Глава штаб-квартиры алмазной империи умел комфортно устраиваться. Свет в его кабинете всегда был чуть приглушен, а стол и стоявшее на специальной подставке яйцо работы Фаберже освещала зеленая настольная лампа с несколько вычурным, но довольно стильным абажуром. На стене мерцал красками подлинник Тернера, но красоту картины скрадывал царивший в кабинете полумрак. Сам он был худ, подтянут и вполне мог сойти за юношу, если бы не седая голова.

— Ну, что вы думаете по этому поводу, Дэвид? — спросил хозяин кабинета, глядя в глаза Стонецкому.

— Будет большая охота, сэр, — ответил Дэвид, закидывая ногу на ногу и мысленно проклиная шефа с его дурным правилом усаживать подчиненных на неудобный стул. Это элементарный прием, с которым был знаком не только Дэвид, но и любой первокурсник факультета психологии, но он, как ни крути, всегда срабатывал. — Надо заряжать ружья.

— Эту историю надо закончить раньше, чем она начнется. Вы меня понимаете?

— Если ваша информация точна, сэр, она уже началась. Поэтому до начала остановить уже не удастся.

— Информация верна. Точнее просто не бывает, — удрученно констатировал седовласый. — Я имел в виду, что сделку необходимо остановить прежде, чем камни рассыплются по рынку.

— Против нас играет государство, сэр. С обычными людьми, пусть даже очень могущественными, разобраться было бы проще.

— Государство, Дэвид, — это тоже люди. Надо только их вычислить. Ситуация, конечно, не типичная, я согласен. Зато мы знаем, что в качестве продавца они выставляют обычную структуру, некий кооператив «АНТ». Еще известно, что сделка пройдет в Будапеште. Почему они выбрали именно этот город? Это как раз понять можно. Венгрия еще недавно входила в восточный блок. Значит, там сохранились контакты и обширная агентурная сеть. Также некоторые их банки контролируются КГБ. Следовательно, там проще открыть счет и совершить нужные операции с деньгами.

— Все это мало что дает, — опять возразил Дэвид. — Мы не знаем главного: где находятся камни и кто покупатель.

— Да. Но тут я на вас надеюсь. Сколько у нас времени, как вы думаете?

— Дня три-четыре, — откликнулся Дэвид, поглядывая на стрелки старинных часов с боем, спрятанных в резном шкафу из темного дерева. — Правильно ли я понял, что на помощь официальных структур мы рассчитывать не можем?

— Совершенно верно. Это было условием получения информации. В большом шуме никто не заинтересован: ни они, ни мы. Впрочем, к спецслужбам мы всегда сможем обратиться в случае неудачи. С чего думаете начать, Дэвид?

— С вычисления покупателя, — объявил Стонецкий, вставая, наконец, с этого чертового неудобного стула. — Вычислим покупателя — дальше будет проще. И вообще, я думаю, что все только начинается. Советская система рухнет не в один день, железный занавес еще долго будут распиливать на части и продавать по кускам.

— Что ж, Дэвид, вы очень вовремя убедили нас взять на работу специалиста по восточному направлению. Милая девушка. Она уже освоилась?

— Вполне. Все-таки полгода прошло.

— Что ж, детали докладывать не надо. Меня интересует только результат. Результат, Дэвид. Мы должны оправдать бюджет, выделенный на охрану интересов нашей империи. Вы же понимаете, мой друг: дело не только в том, что камни изменят баланс рынка. Если мы не подтвердим свое превосходство над структурами КГБ, то бюджет, который мы с вами отвоевали на создание интеллектуальной мощи нашей корпорации, моментально свернется, как улитка. О суперкомпьютерах, базах данных, умных алгоритмах останется только мечтать, как и о новых сотрудниках. Но я ваш союзник, Дэвид. И я абсолютно уверен в победе. Удачи! — с улыбкой закончил босс.

* * *

Оглядевшись по сторонам, Борис чуть пригнулся, втиснулся в телефонную будку и набрал номер.

— Модельное ателье «Станислав», — услышал он. — Что вам угодно?

— Костюмер ансамбля «Чардаш» вас беспокоит, — сказал Борис по-венгерски. — Здравствуйте. Передайте, пожалуйста, Станиславу, что мы подтверждаем заказ на три узкие блузки и две с удлиненными рукавами. Заберем их через два дня, ближе к вечеру.

— Спасибо, обязательно передам. Станислав ждал вашего звонка.

За телефонной будкой и снующими мимо людьми внимательно следил прогуливающийся неподалеку Саша.

— Ну, что? — поинтересовался он.

— Все в порядке. Костюмы будут.

* * *

Выйдя в приемную, Дэвид махнул рукой Кэти и энергично зашагал по коридору. Кэти бежала следом, едва успевая за шефом и на ходу разворачивая блокнот.

— Записывайте, — бросил Дэвид через плечо. — Совещание через полчаса в моем кабинете. Вызовите ко мне Анастасию Шелепински, Тома Уортона и начальника службы безопасности Вилли Бона. Впрочем, нет, — резко остановился он, — Бона звать не надо.

К совещанию пусть подготовят все данные о подпольных крупных скупщиках алмазов! Мелкие нам не нужны. И — полнейшая секретность. Высшая степень секретности!

Через полчаса у входа в кабинет шефа Кэти смущенно отнимала у Насти и Тома блокноты и пейджеры.

— Ничего не могу поделать, — извинялась она. — Шеф объявил высшую степень секретности.

* * *

— Все-таки странные они, японцы, — не удержался от комментария Саша. — Совсем на нас не похожи.

Компания дружно засмеялась.

— Могу тебя заверить, Саня, что они думают о нас то же самое, — успокоил его Борис.

— Если вообще они о нас думают, — добавил Игорь.

— Думают, — заспорил Борис. — Еще как. Я там был, знаю. Как про Курилы вспомнят, так сразу про нас и думают.

Все опять дружно посмеялись.

Ночной клуб в центре Будапешта, в котором расположилась компания вроде бы старых закадычных друзей, был почти наполовину заполнен японскими туристами. Они восхищенно смотрели на сцену, где полуголые девицы изображали подобие балета на восточные темы. Скорее всего, это действо напоминало красивую жизнь в гареме под ритмичный аккомпанемент бубнов и экзотических струнных инструментов.

— Ну, ладно, японцев обсудили, — сменил тему Орел. — Перейдем к делу. Сегодня ночью мы с Игорем обследуем гостиницу, проверим все входы и выходы. Думаю, что лучше всего встречу с покупателем провести в холле нашего этажа.

— Уверен? — спросил Барс, разливая шампанское. — Там наверняка стоят камеры наблюдения. Может, лучше внизу, в фойе?

— А какая разница? — пожал плечами Орел. — Внизу тоже камеры. Зато с этажа в случае чего нам проще уходить. Там есть несколько выходов. И что эти камеры могут зафиксировать?

— Точно, — согласился Саша. — Я бы даже специально выбрал место, где есть камеры наблюдения. Но если есть сомнения, то к утру у меня уже будет схема видеоконтроля.

— А что эти камеры увидят? — включился Борис. — Ну, сидят интеллигентные люди, беседуют, подписывают контракт, обмениваются сувенирами.

— Ручками, например, — добавил Саша и выразительно посмотрел на Орла. Тот хлопнул себя по лбу, потом по карману и с нарочитой торжественностью, не забыв при этом подмигнуть, вручил Саше авторучку.

— Что у нас со связью?

— Присмотрели мы уже один магазинчик радиодеталей неподалеку, — откликнулся Саша. — Утром куплю все, что надо, и за день спаяю. Времени хватит.

— Ну, давайте выпьем за встречу, — громко сказал Игорь и поднял бокал.

— Голосовать не будем, — хохотнул Борис.

Чокнувшись, Игорь тихо прибавил:

— В одной точке все не покупай. Подозрительно. Найди еще варианты.

Все дружно выпили и опять засмеялись.

— Борис, что с костюмами? — спросил Орел, кладя руку ему на плечо. — Уже примерил?

— Шьют пока. Через два дня будут готовы.

— Как договаривались?

— Точно так, — и добавил чуть слышно: — Три «Узи» и два «ТТ» с глушителями. Завтра вечерком мы с Геной подскочим и все заберем.

— Смело сказано, — высказался до сих пор молчавший Гена.

— А что? Есть проблемы?

— Да не могу пока найти чистую машину. В местных гаражах или один хлам, или с перебитыми номерами. А это ненужный риск. На новый автомобиль, естественно, денег нет.

— Ищи, Гена, ищи. Два дня тебе сроку, — отмерил Орел. — Думаю, нам нужен микроавтобус, что-то вроде ремонтного или продуктового. Если будет надпись на борту, то еще лучше.

— Костюмы лучше везти на другой машине, — осторожно предложил Игорь. — На какой-нибудь совсем неприметной и заезженной. Потом и выбросить ее будет не жалко.

— Что ж, это мысль, — одобрил Орел, отпихивая от себя назойливую девицу, норовившую усесться к нему на колени.

— Нехорошо так с девушками обращаться, — расправил свои широченные плечи Саша. — Чувствую, как во мне закипает мужчина.

— Перекипит, — остановил его Орел. — Девки-то наши, откуда-нибудь с Украины. Не заметил? Нам еще этого не хватало.

— Точно, — сообразил Саша. — А вырядились точно из гарема.

— В общем, в четверг вечером встречаемся у меня в номере. А сейчас — свободны. Все понятно? Ну, а теперь, как говорится, на посошок.

Орел разлил остатки шампанского, ребята выпили и стали расходиться по одному под разочарованными взглядами танцовщиц.

* * *

Михаил отложил в сторону документы, встал из-за стола и прошелся по кабинету. Как ни странно, в последний месяц, несмотря на царящее вокруг всеобщее напряжение, у него появилось время почитать и подумать. Только теперь, досконально изучив все протоколы заседаний Политбюро и сравнив их с официальными постановлениями, Михаил понял окончательно, что шесть лет назад получил в свое распоряжение не страну, а кота в мешке. Причем кота, нанюхавшегося дешевой валерьянки.

Ошибки его предшественников громоздились одна на другую, плодились много лет подряд, пока окончательно не завели государство в тупик. Вместе с тем нельзя было сказать, что во всем виновата идеология, скорее глупость и упрямство. И лень, конечно. Никто не хотел ничего менять. Пригрелись. Инерция срабатывала. А кризис активно развивался еще с начала семидесятых. Просто не все это понимали и не хотели этого делать. Так удобнее было.

Американцы давно все сообразили. Судя по агентурным сообщениям, эмиссары Картера еще тогда активно поработали в Саудовской Аравии, Эмиратах и других нефтедобывающих странах Ближнего Востока. Они заставили выбросить на рынок огромное количество незапланированной нефти. В результате цена за баррель рухнула с двадцати трех до пяти долларов. А наши идиоты продолжали тратить валюту и золотой запас на закупку за границей штанов, косметики и корма для коров. Уму непостижимо! Специалисты подсчитали: если наладить выпуск всего этого барахла у нас, все раз в пять дешевле обошлось бы.

И мы ввязались в гонку вооружений. Кому это было нужно? Боеприпасами и без того вся страна завалена. От бюджета в результате ежегодно только пыль оставалась.

А тут еще Афганистан. Те, кто принимал решение, спрятались за подписью Леонида Ильича. А он уже болел и мало что понимал. Михаил точно знал, что за решением о вводе войск стояли четверо: Громыко, Андропов, Устинов и Суслов. Но ни в одном документе этого не отражено. Значит, и ответственность нести некому.

Ладно, ввели, выполнили задачу, а оставаться-то зачем? Ведь гигантские средства рухнули как в пропасть. Уходить надо было максимум через год-два. Только вот решение принимать уже было некому. Сначала ждали, пока Леонид Ильич умрет. А потом, как мрачно шутили на улицах, начались новые спортивные соревнования: гонки на лафетах.

А ему, Михаилу, все это пришлось расхлебывать. Только этот узел уже вряд ли удастся развязать. А со всех сторон напирают: отплыл, дескать, от одного берега, а к какому пристать, не знает. А кто знает? Может, Борис? Ни хрена он не знает. Ему бы только власть получить, а там — куда кривая вывезет.

Михаил с тоской посмотрел на часы: домой еще не скоро. Раисе, что ли, позвонить? Она одна только и поддерживает. Но не успел протянуть руку к телефону, как тот хрипло звякнул:

— Слушаю. Да. Ну что там у вас? Работаете? Ты мне голову не морочь. Неси письменное донесение, чтобы я знал, кто и за что отвечает.

* * *

Из донесения председателя «К»:

«Совершенно секретно. Первому.

Докладываю, что начальный этап операции «Камни» прошел успешно. Наши агенты прибыли на места и заняли исходные позиции. Всего занято шесть человек. Утечка информации исключена. Результатов ожидаем в ближайшие три дня.

Председатель «К».

«Да, — подумал Михаил, бросая листок с донесением на стол. — Из этого, пожалуй, хрен чего поймешь. Привыкли прятаться по норам, теперь их за уши не вытянешь».

* * *

— Итак, — попытался подвести итог Дэвид, встав из-за стола, — главное: Советы пытаются подпольно выбросить на рынок крупную партию алмазов. Это мы знаем точно. Еще известно, что операция поручена спецслужбам, проводиться она будет под прикрытием кооператива «АНТ», которому поручено заключить сделку с другой подставной компанией, какой — мы не знаем. Но судя по тому, что сделка должна быть совершена в Будапеште, покупатель живет на Западе. Кто это, как я уже сказал, для нас тайна..

— Интересно, — наморщил лоб Том Уортон, — сколько человек они бросили на дело?

— А какая разница? — вскинул голову Дэвид. — Меня меньше всего интересует, как зовут агентов КГБ, чем они вооружены и по какой цене они собираются продавать камни. Важен только покупатель. Если мы его вычислим, нам удастся сорвать сделку, а вывезенные из Союза камни превратятся в ненужные булыжники. Без покупателя даже золото становится попкорном.

— Но мы ведь знаем практически всех контрабандистов, — заявил Том. — Не думаю, что для ребят Вилли Бона это станет проблемой.

— А я думаю, что это не их трудности, — остановил его Дэвид. — Не тот уровень.

— Точнее, не тот размер кошелька, — казалось бы, невпопад добавила Настя, отметив в очередной раз, сколь разительно отличается Дэвид на службе и за пределами офиса. Даже выше ростом становится. — Как зовут самого крутого контрабандиста из твоей картотеки, Том?

— Луиджи Коне.

— И сколько у него денег?

— Миллионов двести или триста.

— Да он просто нищий, — засмеялась Настя. — В Москве не полные идиоты сидят, они не пошли бы на такую авантюру, если бы не оказались в безвыходном положении. Им страну надо спасать, а двести или даже триста миллионов не спасут «отца русской демократии».

— Это кто у них отец демократии? — не понял Том. — Горби, что ли?

— Подожди, Настя, — сообразил Дэвид, — но ведь они могут реализовать камни в розницу десяткам мелких покупателей?

— Вряд ли. На это уйдет уйма времени. А его у них как раз и нет. К тому же это рискованно. На Лубянке понимают, что и у нас есть система безопасности. Думаю, они даже знают, кто такой Вилли Бон, а также как выглядит картотека нашего друга Тома.

— Согласен, — кивнул Дэвид. — Нужно искать крупных и очень крупных игроков, не замазанных контрабандой, но готовых рискнуть. А таких данных у нас нет.

— Подобной картотеки нет, — подтвердила Настя, — но есть открытые средства информации, которые при хорошем анализе могут помочь. Думаю, нужно собрать всю информацию из газет, журналов и телепередач. Всякого рода слухи и сплетни также не помешают. У каждого из магнатов есть родственники, жены, любовницы, не говоря о конкурентах. Ясно, что эта работа не для Вилли.

— Но Вилли Бона тоже нельзя обижать, — предупредил Дэвид. — Я уверен, что босс непременно устроит соревнование между аналитиками и ковбоями.

Дэвида перебил звонок селекторной связи. Кэти сообщила, что Вилли Бон требует картотеку Тома.

— Ну вот, что и требовалось доказать, — сказал Дэвид, кладя трубку на рычаг. — Они предсказуемы, как конец света. Том, выдай ему Луиджи Коне вместе со всеми его родственниками до пятого колена. Пусть перешерстят всю Сицилию. Остальных персонажей тоже можешь отдать. Вреда от этого не будет. Пусть побегают за мелкими хищниками, а мы пока займемся крупными, например медведями. Тем более что у нас есть отличный кандидат на роль охотника. — Дэвид посмотрел на Настю.

Том вышел, уже понимая, что охотой на крупных хищников займутся другие.

— К медведям подобраться будет сложнее, — осторожно предположила Настя, когда они остались вдвоем. — Или вы хотите разыграть сюжет известной русской сказки о Машеньке и трех медведях?

— Это та, которая носила бабушке пирожки, а ее за это съел волк?

— Нет, ту мисс звали Красная Шапочка. А Машенька варила медведям кашу.

— Ну что ж, Машенька, — с улыбкой произнес Дэвид, — надеюсь, что на курсы поваров вас отправлять не надо, так справитесь. Только помните: каша должна быть с перцем.

* * *

Вадим Бурт снял халат и внимательно оглядел себя в зеркале у бортика бассейна. Да-а, толстоват стал. А ведь раньше был почти атлетом и зачеты по физподготовке сдавал с запасом. И попробовал бы только не сдать! В органах с этим было строго: агента готовили всесторонне.

А тут он явно распустился. Сколько лет уже живет в Канаде, а российские привычки не выветрились. Там пивом водку запивал, а здесь — виски. И ведь просила Вики не делать этого, но он уже ничего не слышал. Да и как было не выпить после визита Ашхен?

Кряхтя и постанывая, Вадим взобрался в седло велотренажера и попробовал покрутить педали: ноги двигались с огромным трудом, как будто к ним кто-то привязал гири. Поспешно завершив самоистязание, Вадим глотнул воздуха и всей своей тяжестью рухнул прямо с бортика в бассейн. Плавал он тяжело, но с удовольствием — отфыркиваясь, отплевываясь и издавая мучительные стоны, как послеоперационный больной, только отошедший от наркоза.

Помощник Бурта Алекс — коренастый брюнет в безукоризненном сером костюме — терпеливо ждал шефа у противоположного бортика, в очередной раз просматривая содержимое коричневой кожаной папки.

Несколько оживший Вадим выбросился из бассейна так, как киты вываливаются на берег из отравленного океана. Тяжело отдуваясь, он растерся, надел халат, плюхнулся в кресло рядом с Алексом и потянулся к потеющей на маленьком столике банке баварского пива.

— Ну, что надумал? — спросил Бурт, неожиданно быстро глянув на Алекса.

— А что тут думать? Все понятно. Этого следовало ожидать, шеф, — спокойно констатировал Алекс. — Не думали же вы, что они пожертвуют вам эти деньги?

— Думал, не думал, какая сейчас разница? — раздраженно бросил Бурт. — Пойми, парень, тогда была совсем другая ситуация. А что теперь? Кому отдавать? И вообще, вспомни, сколько они нам дали на развитие: десять миллионов баксов? А сколько у нас теперь? В том-то и дело!

Алекс не стал напоминать шефу, что капитал увеличивался не благодаря, а вопреки Бурту, что главная заслуга в этом принадлежит Алексу и его людям. Но сейчас, зная, как Бурт не любит расставаться с деньгами, он не хотел помогать шефу советами — Алекс ждал, чтобы тот решил все самостоятельно. Хотя и так было ясно, что Бурт решит не расставаться с капиталом. Вопрос только в одном: как сделать так, чтобы и не отдать, и остаться в живых?

— Хрен им, а не деньги! — гневно воскликнул Бурт и почесал объемистую грудь, покрытую рыжей растительностью. — Это же полное фуфло, а не контракт, — ткнул он пальцем в папку, — нас не только кидают, но еще и подставляют под Интерпол. Если мы попытаемся продать эти камни, то нам на второй день придется сматываться куда-нибудь в Африку. И не просто туда, а в то место, где еще не придумали полицейских.

Дождавшись ожидаемого решения, Алекс вкрадчиво произнес:

— Я тут немного подумал, шеф, и решил, что у нас есть некоторые шансы.

— Ну, валяй, не тяни! Что за гребаная манера — жилы вытягивать?

— Шеф, наша задача — сорвать сделку. Но сделать это нужно так, чтобы Контора на нас не подумала.

— А как? — заинтересовался Бурт. — План есть?

— Для начала нужно скомпрометировать «АНТ». Сделать это проще простого, потому что фирма такова уже сама по себе, с момента создания.

— А еще?

— У меня есть концы в венгерском отделении Интерпола. Я свяжусь с Яношем, с которым мы составим план операции. — Алекс секунду помолчал, выжидая реакцию шефа. Но Бурт молчал и внимательно слушал. — Уверен, что он клюнет. Во-первых, он почти наш человек. Во-вторых, мы всегда можем через прессу рассказать венгерской общественности, чем он занимался еще вчера. А в-третьих, Яношу ничто человеческое не чуждо, но, естественно, в разумных пределах.

Бурт заметно посветлел.

— А что делать с Ашхен? — спросил он. — Она следит за каждым нашим шагом.

— С Ашхен я попытаюсь договориться отдельно. С глазу на глаз.

— Ну, что сидишь? — уже добродушно рявкнул Бурт. — Давай работай. И докладывай мне о каждом шаге.

— Есть, сэр! — ненавязчиво съязвил Алекс, глядя на то, как шеф опять потянулся к банке с баварским пивом.

* * *

Выйдя из номера, Орел знаком приказал Барсу следовать за ним. Они прошли в конец коридора и остановились у двери черного хода. Затем Орел развернулся и легкой трусцой побежал обратно к лифту. Барс — за ним. Орел остановился и посмотрел на часы:

— Ровно двадцать секунд, — произнес он полушепотом и двинулся дальше.

В конце коридора в неглубокой нише были скрыты металлические двери еще одного лифта — грузового. Орел нажал кнопку вызова. Кабинка спустилась быстро и плавно, но сами двери открылись с противным скрежетом.

— Не забудь смазать! — приказал Орел.

Барс молча кивнул.

Этажом ниже они прошли размеренным шагом до просторного холла, украшенного пейзажами неизвестных художников. Орел взглянул на часы.

— И тут ровно двадцать, — констатировал он. — Что ж, отлично. Здесь мы и примем партнера. Если все пройдет гладко, спустимся в ресторан обычным лифтом. А если нет — прорываться будем туда.

Они спустились по лестнице, где на предпоследнем уровне обнаружилась еще одна дверь, ведущая в коридор. Один конец упирался в кухню ресторана, а другой выводил на технический двор отеля, куда подъезжали грузовики с продуктами и мусоровозы.

Пройдя через пустой в это время двор, Орел и Барс вышли на залитый огнями многолюдный бульвар.

— Пожалуй, и это нам на руку, — заметил Игорь. — В людной толпе проще затеряться.

Он внимательно огляделся: небо заслоняли высокие основательные здания, чудом уцелевшие в последних мировых войнах. Тяжелые балконы, покоящиеся на надежных руках атлантов и кариатид, выдвинутыми вперед челюстями жевали тепловатый воздух. Фасады утопали в замысловатой фигурной лепнине. А нижние этажи домов смотрели на улицы широко раскрытыми глазами витрин магазинов, кафе и ресторанов.

— Я вычитал в путеводителе, что во время войны Будапешт был буквально стерт с лица земли, — задумчиво произнес Игорь, когда они уселись за столик одного из открытых кафе. — Наши постарались.

— И что с того? — отозвался Орел. — Мы им велели дружить с Гитлером и нападать на Советский Союз? Как говорится, за что боролись, то и получили. Меня гораздо больше волнуют Псков или Смоленск. Тоже ведь красивые были города. А теперь что? До сих пор не отойдут от войны. А многие вообще никогда не оправятся. Например, Ржев — древнейший город, а что от него осталось?

— Так и я о том же, Володя. Почему они за несколько десятков лет умудрились отстроить город так, будто и не было войны? А у нас до сих пор можно найти развалины того времени. А если что и воссоздали, то так, что не поймешь, сколько этому городу лет — пять или пятьсот.

— Ну и черт с ними! — ни с того ни с сего рассердился Орел. — Пусть подавятся. Честно говоря, они меня совсем не волнуют. Мне здесь не жить. А за то, что будет дальше у нас, мы с тобой тоже несем полнейшую ответственность как государственные люди.

Орел помолчал и огляделся по сторонам.

— А теперь о главном, — продолжил он вполголоса. — Наша задача — подписать с покупателем контракт. По легенде мы продаем чертежи и опытный образец нового авиационного двигателя. Все дорого и честно. На другой день мы встречаемся с покупателем в банке. После подтверждения, что деньги пришли на наш счет, мы передаем товар. Открыть сейф можно только двумя электронными ключами. Один у тебя, другой — у меня. Товар забирает тот, кто первым доберется до сейфа. В любом случае потом встречаемся на старой ферме за городом. На карте она указана. Отход покупателя с товаром мы не прикрываем. Работает их структура.

— А кто покупатель? Бандиты? — осторожно спросил Барс, глядя в сторону.

— Не думаю. Откуда у них такие бабки? Хотя сейчас везде бандиты.

— Да уж.

— А с другой стороны, какое наше дело? У нас есть конкретная задача, а остальное — до фонаря. Сначала делаем дело, потом спасаем свою шкуру. А когда было иначе?

Орла неожиданно перебил вынырнувший из-за спины долговязый официант, поинтересовавшийся, что будут пить господа. Рассеянно приняв заказ на две чашки кофе, он прихватил с соседних столов грязную посуду и удалился.

Орел вынул ручку и принялся чертить на салфетке замысловатую схему.

— Вот холл, где мы с тобой встретимся с покупателем. С нами будет Саша. Борис переоденется в официанта и встанет за углом у шахты грузового лифта. На сервировочном столике под салфетками у него будут спрятаны стволы — три «Узи» и два «ТТ» с глушаками. Если вдруг все пойдет не так, как задумано, то легко предположить, что группа захвата двинется по черной лестнице и блокирует основной лифт.

— Но если выдвинуть столик и кресла ближе к проходу, — внес свою лепту Игорь, — я смогу контролировать дальний конец коридора, а ты — пространство возле лифта.

— Естественно. А Борис все услышит, — подмигнул Орел, — потому что Саня обещал постараться со связью. В общем, если придут гости, Боря немедленно выдвинется к нам вместе со столиком.

— А кто это может быть? — спросил Барс.

— Да черт их знает. Кто угодно. Полиция, бандиты, люди покупателей, служба безопасности «Денирс». Я, кстати, наслышан об их начальнике, Вилли Боне. Крутой мужик. Так что мы с тобой, как всегда, крайние и всегда были ими, — подытожил Петров. — Такая у нас профессия. Но запомни: даже если кто-то пронюхает о сделке, нас не тронут, пока у нас в руках ключи от сейфа. Если их отнимут — труба. Я в этом случае на наши с тобой жизни и пяти копеек не поставлю.

Официант принес заказ. Расстелив салфетки, он молча и аккуратно поставил на стол пузатую бутылку вина «Токай» и два бокала.

— Момент, — среагировал Орел, — мы просили всего лишь кофе.

Официант так же, без слов, убрал принесенное вино и бокалы обратно на поднос, приложил руку к груди в знак извинения и лениво удалился.

— Но каждый из наших противников будет действовать по-своему, — напомнил Барс. — У полиции свои правила, у спецслужб — свои, бандиты тоже бывают большими оригиналами.

— Ты прав, Игорь, — кивнул Орел. — Мы не можем знать, чего следует ожидать. Поэтому будем готовиться ко всему и в любом случае действовать по одной жесткой схеме: прорываемся через черный выход, уничтожая на пути все, что шевелится и кажется подозрительным, Гена в фургоне будет ждать нас здесь. — Орел поставил крестик на схеме и кивнул в сторону противоположного тротуара.

— А куда сматываемся?

— На Украину, в Закарпатье. Больше некуда. Через Ужгород и Рахов. Красивые места, но лучше их больше никогда не видеть.

— Да-а, — задумчиво протянул Игорь, — в случае чего шансов уйти у нас немного.

— А кто их оценит? — присвистнул Орел. — Сам понимаешь: пуля — дура, бац — и никаких шансов, но может и повезти. Что в Египте, что в Афгане, что в Вильнюсе, что здесь шансы выжить одинаковы. Я — солдат удачи, Игорь. И ты тоже. Что наша жизнь? — засмеялся он. — Игра. Или тебе надоело в войну играть?

— А что я еще умею? Буду играть и дальше, если пронесет. Только в Вильнюсе я вдруг понял, что это уже не игра, а что-то другое.

— Э-э-э, с чего это ты вдруг в философию ударился? — удивился Петров. — Нам думать нельзя, Игорь. Мы — машины, а ей думать вредно. Нас чему учили? Выполнению приказа любым способом и умению выжить ради выполнения этого приказа!

— А если командуют умереть?

— Значит, умрем. Что тебе не нравится? Меня, например, все устраивает.

— А дядька с авоськой, которого ты в Вильнюсе задавил? А парень с бутылкой, которого я застрелил? Это тоже наша работа?

— Я, что ли, приказывал танки в Вильнюс вводить или войска тащить в Афган? — возмутился Орел. — Я поставил нас в ситуацию, когда нужно или убить, или умереть самому? Кто отдавал распоряжение, тот пусть и отвечает. Или мне теперь Кремль штурмовать? Повторяю тебе еще раз: наше дело маленькое, мы — машины. А они ответственности не несут.

Официант принес, наконец, кофе.

— Ну, брат, тебя только за смертью посылать, — смерил его неласковым взглядом Орел.

Под этим взглядом не только официант, но и Игорь чуть не съежился. И почему-то он подумал о том, что там, где готовят и откуда приносят смерть, уже, наверно, приступили к выполнению заказа.