Разборка по итогам провальной операции была серьезной. Потеря такой важной боевой единицы – это не просто халатность, это вполне тянуло и на военное преступление. И Фунтиков, как человек военный, понимал, что оставлять это безнаказанно нельзя. Немного перефразируя поговорку: отсутствие опыта не избавляет от ответственности.

Пока ждали полковника, разобрались с потерями. Бронепоезда как боевой единицы больше не существовало, хотя часть вооружения с него еще можно было снять. Погибло две трети бойцов, входящих в боевой расчет, погибла часть смены, ремонтировавшая пути, и часть людей из схронов, выставленных вдоль железнодорожной ветки. Многие получили ранения и контузии – таких спешно грузили на подошедшую дрезину и отправляли в район постоянного базирования. Добрынин, понимая, что Братство, воспользовавшись суматохой, может попробовать отбить район, спешно выставил новые посты, выдвинув их подальше от ветки в лес, ввел радиоперекличку каждые пять минут, сформировал из оставшихся бойцов три группы быстрого реагирования – однако атаки так и не последовало.

Фунтиков прибыл в течение получаса. Всю группу разминирования во главе со старшим лейтенантом тут же взял под арест до выяснения обстоятельств. Привез с собой седого майора, которого Добрынин время от времени видел рядом с ним в Пензе и который оказался тем самым наставником, обучавшим молодого старлея.

Майор немедленно занялся выяснением – и уже через полтора часа, стоя у края огромной воронки, беседовал с командованием, докладывая результаты.

– Я своего офицера не оправдываю, – резюмировал он. – Но тут и понимать тоже нужно. МВД – дело творческое. Иной художник, фанат своего дела, такого наворотит – хрен разгадаешь. Смотрите, как получилось… Первый заряд, который Николай нашел – это приманка. Он конечно рабочий, и грохнул бы серьезно… но все же непрофессионально поставлен. Я с ним переговорил… провод из насыпи торчит и в лес уходит. Травой, веточками замаскирован – и только. Николай списал это на спешку при постановке, и в принципе… – майор пошевелил пальцами в воздухе, – сойдет за вариант… А вот второй заряд, мощнее – он хитрее был упрятан. Судя по всему – аккурат под первым, но метра на полтора-два глубже. Чтоб сапера обмануть. Я бы сам так сделал. На то и расчет: один откопаешь – второй в этом месте искать уже не будешь. Вкопали в основание насыпи, специально забурились, а потом так же, как и первый, дерном замаскировали. И взрыватель тоже простейший, проводной, надежный. Провод по траншее заглублен был, хрен найдешь его.

– Что ж они его сразу не рванули… – подумал вслух Добрынин. – Мы ж максимально близко к этим ДЗОТам подошли, перед тем как всеми бортами врезать!

– Рванули бы – сами бы тут же улеглись, – ответил майор. – Гарантированно. Видал, какая площадь поражения?.. Я как думаю… Они наверняка отойти надеялись – а потом уже и поезд рвануть. Но вы тут шороху навели, может быть даже и подрывника ихнего на тот свет спровадили. А вот потом, пока взад-вперед катались – мог уже и дублер подойти. Выждал момент – и нажал.

– Что ж вы сами-то, со своим опытом, этим делом не занялись? – хмуро спросил Данил.

– Может и моя вина. Не отрицаю… – кивнул майор. – Но так ведь… где гарантия, что я сам бы его нашел? Нет такой гарантии. А Николай… это ж мой лучший ученик! Сам лично его учил, опыт передавал… На полигоне он еще и похитрее снимал! А тут… первый боевой выход – и на тебе…

– У Вадимыча другая задача была, – сказал Фунтиков, кивая на седого. – Я лично сам поставил. Он в городе в это время был, там занимался. Я его сразу сдернул – и сюда.

Помолчали немного, разглядывая здоровенный кратер, оставшийся после взрыва. Это сколько же нужно было сюда засунуть, чтоб столько грунта вверх поднять, а с ним и многотонный железнодорожный состав?!

– Ты говорил, что со стороны Убежища всего пара залпов прилетела? – толкнул Добрынина в бок Фунтиков. – Удивился еще… Вот тебе и ответ. Им и не надо было этот район минометами обрабатывать. Им нужно было только видимость создать… Пути минимально повредить – и чтобы заложенный заряд не дай бог от бомбежки не сдетонировал. Все для того чтоб состав заманить.

– Да, заманили, отработали… – согласился майор. – Но все равно же контроль местности за нами остался.

– За нами, – кивнул полковник. – А толку?.. Во-первых – потери несоизмеримы. А во-вторых – там, за забором, шляется такая хреновина – не дай бог нос к носу столкнуться. Братство уже пробовало – не прокатило. Хотели на бронепоезде пролезть – не успели. Мы пришли, пути заблокировали. И сами могли бы веткой воспользоваться. И Паук это понимает. А теперь – все. Облапошил он нас. Теперь, чтоб этот котлован засыпать и снова пути навести – неделя понадобится, а то и больше!

– Так в итоге часть-то мы возьмем!

– Возьмем, – снова кивнул Олег Валентинович. – Но к тому времени Паук уже на связь с Каспием по спутнику выйдет. Наверняка у них что-то такое предусмотрено для экстренной эвакуации базы. И помощь тоже запросит. И придет сюда столько народа…

– Не придет, – мрачно буркнул Добрынин, ясно понимающий все встающие перед ними перспективы. – Хрен ему по всей роже. Мы без бронепоезда в часть полезем. Прямо сейчас. Лазили уже и даже до бетонного бункера добирались. И снова доберемся.

– Ну дай-то бог, дай-то бог… – кивнул Фунтиков. – Ладно. Выхода у нас все равно нет. Надо – значит надо. Лезь. И чем быстрее – тем лучше.

За периметр Добрынин решил отправиться всем составом. Все восемнадцать человек. Кровная месть дело такое – каждый лично присутствовать желает. Не поймут пацаны, если он хоть одного снаружи оставит.

Чтоб не создавать лишнего шума и не привлекать Хранителя, ворота трогать не стали. Перебрались через забор, страхуя друг друга, рассредоточились. Данил, памятуя прошлый раз, укрывшись за толстым деревом, все пытался слушать вопли, хрустенье, хлюпанье и что-то типа зловещего гогота – но сегодня внутри периметра стояла тишина.

– Может – свалил, как думаешь?.. – на корточках подобравшись к командиру вплотную, шепотом спросил Батарей с явственной надеждой в голосе. – Или эти его завалили. А может под артобстрел попал…

– Это вряд ли, – так же тихо ответил Добрынин, настороженно оглядываясь вокруг. – Здесь он. Ждет.

– Нас?

– Кого ж еще… Тревожно мне как-то. Ничего не чувствуешь?

– Да ссу я. Так же, как и все остальные, – откровенно признался Батарей. – Мне ваши рассказы навсегда в подкорку влезли. Щупальца изо рта… Фу!

– А еще слизь и ложноножки, – пробормотал Добрынин, всматриваясь в чащу. Движение вроде?.. Нет… показалось.

Пашка поежился, но промолчал. Сам он с Кляксом не встречался – но Добрынин не раз замечал, как внимательно он выслушивал все рассказы о детском саде, а потому, хоть и со слов старших товарищей – прекрасно знал, с чем пришлось им столкнуться. Знал – и явно не горел желанием встретиться с ним лично.

Огляделись. Собственно, местность по сравнению с тем, что было за забором, и не изменилась. Тот же голый мокрый осенний лес, разве что сквозь деревья то тут, то там строения проглядывают.

– Куда нам? Вдоль рельс тронемся? – спросил Батарей.

Добрынин кивнул.

– Да. Так и пойдем. Рельсы аккурат к пусковым выведут.

– Слева КПП… – Пашка ткнул пальцем в серый бетонный короб, виднеющийся неподалеку.

– Возьми пару человек, осмотри. Да чтоб не как в прошлый раз!..

Пашка ухмыльнулся.

– Ты это про Халяву с гранатой? Рассказывали, помню… Все тихо будет.

Пока Батарей осматривал КПП, Данил распределил людей. Готовым нужно быть ко всему, и в особенности – к появлению Хранителя. А потому – движение боевым порядком, полная готовность развернуться и дать залп всеми бортами. Бутылки с огнесмесью также держать в полной готовности к применению.

Разведчик шарился недолго. Вернувшись, доложил, что КПП стоит пустой. Картина такая же, как и везде – полная разруха, гниль, ржавчина. Ничего полезного не обнаружено, живности вредоносной также не наблюдается. Ну и на том спасибо.

Распределились. Впереди боевой дозор – Батарей, Немой, Тундра. В центре – ядро вместе с командиром и усилением в виде Лехи Шрека с «Кордом» наперевес. И замыкающими – еще трое.

– Ставр, Монах, Лосяш – правый фланг смотрите. Паникар, Халява, Дед – левый. Остальные – резерв, разошлись вокруг, ждете команды, – кратко обозначил Добрынин задачи. – Шрек, Ван – со мной рядом движетесь. Хирург – на тебе контроль за дозиметром. Мне-то по хрен, а вот вам, хоть вы и в демронах… Все. Работаем.

Двинулись. Тихо, медленно, выбирая место для каждого последующего шага. Халява, хрустнув веткой, тут же получил от Добрынина тычок кулаком в печень, закряхтел коротко, зажимая локтем правый бок – слишком серьезное существо бродит по территории, чтобы им пренебрегать. Пули его не берут, причем – любого калибра. Граната, мина – тоже. Оставалась надежда на термобарический или на напалм – но и тут гарантий никаких. И хотя Добрынин все же надеялся, что Зоолог был прав и есть у них шанс на совершенно другой исход, без боя – однако фантастика фантастикой, а жизнь свои коррективы вносит и подчас совершенно неожиданные.

По прикидкам, до центра, где находился второй периметр из «колючки» и бетонная площадка, было примерно с километр. В прошлый раз пришлось миновать казармы и плац, поросший какой-то голубоватой мшистой херней, и немного поискать, углубившись к центру. Казармы и плац – это в южной части. А здесь, похоже, раньше располагался военный городок для личного состава и семей военнослужащих – за полчаса группа миновала четыре однотипных двухэтажных домика, стоящих чуть в стороне от железнодорожной ветки. Перед каждым домиком приходилось останавливаться и высылать людей для осмотра – однако строения были пусты, хоть шаром покати. Картина привычная: груды бытового мусора, влажность, гниль, обваливающаяся штукатурка – и больше ничего.

Хотя Добрынин и запретил пустую болтовню по связи – все же он понимал, что пацанам сейчас не по себе и нужно как-то разряжать сгустившуюся вокруг атмосферу тягучего ожидания опасности. Поэтому редкие переговоры не обрывал, следил только, чтоб длинными монологами не увлекались и не забивали канал.

– Слушайте, народ… Я вот думаю, думаю – и не понимаю… – рассуждал Немой. – Если это такая большая и важная часть – то здесь наверняка и людей было немало. Где ж они все? Тут ведь костяков даже не осталось! Три дома прошли – нет ни одного!

– Кто ж знает. Может успели эвакуироваться, – сказал в гарнитуре Халява. – А скорее всего – тут где-то свое бомбоубежище есть.

– Не думаю, что там в живых кто-то остался, – проворчал Хирург.

– Мы же вот выжили…

– Так у нас – что?.. У нас и бомбарь серьезный!

– И запасов сколько! – поддержал Вадима Дед. – И торговля была! Но и даже у нас запасы к концу шли. А тут?.. Здесь и уровень выше, не вылезешь! Да точно, вымерли все с голодухи!

– Вот бы глянуть, – пробормотал Халява. – Может полезного чего найдем…

– Предлагаешь полюбопытствовать? – обернувшись, вмешался в разговор Добрынин. – Найти бомбоубежище? Могильник вскрыть?

– Ты чё, Тёмыч… В своем уме? – пихнул Халяву локтем Дед. – Нет уж… На хрен надо в могильник лезть…

– Да это я так… – пробормотал, смутившись Артем. – По сталкерской привычке…

Добрынин не ответил. Куда люди исчезли – ему сейчас было совсем не интересно. Это сейчас дело десятое. Может, вымерли. Может мутировали в выродков, как население города. А может и впрямь успели в бомбоубежище эвакуироваться. Не все ли равно? Сейчас не это выяснять нужно, другая цель стоит…

Следующий час, двигаясь все так же медленно и осторожно, они прошли еще метров четыреста. По дороге попался магазин, четыре жилых однотипных двухэтажных дома, трансформаторная подстанция, медицинский пункт и что-то вроде ГДО, гарнизонного дома офицеров – четырехэтажное здание с огромными окнами, в которых кое-где местами сохранились еще разноцветные витражи.

Жилые домики по обыкновению осмотрели на предмет зачистки. Пусто. У магазина приостановились ненадолго, рассредоточившись, на радость Халяве обшарили его сверху донизу – но тоже ничего интересного не нашли. Все, что было когда-то на складе – сгнило или истлело, хлеб окаменел, консервы без надлежащего температурного режима вспучились, шоколад задубел, и даже соль в каждой пачке превратилась в один монолитный спаянный комок. В общем – сплошное разочарование.

В ГДО лезть не стали, обошли по большой дуге, распределив оконные проемы между собой и взяв их под контроль. Откуда-то из глубины здания, из темноты, доносилось с равномерными промежутками странное уханье – но, сколько бы Добрынин не прислушивался, он так и не мог понять, что может вызывать такие звуки. На Хранителя это было непохоже – тот, если уж подавал голос, так напрочь отбивал все чувства, кроме одного: бежать и прятаться. Куропат? Вряд ли, не пролезет в двери. Выродки? Возможно… но те уже давно высыпали бы наружу и атаковали. Ну и ладно… ухает – и пусть себе ухает. Специально лезть с проверками не будем, контроль за тылами усилим – и нормально…

За ГДО, похоже, территория военного городка оканчивалась и началась хозяйственная зона. Метров через сто они миновали закрытые высокие боксы для техники. Боксы шли по порядку, пронумерованы были с первого по тридцать первый, и заканчивались отдельно стоящим зданием – штабом автобата. Добрынин полюбопытствовал, что внутри одного из боксов – влез сначала на крышу пристройки, а с нее заглянул в окошко. Внутри обнаружился автомобиль УАЗ – но новизной он не блистал. Ржавый кузов, шины спущены, стоит на дисках, крыша провалилась. Может и можно с него чего рабочего поснимать – но явно не сейчас этим заниматься. Если дело выгорит – можно имущество части к общему делимому имуществу присовокупить. А еще лучше – не присовокуплять, а оставить все это себе. В договоре про сазанскую часть ни слова не было, а новой общине надо ж с чего-то жизнь начинать. Не с нуля же, хоть какую-то элементарную материальную базу нужно иметь. Так вот она, пожалуйста.

Автобат с техникой – это было уже интересно. Изо всего, что стоит в боксах, глядишь – и соберется что-то, работающее и ездящее. Или на продажу отдельными запчастями можно пустить… Но вот еще через сотню метров им попалась находка еще более интересная – три здоровенных ангара, закрытых на замки и опечатанных то ли восковой, то ли закаменевшей от времени пластилиновой печатью… и вот это уже была находка так находка! В прошлый раз они сюда просто не добрались, а если б и добрались – Халява бы обстрадался, не ушел бы, пока все не обшмонал. Однако и теперь Добрынин обшаривать ангары запретил. Времени займет очень много и застрянут они тут надолго. И если найдут – как все это тащить? Тут впору отдельный рейд за хабаром организовывать… Середина этого долгого-долгого дня уже миновала, через несколько часов темнеть начнет – а им неизвестно сколько еще тут колупаться.

Все это время, пока группа двигалась вперед, начиная от самого бетонного забора, Добрынина не оставляло ощущение неправильности происходящего. С каждым шагом он чувствовал, как его все сильнее охватывает тревога. Сначала – легким звоночком где-то в затылке, потом – холодком на загривке… а у самых ангаров – этаким давлением под черепной коробкой и ожиданием чего-то совсем не хорошего. Вот-вот уже… вот-вот… Однако все было тихо – и вот эта-то самая тишина и напрягала его больше всего. Словно затишье перед бурей. Да. Зоолог предупреждал… и, тем не менее, слишком уж гладко все выходило. Считай, в самый центр части забрались, до «Периметра» рукой подать – а Хранителя все нет. Хотя… вполне он может и где-то рядом ошиваться. Камуфляж у него – будь здоров, в прошлый раз чудом заметили…

У ангаров сделали часовой привал – отклонившись немного от курса, выбрали одноэтажное здание непонятного назначения, одиноко торчащее посреди заросшей папоротником поляны. Если прикинуть и подсчитать – получалось, что группа продвинулась почти на километр и вот-вот уже появится внутренний периметр и за ним – бетонка. А это значило, что впереди самая трудная часть операции – проникновение в КП. Тихо пройдет – хорошо. А если бой? Нужно было дать ребятам отдохнуть. День, начавшийся в шесть утра, все длился и длился, никак не желал заканчиваться, а силы у людей, увы, не бесконечные.

Внутри здания было сыро и затхло. После ночного дождя капала с бетонного потолка вода, сочилась ручейками по стенам, по углам пушистыми шапками наросла уже знакомая голубоватая плесень. Расположились прямо на полу, в центральной комнате, растащив громоздящийся здесь хлам по углам и расстелив захваченный запасливым Маньяком брезент. Перед тем как залечь на отдых, Добрынин обошел здание по всему периметру, осмотрелся. По-хорошему – заминировать бы подходы растяжками, но времени займет едва ли не больше, чем сам отдых. А потом снимать еще… Потому ограничился только охранением, выставив двух человек и назначив вторую смену. Полчаса на отдых каждой смене вполне должно хватить.

Вернулся, улегся на брезент, вытянулся в полный рост, разбросав в стороны руки и ноги. Самый лучший отдых – вытянуться пластом, раскинуть конечности, расслабить полностью… полчаса – и в норме.

Отдыхали не все. Тундра, к примеру, затеял перекладывать рюкзак, который, по его жалобам, «весь горб изломал», Паникар занялся чисткой пистолета, Маньяк травил байки, а Хирург, заинтересовавшись пятнами плесени, принялся проводить полевые эксперименты.

– Видали хоть раз такую? – стоя у стены и разглядывая пушистые голубые комки, спросил он. – В городе ни разу не встречал…

Он пошарил вокруг себя взглядом, поднял с пола ржавый металлический пруток и принялся тыкать им в объект исследований, наблюдая за реакцией. Голубой пушок от тычков проминался, но стоило ослабить нажатие – тут же упруго выпрямлялся, восстанавливая свою конфигурацию.

– Да оставь ты ее, – посоветовал Маньяк. – Хрен его знает, что это за фиговина…

– Я кусок сейчас отрежу – и в пробирку засуну, – ответил Вадим. Выбросил пруток, стащил со спины рюкзак с красным крестом, принялся сосредоточенно копаться в его внутренностях. – Вообще плесень – это пенициллин. Понимаешь, к чему я это? И если у обычной плесени свойства лечебные нашли – то еще хрен его знает, что у этой обнаружится…

– Ну, дело хозяйское, – ухмыльнулся Маньяк. – Естествоиспытатель, блин. Зоолог уже есть, нам теперь Ботаника не хватает…

Добрынин, дернувшись вдруг, как от удара, подскочил, и уставился на Маньяка, пытаясь переварить услышанное.

– Кого, говоришь, не хватает?.. – сипло, внезапно пересохшим горлом, спросил он. – Ботаника??!

– Ну… да… – Леха удивленно поглядел на командира. – Да это я так… шучу… просто в голову вскочило. Ты все связи с Серегой этим искал, с Зоологом. А тут Вадим эксперименты на мутировавшей флоре проводит. Ботаник и есть, кто ж еще.

– Ну да… точно… Ботаник, – задумчиво пробормотал Добрынин, вновь откидываясь на брезент.

– Я против, – подал голос Вадим, отрываясь от своих пробирок. – Мне такой позывной не нравится. Я Хирург. Ботаником быть не согласен.

– Да кто тебя спросит! – заржал Маньяк. – Погонят Ботаником – будешь Ботаником. А вообще – я давно за этим моментом послеживаю. Имею в виду то, как боец позывной получает. Вот положим – почему я Маньяк…

Таким образом, все оставшееся время отдыха было посвящено дебатам на тему получения позывного бойцом и использования его в боевой обстановке. Данил в этих обсуждениях не участвовал, лежал, погрузившись в свои мысли. Может ли быть, что это именно Вадим выделит из голубой плесени ту самую жидкость, что с такой эффективностью заменила в нынешнем мире скополамин и ему подобные препараты? Ведь вот же Мамонов упоминал о Ботанике, который варит для Сереги сыворотку…

Спустя час тело уже было вполне отдохнувшим, хотя того же самого нельзя было сказать о мозгах. Вновь рой мыслей, которые усилием воли пришлось разгонять по углам, готовя себя к боевому режиму. Передохнули малость – пора двигаться дальше.

От ангаров железная дорога плавно загибалась влево, уходя к югу. По ходу движения перестроились. Батарей, ходивший полдня в головном дозоре и бегавший в разведку, по его собственному признанию, устал как собака, и часового отдыха ему не хватило. Добрынин, понимая, что от уставшего бойца толку не много, отодвинул его с Немым и Тундрой в ядро, а сам ушел на его место, взяв с собой Букаша и Маньяка.

Двинулись вперед. Добрынин глянул за спину, высматривая среди деревьев ребят – и одобрительно крякнул. Пацаны двигались вроде бы и вразброд – но определенный, и, самое главное, грамотный, порядок прослеживался. Трое правый фланг держат, трое левый. Еще трое – тыловым дозором. Остальные в ядре готовы при малейшей опасности развернуться – и врезать со всех стволов. Идут не кучно, но и не вразброд, дистанцию и интервал держат, сектора распределены. Часть ребят стволы у правого плеча держат – часть у левого, все грамотно… Вроде бы и не вовремя – но он вдруг почувствовал, как из глубины души поднимается гордость. Вот ведь… Таки слепил! Спаял команду, с которой можно и в огонь и в воду! И ведь придется еще поработать, ой как придется…

– Маньяк на связи, – щелкнуло вдруг в гарнитуре. – Мужики… справа смотрите… Ничего не напоминает?..

Рефлексы не подвели. Данил сначала упал на колено – и только потом уже принялся высматривать, что же имел в виду Леха. Пригляделся – и обомлел. Дальше, чуть правее, деревья начинали постепенно редеть, пока не исчезали совсем – и открывался вид на большущую поляну. Красивая, хоть и ржавая, фигурная изгородь по всему периметру. Ворота с петушками. Калитка рядом, гостеприимно открыта нараспашку. За изгородью – горки, качели и карусели, беседки и деревянные домики… И – здание. Одноэтажное здание с целехонькими, чистыми, словно свежеотмытыми стеклами в оконных проемах. Детский сад. Точно такой же, как и у вокзала. Филиал преисподней.

– Твою же мать… – прошептал Добрынин, глядя на здание во все глаза. – И тут оно…

– Это прямо какая-то разветвленная адская сеть, – послышался в ответ голос Батарея. – Ребят, давайте может дальше, а?..

Данил помедлил несколько мгновений, обдумывая новую мысль… А ведь это не так уж и плохо. Пожалуй, даже удачно складывается… В детский сад лезть так и так придется – так вот он тут, перед ними. Чем прорывать кордоны Братства, рискуя людьми – не лучше ли сразу сюда сунуться?..

– Осмотрим, – оповестил он группу.

– Командир, может не надо? – заныл сразу Батарей.

– Цель не та сейчас стоит, – поддержал друга Паникар. – Время уйдет.

– Времени у нас там будет – жопой кушай, – пробормотал, усмехнувшись, Добрынин. – Разворачиваемся. Осмотрим.

Однако, осмотреть не получилось. На территорию сада они попали без проблем – но на этом и все. Само здание гостей принимать не желало – окна тверже алмаза, дверь закрыта наглухо, даже не пошевелить, будто вмурована в стену.

– Рванем? – спросил Халява, пнув дверь в последний раз.

– Без толку, – помотал головой Данил. – Сдается мне, что и дверь здесь такая же, как окошки. Здесь мы не пройдем.

– Ну и слава богу, – донеслось по связи бормотание Батарея. – На хрен…

Эти слова Добрынин проигнорировал. Знал бы Пашка, что им еще предстоит…

– Уходим на прежний маршрут.

Последний отрезок пути был, как это ни странно – самым тяжелым. Вокруг было тихо и спокойно – но тем более Добрынин ощущал, как гнетет его чувство тревоги, забирается под комбез, гладит ледяными пальцами по шее и затылку…

Еще метров сто – сто пятьдесят – и впереди, наконец-то замаячила серая бетонная стена второго периметра. А с ней и все сопутствующее: «колючка», здоровенные металлические ворота, которые хоть и покосились – но стояли еще крепко, вросли в землю основанием, и контрольно-пропускной пункт для железнодорожных составов. Вот оно, сердце Сазань-горы. И наверняка где-то тут был и Хранитель.

Перед входом нужно было понаблюдать. Добрынин сместился за толстенное дерево, прямо напротив пропускного пункта, присел на колено меж толстенных корней, принялся осматривать и КПП и бетонный забор – метр за метром, сектор за сектором. Пустота и тишина. Мертвая, абсолютная тишина стояла здесь, в части – а ведь в прошлый раз еще на подходе Хранитель почувствовал гостей, заставил пригнуться под многопудовым натиском, одним лишь воем из-за забора… Именно это и напрягало! Чертовски напрягало! Тревога была уже не просто разлита в воздухе… она стала едким упругим студнем, который сковывал движения, не давал сделать шаг вперед, давил на мозг, вселяя панику…

– Внимание. Оглядеться.

Пацаны тут же завертели головами, принялись осматриваться по сторонам.

– Чисто…

– Право – чисто, никого.

– Тыл – чисто, пусто вокруг…

Ох как не хотелось ему покидать это, кажущееся таким надежным, убежище меж корней! Но… хочешь не хочешь, а идти надо.

Данил поднялся. Дернулся шагнуть вперед… раз… другой… третий… И, качнувшись назад, отступил. Вздохнул глубоко, с шипением выпуская воздух сжатыми в трубочку губами… Не хотел он туда идти. Не хотел и все! Даже не то чтобы не хотел – а словно останавливало что-то. Сашку бы сюда – уж он-то живо бы все прочухал.

Что же не так?..

– Движение, двенадцать часов!

Ну вот, а говорите – пусто! Накаркали, сукины дети! Добрынин мгновенно упал на колени, зашарил взглядом, пытаясь нащупать цель.

– Где? Точнее! Кто говорил?!

– Букаш на связи. Движение на двенадцать. КПП, основное окно! В глубине комнаты!

Данил, сориентировавшись, переместился чуть правее, занимая удобное положение, всмотрелся сквозь деревья в бетонную коробку пропускного пункта… Есть! КПП второго периметра стоял неподалеку, метрах в тридцати – такой же облупившийся, с провалившейся крышей, ветхий, сиротливый, как и все вокруг. И в большом окне что-то маячило. Что-то большое, темное… черное. Черное?!. Твою же мать…

Данил, медленно отложив винтовку, дернул пряжку, вытащил из подсумка бинокль… Приложил к очкам, выбирая фокусное расстояние, нашарил оконный проем… и, поперхнувшись, выдохнул судорожно, прерывисто, выпуская воздух сквозь стиснутые до скрипа зубы. В глубине комнаты стоял мальчик. Тот самый мальчик из детского сада. Тот самый, с фотографии из коричневого планшета, на обороте которой было написано: «Сережа Родионов, 6 лет».

Полковник Родионов.

Хранитель.

Он стоял неподвижно – и смотрел прямо на Добрынина, в упор, давая понять, что ясно видит наблюдающего за ним человека. Черты его лица, голова, тело, вся фигура – вздрагивала, колебалась, ходила волнами, вспухая вдруг черными выпирающими из тела кляксами-ложноножками – и вновь возвращалась обратно, принимая на мгновение вид нормальной человеческой кожи. Он стоял – и словно ждал чего-то, колебался, не зная, как ему поступить…

Добрынин, сжав до боли рукоять «Винтореза», чудовищным усилием воли погасил желание вскинуть винтовку к плечу и нажать на спуск, длинной очередью перечеркнуть это маленькое тельце, ударить из подствольника термобарическим, выжигая напрочь все внутреннее пространство КПП. Рефлексы орали: вот он! Перед тобой! И в этот раз у тебя есть оружие, которое может справиться с ним! Стреляй! Убей или оно убьет тебя!..

«Покажи ему, кто ты…»

Выпрямившись во весь рост, он, неловко пихнув бинокль в подсумок, шагнул из-за дерева, поднял руки к шее и принялся нащупывать замки-фиксаторы шлема. Щелкнул одним, другим, третьим…

– Командир! Ты чего??! Сто шестьдесят рентген! Сгоришь на хер! – коротко ахнул наушник голосом Хирурга – но Данил не обратил на это не малейшего внимания. Щелкнул последним замком, вдохнул побольше воздуха, задерживая дыхание – и потянул шлем с головы.

Фигура в окне шевельнулась. Мальчуган единым плавным движением придвинулся к окну – и теперь стал виден уже не как смутный силуэт, а совершенно четко. Он внимательно глядел на человека – и лицо его постепенно разглаживалось, приобретая четкие очертания. Исчезла рябь… успокаивались волны под кожей… все меньше и меньше лезло наружу клякс и ложноножек, и тело больше не ходило ходуном. И… он улыбался. Постояв несколько мгновений, словно убеждаясь, что его заметили и опознали – он вдруг потек, распадаясь, оседая все ниже и ниже, пока полностью не исчез за подоконником.

Добрынин медленно выдохнул и, нахлобучив шлем на голову, защелкнул один за другим все фиксаторы. Да. Зоолог знал правду. Хранитель видел гостей. Понимал, куда они идут. Возможно даже сопровождал их, следуя параллельным курсом – уж не оттого ли Данил все это время чувствовал ледяные пальцы страха на загривке?.. Но не атаковал. Неужели и в самом деле узнал – и теперь пропускает???

– Внимание всем. По черному открывать огонь категорически запрещаю. При контакте первым не стрелять! Не орать, руками не махать, не бегать, вести себя спокойно, смирно! Можете хоть под себя сходить – но внешне полное спокойствие! Как поняли меня? Каждый лично мне доклад!

Первым, спустя долгую-долгую паузу, во время которой он переваривал этот приказ, отозвался Паникар.

– Понял тебя, командир… по черному мутанту не стрелять… Дан… ты… уверен???

– Так точно. Еще раз, всем – по Хранителю стрелять категорически запрещаю. Но быть в готовности выстрелить по моей команде! Как поняли меня?

– Понял…

– Принято…

– Так точно…

Один за другим Добрынину доложились все – он узнавал их голоса, каждого, полные растерянности и недоумения. Пацаны не знали того, что знал он – и, пожалуй, сейчас совсем не время ставить их в известность. Да он и не знал, расскажет ли когда-нибудь то, что приоткрылось ему в записи с индексом «Х»…

– По любым целям открывать огонь только после полного опознания, – подвел он итог. – Не дай бог вам задеть черного! Всем ясно? Вперед.

Чтобы не терять времени, Добрынин не полез через забор, а повел группу через КПП. По пути заглянул в комнатку, где только что был полковник – но ни сажи, ни амебоподобных существ здесь конечно же уже не было. Поле и бетонный куб на нем остались без изменений. Даже дверь была приоткрыта – ее, помнится, сорвавшись в бега от Хранителя, в прошлый раз закрыть не удосужились. Не до того было. А это значило, что Братство сюда так и не добралось. Внутри куба – та же комната, с расквадраченным полом, стенами и потолком. Запустив ребят внутрь, Данил самолично закрыл дверь, провернул штурвал и поставил его на запоры.

Пацаны озирались.

– Ваши что ли гильзы? – спросил Батарей, кивая на цилиндрики на полу у восточного окна.

– Наши, чьи ж еще, – ответил Добрынин. – Один выстрел я сделал, да очередь Дед дал… а после уж драпали во все лопатки.

– И что теперь? Куда? – поинтересовался Паникар, осматривая пустую комнату. – Где-то тут секретный люк?

– Будем опытным путем добираться. Ну-ка, все от центра. С большого квадрата сойдите…

Разогнав пацанов, он встал в самый центр лифтовой площадки. Сказать, что волновался – вообще ничего не сказать. Сердце бухало как молот, в горле комок стоит… столько сделано, столько вытерплено – и вот он момент. Момент истины. Получится – или нет?..

– Ивашуров.

Голос сбился, пустил сиплого петуха… несколько мгновений Добрынин ждал реакции электроники – но бетонный короб молчал. Неужели сдохла электроника???

– Ивашуров!

Квадрат в полу дрогнул. Завизжали сервоприводы где-то под полом, завыли моторы – и площадка медленно поползла вниз.

– Все – на месте! На месте стоим! – закричал Добрынин дернувшимся было за ним пацанам. – Вторым и третьим рейсом пойдете! Ждите!

Лифт опускался минут пять – видимо, за долгие годы механизм все же застоялся и ему требовалось время на разработку. Впрочем, и глубина тут была все же приличная, метров десять, не меньше. Пока мимо ползли стенки шахты, освещенные странными спиральными лампами белого света, Добрынин еле сдерживал нетерпение – но внизу, памятуя о словах Сказочника, с платформы не сходил минут пять. Комната-предбанник была небольшой, в стенах – круглые иллюминаторы, закрыты шторками как объектив фотоаппарата. Напротив платформы – дверь. Толстенная зеленая дверь с запорным штурвалом, такая же как и наверху на входе. Глазок светодиода на двери он заметил сразу же – и все ждал, когда тот сменится зеленым – но глазок как горел красным пронзительным цветом, так и продолжал гореть.

«Код! Код же надо ввести!» – от вспыхнувшей вдруг в голове мысли Добрынин аж пропотел. Хрен его знает, как тут настроено… постоишь вот так на платформе минут пять-семь, не называя кода – и вылезут пулеметы из люков, порвут в клочья прямо на этой платформе…

– Один-один-семь-четыре-ноль-ноль-три-девять-девять!

Глазок мигнул. Раз, другой, третий… Добрынин напрягся, буквально чувствуя, как его тело полосуют пулеметные очереди… но красный потух – и на смену ему загорелся зеленый.

Проход был свободен.

Сунув «Винторез» в чехол, он вытащил дробовик. Закрытое пространство, короткие расстояния. Картечь тут лучше всего. Хоть и не верил, что за двадцать лет здесь мог кто-то выжить – но предосторожность не помешает.

Шагнул с платформы – и она, дрогнув, медленно поплыла вверх.

– Загружайтесь! – подняв голову, заорал Добрынин в шахту.

– Спускаемся!.. – донеслось сверху.

Пока спускалась первая партия, Добрынин сидел у гермодвери на контроле. Чертовски хотелось подойти, крутануть штурвал и поглядеть – а что же там внутри… но он сдерживал себя как мог. Первая партия – Паникар, Букаш, Тундра, Маньяк и Халява, – спустившись, тут же заняли позиции у двери, крест-накрест, готовясь войти. Заранее включили фонари для подстраховки, но дополнительный свет не понадобился – приоткрыв дверь, они увидели, что в лампы в бункере частично уцелели и света их хватало.

Сразу за гермодверью обнаружилось что-то вроде большой прихожей. Несколько столов, стулья, шкаф для одежды. Все из вечного пластика, а потому – в целости и сохранности. В шкафах ветхие белые халаты, несколько комплектов военной полевой формы без знаков различия, офицерские фуражки.

Дверь направо, как и говорил Сказочник, вела в подсобные помещения, жилые отсеки для персонала. Дверь прямо – в командный пункт и его зачистили сразу же. Впрочем, с жилой частью бункера долго возиться тоже не пришлось. Отсеков было хоть и много – но все они располагались на небольшой площади. Подсобные и технические помещения различного назначения, продовольственный склад, жилые отсеки для дежурной смены – все это обшарили мгновенно. Тут же, в одном из жилых отсеков, и обнаружили смену – высохшие мумии в обрывках формы с офицерскими звездами и маленькими табличками над правым нагрудным карманом: «КДС-1», «КДС-2», «ДБСП-2»…

– Последняя смена, – стоя у входа в отсек, сказал Паникар.

– До последнего на боевом посту, – кивнул Батарей и в голосе его Добрынин услышал безмерное уважение. – Вот люди, а…

– Похоронить бы… – просительно протянул Маньяк, глядя на командира.

– Запечатаем отсек и крест на дверь соорудим, – подумав немного, ответил Данил. – У моряков такой обычай – затонувший корабль считают могилой для экипажа. Ну и тут то же самое. На боевом посту до последнего – отсек уже не отсек, а склеп. Тем более и пролежали они тут уже двадцать лет. Но это все потом. Сейчас – все на КП.

Командный пункт встретил их пустотой и мертвым молчанием. Одна огромная комната, боевые посты с кучей аппаратуры, терминалы, компьютеры и мониторы различных размеров и конфигураций, сервера, содержащие когда-то тонны информации… О комплексах РВСН или ПРО противника, о местах базирования крупных сил и соединений, координаты стационарных пусковых установок МБР, маршруты мобильных групп… да мало ли что еще хранилось когда-то здесь, в этом КП, одном из немногих, отвечающих за весь пусковой потенциал некогда огромной страны? Однако вся эта кладезь информации сейчас им была не нужна. Сейчас нужно было только одно – загрузочное устройство и перфокарты.

Как и говорил Ивашуров, устройство ввода находилось в дальней торцевой стене, прямо напротив входа. Над ним – здоровенный плоский монитор, тут же сбоку – столик, стопка пластиковых перфокарт белого цвета, дырокол, альбом каких-то схем с пометкой «для служебного пользования» в верхнем правом углу. И – красная пусковая карта. Добрынин дрожащими от нетерпения руками взял одну из белых карточек, осмотрел со всех сторон. С тыльной стороны она была девственно чиста. С лицевой – поделена на две части, правую и левую. На правой, заголовком, стояло тиснение: С.Ш., на левой – В.Д. Северная широта и восточная долгота. И, столбиками – цифры в каждой из частей: градусы, минуты, секунды.

Он взял дырокол и медленно, старательно, перепроверившись раз пять, не меньше, проделал дырки. Сначала в правой, потом в левой части. Сорок семь градусов, семь минут, ноль-ноль секунд северной широты и пятьдесят один градус, пятьдесят три минуты, ноль-ноль секунд восточной долготы. Эти цифры огнем пылали у него в мозгу – слишком долго он думал о них, твердил каждый вечер на привале, когда возвращался из долгого похода домой. А еще потом, когда шел в Пензу и обратно… И когда он смотрел на мальчишку на КПП – где-то на заднем плане, вместе с мыслью о том, узнает его Хранитель или нет, пропустит или нет – тоже огненно-багровыми линиями пылали эти же цифры.

Карта беззвучно нырнула в нутро комплекса. Добрынин поднял руку, заставляя пацанов замереть, прислушался… Всего несколько мгновений вокруг стояла прежняя тишина… а потом где-то за стенкой что-то щелкнуло глухим металлическим щелчком – и «Периметр» ожил. Разом вспыхнули экраны, загорелись пульты управления, коротко, предупреждающе взревела сирена. Загорелся и большой монитор на стене, над приемным устройством – и на нем, развернувшись в плоскость, высветилась карта мира. И – две перпендикулярные линии, скрещивающиеся в точке, координаты которой ввел только что Данил.

Город Атырау. Северный Казахстан.

Он медленно обвел взглядом столпившихся у стола пацанов… Момент просто требовал сказать что-то такое полное смысла, высокое, торжественно-мстительное – но в голову ничего не шло. Да и не хотелось сейчас говорить лишнего. Без того все понятно. И потому Добрынин просто взял красную перфокарту, вставил ее в щель, подтолкнул – и она плавно уползла в нутро машины.

– Горите в аду, суки, – не удержавшись, из-за плеча буркнул Маньяк – но получилось это ничуть не торжественно, а мрачно и с горечью.

Остальные молчали.

– Расчет, внимание. Получено задание на пуск командной ракеты 15П011, – зазвучал из многочисленных динамиков мягкий женский голос. – Координаты получены. Проводится подготовка к пуску.

Где-то в глубине, под ногами, в недрах комплекса родился звук… Легкий свист, перешедший сначала в шипение, потом в неясный гул… Пол КП мелко задрожал, передавая вибрацию вокруг…. Добрынин, чувствуя, как мелко-мелко застучали зубы, сжал челюсти. Он не мог точно сказать – от вибрации ли, или от волнения, от чувства, что вот-вот уже сейчас произойдет то, к чему они шли столько времени… но то, что он сейчас чувствовал, то, что теснилось сейчас в груди – какое-то неуемное торжество, смешанное со злобой и глубочайшим удовлетворением, – вероятнее всего, тоже способствовало этому.

– Проверка систем… выполнена. Продувка… выполнена, – продолжали вещать динамики. – Запрос систем пусковых установок… выполнен. Норма. Донесения от пусковых установок… получены. Норма. Пусковые установки боеготовы, задержек к пуску не имею. Командный пункт переведен в режим полной автономности. Внимание. Пуск начинается.

Картинка на большом экране вдруг сменилась – это включились внешние камеры. Карта мира исчезла – и Данил увидел бетонное поле. И там, где полчаса назад была только голая площадка, теперь зиял провал пусковой шахты с торчащей головной частью ракеты, похожей на остро заточенный карандаш.

– Ключ на старт. Пошел отсчет времени. Десять…

Добрынин, не отрывая глаз от экрана, сделал шаг назад и плюхнулся в одно из кресел у пультов управления. Подогнулись ноги, сердце долбило в грудную клетку как припадочное, от волнения дыхание сперло так, что он почти не в силах был вздохнуть полной грудью, дышал какими-то короткими урывками… в голове – бардак, смесь из безумной надежды, радости, злости, горечи и глубокого удовлетворения…

– Девять…

Ну, вот и все. Он сделал это. Сколько пройдено, сколько выстрадано. Сколько сил потрачено… Полгода? А может – двенадцать лет?..

– Восемь…

Полгода – от Добрынина. Двенадцать – от Зоолога. Треть жизни – на месть… Стоит ли оно того?.. Да. Стоит.

– Семь…

Месть – это наказание, пусть даже во многом уже бессмысленное. Тем, кто погиб – им месть не нужна. Но месть нужна живым.

– Шесть…

И прежде всего – месть нужна тому, кто мстит. Чтобы продолжать жить. Чтоб не чувствовать до конца дней бессмысленность своего существования. Не сгорать от стыда и злости, не сгибаться до земли под неподъемной ношей, осознанием того, что – не смог. Не сумел. Не справился.

– Пять…

Да и месть ли это?.. Не месть это вовсе… Вернее – не одна только месть!

– Четыре…

Сколько дел на счетах Братства? Сколько пролитой крови? Сколько жизней? Не слишком ли много? Не пора ли остановить?..

– Три…

Право сильного – это палка о двух концах. И если ты поступаешь по праву сильного с другими – будь готов, что однажды так же поступят и с тобой. Да. Это так. Отец Кирилл был прав.

– Два…

Велик был пусковой арсенал Державы. Много было в кладовых – и до сих пор не все израсходовано. Хотя бы одна ракета – но поднимется, уйдет на Каспий. Хотя бы одна – но и этого будет достаточно. Хватит с избытком.

– Один…

Двадцать лет ждал «Периметр» своего часа. И хотя не для такой цели был предназначен, не по воробьям палить – но и теперь по прямому назначению послужит. Возмездию и справедливости.

– Пуск.

Гул, сопровождавший отсчет времени, утих на какую-то долю секунды – и внезапно, резким скачком, вырос до невероятного предела, врезал акустическим ударом по голове, переходя в закладывающий уши рев… Ракету на экране вдруг толчком выпихнуло из пусковой шахты. Окутанная тугими, огненно-рыжими бутонами огня и дыма, она подскочила вверх, зависла на мгновение над бетонным полем на полный корпус, словно задумавшись… и Данил, не успев даже как следует испугаться, сообразил, что все идет как и положено – снизу от ракеты отлетела какая-то болванка, отстрелянная в сторону пиропатронами, из сопла в шахту ударил столб огня… и ракета, набирая скорость и загибая траекторию в сторону, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, начала подниматься вверх. И исчезла, спустя несколько секунд нырнув в низко висящие облака. А вместе с ней, постепенно растворяясь в небе, исчезли сначала грохот, а затем и гул.

Мертвая Рука вцепилась в Братство мертвой хваткой.