Старшой проснулся, когда в окно уже вовсю ломилось солнышко, цвиркали местные пичуги и вездесущие воробьи-космополиты.
В доме было тихо, Лёнька, наверняка, ещё спал, наломался вчера бедняга за день. Сам он испытывал некую ломоту в чреслах, не пацан, чай, молоденький, тоже вчера набегался, с избытком хватило дел всяческих и неотложных…
Хотя, надо отметить, ломота какая-то странная, не пошевелить руками, не согнуть ноги, онемелость полная! Он отвёл взгляд от светлого и радостного окна, попытался повернуться, не смог. Что за наваждение такое? Сон, наконец, полностью улетучился, уступил место бдительному рассудку, а тот в свою очередь просигналил — тревога!
Да и как не просигналить, руки и ноги, при беглом осмотре, оказались замотаны скотчем. Старшой умудрился повернуться. Так, ну теперь понятно! В межкомнатном проёме, кокетливо подпирая косяк, стояла крутобёдрая красотка, хмурила чёрные брови и поигрывала скалкой в привлекательных и таких умелых руках.
При этом смотрела на валяющегося ду́рня диванного взором очень далёким от обожания, пожалуй даже, если правильнее выразиться, от элементарного уважения.
«Да что же такое!? Ну не везёт с женщинами в последнее время! Всё натыкаешься на агрессивных красавиц, которые так и норовят обидеть! Там, в «Вотчине», барыня шпыняла, здесь тоже изгаляются, скалкой вон угрожают…куды бедному крестьянину податься?» — не без юмора, неторопливо обдумывал своё положение бывший ряженый крепостной.
После некоторой возни скованный узник сумел принять более достойное положение, другим словом, положение сидя. Ситуация была смешная и унизительная одновременно, взрослый человек, а спеленали словно младенца!
Конечно, вчера устал, свалился, но всё-таки расслабиться до такой степени и не почувствовать подобного пленения, это, знаете ли, непростительно для него. Ох, бабы, коварные существа!
Ну, да ладно, главное без паники и нервов, сейчас разберёмся! Он, наконец, полностью включил визуальный обзор виновницы своего пленения. Скажем, начал процесс сканирования этой воинственной особы. Вся процедура проистекала под внимательным наблюдением её зелёных глаз и при полном молчании.
Когда женщина молчит, это значит она одна! После пятиминутных обоюдных сверлений взглядами хозяйка дома, а это была именно она, разозлилась и, постукивая по ладони скалкой, поинтересовалась малоприятным тоном о местонахождении её сына.
Старшой был искренне озадачен. Они вчера приехали вместе, даже не ужинали, а сразу отправились на боковую. Наверняка, Лёнька ещё спит у себя в комнате, и, если мадам посмотрит…
— Нет в его комнате никого! — угрожающей злости в голосе у мадам было, как согласных в словах заики.
— Не понимаю, — задумался Старшой, — пока не понимаю, что произошло. Куда он мог пропасть? А в доме, точно, его нет?
— Я весь дом проверила! Кроме тебя, ворюга, никого! — женщина подошла поближе, вцепилась зелёным взглядом в его глаза — запомни мои слова, гад! Если с моим сыном что-нибудь произошло, и ты причастен, я тебя без пощады размозжу и размажу!
— Василиса Леонидовна, успокойтесь, пожалуйста, ничего с вашим сыном не случилось. — Он сделал паузу и добавил чуть тише, — надеюсь. По крайней мере, мы с ним вчера вместе приехали с трудов праведных и сразу разбрелись спать, даже в компьютер не заносили данные, сил не было. Я не меньше вашего удивлён его отсутствием…
— Ты мне многословием мозги не забивай! — перебила хозяйка, — надеется он! Я тебе твёрдо говорю — не надейся! За сына башку твою тупую расшибу на раз, лучше сознавайся по-хорошему! Где Лёнька!?
Старшой замер, посидел с закрытыми глазами пару минут, потом встряхнулся.
— Беды не чувствую, с парнем всё нормально. Кстати, мадам, он у вас молодец, схватывает на лету. Трудяга и смельчак! Как он против этих не побоялся…
— Я знаю, какой у меня сын! Ты скажи, где он сейчас! — требовательно перебила разъярённая дама, подступая ближе к жертве.
Ясно дело, её вдобавок к тревоге за сына злило поведение чужака. Не просит, понимаешь, пощады, не жалуется, не требует развязать его, даже не угрожает! Непонятно! Да и достоинство так и брызжет из него, словно из феодала средневекового! У, домушник поганый…
Она прицельно взмахнула скалкой.
— «Дело плохо, эта рысь ведь шарахнет дубиной своей по голове и всё! Попробуй потом исправь такой дефект» — мелькнула мысль у съёжившегося узника.
— Василиса Леонидовна, — надёжно закутанная скотчем потенциальная жертва включила в голосе максимальную проникновенность, — посмотрите, пожалуйста, велосипед вашего сына здесь, в доме?
— Какой велосипед! Ты что, издеваться ещё вздумал! Ну, сволочь, всё! Получи по заслугам… — дама превратилась в кипящую фурию, карающую сыноубийцу кухонным атрибутом для раскатки теста. Потрясая этим поленом, она решительно примерилась на замахе…
— Ма-ма, — раздался чуть слышный голос за спиной, но услышали они оба.
Женщина замерла, не веря своим ушам. Повернула голову, в дверном проёме стоял живой и невредимый Лёнька. Скалка выпала из вдруг ослабевших рук и, таки, ударила по голове невезучего пленника.
— Сына! Ты сказал «мама!» — потрясённая мать бросилась со слезами к Лёньке.
Тут же начались сумбурные объятия, верчения, вопросы. Она сквозь слёзы ругала, хвалила, потом дала оплеуху, потом снова схватила в объятия. Просила повторить сказанное, но Лёнька опять превратился в бессловесную мумию.
Всё это время Старшой тоже безмолвствовал, наблюдал с отрешённым видом, стоически и терпеливо ожидая развязки.
Первым опомнился Лёнька, он бросился на кухню и схватил первый, попавшийся под руку, нож.
— Сына, не надо! Не тронь его! — всполошилась и встала на пути мать, — ещё садиться из-за этого ворюги…
Бедный Лёнька опять был пленён в объятиях, да так эта пара и застыла, мать всхлипывала, а он осторожно поглаживал её плечи.
— Может, всё-таки освободите меня? — спокойно осведомился в возникшей паузе обмотанный скотчем «ворюга», — а то, как бы руки не отвалились, не чувствую их уже!
Младший осторожно освободился от матери и, подойдя к сидевшему напарнику, в пару движений разрезал скотч.
— Спасибо, Леонид, я теперь понимаю в честь кого тебя назвала твоя матушка, — посмотрел на узурпаторшу, — которая тебя любит!
Он поморщился от боли и добавил, — сильно, даже очень сильно любит!
Пока Старшой занимался руками, восстанавливая кровообращение, Лёнька взялся растирать его ноги со следами неразумных действий матушки. Потрясённая мать заворожённо наблюдала за ним, уж она-то знала — сын к чужим мужчинам относился настороженно, даже враждебно. Это Чернявый в своё время постарался, козлина трёхрогая! Василиса с удовольствием ему и четвёртые, и последующие рога приклеила бы, но из-за сына воздерживалась от всяческих шашней, да и мужчин достойных в последнее время ей не встречалось, обнищало современное общество на нормальных мужиков, видимо, вымирают постепенно!
Потом все вместе они сидели и пили чай. Главный негоциант по ходу дела неторопливо, стараясь не упускать деталей, отчитывался хозяйке об успехах, приоткрыл завесу над дальнейшими планами, озвучил идею, как поднять и оживить деятельность павильона. Конечно, он преподносил всё тактично, как бы рекомендательно, главное решение оставалось за хозяйкой. Та слушала внимательно, изредка переспрашивала, уточняла детали, потом задумалась. Лёнька тем временем сходил и принёс деньги, вырученные за товар, положил перед матерью пачечку пятитысячных, всё до копеечки. Василиса удивлённо разглядывала эту парочку. Лёнька сидел рядышком со своим компаньоном, и оба глядели на неё, словно разбойники на атаманшу, ожидая решения. Это было так неожиданно для неё и даже странно, поэтому что-либо озвучивать она не спешила, битый воробей, он, знаете ли, проворней двух бройлеров будет!
— Ладно, день терять не будем, время дорого, — наконец прервала паузу хозяйка, — сейчас едем в павильон, посмотрим, что вы там натворили! К вечеру я определюсь с тактикой и стратегией, тогда и сообщу своё решение.
И вот уже в три велосипеда мчатся через посёлок Дробышевы и прибившийся к ним незнакомый мужик неопределённых лет. Встречавшиеся им местные опять с улыбочками здоровались, глядели вслед и были уверены: «Васька очередного хахаля нашла. Ну, неймётся, банан перчёный, бабе! Не хочет спокойной жизни, всё не угомонится никак!».
Одобрительно осмотрев прибранный практически пустой павильон, готовый к новым свершениям, Василиса решила так: мужики остаются, действуют пока по плану, её присутствие здесь без надобности в настоящий момент, поэтому она едет домой готовить обед. Вечером вернётся, проверит, как у них дела. Ну, а дома, за ужином, будут думать о дальнейшей судьбе плана, предложенного их компаньоном. Мужики не спорили, это было мудрое решение.
Далее день стремительно покатился деловым напором.
Прибыл Ефим. Опять прикидывали, измеряли, обсуждали что-то со Старшим, наконец, они, удовлетворённые, согласно ударили по рукам, и кузнец ушёл.
Ближе к обеду подъехала «Газель», оттуда выскочил знакомый лысый и сразу подбежал к Старшому. Этот отнял времени поменьше, тоже о чём-то поговорили, потом лысый оставил пару пакетов с нарядными коробками и умчался.
Затем «Компаньеро» погнал Лёньку по адресу передать записку, там вышел мужик, принял послание, кивнул лохматой головой и махнул рукой, мол, свободен.
Когда он вернулся в павильон, обнаружил там напарника, сидящим и оживлённо беседующим за столом с Рафиком. Рафик был мастер-реставратор, он тепло поздоровался с младшим. Вскоре они закончили беседу и, пожав руки, распрощались. Лёнька уже не удивлялся необыкновенной способности Старшого заводить нужные знакомства, умению располагать к себе людей, извлекать пользу из всего окружающего, его темпераменту и быстроте решений. Этот, на вид простецкий русоволосый мужик самого среднего росточка и далеко не красавец, да ещё с отчётливым брюшком, стал прекрасным примером для парня. Он вызывал искреннее уважение своим спокойствием и рассудительностью, каким-то деловым обаянием и ещё чем-то, для Лёньки необъяснимым.
По приказу бунтующих желудков и за неимением на сегодня очередных дел, компаньоны, пользуясь оказией, закончили работу пораньше, оседлали своих железных коней и дружно помчались к дому, предвкушая вкусный стол! Тем более, приготовить должна была не абы кто, а сама хозяйка, да и пропущенный за суматохой обед напоминал о себе лёгким ворчанием организма.
Вечером, после ужина, собрались, наконец, послушать вердикт атаманши. Та тянуть время зря не стала, а чётко, по-деловому, расписала по пунктам финансовую, организационную и прочую деятельность. Кто и чем на первых порах занимается, по крайней мере, до Лёнькиной спецшколы. Итак, финансы — прерогатива хозяйки!
Почтенное собрание покивало головами в знак согласия. Поэтому сразу свежеиспечённый финдиректор обрисовала своё мнение о ведении дел в столь ответственной сфере — из прибыли, если таковая будет, тридцать процентов откладывается на развитие негоции. Сорок процентов — доля хозяйки и младшего, тридцать процентов — Старшего. Опять никто оспаривать не стал, дружно проголосовали «за!».
Далее, Василиса — глава, она же и финдиректор. Старшой — генератор идей, ведущий организатор, коммерческий директор. Лёнька — помощник и правая рука главы, заместитель директора, курьер, грузчик, разнорабочий и многое другое.
А вообще-то, на перспективу — будущее за ним! Он, понимаешь, подрастающая надежда и опора для них, стариков немощных, так что споры исключены! Бедный парень, услыхав этот перечень должностей, и хотел бы возразить, но не мог в силу потери речи, поэтому только руками развёл в разные стороны. На него в этот момент старались не смотреть, посему регламент действий на ближайшее время был принят быстро и почти единогласно!
Раздался деликатный стук в окно, это пришёл сын того лохматого мужика, коему Лёнька отвозил записку. Они занялись распаковкой, а потом и осваиванием новеньких пятых айфонов, на этом настоял Старшой, связь необходима, и нечего на неё денег жалеть, тем более он уже всё разрулил с оплатой! Посмотрел на младшего и велел пока овладеть умением отправлять сообщения, а будущее покажет…
Не желая вникать в детали, о коих толковал генератор идей, они, тем не менее, добросовестно учились у пришедшего парня. Тот работал в современной должности продавца-консультанта подобной техники и охотно показывал, объяснял, учил отсталых провинциалов. Незаметно летело время, сгустился вечер, и, наконец, консультанта напоили чаем с пирогами и благодарно распрощались. Хозяйка поглядела вслед ушедшему парню и поинтересовалась об оплате за этот труд. Старшой пояснил о полном свершившемся взаимозачёте, правда, без деталей. Василиса пожала плечами, но, в принципе, была довольна отсутствием денежных убытков из семейного бюджета.
На следующий день в павильон прибыла, как тот трёхголовый Змей Горыныч, вся бригада Ефима, четвёртым был сварщик с необходимым оборудованием. Они резво принялись за работу, другим словом, подтаскивали, устанавливали, гремели, стучали и так далее. Сварщик брызгал искрящим ослепительным светом, сжигая электроды.
Иногда Ефим, по-отечески так, взбадривал своих подопечных ядрёным словом, подопечные это понимали.
Старшой решил поручить Лёньке самое важное и ответственное дело!
Так и сказал: «Тебе, Леонид, самое главное задание — приглядывать за порядком!».
А он, тем временем, собрался в город по важным делам, порешать разные вопросы, побывать на нужных встречах. Перед входом внезапно возникла вишнёвая «Ауди», провожающий его Лёнька только головой покачал, он уже ничему не удивлялся.
Ещё на нём был контроль входа, запись всяческих новостей в журнал, ну, а возникнет необходимость, слать сообщения. В общем, сидеть и ждать приезда главного негоцианта! Юный компаньон шутливо взял под козырёк, Старшой посмотрел на него одобрительно и умчался.
А в это время Василиса свет Леонидовна сидела и чаёвничала в одиночестве.
Ей необходимо было сейчас побыть одной: осмыслить произошедшее за последнее время, взвесить перспективу на будущее, проверить на прочность одолевающие сомнения.
А сомнения были, конечно, куда уж без них. И вопросы были, серьёзные такие вопросы-то. Вот кто такой этот Старшой? Откуда взялся? Зачем помогает их семье?
На вид обыкновенный среднего росточка мужичок с самым заурядным лицом, с фигурой «а ля ну не Апполон категорически!», весьма, знаете ли, такой сорокалетний прозаический экземпляр с пивным брюшком! Любая уважающая себя женщина, если и обратит на такого, с позволения сказать, самца внимание, то где-то в очередь десятую, не раньше! Или где-нибудь на необитаемом острове. Более того, если на этом пустынном острове будет чисто женский коллектив.
Вот самой Василисе, когда она примчалась из города и с утра пораньше нагрянула домой, этот тип показался до того омерзительным…бррр-рр! Убить была готова! Развалился в их доме, на их диване, лежит себе, похрапывает безмятежно, сына нет нигде, с трудом сдержалась от радикальных мер! Только спеленала мерзавца, и все дела!
К счастью, Лёнька, обнаружился вовремя, ещё пара минут и лишний грех на душу был бы обеспечен! Вспылила тогда Василиса нешуточно.
Но сейчас она в полном непонимании, вот почему и надо всё досконально проанализировать, выработать тактику и стратегию дальнейшего сосуществования, как в быту, так и в коммерции.
Будь она одна, вопрос бы такой и не существовал, но ситуация была другая. Как Василиса поняла, это её Лёнька приютил незнакомца, пригласил в их дом, а против решения сына она ни за что не пойдёт. Если он так поступил, значит, считал правильным, значит, была причина, о которой она не знает. Тем более, после последнего её сожителя Чернявого, сын стал относиться отчуждённо и предельно настороженно к посторонним мужчинам. Это и неудивительно, после выяснения отношений с Чернявым тогда досталось и Лёньке, и Василисе, да и самому Чернявому обломилось в немалой «плепорции», как при жизни выражалась бабка Нюра. Из-за того случая парень даже речь потерял, молчит уже четыре года. Попадись опять этот гад, убила бы! Хорошо, что Чернявый уполз и больше в их краях не появлялся.
Но вот к этому пришлому у сына терпимое отношение, даже, можно сказать, уважительное. Охотно помогает ему, делает всё, что тот говорит, можно сказать, привязался он к этому мужику и признаёт его авторитет. При этом Лёнька изменился, взгляд стал другим, более мужским что ли, достоинство проснулось, интерес к жизни восстановился, уж она, как мать, это сразу увидела. Наконец, произнёс слово впервые за последние годы, а ведь это он Старшого выручал.
Слагались плюсы, вычитались минусы, впервые в жизни Василиса не знала алгоритма поведения в данной действительности. Риск есть, подозрений полно, но портить парню росточки надежды нельзя ни в коем случае, только оживать стал.
В общем, несмотря на извечное женское любопытство, на вполне понятное материнское беспокойство, хозяйка так ничего конкретного и не решила. Сейчас пока проявит сдержанность, а на остальное махнула рукой, будь что будет! Она, в конце концов, не на Марсе находится, а здесь рядышком! Будет контролировать, внимательно наблюдать, ну, а если что тревожное заметит, или какой непорядок обнаружится, так на это скалка есть, она всегда под рукой!
Павильон постепенно начал преображаться, большие окна с обеих сторон снаружи уже были закрыты коваными решётками. Создавалось впечатление надёжности и лёгкости одновременно, некая ажурность добавляла красоты. Когда основной коммерсант приехал, бригада Ефима уже ушла, на сегодня они сделали намеченные дела. Он с интересом осмотрел результаты дневных трудов и остался удовлетворён.
Лёнька в это время затащил две привезённые большие коробки и, горя́ любопытством, вскрыл одну. Мать честная! Десятки герметичных и компактных баллончиков с быстросохнущей краской всех цветов. Акриловая для наружных работ, всесезонная фасадная Акриал-Люкс. Также была в баллончиках лучшая распыляющаяся и быстросохнущая аэрозольная краска BOSNY.
От такого богатства даже голова закружилась. Поневоле он вспомнил прошлый год, тогдашнего приятеля Веньку. Когда тот, прогостив месяц, уехал, Лёнька очень скучал.
Приезжал Венька Самылин к родной тётке не по своей воле, он был жителем областного центра, поэтому в их захолустье поездку расценивал, как ссылку! Видите ли, его родители затеяли ремонт в квартире, наняли целую бригаду гастеров, а Венька — крайний. Отправили в ссылку, хорошо, не на край географии!
Нет, рассуждал справедливо Венька, он бы с удовольствием отбыл на каторгу в Шарм-Эль-Шейх, например! Или в тот же Кемер!
Ещё хорошо, что Аньки нет! Где она на тот момент была, он даже у тётки (Анька её дочь и его двоюродная сеструха) и не спрашивал. «Родная корча» или «моя судорога», так отзывался он о родственнице, что на взгляд Лёньки не соответствовало действительности. Вполне нормальная девчонка, немного звонкая, кстати, даже вполне симпатичная. Возражать он, конечно, не стал, по причине молчаливости своей, да и семейные это дела, в них лучше не соваться.
Венька был постарше на год, гораздо подвижней, на выдумки мастак, но с Лёнькой они подружились просто мгновенно, да и соседство, жили через два дома, способствовало. Ещё он был лидером в компании с молчуном, ну а кому бы это не понравилось в пятнадцать лет!
Вот этот неугомонный приятель и познакомил нового товарища со STREET ART, то есть рисование граффити с помощью аэрозольной краски. Сам он неплохо владел настенным рисунком, поднаторел в городской компании себе подобных. К сожалению, баллончиков категорически не хватало, на двоих не было рассчитано, а их только подавай, тем более у Лёньки прорезался неплохой дар уличного рисовальщика. Он «цвета видел, композиции ловил», так звучало в словах его творческого вдохновителя.
С баней этой тогда вышел небольшой перекос. Стена великолепная, есть масштаб. Обнаружил её Венька и тем же вечером привёл своего напарника порезвиться вволю, уже и будущий сюжет обрисовал. Лёнька, конечно, узнал забелённую стену, эта была глухая боковина женской бани. Пока он пытался на пальцах объяснить суть приятелю, на них с утробным урчанием выскочили Рущуки, которые тоже приползли тайком приобщиться к прекрасному, но, увидев конкурентов, воспылали желанием защитить честь деревенских дам от грязных посягательств всяких тут!
— А-а-ааа! Подглядывать затеяли! Ну, всё, уроды! Щас мы вам в гребень насуём!
Братцы и с ними пара шкетов чуть помельче кинулись бить бесстыдников.
Оправдываться не было смысла, времени тоже. Лёнька сразу же схватился с одним из погодков, и они покатились плотным клубком. Друзья отбивались каждый в меру своих возможностей. Венька, более воинственный, ощетинился и, прислонившись к стене, отвешивал точные удары сразу двоим нападавшим. При этом, правда, и сам получал, но, тем не менее, макиварой не стоял! Лёнька же, как вцепился клещом с одним из Рущуков, так и не отпустил врага до конца схватки! Вот уж вволю накатались по земле, подминая лопухи и крапиву, перемазались словно поросята! Но самый подлый удар нанёс четвёртый из шакалят, он, зараза, пока все махали кулаками, утащил пакет с красками!
Когда шли домой вспотевшие и грязные с боевыми ссадинами и синяками, из Веньки выскакивали весьма недружественные высказывания как раз в адрес этого шакалёнка! Нет, в адрес отпрысков подлой семейки тоже были такие характеристики, хоть уши затыкай, но этот шкет сумел особо растревожить тонкие струны души художника!
Лёнька с улыбкой вспомнил, как его приятель в последний день перед отъездом отомстил братцам Рущукам. Он всё-таки наскрёб немного краски и, улучив момент, на входной двери в их дом нарисовал портреты двух бородатых козлов с рогами, с глупыми ухмылками, очень даже напоминающие лыбу братцев. Мало того! Козлы ещё вдобавок в темноте светились, кто-то из проходящего мимо народа, видя такое, пугался, а кто-то от души хохотал! Днём хохотали все. Злые Рущуки потом были вынуждены закрашивать дверь в несколько слоёв, а к Лёньке после этого постоянно цеплялись в отместку. Но всё равно это недалёкое прошлое он вспоминал с улыбкой.
Вечером компаньоны давали Василисе полный отчёт о проделанной работе за день. Заносили в компьютер по просьбе Старшого даже мелочи. Тот уверял в несомненной будущей пользе такой скрупулёзности, с ним не спорили. Хозяйка слушала, кивала головой, но вопросов не задавала.
Вопросы родились, когда младший из этого трио удалился спать в свою комнату. Старшие задержались за столом с самоваром и сдобой, вареньем и мёдом.
— Вижу, вы спросить меня желаете, Василиса Леонидовна, — мягко поинтересовался генератор идей их совместного бизнеса, — спрашивайте, чем смогу, отвечу.
— Мне сын написал, что он вас про себя называет «Старшой» или «Компаньеро», — хозяйка охотно согласилась задавать вопросы, — скажите, а по имени-отчеству никак нельзя? Вот мне! Как мне к вам обращаться?
— Вы не поверите, но я многое не помню из прошлого. Также не помню, как меня звать-величать, уж, не обессудьте.
Василиса озадаченно рассматривала этого мужичка. Нет, вроде говорит искренне, она ложь бы почувствовала сразу.
— Неужели криминал? Вы убегали от бандитов, и вас шарахнули по голове монтировкой! Результат — отшибло память!
Теперь Старшой в свою очередь несколько удивлённо уставился на хозяйку.
— Понимаю, шутите! Вижу, с фантазией у вас полный порядок! К тому же ещё и юмор мужской. Он более сложный что ли, расшифровывается с трудом, такой знаете невозмутимый сарказм. Он, как правило, присущ больше сильной половине человечества.
— Вы не ответили.
— Да, пожалуй, и не смогу однозначно ответить, не помню я. Про криминал с монтировкой всё ж таки не допускаю мысли, а вот, как за ворота выпроводили, пинок под зад вручили, отчётливо отложилось в памяти, — с улыбкой поделился впечатлением Старшой, — но я зла не держу, там люди хорошие! Одели, обули, хотели накормить…
— А вместо этого дали пинка! Замечательно! — вклинилась в воспоминания вредная хозяйка, — рада, что хотя бы это помните!
— Да, это помню. Как до вашего посёлка потом добрёл тоже. А вот, как к Барыне попал — неясно, в тумане всё!
— Барыня, барыня… — задумалась Василиса, — ну и кто такая, эта барыня?
— Барыней за глаза её называют все, кто на неё трудится в Вотчине, — сообщил Старшой.
— Барыня, вотчина! Крепостничество какое-то…
— Вотчина — это её загородная резиденция, обустроенная вполне по современным требованиям, но под старину, на этакий русский манер прошлого времени. Помимо новейших материалов применялось дерево, дикие камни, ну и т. д. Она туда приезжает отдыхать, иногда там принимает нужных людей, место замечательное! Вся инфраструктура на высоте, связь, обслуживание, охрана и прочее. Кстати, люди, которые там работают, весьма довольны и дорожат своим местом, а Барыню уважают, почитают и даже побаиваются!
— Вот как!? Видно сильна старушка, всех в своих мосластых кулачках держит! — не удержалась от «язвы» глава их маленького коллектива, — не Морозова, случаем, ей фамилия!?
— Ну, зачем вы так, Василиса Леонидовна, — с мягкой укоризной попросил «беспамятный», — если не принимать во внимание некоторые недостатки (ну, а кого их нет?), она — хороший человек, в чём-то даже несчастный. Меня вот пожалела…
— Ага, пинком под зад!
— Нет, она-то как раз и ни при чём. Я думаю, это — её подручных инициатива, ну да ладно, Барыня им судья! Ещё, она далеко не старушка, вполне красивая женщина! Такая, знаете, уверенная в себе, — он посмотрел на хозяйку и добавил, — возможно, вы — ровесницы.
— Спасибо за сравнение. Польщена! Тронута! — опять не сдержалась от яда хозяйка. — Есть ли имя у этой ясновельможной леди?
— Вы хотели сказать — пани?
— Да какая разница, леди, пани! Хоть пони! — она налила ещё чаю себе и гостю.
Тот, скрывая улыбку, наблюдал за почему-то раздражённой Василисой.
— Зовут её Алёна Юрьевна, фамилия Шелестова.
Хозяйка опустила голову, ненадолго задумалась.
— Вспомнила! Точно, Шелестова! Ох, деловая баба, высокомерная, правда, не по чину! Я к ней с хорошим деловым предложением, помнится, обращалась, так она, и половины не дослушав, на дверь указала! Даже насчёт аренды и то не согласилась, мол, не актуально предлагаю, есть поусастей! А у самой только через полгода забились полностью места! Да, жаба ещё та!
Наступившую тишину Старшой нарушил только минут через пять, раньше не рискнул.
— Я понимаю, Василиса Леонидовна, у вас тогда был трудный жизненный период и в бизнесе, и в быту. Но главный, на мой взгляд, фактор для отказа, всё ж таки, сработал другой. Ну, представьте, встретились две деловых, уверенных в себе женщины! У них всё при всём, красавицы, стройные, привлекательные, но! Словно назло и у той и у другой были личные причины для раздражения, ну вот так совпало. При том, заметьте, обе самодостаточные дамы с характером! У Алёны Юрьевны, аккурат в то время, загулял налево бойфренд, в котором она была уверена как в себе. С ним она была простой открытой женщиной, поэтому предательство ударило её сильнее, чем представлялось. Да она тогда на любую молодую девицу анакондой кровожадной смотрела, в любой юбке ей соперница мерещилась! Ну, а если женщина ещё и красива…
Он развёл сокрушённо руками.
— К гадалке не ходи, сам скажу. Не из-за вас конкретно результат отрицательный, вернее из-за вас, конечно, но только потому, что вы — красивая женщина!
Он допил из чашки остывший чай.
— Но согласитесь, хозяюшка! У вас тоже было не то настроение! Миролюбивым не назовёшь, верно? Потому и неудивительно — результат отрицательный! Ведь тогда никто из вас не думал головой, а вот из души рвались такие эмоции…ну, скажем прямо, не полезные для дела и даже очень! Кабы на тот момент учитывать ваш общий душевный раздрай, да выждать месяц-другой …
Он посмотрел в глаза сидевшей напротив даме и закончил вполне мирным предположением, — несомненно, вы обе за это время наверняка бы успокоились, на дело настроились и поладили. Вот как-то так, в общих чертах.
Василиса свет Леонидовна согласно кивнула головой. — «Складно звонишь, мусорок!», — артистично добавив хрипотцы в голосе, процитировала она кого-то из экранных персонажей.
Старшой ошеломлённо распахнул на хозяйку глаза.
— Да-с, складно! Вот только сомнения меня одолевают, ты откедова, мил голубь, енто знаешь, ась? Про переживания душевные, про муки-разлуки. Ты что, исповедовал её? Или меня? А то может рядом стоял, канделябр держал?!
Она встала из-за стола, опёрлась руками о стол и подытожила, — понимаешь! Ничего, что «ты»? Так вот, понимаешь, я в сказки и в детстве не особо верила, а сейчас и подавно! Ты, вроде, мужик на вид неглупый, поэтому давай откровенно! Фантазии свои прибереги для гусынь более доверчивых! Здесь другой случай!
— Лёнька-то из-за лаутара голос потерял? — тон вопроса был абсолютно ровный.
Женщина словно споткнулась.
— Откуда ты… а… поняла! Лёнька написал, да?
— Нет. Ничего он не писал про ваши семейные дела. Его увидел — узнал про него. Вас увидел — узнал про вас. Увидал Барыню — узнал про неё.
Старшой развёл руками и продолжил.
— Много чего про неё знаю, но не могу рассказывать, это — не мои тайны, не мои секреты душевные, да и нехорошо так. Хотя, увидев пару-тройку проблем, её ожидающих, про одну подсказал. Надеюсь, пригодилась моя подсказка.
— А про меня сказать можешь?
— Легко. Только давайте так, без всяких обид. У каждого свой скелет в шкафу, и, как правило, почти все не одобряют, когда его оттуда извлекают. А теперь вы — вопрос, я — ответ. Договорились?
— Да, вполне. Вот ты про Чернявого вспомнил, будь он неладен! Но, тем не менее, где мы с ним познакомились?
— Да, парень он на тот момент был видный, настоящий южный мачо! Красавец, пел под гитару замечательно, вам он сразу приглянулся, а познакомились вы на рынке городском. Он — наполовину молдаванин. Сюда приехал с земляками, пригнали фуру с фруктами и вином. Вино по магазинам разошлось, фрукты частично через рынок реализовали, вот там и крутился сей удалец.
— Ладно! Но пока не убедил. Эти детали и Лёнька, наверняка, знает…
— Да, такое можно предположить, но вы оба не знаете одну деталь! Земляки этого красавчика обязали его вкрасться сначала к вам в доверие, а затем в семью. О каких либо чувствах там речи не было, только корыстный расчёт. Но спросите ещё, — покладисто согласился собеседник, — может, найдётся то, что развеет ваши сомнения?
— Обязательно спрошу! Я найду, что спросить, не сомневайся!
Она подумала и просияла лицом. — Есть! Тема женская, и, вряд ли, Лёнька думать будет о ней. Ответь-ка мне вот что: кто из нашей родни печёт пироги, и какие?
— Из ныне живущих печевом занимаются двое. Причём, выпекать любите только в русской печке, других вариантов не признаёте. Во-первых, это — вы. Во-вторых, — ваша родная сестра, которая живёт неподалеку отсюда, в соседней деревне. Вы пекли в своё время всё, что ваша фантазия позволяла, то же самое и ваша сестра, она, вообще, мастерица-пирожница каких мало!
Хозяйка слушала внимательно, ловила каждое слово.
— Это всё?
— Нет, не всё, но мне не хочется углубляться, боюсь, вы расстроитесь.
— Не боись, лепи кривду-вральду свою! Дюже интересно!
— Есть табу! Запрет в вашей семье на грибы, вернее, на пироги с грибами.
Он замолчал. — Мне продолжать?
У хозяйки по лицу пробежала тень, но она, чуть подумав, кивнула.
— К сожалению, в вашей семье было два трагических случая со смертельным исходом. Подозрение на отравление грибами отчасти подтвердили потом врачи — смертельный токсин группы «А» мог вполне находиться в грибах. Пострадали ваш дед и отец. После скоропостижной смерти отца мать взяла с вас слово, ни в коем случае не печь подобные пироги, она искренне считала себя виновной в смерти отца, поверила в злой рок, нависший над вашей семьёй. Стараясь приучить к полезному женскому умению выпекать разные вкусности, определяла постоянно вас в помощницы, передавала опыт. Было это и в тот роковой для вашего отца день. Потому и взяла на себя зарок, а затем завещала вам, ну, а вы запретили сестре, та вас слушается безоговорочно. Даже перестали ходить в лес на «тихую охоту» и Лёньку отучили. Трагедия эта и есть главный скелет в вашем семейном шкафу.
Старший умолк, с сочувствием глядя на волевую красавицу, которая вдруг на глазах превратилась в ссутулившуюся, пожилую женщину.
Она наклонила голову, чёрные волосы скрыли лицо, легли на стол, в наступившей тишине явственно стали слышны тикающие часы. Он встал, сочувственно погладил её плечо и, поклонившись, оставил хозяйку наедине с нахлынувшими переживаниями.