§3. Список литературы
Источники
Статистики или точных сведений нет, есть только отдельные намеки у следующих авторов: Плиний (107): Ер. х. 96 sq. (Послание к Траяну). Игнатий (около ПО): Ad Magnes., с. 10. Ер. ad Diogn. (около 120) с. 6.
Иустин Мученик (около 140): Dial. 117; Apol. I. 53.
Ириней (около 170): Adv. Haer. I. 10; III. 3, 4; v. 20, etc.
Тертуллиан (около 200): Apol. I. 21, 37, 41, 42; Ad Nat. I. 7; Ad Scap., c. 2, 5; Adv. Jud. 7, 12, 13.
Ориген (умер в 254): Contr. Cels. I. 7, 27; II. 13, 46; III. 10, 30; De Princ. 1. IV, с. 1, §2; Com.
in Matth., p. 857, ed. Delarue.
Евсевий (умер в 340): Hist. Eccl. III. 1; v. 1; vii, 1; viii. 1, также книги ix. и x. Руфин: Hist. Eccles. ix. 6.
Августин (умер в 430): De Civitate Dei. Английский перевод: M. Dods, Edinburgh 1871; new ed. (Schaffs «Nicene and Post–Nicene Library»), N. York 1887.
Труды
Mich. Le Quien (ученый доминиканец, умер в 1783): Orlens Christianus. Par. 1740. 3 vols. fol. Полная церковная география Востока, поделенного на четыре патриархата — Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский.
Mosheim: Historical Commentaries, etc. (ed. Murdock) I. 259–290.
Gibbon: The Decline and Fall of the Roman Empire. Chap. xv.
A. Reugnot: Histoire de la destruction du paganisms en Occident. Paris 1835, 2 vols. Удостоен награды Académie des inscriptions et belles–letters.
Etienne Chastel: Histoire de la destruction du paganisme dans L'empire d'Orient. Paris 1850. Эссе, награжденное Академией.
Neander: History of the Christian Relig. and Church (tr. Torrey), I. 68–79.
Wiltsch: Handbuch der kirchl. Geographie и. Statistik. Berlin 1846.1, p. 32 sqq.
Chs. Merivale: Conversion of the Roman Empire (Boyle Lectures for 1864), republ. N. York 1865. См. также его History of the Romans under the Empire, Lond. & N. York, 7 vols, (от Юлия Цезаря до Марка Аврелия).
Edward A. Freeman: The Historical Geography of Europe. Lond. & N. York 1881. 2 vols. (vol. I, chs. II. & III, p. 18–71.)
Сравни с Friedländer, Sittengesch. Roms. III. 517 sqq.; and Renan: Marc–Aurele. Paris 1882, ch. xxv, pp. 447–464 {Statistique et extension géographique du Christianisme).
V. Schultze: Geschichte des Untergangs des griech römischen. Heidenthums. Jena 1887.
§4. Препятствия и помощь
В течение первых трех веков христианство развивалось в самых неблагоприятных обстоятельствах, за счет чего получило возможность продемонстрировать свою моральную силу и одержать победу над миром исключительно духовным оружием. До правления Константина оно не имело права законно существовать в Римской империи, но сначала его игнорировали как секту иудаизма, потом хулили, запрещали и преследовали как предательское нововведение, и принятие христианства каралось конфискацией имущества и смертью. Кроме того, христианство не допускало ни малейшей поблажки, какую впоследствии дало магометанство порочным склонностям сердца человеческого, а выдвигало на фоне иудейских и языческих идей того времени такие невыполнимые требования покаяния и обращения, отказа от себя и от мира, что люди, по словам Тертуллиана, держались подальше от новой секты не столько из любви к жизни, сколько из любви к удовольствиям. Иудейское происхождение христианства, нищета и незнатность большинства его приверженцев представлялись в особенности оскорбительными для гордости греков и римлян. Цельс, преувеличивая этот факт и не обращая внимания на многие исключения, насмешливо замечает, что «ткачи, сапожники и сукновалы, самые безграмотные люди» проповедуют «неразумную веру» и умеют делать ее привлекательной особенно «для женщин и детей».
Но несмотря на эти чрезвычайные трудности христианство добилось успеха, который можно было считать поразительным свидетельством божественного происхождения этой религии и того, что она отвечала глубочайшим потребностям человека. Ириней, Иустин, Тертуллиан и другие отцы церкви того периода указывают на это. Сами трудности стали в руках Провидения средствами распространения веры. Гонения привели к мученичеству, а мученичество не только внушает страх, но и обладает притягательностью, пробуждает самые благородные и бескорыстные амбиции. Каждый настоящий мученик был живым доказательством истинности и святости христианской веры. Тертуллиан мог восклицать, обращаясь к язычникам: «Все ваши бесхитростные жестокости ничего не дадут; они — лишь соблазн для нашей церкви. Чем больше вы уничтожаете нас, тем больше нас становится. Кровь христиан — это их семя». Моральная искренность христиан резко контрастировала с преобладающей в тот век развращенностью, и христианство своим осуждением фривольности и сладострастия просто не могло не произвести большое впечатление на самые серьезные и благородные умы. То, что Благая Весть прежде всего была предназначена нищим и угнетенным, придавало ей особую утешающую и искупительную силу. Но среди сторонников новой религии уже с самого начала были также, хотя и в небольшом количестве, представители высших, более образованных классов, — такие как Никодим, Иосиф Аримафейский, апостол Павел, проконсул Сергий Павел, Дионисий из Афин, Ераст из Коринфа и представители императорского дома. Среди пострадавших от гонений Домициана были его близкая родственница Флавия Домитилла и ее муж Флавий Климент. В древнейшей части катакомб Каллиста, названной в честь Святой Люцины, похоронены представители известного gens Pomponia и, возможно, дома Флавия. Явные или тайные обращенные были среди сенаторов и всадников. Плиний жалуется, что в Малой Азии в христианство обращаются люди всех сословий (omnis ordinis). Тертуллиан утверждает, что христианство исповедовала десятая часть жителей Карфагена, среди которых были сенаторы, благороднейшие дамы и ближайшие родственники проконсула Африки. Многие отцы церкви середины II века, такие как Иустин Мученик, Ириней, Ипполит, Климент, Ориген, Тертуллиан, Киприан, превосходили самых выдающихся языческих современников талантом и уровнем образования или, по крайней мере, были равны им.
Этот успех христианства не ограничивался какой–то определенной местностью. Он распространялся на все районы империи. «Вчера нас еще не было, — говорит Тертуллиан в своей "Апологии", — а сегодня мы уже заполнили все принадлежащие вам места: города, острова, крепости, дома, собрания, ваш стан, ваши племена и сообщества, дворец, сенат, форум! Мы оставили вам только ваши храмы. Мы можем посостязаться числом и с вашей армией: нас будет больше даже в одной провинции». Все эти факты показывают, как несправедливо одиозное обвинение Цельса, повторяемое современным скептиком, будто бы новая секта полностью состояла из нижайших слоев общества — крестьян и ремесленников, детей и женщин, нищих и рабов.
§5. Причины успеха христианства
Основная положительная причина быстрого распространения и окончательной победы христианства заключается в его собственной, неотъемлемо присущей ему ценности как всеобщей религии спасения, в совершенном учении и примере его Богочеловечного Основателя, Который для сердца каждого верующего есть Спаситель от греха и Податель вечной жизни. Христианство адаптируется к положению любого класса, к любым условиям, любым отношениям между людьми, подходит всем народам и расам, людям любого культурного уровня, любой душе, которая жаждет святости жизни и искупления от греха. Ценность христианства — в истинности и силе его учения, свидетельствующего само за себя; в чистоте и возвышенности его предписаний; в возрождающем и освящающем влиянии на сердце и жизнь; в возвеличении женщины и жизни дома, которым она управляет; в улучшении положения нищих и страдающих; в вере, братской любви, благотворительности и триумфальной смерти исповедующих его людей.
К этому внутреннему моральному и духовному свидетельству добавлялось мощное внешнее доказательство божественного происхождения христианства — пророчества и предзнаменования Ветхого Завета, так поразительно исполнившиеся в Новом, и наконец, свидетельство чудес, которыми, согласно однозначным заявлениям Квадрата, Иустина Мученика, Иринея, Тертуллиана, Оригена и других, иногда сопровождались в тот период проповеди миссионеров, пытавшихся обратить язычников.
Особо благоприятными внешними обстоятельствами были протяженность, упорядоченность и единство Римской империи, а также преобладание греческого языка и культуры.
Помимо этих позитивных причин, существенное негативное преимущество христианства заключалось в безнадежном положении иудаизма и языческого мира. После ужасной кары — разрушения Иерусалима, преследуемые иудеи блуждали, не находя покоя и уже не существуя, как нация. Язычество было внешне распространено, но внутренне прогнило и шло к неизбежному упадку. Народная вера и общественная нравственность были подорваны скептицизмом и материалистической философией; греческие наука и искусство утратили свою созидающую силу; Римская империя держалась только на силе меча и насущных интересах; нравственные узы, объединяющие общество, расшатались; разнузданная жадность и пороки всякого рода, даже по мнению таких людей, как Сенека и Тацит, царили в Риме и в провинциях, простираясь от дворцов до лачуг. Добродетельные императоры вроде Антонина Пия и Марка Аврелия были исключением, а не правилом и не могли остановить моральную деградацию.
Ничто из созданного классической античной культурой в дни ее расцвета не было способно исцелить смертельные раны эпохи или хотя бы принести временное облегчение. Единственной звездой надежды в надвигающейся ночи была молодая, свежая, бесстрашная религия Иисуса, не боящаяся смерти, крепкая в вере, распространяющая любовь; ей суждено было привлечь всех мыслящих людей к себе как к единственной живой религии настоящего и будущего. В то время как мир постоянно сотрясали войны и перевороты, а династии возвышались и исчезали, новая религия, несмотря на устрашающую оппозицию извне и внутренние опасности, тихо, но неуклонно укрепляла позиции, опираясь на несокрушимую силу истины, и постепенно проникала в саму плоть и кровь человечества.
Великий Августин говорит: «Христос явился людям ветшающего, приходящего в упадок мира, чтобы они могли через Него принять новую, полную молодости жизнь, в то время как все вокруг увядает».
ПРИМЕЧАНИЯ
Гиббон в своей знаменитой пятнадцатой главе объясняет быстрое распространение христианства в Римской империи пятью причинами: рвением первых христиан, верой в будущую награду и наказание, силой чудес, суровостью (чистотой) христианской морали и компактной церковной организацией. Но эти причины — сами по себе следствия причины, на которую Гиббон не обращает внимания, а именно: божественной истинности христианства, совершенства учения Христа и примера Христа. См. критику доктора Джона Генри Ньюмена (John Henry Newman, Grammar of Assent, 445 sq.) и доктора Джорджа II. Фишера (George P. Fisher, The Beginnings of Christianity, p. 543 sqq.). «Это рвение [первых христиан], — говорит Фишер, — было ревностной любовью к Личности и к Его служению; вера в грядущую жизнь вытекала из веры в Того, Кто умер, и снова воскрес, и вознесся на небеса; чудесные способности первых учеников сознательно связывались с тем же источником; чистота морали и братское единство, лежащие в основе церковных связей среди первых христиан, тоже были плодом их отношений со Христом и их общей любви к Нему. Победа христианства в Римском мире была победой Христа, Который вознесся, чтобы привлечь к Себе всех людей».
Леки (Lecky, Hist, of Europ. Morals, I. 412) смотрит глубже, чем Гиббон, и объясняет успех раннего христианства его внутренним превосходством и прекрасной адаптацией к нуждам периода древней Римской империи. «Среди этого движения, — пишет он, — христианство возвышалось, и нам нетрудно будет обнаружить причины его успеха. Никакая другая религия при таких обстоятельствах никогда не сочетала в себе столько мощных и притягательных моментов. В отличие от иудейской религии, она не была связана с какой–либо местностью и в равной мере подходила представителям любого народа и любого класса. В отличие от стоицизма, она сильнейшим образом затрагивала чувства и обладала всем очарованием богослужения, проникнутого сопереживанием. В отличие от египетской религии, она присоединила к своему неповторимому учению чистую и благородную этическую систему и доказала, что способна применить ее на практике. В момент развернувшегося повсеместно процесса общественного и национального слияния она провозглашала всеобщее братство людей. Среди разлагающего влияния философии и цивилизации она учила высшей святости любви. Для раба, который никогда не играл большой роли в религиозной жизни Рима, это была религия страдающих и угнетенных. Для философа это был одновременно отзвук высшей этики поздних стоиков и развитие лучших учений школы Платона. Для мира, жаждущего чудес, она предлагала историю, полную чудес не менее необычных, чем совершенные Аполлонием Тианским; иудеи и халдеи вряд ли могли тягаться с христианскими экзорцистами, и предания о постоянном совершении чудес распространялись среди последователей этой веры. Для мира, глубоко осознающего политический распад и с готовностью и нетерпением устремленного в будущее, она с будоражащей силой провозглашала скорое уничтожение земного шара — славу всех своих друзей и осуждение всех своих врагов. Для мира, которому приелось холодное и бесстрастное величие, осмысленное Катоном и воспетое Луканом, она предложила идеал сострадания и любви — идеал, призванный в течение веков привлекать к себе все величайшее и благороднейшее на земле, — Учителя, Который был тронут видом наших немощей и Который мог плакать над могилой Своего друга. Короче говоря, миру, терзаемому противоречивыми верованиями и враждующими друг с другом философскими системами, христианство предложило свое учение не как человеческий вымысел, но как божественное откровение, подтверждаемое не столько разумом, сколько верой. "Потому что сердцем веруют к праведности"; "кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно"; "если вы не верите, не поймете"; "истинно христианское сердце"; "богословами становятся от сердца", — эти выражения лучше всего передают суть изначального воздействия христианства на мир. Как все великие религии, христианство больше беспокоилось об образе чувств, чем об образе мыслей. Основной причиной успеха христианства было соответствие его учения духовной природе человечества. Христианство так глубоко укоренилось в сердцах людей именно потому, что оно точно соответствовало моральным переживаниям века, потому, что в идеале оно представляло тот высший тип совершенства, к которому стремились все люди, потому, что оно совпадало с их религиозными потребностями, целями и чувствами, и потому, что под его влиянием могла свободно распространяться и развиваться вся духовная сущность человека».
Меривейл (Merivale, Convers. of the Rom. Emp., Preface) объясняет обращение Римской империи преимущественно четырьмя причинами: 1) внешним свидетельством истинности христианства, выразившимся в очевидном исполнении записанных пророчеств и чудес; 2) внутренним свидетельством, выразившимся в удовлетворении признанной потребности в искупителе и освятителе; 3) благостью и святостью жизни и смерти первых верующих; 4) временным успехом христианства при Константине, «направившим посредством всеобъемлющего переворота человеческие массы к восходящему солнцу истины, явленной во Христе Иисусе».
Ренан обсуждает причины победы христианства в тридцать первой главе своего «Марка Аврелия» (Renan, Marc–Aurele, Paris 1882, pp. 561–588). Он объясняет ее прежде всего «новой жизненной дисциплиной» и «моральной реформой», которая требовалась миру и которой не могли ему дать ни философия, ни какая–либо из существовавших религий. Иудеи действительно поднялись высоко над скверной той эпохи. «Gloire éternelle et unique, qui doit faire oublier bien des folies et des violence! Les Juifs sont les révolutionnaires de 1er et du 2e siècle de notre ère». Они дали миру христианство. «Les populations se précipitèrent, par une sorte du mouvement instinctif, dans une secte qui satisfaisait leur aspirations les plus intimes et ouvrait des espérances infinies». Ренан акцентирует веру в греховность людей и предлагаемое каждому грешнику прощение как привлекательные черты христианства; как и Гиббон, он не обращает внимания на реальную силу христианства как религии спасения. А именно эта сила объясняет успех христианства не только в Римской империи, но и во всех других странах и народах, где оно распространилось.
§6. Средства распространения
Примечателен факт, что после апостольского периода упоминания о великих миссионерах исчезают вплоть до начала средних веков, когда обращение целых народов осуществлялось или начиналось благодаря отдельным личностям, таким как святой Патрик в Ирландии, святой Колумба в Шотландии, святой Августин в Англии, святой Бонифаций в Германии, святой Ансгар в Скандинавии, святые Кирилл и Мефодий среди славянских народов. В доникейский период не существовало миссионерских общин, миссионерских организаций, организованных попыток благовестил; однако меньше чем через 300 лет после смерти святого Иоанна все население Римской империи, представлявшей цивилизованный мир той эпохи, было номинально обращено в христианство.
Для того чтобы осмыслить этот поразительный факт, мы должны вспомнить, что прочные и глубокие основы данного процесса были заложены самими апостолами. Семя, принесенное ими из Иерусалима в Рим и орошенное их кровью, принесло обильный урожай. Слово Господа нашего опять исполнилось, но уже в большем масштабе: «Один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их» (Ин. 4:38).
Единожды учрежденное, христианство само было своим лучшим проповедником. Оно естественным образом росло изнутри. Оно привлекало людей самим своим существованием. Оно было светом, сияющим во тьме и рассеивающим тьму. И хотя профессиональных миссионеров, которые посвятили бы всю свою жизнь этому конкретному служению, тогда не было, каждая община была общиной проповедников и каждый верующий христианин был миссионером, пламенеющим любовью ко Христу и жаждущим обращать ближних. Пример был подан Иерусалимом и Антиохией и теми братьями, которые после мученичества Стефана «рассеявшиеся ходили и благовествовали слово». Иустин Мученик был обращен почтенным стариком, которого он встретил во время прогулки по берегу моря. «Каждый служитель–христианин, — говорит Тертуллиан, — и находит Бога, и являет Его, хотя Платон утверждает, что непросто найти Творца, а когда Он найден, трудно явить Его всем». Цельс насмешливо замечает, что сукновалы и кожевники, простые и невежественные люди, были самыми ревностными пропагандистами христианства и несли его прежде всего женщинам и детям. Женщины и рабы вносили его в семейный круг. Слава Евангелия заключалась в том, что оно проповедовалось нищим и нищими, делая их богатыми. Ориген сообщает нам, что городские церкви посылали миссионеров в села. Семя прорастало, пока люди еще спали, и приносило плоды — сначала стебель, потом завязь, потом полный колос. Каждый христианин рассказывал ближнему историю своего обращения, как моряк рассказывает историю своего спасения при кораблекрушении: труженик — трудящемуся рядом, раб — другому рабу, слуга — хозяину и хозяйке.
Евангелие распространялось в основном через живую проповедь и личную беседу, хотя в значительной степени также через священные Писания, которые с самого начала переводились на разные языки: латинский (северо–африканский и итальянский переводы), сирийский (куретоновский древнесирийский текст, Пешито) и египетский (на три диалекта: мемфисский, фиваидский и басмурский). Сообщение между разными районами Римской империи, от Дамаска до Британии, было сравнительно простым и безопасным. Дороги, построенные для торговли и движения римских легионов, служили также благовестникам мира, одерживавшим незаметные с виду победы ради Креста. Сама торговля в те времена, как и сейчас, способствовала распространению Евангелия и семени христианской цивилизации в самые дальние уголки Римской империи.
Конкретный способ и точное время проникновения христианства в некоторые страны в тот период по большей части неизвестны. Нам известен в основном лишь сам факт проникновения. Нет сомнений, что апостолы и их непосредственные ученики совершили гораздо больше, чем сообщается нам в Новом Завете. Но, с другой стороны, средневековое предание приписывает апостолам основание многих национальных и поместных церквей, которые не могли возникнуть раньше II или III века. Предание сделало миссионерами в далеких странах даже Иосифа Аримафейского, Никодима, Дионисия Ареопагита, Лазаря, Марфу и Марию.
§7. Распространенность христианства в Римской империи
Иустин Мученик примерно в середине II века говорит: «Нет такого племени, народа греческого или варварского, как бы он ни назывался и какими бы обычаями ни отличался, насколько бы плохо он ни был знаком с искусствами или земледелием, как бы он ни жил, в шатрах или в крытых повозках, — где не возносились бы молитвы и благодарения Отцу и Творцу всего сущего во имя распятого Иисуса». А полвека спустя Тертуллиан уже решительно заявляет язычникам: «Вчера нас еще не было, а сегодня мы уже заполнили все принадлежащие вам места: города, острова, крепости, дома, собрания, ваш стан, ваши племена и сообщества, дворец, сенат, форум! Мы оставили вам только ваши храмы». Конечно, эти два и подобные им отрывки из Иринея и Арнобия — явные риторические преувеличения. Ориген более осторожен и сдержан в своих утверждениях. Однако можно определенно сказать, что к концу III века имя Христа было известно, почитаемо и преследуемо во всех провинциях и городах империи. Максимиан в одном из своих указов говорит, что «почти все» отказались от веры своих предков ради новой секты.
При отсутствии статистики мы можем только строить догадки о количестве христиан. Вероятно, в конце III и начале IV века Христа приняло около одной десятой или одной двенадцатой части подданных Рима, то есть около десяти миллионов человек.
Но тот факт, что христиане были единым телом, новым, сильным, полным надежд и ежедневно растущим, в то время как язычники по большей части были неорганизованны и их число с каждым днем уменьшалось, делал церковь намного сильнее в перспективе.
Распространение христианства среди варваров в провинциях Асии и на северо–западе Европы, за пределами Римской империи, сначала не имело ощутимого значения по причине большой удаленности этих областей от мест, где разворачивались основные исторические события, тем не менее оно подготовило путь для проникновения цивилизации в эти регионы и определило их последующее положение в мире.
ПРИМЕЧАНИЯ
Гиббон и Фридландер (III. 531) оценивают количество христиан к началу правления Константина (306) как слишком маленькое, одну двадцатую населения; Мэттер и Робертсон — как слишком большое, одну пятую его подданных. Некоторые авторы прошлых лет, сбитые с толку преувеличенными заявлениями древних апологетов, даже утверждают, что христиан в империи было столько же, сколько язычников, или даже больше. Но в таком случае простая предосторожность побудила бы к тому, чтобы политика веротерпимости начала проводиться задолго до воцарения Константина. Мосгейм в своих «Исторических комментариях» (Mosheim, Hist. Commentaries, Murdock's translation, I, p. 274 sqq.) подробно анализирует сведения о количестве христиан во II веке, не приходя, однако, к определенным выводам. Шастель определяет их количество во времена Константина как одну пятнадцатую на Западе, одну десятую на Востоке и одну двенадцатую в среднем (Hist, de la destruct. du paganisme, p. 36). Согласно Златоусту, христианское население Антиохии в его время (380) составляло около 100.000, то есть половину всего населения.
§8. Христианство в Азии
Азия стала не только колыбелью человечества и цивилизации, но и колыбелью христианства. Сами апостолы распространили новую религию в Палестине, Сирии и Малой Азии. Согласно Плинию Младшему, храмы богов в Малой Азии были почти заброшены, и животных для жертвоприношений почти не покупали. Во II веке христианство проникло в Эдессу в Месопотамии, а также, до какой–то степени, в Персию, Мидию, Бактрию и Парфию; в III веке — в Армению и Аравию. Сам Павел провел в Аравии три года, но, скорее всего, в медитативном уединении, готовясь к своему апостольскому служению. Есть предание, что апостолы Фома и Варфоломей принесли Благую Весть в Индию. Но более правдоподобно, что учитель христианства Пантен из Александрии совершил путешествие в эту страну около 190 г. и что церкви были основаны там в IV веке.
Перенесение столицы из Рима в Константинополь и основание Восточной Римской империи при Константине I привели к тому, что Малая Азия, а особенно Константинополь, в течение нескольких веков играли ведущую роль в истории церкви. Семь вселенских соборов, с 325 по 787 г., проводились в этом городе или его окрестностях, и доктринальные споры по поводу Троицы или Личности Христа в основном велись в Малой Азии, Сирии и Египте.
Волей таинственного Божьего Провидения впоследствии эти земли Библии и ранней церкви были захвачены пророком из Мекки, Библию там вытеснил Коран и Греческая церковь оказалась обречена на рабство и застой; но близки те времена, когда Восток возродится под действием неумирающего духа христианства. Мирный крестовый поход преданных миссионеров, проповедующих чистое Евангелие и ведущих святую жизнь, вновь покорит Святую Землю, и восточный вопрос уладится.
§9. Христианство в Египте
В Африке христианство закрепилось прежде всего в Египте, и, вероятно, это случилось уже в апостольский период. Страна фараонов, пирамид и сфинксов, храмов и гробниц, иероглифов и мумий, священных тельцов и крокодилов, деспотизма и рабства тесно связана со священной историей с патриархальных времен и даже увековечена в тексте Десяти заповедей под именем «дома рабства». Египет был домом Иосифа и его братьев, колыбелью Израиля. В Египте иудейские Писания более чем за двести лет до нашей эры были переведены на другой язык, и этим переводом на греческий язык пользовались даже Христос и Его апостолы; с его помощью иудейские идеи распространились по Римскому миру, и его можно считать «матерью» специфического языка Нового Завета. В Александрии было много иудеев. Она была литературным и торговым центром Востока, связующим звеном между Востоком и Западом. Там была собрана крупнейшая библиотека; там иудейское мышление вступило в тесный контакт с греческим, а религия Моисея — с философией Платона и Аристотеля. Там писал Филон, в то время как Христос учил в Иерусалиме и Галилее, и трудам его, через александрийских отцов церкви, суждено было оказать большое влияние на христианскую экзегетику.
Древнее предание гласит, что Александрийская церковь была основана евангелистом Марком. Копты древнего Каира, египетского Вавилона, утверждают, что именно там Петр написал свое Первое послание (1 Пет. 5:13); но, должно быть, Петр все–таки либо имеет в виду Вавилон на реке Евфрат, либо образно называет Вавилоном Рим. Евсевий упоминает имена первых епископов Александрийской церкви: Анниан (62 — 85 г. по Р.Х.), Авилий (до 98 г.) и Кердон (до 110 г.). Здесь мы наблюдаем естественный рост значения и достоинства города и патриархии. Уже во II веке в Александрии процветала богословская школа, в которой преподавали Климент и Ориген, первые знатоки Библии и христианской философии. Из Нижнего Египта Евангелие распространилось в Средний и Верхний Египет и прилегающие провинции, возможно (в IV веке) до Нубии, Эфиопии и Абиссинии. На Александрийском соборе 235 г. присутствовало двадцать епископов из разных регионов страны Нила.
В IV веке Египет дал церкви арианскую ересь, ортодоксию Афанасия и монашеское благочестие святого Антония и святого Пахомия, оказавшие сильнейшее влияние на весь христианский мир.
Богословская литература Египта в основном была на греческом языке. Большинство ранних рукописей Греческих Писаний — в том числе, вероятно, бесценные Синайская и Ватиканская рукописи, — были изготовлены в Александрии. Но уже во II веке Писания были переведены на местные языки, три разных диалекта. То, что осталось от этих переводов, в значительной степени помогает нам установить, каким был изначальный текст греческого Нового Завета.
Египетские христиане — потомки египтян, подчинявшихся фараонам, но с большой примесью негритянской и арабской крови. Христианство так и не стало всеобщей верой в этой стране и было почти истреблено мусульманами при халифе Омаре (640), который сжег великолепные библиотеки Александрии, полагая, что если содержание книг соответствует Корану, то они бесполезны, если же нет, то они вредны и подлежат уничтожению. С тех пор Египет почти не упоминается в истории церкви и по–прежнему стенает, остается домом рабства при новых хозяевах. Большинство его населения составляют мусульмане, но копты — примерно полмиллиона из пяти с половиной миллионов жителей — продолжают называть себя христианами, подобно своим предкам, и образуют миссионерское поле для наиболее активных церквей Запада.
§10. Христианство в Северной Африке
Böttiger: Geschichte der Carthager. Berlin 1827.
Movers: Die Phönizier. 1840–56, 4 vols, (образцовый труд).
Th. Mommsen: Rom. Geschichte, I. 489 sqq. (book III, chs. 1–7, 6th ed.).
N. Davis: Carthage and her Remains. London & N. York 1861.
R. Bosworth Smith: Carthage and the Carthaginians. Lond. 2nd ed. 1879. Его же: Rome and Carthage. N. York 1880.
Otto Meltzer: Geschichte der Karthager. Berlin, vol. I. 1879.
В этих книгах рассматривается светская история древнего Карфагена, но они помогают понять ситуацию и предысторию.
Julius Lloyd: The North African Church. London 1880. До мусульманского завоевания.
Население провинций Северной Африки было семитского происхождения, его язык походил на еврейский, но в период римского владычества они переняли латинские обычаи, законы и язык. Поэтому церковь данного региона принадлежит к латинскому христианству, и она играла ведущую роль в его ранней истории.
Финикийцы, потомки хананеев, были англичанами древней истории. Они вели торговлю со всем миром, в то время как израильтяне несли миру веру, а греки — цивилизацию. Три малых народа, живущих в небольших странах, сделали более важное дело, чем колоссальные империи Ассирии, Вавилона, Персии или даже Рима. Финикийцы, живущие на узкой полоске земли вдоль Сирийского побережья, между Ливанскими горами и морем, посылали свои торговые суда из Тира и Сидона во все регионы древнего мира, от Индии до Балтики, обогнули мыс Доброй Надежды за две тысячи лет до Васко да Гамы и привозили обратно сандаловое дерево из Малабара, специи из Аравии, страусовые перья из Нубии, серебро из Испании, золото из Нигерии, железо с Эльбы, олово из Англии и янтарь с Балтики. Они снабжали Соломона кедровым деревом с Ливана и помогали ему строить дворец и храм. Более чем за восемьсот лет до рождения Христа они основали на северном побережье Африки колонию Карфаген. Благодаря выгодному расположению колонии они установили контроль над северным побережьем Африки от Геркулесовых столпов до Большого Сирта, над Южной Испанией, островами Сардиния и Сицилия и всем Средиземным морем. Отсюда неизбежное соперничество между Римом и Карфагеном, отделенными друг от друга тремя днями пути по морю; отсюда три Пунические войны, которые, несмотря на блестящие военные таланты Ганнибала, закончились полным уничтожением столицы Северной Африки (146 г. до P. X.). «Delenda est Carthago» — такой была недальновидная и жестокая политика Катона Старшего. Но при Августе, который осуществлял более мудрый план Юлия Цезаря, на руинах прежнего Карфагена возник новый, он стал богатым и процветающим городом, сначала языческим, потом христианским, пока не был захвачен варварами–вандалами (439 г. по P. X.) и наконец разрушен народом, родственным его первоначальным основателям, — арабами–магометанами (647). С тех пор «скорбное и опустошенное молчание» вновь царит над его руинами.
Христианство достигло Проконсульской Африки во II веке, а возможно, уже в конце I века. Мы не знаем когда и как. Этот район постоянно взаимодействовал с Италией. Христианская вера очень быстро распространилась по плодородным равнинам и жарким пескам Мавритании и Нумидии. Киприан в 258 г. смог собрать синод из восьмидесяти семи епископов, а в 308 г. в Карфагене состоялся собор донатистов–схизматиков, в котором участвовало двести семьдесят епископов. Епархии в те дни, конечно же, были маленькими.
Древнейший перевод Библии на латинский язык, неверно названный Itala (ставший основой для «Вульгаты» Иеронима), вероятно, был выполнен в Африке и для Африки, а не в Риме и для Рима, где в то время христиане говорили преимущественно по–гречески. Латинское богословие тоже зародилось не в Риме, а в Карфагене. Его отцом был Тертуллиан. Минуций Феликс, Арнобий и Киприан свидетельствуют об активности и процветании африканского христианства и богословия в III веке. Оно достигло высшей точки своего развития в первой четверти V века в лице святого Августина, великий ум и пылкое сердце которого делают его величайшим из отцов церкви, но вскоре после смерти Августина (430) оно было похоронено, сначала под натиском варваров–вандалов, а в VII веке — магометан. Но произведения Августина вели христиан Латинской церкви в темные века, вдохновляли деятелей Реформации и обладают животворящей силой по сей день.
§11. Христианство в Европе
«Империя движется на запад».
Законы истории — это также и законы христианства. Апостольская церковь продвинулась от Иерусалима до Рима. Потом миссионеры двигались все дальше и дальше на запад.
Церковь Рима была самой значительной из всех церквей Запада. Согласно Евсевию, в середине III века в ней был один епископ, сорок шесть пресвитеров, семь диаконов и столько же их помощников, сорок два аколуфа, пятьдесят чтецов, экзорцистов и привратников, она заботилась о полутора тысячах вдов и нищих. Отсюда мы можем сделать вывод, что количество ее членов составляло примерно пятьдесят — шестьдесят тысяч человек, то есть около двадцатой части населения города, количество которого нельзя определить точно, но которое во время правления Антонина должно было превышать миллион человек. Влияние христианства в Риме подтверждает также невероятная протяженность катакомб, где хоронили христиан.
Из Рима церковь распространилась по всем городам Италии. В первом Римском поместном синоде, о котором у нас есть сведения, участвовало двенадцать епископов под председательством Телесфора (142 — 154). В середине III века (255) Корнелий Римский собрал совет шестидесяти епископов.
Гонения 177 г. показывают, что во II веке церковь уже укоренилась на юге Галлии. Христианство, вероятно, пришло туда с Востока, потому что церкви Лиона и Вьенны были тесно связаны с церквями Малой Азии, которым они сообщали о постигших их гонениях, и Ириней, епископ Лионский, был учеником Поликарпа из Смирны. Григорий Турский утверждает, что в середине III века семь миссионеров было послано из Рима в Галлию. Один из них, Дионисий, основал первую церковь Парижа, погиб мученической смертью на Монмартре и стал святым покровителем Франции. Народное предание позже объединило его образ с образом Дионисия Ареопагита, обращенного Павлом в Афинах.
Испания, вероятно, познакомилась с христианством тоже во II веке, хотя ясных свидетельств о существовании в ней церквей и епископов мы не находим до середины III века. В Эльвирском соборе 306 г. участвовало девятнадцать епископов. Апостол Павел планировал совершить миссионерское путешествие в Испанию и, согласно Клименту Александрийскому, проповедовал там, если понимать именно эту страну под «западным пределом», куда, по его словам, Павел принес Благую Весть. Но у нас нет никаких свидетельств его деятельности в Испании. Предание, вопреки всякой хронологии, утверждает, что христианство в эту страну принес старейшина Иаков, казненный в Иерусалиме в 44 г., и что он похоронен в Кампостеле, знаменитом месте паломничества, где его кости были обнаружены уже в царствование Альфонса Альфонс II [Альфонс II] II, в конце VIII века.
Когда Ириней говорил о проповеди Евангелия среди германцев и других варваров, которые, «не имея бумаги и чернил, носят в своих сердцах спасение, запечатленное Святым Духом», он имел в виду только те части Германии, которые принадлежали Римской империи (Germania cisrhenana).
Согласно Тертуллиану, Британия тоже покорилась силе креста в конце II века. Кельтская церковь существовала в Англии, Ирландии и Шотландии независимо от Рима задолго до обращения англо–саксов римской миссией Августина; она в течение некоторого времени продолжала существовать и после этого, распространяясь в Германии, Франции и Нидерландах, но в конечном итоге слилась с Римской церковью. Вероятно, она брала происхождение из Галлии, а потом и из Италии. Предание прослеживает ее историю до святого Павла и других апостолов–основателей. Беда Достопочтенный (умер в 735 г.) говорит, что король бриттов Люций (около 167) просил римского епископа Элевтера прислать ему миссионеров. На соборе в Арле, в Галлии, в 314 г. присутствовало три британских епископа — из Эборакума (Йорка), Лондиниума (Лондона) и колонии Лондиненсиум (либо Линкольна, либо, что вероятнее, Кольчестера).
Обращение варваров Северной и Западной Европы в полной мере началось лишь в V — VI веках, и мы поговорим от нем, когда будем рассматривать историю средних веков.