй кучки.

Такой же отрицательный результат получился с кучками и в семь десятых, и в восемь, и в девять десятых. Неужели Тенгиз ошибся?

— Не успеем. Не получится крутой экспериментум, — приуныл Павлик.

Было ещё темно, но по изменению лесных звуков приближался рассвет — ребята за четыре дня пребывания в джунглях уже научились жить по часам природы. Без надежды на успех составили кучку из всей имеющейся плесени. Сон сморил экспериментаторов, и проспали бы они крусиз экспериментум, если бы не раздавшийся вдруг возглас, откуда-то сверху, похоже, с дерева, расположенного над «лабораторным столом».

— Кто!? Что?! — очнулись ребята. Подбежали к банановому листу и обрадовались: кучка плесени увеличилась многократно и была абсолютно сухая — все двадцать капель воды испарились! Как и ожидал Тенгиз. А рядом кверху лапками лежали мертвые рыжие муравьи.

— Ура!!!

— А кто же нас криком поднял? Ты, Павлик?

— Нет, кричал не он — Павлик не знает самоанского языка. Это не мог быть никто иной, как Мауи, — рассудила Женя.

— Мауи наблюдал опыт!? — Не только Павлик, но и Родик был счастлив:

— И что же он крикнул? Нас позвал?

— Нет. Он воскликнул: Он живой! Он растет!

А Мауи в это время бесшумно плыл к полузатонувшему катеру клоуна. Он будет ждать, ждать, сколько нужно, пока волшебник Тенгиз не разбудит Сына Солнца….

* * *

— Какие молодцы ребята! Какие молодцы! — твердил Тенгиз. Он сидел за столом, зажав кисти рук между коленями и потирая их — его обычная манера выражения радости от решения сложной проблемы. В определенной степени, также и восхищения неординарностью своей собственной персоны.

— Какие молодцы ребята! Какие молодцы! А этот молодой моряк? Хорош!

— Какой моряк? — спросил Александр, его друг и всегдашний спутник в расследовании преступлений с научной подоплёкой. — Я знаю только капитана подлодки. Ты иронизируешь?

— Нет, я говорю об отце нашего коллеги-физика. Вон того, который смотрит сейчас в окно на океан и старается разглядеть там своего сына, одного из этих молодцов — Павлика, Павла Семеновича.

— Да, скорей бы его увидеть и надавать по шее, — откликнулся Семен.

— Отец Семена, и соответственно, дед Павлика Захар Фролов обнаружил это самоанское чудо в 70-е годы, будучи на морской службе. И потратил не одно десятилетие, чтобы понять суть. И хранил секрет всю жизнь. Оставил нам только фразу-загадку. Её вчера мне сказала Валиса. А после блестяще осуществленного ребятами эксперимента, заметьте: в полевых условиях, без многотонной аппаратуры (это в укор вам, из ЦЕРНа, дорогой Сеня!), да что там! вообще без приборов и даже без часов, секретная фраза Фролова стала «золотым ключиком» к разгадке тайны пещеры острова Нуулуа.

— Что же сказала тебе моя мама? — полюбопытствовал Семён.

— Валиса произнесла поистине историческую фразу: Самоанский феномен — не взрыв, а форма жизни, природная аномалия.

— Мне она никогда этого не говорила. Даже не намекала на какой-то семейный секрет.

— Потому что это и был секрет. В органах безопасности на этой фразе стояло бы клеймо: «совершенно секретно, особая папка». Теперь понятно, кто живет в пещере.

— Ты действительно поверил в самоанскую легенду?

— Никакой легенды нет. Пещера является местом обитания эндемичного вида бактерий. Уникальных, фантастически уникальных созданий природы. Они умеют… Что там?

В дверь постучали. В комнату вошел самоанец в форме на манер европейского чиновника:

— Господин академик Гелиани! Вас срочно просит прийти премьер-министр Самоа. По вопросу пещеры острова Нуулуа.

— Парни, я, кроме вас, ещё никого не информировал. — как бы извиняясь, произнес Тенгиз, покидая кабинет.

 

Черная смерть

— Эй, Джонни, ты спишь, что ли? — молодой чернокожий авиадиспетчер толкнул соседа. — Смотри, что у тебя творится!

Задремавший пожилой напарник вздрогнул и уставился в монитор: там, на карте Земли, опоясанной нескончаемой сетью маршрутов самолетов, ярко выделялась оранжевым цветом лучеобразная звездочка из десятка линий, сходящихся к одной точке — маленькому горному государству Непал.

Новейшие суперкомпьютеры всемирной системы слежения за перемещением самолетов обрабатывают огромную информацию, поступающую со спутников Земли. И выдают её на мониторы операторов-диспетчеров. Особыми цветами выделяются трассы пассажирских боингов, совершающих нерегулярные рейсы. Например, перелеты политических деятелей на саммиты от G5 до G105 обозначаются голубым цветом. Массированные вылеты, несущие угрозу атомной бомбардировки (спутники могли фиксировать наличие ядерного оружия на самолетах), будут обозначены красным цветом; но такого пока ни разу не было. Изредка на экранах появлялся оранжевый цвет — он означал неопознанные маршруты.

Пока аналитики центра ломали головы над загадкой «оранжевой сходящейся звезды», линии вновь появились на экране, теперь уже расходясь в свои исходные точки Земли. Было похоже, что за этим стоит некая секретная встреча глав могучих государств, загадку которой раскрыть уже поздно.

Аналитики были недалеки от истины. Это действительно была тайная встреча великих мира сего, но не президентов и премьер-министров, а ещё более могущественных хозяев Земли: королей нефти, газа и автомобильной индустрии.

«Короли» заседали в незаметной гостинице, спрятанной в просторах горного Тибета. На повестке дня стоял один вопрос: «Что делать с обнаруженным на островах Самоа феноменом, который туземцы называют «Сыном Солнца». У «королей» повсюду есть шпионы: в крупных и мелких отелях городов, на курортах, в дремучих лесах Амазонки и Сибири, возможно, что и на необитаемых островах великих океанов. Но узнали они о природном феномене в пещере Сына Солнца не от шпионов, а от бывшего физика, привязанного к инвалидной коляске.

После побега с острова и оказавшись в плену у американцев, клоуну оставался ещё один шанс — продать украденные бесценные сведения о необычной плесени в пещере Сына Солнца властителям мира. Этот честолюбивый авантюрист, не имеющий равных в уголовном мире по глубине и размаху преступных замыслов и виртуозности и коварству их исполнения, обладал могучим интеллектом. Посвяти себя науке, он, возможно, стал бы вторым Эйнштейном или Бором. Его гениальные аналитические способности позволили из скудных сведений, полученных его «помощниками» на острове табу, сделать правильный вывод о природе феномена Сына Солнца — холодный ядерный синтез, ХЯС. Над овладением этим способом получения неограниченной энергии из обычной воды бьются тысячи помешанных физиков и обыкновенных мошенников. Это могло бы обеспечить людей Земли дешевым источником энергии и продлить существование цивилизации дальше тех 300–500 лет, которые гарантированы запасами органического и ядерного топлива. Но ортодоксальные ученые уверенно отрицают возможность этого явления. Вот это и заставило «королей» бросить на день все дела и слетать в Тибет.

Наш читатель давно понял, что секрет явления «сын Солнца» — в составе белого порошка из пещеры. Без этого знания бывший физик Святохвалов, однокурсник Тенгиза. «клоун» для наших ребят, а попросту авантюрист, не решился бы предстать перед властелинами мира. Любая авантюра достигает цели лишь при некоторой доли везения. Повезло и «клоуну». Так случилось, что оставленная в хижине аппаратура продолжала работать. Ребята не могли знать, что все их разговоры зашифрованными летели в эфир в виде электромагнитных волн и регистрировались гигантским радиотелескопом США с площадью 100 тысяч квадратных метров, установленным в Пуэрто-Рико. Он был построен для поиска внеземных цивилизаций, но сигналы, идущие из Океании, также должны были предоставляться в распоряжение адмирала «лесничества», руководителя спецоперации на Самоа. Тот ознакомил с ними пленного клоуна, знавшего шифровальный код. Сведения о том, что ребята наблюдали «рост порошка под воздействием морской воды», клоун правильно интерпретировал как самовоспроизводство этого порошка под воздействием вызываемого им же ХЯС!

Короли никогда не верят одному человеку. После того, как коляску клоуна после беседы с ним вывезли из зала, перед владыками Земли предстал другой человек, седой, небритый, одетый в больничный халат. Это был ученый, которого много лет держали в закрытой психолечебнице для VIP — особо важных персон, читайте — особо опасных для королей.

— Вы действительно считаете, что какая-то плесень может осуществлять холодный ядерный синтез? — задал вопрос нефтяной король самого большого государства мира.

— Я не считаю этого, я знаю. На Земле существуют такие бактерии! Я потратил…

— Отвечайте только на вопросы — наше время дороже золота и урана. Может ли колония бактерий вырабатывать ядерную энергию, используя только морскую воду?

— Именно! Только в соленой воде с содержанием…

— Смогут ли люди использовать эти бактерии для производства энергии в масштабах, превосходящих энергию органического топлива: нефти, газа, угля?

— Именно так и будет! Так будет, если вы прекратите умышленно компрометировать исследования по холодному ядерному синтезу путем щедрого финансирования заведомых прохвостов или заблуждающихся неучей….

— Уведите его!

— … и держать в психушках людей, способных научить других сжигать в моторах воду, а не вашу черную нефть!

Стоявший рядом с ученым врач сделал укол, глаза старого человека покрыла белая пелена, и его увели.

— Этот холодный синтез разорит нас, — изрек газовый король из Ближнего Востока. — Люди будут греть свои дома этой белой плесенью. Ей нужна соленая вода, которой на Земле океаны. Мы не в силах осушить океаны.

— А мы вынуждены будем остановить производство автомобилей на десятки лет для перехода на новое топливо, — высказал свои страхи автомобильный магнат с японских островов. — Это полностью разорит нас.

— А когда вы начнете выпуск автомобилей для плесени, бензин уже не понадобится, — поддержал его российский нефтяной король. — Морская вода и быстро размножающаяся плесень лишат нас всех доходов и от нефти, и от газа.

Короли помолчали, потягивая кто виски, кто коньяки, а самый богатый — минералку. Потом разом взглянули друг на друга, и согласно кивнули головами. В зал был вызван генерал, худой и бледный, как смерть, с длинными костлявыми пальцами, которые непрерывно сгибались и разгибались наподобие ног паука «косиножка». Форма неизвестной армии висела на нем как пиджак на вешалке. Этот «паук» по прозвищу «генералиссимус» находился в самом центре мировой паутины, нет, не WWW, а той, что способна в течение получаса достать любого человека в любом месте и устроить любой «фейерверк» в масштабах целой страны.

— Ликвидация. — произнес молчавший до того человек, видимо, главный из них, король королей.

— И этих ученых тоже? — спросил «генералиссимус». Короли молчали. Молчание для генерала было приказом.

В тот же час в «лесничество» на Американском Самоа поступило секретное задание уничтожить пещеру Сына Солнца и стереть с лица Земли и со всех карт соответственно остров Нуулуа.

* * *

Ночью исчезла Женя. Павлик с Родиком проснулись около полудня после решающего ночного эксперимента — а её нет. Кричали, рыскали по всему острову целый день. «Как в воду канула», сформулировал ситуацию Родик, а Павлик сразу возразил: «Чепуха — Женя прекрасно плавает!».

В это время друзья вышли на обрывистый каменистый берег.

— Плавала, — поправил Родик. — Остался только платочек… — И Родик снял с куста терновника шейный сиреневый платок. Легковерный друг бросился на край обрыва, там, где глубокая вода, высматривать дно.

— Успокойся! Это фигуральное выражение. А платок Женя потеряла ещё до её пленения. Помнишь — после хижины она была без платка.

— Ну так предупреждай заранее о своей фигуральности! Что же теперь делать-то будем?

Cовсем недалеко высились холмы большого острова Нуутеле.

— Если бы я умел плавать, то поплыли бы мы на соседний остров. Я читал, что там есть базы для любителей рыбной ловли. Оттуда и на Уполу легко попасть.

— Так я тебя научу плавать!

— На этих камнях? Мы оба разобьемся.

— Я тебя потом научу, когда в деревне будем, в заливе. А сейчас… сейчас… — Павлик огляделся. — Во! Мы сделаем плот! — И он радостно провел рукой, как бы срезая все эти толстые, словно ноги слонов, деревья, росшие вдоль обрыва.

Рассудительный Родик охладил пыл друга: «Без пилы мы и сук не срежем». Женя не объявилась ни вечером, ни ночью. Тенгизу об исчезновении Жени сообщить не удалось — беспилотник не выходил на связь. Утром следующего дня приунывшие ребята вновь отправились на поиски. И тут, у низкого юго-восточного мыса….

— Смотри, Павлик!

— Что?! Женя?

— Да нет, посмотри на море!

Там к берегу приближалась моторная лодка, большая, скорее, морской бот. В лодке никого не было видно. Ребята быстро спрятались в кустах. Мотор в лодке заглох, она по инерции дошла до берега и уткнулась носом в песок.

— Наверное, рулевой заснул на дне лодки. Долго плыл.

— Или он раненый, — предположил Павлик. — Надо помочь…

— Вот ещё! Хочешь получить пулю в лоб? Твой раненый может и ждёт только, чтобы мы «помогли» ему. Или забыл про своего любимого клоуна?

Наконец, и Родику надоело отсиживаться в кустах. Ребята осторожно подошли к берегу, Павлик — с тяжелой дубинкой в руках. Бот мирно покачивался в полосе прибоя. Храп из лодки не раздавался.

Бот был оснащен стационарным мотором, от которого ещё шло тепло. Внутри лежал брезент и спасательные жилеты. Ни клоуна, ни сержанта, ни самоанца.

— Как же лодка управлялась?

— Понятно, как. Видишь, аппаратура, а вот и антенна. Точно — дистанционное управление!

В герметичном кармашке у борта ребята нашли руководство по управлению мотора… на русском языке! К инструкции была приложена карта островов Самоа с маршрутом от Нуулуа до Апиа. Прямо для них!

Павлик нажал кнопку на пульте управления с надписью «сигнал», и ребята чуть не упали от неожиданно громко зазвучавшей речи на языке самоа.

— Что было объявлено? — спросил Родик. — Ты ведь учил самоанский у своего пленника.

— Кажется, предупреждали не подходить к лодке.

— Вот, всё сходится. Это похоже на работу академика Тенгиза: только «говорящий» бот без рулевого может свободно пройти сквозь кольцо ошеломленных самоанцев. Но эта предосторожность теперь напрасна: ни одной самоанской пироги вокруг острова не видно. Они испарились вместе с Женей…

— Родик, но мы же не будем заводить мотор, пока не найдем Женю?

— Конечно…

Вот такие капризы судьбы — и корабль есть, а плыть нельзя. Ни в Москву, ни на Таити. Друзья сели рядом на большой плоский камень и задумались, глядя на зеленый волнующийся водный простор. Шум прибоя немного успокаивает, навевает воспоминания о безымянной деревне, о вкусных блинах бабушки Валисы, о волшебном сумраке чердака с пауками и пиратскими сундуками…Как хорошо оказаться бы сейчас дома!

Вдруг приятный шум моря исчез, заглушенный рокочущим воем мотора: высоко над островом летел самолет. За все дни, проведенные на заповедном острове, это был первый самолет. Ребята, задрав головы, следили за полетом.

— О чем ты подумал, Павлик?

— Я вспомнил наш перелёт из Перу на Апиа. Спустился бы этот самолёт к нам и полетели бы мы в Россию…

— Я тоже об этом думал. Но, смотри, Павлик, он нам что-то решил сбросить!

— Да, что-то черное падает, — разглядел глазастый Павлик. — Вроде чемодана.

И в этот момент черный предмет (издалека не поймешь — большой он или маленький) резко замедлил падение — над ним раскрылся купол парашюта, огромный, белый, почти прозрачный.

Она спускалась медленно и страшно. На белом и чистом, как наряд невесты, парашюте спускалась черная смерть, всесокрушающая атомная бомба. Бомба предназначалась для вечного затмения маленького самоанского светила — Сына Солнца, для уничтожения спор бактерий, размножающихся за счет тепла ядерной реакции. Уничтожение этой же реакцией, жаром которой они были когда-то рождены. Злая ирония судьбы — говорят в таких случаях. Но не на этот раз. По злой воле королей нефтегаза, из-за всепожирающей жажды наживы, командиром бомбардировщика Б-250, капитаном-лейтенантом Джоном Барроу был нажат рычаг выброса капсулы с бомбой. Распоряжение президента США отменить «защитный акт» опоздало ровно на 3 секунды. Белый атласный купол парашюта уже висел на высоте полтора километра над островом-птицей, над островом табу. Табу не действовало на неживое рукотворное орудие массового убийства. Бомба подчинялась только силе ветра, силе притяжения Земли и команде от часового механизма. Тот был поставлен на 22 минуты — время, за которое самолет улетит на недосягаемое взрывной волной расстояние…

— Наверное, Тенгиз что-то для нас прислал.

— Нет, Павлик, скорее, америкосы. Возможно, это бомба. Атомная. Америка не может смириться с тем, что чудесный порошок не в их руках. Тенгиз этого опасался.

— Что же? Значит, самоанцы не зря удрали?!

— Значит, так…

— И Тенгиз не сумел нас предупредить… — Павлик ударил кулаком по неисправному самолету-передатчику.

— Ничего, Павлик. Если это бомба, мы умрем вместе с сыном Солнца. Это почетно…

— Не знаю. Когда хоронили моего дедушку, бабушка Валиса сказала: «О, Боже! Вот один из твоих знатных и благородных людей!» Что она скажет на моих похоронах?

Родик не стал пугать друга тем, что после атомного взрыва хоронить будет некого.

— Может быть, успеем? — настаивал Павлик. — Давай в катер. Давай, Родик, поплывем, а?

— Ты плыви. Может быть, успеешь. А я попробую разрядить бомбу…

— Как это?

— Видел в одном фильме… Там есть пультик, в корпусе, с управлением часового механизма. Надо поставить на бесконечное время, такой значок бесконечности — восьмерка лёжа на боку.

— Не надо, Родик! Подумай о своем папе!

— Павлик, ты большой, крепкий. Ты женишься, у тебя будут дети… А я хромой и маленький, кому я нужен? Плыви, Павлик. Если взрывная волна перевернет лодку, ты доплывешь до Уполу, до своей бабушки. Ты ведь знаешь: я плавать не умею…

— Родик, я и с тобой могу плыть… А Валиса мне говорила, что ты для неё как внук. Она тебя любит… А жениться ты сможешь на голубой акробатке.

— Это правда бомба! — донесся сверху высокий девичий голос.

— Вот и Женя явилась!

* * *

А Женя в это время терзалась мыслями о судьбе своих названных братьев. Её не радовало неожиданное возвращение на Уполу, возможность общения со своими родными в Москве и Новой Зеландии. Она ругала себя за необдуманный поступок, в результате которого ребята остались на острове одни. И вместе с Валисой, которая возвратилась на остров своей юности, переживала томительные минуты страха и ожидания хороших или плохих вестей.

А случилось так, что накануне утром она проснулась от всплесков воды, от непонятного шума. Ребята ещё спали без задних ног, и девушка вышла на берег, взяв на всякий случай револьвер. Там она увидела двух мужчин — они волокли черепаху биссу в лодку. Бедная черепаха отчаянно отбивалась мощными лапами-ластами. У кромки воды колыхалась вторая лодка. «Браконьеры», решила Женя. «Любимую черепаху Павлика увозят. Занесенную в красную книгу. Да видно одной черепахи им мало. Негодяи!» Негромко, но решительно Женя потребовала отпустить животное. Браконьеры были, видимо, безоружны и, быстро бросив в лодку ещё не связанную добычу, начали отгребать. На оставленной ими в спешке второй лодке Женя бросилась в погоню.

«На пустой лодке я их догоню, догоню». Женя, бесспорно, так бы и сделала, если бы не появившиеся вдруг самоанские пироги. Их было много. «Из кольца оцепления. Не завидую браконьерам! Я бы у них только отняла черепаху, а эти могут и поджарить нарушителей табу». Забыла Женечка, что она сама нарушитель, да ещё какой: на тайну Сына Солнца замахнулась! Поэтому Женя не испугалась, а удивилась, когда самоанцы в пирогах, не обращая внимания на улепётывающих браконьеров, окружили её лодку и заставили девушку грести на Уполу. Тут Женя поняла — на суд жрецов. Прибыв на главный остров Самоа, она ничего не сказала про ребят на острове. Пока Тенгизу не сообщили о пойманной «преступнице»:

— Так ребята там одни остались!? Этого ещё не хватало!

Как догадался Родик, именно Тенгиз организовал посылку моторного бота с дистанционным управлением без рулевого с подводной лодки «Академик Менделеев» «для эвакуации мальчиков с острова Табу».

— Искупай свою вину, — напутствовал Тенгиз капитана подлодки. — Одного проворонил — двух сохрани!

* * *

— Это правда бомба! — донесся сверху высокий девичий голос.

— Вот и Женя явилась! С ней-то ты согласен плыть?

— Нет, Павлик, зачем Жене по-английски с нами разговаривать? Думаю, это Мауи.

И Мауи, спрыгнув с дерева, обнял Павлика:

— Да, это Мауи, Павлик (по-русски, дальше Мауи говорит по-английски). Не знаю, где Женя, а бомба эта — атомная. Мауи слышал, как наши самоанцы разговаривали между собой. Им велели немедленно уходить с острова. Родик, Мауи останется с тобой. Он будет до конца защищать Сына Солнца. С тобой вместе. А Павлик должен уплыть.

— Нет, я тоже с вами! Только бабушку жалко — она будет долго плакать…

— И уйдет в лес — с улыбкой произнес Родик.

Мауи прижал свою худую ладонь к плечу Родика:

— А Мауи видел девочку в голубом — её увез клоун, когда на его катер напали. И ты ещё встретишься с ней!

Родик молча обнял самоанца. А Павлик с удивлением глядел на руку Мауи, на которой отсутствовали два пальца:

— Что это у него? Спроси, Родик.

Мауи спрятал беспалую руку за спину:

— Отец-Солнце наказал Мауи за то, что он унес частичку его.

— А зачем ты взял мой пакетик, Мауи? Где он теперь?

— Мауи взял совсем немного. Остальное — там, у Него. А твой пакетик, Родик, Мауи подменил, чтобы Сын Солнца не достался американцам.

— А где ты всё это время был? Там, у Него?

Мауи ничего не ответил. Затем указал на небо:

— Смотрите, ветер поднялся… И парашют сдувает в сторону моря!

— Бомба упадет в воду?

— Кажется, так… Но недалеко от берега.

— Отлично! Это не меняет плана. Мы будем жить, Павлик, дольше, чем те, кто послал бомбу. Значит, так…

Сначала всё шло по плану Родика. Павлик с Мауи быстро сели на катер и лавируя между рифами, старались быть как можно ближе к ожидаемому месту падения бомбы. Она плюхнулась в воду в нескольких метрах от лодки. Родик зажмурил глаза в этот момент. «Лишь бы не утонула», причитал он.

Бомба вошла в воду, но вскоре всплыла — она была снабжена поплавком на подобие спасательного круга. «Вот негодяи! И это предусмотрели», комментировал сам себе Родик. «Но это как раз нам и надо!»

Из-за большой парусности купол парашюта, даже распластанный по воде, тащил бомбу по ветру, тащил вдоль берега. Мауи никак не удавалось найти тот кармашек, в котором по мнению Родика, должен лежать пульт управления часовым механизмом: либо мешал ветер, либо кармашка не было. Тогда отважный самоанец бросился в воду, ножом перерезал туго натянутые стропы и нырнул под бомбу.

— Нет никакого кармашка, Родик! И снизу тоже! Что делать?

Родик молчал. Может быть, впервые в жизни мальчик понял, что такое ответственность. Эта адская машина может сработать в любую минуту. Павлик поверил ему, он остался, он рискует в любой момент сгореть в атомном аду. И даже сообразительный Мауи просит совета. И мальчик Родик стал думать, быстро и четко, как никогда в жизни. Жизнь. Да, за две жизни он в ответе. Не считая своей. И решение пришло. Пришло, когда Родик увидел, как быстро уносит ветер белый купол парашюта к югу. В голове прозвучали стихи Лермонтова: «Белеет парус одинокий… Ветер свищет…». А бомбу унесет мотор… Да, увезет туда, откуда послали. Мальчик стал взрослым.

— Ребята, привяжите бомбу к лодке, направьте руль в сторону Американского Самоа! А сами плывите ко мне! Вы же быстро умеете плавать, не то что я…

Павлик настроил систему самоуправления лодки курсом на юг и прыгнул в воду. Он плыл к берегу очень быстро, возможно, установив мировой рекорд в вольном стиле. Так быстро, что даже не видел, плывет ли рядом Мауи. А Родик что-то кричал ему с берега, жестикулировал, показывая на морской простор. И только встав на ноги на мелком месте, услышал:

— Мауи там! В лодке остался! Вместе с бомбой!

Павлик увидел вдали, на океанском просторе, темную удаляющуюся точку — лодку, увозящую его полинезийского друга в мрачную неизвестность.

— Почему он не уплыл?! Родик, зачем он это?

— Наверное, руль не слушался команд управления, лодка начала ходить кругами, и он…

— Зачем он так сделал!? — повторял Павлик. Уткнувшись носом в плечо своего маленького слабого друга, он зарыдал.

Родик, не отрываясь, смотрел на удаляющуюся лодку с прицепленной бомбой, смотрел, надеясь разглядеть в воде черную голову Мауи. Лодка давно перестала появляться на гребнях самых высоких волн, а Мауи так и не приплыл. Но вот прогремел взрыв, где-то очень далеко. Павлик вздрогнул:

— Он найдет способ, наш Мауи. Правда, Родик?

Родик вдруг встрепенулся:

— Павлик, надо бежать на высокое место! При взрыве с моря пойдет крутая волна цунами!

— Чтобы бежать быстро, ты должен сесть мне на закорки, дорогой!

А командир Боинга-250 был крайне удивлен, когда сброшенная им бомба взорвалась не на Нуулуа, а чуть ли не у самых берегов американского острова Тутуила. Автор не знает, что после этого сделали с невиновным капитан-лейтенантом. Возможно, понизили до лейтенанта? Ребят же не покидал вопрос: успел ли Мауи оставить лодку до взрыва бомбы?

 

Сын Солнца возвращается

С цунами Родик, конечно, перегнул. Надводный взрыв не дает большой волны. Тем не менее, вода захлестнула низменные участки острова. Из растущих там деревьев многие были повалены, испуганные летучие собаки носились с жалобным криком над неожиданно исчезнувшим лесом. Когда ребята спустились вниз к ущелью, вода ещё облизывала ключ-камень.

— Что же будет с уснувшим Сыном Солнца? — волновался Павлик. Родик успокаивал друга: «Сын Солнца дружит с водой».

Павлик встал на колени и прижался ухом к камню. Солнце, закрытое на время облаком взрыва, разорвало черное покрывало и разнесло лохматые куски по небу. Яркие лучи, причудливо преломляясь, заблестели цветами радуги на капельках воды, медленно сползающих с круглых боков мокрого камня. Павлик будто слышал булькающие звуки текущей воды, схлопывающихся воздушных пузырей, что-то ещё, доступное только его воображению. Родик в ожидании стоял рядом.

Наконец, Павлик что-то прошептал.

— Что ты сказал?

— Он живой… Я слышу, как Он дышит! — радостно произнес счастливый искатель тайны.

— Надо проверить твой вывод. Попробуем-ка распечатать камень.

— Не надо, Родик, этого делать! Сын Солнца сам знает, когда с ним можно общаться. Отец-Солнце наказал бедного Мауи за то, что он унес его частичку. И нам нельзя туда спускаться без Мауи!

* * *

— Вот они! Здесь! Я же обещал вам, что ребята будут живы!

Это кричал Тенгиз. Он первым выбежал на полянку, а следом за ним все, кто ночью не смыкал глаз, а днем молил бога о спасении ребят: бабушка Валиса, Полеа, Семен Фролов с модницей-женой, мамой Павлика, прилетевшей из Женевы в старом поношенном платье, к удивлению мужа. Был здесь друг и помощник Тенгиза Александр. И Женя!

— Женечка, дорогая!

— А мы нашли твой платочек!

Женя, Валиса, мама Павлика — каждая старалась покрепче обнять мальчиков.

— Женя, как же ты очутилась на Уполу?

— Потом расскажу. Лучше объясните, нашелся ли Мауи? Где он сейчас? Уж не залез ли в пещеру?

— Он уплыл, на моторке…

— Зачем?! Я же прислал за вами моторный бот? — удивился Тенгиз.

Родик рассказал, почему бомба взорвалась далеко от острова.

— Вот, значит, кто спас остров табу! А они считают это результатом их молитв. — Тенгиз кивнул в сторону группы вождей и жрецов, также прибывших с Уполу. И обратился к ним:

— Смотрите, вожди самоанского народа — перед вами герои, спасшие Сына Солнца!

— Настоящего героя с нами больше нет. Он погиб, спасая Сына Солнца… — грустно и торжественно произнес Родик. Павлик заплакал, а Валиса, обернувшись к западу, произнесла ту же фразу, что и на могиле Азахау: «О, Боже! Вот один из твоих знатных и благородных людей!»

— И Сын Солнца тогда проснулся… — сквозь слезы проговорил Павлик.

— Откуда это тебе известно? — удивился Тенгиз.

— Я знаю. Мауи принес себя в жертву. Её ждал Солнце-Отец.

— Ладно, почет маленькому, но великому сыну Самоа воздадим позднее, по полной программе. А сейчас надо быстрее проверить утверждение Павлика. Александр, Семён! Включайте свои детекторы. А вы (Тенгиз посмотрел в сторону вождей) отвалите камень!

* * *

Вернемся, однако, к тому моменту накануне вечером, когда Тенгиз был вызван к премьеру республики Самоа:

— Господин академик, Вас опередили, к нашему сожалению.

— Опередили в чем?

— В раскрытии тайны сына Солнца.

— Кто же это и как он или она интерпретируют этот феномен?

— Я получил одновременно два сообщения: одно — из Американского Самоа, а второе из Москвы. Меня уведомил глава группировки военно-морских сил США в Американском Самоа, что высшее руководство США планирует экстренные меры для уничтожения колонии крайне опасных бактерий, якобы обнаруженных в пещере острова Нуулуа. По их данным, эти неизвестные ранее бактерии заражают все живое смертельной болезнью даже на расстоянии. Недавно, по сведениям американцев, они — я имею в виду бактерии — начали неконтролируемо размножаться с колоссальной скоростью, и вскоре их разнесет ветром по всей Земле. Это грозит пандемией, вырождением человечества. Завтра утром американцы намерены уничтожить остров взрывом. Военный администратор уведомил нас, что следует удалить всех людей на пять километров от острова.

— Чушь собачья! На острове была группа изыскателей, Вы знаете. Никаких гигантских колоний бактерий они не видели.

— А вот американцы будто бы наблюдают из космоса сильное свечение на этом острове. И вынуждены истребить «гнездо заразы».

— Разве можно так не этично отзываться о божестве! Какой болван или, скорее, проходимец нашел микробы на древнем тотеме самоанцев? Это глумление над верой ещё не испорченного поганой голливудской цивилизацией народа! Это — вторжение в чистые души коренного населения грязными руками толстопузых олигархов!

Премьер-министр удивленно глядел на возбужденного академика. Тот не на шутку разошелся, нервно шагал по кабинету туда-сюда, размахивая руками, стуча кулаками по столам и креслам:

— Я покажу им кузькину мать! Они получат эту бомбу в своем Нью-Йорке! Мало им было наводить порядки на Ближнем Востоке. И что там получили? Злокачественное неизлечимое образование, раковую опухоль на теле Земли в виде Исламского Государства. Теперь запускают лапы в голубые просторы Океании. Нет, господа, не пройдет!

— Господин Гелиани, Вы это серьёзно? Неужели Вы, солидный ученый, поверили в божественное начало феномена пещеры? И не рвите обшивку дорогих кресел, пожалуйста.

— Не беспокойтесь — материя не исчезает, а только переходит из одной формы в другую. Так писал великий русский ученый Ломоносов. Так вот, в отличие от экспансионистских планов Вашингтона, мы, и Ваш покорный слуга в том числе, руководствуемся принципом только разумного вмешательства в природу и в человеческие отношения. Настоящие исследователи, среди них был и американский офицер, между прочим, не нашли в пещере ничего, кроме безобидной светящейся плесени. Плесень фосфоресцирует (помните физику?) при увлажнении. Только и всего. И мы не позволим мешать неиспорченным душам самоанцев верить в чудо! Пусть всегда будет Солнце и его Сын на острове Нуулуа!

Премьер-министр не мог понять, искренне говорит академик или юродствует? Использовав паузу в эмоциональном монологе ученого, он сказал:

— Хорошо. Но Вы не дали мне сообщить об известиях из Москвы. Там тоже каким-то образом узнали о предстоящем взрыве, и высшее руководство России озабочено этим. Они требуют от нас разъяснений.

— Разъяснений? Отлично! Соедините меня с президентом.

— У нас нет президента. Вы сейчас разговариваете с высшим должностным лицом государства Самоа.

— Я имею в виду президента России.

— Дорогой мой академик, я имею право общаться только с министрами иностранных дел!

— Хорошо, звоните министру России, и пусть он соединит меня с президентом. Скажите, что пахнет ядерной войной.

Как Тенгизу удалось поговорить с президентом — мы не знаем, но разговор состоялся. Достоянием гласности стала только последняя фраза президента:

— Вы, Гелиани, не гражданин Грузии, и не гражданин России. Вы — гражданин Мира. Я сделаю всё, чтобы также могли величать и меня!

Конечно, Тенгиз хитрил перед первыми лицами. Он определенно понял, как Захар Фролов решил загадку острова Нуулуа. Но он также понял, что на данном этапе развития мировой цивилизации правильное решение нельзя обнародовать, это никому не пойдет на пользу.

Вернувшись к своим коллегам, Тенгиз продолжил разговор:

— Так вот, господа физики: в этой пещере на острове табу живут удивительные бактерии. Они умеют вызывать ядерную реакцию слияния ядер тяжелого водорода.

— Холодный ядерный синтез? Да это невозможная штука! Давно доказано экспериментально и теоретически — ХЯС нельзя осуществить! — Семен Фролов был из тех, весьма многочисленных физиков-ортодоксов, которые твердо уверены в незыблемости познанных человеком законов природы.

— Ты прав. Прав в том, что пока наука землян не в состоянии принять такое. Да и экономике, построенной целиком на принципе наживы, не нужны ни дешевое электричество, ни автомобили с неограниченной и бесплатной заправкой. Вот поэтому пусть бактерии спокойно существуют только в одном месте на Земле — в пещере на малюсеньком острове Нуулуа. Пока. Я об этом побеспокоился… только что…

— Каким образом?

— В последних известиях узнаете. Только имени академика Гелиани вы не услышите — всё сейчас решают президенты. А теперь надо вызволить ребят с острова.

Действительно, в конце выпуска последних новостей Би-Би-Си выступил известный научный комментатор «профессор Атом»:

«Мы редко слышим о том, что происходит на тихих островах Тихого океана (извините за каламбур!). Но сегодня у меня есть что сообщить телезрителям. Не часто бывает, что президенты великих стран рассматривают вопросы жизни малых народов. Поэтому удивительно, что сегодня было подписано совместное коммюнике руководителей трех стран: президентов США и России и премьер-министра маленькой островной республики Западное Самоа, мало кому известной. Долго российские и американские ученые пытались проникнуть в одну из пещер на заповедном островке этой страны. Их интересовала странная светящаяся плесень, обитающая только в этой пещере. Было две точки зрения. По одной, светящаяся плесень может служить основой для синтеза чудодейственного лекарства от рака. По другой, прямо противоположной, бактерии, размножающиеся на этой плесени, несут угрозу пандемии, иначе говоря, быстрого распространения смертельной болезни по всему миру. Но для народа Самоа пещера и светящаяся плесень уже много веков являлась местом поклонения Солнцу, тотемом самоанцев. Жрецы и вожди Самоа противились расхищению святой субстанции. Из-за трехстороннего спора чуть не вспыхнул вооруженный конфликт. Но здравомыслие победило. Высоколобые проявили понимание, а президенты великих стран — благоразумие и терпимость. В результате было подписано коммюнике, которое журналисты прозвали «документ 2+1». Вот его текст:

— Белая светящаяся плесень в пещере острова Нуулуа отныне неприкосновенна. Опыты с бактериями, живущими на плесени и вынесенными из пещеры, следует прекратить. Все штаммы, находящиеся в лабораториях США и России, следует уничтожить.

— Тотем самоанцев — Сын Солнца — пусть горит на вечные времена, как было всегда в природе. Остров был и остается табу для всего остального мира.

* * *

После «распечатывания» колодца счетчики радиации дружно защелкали.

— Ну и интуиция! Ты не ошибся, Павлик: Сын Солнца проснулся! Поздравляю всех с этим великим для народа Самоа событием!

Затем Тенгиз попросил всех отойти для проявлений радости за деревья, а сам вместе с Александром спустился в колодец. Александр нес прибор, напоминающий паука.

— Это — робот-измеритель. Он будет регистрировать нейтроны и гамма-излучение внутри пещеры, — пояснил ребятам физик Семен Фролов.

После измерения «пауком» уровня радиации в колодце и на лестнице внутри пещеры, Тенгиз объявил о пределе безопасного времени общения с самоанским тотемом. И добавил:

— Надеюсь, что табу на посещение острова будет строго соблюдаться и ни одна частичка сына Солнца не будет унесена. Иначе Солнце-Отец вновь погасит огни заповедной пещеры.

* * *

Вечером на Уполу устроили праздник. В банановых листьях была поджарена самая большая и самая жирная на Самоа свинья. Родик заставил Полеа вновь смутиться, выразив радость по поводу того, что он «избежал костра, не имея запасов жира». Тенгиз попросил рассказать историю, на которую ссылался мстительный Родик, а тот в свою очередь, воспользовавшись благоприятным моментом, спросил академика:

— Тенгиз Лаврентьевич, а почему всё-таки белая плесень ожила и начала светиться?

— А ты, мой умный молодой друг, сам не догадываешься? — академик с аппетитом откусывал солидные куски от целого бедра свиньи. — Ты же вместе с друзьями делал «крусис экспериментум».

— Я думаю, что в плесени существуют бактерии, которые размножаются в морской воде и при этом испускают радиацию. И большая волна от взрыва занесла в пещеру воду. Так?

— Абсолютно! Только вот размножаются они не под воздействием морской воды, а поглощая радиацию и свет.

— Я понял! Они сами вызывают радиацию, используя морскую воду, и от радиации же размножаются! Только… Как же — само что-то производит и этим же питается? Так не бывает…

— Ключик тут такой: при размножении небольшая часть новых бактерий отличается от остальных — они способны производить холодный ядерный синтез, ХЯС, т. е. вызывать слияние двух ядер тяжелого водорода — дейтерия, содержащегося в воде, с выделением огромного количества энергии в виде света, тепла и нейтронов. Эта энергия идет на размножение других бактерий, а сами они погибают в ядерном «пожаре».

— Бактерии — камикадзе…

— Точное определение!

Родик был счастлив. Ему казалось, что он практически сам додумался до тайны острова Нуулуа.

— Это, как наш бедный Мауи: спасал Сына Солнца, жертвуя собой. — Павлик стоял рядом, слушая разговор Тенгиза и Родика, и хмурился.

— Не смотри так мрачно, Павлик. — успокоила Женя. — Меня вы тоже успели «похоронить», однако, вот она я.

— Действительно, Павлик: помнишь легенду о птице Феникс? Вот и легенда о Сыне Солнца сбылась. Возможно, и Мауи появится. А почему американцы хотели убить колонию этих редких существ? Объясните, профессор!

— Да ведь это, дорогие мои, новый источник энергии! Дешевый и неисчерпаемый! Те, кто присвоил себе природные месторождения нефти, газа, урана, останутся без доходов. А ради этого они готовы на всё!

— А как всё-таки дедушка Павлика оживлял Сына Солнца? Он тоже вызывал цунами? — поинтересовалась Женя.

— Да нет! Это было не в его силах. Вероятно, он просто закачивал морскую воду в пещеру помпой.

— Смотрите! Смотри, Женя! — Павлик тянул «сестричку» за рукав, привлекая её взор в сторону тропинки, ведущей к месту пиршества. По тропинке навстречу своей судьбе шел капитан ВМС США Эдвард Лонг! Теперь уже бывший капитан — он был в элегантном штатском костюме.

— Спасибо, Тенгиз, — сумела вымолвить Женя сквозь подступившие слезы. Академик скромно пожал плечами, но в душе он гордился собой: освобождение Эдварда было одной из целей его хитроумной затеи с коммюнике трех президентов.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ