Всю первую половину дня разговор со следователем не выходил у Петера из головы, мешая сосредоточиться на работе. Когда он взглянул на часы, было уже далеко за полдень.
Уже не первый год проживая во Франции, Петер никак не мог привыкнуть к манере французов обедать строго по часам. Его раздражало что, заскочив в ресторан в пять минут третьего он неизменно натыкался на вежливую улыбку официанта и слова: «Обед уже закончился, месье. Мы ждем вас к ужину». У них, в Южной Далмации, куда Петер переехал из Боснии, в какое бы время ты ни зашел в ресторан или таверну, перед тобой всегда ставят на стол тарелку с тонко нарезанной, подсушенной ветчиной и овечьим сыром, смоченным в оливковом масле, а потом спрашивают, что господин желает поесть.
Вовремя вспомнив об этой привычке французов, Петер притормозил возле небольшого ресторанчика. Нужно было подкрепиться, так как до вечера предстояло съездить еще по трем адресам в восточную часть города и вернуться в офис. Сразу после ухода полиции босс, собрав сотрудников, призвал всех к «пониманию ситуации» и нагрузил работой, распределив между ними заказы Гийома.
Петер сидел за столиком в тесно набитом зале ресторана и изучал меню. Запустив руку в карман, он нащупал несколько монет и бархатный мешочек с перстнем стоимостью в десятки тысяч евро.
«А может, загнать его какому-нибудь антиквару!» — подумал он, глядя на цены в меню. Он вздохнул и ткнул пальцем в самое дешевое блюдо из раздела «Для вегетарианцев».
За окном темнело. Большая серая туча наползла на город, и крупными хлопьями повалил снег. Пережевывая багет с чесночной начинкой и запивая его кофе, Петер размышлял об утренних событиях. Вопросов, на которые он не находил ответа, было предостаточно. Смерть Гийома и разговор со следователем только добавили новые. Еще вчера, рассчитывая на разговор с Гийомом, Петер надеялся вытрясти из него все о трупе Элизабет Вайс и о выдвижной стенке в кладовке. Сам не зная почему, он был уверен в причастности Гийома к этому делу. Смерть риелтора, а точнее его убийство, только подтвердили эту догадку.
«Итак, что мы имеем. Гийом не приехал на улицу Альфонса Фосса из-за аварии. Он задержался случайно и вовсе не хотел меня подставлять. А я, как назло, случайно оказался неподалеку. Случайно… — повторил Петер про себя. — Уж слишком много случайностей! Надо бы отделить действительно случайные события от тех, что могли быть спланированы. Для этого надо вернуться немного назад. Кто первый узнал о квартире на Альфонса Фосса? Мадам Жорж…»
Петер вспомнил, как секретарша позвонила ему в конце рабочего дня, когда он уже собирался на свидание с Алисой.
«Может, она уже знала, что там находится труп? И вообще, не связаны ли мадам Жорж и Гийом одной веревочкой? Нет, — тут же остановил себя Петер. — Если бы это было так, мадам Жорж рано или поздно обязательно дозвонилась бы до Гийома, а не стала посылать по адресу любого, кто окажется рядом. Эта святая женщина, конечно, иногда напускает на себя строгость, но холодный расчет — не ее стихия. Она со своей способностью путать голоса по телефону тут же провалит любое дело».
Петер вспомнил, как однажды мадам Жорж приняла их босса за разносчика пиццы и сделала ему выговор за опоздание.
«Ладно, мадам Жорж отпадает, — рассуждал он дальше, — а Гийом? Знал ли он, что в квартире труп?»
Петер с трудом мог представить щуплого Гийома в роли кровожадного убийцы, способного задушить шарфом человека, однако не сомневался в том, что Гийом каким-то образом связан с убийством Элизабет Вайс.
«Конечно! Ведь кусок ее сиреневого шарфа как-то оказался в его квартире! Значит, Гийом встречался с госпожой Вайс. Живую или мертвую, но он точно видел ее в тот день! Где? Если это было в квартире, консьерж непременно упомянул бы, что риелтор нашего агентства уже осматривал квартиру».
Петер попытался вспомнить, когда именно Гийом звонил ему в тот вечер. Первый раз это было, когда Петер, уже обнаружив тело, вместе с консьержем дожидался приезда следователя. Гийом, судя по голосу, был очень удивлен, услышав про труп и полицию. Правда, говорил он как-то глухо, сдавленно и был будто сам не свой. Ну, это можно списать на аварию, в которую он попал. Второй раз он позвонил намного позже, когда Петер уже подъезжал к «Трем львам». Тогда его голос звучал спокойно, даже весело. Гийом, как всегда, подсмеивался над Петером. Кстати, он посоветовал Петеру не распространяться на работе о якобы найденном трупе.
«Якобы! — Петер хмыкнул. — Но я-то точно знаю, что труп был! И, чует мое сердце, Гийом тоже знал!»
Ему опять вспомнилось лицо мертвой Элизабет Вайс, и он в который раз мысленно перенесся в маленькую комнатку с секретом. Выдвижная стенка, за которой легко может укрыться не один человек, теперь, конечно, многое объясняла. Рассуждая так и эдак, Петер неизменно приходил к выводу, что во время осмотра квартиры он был там не один. Кто-то прятался за стенкой в это время. Но как старик-консьерж мог не заметить человека, проходящего мимо него? Да еще с дамой, то есть с госпожой Вайс! Он бы непременно сказал мне, что в квартиру кто-то поднялся!
И опять вопросы, как назойливые мухи, завертелись в голове.
Петер допил кофе и посмотрел в окно.
«Жаль, что этот человек, кто бы он ни был, не спрятал труп до моего прихода. Как бы это облегчило мне жизнь!» — подумал он, с завистью глядя на беззаботных мальчишек, играющих в снежки. Оглянувшись, он заметил, что ресторан уже опустел и официант, убирающий со столов, недовольно косится в его сторону. — Надо будет дома нарисовать все на бумаге и еще раз хорошенько подумать, — решил он. — Когда видишь перед собой картинку, всегда соображаешь лучше».
Ему вспомнился какой-то старый фильм про шпионов, где разведчик, высокий широкоплечий красавец с мужественным лицом, имел привычку чертить на салфетках всякие схемы, обдумывая план очередной операции, а потом предусмотрительно сжигал их в пепельнице.
Выйдя на улицу, Петер сразу угодил в сугроб и набрал полные ботинки снега. Добравшись до машины, он включил печку, снял промокшую обувь и, пока просыхали озябшие ноги, набрал номер Алисы.
— Гийома! Убили! Да ну! Какой ужас! — затараторила она. — Послушай, за последние три дня ты сообщаешь мне уже о втором убийстве! И все на работе! Как, говоришь, называется твое агентство?
— Давай обойдемся без рекламы, — вздохнул Петер.
— Но, милый… — вдруг задумчиво произнесла она, — а ведь это означает, что тебе тоже грозит опасность!
— Это почему?! — не понял Петер.
— Как, почему? Ты же сам говорил, что оказался по этому адресу вместо Гийома! И вот Гийом мертв…
— Ну и что! Не болтай чепухи! — отрезал Петер и тут же подумал, что Алиса, возможно, права. И как эта мысль ему самому не пришла в голову?
За короткое время знакомства с Алисой Петер успел заметить, что над сложными вопросами, требующими у него времени на размышление, она думает не больше полуминуты. Как будто ответ уже был готов у нее в голове, и она медлит секунду-другую только для приличия. Зато вопросы типа «Тебе профитроли с шоколадным соусом или ванильным?» надолго ставили ее в тупик.
— Что ты делаешь вечером? — спросил Петер, чтобы сменить тему.
— К сожалению, сегодня не встретимся — у меня в семь танцы. Ты же знаешь, я не могу пропустить урок — скоро Рождественский бал! И все-таки, Петер, будь осторожен! — добавила она, прощаясь.
Было уже довольно поздно, когда Петер, пробираясь по заснеженным улицам, наконец, добрался до Пляс де Катедраль. В канторе, кроме мадам Жорж, громко разговаривающей по телефону, уже никого не было. Оставаясь одна, она часто переводила телефон в режим громкой связи, чтобы лучше слышать собеседника. Очищая от снега промокшие ботинки, Петер еще из прихожей услышал мужской голос:
— Я выставил квартиру для аренды несколько дней назад…Только что вернулся в город… Хотел бы знать, как идут дела. Кажется, моей квартирой занимается Гийом Сталь… Могу я поговорить с ним?
Петер собирался незаметно прошмыгнуть через приемную и оставить заполненные формуляры на столе, как делал обычно, но мадам Жорж, заметив его, помахала рукой.
— Значит, вы ничего не знаете? — отключив громкую связь, продолжала она разговор. — Видите ли, месье, произошел несчастный случай — Гийом Сталь погиб… Нет, что вы! Господь с вами!.. Умер по недоразумению — отравился газом у себя дома… Мы все скорбим…
Петеру очень не хотелось задерживаться и болтать с мадам Жорж.
— Сегодня весь день нас опрашивали люди из полиции, — не прерывая разговора, секретарша сделала Петеру знак рукой, чтобы тот задержался. — Что? Гийом Сталь? Да, еще в субботу он посмотрел вашу квартиру… Конечно, месье! У меня все время открыт портал рынка недвижимости. Вы наш давний и надежный партнер! Как только я увидела ваше объявление, я тут же позвонила Гийому. Он у нас занимается подобными апартаментами…
Взглянув на стоящего в дверях Петера, мадам Жорж вдруг вскрикнула:
— Ах, нет, месье, я вспомнила! Гийом в тот момент не мог ответить, и я направила по адресу нашего стажера Петера Ивловича. Он толковый парень, все сделал как надо…
Петер прислушался.
— Не волнуйтесь, месье. Ваши апартаменты уже в нашей базе. Чудесная, чудесная квартира!
Зажав трубку рукой, она прошептала: «Петер, вам тут кое-что от шефа!»
— Очень, очень выгодное предложение! Мы обязательно найдем для вас достойных арендаторов, — продолжая щебетать, она указала на яркий конверт, лежащий на столе.
Взглянув на конверт, Петер оживился: неужели премия?
— У нас уже была одна претендентка на ваши апартаменты, но, к сожалению, сорвалось — внезапно покинула страну. Но вы не волнуйтесь, месье, мы обязательно… Что? Да… Она сама так сказала… Хорошо, месье, как только появятся новые, я вам тут же позвоню.
Мадам Жорж положила трубку и вздохнула.
— Кто это? — спросил Петер.
— Владелец дома 18 на Альфонса Фосса, наш давний компаньон. У него несколько домов в городе. Он давно сотрудничает с риелторскими агентствами. Очень, очень богатый человек, — добавила она, преисполненная уважением к солидному клиенту. — А это вам от босса, Петер! — произнесла мадам Жорж, улыбаясь и торжественно вручая Петеру конверт. — Господин Перментье сожалел, что не смог лично вручить его вам, как остальным сотрудникам…
— Ничего, я как-нибудь переживу… — проговорил Петер, заглядывая в конверт и расплываясь в улыбке. Премия в несколько сотен евро — это как раз то, что нужно.
Когда Петер вышел из офиса, было уже темно. Поднялся ветер, снег поземкой кружил по площади перед собором. Но на душе у Петера было тепло и радостно: его грел конверт, лежащий во внутреннем кармане куртки.
«А может, ну их всех! — подумал Петер, улыбаясь сам себе. — Пошли они со своими квартирами, трупами! Зря я лезу не в свое дело. Я — эмигрант, чужой человек в этой стране, и вся эта история может выйти мне боком. Скоро Рождество… Хорошо бы махнуть с Алисой на какой-нибудь остров в океане с пальмами и белым песком».
В глубине души Петер понимал, что все это только мечты, и он еще не скоро выпутается из истории, в которую оказался втянут по чьему-то злому умыслу. Но сейчас ему было хорошо, и он бодрой походкой зашагал к машине.
«Странно, что телефон молчит», — подумал он, открывая дверцу заледеневшего автомобиля. Он уже давно заметил, как только у него появлялись деньги, многочисленные друзья и подружки тут же начинали трезвонить с немедленными предложениями выпить или вернуть долг.
— Тихо! Не двигаться! — вдруг услышал Петер с заднего сиденья спокойный низкий голос с акцентом. В ту же секунду последовал неприятный металлический щелчок, знакомый Петеру по фильмам про шпионов, и что-то твердое и холодное ткнулось ему в затылок.
— Петер Ивлович?
— Да, — просипел Петер, не узнавая собственного голоса. Ему еще никогда в жизни не приставляли пистолет к затылку.
— Заводи машину, поехали, — скомандовал кто-то сзади.
Петер послушно завел двигатель. По сравнению с леденящим металлом, упирающимся в затылок, ручник в выстуженной машине показался ему горячим. Машина тронулась, и они медленно поехали по Пляс де Катедраль.
— Быстрее. Прямо. Теперь налево, — командовал мужчина. Его голос показался Петеру смутно знакомым. Вскоре они свернули на узкую длинную улочку, ведущую от центра к набережной. Начало улицы было вымощено булыжником, и машину стало трясти.
«При такой тряске пистолет, снятый с предохранителя, может самопроизвольно выстрелить, — подумал Петер. — Черт, мозги разлетятся по всему салону!»
Петер живо представил эту картину в духе Тарантино и почувствовал легкую тошноту.
— Ты работаешь у Перментье? — спросил человек сзади.
— Да, — ответил Петер и невольно взглянул в зеркальце наверху. Лица он не увидел — оно было скрыто низко надвинутой шляпой. Но Петеру хватило глаз. Темные, слегка прищуренные, они поблескивали в свете уличных огней и буравили Петера из темноты салона.
«Та-та-та-тааа. Та-та-та-тааа», — раздалось вдруг из кармана. Петер вздрогнул. Мобильный телефон завибрировал, засветился сквозь карман куртки, и низкие органные раскаты Баха зловеще и торжественно поплыли по салону. Несмотря на напряженное состояние, Петер не мог не отметить, что из всех мелодий, закаченных в телефон, эта была сейчас наиболее подходящей.
— Не трогать! Езжай дальше, — услышал он из-за спины.
Еще минуты две, показавшиеся бесконечными, Петер и человек на заднем сиденье терпеливо слушали реминорную прелюдию знаменитой токкаты. «Надеюсь, до фуги дело не дойдет», — подумал Петер. Никогда еще бывшие подружки не раздражали его так сильно.
— А теперь рассказывай, что произошла четвертого декабря, — произнес незнакомец, когда телефон наконец замолчал. — Четко и подробно!
— Четвертого декабря… — проговорил Петер и задумался. Понятно, что это было совсем недавно, но он никак не мог сосредоточиться. — Утром я встал, оделся, выпил кофе…
— Mamarracho! Идиот! Ты что, собираешься рассказывать мне каждый шаг?! — раздалось сзади, и Петер получил резкий удар. — Говори быстро, как ты оказался на Альфонса Фосса, 18, придурок!
От удара у Петера заныло плечо, зато тут же вернулась память. Он быстро и без запинок выложил все, начиная со звонка мадам Жорж и заканчивая встречей с комиссаром Сотрелем. При упоминании о следователе невидимый собеседник процедил сквозь зубы:
— Al diablo con los tombos [2]Черт бы его побрал! ( исп .)
. — Судя по всему, этот тип был не в ладах с полицией.
Петер не знал испанского, но когда-то в Париже ему пришлось полтора месяца прожить в трехметровой комментаторской кабине на стадионе Гаррос, откуда два молодых парня из Толедо вели репортажи с футбольного матча «Бордо» — «Реал». С тех пор он хорошо знал испанские ругательства и числительные от нуля до десяти.
— Что это был за труп? — спросил незнакомец, когда Петер замолчал.
— Не знаю. Какая-то женщина…
— Ты видел ее лицо?
— Нет. У нее голова была замотана шарфом… Я к ней даже не приближался, — пробормотал Петер и сам удивился, как убедительно у него получилось соврать.
После минутного молчания незнакомец спросил:
— А ты там ничего больше не находил?
— Что вы имеете в виду? — не понял Петер.
— Ну, какой-нибудь предмет на полу…
«Он знает про перстень!» — подумал Петер и яростно замотал головой.
— Нет, ничего… Я, знаете ли, боюсь мертвецов. Сразу ушел.
— Смотри, если врешь! — мужчина ткнул Петера рукояткой пистолета.
Несколько минут они ехали молча. Миновав мост и, дважды проехав по набережной взад-вперед, они опять повернули к центру. Постепенно к Петеру возвращалось самообладание. Он понял, что его не собираются убивать, и понемногу успокаивался.
— Зачем ты убил Гийома Сталя? — вдруг спросил мужчина.
От неожиданности Петер наехал на бордюр.
— Я?!
Предположение было настолько нелепым, что он хотел возмутиться, но телефон в его кармане опять засветился, и веселая хорватская песенка сбила его с мысли. «Это Мария!» — подумал Петер, вспомнив, что еще месяц назад попросил у нее взаймы 50 евро на неделю. Затихший было телефон молчал недолго: «У любви, как у пташки крылья…» — поплыло по салону.
— Клянусь, я не убивал Гийома! — перекрикивая «Хабанеру», вклинился Петер.
«Все напрасно: мольбы и слезы, гордый взгляд, и томный вид…» — неслось из кармана.
— Сами подумайте, зачем мне его убивать? Я его практически не знал… — не унимался Петер.
«Меня не любишь ты… Так что ж, зато тебя люблю!» — вела свою партию знаменитая исполнительница.
— Матерь Божья, что у тебя за телефон! — раздраженно проворчал мужчина.
— С чего это вы вообще решили, что его убили?! Гийом отравился газом! Полиция считает, что это был несчастный случай!
— Заткнись! Лучше скажи, о чем тебя спрашивали bofi a?
— Что? — не расслышал Петер.
«Любовь… Любовь… Любовь… Любовь!» — пела влюбленная Кармен.
— Basta! — взревел человек и больно ткнул Петера кулаком. — Maldito! А ну, выключи свою шарманку!
Петер поспешно вынул телефон и отключил звук. В наступившей тишине отчетливо слышалось громкое дыхание незнакомца и стук собственного сердца.
— О чем тебя спрашивал следователь? — повторил тот.
— Да так… Ничего особенного… То же, что и всех…
— Отвечай, что спрашивают!
— Он хотел знать, когда я видел Гийома в последний раз, знаком ли с его друзьями, что о нем думаю…
— И что ты о нем думаешь?
— Ничего. Мы с Гийомом не дружили.
Незнакомец удовлетворенно хмыкнул, похоже, его устраивал такой ответ.
— Теперь слушай, tonto [5]Тупица ( исп .).
, — сказал он, давая понять, что разговор близится к концу. — Наверное, ты уже догадался, что четвертого декабря оказался не в том месте и не в то время. Как сложится твоя жизнь, теперь зависит от тебя. Будешь помалкивать и сидеть тихо, — будешь жить. Сболтнешь кому-нибудь про труп, я тебя из-под земли достану. A quien dices tu secreto, das tu libertad y estás sujeto [6]Досл.: Кому говоришь о своем секрете, тому отдаешь свою свободу ( исп. поговорка ).
. Мне бы следовало прикончить тебя прямо тут… Ладно, благодари Пресвятую Деву за свое спасение. А сейчас остановись вон там, за углом.
Петер затормозил. Человек открыл дверцу и быстро вышел из машины. В зеркальце мелькнула коренастая фигура. Через секунду незнакомец в черном пальто и шляпе с большими полями свернул за угол.
Какое-то время Петер сидел не двигаясь, положив руки на руль и глядя на тающие на лобовом стекле снежинки. Вдруг кто-то громко постучал в боковое окно. Петер вздрогнул и приспустил стекло. Полная чернокожая цветочница с пухлыми розово-синими губами, вся запорошенная снегом, с охапкой букетиков в руках, наклонилась к нему и произнесла сиплым, простуженным голосом:
— Купите орхидеи, месье, не пожалеете. Вашей девушке будет приятно.
Не успел Петер опомниться, как она сунула в окно букет и протянула руку за деньгами. Заметив, что Петер медлит, она опять заглянула в машину и спросила:
— С тобой все в порядке, сынок?
Петер расплатился за цветы, завел машину и двинулся в сторону площади Норд. Он решил повидаться с Алисой. Сейчас, как никогда, ему хотелось поговорить с кем-нибудь близким и успокоиться. Подъезжая к площади, он уже представлял, как обрадуется Алиса, когда он подарит ей орхидеи и увезет в «Три льва». Там, за бокалом вина, подражая Джеймсу Бонду, он расскажет ей о кровожадном bandido, который целый час держал его на мушке, и Алиса будет смотреть на него восторженными, широко открытыми глазами.
Петер припарковался на противоположной стороне площади, откуда хорошо была видна светящаяся вывеска «École de Dance» над входом в здание, и стал ждать. После семи часов из дверей выпорхнула толпа девушек, и Петер заметил белую шапочку Алисы. Он достал телефон и, не отрывая от Алисы глаз, чтобы не потерять из виду, собрался набрать номер.
Мотоциклист в бело-красном комбинезоне и черном шлеме появился неизвестно откуда. Он резко остановился на обочине у дверей школы. Алиса приветственно махнула ему рукой, подбежала и, грациозно закинув ногу, уселась сзади. Все это длилось не более пяти секунд. Петер, так и не нажав на кнопку вызова, застыл с открытым ртом, глядя вслед удаляющейся парочке.
— Черт возьми… — проговорил он сквозь зубы, еще не успев как следует рассердиться. — Черт возьми…
Сегодняшний день со всеми его передрягами промчался перед ним, как кино в ускоренном режиме: в семь утра ему сообщают о смерти Гийома, потом битый час допрашивает полицейский, затем в компании какого-то сумасшедшего маньяка-убийцы он колесит по городу с пистолетом у затылка, и вот теперь, в довершение всего, у него из-под носа уводят девушку!
Ну и денек!