Познакомиться с командирами групп и обозначиться, как руководитель операции, Добрынину не удалось – хотя дело это было важное и нужное. Пока собирались, да пока грузились – время шустро бежало, и в момент старта было уже где-то около восьми… Время – это дополнительные километры расстояния… И хотя Братство предпочитает вставать на отдых засветло – местность осмотреть, лагерь оборудовать, посты расставить – и все же задерживаться не следовало, и Добрынин, сделав себе зарубку обозначиться, так сказать, в процессе, дал сигнал на старт.

Шли, в общем-то, стандартно. Впереди два «бэтээра», следом кунги заводских, затем «КамАЗ» с дежурной будкой, дальше машина с «тяжелыми» Ивана – и замыкающим еще один БТР. Разведки, увы, не было. Такой роскоши, как несколько квадроциклов, да транспорт обеспечения под них, поселение энергетиков себе позволить не могло – да и без надобности им задумываться о способе передвижения колонн по бескрайним просторам. Поэтому пришлось Добрынину ограничиться тем, что пустить первый БТР метров за триста-четыреста, в головной дозор. Ну, хоть так…

Иван оказался молчаливым насупленным парнем, годов около двадцати. Во время сборов он все около своих мотался, указания раздавал – а как тронулись, забрался в будку «КамАЗа», что выделили для Добрынина. Разговаривать с ним было одно удовольствие – ни одного слова мимо, все по существу.

Первым делом, сразу после знакомства, Сухой – именно таков был позывной Ивана – захотел услышать план предстоящей кампании.

– Без плана соваться смысла нет, – устроившись на полке и глядя исподлобья, буркнул он. – Как брать думаешь? А еще ведь догнать надо… Двое суток прошло, они ушли уже километров на сто с гаком. Есть план?..

Добрынин кивнул.

– Догоняем, даем SOS, тормозим. Подходим ближе. А там уже по сигналу – в упор всеми бортами. Коробочки их сразу надо валить – над ними «бэтээры» поработают, разом. У них наверняка один в голове – один в хвосте. Сами все из кунгов, рассредоточиваемся – и пошла работа. Больше пока что-то трудно спланировать. Мы ни местность не знаем, ни наших позиций. Будем реагировать. Только помнить надо, что бойцы у них тоже не лыком шиты. В этой ситуации, когда второй караван на горизонте появился – они к бою всегда готовы… Своих предупреди, что не овечек идем резать.

Иван, подумав немного, согласно кивнул.

– Сделаю. Как делиться будем? Я обычно двумя группами работаю…

– Две твоих группы, две моих, и две заводских – их тоже надо на десятки поделить. И командиров мне представь – я в бою сам рулить буду, не через тебя. Так быстрее, чем через буфер. Общий рисунок – за мной, а ты уж за своими следи, за выполнением.

– Понимаю, батька предупредил, что руководство за тобой. Мои: командир первой группы – «Шарапов»; командир второй группы – «Слон»…

– А это не тот ли, большенький такой, с лупаметом? – припомнил Данил суетившегося во время погрузки здоровяка с ПКМ, грузившего в кунг короба с лентами.

– Он.

– По оружию что? Состав групп каков? Дед Сидорыч говорил, что у тебя тяжелое есть?..

– Нам без него никуда. Броня шестой класс, шлемы, щиты… В общем – достаточно… По два пулеметчика на группу, снайпер, остальные стрелки с «калашами». У троих еще РПО есть, у каждого.

– «Шмели»?

– Да.

– А у заводских?

– У них я Кабана видел и Культяпу. Значит они и есть старшие. А уж по составу групп – это хрен знает… У них в общине регулярных отрядов нет, мелкими группками ходят, по совпадению интересов…

– Выйдешь на них – предупреди, что я в командирах.

– Сделаю, – кивнул Иван. – Кстати, что по связи?

– Частотки у вас?

– Они.

– Диапазон?

– Да простенькие, – смутился почему-то Иван. – Четыреста – четыреста семьдесят. Батька все настаивает пошире взять, помощнее – да все руки не доходят…

– Еще проще… – пожал плечами Добрынин. – Частота одна на всех. Одна основная, три резервных. Не думаю, что у кого-то там время будет сетку сканировать – но перестраховаться тут не помешает. Скажем, четыреста – основная, резервный первый – четыреста тридцать, второй – четыреста пятьдесят пять, третий – четыреста шестьдесят девять… Нормально?

– Вполне.

– На частоту вставайте сразу же как только тронемся. Даже в километре от дома что угодно может случиться, я должен иметь связь со всеми.

– Понимаю.

– Тогда так… Как начнем – берешь на себя центральное направление. Упираешься, укрываешься за машинами, выставляешь заслон и долбишь по центру. Я – левый фланг, со стороны виднее будет, заводские – справа причесывают. Ну и все пока, остановимся на этом…

Иван снова кивнул и, помедлив немного, спросил:

– Слушай… А это правда, что Серега – твой брательник?

– Да вроде так, – пожал плечами Данил. – Мне-то как судить, я его ни разу и не видал…

– Одно лицо – аж не по себе становится, – кивнул Иван. – Да и по манере – похожи… Я-то его хорошо знаю, частенько он меня гонял. Как возвращается – так со мной сразу занимается и с парнями. Вся наша группа, «тяжелые» – это его рук дело. Он собирал, он тренировал, с ним и в первые выходы ходили… Знает что к чему.

– Легендарный какой-то у меня брат, – пробормотал Добрынин. – Все его знают, один я только в безвестности пребываю…

– Вот такенный мужик, – повторил Иван жест своего отца. – Он бы нам сейчас знаешь как пригодился?.. Жаль, слинял, как всегда, в неизвестном направлении. Дела у него какие-то свои… Меня не посвящает. Говорит – мал еще.

Данил усмехнулся.

– Ладно. Мне тоже очень хочется познакомиться, ты уж поверь. Но раз нет – значит нет. Сами справимся.

Иван согласно кивнул и потянулся к радиостанции.

– Ну – вроде все решили… В общих чертах. Пойду к своим, а то негоже, без командира-то…

После его ухода Добрынин, чтобы не отсвечивать на всю округу, распорядился выключить свет в будке, и ребята тряслись теперь на кочках, глядя в окошки на проплывающий мимо сумеречный вечерний пейзаж. Молчали. Данил, поглядывая время от времени то на одного, то на другого, усмехался в душе. Не так давно вот так же трясся на полке в кунге и он – а на душе кошки скребли. Потом-то привык – а первые два-три вечера поднималось что-то этакое в душе… тревожно-ожидательное. Дорога! Что ни говори – а ведь есть какая-то особая романтика в том, чтобы сидеть у окна и, глядя на проплывающие мимо рощи, поля и перелески, размышлять о чем-то своем – или просто пустить мысли на самотек… Разве когда-нибудь еще человек бывает так же свободен, как в дороге? Столько путей перед тобой, столько направлений – выбирай какое нравится. Дорога – она на любого действует, и особенно на тех, кто в первый раз путешествует. Все думы какие-то, мысли текут… Что там впереди, да как будет… Вот и у пацанов теперь то же самое. Глаза пустые, внутрь себя смотрят, думы тревожные на душе… Что ж. Дорогу осилит идущий! Только вперед.

А им ничего другого теперь и не оставалось.

Утро пришло своим чередом.

Приоткрыв левый глаз, в который сквозь окна дежурки настойчиво лупило поднимающееся солнце, Добрынин обнаружил себя лежащим на полу почти на самом проходе. Пашку, поворочав головой на задеревеневшей шее, он обнаружил под передней скамьей, Паникара – у самой двери, у порога. Остальные тоже расположились кое-как, вповалку – дежурка к дальним путешествиям не располагала, каждый устраивался как мог. Придремали уж кое-как – и то ладно. Даже ночной караульный, Лосяш, дремал, свесив голову на грудь и пуская пузырящиеся слюни. Ах ты собака такая! Ладно…

Тягач все так же трясло, но уже не крупной тряской, а мелкой дрожью. Да и вершины деревьев за окном мелькали как-то уж слишком быстро. Данил, приподнявшись, выглянул в окно – ну так и есть. Километров тридцать делают, никак не меньше – видать, ровный отрезок тракта попался. Глянул на экран дозиметра – половина седьмого. Сколько, интересно, за ночь сделали?..

Добыв из рюкзака веревку и скоренько сварганив из нее аркан, он подобрался поближе к Лосю и осторожно накинул петельку на шею… Боец беззаботно дрых, не подозревая о коварстве своего командира.

«Ниче… щас мы… методами полковника тебя воспитаем», – мысленно усмехнулся Добрынин.

Рывок – и Паша, вскинувшись, захрипел, плотно прихваченный удавкой. Добрынин завалил его на пол, придавив еще двоих, сполохнувшихся спросонья, сноровисто затянул, оставив лишь на треть горла воздуха, чтоб не совсем уж задохся пацан. Прижал коленом к полу, вывернул руки за спину, обмотал запястья. Дежурка, меж тем, заслышав возню, начала просыпаться…

– Ты за что его? – спросил из-под скамьи Батарей. – Задрых?..

– И правильно… Вырежут нас всех с такими дежурными, – обозначился Паникар.

– Лосяра, сукин ты кот… Ну как так-то, а?.. – это уже Халява.

– Вот вам, товарищи дорогие, наглядный пример того, что может быть в результате просранного боевого дежурства, – взваливая хрипящего Лося на скамью, сказал Данил. – Приспал ты, эдак, на посту… А тут глядь – басурманин крадется. Злой, так сказать, чечен… Ползет, понимаешь ты, во мраке… И кинджалом-то своим наточенным тебя в брюшко, кишки пощекотать… Осознаешь?! – обернувшись к Лосяшу, заорал вдруг он. – Все, Паша! Косяк! Просрал ты и себя и нас тоже. И чё делать теперь?

Лось все так же сипел, пытаясь что-то сказать – но веревка держала крепко и изо рта лезло только бессвязное бульканье…

– Может оставить его так? До обеда… – спросил Добрынин, оглядывая ребят.

– А чего ж… можно, – хищно оскалившись, кивнул Батарей, выбираясь из уютного гнездышка. – Что б знал, собака…

– Да ладно, командир… Развяжи ты его, – жалостливо протянул Маньяк. – Он осознал уже. Я по глазам вижу…

Глаза у Лося и впрямь уже закатывались под лоб. Вытащив нож, Данил полоснул по туго натянутой веревке – и боец, завалившись боком на скамью, захрипел в попытках продышаться.

– Слышь… х-х-ху, х-х-ху… командир… Я, эта… х-х-ху, х-х-ху… Понял я… Косяк, согласен…

– Осознал? – вежливо улыбаясь, спросил Добрынин.

– Слишком уж у тебя доводы… сильные, – все еще пытаясь отдышаться, ответил Пашка. – Не поспоришь…

– Вот то-то. Ладно, запомни на будущее. Все, ребята, подъем. Батарей, свяжись с водилой, узнай сколько за ночь прошли.

– Понял.

– Паникар – на тебе дневной дозор. И сейчас выйдем – обеспечь периметр. Чтоб ребята в кустах спокойно посидели, не боялись, что их за жопу гад какой-нибудь цапнет…

– Готов, – кивнул Леха.

Сам Добрынин, тут же выйдя на головной БТР, выдал приказ тормознуть в подходящем месте. Утренний моцион, там, то, се…

– А какое это – подходящее? – послышалось из гарнитуры.

– Да любое! Очень ли, понимаешь, хочется на волю…

В гарнитуре хохотнули и отключились, и спустя пару минут тягач начал тормозить. К этому времени Добрынин уже знал, что за ночь пройдено ни много ни мало, а сорок километров; что вот только что прошли населенный пункт Марьевка, слева от тракта, пустой и ветхий, как и большинство поселков на просторах страны; что дорога по большему счету была отвратительная и только последние километров пятнадцать – неплохая, по нынешним временам конечно. И что не далее как на днях тут уже проходили тяжелые грузовики – свежесломанные деревца и отпечатки протектора указывали на это явственно. Причем прошли совсем недавно – следы совсем свежие, ветер только начал работать, разметая и осыпая отпечатки на черноземе. Может вечером вчера прошли, а может уже и под утро.

– Вполне, я так думаю, может быть, что за полсуток до нас, может даже и раньше, – сообщил ему один из заводских, бывший за следопыта. – Из кабины на ходу плохо видно. Сейчас остановимся – может чего подробнее скажу.

Остановились в ложбине. С севера – холм, с запада – холм. С юга – насыпь железнодорожная с густо проросшей сквозь щебень травищей. Паникар, отрабатывая задачу, тут же погнал пацанов наружу, на охрану периметра. Данил, облачившись в свой боевой скафандр и подхватив верный «Винторез», выбрался следом. Вытащил дозиметр, осматриваясь по сторонам в поисках укромного местечка для естественной надобности под названием «отлить» и нащупывая молнию уника. Фонило вполне умеренно, даже можно сказать – сносно. Полминуты с голым задом вреда не принесут… Мирный осенний пейзаж, солнышко, листочки желтые ветерок по земле гоняет… Хорошо!

Взрыв, ударивший откуда-то с юга, был словно гром среди ясного неба. Отголоски его все еще звучали, расходясь по округе, а Добрынин, подхватив винтовку, уже лихорадочно застегивал комбинезон. Дернул молнию, забросил «Винторез» за спину, рванул во все лопатки к железнодорожной насыпи, туда, откуда яростно махал ему руками Паникар, – и тут же со смачным противным визгом снова грохнул взрыв. Взлетел наверх, упал у ржавого рельсового полотна – выглянул, осторожно вытягивая голову и нашаривая бинокль в подсумке…

Это был караван. Все как и говорил Мамонов – два «бэтээра», кунги, УАЗ-«буханка» с решетками на окнах… Хасан и впрямь не торопился и не калечил технику по ухабам, предпочитая идти медленно и осторожно – в то время как погоня шла максимально быстро, надеясь на выносливость техники, и оттого догнала караван даже меньше чем за сутки. На это Данил не рассчитывал вообще. Это был именно его минус – не предвидел, не подготовился, не просчитал. Но был и плюс. Глядя с насыпи, Добрынин явственно видел, что Хасан нарвался на хорошо спланированную и подготовленную засаду. Если бы у самого Добрынина была задача накрыть караван – именно здесь он бы его и ждал. Идеальное место! Железнодорожная насыпь, раздваиваясь, шла двумя параллельными линиями. Внутри, словно в гигантской чаше – большое заболоченное озеро, с ряской, здоровенными листами кувшинки и камышом. Нырнув с этой стороны в короткий бетонный тоннель под насыпью, автомобильная дорога пересекала озеро и упиралась в точно такой же тоннель с другой стороны. Асфальтового полотна, конечно же, почти не осталась – а вот сама дорожная насыпь сохранилась отлично. Широкая насыпь, метров десять, а то и все пятнадцать. Вполне возможно, именно эта ширина дала Хасану ложное ощущение возможности маневра и отступления – и он поперся вперед без дальней разведки. От этого края озера до дальнего – километр, может чуть меньше, и вполне возможно, майор не рискнул отправлять квадроциклы так далеко, понадеялся на огневую мощь каравана. А может быть разведка проглядела грамотно спланированную засаду… Как бы то ни было, но караван втянулся в тоннель, дошел примерно до середины дороги – и здесь встрял. И встрял основательно. БТР передового дозора, разгораясь, дымил жирной черной копотью прямо по центру дороги. Передние колеса лежали отдельно – тут наверняка сработала противотанковая, либо что-то направленное, собранное неплохим профессионалом. Слева замер «Урал» с кунгом – его, похоже, шлепнули следующим, когда он попытался обогнуть БТР. Дорога еще не была перегорожена, справа оставалось достаточно места, чтобы обойти образовавшуюся пробку, но караванщики не полезли вперед бездумно. Водители рассредоточили автомобили, стараясь максимально укрыть корпуса за горящей техникой, и в данный момент из кунгов выпрыгивали бойцы, спешно занимая позиции для атаки. Действия Хасана угадывались наперед – и Добрынин, будь он на его месте, поступил бы так же. Он видел, как маневрируя, в голову колонны прошел второй БТР; как скапливались за горящей техникой квадроциклы – ударный отряд, – готовясь по команде рвануть на полной скорости вперед, словно свора гончих, спущенных на волка; как рассредоточивались бойцы, готовясь прикрыть атаку, подавить встречный огонь шквалом свинца… Все внимание было обращено вперед, на прорыв. Может и была группа, удерживающая сейчас тылы – но Данил ее не видел, хотя обшарил биноклем чуть ли не каждую кочку на насыпи. Момент был необычайно удобен, теперь бы не просрать!..

– Внимание, группа! – отрывисто заговорил он, выходя на общую частоту. – Контакт! Две коробочки – в тоннель, закупоривайте бутылку, будьте готовы рвануть вперед! Третья на подхвате, стереги наши тылы! Кабан и Культяпа, с бойцами – на броню! Вы штурмовая группа, все что найдете в караване – ваше! Сухой! Влево от тоннеля вся насыпь твоя. Если квадры рванут на прорыв – огонь по ним без команды! Нельзя им до той стороны добраться!.. Паникар, собирай наших, укладывай на насыпь справа от тоннеля. Задачи те же… И шустрее, пацаны, шустрее! Времени нет!

Первый человек шлепнулся рядом спустя буквально полминуты. Данил оторвался от окуляров, оглянулся – Букаш. Автомат за спиной, в руках крупнокалиберный снайперский слонобой… скрежетнул сошками по рельсе, примостился, повозился, умащиваясь поудобнее, припал к прицелу…

– Четыреста метров. Цель?..

Добрынин промолчал. Какая там цель, нельзя пока стрелять, только местоположение свое обнаружишь…

– Цель? – Гриша был настойчив – очень уж хотелось ему попрактиковаться.

– Да погоди ты… Огонь по команде! Квадры видишь?

– А то как же.

– Вот их и держи пока. По жопе работаешь! Двигатели, баки, колеса. По команде!

– Принято.

Следом за Букашем начали подтягиваться и остальные. Три минуты – и вся группа лежит в травище вдоль насыпи, выставив макушки над рельсами и наблюдая в прицелы за действиями караванщиков.

– Кабан на месте, готов… Культяпа на месте, готов… Сухой готов… – почти тут же и командиры групп доложились.

– Коробочки, что у вас?

– В тоннеле, – послышался ответ. – Стоим в тени, ждем команды. Заводския братва на броне. Командир первого на связи…

– Командир второго на связи. Готов.

Добрынин снова припал к биноклю, оценивая ситуацию… «Урал» совсем скрылся в ревущем пламени, БТР все так же коптил, у караванщиков наметилось что-то вроде оперативной паузы перед броском. С той стороны пока ничего не происходило – может засада снялась и свалила в неизвестном направлении? Значит и у нас минутка есть, коротенько ситуацию обрисовать…

– Внимание. Ждем атаки – и сразу же рубим! Работаем прежде всего по квадроциклам и БТР. Квадры не должны дойти до насыпи, давим их с тыла, лишаем караван маневренной группы. Если кто-то дернется в нашу сторону – переносим огонь, встречаем. Снайпера, работаете по отдельным целям. По «буханке» вообще не стрелять, с большой вероятностью там пленные!..

Дымы! БТР, качнувшись вперед и выдвинувшись на полкорпуса, выстрелил залпом, пуляя шашками, закрывая насыпь дымовой завесой. Дернулся назад – и тут же с той стороны ударил РПГ. Мимо! Стрелок похоже поторопился – заряд ушел левее, врезался в насыпь у самой водной кромки. И в тот же момент взревели моторы и квадроциклы рванули вперед, в самую гущу дымовой завесы.

Как они находили путь в этой густой белой пелене – Данил только диву давался. Вполне возможно, на каждой машине имелся компас или какое-то другое направляющее устройство. И по тому, как быстро сориентировался Хасан в ситуации, становилось понятно, что атака под прикрытием дымов отрабатывалась караванщиками не раз. Две сотни метров задымленной насыпи ударный отряд преодолел меньше чем за полминуты. Ревя моторами, машины вырвались из расползающейся мглы и, виляя, понеслись вперед. Тотчас же справа долбанул слонобой Букаша – и передовой квадроцикл на полном ходу вылетел с насыпи и ухнул в воду.

– Один готов! – заорал в восторге Гришка.

– Дальше давай! – рявкнул Добрынин, не отрываясь от бинокля. – Не отвлекайся!

Букаш тут же послушно припал к оптике, выцеливая следующего. Впрочем, не он один – с началом атаки огонь открыли все. Шансов у караванщиков не оставалось – слишком выгодна была позиция Добрынина. Возвышенность, с которой караван виден как на ладони. Шестьдесят стволов, БТР, пулеметы, снайпера – и все это в задницу развернутой в противоположном направлении группировки. Караван попался в классический мешок – огонь велся и с тыла и с фронта, огонь высокой плотности и интенсивности, с насыпи деться было некуда, разве что в воду нырять. Удар в тыл разом выкосил половину народа и остановил атаку квадрогруппы, размазав ее по насыпи. Пока еще только бойцы противника сориентировались, начали менять позиции, уползая за колеса кунгов, огрызаться короткими очередями, пытаться ставить дымовую завесу… Кто-то прыгал в воду, надеясь спрятаться, кто-то наоборот забивался под технику – но крупный калибр доставал везде. Всякая цель, обнаружившая себя, подавлялась без промедления. РПГ – прежде всего. Таковых Добрынин заметил три или четыре – но выстрелить получилось только у одного. Шустро выскочил из-за колеса крайнего кунга, вскинул тубус… Заряд разорвался с противоположной стороны насыпи, не причинив вреда – а самого бойца тут же положили в несколько стволов, превратив тело в кучу окровавленных лохмотьев.

БТР каравана попытался развернуться, перенести огонь в противоположном направлении, но не преуспел – по технике работали в первую очередь. БТРы били прямой наводкой, целя в корму и борта. Тыловая и боковая броня для тридцатого калибра – семечки, броневик противника умер сразу же после первого сдвоенного залпа из тоннеля. Перенесли огонь на кунги – и те весело запылали один за другим, словно огромный погребальный костер, плюясь на своих же бойцов горящим топливом из необъятных баков.

– Только не УАЗ! Только не «буханка»! – орал Данил, сквозь грохот очередей по общему каналу. – Свои в «буханке»! Не трогать! Не трогать!..

Кажется, его услышали. УАЗ стоял чуть поодаль, замыкающим, и в корпусе всего две или три пробоины, да и то ближе к кабине водителя. Борта хоть и мятые – но целые, без дыр. Данил очень надеялся, что два закадычных товарища где-то там, валяются на полу и пережидают. Поджилки трясутся, это понятно, и с жизнью наверно уже попрощаться успели – но целы! Должны быть целы!

Сколько прошло времени? Не много. Подобный бой скоротечен. Спустя пять-семь минут целей почти не осталось. Осматривая в бинокль насыпь, Добрынин видел лишь изорванные тела в черных демроновых костюмах, полыхающую технику да вспаханную пулями землю.

– Ну чё, командир? Пора? – справа в плечо толкнул Букаш. – Посмотрим, чё там?..

– На месте сиди, – отозвался Данил. Поглядел вправо-влево – некоторые бойцы уже поднимались в полный рост, всматриваясь вперед, пытаясь обнаружить недобитков. Чертыхнулся, недоумевая, как можно быть такими остолопами, заорал по общей частоте: – Всем! На землю лечь! Лишнее отверстие в башке захотели!?

Подействовало. Кто стоял – тут же рухнули плашмя, снова отползая на свои позиции.

– Кабан, Культяпа. Работайте. На броне вперед, зачищайте насыпь. Поддержим, если что.

В тоннеле взревело – и наружу полезли оба БТРа. Шустренько дернули вперед, подошли, сбросили людей. Бойцы тут же рассыпались по насыпи, ныряя между изувеченной техникой, поводя во все стороны стволами, страхуя друг друга, осматривая каждый клочок земли, каждый закоулок в лабиринте изувеченной техники.

– «Буханку» первым делом проверьте, как район обезопасите, – передал Добрынин. – Кабан, вывеси на броню какую-нибудь тряпку белую, какую найдешь – и попробуй осторожно, на малом газу, вперед пройти. Только побольше портянку, чтоб издали ясно различить! Может удастся с тем стрелком пересечься… Ну а не получится – если предупредительный какой будет с той стороны, или еще что – не настаивай. Нам туда не надо, мы свою задачу выполнили. Теперь уходим.

– Принято, сделаем.

– Если в живых кто остался – ко мне его быстро. На допрос. С пристрастием… И Хасана! Хасана мне найдите!

– Чет не похоже, чтоб живые были, – усмехнувшись, пробубнил лежащий рядом Букаш. – Все ж крупный калибр, не семечки…

– Всякое может быть. Спрятался за колесом – вот, считай, и укрылся… – ответил Данил, водя биноклем по насыпи, отслеживая процесс зачистки. Ага, вот добрались до УАЗа, дверь вскрывают… теперь правее… передовой отряд уже ушел в голову колонны, бойцы у дырявого БТРа топчутся… вот и коробочка наша, Кабан из люка высунулся и ему здоровенный кусок белой материи подают – простыня, не иначе… Повел биноклем назад – и вдруг замер, не сумев сдержать сорвавшийся возглас: в проеме одного из кунгов выросла в полный рост черная монстрообразная фигура. Только что не было – и как из-под земли…

Дальше все было очень быстро.

Прыжок – да какой! метров семь, а как бы и не побольше! – и кучка бойцов, стоящая на его пути, разлетелась во все стороны словно сбитые кегли! Чудовище обратило на них внимания не больше, чем на разбегающихся во все стороны тараканов. Мощный толчок обеими ногами – и новый прыжок, еще дальше. Взлетев в воздух, черный обрушился на второй БТР, качнувшийся под его весом всем корпусом! Хруст, пронзительный визг раздираемого металла – и монстр, одним рывком выдрав к чертовой матери КПВТ из гнезда на башне, швырнул его в сторону. Ухватился за основной ствол, потянул – и тут, наконец-то, опомнились замершие вокруг в оцепенении бойцы. Хлестнула первая очередь, перечеркивая его тело наискось – однако тот словно и не заметил. Замер на долю секунды, приноравливаясь и собираясь с силами – и резко потянул ствол на себя. Пушку загнуло дугой, вздернув в зенит – и БТР, лишившись зубов, из опасной боевой машины разом превратился в жалкий мелкобронированный грузовик для перевозки людей. Это стоило чудовищу еще четырех очередей практически в упор, однако и они явного вреда не причинили – уник не боялся калибра пять-сорок пять, а бойцы и были вооружены преимущественно «калашами». Ответ последовал немедленно – ухватившись за лом, закрепленный на броне броневика, черный выдернул его вместе с креплениями из пазов и метнул в сторону наиболее активной кучки бойцов. Двое брызнули в стороны, успев уйти из-под удара; третьему не повезло – железный стержень, вращаясь со скоростью вертолетной лопасти, врезался куда-то чуть выше воротника бронежилета и смёл мертвое уже тело с насыпи в воду. Чудовище развернулось, приседая… и этот прыжок Добрынин уже прозевал – отбросив в сторону совершенно бесполезный «Винторез» он, набирая скорость, мчался к бесчинствующему на насыпи монстру.

– По ногам стрелять! По ногам! Живым брать! Живы-ы-ым!!!

Это мог быть только Хасан! Кому еще?! Либо он – либо кто-то из высшей иерархии Берегового Братства! Профессор говорил, что уники выдавались только высшему командному составу! Если это так – жизненно важно взять человека, сидящего сейчас в скорлупе уника! Капнуть сыворотки и получить доступ ко многим – если не ко всем – секретам! За такую информацию стоило рискнуть жизнью – и Добрынин отчетливо понимал, что именно это ему сейчас и предстоит. Даже Шрек, с его невероятной силищей, не смог тогда, у комбината, справиться с уником, работающем в боевом режиме! Если бы не Добрынин – конец бы Лехе! Профессор уже тянул свои лапы к его горлу, когда Данил сорвал шлем и отключил батареи. Однако Шрек давил чистой мощью, силой на силу. У Добрынина же, кроме силы, пусть и много уступавшей запредельной мощности мутанта, был еще один козырь – скорость. Скорость – и остро заточенный нож на предплечье.

Сзади долбанул выстрел – опять Букаш из своего громобоя подключился! Добрынин, преодолев уже больше половины расстояния, словно локомотив ломил по насыпи вперед – однако успел краем глаза заметить, что Гриша таки попал. Черного крутнуло вокруг себя, отбросив метра на четыре – еще бы, почти двадцать тысяч джоулей! – однако особого вреда не причинило. Скорее всего вскользь попал, по касательной! Трехсекундная заминка, не более – но она позволила Добрынину выиграть оставшиеся метров пятьдесят до цели. Он чувствовал, как работает ткань уника, усиливая мощь мышц и полностью преобразуя ее в движение. Земля неслась навстречу так, словно он был чемпионом мира по бегу на короткие расстояния на своих самых главных в жизни соревнованиях! Так он комбинезон еще не испытывал. И если уник без энергоподпитки способен творить такие чудеса – на что же он способен в боевом режиме?!

Эта мысль промелькнула где-то на самом краю сознания. Три удара сердца – и до цели метров пять. Добрынин прыгнул, вынося колено вперед. Черный как раз поднимался с четверенек, куда опрокинула его снайперская пуля. На прыжок отреагировать не успел, не сблокировал, дернулся только в сторону, пытаясь уйти с линии атаки, но запоздал… Удар получился знатный, еще почище предыдущего – всем весом, да с акцентом в голову! Противник кувыркнулся через себя, улетая с насыпи – и с шумом ухнул в воду. Поверхность сомкнулась над ним, ударила фонтаном вода, будто многопудовый камень уронили, пошли во все стороны круги… и все. Пропал, будто не было.

Данил чертыхнулся, понимая уже, что совершил глупость. Вода из-за взвихренного ила была мутной, и черный, нырнув, мгновенно исчез из виду. Может сознание потерял и лежит сейчас на дне, захлебнувшись – а может плывет прочь, дальше и дальше с каждой секундой… Шаг, другой третий… чуть наклонился, пытаясь проникнуть взглядом сквозь крутящуюся муть – и навстречу ему из воды черным пятном взметнулось лоснящееся, перевитое тугими канатами искусственных мускулов, тело.

Скорость его была хоть и высока – но все же не выше той, на которой сейчас работал под завязку накачанный адреналином Данил. Чуть пригнувшись, он пропустил атаку над собой, слегка коснувшись рукой и придавая черному вращательное движение – и тело, закрутившись пропеллером, влетело в борт стоящего рядом кунга.

Грохнуло солидно, да и вмятина получилась впечатляющей. Борт кунга подался внутрь, выгнувшись дугой, брызнули дождем мелких осколков верхние окошки… Добрынин метнулся вперед, намереваясь добить – но противник разлеживаться и дожидаться не стал. Единым гибким движением вскочив на ноги, ушел нырком чуть в сторону и встретил ударом ноги в голову. В последний момент Данил успел закрыться, уйти в глухой блок – но лучше бы он этого не делал. Впечатление – будто бетонной тумбой по рукам врезали! Уник, хоть и принял на себя львиную долю энергии, полностью от удара не защитил. Правая рука от локтя до запястья тут же онемела, левая хоть и слушалась – но боль была адская, Добрынин даже зашипел сквозь зубы, как разъяренный горыныч.

Следующие две или три минуты он плясал. Уворачивался. Нырял, скручивался, разрывал дистанцию, отводил удары вскользь, по касательной. С жесткими блоками больше не экспериментировал – ждал, когда рука восстановится. Удары и их траекторию он видел четко, уходил от них с большим запасом – но это пожалуй и все, что он мог сделать. Когда на тебя прёт танк, а ты только и можешь, что крутиться да танцевать вокруг него – что толку в том, что у тебя лом в руках? Разве что по бортам охаживать – да вот только бронированной громадине это как слону дробина.

Бойцы, давно уже прекратив зачистку, рассредоточились в отдалении, даже не пытаясь и соваться. Для них скорости, на которых работали сейчас две громадины, были и вовсе за пределами восприятия. Все смазалось, слилось в мелькании рук-ног, и со стороны, должно быть, казалось, будто по насыпи мечется единое черное чудовище, мутант о двух головах и восьми конечностях. Да и непонятно уже было, кто из них – кто. Кто свой, Данил Добрынин, командир, – а кто враг. И хочется помочь – только вот в кого стрелять?..

С таким противником как-то забывалось, что и сам он одет в точно такой же скафандр. Этот терминатор был не уязвим! Раза три или четыре Добрынин атаковал и без особого труда находил брешь в защите – но все его удары бессильно разбивались о бронированные пластины комбинезона, работающего в активном боевом режиме. Нужен был нож – по стыкам броневых пластин поработать, в паху, на сгибах суставов – но правая рука все еще отказывалась повиноваться, а левой же рукой клинок не выхватишь! И после очередной бесплодной атаки Данил вдруг почувствовал в груди мерзкий холодок неуверенности и подкатывающего страха… Сколько еще получится выдерживать такую скорость? Минут пять, может десять… А что дальше?.. Взять эту махину стрелковым оружием невозможно, а от оставшихся «бэтээров» и их пушек он уйдет играючи! Мобильность и скорость передвижения несравнимы – пока еще БТР бандуру башни повернет!.. Дури там столько, что носитель без труда вскроет броню уника как ореховую скорлупу и вытащит хозяина наружу! И на этом все и закончится. Нужно было срочно что-то делать – но вот только что? Уйти теперь невозможно – разом догонит и в клочья порвет!.. Это как с давешним БМПТ – не убежать никуда и не спрятаться…

Рука! Уходя в очередной раз от мощного удара, Добрынин вдруг понял, что правая рука снова ему повинуется. Вовремя! Ломило ее, конечно, порядком, аж в плечо волнами отдавало – но хоть ладонь чувствуется и пальцами двигать можно! Сердце уже прыгало в груди, сигнализируя о наступающей перегрузке, пекло легкие, понемногу начинала ныть печень, фильтрующая мощный поток крови – однако минуты две или три у него еще есть…

Обманная двойка в голову, нырок вправо со скруткой и доворотом туловища – и Данил, распрямившись пружиной, всадил бронированный кулак прямо в шлем недруга. Метил в батарейный отсек, пытаясь выбить из пазов батарею – но промахнулся и попал куда-то в область виска. Особого успеха не достиг – шлем скомпенсировал попадание, – но противник хотя бы отшатнулся, прикрывая энергоотсек, самое уязвимое место комбинезона. Данил подсел, выходя на нижний уровень, подсек мощным ударом с разворотом – и отскочил назад, пытаясь выкроить хотя бы секунду. Получилось! Монстр грохнулся на задницу, неловко раскорячившись на земле. Тут же откинулся на спину, упираясь плечами в землю, разгибом, без помощи рук, вскочил на ноги – но Добрынин уже выдернул с предплечья нож и встретил ложной атакой по верхнему уровню. Тычок в шею – и сразу увел клинок вниз, приседая и полосуя мощным резом в стык броневых панелей в паху. Попал! Противник рыкнул утробно, глухо матюгнулся, подаваясь назад… Не останавливаться! Нельзя дать ему разорвать дистанцию! Добрынин, прилипая как клещ, снова атаковал – локтевой сустав, подмышка, колено, пах… Скорость он развил бешеную, организм вопил о скором отказе, кровь стучала в висках, застилая картинку мутной пеленой – но иного выхода у него просто не было! Черный не успевал, реагировал лишь на одну атаку из трех… Локоть – мимо, но подмышка, колено и пах поражены точнехонько в стыки! Отточенный на совесть клинок резал агрессивно, ткань в сочленениях поддавалась легко, броневые плиты комбинезона на ногах и в подмышке сразу же окрасились красным, закапало – однако Данил мутнеющим сознанием понимал, что уже не успевает. Простая арифметика. Обморок от потери крови черному грозит лишь через минуту-полторы, да и то если резы действительно критичные. Добрынину же остались считаные секунды – организм уже не просто вопил, он действительно отказывал. Сбоило сердце, горели огнем легкие, печень превратилась, казалось, в один огромный пульсирующий комок… с каждым мгновением наливалось многопудовой вялой тяжестью тело; падала скорость… Снова атака – и рука с ножом вдруг оказывается зажатой словно в тисках. Рывок – нож вылетел, с плеском вошел в воду, а сам Данил получил встречный удар ногой в живот, отшвырнувший его к кунгу. Врезавшись затылком и спиной в здоровенное, и такое твердое колесо, он неловко, как-то боком, сполз на землю. Попытался подняться – но сумел выдавить из полумертвого тела лишь вялое черепашье шевеление. Все. Хватит. Отбегался. Сквозь пелену, застилающую глаза, он видел шагнувшую к нему черную фигуру. Вот теперь уже точно – все. На грудь словно плиту бетонную положили – взгромоздившись сверху, победитель занес кулак… Уник выручил вновь – всю входящую энергию принял на себя шлем, отрабатывая компенсаторами и гася чудовищную мощь удара. Однако, крепости его хватило лишь на раз – кулак, словно многотонный молот, расколол скорлупу оболочки на куски. Солнце, стоящее почти в зените, ударило в глаза, лишенные защиты фотохромных линз.

– Добрынин… И от дедушки ушел и от бабушки ушел, – сквозь фильтры, изменившие тембр его голоса до глубокого баса, сказал Хасан. – А от меня уйти не получилось… Закончу вот с тобой сейчас – и за остальных примусь. Тут на полчаса всего работы. Прощай, беглый сталкер.

Майор занес кулак… но за спиной его вдруг возникла необъятная фигура, заслонившая солнце, здоровенные ручищи облапили за шею, отрывая от жертвы и срывая с фиксаторов шлем… и уже меркнущим сознанием Данил понял, что дни его на этом свете еще не закончены.

Возвращая должок за комбинат, на помощь ему пришел Шрек.