— Это же настоящая падпараджа! Невероятно! Какой удивительный чистый цвет! Какие оттенки! Большая редкость для такого размера!
Сухощавый старик с крючковатым носом и торчащими в разные стороны седыми волосами взглянул на ребят и опять нырнул под низкую металлическую лампу, привинченную к краю стола. Он уже минут десять изучал перстень под разными лупами, осторожно держа его пинцетом. Наблюдая за его лицом и дрожащими от волнения пальцами, Петер подумал, что перстень, наверное, и в самом деле, ценный.
— А что такое падпараджа? — спросил он.
— О, это очень редкая разновидность сапфиров. Такой необычный цвет объясняется наличием хрома, железа и ванадия. Настоящая падпараджа настолько уникальна, что ее даже трудно описать. Однако в ней обязательно должны быть выражены три основных цвета — розовый, оранжевый и красный. Вот, смотрите сами.
Он подал ребятам лупу со встроенной в корпус подсветкой и продолжил:
— Один мой старый знакомый, большой знаток камней, поведал мне, что последний раз видел классическую падпараджу в Танзании в середине прошлого века. Потом этот камень был продан на аукционе за баснословные деньги!
— Месье Илья, а сколько, по-вашему, он может стоить? — поинтересовалась Алиса.
— Трудно сказать… Падпараджа — очень дорогой камень. Видите ли, он чрезвычайно редко встречается в природе и ценится наравне с рубинами и изумрудами. Сейчас трудно встретить падпараджу более двух карат, а этот, пожалуй, потянет на все пять. Такие камни относятся к коллекционным экземплярам и могут оцениваться в тридцать тысяч долларов за карат.
— Ого! — хором воскликнули Петер и Алиса. Перегнувшись через перильце, отделяющее их от стола ювелира, они уставились на камень, будто увидели его в первый раз.
— А что вы скажете о самом перстне? — спросил Петер.
— Перстень хорош, но не представляет особой ценности. Обычное белое золото, такое встречается по всему миру. Очевидно, перстень был сделан на заказ, для подарка…
— Почему вы так думаете?
— Разве вы не видели надпись? Вот, взгляните-ка сюда.
Ювелир перевернул перстень и, указывая пинцетом место, подал Петеру.
— «A mi esposa Isabel Ramos», — прочел Петер еле заметную гравировку с внутренней стороны.
— «Моей жене Изабель Рамос», — произнесла Алиса. — А кто такая Изабель Рамос?
Петер пожал плечами.
Старик положил перстень в мягкий бархатный мешочек и протянул его ребятам:
— Не знаю, молодые люди, откуда у вас эта вещь, и не хочу спрашивать, но должен предупредить: в ваших руках большая ценность. Будьте осторожны.
Он встал, чтобы проводить гостей.
— В некоторых преданиях говорится, что перстнь с падпараджей якобы помогает отличить правду от лжи, — пожимая Петеру руку на прощание, произнес старый ювелир. — А еще этот камень скрепляет любовные союзы, — добавил он, взглянув на Алису.
На улице Петер сунул мешочек с перстнем поглубже в карман и, распрощавшись с Алисой у площади Норд, где была ее школа танцев, поехал домой.
Петер жил на окраине. Квартирка на улице Шатобриана была маленькой и неудобной, но стоила дешево. Лежа на продавленном диване и рассматривая перстень с мерцающим камнем, Петер вспоминал события последних дней. Да уж, было о чем подумать! Он безуспешно пытался понять, куда мог исчезнуть труп из абсолютно пустой запертой квартиры. Ему вспомнились глаза мертвой Элизабет Вайс. Кому понадобилось убивать эту женщину? Что за жуткая трагедия разыгралась в квартире № 8 перед его приходом?
«А может, все это было подстроено… А может, кому-то было нужно, чтобы именно я обнаружил труп?!» — вдруг мелькнуло в голове. От этой догадки Петеру сделалось не по себе. Он вскочил и принялся искать сигареты.
«Если тебе кажется, что тебя подставили, сынок, так и знай — тебя подставили», — вспомнились слова бабки Стефании. Бабка Стефания была большой любительницей игры в «очко» и знала толк в подставах.
«А ведь я оказался в квартире на Альфонса Фосса совершенно случайно! — подумал он. — Туда должен был поехать Гийом! Но мадам Жорж сказала, что у него почему-то выключен телефон… Гийом, вот кто должен был обнаружить труп! Он знал про труп! Знал, но специально отключил телефон и выдумал историю про аварию… Точно! Он подставил меня! Вот сволочь!»
Петер поискал глазами телефон, намереваясь немедленно позвонить Гийому и разобраться во всем, но потом решил не торопиться. С Гийомом он поговорит завтра в офисе, с глазу на глаз.
Петер немного успокоился, прилег на диван и задремал.
Резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Спросонок ему показалось, что он только что провалился в сон, но, взглянув на часы, он удивился: было уже семь утра. За окном еще не угадывался поздний декабрьский рассвет. Телефонная трубка, неизвестно как оказавшаяся под столом, заливалась хором еврейских мальчиков «Hinei Ma Tov». Петер узнал персональные позывные мадам Жорж, секретарши из их офиса. С каких это пор она будит его в такую рань?!
Он встал и взял трубку.
— Петер, извините, что беспокою вас так рано… Впрочем, вам все равно скоро вставать… В офис только что звонили из полиции, всех сотрудников просили собраться как можно быстрее. Дело в том, что… — она помедлила. — Гийом Сталь найден мертвым сегодня ночью.
В офисе, куда Петер добрался через полчаса, уже собрались почти все сотрудники. В холле для приема посетителей сильно пахло кофе с кардамоном. Босс, господин Анри Перментье, маленький нервный человек с усиками и гладко зачесанными назад остатками волос, сидел в кресле с чашкой кофе в руках и раздраженно морщился. Сегодня у него было много поводов для недовольства: его лучший риелтор Гийом Сталь ни с того ни с сего отправился на тот свет, сотрудники, вместо того чтобы заниматься делом, толпились в коридоре и шушукались, а секретарша все утро сновала взад-вперед с подносом в руках. Но больше всего его раздражал следователь, который вместе со своим помощником оккупировал одну из переговорных. Анри Перментье, конечно, с пониманием и даже с сочувствием относится к трагической гибели Гийома Сталя, но зачем же превращать офис в полицейский участок! К тому же он терпеть не мог кофе с кардамоном!
Чтобы лишний раз не попадаться на глаза начальству, Петер устроился в углу, поближе к столу мадам Жорж. Еще при входе Николь поведала ему все подробности смерти Гийома, которые могли бы уместиться в одно короткое предложение: «Гийом случайно отравился газом». Петер слегка недолюбливал Гийома за его злой язык и пренебрежительное отношение к иммигрантам. Однако сейчас, когда Гийом был мертв, эта неприязнь и вчерашняя злоба на него мгновенно улетучились.
А еще Петеру не терпелось выведать у мадам Жорж все, что она знает об Элизабет Вайс. Похвалив ее кофе и попросив вторую чашечку, Петер поинтересовался как бы невзначай:
— А что, Элизабет Вайс больше не звонила?
— Госпожа Вайс ведет себя крайне странно! — шепотом начала секретарша. — Вчера, как обычно по выходным, я дежурила в офисе и собиралась уже уходить, как вдруг она позвонила…
— Кто? Госпожа Вайс? — Петер чуть не вылил кофе себе на брюки.
— Да! Так вот…
— Вчера вечером? Вы уверены, что это была она?
— Ну, конечно! Петер, не перебивайте меня! Так вот, она сказала, что вынуждена срочно уехать из страны и не нуждается больше в наших услугах… Я хотела возмутиться, ведь мы потратили столько усилий и времени на поиски! Эти чудесные апартаменты в переулке Альфонса Фосса! Они бы ей наверняка понравились! Но она извинилась и сказала, что готова щедро отблагодарить нас за работу.
«Этого не может быть! Вечером Элизабет Вайс была уже мертва. Мадам Жорж опять что-то напутала», — подумал Петер. Всем в агентстве было известно, что секретарша тугова та на ухо и уже не раз путала голоса в телефонной трубке.
— Может, это была ее секретарша или еще кто-нибудь? — спросил он.
Мадам Жорж взглянула на него с оскорбленным видом.
— За кого вы меня принимаете, Петер! Я прекрасно слышу и тут же узнала госпожу Вайс! Кстати, она сдержала слово. Господин Перментье сказал, что вчера на счет фирмы от нее поступила крупная сумма. Скажу вам откровенно, Петер, если бы все клиенты были такими…
Петер не успел ее дослушать. За приоткрывшейся в этот момент дверью переговорной, куда по одному вызывались сотрудники для «конфиденциальной беседы с господином комиссаром», мелькнула долговязая фигура Поля Сотреля.
«Вот это да, — нахмурился Петер, — Опять он! Мало полицейских в нашем городе!» Ему совсем не хотелось обнаруживать свое знакомство с комиссаром. Эмигрантская жизнь приучила его держаться подальше от представителей власти. Однако комиссар, заметив Петера, выглянул в холл, улыбнулся ему как старому знакомому и пригласил войти. Все сотрудники, включая босса, проводили Петера недоуменным взглядом.
— Петер Ивлович, — сказал комиссар, закрывая дверь. — Как видите, я еще не успел забыть вашего имени. Что же, присаживайтесь.
Петер сел на стул и сразу почувствовал себя как на допросе. Сотрель, как маятник, расхаживал взад-вперед, меряя шагами расстояние между окном и шкафом. Для его длинных нескладных ног места было явно маловато. Волнение Петера добавлял стоящий за спиной помощник комиссара, здоровый плотный детина азиатского типа. Несмотря на свои габариты, Жан-Поль Ли, как представил его Сотрель, оказался расторопным малым. Во всяком случае, ваза, случайно задетая острым локтем комиссара, не успела разбиться: бесшумно метнувшись в угол, китаец поймал ее у самого пола и аккуратно поставил на место.
— Вы, наверное, уже в курсе, что сегодня ночью ваш коллега Гийом Сталь был найден мертвым у себя дома, — начал комиссар. — Он отравился газом во сне, оставив на плите кофейник. Вылившийся кофе залил конфорку и… Рано утром соседи почувствовали запах газа и позвонили в полицию, но было уже поздно.
Комиссар внимательно посмотрел на Петера.
— В связи со случившимся у меня есть к вам несколько вопросов. Когда в последний раз вы виделись или разговаривали с Гийомом Сталем?
— Позавчера, — сказал Петер. — Он звонил мне по работе. Сказал, что попал в какую-то аварию…
— В котором часу это было?
— В начале восьмого…
— Четвертого декабря в семь часов вечера Гийом Сталь действительно попал в аварию на площади Лафонтена, — подтвердил помощник комиссара, вытащив из папки какой-то документ. — Он был доставлен в ближайший участок, где дал показания.
«Вот как! Значит, это правда, Гийом действительно попал в аварию».
Петеру стало стыдно за свои подозрения.
— Ну, да… Так оно, наверное, и было, — продолжил он. — Наша секретарша, мадам Жорж, переадресовала заказ Гийома мне. Я был неподалеку и тут же поехал по адресу переулок Альфонса Фосса, 18, где мы с вами потом…
Сотрель кивнул, давая понять, что прекрасно помнит, что происходило потом. Петер был рад, что ему не пришлось пересказывать историю с исчезнувшим трупом. Он вообще решил никому больше не говорить о том, что видел в переулке Альфонса Фосса, и уж тем более о своем ночном посещении квартиры.
Задав еще несколько вопросов, касающихся Гийома и работы в офисе, комиссар поблагодарил Петера за помощь.
— У меня к вам еще один маленький вопрос, не относящийся к делу, — сказал он.
Раскрыв папку, Сотрель достал из нее несколько фотографий и веером разложил перед Петером.
— Посмотрите внимательно, господин Ивлович, вам знакома эта женщина?
На снимках с разных ракурсов крупным планом было изображено лицо мертвой женщины. Оно было безобразно распухшим, глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, короткие спутанные волосы прилипли ко лбу. На одном снимке Петер разглядел на шее женщины темно-синие пятна.
— О, господи… — проговорил он, уставившись на снимки. — Нет. Я ее не знаю. А кто это?
Вместо ответа комиссар быстрым движением сгреб фотографии и убрал их обратно в папку.
— Хорошо, — сказал он и снова стал мерить комнату торопливыми шагами, — вернемся к Гийому Сталю. Что вы можете сказать о нем как о человеке?
— Да ничего особенного… — пробормотал Петер, все еще находясь под впечатлением снимков. — Мы только работали вместе, да и то по разным, как бы правильно выразиться, направлениям. Гийом специализировался на дорогих апартаментах, а я…
— Как вы думаете, — прервал Петера комиссар. — Гийом Сталь был аккуратным человеком? Иными словами, он мог бы, не раздеваясь, завалиться спать, предварительно поставив на газовую плиту кофейник?
— Конечно, мог, — поразмыслив, ответил Петер. — Всякий может забыть на плите кофейник. Я, например, это делаю постоянно…
— Ваши коллеги отзываются о нем как об очень уравновешенном и крайне дисциплинированном сотруднике.
— Это точно. Гийом был аккуратным, даже щепетильным. Полтора года назад, когда я только начал здесь работать, наш босс поручил ему обучить меня заполнять формуляры. Знаете, такие стандартные документы, с которыми работают все агенты по недвижимости. Ох, и занудным же он мне тогда показался, скажу я вам!
— Вы ссорились?
— Нет, но… Не скажу, что Гийом дружелюбно ко мне относился. Он постоянно подсмеивался над моим французским и цеплялся из-за всякой мелочи… Да и кому охота возиться со стажером, — добродушно добавил Петер. Ему не хотелось отзываться о Гийоме плохо.
— Вы когда-нибудь бывали дома у Гийома Сталя? — опять спросил комиссар.
— Нет. Я даже не знаю, где он жил…
— Как вы думаете, у него были враги или недоброжелатели?
— Не знаю, господин комиссар, во всяком случае, мне он ничего не говорил.
— Может, вы знали кого-нибудь из его друзей или видели его с кем-нибудь?
— Вроде нет, — помотал головой Петер.
Отвечая дальше на вопросы, Петер все больше убеждался, что комиссар не считает смерть Гийома несчастным случаем.
— Да… не много известно о вашем Гийоме Стале, — задумчиво проговорил Сотрель, остановив, наконец, свой бег и присев на край подоконника. Его темный угловатый силуэт на фоне окна опять напомнил Петеру кузнечика.
— Однако в свой последний вечер он точно был не один… — произнес комиссар задумчиво.
— Не один. Вы думаете, господин следователь, что Гийома… э-э-э… того… — Петер не решился закончить фразу.
— Возможно… — кивнул комиссар. — К тому же в квартире явно что-то искали.
— Искали?! — удивился Петер. — И никто ничего не слышал?
— Нет. Никто ничего. Правда, соседка видела господина Сталя днем в кафе неподалеку от дома. Он ужинал с каким-то молодым парнем-мотоциклистом.
«Мальчишка-мотоциклист!» — Петер вспомнил парня в красно-белом комбинезоне…
— Вы, случайно, не знаете, с кем он мог встречаться? — спросил комиссар, заметив, что Петер что-то припоминает.
— Нет… Я же говорю, мы не дружили. Я никогда не пересекался с Гийомом вне работы. У нас были разные интересы. К тому же, мне кажется, он предпочитал мальчиков…
— Похоже на то, — кивнул комиссар. — Вот, смотрите, что мы нашли в его шкафу.
Сотрель поставил на колени чемодан, щелкнул замком и вытащил оттуда довольно потрепанный парик каштанового цвета. Петер невольно улыбнулся, представив в нем Гийома.
— И еще вот это…
Комиссар запустил в портфель руку и, как фокусник, вытянул оттуда кусок шелковой ткани сиреневого цвета.
Это же обрывок шарфа Элизабет Вайс!
Петер, как загипнотизированный, уставился на него, не замечая, как внимательно наблюдает за ним комиссар Сотрель.