1. Финансы и печать

К моменту революции 1917 г. в России проживало около 6 млн. евреев, то есть в то время самая большая еврейская группа в пределах одного государства и в то же время около половины еврейского народа. Это обстоятельство сыграло и играет до сих пор громадную роль в истории России.

Главная масса евреев в России жила в XIX в. в так называемой «черте оседлости», то есть в областях, отошедших к России в результате «разделов Польши», где они жили уже несколько веков. К этим землям было добавлено ещё 15 губерний России (по теперешним разделениям, Белоруссии, Украины, Молдавии, России), как говорит Шульгин: земли, «по своим размерам превосходившие любое европейское государство». Вне «черты оседлости» имели право жить лишь некоторые евреи (точнее, лица иудейского вероисповедания): с высшим образованием, купцы I гильдии и т. д. Иногда эти права расширялись (включая, например, и тех, кто у них работал), иногда восстанавливались в первоначальном объёме.

Основная часть еврейского населения России была организована в религиозные общины (кагалы), находившиеся под жёстким руководством богатой верхушки и раввинов. Их тип жизни в основном, соответствовал укладу средневековых еврейских общин. Он был описан Брафманом (крещёным евреем) в «Книге Кагала». Долгое время эта книга считалась в либеральном лагере — «антисемитской клеветой». Но её положения очень близки тем, которые описывает, например, Шахак, говоря о «тоталитарном укладе» еврейских средневековых общин (а большинство евреев России вплоть до XIX в. жили в средневековой традиции). Так что, скорее всего, сообщаемые в книге факты соответствуют действительности. Мы описали этот тип жизни, какой вырисовывается по книге Брафмана и высказываниям Шахака, в гл. 4.

Политика русского правительства по отношению к евреям России была в XIX в. непоследовательна, в ней сменялись противоположные принципы. То правительство пыталось опереться на кагалы и их администрацию (в духе «поддержки народной традиции»), то старалось привить евреям стиль жизни остальной страны (в духе «насаждения просвещения»).

Как и в других странах, в XIX в. и начале XX в. влияние евреев на жизнь России осуществлялось, прежде всего, через их роль в экономике, в основном в финансах.

Об экономическом положении евреев в «черте оседлости», мне кажется, объективное представление может дать книга А. П. Субботина «В черте еврейской оседлости». С одной стороны, она написана с либеральных позиций, ставит себе цель, как говорит автор, опровергнуть утверждения, что евреи эксплуатируют остальное население, живут богаче его. С другой стороны, она содержит множество конкретных фактов. Так, автор сообщает: в Минской губ. среди купцов I и II гильдии евреи составляли в 1876 г. — 90%, в 1880 г. — 98%, в 1884 г. — 83%, в 1886 г. — 88% (книга издана в 1988 г.). Среди всех купцов — 87,8%. Среди хозяев питейных заведений — 95%. Из 1297 табачных лавок не принадлежат евреям 4. В обороте купеческой торговли они занимают 91%.

В Виленской губернии евреи в населении составляют 15%. Среди купцов — 81%. За 25 лет число еврейских купцов увеличилось на 13%, а нееврейских — уменьшилось на 46%.

В Ковенской губернии доля евреев в населении — 20%, среди купцов I и II гильдии — 81,3%. Среди хозяев питейных заведений — 75%. Их доля в крупном обороте всей купеческой торговли — 95,5%. В Волынской губернии евреи составляют приблизительно 1/7 часть населения. Среди купцов их — 91%, их доля в торговом обороте — 74%. Доля в табачной торговле — 94%.

В Киеве евреи составляют 10% населения. Среди купцов I и II гильдии — 43%, их доля в общем торговом обороте — 45%. Из 259 оптовых винных складов принадлежат не евреям 12. Из 5134 питейных заведений евреям принадлежит 5004, т. е. 97%.

С другой стороны, в своих статьях о «еврейском вопросе» Достоевский пишет:

«Наши оппоненты указывают, что евреи бедны, повсеместно даже бедны, а в России особенно, что только самая верхушка евреев богата, банкиры и цари бирж, а из остальных чуть ли не девять десятых их — буквально нищие, мечутся из-за куска хлеба, предлагают куртаж, ищут где бы урвать копейку на хлеб. Да, это, кажется, правда, но что же это обозначает… зато верхушка евреев воцаряется над человечеством всё сильнее и твёрже и стремится дать человечеству свой облик и свою суть».

Эту же мысль подтверждает Зомбарт примером Германии, где, какой говорит, евреи, пока не добились богатства, как правило живут беднее окружающего христианского населения, так как большую часть имеющихся у них капиталов пускают в оборот, оставляя себе меньше на удовлетворение более непосредственных потребностей.

Но крупные еврейские банкиры и «цари бирж» (как их назвал Достоевский) не были ограничены «чертой оседлости» и оказывали значительное влияние на жизнь всей России.

Как и повсюду, еврейское влияние в России было особенно сильно в банковском деле. Ещё в XIX в. на юге были влиятельные банки Рафаловича и Ефрусса, в Варшаве — Френкеля. Витте пишет, что министр Вышнеградский был «как бы поверенным Блиоха в Петербурге». Многие сферы жизни охватывал банкирский дом «Е. И. Гинцбург». В 1869 г. он участвовал в создании Петербургского учётно-ссудного банка (директор-бухгалтер Гинцбурга А. И. Зак). В биографии, написанной Слиозбергом, говорится, что дом Гинцбурга «находился в тесных дружеских отношениях с банками Варбурга (Гамбург), Мендельсона и Блейхредера (Берлин)… Гинцбургбыл в родстве с банкирами Варбургом, Гиршем, Герцфельдом (Будапешт), Ашкенази (Одесса), Розенбергом (Киев), Бродским (Киев). Гинцбург получил в 1879 г. разрешение на занятие золотопромышленным делом в Сибири и основал предприятия в Забайкалье и Якутии. Центром его деятельности было „Ленское товарищество“, к которому был привлечён дом „Э. М. Мейер“, а с 1880 г. Рафалович и Ефрусси. В 1896 г. основано а/о „Ленское золотопромышленное товарищество“ с участием Гинца и Мейера. С1906 г. в нём стал участвовать английский капитал через брокерскую фирму „Л. Гирш и К°“. В 1908 г. было основано общество „Лена Голд-филдс“ с директорами Гинцбургом, Бояновским, Мейером, Шампаннером. Именно на Ленских предприятиях Гинцбурга, как протест против тяжёлых условий работы, начались рабочие волнения, усмирённые в 1912 г. расстрелом („Ленский расстрел“).

Гинцбурги образовали мощный клан, несколько поколений игравший руководящую роль в финансах (и всей экономике) России. Другим таким кланом были Поляковы. Основатель клана Самуил Поляков разбогател на железнодорожном строительстве, субсидировавшемся (на льготных условиях) казной (для строительства Харьковско-Азовской железной дороги Поляков получил кредит в 8 млн. руб.). Его сыновья Яков и Лазарь были уже крупнейшими банкирами: учредителями Донского земельного и Петербургско-Азовского банков. В руках семьи Поляковых находилось «Торгово-промышленное и ссудное общество в Персии». Его директорами были: Друри, Рафалович, Стефаница, Ландау, Рубинштейн. Лазарь Поляков был председателем Петербургско-Московского, учредителем и фактическим распорядителем Московского Международного торгового, Ярославско-Костромского, Южнорусского промышленного и других банков. Яков Поляков вёл операции на юге через Азовско-донской, а в столице — через Петербургско-Азовский банк.

В Одессе в 1910 г. был учреждён банк «A. M. Бродский», а в 1911 г. — Одесский купеческий банке капиталом в 3 млн. руб., учредителем которого был Л. А. Бродский, представлявший банк «A. M. Бродский».

В воспоминаниях одного банковского работника, опубликованных в 1915 г. в журнале «Еврейская старина» (т. 8) говорится: «В выходцах из черты оседлости происходила полная метаморфоза: откупщик превращался в банкира, подрядчик — в предпринимателя высокого полёта (…); образовалась фаланга биржевых маклеров, производивших колоссальные воздушные обороты. В Петербурге появилось новое культурное ядро еврейского населения: возникла новая, упорядоченная община взамен прежней».

Весомая роль еврейского капитала сказывалась, прежде всего, в его влиянии на дореволюционную прессу. Так, официальным органом Конституционно-демократической партии была ежедневная газета «Речь». Редактором её был Милюков, соредактором — И. В. Гессен. Тыркова-Вильямс в воспоминаниях пишет, что Гессен, вместе с А. И. Каминкой достал для газеты деньги от Азовско-Донского банка, где директором был другой Каминка. Главным пайщиком в газете был Ю. Б. Бак, разбогатевший на железнодорожных поставках. Последний заключил соглашение с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», дававшее этому дому право объявлений в «Речи». Другое, «народное», издание той же партии, газета «Современное слово» публиковало те же материалы, было дешевле и имело больший тираж. Оно одновременно служило финансовой поддержкой «Речи», его финансировал банкир Г. Д. Лесин совместно (что очень характерно) с П. П. Рябушинским. Её фактическим издателем был тот же Ю. Б. Бак, а официальным — И. М. Ганфман, а также В. А. Поляков, совладелец вышеназванного дома «Л. и Э. Метцель и К°» и его жена Ф. Н. Полякова.

Историк-марксист М. Н. Покровский рассказывает:

«Я знаю, что ещё в 1907 году кадетская газета „Новь“ в Москве субсидировалась некоторого рода синдикатом крупной еврейской буржуазии, которая больше всего заботилась о национальной стороне дела и, находя, что газета недостаточно защищает евреев, приходила к нашему большевистскому публицисту М. Г. Лунцу (псевдоним — М. Григорьевский) и предлагала ему стать редактором газеты. Он был крайне изумлён, говорит: как же — ведь ваша газета кадетская, а я большевик. Ему говорят: это всё равно. Мы думаем, что ваше отношение к национальному вопросу более чёткое. Таким образом, кадетская газета была фактически на жалованье еврейского буржуазного синдиката, который, как видите, к кадетской программе был довольно равнодушен».

Существовала группа газет, рассчитанных на малообразованные городские слои. Типичный пример — газета «Копейка». Её не раз обвиняли в «беспринципности» и «безыдейности», ходил анекдот, что её политическая позиция выражается словами: «Торгуем, батюшка». Её выпускало издательство «Копейка», основанное в 1897 г. М. Б. Городецким, А. Э. Коганом и Б. А. Катловкером. Оно же издавало ряд газет такого же типа: «Журнал-копейка», «Листок-копейка», «Петербургская газета — копейка» и другие. Это была самая многотиражная пресса России. За кулисами её стояли М. М. Гаккебуш-Горелов и Б. А. Катловкер.

Кроме того, был тип изданий, заявлявших о себе как независимые. Владельцем «Биржевых ведомостей» был С. М. Проппер, плохо владевший русским языком, приехавший без средств в Россию, но потом ставший гласным Городской думы в Петербурге и коммерции советником. Газета «День», имевшая слегка социалистический оттенок, основывалась при поддержке Г. Д. Лесина. Газету «Россия» финансировал М. О. Альберт. Она издавалась менее трёх лет и была закрыта властями за нашумевший фельетон A. M. Амфитеатрова «Семья Обмановых» — под этим именем поносившего царствующий дом. На издании Альберт лично потерял 200 тыс. рублей.

Особое место в русской прессе занимало «Новое Время», благодаря его «антилиберальной» направленности. В частности, там регулярно печатались «Письма ближним» М. О. Меньшикова, чрезвычайно враждебные к евреям (за что он и был расстрелян в 1918 г.).

Её издателем был А. С. Суворин, начиная с 1876 г. Но после его смерти паи в товариществе, руководившем газетой, перешли в руки еврейских финансистов. Об этом подробно рассказывает секретарь Распутина —Симанович, малодостоверный источник, но сам факт подтверждается мемуарами многих деятелей того времени. В частности, этот вопрос обсуждается в книге Т. Аронсона «Россия накануне революции».

В Государственной думе был известен случай, когда во время обсуждения какого-то вопроса, касавшегося черты оседлости, Пуришкевич, указав на «ложу прессы», воскликнул: — «да вот она, черта оседлости!» — и весь зал покатился со смеху. Мне об этом рассказывало несколько человек старшего поколения. В то время публиковались длинные списки еврейских корреспондентов русских газет, аккредитованных при Государственной думе. О масштабах еврейского участия по этим спискам судить трудно, так как в них приводятся только имена еврейских журналистов. Но какое-то особенное впечатление производят такие сочетания, как газета «Русь» (представлена Абилевичем Шльома Менделевичем и Стембо Авраамом Лазаревичем), «Русский голос» (представлен Столкиндом Абрамом Янкелевичем) и так в большом числе случаев. Видимо, имея в виду подобные разговоры, Тыркова-Вильямс в воспоминаниях говорит, что среди журналистов, аккредитованных при I Гос. Думе, она знала нескольких русских: она запомнила Аркадакского («Русские ведомости»), Скворцова («Колокол») и Пиленко («Новое Время»).

В заключение был ещё один фактор, от которого тогда, как и теперь, зависела финансовая поддержка прессы — размещение объявлений. Крупнейшей конторой объявлений в России был торговый дом «Л. и Э. Метцель и К°», учреждённый в 1878 г. К 1914 г. он сконцентрировал в своих руках более половины всех публикационных контор в городах России и за границей. В начале XX в. делами «Л. и Э. Метцель и К°» заправляли В. А. Поляков (директор-распорядитель фирмы) и член правления Азово-Донского банка Э. П. Эпштейн. Правые источники оценивал и положение так: «получить от этой фирмы объявления может лишь орган „прогрессивного“ направления, и притом строго держащийся подобной окраски… Обороты фирмы, где вершителями являются гг. Поляков и Эпштейн, превышают уже 10 млн. рублей». Например, правая газета «Русское чтение» заключила соглашение с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», по которому должна была получать от этого дома 30 тыс. руб. в год, однако менее чем через год соглашение было расторгнуто. Но с кадетскими газетами «Речь» и «Русские ведомости» этот же дом имел постоянные соглашения и обеспечивал большую часть их доходов. Так, фирма гарантировала газете «Речь» 330 руб. за каждый номер, но лишь при условии, что газета не изменит своего направления и состав сотрудников останется тем же. В 1912 г. было заключено новое соглашение, по которому фирма гарантировала газете доход: в 1912 г. — 155 тыс. руб. в 1913 г. — 170 тыс. руб., в 1914 г. — 185 тыс. руб. При этом «прогрессивная» пресса травила правую, укоряя её за гораздо меньшие субсидии, получавшиеся иногда от правительства и прочно приклеила к ней ярлык «рептильной».

Впрочем, правительственные субсидии были явно недостаточны, чтобы привлечь в «правую прессу» квалифицированных журналистов или хотя бы бойкие перья. Те номера «Земщины» или «Русского знамени», которые мне довелось видеть, производят впечатление очень низкого уровня. Главным врагом в них предстаёт «жид», причём всё рассматривается на самом низком, примитивном уровне: «в Москве много еврейских аптек» и т. д. Я, по крайней мере, не увидел попыток осмысления уже очевидной трагической ситуации России. (За исключением того, когда в «Знамени» публиковался Розанов, статьи которого примитивными никакие назовёшь).

Достоевский, который никогда не лавировал и с предельной резкостью говорил то, что думал, писал:

«Вы вот жалуетесь на жидов в Черниговской губернии, а у нас здесь в литературе уже множество изданий, газет и журналов издаётся на жидовские деньги жидами (которых прибывает в литературу всё больше и больше), и только редакторы, нанятые жидами, подписывают газету ил и журнал русским именем — вот и всё в них русского. Я думаю, что это только ещё начало, но что жиды захватят гораздо ещё больший круг действия в литературе, а уж до жизни, до явлений текущей жизни я не касаюсь — жид распространяется с ужасающей быстротою».

Письмо написано 28 февраля 1878 г. Если убрать слово «жид», ставшее теперь бранным, то получится эмоциональное описание той же тенденции, на которую указывают сухие факты. Конечно, чуткий, глубокий мыслитель ощущал складывающуюся тенденцию на десятилетия вперёд. Но это и есть особенность великих умов; а сосчитать национальный состав директоров банков или издателей газет — и каждый из нас может.

Уже в XX в. Розанов формулировал жёстче:

«Вся литература (теперь) „захватана“ евреями. Им мало кошелька: они пришли „по душу русскую“…»

2. Противостояние

В чём же выражалось влияние еврейского капитала на русскую прессу? Тут естественно сопоставить два факта: 1) Подавляющая часть прессы была «оппозиционной» («Новое Время» и несколько правых газет принадлежали к небольшому числу исключений). Собственно, понятие «прогрессивности» и включало в себя «оппозиционность», то есть враждебность существовавшему тогда в России укладу, как в его принципах, так и в большинстве частных проявлений. 2) Непрерывно раздавались протесты евреев против их положения в России. Эти яростные протесты исходили далеко не только от евреев в России — они были слышны по всему миру. Достаточно привести один пример: финансовые отношения русского правительства с иностранными банками почти всегда сопровождались призывами или требованиями, обращёнными к русскому правительству, изменить существующее положение евреев в России. В ряде случаев еврейские банкиры отказывались от выгодных для них соглашений в знак протеста против положения евреев в России. Ряд сообщений русских агентов приведён, например, в журнале «Красный Архив». Когда в 1905 г. Витте вёл в Америке переговоры о заключении мирного договора с Японией, его посетила, как он говорит в воспоминаниях, — «делегация еврейских тузов» во главе с Я. Шифом («главой еврейского финансового мира в Америке») и потребовала изменения положения евреев в России. В случае отказа Шиф грозил революцией. Подобных протестов и требований было столь много, что их можно считать выражением точки зрения, разделявшейся подавляющей частью евреев мира — и особенно России. Шире того, эта точка зрения утвердилась в «общественном мнении» всего мира. И до сих пор среднеобразованный человек в любой стране мира скажет, что евреи в дореволюционной России были «угнетены».

Каковы же были основные факторы тогдашней жизни, вызывавшие эти яростные протесты? Прежде всего юридически неравноправное положение евреев в России — протесты формулировались как требования «равноправия». Основных ограничений для лиц иудейского вероисповедания было два: запрет проживания вне «черты оседлости» (кроме указанных выше исключений) и «процентная норма». Последняя мера заключалась в том, что была предписана доля еврейских учащихся в казённых гимназиях и в университетах.

Эта доля исходила из предположения, что пропорция евреев в казённых учебных заведениях не должна сильно превосходить их пропорции в населении России. При министре просвещения Делянове в 1887 г. она была определена для гимназий и высших учебных заведений в черте оседлости — 10%, вне её — 5%, в столицах (Москве и Петербурге) — 3%. В 1888 г. Делянов в значительной мере лишил силы эти меры, разрешив принимать «наиболее достойных» без ограничений, причём к числу последних причислялись всё, средний балл которых был не ниже 3,5. Прежние правила были восстановлены министром Боголеповым, который был убит террористом в 1899 г.

Кроме этих двух основных ограничений существовали другие: запрет покупать землю или селиться (заново) в сельских местностях, запрет быть государственными чиновниками, офицерами в армии, была «процентная норма» для евреев-адвокатов («присяжных поверенных»). Во всех случаях под евреями подразумевались лица иудейского вероисповедания.

По поводу этих ограничений Шульгин замечает, что они не были проявлением какого-то принципа, направленного исключительно против евреев. Социальная структура России вообще не была основана на принципе юридического равенства. Прежде всего, после освобождения крестьян для них — а это была подавляющая часть населения — действовали свои законы: волостные суды, законы, связанные с общиной, миром и т. д. Тем более это ярко проявлялось при крепостном праве. Об этом пишет и Достоевский:

«Когда еврей „терпел в свободном выборе местожительства“, тогда двадцать три миллиона „русской трудящейся массы“ (в кавычках Достоевский приводит выражения своего корреспондента) терпели от крепостного права, что уж конечно было потяжелее „выбора местожительства“. И что же, пожалели их тогда евреи? Не думаю: в Западной окраине России и на Юге вам на это ответят обстоятельно».

Но очень жестоко были поражены в своих правах и старообрядцы: например, их браки считались недействительными, дети — незаконнорождёнными. В Западной России такая же «процентная норма» существовала для поляков. Многие нации находились просто в ином положении (нельзя однозначно сказать — в лучшем или худшем), чем русские, — например, их не брали в армию.

Это лишь к концу XX в. многие влиятельные мыслители (например, фон Хайек) стали обращать внимание на то, что закон лишь формализует принципы, выработанные жизнью. За сто лет до того господствовало не допускающее сомнений убеждение, что существуют некие абстрактные законы, по отношению к которым все люди должны быть в равном положении и жизнь должна быть подчинена этому принципу. В таком направлении менял структуру русского общества и Столыпин. Он, в частности, предложил Николаю II отменить все ограничения, касающиеся евреев, но тот отказал. В отношении сложившегося положения евреев важную роль играет обстоятельство, замеченное Достоевским:

«Я уж то одно знаю, что наверно, нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, на своё принижение, на своё страдание, на своё мученичество. Подумаешь, что не они царят в Европе, не они управляют там биржами, хотя бы только, а, стало быть, политикой, внутренними делами, нравственностью государств».

И действительно, например, на Сионистских конгрессах можно было услышать заявления вроде того, что евреи — «самый бедный народ в мире, не исключая эскимосов». (Где же эскимосский Ротшильд? — И.Ш.)

Приведём и взгляд с еврейской стороны. Ставший впоследствии одним из лидеров сионизма и первым президентом государства Израиль Хаим Вейцман в своих воспоминаниях рассказываете юности, проведённой в России (он был родом из местечка Мотеле близ Пинска). Он пишет, что «процентная норма» тогда состояла для евреев 10% от общего числа учащихся, что на вид было справедливо, т. к. в населении России евреи составляли (тогда) 4%. Но, говорит он, как всегда, в русских законах содержался обман. Дело в том, что евреи были сконцентрированы в черте оседлости и там — в городах и местечках, где часто составляли от 30 до 80%. Кроме того, они обладали непреодолимым стремлением к образованию. Но на вступительных экзаменах было сравнительно немного нееврейских кандидатов, а евреев допускали лишь 10% от этого небольшого числа. Его книга, где он не раз с ненавистью говорит о России, ярко передаёт негодование еврейского юноши. Но точку зрения русских властей ведь тоже можно понять. Пусть в его родном местечке Мотеле евреи составляли хоть и 80% населения. Но ведь речь шла о государственных учебных заведениях (на частные эти правила не распространялись). Почему же образование, создаваемое на средства всего населения России, не делить поровну? Почему бы еврейским богачам, вроде Бродского или Полякова, не открывать еврейские школы, вместо того, чтобы давать деньги революционным партиям и оппозиционной прессе? Оценка очень сильно зависит от того, с чьей точки зрения смотреть.

Было ещё одно явление в тогдашней русской жизни, отталкивавшее евреев в России, да и во всём мире, от русской государственности, государственной власти, а часто и вообще от России. Это то, что называлось «погромы». Само слово возникло вне всякого отношения к евреям и, например, употреблялось в связи с «погромами помещичьих усадеб». Но постепенно было переориентировано и теперь ассоциируется только с действиями, направленными против евреев. Это так и осталось стандартным обвинением против дореволюционной России: «Там были еврейские погромы». Хотя в начале века, например, на сионистских конгрессах много говорили и о «румынских погромах», и об «английских погромах» (особенно в Уэльсе), но под конец, обвинение осталось на России.

Справедливо, конечно, было бы оценивать все массовые проявления насилия одной меркой: и направленные против помещиков, и против евреев, и армяно-азербайджанские столкновения… Но те, в которых жертвами были евреи, в прессе (а потом в сознании) были отражены особенно.

О таких народных выступлениях пресса стала говорить с начала 1880-х годов. Происходили они в деревнях, расположенных в пределах «черты оседлости». Отклик на них занимает большое место в публицистике Ивана Аксакова. Он пишет, что либеральная пресса единодушно характеризует эти беспорядки как «избиение евреев». Но, говорит он, «именно избиения и не было». Хотя крестьяне имели и топоры, и ломы, но число побитых евреев не перевешивало русских. В 1881 г. крестьяне «громили» еврейское имущество, часто с криками «это наша кровь». Грабежей почти не было. Иногда крестьяне даже рвали попадавшиеся деньги. Аксаков относит беспорядки исключительно за счёт экономических причин: тяжёлого положения, в котором оказались крестьяне, да и многие помещики Юго-Западного края. Согласно правилам кагальной организации право вести дела в том или ином месте кагал с железной строгостью распределяет между живущими там евреями. (Подробнее об этом сказано в гл. 4.) Поэтому крестьянин или мелкий помещик не мог обратиться к другому перекупщику, ростовщику… и обязан был принимать условия того, которого указал кагал. Он приводит письмо одного помещика, подвергшегося херему (проклятию) и полному бойкоту, от которого он спасся лишь обратившись к высокому галицийскому раввину.

Беспорядки усмирялись войсками. Как пишет Аксаков, во время беспорядков 1883 г. в Екатерининской губернии из еврейской толпы раздавались крики: «Ну что, взяли? Вы из нас вы пустил и пух, а мы из вас — дух!» «Еврейская Энциклопедия» тоже называет эти столкновения «избиениями». Она пишет, что из повременных изданий большинство полагало, что они происходили на экономической почве. (Впрочем, барон Гинцбург представил властям записку неупоминаемого автора, где утверждается, что погромы были организованы). Упоминается о двух человеческих жертвах среди евреев и говорится: «Солдаты стреляли и убили несколько крестьян». О погромах такого типа позже писал Розанов:

«Погром — это конвульсия в ответ на муку. Паук сосёт муху. Муха жужжит. Крылья конвульсивно трепещут, — и задевают паука, рвут бессильно и в одном месте паутину. Но уже ножки мухи захвачены в петельку. И паук это знает. Крики на погромы — риторическая фигура страдания того, кто господин положения». Видимо, такую же «бытовую» основу имел знаменитый Кишинёвский погром 1903 г. Первый день имел характер обычных подобных беспорядков: было разгромлено несколько еврейских лавок и домов. Но полиция произвела много арестов, и к вечеру беспорядки утихли. Однако на следующий день волнения расширились. Начались столкновения между группами евреев и христиан, вооружённых чем попало. Полиции не удалось ликвидировать беспорядки (хотя попытки были). Волнения приняли более агрессивный характер. Были разгромлены многие сотни еврейских домов. Были человеческие жертвы: чаще всего называется цифра в 45 убитых евреев и 4 христиан. Сейчас, это примерно число жертв беспорядков на крупном футбольном матче. Но, например, Вейцман пишет в воспоминаниях:

«Герцль договорился о встрече в Санкт-Петербурге с фон Плеве, человеком, руки которого были в крови тысяч еврейских жертв… и Герцль прибыл в Россию, чтобы встретиться с Кишинёвским мясником».

Были вызваны войска, и к вечеру погром затих. Было произведено много арестов, состоялись суды; признанные виновными в убийствах и погромах были приговорены к каторге и другим наказаниям. Но в прессе (также и иностранной) дальше обсуждался в основном другой вопрос: обвинение русского правительства в организации погрома. А. Солженицын приводит обзор публикаций по поводу Кишинёвского погрома (более чем на 15 страницах), где во многих случаях видна бездоказательность подобных обвинений. Но главный аргумент высказывает, мне кажется, Шульгин (с ним соглашается и Солженицын). После Февральской революции все царские архивы оказались в руках бывших врагов правительства, была создана комиссия для вскрытия злодеяний царского режима (и специальная комиссия по погромам со включением в неё видных еврейских представителей) — и никаких документов, указывающих на организацию погрома властями, опубликовано не было.

Но пресса делала своё дело по всему миру (ср. и предшествующее высказывание Вейцмана), и возможно, Плеве поплатился жизнью за созданный ею фантом. Думаю, что тут никакие публикации фактов уже помочь не могут — созданный миф является более прочной частью массового сознания, чем противоречащие ему факты.

И всё же, эти насилия с 1880-х годов до начала XX в. не шли ни в какое сравнение с жесточайшими столкновениями, которые сравнительно незадолго до того происходили при Гайдаматчине, Богдане Хмельницком и т. д. на тех же землях, когда они принадлежали Польше, когда казаками вырезались целые еврейские селения (и усмирялись поляками подобными же жестокостями: украинских повстанцев во множестве сажали на кол и поджаривали на кострах).

Несколько иной характер имели погромы времён революции 1905-1906 гг. Тут мы уже встречаемся со столкновениями с обеих сторон организованных групп, часто вооружённых огнестрельным оружием. Правдоподобный взгляд на эти столкновения предлагает Шульгин, бывший свидетелем некоторых из них. Он считает, что то, что называлось «еврейские погромы», было частью революционной борьбы того времени. Он приводит ряд свидетельств (особенно из Киева, где он жил), согласно которым провозглашение манифеста 27 октября 1905 г. вызвало подъём революционных действий: захваты правительственных зданий, уничтожение монархической символики, разрывание портретов царя и государственного флага. В городах внутри «черты оседлости» этими действиями руководили вожаки, среди которых было много евреев. Меньшиков приводит цитату из тогдашней прессы:

«Среди гогочущей толпы евреев в Одессе шла собака, увенчанная императорской короной на голове, и к хвосту её был прикреплён русский национальный флаг».

В ответ и произошли, согласно этой точке зрения, «погромы», которые были направлены против евреев в «черте оседлости». Таково было происхождение Киевского, Одесского, Нежинского погромов. Но, например, в Томске, где было очень мало евреев, толпа напала на революционный митинг — и это не носило никакого антиеврейского характера. Как пишет Шульгин:

«Погромы направлены были не на одних евреев: они обрушились на всех, кого русская стихия в судорожном припадке самосохранения признала возбудителями революционной волны».

С его точки зрения, именно эти стихийные выступления и остановили тогда «революцию 1905 г.». Подробное описание этих событий, в основном состоящее из цитат, даёт Солженицын: в его книге этому посвящена целая глава. Его изложение, по-моему, убедительно свидетельствует о событиях того времени како вооружённом столкновении двух течений, причём в руководстве революционного течения видное место занимали евреи. Пожалуй, приоритет на такую точку зрения принадлежит Николаю II, который в письме, цитируемом Шульгиным, пишет:

«Народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех — отсюда еврейские погромы».

Интересно, что и Вейцман вспоминает о том времени:

«Тик во всей черте оседлости развернулась извращённая гражданская война между евреями и русскими властями…»

Правда, со своей интерпретацией:

«Первые старались сохранить порядок, а вторые поощряли беспорядки».

Вполне правдоподобно, что когда сталкивались две толпы, из которых в одной рвали русский флаг, то полиция и войска сочувственно относились не к этой части, и, когда одолевать начинала другая, вряд ли торопились прийти на помощь первой. В донесениях сенаторов, расследовавших эти беспорядки объективно говорится про «бездействие полиции и военных, близкое к попустительству». Но, в конце концов, войска восстанавливали порядок — и не на много медленнее, чем это сделала бы администрация другой страны.

Дореволюционная Россия не усвоила ещё стопроцентно западные принципы: убили твоего отца, изнасиловали дочь, разорили жульнически тебя — на это есть суд, обращайся туда (и совершенно не ясно, что наилучшим путём для неё было — вытравить в себе все корни «традиционного общества»). Народные движения такого масштаба, как Пугачёвщина, были в ней уже невозможны, но их слабыми подобиями были народные волнения 1905-1906 гг. Масштабы их, видимо, были чудовищно преувеличены русской и западной прессой. Даже «Еврейская Энциклопедия» оценивает все жертвы этого периода в 810 человек. Но Шульгин приводит сообщение газеты «Bliner Tageblatt» по поводу революционных столкновений в Киеве в октябре 1905 г.:

«Ужасы, сообщаемые газетами, ничто в сравнении с действительностью. Тысячи и перетысячи (abertausende) евреев умерщвлены в южной России…»

Был и ещё один фактор, постоянно настраивавший русское (да и иностранное) еврейство враждебно к русской власти. Кульминацией было известное дело Бейлиса. Речь идёт о время от времени возникавших обвинениях в «еврейских ритуальных убийствах». Вообще человеческое жертвоприношение на религиозной почве (а иначе оно и не встречалось) известно в истории из древности. Согласно древнегреческому эпосу, в начале похода на Трою греческий вождь Агамемнон принёс в жертву богине Артемиде свою дочь Ифигению. Плутарх описывает, как уже в «исторические времена», во время Греко-персидских войн, толпа греков, возбуждённая жрецами, принесла нескольких захваченных в плен персов в жертву богу «Дионису-мясоеду».

Грандиозные (по количеству жертв) жертвоприношения регулярно совершали ацтеки до завоевания их испанцами. Человеческие жертвоприношения европейцы застал и в Африке ещё в XIX в. В убийстве младенцев обвиняли первых христиан, а христиане — некоторые отколовшиеся от них секты. В России не раз высказывались обвинения в таких преступлениях в секте хлыстов. Обвинение заключалось в том, что в некоторых случаях «радения» переходили в свальный грех («христову любовь»), первая забеременевшая женщина называлась «Богородицей»; если у неё рождался мальчик, то он назывался «христосиком» умерщвлялся и поедался на ритуальном собрании. Однако, насколько я знаю, властям ни разу не удалось доказать, что такое преступление было реально совершено. Обвинения в ритуальных убийствах, относящиеся к евреям, восходят к первым векам христианства. Обычно эти обвинения связывались с Пасхой. Неоднократно они выдвигались в разных странах Западной Европы в Средние века и, хотя всё реже, вплоть до XIX в. Полный и спокойно написанный обзор рассматривавшихся в России дел составлен В. И. Далем, известным составителем «Толкового словаря великорусского наречия» и «Пословиц русского народа». Даль описывает 20 таких случаев обвинения, выдвинутых в России в XIX в. И, в заключение, очень подробно излагает «Велижское дело», расследовавшееся 12 лет — с 1823 по 1835 год — об убийстве мальчика 3-х с половиной лет Фёдора Емельянова. Труп его был найден в лесу и ранения имели столь специфический характер, что исключали версию «бытового убийства». Местный суд постановил (1824 г.), что ребёнок «вероятно погублен жидами», но «по недостатку улик евреев освободить от подозрения», оставив двоих «в подозрении». Но в 1825 г. по ходатайству на имя Александра I дело было вновь возбуждено и составлена новая следственная комиссия. В 1829 г. комиссия признала виновными задержанных евреев. К её мнению присоединился генерал-губернатор. Дело было направлено в Сенат, где голоса разделились, и дело передали в Государственный Совет. Его решение состояло в том, что обвинённых «как положительно не уличённых, от суда и следствия освободить». Сам Даль явно считает, что ритуальные убийства совершались, но решительно относит это не ко всей массе евреев, а к некоторой секте (которую он почему-то называет «хасидами», хотя хасиды являлись «сектой» лишь с точки зрения ортодоксального раввинизма, и не объясняется, почему обвинения связываются именно с ними. Позже были и другие дела о ритуальных убийствах. В той же цепи стоит и «дело Бейлиса». Собственно, его надо было бы называть «делом Ющинского», так как основой разбирательства было убийство в Киеве 12-летнего мальчика Андрюши Ющинского. Его тело было найдено в 1911 г. с 47 ранениями (13 — только на правом виске), которые были нанесены очень специфично, явно с целью истечения наибольшего количества крови, пока жертва ещё оставалась жива. Следствие стало разрабатывать версии еврейского ритуального убийства, был арестован Бейлис. Велось следствие 2 года и сопровождалось рядом тёмных обстоятельств.

Наиболее распространённая версия, противопоставленная в печати версии следствия, заключалась в том, что речь шла об имитации ритуального убийства, совершённого Верой Чеберяк. Таинственно умирают оба её ребёнка — её обвиняют и в их смерти. Она заявляет что адвокат Бейлиса Марголин предлагал ей 40 тысяч, лишь бы она призналась в убийстве, Марголин отрицает. Один из следователей (Красовский) через некоторое время появляется в адвокатуре защитников…

Шум по поводу «дела» стоял по всему миру. Либеральная (то есть почти вся) печать утверждала, что на следствие оказывалось давление «сверху». XI Сионистский конгресс заявил:

«Во имя солидарности всего гуманного человечества мы требуем, чтобы весь культурный мир совместно с нами вступил в борьбу с мрачным варварством и помог нам защитить поруганное человеческое достоинство и оскорблённую честь нашего народа».

Из числа «правых» против самого факта возбуждения процесса выступал Шульгин. Он писал:

«Вы сами совершаете человеческое жертвоприношение! Вы отнеслись к Бейлису, как к кролику, которого кладут на вивисекционный стол. Берегитесь! Есть храмы, которые нельзя безнаказанно разрушать».

Шульгин считал, что обвинение в ритуальных убийствах есть способ мести евреям. Не знаю, как можно подробнее эту точку зрения аргументировать. Кто же мстил, ведь во все века власти как правило не поддерживали такие обвинения? (Его же аргумент: «организация» процесса вскрылась бы по архивам после Февральской революции.) С другой стороны, министр иностранных дел Сазонов уверял иностранных послов, что Бейлис будет оправдан. Это ведь тоже действие властей. Из известных имён версию еврейского ритуального убийства поддерживали Розанов и Флоренский (последний печатался, не ставя своего имени). Суд происходил в 1913 г. и длился 1 месяц. Постановление присяжных было, что имело место убийство. В вопросе о виновности Бейлиса есть разные утверждения. Меньшиков говорит, что голоса присяжных разделились: 6 на 6. «Краткая Еврейская Энциклопедия» пишет, что Бейлис был оправдан единогласно. В любом случае, согласно тогдашним Законам он был оправдан.

Чтобы охватить все материалы дела, нужно, как пишет Шульгин, было бы потратить всю жизнь. Но мне кажется, что вопрос о том, имело ли место ритуальное убийство и был ли виновен Бейлис, не имеет значения ни для истории русско-еврейских отношений, ни для истории вообще. Точно также, как вопрос, совершались ли ритуальные убийства среди хлыстов, не есть вопрос русской истории. Например, Мережковский (в романе «Пётр и Алексей») описал именно такой случай — и никаких протестов ни в России, ни за границей это не вызвало. Правда, действие романа относится к Петровским временам. Но, по реакции на «дело Бейлиса», можно представить себе, какой вопль раздался бы, если бы кто-то рискнул описать в романе ритуальное убийство, совершённое в еврейской среде, хотя бы и в Средние века. А существенным историческим фактом был тот русский и мировой резонанс, который вызвало «дело». Ведь слушалось незадолго до того «мутанское дело» по обвинению некрещёных черемисов (марийцев) в человеческих жертвоприношениях — и не вызвало сопоставимого отклика, никакие послы о его исходе не запрашивали. Да и цитированная выше книга Даля имела прямо авантюрную историю — рукопись похищали из типографии «неизвестные», рассыпали набор. А его же книга «Исследование о скопческой ереси» находилась в стандартном каталоге и желающий мог приобрести её за 200 рублей серебром. Розанов был исключён из элитного «религиозно-философского общества», когда написал, что ритуальные убийства не противоречат духу Ветхого Завета и Талмуда. Но он был там желанным гостем, когда публиковал не менее отталкивающие суждения о христианстве. Ему даже не были зачтены его предшествующие восхищённые статьи об иудаизме, как позже говорили следователи НКВД по поводу ссылок на революционные заслуги своих жертв: «А мы судим тебя не за это». И по поводу «дела Бейлиса» раздавались совершенно фантастические заявления. Например, один беллетрист (С. К. Эфрон) писал, что «клянётся Всемогущим Богом», что ритуальных убийств среди евреев нет. Другие уже опирались на то, что «все без исключения раввины» отрицают возможность ритуальных убийств, а потому следствие направлено-де против «всего еврейства». (И более того, оскорбительно для тех иностранных государств, где евреи занимают высокие посты — как бы донос им на Россию). Ну кто из русских рискнул бы заявить (или поклясться Всемогущим Богом), что среди хлыстов не бывает ритуальных убийств? Это предполагало бы существование организации, знающей «всё о каждом». Конечно, такой не существует. Во всех протестах звучало возмущение, что «такие обвинения» выдвигаются «в прогрессивном XX веке». Но всего через год самые прогрессивные страны набросились друг на друга и истребляли друг друга 4 года, травя ядовитыми газами, да ещё лет через 30 одна из самых прогрессивных стран выдумала душегубки и газовые камеры, а другая, не менее прогрессивная, атомную бомбу и сбросила её на мирный город. Это уж были убийства не одного ребёнка, а «жертвы» миллионами. Так что прогресс тут явно не при чём.

Да и сейчас в России ритуальные убийства происходят постоянно — то трёх монахов Оптиной Пустыни, то священника в Сибири… Причём убийцы сами признаются, что действовали из побуждений, связанных с мистическими переживаниями. Значительность «дела Бейлиса» происходила из того, что обсуждение версии ритуального убийства было табуировано, — и либеральная среда этот запрет приняла и поддержала со всей страстью. То есть, дело (как весомый политический фактор) и было-то создано оппозиционной прессой.

Главное для России заключалось в том, что за этими всемирными криками был забыт убитый ребёнок, отброшен, как нечто никому не интересное. Результат процесса свёлся к тому, что Бейлис был оправдан. Ему собрали по всему миру по подписке капитал и он уехал в Америку. Но ведь труп убитого ребёнка остался. Если его убил не Бейлис, то остаётся вопрос — кто? Если Чеберяк, надо было судить её. Но это уже никому не было интересно. Русское «общественное мнение» согласилось с тем, что судьба Ющинского — пренебрежимая величина сравнительно с судьбою Бейлиса. Что здесь идёт речь о личностях иного качества, иного вида. И это на примере ситуации, особенно доходчивой для любого человека — убийства ребёнка. Как писал Розанов:

«Они продадут не только знамёна свои, не только историю, но… и определённую конкретную кровь мальчика».

Для обвинения евреев в ритуальном убийстве было создано совершенно особое название — «кровавый навет». Такого термина не было для обвинения хлыстов или черемисов. Точно также, как во II мировую войну потери поляков, белорусов или сербов так и назывались потерями, а потери евреев — это был «Холокост», т. е. нечто принципиально другое.

Это и был и три основные обвинения, настраивавшие русское и мировое еврейство оппозиционно по отношению к тогдашнему жизненному укладу России: «евреи не пользуются в России равноправием», «русское правительство организует еврейские погромы», «кровавый навет».

Шульгин вспоминает:

«Кто помнит политическую еврейскую среду тех времён, тот помнит и её тогдашнюю злобу. Всё это клокотало ненавистью. К кому? К правительству и ко всему тому, что за этим правительством стояло или этим правительством охранялось».

Тоже настроение подтверждает совсем другой источник — один из лидеров сионизма X. Вейцман. Он вспоминает, что во время I мировой войны, будучи в Англии, с ненавистью высказался о России. Его собеседник удивился: как может человек, сочувствующий Англии так относиться к России, когда она делает так много для победы. На это Вейцман, как он вспоминает, ответил, что «каждая русская победа — кошмар для евреев».

Но совершенно очевидно, что та «ненависть к правительству и всему, что оно охраняло», о которой вспоминает Шульгин, — не евреями была выдумана. Ещё когда ни о каком еврейском влиянии невозможно было говорить, Печорин написал:

Это настроение смог почувствовать ещё Пушкин:

И Достоевский в «Дневнике Писателя» не раз обращал внимание на барски-презрительное отношение к народу, переходившее в ненависть к России и всему русскому (включая правительство).

Родоначальниками этой традиции были такие аристократы, как Чаадаев, Бакунин, Гарцен. А те были последователями Вольтера и Руссо, с еврейской традицией не связанных.

Розанов написал в 1914 г. статью «Поминки по славянофилам», где так характеризует отношение к ним либерального течения:

«„Спора“ никакого не было и не вышло… Было — гонение, было преследование; было на семьдесят лет установившееся заушение, плевки, брызги жидкой грязи, лившиеся с колёс торжественного экипажа, где сидели Краевские, Некрасовы, Благосветловы, Шелгуновы, Скабические, Чернышевские, Писаревы, — на людей, жавшихся куда-то в уголок, не слышимых, не разбираемых, не критикуемых… Так вот в чём дело, и вот где корень расхождения (…), которое определило собою на семьдесят лет ход рус истории… Шло дело о нашем отечестве, которое целым рядом знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого просвещения и культуры, и шло дело о христианстве и церкви, которые указывалось понимать как заслон мрака, темноты и невежества; заслон и в существе своём — ошибку истории, суеверие, пережиток „то, чего нет“».

Заметим, что в списке «знаменитых писателей» («сидящих в экипаже»)-нет ни одного еврейского имени, и это у Розанова, к тому времени так нелиберально-чувствительного к еврейскому влиянию (хотя, что касается христианства и церкви, то сам он в этом «экипаже» мог бы поместиться — где-то «на облучке»). Но когда он пишет о «корне расхождений», об его начале, то следует исторической истине.

3. Русская интеллигенция и евреи

В то же время евреи всё шире входили в русское образованное общество и влияли на развитие русской культуры. Всякий знает художника Левитана, скульптора Антокольского, музыкантов братьев Рубинштейн, основавших Петербургскую и Московскую консерватории, собирателя русского фольклора Шейна и очень многих ещё.

Появился вызвавший столько споров сборник «Вехи», его составителем был Гершензон, и из 7 авторов трое были евреи: Гершензон, Изгоев (Ланде) и Франк.

Формулировались разные взгляды на роль евреев в культурной жизни России.

О роли еврейства и иудаизма много размышлял и писал Розанов. Его отношение ко всему историческому еврейству имеет, как стало позже модно говорить, «характер любви-ненависти». С одной стороны, он считал иудаизм идеальной, «истинной» религией, религией плодородия, рода, семьи, полноты жизни, кагал — идеальной формой общины; христианство, в продолжении всей его литературной деятельности, представлялось Розанову как некоторая разрушительная антитеза: религия, возводящая в идеал безбрачие, девство, и в заключение, ориентированная на смерть. Он называет себя антихристианином, Антихристом. В заметках последнего года жизни у него есть даже раздел, озаглавленный «Перехожу в еврейство».

С другой же стороны, всё время (кроме, может быть, да и то отчасти, последнего, предсмертного года) он указывал на опасный социальный характер еврейского влияния, особенно для России.

Так, он писал:

«Почему вы пристали к душе моей и пристали к душе каждого писателя, что он должен НЕНАВИДЕТЬ ГОСУДАРЯ.

Пристали с тоской, как шакалы, воющие у двери. Не хочу я вас, не хочу я вас. Ни жидка Оль д’Ора, ни поэта Богораза. Я русский. Оставьте меня. Оставьте нас, русских, и не подкрадывайтесь к нам с шёпотом: «Вы же ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК и писатель и должны ненавидеть это подлое правительство».

Тут было и стремление к независимости, чтобы не поддаться общему течению:

«Жидки могут удовольствоваться, что за ними побежал Вл. Соловьёв, но Розанов за ними не побежит (пробовали «обмазать») ».

Но были и постоянно высказываемые мысли:

«Он удобрил вас, он оплодотворил вас. Он подошёл и сказал вам, что то, о чём вы думаете и чем озабочены, легко исполнить… И вы даже не замечаете, что уже не „сам“ и „я“, а — „его“. Почва, которая засеяна евреем и которую пашет еврей».

«И гибнете. „Через 100 лет“ нет русского + еврей, а только один еврей + погибший около него русский человек».

«Поля наши — не из земли, а из людей». Вот отчего мы и не пашем, провиденциально не пашем. Ибо для нас уготована благороднейшая почва-человек, народы».

«И вот этой-то тайны их я и боюсь, и кричу, и говорю моим милым русским: „Не надо! Не общайтесь с иудеями. Иначе вы все погибнете“».

«Подождите. Через 150-200 лет над русскими нивами будет свистеть бич еврейского надсмотрщика».

И под бичом — согнутые спины русских рабов.

«В настоящее время для России нет двух опасностей. Есть одна опасность. Евреи».

«И если революция начнёт вообще одолевать… то евреи сбросят маску „сочувствия русскому народу“… и быстро передушат, как Гапона и Хрусталёва, (и также революционно-корректно) всю русскую часть революции, всех собственно русских вождей революции, и в „ворота взятой крепости“ войдут, конечно, одни! —войдут с криками: „Радуйся, русский народ — мы даровали тебе свободу!“ — „Благодари нас и поклонись нам!“ „Завтра начнётся счастье…“ Но сегодня ещё надо доделать маленькое дело: додушить эту полицию на местах, этих мелких исправничишек и земских начальников из дворян и на место их поставить брюнетов из студентов, с фамилиями (к тому времени) русскими, и даже крещёных…» (В последнем отрывке есть нечто загадочное. Судя по комментариям издателя, этот текст написан в 1913 г., а Носарь-Хрусталёв убит большевиками в 1919 г. Может быть, слово «придушить» понимается в смысле конца политической карьеры? Гапон тогда уже был «казнён» Рутенбергом.)

В 1897 г. Чехов занёс в записную книжку такие размышления (а напечатано впервые в 1980 г.!):

«Такие писатели, как Н. С. Лесков и С. В. Максимов, не могут иметь у нашей критики успеха, так как наши критики почти все — евреи, не знающие, чуждые русской коренной жизни, её духа, её формы, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца. У петербургской публики, в большинстве руководимой этими критиками, никогда не имел успеха Островский; и Гоголь уже не смешит её».

А. Белый писал:

«Нам грозит опасность „штемпелёванной культуры“, т. е. интернациональной фабрики по поставке гениев; нам грозит фабричное производство мыслей… Вырастает ужасная цензура во всех недрах этих предприятий: переводится, рекламируется и распространяется только то, что угодно королям литературной биржи… Кто, кто эти оскопители? Странно и страшно сказать, но приходится.

Это — пришлые люди: обыкновенно оторванные от той нации, в недрах которой они живут… главарями национальной культуры становятся чуждые этой культуре люди; конечно, не понимают они глубин народного духа, в его звуковом, красочном и словесном выражении (…)

…вы посмотрите списки сотрудников газет и журналов России: кто музыкальные, литературные критики этих журналов? Вы увидите почти сплошь имена евреев… Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне «эсперанто» и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык… И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны — еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской».

В архивах сохранилось письмо Куприна (знаменательным образом так и не опубликованное у нас до 1990-х гг.). Оно написано по поводу шумного инцидента, вызванного непочтительным отзывом писателя Чирикова о творчестве Шолом-Аша. Вся пресса любых оттенков обрушилась на Чирикова. Куприн пишет:

«Все мы, лучшие люди России (себя я к ним причисляю в самом-самом хвосте), давно уже бежим под хлыстом еврейского галдёжа, еврейской истеричности, еврейской повышенной чувствительности, еврейской страсти господствовать, еврейской многовековой спайки, которая делает этот избранный народ столь же страшным и сильным, как стая оводов, способных убить в болоте лошадь. Ужасно то, что мы все сознаём это, но во сто раз ужаснее то, что мы об этом только шепчемся в самой интимной компании на ушко, а вслух сказать никогда не решимся. Можно печатно и иносказательно обругать царя и даже Бога, а попробуй-ка еврея! Ого-го! Какой вопль и визг поднимется среди всех этих фармацевтов, зубных врачей, адвокатов, докторов и особенно громко среди русских писателей, ибо, как сказал один очень недурной беллетрист, Куприн, каждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией быть русским писателем».

Автор продолжает:

«И оттого-то вечный странник еврей таким глубоким, но почти бессознательным, инстинктивным, привитым 5000-летней наследственностью, стихийным, кровным презрением презирает всё наше земное… Оттого-то он опустошает так зверски леса, оттого он равнодушен к природе, истории, чужому языку».

Но кончает Куприн просьбой письмо держать в секрете и сообщает, что выступить в защиту Чирикова отказался.

Зато какие-то невидимые силы притяжения связывали тогдашнюю прогрессивную интеллигенцию с еврейством. Горький, например, основал «Русское общество для изучения еврейской жизни», имевшее целью бороться с ещё сохранившимися предрассудками по поводу евреев. Издавался сборник «Щит» в защиту евреев, редакторами которого были Андреев, Сологуб и Горький. В этом сборнике писали, например: Мережковский:

«Чего же от нас хотят евреи? Возмущения нравственного, признания того, что антисемитизм гнусен? Но это признание давно уже сделано; это возмущение так сильно и просто, что о нём нельзя говорить спокойно и разумно; можно только кричать вместе с евреями. Мы и кричим».

О. Сергий Булгаков (о движении сионизма):

«Есть священные символы и мировые идеи, которые заставляют дрожать самые сокровенные струны сердца: такое значение имеет, например, христианский Царьград и крест на св. Софии или освобождение из рук неверных Гроба Господня. Подобное же значение должно иметь для иудейского и христианского сердца (я трижды подчёркиваю это „и“) вопросе Палестине и устроении Израиля на земле, ему Богом данной и обетованной».

Вяч.И. Иванов:

«Мне думается, что евреи — провиденциальные испытатели наши, и как бы всемирно-исторические экзаменаторы христианских народов по любви к Христу и по верности нашей Ему».

Особенно поразительно это течение, если сопоставить его с отношением к крестьянству, некогда традиционному объекту сочувствия русских либералов и демократов. Ещё в 1880-е годы И. Аксаков писал, что либеральная пресса постоянно клеймит «кулака», но никогда ни слова не скажет о еврее — ростовщике или шинкаре.

Ярче всего это удивительное тяготение прогрессивного направления в России к евреям как нации, горячая и постоянная любовь, проявились у Горького, начиная с первых его рассказов «Легенда о еврее» (1896), «Каин и Артём» (1898), публицистики «Погром», «О евреях». В1899 г. он выступал против позиции «Нового Времени»: в открытом письме Суворину, он подхватывает термин Писарева: «Ванькина литература». Но зато, когда в 1905 г. ему было предъявлено обвинение в распространении литературы, подстрекающей к свержению существующего строя, защищал его юрист О. О. Грузенберг (впоследствии — адвокат Бейлиса). В 1906 г. он едет в Америку, американские евреи устраивают ему восторженную встречу, какой, по словам газет, удостаивал и только Гарибальди. В газете Американских евреев «Форверст» он пишет в статье «О Бунде»: «Евреи — это люди с высоко поднятым горящим факелом, которым они освещают человеческий путь». Он был инициатором издания газеты «Новая Жизнь». Деньги на едали А. Ф. Маркс, Б. А. Гордон, Э. К. Груббе (каждый по 150 тыс.). Редактором был Н. Н. Суханов (Гиммер), ведущими сотрудники — Лозовский (Дридзо), Стеклов (Нахамкес) и др. (такие сведения приводит Суханов). Директор газеты — Соломон Зальцман.

Вместе с Андреевым и Сологубом Горький опубликовал «Анкету об антисемитизме», где сам же и ответил:

«Еврейский вопрос в России это первый по его общественной важности наш русский вопрос о благоустройстве России».

(В чём-то совпадёт с оценкой Розанова.)

В «Новой Жизни» (уже июль 1917 г.) Горький писал:

«Есть ещё тысячи доказательств в пользу того, что уравнение еврей-большевик — глупое уравнение, вызываемое зоологическим инстинктом раздражённых россиян. Я, разумеется, не стану приводить эти доказательства — честным людям они не нужны, для бесчестных — неубедительны».

Тут вскрываются глубокие эмоциональные основы всей позиции Горького в этом вопросе. Некоторые фундаментальные истины для него без доказательств, т. е. без обсуждения («ему, как и другим честным людям», категория странная в устах Горького: были ли его любимые герои, Челкаш или Мальва, честными людьми? Может быть, лишь в некотором очень расширенном, «высшем» смысле.) Множество подобных высказываний Горького чисто хронологически не вмещаются в рамки этого параграфа, мы столкнёмся ними позже. Бывают примеры такой страстной влюблённости в свой народ, но чтобы в другой — было ли в Истории?

Нечто (хотя, вероятно, далеко не все) по поводу этого загадочного «сродства душ» отметил Розанов:

«Не русская душа говорит. В сущности, говорит вовсе не Максим Горький. Последний — подменился, заменился. Гениальная нация в создании подделок — одна. Это говорит “местечко” Париж, где проживают “русские Моисеева закона”».

Литература:

Достоевский Ф. М. Дневник писателя. Собр. соч. в 30 томах. Т. 25. М. 1983.

Боханов А. Буржуазная пресса и крупный капитал. Конец XIX в. — 1914 г. М., 1984.

Ананьич Б. Банкирские дома в Росии. 1816— 1914 гг. Л. 1991.

Ананьич Б. Россия и иностранный капитал. (1897-1914). М., 1970.

«Красный Архив». Т. IV, 1923; т. VI, 1924; т. X, 1925.

Субботин А. В черте еврейской оседлости. СПб., 1888.

Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Нью-Йорк, 1952.

Аксаков И. С. Сочинения СПб., 1900. Т. III.

Покровский М. Н. Очерки по истории революционного движения в России XIX и XX в. М., 1924.

Аронсон Г. Россия накануне революции. Мадрид, 1986.

Шульгин В. В. Что нам в них не нравится? СПб., 1992.

Розанов В. В. Опавшие листья. Короб 1й и 2й. СПб., 1912-1915.

Гр. Витте С. Ю. Воспоминания. Л., 1924.

Sombart W. «Напечатано по приказанию Министра Внутренних дел».

Von Hayek F. Law, Legislation and Liberty .V.S.Chicago 1979.

Аксаков И. С. Сочинения, т. III. СПб., 1905 г.

Weizmann Ch. Trial and error. N. J. 1949.

Солженицын A. 200 лет вместе. М., 2001.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Фемистокл. XIII.

Розанов В. В. Собрание Сочинений. Мимолётное. М., 1994. О писательстве и писателях. М. 1995.

Апокалипсис нашего времени. М., 2000. Последние листья. М. 2000.

Сахарна. М., 2001.

Меньшиков М. О. Письма к русской нации. М., 1999.

Кузьминский и Турау. Киевский и Одесский погромы в отчётах сенаторов Турау и Кузьминского. СПб., 1907.

Даль В. И. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. 1844.

Чехов А. П. Собрание Сочинений в 30 томах. Т. 17. М., 1980.

Белый А. Штемпелёванная культура. «Весы». 1909. Сентябрь.

Куприн А. И. См. Чириков Е. На путях жизни и творчества. «Наш Современник». 1991, № 9.

Симанович А. Распутин и евреи. Рига (без года издания).

Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 1. Книги 1-2. М., 1991.

Тайна Израиля. «Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли конца XIX — первой половины XX в.в. СПб., 1993.

Агурский М., Шкловская М. Максим Горький 1868-1936. (из литературного наследия). Иерусалим, 1936.

1. Подготовка революции

Активное участие в русской революции принимало, конечно, лишь некоторое политически активное меньшинство всего еврейского населения России. Впрочем, так обстоит дело со всеми народами: и с русскими, и с грузинами. Участие евреев в русской революции широко известно и часто обсуждается. Но большей частью обсуждение сводится к одной из крайностей. Либо утверждается, что речь идёт о незначительном, не принципиальном факторе, который бессмысленно (и не должно) обсуждать. Число евреев, участвовавших в революции, было-де не так велико, как утверждается, да они были и не евреями, а интернационалистами, порвавшими со своими национальными корнями. И вообще, обсуждение этого вопроса есть «антисемитизм». Либо, наоборот, участие евреев в революции трактуется как определяющий её фактор, её главная или даже единственная причина.

Попытка воссоздать реальную картину, не уклоняющуюся к той или другой крайности, находит мало понимания. Автор испытал это на себе. В работе, написанной лет 25 тому назад и распространявшейся тогда в самиздате, я пытался чётко сформулировать свою точку зрения: «Мысль, что революцию делали одни евреи, — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы её было проще опровергнуть». Но и до сих пор, 1/4 века спустя, я встречаю утверждения, что рассматриваю революцию как «еврейский заговор».

Попытаюсь ещё раз собрать основные известные мне факты, характеризующие участие евреев в подготовке, проведении и утверждении русской революции. А процесс этот очень тонкий и сложный, и одной какой-то характеристикой суммировать его, мне кажется, невозможно.

Само существование революционного движения, «революционного процесса», в России, по-видимому, никак не связано с еврейским влиянием. Крупнейшими идеологами, зажигавшими сердца революционной молодёжи были Герцен, Бакунин, Чернышевский, Лавров, Писарев, Михайловский. Среди них не было евреев. Поворот революционеров к терроризму начинается выстрелом Веры Засулич, душой террористов были Желябов и Михайлов.

Но постепенно в этот революционный поток начинает вливаться еврейская струйка. Среди плеяды «шестидесятников», наиболее влиятельными из которых были Чернышевский и Добролюбов видное место занимал происходивший из евреев Зайцев. (В своих воспоминаниях Тихомиров пишет о нём, что он происходил из евреев и какой-то особенной ненавистью ненавидел Россию.) Тогда же впервые проявил себя Марк Натансон, игравший потом большую роль в революционном движении. Уже маститым патриархом он стал одним из вождей левых эсеров (под кличкой Бобров) и при разрыве их с большевиками создал группу, поддерживавшую большевиков. Участие евреев в революционном движении на первоначальном этапе можно иллюстрировать такими цифрами. Объёмистая, наполненная большим количеством конкретных данных книга Волка «Революционное народничество 70-х гг.» состоит из 2-х томов, т. I описывает события первой половины десятилетия, т. И — второй половины. Оба тома снабжены списком упоминаемых фамилий. Если из этого списка выделить всех, так или иначе связанных с революционным движением (террористов, пропагандистов, распространителей листовок и т. д.), то окажется, что среди них евреи составляли в первый период 4-5%, а во второй — около 10%. Известный народоволец Аптекман в книге «Земля и Воля 70-х гг.» приводит состав «основного кружка» «Земли и Воли». В нём 25 человек, и евреями являются, по-видимому, Марк и Ольга Натансон, Зунделевич и Аптекман. В 1877 г. «Большой Совет» «Земли и Воли» состоял из 17 человек, среди которых было 3 еврея. Организаторами «Чёрного передела» были 18 человек, из которых опять 3 еврея.

Эта небольшая, хотя всё расширяющаяся струйка привносила, однако, совершенно особый человеческий материал. Основное противоречие, мучившее тогдашнюю революционную молодёжь, заключалось в следующем. Все они, конечно, были «народниками», готовыми жертвовать всем, вплоть до жизни, ради народа. Но вот когда в период «хождения в народ» они с этим народом столкнулись, то оказалось, что их идеи и принципы с убеждениями народа несовместимы. Стоило им начать агитацию против царя или Бога, как их хватали, вязали, вели в полицию. Причём бывали случаи, когда полицейские, не желая связываться с «барчуками», пытались отпустить их, а крестьяне требовали расписку в том, что агитаторы в полицию представлены, вызывая неудовольствие, а часто и притеснения в отместку. Ситуация была столь разительной, что никаких сомнений не оставляла.

Перед революционерами лежали три пути, как ярко описывает поличным впечатлениям Тихомиров. Можно было применить к жизни свой принцип, что «народ знает правду», или, по крайней мере, признать, что он имеет право жить по своим убеждениям. Кто избрал такую точку зрения, должен был из революционного движения уйти, о них мы в его истории не узнаем. Второй путь заключался в том, чтобы «просветить» народ, т. е. путём пропаганды изменить его убеждения. Избравшие этот путь отправлялись в деревню фельдшерами, учителями и т. д. Но в большинстве случаев окружающая жизнь — болезни, бедность, недоедание — производили такое впечатление, что одни из деревни бежали, а других затягивала эта жизнь, и заботы окружающего крестьянства заслоняли для них цели революции. Такие для революционного движения тоже были потеряны. Наконец, оставался третий путь: делать революцию вопреки воле народа либо, обманув, его же руками, либо без него — через террор. Совершенно сознательно разрабатывалась градация агитационной литературы: что можно давать читать народу, а что давать лишь учителям, агрономам и фельдшерам (против Бога и царя) — народу же давать читать «неудобно». Распространялись даже поддельные грамоты от имени царя с призывами к переделу земли или восстанию. Поскольку и этот путь оказался не действенным, остался путь террора, но с мучительным сознанием, что вершится этот террор вопреки желаниям и принципам обожествляемого народа.

И вот тут появились молодые люди, для которых все эти, говоря современным языком, «комплексы» полностью отсутствовали. С народом их никакие положительные чувства не связывали, к нему с детства было внушено отношение как к чуждой и враждебной среде, «объекту» их деятельности. Эти люди легко могли усвоить абстрактную схему и сосредоточить все силы на её осуществлении. Мироощущение этого нового типа революционеров передают, например, мемуары Аптекмана. Он пишет:

«Народа я не знал, так как родился в городе, деревни почти не видел, да, кроме того, я был чужим этому народу по крови. Русскую историю я тоже плохо знал. Признаться, не любил я её. Уж очень скучной она мне казалась. И я, такой любознательный и прилежный, прочитавший так много по истории Запада, а особенно по истории революционных движений на Западе, ничего не читал по русской истории. Мне казалось, что она ничего не может сказать ни моему уму, ни моему сердцу».

Разумеется, Аптекман пишет это лишь для того, чтобы сказать что он понял свою ошибку. Но какой её исправил — это, пожалуй, ещё характернее:

«Соловьёв, Костомаров, Беляев, Аристов, Хлебников, Щапов, Мордовцев, Антонович и др. появились на моём столе и прочитывались от доски до доски… К весне 1874 г. я был совершенно (!) готов».

Судя по мемуарам, на это понадобилось всего несколько месяцев! Полюбил ли Аптекман в таком пожарном порядке русскую историю и что он из неё понял, этого он не сообщает, но дальше мы узнаём, что он отправился в народ проповедовать социализм. С сожалением он обнаружил, что эта пропаганда абсолютно не воспринимается и пришёл к выводу: «….мы сим не победим народа…» Вот такого полного преодоления народнических сантиментов, способности сознательно занять позицию враждебной стороны (народ надо победить) мы у русских современников Аптекмана не встретим.

В 60-е годы, в разгар народнических настроений, Зайцев писал, что «народ глуп и туп», что не следует «ставить его на пьедестал», как это делают демократы, но «действовать против него решительно»: опять тот же мотив борьбы с народом, его покорения.

Другой революционер — Дейч — вспоминает, что многие еврейские революционеры произошли из захолустных местечек, в детстве даже не говорили по-русски. Таким было, например, детство Геси Гельфман, пока она, взяв с собой узелок своих вещей, не отправилась в город «изучать гойскую науку». Какой взгляд на окружающий народ с детства впитывали эти юноши, воспитанные в местечках, управляемых кагалами, можно представить себе, например, по высказываниям И. Шахака, Алексеева и отрывкам из книги Брафмана, приведённым в гл. 4.

Могло бы показаться удивительным, что молодые люди, с детства чуждые русской жизни, совершенно не знавшие народа, скоро становились вождями революционного движения. На самом деле это понятно: именно они могли освободить движение от груза старых представлений о «служении народу», привить взгляд, что народ, наоборот, надо «победить», «действовать против него решительно». А это высвобождало силы для практической, революционной работы.

К началу 80-х г. г. тот факт, что среди руководства террористов имеется заметное количество евреев, уже обращал на себя внимание, в частности, это проявилось в направленных против евреев народных беспорядках, вызванных убийством Александра II в 1881 г. Однако, насколько слабо было ещё еврейское влияние среди революционеров показывает тот факт, что «Листок № 6» Народной Воли приветствовал эти беспорядки как направленные против эксплуататоров (в чём потом многократно оправдывались).

1881 год был кризисным в истории русского революционного движения. Убийство Александра II рикошетом нанесло тяжелейший удар всему движению — как физический, так и моральный. На это убийство были брошены все силы организации — и в результате почти все ведущие революционеры оказались арестованными. С другой стороны, убийство царя, освободившего крестьян, осуществившего реформы, преобразовавшие всю жизнь России, оттолкнуло многих от революции. В кружке сохранившихся революционеров, почти исключительно в эмиграции, начались поиски новых идей и новых путей. Этот ключевой для дальнейшего развития «латентный период» революции продолжался лет 15-20. Революционное движение вышло из него с новым лицом.

И среди новых черт одной из самых заметных был о теперь уже преобладающее еврейское влияние в руководстве движения.

Ещё в 1889 г. в докладе департамента полиции о революционной эмиграции (после революции этот документ был опубликован) приводится список из 146 революционеров, из которых, по крайней мере, 50 были евреи, т. е. около 1/3!

В конце века революционное движение стало быстро набирать силу. Самой яркой его фракцией тогда была партия эсеров. Процесс её возникновения в деталях восстановить трудно. По одним сведениям она возникла из слияния трёх организаций: «Заграничного союза», «Рабочей партии политического освобождения России», действовавшей на западе России, и «Союза социалистов-революционеров» на севере. Организаторами первой были Раппопорт и Хаим Житловский, второй — Гершуни (Герш Исаак Ицков), а третьей — Аргунов, единственный русский среди них. Во главе партии эсеров, по-видимому, стояли главным образом евреи. Жандармский полковник Спиридович в своих воспоминаниях пишет:

«Главнейшими заправилами этой „народнической русской партии“ оказались: Гоц, Минор, Гершуни, Рубанович, Натансон, Азеф».

Из русских он может привести только Чернова. Интересны и более частные зарисовки из его же воспоминаний:

«Их киевский комитет состоял тогда из евреев. Сторонниками партии в Киеве была еврейская интеллигентная молодёжь. Влияние Гершуни сказалось в том, что все они бредили террором…

«Фёдор», еврей, назвать себя отказался и предъявил фальшивый паспорт. Это был интересный тип идейного, профессионального странствующего революционера. То был фанатик своего дела. Таких работников давал а только еврейская среда».

Душой партии эсеров была «Боевая организация». Её создал и ею руководил с 1901 по 1902 г. Гершуни, с 1903 по 1906 г. — Азев (правдоподобно, что его фамилию надо произносить так, а не Азеф, причём с ударением на А), с 1906 по 1907 — Зильберберг. В 1907 г. во главе стал Никитенко, но через два месяца был арестован. В 1908 г. она была распущена в связи с разоблачением деятельности Азева. Очень интересна роль Азева. Два самые знаменитые террористические акта, осуществлённые под его руководством, — это убийство министра Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Оба они слыли антисемитами. Плеве приписывали (вряд ли справедливо) организацию Кишинёвского погрома и даже (совершенно фантастично) план водворения всех евреев в гетто. Великий князь Сергей Александрович вновь ввёл некоторые ограничения, касающиеся евреев, отменённые его предшественником. Начальники Азева по департаменту полиции — Зубатов и Ратаев — вспоминают, что тот просто трясся от злобы, говоря о Плеве. После убийства Плеве руководство партии в Швейцарии устроило пир, на котором раздавались возгласы: «Это ему за Кишинёв». С другой стороны, Азева связывали какие-то особые отношения с Гершуни. Он давал о нём ложные показания, преуменьшая его роль, грозил, что если Гершуни тронут, то он, Азев, с полицией больше сотрудничать не будет. Выдал Азев организацию Аргунова, состоявшую из русских (были арестованы: Аргунов, Колосов, Баранов, Чернова). Наконец, удивительна история разоблачения Азева. Когда Бурцев представил доказательства его сотрудничества с полицией, Азев был вызван на партийный суд. Он отпирался, и суд был отложен на другой день. Ночью Азев спокойно уехал. А ведь эсеры убивали безо всякого суда и за гораздо меньшие преступления против партии. Так, заподозренный в предательстве Татаров был выслежен в доме родителей и безо всякого суда убит на их глазах.

Потом Азев жил в Германии, Бурцев его разыскал и взял у него интервью, но другим место его пребывания якобы не было известно. Трудно дать всему этому иное объяснение, чем то, что руководство партии задолго до разоблачения знало о двойной роли Азева и по каким-то соображениям её санкционировало. А в свете изложенного выше, эти соображения были скорее всего связаны с национальной ориентацией и деятельности Азева, и руководства партии.

Позже, при выборах городских советов (Городских дум) летом 1917 г., в Учредительном Собрании эсеры убедительно превосходили другие партии по числу голосов. Поэтому они стоят того, чтобы к ним присмотреться внимательнее.

Вот краткий очерк истории партии эсеров, извлечённый из сочинения американского исследователя Радкей.

В конце 1901 г., говорит автор, произошло слияние двух революционных групп — «Северной» и «Южной», руководимых Азевом и Гершуни. Это и было рождение партии. Вскоре среди руководителей проявились М. Гоц и Чернов. Органом партии была «Революционная Россия», её редактором — Гоц. Автор пишет: «Гершуни говорил о лицах, дающих десятки тысяч рублей партии, но не желающих стать её членами. Партия получала также значительную поддержку из США, где в таких центрах, как Нью-Йорк, Чикаго, Бостон, были крупные колонии русских евреев, крайне враждебных царизму». К осени 1906 г. в партии было примерно 50 тыс. членов и 300 тыс. сочувствующих. Боевая организация, созданная Гершуни, была независима от руководства партии в выборе как своих членов, так и жертв. Статистика совершённых ею терактов: 1902 г. — 4; 1904 г. — 6; 1905 г. — 51; 1906 г. — 78; 1907 г. — 62; 1908 г. — 3. Дольше всего боевой организацией руководил Азев. Самым сенсационным терактом было убийство министра внутренних дел Плеве. Николаевский утверждает, что Азев стремился к убийству Плеве по некоторым личным причинам, а также потому, что считал его антисемитом.

В эмиграции Чернов настаивал на том, чтобы в России в руководстве партии соблюдался принцип «хора», — как Мартов (Цедербаум), Дан (Гурвич) и Церетели у меньшевиков; Бабель, Либкнехт и Каутский у немецких с.-д.; Бауэр, Реннер и Адлер — у австрийских. У эсеров этот «хор» должен был состоять из него, Гершуни и М. Гоца.

Во время войны часть руководства эсеров примкнула к «циммервальдистам»: Мстиславский в Петрограде, Штернберг в Москве, Коган-Бернштейн, Каминский и Чайкин на Украине. В эмиграции выделились «левые эсеры»: Бобров (Натансон), Камков (Кац) и Далин (Левенсон). К ним примкнула Евгения Ратнер без ведома её друга Чернова. Циммервальдистами были и Чернов с Александровичем. О Натансоне автор пишет:

«Он один из первого поколения народников не изменил своего мировоззрения до самого 1917 г. Возможно, из-за сильной национальной компоненты в его ненависти к царизму».

Похожую картину автор рисует и касательно послереволюционного периода. Естественно, в 1917 г. партия резко активизировалась. Во главе её Петроградского Совета был А. Гоц (братумершего к тому времени М. Гоца) и два заместителя: Болдырев и Лифшиц. Брешко-Брешковская получила тогда из американских источников 2100000 рублей. В мае произошёл III съезд, где, по словам автора, Чернов «утратил все претензии на лидерство и капитулировал перед властью А. Гоца. Не было скандала и открытой борьбы, просто более сильная личность уселась на водительское место». Произошли выборы ЦК, где из 20 избранных членов 8 (судя по фамилиям и именам) были евреи. Летом 1917 г. в большинстве крупных городов эсеры были избраны городскими головами, в частности, в Петрограде — Шрейдер, в Москве — Минор. На VII съезде в августе 1917 г. впервые разгорелась борьба между «обронцами» и сторонниками скорейшего окончания войны. Руководство представило резолюцию, составленную руководителем первого течения — Розенблюмом и второго — Штейнбергером.

Почти одновременно с эсерами на историческую арену в России вышла и социал-демократия. Первую марксистскую организацию — группу «Освобождение труда» — в 1883 г. основали Плеханов, Аксельрод и Дейч. Первой социал-демократической партией в Империи была социал-демократическая партия Царства Польского, организованная в 1893 г. Розой Люксембург и Лео Иогишес (Тышко). Второй был «Бунд» — «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России», созданный в 1897 г. Из него вышли многие лидеры социал-демократии, наиболее известный — Мартов (Цедербаум), первая работа которого была посвящена доказательству того, что еврейский пролетариат не должен в своей борьбе идти на союз с пролетариатом русским, ибо тот его обязательно предаст. Долго потом, вплоть до 1917 г., «Бунд» играл роль резервуара, из которого все течения социал-демократии черпали руководящих работников.

Но среди более молодых деятелей стало преобладать убеждение, что замыкаться в чисто национальную организацию — это неверная политика. О роли «Бунда» в создании РСДРП Г. Зиновьев (Радомысльский) пишет в его «Истории Коммунистической партии»:

«… во второй половине 90-х гг. движение еврейских рабочих было очень значительно, и роль Бунда в партии очень важна. Достаточно сказать, что главным организатором первого съезда нашей партии в 1898 г. был Бунд. И совсем не случайно этот съезд был в Минске, в городе еврейской черты оседл ости, на территории деятельности Бунда».

На I съезде РСДРП было всего 9 делегатов: Арон Кремер, Абрам Мутник, Шая Кац, Борух Эйдельман, Николай Абрамович Банновский, Вигдорчик, Радченко, Тучапский и Петрусевич. Избранное ЦК составляли Кремер, Радченко и Эйдельман.

Когда на II съезде «Бунд» потребовал для себя совершенно исключительного положения в партии, и эти требования вызвали возражения, то представитель «Бунда» Либер воскликнул, имея, очевидно, в виду роль «Бунда» в создании РСДРП: «Так могут говорить только люди родства не помнящие!» И сейчас же послышались протесты и заверения, что заслуги «Бунда» никогда забыты не будут. Каждый, кто учился в советской школе, знает фамилии вождей социал-демократии: Мартов (Цедербаум), Аксельрод, Дан (Гуревич), Либер (Гольдман), Мартынов (Пиккер), Розанов (Гольдендах), Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Радомысльский), Каменев (Розенфельд), Абрамович, Эрлих и т. д., и т. д. Плеханов принадлежал к этническому меньшинству. Редакция «Искры» в 1900 г. состояла из Плеханова, Аксельрода, Засулич, Дейча, Мартова и Ленина. После раскола на большевиков и меньшевиков еврейское влияние было особенно заметно среди меньшевиков. В связи с V съездом РСДРП Сталин опубликовал статью в газете «Бакинский пролетарий». В ней говорится:

«Не менее интересен состав съезда сточки зрения национальностей. Статистика показала, что большинство меньшевистской фракции составляют евреи, далее идут грузины, потом русские. Зато громадное большинство большевистской фракции составляют русские».

Он объясняет это тем, что меньшевики представляют интересы мелкой буржуазии, в которой преобладают евреи.

Примерно в тоже время Ленин записал:

«Число членов нашей партии теперь свыше 100000 человек: 31000 были представлены на объединённом съезде, затем 26000 польских социал-демократов, около 14000 латышских и 33000 еврейских».

(33000 еврейских социал-демократов — это, видимо «Бунд», вновь принятый в РСДРП, о числе евреев среди «польских» говорит хотя бы то, что организаторами партии были Роза Люксембург и Лео Йогишес; 31000 «объединившихся» — это, скорее всего, прежние большевики и меньшевики, объединившиеся на V съезде, о которых писал Сталин. Русские явно составляли незначительное меньшинство.)

Точка зрения Сталина подтверждается ещё тем, что (как стало позже известно) при объединении с большевиками меньшевики создали (на конференции в Женеве, 1903 г.) «теневое политбюро» в составе Аксельрода, Мартова, Дана, Троцкого, Потресова. Об этом сообщает биограф Троцкого Дейчер. И исследователь истории меньшевиков Зива Галили пишет: «Среди меньшевиков преобладали представители двух национальных меньшинств России — евреев и грузин», «евреи-марксисты были выходцами из обеспеченных, русифицированных еврейских слоёв Санкт-Петербурга, к которым впоследствии присоединились и выходцы из еврейских местечек в черте оседлости». Похожая ситуация рисуется поданным послереволюционным. Первая после революции конференция меньшевиков состоялась в мае 1917 г. В оргкомитет партии были избраны Хинчук, Исув, Романов, Зарецкая, Ерманский, Аксельрод, Ермолаев, Гарви, Горев, Смирнов, Дан, Ежов (Цедербаум, брат Мартова), Батурский, Панин, Юдин, Богданов, Крохмаль, то есть евреи, видимо, превалировали.

И в таком мало влиятельном течении, как анархизм, обнаруживается заметное еврейское присутствие. Конечно, создателем всего течения был Бакунин, позже наиболее крупной фигурой — Кропоткин. Но с приближением революции 1905 г., когда движение активизируется, в нём всё большее участие принимают евреи. В сборнике (всех известных) документов анархистов, во вводной статье составитель сборника так характеризует положение в период революции (1905 г.): «Среди анархистов преобладали евреи (по отдельным выборкам их число достигало 50%), русские (до 41%), украинцы (до 35%)». (Оценки очень приближённые, почему сумма и оказывается больше 100%!). В 1903 г. в Париже создаётся издательская группа «Анархия». В том же сборнике её состав представлен так: Б. Я. Энгельсон, М. И. Гольдсмит, Рощин (Н. С. Гроссман), М. Э. Р. Дайнов, Ш. Х. Каганович, С. М. Романов и др. Первый террористический анархистский акт в XX в. в России совершил в 1904 г. Нисан Фарбер. В материалах анархистов приводятся некрологи (или иные упоминания) погибших или казнённых террористов. Их полный список: Нисан Фарбер, Арон Елин (Гелинке), Павел Гольман, М. Шпиндлер (Мойше Гроднер), Ф. Зубарь, Т. И. Бездырев, Бейниш Розенблюм. Ещё упоминаются три еврея (один из них 16-летний Осип Левин, остальные по имени не названы), перед казнью отказавшиеся от услуг раввина. После начала войны среди анархистов произошёл раскол: «оборонцев» возглавлял Кропоткин, «интернационалистов» — Гроссман, Ге (Гольберг) и Шапиро. После Февральской революции движение опять разделилось. Советы и участие в них поддерживал Кропоткин. Ему возражал Гейцман (Хаим Лондонский): «Не забираться наверх править». Некоторые обращения анархистов издавались на идиш (иногда потом переводились на русский самими анархистами или полицией, захватившей эти обращения).

Но, несмотря на большое участие евреев в движении анархистов, незаметно (в отличие от эсеров) какой-либо национальной ориентации в деятельности партии. В революцию 1905 г. их организации активнее всего были в черте оседлости и боролись, главным образом против состоятельных евреев. Так, первый их терактв ХХ в. был совершён в 1904 г., когда Нисан Фарбер убил Аврама Кагана в синагоге в Белостоке. В1905 г. Б. Фридман бросил бомбу в синагогу в Белостоке, где собралась группа состоятельных евреев (возможно, для обсуждения вопроса о локауте). Влияние деятельности анархистов в общерусском масштабе сказывалось разве что в том, что она расшатывала тогдашний образ жизни.

Эсеры, эсдеки и анархисты — это были партии, называвшие себя революционными. Кадеты назывались лишь оппозиционной партией, но, по существу, были партией революционной, имевшей целью изменение государственного строя. Эту их роль в I Государственной думе очень ясно показал в своей книге историк Герье. Официальным вождём партии был Милюков. Но Тыркова-Вильямс пишет в своих воспоминаниях: «Милюков был окружён темноглазыми почитателями и особенно почитательницами, к которым он был очень чувствителен. Но не он дирижировал хором, а скорее тот — им». Удивительно, что и Меньшиков в связи с Милюковым применяет то же сравнение — «подставной дирижёр». Фактическим редактором официального органа кадетов, газеты «Речь», был Гессен. Кое-что об источниках финансирования газеты сказано в гл. 10. В ЦК кадетской партии из числа евреев входили: Винавер, Гессен, Изгоев (Ланде), Каминка, Мандельштам, Петражицкий. Меньшиков, кроме того, называет среди «вождей кадетов»: Ганейзера, Ганфмана, Греве, Иоллоса, Гуревича, Розенберга, Штильмана, Фридмана.

Эти факты дадут, однако, очень односторонний взгляд, если не отметить, что в руководстве кадетов громадное место занимали также помещики и дворяне старых родов, известные профессора (кадеты считались «профессорской партией»). Тыркова-Вильямс перечисляет: Шаховской, Долгорукий, Радичев, Муханов, Свечин, Петрункевич. Из профессоров — Муромцев, Милюков. Тыркова поражается: а в программе — насильственное отчуждение помещичьих земель? Но на этом пути веяло властью. Да и деньги вдруг полились. Она сама удивляется: за один год её заработки увеличились в 4 раза!

Картина будет неполной, если мы не отметим, что начиная с 1916 г. (в частности, во время Февральской революции) главой русского масонства (секретарём «Великого Востока народов России») был Гальперн. (После Февральской революции ему была предоставлена должность управляющего делами Временного правительства). А позиция русского масонства формулировалась одним из его активных членов так:

«Организация носит определённо революционный характер и стремится к насильственному перевороту».

Подсчёты, мне кажется, в таких случаях мало поясняют, но всё же приведём некоторые. М. Н. Покровский утверждал:

«Поданным различных съездов, евреи составляют от 1/4 до 1/3 организаторского слоя всех революционных партий».

Ларин (Лурье) пишет, что среди арестованных и сосланных евреи составляли около одной четверти.

По просьбе графа Игнатьева ген. Сухотин, командующий Сибирским военным округом, привёл данные о лицах, находящихся под гласным надзором полиции в Сибири на 1 января 1905 г. Их было: русских — 42%, евреев — 37%, поляков — 14%.

Бундовец, а потом большевик Рафес в «Истории еврейского рабочего движения» приводит цифры английского исследователя Раппопорта: с марта 1903 г. до ноября 1904 г. через Александровский равелин прошло 384 политических заключённых. Из них евреи — 53,9%, русские — 26,4%, поляки — 10,4%. Из женщин: 64,3% — еврейки.

Все эти цифры близки и, видимо, дают правильную картину относительно тех членов революционных партий, которые вели активную работу. Но в руководстве положение было, как мы видели, иным. А политика этих партий (в основном, подпольных) определялась далеко недемократическими канонами. В качестве примера, перескакивая через десятилетие, приведём VII съезд большевистской партии в 1918 г. Это был чрезвычайный съезд, обусловленный грозой раскола в связи с подписанием Брестского мира (он и назывался подпольным). Там была принята резолюция, обязывающая сохранить в тайне принятые решения. Председатель даже подчеркнул, что «Ни один член съезда не имеет права давать какие бы то ни было сведения кому бы то ни было». То есть тот слой партии, который собрался тогда в Москве, принимал весьма радикальные решения (напомню, что согласно резолюции, внесённой Лениным, съезд уполномочивал «объявить войну любой империалистической державе и всему миру, когда ЦК партии найдёт момент для этого подходящим»), скрывая это от остальных членов партии.

Сухие цифры могут дать ложную картину. Но вот точка зрения схватчивого (и не склонного к теоретизированию) наблюдателя. Шульгин пишет об «энергии и вирулентности» «освободительного движения» 1905 г.:

«…каковому движению еврейство дало спинной хребет, костяк».

И убийца Столыпина Богров был еврей, причём перед покушением в разговоре с деятелем партии эсеров Лазаревым сказал: «Я еврей, и позвольте вам напомнить, что мы и до сих пор живём под господством черносотенных вождей». Всё это сплетается в загадку. Столыпин как раз предлагал уничтожить все ограничения, существовавшие для евреев. Правда, текст его предложений, отвергнутых Николаем II, стал известен только после революции, но трудно себе представить, чтобы в еврейской среде не была известна общая позиция Столыпина. Да таков был и весь дух столыпинских реформ. Как же тогда понять мотив покушения Богрова?

2. Революция

Но вот наступила революция, и все проблемы отступили перед вопросом о власти.

Интересно отметить, что во Временном правительстве, сколько раз его не перетряхивали, кажется, не было ни одного еврея. Правда, и власть его была довольно иллюзорной. Трудно сказать, кто же обладал властью непосредственно после Февральской революции и обладал ли ею кто-либо. Но ближе всего к этому находился президиум Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — странное политическое образование, никем не выбранное, «само собою» организовавшееся. Процесс его возникновения подробно описывает в своих воспоминаниях Суханов (Гиммер). Видимо, первый «обмен мнениями» произошёл на квартире у Н. Д. Соколова, 25-го февраля. По крайней мере с этого «совещания» начинает свою историю Суханов. Он вспоминает, что собрались случайно: кто зашёл узнать о новостях, кому позвонили по телефону. Но из опубликованных впоследствии воспоминаний видно, что собрание было созвано по масонской линии. Затем, 27 февраля Временный Исполнительный Комитет Совета рабочих депутатов собрался в Таврическом дворце. Его состав: Богданов, Гвоздев, Капелинский, Гриневич (Шехтер), Скобелев, Чхеидзе, Франкорусский, Соколов, Эрлих. На базе его, путём кооптации, был создан постоянный Исполком. Так, уже 28-го в него были включены Сталин и Рафес (которого вскоре заменил Либер).Так дальше и шло: «Исполком приглашал в свою среду приехавших из имевших явные заслуги перед движением», — поясняет Суханов. Так, 15-го марта приехал и Ларин (Лурье) и Урицкий, ещё через 2 недели — Мартов. 19-го вернулись из ссылки Церетели и Гоц, 28-го-Дан, 31-го-Камков (Кац). Наконец, 3-го апреля — Ленин и все спутники по «вагону».

Стоит вспомнить и то, что председателем Петросовета был Чхеидзе — масон, а русским масонством тогда руководил Гальперн. Он пишет в своих воспоминаниях: «Основные переговоры с Советом рабочих депутатов, т. е. Чхеидзе, вёл я». Этому очень помогала «братская» связь. Часто он говорил: «Чего кочевряжишься, ведь всё же наши считают это неправильным, надо исправить и сделать по-нашему». Органом Совета были «Известия», а их редактором — Стеклов (Нахамкес), одна из наиболее влиятельных тогда личностей. Когда произошла первая встреча представителей Временного Правительства и Совета, то Совет представляли три человека, из которых два были Стеклов и Суханов.

Вернувшийся из эмиграции Плеханов говорил, что по его наблюдениям русские революционеры изменились: раньше это были голубоглазые блондины, а теперь «товарищи все какие-то чёрненькие, с южным акцентом». Вероятно, он считал, что имеет право на такие шутки, так как был женат на Розе Бонгард. Но надо ли удивляться, что он потерял всякое влияние! Наблюдения Плеханова можно проверить по спискам революционеров-эмигрантов, прибывших из Швейцарии через Германию в Россию в марте 1917 г., эти списки позже опубликовал Бурцев. Так, список № 1 состоит из 29 лиц, из которых вне сомнения евреями являются 20. В списке № 2 пропорции для С.-Д. — 38 из 63, для С.-Р. — 10 из 17, С.-Д. Царства Польского и Литвы — 2 из 3, Польской Партии Социалистической — 2 из 3 и, конечно, для «Бунда», Поалей-Цион и Сионистов-Социалистов-100%. Кроме того, были «дикие» — 10 из 18.

По поводу Февральской революции 1917 г. Шульгин говорит:

«Когда-нибудь история (если её не затушуют, не задавят и не подделают) расскажет этот процесс. У живых же свидетелей, у очевидцев, от этого времени осталось неизгладимое впечатление: евреи и грузины — грузины и евреи».

Положение в «революционной демократии» ярко характеризует такой драматический эпизод. Непосредственно после октябрьского переворота крупнейший и влиятельный профсоюз — ВИКЖЕЛЬ (железнодорожников) — отказался признать новое правительство и требовал соглашения между всеми социалистическими партиями, в противном случае угрожая забастовкой. Состоялось так называемое «Совещание при ВИКЖЕЛЕ», участниками которого были (согласно «Протоколам ЦК») от меньшевиков-оборонцев — Дан (Гурвич) и Эрлих, от меньшевиков-интернационалистов — Мартов (Цедербаум) и Мартынов (Пиккер), от правых эсеров — Гейдельман и Якоби, от левых — Колегаев и Малкин, от Комитета спасения родины и революции» — меньшевик Вайнштейн, а от большевиков — Каменев (Розенфельд), Сокольников (Бриллиант) и Рязанов (Гольдендах). (Были представлены также Всероссийский Совет крестьянских депутатов и Союз служащих государственных учреждений. Фамилии их представителей не приведены.) Вот эти люди и решали тогда судьбу России. Потом выяснилось, что представители большевиков не имел и даже полномочий для заключения какого-либо соглашения, а затягивали переговоры с целью дать новой власти укрепиться. На заседании ЦК от 1 (14) ноября Ленин сказал, что «переговоры должны были быть как дипломатическое прикрытие военных действий». Это впрочем было очевидно и во время переговоров, но почему-то собравшимся было выгодно делать вид, что они не понимают ситуации, и они сообща ломали комедию.

По мере того, как набирали силу большевики, еврейское влияние перетекало от меньшевиков к ним: теперь то, что писал Сталин о V съезде РСДРП, уже совершенно не отражало действительность. Был ли сам вождь большевиков евреем на 1/2 или только на 1/4 — совсем не важно. Гораздо важнее, какой сам себя ощущал. Однажды Ленин сам коснулся этого вопроса. В разговоре с Горьким он заметил, что русский человек умным бывает «ой, как редко».

«Русский умник почти всегда или еврей, или человек с примесью еврейской крови».

При известной ленинской скромности невозможно себе представить, чтобы себя он исключил из числа «умников». Ещё более важный показатель — что он всю жизнь работал и добился руководящего положения в среде, где большую часть составляли евреи, а в особенно ответственных случаях опирался почти исключительно на евреев. Так, после революции начальником охраны Ленина был чекист Беленький. Такая тонкая операция, как финансовая связь с немцами в 1917 г., была поручена почти одним евреям. В ней участвовал и Парвус (Гельфанд), Ганецкий (Фюрстенберг), Урицкий, Радек (Собельзон), Суменсон. Из других участников (чьи имена были известны), Боровский (Орловский) был, видимо, поляк и только Козловский, — возможно, русский.

Вообще руководство большевиков к Октябрю состояло в большой степени из евреев. Например, для подготовки восстания было создано политическое бюро (прообраз будущего Политбюро). Состав: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников (Бриллиант), Бубнов. То есть евреи преобладали, а русский здесь один Бубнов.

Произошёл октябрьский переворот. В период, непосредственно за этим следовавший, власть находилась в руках не советов, конечно, не партии, даже не ЦК, а трёх человек: Ленина, Свердлова и Троцкого. Свердлов, задолго до Брежнева, соединил водном лице пост главы государства (председатель ВЦИК) и секретаря ЦК (тогда — единственного). Во главе армии стоял Троцкий, Петроград возглавлял Зиновьев, Москву — Каменев, внешней политикой руководил Радек, Коминтерном — Зиновьев, прессой — Стеклов. Сначала во главе комсомола стоял Оскар Рыбкин, потом его сменил Лазарь Щацкин.

Ещё поразительнее, что практически у всех не-еврейских вождей жёны были еврейки. Так, женой Дзержинского была Соня Мушкат; одной женой Бухарина была Гурвич, другой — Лурье; женой Рыкова была Маршак, Молотова — Жемчужина (Перл Карповская), Ворошилова — Горбман, Кирова — Маркус, Ежова — Евгения Соломоновна Ноткина, Куйбышева — Коган, Андреева — Хазан (впрочем, многие из перечисленных лиц были женаты несколько раз, так что у них могли быть и другие жёны).

Производит впечатление, что в этот период тот, кто не был евреем, не имел хотя бы некоторых еврейских предков, для того, чтобы войти в высший слой лиц, стоящих у власти, стать там своим человеком, должен был иметь жену-еврейку. Исключение было возможно для грузина, вроде Сталина, для русского оно не допускалось. И ведь так оно продолжалось вплоть до маршала Жукова (1-я жена) и Брежнева.

Удивительным фактом, который нельзя не отметить, было массовое участие евреев в ЧК. Какие мемуары того времени ни возьми, натыкаешься на имена еврейских чекистов: в Одессе — Горожанин (Кудемский), Гришин (Клювгант), Ровер, в Киеве — Ремовер, Розанов (Розенблат), Соколов (Шостак), Бувштейн, в Харькове — Абугов, Дагин, Даганский, Мазо, Островский, Португейс, Шаров (Шавер), Фельдман, Иесель Манькин, в Николаеве — Алёхин (Смоляров), Вайнштейн, Спектор, на Украине и в Крыму — Гай (Штоклянд), Дмитриев (Плоткин), Говлич (Говбиндер), Зеликман, но и вне бывшей «черты оседлости», в Твери — Ревекка Палестинская, на Урале, Гольдман, в Симбирске — Бельский (Левин), в Самаре — Визель, Рейхман, в Саратове — Дейч, в Курске-Волков (Вайнер), Каминский, в Перьми и Вятке — Берман, в Пскове и Новгороде — Пассов, в Воронеже — Рапопорт, в Архангельске — Кацнельсон, да даже в Сибири — Бак, Южный, Берманы (оба брата), в Туркестане — Гержот, Диментман, Каплан, Слуцкий, в Самарканде — Паукер, на дальнем Востоке — Литвин, при ликвидации сдавшихся в плен офицеров Врангелевской армии — Землячка (Залкинд) и Белла Кун. И в столицах: Петрограде — Урицкий (глава ЧК), Вейзагер, в Москве — Леплевский, Мессинг, Гендин, Рапопорт. В Особом отделе ВЧК — Агранов, Алиевский, Паукер, в секретном отделении — Генкин и т. д., и т. д. И в верхушке: Фельдман — начальник следственного отдела ЧК, Трилиссер — иностранного, а среди членов коллегии ЧК — Ягода, Урицкий, Закс (левый эсер). Мельгунов (полностью следующий либеральным нормам), говоря об одной книге (мне недоступной), посвящённой эпохе гражданской войны, пишет:

«В своих заключительных строках книга принимает откровенно антисемитский характер, что даёт возможность говорить о её тенденциозности. Мы как-то уж привыкли не доверять литературным произведениям, выходящим из-под пера лиц, не способных возвыситься над шаблоном зоологических чувств узкого шовинизма. Но сведения, идущие из источников другого происхождения, подтверждают многое, о чём говорится в этой книге».

И он, по-видимому, прав! Любое описание террора того времени, если оно специально не обработано, будет (пользуясь либеральным языком) «принимать антисемитский характер». Это вполне относится и к самой книге Мельгунова.

Шульгин приводит список лиц, находившихся на командных должностях Киевской ЧК: из 20 фамилий там 4-5 русских, остальные — евреи. Он пишет:

«Но если бы в этих местных чрезвычайках не было ни одного еврея, то и тогда всё же эти расправы были бы делом еврейских рук по той причине, что коммунистическая партия, от лица которой всё это делалось, во всероссийском масштабе руководилась евреями».

Но остаётся факт очень значительного личного участия евреев в осуществлении террора. Ведь это опасно — составляя незначительное меньшинство в стране, так решительно становиться на одну сторону в гражданской войне, с таким азартом полоскаться в крови коренного населения. Для такой цели в каждой стране можно найти исполнителей и из основного населения. В издающемся сейчас в Израиле на русском языке журнале, разбирая исторический роман из предреволюционной эпохи, критик М. Перах упрекает автора, что он не изобразил черту оседлости и процентную норму, а без этого будет непонятно, «откуда взялись… жестокие комиссары в кожанках с маузерами на боку, не выговаривающие букву эр». Т.е. обсуждаемое явление он объясняет ненавистью, вызванной ограничениями евреев в дореволюционной России. Если это так, то вскрывает очень специфические особенности еврейского характера, ибо черта оседлости или процентная норма при получении образования не были же сравнимы ни с татарским игом, ни с польским нашествием в смутное время. И к тому же, положение евреев непрерывно улучшалось: во время войны ограничения были сняты для членов семей призванных в армию, а уж после февральской революции они получили все возможные права.

Похожую мысль высказывает в воспоминаниях Мартов. Он происходил из зажиточного одесского семейства Цедербаумов. Когда ему было 3 года, в Одессе произошёл погром. Он был остановлен и не дошёл до их дома. Но, вспоминая, Мартов пишет:

«Был ли бы я тем, чем стал, если бы на пластической юной душе российская действительность не поспешила запечатлеть своих грубых перстов и под покровом всколыхнутой в детском сердце жалости заботливо сохранить спасительную ненависть».

Здесь приоткрывается совсем новый фактор. Мы всегда считали, что революционерами двигала «любовь к народу», как бы своеобразно она ни понималась; наконец, стремление воплотить в жизнь социалистическую утопию. Но оказывается, одним из стимулов была ещё «спасительная ненависть»; у одного ли Мартова? Очевидно, были какие-то причины, делавшие притягательным непосредственное, личное участие в ЧК, расстреле царской семьи, преследованиях православной церкви, несмотря на опасность навсегда посеять вражду между своим народом и основной массой населения.

В «Дневнике писателя» Достоевский говорит:

«…мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если б это не евреев было в России три миллиона, а русских; а евреев было бы 80 миллионов — ну, во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Дали бы они им свободно сравняться с собою в правах? Дали бы им молиться среди них свободно? Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали бы кожу совсем? Не избили бы дотла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю?»

Как это ни печально, «фантазия» Достоевского почти осуществилась в реальности: правда, не так, что пропорция евреев и русских изменилась, но благодаря тому, что на какой-то момент силы их оказались в таком соотношении, как будто евреев было в несколько десятков раз больше русских. И нельзя сказать, чтобы результат оказался совсем уж непохожим на тот, который мерещился Достоевскому.

Шульгин пишет, обращаясь к евреям:

«Вы жаловались, что во время правления „русской исторической власти“ бывали еврейские погромы; детскими игрушками кажутся эти погромы перед всероссийским разгромом, который учинён за одиннадцать лет вашего всевластия».

Безусловно, этот «всероссийский разгром» совершался не исключительно еврейскими руками, а коммунистической властью. Но это не снимает вопроса о том, почему же еврейские силы с таким азартом приняли участие в «разгроме». Вся эпоха военного коммунизма состояла из сплошной череды крестьянских восстаний, усмиряемых центральной властью. Обычно это трактуется как «борьба захлеб», очень жестокий способ осуществления продразвёрстки. Но изучение конкретных ситуаций не подтверждает такого представления. В громадном числе случаев власти просто шли войной на крестьян. Речь шла о какой-то несовместимости. Не об экономической операции, — скорее это было похоже на религиозные войны, которые раньше пережила Западная Европа. Например, в Воронежской губернии продразвёрстку проводил гражданин Марголин. Свидетель рассказывает:

«По приезде в село или волость он собирает крестьян и торжественно заявляет: „Я вам, мерзавцам, принёс смерть. Смотрите, у каждого моего продармейца по сто двадцать свинцовых смертей на вас, негодяев“ и т. д. Затем начинается требование выполнить продовольственную развёрстку, а потом порка, сажание в холодный сарай и т. д.»

То есть, на первом месте стояла смерть, а уже потом, как декорация, появлялась продразвёрстка.

Более подробно известна история так называемого «расказачивания». Речь идёт о системе мер, направленных против донского казачества в период, когда там, как казалось, установилась коммунистическая власть (конец 1918 г. — начало 1919 г.). Меры эти предварительно обсуждены в сохранившейся переписке Свердлова и А. А. Френкеля. Френкель был одним из членов «Донбюро» (председателем был Сырцов), но писал Свердлову именно он и ряд решений, касающихся казаков, подписывал тоже он. Видимо, это было какое-то доверенное лицо Свердлова. Так, Френкель ставит вопрос:

«Предстоит очень большая и сложная работа по уничтожению, путём целого ряда мероприятий, главным образом, в аграрном вопросе, кулацкого казачества как сословия, составляющего ядро контрреволюции».

В результате, в январе 1919 г. Оргбюро ЦК РКП(б) (наряду с Политбюро — один из руководящих органов партии), возглавлял которое Свердлов, принимает «Циркулярное письмо об отношении казакам», которое начинается так:

«1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью.»

Эти меры и реализовались: сохранился ряд сообщений о массовых расстрелах в станицах. В феврале была издана «Инструкция реввоенсовета Южфронта к проведению директивы ЦК РКП(б) о борьбе с контрреволюцией на Дону», содержавшая указания:

«…обнаруживать и немедленно расстреливать: а) всех без исключения казаков, занимавших служебные должности по выборам или по назначению… е) всех без исключения богатых казаков».

В обращении (за теми же подписями) говорится:

«Необходимы концентрационные лагеря с полным изъятием казачьего элемента из пределов Донской области».

Все эти меры энергично осуществлялись, о чём есть много свидетельств. Происходили массовые расстрелы. В итоге «расказачивания» численность донских казаков сократилась с 4,5 млн. до 2 млн. Результатом (в марте 1919 г.) было Верхне-Донское восстание. В борьбе с ним Реввоенсовет 8-й армии указывал:

«…уничтожены должны быть все, кто имеет какое-то отношение к восстанию и к противосоветской агитации, не останавливаясь перед процентным уничтожением населения станиц.

(Даже без ограничений пола и возраста! — И.Ш.)

3. Вопрос о власти

Многие пытались выразить еврейское влияние (Шульгин даже говорил о «всевластии») послеоктябрьской революции в численной форме, на основе тех или иных подсчётов. Например, приводятся списки, создающие впечатление почти стопроцентной концентрации евреев во власти. Но мне кажется, что это очень зависит от выбора того органа, список членов которого приводится. Так, первый состав Совнаркома был: Ленин, Троцкий, Рыков, Милютин, Ногин, Ломов, Сталин, Шляпников, Теодорович, Глебов-Авилов, Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко, Луначарский — он даёт другую картину. Но ведь надо иметь в виду, что Совнарком — исполнительный орган. (Да и Троцкий говорил: «Будет гораздо лучше, если в первом революционном советском правительстве не будет ни одного еврея». Хотя без него самого, видимо, обойтись было просто невозможно). Ктому же, например, Троцкий, который в первом составе СНК должен был заниматься иностранными делами, пишет в воспоминаниях об этом времени:

«Я отдавал все силы перевороту, предоставив заботы по министерству иностранных дел товарищам Малкину и Залкинду».

Реальная власть принадлежала (как об этом говорили и недовольные большевики на съездах) Ленину, Троцкому и Свердлову. На похоронах Свердлова Ленин сказал, что тот многие вопросы вообще решал единолично. Если же говорить о каком-то органе, то властью было Политбюро. Первым его зародышем был, видимо, комитет, созданный на совещании дома у Суханова в преддверии переворота. Его состав мы уже приводили: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников, Бубнов. На VI съезде Политбюро не выбирали, но было Бюро ЦК — Ленин, Сталин, Троцкий, Свердлов. На VII (чрезвычайном) съезде опять Политбюро не избирали. Оно возродилось на VIII съезде в составе: Ленин, Каменев, Крестинский, Троцкий, Сталин. Потом отсутствовало на IX съезде. Далее его состав был:

• X съезд — Ленин, Троцкий, Зиновьев, Сталин, Каменев;

• XI съезд — Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский;

• XII съезд — Ленин, Каменев, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин;

• XIII съезд — Каменев, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин.

Это вплоть до 1924 г. — весь период революции и её утверждения. Политбюро состояло из 5-7 человек. Из них Ленин, «по его собственному определению», «человеке примесью еврейской крови», и ещё 2 или 3 еврея. По современной терминологии, это был «контрольный пакет» (если ещё вспомнить о жёнах Бухарина и Рыкова). Речь вовсе не идёт о каком-то централизованном заговоре. Какие бы силы ни создавали ту «чудесную взаимосвязь», о которой говорит Гретц (в цитате, приведённой в гл. 1), их действию были подвержены большинство членов Политбюро любого состава. Для современников это и выражалось как «всевластие» евреев в то время.

Но в таких тонких вопросах впечатления одного современника дают больше, чем списки и подсчёты. Шульгин, например, говорит о времени гражданской войны:

«В Красном стане евреи изобиловали и количественно, что уже важно, но сверх того занимали командные высоты, что ещё важнее».

Он говорит о «выпиравшем совершенно явственно факте», с его точки зрения, составлявшем «суть дела»:

«Организационной и направляющей силой в стане Красной армии были евреи».

Для примера он приводит Белую армию, где общепризнанно, что руководящей силой было офицерство. Хотя много бывших офицеров воевало в рядах Красной армии.

«Однако, никому не приходит в голову говорить, что коммунистической партией руководили офицеры; и, наоборот, все говорят уверенно, что Белое движение велось офицерством. Почему? Да потому, что в Красном стане русское офицерство было на роли „быдла“, а в Белом — оно было „первенствующим сословием“.

Вот точно таким первенствующим сословием были евреи в Красном стане».

Похоже, и в большевистском лагере проблему чувствовали. Например, в 1923 г. Троцкий на пленуме ЦК вспоминал, что сразу после захвата власти Владимир Ильич, лёжа на полу, сказал: «Т. Троцкий, мы сделаем Вас наркомвнуделом, Вы будете давить буржуазию и дворянство», — но он отказался: «Нельзя давать такого козыря в руки наших врагов».

Как и на предложение стать единственным заместителем Ленина, «чтобы не дать нашим врагам повода сказать, что Россией правит еврей».

Американский советолог Р. Пайпс пишет:

«Троцкий был в Совнаркоме единственный евреем. По-видимому, большевики опасались обвинения в том, что они — „еврейская партия“, создавшая правительство, которое будет служить интересам “международного еврейства”».

Выступая на том же пленуме ЦК, Троцкий говорил:

«Вы помните, какой вред принесло нам в гражданскую войну то, что во главе Красной Армии стоял еврей».

(Если он действительно так думал, то непонятно, зачем он назначил своим заместителем и по Реввоенсовету, и по Наркомвоенмору Склянского. Если бы хоть это был незаменимый военный специалист, а то, недоучившийся медик!).

По поводу всего революционного движения — и до, и после 1917 г. — взвешенным свидетельством о роли евреев мне кажется книга «Россия и евреи», изданная в Берлине в 1923 г. Это собрание статей шести евреев, отнюдь не отказавшихся от своей национальности, озабоченных тем, как сложатся в будущем отношения их народа с другими народами России. Вот что они пишут.

«Не подлежит никакому сомнению, что число евреев, участвовавших в партии большевиков, а также во всех других партиях, столько способствующих так называемому углублению революции — меньшевиков, эсеров и т. д. как по количеству, так и по выпавшей на них роли в качестве руководителей, не находится ни в каком соответствии с процентным отношением евреев ко всему населению России. Это факт безусловный, который надлежит объяснить, но который бессмысленно отрицать».

«Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе армии, совершеннейшего механизма самоистребления. Он видит, что проспект Св. Владимира носит славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк. Русский человек видит теперь еврея и судьёй, и палачом».

«Ряды социалистов были переполнены евреями. И когда по линиям русских государственных судеб над Россией — если можно так выразиться — стрясся вместе с революцией социализм как проявление, результат и фактор общегосударственного развала и народного разложения, тогда эти евреи со всей своей численностью и энергией оказались на передовой волне разложения».

«Еврей вооружал и беспримерной жестокостью удерживал вместе красные полки, огнём и мечом защищавшие „завоевания революции“, по приказу этого же еврея тысячи русских людей, старики, женщины бросались в тюрьмы, чтобы залогом их жизни заставить русских офицеров стрелять в своих братьев…»

В новейшее время представительница «третьей волны» эмиграции С. Марголина пишет:

«Вопрос о роли и положении евреев в советской истории относится к числу самых важных и одновременно самых табуизированных вопросов нашего времени… Особый и почти не исследованный вопрос — работа евреев в репрессивных органах: ЧК, ГПУ и НКВД… Что ни говори, а ужасы революции и гражданской войны, как и последующих репрессий, тесно слились с образом еврейского комиссара».

Опять из сборника «Россия и евреи»:

«…в этой смуте евреи принимают деятельнейшее участие в качестве большевиков, в качестве меньшевиков, в качестве автономистов, во всех качествах, а всё еврейство в целом, поскольку оно революции не делает, на неё уповает и настолько себя с ней отождествляет, что еврея-противника революции всегда готово объявить врагом народа».

Связь евреев и революции, отмеченная в последней цитате, была симметричной. Если еврея-противника революции евреи объявляли врагом своего народа, то и новая власть противника евреев объявляла своим врагом. В «Известиях ВЦИК» от 27 июня 1918 г. опубликовано сообщение «От Совета народных комиссаров». В нём говорится:

«СНК объявляет антисемитское движение и погромы евреев гибелью (! — И.Ш.) дела революции… Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона».

Закон, предписывающий кого-либо ставить вне закона, кажется, уникален в истории.

В принятом в 1922 г. Уголовном кодексе статья 83 предписывалось:

«За разжигание национальной вражды в особо отягчающих обстоятельствах — кара до расстрела».

Ещё одно свидетельство принадлежит С. С. Маслову — известному специалисту по сельскохозяйственной кооперации, депутату Учредительного собрания. В начале 20-х годов он эмигрировал (или был выслан?) и описал то, что пережил до того в Советской России. Он пишет:

«Распространённое выражение „жидовская власть“ весьма часто в России, особенно на Украине и в бывшей черте оседлости, понимается не как зазорное определение власти, а как совершенно объективное определение её состава и её политики. Когда украинец-крестьянин называет свою гужевую и трудовую повинность „жидовской панщиной“, он выражает только своё искреннее убеждение, что панщина введена действительно евреями. В определение власти как „жидовской“ вкладывается двойной смысл: советская власть, во-первых, отвечает желаниям и интересам евреев, во-вторых, власть фактически находится в руках евреев. Характерный бытовой факт, отражающий первый смысл определения власти: если к свободно разговаривающей о советских порядках группе лиц (не евреев) подойдёт еврей, даже лично знакомый собеседникам, разговор почти всегда круто обрывается и переходит в другую плоскость».

Тогда же, когда вышла книга С. С. Маслова (в 1922 г.), в эмигрантской газете «Еврейская трибуна» появилась статья Е. Кусковой (сначала участницы «Освободительного движения», потом пытавшейся организовать комитет помощи голодающим в России — в кличке ПРОКУКИШ, данной большевистской прессой этому комитету, ей принадлежит «КУ», а потом высланной из СССР). Статья называется «Кто они и как быть?» Она передаёт свои впечатления о русско-еврейских отношениях в Советской России. Женщина-врач, еврейка, говорит:

«Еврейские большевистские администраторы испортили мне мои прекрасные отношения с местным населением… И это население относится ко мне теперь отвратительно, и я чувствую себя отвратительно».

Или учительница:

«Понимаете, меня ненавидят дети, вслух орут, что я преподаю в еврейской школе. Почему в еврейской? Потому что запрещено преподавать Закон Божий и выгнали батюшку.

— Да я-то тут при чём? Ведь распоряжение дал Наркомпрос?

— Да потому, что в Наркомпросе — все евреи, а вы от них поставлены».

Кускова цитирует прокламацию Политуправления (Наркомпроса?), разъясняющую, почему «так много евреев»:

«Когда российскому пролетариату понадобилась своя интеллигенция и полуинтеллигенция, кадры административных и технических работников, то неудивительно, что оппозиционно настроенное еврейство пошло ему навстречу… Пребывание евреев на административных постах новой России — совершенно естественная и необходимая вещь, будь эта Россия кадетской, эсеровской или пролетарской».

Но может быть, те евреи, которые занимали руководящее положение в социалистическом движении и в русской революции, в самом еврействе составляли меньшинство, оторвавшееся от своих национальных корней? Может быть, их позиции вызывало осуждение евреев, верных своим национальным традициям? Действительно, такие голоса раздавались: — таков, например, смысл книги «Россия и евреи», которую мы выше цитировали (авторы выступали в этом вопросе не только как теоретики: один из них, Пасманик, сотрудничал, например, с правительством Деникина и Врангеля). Но как раз в этой книге авторы заверяют нас, что встретили враждебность и осуждение основной массы еврейства. Так, еврейская пресса писала о них:

«Там имеются такие еврейские элементы, которые не могут быть приняты в счёт. Это отбросы еврейской общественности, сроднившиеся с Врангелем и проделавшие с его армией весь длинный путь…»

В статье М. Бикермана рассказывается о банкете русско-еврейских общественных деятелей в эмиграции и о выступлении одного обамериканившегося еврея, сказавшего:

«Евреям жаловаться на Россию нечего, мы всегда с удовлетворением отмечали случаи, когда в Англии или Франции выдающийся еврей достигал власти… теперь в России чуть ли не половина министров — евреи».

Далее рассказывается об одном еврейском деятеле (автор называет его «белым вороном»), предложившим высокому еврейскому духовному лицу организовать протест против казней православных священников в СССР. Тот, подумав, ответил, что это значило бы бороться против большевиков, чего он не считает возможным делать, так как падение большевистской власти привело бы к еврейским погромам и тем самым его руки оказались бы обагрёнными еврейской кровью. Автор резюмируют:

«Общественное мнение еврейства всего мира отвернулось от России и повернуло в сторону большевиков. Французский же, английский или американский еврей и не обязан думать о том, как выбраться России из пропасти, куда она ввергнута была бессмысленным бунтом, именуемым революцией, и у него о России и делах русских остаётся только одно: существующая власть большевиков уже тем благодетельна, что она не допускает еврейских погромов; ей угрожает „реакция“, готовая евреев истребить».

Последняя мысль находит подтверждение в неожиданном источнике. В своей полемике с Троцким по поводу террора в России (собственно, это ответ на статью Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский») Каутский пишет:

«То, чего мы опасаемся, это не диктатура, а нечто, пожалуй, гораздо худшее. Вероятнее всего, что новое правительство будет чрезвычайно слабо, так что оно не сможет, даже если захочет, справиться с погромами против евреев и большевиков.

…потому мы вынуждены защищать его (большевизм — И.Ш.) как меньшее зло».

(Хотя в самом названии книги автор характеризует положение в России как «государственное рабство».)

То есть отношение к коммунистической власти как «власти, охраняющей евреев от погромов», оказывается для Каутского на первом месте при всех имевшихся партийных разногласиях.

В книге «Россия и Евреи» не раз обсуждается связь между политически активной частью еврейства и остальной массой:

«Дело было здесь не в том огромном количестве активных партийных людей, социалистов и революционеров, влившихся в неё (революцию — И.Ш.) ; дело в том широком сочувствии, которым она была встречена, а в некоторой степени сопровождалась и позже… Ясно, что были какие-то сильные мотивы, которые толкали евреев в эту сторону».

«Много ли было таких еврейских буржуазных или мещанских семей, где бы родители, мещане и буржуи, не смотрели сочувственно, подчас с гордостью, и в крайнем случае безразлично на то, как их дети штамповались ходячими штампами одной из революционно-социалистических идеологий».

Иначе ту же мысль формулирует Шульгин:

«…несправедливо думать, что современные евреи-коммунисты явились, как Венера, из пены морской. Нет, они суть ужасное дитя массовой еврейской злобы, охватившей значительную часть русского еврейства в 1905-1906 годах».

Это же чувство пронизывает воспоминания одного из создателей сионистского движения Х. Вейцмана. Он не раз говорит: «при моей ненависти к России» — как о чём-то само собой разумеющемся. И для более позднего времени (1919 г.) Шульгин приводит конкретный пример широкой еврейской поддержки большевизму:

«…я мог наблюдать в Одессе еврейскую работу против Добровольческой армии… Это было при французской интервенции. Разложение пришедшей в Одессу французской армии было сделано в значительной степени антибелым жужжанием Одессы-мамы».

В советском журнале «Красный Архив» публикуются документы, подтверждающие наблюдение Шульгина. По донесениям, полученным товарищем министра иностранных дел Украинской директории Марголиным, вырисовывается такая картина. Начальником штаба французских оккупационных сил был полковник Фрейденберг. Он ведёт переговоры с украинской Директорией, ориентируясь на социалистов-федералистов. Командующие генералы Франше, д’Эспере, Бертело и Ансельма на всё смотрят его глазами. Его политика сводится к дискредитации Добровольческой армии. Под его влиянием закрыли газету Шульгина «Россия» и разрешил и открыть богатую «Новi Шляхи». Его политика препятствует мобилизации в Добровольческую армию, где его называют «злым гением союзнического командования». Одновременно против Добровольческой армии интриговал Совет Государственного Объединения, фактическим главой которого был Маргулис.

Отношение националистического, сионистского еврейства к революции очень ярко характеризует резолюция сионистского съезда, проходившего в Петрограде после февральской революции.

Резолюция настаивает, чтобы кандидаты от еврейства в Учредительном Собрании, если возможно, проходили по еврейским спискам, если же это невозможно, то сионисты обязывались поддерживать партии «неправее партии народных социалистов». «Народные социалисты» были более умеренной фракцией эсеров. Таким образом, сионистам предписывалось голосовать только за социалистические, революционные партии.

Конечно, послереволюционное время не было просто эпохой «еврейской власти», — хотя бы потому, что такая концепция не провозглашалась, а мы знаем уже теперь, что без сформулированной чётко концепции невозможно произвести радикальный (да ещё такой радикальный!) переворот. Провозглашалась совсем другая концепция — интернационально-коммунистическая. И невозможно, чтобы многие десятки тысяч евреев-коммунистов на самом деле были «марранами», тайно исповедовали другую доктрину — и никто никогда бы не проговорился: ни тогда, ни позже.

Но от фактов никуда не уйдёшь. Они говорят о каком-то чрезвычайно значительном «еврейском факторе» в революции.

Неверно, что хотя бы в какой-то период революции «все» или «почти все» революционеры были евреями. Но после Октябрьской революции страна разделилась на два лагеря: «за» и «против» революции (крестьянские восстания, гражданская война, эмиграция). Мы видели, что лагерь «за» не состоял сплошь из одних евреев. Но, может быть, их не было в лагере «против»? И этого сказать чётко нельзя. Конечно, многие евреи, связанные с Февральской революцией, оказались не ко двору после Октябрьской. Они что-то делали на территориях белых правительств, они отправились, в конце концов, в эмиграцию. Таких было много. Но вот решительные борцы против революции среди евреев был и, по-видимому, исключениями. Например, убийца Урицкого Канегиссер, стрелявшая в Ленина Каплан. Такими исключениями были и 6 авторов книги «Россия и Евреи»; они свою позицию «изгоев» из еврейской среды и зафиксировали. Как пишет Шульгин:

«Только ничтожная группа еврейства примкнула к Белым. Правда, Винавер побывал лично в Екатеринбурге, то есть, так сказать, в гостях у Деникина. Он прибыл совместно с Милюковым. Но и тот, и другой были общипаны хуже, чем Двуглавый орёл времён керенщины. Можно сказать, вместе они мало весили… Винавер потому… да вот именно потому, что еврейство в Белом Движении не пошло…

Объясняли это тем, что в Добровольческой Армии был такой антисемитизм, что невозможно было продохнуть… Отчасти это верно. Но только — отчасти. Несомненно, что если бы еврейство с такой же страстностью ринулось в Белые армии, с какой оно работало для Красной, то антисемитизма не было бы в белом стане».

Эту же мысль мы встречаем и в книге «Россия и Евреи»:

«В армии, где было бы много солдат-евреев, антисемитизм задохнулся бы».

Так и Шульгин, обсудив две крайние позиции:

1. Все жиды — коммунисты;

2. Не все жиды — коммунисты, но все коммунисты — жиды; приходит к выводу, который ему представляется «совсем близким к истине»:

3. «Не все жиды — коммунисты; не все коммунисты — жиды; но в коммунистической партии евреи имеют влияние, обратно пропорциональное их численности в России».

Это, безусловно, верно, но является, как мне представляется, лишь частью более общего явления, которое заключается в следующем. В начале XX в. Россия пережила потрясший её кризис, связанный с революцией, начиная с 1905 г. И если позволительно оперировать такими категориями, как «дворянство», «крестьянство», тогда, очевидно, и «еврейство»-то, несомненно, «еврейство» как целое в этом кризисе оказалось всё на стороне революционно-коммунистической. Как в смысле совершенно непропорционального участия в революции и коммунистической власти, так и в смысле столь же непропорционально малого участия в борьбе с этими силами. Конечно, практически никто из них не участвовал в борьбе крестьян и очень мало в Белых армиях. Ну можно ли Винавера, Мартова, Абрамовича, да и Милюкова, конечно, считать борцами с революцией? Они были как раз её активными участниками, но на определённой фазе — Февральской — а при переходе к фазе Октябрькой произошла смена действующих лиц и они оказались «вне игры» — в эмиграции. Да Винавер и посвятил последние годы своей жизни не «борьбе с коммунизмом» (хотя бы газетной), а издавал в Париже газету «Еврейская трибуна» и, как говорит одна цитируемая Шульгиным эмигрантская газета, «в последние годы жизни проявил своё наивное участие в палестинском правительстве».

В том кризисе, который расколол тогда Россию вряд ли правомочен вопрос: кто был прав? Он больше похож на стихийное явление. Но за то, что «еврейство» как целое оказалось на одной, определённой стороне, говорят и числовые подсчёты, и наблюдения как евреев, так и русских; как интеллигентов, так и украинских мужиков; как книги белых эмигрантов, так и заявление Политуправления Наркомпроса. И не только на «одной стороне», но и руководящей силой и опорой этой «стороны».

Мы привели много свидетельств (а можно было бы привести и гораздо больше) враждебности «еврейства» к «исторической России», отразившегося и в революции. Безусловно, традицию этого враждебного отношения создали русские, даже вначале — русские аристократы. Но эту традицию еврейство приняло почти целиком (хотя и с разными оттенками). И тут очень рискованно принимать априорные решения на счёт того, что было «причиной», а что — «следствием». (Если историю вообще можно разложить на цепь «причин» и «следствий».) Общепринята точка зрения, согласно которой «неравноправие», «еврейские погромы», «кровавый навет» и т. д. вызвали враждебность еврейства к России, приток в революционное движение, а после революции — «выход во власть». Но можно ли эту точку зрения проверить? Как можно убедиться, что не верна обратная точка зрения: что первичной была именно эта враждебность и воля к властвованию, а только в результате этого такую яростную реакцию вызвало «ограничение свободы передвижения» и всё остальное? Ведь от кагальной организации терпели притеснения, куда более жестокие, русские министры всё же не варили евреев в кипятке! И мы не видели толп старообрядцев, устремившихся в ЧК или Компартию. Мне кажется, ответить на этот вопрос можно, только тщательно продумывая нашу новейшую историю, сопоставляя её с аналогичными ситуациями у других народов, но не принимая на веру торопливо изготовленный интеллектуальный штамп.

Литература:

Тихомиров Л. Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890.

Волк С. С. Революционное народничество 70-х гг. XIX в. Тт. 1, 2. М., 1964.

Аптекман О. В. «Земля и Воля» 70-х г. г. Ростов на Дону. б.г.

Неизданные записки Тихомирова. Красный Архив, т. 29. 1928 г.

Зайцев В. Л. Избранные сочинения. Т. 1. М., 1934.

Дейч Л. Роль евреев в русском революционном движении. М.-Л., 1926.

Хроника социалистического движения в России. 1878-1887. М., 1907.

Спиридович. Записки жандарма. Харьков, 1930.

Nikolajevski В. Aseff the Spy. N.-Y., 1934.

Radkey Oliver R. The Agrarian Foes of Bolshevism. N.-Y.-L, 1958.

Мартов Ю. Записки социал-демократа. М., 1924.

Шапиро Л. Коммунистическая партия Советского Союза. Firenze, 1975.

Зиновьев Г. История Российской Коммунистической партии (большевиков). Л., 1924.

Галиви Зива. Лидеры меньшевиков в русской революции. М., 1993.

Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. М., 1946.

Ленин В. Цитата приведена в книге Силницкого «Национальная политика КПСС», Вашингтон 1990. Со ссылкой на IV издание Собраний Сочинений Ленина Т. II, стр. 168.

Deutscher. The Prophet armed. Trotsky: 1879-1921. N.-Y.-L., 1958.

Анархисты. Документы и материалы. 1883-1913. М., 1998. Т. 1.

Герье Р. Первая русская Государственная дума. М., 1906.

Тыркова-Вильямс А. Цит. в Гл. 10.

Меньшиков М. О. Письма к русской нации. М., 1999.

Меньшиков М. О. Письма к ближним за 1907 г. «Милые бранятся…»

Старцев В. И. Российские масоны XX в. «Вопросы Истории» 1989. № 6.

История СССР. 1989. № 6. 1990. № 1.

Шульгин В. В. Цит. в Гл. 1.

Перах Марк. Факты или селекция образов? «Время и мы» Израиль, февраль 1976 г.

Достоевский Ф. М. Цит. в Гл 1. Литературная Россия. 1990. № 2

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.-Л., 1929.

Красный Архив. 1929, № 1. Т. 32.

Рафес М. Очерки истории еврейского рабочего движения.

Rappoport Angelo S. The Pioneers of the Russian Revolution. L. 1918.

Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959.

Переписка Столыпина и Николая Романова. «Красный Архив» 1924. Т. 5.

Лазарев Егор. Убийство Столыпина. Нью-Йорк, 1986.

Протоколы ЦК РСДРП. Август 1917 — февраль 1918. М., 1958.

Шульгин В. В. Цит. в Гл. 10.

Достоевский Ф. М. Цит. в Гл 1.

Литературная Россия. 1990. № 2.

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 1. 1918-1922. М., 1998.

Антоновщина. Крестьянское восстание в тамбовской губернии в 1919-1921 гг. Тамбов, 1994.

Миронов Филипп. Тихий Дон в 1917-1921 гг. М., 1997.

Бугай Н. Казаки — представители русского народа. «Русский народ. Исторические судьбы в XX в.» М., 1993.

Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. М., 1997.

Протоколы, съездов РСДРП-ВКП(б): наиболее доступно второе издание, начиная с 1958 г. Первое издание (20-е гг.) в нескольких местах отличается большей радикальностью формулировок.

Троцкий Л. См. «Вопросы истории КПСС». 1990. № 5.

Пайпс Р. Русская революция. М., 1994. Т. 2. «Россия и Евреи» Сборник. Цит. в Гл 1.

Margolina Sonja. Цит. в Гл. 1.

Маслов С. С. Россия после четырёх лет революции. Тт. 1, 2. Париж, 1922.

Каутский К. От демократии к государственному рабству. Берлин, 1921.

Weizmann Ch. Цит. в Гл. 10. Красный Архив. Т. 19. 1926.

Трагедия советской деревни. Т. 1. Май 1927-ноябрь 1928.

Заславский К. А. Империя Сталина: Биографический энциклопедический словарь. М., 2000.

Кто руководил НКВД 1954-1941: Справочник. М., 1999.

Мельгунов С. П. Красный террор в России 1918-1923. М., 1990.

(От I до II мировой войны)

1. После войны

Странным образом, еврейское влияние в мире резко усиливалось в периоды мировых войн. Мы уже упомянули о наполеоновских войнах, принёсших евреям равноправие во всей Западной Европе, совпавших с возникновением еврейской прессы (да и экономически усиливших евреев, создавших целые состояния на финансировании обеих сторон. Возвышение дома Ротшильд относится к этому времени.) Позже мы встретимся с тем же явлением на примере II мировой войны. Теперь же обратимся к I мировой войне.

Ярче всего можно проследить интересующее нас явление на примере Германии. Война потребовала концентрации экономических усилий, регулирования экономики. Ещё в 1912 г. газета «Берлинер Тагеблатт», созданная в XIX в. еврейским издателем и обещавшая в первой программной статье защищать еврейские интересы, писала:

«Хорошо управлять Германией сегодня — это значит уметь хорошо считать, а это дети Сима всегда умели. Ныне в решающих для нашей судьбы местах нужны люди, умеющие считать, делать прогнозы в сфере материальных ценностей. Так ли плохо черпать их из среды иудейской расы? Разве не свидетельствует о прекрасном чутье Вильгельма, что он всегда в трудный момент приглашает в свой дворец директора Баллина, Симона, Гольдбергера, Германа, Арнольда, Ратенау, Швабаха, Фридлендера-Фульд?»

С началом войны руководство мобилизацией хозяйственной жизни в военных целях было передано в руки двух экономических диктаторов: Ратенау и Баллина. Баллин встал во главе Центрального Закупочного общества. Ратенау возглавил Отдел стратегического планирования в военном министерстве. Была организована сеть «Военных обществ», основанных на частной инициативе, но действовавших при поддержке государства. В их руках фактически находилась экономическая жизнь Германии. Во главе всей этой системы находился Ратенау, которого пресса называла «начальником генерального штаба позади линии фронта», фигура, ярко иллюстрирующая характер еврейского влияния в Германии до, во время и после мировой войны. Сын одного из крупнейших промышленников в предвоенной Германии, в молодости Ратенау писал в книге «Впечатления» (1902 г.):

«Слушай Израил! Юдофилы говорят: еврейский вопрос не существует. Недостаточно пройти в воскресный полдень по Тиргартештрассе или бросить вечерком взгляд на фойе театра. Странное дело! В сердцевине немецкой жизни мы видим расу совершенно особую, странную… Среди песков Брандербурга замечаешь „азиатскую орду“. Выделанная весёлость этих людей не даёт прорваться наружу древней и неутолимой ненависти, которую они несут на своих плечах. Тесно связанные друге другом, строго изолированные от внешнего мира, они образуют не живой орган немецкого народа, но особый организм, чуждый его телу».

Ратенау унаследовал состояние отца и стал одним из крупнейших промышленников и финансистов Германии. В 1909 г. он писал Венской газете «Ней Фрейе Прессе»:

«300 человек, знающих лично друг друга, решают судьбы континента».

И в другой раз:

«Настало время, чтобы влиятельные международные финансовые круги, давно скрывавшие свою власть над миром, провозгласили бы её открыто!»

Вспоминая после конца войны свои впечатления в связи с её началом, он приводил разговор с другом:

«Я сказал: “Никогда не наступит такой момент, чтобы Кайзер, в качестве покорителя мира, проехал на белом коне под Бранденбургскими воротами. В такой день мировая история потеряла бы свой смысл”».

Тем не менее, ему был поручен пост экономического диктатора Германии, и он его принял. Известный экономист, лауреат Нобелевской премии фон Хайек считает, что именно «в кабинетах Ратенау» были заложены основы для прихода к власти национал-социалистов: бюрократизация и централизация хозяйства, начатые во время войны, привели к тому, что к 33 году хозяйством Германии могла руководить только диктатура. Но Ратенау и через многочисленные публикации пропагандировал идеи унификации и централизации хозяйства. Хайек пишет:

«Вероятно, он больше, чем кто-либо другой, повлиял на взгляды современников. А некоторые из его ближайших сотрудников образовали позже ядро аппарата, проводившего Геринговскую четырёхлетку».

Судя по мемуарам из этой эпохи, «Военные общества» были переполнены евреями. Книга, посвящённая этому вопросу, приводит такие примеры (правда, может быть, крайние, но дальше уж идти и некуда). Вот состав руководства Общества по снабжению текстилем: Кон, Цейтлин, Гершфильд, Самилевич, Геллер, Эйснер, Зоммерфельд, Фейтульберг, Симон, Платнер, Симон (ещё один!), Вильнер. В Военно-металлургическом акционерном обществе немцы составляли 13%, евреи — 87%; в обществе, ведавшим снабжением кожей, немцы — 2%, евреи — 98%. «Общества» и принадлежавшие к ним фирмы выплачивали неслыханные дивиденды: 300, 400, 700 и даже 900%. Спекуляции за несколько дней давали возможность выиграть миллионы. Создавались состояния в сотни миллионов. Всё время: как в течение войны, так и после её окончания, — шли судебные процессы: поставки фальшивых товаров, спекуляции, злоупотребление служебным положением с явным перевесом еврейских имён. Несколько раз под суд попадал Гельфанд-Парвус, участник русской революции 1905 г., пропагандист теории «перманентной революции», но одновременно и биржевой спекулянт-миллионер, вместе сего постоянным сотрудником Шклярцем. Уже после войны, когда у власти стояли социал-демократы партийные товарищи Парвуса в связи с очередным скандалом министр культов Хениш сделал газете «8 ур абендблатт» такое заявление:

«Что касается до операций Парвуса, может быть, действительно несколько рискованных, я этого не знаю, то не забывайте, пожалуйста, что Парвус не корректный немецкий мещанин и, благодаря всему пройденному им пути, таковым стать не может. В его жилах несомненно очень своеобразно смешиваются еврейская, русская (? — И.Ш.) и татарская (?? — И.Ш.) кровь. Такой человек имеет право, чтобы его судили по законам его собственного существа и прожитой жизни».

(Этот Хениш — министр культов! — был главным редактором издававшегося Парвусом и Шклярцем журнала «Глоке».)

Когда в 1918 г. Германия оккупировала Украину, то государственный секретарь Буше-Хадденхаузен сообщил в комиссии Рейхстага, что закупки зерна (т. е. фактически конфискация) на Украине будут поручены «знающим местные обстоятельства евреям». В Австро-Венгрии с той же целью было организовано «Общество для импорта зерна». Его руководство — Кон (председатель), Рейф и Герфель (заместители), Фишль, Гибиан, Гехорзам, Горовитц, Германн, Леви, Сойка, Верхеймер.

В странах противоположного лагеря можно видеть аналогична картину, прежде всего в отношении централизованного управления экономикой. Например, в США хозяйственным диктатором был Бернард Барух (аналог немецкого Ратенау). Он был сначала биржевым спекулянтом, но во время войны возглавил ВПК — Военно Промышленный Комитет (War Industry Board).

Он характеризовал работу ВПК как выработку «Приоритетов», например, «направить ли паровозы генералу Першингу (в армию) или в Чили для транспорта селитры, необходимой для изготовления аммуниции войскам Першинга».

Его противники обвиняли его в установлении экономической диктатуры и называли «сверхпрезидентом».

После войны он стремился закрепить опыт ВПК:

«Необходимость регулировать не только цены, но и капитал, рабочую силу, производство. Этого нельзя добиться без авторитета, контроля и руководства промышленностью, достаточного, чтобы организовать её и управлять как единой цельной системой. Нужен совершенно новый подход, при котором каждый завод и всё сырьё, каждый предприниматель и рабочий есть части одной гигантской промышленной армии».

В 1930-е гг. Барух пропагандировал создание планов мобилизации американского хозяйства для следующей войны, вступление которую США он считал необходимым. (Он писал, что был просто одержим этой идеей.) «Я не знаю такого животного», — говорил он о нейтралитете. При этом как аргумент он использовал то, что Гитлер использует опыт ВПК, совершенно параллельно тому, что говорил Хайек о влиянии Ратенау на Геринговскую четырёхлетку.

В области финансов аналогичную роль играл Пауль Варбург [аналог немецкого Баллина). Причём до 1914 г. он был совладельцем Гамбургского банкирского дома Варбургов, возглавляемого его братьями. (Один из этих братьев по поручению германского правительства даже пытался вступить в Стокгольме в контакт с русским политическим деятелем Протопоповым в неудавшейся попытке прощупать возможность сепаратного мира с Россией.)

Вот пример, касающийся уже высокой политики. Американский миллиардер Генри Форд отправился в 1917 г. в Европу в надежде добиться заключения мира. Позже он писал:

«Всякий раз, как я пытался пробиться к министру или коронованной особе, в дверях мне преграждал дорогу секретарь-еврей. Без их согласия я не мог пробиться к власть имущим. Поэтому я пришёл к выводу, что именно им и принадлежит власть в Европе».

И, действительно, в разное время секретарём Лойд Джорджа был Филипп Сассун, Асквита — Эдвин Самуэль Монтегю, Клемансо — Мандель, Лубе — Гуго Обендорфер.

На возросшую роль еврейского влияния в мировой политике обращает внимание Д. Рид на примере следующего инцидента. В начале 1918 г. большой контингент английских войск был переброшен в Палестину для полного её очищения от турок, несмотря на то, что естественно было ожидать решительного немецкого наступления на Западном фронте с использованием войск, освободившихся на Восточном фронте. Решение явно было очень спорным и принято под большим давлением; для его осуществления потребовалось уволить нескольких политиков и военачальников. Действительно, немецкое наступление началось через 2 недели после начала английского наступления в Палестине. Англичанам пришлось перебрасывать свои войска назад в Европу, и они потерпели крупное поражение.

Война закончилась Версальским миром, его условия вырабатывались на мирной конференции, где принимали участие представители Всемирной сионистской организации и отдельные влиятельные еврейские группы. К тому времени уже в так называемой «декларации Бальфура» Англией было дано обязательство создать в Палестине еврейский «национальный очаг». Эта «Декларация» формально была всего лишь письмом тогдашнего министра иностранных дел Англии Бальфура лорду Ротшильду. (И понятие «национального очага» очень неопределённо.) Но в дальнейшем она рассматривалась как основной документ, приведший позже к созданию государства Израиль.

Наиболее болезненными мирные переговоры были для Германии, для неё это были не переговоры — ей диктовали условия. Главой немецкой делегации был Брокдорф-Ранцау немец и даже граф (перед тем посол в Дании, через него осуществлялось финансирование большевиков). Но главой экономической делегации был Мельхиор, еврей, перед тем глава экономической миссии в оккупированной Украине. В экономическую делегацию входили также Варбург, Жатан, Вассерман, Соломонсон.

На мирной конференции вершилась судьба воссоздаваемой Польши. Под давлением влиятельных еврейских групп (в основном американских) основные страны-победительницы настаивали на принятии Польшей обязательств, желательных для польского еврейства. Польская делегация возражала против подобных обязательств, предполагая, что они будут вытекать из общих гарантий всем гражданам, которые будут даны в конституции новой Польши. Но страны-победительницы настаивали на специфических гарантиях, используя, как рычаг влияния, затягивание решения вопроса о западных границах Польши. Иногда речь шла о национальных меньшинствах вообще, но участники ясно выделяли именно евреев. Бальфур направил письмо (25 июня 1919 г.) польскому премьеру Падеревскому, имевшее характер предостережения, со ссылкой на общественное мнение Англии и Империи (особенно Канады). В окончательный текст декларации о создании польского государства было включено заявление о защите прав евреев. Однако, еврейские организации (главным образом, американские) требовали расследования реального положения евреев в Польше, в частности, слухов погромах. Американский посол в Польше Гибсон утверждал, что речь идёт о незначительных местных инцидентах. Госсекретарь Лансинг также считал, что их значение было сильно преувеличено американской прессой. Он организовал встречу Гибсона с представителями американских еврейских организаций Брандэсом и Франкфуртером. Те грозили Гибсону, что Сенат больше не утвердит его послом. Сенат, правда, его утвердил, но Лансинг дал ему указание более не публиковать свои сообщения о положении евреев в Польше. B связи с этими событиями в Польшу была направлена из Америки комиссия во главе с близким сотрудником президента Вильсона и видным представителем американского еврейства Г. Моргентау (бывшим послом в Турции). Одновременно из Англии был направлен с аналогичной миссией сэр Стюарт Самуэль, брат влиятельного полковника сэра Герберта Самуэля, на которого Вейцману когда-то указали, как на «еврея в правительстве».

В 1920 г. в связи с войной с Советской Россией, польские газеты писали, что при наступлении Красной Армии еврейское население её торжественно встречало, а отступающие польские части обстреливало. Подобные настроения привели к приказу военного министерства от 6 августа 1920 г. Он предписывал вывести еврейских солдат из воинских соединений, так чтобы они не составляли в них более 2% и объединить их во вспомогательные строительные части.

В послевоенной Европе Германия была «больной её частью». Напряжение войны и суровые условия Версальского договора привели к резкому падению жизненного уровня. Почти по всем показателям производство с 1913 г. по 1919 г. упало примерно вдвое: по добыче каменного угля, железной руды, производству чугуна, стали и т. д. А к 1923 г. производство упало ещё более, чем вдвое. Заболеваемость туберкулёзом увеличилась в 2,5 раза. Инфляция, приведшая вскоре к полному обесценению марки (за 1921-22 гг. более, чем в 1000 раз), рост безработицы — всё это создавало почву для революционных толчков. Началом была «ноябрьская революция» 1918 г., когда была упразднена монархия. Она была результатом не прямого революционного захвата власти, а давления со стороны Антанты, забастовок, отдельных волнений в армии.

Власть оказалась в руках социал-демократов (9 ноября 1918 г.). Как мы уже говорили (гл. 9), еврейское влияние в немецкой социал-демократии было очень сильно. Теперь это отразилось на общегерманской ситуации. Первые дни власть была в руках двух «уполномоченных» (подразумевалось рабочих уполномоченных) Эберта и Гаазе. (Напомним, что в главе 9 имя Гаазе встречалось в перечне депутатов Рейхстага от социал-демократической партии, которые в то же время принадлежали к иудейскому вероисповеданию.) Потом роль высшего правительства играл Совет народных «уполномоченных», созданный 12 ноября 1918 г. Он состоял из 6 человек: Эберта, ответственного за внутренние дела и военные вопросы; Гаазе, ответственного за иностранные дела; Шейдемана, ответственного за финансы; Дитмана, ответственного за демобилизацию; Ландсберга, ответственного за прессу и информацию; Барта, ответственного за социальную политику. (Ландсберг уже встречался в главе 9 среди влиятельных социал-демократов еврейского вероисповедания.) Эберт и Гаазе были равноправными сопредседателями. Этой группе подчинялись министры и статс-секретари, в среде которых было произведено мало изменений. Введён был лишь статс-секретарь по делам казначейства Шиффер и новый министр продовольствия Вурм (его мы встречали в главе 9), а так же заменён министр экономики. Позже был введён статс-секретарь Гуго Прайс (сын еврейского торговца) со специальной целью готовить новую конституцию. Рассматривались две кандидатуры на это место Прайс и Макс Вебер, но выбор остановился на Прайсе. Он и стал главным разработчиком конституции, в которой он стремился заменить традиционное деление Германии на «земли» разделением на департаменты по французскому образцу. Только сильное сопротивление (в частности, выступления Макса Вебера) заставило отказаться от этого плана.

После принятия конституции Эберт был выбран председателем было сформировано правительство во главе с Шейдеманом, в котором Шиффер был заместителем премьера и министром финансов, Прайс — министром внутренних дел, Ландсберг — министром юстиции.

Но, по аналогии с Россией можно предположить, что не меньшую роль, чем правительство, играл избранный Всегерманским съездом советов Центральный Совет Германской Социалистической Республики, председателем которого был Коэн (Рейс).

С момента ноябрьской революции сразу же стало энергично развиваться левое крыло социал-демократии. 11 ноября 1918 г. был создан Спартанский Союз, во главе которого К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес, П. Леви, но также и некоторые немцы, например, Ф. Меринг и В. Пик. 29 декабря этот союз трансформировался в Компартию Германии. Движение «спартаковцев» существовало и раньше официального создания «Союза» (была Спартаковская группа ещё в 1916 г.). Движение спартаковцев пользовалось поддержкой из России, что было одной из причин разрыва советско-германских дипломатических отношений и высылки советского посла Иоффе. На организационном съезде КПГ присутствовал Карл Радек. Он выразил надежду, что скоро в Берлине будет заседать международный Совет рабочих депутатов и «русские рабочие будут сражаться совместно с немецкими на Рейне, а немецкие с русскими на Урале». Именно ноябрьская революция освободила Радека из немецкой тюрьмы; после Октябрьской революции 1917 г. он был направлен в Германию и немецкое правительство обвиняло его в поддержке революционной деятельности при помощи посла Советской России Иоффе.

В первых числах 1919 г. спартаковцы попытались захватить власть в Берлине, но были разбиты войсками, оставшимися верными правительству, причём были убиты К. Либкнехт, Р. Люксембург и Л. Йогишес. После этого во главе КПГ стал П. Леви.

10 января 1919 г. была провозглашена Бременская Советская республика и продержалась около месяца.

Вскоре после подавления попыток захвата власти в Берлине и Бремене, кризис разразился в Мюнхене. Военный крах Германии привёл к захвату власти солдатами и рабочими. Во главе правительства некоторое время находился Курт Эйснер (сын еврейского купца). Ближайшими его сотрудниками были Яффе и Ландауер. Формально власть принадлежала ландтагу, где большинство имели буржуазные партии. Но потом развернулись довольно тёмные события. Эйснер был убит графом Арко, и одновременно произошёл разгром ландтага (видимо, заранее подготовленный). В феврале 1919 г. была провозглашена Баварская советская республика. К ней обратился Ленин, набрасывая в виде вопросов ясную программу действий: «Какие меры Вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и К°? Вооружили ли Вы рабочих и разоружили буржуазию? Взяли ли заложников из среды буржуазии?» Именно Баварская республика осталась в воспоминаниях многих немцев как пример наибольшего руководящего участия евреев в революции. Бежавшее из Мюнхена в Бамберг правительство заявляло:

«В Мюнхене свирепствует русский террор, развязанный чужеродными элементами».

Основными деятелями были либеральные социалисты Ландауер и Мюзам (в молодости отошедший от иудаизма) и коммунисты Левин, Левинэ, Толлер, Аксельрод. Аксельрод недавно прибыл из Москвы как корреспондент РОСТА. Кажется, единственным немцем среди игравших там первые роли был матрос Эгельхофер.

Попытка коммунистической революции в Мюнхене была подавлена войсками, как и в Берлине.

К десятилетию этих революционных битв, в 1929 г., в Берлине вышла книга «Иллюстрированная история ноябрьской немецкой революции», изданная явно левым, быть может, коммунистическим, издательством. Книга очень интересная: кроме описания этих волнующих событий, там, на фотографиях, можно увидеть революционные толпы, лица их вождей. Но несколько деятелей удостоены особыми, большими портретами, в целую страницу. Кто же они?

Карл Маркс, Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Лео Йогишес, Эуген Левинэ.

Таков, по-видимому, и был облик революционного движения Германии той эпохи.

Дух революционного движения Германии этого периода отражал съезд Независимой (т. е. более радикальной) социал-демократической партии в октябре 1920 г. С речью, длившейся несколько часов, там выступил тогдашний глава Коминтерна Зиновьев. Он нападал на «правых» социал-демократов и предсказывал, что «в Германии теперь возникнет большая единая коммунистическая партия и это будет величайшим событием нашего времени». Выступавшие с возражениями Гильфердинг и Мартов, протестовавшие против «диктатуры Москвы», получили у делегатов гораздо меньшую поддержку. На съезде большинство делегатов высказалось за слияние с Коммунистической партией. Образовалась Объединённая Коммунистическая партия Германии, в которую вошла половина членов «независимой» с.-д. партии и которая стала секцией Коминтерна. Равноправными вождями новой партии стали Пауль Леви (от коммунистов) и Эрнст Деймиг (от «независимых»). Это описание взято из книги уже послевоенного (после II мировой войны) немецкого историка, предельно осторожного в вопросе о еврейском влиянии. Но и из него видно, что, когда решалась судьба влиятельной немецкой партии, раздавались голоса людей, из которых только Деймиг имел немецкую (не еврейскую) фамилию.

Такой же всплеск еврейских имён мы встречаем в Германии в разных областях. Так, в Пруссии во главе правительства и министерства внутренних дел стоял Гирш, в Саксонии премьером был Граднауэр (прежде сотрудник фирмы Парвуса-Шклярца), в Мекленбурге — Рейнеке-Блох. Даже такой строго-прогрессивный (позже) автор, как Томас Манн, в 1919 г. записал в дневнике:

«Мы говорим о типе русского еврея, вождя мирового движения, этой взрывоопасной смеси еврейского интеллектуального радикализма и славяно-христианских мечтаний. Мир, обладающий ещё инстинктом самосохранения, должен со всем напряжением энергии, как по законам военного времени, подняться на борьбу с этим человеческим типом».

И Черчилль писал тогда:

«Это течение среди евреев возникло не сейчас. Со времени Спартака-Вейсхаупта (то, что и Вейсгаупта Черчиль зачислил в евреи, подчёркивает, как потрясены были тогда многие внезапно проявившимся еврейским влиянием в революционных партиях. И.Ш.) и вплоть до Карла Маркса, дальше до Троцкого (Россия), Беллы Кун (Венгрия), Розы Люксембург (Германия) и Эммы Гольдман (Соединённые Штаты)… Теперь эта банда проходимцев из подполья Европы и Америки схватила за шиворот русский народ и стала непререкаемым владыкой громадной страны».

В 1920 г. попытку свергнуть социал-демократическое правительство предприняли военные (Капповский путч). Она тоже была подавлена, но как реакция на неё возникла Красная армия Рура численностью около 100 000 человек, установившая контроль над большей частью Рурской области и просуществовавшая около 20 дней. Уже на излёте этой эпохи революций и переворотов стоит попытка захватить власть в Мюнхене, в которой участвовал Гитлер (1923 г.). В том же году Франция и Бельгия оккупировали Рейнскую область. Возникшие там столкновения, чудовищная инфляция, сепаратизм привели Германию опять, как в 1918-1919 г.г, на грань гражданской войны. Возникали коммунистические и национал-социалистические вооружённые группы. В этой напряжённой ситуации ни одна из сторон не была готова отказаться от апелляции к антиеврейским настроениям, видимо, широко распространённым. Так, представительница крайнего левого течения в социал-демократии, Руфь Фишер (сама еврейка), говорила:

«Кто призывает бороться с еврейским капиталом, тот уже борец на классовом фронте, если даже он сам этого не понимает. Свергайте еврейских капиталистов, на фонарь их! Но не забыли ли вы про Стиннеса и Клекнера?»

В 1925 г. в коммунистической газете «Роте Фане» появились статьи Троцкого, Зиновьева, Сталина и Бухарина, связанные с «революционной ситуацией» в Германии. В частности, Сталин писал:

«Коммунистическая революция в Германии является сейчас величайшим мировым событием. Победа революции в Германии будет иметь большее значение для пролетариата Европы и Америки, чем имела победа Русской революции. Победа немецкого пролетариата несомненно перенесёт центр тяжести мировой революции из Москвы в Берлин».

Оглядываясь на несостоявшуюся немецкую коммунистическую революцию, мы можем сопоставить её как «вариант» с нашей революцией. И, в частности, установить, что участие евреев было там не меньше, чем у нас, в России. И если революция не победила, то уж никак не потому, что в неё было вложено мало еврейских сил.

Сейчас позабытые, часто погибшие от руки своих же коммунистов, Аркадий Маслов, Руфь Фишер, Вернер Шолем, Артур Розенберг, Хайнц Нейман, Ивен Кац и многие другие тогда числились среди ведущих вождей революции и, если бы обстоятельства сложились для неё благоприятно, если судить по аналогии с Россией, верно служили бы ей. Всё это заставляет ещё раз продумать взгляд, что в России евреи устремились в революцию, так как при прежнем режиме они были угнетены. Ведь Германия тогда считалась примером идеального, равноправного вхождения евреев в жизнь окружающей страны.

В те же 20-е годы закончилась и загадочная политическая карьера, да и сама жизнь Вальтера Ратенау. Ещё во время войны, в 1918 г., когда в Германии был арестован К. Радек, обвинявшийся в подготовке революции, Ратенау посещал его несколько раз в камере и имел с ним многочисленные беседы. Об этом факте рассказывает Радек, но, к сожалению, не упоминает о содержании бесед. С интересом относился Ратенау и к недолговечной Советской республике в Мюнхене как шагу в правильном направлении — построению централизованной и управляемой экономики. Теперь он входит в правительство сначала как министр восстановления, а в 1922 г. как министр иностранных дел. Но он поддерживал так называемую «реальную политику» выплаты Германией чудовищных репараций, растягивавшихся на несколько десятилетий (например, в речи на съезде немецко-демократической партии 12-14 ноября 1921 г.). Для правых он оказался идеальной фигурой «еврейского плутократа, продающего Германию». В результате в 1922 г. он был убит террористом, как подозревают, из тайной националистической организации «Консул».

Конечно, сосредоточение такой большой власти в руках евреев, да ещё в столь болезненный для Германии момент, сильно повлияло на всю жизнь. Например, когда премьер-министром Пруссии был Гирш, туда было допущено несколько сот тысяч евреев, переселившихся из Польши, Галиции и восточных областей, отошедших к Польше. Это в то время, когда вся Германия голодала, многие немцы остались без крова и работы.

За несколько лет евреи заняли гораздо более высокое положение в экономической и культурной жизни. В 1921 г. была опубликована брошюрка «Еврейское влияние в Германии», составленная, как уверяет автор, по официальным статистическим данным и по данным прессы. Автор приводит очень яркие цифры. Например, вот некоторые данные о распределении по профессиям. На каждую 1000 человек приходится:

Вот характеристика жилищных условий:

Процентное отношение еврейских и немецких директоров и членов наблюдательных советов акционерных обществ, приведённых Зомбартом для начала века (см. гл. 7), сдвинулось вдвое. Среди адвокатов евреи составляли 43%, среди высших чиновников юстиции — 78,7%, врачей было в Мюнхене: из 1098 — 644 еврея, в Гамбурге: из 734 — 412, в Кенигсберге: из 284 — 159.

Уже к началу войны среди преподавателей высшей школы евреев было 937, в то время как, если бы их число было пропорционально их доле в населении, их было бы 31.

На 100 000 мужчин приходилось студентов:

На 1 00 000 детей посещают:

По подсчётам автора, полностью в немецких руках находилось 5% всех газет, под еврейским руководством — 35%, под еврейским влиянием (состав сотрудников, объявления) — 60%. Из 806 членов немецкого союза издателей, т. е. из числа влиятельнейших в Германии издателей было 365 евреев. Из 3241 издаваемых в 1921 г. журналов 1154 издавались евреями.

Среди руководства социал-демократической партии (более умеренной) евреи составляли 18%, «Независимой» (отколовшейся, более радикальной) — 65%, коммунистов — 87%. Когда, например, в порядке демилитаризации была поставлена комиссия наблюдателей над военным министерством, то в ней из 8 членов было 7 евреев: Гольдшмидт, Кизвант, Леве, Шлезингер, Варшинский, Цукет, Брунн и Рипенбаум.

Странным образом столь резко возросшее влияние евреев на жизнь шло рука об руку с распространением националистических настроений, чувства отчуждения среди евреев. Оно особенно ярко выразилось в книге известного еврейского национального деятеля Якова Клацкина «Проблема современного еврейства», вышедшей в свет в Германии в конце 20-х гг. (мне было доступно 3-е издание 1930 г.). Ещё позже те же мысли автор изложил в брошюре, появившейся с хвалебным предисловием Эйнштейна. Обособление от остальных народов — в этом автор видит цель всего еврейства. Методом же является укрепление «духовного гетто, переносных стен еврейского государства», «шатров Израиля», т. е. воспитание (на религиозной основе) психологии чуждости, неслияния с другими народами.

«Наши мудрецы говорили: “Для других народов мира изгнание не есть рассеяние (галут). Но для Израиля, который не ест их хлеб и не пьёт их вино, изгнание воистину становится галутом”».

«Прочная стена, созданная нами, отделяла нас от народа страны, а за стеной жило еврейское государство в миниатюре. Так, по его мнению, и должно оставаться».

«Повсюду мы среди коренных наций чужаки и хотим несгибаемо держаться нашей отчуждённости».

«Можем ли мы называть страны нашего рассеяния отечеством, мечтая и стремясь к освобождению от изгнания? Что за удивительное, удивительно возлюбленное отечество, которое мы называем Галут (рассеяние) и из которого мы стремится вырваться!»

«Это “страна чужих”, “насильственное отечество”».

«Мы всегда должны повторять: „Непреодолимая пропасть зияет между вами и нами, нам чужд ваш дух, ваши мифы и сказания, ваше национальное наследство, ваши обычаи и привычки, ваши национальные и религиозные святыни“. „Нам чужды дни вашей национальной памяти, радости и горести вашей национальной жизни, история ваших побед и поражений, ваши гимны и боевые песни, ваши национальные устремления и надежды. Ваши национальные границы не разделяют наш народ, и ваши пограничные споры не наши. Поверх них распространяется наше единство вопреки всем связям и разделениям вашего патриотизма“.

«Евреи, геройски павшие, сражаясь в войсках окружающего их народа, деятели культуры — всё это, — заявляет автор, — предатели еврейского национального дела, растратившие впустую свои таланты и жизни».

Он ставит в пример предков:

«Талмудическая политика наших отцов не знала иного патриотизма, кроме еврейского. Они огорчались победами своего народа-хозяина, если они приносили несчастье народам другой страны. Их симпатии народам и странам были подчинены исключительно интересам еврейства. Они часто принадлежали не их стране проживания, а стране проживания их соплеменников, если положение евреев в этой стране было лучше».

Это даже не проповедь пассивного отстранения, а призыв к битве. Прежде всего, против христианства:

«Где раздаётся сейчас голос еврейства против величайшей лжи истории? Осмеливается ли еврейство бросить человечеству клич: Раздавите гадину!»

Он призывает:

«Потребовать от своего угнетателя признания внутреннего бессилия, короче, духовной капитуляции перед иудаизмом».

Но и всю жизнь он воспринимает как войну:

«Наше галутное существование в некотором смысле есть состояние перманентной войны».

«Это состояние неослабевающей битвы с окружающим нас чуждым миром, который стремится нас поглотить».

Надо представить себе положение Германии того времени.

Поражение, национальное унижение, голод, безработицу, болезни (% больных туберкулёзом, например, или детская смертность были в несколько раз выше, чем во Франции). Для многих немцев в этих условиях воспоминания о «героической войне», когда они боролись со всем миром, оставались единственным утешением. (Мы не берёмся здесь обсуждать, «правильно» это было или нет.) Но в то же время существовало влиятельное движение «антимилитаризма», например, союз «Новое отечество», позже переименованный в «Лигу прав человека», в руководство которого входили Эйнштейн, Бернштейн, издатель журнала «Вельтбюне» Якобсон, журналист Тухольский, Курт Эйснер, Генрих Манн, Кэте Кольвиц, близкий сотрудник Ратенау — Макс Дессуар и др., призывавший каждого немца в своей душе осознать вину немцев перед Францией. Такое течение очень легко могло приобрести антинемецкий оттенок (например, когда журнал «Вельтбюне» обвинял правительство в том, что армия тайно перевооружается, нарушая Версальский договор). Но часто наличествовало и прямое желание под видом антимилитаризма в духе Гейне и Берне поглумиться над «тупыми немцами». Например, основанная Моссе «Берлинер Тагеблатт» (с этой газетой мы уже не раз встречались) в приложении «Ульк» систематически публиковал а фельетоны редактора Тухольского (крайнего либерала, заявившего, что он из иудаизма «выходит»), под псевдонимом Теодор Тигер, в которых высмеивались и оплёвывались офицеры вплоть до призыва: «сорвать с них погоны!» Дошло до того, что военный министр, социал-демократ Носке, вынужден был обратиться в суд. Но орган социал-демократической партии «Форвертс» (редактор Куттнер) поддержал не своего партийного товарища, а Тухольского.

В издающемся в Израиле на русском языке журнале приведены размышления известного израильского философа Шмуэля Бергмана:

«Наша роль в диаспоре — это роль паразитов. Возьмём тех евреев, которые жили и творили в Германии накануне I мировой войны и вскоре после неё. Возможно, что у них была, даже несомненно, была какая-то стимулирующая роль в немецкой культуре. Но если говорить о самовыражении нации, еврейской нации, о её вкладе в мировую культуру, то общий итог их деятельности, мне кажется, был резко отрицательным. То же самое можно, по-видимому, сказать и о нашей роли в сегодняшней Америке, хотя тут я не специалист.

Трудно объяснить всё это человеку, не жившему в ту эпоху. Был и журналы такие, как «Тагебух» Шварцшильда, «Вельтбюне» З. Якобсона, со страниц которых евреи регулярно, словно инъекцию, вспрыскивали нигилизм и раздражение в кровь немецкого народа. О да, евреи умели многое подмечать и в силу своей безответственности могли позволить себе высмеивать любые отрицательные стороны немецкой жизни, немецкое офицерство, буржуазию, домашний уклад, могли выставлять напоказ их отталкивающие черты. Всё это началось давно, ещё со времён Гейне. Авенариус (редактор журнала «Кунстворт», сыгравший большую роль в становлении Кафки как писателя) однажды написал: «Евреи являются администраторами немецкой литературы». И это была правда… Более того, если говорить о тогдашних немецких или чешских евреях, то их «роль» внушала им ощущение превосходства, высокомерия по отношению к окружающему народу. Между тем, ощущение это было абсолютно безосновательно, ведь они на самом деле существовали-то благодаря физической и духовной деятельности этого народа. Любопытно, что в Германии в то время развивалась и чисто немецкая литература, которую евреи вообще не читали: эта литература рассказывала о жизни крестьян, которая евреев совершенно не интересовала. Таким образом, существовали как бы две немецкие литературы: та, которая интересовала евреев, и та, которую они игнорировали. И то, что при этом евреи владели многими крупными газетами и издательствами и в определённой степени контролировали таким образом развитие немецкой литературы, было нездоровым и опасным явлением».

Автор приходит к очень суровому выводу:

«…в общем, вклад евреев имел нигилистическое влияние (как мне кажется, и в сегодняшней американской литературе) и в нём было что-то неуловимо паразитическое».

И, действительно, это начинается ещё с Гейне, писавшего, например:

Немцам внушалось, что они стадо ослов, опасное для соседей, так как по своей тупости способны растоптать нормальных людей. И это выплёскивалось на талантливейший из западноевропейских народов, воинственный и сильный духом народ, гордый, вплоть до самовозвеличения. Ясно теперь, и без труда можно было предвидеть ещё тогда, что эта линия поведения могла иметь лишь два хода: либо немцам окончательно сломают хребет, либо их толкнут — на отчаянную, безумную попытку сопротивления. Второй исход и реализовался, и это был, мне кажется, хотя и не единственный, но один из существенных факторов, породивших германский национал-социализм.

На эти чувства налагались непрерывные финансовые скандалы, опять с перевесом еврейских фамилий. Так, дело спекулянта Юлиуса Бармата, рассматривавшееся в 1925 г., гремело по всей Германии, и его имя стало нарицательным. Например, Радек издал брошюру «Барматовская социал-демократия», где писал о «польско-еврейско-голландско-немецких спекулянтах», которые, по его словам, были особенно тесно связаны с социал-демократией, в то время как Штреземан опирался на концерн «русского еврея Литвина».

Конечно, не одна Германия, но и другие страны, побеждённые в I мировой войне, перенесли в послевоенные годы особенно тяжёлое время, разруху, восстания. Так, в Венгрии, появившейся на свет из осколков Австро-Венгрии, в 1919 г. возникла Венгерская Советская республика. Не раз отмечалось поразительное (по непропорциональности со всем населением) участие евреев в её руководстве. Так, О. И. Левин пишет:

«По данным известного венгерского социолога Оскара Ясси, самого еврея по происхождению (если не ошибаюсь, формально не ушедшего от иудаизма), занимавшего пост министра национальных меньшинств в первом революционном, добольшевистском правительстве, так называемого периода Карольи, соответствующего у нас периоду Временного Правительства, число евреев-руководителей большевистского движения доходило до 95%. Во избежание недоразумений следует ещё прибавить, что Ясси отнюдь не „черносотенец“. Он принадлежит к группе весьма радикальной, всю жизнь боролся за всеобщее избирательное право, аграрную реформу, требуя уничтожения крупного землевладения, равноправия национальностей и установления демократического строя и вынужден теперь, при реакционном правительстве Хорти, жить в эмиграции».

Дополнительные сведения содержатся в цитированной выше книге Зомбарта. Он ссылается на семинарскую работу своего ученика, написанную по венгерским материалам того времени. Зомбарт пишет:

«В Венгрии в 1919 г. все основные вожди были евреи: Белла Кун, Погани, Самуэли, Корвин-Клейн, Кунфи, Лукач. Из 33-х народных комиссаров, членов правящего совета, 24 были евреи; 9 неевреев занимали менее влиятельные места (комиссаров по делам украинского или немецкого меньшинства и т. д.)»

Далее приводятся подсобные данные, из которых мы заимствуем только несколько типичных примеров:

«Народный комиссариат по военным делам: из 7 народных комиссаров 6 евреев, из 52 глав секций — 39 евреев. Народный комиссариат внутренних дел: оба комиссара и их заместители-евреи. Народный комиссариат финансов: все три комиссара и все их заместители-евреи. Народный комиссариат просвещения: все 5 комиссаров — евреи, из 27 главсекций — 21 еврей. Народный комиссариат земледелия: 1 комиссар еврей (врач) и 2 — христиане (пастух и каменщик). Совет народного хозяйства: 4 комиссара — евреи и 2 — христиане (рабочие)».

В 1922 г. Вейцман вёл переговоры с итальянским министром иностранных дел, синьором Шанцером, «возможно, еврейского происхождения» (в то время, как премьером был Лузатти, тоже еврей). Вот особенно драматический пример из жизни послевоенной Италии, описывает Р. Михельс.

В 1920 г. сложилась критическая ситуация, напоминавшая предреволюционную. Рабочие захватывали заводы и иногда по месяцу их оккупировали, создавались рабочие вооружённые отряды. Тогда правительству удалось организовать встречу предпринимателей и рабочих на общенациональном уровне, и кризис удалось предотвратить. Кто же с кем встречался? Предпринимателей представлял генеральный секретарь союза предпринимателей Оливетти — еврей, а рабочих — Террачино из Турина и Бруно Леви из Генуи, оба евреи. И это в Италии, в которой тогда на 39,5 млн. населения приходилось 50 тысяч евреев!

2. Ко второй войне

В Англии, в развитие традиции, начавшейся ещё с Д’Израэли, евреи занимали высокие государственные посты. Например, сын Иосифа Айзека, виконт, барон, лорд, маркиз Рединг был главным судьёй, вице-королём Индии и министром иностранных дел. Герберт Самуэль был не только главой либеральной партии, но и Верховным эмиссаром в Палестине, которая после войны была превращена в «подмандатную территорию Англии». Он занимал этот пост в 1920-25 г. Ещё в 1914 г., когда Вейцман старался завязать контакты с Английским правительством по поводу переселения евреев в Палестину, ему сказали: «У вас есть еврей в правительстве», — и указали на Герберта Самуэля. За время правления Самуэля в Палестине её еврейское население выросло вдвое. Брат же Герберта Самуэля Стюарт, как сказано выше, был направлен в Польшу, чтобы удостовериться, что евреи не подвергаются там притеснениям.

Ещё с 1920 г. начались ожесточённые столкновения еврейских поселенцев с коренными палестинцами. Тогда в них участвовал отряд, организованный Жаботинским, который был приговорён за это к 15 годам тюрьмы. Вскоре Самуэль амнистировал Жаботинского, но тот отклонил амнистию, так как она распространялась и на осуждённых арабов. Тогда приговор ему был пересмотрен и отменён. Интересно, что, говоря об этих столкновениях, Вейцман без колебаний называет их «погромом», как и столкновения в 1929 г. Он говорит о «Иерусалимском погроме». И по поводу России он говорите «тысячах жертв погромов», в то время как при самых крупных столкновениях число жертв было несколько десятков. То есть Вейцман фактически предлагает рассматривать «погромы» в России 1902-1906 гг. как аналог позднейших арабо-еврейских столкновений (в гораздо более слабой форме).

Драматическая история, героем которой был очень известный человек, произошла в США. Речь идёт о Генри Форде, одном из крупнейших промышленных деятелей США начала XX в. Он был человеком широких интересов и порывов, пытался добиться установления мира во время I мировой войны, имел свои экономические идеи. Он проповедовал идею «классового сотрудничества» при капитализме, «народного капитализма». Собственно, и его успех в производстве автомобилей, названных его именем, есть отражение тех же идей. Его принципом было производство (и продажа) большого числа автомобилей по доступным ценам, «чтобы каждый фермер мог иметь свой автомобиль». И рабочие на его заводах получали более высокую зарплату (по крайней мере, так утверждал он) и пользовались рядом социальных преимуществ. Одним из аспектов его многогранной активности была покупка газеты в его родном городе Дерборне, вблизи Детройта, где концентрировались его заводы. В этой газете «Независимый из Дерборна» (может быть, в названии скрывается некоторый каламбур) обсуждались различные вопросы современной общественной жизни, особенно в США. В частности, в 1920-1922 гг. там был опубликован целый ряд статей, посвящённых влиянию евреев на различные стороны жизни США. Позже он опубликовал книгу на эту тему: «Мировое еврейство» (тему которой он характеризовал как «исследование еврейского вопроса») и большой сборник материалов «Еврейская деятельность в Америке». Он сформулировал следующее положение:

«Мы боремся не с людьми, но с принципами, ложными принципами, которые истощают моральные жизненные силы народа. Эти принципы происходят из источника, который легко обнаружить, и распространяются методами, которые легко указать. Их можно остановить, раскрыв их. Когда люди узнают характер и источник влияний, захватывающих их, этого уже будет достаточно».

Форд писал, например:

«Возражая против того, что евреи действуют как единое целое, говорят, что м-р Каан — один из наиболее влиятельных консерваторов. Роза Пастор Стокес и Морис Хилквист — радикалы, консервативно настроенный лидер профсоюзов — Самуэл Гомперс, а его самый влиятельный радикальный соперник — Сидней Хилльман. Что касается „либерального центра“, то он, со своими Брандесами, Макками, Феликсами Франкфуртерами, даёт ту же картину. Но ведь это просто означает, что все оттенки американской общественной жизни находятся под влиянием евреев!»

Он рассказывает и о своём личном опыте:

«С момента появления в печати этих моих писаний, они находились под организованным запрещением. Почта, телеграф и словесная проповедь действовали все в одном и том же направлении: о каждой из моих статей кричали, что это травля. На первый взгляд могло показаться, что в них действительно есть нападение на беспомощный и достойный жалости народ, пока, наконец, не стало ясно, что крик о помощи отмечен печатью власть имущих. Денежные средства тех, кто протестовал и число членов союзов, председатели которых возбуждённо требовал и моего отречения от всего, что появилось в печати, ясно на это указывали. В глубине всей этой шумихи скрыта идея бойкота; эта угроза и была причиной того, что все попытки предать гласности разоблачения самого невинного содержания по еврейскому вопросу до сих пор кончались в Америке неудачей».

Та же судьба ожидала и самого Форда. В 1927 г. он вынужден отречься от своих взглядов (в письме лидеру американского еврейства Маршалу) и даже публично сжечь свою книгу.

Произведения, опубликованные Фордом, часто наивны и мало убедительны, например, он придаёт очень большое значение «Протоколам сионских мудрецов» и вообще идее заговора. Да это и неудивительно. Форд считает, что еврейское влияние в Соединённых Штатах начало проявляться со времени гражданской войны, то есть, приблизительно со времени, когда он сам родился. За такой короткий срок общество не способно осознать всю сложность ситуации, с которой оно столкнулось: авторы отражают лишь некоторое смутное чувство тревоги и готовы довольствоваться сравнительно поверхностными объяснениями. Но несравненно более яркой является судьба самого Форда: какая же сила нужна была, чтобы сломить мощь его промышленной империи?

После конца I мировой войны во всём мире возникло много антилиберальных движений, противопоставлявших концепции парламентско-демократического государства идею национального и корпоративного государства. После прихода к власти в Италии в 1922 г. фашистского движения их всех стали называть фашистами. Они пришли к власти в ряде стран: Италии, Венгрии, Румынии, Австрии, Германии, Испании, Португалии. Но из них реальной силой, способной утвердиться в мировом масштабе было лишь течение немецкого национал-социализма. Хотя оно много заимствовало и имело много общего с другими фашистскими течениями, оно, по-моему, является совершенно уникальным явлением, которое может быть понято лишь из особенностей германской идеологии и ситуации в Германии после I мировой войны. Появление этой новой исторической силы вызвало опасения как Западных демократий (Франции, Англии, США), так и СССР. Была предпринята попытка объединить свои усилия в борьбе с расширявшимся фашистским влиянием, в то время неудавшаяся, она реализовалась на какое-то время в 1941-45 гг. Именно в рамках такой политики в 1934 г. СССР вступил в Лигу Наций и постоянно пропагандировал там «политику международной безопасности».

В это время в работе Лиги Наций принимал участие Нахум Гольдман (хотя трудно понять, какое государство он тогда представлял). Он вспоминает об этой эпохе:

«До войны большинство советских дипломатов были евреями».

И конкретнее:

«Однажды Литвинов явился в Женеву с 14 делегатами, из которых 11 были евреями. Я спросил министра: зачем Вам эта синагога? (Употребляется другой, неизвестный мне еврейский термин, означающий еврейскую религиозную общину.) »

Литвинов ответил, что евреи знают иностранные языки (но ведь и выжившие русские интеллигенты их знали?).

Но случай был не единичный. Например, когда началась гражданская война в Испании, то поддержка республиканского, антифранкистского лагеря со стороны СССР направлялась почти исключительно руководителями еврейского происхождения. Начальником военной разведки в это время был С. П. Урицкий, Главным военным советником был генерал Штерн (под кличкой Клебер), специально в авиации генерал Смушкевич. Слуцкий (под псевдонимом Маркое) руководил чистками, в частности, уничтожением ПОУМ (Коммунистической партии Каталонии). Послом СССР в Испании был Розенберг, а резидентом Орлов (Фельдбин). Командующим 12-й интернациональной бригадой был Мате Залка (Франкль), работавший под именем Лукач, а крупнейшими пропагандистами Эренбург и Кольцов (Фридлянд). Мне известно имя только одного влиятельного нееврейского советского представителя в Испании во время гражданской войны — это Антонов-Овсеенко, который был советским консулом в Барселоне.

В 1935 г. на 7-м конгрессе Коминтерна была провозглашена политика «Народного фронта», что требовало отказа от взгляда на некоммунистических социал-демократов как на «социал-фашистов» и основного врага. «Народный фронт» и победил на выборах во Франции в 1936 г. Выдвинутым премьером стал Леон Блюм, тот самый, о котором упоминается (см. гл. 9) в связи с его слабостью ставить на руководящие посты в руководимой им партии в основном своих соплеменников (хотя Бердяев, в статье, написанной после II мировой войны, называет его «одним из самых честных, идеалистических и культурных деятелей Франции»). Впрочем, политика «Народного фронта» не оказалась успешной, его правительство во Франции не продержалось и 2-х лет.

Положение евреев в Германии стало меняться к худшему в связи с приходом Гитлера к власти, так как антиеврейская концепция играла основную роль в его идеологии. Вскоре после его прихода к власти Американский еврейский конгресс организовал бойкот немецким товарам, а Всемирный еврейский конгресс призвал к сопротивлению Германии всеми средствами, так что американские газеты писали: «Иудея объявила войну Германии». В Германии были приняты известные Нюренбергские законы, закрывавшие евреям (за некоторыми исключениями) доступ к ряду профессий: офицеры, профессора в высшей школе, врачи и т. д. Это вызвало широкую эмиграцию, в основном среди еврейской интеллигенции. Однако, ситуация, видимо, не приобрела ещё драматического характера. Немецкий историк, уже наш современник и поэтому в подобных ситуациях чрезвычайно осторожный, пишет:

«После Нюренбергских законов немецкие евреи имели несколько сравнительно спокойных лет. Их эмиграция поощрялась, и большое число оставшихся создали поразительно жизнеспособный и разнообразный образ жизни… В экономике положение евреев почти не изменилось, и в законах, касающихся хозяйственной жизни, часто рядом с подписью Адольфа Гитлера стояли подписи еврейских банкиров».

Перелом произошёл в связи с так называемой «хрустальной ночью». Поводом к ней послужило убийство в 1938 г. польским евреем Гриншпаном 3-го секретаря немецкого посольства в Париже фон Рата. Впрочем, это был не первый случай. Так, в 1936 г. глава нацистской иностранной организации в Швейцарии был убит Давидом Франкфуртером. Ситуация напоминала современную ситуацию в США после терактов 11 сентября 2001 г.: государство должно было найти ответ на террористический акт, направленный против его граждан. Гитлеровская Германия ответила организацией «Хрустальной ночи». Было разгромлено большое число магазинов, сожжено несколько синагог. Евреи подвергались избиениям, несколько десятков человек было убито. Десятки тысяч были задержаны, в большинстве случаев отпущены с обязательством покинуть Германию. Более того, через 2 года, выступая 30 января 1939 г. перед Рейхстагом, Гитлер сказал, что если еврейский финансовый капитал развяжет мировую войну, то результатом будет «уничтожение еврейской расы в Европе». Так как война началась и Гитлер не раз обвинял еврейский финансовый капитал в том, что он был «поджигателем войны», то многие видят в этой фразе Гитлера указание на имевшийся у него уже тогда план «окончательного решения еврейского вопроса», сводившийся к физическому уничтожению еврейского населения Европы.

В 1939 г. началась война между Германией и союзом Англии, Франции и Польши, в 1941 г. в неё оказались втянуты СССР, США и Япония. Война, действительно, стала мировой.

На время войны приходятся жестокие преследования евреев национал-социалистическим режимом. Безусловно, очень большое число евреев было уничтожено. Я лично уверен в этом не столько по имеющимся литературным источникам, сколько по рассказам, услышанным сразу после конца войны. Жители самых разных мест из оккупированных территорий СССР, которых не было никаких оснований заподозрить в преувеличении, рассказывали, что немецкие власти объявляли о регистрации евреев, определённые группы их депортировались, а потом никто уже ничего о них не слышал. После войны это уничтожение больших масс восточно-европейских евреев получило название «Холокост» (трудно переводимый термин, видимо, древнегреческого происхождения, означающий примерно «жертва через сожжение»). Иногда употребляется термин «Катастрофа». Этому посвящена целая литература. Причём не отрицается, что и другие народы в это время перенесли катастрофу, но тогда, знаменательным образом, это слово пишется с малой буквы. Такое выделение страданий, перенесённых именно евреями, как некоторого совершенно особого явления как-то задевает нравственное чувство. Ведь и потери поляков, сербов, белорусов вряд ли поддаются точному подсчёту и были для этих народов национальной катастрофой. Хотя сначала число погибших евреев называлось обычно как «приближённое», потом установилось, и чаще всего называется число 6 млн. Попытки некоторых исследователей оспорить эту цифру встречали яростное сопротивление. Тем не менее, имеется ряд аргументов, поддерживающих такую «еретическую» точку зрения. Из общих соображений, мне кажется, ясно, что подобные утверждения, исходящие от победителей в войне всегда многократно преувеличены. Первое время после конца войны все, в чьих руках была власть, были заинтересованы в как можно более ярком живописании злодеяний гитлеровской Германии в отношении евреев. Прежде всего, сами евреи, закреплявшие за собой позицию «вечно несправедливо гонимых», так что вплоть до нашего времени наиболее действенное возражение против попытки реально оценить их роль — «значит, вы одних взглядов с Гитлером». Также и коммунистическая власть в СССР, которая могла указать на неисчислимые злодеяния гитлеровского режима, от которого она спасла мир, чтобы заставить замолчать протесты против установления этой власти в Восточной Европе. Наконец, западные демократии, пресса которых находилась под сильнейшим еврейским влиянием. А возражать в те годы никто бы и не посмел.

Поэтому точные, численные данные о еврейской «Катастрофе» вряд ли могут внушать доверие, но громадная катастрофа, несомненно, постигла тогда евреев (как и многие народы Европы). Вероятно, катастрофа восточно-европейского еврейства имела такой же масштаб, как и средневековые бедствия евреев времён «чёрной смерти» или восстания «Пастушков». Мне, честно говоря, не понятна позиция тех, кто оспаривает «каноническую» цифру в 6 миллионов уничтоженных нацистами евреев. Одни из них отрицают существование газовых камер, но, собственно говоря, чем лучше выстрел в затылок? Другие оспаривают саму цифру в 6 миллионов, подчёркивают, что потери других народов были часто не менее трагическими, чем у евреев. Такое утверждение представляется вероятным — по причинам, о которых я говорил. Но разве, если окажется, что убитых было «всего» 2 миллиона, то это снимет остроту проблемы? Однако, в любом случае, мужество этой небольшой группы, преследуемой по всему миру, внушает уважение. Заведомо, далеко не все они являются немцами, пытающимися забыть неприятный эпизод своей истории, доказать, что была «обычная война». Например, одним из первых был француз Рассинье, участник Сопротивления, попавший за это в немецкий концлагерь. Да и борются они, в любом случае, за освобождение от произвольно накладываемых запретов, за свободу научного исследования и человеческой мысли вообще.

Произошедшая трагедия, конечно, оказала влияние на отношения евреев с другими народами, влияние, которое ещё долго будет давать себя знать.

Нам трудно вообразить те мучительные и болезненные переживания, которые вызывали в еврейской душе воспоминания о трагедии, разразившейся во время войны. Намёк на них сквозит в публикации, появившейся в еврейском самиздатском журнале «Евреи в СССР». Хотя, по-видимому, появилось довольно много выпусков этого журнала, принимаются какие-то меры к тому, чтобы он оставался в очень ограниченном круге читателей. Во всяком случае, автору удалось познакомиться лишь с двумя выпусками. В одном из них за № 15 (июль-сентябрь 1977 г.) приведена часть перевода (начало в №№ 9-13) произведения М. Элнинса «Закалённые яростью». Там рассказывается о созданной в 1945 г. в Западной Европе еврейской организации ДИН, имевшей целью месть немцам за преступления против евреев. Организация имела своих людей в военной администрации всех оккупирующих держав, снабжавших ДИН информацией, подложными документами и военной формой. Первая акция была направлена против тайной организации немецких подростков, припрятавших в лесу оружие, собиравшихся по ночам в лесу со знаменем у костра. 140 подростков были перебиты автоматами и гранатами. «…За что? Об этом надо спрашивать кого-то другого». Далее следует описание ряда таких акций.

«Они прихватили особой Шварца и по дороге оставили его с перерезанной глоткой…»

«Они допрашивали Ветцеля два дня, а затем утопили…» и т. д.

«Они совершенно открыто подъезжали к дому человека, которого хотели поймать, или шли к месту его работы, или просто останавливали его на улице. Командир группы предъявлял своё удостоверение (фальшивое удостоверение, полученное через своих людей в оккупационных войсках) и человеку сообщали, что его вызывают в штаб для стандартного допроса. Чаще этого было достаточно. Если человек упорствовал, тогда его просто били по голове и втаскивали в машину».

Захваченным немцам обещали сохранить жизнь, если они выдадут других скрывающихся нацистов, грозя, что «если он солжёт, то его ждёт мучительная смерть».

«Его всё равно убивали. Конечно, это было не по правилам крокета, но ведь они и не играли».

«Способ убийства зависел от обстоятельств, но чаще всего это было удушение».

«Их, действительно, учили и когда-то они в это верили, что вина бывает только конкретная, между человеком и человеком. Но годы научили их другой правде, и кровь 6 млн. евреев кричала о другой действительности».

«Сотни тысяч немцев принимали прямое участие в уничтожении европейских евреев; это было делом рук целого народа, и поэтому возмездие должно было быть прямо связано с размерами содеянного зла».

«Итак, они начали убивать немцев, не зная, в чём состоит их конкретная вина, а зная только, что эти люди принесли смерть и пытки еврейскому народу».

«Теперь они вспоминают это как „первый охотничий сезон“. Они выследили и убили более сотни людей. Никто из тех, кто попал в руки ДИН, не ушёл».

Однажды, проникнув в похищенной военной форме и с фальшивыми документами в лагерь, где содержались интернированные офицеры СС, они заложили мину под барак.

«Куски обитателей барака СС дождём посыпались на весь лагерь».

Но под конец они почувствовали, что эффект их деятельности недостаточен.

«То, что немцы сделали евреям как евреям — эти евреи из ДИН сделают немцам — они не оставят незатронутой ни одной немецкой семьи. В конце 1945 г. они начал и работать над „ТохшетАпеф“ — планом А. Это был план убийства миллиона немцев».

К сожалению, после этого стоит: «продолжение в следующем номере», а номер этот автору недоступен. Впрочем, вряд ли он и необходим. Миллион немцев всё же, надо надеяться, не убили, а бездна ненависти и победа её над нормальными человеческими чувствами видна и так. И дело не в действиях этих несчастных безумцев, порождённых кошмаром, который редкая душа может перенести. Но вот кто-то написал об этом книгу, снабдив оправдательными фразами, некоторые из которых мы привели. А кто-то счёл необходимым в 1977 г. перевести её и довести до сведения «Евреев в СССР».

Те же чувства проявлялись в планах, которые предлагались в отношении Германии в период войны. Так, в 1941 г. в США появилась книга Т. Кауфмана «Германия должна погибнуть», в которой предлагался план стерилизации всего немецкого народа. Причём в это время США ещё не воевали с Германией. Во время войны близкий советник Рузвельта, Моргентау-младший, разработал план расчленения Германии, уничтожения в ней любого крупного производства, включая рудники и шахты, уменьшения доступа немцев к образованию, превращения Германии, в основном, в сельскохозяйственную страну, поставляющую сельскохозяйственных рабочих и в другие страны, сокращение населения и контроля оккупационных властей над прессой. Этот план, видимо, встретил сначала одобрение Рузвельта и Черчилля, но после войны не был осуществлён, так как немцы понадобились в качестве союзников в начавшейся «холодной войне». Тем не менее, Моргентау опубликовал свой план отдельной брошюрой (удивительно, как этот план в деталях совпадает с тем, что происходит сейчас с Россией).

К тому же типу болезненных переживаний я отношу и многократно делавшиеся утверждения, что в массовом уничтожении евреев гитлеровцами виноваты многие другие народы, не воспринявшие весь трагизм происходившего. Или концепцию, согласно которой «Холокост» был следствием давно развивавшегося «антисемитизма», а «антисемитизм» проистекал из христианства, возлагающего вину за распятие Христа на евреев. Ведь не утверждали же поляки, что в массовом их уничтожении нацистами, в том, что Гитлер объявил о «конце польского государства навеки», виновно всё человечество. Такие чувства, чем бы они не были вызваны, потом начинают жить своей жизнью.

Ведь не может народ, имея дело с немцами, исходить из одного мировоззрения, а с арабами или русскими — из другого. Такую же реакцию, может быть, только в менее яркой форме, будет вызывать всякий «враг» или даже тот, кто «стоит поперёк дороги».

Позже знаменитый еврейский философ Мартин Бубер писал по этому поводу:

«Самое тяжёлое влияние национал-социализма заключается в том, что он заразил своей философией насилия другие народы. Эта победа „недочеловеческого“ (Untermenschliches) над человеческим никакой народ так глубоко не затронула как еврейский… Мы осознали это несчастье, когда группа вооружённых евреев напала на арабскую деревню. Это был наш грех, еврейский грех против Духа. Наша вера в Дух оказалась недостаточной, чтобы устоять против распространения этого дьявольского, позорного учения в собственном народе».

Литература:

Rathenau Walter. Impressionen. Leipzig, 1902.

Arnim Otto. Die Juden in Kriegsgesellschaften. Munchen, 1921.

Bosl-Franz-Hofman. Biographisches Worterbuch zur deutschen Geschichte. Munchen, 1974.

Korn D. Wer ist wer im Judentum. Munchen, 1996.

Winger S. Grosse Judische Nationalbiographie. Ceranti 1925 — 1927.

Комэй Д. Кто есть кто в истории евреев. Лондон — Москва, 1974, 1995.

Hayek F. A. The Road to Serfdom. London, 1943.

Baruch B. American Industry in the War. N.-Y., 1941.

Baruch B. The Public Years. N.-Y., 1960.

Драбкин Я. С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.

Lehman H. Die Weimarer Republik. Munchen, 1960.

Illustrierte Geschichte der Deutschen Revolution 1918— 1928. Berlin, 1929.

Nolte Ernst. Der Europaische Burgerkrieg 1917— 1945. Berlin, 1987.

Revolution und Raterepublik in Munchen 1918-1919 in Augenzeugenberichten. Dusseldorf, 1969.

Muller-Meiningen. Aus Bayerns schwersten Tagen. Berlin-Leipzig, 1924.

Funck Bernhard. Der Judische Einfluss in Deutschland. Munchen, 1921.

Klatzkin Jakob. Probleme des modernen Judentums. Berlin, 1930 (III Afl.).

Lungren-Nielsen K. The Polish Problem at the Paris peace Conference (особенно раздел The Jewish Problem). Odensee, 1979.

Шмуэль-Хуго Бергман. Израильский синтез гуманизма и религии. «22». Тель-Авив, 1978.

Левин О. И. В сборнике «Россия и Евреи». Цит. в Гл. 1.

Sombart W. Der Proletarische Sozialismus. Цит. в Гл. 9.

Weizmann Ch.Trial and Error. Цит. в Гл 10.

Michels Robert. Sozialismus und Faschismus als politische Stromungen in Italien. Munchen, 1925. Bd 2.

Рид Д. Спор о Сионе. Цит. в Гл 1.

Ford H. The International Jew. 1922 (переизд. 1948)

Goldmann N. Цит. в Гл. 3.

Reitlingen G.The Final Solution L., 1971.

Thion S. Verite historique ou verite politique. Le dossier de Г affaire Faurisson. Paris, 1971.

Jewish Resistance in Nazi-Occupyed Europe. L., 1974.

Элнинс М. Закалённые яростью «Евреи в СССР» (самиздат). №№ 9-13, 15-126. 1977.

Kaufmann T. A. Germany Must Perish. N.-Y., 1941.

Morgenthauf H. Germany is our problem. N.-Y. — L., 1945.

Русская идея и евреи. М.: «Наука», 1994.

Katz J. From Prejudice to Destruction. (Цит. в Гл. 4.)

Kohn.H. Martin Buber. Koln, 1965.

1. Построение социализма в одной стране

Теперь в нашей стране тщательно вытесняется из памяти воспоминание о тесной связи между коммунизмом и еврейством. Но долгое время это нисколько не скрывалось, даже подчёркивалось. Например:

(Можно найти в любом сборнике стихотворений Маргариты Алигер).

Хотя русская грамматика здесь и хромает, но настроение выражает определённое: равенство «большевик=еврей» не считалось «глупым» (как писал когда-то Горький) как раз в еврейской среде. В главе 11 мы приводили списки членов Политбюро, которые дают основание говорить о руководящей роли еврейства в партии, а следовательно, и во всей стране. Но именно в отношении этого показателя, в представительстве евреев в самой верховной власти происходят дальше некоторые изменения. На XIV съезде, 1926 г., в Политбюро (состоявшем из 9 человек) оказываются только 2 еврея: Троцкий и Зиновьев. А на XV съезде (1927 г.) в политбюро не оказалось ни одного еврея! Оно состояло из Бухарина, Ворошилова, Калинина, Куйбышева, Молотова, Рыкова, Рудзутака, Сталина и Томского. Точно также и на XVI съезде (1930 г.) в Политбюро не было евреев. Потом, правда, вверх пошли новые евреи, из числа поддерживавших Сталина: Каганович, Мехлис. Но они численно никогда уже не достигал и того веса, как в первые послереволюционные годы. Этот процесс связан с борьбой, происходившей внутри партии, с возникновением оппозиций, отстаивавших собственную программу на съездах.

И здесь проявилась очень важная черта: еврейство не выступало как единая, координированная сила. Еврейские силы оказались распылёнными между борющимися фракциями (что, зато, сохраняло влияние, какая бы фракция ни победила). Совершенно очевидно, что если бы после смерти Ленина Троцкий, Зиновьев, Радек действовали бы единым фронтом, то они подчинили бы себе партию. С точки зрения теории «еврейской власти» раскол между Троцким и Зиновьевым на XIII съезде был самоубийственным. Это демонстрирует особый характер действия «еврейства» в нашей стране, а значит, вероятно, и во всей истории. Этим не отрицается ни его существование, ни значительность для судеб других народов. Но в часто высказываемую концепцию «всемирного заговора», руководимого из единого центра (например, «Сионскими мудрецами») факты не укладываются. Причём не укладываются столь очевидно, что эта концепция выглядит как ловушка, поставленная на пути тех, кто пытается осмыслить роль еврейства.

Мы склонны представлять всякое «сообщество», обладающее некоторым органическим единством, по аналогии с человеком, формирующим свои цели, находящим пути их достижения, чьи органы подчинены этим целям и импульсам, поступающим из головного мозга (а может быть, из души). Но, даже если ограничиваться биологическими аналогиями, можно указать на примеры других, очень жизнеспособных организмов. Например, гидра не имеет ни головного, ни спинного мозга, и её нервные клетки расположены более или менее равномерно по всему телу. Но она способна выбрасывать яд, парализующий жертву, захватывать её, глотать и переваривать; изгибать своё тело в нужном направлении. И если разрезать её на несколько частей, то каждая из них воссоздаст такой же организм.

Возвращаясь к нашей истории, можно заметить, что хотя, благодаря межфракционной борьбе, силы еврейства оказались распылёнными и его участие в верховном руководстве партии уменьшилось, вес его в тогдашней жизни нисколько не упал. Борьба оппозиций привела к тому, что, в конце концов, партия (её наиболее активная часть) сплотилась вокруг одной программы: насильственной коллективизации деревни и индустриализации за счёт полученных от деревни средств. В другой работе я аргументировал точку зрения, что коллективизация была самым радикальным, определяющим моментом русской истории XX в. И в этом переломном событии еврейские силы играли не меньшую роль, чем в гражданской войне. Да коллективизация и была, собственно, завершением гражданской войны, в которой коммунистическая власть не смогла победить деревню и вынуждена была отступить, перейдя к НЭПу.

Коллективизация была грандиозным сломом социальной структуры России, сохранившейся ещё с дореволюционного времени. Недаром Сталин называл её «второй революцией», «революцией сверху». За несколько лет был уничтожен тип жизни, существовавший веками в деревне (а деревня ещё к 1929 г. — это было 80% населения России): индивидуальное семейно-трудовое хозяйство. Этот слом был осуществлён с громадным применением насилия, да и неудивительно, крестьянство боролось, как могло, были тысячи восстаний. Для подавления их использовались войска. Была восстановлена практика времён гражданской войны, члены Политбюро регулярно получали сводки ОГПУ. И под конец коллективизация привела к грандиозному голоду 1933 г., такого же масштаба, как голод 1923 г. (такого, кажется, в России не бывало со Смутного времени). Историки и до сих пор не могут определить число его жертв, приводимые ими цифры колеблются от 3 до 7 млн.

Конечно, коллективизацию осуществляла вся партия и особенно её верхи: Сталин, Молотов и т. д. Но количество еврейских фамилий в этом процессе поражает. Одним из самых главных организаторов коллективизации был Яковлев (Эпштейн), нарком земледелия СССР, зав. сельхозотделом ЦК, председатель комиссии Политбюро по подготовке постановления о темпах коллективизации. Председателем Колхозцентра был Каминский, потом Беленький. Председателем Центросоюза был Хинчук, потом Зеленский, его заместителем Киссин, председателем Зернотреста Калманович, председателем сельскохозяйственной секции РКП — Розит. В особенно ответственные районы направлялись специальные комиссии Политбюро: на Украину во главе с Молотовым, на Северный Кавказ во главе с Кагановичем. В порядке «борьбы с саботажем» в это время на Кубани было арестовано 15 тыс. человек. Молотов на Украине издал «директиву», совместно с секретарём ЦК КП(б) Украины Хатаевичем, требуя «репрессий и беспощадной расправы с преступными элементами в правлении колхозов». Перед тем Хатаевич проводил коллективизацию на Волге, где был секретарём ВКП(б) Средневолжского района. Другой раз на Украину командируется Каганович, откуда сразу телеграфирует Сталину, что арестовал трёх директоров совхозов. (На телеграмме пометка Сталина: «Хорошо».) Из Одессы он (вместе с пред. ГПУ Украины Балицким) сообщает, что из Одесской области необходимо выселить на Север 500 семей. В Казахстане коллективизацию проводил Шая Голощекин (ранее организатор убийства Николая II и его семьи). В результате скот был уничтожен почти весь, кочевники-казахи бежали в Китай или гибли. Кампания коллективизации по всей стране «теоретически» поддерживалась журналом «На аграрном фронте», редактором которого был Крицман. Можно было бы назвать множество менее влиятельных имён таких, как Анцелович, Вольф, Нусинов, Райтер… Все эти люди участвовали в планировании и осуществлении коллективизации. Их подписи стоят под декретами, конкретно формулирующими меры, принимаемые в определённых районах и на определённых этапах. Их имена — в числе участников совещаний, планирующих эти меры. Конечно, в проведении коллективизации активно участвовали (на руководящих ролях) также Молотов, Андреев, Жданов, Орджоникидзе, Калинин…, а верховное руководство было в руках Сталина. Но они не принадлежали к одному незначительному (численно) этническому меньшинству.

В коллективизацию партии удалось то, чего она не смогла сделать в гражданскую войну — уничтожить крестьянство «как класс». Ясно, что это была трудная, рискованная задача: недаром партия лет 6 (от XIII до XVI съезда) колебалась, прежде чем отважилась на её осуществление. И проводилась она под громадным террористическим давлением, которое называлось «раскулачивание». Как централизованная операция, спланированная в ЦК, шли аресты крестьян, отправка в концлагеря, высылка на Север. Даже по официальным отчётам можно проследить высылку около 2-х млн. человек (Сталин говорил Черчилю о десяти миллионах кулаков). Всю эту часть проведения коллективизации осуществляло ОГПУ. И здесь мы видим, пожалуй, ещё большую концентрацию еврейских имён, чем в ЧК во время гражданской войны.

Руководил работой ОГПУ фактически Ягода (Иегуда) при больном председателе ОГПУ Менжинском. Одним из наиболее известных концентрационных лагерей, где содержались арестованные крестьяне, был «Беломорканал» — строительство Беломоро-Балтийского канала. В связи с окончанием строительства канала орденом Ленина (высшая тогда награда) были награждены следующие лица: Ягода, Коган, Берман, Фирин, Рапопорт, Жук, Френкель, Вержбицкий. (Вержбицкий здесь добавлен в воспитательных целях, это был «инженер-вредитель», перевоспитанный в лагере.)

Недаром в изданной после войны в Иерусалиме «Краткой еврейской энциклопедии» после названия статьи: «Концентрационные лагеря», стоит мелким шрифтом — немецкие. Иначе пришлось бы вспомнить о «Беломорканале» и всем ГУЛАГе.

ОГПУ имело экономический отдел и, кроме того, для поддержки коллективизации направляло в области полномочных представите лей (ПП). Так, директивы в связи с коллективизацией Поволжья (Средне-Волжский округ) подписывали: секретарь ВКП(б) округа Хатаевич, ПП ОГПУ Баки начальник ЭКО Рейфшнейгер. Начальником этого ЭКУ на Украине был Блат, ПП в Средней Азии был Беленький, по Казахстану — Каруцкий, ПП в Крыму, на Урале, в Сталинграде — Рапопорт, различные руководящие должности в ЭКО ОГПУ занимали Вайнштейн, Вайзагер, Волков (Вайнер), Генкин Дейч, Ершов (Лурье), Слуцкий и Тизенберг, помощником начальника ЭКУ ОГПУ был Фельман. И множество имён на должностях в ОГПУ, не непосредственно связанных с деревней: заместители председателя Трилиссер и Мессинг, зам. нач. ГУЛАГа Берман и Плинер, нач. Особого отдела ОГПУ Леплевский, начальник Секретного Оперативного Управления Полномочного Представителя ОГПУ Дейч, зам. нач. Особого отдела Залин (позже нач. НКВД Казахстана), начальник лагерей особого назначения (также строительства канала «Волга— Москва-река») Коган и т. д., и т. д. Список можно далеко продолжить, достаточно полистать документы того времени, теперь обильно публикуемые. Недавно общество «Мемориал» опубликовало ценный справочник «Кто руководил НКВД, 1934-1941», где приведены краткие биографии руководителей НКВД разного уровня, с указанием национальности. Приложена даже таблица национального состава «руководящей верхушки». Хотя период, рассматриваемый в справочнике (с 1934 г.) приходится на время, несколько более позднее, чем коллективизация, но данные за 1934-1936 гг. не должны существенно отличаться от того, что было в предшествующие годы — чистка «органов» ещё не началась. Мы видим здесь:

И это ещё при том, что, как видно из текста, национальность определялась так, как она указывалась в официальных анкетах.

Необходимо ещё отметить, что коллективизация совпала с эпохой нового усиления гонения на религию и особенно на Православную Церковь. Было даже постановление Политбюро, указывавшее одновременно с организацией колхоза закрывать в деревне церковь. Антирелигиозной кампанией руководил Ярославский (Губельман), глава «Союза Воинствующих Безбожников»: была объявлена «Безбожная пятилетка», в конце которой «имя Бога не будет произноситься в нашей стране». (Стоит сопоставить с тем, что в 20-е годы борьбой с Православной Церковью руководил Троцкий, а ближайшим помощником его был Шпицберг.) При посещении Горьким Америки в 1922 г. состоялось его интервью с Шолом-Ашем. Тот был обеспокоен слухами о «растущем антисемитизме» в России и сказал:

«Все евреи без исключения считают, что было бы величайшей бедой, которая привела бы к страшной резне, если бы, не дай бог, власть перешла в другие руки. Огонь антисемитизма пылает в России, как никогда, и стоит только пошатнуться большевистской цитадели, как будет принесено в жертву всё еврейское её население».

Горький согласился и ответил, что напрасно еврейские большевики участвуют в осквернении русских святынь:

«Русский мужик хитёр и скрытен. Он тебе на первых порах состроит кроткую улыбку. Но в глубине души затаит ненависть к еврею, который посягнул на его святыни… Еврейские большевики должны были оставить эти дела для русских большевиков… Ради будущего евреев в России надо предостеречь еврейских большевиков: держитесь подальше от святынь русского народа! Вы способны на другие, более важные дела».

Шолом-Аш продолжает:

«Я обратил его внимание на то, что еврейские большевики не щадят не только русских святынь, но и еврейских. Он сказал, что знает об этом и считает, что борьба с древнееврейским языком, с синагогами, тем более, с лучшим театром России (! — И. Ш.) , древнееврейским театром „Габима“ — есть не что иное, как идиотство и варварство».

(Тут Горький не давал советов вроде того, чтобы оставить это русским большевикам.)

Второй причиной антисемитизма Горький считал зависть русских к более талантливым и работоспособным евреям:

«Россия не может быть восстановлена без евреев, потому что они являются самой способной, активной и энергичной силой».

Если под восстановлением России понимать укрепление коммунистической власти (включая коллективизацию), то это наблюдение подтверждается фактами. Еврейство оказывало поддержку, жизненно необходимую коммунистической власти, далеко не только через участие в НКВД. Не меньшее значение имела идеологическая поддержка. Она была многогранна. Рассмотрим пример литературы. За 20-е и 30-е годы возникла целая литература, пропагандировавшая действия власти, стремившаяся создать соответствующую им духовную атмосферу. Например, коллективизации и раскулачиванию предшествовало литературное течение, стремившееся привить ненависть к деревне и крестьянину, причём всё это обнималось образом «Старой Руси», «Рассеюшки». Конечно, это течение литературы, обслуживавшее власть, состояло далеко не из одних евреев, как не одни они служили и в ЧК, и в НКВД. Но поражает и в этом случае непропорциональное количество еврейских имён, и азарт, как кажется искреннее сочувствие, с которым они ринулись на это поле деятельности. Из тех, кто стал известен ещё до революции, Пастернак и Мандельштам стали своими людьми в салонах советско-еврейской верхушки. У представителей русской литературы судьба была другой. Маяковский рвался идти тем же путём, но не выдержал. Горький был 10 лет эмигрантом, потом вернулся. (Что, хотя бы отчасти, я думаю, связано с его патологической ненавистью к деревне и крестьянину. Его возвращение и совпало со «сплошной коллективизации».) Есенин, в поэмах 1918 г., отразил чувство тогдашних коммунистических верхов, «штурмовавших небо», переделывавших мир: логику («диалектику») и даже эстетику насилия и уничтожения. Но после этого изолированного периода вся социальная сторона его поэзии была сплошным стоном боли. И как ни объяснять его смерть, ясно, что в той жизни он существовать не мог (например, на него было заведено несколько, кажется, 8 дел, часть с обвинением в «антисемитизме», в те годы расстрельным). И уж совсем не стали «поэтами власти» Ахматова, Цветаева, тем более Гумилёв, Клюев. Но после революции в литературу вступило новое поколение. И вот среди них Булгаков и Платонов были гонимы всю жизнь (и, в значительной степени, еврейскими деятелями), Павел Васильев расстрелян. Шолохов пользовался благосклонностью власти. Но «Тихий Дон» никакие назовёшь просоветским произведением. Почему его печатали (при всех правках) — это и есть, мне кажется, истинная «загадка Шолохова».

А, с другой стороны, целый поток еврейских имён самого разного уровня талантливости и просто способностей, ревностно служивших власти. Например, Джек Альтаузен, Алигер, Бабель, Багрицкий, Безыменский, Билль-Белоцерковский, Гроссман, Данин, Ильф, Исбах, Каверин, Казакевич, Кирсанов, Крон, Мандельштам, Пастернак, Рыбаков, Светлов, Серебрякова, Сельвинский, Славин, Уткин, Шатров, Шейнин, Ясенский. А долгое время их «политкомиссаром» был Авербух. Тут удивительно то, как сочетается искренняя любовь к власти и творимым ею делам с сильным национальным чувством. И даже не сочетается, а объединяется (приведённые выше стихи Алигер, трогательное посещение раввина у политработника Бабеля, баллада о «рыжем Мотеле» Уткина и т. д.). Пожалуй, наиболее ярко это объединение выражается у одного из наиболее талантливых из них, Багрицкого. Он тоньше других почувствовал пафос того, что, как надеялись, происходит: полной перекройки мира по воле властителей новой жизни. И полной смены для этого и эстетики, и этики:

Все знают его стихи:

Конечно, любая власть (а особенно, власть такой мощи!) увлекает толпы людей, готовых ей служить (кто за страх, а кто за совесть). И среди этих толп было много и русских. И, в частности, творивших эту новую эстетику уничтожения и расстрела. Но вот у Маяковского: Белогвардейца поймали и к стенке! А Рафаэля забыли, забыли Растрелли вы… — как-то беззубо расстрел переносится на картины и здания. Были чьи-то стихи, что «человек рождён для расстрела», но забылись. А Багрицкий справедливо в этом течении занял место классика. И в последней, предсмертной, своей поэме «Февраль» он рассказывает об изнасиловании русской девушки. Национальное самоощущение «лирического героя» резко подчёркнуто:

А только уж потом:

И ведь совершенно неправдоподобно, что поэма, написанная с таким пафосом, была «чистой лирикой» передавала лишь переживания автора. Очевидно, это символическое описание того, что, как автор себе представлял, произошло со страной.

Интересно, что изданное позже (1973 г.) собрание воспоминаний современников поэта тем ярче воспроизводят этот дух, чем ближе воспоминания написаны к тому времени. Так, у А. Адалис (1935 г.):

«Мы принадлежим к поколению, которому не пришлось разочаровываться. Мы действительно стали „управителями“, „победителями“, „владетелями“ одной шестой части земли… Эдуард Багрицкий принадлежал к поколению и классу победителей. Всё, что было завоёвано ими, принадлежало и ему».

У Бабеля:

«Я ловлю себя на мысли, что рай будущего, коммунистический рай, будет состоять из одесситов, похожих на Багрицкого».

Действительно, во всём этом течении одесситы составляли большую часть. В старой своей работе я обращал внимание на то, что книги Ильфа и Петрова, приобретшие такую громадную популярность, были далеко не безобидным юмором. Говоря коммунистическим языком, они «выполняли социальный заказ», а по более современной терминологии, «дегуманизировали» представителей чуждых, «старых» слоёв общества: дворян, бывших офицеров, священников. То есть представляли их в таком виде, что их «ликвидация» не будила никаких человеческих чувств. Позже появилась работа, из которой я узнал, что мои догадки имели весомое подтверждение. Например, Петров писал:

«Я вёл следствия, так как следователей судебных не было. Дела сразу шли в трибунал. Кодексов не было и судили просто: „Именем революции“…»

А ведь такие слова, как напоминает автор работы, произносились в связи с расстрелом.

А об Ильфе его друг, писатель того же «потока», Славин вспоминает, что тот подарил своему другу книгу с подписью:

«Майору государственной безопасности от сержанта изящной словесности».

И ведь всё сказанное относится только к литературе. А были аналогичные «потоки» и в журналистике (Оренбург, Заславский, Гроссман, Маковский, братья Фридлянд: Кольцов и Ефремов), и в кино, названном Лениным, «из всех искусств для нас самое важное» (Зархи, Каплер, Кармен, Ромм), да и во многих других областях.

2. В социалистической стране

Существует широко распространённая, почти общепринятая концепция того, как складывалась судьба евреев в нашей стране во время и после революции. Эту концепцию можно встретить в трудах известнейших западных советологов в западной прессе и радиопередачах, в наших средства информации. Чаще всего высказывается она как общеизвестная, безусловно доказанная, не нуждающаяся уже ни в каких аргументах. Она состоит из следующих положений:

1. В дореволюционной России евреи были в униженном, угнетённом положении, ограниченные чертой оседлости и процентной нормой под постоянной угрозой погромов.

2. Революция освободила евреев, дала им равноправие, и они приняли активное участие в государственной и культурной деятельности.

3. Начиная с конца 30-х гг., интернационалистические тенденции в политике партии и советского государства стали постепенно сменяться русско-националистическими. Это связывают с приходом к власти Сталина. Изменилось и положение евреев. Их стал и вытеснять из многих частей государственного и партийного аппарата. После конца войны власть стала проводить открыто-антисемитскую политику, кульминацией которой было «Дело врачей». Было подготовлено выселение всех евреев в Сибирь, не состоявшееся только из-за смерти Сталина.

4. После смерти Сталина власти перешли к более осторожной, но систематической политике антисемитизма, продолжавшейся до краха коммунистического строя. Евреи были тогда наиболее дискриминированной нацией Советского Союза. Их национальная культура не развивалась, они встречались с постоянной дискриминацией в своей работе, их детям был затруднён доступ к высшему образованию, еврейская эмиграция произвольно ограничивалась.

Мы видели, что первые два положения очень далеки от объективной картины истории. Что касается двух последних, то они также являются блестящим примером еврейского уменья навязать, внушить другим свою точку зрения, как бы она не расходилась с фактами.

По поводу периода, о котором мы перед этим говорили (начало 1930-х годов), приведённые факты говорят за себя. Евреи явно были в это время опорой строя. Хотя спор о сроках проведения массовой принудительной коллективизации проходил на самом верху между Сталиным, Молотовым, Куйбышевым, с одной стороны, и Бухариным, Рыковым, Томским, с другой, но реализовавшаяся линия развития явно соответствовала желаниям еврейства. Иначе оно не приняло бы такого энергичного участия в её реализации, да и власть не допустила бы на столь ответственные посты представителей недовольного или хотя бы не сочувствующего меньшинства.

Некоторые вопросы, действительно, могли бы возникнуть немного позже, во второй половине 1930-х годов, когда на показательных процессах замелькали столь знакомые имена еврейских вождей партии: Зиновьева, Каменева, Радека, Розенгольца, Ягоды… Вопросы могли бы возникнуть, но, странным образом, не возникли. Это очень странно, если иметь в виду постоянную еврейскую возбуждённость и склонность всюду видеть гонения на них. Например, в конце 1980-х гг. в России возникло общество «Память». Трудно сейчас вспомнить тот шум, который тогда начался по всему миру, с разоблачением «роста антисемитизма» и «угрозы погромов». Было даже специальное постановление Европейского Совета с требованием «Память» запретить. А ведь она не оказала никакого влияния на жизнь (кроме того, что дала повод для этого шума). Сейчас, 10 лет спустя, это очевидно, да и тогда при желании легко было разглядеть. В то время, как в 1930-е годы были расстреляны все еврейские члены Политбюро (кроме временно спасшегося Троцкого) и, казалось, было о чём задуматься! И в то же время я, например, не знаю ни о каких высказывавшихся тогда обвинениях в «антисемитизме» руководства СССР. (Если не считать того, что Троцкий обвинял в антисемитизме Сталина, да за одно и Бухарина! — такого интернационалиста, так старавшегося отмежеваться от своих национальных корней! Но это явно было стремление использовать в борьбе любое оружие.)

Очевидно, были какие-то специальные причины, почему этот болезненный вопрос не возникал. Основную роль, конечно, играло общее чувство удовлетворения советского еврейства своим социальным статусом, которое каким-то путём становилось известным во всём мире. Это чувство было ярко отражено в книге еврейско-немецкого писателя Фейхтвангера «Москва 1937». Она вообще была апологией и восхвалением тогдашнего строя СССР, включая и волновавший Запад вопрос о показательных процессах.

В ней есть подзаголовки, вынесенные на поля: «Удовлетворённость евреев»; «Разрешение еврейского вопроса»; «Еврейские крестьяне»; «Молодая еврейская интеллигенция»; «Еврейский национализм в Советском Союзе».

В последнем разделе автор сообщает:

«Национализм советских евреев отличается некоторого рода трезвым воодушевлением.

Единодушие, с которым евреи, встречавшиеся мне, подчёркивали полное согласие с новым государственным слоем, было трогательным».

Глава в целом называется «Национализм и интернационализм», но в основном посвящена всё тому же вопросу.

Другой причиной была растущая мощь гитлеровской Германии. Вся пропаганда в СССР внушала страстную ненависть к фашизму, солидаризируясь в этом с позицией Всемирного Еврейского Конгресса (который, как сказано выше, призвал к борьбе с Германией). Наконец, важным показателем являлся такой эпизод. В 20-е и 30-е годы в СССР действовало Еврейское Телеграфное Агентство (ЕТА), независимо от официального ТАСС, распространявшее по всему миру свою информацию о Советском Союзе. Этому ЕТА в 1931 г. Сталин дал интервью по неизменно-животрепещущему вопросу об «антисемитизме». Он сказал:

«Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма…

В СССР строжайше преследуются законом антисемитизм как явление глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

В принципе в такой формулировке нет ничего нового, она лишь повторяет обычную позицию солидарности коммунистической власти и еврейства. (Кроме разве несколько странного сопоставления: антисемитизм — каннибализм. Неужели предполагалось, что «антисемиты» ели евреев?) Но интересно то, что это заявление не было тогда опубликовано в советской печати, хотя почему-то было опубликовано в «Правде» 5 лет спустя, в 1936 г. И в том же 1936 году в докладе Молотова о новой конституции 30 ноября 1936 г. мы читаем:

«Что бы ни говорили современные каннибалы из фашистских антисемитов, наши братские чувства к еврейскому народу определяются тем, что он породил гениального творца идей коммунистического освобождения человечества, научно овладевшего высшими достижениями германской культуры и культурой других народов Карла Маркса, что еврейский народ наряду с самыми развитыми нациями дал многочисленных крупнейших представителей науки, техники и искусства, дал много героев революционной борьбы против угнетения трудящихся и в нашей стране выдвинул и выдвигает всё новых и новых замечательных, талантливых руководителей и организаторов во всех отраслях строительства и защиты социализма».

Повторение того же самого нестандартного термина «каннибализм» даёт основание предполагать, что оба эти действия: публикация старого заявления Сталина и пассаж в речи Молотова были сознательно совершены в одном и том же году. Они вместе являлись гарантией коммунистического руководства, которая должна была успокоить сомнения, вызванные большим числом евреев среди жертв тогдашних чисток. Видимо, этих заверений оказалось достаточно. Здесь мы встречаемся с особенным свойством мировой еврейской солидарности: интересы отдельных индивидуумов (иногда очень большого их числа) легко приносятся в жертву интересу «коллектива». Также еврейского юношу Гриншпана, убившего немецкого дипломата в Париже фон Рата (и тех, кто стоял за аналогичными покушениями) мало интересовало, как это отразится на евреях, живущих в Германии. С этим явлением мы встретимся и позже.

Такого типа тонкими путями поддерживалась связь коммунистической партии и еврейства. И она действительно проявлялась в жизни. Вот, например, как описывает руководство НКВД в 1937 г. Р. Конквест (такой крайний и верный последователь либеральных взглядов!) в известной книге «Большой террор»: Нарком Ягода (Иегуда), заместитель Агранов (Сорензон), начальник ГУЛАГа М. Берман, экономический отдел Миронов (Каган), Оперативный отдел Паукер, Спецотдел Гай (Штоклянд), Иностранный отдел Слуцкий (заместители: Б. Берман и Шпигельглас), Транспортный отдел Шанин.

Влиятельная группа евреев находилась в армии. Среди вновь учреждённых генералов были Якир, Фельдман, Д. Шмит, ВВС командовал Смушкевич, начальником политуправления Красной Армии был Гамарник, потом этот пост занимал Мехлис (а раньше Гамарника его занимал Сергей Иванович Гусев = Яков Давыдович Драбкин). Очень велик был вес евреев в верхах государственного аппарата. Наркомами в середине 30-х годов побывали: М. Рухимович (оборонной промышленности), Л. М. Каганович (путей сообщения), М. M. Каганович (авиационной промышленности), Розенгольц (внешней торговли), Гилинский (пищевой промышленности), Берман (связи), Халепский (связи), Вейцер (внутренней торговли), Анцелович (лесной промышленности), Зеленский (председатель Центросоюза) т. д. Советской внешней политикой руководил Литвинов (Баллах), подавляющее большинство послов во влиятельных странах были евреи.

Я хорошо помню атмосферу торжествующего еврейского национализма в конце 30-х годов. Каждый год с громом и фанфарами извещалось о победах советских исполнителей на международных конкурсах, и это бывали почти без исключения евреи. (А многие ли из них выдержали испытание временем? Кто знает или помнит сейчас столь тогда прославленных Бусю Гольдштейна, Лизу Гиюльс, Мишу Фихтенгольца и т. д.?) Повсюду гремели песенки самого популярного композитора страны — Дунаевского: его мелодия стала даже позывным сигналом советской радиостанции. (Помню рассказ одного знакомого Шостаковича: Шостакович, познакомившись с какой-то женщиной, сказал ей, что он композитор. Тогда она с уважением воскликнула: «Так Вы, может быть, знакомы и с Дунаевским!») Еврейский театр был столь популярен, что туда ходили даже те, кто ни слова не понимал на идиш, часто только для того, чтобы встретить там влиятельное лицо. С торжеством сообщал и газеты о всё новых победах лучшего шахматиста мира Ботвинника. Самые известные певцы Большого театра, наиболее печатающиеся писатели, поэты, журналисты были евреи.

Евреи были тогда и опорой власти, и наиболее привилегирован ной частью советского общества.

И всё же, число еврейских фамилий в руководстве СССР (члены ЦК, наркомы) несколько уменьшается. Например, из наркомов середины 30-х годов, имена которых были приведены выше, большинство были расстреляны в предвоенные годы. Но всё же число членов ЦК, избранных на XVII съезде (1934 г.) и на XVIII съезде (1939 г.) почти одинаковое и среди них примерно одинаковое число евреев. Среди наркомов или лиц такого же ранга (председателей комитетов при СНК) в 1939-40-е годы (это несколько больше 40 человек) мы видим Л. М. Кагановича, Жемчужину, Дукельского, Гинзбурга, Землячку (Залкинд), Мехлиса, Берию. Для сравнения: двое армян Микоян и Тевосян и один грузин Сталин. Так что ни о какой дискриминации евреев говорить невозможно, да тогда никто так и не считал. Террористический режим, утвердившийся в стране и в партии, затрагивал евреев, как и других. В верхушке НКВД произведены были массовые аресты, там было очень много евреев, их оказалось много и среди арестованных. Но я тогда ни от кого не слышал жалоб на то, что аресты имеют какую-то антиеврейскую специфику, да и потом их в литературе не встречал.

С началом же войны интересы мирового еврейства и коммунистической власти в СССР настолько совпадали, что невозможно было сказать, кто кому служит. Так, в 1941 г. был создан Еврейский Антифашистский Комитет (ЕАК), куда входили известные тогда деятели еврейской культуры СССР: актёр (и руководитель Еврейского театра) Михоэлс (Вовси), писатель Квитко, поэт Фефер и др. Вероятно, Политбюро и Агитпроп рассматривали ЕАК как орудие советского влияния на Западе и особенно в Америке. Возможно, некоторые из членов Комитета смотрели на коммунистическую власть как на орудие для достижения определённых еврейских национальных целей. Но какое это имело значение? И для тех, и для других надо было тогда (во время войны) делать одно и то же. Единство было столь велико, что сменявшие друг друга ответственные секретари ЕАК: Эпштейн и Фефер, а также заместитель Фефера — Хейфец, были сотрудниками НКВД и это не приходило в конфликт с их национальными чувствами (Фефер, например, опубликовал во время войны своё самое национально-ориентированное стихотворение «Я еврей»). Комитет связался с американскими еврейскими организациями: Еврейской секцией Международного рабочего ордена, Американским комитетом еврейских писателей, артистов и учёных, Еврейским советом помощи России. От их имени, как представители ЕАК, Михоэлс и Фефер получили приглашение в США. Частным штрихом, характеризующим эту поездку (1943 г.), является то, что (как рассказывает один из руководителей советской разведки Судоплатов) Михоэлс и Фефер перед отъездом были приняты Берией, указавшим им «убедить американское общественное мнение, что антисемитизм в СССР полностью ликвидирован вследствие сталинской национальной политики».

«Оперативное обеспечение визита Михоэлса и разработку его связей в еврейских общинах осуществлял Хейфец» (советский резидент в Сан-Франциско).

«По их (двух советских разведчиков — И.Ш.) сообщению, Оппенгеймер и Эйнштейн были глубоко тронуты тем, что в СССР евреям гарантировано безопасное и счастливое проживание». Вскоре удалось уговорить Оппенгеймера «взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже были нацелены наши нелегалы».

«Таким образом, Оппенгеймер и Ферми и Сциллард помогли нам внедрить надёжные агентурные источники»

Но, кроме того, представители ЕАК встречались с президентом Всемирной Сионисткой организации (и будущим президентом Израиля) Вейцманом, президентом Всемирного Еврейского конгресса Гольдманом, раввином Вайсом, Эйнштейном и многими другими ведущими еврейскими деятелями.

3. Расставание…

Только после окончания войны стало понемногу обнаруживаться, что мировое еврейство и коммунистическая власть в СССР — это не одно и то же и в чём-то их интересы могут расходиться. Существование каких-то различий стало проявляться, начиная с 1948 г., когда возникло Государство Израиль. Само возникновение этого государства явно лежало в области общих интересов. Оно было прокламировано Советом Безопасности ООН, где СССР не только не воспользовался «правом вето», но и активно поддерживал это решение. На заседании Совета Безопасности советский представитель Громыко сказал:

«Тяжёлые жертвы, которые еврейский народ понёс в результате произвола гитлеровцев в Европе, ещё более подчёркивает необходимость для евреев иметь своё собственное государство и справедливость требований о создании самостоятельного еврейского государства в Палестине».

Руководители советской политики надеялись приобрести в лице Израиля рычаг для влияния на Ближнем Востоке или же по инерции следовали тенденциям мирового еврейства. СССР был одним из первых государств, признавших Израиль. Известно, что в начавшемся арабо-израильском конфликте СССР вначале снабжал Израиль оружием.

Но тут выяснилось, что ЕАК играет некоторую самостоятельную роль, отличную от запланированной для него коммунистической властью. Он оказался центром, притягивавшим национальные чувства евреев СССР. Туда поступали сотни писем с призывами активнее помогать Израилю: одни настаивали на разрешении ехать в Палестину, другие предлагал и собирать деньги для помощи Израилю. Тогда это было нечто совершенно неслыханное: человек, имевший отдалённого родственника за границей или получивший оттуда несколько писем, и то уже был уязвим. А ведь вся работа ЕАК была известна НКВД хотя бы через секретарей Комитета. На это наложилось ещё то, что посла государства Израиль Голду Меир приветствовали в Москве толпы евреев (обычно при посещении ею синагоги). Сама же Меир всегда придерживалась проамериканской ориентации, которую вскоре приняла и вся политика Израиля. Выяснилось, что советское еврейство считает возможным активно поддерживать политику, отличную от политики коммунистической власти.

Как позже стало известно, и сам ЕАК ещё раньше уже сделал шаг в этом направлении. Ещё в конце войны, в 1944 г., он направил письмо в Правительство, предлагая создать в Крыму еврейскую советскую социалистическую республику. Именно этот термин употреблялся, так что явно подразумевалась республика, равноправная Украине или Казахстану, по советской Конституции имевшая право на отделение (не говоря ужо своей компартии, правительстве и т. д.). Это тоже был неслыханный поступок в тогдашней жизни. В среде руководителей ЕАК уже «делили портфели»: в президенты новой республики прочили Михоэлса и т. д. (но не сохранилось, судя по тому, что мне приходилось читать, слухов о будущем «первом секретаре», т. е. новое государство не планировалось по шаблону советской республики). Всё это было прямым нарушением основного принципа коммунистической власти: «решения передаются только сверху вниз». Власть, только что выигравшая страшную войну, чувствовала себя всесильной и не могла уступить. Но по всем её действиям видно, с каким трудом (или страхом?) она шла на конфронтацию. Сначала было постановление Политбюро о роспуске ЕАК с очень характерной припиской: «Пока никого не арестовывать». Потом начались аресты руководителей ЕАК. Михоэлс, по-видимому, был убит агентами МГБ, причём официально его объявили жертвой транспортной аварии. Уже более 20 лет политическое устранение в СССР такой декорацией не обставлялось. Выяснилось, что председателя Коминтерна Зиновьева или Председателя Совнаркома, наследника Ленина, Рыкова можно попросту расстрелять. А поступить так с актёром Михоэлсом слишком опасно. Казалось бы, по поводу Михоэлса Сталин мог повторить свой вопрос: «А сколько дивизий у Римского папы?» Но в какой-то другой иерархии Михоэлс оказался опаснее и весомее Рыкова. Та же печать осторожности, не свойственная коммунистической государственной машине, лежит на всём «деле ЕАК». Следствие велось больше трёх лет, суд состоялся лишь в 1952 г. Всё следствие несёт следы какой-то скрытой борьбы сил, чего раньше (в деятельности ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ) заметно не было. Летом 1952 г. Верховный Суд прерывает следствие с тем, чтобы отправить дело на доследование. Но решение, видимо, уже было принято в Политбюро. Суд состоялся, но длился два месяца (а не несколько дней, как обычно). Подсудимые могли свободно задавать друг другу вопросы и оспаривать показания. Но участь их была предопределена, все члены ЕАК, кроме одной женщины, академика Л. Штерн, были приговорены к расстрелу (13 человек). По другим делам, связанным с этим, было расстреляно ещё 10 человек. Всего репрессировано 110 человек.

Можно себе представить шок, испытанный коммунистическим руководством, когда оно обнаружило, что «неразрывная связь», соединявшая его с еврейством, существует лишь до определённого предела. Оно столкнулось с силой, от которой оно раньше себя не отделяло и границы влияния которой определить не могло. Так, жена Молотова Жемчужина (Карповская) оказалась очень близкой Михоэлсу, стало известно, что он называл её «хорошей еврейской дочерью» и сравнивал с библейской Эсфирью. Надо перечитать «Книгу Эсфири»,чтобы оценить значительность такого сопоставления. С другой стороны, о жене Ворошилова (Голде Горбман) её родственница рассказывает:

«Когда возникло государство Израиль, я услышала от Екатерины Давыдовны фразу: „Вот теперь у нас тоже есть родина“. Я вытаращила глаза: это говорит ортодоксальная коммунистка-интернационалистка!»

(И значит, Советский Союз, как тогда говорилось, «родина трудящихся всего мира», для неё родиной не был!)

И, наконец, одним из расстрелянных членов ЕАК был Лозовский (Дризо), в течение войны глава Совинформбюро, зам. министра иностранных дел. А за сыном сотрудника Лозовского Шамбергом была замужем дочь Маленкова, на сестре же Шамберга был женат Лозовский. Как тогда часто бывало, Шамберг-старший написал письмо в ЦК, в котором заверял, что ничего о «шпионско-националистической» деятельности Лозовского он не знал. А Маленков развёл свою дочь с Шамбергом-младшим. Но видно было, что тут образовались связи, разрывая которые, надо было резать по живому телу.

После этого началась «кампания против космополитов», закончившаяся «делом врачей» и оборвавшаяся со смертью Сталина. Эти-то действия и являются обычно основаниями для утверждений, что после войны в СССР утвердилась «политика антисемитизма» и даже готовился план «депортации евреев в Сибирь». Такой взгляд очень трудно согласовать с тогдашним реальным положением в стране.

Прежде всего, неправильно интерпретировать «дело ЕАК» как акцию, характеризующую особую антиеврейскую направленность тогдашней советской политики. Это «дело» следует рассматривать на фоне всей тогдашней жизни. Например, приблизительно в то же время развёртывалось «Ленинградское дело», в котором криминалом считалась, видимо, некоторая «русская ориентация», хотя выражена она была гораздо слабее, чем «еврейская ориентация» в деле ЕАК. Речь шла о предложении некоторой группы крупных партийных деятелей создать компартию РСФСР, перенести её ЦК и Совмин в Ленинград. Главной фигурой среди обвиняемых был Вознесенский, член Политбюро, долгое время единственный 1-й заместитель Сталина как пред. Совмина. Вознесенскому приписывают мобилизацию советской промышленности во время войны и организацию её восстановления. И тем не менее, Вознесенского в отличие от Михоэлса можно было судить и расстрелять. Кроме Вознесенского, были расстреляны Капустин, Кузнецов, Попков, Родионов и другие, а всего было репрессировано около 2000 человек. Если рассматривать «дело ЕАК» как яркое проявление «сталинского антисемитизма», то «Ленинградское дело» надо было бы считать столь же ярким проявлением сталинской русофобии.

На самом же деле, в обоих случаях режим стремился взять под контроль некоторые национальные импульсы, допущенные им во время войны в пропагандистских целях. Эти действия составляли лишь элементы в цепи мер, предпринятых после войны для консолидации победившего и укрепляющегося коммунистического строя. Сюда же относились законы об укреплении колхозного строя, ужесточение идеологического контроля: в науке (биология, история), культуре (литература, музыка) и т. д. Но теперь всё больше и больше весь этот фон, определявший реальную жизнь, игнорируется и остаётся как будто одно жестокое подавление ростков еврейского национального сознания, иногда интерпретируемое даже как продолжение «традиции погромов и кровавого навета». В действительности число репрессированных по «Ленинградскому делу» было, видимо, значительно больше, чем по «делу ЕАК». Причём в первом случае речь шла о людях, всерьёз принявших тост Сталина «за здоровье русского народа» и аналогичные тогдашние действия. Во всех же известных мне случаях людей, арестованных в связи с «делом ЕАК», жертвы, хоть ни в чём и не были виноваты, но с точки зрения тогдашней власти нарушили основные неписанные законы, явившиеся абсолютными: например, публично приветствовали Голду Меир при посещении ею синагоги, или дружили с иностранными корреспондентами и т. д. Т.е. с точки зрения уже укрепившегося (и ещё укреплённого выигранной войной) коммунистического режима, якобы претендовали на экстерриториальность.

Тем не менее, режим не прибег к обычной тактике массового террора не только против людей, нарушавших его неписанные законы, но и «с запасом», против целых слоёв, способных таких людей породить. Явно было, что имеются какие-то трения, но совершенно нового типа, ещё не встречавшиеся в истории коммунистического режима.

Напомню факты. В газетах появилось выражение «космополит» (часто с прилагательным «безродный»), которое, как всем было ясно, связывалось с еврейским происхождением. Пожалуй, трудно остановить тождество этих двух понятий: «космополит» — «еврей» имея в виду тот смысл, который вкладывался тогда советской прессой). Чувствовалось, что термин «космополит» никакие применим, например, к Кагановичу, Мехлису, Говарду Фесту или Иву Монтану. Скорее, термин «космополит», в его тогдашнем употреблении, можно расшифровать как «еврейский националист, действующий противоположно интересам и политике партии». Космополитам приписывались попытки оказать разлагающее влияние на патриотизм советских граждан, ослабить целостность и прочность советского строя, заражая советских людей буржуазной идеологией, очернить историческое прошлое входящих в СССР народов. С другой стороны, понятие «космополитизма» понималось иногда и шире его еврейского аспекта. Так, многие научные теории, вроде теории странствующих сюжетов Веселовского, были осуждены как «космополитические». Одновременно в газетах появлялись статьи другого типа — фельетоны уже не политического, а бытового уровня, где описывались жульнические махинации какого-нибудь дельца с подчёркнуто еврейским именем и фамилией.

Проводились и практические действия, имеющие целью перевести некоторых евреев с их влиятельных должностей на менее влиятельные. Я знаю собственно один пример: снятие нескольких евреев с должностей заведующих кафедрами, а также перевод нескольких других из Москвы на работу в провинцию.

Наконец были произведены аресты. Была арестована группа врачей, обвинявшихся во «вредительстве» — умерщвлении под видом лечения ряда партийных вождей и в покушении на жизнь других, в том числе Сталина. Большинство этих врачей были евреи, но среди них было несколько русских. Однако, еврейский аспект этой акции был подчёркнут обвинениями в связях с еврейской благотворительной организацией — «Джойнт». Это дело было прекращено сразу после смерти Сталина. Все присуждённые к заключению в лагеря по делу ЕАК, а также находившиеся под следствием по другим делам были освобождены.

Газетная кампания, увольнения, аресты, расстрелы… На первый взгляд, перед нами типичная сталинская чистка — вроде гонений на «вредителей-статистиков», «троцкистов», «правых уклонистов», вроде чистки в армии и в советском аппарате в 1936-37 гг. и т. д. Однако, присмотревшись внимательно, сразу убеждаешься, что здесь какое-то совсем другое явление. Совсем другой характер имели перемещения: из заведующих кафедрой университета — не на лесоповал, а в заведующие сектором института Академии Наук или другого института. Перевод на работу в провинцию не носил характер грубой ссылки, преддверия ареста. Соответствующее лицо вызывалось в Министерство, где ему, как правило, предлагали отправиться в какой-нибудь далёкий город, вроде Владивостока. Но дальше начиналось нечто в других случаях невозможное: это лицо отказывалось, выдвигало свои условия, и после долгих переговоров соглашалось перейти на работу куда-нибудь совсем недалеко, например, в Серпухов или Коломну, куда можно ездить из Москвы. Ещё более показательна была атмосфера, окружавшая тех, кто оказывался жертвой подобных мер: не созывались собрания, где их обличали бы во всех возможных грехах, а их коллеги каялись бы в потере бдительности, от них не отворачивались знакомые, на новой работе к ним относились безо всякой подозрительности. Странным образом, атмосфера была наполнена уверенностью, что никакая катастрофа здесь не грозит.

Следует обратить внимание и на такую сторону этой ситуации. Всю кампанию проводили люди, имевшие большой опыт чисток, у которых образовался известный стандарт того, как это делается. Чтобы в данном случае всё не пошло по этому стандартному пути: массовые аресты всех, входящих в преследуемую группу населения, бесправное положение лиц, хоть как-то с ними связанных, многочисленные суды, десятки и сотни тысяч расстрелянных, чтобы события не развернулись по этому знакомому трафарету, нужны были специальные, строгие и точные инструкции. Иначе сработала бы привычка, уже ставшая второй натурой. Таким образом, мне представляется несомненным, что вся эта акция была задумана как действие, не обычное в предшествующей политике, по своему масштабу совершенно не соответствующее привычным образцам чисток, как нечто, принципиально от них отличное — и были приняты тщательные меры для того, чтобы она именно так реализовалась.

Как же оценить то, что произошло? По-видимому, мы сталкиваемся здесь с первым случаем каких-то трений между партией и еврейством, с первым случаем, когда интересы этих сил в чём-то не совпали. То, что раньше, на протяжении трёх десятилетий, такая ситуация ни разу не возникла, показывает на удивительное их сродство. Они не совпадают, ни одну нельзя считать органом другой, но они так тесно связаны, что между ними ни разу не возникли хоть сколько-нибудь заметные трения. Наоборот, принимались тщательные меры для устранения возможных недоразумений: еврейская поддержка Советской власти на Западе, законы, ставящие антисемитов вне закона или поддержка широкой еврейской культурной и национальной деятельности в СССР. Когда в 30-е годы большое число евреев, пострадавших в рядах оппозиций, могло бы вызвать тревогу еврейства, Сталин и Молотов выступают с ожесточёнными нападками на «антисемитов». Всё это можно объяснить лишь тем, что в тот период каждая из двух сил воспринимала другую как для себя абсолютно необходимую, без тесного сотрудничества ни одна не могла надеяться достигнуть своих «целей» (понимая этот термин в том смысле, который мы указали в начале работы). И вот эта, казавшаяся нерасторжимой связь оказалась в 1948-53 гг. заметно ослабленной. Смысл произошедшего тогда переворота в отношениях между партией и еврейством можно видеть в том, что они разделились, стали отныне выступать как две независимые силы. Независимые, но отнюдь не враждебные: происходившие у нас в эти годы события являются лишь прениями, неизбежными при размежевании двух столь мощных сил.

Примером того, как тесно коммунистическая власть продолжала быть связана с еврейством, может служить история передачи американских секретов производства атомного оружия Советскому Союзу. Наиболее драматические эпизоды этой истории относятся в эпохе II мировой войны, а корни идут ещё глубже, но и после войны здесь происходили поразительные события. Их описывает, например, руководитель советской разведки в этой области генерал Судоплатов. Он пишет, что во время войны 90% агентов, от которых была получена важная информация, были евреями. Ко времени войны относится и установление контакта советской разведки с научным руководителем американского атомного проекта Оппенгеймером (о роли, сыгранной в этом ЕАК, упоминалось выше). Более подробно Судоплатов сообщает:

«В использовании Оппенгеймера как источника важную роль играла жена Василия Зарубина, Елизавета… Она обладала классической семитической красотой, привлекавшей мужчин, и была одним из самых успешных агентов-вербовщиков… Она происходила из семьи революционеров, родственников Анны Паукер, основателя Компартии Румынии».

Эта удивительная женщина была сначала женой Блюмкина, работавшего в том числе и на Троцкого. Она донесла на него и он был расстрелян. Потом была заброшена в США и работала под руководством Хейфеца. Их влиянию автор приписываемо, что Оппенгеймер пригласил работать в Лос-Аламос Фукса, эмигранта из Германии. Она же играла решающую роль в «использовании» Лео Сиилларда — еврея из Венгрии. После войны Берия распорядился прекратить получение информации от Оппенгеймера и Сцилларда и ориентировать их на борьбу против создания американской водородной бомбы. А Фукс переехал в 1946 г. в Англию и систематически передавал информацию советскому агенту вплоть до ареста Фукса в 1950 г. Об этом периоде я могу нечто почерпнуть из собственных воспоминали. Помню, как гораздо позже, в 1970-е годы, ныне покойный Д. Сахаров рассказал мне, что переданные Фуксом сведения фактически содержали все американские атомные секреты, всё, что можно передать письменно. Так, необходимые затраты, ископаемые, человеческий опыт передать на бумаге невозможно, а всё остальное Фукс нам сообщил. Помню, что тогда мне это показалось слишком фантастическим, я подумал, что Сахаров преувеличивал. Но воспоминания Судоплатова рисуют приблизительно ту же картину. Он верит также, что полученные данные давали главное: уверенность, что накопленный американцами запас атомных бомб недостаточен, чтобы начать атомную войну раньше середины 1950-х годов. И те же воспоминания Судоплатова показывают, какую поистине незаменимую роль в получении информации играла еврейская помощь: от основных фигур атомного проекта — Оппенгеймера и Сцилларда — до «связных» типа Коэна или супругов Розенберг, да и советских офицеров разведки, работавших в США — Хейфеца, Натана Сильвермастера, жены Зарубина.

Нам осталось ещё рассмотреть версию о готовящемся еврейском погроме и выселении евреев в Сибирь. Концепция «окончательного решения еврейского вопроса», якобы подготавливаемого, но не осуществлённого Сталиным, заключается в следующем. Утверждается, что Сталин предполагал организовать показательный процесс «врачей-убийц». Там, в частности, должно было появиться новое (сравнительно с другими подобными процессами) действующее лицо — общественный обвинитель, эта роль предназначалась Оренбургу. Подсудимые, конечно, должны быть признаны виновными и приговорены к повешению на Красной площади. Но по дороге возмущённый народ казнит их сам и начинает еврейский погром. Защищая евреев от этого погрома, власти сажают их в поезд и отправляют в Сибирь. Там уже началось строительство бараков для ссыльных евреев.

Когда Сталин будто бы изложил этот план своим соратникам, он столкнулся с сопротивлением: Каганович выступил против и даже разорвал своё удостоверение члена Президиума ЦК. Сталин предложил голосовать — все оказались против него. В первый раз в жизни встретив оппозицию своих соратников, Сталин пришёл в такое возбуждение, что с ним случился удар, от которого он так и не оправился. Стоит попытаться продумать этот рассказ, как становится очевидной его полная неправдоподобность. Сталин и любое другое окружение не могли бы в то время (если бы даже хотели) найти опору в партии для такой грандиозной акции. Вот как описывает, например, Авторханов еврейское влияние в Политбюро того времени («Загадка смерти Сталина»). Из 11 членов Политбюро:

Террор в стране уже давно не имел такого масштаба (выселение сотен тысяч). Я уже говорил, что притеснения евреев имели тогда очень ограниченный характер, никак не соответствующий столь жестокой мере. Нереальным выглядит «мужественное» сопротивление соратников Сталина, особенно Кагановича, раньше спокойно выдавшего на смерть своего брата. Но главное, в подготовку такого грандиозного мероприятия должны были быть вовлечены десятки, вероятно, даже сотни тысяч людей. Должны были быть учтены все евреи (и должно было быть выработано «определение» еврея: по паспорту, по национальности одного или обоих родителей). Надо было проинструктировать отряды, производившие аресты, подготовить железнодорожные составы, даже изменить график железнодорожного движения: предстояло перебросить одновременно из одного конца страны в другой несколько миллионов людей. Где же свидетели этого? За прошедшее время эмигрировало несколько сот тысяч человек из самых разных слоёв советского общества: должны бы среди них оказаться свидетели, и уж, конечно, они рассказали бы подробности. Эренбург уверял, что ему показывали письмо московской еврейской интеллигенции с просьбой о выселении евреев, и он будто бы отказался его подписать. Почему никто больше этого письма не видел? Таких вопросов возникают десятки.

Я позже с удовлетворением прочёл в воспоминаниях Судоплатова, что он считает эту версию неправдоподобной на основании тех же аргументов.

Для оценки этой истории очень важно, что нам известно её происхождение. Она появилась на Западе и стала там известна из двух «независимых» источников. Первым был Эренбург, рассказавший об этом под большим секретом Сартру. Иными словами, были приняты все меры для того, чтобы эта история стала широко известна на Западе. Второй источник ещё более очевидный — это советский посол в Голландии Пономаренко (ранее член президиума ЦК и секретарь ЦК). (Об этих источниках сообщалось несколько раз, например, в книге Авторханова «Загадка смерти Сталина».) Таким образом, правдоподобнее всего, что эта история была сознательно «запущена» на Запад наследниками Сталина. Смысл её очевиден: она должна была доказать, что новое руководство не только не питает дурных намерений по отношению к евреям, но и рисковало своей жизнью для того, чтобы спасти их от преследований. Это предположение подкрепляется и другими аналогичными заявлениями. Так, Хрущёв в своих воспоминаниях рассказывает, что Сталин в застольной беседе подал ему идею устроить еврейский погром на одном из московских заводов, но он, Хрущёв, никак на это предложение не прореагировал. Это также, конечно, просто декларация хорошего отношения к евреям, ибо сама история, по нравам того времени, не реальна. Как бы Хрущёв ни относился к евреям (их поддержка могла быть для него очень важна), в тот момент они никак не могли защитить его оттого, что он будет арестован и в ту же ночь расстрелян.

Таким образом, пора, по-видимому, сдать эту историю окончательно в архив, признав её легендой, в которой интересно лишь то, с какой целью она создана. Популярность же легенды объясняется тем, что в её распространении были заинтересованы обе силы, выступающие в этой области: партийное руководство, унаследовавшее власть после Сталина, и еврейство. Наследники Сталина, так как в переходный период, когда их власть ещё не утвердилась, они этим демонстрировали своё расположение к еврейству, декларировали, что имеющиеся разногласия не перерастут в серьёзный разрыв. Еврейство, так как этим подчёркивалось положение евреев в СССР как гонимых, преследуемых коммунистической властью, а это, во-первых, мобилизовало их и Запад на защиту их попранных прав, а, во-вторых, ставило крест над деликатной проблемой их роли в Революции и в управлении страной в течение следующих за революцией 25 лет.

В этой связи невольно приходит в голову вопрос о причине смерти Сталина. Конечно, он умер в таком возрасте, когда смерть вероятнее всего, наступает по причинам отнюдь не загадочным. Но если обсуждать «загадку смерти Сталина», то очень естественно поставить её в связь с теми трениями, которые возникли тогда между возглавлявшейся Сталиным партией и еврейством. В качестве важного фактора в этой ситуации следовало бы обратить внимание на Берию, с одной стороны, долго возглавлявшего почти всесильные органы безопасности, а с другой — опиравшегося, по-видимому, на мощную еврейскую поддержку. Это видно, например, по той борьбе, которая тогда происходила в коммунистических партиях восточноевропейских стран. По-видимому, их руководство — это были в основном ставленники Берии. В то же время оно состояло в большинстве своём из евреев. Вот, например, описание событий в Чехословакии из книги Т. Уайтлин «Комиссар» (англ.):

«Первой мишенью против позиций власти Берии явилась Чехословакия. Все ключевые позиции власти Берия предоставил там своим союзникам».

Однако одна поразительная черта характеризует всю эту акцию. Почти все арестованные высокие чины во главе с их лидером Рудольфом Сланским (настоящая фамилия которого — Зельцман) — Бедрих Гелиндер, Рудольф Марголис, Андре Симоне, Артур Лондон и девять других протеже Берия были евреями.

Дуглас Рид приводит цитату из английской газеты «Нью Стетсмен» за 1952 г., рисующую похожую картину:

«В Чехословакии, как и во всей остальной центральной и юго-восточной Европе, вся партийная интеллигенция, как и руководители тайной полиции, по своему происхождению в значительной части — евреи; рядовые граждане привыкли поэтому отождествлять партийное начальство с евреями и обвинять во всех бедах „еврейских коммунистов“».

В Польше непосредственной опорой Берии был глава госбезопасности Якуб Берман. Из трёх лиц, в руках которых находилась власть, Гомулка, Берут и Берман: двух последних называли ставленниками Берии.

В этой связи можно вспомнить, что и «дело врачей» было одновременно направлено против Берии — он косвенно обвинялся в недостаточной бдительности, да него ставленник-министр внутренних дел Абакумов — был тогда арестован.

Можно допустить, что Сталин, стараясь стать более независимым в отношении еврейского влияния, пытался ограничить и власть Берии, еврейские связи которого ему были, конечно, ясны. Но успел ли он? Ведь и еврейская сторона, вероятно, не без боя уступила своё исключительное положение. Не случайно при обсуждении любых вариантов «загадки смерти Сталина» ключом к «загадке» оказывается Берия. После смерти Сталина, конечно, сразу же встал вопрос, как сложатся дальнейшие отношения между партией и еврейством. Вряд ли, однако, новое руководство готово было отказаться оттого более независимого по отношению к еврейству положения, которого добилось при Сталине. Быть может, это и было одной из причин свержения Берии. Но, наученное судьбой Сталина, оно должно было искать каких-то путей, чтобы заверить еврейские силы внутри страны и вне её в отсутствии каких-либо серьёзных агрессивных намерений. Тут и могла пригодиться легенда о наследниках Сталина, спасших, рискуя своей жизнью, советских евреев от высылки в Сибирь. Такая схема представляется мне логичной, хотя из этого, конечно, отнюдь не следует, что она действительно реализовалась.

Обсуждение легенды о подготовлявшейся Сталиным депортации евреев немного приоткрывает тенденции, господствовавшие среди его наследников и подводит к рассмотрению после сталинского времени. В эту эпоху мы встречаемся с совершенно новым и исключительно важным явлением — появлением еврейской эмиграции из СССР. Здесь мы опять сталкиваемся с тем, что в вопросе, жизненно важном для еврейства, советское руководство уступает еврейским настояниям. Раньше мы встретили подобный пример в связи с созданием государства Израиль. Однако, теперь ситуация гораздо драматичнее, так как надо было принять решение, затрагивающее не территорию, расположенную далеко от советских границ, но внутреннюю жизнь Советского Союза. Причём одну из основ этой жизни. Казалось, до тех пор, пока Советский Союз будет существовать, до тех пор ни о какой эмиграции не может быть и речи, не может быть поколеблена монопольная власть государства над человеком. Достаточно вспомнить законы о невозвращенцах: они считались государственными изменниками, и даже члены их семей подлежали ссылке. Да собственно психологически это отношение и сохранилось: эмиграция приравнивалась к измене. Тем более поразительно, что на этом фоне еврейская эмиграция была разрешена.

Сам факт такой громадной принципиальной уступки гораздо важнее, чем то, какими путями удалось её добиться. Однако и эти методы давления интересны. Здесь прежде всего бросается в глаза американское экономическое давление; его обычно и считают основным фактором. Вряд ли, однако, это справедливо. Ведь после конца войны Сталин решительно отклонил предложение присоединиться к плану Маршалла, приманку миллиардных кредитов. А тогда Запад несомненно удовлетворился бы с его стороны несравненно меньшими уступками. По-видимому, были другие, более эффективные методы давления. И так как не видно, какое давление, кроме экономического, могло исходить извне (влияние «мирового общественного мнения» вряд ли можно принимать всерьёз), то логично предположить, что это было давление советского еврейства, которое продолжает сохранять влиятельное положение в партийном и советском аппарате и которому советское руководство должно было идти на уступки, как бы болезненны они для него не были.

Другим пробным камнем для выяснения отношения партии и еврейства является отношение СССР к государству Израиль. Казалось бы, оно такое, что хуже быть не может. Но отбросим прежде всего пропагандную кампанию, ибо уж в политике-то «брань на вороту не виснет». Остаётся снабжение оружием и инструкторами врагов Израиля на Ближнем Востоке. Конечно, это болезненно для Израиля, когда из соседних стран время от времени террористы, снабжённые советским оружием, совершают налёты на его территорию. Но на это Израиль может ответить такими же, только гораздо более эффективными налётами на территорию Ливана, Иордании, Сирии, Ирака. Серьёзным является для него и для всего еврейства вопрос о том, могут ли угрожать соседи его существованию. Тут советская политика подверглась решающему испытанию во время арабско-израильской войны 1972 г. Когда после начала военных действий США начали массированную поставку вооружения Израилю, судьба войны решалась тем, вступит ли с ним СССР в гонку в этом отношении. Но СССР от гонки отказался, и арабы проиграли войну, чем была предрешена переориентировка президента Египта Садата на Америку, так как он увидел, что только таким способом может добиться хоть каких-то уступок. Опять СССР принял то решение, в котором было заинтересовано еврейство, хотя благодаря этому потерял свой самый мощный плацдарм на Ближнем Востоке — Египет. Мы видим, что в вопросах, жизненно важных с еврейской точки зрения, партия всегда уступала еврейству, как бы болезненна для неё эта уступка не была.

С другой стороны, борьба партии за то, чтобы в какой-то мере сохранить независимость от еврейского влияния, продолжалась. Насколько серьёзные социальные сдвиги вызывала до сих пор эта тенденция? Как пригодился бы здесь общинный, добросовестно обработанный статистический материал! Конечно, ничего подобного нет в нашем распоряжении. А картина, общее впечатление определяется еврейскими жалобами, раздающимися и здесь, и особенно громко на Западе. Но здесь приходят на память слова Достоевского о народе, который громче всех других умеет жаловаться. И так действительно было, начиная ещё с античности. Например, Иосиф Флавий утверждает, что число убитых в Иерусалиме во время восстания, подавленного Титом, было 1 млн. 100 тыс. человек, в то время как, по подсчётам Тацита, всё население Иерусалима — мужчины, женщины и дети — составляло лишь 600 тыс. человек. Подобную картину мы встречаем практически во всех странах, о которых удаётся получать сведения. Так, в начале XX в. в Германии газеты часто писали о неравноправном, ущербном положении евреев, существовали общества для его устранения. В тоже время в средних школах (выше народной школы) училось в процентном отношении евреев в 4-5 раз больше, чем христиан, студентов было в 5,5 раз больше, профессоров и доцентов — в 20 раз. Евреи в среднем были в 3-4 раза богаче христиан, среди директоров крупнейших предприятий они составляли 13%, в наблюдательных советах — 24%, а во всём населении — 1%. (Сведения взяты из книги В. Зомбарта.)

Мы уже напоминали, что в начале века Макс Нордау совершенно серьёзно заявил, что евреи — самая нищая нация мира, беднее эскимосов. В 1911 г. (на IX сионистском конгрессе) он говорил о гонениях на евреев — «преступлении против миллионов невинных людей, не имеющем прецедентов в столь изобиловавшей избиениями „истории“(!). Теперь же даже нельзя понять, какие притеснения евреев он имел в виду. Даже сейчас, при неслыханном господстве евреев в США, там существует „Антидиффамационная лига“, ставящая себе целью бороться с дискриминацией евреев. Ещё недавно она выступила с заявлением, что число евреев, занятых в банковском бизнесе, слишком мало, что этот бизнес является бастионом антисемитизма!

Так что мы не будем полагаться на усвоенную всем миром картину, а обратимся к тем крохам фактов, которыми мы всё же можем добыть.

По-видимому, не вызывает сомнений, что постепенно произошло вытеснение многих евреев из некоторых самых важных, ключевых позиций советского общества: верхушки партии (например, секретари обкомов), генералитета, самого верхнего слоя дипломатического корпуса, может быть, руководства КГБ. Но от этого ещё очень далеко до дискриминации всего еврейского населения, до попыток понизить его социальный статус. (Почему, собственно, наличие значительной группы евреев в Политбюро или Совете Министров способствовало бы повышению статуса всех евреев? Для объяснения надо было бы предположить, что, занимая высокие посты, евреи действуют не как представители партии или государства, а как еврейские националисты, представители еврейства. Но именно такое заключение евреи обычно с негодованием отвергают, как «антисемитское».) Как же обстояло дело? Здесь мы вступаем в область, где фактические сведения ничтожны. Безусловно, кое-где пытались ограничить приём евреев на работу, в некоторых (буквально, нескольких) высших учебных заведениях ограничивался приём евреев. С другой стороны, несомненно, что во многих областях их влияние оставалось очень сильным. Например, в науке, в области идеологии. Так, в Академии Наук, среди академиков и членов-корреспондентов евреи составляли более 10% (а во всей стране — всего 0,8%). Ещё больше евреев было в Союзе советских писателей или Союзе советских композиторов. К сожалению, издаваемые у нас справочники, как правило, обходили вопросе национальности (и я не могу придумать другого объяснения, как желание не заострять обсуждаемую здесь тему). Но вот попалось исключение: справочник Союза композиторов РСФСР за 1968-1972 гг. указывает национальный состав Союза (оплошность была исправлена, и в следующих изданиях эти данные исчезли). Мы узнаём, что на 1 июня 1973 г. из 874 членов Союза русских — 484, евреев — 218, далее идут армяне — 34, татары — 25 и т. д., т. е. евреи составляют около 1/4 всех членов Союза. В Ленинградской организации их даже более 36%, Московской — 28,5% — за счёт того, что в Чувашии — 0, Бурятии — 0, Воронежской организации — 0, Верхне-Волжской — 1 (на 20 членов) и т. д. Надо учитывать и самый принцип подсчёта: национальность определяется опросом или по паспорту. А при таком принципе подсчёта (принятом и при переписи) евреи составляли в 1970 г. 0,8% населения. Сейчас большинство евреев по паспорту числятся русскими, следовательно, в действительности число евреев в Союзе композиторов РСФСР было гораздо больше: очевидно, что евреи составляли там большинство, а с полукровками подавляющее большинство. А в воспоминаниях одного жившего в то время композитора я нашёл упоминание, что руководство Ленинградского Союза композиторов было: председатель Фингерт, ответственный секретарь Иохельсон, второй секретарь Кессельман, организационный секретарь Курц.

Сошлюсь также на недавнюю книгу В. Топорова. В предисловии автор сообщает, что он стопроцентный еврей, крещён няней, которая была за это уволена, атеист и русский патриот. То есть он всюду чувствует себя не своим, и это толкает его на своеобразные наблюдения, часто маскируемые под фраппирование читателя (подзаголовок книги — признания скандалиста, так он пишет:

«Мелкобуржуазная масса местечкового еврейства образовала главный кадровый резерв социальной — пролетарской по самоназванию и целеположению — революции».

А обращаясь к предполагаемому собеседнику-еврею, говорит:

«Отвергни обвинение в еврейском иге 1917-1937 г. — такого ига не было. Хотя об исключительном еврейском преобладании в карательной и пропагандистской системах самореализующейся Утопии тоже не забывай».

И конкретно он сообщаете «предперестроечном» времени:

«Ленинградская писательская организация процентов на восемьдесят состояла из явных или замаскированных евреев».

Как материальное, так и социальное положение (возможность получить лучшую работу, учиться) гораздо выше у городского населения, чем в деревне, особенно это относится к большим городам, а население Москвы представляло собой (как и сейчас) избранную элиту. Поэтому важной социальной характеристикой положения любой группы населения является её распределение между деревней, городом, большими городами и Москвой. В связи с этим приведём данные из еврейского самиздатского журнала «Культура»:

«Практически все евреи (96-98%) живут в городах, причём в больших городах в непропорционально большем количестве, чем в малых и средних».

Дальше автор приводит цифры: на Украине евреи составляют менее 3% населения, а в Киеве — 10%, в СССР (и РСФСР) — 1%, а в Москве — 3,5%.

Мы приведём некоторые цифры, относящиеся к вопросу об образовании. Это, конечно, лишь один из многих аспектов проблемы но он типичен для общего положения, и, пожалуй, именно по этому поводу тогда было больше всего протестов. При этом, чтобы наши сведения были гарантированно непредвзятыми (или, вернее, чтобы их предвзятость могла быть лишь односторонней), мы будем брать их только из еврейских источников.

В издающемся в Израиле на русском языке журнале «Время и мы», опубликована статья И. Домальского. В ней автор сообщает (ссылаясь на советский статистический ежегодник «Народное хозяйство СССР»), что в 1972/3 учебном году в СССР было 4630,2 тыс. студентов, из них евреев — 88,5 тыс. т. е. 1,9%. Если учесть, что по переписи 1970 г. евреи составляют 0,8% населения, то мы видим, что даже по этим данным процент евреев среди студентов более, чем в два раза превосходил их процент среди населения. О доступе к аспирантуре и дал её к научной деятельности говорят другие сведения из той же статьи (здесь автор ссылается на не поступившую в открытую продажу брошюру «Статистические материалы к юбилею Академии Наук СССР»). Среди научных работников в 1973 г. евреи составляли 6,1%. Значит, их процент был в 7,5 раз больше, чем их доля в населении! (Интересно, что автор, видимо с неодобрением подчёркивает, что русские составляли 66,7% научных работников, составляя лишь 53,0% населения страны, т. е. их процент в 1,2 раза больше дол и в населении!)

И в более поздней книге Р. Рывкиной сообщается, что процент еврейских студентов постоянно сокращался — с 7,5 в 1927 г. до 3,7 в 1959 и 2,18 в 1962. В то время как доля евреев в населении была меньше 0,2%. Она пишет:

«Они активно использовали предоставленные им права и за годы советской власти, успешно интегрировавшись в социальную структуру советского общества, достигли многого.

Первые послевоенные годы вызвали грандиозный всплеск социальной активности евреев».

Этот «всплеск», как она говорит, и позже создал своего рода каналы для последующей, более плавной интеграции евреев в российское общество.

Автор приводит резюме:

«Евреи занимали весьма видное место в структуре советского общества: доля евреев среди учёных, работников вузов, медицинских работников была значительно большей, чем в среднем среди городского населения страны».

(Заметим, что сравнение происходит только с городским населением). Например, научных работников и преподавателей вузов среди евреев было почти в пять раз больше, чем среди городского населения.

В другом номере того же журнала «Время и мы» приведено интервью с социологом Зеевом Кацом, преподающем советскую социологию в Иерусалимском университете. Упомянув, что в Соединённых Штатах от 80% до 90% евреев получили за последнее десятилетие высшее образование и что положение примерно таково и во Франции, Италии, Аргентине, Румынии, автор продолжает:

«То же относится к молодому поколению евреев в Советском Союзе. Примерно 70% заканчивает университеты и институты, являясь наиболее образованной частью молодёжи в СССР (выделено мною — И.Ш.) ».

Все факты, которые мне известны, подтверждают верность последнего наблюдения. И даже гораздо шире: евреи в СССР в 70-е и 80-е годы являлись самой привилегированной социальной группой в области образования, доступа к престижным сферам деятельности, материального благосостояния. Они жили в городах, в основном крупных, и почти они одни обладали возможностью эмиграции. Конечно, это положение они отстаивали в борьбе и соревновании с сотрудниками других национальностей советского и партийного аппарата, видевших в них опасно-влиятельных конкурентов и соперников. Но нас-то сейчас интересует результат этой конкуренции…

Да и в самой власти позиции еврейства были весомы. Например, у Брежнева были два внешнеполитических советника. В обязанности одного входило формулировать внешнюю политику СССР по отношению к Западу, другого — к Востоку. Оба они — евреи.

После краха коммунистического строя возникла целая литература, описывающая притеснения, которым евреи тогда подвергались. Типичным примером является книга с драматическим названием «В плену у красного фараона», из которой мы приведём несколько выдержек (они относятся, правда, только к периоду до смерти Сталина). Там приводятся письма-доносы в «вышестоящие инстанции» или заключения комиссий, созданных в ответ на подобные «сигналы». Вот примеры содержащихся там утверждений:

«В Большом театре:

Директор (и.о.) — Леонтьев — еврей

Главный дирижёр — Самосуд — еврей

Дирижёр — Файер — еврей

Дирижёр — Мелик-Пашаев — армянин

Дирижёр — Штейнберг — еврей

Дирижёр — Небольсин — русский

Замдиректора филиала Б.Т. — Габович — еврей

Худ. рук. балета — Мессерер — еврей

Зав. хором — Купер — еврей

Зав. оркестром — Кауфман — еврей

Главный концертмейстер — Жук — еврей

Главный администратор — Садовников — еврей

В редакции «Комсомольской правды»: половину среди руководящих работников составляли русские и половину евреи.

В редакции газеты «Труд» в результате гонений численность евреев, работавших в редакции, с 50% в 1950 г. сократилась до 20% в 1951 г.

В медицине: в Москве имеется 3 института психиатрии, 4 клиники и 5 нервно-психиатрических больниц. В руководстве всех этих учреждений, за исключением одного института, стоят врачи еврейской национальности».

Я сам был современником таких кампаний, часто, в их индивидуальном аспекте, очень несправедливых, так как сплошь да рядом с работы увольняли (или переводили на другую работу) как раз более порядочных людей. Много раз я тогда задавался вопросом: что это такое? Инициатива снизу или инструкция сверху? И в конце концов пришёл выводу, что, и то, и другое. На всех уровнях шла борьба за «место под солнцем» и не только для себя, но и для своих детей.

Процесс, собственно говоря, был совершенно естественный, начавшийся ещё во время Великой Отечественной войны. Масса русских стала пробиваться к власти, в частности, в партию. Возникла еврейско-русская конкуренция, в основном не называемая вслух, долго продолжавшаяся с переменным успехом. Эти партийные русские, лишённые национального самосознания, робко останавливавшиеся перед ясной формулировкой своей идеологии, казалось бы, не имели никаких шансов против еврейской сплочённости, несущей ещё следы «классического иудаизма» и кагальной организации. Но в их руках оказались механизмы, созданные гораздо раньше, в 20-е и 30-е годы, для борьбы, в основном, с русскими социальными группами: потомками дворян, священников и т. д. Это была всепроникающая система детальных анкет, «спецотделов» во всех учреждениях и т. д. Они и воспользовались этим орудием для борьбы со своими еврейскими конкурентами. Их предки, русские дворяне, священники, крестьяне, может быть, побрезговали бы использовать такие средства. Но это было поколение, уже рассматривавшее сложившийся стиль жизни как нечто заданное. Да и во власть, в партию, как правило, стремились не самые чистоплотные. В результате еврейство оказалось в основном вытесненным из некоторых сфер жизни, которые оно рассматривало как законно себе принадлежащие: верхи КГБ, армии, дипломатического корпуса, из некоторых престижных столичных вузов. Конечно, это было совсем не похоже на истребление дворян, священников, «старых интеллигентов» 1918-20 гг. или коллективизацию. Но для «еврейства», для тех, кто находился «в еврейской сфере», это воспринималось как нечто чудовищное, неслыханное (думаю, вполне искренно). И еврейство с возмущением отшатнулось от коммунистического строя. Это был поворот, заметный во всей жизни. Я помню, как обратил внимание: раньше (например, до войны) в присутствии еврея (или состоящего в браке с еврейкой или евреем) отрицательно о строе старались не говорить. И далеко не всегда из страха, что донесёт, но это казалось нетактичным, как говорить при человеке о легкомысленных похождениях его жены. А в 1960-70-е гг. еврей — это был обычно скептик, ничего хорошего не ожидавший от «этого строя» или «этого народа».

Тогда появилось так (впоследствии) называемое правозащитное движение. Казалось бы, в жизни действительно было много несправедливостей и, в основном, касающихся вовсе не евреев: колхозники не имели паспортов, притеснялась религия и т. д. Но в этом «движении» евреи оказались представленными совершенно непропорционально. Взять хоть нашумевшие процессы того времени: Даниэль и Синявский, Гинзбург и Галансков и т. д. То есть положение было похожим на то, что было в революционном движении до 1917 г. И, что важнее, в результате из всего движения стали слышны лишь требования свободы эмиграции — в основном, это была еврейская эмиграция.

Да и само мощное стремление евреев к эмиграции указывало на изменение их положения в СССР, вызывавшее их неудовлетворённость и недовольство. Это недовольство ярко отразилось в публикациях эмигрировавших евреев. В моей старой работе «Русофобия» приведено много примеров презрительных, прямо враждебных высказываний новых эмигрантов о России и русских. Мне кажется, что их настроение наиболее точно уловил поэт И. Бродский, сказавший о России:

«Где, грубо говоря, великий план запорот».

Видимо, существовали какие-то (быть может, смутные, явно не сформулированные) ожидания по поводу России, в которые русские упорно не захотели вписаться. Читая произведения издающихся на Западе еврейских авторов, я часто тогда поражался, что русские вызывают большую ненависть, чем немцы. Так, Зинаида Шаховская приводит цитаты из произведения «Поздняя любовь» Амос Оза, где автор предаётся фантазиям о том, как еврейские танки идут по России:

«Дрожит и стонет русская земля. Рушатся и падают церкви. Киев, Харьков, Приднепровье, Ростов — всё повержено, всё сметено с лица земли. Месть! Месть!»

В этом котле эмоций и сложилась тогда концепция о преследовании евреев в СССР или даже о преследовании евреев как главном преступлении коммунистического режима.

Но эта эмиграция по масштабам не шла ни в какое сравнение с многомиллионной дореволюционной еврейской эмиграцией. Подавляющая часть еврейского населения осталась в СССР и продолжала вести упорную борьбу за сохранение своего привилегированного положения. Тогда существовали десятки и сотни путей, чтобы преодолеть меры, предпринимаемые конкурирующей частью аппарата. Вот запомнившаяся история тех времён.

Дочь одного знакомого работала в журнале, регулярно публиковавшем письма читателей. Туда приходило много писем, где раздражённые авторы полностью выписывали еврейские фамилии, имена и отчества тех, кого обвиняли в каких-то махинациях. А начальником отдела, куда шли письма, был еврей. Вот он вызывает девушку и спрашивает:

— Деточка, ведь вы не антисемитка?

— Конечно, нет!

— Так зачем заострять внимание на этих пошлых выпадах? Вы меняйте фамилии на какие-нибудь обычные — ну, там Сидоров или Петров.

И вот выходит журнал с описаниями приключений мифических Сидоровых и Петровых…

Были и другие пути, основанные на влиянии, сохранившемся в аппарате ЦК и вообще во власти. Время от времени те, кто слишком рьяно пытался расчистить место для «русских кадров», платились карьерой. Ярким примером была судьба партийного философа Г. Ф. Александрова — одно время главы Агитпропа и Министра культуры СССР. Даже Сталин явно с осторожностью нащупывал здесь свою линию. Так, писатель Симонов говорит в воспоминаниях, что однажды, когда при присуждении Сталинских премий Маленков назвал настоящую (еврейскую) фамилию писателя, печатавшегося под псевдонимом, Сталин оборвал его, сказав, что этого делать не нужно. Да и позиция Симонова явно была лавированием между двух полюсов влияния.

С ещё другой стороны сложившуюся ситуацию характеризует любопытный факт, на который обращает внимание в своей книге Солженицын. В1955 г. был переиздан «Толковый словарь» Даля. На обложке написано: «набрано и напечатано с издания 1880-1882 гг.». Но текст, связанный со словом «жид» и производными от него — «жидовский» и т. д., пропущен (почти целая страница). Чтобы при этом не нарушалась нумерация страниц, потребовалась большая и координированная работа: редакторов разных уровней, ответственных за набор и т. д. Да ведь тогда каждое издание проходило через цензуру (Главлит). Как это всё было скоординировано, как обеспечено, что никто не задал вопроса? При том, что, например, слова «кацап» и поговорки вроде «С москалём дружи, а камень за пазухой держи» — остались. Что тут было такого неприемлемо-оскорбительного — ума не приложу. Вот воистину какое-то ритуальное действие!

Как же реагировало еврейство и, с другой стороны, коммунистический аппарат на проявившееся разделение интересов? Реакция еврейства (как всегда) была очень резкой. В несколько лет из опоры строя оно превратилось в наиболее активную оппозиционную группу. Ярким признаком является необычайное по численности участие евреев в «диссидентском движении». Не вдаваясь в анализ этого сложного явления, отметим, что громадным еврейским участием были отмечены далеко не все «неправительственные» действия того времени. Например, когда речь шла о борьбе с загрязнением Байкала, с проектом поворота русских рек, даже с алкоголизмом, с бессмысленным притеснением Церкви, тут нельзя было сказать, что евреи более активны, чем другие. Энергия главным образом концентрировалась на действиях заведомо тогда запретных, внешне-протестного характера: демонстрации, пресс-конференция для иностранных корреспондентов, издание журнала (чаще всего дело кончалось одним номером). Несколько лет издавался самиздатский журнал «Хроника», описывавший преследования тех, кто совершал подобные действия. И доминировали темы: «запрет еврейской эмиграции», «еврейским детям закрывается доступ к образованию», «в СССР растёт антисемитизм». Эти же темы подхватывались западной прессой и особенно радио, а таким способом во многократно усиленном размере пропагандировались внутри страны. Еврейская ориентация всего этого движения видна из списка наиболее разрабатываемых тем, из имён авторов, да и по другим признакам. Например, в 1971 г. В. Н. Осипов начал издавать самиздатский журнал «Вече» (редкий журнал, не связанный с еврейской темой, издававшийся 2 года). Немедленно в «Хронике» появилось сообщение, что начал выходить самиздатский журнал «нацоналистически-антисемитского направления», причём сообщение было сразу повторено западными радиостанциями. У Осипова сохранились ещё связи (по лагерю) с кем-то из издателей «Хроники», и он обратил их внимание на то, что в журнале вообще о евреях не говорится. Тогда в следующем выпуске «Хроники» появилась поправка от имени редакции, что «Вече» журнал не антисемитский, хотя и националистический. Иностранные радиостанции, конечно, об этой поправке уже не сообщали. По латинской поговорке: «После этого не значит вследствие этого», трудно не сопоставить с этим «расхождением», что в то же время быстро и радикально изменилось отношение западной интеллигенции к коммунистической власти в СССР. После войны Сартр писал, что слухи о концлагерях в СССР следует игнорировать, так как «это может привести к отчаянию французского пролетариата». Но в 80-е годы книги на эти темы становятся всё популярнее — просто бестселлерами. Например, один из французских левых, Пьер Дэкс, в период «сердечного согласия» разъяснявший, что лагеря в Советском Союзе — это свидетельство полного устранения эксплуатации человека человеком, теперь писал восхищённое предисловие к «Одному дню Ивана Денисовича». Оценка коммунистического строя меняется от «блистательного эксперимента» до «империи зла». И есть основания видеть источник этого изменения в расхождении коммунистической власти и еврейства. Например, левый публицист Исаак Дейчер пишет в биографии Сталина, когда доходит до «дела врачей»:

«Теперь Сталин нанёс удар по самому корню той идеи, которой жила революция, государство и партия; он уничтожил как свидетельство о революции, так и грамоту, подтверждающую идеологическую правомочность его режима. Этим действием сталинизм совершил самоубийство ещё до смерти своего создателя».

Как ни сильно это сказано, а похоже, что близко к истине. Свою репутацию в глазах Запада Сталин, кажется, тогда погубил. Были затронуты, очевидно, какие-то жизненно важные центры, в частности, определявшие оценку советской жизни западным общественным мнением. Как корабль, хорошо слушающийся своего кормчего, это общественное мнение стало решительно менять свой курс. И скоро корабль уже уверенно двигался в новом направлении. Газеты пестрели заявлениями эмигрантов, рассказывающих о несправедливостях и жестокостях советской жизни. Американский Сенат принял резолюцию о расчленении СССР. Левые французские философы, вроде Глюксмана и Леви, уверенно выступали с обвинением сталинистов. Даже среди западных коммунистов появилось течение еврокоммунизма, стремящееся в чём-то отмежеваться от советских образцов.

Какова же была реакция коммунистической власти? Далеко не симметричной! Даже в пропагандистской литературе было запретно упоминать о еврейском влиянии. Было изобретено выражение «сионизм», формально использующее название еврейского течения, имевшего цель — создать своё государство, но иногда как бы намекавшее на еврейство вообще. Эта робость доказывает, что власть не противопоставляла себя еврейству, не ощущала его своим противником. В то время, как евреи, эмигрировавшие из СССР, заполнили «русскую» редакцию «Радио Свобода» и там отчётливо клеймили коммунизм рабским и бесчеловечным строем, советские пропагандисты робко лепетали о «сионизме», упрекая его в вечной враждебности к социализму и коммунизму (Марксу, Троцкому?). То есть из двух оппонентов (отражавших позицию еврейства и коммунистической власти) один ничем не выражал опасения вызвать непоправимый разрыв, а другой явно был скован этим страхом.

Так, в 80-е годы коммунистический режим полностью утратил ту мощную внутреннюю и общемировую еврейскую поддержку, которой он пользовался в течение многих десятилетий.

Литература:

Шафаревич И. Россия в эпоху коммунизма. «Русский народ на переломе тысячелетий» М., 2000.

Трагедия русской деревни. Т.Т.1, 2. М., 1999, 2000.

Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов. По материалам Политбюро ВКП(б) и ОГПУ «Судьбы российского крестьянства» М., 1996.

Горький М. (ред.). Беломорско-Балтийский канал им. Сталина. Из серии «История фабрик и заводов». М., 1934.

Концентрационные лагеря немецкие. «Краткая Еврейская Энциклопедия» Спб., 1911. Т. 4.

Кто руководил НКВД. 1934 — 1941. Цит. в Гл. 10.

Агурский М, Шкловская М. Цит. в Гл 10.

Багрицкий Э. Воспоминания современников. М., 1973.

Семанов С. «Весёлые ребята» или некоторые расшифровки романов И.Ильфа и Е. Петрова «Москвитянин» 1992. № 1.

Фейхтвангер Л. Москва 1937. М., 1937.

Сталин И. Сочинения. Т. 13. М., 1951.

Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991.

Костырченко Г. В плену у красного фараона. М., 1994.

Васильева Л. Кремлёвские жёны. М., 1993.

Судоплатов П. Разведка и Кремль. М., 1996.

Авторханов А. Загадка смерти Сталина. Frankfurt/ Main., 1976.

Хрущёв Н. Воспоминания // Вопросы истории. 1991. № 11.

Wittlin T. Comissar. L, 1972.

Рид Д. Спор о Сионе. Цит. в Гл. 1.

Deutscher I. Stalin. N.-Y., 1961.

Sombart W. Die Zukunft der Juden. Leipzig, 1912.

Nordau M. Max Nordau to his People. N. — Y., 1941.

Топоров В. Двойное дно. Записки скандалиста. М., 1996.

Ахарон И. Исследование демографических особенностей еврейского населения СССР «Культура (самиздат)» Москва, 1976. № 7.

Даманский. Технология ненависти. Журнал «Время и мы» Израиль, 1978. № 25.

Рывкина Р. Евреи в постсоветской России — кто они? М., 1996.

Кац Зеев. Интервью «Время и мы. Израиль» 1976. № 4.

Шафаревич И. Русофобия . Цит. в Гл. 1.

Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1999.

Шаховская 3. Евреи и Россия «Вестник русского православного движения» Париж, 1983. № 140.

Солженицын А. 200 лет вместе. Цит. в Гл. 11.

(После II Мировой войны)

1. Создание государства Израиль

Конец II мировой войны совпал с резким усилением еврейского влияния на Западе. Наиболее ярким событием в этом направлении было создание государства Израиль. Новое государство было создано решением Совета Безопасности ООН в 1948 г. Согласно этой резолюции в Палестине предполагалось создать два государства — еврейское и арабское, а Иерусалим поставить под международный контроль. Из этих положений до сих пор реализовалось лишь одно — создание еврейского государства. Иерусалим оккупирован Израилем и объявлен его столицей. Более 1000 лет тому назад тогда нищая Европа выступила против гораздо более богатого Востока и хоть на какое-то время отвоевала свои святыни. А теперь цивилизация, называющая себя христианской и по видимости господствующая над миром, мирится с тем, что Святой для христиан Город захвачен государствам, где положение христианства очень близко к тому, которое было в Советском Союзе и где, например, возможно публичное сожжение Евангелия, согласно предписаниям Талмуда (Шахак приводит случай ритуального сожжения 13.03.1980 в Иерусалиме сотен экземпляров Евангелия членами религиозной группы Яд Ле’ахим, субсидируемой Министерством Израиля). При этом обе сверхдержавы — США и СССР — поддержали решение. Более того, в сразу же возникших арабо-израильских столкновениях, обе они оказывали военную помощь еврейской стороне. Дуглас Рид приводит цитату из газеты «Нью-Йорк Геральд» (от 5.8.1948):

«…Россия оказала конкретную помощь, когда в ней была наибольшая нужда… Россия открыл а свои склады вооружения Израилю… На параде еврейских частей в Тель-Авиве на их плечах красовались новенькие чехословацкие винтовки».

О советском снабжении оружием еврейских организаций в Палестине ещё до 1948 г. рассказывает в воспоминаниях советский разведчик высшего ранга П. Судоплатов.

Нахум Гольдман, которого мы уже цитировали, вспоминает:

«Без Советского Союза государство Израиль вообще не существовало бы. И не столько потому, что русские голосовали за его создание, сколько благодаря тому, что во время арабского вторжения в 1948-1949 всё вооружение Израиль получал из коммунистических стран».

Бен Гурион со всегдашним своим мужеством об этом напоминал:

«Если сейчас я принимаю вас в еврейском государстве — сказал он журналистам Израильского телевидения, — то этим мы обязаны гораздо больше Советскому Союзу, чем Соединённым Штатам, ибо во время нашей войны за независимость, когда мы были окружены арабскими армиями, мы не получили из США ни одного ружья».

К тому времени уже, вероятно, всем в мире было ясно, что еврейское государство в Палестине не сможет собрать всех неассимилировавшихся евреев мира, оно способно было лишь осуществить старый замысел Ахад-Хаама — стать государственным центром мирового еврейства.

С другой стороны, возникновение еврейского государства создавало ряд болезненных проблем. Во-первых, теперь каждый человек, считающий себя евреем и не переехавший в Израиль (а таких, по чисто материальным соображениям, всегда будет большинство), оказывался перед лицом вопроса: гражданином какой страны он себя считает? Теперешний выход, допускающий «двойное гражданство», можно объяснить только распадом общественного сознания, затронувшим его основные категории. Родина у каждого может быть только одна, так сказать, по определению, как пол у каждого только один. Конечно, в обоих случаях возможно некоторое промежуточное состояние, но это патология, как правило болезненная и для того, кто в этом состоянии оказался, и для окружающих. Какие бы штампы в паспорт ни ставить, чувство родины у большинства людей сохраняется прежним. Запись в графе «пол» не изменит отношение человека к этому «пункту». И не только в сознании еврея, не живущего в Израиле, возникает вопросе его истинной родине, но и в сознании окружающих. Какое-то время можно такие вопросы из общественного сознания вытеснить, фактически добиваясь для евреев особого положения сравнительно с другими народами. Но такое табуирование болезненно и само разрушает общество.

Во-вторых, создание еврейского государства в Палестине сделало очевидной проблему, до того замалчивавшуюся, — проблему того народа, который там уже жил. Мы видели, что противоречия были, и проявлялись в кровавых арабо-еврейских столкновениях (уже в 1920-е годы). Ещё раньше произошёл любопытный инцидент. На мирной конференции в Версале состоялась встреча сионистской делегации с Советом десяти (представителями основных стран-победительниц). Неожиданно, один из членов сионистской делегации Сильвэн Леви напомнил, что в Палестине уже живёт 600 тыс. арабов, приезжающие евреи богаче и приобретают собственность арабов, а принятие принципа «национального очага» поднимет опасный вопрос о правах евреев на всю эту землю. После этого другие члены делегации не подали ему руки на прощание. Однако, сам вопросе «национальном очаге» был спасён вмешательством американского государственного секретаря Лансинга.

Но в целом, создание нового государства — это был эксперимент, начатый «на чистом месте», без груза травмирующих исторических воспоминаний. Число евреев, живших в Палестине под властью Оттоманской империи, было ничтожно (несколько тысяч человек), и еврейские переселенцы могли заново сами создавать свои отношения с окружающим народом — арабами.

Основатель современного сионизма Герцль, по-видимому, имел в виду создание чисто светского еврейского государства, в котором собралось бы большинство евреев мира, получив таким образом, наконец, возможность жить в собственной стране. Вскоре, однако, стала ясной неосуществимость этого плана. Такие представители сионизма как Ахад-Хаам и Бубер переносили центр тяжести на духовную сторону, рассматривая переселение в Палестину как конструирование модели новых отношений евреев с другими народами. Так, в 1921 г. XII сионистский конгресс в Карлсбаде принял под влиянием Бубера резолюцию, в которой говорилось:

«Два великих семитических народа, которые уже некогда объединяло культурное творчество, сумеют и в час их возрождения объединить свои жизненные интересы в общем деле».

Резолюция кончалась так:

«Конгресс категорически заявляет, что еврейская колонизационная работа не затронет права и интересы арабского народа».

Однако, вскоре Палестину захлестнула волна еврейского терроризма, цель которого была доказать невозможность совместного существования евреев и арабов и заставить Великобританию поделить Палестину на два государства. Резолюция же XII конгресса вытаскивалась на свет только тогда, когда надо было доказать британским властям, что увёл имение еврейской иммиграции ничем не грозит арабам. Ахад-Хаам писал тогда:

«Великий Боже, так вот к какому концу мы пришли! Неужели такова цель, к которой стремились наши отцы, ради которой страдало столько поколений? Неужели это и есть мечта о возвращении в Сион, которую тысячелетиями лелеял наш народ? Вернуться в Сион, чтобы полить его почву невинной кровью… Если это „Мессия“, то я не хочу дожидаться его явления».

В 1938 г. Бубер писал:

«Всё больше голосов повторяют: с волками жить — по волчьи выть. Они забывают, что мы приехали сюда, чтобы опять стать людьми».

В 1948 г. он протестовал против распространённой среди евреев точки зрения, что в арабо-израильском конфликте они — жертвы:

«Кто на нас напал? По сути те, кто ощущали себя жертвами нашей агрессии. Они называли нас разбойниками, а мы им отвечали, что эта земля принадлежала нам 2000 лет назад. Перестанем играть словами! Правда заключается в том, что мы сами начали с мирной агрессии, когда проникли в страну».

Еврейский деятель Роберт Велч так описывает наступившие события:

«Вместо „общности интересов“, сотрудничества народов и „общей родины“ — оказалась смертельная ненависть и вражда, передающаяся из рода в род. 1/2 млн. арабов бежали из Палестины, арабские деревни сравнивались с землёй, арабские земли, по праву войны, как „имущество без хозяина“ переходили в руки еврейского государства и раздавались новым иммигрантам или „округляли“ уже существовавшие еврейские владения».

И действительно, арабо-израильское противоборство в Палестине стало самым продолжительным военным конфликтом XX в. Сейчас беженцами стали 2,5 млн. арабов, убито более 100 тыс. человек. Палестинских арабов поддерживает (по крайней мере, им сочувствует) весь исламский мир, где действуют некоторые террористические организации. Ими был совершён ряд жесточайших террористических актов: взрыв автобуса, в котором ехали школьники, убийство спортсменов на Олимпиаде, убийства отдельных лиц. Как на это отвечало вновь возникшее государство Израиль? Такими же террористическими актами, обычно лучше организованными и технически оснащёнными. Впервые за последний век (если исключить Гитлеровскую Германию) появилось государство, открыто не признающее никаких норм и законов. При этом весь мир мирится с тем, что в другом случае вызвало бы жесточайшие репрессии: с убийством представителя ООН Бернадотта, бомбардировкой ядерного центра в Багдаде, оккупацией части Ливана, резнёй арабов в Палестине, похищением людей и т. д. Для сравнения напомню: после погромов 1938 г. в Германии («Кристальная ночь»), тоже вызванных терактом против немецкого дипломата, известный социолог Клаудиус Мюллер опросил (собязательством сохранения тайны) 41 члена национал-социалистической партии об их отношении к этому событию. Из них 63% выразили безусловное возмущение, 32% дали неопределённый ответ и только двое одобрили погром, «так как на террор надо отвечать террором». Вот позицию этих двух самых крайних нацистов разделяет государство Израиль. В конце XX в. ту же позицию отрицания международного права усвоили и США, и НАТО (Ирак, Сербия, Афганистан). Конечно, главной причиной был распад СССР, исчезновение противовеса. Но нельзя недооценивать того, что в течение полувека существовал прецедент, хотя и с протестами, и возмущением, но принимавшийся всем миром.

Таким образом, не только как фактор еврейской истории, но и для осознания истории всего человечества важно понять логику такой особенной политики государства Израиль, причём с самого момента его возникновения. Объяснение этого предлагает Израиль Шахак в книге, которую мы раньше цитировали. Он видит причину в том, что сионизм, возникший в эпоху Герцля и Вейцмана как чисто национальное и светское течение, для укрепления своих позиций постепенно всё больше стал опираться на поддержку влиятельных ортодоксальных раввинов и «классического иудаизма». Постепенно его основой стал а так называемая «еврейская идеология», вытекающая из принципов «классического иудаизма», какой описан в главе 4. В частности, оттуда заимствованы принципы отношения евреев к неевреям, содержащиеся в талмудической литературе. Эта концепция используется и политиками в своих целях. Например, как говорит Шахак, Бен Гурион был атеистом и даже бравировал своим пренебрежением религиозными правилами, но во время войны 1956 г. он объявил в Кнессете, что истинная цель войны — «восстановить царство Давида и Соломона», причём при этих словах почти все депутаты встали и запели гимн Израиля. Такой же религиозный исток имеют и неоднократно формулировавшиеся требования «библейских границ», которые простираются (в максимальных размерах) в Египте — до окрестностей Каира, в Ираке — до Ефрата, в Турции — до озера Ван, включают Ливан и Сирию, Иорданию, Кувейт, Кипр.

Главной идейной основой как внутренней, так и внешней политики государства Израиль, является, как считает Шахак, наследие талмудических законов. Он пишет, что в детстве изучал талмудические правила об отношениях евреев к неевреям, и пишет:

«Мне представляется, что ни сионизм, включая и его по видимости светский аспект, ни израильская политика, начиная с самого основания государства Израиль, ни позиция, усвоенная поддерживающей Израиль диаспорой, не могут быть поняты, если не принимать во внимание глубокого влияния этих законов и принципов того общества, которое их создало и которое они отображают… Существование в виде центра политики Израиля важной компоненты, основанной на „еврейской идеологии“, делает её изучение политической необходимостью. Эта идеология, в свою очередь, основывается на отношении исторического иудаизма к неевреям… Она необходимо влияет на многих евреев, независимо от того, осознают ли они это сами.

Жёсткое отношение классического иудаизма к неевреям глубоко влияет на его последователей: не только ортодоксальных евреев, но и тех, кого можно назвать эпигонами: сионистов. А через их посредство влияет и на политическую ориентацию государства Израиль…»

В книге приводится множество примеров конкретного осуществления такого влияния, из которых мы можем привести лишь несколько.

Прежде всего, это связано с принципом, рассматривающим государство Израиль как «еврейское государство»:

«Положение, делающее Израиль „еврейским государством“, имело с самого начала первостепенное значение для израильских политиков и внушалось еврейскому населению всеми возможными способами…»

В 1985 г. Кнессет принял подавляющим большинством конституционный закон (т. е. имеющий большую силу, чем какой-либо другой), согласно которому к парламентским выборам не допускается партия, программа которой отрицает принцип «еврейского государства» или предлагает изменить его демократическим путём. Принцип «еврейского государства» заключается в том, что Израиль «принадлежит» (это официальный термин) лицам, признанным «евреями» израильскими властями, причём независимо от места проживания этих лиц. Обратно, Израиль официально «не принадлежит» его нееврейским жителям. Согласно израильскому праву, «евреем» считается тот, у кого мать или бабка, или прабабка (по материнской линии) — еврейка, или же лицо, обращённое в иудаизм путём процедуры, признанной удовлетворительной израильскими властями. Согласно основополагающему Закону о Возвращении, такое лицо, прибыв в Израиль, автоматически получает гражданство. Например, может быть избрано в Кнессет, хотя бы оно не знало ни одного слова национального языка.

Лица, официально признанные «евреями», обладают, сравнительно с другими жителями Израиля, рядом преимуществ в праве выбора места жительства или при получении работы, вообще эта категория жителей и остальные жители государства не равны перед законом. Так, 92% территории Израиля принадлежит государству и управляется Израильской Земельной Администрацией (Izrael Land Autority) согласно нормам, установленным Национальным фондом (Jewish National Fund), органом Всемирной сионистской организации. Эти нормы запрещают право на жительство и на открытие предприятия неевреям — исключительно по этой причине. Как пишет Шахак: «Такая дискриминация формулируется во множестве законов, даже если они — несомненно, чтобы обойти „проблемы“ — явно не пользуются терминами „еврей“ и „нееврей“. Однако, эти термины чётко содержатся в Законе о Возвращении и другие законы могут просто говорить, например, о „гражданстве, полученном в порядке возвращения на родину“.

Идеологически основой является концепция «выкупа» (или искупления?) Земли. Как пишет Шахак:

«С начальной школы еврейским детям внушается, что эта великая идея применима не только на всём пространстве государства Израиль, но и на том, что после 1967 г. стали называть „земли Израиля“.

Официальная идеология признаёт «выкупленными» (или спасёнными) земли, ставшие собственностью «евреев», хотя бы они находились в частной собственности, в собственности еврейского государства или Еврейского национального фонда. Остальные земли считаются «не выкупленными» (или оккупированными). Идея «выкупа» или «спасения» всей земли, т. е. перехода всей её в собственность евреев, неоднократно, в качестве окончательной цели, высказывалась рядом сионистских лидеров. Как формулирует Шахак:

«Утопия этой „еврейской идеологии“, принятой государством Израиль, считает, следовательно, целью — землю, полностью „спасённую“, никакая часть которой не принадлежит и не обрабатывается неевреями».

Как идеологию, так и практику государства Израиль Шахак считает невозможным даже сопоставить с режимом апартеида в Южной Африке (ещё существовавшим во время написания его книги). В Южной Африке считалось, что 87% земли «принадлежит» белым, а 13%, в принципе, — чёрным, и там существуют официально суверенные государства, называемые «Бантустан». Но «еврейская идеология» не признаёт «принадлежности» ни одной пяди Земли Израиля неевреям. За ними не признаётся права на какие-либо символы суверенитета — и это проводится в жизнь неукоснительно. Шахак приводит пример, когда в 1974 г. шейх Хеброна устроил празднество, куда были приглашены арабские вожди, склонные к компромиссу с Израилем. По этому случаю его дворец был украшен его флагами. Но еврейские группы обратились с протестом к Голде Меир и Моше Даяну, указывая, что флаги «нееврейского государства» не могут подниматься на Земле Израиля, это противоречит священным принципам, согласно которым земля «принадлежит» только евреям. Так как эти принципы признаются всеми сионистами, то правительство вынуждено было запретить шейху вывешивать свои флаги, он, оскорблённый, отменил приём и вся Арабская Лига заняла более жёсткую антиизраильскую позицию.

В основе такой политики лежит, согласно Шахаку, традиция «классического иудаизма», какой сложился к началу II тысячелетия после Р.Х. В частности, выработанные там принципы отношения к неевреям. Он пишет:

«Всякий, кто жил в Израиле, знает, до какой степени эта позиция ненависти и жестокости по отношению ко всем язычникам укрепилась и широко распространилась среди евреев страны. Как правило, эти чувства не демонстрируются внешнему миру. Но после основания государства Израиль, войны 1967 г. и увеличения власти Бегина, определённое меньшинство евреев, как в Израиле, так и вне его, стало более чётко высказываться на эту тему. В последние годы антигуманные концепции, согласно которым рабство есть „естественная“ участь язычников, публично высказываются в Израиле, даже на телевидении — еврейскими землевладельцами, эксплуатирующими рабочую силу арабов, в частности, детей».

2. США и Западная Европа

Эти болезненные тенденции государства Израиль не имели бы слишком большого значения для остального мира, подобно «фундаменталистским» принципам, которыми руководствуются некоторые исламские государства. Но разница заключается в том, что Израиль стал центром всего мирового еврейства и оказывает на него сильнейшее влияние, а через него — на весь мир. То, что происходит в Израиле, обнажённо показывает, — что же происходит во всём еврействе.

Опять цитируем Шахака:

«Если действенность „еврейской идеологии“ зависит от относительной силы Израиля, то последняя, в свою очередь, определяется, в значительной степени, поддержкой Израиля евреями диаспоры и, в частности, в Соединённых Штатах…

Сильное давление, оказываемое организованной еврейской общиной США в пользу любой израильской политики, должно учитываться любой американской администрацией при выработке политики на Ближнем Востоке. То же явление заметно в Канаде, не имеющей серьёзных собственных интересов на Ближнем Востоке, и которая, тем не менее, ещё более абсолютно поддерживает Израиль, чем США. В этих двух странах (а также во Франции, Англии и многих других странах) еврейские организации поддерживают Израиль стой же нерушимой верностью, с которой до последнего времени коммунистические партии были преданы СССР… В Израиле хорошо известно, что произраильский шовинизм и фанатизм, распространённый среди организованных евреев диаспоры, намного превосходит шовинизм израильских евреев. Этот фанатизм особенно ярко выражен в Канаде и США…

Но откуда этот шовинизм, часто экстремистский, одной части американского еврейства, но не разделяемый другой? Надо принять во внимание общественное, а значит, и политическое значение еврейских организаций „закрытого“ типа: туда в принципе не допускаются нееврейские члены… Это те, кого можно назвать «организованные» евреи. Они большую часть времени, когда не заняты на работе, проводят в обществе других евреев, поддерживая, я думаю, психологию еврейской исключительности и принципы классического иудаизма по отношению к неевреям. Они, конечно, не могут свободно высказывать эти принципы в США, где неевреи составляют более 97% населения. Но их истинные чувства зато „компенсируются“ поддержкой „еврейского государства“ и их отношением к неевреям на Ближнем Востоке».

Ярче всего подобное положение проявляется в США, о которых критик Кэйзин написал в журнале «Ньюсуик» ещё в 1971 г.:

«Я не думаю, что где-либо в истории еврейского народа имелось что-нибудь подобное тому влиянию, какое еврейские интеллектуалы оказывают на американскую культуру. В этом смысле Америка, действительно, — самый большой успех для евреев».

В книге Э. Нитобурга о современном положении евреев в США, написанной несколько лет назад сообщается, что сейчас в США живёт около 6 млн. евреев, которые составляют 2,7% населения США, и 3,5% городского населения. Среди менеджеров и администраторов их доля — 40,7%, вообще в элитных профессиях — 71%. Их доля среди студентов более, чем вдвое, превосходит долю других частей населения, среди аспирантов — более чем в три раза. Они составляют более, чем 1/10 часть всех профессоров, а в наиболее престижных университетах Гарварде, Йеле и т. д. — от 20 до 30%. В книге говорится:

«Основой, костяком американской этнической общины является её высоко организованная часть, представленная системой тесно связанных между собой общественно-политических, религиозных, культурно-просветительных, благотворительных институтов и организаций, объединяющих большинство американцев еврейского происхождения».

Одной из самых влиятельных «закрытых» еврейских организаций, несомненно, является Б’най Б’рит, о которой Энциклопедия Дцаика писала, что это — одна их самых старых и самых многочисленных еврейских организаций взаимопомощи, объединённая в ложи и капитулы.

Там же сообщается, что она имеет (на 1970 г.) 500 тыс. членов, 17000 мужских лож, из которых 25% находятся вне Северной Америки, объединяют 210 тыс. членов и имеют бюджет в 13 млн. долларов. Согласно Нитобургу, она имеет филиалы в 40 странах. В 1971 в опубликованном письме вице-президента этого ордера, Д. Кауфмана говорится:

«В настоящее время Б’най Б’рит играет более существенную роль в решении судеб и будущего евреев в диаспоре, поскольку она приняла на себя решение задач, которые государство Израиль не может выполнять на законном основании, будучи суверенным государством и не имея возможности вмешиваться в дела других стран».

Органом её является «Антидиффамационная Лига» (АДЛ). Можно увидеть многократно мощное влияние АДЛ. Например, в 1974 г. АДЛ заявила, что евреи недостаточно представлены в американском финансовом бизнесе! Что он — последний оплот антисемитизма в США!

Деятельность АДЛ многогранна и имеет большую историю: включает, например, постоянные попытки вытеснения из американской культурной жизни «Венецианского купца» Шекспира, который её стараниями был запрещён ещё в 1933 г. в школах Западного Нью-Йорка и Балтиморы. АДЛ неустанно борется с теми частями христианской литургии, которые она считает «антисемитскими». Какие именно это части, определить трудно, так как неоднократно высказывалась и такая точка зрения, что корень «антисемитизма» находится в самом существовании христианства, которое объявляет евреев виновниками в смерти Христа. Например, такова точка зрения, высказанная в цитированной книге Я. Каца. Не формулируя, однако, своей окончательной цели, АДЛ ведёт в этом направлении неустанную борьбу. Так, в отчёте за 1937 г. приводилось 759 наблюдавшихся проявлений антисемитизма, среди которых: 74 статьи и брошюры, 115 лекций и т. д. и 25 представлений Страстей. После поражения Германии под постоянным давлением находилось представление Страстей, каждые 10 лет на Пасху исполнявшееся жителями села Обераммергау в Баварии (с 1634 г. в благодарность за окончание эпидемии чумы). В 1980 г. под давлением АДЛ американское военное министерство особым письмом обратило внимание американских военных, служивших в Западной Германии на «антисемитский дух» этих Страстей в Обераммергау (лично сообщение американца, служившего тогда в армии и не пожелавшего, чтобы его фамилия называлась). В Соединённых Штатах АДЛ добилась запрета молитв в общественных местах и чтении Священного Писания перед началом занятий в школе. Ряд процессов, выигранных АДЛ, запрещал празднование Рождества в школах и других публичных местах, особенно публичную демонстрацию таких христианских символов, как крест и ясли.

Но основной целью всё же оставалось преодоление такого болезненного факта, как распятие Христа — в то же время основоположного убеждения для каждого христианина. В этой связи большая работа была развёрнута еврейским отделением ордена Б’най Б’рит в контакте с Обществом иудео-христианской дружбы. Представитель Б’най Б’рита Жюль Исаак несколько раз был принят папой. Сначала, в 1949 г., — Пием II, потом, в 1960 г., Иоанном XXIII. Католическая Церковь выразила своё видоизменённое отношение в постановлении II Ватиканского собора «Заявление о нехристианских религиях». Это Заявление было принято собором 14 октября 1965 г. (голосованием 1173 против 250) и провозглашено в энциклике папы (Nostra Aetate — «Наше Время»). В нём, в частности, говорится:

«…то, что произошло во время Страстей, не может быть вменено в вину ни всем без различия иудеям, жившим в то время, ни иудеям нашего времени. Хотя Церковь и есть новый народ Божий, однако иудеи не должны быть представлены ни отверженными Богом, ни проклятыми, как будто бы это вытекало из священного Писания».

Принятие Заявления протекало на соборе сложно. Сначала был принят текст, звучащий ещё более радикально (голосование 651 против 99 при 242 воздержавшихся). Но папа отложил его утверждение на год. Потом был принят цитированный выше текст. В воспоминание этой энциклики — в 1986 г. — уже новый папа, Иоанн-Павел II, посетил (видимо, впервые после распятия Христа) синагогу (в Риме) и сказал:

«Связи, соединяющие нас с иудейской религией, не объединяют нас так ни с какой другой религией».

Н. Гольдман тоже участвовал в переговорах с Ватиканом. Он остался недовольным принятым решением. Какой говорит:

«Принятый Собором текст стал водянистым».

По следам заявления Ватиканского Собора было опубликовано «Заявление» французского епископа, в котором говорится:

«В противоположность утверждениям очень древней, но спорной экзегезы, нельзя вывести из Нового Завета, что еврейский народ был лишён своей избранности… …вероятнее всего, что именно из того, что фарисеи и первые христиане были близки во многих взглядах, они с такой энергией спорили друг с другом…»

Ведь эта «спорная экзегеза» — само Евангелие (напр. Мф. 23, 37-38). И «спор» христиан с фарисеями включал ведь и распятие Христа.

С тех пор существует смешанная комиссия из евреев и католиков, заседающая трижды в году, чтобы выявлять и исправлять спорные места в католических книгах.

Кажется, христианство не знало ещё такого публичного отречения от Евангелия, несмотря на все гонения. Даже во время Французской революции, когда католическим священникам грозила гильотина, от Евангелия они не отрекались. Какая же сила нужна была, чтобы так сломить Католическую Церковь? В продолжение Средних веков в Европе постоянно раздавались требования уничтожить имеющиеся экземпляры Талмуда, так как там имелись кощунственные и оскорбительные для христиан пассажи. Этот спор перешёл и в новое время. Нарождающееся гуманистическое течение выступало в защиту Талмуда, особенно этим был известен И. Рейхлин. Теперь же всё перевернулось. Идя навстречу требованиям иудейского фундаментализма, католическая церковь отказывается от некоторых центральных частей христианской веры. И ведь это происходит не под угрозой средневековых пыток или костров инквизиции!

Конечно, современное духовное падение Католической Церкви нельзя свести только к вопросу её отношения к иудаизму. Оно проявляется и в других сферах. Например, во многих странах она отказалась от латыни как языка, на котором служат мессу, а возражавший против этого епископ был лишён сана. Мы привели весь этот эпизод лишь как пример всепобеждающего еврейского влияния в современном западном мире. Видимо, даже более радикальные постановления были приняты синодами некоторых протестантских церквей (говорящие об ответственности этих церквей за гитлеровские преследования евреев. В большинстве случаев — об ответственности предков) — об этом сообщается в сборнике статей «Русская идея и евреи».

Основной видимой силой, обеспечивающей это влияние, являются, несомненно, СМИ: газеты, журналы, телевидение. И особенно ярко это сказывается в центре западного мира — США. Журнал «Тайм», сообщающий о скандале с генералом Брауном (о чём будет рассказано ниже), приводит его слова: «Они, знаете ли, владеют банками в нашей стране, да и газетами. Только посмотрите, где еврейские деньги…» — но называет этот взгляд «упрощённым». Статья ссылается на недавно вышедшую книгу Стефена Айзекса «Евреи в американской политике», откуда приводит сведения, что евреи возглавляют корпорации, владеющие тремя основными американскими телекомпаниями, являются издателями таких газет, как «Нью-Йорк Тайме», «Вашингтон Пост» и «Уолл Стрит Джорнал», но в целом владеют только 3,1% всех американских газет и около 8% ежедневно распространяемых газет.

Журнал «Тайм» подтверждает, что три крупнейшие телеканала и три крупнейшие американские газеты: «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и «Уолл Стрит Джорнал» принадлежат евреям (заметим, что и директор самого журнала «Тайм», — очень распространённого, — Д. Левин). Если говорить подробнее, то ещё в 1896 г. «Нью-Йорк Таймс» приобрёл А. Окс, происходивший из немецких евреев; главным редактором газеты был А. Розенталь, потом — М. Френкель; владельцем газеты был Сульцбергер, а потом — Окс-Сульцбергер. Газетой «Вашингтон Пост» владел сначала Ю. Мейер, а потом — его дочь Кэтрин Грехем. Газету «Уолл Стрит Джорнал» возглавлял П. Кан. Эти сведения относятся к 70-м — 80-м гг., но похоже, что картина менялась всё в ту же сторону. Например, такое впечатление оставляет книга Дюка. Следует заметить, что подавляющая часть американских газет перепечатывает международные известия и «проблемные» статьи из основных центральных газет, лишь дополняя их местными новостями.

Мы привели высказывание журнала «Тайм» о власти над основными американскими телекомпаниями. Речь тогда шла о компаниях CBS, ABC и NBC. Ими руководили: CBS — Пэли, ABC — Гольдензон и NBC — Сарнов.

Тоже относится и к основным кинокомпаниям, названия которых (но не теперешних хозяев!) обычно можно увидеть на киноэкране. Это компании: «Уолт Дисней», — которую возглавляет Эйскер, «Тайм Уорнер» — Левин, «Уорнер бразерс» — Гольдберг, «20 Сенчури Фокс» — Черниц; «Юниверсал Пикчерз» принадлежит компании «Сигран», президент которой — Бронфман — крупнейший производитель спиртного и президент Всемирного Еврейского Конгресса. Фирма «Метро-Голдвин-Мейер» содержит и в названии и мена двух из своих основателей (в 1924 г.), а третьим был М. Лёв. Мейер руководил фирмой до 1950-х гг. Историк кино Арнхейм писал:

«Без преувеличения можно утверждать, что американская киноиндустрия есть дело рук восточноевропейских евреев, в прошлый (т. е. XIX) век пересёкших океан. Те люди, которые потом стали руководителями всемирно известных предприятий с гигантскими капиталами и армиями сотрудников: Цукор, Голдвин, Мейер, Уорнер, Шенк, Фокс, Лёв — начинали с жалких накопленных грошей».

Но средства информации, конечно, — лишь орудие для достижения власти. Более реальные размеры власти проявляются в занятии высших государственных постов. Это можно отчасти проследить на примере США. Евреи в качестве членов правительства США находятся систематически, начиная с президента Джонсона (1965 г.): — министр образования и социального обеспечения Коэн. Никсона обвиняли в нелояльности относительно евреев (был слух, что плёнки его разговоров с помощниками, которые так добивались от него в связи с «импичментом», содержали жалобы на усиливающееся еврейское влияние). Тем не менее (а может быть, именно поэтому) он назначил Киссинджера государственным секретарём, Шлезингера — министром обороны, Барнса — главой Федерального Резервного Фонда (организация, определяющая валютную политику США) и Гармента — главой департамента Белого Дома по гражданским правам. Сменивший его Форд оставил на своём посту Киссинджера и назначил Леви министром юстиции и Гриншпана главой Федерального Резервного Фонда. И так мы приходим к концу президентства Клинтона, когда Государственный секретарь — Мадлен Олбрайт Военный министр — Коэн, Министр финансов — Рубин, глава Национального Совета Безопасности — Бергер, глава Федерального Резервного Фонда — Гриншпан. Введён пост специального представителя еврейской общины при президенте, его занимает Футлик. В книге, изданной комитетом Госдумы, цитата из журнала «Уолт Стрит Джорнал», сообщающего, что на последних президентских выборах 75% избирательных затрат одного кандидата — Гора — было оплачено еврейским капиталом, а у другого — Буша — эта доля достигала 30-50%. И вот по поводу правительства нового президент Буша в «Вашингтон Пост» уже появилась статья Р. Коэна «В этом правительстве нет евреев», где отмечается, что ближе всего к этому только Линда Шавец, которая хотя бы замужем за евреем.

Здесь я приведу цитату из книги Д. Дюка «Еврейский вопрос глазами американца». Как я уже говорил (гл. 1), автор не всегда тщательно обосновывает свои утверждения. Но, с другой стороны, в книге имеется множество точных ссылок на книги и журналы. Некоторые мне удалось проверить, и они оказались правильными. Поэтому я приведу его цитату из израильского журнала (мне недоступного) «Маарив». Автор — Бар-Иозеф Авионат, статья называется «Евреи, правящие при дворе Клинтона». Там говорится:

«В США больше не существует нееврейского правительства. В нынешнем правительстве евреи являются полноправными партнёрами в принятии решений на всех уровнях. Возможно, некоторые аспекты еврейских религиозных законов, касающихся понятия „нееврейское правительство“, стоило бы пересмотреть, так как они устарели для США».

Это можно было счесть преувеличением эмоционального автора, но дальше читаем:

«В Совете Национальной Безопасности семь из одиннадцати высших должностных лиц — евреи».

Дальше следует их список, а потом:

«Ситуация не намного отличается и в администрации президента, где полно рьяных сионистов…»

И опять длинный список.

Наконец, можно вспомнить ряд ярких эпизодов, происходивших за последние 30-40 лет. Например, при президентстве Картера представителем США в ООН был негр Эндрю Янг. Он занимал по отношению к Администрации президента крайне независимую позицию. Он вёл себя, как избалованный и капризный ребёнок, всё время делая заявления, очень неприятные для Госдепартамента: например, что в США больше политзаключённых, чем в СССР, или что кубинские войска в Анголе являются стабилизирующим фактором. Тем не менее, всё ему сходило с рук. Но вот он в частном порядке встретился с представителем Палестинских арабов при ООН Зухди Лабибом Терзи. Последовало заявление израильской разведки, и Картер немедленно уволил Янга. А ведь Янг был очень важным для Картера лицом: он в качестве одного из виднейших руководителей негритянской общины США помог Картеру в его предвыборной кампании заручиться голосами негров. Отставка Янга вызвала среди негров большое раздражение. Картеру вскоре предстояли перевыборы; он должен был выбирать между 18 млн. негров и 5 млн. евреев, но выбор, по-видимому, был ему очевиден.

Другой такой эпизод связан с выступлением генерала Брауна, председателя объединения начальников штабов США («военного № 1» в США). Мы упоминали о нём выше. Генерал выступал перед студентами университета Дьюка. Речь зашла о политике США на Ближнем Востоке. Сначала он держался осторожно, но вдруг сорвался. Говоря о «еврейском лобби», генерал сказал:

«Вы не поверили бы, как оно влиятельно! К нам являются представители Израиля, чтобы получить вооружение. Мы говорим, что Конгресс это не поддержит, а они отвечают: не беспокойтесь о Конгрессе, это мы берём на себя. Так говорят иностранцы, но они этого действительно могут добиться!»

Дальше следовали приведённые выше слова об источниках еврейского влияния: банках и газетах.

Та же статья приводит другие интересные подробности. Как только появилось сообщение (в упомянутой выше «Вашингтон Пост») о выступлении генерала, как Белый Дом, Пентагон и Конгресс были захлёстнуты потоком писем и телеграмм, содержащих возмущённые протесты. Пресс-секретарь Белого Дома и военный министр Шлезингер осудили выступление Брауна. Президент Форд вызвал его в овальный зал Белого Дома и отчитывал 10 минут. Сенатор Джавиц потребовал провести расследование, а сенатор Проксмир призвал к отставке генерала. Сам Браун сразу принёс извинения и заявил, что его слова «не выражают его истинных взглядов», а что право лоббировать свои интересы есть «самое сердце» демократии.

Наконец, был ещё один эпизод, оставивший заметный след в печати. Он связан с судьбой конгрессмена США Финдли. Финдли был членом подкомиссии по связям с Европой и Ближним Востоком. В этом качестве он совершал поездки на Ближний Восток и встречался с руководителями Сирии и Йемена (в частности, чтобы добиться освобождения американского агента, осуждённого за шпионаж в Йемене). В 1978 г. он встретился с Арафатом и высказывался за переговоры Израиля с ООП (что совпадало с тогдашней официальной позицией США). Вскоре положение его резко изменилось. От него отшатнулись его соратники по партии, его явно боялись, даже Рейган. Несмотря на это, ему удалось в 1980 г. быть переизбранным в Конгресс. Но в 1982 г. была произведена перекройка избирательных округов, назначены дополнительные выборы — и их он проиграл. Хотя проигрыш его был всего за счёт 1% голосов, и он считает, что причин для его поражения было много, но еврейские организации громогласно заявляли, что его провалили они за его «антиизраильскую» позицию.

Но реакция Финдли казалась не такой, как у героев других аналогичных происшествий, он заинтересовался явлением, с которым столкнулся, стал собирать материалы из прессы, сам брал интервью — и в результате опубликовал книгу об Израильском лобби в США, наполненную большим количеством фактов.

Там он описывает других, поплатившихся политической карьерой за неосторожные, казалось бы, невинные высказывания, критикующие политику Израиля: конгрессмены Мак Клоски, Фаунтрой, Дюмалли, сенаторы Эдлай Стивенсон (кандидат в президенты), Фулбрайт, Абурецк, Рибиков, Матиас, Перси, посол Вест, журналисты Роджер Бродерик, Энн Гайер, киноактриса Ванесса Редгрейв, государственный чиновник Квандт (заместитель Бжезинского), Янка, профессора Хомский, Экбаль Ахмат, Мазер Хамид, священник, настоятель наиболее престижного протестантского собора в Вашингтоне Сайр и т. д.

Автор описывает разнообразные формы давления: организация провала на выборах, угроза бойкота в профессиональной деятельности после ухода из политики, срывы собраний, взлом квартир… Надо заметить, что американцы гораздо более деликатные люди, чем мы, русские. У нас считается, что человек подвергается преследованиям, если его сажают в лагерь, избивают ил и убивают. Американцы восприимчивы к гораздо более тонким воздействиям: достаточно учёному не быть включённым в какой-то дополнительный грант, так что летом он не сможет поехать с семьёй отдохнуть на Болеарские острова — и он уже чувствует себя гонимым.

О том, что происходит в военном ведомстве, Финдли рассказывает просто чудеса. Ведущие переговоры представители Израиля оказываются лучше осведомлёнными о состоянии американских вооружений, чем сотрудники оборонного ведомства. Они просят о поставках вооружений, засекреченных ещё в США, — и добиваются их. Если американские представители имеют какие-то возражения против желаний Израиля, — они боятся доверить это бумаге, чтобы их карьера не пострадала. Секретные документы пропадают пачками, и многие израильские чиновники высылались, но США никогда не выдвигало официального обвинения в шпионаже. «Военные, — говорит Финдли, — называют Пентагон „израильским магазином самообслуживания“.

Обычным средством давления являются звонки и заявления конгрессменов, утверждающих, что те или иные поставки совершенно необходимы для безопасности Израиля. Конгрессмены, в свою очередь, находятся под давлением многочисленных еврейских организаций, мобилизующих своих членов для звонков, писем или посещений конгрессменов. Любая неподатливость вызывает обвинения в «антисемитизме» или «враждебности к евреям». Распространяются «списки врагов», опасных в этом смысле. Это давление столь эффективно, что в некоторых случаях учебные заведения возвращают деньги, полученные для определённых программ только потому, что они были предложены арабскими странами. В других — отказываются от сотрудничества с американцами арабского происхождения.

Вот конкретный эпизод из этой книги. Известный «Географический журнал» напечатал статью о Дамаске, в которой в небольшом абзаце о тамошней еврейской общине говорилось о её сравнительно благоприятном положении. Это вызвало бурю протестов, редакция получила более 600 возмущённых писем. От неё требовали публикации противоположной оценки. Напрасно редактор доказывал, что журнал существует с 1888 года и никогда подобной практики не придерживался. Состоялась бурная демонстрация у стен редакции. Вдело вмешался Американский Еврейский Конгресс. В результате редакция сдалась и напечатала заявление, в котором говорилось: «Наши критики были правы. Мы ошибались».

Пресса настолько восприимчива к подобному давлению, что когда руководитель Совета Еврейских Общин Беренбаум и другие еврейские активисты, встретившись с представителями редакции «Вашингтон Пост», сообщили им, что у газеты «есть еврейская проблема», то газета согласилась, чтобы в течение недели Беренбаум наблюдал за обработкой и сообщением новостей в редакции.

При таком давлении, естественно, принимаются решения, явно противоречащие национальным интересам США. Как пример Финдли приводит ассигнование в 1984 г. 250 млн. долларов на развитие производства в Израиле нового истребителя Лави, который становился конкурентом самолётам, производимым тогда в США. Причём за это решение голосовало 379 депутатов Конгресса, против — 40. Один из возражавших сказал:

«В результате будет потеряно 6000 рабочих мест … У американцев не только забирают их доллары, чтобы создать иностранную промышленность. Они должны ещё потерять свою работу».

Но, пожалуй, наиболее драматический эпизод, когда американские интересы были принесены в жертву интересам Израиля — это эпизод с кораблём Либерти. Эпизод совершенно одинаково описан и в книге Финдли, и в книге Дюка. Существуют и специально ему посвящённые книги.

Событие, о котором идёт речь, произошло 8 июня 1967 г., во время очередной арабо-израильской войны. Тогда вооружёнными силами Израиля было расстреляно американское разведывательное судно «Либерти», причём погибло 34 и было ранено 171 моряков. На следующий день израильское правительство принесло извинения, сказав, что приняло судно за египетский корабль. Однако, ряд писавших об этом авторов приводят доказательства того, что нападение было умышленным и, более того, что это было известно правительству США. По воспоминаниям оставшихся в живых, нападение произошло днём, в 2 часа. Корабль сначала облетело несколько реактивных самолётов. Лёгкий бриз, дувший в это время, развевал американский флаг, явно различимый. Потом корабль подвергся атаке израильских самолётов. Он был обстрелян из пулемётов, а на палубу сброшены напалмовые бомбы. Потом судно было расстреляно ракетами с торпедных катеров. Обстрелу подверглись и спасательные шлюпки, спущенные с корабля. Более того, вблизи находились два американских авианосца «Саратога» и «Америка». Дважды, в ответ на сигналы бедствия «Либерти» с них подымались на помощь самолёты, но были возвращены приказом высшего начальства (в одном случае — министра иностранных дел Мак Намары). Только на следующий день, когда стало ясно, что судно упорно не желает тонуть, появилась помощь и раненые были эвакуированы вертолётами. Как утверждает, например, Финдли, властям уже тогда было известно, что нападение было преднамеренным, а ЦРУ предупреждало о нём за 2 дня. Причиной всей акции он считает опасения правительства Израиля, что судно могло установить подготовку израильского нападения на Сирию (которое произошло действительно 2 дня спустя, хотя Израиль заключил перемирие с арабскими странами). Финдли говорит, что президент Джонсон организовал дымовую завесу, благодаря которой и 16 лет после его ухода факты почти неизвестны. Правительство США приняло версию Израиля. Назначенная комиссия опубликовала отчёт, в котором умалчивалось, что государственная принадлежность корабля была очевидна задолго до атаки, не упоминалось о напалмовых бомбах и расстрелянных шлюпках. Говорилось, что атака продолжалась 2 минуты, хотя она заняла более 70 минут. Выжившим морякам был дан приказ строго придерживаться официальной версии и не сообщать никакой другой информации.

Основным источником разоблачений стала публикация бывшего офицера «Либерти» Эннса. Для (тогдашнего) положения в США характерно, что он всё же смог издать свою книгу в 1980 г., через 2 года после ухода на пенсию. Он секретно собирал воспоминания своих выживших товарищей. Книга вызвала, как говорит Финдли, интернационально координированное сопротивление: Минобороны США, Антидиффамационной Лиги, Американо-Израильского Комитета Общественных Отношений, издательств, средств информации и Израильского Мининдела.

Эннс всё же мог провести ряд выступлений на тему книги, но его там прерывали, называя лжецом и антисемитом. Письма такого же содержания он продолжал получать ещё 10 лет.

И несмотря на такую общественную атмосферу, в 1984 г. сенатор Д’Амато внёс законопроект о необходимости «погасить вспышку охватившего страну антисемитизма» — и он был принят в качестве закона в 16 штатах.

Очень многого во внешнеполитической области добился для Израиля президент Картер. При нём было заключено в Кэмп-Дэвиде израильско-египетское соглашение. По меркам I или II мировой войны Египет подписал «сепаратный мир» с Израилем. Я записал себе тогда следующее сообщение Би Би Си:

«Газета „Сэнди Таймс“ в воскресенье 15 октября написала, что „за один день президент Картер превратился из неопытного человека, вмешивавшегося в чужие дела, в мудрого государственного деятеля… Президент Картер не может быть столь неспособным, чтобы не выучить свой урок“ (т. е. сделать правильный вывод).

И позже, вплоть до наших дней, можно видеть, что Израиль третирует США, как своего вассала. Он указывает им, каким странам и какое оружие они могут продавать. Израиль нарушает условия договора, по которому США передают ему оружие, и когда они приостанавливают очередные поставки, он в гневе разрывает договор; испуганные США идут на попятный. Дело дошло до комической жалобы президента Рейгана (на пресс-конференции 1.X.1981 г.), что Израиль оказывает слишком большое давление на внешнюю политику США.

Когда голосами арабских стран Израиль был исключён из Международного Агентства по Атомной Энергии (вполне законно, так как он отказывался дать доказательства того, что использует атомную энергию только в мирных целях), то США покинули это Агентство вместе с ним. Госдепартамент заявил, что такова же будет реакция США, если Израиль попытаются исключить из любого другого специализированного агентства ООН. Наконец, когда был а опасность, что страны III мира смогут добиться исключения Израиля из ООН, США объявили, что тогда и они выйдут из этой организации. Кажется, что США по отношению к Израилю потеряли свою независимость.

Уже во второй срок его президентского правления Клинтон пытался добиться мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Как выражение своего недовольства неуступчивой позицией Израиля, он не пригласил в Белый Дом находившегося в США израильского премьера. Сразу же появилась секретарша из его аппарата Левинская, начавшая рассказывать об их связи, причём с массой грязных подробностей. По этому поводу уже начал и развёртывать процедуру «импичмента» (причём президент обвинялся не в его поступках, а в том, что сначала их отрицал). Тут, видимо, Клинтон осознал, в чьих же руках власть. В тот день, когда Сенат принял решение о начале процедуры — 12 декабря 1998 г. — Клинтон полетел в Израиль с женой и всей семьёй (включая собачку). Причём премьер Израиля утверждал даже, что не приглашал Клинтона, а он сам настоял на поездке. После ряда унижающих его публичных покаяний, Клинтон был прощён, «импичмент» не состоялся. В Израиле взяло верх радикальное течение. В сентябре 2000 г. Ариэль Шарон посетил арабскую святыню Аль-Харам. В арабских кругах Шарон имеет прозвище «ливанский мясник»: он был военным министром, когда произошла резня в лагерях арабских беженцев Сабра и Шатила и был удалён из правительства под влиянием возмущения этой резнёй, в том числе и в Израиле. Появление Шарона около арабской святыни было явной провокацией, да оно так и было обставлено, его охраняло несколько тысяч полицейских. Это дало новый толчок «интифаде», положение стало быстро ухудшаться, сам Шарон стал премьером и теперь (конец 2001 г.) мы имеем полномасштабную арабо-израильскую войну.

Кем же считают себя евреи в США? По оценкам социологов, 9/10 из них предпочитают интегрироваться в американское общество и не являются сторонниками сионизма. Однако 4/5 считают, что поддержка Израиля Вашингтоном — в интересах США. В 1988 г. Джерри Гобин сказал:

«Государство Израиль занимает теперь центральное место в определении еврейской идентичности».

Конечно, таково же еврейское влияние не только в США, но во всём западном мире. Например, в конце 1960-х-начале 1970-х годов Запад переживал тяжёлый кризис. Главным образом, это были студенческие волнения: студенты захватывали университеты. Но также волнения негров в США. Термин «революция» был у всех на устах: вожди движения утверждали, что совершается 5 революций — экономическая, свержение капитализма; национальная, отделение нескольких южных штатов от США; политическая, уничтожение репрессивного демократического строя; сексуальная, уничтожение буржуазной семьи; психоделическая, объединяющая культуру совместного приёма наркотиков и танцев под рок-музыку (вместе это должно было уничтожить буржуазную индивидуальность). И опять, как в русской революции 1917 г., как в германские революционные годы 1918-1923, как в венгерской революции 1918 г., среди руководителей оказалось непропорционально много евреев: Кон Бендит, Джерри Рубин, Аллен Гинсберг. Идеологические вожди этого движения происходили из философской «Франкфуртской школы», были последователями одновременно Маркса и Фрейда и почти без исключения евреями: Адорно («после Освенцима поэзия невозможна»), Маркузе, Хоркхеймер, Фромм.

Ярким примером является судьба историков, известных под общим названием «ревизионисты». Общее у них то, что они стремятся пересмотреть стандартно принятые на Западе взгляды на историю II мировой войны. Некоторые из них доказывают, что цифра 6 млн. евреев, погибших от рук гитлеровских властей. — очень преувеличена. Другие доказывают, что немцы в концлагерях не пользовались газовыми камерами. Мне лично не очень понятно, что ими движет, как я уже говорил в гл. 12. Но каковы бы ни были мотивы «ревизионистов», поразительны не они, а тот ответ, который эти исследователи встретили. Современный немецкий историк очень осторожно говорит об этом:

«Однако, остаётся весьма прискорбным, что в признанной литературе столь полно утрачено основное правило науки: „выслушать и другую сторону“.

Действительно, «ревизионистам» не отвечают, если о них упоминают, то лишь как о «неонацистах» или «правых радикалах», но зато они постоянно преследуются. Ряд этих авторов присуждён к тюремному заключению: в Канаде, Германии, Франции, Швейцарии. Другие присуждены к крупным штрафам или уволены с работы без права на пенсию (т. е. обречены на нищенское существование). При этом им никто не инкриминировал иных действий кроме написания книг, в которых приводятся аргументы против утверждений, признанных «неприкасаемыми». Вот итог многовековой «борьбы за свободу слова» на Западе! Теперь уже нельзя попасть в тюрьму за утверждение, что земля движется вокруг солнца, зато вполне возможно за книгу, содержащую аргументы о числе жертв «Катастрофы», о том, были ли газовые камеры в тех или иных немецких лагерях и т. д.

Надо сказать, что хотя сознание среднего американца манипулируемо и управляемо, как хороший автомобиль, — они всё же твёрдо держатся за свою «первую поправку», провозглашающую свободу слова, и в США подобные суды до сих пор невозможны. Но ведь приговор суда — не единственное несчастье, которое может постигнуть людей! Например, американские «ревизионисты» создали целый институт: — «Институт исторических исследований», — а несколько лет тому назад здание института загорелось и библиотека погибла. Д. Дюк в своей книге пишет:

«Когда некоторые из моих друзей по патриотическому движению ввели в обращение… термин Сионистское Оккупационное правительство, или СОП, я думал, что название несколько преувеличено, но после долгих размышлений и изучения этого вопроса я осознал, что это наиболее подходящее описание грустных дел в Вашингтоне в сфере внешней и внутренней политики».

Факты, которые мы привели, указывают на то, что так же дело обстоит во всём западном мире и не только «в сфере внешней и внутренней политики», но и религии, политических и социальных взглядах, да и вообще всей жизни.

Литература:

Shahakl. Цит. в Гл. 1.

Рид Д. Цит. в Гл. 1.

Судоплатов П. Цит. в Гл. 13.

Goldmann N. Цит. в Гл. 3.

Weizmann Ch. Цит. в Гл. 10.

Cohn H. Цит. Гл. 12.

Encyclopaedia Judaica. Jerusalem, 1972.

«B’nai B’rith Magazine». March. 1938.

Декларация об отношении к нехристианским религиям. II Ватиканский Собор. Конституции, декреты, декларации. Брюссель, 1992.

Laurentin R. (abbe). L’Eglise et les juifs a Vatican II. 1967.

«Обращение французского епископа». Вестник Русского Студенческого Христианского Движения т. 108-109-110. Париж, 1973.

Katz J. Цит. в Гл. 4.

Русская идея и евреи: Сборник статей. М., 1994.

Кино. Краткая Еврейская Энциклопедия. Т. 4.

Нитобург Э. Евреи в современной Америке. М., 1998.

Who’s Who in American Jewry. N.-Y., 1927.

Korn D. Wer ist wer im Judentum. Munchen., 1996.

Комей Д. Кто есть кто в истории евреев. Лондон — Москва. 1974, 1995. Time. Nov. 25. 1974.

Findley P. They dare to speak out. N.-Y.. 1985.

Nolle E. Цит. в Гл. 12.

Маслюков Ю. Д. (редактор). «Распад мировой долларовой системы». М., 2001.

Cohen R. «No Jews in This Cabinet». «Washington Post», Jan. 16. 2001.

1. «Что такое еврей»

Здесь мы попытаемся сформулировать некоторые выводы из предшествующих, исторических, глав. Эти выводы, безусловно, дают картину сочень большим числом белых пятен. История еврейства слишком объемна (хотя бы только по охватываемому ею времени), чтобы её можно было охватить какими-то чёткими формулировками. Да и Достоевский ещё писал:

«Не настали ещё все времена и сроки, несмотря на протёкшие сорок веков, и окончательное слово человечества об этом великом племени ещё впереди».

Мне кажется, что мысль эта вполне верна и сейчас. Поэтому я ставлю себе очень ограниченную цель — извлечь из известных исторических фактов несколько конкретных выводов, которые пригодились бы в будущем (я имею в виду прежде всего русских, но не только их), чтобы выработать своё отношение к этому загадочному явлению — еврейству. А точнее, установить такие отношения с ним, которые учитывал и бы наши основные исторические цели.

И прежде всего, мы можем вернуться к вопросу, обсуждавшемуся в начале работы: что за общность образует еврейство? Недавно этому вопросу посвятил особую работу влиятельный в еврейских кругах раввин Адин Штейнзальц. Заголовок этой работы: «Что такое еврей» — мы и переняли в качестве заголовка раздела. Хотя вопрос, сам по себе: не новый — об этом много писали, в том числе и еврейские авторы: что такое еврейство? — нация, религия или некий «дух еврейства»? Как оказалось, вопрос этот очень тонкий, и я не собираюсь предложить на него свой ответ, лишь суммировать некоторые наблюдения, вытекающие из предшествующего исторического обзора.

Приведённые выше исторические очерки позволяют отметить некоторые постоянно встречающиеся черты, которые связываются с еврейством. Так, в книге об «Антисемитизме в древнем мире» С. Я. Лурье отмечает особое свойство еврейского народа (в Античности):

«Он, не имея ни своей территории, ни своего языка, и будучи разбросан по всему миру, тем не менее… остаётся национально-государственным организмом».

Достоевский говорит:

«Нет, такой необыкновенно сильный и энергичный народ, такой беспримерный в мире народ не мог существовать без Status in statu» (т. е. не образуя государство в государстве — И.Ш.).

И Яков Клацкин пишет о «еврейском государственном устройстве»:

«Мы спасли его как переносное государство которое и в диаспоре создаёт нам аналог государственной автономии», «прочная стена, созданная нами, отделяла нас от народа страны, а за стеной жило еврейское государство в миниатюре».

Русский религиозный философ XX в. о. С. Булгаков говорит:

«И самой таинственной из судеб Израиля остаётся именно его единство».

И другой мыслитель того же течения В. Зеньковский:

«Что больше всего поражает в еврействе после рассеяния — это его единственная и исключительная живучесть как национального целого».

«Мировое еврейство…остаётся единым… во внутренних императивах жизни, определяющих особую судьбу, особый путь еврейства».

Всё это лишь разные аспекты наблюдения Гретца о «чудесной взаимосвязи, нерасторжимо соединяющей члены еврейского мира», которое было приведено в самом начале работы.

Естественно, проще всего было попытаться найти объяснение при помощи тех категорий, которые обычно в истории формируют человеческие общности: религии и нации. Например, дореволюционное русское законодательство воспринимало евреев исключительно как религиозную общину («лица иудейского вероисповедания»). Такова же была точка зрения евреев в период увлечения эмансипацией и ассимиляцией: «Мы — просто немцы Моисеева закона» (или англичане, русские и т. д.). Сейчас превалирует другая точка зрения: евреи — это национальность. Так, сионизм в эпоху Герцля и Вейцмана был чисто светским национальным течением. Например, Вейцман говорил (после II мировой войны, в связи с созданием государства Израиль):

«Хотя мы будем уважать верования каждого человека, мы не можем перевести стрелки часов назад, сделав религию основой государства… Религия не должна контролировать деятельность государства».

(Правда, реальность оказалась не соответствующей этой декларации.)

Спор о том, являются ли евреи нацией или объединены религией, имеет и более давнюю историю. Он бросает, например, свет на загадочную раннюю статью Маркса «К еврейскому вопросу». В ней имеется ряд поражающих высказываний, например:

«Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека. Деньги — это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого другого бога».

Если эти мысли были бы опубликованы сейчас, то Маркс немедленно был бы заклеймён как антисемит.

Видимо, объяснение такой странной ситуации связано с более широким контекстом этой статьи. Она является ответом на две статьи Бруно Бауэра по тому же вопросу. В них Бауэр доказывает, что еврейский вопрос — это вопрос религиозный. Христианское государство, утверждает он, не основывается на принципе равных прав. Евреи должны либо бороться против самих принципов христианского государства, либо довольствоваться местом (и рядом привилегий), им предоставляемым. Они хотят, однако, оставаясь евреями, иметь те же права, что и христиане, то есть требуют для себя особого положения. Для Маркса же была особенно неприемлема концепция, основывающая историю на религиозных принципах, ему необходимо было свести всю ситуацию к экономическим взаимоотношениям евреев и христиан. Ради этого он готов рисовать своих соплеменников самыми чёрными красками и делает даже знаменитое предсказание:

«Как только обществу удастся упразднить эмпирическую сущность еврейства, торгашество и его предпосылки, еврей станет невозможным…»

(Что было так убедительно проверено в России после революции 1917 г.!)

Видимо, ни одна из этих точек зрения, что еврейство — это религия или нация, — не делает всё явление более понятным. Всё, что было в этой работе раньше изложено, приводит, мне кажется, с необходимости к тому, что для понимания требуется соединение обеих точек зрения: еврейство является уникальным сплавом религии и нации. Все недоумения происходили из того, что еврейство пытались вместить в один из известных рядов исторических явлений. Либо говорили: это народ, как греки, римляне, немцы, французы… Но выходило непохоже. Либо, что это религия: как античное язычество, буддизм, индуизм, христианство, ислам. И опять не подходило. Разгадка в том, что это — явление без аналогов в Истории: единственный случай этноцентрической религии и скреплённой религиозным чувством нации, причём оба компонента соединены идеей избранности. Это видно в таком осколке современного еврейства, как Израиль. Более 80% населения считает себя атеистами, а раввинат определяет важнейшие стороны жизни: форму брака, признание гражданства и т. д. Очевидно, ортодоксальный иудаизм признаётся атеистическим населением Израиля необходимым фактором национального сплочения.

Такого сплетения, взаимопроникновения нации и религии не было нигде. Античные греки считали, что их боги — также и боги троянцев. Согласно Гомеру, троянцы поклонялись Зевсу, Аполлону, Афродите. Когда греки соприкоснулись с более широким кругом народов, они исходили из того, что те поклоняются тем же богам, лишь под другими именами. Например, Геродот говорит: «Египтяне поклоняются Дионису, которого они называют Озирисом». Так называемые «мировые религии»: буддизм, христианство, ислам, тем более, обращаются ко всему человечеству. Но если вспомнить такие талмудические изречения (приводимые Эйзенменгером):

«…народы земли не называются людьми, так как их души происходят от нечистого духа, людьми же называются израильтяне, души которых происходят от святого духа Божия».

Рабби Симон бен Иахаи говорит:

«Вы называетесь людьми, другие же народы называются не людьми, но скотами», —

то становится очевидным, что мы имеем дело с каким-то явлением совсем иного плана, чем известные религиозные или национальные группы.

Итак создалась очень устойчивая традиция. Например, известный современный еврейский идеолог М. Гефтер, вспоминая свою молодость, пишет:

«… я не был тогда евреем. Знал, но не ведал. Быть может, отталкивал это знание, но всё же не из страха! Скорее — следуя комплексу Маугли».

То есть: образ человеческого ребёнка среди зверей, совершенно в духе рабби Симона бен Иахаи. Да и Нахум Гольдман спрашивает, в чём защитный механизм, сохранивший еврейство при всех преследованиях? И отвечает:

«Этот механизм может быть описан в нескольких словах; евреи относились к своим преследователям как к низшей расе».

Более того, еврейство не является формальным объединением еврейской национальности и иудаизма. О каких религиозных или национальных корнях можно говорить, например, в связи с евреями, участвовавшими в революции 1917 г.: Троцким, Зиновьевым и т. д.? Так, Литвинов был убеждённым сторонником еврейской ассимиляции и в анкетах писал себя русским, Максимом Максимовичем, хотя от рождения назывался Меер Генох Мовшевич Баллах.

Живущая сейчас в Германии С. Марголина — публицист из «третьей эмиграции» — предлагает пересмотреть этот вопрос:

«Вопрос, который обычно обходится при обсуждении особой роли евреев в советском обществе, несмотря на его центральный характер, таков: правильно ли приписывать еврейскую национальность ассимилированным евреям, не воспринимавшим себя как евреев? Во время революции, когда пришли к власти евреи, оторвавшиеся от еврейства, национально-еврейские мыслители подчёркивали, что революционеры не были „подлинными“ евреями или даже были предателями еврейского народа. Однако, это была защитная мера против обвинений евреев в ответственности за красный террор. Симон Дубнов… считал эти тонкости и подразделения несущественными сравнительно с ненавистью населения. В 1918 г. большевистское ЦК в Смольном в народе называли „еврейским правительством“.

Дубнов с горечью занёс эту „шутку“ в дневник, вполне осознавая, что она полностью соответствует истине…

Со своим народом нельзя порвать просто по своему „желанию“ или „решению“. Можно воспринимать себя как нееврея и всё же принадлежать еврейской традиции со всем, с чем она связана…

На вопрос о его еврействе Троцкий отвечал: я социал-демократ и ничего больше… Евреи, отказывавшиеся, как Троцкий, от еврейства, не хотели понять, что их тип „нееврейскости“ был типично еврейским… Исаак Дейчер писал: „Еврейский отщепенец, порывающий с еврейством, принадлежит вполне определённой еврейской традиции“».

Некоторые идеи, воспринятые первоначально в религиозной форме, могут впитываться народом на протяжении многих поколений, а потом проявляться у потомков, порвавших с религией но в другой формулировке. Так, Куприн в письме Батюшкову, цитирован ном в главе 10, приводит прямо «словарь» для перевода одной и той же идеологии с языка Ветхого Завета на язык современного эмансипированного еврейства. Он говорит, что основная концепция современного ему прогрессивного еврейства есть только перевод на другой язык основных положений ортодоксальной еврейской традиции и сводит их в такую таблицу:

И С. Марголина пишет:

«Еврей — не фантастическая выдумка. Его самовосприятие начинается с ощущения своего „различия“. Прежде всего это связано с традицией „избранности“, которая после потери религиозного содержания трансформировалась в чувство превосходства. То есть еврей ощущает себя другим не только ввиду своего опыта соприкосновения с неевреями, но также через передаваемое культурой целеположение „быть чем-то иным и особенным“.

Или, Зиновьев в «Истории РКП(б)»:

«Они („экономисты“) говорили: „Что же, по-вашему, рабочий класс — мессия“? На это мы отвечали и отвечаем: мессия, мессианство — это не наш язык, мы не любим таких слов. Но то понятие, которое в них вкладывается, мы принимаем: да, в известном смысле рабочий класс — мессия и роль его — мессианская, ибо это тот класс, который освободит весь мир».

Вот так, переведённые на другой язык, религиозные идеи могут вдохновлять и объединять людей, считающих себя атеистами и материалистами.

Розанов утверждает, что еврейство образует общность более тесную, чем национальная или религиозная:

«Они в сущности родные друг другу».

Таких характеризует и Гершензон:

«14 миллионов людей, чувствующих себя как бы одной семьёй».

Да и рабби Штейнзальц, в статье, название которой мы приняли для этого параграфа, предлагает свою точку зрения: евреи — это «Дом Якова» или «Дом Израиля», это — семья, то есть такая общность, из которой невозможно выйти, даже декларируя публично свой разрыв с ней.

И В. Топоров, как бы «изнутри», описывает не тривиальный характер этого «единства»:

«Внешность, фамилия, родственные связи, трудно уловимые, но всё же вполне определённые черты национального поведения выделяют этнических евреев, метисов и порой квартеронов (сильная кровь!); среди опознавательных признаков надо, несомненно, назвать болезненную реакцию на саму постановку еврейского вопроса, зачастую присущую и людям нееврейского происхождения, но состоящих в браке с евреем или еврейкой, особенно при наличии детей».

Конечно, в Истории люди часто объединялись: в государства, племена, партии, разные союзы. Но, начиная с Античности, современники (в том числе и еврейского происхождения) выделяли еврейство как нечто отличное от других аналогичных явлений. Приведу одну аналогию. Отдельная пчела является, по ряду признаков, довольно примитивно организованным существом: например, она не может поддерживать температуру, отличную от температуры окружающей среды. Но пчелиный улей имеет многие черты гораздо более высоко организованного существа. Например, в нём поддерживается постоянная температура +33…+34°C? (в той части улья, где находятся яйца и личинки и в период их выращивания). Пчёлы всё время обмениваются пищей (когда радиоактивный сироп дали менее чем 0,1%, вскоре 70% всех пчёл стали радиоактивными). То есть, улей обладает аналогом обмена веществ. Пчёлы, всё время помахивая крылышками, создают ток воздуха — аналог дыхания. Наконец, улей «размножается» половым путём: трутни и матки по набору хромосом аналогичны мужским и женским половым клеткам. Ввиду ряда таких свойств некоторые энтомологи считают, что функционирование улья можно, понять лишь мысля его как СВЕРХОРГАНИЗМ, клетками которого являются отдельные пчёлы. Отметим, однако, что подобная форма организации жизни встречается лишь среди низших животных, а более высокие формы жизни связаны с развитием различных аспектов индивидуальности и индивидуальных связей.

Вот такой сверхорганизм и возник в виде еврейства. Его возникновение заняло более двух тысячелетий и включало создание религиозной концепции избранного народа, идеологии классического иудаизма и кагальной организации, многочисленных еврейских организаций (типа ордена Б’най Б’рит) и других «закрытых» еврейских обществ современного Запада.

В Истории встречаются и другие человеческие объединения, аналогичные сверхорганизму. Яркий пример — большевизм, опирающийся на «партию нового типа». Именно от большевизма нам сохранилось наиболее яркое описание этого явления «изнутри» — свидетельство руководящего большевика Пятакова. Это его рассказ (во время поездки за границу) своему бывшему партийному товарищу, записанный, а потом опубликованный там. Пятаков подчёркивает именно отказ от своей индивидуальности ради слияния с партией, жертву «гордостью, самолюбием и всем прочим». Он даже заявляет, что если партия признаёт чёрным то, что ему видится несомненно белым, то и он заставит себя считать так же. Он описывает, как мучительно такое «насилие над собой». Сравнительно с этим «отказ от жизни, выстрел в себя из револьвера — сущие пустяки». Но всё искупается необыкновенным чувством «чести и счастья» быть в рядах партии «делающей невозможное возможным». (Полный текст сохранившегося рассказа Пятакова я привёл в своей книге о социализме.) И параллелизм здесь не случаен: речь идёт о духовно родственных явлениях. Если Шахак называет средневековые еврейские общины, построенные по типу кагалов, «одним из самых „закрытых“ и тоталитарных обществ во всей человеческой истории», то неудивительно, что сложившаяся там духовная традиция была незаменима для создания тоталитарного общества XX в. Если Гершензон пишет, что в еврействе народная воля «должна была пропитать личную волю каждого индивидуума», то это напоминает слова Пятакова, что «идейный большевик-коммунист» будет считать чёрным то, что, какой видит, белое, если таково решение партии.

Именно благодаря этим качествам «сверхорганизма», созданным за несколько тысячелетий, еврейское участие в образовании нового «сверхорганизма» оказывается особенно эффективным. Мы пережили это в русской революции 1917 г. и последовавшие десятилетия. Когда же, в силу самых естественных причин, число евреев в руководящем слое общества упало (лишь сравнительно с прежним, — оставаясь значительно выше доли в населении), то и коммунистическая власть распалась. Россия была подчинена другому, капиталистически-спекулятивному укладу — и в этом повороте еврейское влияние оказалось столь же доминирующим.

2. «Судьбы еврейского народа»

Розанов, много думавший о роли евреев в нашей жизни, писал: «Ни об одном ещё народе не хочется так сказать, что он — с „призванием“, будь то добро или зло, свет или тьма. Факт — в некоторой специализации, в существовании „исключительных способностей“; некоторого „штанд-пункта“ в бытии л и историческом, в психологии, „умоначертании“». Можно ли из известной истории того, как формировалось еврейство, вывести, в чём заключается это «призвание»? Ведь это, собственно то же, что ответить на вопрос в чём «смысл», или «цель» истории еврейского народа. Можно сразу же отмести такие вопросы, как «слишком неопределённые» и «не имеющие смысла». Но вот великий композитор — Шостакович — писал, по поводу именно той области, которой он посвятил свою жизнь: «Смысл в музыке —это для многих звучит непривычно… Но, несмотря на их наивность и даже грубость, эти вопросы, несомненно, имеют право на существование». Может быть, тогда это верно и в отношении вопросов о смысле в истории? И уж тут трудно не согласиться с Розановым — если по поводу какого народа, то, прежде всего, еврейского, такой вопрос оправдан всей историей. Другое дело, что вопросы эти предельно трудны. И Достоевский предупреждал, что для ответа на них «не пришли ещё времена и сроки». Тем не менее, об этом было написано много. И сама многоголосица мнений показывает, что короткого и окончательного ответа нет. Из всего, что мне известно, на меня самое глубокое впечатление произвела работа М. О. Гершензона «Судьбы еврейского народа», её название я и взял в заглавие этого параграфа. Прежде всего, для меня было ошеломляющим открытием: Гершензон, автор и даже организатор «Вех», тонкий специалист по русской литературе, казался мне примером полностью ассимилировавшего еврея (да он не раз и писал «мы, русские интеллигенты»…); а тут такая страстная поглощенность судьбой еврейского народа! А кроме того, работа насыщена сильным чувством и глубокими, убеждающими мыслями. Например, статья Гершензона в «Вехах» производит гораздо меньшее впечатление. Автор, видимо, чувствует неразрешимость вопроса приёмами привычного нам рационального мышления, опирающегося на исторические или социологические факторы, поэтому он апеллирует скорее к образам и чувствам.

К сожалению, объём нашей работы позволяет привести лишь некоторые отрывки из статьи Гершензона. Вот как автор характеризует всю эту эволюцию в целом:

«Глубокомысленный, сложнейший замысел — и элементарная ясность плана; основные линии так отчётливы, что их способен проследить ребёнок; но каждая определена тончайшими соображениями и служит многообразным задачам целого: таковы создания гениального художника — и так творила душа еврейского народа его внешнюю историю».

И более подробно, по этапам:

«Если всмотреться поближе, в зачатках еврейства обнаруживаются странные черты… Еврейский народ твёрдо помнил из своего детства одно: что его религия и законы образовались не обычным путём, не в прочном укоренении оседлости, а на ходу, в движении. Это была страстная, нетерпеливая воля…Сплотив из песчинок неразложимый народ, она тотчас изнутри расколола его и потом столетия дробила на части, всё мельче, пока вовсе не распылила совсем. Но новые атомы должны были быть качественными, отличались от первоначальных: в каждом из них должна была действовать народная воля. Она должна была проницать личную волю каждого индивидуума так, чтобы он, осуществляя свои эгоистические желания, самым характером своих желаний и способом их осуществления служил её целям.

Изгнание было нужно душе народной; она отрываться от земли, исторгнуть свои корни.

При Ездре и Неемии… еврейство сделал ось как бы одним твёрдым телом, не плотски — но духовно, ибо все атомы его был и теперь пропитаны единой волей.

Катастрофа 70-го года, окончательное крушение еврейского царства, не была внешним событием, но сама воля еврейства, довольно и обдуманно произвела её в вещественном мире своими духовными силами, в срок, какой она сочла благовременным.

Еврейское начало в мире кипятилось и процеживалось более тысячи лет; теперь оно было окончательно готово: крепчайший и чистый настой (…). На протяжении дальнейших веков ещё несколько раз приходилось крепче затягивать срединный узел, чтобы еврейский ум не разложился в человечестве; таково было создание Мишны во 2-м и Талмуда в 5-м веке, таков был раввинат и кагальная система.

В общем цель достигнута: еврейство не имеет земного града.

За две тысячи лет еврейство сумело порвать крепчайшие цепи, какими человек привязан к земле. Потому же, я думаю, еврейский народ стал народом подвижных профессий, народом ремёсел, торговли, обмена. Земледелие запрещено еврею его народным духом, ибо, внедряясь в землю, человек всего легче прирастает к месту и к устойчивой форме жизни. 14 млн. людей, чувствующих себя одной семьёй, разбросано по 70 странам; народ, имевший свою культуру, внутренне распылён по двадцати инородным культурам; народ, забывший родную речь и говорящий на многих чужих языках, народ-хамелеон, народ-торгаш, оторванный от природы, хиреющий в городах».

Автор задумывается и над тенденцией, значит, в каком-то смысле, над целью этой эволюции. Он подчёркивает, что она далеко небезболезненна, конфликтна:

«Не безделицей было еврейство для мира все эти двадцать веков: народы со жгучим интересом следили за ним, и чем дальше смотрели, тем ярче их взор разгорался страхом и ненавистью. В том деле, которое делает еврей, есть какая-то вечная истина, но какая страшная. Мир думал, что он казнит еврейство, а на самом деле служил ему, как он служит всякой воле. Если бы не религия, не Тора и сознание общности своей, народ не прошёл бы сомкнутым строем через такие муки. Вот последняя неподвижность: для верующего еврея — незаменимая Тора и неразложимое еврейство; для неверующего — по крайней мере последнее. Сказать ли моё предвидение? Но факты сами гласят, как открытая книга. Я вижу, что таинственная воля еврейского народа направлена к тому, чтобы разрушить и этот последний оплот…

Мне кажется, еврейство вступает ныне на последнюю стадию своего пути.

Мы уже теперь можем с уверенностью предвидеть: человек в еврействе станет нищ духом; не к этой ли цели стремится и всё человечество.

Они насытятся пищей, которой мир ещё не вкушал, ибо все мирские ценности — как бутафорские яства».

В работе Гершензона, сильно склоняющейся в мистическую сторону, можно выделить несколько конкретных положений, которые можно сопоставить с приведённым выше историческим материалом, да и фактами современной жизни.

• Неустанная, на протяжении трёх тысячелетий, выработка сплочённости еврейства, подчинения его «единой воле»: как «кипячение и процеживание настоя».

• Также движущийся в одном направлении процесс, характеризуемый терминами «отрыв от земли», «отрыв от корней», «еврейство… не имеет земного града».

• В столь тяжёлых условиях единство поддерживается религией (Тора, Галаха) и национальным самоощущением.

• Предвидение, что и эти связи будут разрушены. На первый взгляд звучит парадоксально: что же тогда значит еврейство, если отказаться от этих двух принципов общности — религии и нации?

Но ведь, например, Радзиховский насчитывает в России примерно 600 тыс. евреев по паспорту и около трёх млн. «в еврейской сфере». Растёт число смешанных браков среди евреев, сейчас оно уже превышает половину всех браков. Так, может быть, это осуществление мечты ассимилицанистов: евреи «растворяются» в русских? Но Гершензон понимает это иначе:

«Зерно прорастает — шелуха должна лопнуть».

Он пишет:

«Кто есть еврей? — В ком действует народная сила еврейства… национальная воля, действующая в нём, сама у клонит его шаги на должный путь».

Видимо, во всём мире сложился слой, состоящий из ортодоксальных и из нерелигиозных евреев, тех, кто (по ленинскому определению) «с примесью еврейской крови», членов их семей и людей, так или иначе примыкающих к еврейству, как вообще часто люди льнут к любой власти.

Чем же объединяется весь этот слой? Шахак указывает, как на организующий центр — ортодоксальное еврейство с центром в Израиле и еврейские национальные организации в диаспоре (то есть по всему миру). Он утверждает, что Израиль контролируется раввинатом и его политика определяется в большей степени, какой говорит, «еврейской идеологией», чем геополитическими (хотя бы и империалистическими) интересами страны. Но, говорит он:

«Кроме политики Израиля, как можно думать, „еврейская идеология“ влияет и на значительные группы, если не на большинство евреев диаспоры».

Это влияние, особенно в США, как он говорит, осуществляется через еврейские организации «закрытого» (эксклюзивного) типа, которые в принципе не допускают нееврейских членов. И зная, как еврейство умеет внушить другим свои точки зрения, заразить своим настроением, можно себе представить, как велико воздействие радикального, организованного еврейства на других евреев, членов их семей и близких им людей. Например, Израиль совершает агрессивные, террористические действия против арабов, вызывая их крайнюю ненависть. А потом евреи диаспоры запугиваются угрозами, что если теперь не поддержать политику Израиля, то арабы там перережут всех евреев, да, пожалуй, начнутся еврейские погромы и по всему свету. Я хорошо помню, как лет 12 тому назад у нас в стране несколько раз возникала волна страхов близких погромов. И если сам процесс, вероятно, был искусственно организован, то истерика страха, скорее всего, была искренней.

Так что речь, по-видимому, идёт о власти (в наше время — власти над почти всем миром) некоторого слоя, в котором евреи (как бы это слово ни понимать), возможно, и не составляют большинства, но их участие необходимо для единства и дееспособности всего слоя. Уж на что Гершензон: русский интеллигент, знаток русской литературы, участник и даже организатор «Вех»; судя по многим указаниям — не религиозен, уж тем более не связан ни с каким кагалом, но и он это ярко ощущает:

«Еврейское начало неистребимо, нерастворимо никакими реактивами. Еврейский народ может без остатка раствориться в мире — и я думаю, что таки будет, но дух еврейства от этого только окрепнет».

Наконец, как понимать ту тенденцию «отрыва от земли», «отрыва от корней», которую постоянно подчёркивает Гершензон? Эти слова кажутся какой-то бессодержательной риторикой (а в статье Гершензона — аргументом в борьбе против сионизма, чему статья, в значительной части посвящена). Однако, они совпадают с тенденцией, двигавшей западный мир в течении последних веков. Это — создание так называемой «технологической цивилизации», которая начинает с уничтожения крестьянства как основной опоры жизни и строит жизнь, всё более опирающуюся на технику, так что её иногда и определяют, как стремление уничтожить природу, заменив её искусственной природой — техникой (но ведь человек — часть природы!). Теперь это прокламируется как идеология «постиндустриального общества», а реализуется так, что в биржевые спекуляции вкладывается в десятки раз больше средств, чем в реальную экономику. Эту экономическую политику настойчиво проводит «Федеральная Резервная система», ведающая выпуском долларов США. Долговременные её председатели — Поль Волькер и Аллан Гриншпан. И самые крупные состояния теперь образуются либо на биржевых спекуляциях, либо на производстве объектов «виртуальной реальности». Да и наша революция 1917 г. провозглашала «интернационализм», то есть порывала с такими «бутафорскими яствами», как родина и патриотизм. Тогда же боролись и против «буржуазной семьи». Да и «сексуальная революция», бушевавшая на Западе в 1960-е — 70-е годы, ставила ту же цель. А употребление наркотиков понималось как путь к уничтожению «буржуазной репрессивной индивидуальности». И в книге Жака Аттали, написанной 10 лет назад, предсказывается, что в XXI в. судьбу человечества будет определять новое поколение победителей и побеждённых:

«Покончив с любой национальной „привязкой“, порвав семейные узы, заменив всё это миниатюрными микропроцессорами… потребители из привилегированных районов мира превратятся в „богатых номадов“. Возникнут и мириады бедных кочевников. Эти обнищавшие пираты будут курсировать по всей планете в поисках пропитания и крова над головой. Чувство привязанности к тому месту, которое рождало все культуры, превратится лишь в слабое, достойное сожаления воспоминание».

И в качестве итога:

«Он (человек) со вставленными в него искусственными органами станет и сам искусственным существом, которое можно будет купить или продать, как любой другой предмет или товар…

Таким образом он приобщится к тому, что в конечном счёте восходит к культу индустриального каннибализма».

Можно было бы отмахнуться от всего этого как от несерьёзной риторики. Но автор — фигура серьёзная (из алжирских евреев; был экономическим советником президента Миттерана, потом — первым президентом созданного Международного Валютного Фонда). Видимо, он хочет передать какие-то тенденции теперешней правящей элиты мира. И впечатляющее совпадение даже в терминах — Гершензон говорит о еврейской религии и законах: «образовались не обычным путём, не в прочном укоренении оседлости, а на ходу, в движении»; Аттали — о будущей «цивилизации кочевников», «ведущие оседлый образ жизни общества — только промежуточный этап между двумя этапами номадизма».

Если признать верным мнение Гершензона, что всю историю еврейства пронизывает стремление к «отрыву от корней», «отрыву от земли», то здесь, в этом направлении, оно шло впереди человечества. Причём его мысль сформулирована Гершензоном ещё тогда, когда только формировались предпосылки для «постиндустриального общества».

Гершензон утверждает, что, развивая эту тенденцию, еврейство этим помогает осуществить «цель, к которой стремится всё человечество». Всё ли оно действительно к этому стремится, установить трудно, но течение такое несомненно существует. Несколько конкретнее он поясняет это положение тем, что в результате «все мирские ценности» станут «как бутафорские яства». Возможно, здесь и лежит причина всех конфликтов между еврейством и другими народами, тянущихся через всю историю. Другие народы не просто консервативно держатся за свои «мирские ценности» — они чувствуют, что их потеря равнозначна гибели народа. Религия, национальные традиции, мораль, семья — составляют «невидимое тело» народа, без которого его видимое тело гибнет. Заведомо, все «обычные», существовавшие до сих пор народы (кроме, может быть, еврейского) не способны насытиться этой «пищей, которую мир ещё не вкушал», по формулировке Гершензона. Для них свои земные ценности не «бутафорские яства», а условие, без которого они не смогут существовать.

В тоже время, мы видели, какой колоссальной силой обладает еврейство и с какой невероятной энергией эту силу применяет для насаждения принципов, которые стремится внушить остальному человечеству — будь то всемирная революция или господство «мировых ценностей» в унифицированном «новом мире».

В гл. 2 мы приводили слова Гретца, что миссия евреев — стать учителями всего человечества. Эта точка зрения высказывалась многократно. В отношении к России её недавно сформулировал один еврейский поэт:

Вот такая установка и была, возможно, «общим знаменателем» всех столь разнородных конфликтов, в которые еврейство было втянуто в своей истории, а обвинения в жестоком ростовщическом проценте, винокурении и даже в стремлении к руководству революционной работой или деятельности в ЧК-ГПУ-НКВД — только частными проявлениями этого столкновения мировоззрений.

3. Опять вопрос о власти

Если ещё раз даже бегло перечитать предшествующие главы, то, мне кажется, прежде всего бросится в глаза одно явление — поразительный рост влияния еврейства во всём мире. Американец Дюк пишет, что в патриотических кругах США тамошнюю власть характеризуют как СОП —сионистское оккупационное правительство. Если таково положение в США, то что же сказать о всём мире, которому они сейчас диктуют свою власть? Поэтому вряд ли можно ориентироваться в современной мировой ситуации, если избегать самого, вероятно, запретного вопроса: есть ли основания для утверждения, что сейчас имеется еврейская власть над миром?

Мне кажется, что на такой вопрос нельзя просто ответить «да» или «нет». Да так, собственно, обстоит дело с большинством вопросов жизни. Один покойный математик смеялся над попытками получить на любой вопрос один из этих двух ответов: а если бы Вас спросили сколько вам лет? — говорил он.

Мне представляется, что ситуация в мире сейчас близка к той, которая нами обсуждалась в гл. 11. Там мы обсуждали уже вопрос: верно ли, что первые годы после революции 1917 г. в России была еврейская власть? Интересное соображение на эту тему высказывает, как мне кажется, С. Семанов в недавней статье. Он говорит, что среди французов распространено убеждение, будто все немцы — блондины. Фактически, оказывается, блондинов среди немцев меньше половины. Но всё же, процент блондинов среди немцев во много раз больше, чем среди французов. Так что неверное мнение французов отражает объективно верное наблюдение. Такой же степенью достоверности, говорит Семанов, обладает и часто высказывавшееся мнение, что «Советская власть в первые два десятилетия после революции была еврейской». Мне кажется, во всех этих случаях речь идёт о приближённом утверждении, пренебрегающем рядом деталей. Так, мы можем рассматривать отдалённый предмет в общих очертаниях невооружённым глазом, или, если нам нужно видеть его в подробностях, в подзорную трубу. С этой точки зрения, вероятно, нечего пенять американцу Дюку, когда он говорит, что власть в России после революции принадлежала евреям, ему достаточно и такой степени приближения. Но русскому важно знать свою историю в больших деталях, тем более, что сейчас для этого есть возможность.

Таким же первым приближением к истине представляется мне утверждение, что сейчас существует власть «еврейства» над всем миром. Оно отражает некоторую важную истину, что в нескольких ключевых сферах деятельности, связанных с властью: финансах, СМИ, политической машине, — евреи занимают исключительно влиятельное место и когда они настроены единообразно, способны играть определяющую роль. Но такое приближённое видение игнорирует ряд важных деталей. Прежде всего, речь идёт не обо «всём мире»: этим силам не подчинён Китай, в значительной степени — Индия. Ещё не полностью — Россия. Во-вторых, ни в какой структуре, связанной с властью, евреи не занимают все места. Еврейское влияние эффективно именно тем, что оно проявляется в течениях (будь то мировая пролетарская революция или рыночная экономика и «мировые ценности»), захватывающих многих представителей других народов — русских, немцев, англо-саксов.

Мы сталкиваемся здесь с непривычной формой доминирования или власти. Она отличается, например, от власти арабов в период мусульманской экспансии (VII-VIII в.в.).Тогда всё было ясно. Была чётко провозглашённая идеология — ислам. Столь же чётко было и деление на господствующих и подчиняющихся (например, налоги платили только покорённые немусульмане). Причём, некоторое время это деление было и этническим — мусульмане, в основном, были арабами.

Теперь многие чувствуют, что над большой частью мира установлена новая власть: противники называют её «мондиализмом» или «глобализмом», и она связана с доминирующим еврейским влиянием такого же масштаба, как в России в первые десятилетия коммунистической власти. Как и тогда, самая существенная особенность новой власти заключается в том, что еврейское влияние в ней несводимо к цифрам, выражающим еврейское присутствие. То есть чувствуется, что поражающие цифры можно установить, но не в них суть дела. Предположим, во главе какого-нибудь всемирного банка стоит человек с очень типичной еврейской фамилией. Но ведь не он определяет политику банка (во всяком случае, не единолично). А состав совета директоров узнать гораздо труднее, да и вполне предполагаю возможным, что евреи там большинства не составляют. И ведь в случае необходимости главой можно было сделать какого-нибудь лорда: они для этого особенно подходят. Сейчас нет никакой возможности оценить, какой процент мест занимает еврейство в важнейших структурах мировой власти, да в этом и нет необходимости: видно, что участие этого фермента необходимо для эффективного функционирования власти. Вопрос не меряется числами: в человеческом организме присутствуют ферменты в долях, измеряемых миллионными частями грамма, но наличие их абсолютно необходимо для жизни организма.

С другой стороны, вся эта власть действует вовсе не в направлении удовлетворения непосредственных, человеческих интересов основной массы 14 или 15 млн. евреев мира. И. Шахак, С. Марголина и другие выражают чувства тех, кому невмоготу жить, замыкаясь в «закрытые» еврейские общества, находиться под постоянным давлением их руководства и поддерживаемых искусственно древних страхов и табу. Да так было и всегда. Ни еврейские революционеры в России, ни еврейские банкиры, снабжавшие их деньгами, не заботились о судьбе сотен тысяч евреев, которые будут разорены в результате революции или убиты в смуте, как и руководители еврейских организаций США, призывавшие к экономической войне с гитлеровской Германией, разжигавшие страсти которые привели к терактам против немецких функционеров, видимо и сейчас игнорируют связь этого с тем, что они называют «Холокостом». Я, по крайней мере, никогда не видел обсуждения возникающей тут проблемы ответственности. Ведь они-то знали, с кем имеют дело. А «План Кауфмана» или «План Моргентау» ведь мог прямо служить листовкой для возбуждения духа «зондеркомманд».

Я помню, как впервые, лет 30 тому назад, столкнулся с подобным же отношением в одной рукописи, ходившей тогда по рукам. Автор, чрезвычайно национально-ориентированный еврей, видел будущее еврейского народа в развитии государства Израиль на основе принятия христианства всё большим числом евреев. Попутно он упоминал о евреях, погибших от гитлеровских гонений, и ставил вопрос: как же нам к ним относиться? Ответ поразил меня:

«Они были безнадёжны для создания нашего нового государства. Это была „сухая солома“, которая должна была сгореть».

Я тогда так и ахнул, ведь писал это еврейский националист! Однако, с тех пор такие высказывания (а иногда обвинения сионистского руководства в такой точке зрения) время от времени всплывали, как и сам термин «сухая солома». Да и жизнь евреев под властью кагалов, судов «бет-дин» и «тайных преследователей», как её описывает, например, Брафман, рисуется очень не сладкой. Брафман и пишет:

«Талмуд, лежащий в основании жизни евреев, ещё в древности разделил их на два, резко разграниченные между собой сословия — патрициев и плебеев — и определил их отношения специальными правилами».

Среди этих правил и такие, что плебей «не посвящён ни в какие тайны», его «позволяется разорвать, как рыбу», семейные связи Патриция с ним рассматриваются как скотоложество. Все государственные повинности распределяются патрициями и ложатся на плебеев.

Уже в послевоенное время (1960-е гг.) исследователь еврейского происхождения Анна Аренд в книге о происхождении тоталитаризма говорит об особых взаимоотношениях еврейства и власти при «старом режиме» (до эпохи Французской революции) в Европе. Эти отношения основывались, по её мнению, на привилегированном положении «избранных» евреев, т. е. верхушки еврейских общин.

Такое положение они удерживали за счёт того, что препятствовали модернизации остальной части общин. В том, что еврейские банкиры продолжали оставаться чуть ли не единственной опорой власти в эпоху демократических революций, А. Аренд видит одну из причин антиеврейских чувств («антисемитизма»), выразившихся, в конце концов, в действиях нацистских властей («катастрофа»),

Таким образом, вопрос о влиянии «еврейства» не является национальным вопросом, он не укладывается и в религиозные рамки. В конечном счёте, это вопрос о власти, причём сейчас идёт речь о власти почти над всем миром.

Положение во многом аналогично тому, которое было в России после революции 1917 г. Процесс «глобализации» вызван глубокими историческими причинами, которые связаны с прошлым западноевропейских народов. Но для его быстрого завершения и эффективного поддержания вновь складывающейся власти, необходим тот «фермент», который даёт «еврейство».

4. Заметки для России

Более, чем для какой-либо другой страны, для России сейчас очевидна необходимость выработки осознанного, национального отношения к феномену «еврейства». В XX веке Россия пережила две катастрофы революционного характера: 1917 г. и переворот конца 1980-х — 1990-х годов, которые вместе настолько её потрясли, что сейчас под вопросом находится её дальнейшее существование. В обеих этих катастрофах громадную роль играла еврейская часть населения России. В обоих случаях народ оказался расколот — в 1917 г. на «белых» и «красных», в 1990-е годы — на «патриотов» и «демократов». И в обоих случаях еврейство как целое определённо связало себя с одной стороной: с совершимся переворотом. Это — фундаментальный исторический факт, касающийся и русского, и еврейского народа. Он должен быть как-то осознан обоими народами — и еврейским, и русским, на этом примере видно будет, насколько способен каждый из этих народов осознать свою историю.

Хочу подчеркнуть, что говоря о выработке своего осознанного отношения к еврейству, я вовсе не имею в виду, что тем самым произойдёт «решение еврейского вопроса» (в России). Как говорит Топоров:

«„окончательное решение“, насильственная депортация и прочие „прелести“, грезящиеся пусть крайне незначительным национал-радикалам, неосуществимы хотя бы практически».

(По его оценкам, сейчас в России Нюренбергские законы распространялись бы на 10-15 млн. человек.) Да абсурдность подобных импульсов и продемонстрирована уже убедительно Гитлером. В его речах такая формулировка несколько раз встречалась, но он, кажется, так никогда и не сказал, что он под этим «решением» подразумевал. И мне кажется, что на самом деле у него никакой определённой мысли и не было. Одно время он обсуждал идею выселения европейских евреев на Мадагаскар, но для этого ему не хватило Мадагаскара (да и многого ещё). И самое главное, такой путь уродует душу избравшего его народа, а у русских никогда и не найдёт отклика — «это доказано научно», как сказал Березовский в беседе с Тополем.

Кроме того, подобная формулировка вообще кажется мне опасной в принципе, так как она маскирует незаметную логическую ловушку. Когда говорят о «решении» какого-то вопроса, то молчаливо предполагают, что такое «решение», хотя бы теоретически, существует, надо только его найти. А это часто далеко не очевидно и иногда просто неверно. Математика, например, знает множество вопросов, не имеющих решения: квадратура круга, трисекция угла и т. д. Доказательство отсутствия решения вопроса (при точной его формулировке) часто бывает даже связано с большим прогрессом в науке.

Вот поучительный пример, касающийся именно того вопроса, который нас в этой работе интересует. Как уже упоминалось в гл. 4, в начале XIX в., при правлении Павла I, Державину было поручено расследовать причины бедственного положения крестьян Белоруссии (частых голодов). Он пришёл к выводу, что в числе нескольких причин большую роль играет экономическая деятельность тамошних евреев. В поданном им «Мнении» он предлагает систему мер, таких как: отмена власти кагалов и учреждённых ими сборов; изменение системы образования евреев; отмена ранних среди них браков; привлечение евреев к фабричному и ремесленному труду; создание новых фабрик; привлечение их к сельскохозяйственному труду; переселения. Эти предложения вызвали энергичное сопротивление кагалов. Их действия отражены в книге Брафмана (документы 280-286). В одном из приводимых им документов (№ 280) говорится:

«Суббота, 1-го числа тебер 5562 (1802) года, неделя по отделу Миккец.

В чрезвычайном собрании в присутствии предводителей городов и всего кагального состава постановлено вследствие неблагоприятных вестей из столицы — Петербурга — о том, что судьба всех евреев передана ныне в руки пяти сановников, которым дана полная власть распоряжаться ею по своему усмотрению, мы принуждены отправиться в Петербург с целью просить Государя, да возвысится его слава, чтобы у нас никаких нововведений не было. Атак как это дело требует многих расходов, то с общего согласия решено установить временный процентный сбор, который должен быть введён в следующем порядке: 1) от наличных капиталов, товаров и обеспеченных долгов всякий должен внести 0,5%; 2) от недвижимого имущества 0,25%; 3) от годичных доходов с домов и лавок владельцы обязаны внести 10%; 4) молодые четы, живущие на иждивении своих родителей — 1% со всего их состояния…»

Державин приводит дошедший до него слух об этом сборе и что таким образом предполагалось собрать 1 млн. рублей на «подарки». И вот чётко продуманная Державиным система мероприятий была передана (уже при Александре I) в комитет, где большинство составляли богатые землевладельцы (в основном — поляки), сдававшие свои земли в аренду евреям. Александр I всё более отчуждался от Державина и тот под конец был уволен с поста министра, который занимал, а комитет решил всё оставить по-прежнему.

Сейчас можно было сказать, что этого заранее следовало ожидать. Тогда наивность Державина была объяснима: это было время, когда Россия лишь несколько десятилетий как включала большие массы евреев в своё население. Сложность и трудность проблемы тогда не была ещё ясна. Но нам-то видно, что речь идёт о «вопросе», который пытались «решать» и египетские фараоны, и ассиро-вавилонские цари, и римские императоры, и средневековые короли, и русские цари, и Гитлер. И всё одинаково неудачно. Нет признаков того, что люди стали за протёкшее время настолько мудрее, что теперь смогут этот вопрос «решить». Более вероятно, что он относится к числу «неразрешимых» — по крайней мере, в рамках того периода истории, который охватывает последние тысячелетия.

Такая странная, казалось бы, ситуация: «вопрос» есть, а «решения» — нет. Но, с другой стороны, довольно обычная жизненная ситуация. Вот, например, я старею — это мой «вопрос». Есть ли у него «решение»? По-видимому, нет (если исключить того, которым воспользовался Фауст — подписывать договор кровью, обращаться к ведьме…) Но здесь есть две линии поведения. Я мог бы игнорировать свой «вопрос», т. е. вести себя так, будто остаюсь молодым. Вероятно, это быстро кончилось бы плохо. Например, я отправился бы на восхождение, у меня закружилась бы голова, я сорвался бы и разбился, а заодно, может быть, сорвал бы и того, с кем связан одной верёвкой. Или я могу отдать себе отчёт в своём «вопросе» и попытаться с ним жить, т. е. учитывать его в своём поведении. Видимо, такова же единственная реальная установка, которую русские могут принять в «вопросе» русско-еврейских отношений.

Во всяком случае, представляется совершенно очевидным, что никакая эмиграция вопроса русско-еврейских отношений не разрешит. Не существует страны, способной принять такое население — на это не способен не только Израиль, но и США. Да и нет стремления к такого масштаба отъезду. Мне кажется вполне обоснованной точка зрения А. Севастьянова (его аргументы приведены в гл. 15), согласно которой влиятельные еврейские круги больше не считают для себя существенной задачей — эмиграцию евреев из России в Израиль. Например, С. Марголина писала (в начале 1990-х г.):

«Сейчас опять совершается Исход, размер еврейской эмиграции из Советского Союза не оставляет никакого сомнения в том, что речь идёт о ликвидации одного из крупнейших центров еврейства в Новейшей истории».

Да и в сборнике «Русская идея и евреи» почти каждая статья прокламирует этот Исход, а один автор даже спрашивает, не знак ли это божественного проклятия: «Сё, остаётся вам дом ваш пуст»!! Сейчас, однако, уже ясно, что никакой «Исход» нам не грозит (включая и божественное проклятие). И не видно причин, которые могли бы в обозримое время изменить это положение. Когда-то Ахад-Хаам писал: «Еврейская масса осуждена оставаться в рассеянии». Точно также русские «осуждены» в ближайший исторический период жить рядом с крупной (одной из крупнейших в мире) еврейской общиной, а она «осуждена» жить рядом с нами. И только учитывая этот факт, мы можем реально планировать своё будущее.

Русские, безусловно, могут сотрудничать и с ортодоксальными иудаистами, не собирающимися покидать России, и с теми, кто ставит себе целью переезд в Израиль, и со всеми другими оттенками «находящихся в еврейской сфере». Могут сотрудничать в науке, искусстве, предпринимательстве, любой работе. Причём евреи будут полезны России именно потому, что они так отличаются от других народов. Но одно условие является предпосылкой существования любого народа и устойчивой жизни его страны. Условие это заключается в том, что власть в стране, которую он составляет, должна, в основном, находиться в руках этого народа, должна хоть приближённо отражать этнический состав страны. Причём не только вершина государственной власти: глава государства или правительство, но руководство всех уровней и во всех областях деятельности — в политике, СМИ, культуре, господствующей Церкви, экономике, и (как это ни трудно) даже в финансах.

В XX веке Россия приобрела такой богатейший опыт, испытала, кажется, все известные формы правления: неограниченную монархию, конституционную монархию, тоталитарный строй и демократию партий по западному образцу. И всюду мы видели, что существует некоторый правящий слой. А функция той или иной формы правления — добиться, чтобы этот правящий слой обеспечивал выполнение тех важнейших требований, которые остальное население ставит в жизни. Только представители власти, родственной по происхождению остальному народу, способны почувствовать, какие решения могут быть приняты народом в качестве «своих». Только в этих рамках решения могут находиться различными путями: голосованием, захватом власти и т. д.

А если сохранится положение вроде того, которое (очень схематично) рисует Тополь:

«У нас (по контексту — евреев) вся финансовая власть, а правительство состоит из полуевреев Кириенко и Чубайса, — то такая власть, даже вопреки своему желанию, будет толкать Россию в катастрофическом направлении. Сам принцип связи народа и власти не механичен. Для его осуществления необходимо, чтобы власть в России находилась в русских руках. Иначе русские станут вымирать ещё быстрее, перестанут защищать Россию, вообще утратят чувство связи своей судьбы и судьбы страны. Россия рухнет в пропасть раздоров и иноземных завоеваний, где погибнет множество не только русских, но и евреев (да может обернуться и всемирной катастрофой). Аккуратно, постепенно сделать Россию нерусской не удастся. Ведь русские — не североамериканские индейцы. Наоборот, сравнительно с русскими, еврейство более архаично: врастает в современную жизнь, опираясь на древние концепции, отчасти — ветхозаветные, отчасти — талмудические и постталмудические».

В этом, как мне представляется, и состоит основная причина русского кризиса, что власть у нас нерусская, причём уже почти целый век. Да и раньше, до революции, жизнь всё больше кренилась в эту сторону. Формулировка из статьи Тополя, что «мы получили реальную власть в этой стране», является очень упрощённым отражением сложной картины. Реально власть международная («интернационалистская» — как и раньше). В элите этой власти еврейство численно, вероятно, в меньшинстве, но играет чрезвычайно существенную роль, благодаря выработавшемуся в нём «механизму сплочения» и своей идентификации с властью. Поэтому понимание его роли есть необходимая предпосылка сохранения, в нынешних условиях, русского народа.

Такая точка зрения кажется особенно очевидной в современной России, где более 80% населения — русские. С другой стороны, мы видели, к каким катастрофическим последствиям приводит нарушение принципа родственной, национальной связи власти и народа. Любая революция есть потрясение. Но не обязательно она связана с уничтожением целых слоёв населения, всей исторической традиции. Когда же руководство в ней оказалось с громадным перекосом нерусским, она привела к серии катастроф. Если бы народ обладал тогда теперешним опытом, он мог бы почувствовать, уже по одному этому признаку, что это какая-то «не наша» революция, хорошего от неё русским и России нечего ждать.

Таким образом, мы можем сформулировать следующие положения:

1. Русские живут под одним небом с исключительно сильной, «пассионарной» «исторической общностью», в ряде отношений гораздо более сильной, чем многие народы. Например, своим многотысячелетним историческим опытом, или особенным «механизмом сплочения», выработанным за эти тысячелетия чувством — «как одна семья», по словам Гершензона и рабби Штейнзальца, — до которого нам, русским, ещё очень далеко. Можно лишь с завистью прочесть одну из заповедей средневекового раввина приведённую Шахаком:

«Любить каждого еврея — значит заботиться о нём, как о самом себе».

(Правда, в форме для русских чуждой: «заботиться о нём и о его деньгах, как о себе и своих деньгах».)

2. Сосуществование в одной стране с влиятельной группой, отождествляющей себя с еврейством, или, по терминологии Л. Радзиховского, находящейся «в еврейской сфере» — это судьба русских на ближайшем этапе истории.

3. Мы должны жить вместе, но это очень непростое сосуществование. У многих евреев жизнь среди русских, в русской по духу стране, вызывает яростное неприятие. Какова основа этого неприятия? Что рождало Гершуни, Богрова, Свердлова, Френкеля? — понять трудно, да, может быть, и не это сейчас главное. Важнее этот факт признать. Конечно, это было не «неравноправие», не еврейские погромы или дело Бейлиса. Хотя вера в это глубоко укоренилась в еврейской среде. Но ведь начиная с середины XIX в. в Германии не существовало для евреев никаких ограничений. Германия часто приводилась как пример страны, где евреи не имеют претензий к обществу — и ставилась в пример России. И тем не менее, как мы видели, участие евреев в руководстве германской революцией 1918…23 гг., было едва ли не больше, чем в русской 1917 г. И если революция в Германии тогда не победила, то уж не потому, что в неё было вложено мало еврейских сил.

Отношение Вейцмана к России даёт пример этого априорного неприятия. Так, он пишет:

«Я мало знал о язычниках, но уже очень рано они стали для меня символами злых сил, с которыми я должен сражаться, напрягая все свои молодые способности, чтобы завоевать своё место в жизни».

И действительно, он часто говорите своей ненависти к России, даже не пытаясь её объяснить: «зная о моей ненависти к России, он обратился ко мне…» и т. д.

И это радикальное неприятие именно русского строя жизни мы встречали вплоть до последнего времени (см. главу 15).

Такое печальное обстоятельство надо иметь в виду, не закрывать на него глаза. Видимо, есть что-то в русских для определённого духовного склада трудно переносимое. Но не нам же, благодаря этому, ломать свою национальную психику. Тем, кому невмоготу с нами жить, надо, конечно, дать возможность уехать — да такая возможность сейчас и есть. С теми, кто предпочитает остаться, найти форму сосуществования. Для них, по возможности, безболезненную, но прежде всего предполагающую сохранение русской национальной идентичности. Ведь мы просто не можем уехать из своей страны, да нам, в масштабе народа, некуда и ехать.

4. Чтобы Россия была жизнеспособной, власть, во всех областях жизни и на всех уровнях, должна быть, в основном, русской, а в ближайшие века наиболее вероятный претендент на власть с нерусской стороны — это представители мирового еврейства (хотя не исключительно они). Тем не менее, такая констатация никак не связана с каким-либо духом озлобления. Концепция «возмездия» вообще чужда русскому сознанию. В русском сознании, например, монгольское завоевание отнюдь не отпечаталось как «Холокост». Тут просто формулируется условие — и логически довольно очевидное, и на опыте не раз подтверждённое — для нормальной, устойчивой жизни народа. Без чего вся наша страна долго не просуществует, а это трагично ударит по всем её жителям, — включая и живущих здесь евреев. Да и неоднократно раздавались протесты, именно с еврейской стороны, против тех путей, на которые толкает жизнь международное еврейство.

Существует уже старинная традиция такого «еврейского диссидентства». Вероятно, она начинается ещё со знаменитого Д’Акосты (XVII в.). Брафман, авторы сборника «Россия и евреи», Анна Арндт. Уже в послевоенное время — С. Марголина. Она пишет, например, о бестактности современных евреев, слишком громко стонущих о преследованиях, якобы переживаемых ими:

«В сравнении с кровавыми столкновениями в Нагорном Карабахе, повешенными узбекскими детьми и разорванными на чести женщинами, в сравнении с замёрзшими в снегу осетинскими грудными младенцами, еврейский вопрос с размазыванием антисемитизма и погромными фантазиями не занимает слишком видного места. Солидный моральный капитал, приобретённый евреями в связи с Освенцимом, по-видимому, растрачен. Мир тоже имеет теперь право относиться к евреям, как ко всем другим народам. Судьбу евреев нельзя отрывать от судьбы других народов, борьба за права евреев не прогрессивнее борьбы за права других народов».

Так же и Топоров:

«И всё же существует некая национальная паранойя, заставляющая евреев всячески раздувать мимолётную, уже минувшую или вовсе мнимую опасность, самым пагубным для себя образом, пренебрегая по времени опасностью подлинной».

Наконец, Шахак просто с отчаянием пишет о превращении Израиля в тоталитарное государство:

«Исторический иудаизм и два его наследника, ортодоксальный иудаизм и сионизм, оба являются заклятыми врагами концепции открытого общества в применении к Израилю».

Он призывает пересмотреть отношение к «еврейскому прошлому», признать существование «еврейской исключительности» и даже, адресует той идеологии, на которой и то, и другое основывается, призыв Вольтера: «Раздавить гадину!»

Было бы чудесно, если бы некоторый духовный переворот внутри еврейского народа устранил давление международного еврейства, которое мы испытали в течение протёкшего века: «хождение во власть», отношение к нашим жизненным ценностям как «бутафорским яствам». Но ни один народ не может полагаться на то, что решение его проблем само придёт извне. Поэтому, надеясь на то, что известные нам публицисты отражают широкое течение еврейской мысли, русские могут, в вопросах, касающихся их будущности, рассчитывать только на свои силы.

5. Конечно, в теперешнем положении России, вообще звучит горькой иронией — говорить о каких-то русских силах. Но надо надеяться на то, что всеми пережитыми катастрофами русский народ всё же не убит, а только сбит с ног и постепенно приходит в себя.

К тому же, главная сила, которой сейчас придавлена Россия, — денационализировавшееся общество Запада, международный финансовый капитал с центром в США и Такими орудиями, как НАТО — сама переживает глубокий кризис. Упадок духовного творчества — и художественного, и научного, — падение роли национальных государств, рост ощущения «конца», грозящей гибели — атомной ли войны, перенаселения ли или экологического кризиса, — наконец, глубокий финансовый кризис и рост терроризма (а, может быть, терроризм и есть попытка скрыть финансовый кризис) — всё это признаки конца того типа цивилизации, который сложился в Западной Европе и США. XXI в. неизбежно будет свидетелем падения этого цивилизационного типа: примером такого внезапного распада было разрушение Советского Союза. В последней своей работе я подробно проанализировал аргументы, подтверждающие неизбежность этого исхода. Тогда бремя, давящее Россию, несравненно уменьшится и появится вероятная возможность самим определять свою судьбу. Именно такое предположение даёт, во всяком случае, основание для продолжения жизни и усилий:

Истинный трагизм нашей истории заключается в том, что к этому моменту, когда физически мы могли бы определять своё будущее, мы можем оказаться не готовыми идейно. Именно поэтому, как предпосылку создания русской власти, следует нашей первой задачей поставить — отстоять своё право осмысливать, обсуждать свою судьбу и историю. Обсуждать свободно, не оговариваясь десять раз, что «хоть мы и русские, — но не шовинисты», не стремясь каждое высказывание уравновесить другим, его смягчающим, не двигаясь тут, как солдат по заминированному полю, в результате чего читатель (а может быть, и сам автор) перестаёт понимать, о чём, собственно, идёт речь. Одним словом, — без «внутреннего цензора» (не говоря уж о внешнем). Ведь мы принадлежим к виду Homo sapiens, и разум, способность обсуждения и понимания является одним из самых мощных орудий, которыми человек пользовался за всё время своего существования. Как же можно требовать, чтобы в вопросе, столь важном для нашего народа, мы от него отказались или пользовались им только в определённых узких рамках?

6. А ведь именно в вопросе, который обсуждается в этой работе, давление на человеческую мысль особенно сильно — почти по всему миру. Именно здесь сейчас пролегает линия борьбы за свободу мышления. Обвинение в «антисемитизме», о котором один американский публицист сказал: «Что это такое — никто не знает, но всякий знает, что если вас в этом обвинят, то ждите больших неприятностей», — используется ведь, чаще всего, именно как цензурный аргумент.

Недавно вся ситуация выкристаллизовалась очень ясно на одном примере. В связи с появившейся книгой Солженицына, посвящённой русско-еврейским отношениям, редактор «Международной еврейской газеты» высказался неодобрительно:

«Сегодня не та пора, когда стране нужно очередное противостояние, которое ни к чему позитивному не приведёт, лишь создаст ещё один, на этот раз весьма опасный узел».

То есть, говоря словами Тополя:

«Впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в этой стране».

И теперь уже «не та пора, когда» стоит вспоминать, как это получилось. Высказана очень понятная мысль и очень разумная — но сточки зрения еврейства. С русской точки зрения столь же естественно попытаться понять, как такая ситуация сложилась, чтобы её изменить и добиться того, что она больше не повторилась.

Ещё яснее этот мотив звучит в отклике на ту же книгу небезызвестного Марка Дейча:

«Зачем „живому классику“ это постыдство и даже я бы сказал, паскудство — сто лет спустя подробно выяснять, было ли преувеличено некое газетное сообщение о зверствах погромщиков?»

Тут уж прямо высказана запретность неприкасаемой темы. И действительно, криминал находится уже на первой странице книги, где автор говорит:

«… я верю, что эта история — попытка вникнуть в неё — не должна оставаться „запрещённой“».

7. Вопрос, который мы обсуждали в этой работе, очень важен для русского народа. Найти к нему то отношение, которое соответствует нашим национальным интересам — это необходимое условие дальнейшего существования России. Но в математике, например, чётко различаются необходимые и достаточные условия. И выработка верного подхода к вопросу о русско-еврейских отношениях является, безусловно, л ишь необходимым условием дальнейшего существования России. Пусть мы добьёмся того, что власть в России на разных уровнях будет по преимуществу русской. Но где гарантия, что она найдёт правильное решение? Ведь и русская власть может оказаться продажной, эгоистической или просто глупой. Да и в своей истории мы видели ряд примеров. Например, в Смутное время одни бояре самых древних родов звали в Кремль польского короля, а другие спешили поклониться Тушинскому вору. И разрушительные импульсы, приведшие под конец к революции, имели основоположниками дворян древних родов: Чаадаев, Бакунин, Герцен. А в следующем поколении те, кто вырабатывал идеологию враждебности к исторической России — Чернышевский, Добролюбов, Писарев — были, безусловно, русскими. Как потом и множество революционеров, ещё позже — «демократов», тоже были русскими. Русским было и Временное правительство, и горбачевское Политбюро. Да и в наше время, если бы отсутствие заметного еврейского влияния гарантировало следование русским интересам, то идеальной партией были бы современные коммунисты. А они, несмотря на все драпировки, всё время идут на компромиссы за счёт русских интересов: Крыма, Севастополя, Приднестровья и т. д. Да и вообще, видимо, неправильно видеть причину всех трудностей и несчастий народной жизни в каком-то одном внешнем факторе. Так, Лев Толстой не раз говорил, что главная причина всех бед — частная собственность на землю. Как ему повезло, что он не дожил до 30-х годов, когда её отменяли! Меньше повезло многим антикоммунистам, которые были уверены, что устранить коммунистическую власть — и остальное уж как-то устроится. И многие дожил и до того, что коммунизм действительно исчез, но жизнь стала только хуже. В таком же положении можно оказаться, если сейчас поверить, что основная и единственная причина русских катастроф — непропорциональное еврейское влияние на русскую историю.

8. Выработать тот подход к русско-еврейским отношениям, который соответствовал бы русским национальным интересам, — лишь необходимое условие выхода России из теперешнего кризиса. Лишь необходимое, но жизненно важное. Еврейское влияние на русскую историю XX в. было громадным. Это факт, говоря словами Левина (в сборнике «Россия и евреи»), «безусловный, который надлежит объяснить, но бесполезно и бесцельно отрицать». Конечно, не это влияние определяло русскую историю, но уже появившимся в ней тенденциям оно давало радикальную интерпретацию, часто катастрофическую для русской судьбы. Чтобы оценить еврейское влияние, совершим «мысленный эксперимент»: предположим, что по какой-то фантастической причине евреи в XX в. вообще не влияли бы на жизнь России. Конечно, всё равно Россия переживала бы кризис в начале XX в. Но исчезла бы почти вся финансовая база оппозиционной печати, да и большинства партий. Конечно, деньги всё равно давали бы Рябушинский и Морозов, но масштаб был бы совсем не тот. Не оказалось бы руководителей у боевой организации эсеров, не было бы «Бунда», во главе социал-демократов Плеханов был бы почти в одиночестве и не сумел бы создать большевизм. Не состоялось бы убийство Столыпина. Можно сказать, что нашёлся бы русский убийца, как русские террористы, покушавшиеся на него на Аптекарском острове. Не ведь то покушение и не удалось; исполнители, значит, были недостаточно «способными». Бесполезно гадать, как пошла бы наша история, но ясно, что иначе. Может быть, февральская революция кончилась бы ничем, как революция 1905 г.; может быть, силы крестьянских восстаний и белых армий победили бы в гражданской войне; или коллективизация не удалась бы. Видно только, что история пошла бы иначе, а ведь и небольшого облегчения падавших на Россию ударов было достаточно, чтобы она выкарабкалась — судьба её не раз колебалась, как весы.

И такой же «мысленный эксперимент» даст тот же результат в связи со «второй революцией» — переворотом 1990-х гг. Дело не в президентах СССР и России, явно слушавшихся каких-то чуждых сигналов. Но масса политиков, администраторов, финансистов, в основном по списку из статьи «Еврейское счастье», пропагандистов, мгновенно из коммунистов превратившихся в демократов, создала эффект настоящей лавины. А не будь разрушение всей жизни так стремительно, народ, возможно, успел бы осознать происходящее, выделить из себя какие-то национальные силы.

Сравнение этих двух кризисов — 1917 г. и 1990-х гг. — показывает, что мы, русские, очень медленно усваиваем урок истории. Правда, и период, разделяющий оба кризиса, был очень неблагоприятный для осознания нами своей национальной судьбы. Но всё же, хоть некоторые представители интеллигенции могли бы донести до народа более отчётливое видение. Но что жалеть о прошлом! Опасно, что и к следующему повороту истории мы можем оказаться столь же неподготовленными. Не допустить хоть этого — вот реальная задача, над которой ещё можно, а значит, и должно работать.

9. Многие, размышлявшие об истории еврейства, приходили к тому, что имеют дело с загадкой. Как же нам быть перед лицом этой загадки, пока ещё «не исполнились все времена и сроки»? Ведь просто игнорировать её мы не можем, от неё зависит наша жизнь, да и само существование. В таком случае возможны три отношения. Первое — игнорировать саму проблему, убедить себя, что её не существует. Это — худший выход. Он и был испробован при коммунистической власти, когда вообще вопросе межнациональных отношениях пытались решить путём запрета его обсуждения (как, впрочем, и многие другие вопросы). Второй подход — постараться угадать разгадку, как бы перепрыгнуть пропасть незнания, отделяющую нас от ответа. Так возникало несколько концепций, из которых самой простой является концепция еврейского заговора, формируемого три тысячи лет тайным еврейским правительством. Все такие концепции имеют то общее, что их нельзя ни доказать, ни опровергнуть, да они и не претендуют на фактологическое или логическое обоснование. В них можно лишь верить или не верить. Третий подход заключается в том, чтобы не претендовать на окончательный ответ, «разгадку». Но собрать те факты, которые можно извлечь из скопившегося за эти три тысячи лет фактического материала и сформулировать выводы, которые из них вытекают. А на этой почве попытаться нащупать некоторую линию поведения, хотя и сознавая, что она основывается на «неполной информации». Ведь в жизни мы никогда «полной информацией» не обладаем. Этот принцип и лежит в основе настоящей работы. Он следует мысли Гёте:

«понять постижимое и спокойно принять непостижимое».

Жизнь полна загадок — и в математике, и в физике, и в биологии, и в истории — особенно во всём, что связано с человеком. Нужно известное чувство смирения, чтобы принять тот факт, что разгадку большинства из них никто не узнает в течение нашей жизни.

Литература:

Достоевский Ф. М. См. в гл. 1.

Штейнзальц. А. Что такое еврей. «Окна» 4-10 янв. 1996 г. или Интернет http://www.vinnitsa.com/vinjew/09.Ru 05. 03. 2002. page 4.

Лурье С. См. в гл. 2.

Weizmann Ch. См. в гл. 10.

К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 1. М., 1955.

Гефтер М. Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос. М., 1995.

Goldmann N. См. в гл. 3.

Margolina S. См. в гл. 1. Куприн А. См. в гл. 10.

Зиновьев Г. См. в гл. 11. Гершензон М. Мс. в гл.1.

Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М., 1993.

Шовен Р. От пчелы до гориллы. М., 1965.

Шафаревич И. Сочинения. Т. 1. М., 1994.

Розанов В. Юдаизм. «Тайна Израиля» См. в гл.1.

Shahak I. См. в гл. 1.

Мороз С. В кн. «Свет двуединый». М., 1996.

Семанов С. Русско-еврейские разборки. М., 2001.

Дюк Д. См. в гл.1.

Тополь Э. См. в гл. 15.

Брафман Я. См. в гл 4.

Севастьянов А. Цит. в Гл. 15.

Русская идея и евреи. См. в гл. 14.

Шафаревич И. Духовные основы российского кризиса XX века. М., 2001.

Международная Еврейская Газета. № 32 (358), авг. 2001.

Дейч М. «Московский Комсомолец» 11 апр. 2002.