Яркая, залитая солнцем площадка. Белый ослепительный снег. Погода тёплая и солнечная. Что ещё нужно? Живи да радуйся! Но нет, я сижу на снегу и горько плачу. Ко мне подошла взрослая девочка. Ей было всего десять, но в мои семь она казалась необычайно взрослой.

— А что такой взрослый сидит и плачет? — спросила она.

— Я не взрослый… Мальчишки — сквозь плач произношу я.

— Какие мальчишки?

Я указываю кудато в сторону и ещё больше заливаюсь плачем. Там стоят мальчишки и тычут в меня пальцем.

— Ну и что? Ты взрослый, а они маленькие!

От удивления я перестаю плакать.

— Я взрослый?

— Конечно! Встань на ноги.

Я поднялся на ноги и опёрся на лыжи.

— Вот видишь? Смотри ты, какой высокий!

Я удивлённо смотрю на свои ноги, обутые в лыжные ботинки.

— Я не умею ездить. Вот смотри — сказал я, и мои ноги разъехались в разные стороны. Я снова сел на снег и заплакал пуще прежнего.

— Да ты неправильно делаешь! Дай я тебя научу.

— Не хочу! Ненавижу этот снег! Ненавижу эти лыжи!

— Да ты будешь как взрослый!

— Правда?! — слёзы на моих глазах мгновенно высохли.

— Конечно! Видишь, тётенька стоит на лыжах? Она тоже ездить не умеет. А дяденька её учит. Он её инструктор. А я буду твоим инструктором!

Впереди действительно какаято тетенька попыталась встать на лыжи, но не удержалась и упала на попу. Вместо того чтобы, как я заплакать, она громко и заливисто захохотала. После этого дяденька инструктор помог ей подняться на ноги, и они о чёмто весело заговорили.

— Видишь это весело!

Я поднялся на ноги и смело посмотрел на притихших мальчишек.

— Видите я взрослый! У меня есть инструктор, а у вас нет!

— Мы тоже хотим — хором сказали мальчишки.

— Ищите себе другого инструктора! — сказала, как отрезала девочка.

Яркий очень яркий сон. Миша открыл глаза и проснулся. Нет. Конечно сейчас он не Миша. Мишей он был тогда 30 лет назад. А сейчас он живёт в Германии, и соседям он известен как Майкл Торн — американец. Хотя какая разница, что у него за легенда. Внутри он остался тем же Мишей, или лучше Михаилом Сергеевым. Михаил открыл глаза и огляделся. Конечно, он был в капсуле, для управления аватаром. Это было такое свойство его организма. После того как он выходил из управления, мозг отключался, и неизменно засыпал. Последнее время мозг, изза недостатка положительных эмоций отправлял его в путешествие по самым светлым моментам в его памяти. Где это было? Сочи. Ясная поляна. Как же давно это было? 25? 30 лет назад?

Я родился в тёплом Сочи. Тогда в семь лет родители впервые привели меня покататься на лыжах. Я не понимал и не хотел этого. Лыжи я сразу возненавидел, пока не встретил ЕЁ! Полина была той девочкой, что помогла встать мне на ноги. Я полюбил её сразу детской любовью. Она не понимала моих чувств, считая это обычной детской привязанностью. Родители Полины были лыжными инструкторами, а она всего лишь помогала им, показывая малышам, как ходить на лыжах. Но я её любил! Я не хотел её отпускать! Я просил родителей каждый день, чтобы они привели меня снова покататься на лыжах. Они не понимали моих порывов. Одно дело раз в две три недели посетить лыжную трассу, и другое дело рваться туда каждый день. Не я не мог прожить и дня без своей любимой. Родители, наконец, смирились и записали меня в лыжную секцию.

Теперь я имел возможность почти каждый день видеть свою любимую. Но ей это категорически не нравилось. Я надоедал ей своей назойливостью. Вскоре моя влюблённость сошла на нет. Но я полюбил лыжи. Мне нравилось бегать по снегу, и радоваться его искристой белизне. Мой тренер Виктор Сергеевич Лемешев разглядел во мне потенциал, и постоянно гонял меня по склонам. Это был длинный, худой, коренастый человек лет сорока. Раньше он тоже занимался лыжами, но получив травму, 15 лет назад, он занялся тренерской работой. Особых успехов он не добился, но я думал, что смогу превзойти его. По характеру он был очень спокойный для тренера человек. Меня он особо не гонял, может потому что у него были более перспективные спортсмены? Но и бросать меня он не хотел. Мне казалось, что он просто отрабатывал зарплату.

Лыжи укрепили меня. Я стал спортивным и подтянутым. Я тренировался днями напролёт. В тринадцать лет я начал ездить на свои первые соревнования. Учился я хорошо, поэтому ничего меня не отвлекало от любимого занятия. Мне нравились соревнования, нравилось обгонять соперников. Хорошо, когда ты оказываешься впереди. Но именно там, на первых соревнованиях, я впервые столкнулся с серьёзным соперником.

Прошло больше двадцати лет, но я до сих пор помню его имя. Его звали Егор Кузнецов. Ему было четырнадцать, и он был на 15 сантиметров выше меня. Он был абсолютно уверен в своих силах, поэтому не видел во мне серьёзного соперника. Мы встали на старт все вместе, и прозвучал выстрел стартового пистолета. Егор сразу вырвался вперёд, благодаря своему высокому росту, а я бросился вдогонку. Два круга я не мог его догнать. Меня это раздражало. В нашей секции я обгонял всех, а здесь даже не мог догнать соперника. После второго круга мной овладела настоящая злоба и я, напрягая все свои силы, помчался вперёд! На повороте я смог его обойти. Он, наверное, думал, что это случайность, что никто не сможет его обогнать, поэтому он сразу попытался обогнать меня. Но я уже не хотел уступать с таким трудом доставшееся лидерство. Я побежал вперёд, чувствую позади его тяжёлое дыхание. Мы соревновались, совершенно не замечая внимания на других соперников. Когда закончилась гонка, мы уже догнали ребят, отставших на круг. Я из последних сил, пересёк финишную черту и упал на снег. Рядом повалился мой соперник. Мы тяжело дышали и были похожи на двух рыб, выброшенных на берег.

— Я тебе победил! — смог я выдавить из себя.

Мой соперник ничего не сказал. Я до сих пор помню его багровое от напряжения лицо. В тот день я никак не мог отдышаться. Лёгкие, да и всё тело болело, но меня переполняла гордость, что я смог одолеть соперника, гораздо выше и старше меня. А потом случилось событие, которое навсегда врезалось в мою память. Нас начали награждать. Я получил красивый кубок, а моему сопернику вручили почётную грамоту. И тут я увидел перекошенное от злобы лицо тренера моего соперника. Я никогда не видел такого злого выражения лица. Его тренер был широкоплечий полный мужчина. Он был на голову ниже Егора, но Егор просто сжался под его взглядом, стараясь казаться ниже. Егору дали грамоту, и он неожиданно расплакался. Он ревел как девчонка, размазывая сопли и слёзы по лицу. В сущности, он был всего лишь ребёнком, который просто не умел проигрывать. Мне так стало его жалко, что я решил отдать ему свой кубок. Я протянул его ему в знак примирения. Сначала он не понял моих намерений. А когда догадался, то схватил кубок и с силой швырнул его в снег. Это стало для меня серьёзным уроком. Я понял, что можно обыграть любого, даже самого сильного и самоуверенного противника. Но если ты захочешь разделить с ним радость победы, то он не оценит твоего благородства.

Я продолжал бегать. Уровень соревнований становился всё выше. Даже один раз я участвовал в международных соревнованиях, но здесь я понял, что одной злобой невозможно выиграть. Все соперники оказались гораздо сильнее меня. Как бы я не старался, как бы я не бежал на пределе своих сил — соперники оказывались гораздо сильнее. Я весь изматывался, но приходил один из самых последних. «Третий с конца» — как любил повторять мой отец. Именно тогда я и решил круто поменять свою жизнь. Я решил стать биатлонистом. Мне всегда нравился этот вид спорта. Это было не только война мускулов, но и война нервов. Если ты промахнешься, то побежишь штрафной круг. А вот если сожмёшь волю в кулак, сосредоточишься, то всегда сможешь поразить цель. Конечно, надо при этом освоить винтовку. Да и таскать её не очень удобно. В лыжной гонке тебе ничего не мешает, а здесь она постоянно бьёт тебя по спине, кроме того с каждым кругом она становится всё тяжелее и тяжелее. Винтовку я освоил быстро, да и стрелять мне нравилось, но вот бежать от этого быстрее я не стал. Именно поэтому, несмотря на меткую стрельбу я, как правило, оказывался лишь в середине турнирной таблицы.

Мне было уже 35, когда я решил закончить карьеру. Возраст, да и старая травма колена давали себе знать. Я так и не женился. Трудно было найти человека, который бы постоянно ждал тебя со сборов. Какихто особых успехов у меня не было, поэтому и поклонниц, не наблюдалось. Можно было найти девушку из таких же, как я спортсменов, но старая обида на Полину, отвергнувшую меня, не давала покоя. В общем, я закончил карьеру, не создав семьи, и так ничего толком не добившись. Оставалось одно — сидеть на шее своего старшего брата.

Мой старший брат Константин был на четыре года старше меня. Высокий и широкоплечий он всегда выгодно смотрелся по сравнения со мной худым и подтянутым человеком среднего роста. Вместо спорта он всегда уделял большое внимание учёбе. Мой брат был намного умнее меня, правда, он всегда витал в облаках. Но, к моему удивлению ему всегда удавалось чтото выудить из этих облаков, а потом выгодно использовать. Ещё во времена студенчества он вместе со своим приятелем Александром Кругловым запатентовал одну интересную штуку. Я не до конца понимал, что это такое, как брат не старался мне втолковать. Как я понял — это был контейнер, для транспортировки гелия3. С 2040 года на постоянной основе, на Луне существовала колония — поселение. Основу колонии составляли учёные, которые вели там исследования. Но на Луне малая гравитация. Если постоянно жить с малой гравитацией, то можно нанести существенный вред здоровью. Именно поэтому среди учёных проходила постоянная ротация. Раз в месяц одна группа учёных улетала с Луны, другая прилетала на их место. В это время на Луне уже была налажено добыча гелия3.Этот газ использовался в ядерных реакторах на Земле и был источником чистой электрической энергии. Добычей занималась одна единственная корпорация. Корпорация называлась «Лунная энергия». Эта корпорация на правах монополиста диктовала цену на газ. Большая часть промышленных компаний земли покупала энергию, полученную с помощью гелия3. На самой Земле источники энергии были весьма скудны, либо совсем истощены, поэтому, несмотря на высокую цену никто, не смел спорить. Все молча покупали энергию, и только мой брат смог бросить вызов корпорации. Он вместе с группой учёных прилетел на Луну с двумя чемоданами. За месяц он смог наполнить оба чемодана гелием3, а потом улетел на Землю со следующей экспедицией. На земле он прилетел в Гонконг, где смог продать содержимое обоих чемоданов. После этого он мгновенно стал миллионером. Корпорация «Лунная энергия» узнала о сделке через месяц, и разразился жесточайший скандал. Она грозила судом и разорением и моему брату, и тем, кто купил этот гелий3. Я реально думал, что моего брата посадят, но у него нашлись могущественные защитники. После пяти лет борьбы и апелляций мой брат выиграл последний суд и заслужил право самому добывать гелий3. «Лунная энергия» более 15ти лет была монополистом, не только потому, что обладала эксклюзивными правами на добычу гелия3, но и потому что она единственная, кто обладал технологиями транспортировки. Все эти технологии хранились в секрете.

Многие, до моего брата, пытались привезти на Землю гелий3, но все попытки заканчивались неудачей. Контейнеры просто взрывались, и только моему брату удалось создать достаточно прочный контейнер. Фокус был в том, что в контейнеры, что придумал брат, помещалось в два раза больше гелия3, чем в контейнеры «Лунной энергии». В общем, мой брат привлёк инвесторов и создал компанию «Солнечная энергия». «Солнечная энергия» стала возить гелий3 на Землю. В первый же год работы прибыль компании составила 100 миллионов кредитов! Излишне говорить, что мой брат сразу стал очень богат. Через десять лет стоимость компании уже составляла 120 миллиардов кредитов, а личное состояние моего брата, без учёта акций составляло десять миллиардов кредитов. В общем, мой брат был миллиардером, а вот я так ничего и не добился. Когда я выступал на соревнованиях меня так и называли — брат Константина Сергеева.

В тридцать лет мой брат женился на одном из своих менеджеров. Жена Марина, стройная, белокурая красавица, родила ему двух детей: мальчика Степана и девочку Карину. Став очень богатым человеком брат стал заниматься инвестициями в очень многие проекты. Один из таких проектов и стал проект создания аватаров. Да, как это не печально звучит — именно мой брат послужил причиной тех трагический событий, что постигли мою семью. Он нанял для осуществления этой работы Профессора Геннадия Маслова. На его исследования он и выделил огромные суммы. Я толком не знал, сколько это денег, но речь шла о миллиардных кредитах. Работы по созданию аватара длились не менее пяти лет. Когда работы были практически завершены Профессор Маслов, решил свернуть все исследования. Для моего брата — это было как гром среди ясного неба. Он долго и громко возмущался. Даже мне он выражал своё недовольство. Потом он решился встретиться с профессором в одном из загородных клубов, чтобы утрясти все вопросы.

5 мая 2060 года стало чёрным днём в моей жизни. Мне трудно об этом говорить — слёзы подступают к горлу, но если я об этом не расскажу, то вы ничего не поймёте, в моём дальнейшем рассказе. Беспристрастная камера записала разговор. Я лишь приведу его в точности.

Всё происходило в кафе, расположенным рядом с загородным гольфклубом. Брат открыл дверь в кафе, и пропустил вперёд жену Марину и детей. Профессор уже сидел за столом. Он был седой человек, с большой плешью на голове. Брат подсел к нему за стол, а жена с детьми сели за соседний стол.

— Здравствуйте профессор! — сказал Костя.

— Здравствуйте, Константин! — поприветствовал его профессор — Я вижу, Вы привели детей?

— Да. В конце концов, мы здесь обсуждаем и их будущее.

— Именно. Об их будущем мы и будем говорить.

— Честно говоря, профессор я не понимаю, Вашей позиции. Когда мы только встретились, Вы говорили, что аватары — это прекрасная возможность, для инвалидов реализовать себя. Человек, прикованный к кровати, или даже если потерял одну из конечностей, уже не может жить полноценной жизнью. А аватар — это возможность почувствовать всю её полноту. Но сейчас, когда мы на пороге величайшего открытия всех времён — вы готовы отказаться от всего. Я не понимаю.

— Скажите, сколько поВашему стоит аватар?

— Я не знаю. Я никогда не задавался такими вопросами. Деньги выделялись на исследования. Большие деньги.

— Первый аватар стоил один миллиард кредитов. Но это был самый первый экспериментальный образец. При массовом производстве стоимость продукции снижается. Последующие двадцать аватаров обошлись нам в среднем по сто миллионов кредитов каждый. За пять лет мы смогли снизить издержки, именно поэтому стоимость аватара сейчас составляет 5 миллионов кредитов. Но это если производить аватара штучно в лабораторных условиях. Если наладить массовое производство, то стоимость аватара составит пятьсот тысяч кредитов. Плюс капсула для переноса — самая дешёвая сто тысяч, плюс годовое обслуживание ещё пятьдесят. Итого шестьсот пятьдесят тысяч кредитов. Вы думаете, ктото из инвалидов, сидящих на пособии, сможет себе позволить такого аватара?

— Я не знаю. А сколько сейчас размер пособия?

— Мало. Очень мало. Самый дорогой протез ноги стоит пятьдесят тысяч. Инвалиду легче купить протез, чем купить аватара.

— Но вы же говорили, что справитесь!

— Да знаю. Я ошибался. Я думал, что технология аватара станет по истине массовой. Я думал, что стоимость не превысит 50 тысяч.

— Вы же обещали!

— Да обещал! Но я не смог выполнить обещанное изза Вас!

— Так это я виноват? В чём же, дал Вам слишком мало денег?

— Нет. Всё дело в стоимости электричества.

— При чём здесь электричество?

— А Вы знали, что стоимость аватара напрямую зависит от стоимости электричества? По Вашему виду понятно, что нет. Аватар состоит из живых клеток. Клетки должны расти и делится. Им нужно тепло и свет. А тепло и свет даёт электричество. Вы ведь являетесь одним из двух главных поставщиков газа гелия3 на Землю. А это и есть источник электрической энергии! Вы же не сможете снизить стоимость электричества в десять раз?

— Нет. У нас большие производственные издержки.

— Значит и стоимость аватара невозможно будет снизить до приемлемого уровня.

— Тогда что Вы предлагаете? Будем продавать аватары богатым инвалидам?

— Нет. Проект необходимо немедленно закрыть!

— Закрыть? Да вы с ума сошли. Вложены такие деньги! Проект нельзя закрывать. Что скажут акционеры.

— Это меньшее, что мы можем сделать.

— Нет спасибо. Я такой бизнес закрывать не буду!

— Вы не знаете всей правды!

— Что Вы хотите этим сказать?

— Ко мне обратилась одна фирма. Она хотела, чтобы я анонимно сделал, для неё аватара. Как они узнали, что я делаю аватаров — неизвестно, но я вежливо отказал. Они были настойчивы, но я был твёрд в своём решении. Когда они стали настаивать — я пригрозил, что обращусь в прокуратуру. Тогда они отстали и больше не беспокоили меня. Я думал, что меня просто оставили в покое. Оказалось, что они искали другого исполнителя. Как всегда допоздна засидевшись на работе, я отправился домой. Но, уже подходя к машине, я понял, что забыл папку с документами. Я решил вернуться. На работе я застал двух своих учеников. Они создавали аватара за моей спиной! Я потребовал объяснений, и они всё выложили мне. Оказывается их шантажировала та самая фирма. Я пошёл в прокуратуру. Оказалось, что эта фирма была связана с несколькими терактами по всей стране! Мои ученики создавали аватаров для терактов!

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно! Вот данные прокурорской проверки.

Профессор выложил на стол какието документы.

— Этого не может быть.

— Смотрите сами.

Брат углубился в чтение. Через пять минут он решительно оттолкнул документы и откинулся на стуле.

— Проект необходимо закрыть — сказал профессор.

— Но потраченные деньги. Тем более это единичный случай.

— Вы не понимаете. Мы открываем новую эру в мировом терроризме. Аватар — это идеальный способ совершить теракт. Не нужно готовить смертника. Достаточно купить аватара и вот он готовый смертник. Аватара нельзя отличить от человека, потому он создан из человеческих клеток. Всё отличие заключается в том, что в его голове стоят специальные чипы, с помощью которых идёт управление аватаром. Эти чипы можно обнаружить при сканировании, если иметь специальное оборудование, и знать, что искать. Но сейчас появились чипы нового поколения, а их невозможно обнаружить даже портативными приборами, только в лабораторных условиях. Кроме того аватара можно запрограммировать заранее на теракт, а не управлять им дистанционно. Тогда его вообще невозможно обнаружить.

— Аватара можно сделать из любых человеческих клеток?

— Конечно. За основу можно взять любые клетки: министра, премьерминистра, президента, в конце концов! И Вы не узнаете, кто аватар, а кто настоящий, пока он не взорвётся.

— Подождите. Аватар — это всего лишь человеческая копия. Как он может взорваться?

— Разве в человеке мало скрытых полостей? Желудок, кишечник, легкие, кровеносная система. Во все эти полости можно поместить взрывчатку, газ или закачать яд. Этим вы открыли ящик Пандоры, теперь убить другого человека не составит никакого вреда! Неужели Вы хотите, чтобы Ваше имя ассоциировали с самыми страшными терактами в истории?

— Но разве не будет жёсткого отбора кандидатов. Мы сами будем видеть, чьё это ДНК? Мы сами будем контролировать этот процесс. При малейшем подозрении — просто откажем клиенту.

— Яркий пример с моими учениками доказывает, что мы ничего не будем контролировать. Если бы я не вернулся за документами, аватар для терактов уже был бы создан. Может быть, уже он когонибудь убил. Вы бы хотели отвечать за теракт? Такого будущего Вы хотели для своих детей?

— Вы правы. Я совершил ошибку. Я решил поиграть в бога и… заигрался. Проект необходимо закрыть.

— А деньги?

— Я всё улажу. Если надо оплачу всё из собственного кармана. Все материалы исследований должны быть уничтожены.

— А вот это зря! — эти слова произнёс официант. Он отложил поднос и опустился на свободный стул.

— Что Вы себе позволяете? — возмутился профессор.

— Профессор Вы гений! Вы создали уникальную вещь, а теперь хотите так просто от неё отказаться! Разве это справедливо? Столько людей много лет боролись за свои права. Столько людей погибло, защищая правое дело. Теперь, когда Вы создали технологию, которая может спасти жизни этих пламенных борцов, Вы готовы всё бросить!

— Вы???

— Да. Наша организация обратилась к Вам за помощью. Но вы отказали. Тогда мы попросили Ваших учеников. Вам нужно было просто стоять в стороне и не вмешиваться. Но нет! Вы испортили всё дело! А что теперь? Теперь перед Вами автоматон, а не аватар.

— Вы убиваете людей!

— Я борюсь за идею. В этой борьбе есть победители и проигравшие. Но мы ставим перед собой реальные цели и добиваемся их!

— Какой пафос! А сами лежите за тысячу километров отсюда и управляете автоматоном — сказал мой брат.

— А вы бы вообще молчали. Такие как Вы делают мир беднее, отнимая у людей последнее — сказал официант.

— Я даю людям тепло и свет.

— Вы грабите их!

— А Вы предпочитаете, чтобы они умирали от голода и холода? Такие как Вы готовы убить миллионы, чтобы добиться своей цели. Можно убивать стариков, женщин, детей — цель ведь оправдывает средства!

— Не говорите так!

— А как я должен говорить? Все террористы трусы! Вместо того, чтобы объявить открытую борьбу, Вы постоянно прячетесь за других людей. Вы постоянно прикрываетесь их телами, их жизнями. Даже сейчас Вы трусливо прячетесь за автоматона!

— Вы не смеете так говорить!

— А что такого сделали Вы, чтобы затыкать мне рот? Я дал людям тепло и свет. Многие были спасены от голода, холода и болезней. Я каждый год жертвую миллиарды кредитов на благотворительность. А что сделали ВЫ? Убили сотни человек?

— Мы боремся за права людей!

— Каким образом? Защищая одних невиновных, вы убиваете других невиновных! Как справедливо! Главное пролить реки крови, а зачем это делать — не имеет значение.

— У нас есть цель!

— Какая? Убивать людей? Так идите на войну. Но тут возникает одна проблема — вам противостоит вооруженный враг, а здесь можно безнаказанно убивать беззащитных людей.

— Хватит! Вы болезнь, которая разрушает эту планету!

— Какой апломб! Достаточно объявить своего соседа не человеком, а какойнибудь болезнью, или насекомым, и всё он уже не человек. А недочеловека можно свободно убивать. Конечно — так можно оправдать любое убийство.

— Соседа?

— Да соседа. Я живу с Вами на одной планете. Дышу с Вами одним воздухом, и не делю людей на правильных и неправильных. Я несу людям тепло и свет, а вы только разрушение и смерть.

— Тепло и свет! Как Вы надоели с этим пафосом. Вы сидите на своём олимпе и не понимаете, что внизу тоже люди. Они умирают от голода и холода, потому что не могут заплатить за Ваше электричество! Если Вы такой благотворитель, так раздайте это электричество бесплатно!

— Если я буду раздавать электричество бесплатно, то моя компания очень быстро разорится, тогда весь мир погрязнет во тьме и погибнет бóльшая часть человечества. Вы этого хотите?

— Я хочу установить справедливость!

— Тогда Вы обратились не по адресу. Я не собираюсь переделывать этот мир.

— А я всегда стремился это сделать! Если сидеть и ничего не делать, то этот мир невозможно изменить. Надо действовать! Ваше убийство всколыхнёт этот мир! Оно его изменит раз и навсегда. Это станет историческим моментом. Люди будут делить время, до и после Вашего убийства!

— Да Вы просто кровавый маньяк, одержимый убийствами. Какие могут быть аргументы, если Вы просто больной человек?

— А, вот с Вас и слетел весь Ваш лоск. Вы сами говорили, что не делите людей на правильных и неправильных. А теперь называете меня больным? Это Ваше общество глубоко больно!

— А Вы считаете, что убивать людей это нормально?

— Нормально! Это исторический процесс. Сначала общество жило при первобытнообщинном строе. Потом его сменил феодализм. Сейчас идёт эпоха капитализма. Вы же не будете отрицать, что капитализм гораздо более лучшая форма правления, чем первобытнообщинный строй? А история любой страны — это история войн. Любая война — это массовое убийство. Я вершу исторический процесс!

— Какой исторический процесс? Террор — это массовые убийства!

— Если массовые убийства меняют всю нашу жизнь — это исторический процесс.

— Я не понимаю, как моё убийство может изменить историю? Почему я?

— Вы действительно не понимаете? Вы же умный человек. Вы же сами себя создали.

— Постойте! Кажется, я начинаю догадываться — социальная справедливость, в этом всё дело! Вам не нравится, что я богат! Представляю себе типичную картину Вашей жизни: бедное голодное детство и злобный богатый сосед, которому вы вечно завидовали.

— Нет. Ваша картина никуда не годится. Я жил в довольно обеспеченной семье, получил хорошее образование и никогда не голодал.

Раздался стук двери. Все обернулись на звук. Около двери стоял один из посетителей и пытался выйти наружу.

— Не пытайтесь выйти наружу! Все входы и выходы заминированы! Попытаетесь выйти — прогремит взрыв! — предупредил террорист.

— Отпустите моих детей! — сказал брат.

— Вы не понимаете! Внутри меня находится двенадцать килограммов пластиковой взрывчатки. Она разнесёт Вас в клочья! Вы уже все мертвы!

— Я не хочу умирать! — закричала Карина и заплакала.

— Я тоже не хочу! — вторил ей Степан.

— Мамаша немедленно успокойте детей! — грубо приказал официант.

— Милая я прошу тебя — успокой детей — как можно спокойнее сказал мой брат.

— Да, нам всем надо успокоиться. Все сделайте глубокий вдох. Досчитайте до трех и выдохните. Повторите это десять раз — сказал официант.

— Делай, что говорит дядя — сказала Марина.

— Да делайте, что я говорю, и мы все успокоимся. Я не хочу паники.

— Я не понимаю. Мы сидим и ведём здесь светскую беседу. Вы какойто нетипичный террорист — сказал профессор.

— А поВашему у террористов есть типичное поведение? — спросил официант.

— Конечно! Они делают заявление на камеру, угрожают заложникам, а потом их казнят. Мы же разговариваем уже пятнадцать минут, и Вы так и не сообщили о своих намерениях.

— Знаете, что меня дико раздражает, в поведении этих террористов? Это три вещи. Первое — это дикий животный страх в их глазах. Они до жути боятся умереть. Они не боятся убивать, но их пугает страх собственной смерти. Именно поэтому они боятся всех: заложников, полицию, журналистов. Они не могут расслабиться, чтобы нормально вести диалог, чтобы внятно объяснить собственную позицию.

— А вы можете расслабиться, ведь Вы не рискуете своей жизнью?

— Конечно. Я могу транслировать свои мысли через автоматона. Я могу чётко изложить свою позицию. Но мы отвлеклись. Второе, что меня раздражает — это их заявление. Как правило — это короткие тезисы, написанные ими заранее. Это не их собственные мысли, а то, что им вбили в голову их кураторы. Сами они и двух слов связать не могут, а если настаиваешь на разъяснении их позиции — прячутся за своими лозунгами. Ты ведь сейчас умрешь. Это самый важный и последний момент в твоей жизни — объясни, зачем ты это делаешь? Но нет, они скатываются в свою демагогию! Именно из этого вытекает третий раздражающий фактор — они полные ничтожества! Их кураторы, чтобы привлечь в свои ряды новых исполнителей, постоянно внушают им мысль, что они самые лучшие, что они рождены для чего большего.

— Но разве это не так? Разве теракт, для них это не нечто большее?

— Не в этом дело. Сильный и уверенный человек не покупается на такие слова. Он точно знает свои возможности. Он ставит перед собой цели и добивается их.

— Такой как вы? — спросил мой брат.

— Конечно. Я точно знаю, чего я хочу.

— А я до сих пор не пойму, почему Вы выбрали меня?

— А Вы сами не можете догадаться? У Вас нет на этот счёт никаких мыслей?

— Полагаю, что это както связано с моей профессиональной деятельностью, но почему конкретно — я не знаю.

— А Вы профессор, что думаете на этот счёт?

— Я думаю, что Вы взяли нас в заложники и просто тяните время — сказал профессор.

— А я думаю, что это просто блеф! Нет никаких бомб! Вы взяли нас в заложники, чтобы поболтать языком. Я сейчас возьму и выйду отсюда! — сказал один из посетителей. Это был грузный мужчина средних лет.

— Я очень советую, Вам этого не делать! — предупредил его террорист.

Мужчина не стал его слушать. Он поднялся изза стола и решительно направился к двери. Террорист в два прыжка догнал его у самой двери. После этого он рывком левой руки развернул к себе мужчину, а правой нанёс короткий удар в живот. Мужчина охнул и упал на колени, держась руками за живот. После этого террорист схватил мужчину под мышки и резко оторвал от пола. Подняв его как пушинку — он усадил его на ближайший стул. После этого террорист выскочил в подсобку. Было слышно, как хлопнула дверь, и раздался звук волочения по полу чегото тяжёлого. Вскоре появился террорист — он тащил труп мужчины по полу. Он выволок его на середину зала, и бросил там.

— Похоже, я должен Вам коечто объяснить! Это охранник, которого я задушил вчера. Я не хотел его убивать, но он мешал моим планам.

— Мама, а этот дядя мёртвый? — спросил Степа.

— Да сынок — ответила Марина.

— А можно мне его потрогать?

— Давай мальчик. Подойди, потрогай его! — сказал террорист.

Степа подошёл к мертвецу и коснулся его пальцем.

— Холодный — сказал мальчик.

— Я достал его из холодильника.

— А зачем он был в холодильнике?

— Чтобы не протух.

— Я тоже буду такой холодный?

— Нет. Скорей всего тебя разорвёт на мелкие кусочки, а потом эти кусочки сгорят как маленькие солнышки.

— Стёпа иди сюда! — позвала его Марина.

— Мама я хочу посмотреть — сказал Стёпа.

— Слушайся маму. Иди к ней — сказал официант.

Степа вернулся за стол.

— Вы нас всех убьёте? — спросил худощавый мужчина, одиноко сидящий за столом.

— Нет. Вас убьёт система! — ответил официант.

— Что это значит? — спросил профессор, глядя на труп охранника.

— Посмотрите на меня профессор, и ответьте на вопрос: «Что будут делать власти, когда узнают, что здесь происходит?»

— Они начнут переговоры.

— А потом?

— Если не смогут договориться, то начнут штурм.

— А что они будут делать между переговорами и штурмом?

— Будут пытаться торговаться и тянуть время.

— Нет. Это всё относится к переговорам. Даю подсказку. Вдруг я не один. Вдруг у меня есть сообщники с той стороны двери? Как я могу с ними связаться?

— Они выключат сотовую связь.

— В точку господин профессор. А ещё ответьте мне: «Как управляется автоматон?»

— По сотовой связи.

— Вполне логично, что как только они вырубят сотовую связь — я потеряю контроль над автоматоном. Я не хочу терять контроль, поэтому, как только они вырубят сотовую связь — прогремит взрыв. Если они начнут штурм, то прогремит взрыв. Если во время переговоров они будут хамить, или будут пытаться обмануть меня, то прогремит взрыв. Именно поэтому Вас убью не я, а система. Всем всё понятно?

— Не совсем — сказал брат.

— Что же Вам непонятно? — спросил террорист.

— При чём здесь я? Почему меня с семьёй Вы выбрали в качестве мишени? — спросил брат.

— Вы так и не поняли? Это заказ!

— Я так и думал! — воскликнул профессор.

— Если заказ, то Вам заплатили деньги! Сколько Вам обещали? Мы предложим больше! — воскликнул брат.

— Нет — сказал террорист.

— Намного больше!

— Нет.

— Подожди Костя, может речь идёт, не о деньгах? — спросил профессор.

— Вы правы профессор.

— А о чём тогда речь? Вам предлагают какуюто неоценимую услугу? Может Вас шантажируют? — допытывался брат.

— Нет. Я это делаю по собственной инициативе.

— Значит, речь идёт о деньгах. Я предложу Вам в десять, в двадцать раз больше! Просто назовите цену!

— Почему Вы видите во мне только меркантильный интерес? Я довольно обеспеченный человек и не нуждаюсь в деньгах.

— Но Вы же сами сказали «Заказ».

— Вам известен термин социальный заказ?

— Что?

— Вам известен такой термин?

— Да, но при чём здесь это?

— Сейчас объясню. Люди каждый день ходят на работу. Как правило — это тяжёлая и неблагодарная работа. Они гробят свою жизнь и здоровье, чтобы мы могли спокойно жить. За свою работу они получают сущие гроши. Этих денег им явно не хватает. Если они заболеют, то никакая страховка не покроет расходы. Они мало живут. Именно поэтому у людей возникает социальный заказ — они хотят жить. Любой «лишний» день жизни для них как подарок судьбы. А как можно продлить их жизнь? Только дав им дешёвую энергию.

— Я не произвожу энергию. Я привожу гелий3 с Луны. Электричество вырабатывают на ядерных электростанциях на Земле. Я не формирую цену на электричество, я лишь продаю гелий3.

— А что произойдёт, если Вы все умрёте? Цена на электричество резко упадёт вниз!

— Откуда такая уверенность?

— Я хорошенько подготовился к этому вопросу. Вы правы. Вы возите гелий3 с Луны. Луна — спутник Земли. Доставка давно налажена, но всё равно приходится пересекать открытый космос. Если Вы не сможете вовремя доставить гелий3 на ядерные электростанции, то заказ перехватят Ваши конкуренты из «Лунной энергии». Чтобы не допустить эту ситуацию Вы стали возить гелия3 гораздо больше, чем его смогут переработать на электростанциях. Излишки гелия Вы помешали в объёмных хранилищах на Земле. Сейчас запасов гелия хватит на пятнадцать лет вперёд. У ядерных электростанций тоже есть свои хранилища, но сейчас они пусты. А что произойдёт, если убьют Вас и всё Вашу семью? Начнётся грызня за наследство. Стоимость акций упадёт. Ни у кого не будет уверенности, что компания «Солнечная энергия» вообще останется на рынке. Электростанции начнут массово скупать гелий — опустошая Ваши хранилища. Хранить гелий довольно дорого, именно поэтому, серьёзно потратившись, владельцы электростанций захотят сократить издержки. Они станут больше производить электричества и предлагать его клиентам. Вырастит конкуренция на энергетическом рынке планеты и цена на электричество упадёт. Социальный заказ будет выполнен.

— А при чём здесь мои дети?

— Они не только Ваши дети, но и ещё прямые Ваши наследники. Чем меньше будет прямых наследников, тем сильнее будет грызня за наследство.

— А как же мы? — спросил худой мужчина, указывая на толстяка, которого террорист ударил в живот.

— Какой же теракт без невинных жертв? Если я убью членов одной семьи, то это политическое убийство. Профессор сам виноват. Вместо того, чтобы промолчать — сообщил о нас в прокуратуру. А вместе с вами — это самый настоящий теракт.

— Вы всё продумали. Настоящая шахматная комбинация. Гамбит — пожертвовать парой пешек, чтобы пролезть в королевы — сказал профессор.

— Всё верно. Согласитесь — это ювелирная работа, пожертвовать восемью жизнями, чтобы помочь всему человечеству — сказал террорист.

— Семеро — сказал грузный мужчина.

— Что?

— Нас семеро.

— А охранника Вы уже не считаете? Для Вас он уже не человек? — спросил террорист, кивая на замороженный труп.

— Семь живых — поправился мужчина.

— Как Вас зовут?

— Александр.

— Послушайте Саша. Я Вас не виню. Таково свойство человеческой психики. Сегодня Вы сочувствуете жертвам теракта. Завтра на вас наваливается куча важных дел, и мера сочувствия резко уменьшается. А через два дня Вы просто забываете о них. И о Вас забудут на третий день.

— Ничего у Вас не выйдет. Даже если Вы всех нас убьёте — стоимость акций не упадёт. Никто не кинется резко скупать гелий. Весь Ваш хитрый план пойдёт насмарку — сказал мой брат.

— Это почему же?

— Потому что никто о нём не узнает. Вы заминировали все входы и выходы. Вы сами это сказали. Как журналисты пройдут сюда? Как они смогут взять у Вас интервью?

— А этого и не нужно. Я сам веду съёмку. Видите красный огонёк? Это не сигнализация, а камера — сказал он, указывая пальцем на камеру — Через неделю после теракта — я выложу это видео в сеть. Его посмотрят миллионы. У меня появятся сотни, может тысячи последователей. Если чтото хочешь сделать, то сделай это сам. Только так можно изменить мир.

— Значит Вы никого не оставите из нас в живых? — сказал худощавый мужчина.

— Господи! Наконецто дошло!

— Послушайте! Я здесь совсем не при чём! Я случайно зашёл выпить. Я ничего не сделал! Вы же захватили заложников! Я заложник, зачем меня убивать? Меня можно на чтото обменять. Вы же будете торговаться?

— Нет, не буду.

— Я не хочу умирать. Я даже не знаю этих людей, почему я должен умирать? Я заложник! Они мне никто! Понимаете НИКТО. Я хочу жить. Пожалуйста, не надо!

— Извини, но сегодня ты умрешь.

— НЕЕЕЕТ! — это был не крик, а какойто дикий рёв. Мужчина упал на колени и заплакал.

— Неужели ты не можешь умереть достойно?

— А вы? Почему все вы не боретесь за свою жизнь? — сказал он, обращаясь ко всем.

— Он не передумает. Он долго это планировал и не откажется от своих планов — мрачно сказал брат.

Мужчина неожиданно вскочил и побежал к двери. Он дёрнул её за ручку, но дверь была закрыта на замок. Террорист побежал к нему, пытаясь его остановить. Верх двери был стеклянный. Мужчина ударил локтём в стекло. Яркая вспышка, громкий хлопок и запись кончается.

Мне трудно об этом говорить. Взрывчатки оказалось очень много. Всех, включаю автоматона, разорвало на мелкие кусочки. От брата целым осталось левое ухо. От невестки средний палец правой руки. От детей вообще ничего, что можно было бы похоронить.