И всегда что-нибудь случается у нашей мамы! Сегодня она прибежала из кухни встревоженная. Я испугался. Может, с папой на заводе что-нибудь случилось?

Какое там! Всего-навсего прогорела любимая мамина кастрюля.

У неё всё любимое. Потеряется что-нибудь - она бегает, бегает. «Любимую свою, - говорит, - разливательницу потеряла». А разливательница тут же выглядывает из-под посудного полотенца. Смех ведь!

Попробовал бы я поднять такую панику, когда Витюшка Гришин ударил моим мячом о штангу и рассадил покрышку надвое, как арбуз. Засмеяли бы! Мою футбольную покрышку тогда сапожнику чинить отдали. Собрали по гривеннику и заплатили. А камеру я сам заклеил.

А вот как сейчас помочь маме?

- Дай-ка кастрюлю, - говорю. - В момент исправлю.

Посмотрел я на мамину любимую кастрюлю. Вижу-на дне дырочка с горошину. Посудина эмалированная. И написано: «Город Лысьва, 2-й сорт».

- Зачем, - говорю, - второй сорт берёшь? Покупала бы первый.

И не рад, что насчёт сорта заикнулся. Вспылила мама так, что я не знал, куда и деваться.

- Да знаешь ли ты, что эта кастрюля, - говорит мама, - старше тебя на два года! Её мне твой папа подарил, когда ещё женихом моим был.

Тут только я догадался: маме не кастрюля дорога, а папин подарок.

Вспомнил я, что у папы где-то паяльник есть, а олова у меня самого сколько хочешь.

- Давай, - говорю я маме, - запаяю кастрюлю. Из второго первый сорт сделаю.

Куда гам!

- Где уж тебе, - говорит, - суметь!

Забыла, видно, сколько раз я ей электрическую плитку чинил да перегоревшие пробки исправлял.

И всё же мама доверила мне отремонтировать кастрюлю. Развёл я огонь, нагрел паяльник, постарался. Он прямо даже малиновый сделался. Давай паять Паяю, паяю. Олово шипит, плавится, как масло, а к дырке пристать не хочет. Измучился я, вспотел. Наконец дело пошло. Запаял! Такую заплатку налепил, хоть топором руби - не срубишь.

- Вот, - говорю, - готова кастрюля. Лучше новой получилась.

Посмотрела мама и засмеялась:

- Заплатка уж очень велика. С блюдце. Такими заплатками папа паровозы чинит.

- Ладно, - говорю, - не смейся. Наливай воды, испытывай.

А дальше получилось то, чего я и сам не ожидал. Только налила мама воды, моя заплатка упала на пол. И вода потекла из кастрюли, как из водопровода.

Мама окончательно расстроилась:

- Знала, что не сумеешь, так оно и вышло.

Права мама оказалась. Тут уж ничего не скажешь. Растерялся я. Но потом придумал. Взял я кастрюлю - и бежать на улицу да за угол. А там, не доходя аптеки шагов пятьдесят, вывеска: «Ремонт самоваров, примусов и пр. Артель «Прогресс». И на вывеске - картинка: самовар ну точь-в-точь как у нашей бабушки. Такой же пузатый, точно объелся. А около него примус на одной ножке приплясывает

Подумал я немного. Зайти или не зайти? Там мастер работает нерусский. Как посмотрит он на тебя своими глазищами, чёрными да большими, ну, думаешь, проглотит!

Зашёл, а мастер и не смотрит на меня. Сидит, такой загорелый, большой, скоблит что-то. А кругом-то него! Чистой меди, наверное, килограммов тридцать. Делает мастер своё дело и заявляет:

- Заказы сегодня не берём. Работы много.

- Я спросить только хочу, дяденька, - обратился я к мастеру. И начал рассказывать, как я запаивал кастрюлю.

Мастер говорит:

- Ну-ну, проходи, садись, гостем будешь.

Я ему всё и рассказал. А он как расхохочется! Только зубы белые сверкают.

- Ах ты, мальчик, мальчик! Глупая твоя голова! Почему же ты раньше ко мне не пришёл? Да кто же оловом паяет? Одним оловом не запаяешь. Третник надо делать.

- Какой третник? -заинтересовался я.

- Это сплав специальный, мальчик, для пайки. Бери одну часть олова и две части свинца, вот тебе и будет третник.

Тут он вынул из коробки длинную палочку трет* ника. А она блестит, как серебро.

- Разве так сверкает твоё олово? - засмеялся мастер.

Вспомнил я свои отливки. И верно: надрежешь их ножичком, надрез сначала сверкает, а пройдёт день* два, он уже потускнел. Серый делается.

- Нет, не так сверкает, - говорю я мастеру.

Тут мастер достал другую палочку, ещё более блестящую, поднёс к моему уху и согнул.

- Слыхал?

- Слыхал. Трещит, как лучина.

- Ну вот. А третник трещать уже . не будет. В нём свинец есть. А это олово трещит

Вот, думаю, дела!

- Ну, а почему же одним оловом не паяют? Мастер хитро улыбнулся:

- В такой пропорции пайка крепче получается. Понял?

- Понял.

- Давай сюда твою кастрюлю. Посмотрел он на отверстие и спрашивает: - Хочешь, я тебя учить буду? Только слушай внимательно и делай, как показывать буду. Согласен?

- Конечно, согласен. За этим и пришёл.

Заставил он меня кастрюлю надеть на какой-то железный пестик. Да так, чтобы конец пестика против отверстия пришёлся. Дал молоток, приказывает:

- Ударь, да не сильно. Только глаза прищурь. Эмаль хуже стекла поранить может.

Ну, думаю, запаивал, запаивал, старался, а сейчас совсем кастрюлю на тот свет отправлю. Но делать нечего, зажмурился да ка-ак ахну! Даже в сердце отдалось. Открыл глаза, вижу - около дырки эмаль пооткололась.

А мастер опять приказывает;

- Площадь маловата - ударь ещё раз.

Нечего делать. Ударил.

- Вот сейчас для заплатки места хватит, - удовлетворённо оценил мою работу мастер.-Теперь давай зачисть место припая.

Дал он мне какой-то клинышек стальной. А грани у него острые-острые. И называется эта скоблил-ка шабером. Скоблил я, скоблил. Всю эмаль возле отверстия обломал. Железо заблестело даже.

Посмотрел мастер мою работу, довольно покачал головой.

- Это ещё не всё. Ты сейчас внутри так же сделай.

Вот тут уж пришлось мне попотеть! Неудобство, теснота в этой кастрюле ужасная. Я и не рад был, что с этим делом связался. Но ничего.. Там, внутри кастрюли, оказывается, не надо такой блеск наводить, как снаружи. Скорее бы, думаю, паять.

Куда там! Мастер достаёт наждачную шкурку. Знаете, чёрная такая. Достаёт шкурку и заставляет снаружи место для заплатки шкуркой зачистить.

Сделал я и это. Железо засверкало, как зеркало. Мастер похвалил:

- Это у тебя здорово получилось.

Ещё бы не здорово! Когда футбольные камеры заклеиваешь, попробуй как следует шкуркой не зачистить. Не пристанет заплатка, хоть пляши на ней.

Вижу, мастер начинает паяльную лампу разводить. Значит, сейчас паяльник нагревать будем. Лампа фыркнула раза два, потом загудела. А мастер хвастает:

- Не лампа у меня, а настоящий дизельный автобус.

И верно. Выставила лампа свой голубой язык и рычит, как зверь какой. Мастер положил на неё паяльник, а сам говорит:

- Сейчас травить будем.

Вот, думаю, история! Спрашиваю мастера:

- Кого травить будем?

Смеётся мастер:

- Никого мы не будем травить. Смотри.

Достаёт мастер бутылочку и объясняет:

- Это и есть протрава, кислота соляная. А травят её цинком. Смотри.

Достал мастер маленький кусочек цинку, бросил его во флакончик. Запузырился цинк, зашипел, и не стало его. Вот это здорово! Мы в школе до таких опытов ещё не дошли.

Дал мне мастер кисточку:

- Мажь!

Обмакнул я кисточку в кислоту и помазал снаружи место на кастрюле, которое зачищал. И что бы вы думали? Пропала вся моя работа! Блеску как не бывало. Я даже испугался. А мастер доволен. Ему что, кастрюля-то не его. А мне за неё перед мамой отчитываться придётся…

Мастер убавил огонь в лампе.

- Не годится, - говорит, - если паяльник докрасна нагреется.

Я уж не признался мастеру, как дома паяльник разогревал.

Достал мастер тоненькую светлую медную пластинку. Взял кровельные ножницы. Вытер аккуратно руки,- прикинул, какой величины заплатку надо, и вырезал кругляшок с гривенник величиной.

Что-то тут не так! Каждый знает, что медь красная. А эта пластинка белая, как бумага.

Мастер .хитрый. Сразу заметил, что я ему не верю. Усмехнулся и сказал мне:

- Посмотри на срез пластинки. Красная?

- Ну красная. А кругом-то белое.

- Ах ты, мальчик! Пластинка лужёная. А что значит лужёная? Не знаешь?

- Не знаю, - откровенно признался я.

- Если не знаешь, так слушай. Эта пластинка покрыта тонким слоем олова или третника, для того чтобы лучше припаивалась. А чтобы она ещё крепче пристала к кастрюле, надо сначала вылудить место, которое ты зачистил.

Мастер взял с верстака ящичек с какими-то белыми камешками. Я подумал, что это соль, и, когда мастер отвернулся, намочил палец, ткнул им в ящик, а потом - в рот. Конечно! Соль как соль, только привкус какой-то имеет неприятный.

Снял мастер паяльник, отдаёт мне и говорит:

- Сначала облуди паяльник, - и показывает мне на ящичек с солью.

Взял я паяльник и не знаю, что делать. Говорю мастеру:

- Вы обождите малость, а я сбегаю за свежей солью, эта соль у вас протухшая.

Тут мастер немного рассердился. Взял у меня паяльник да в ящичек сунул. А оттуда дым ну такой неприятный да белый поднялся, что я чуть не задохнулся. Знаете, когда киноплёнку сожжёшь, как нехорошо пахнет. Так это в сто раз хуже! Оказывается, эта соль называется нашатырём.

Вынул мастер паяльник, а остриё его, ну, то самое место, которым паяют, так и заблестело.

- Вот мы и облудили паяльник, - сказал мастер, взял палочку третника и паяльником отрезал кончик от палочки. На острие паяльника повисла расплавленная капелька.

Тут я догадался, что надо сделать. Взял кастрюлю, а мастер паяльник мне даёт.

- Луди, - говорит, - больное место.

Я и давай растирать третник паяльником на том месте, которое я чистил. Даже жарко сделалось. Размазываю и думаю: «Вот бы Витька меня сейчас увидел! От зависти бы лопнул!»

- Хорошо получилось, - похвалил мастер, рассматривая покрывшееся третником место зачистки, в середине которого чернела дырочка. - Сейчас и заплатку можно ставить. Смажь ещё кислотой.

Я взял из бутылочки кисть и снова мазнул ею по кастрюле, а мастер после этого осторожно приложил заплатку и приказал:

- Не сшевели!

После этого он опять подогрел паяльник, снова прочистил его в нашатыре, а потом прижал им легонько заплатку к кастрюле, подержал немного, поддел паяльником ещё капельку третника и обвёл паяльником вокруг заплатки.

Тряхнул мастер кастрюлю и отдаёт мне:

- Получай. Только прокипяти первый раз посильнее и воду вылей. Это чтобы ликвидировать всю кислоту, которая попала внутрь при ремонте.

Всё это хорошо, думаю, а вот как же я расплачиваться буду? Можно считать, что пополам паяли. А мастер поднял палец, большой такой да чёрный. Ему что: работу сделал, цену устанавливает. Рубль? Ох, нет! Наверное, больше. Рубль-то я как-нибудь ещё набрал бы - на тетрадки папа дал, - а если запросит больше, тогда что? Ну и будет мне от мамы за эту кастрюлю!

А мастер уже все пять пальцев поднял. Загибает один палец и говорит:

- Третник.

Загибает второй:

- Нашатырь.

Загибает третий:

- Кислота.

Ну, сейчас заплатку назовёт, керосин, паяльник. Всё учтёт, мелочник. Не вытерпел я и чуть ли не закричал:

- Да вы сразу говорите, сколько всё стоит! Что, думаете, денег у меня нет? - И себя по карману хлопаю.

Мастер как расхохочется! Даже пламя паяльной лампы запрыгало. Качает он головой и говорит:

- Понял?

- Ничего не понял.

- Для пайки надо третник, нашатырь и кислоту. Понял?

- Понял, понял, - обрадовался я. - А денег вам заплатить сколько?

Мастер нахмурился, посмотрел на меня сердито и говорит:

- Твоя заплатка полтинник стоит, а дружба наша тысячи стоит. Понял, мальчик? Приходи всегда. Мастер Сагаян всегда тебе поможет. Приходи. - Встал мастер, подошёл к шкафу и вернулся с большим-большим яблоком.

- Кушай на/здоровье. Это из Еревана. Знаешь такой город?

Как не знать столицу Армении? По географии-то у меня всегда пятёрки. Правда, на той неделе четвёрку получил. Ну, да это случайно.

Поблагодарил я мастера Сагаяна за заплатку и яблоко и пошёл..

Хороший, добрый мастер Сагаян!