Чем дольше двигалась по ухабистой дороге старая колымага капитана Логинова, тем больше он признавал, что нужно было отдать должное стажеру Чубову.

То место, где как он утверждал, находилось логово зверя, было почти в пяти километрах от города. Как он пешим выследил его только одному Богу известно, но даже на машине туда добираться было весьма проблематично.

Старая сельская дорога, к тому времени щедро посыпанная снегом, который, смешавшись с грязью, превратил её в непроходимое болото.

Нервы у Виктора были на пределе. Ко всему прочему его раздражение усиливалось присутствием Эльвиры, которая появилась в последний момент и категорически навязала себя в попутчики.

До места добрались к десяти вечера.

Свет, отражавшийся в бледном лике луны, хорошо освещал старый полуразрушенный дом, который находился на небольшой возвышенности. На первый взгляд это был обыкновенный особняк конца девятнадцатого столетия, над которым изрядно потрудилось время и влага. Но почему-то при одном только взгляде на него хотелось быть где-нибудь в другом месте.

Дорога, ведущая к дому, сужалась так, что машина там не прошла бы.

Капитан и его спутники вышли из автомобиля и, бесшумно прикрыв за собой дверцы, стали медленно подниматься по узкой дорожке ведущеё к высоким железным воротам.

По мере приближения к дому первое впечатление стало усиливаться и нарастать.

Стажер Чубов, от рождения имевший богатое воображение, стал понемногу нервничать. Чем ближе он подходил к дому, тем больше ему казалось, что окна начинали походить на черные глазницы, а терраса лежащая на трех колоннах, напоминала ему огромную беззубую пасть, готовую проглотить его в любой момент.

— Что с тобой, — тихо спросил его Виктор, — ты, почему остановился?

— Мне кажется, что дом живой.

Все четверо остановились.

Пространство вдруг стало сгущаться. Воздух постепенно наполнялся тяжестью. Из-под дома стал выплывать густой белый туман.

— Он знает, что мы здесь, — сказал Рокшин и пошел вперед.

— Подождите, профессор!

— Смотрите! — Воскликнула Эльвира.

Жалобно скрипнув, входная дверь отворилась.

— Нас приглашают.

Виктор, положил руку на плече своему стажеру, и по-отцовски строго сказал:

— Саша, тебе не нужно идти с нами.

— Но, как же?

— Прошу, не спорь, останься в машине, я не стану тебя пристегивать наручниками, но настаиваю, выполни мою просьбу на этот раз.

— Хорошо.

Виктор не очень то поверил ему, уж слишком быстро стажер согласился. Но Саша говорил правду, страх сковал его ноги, а внутреннее "Я" нашептывало песнь отступления.

— Ну что профессор, вы готовы? — При этом он как-то странно покосился на Эльвиру.

— Капитан.

— Неважно. Я иду с вами.

— Хорошо, в конце концов, вы уже давно совершеннолетняя.

— Ещё раз намекнёшь на мой возраст и ты ни когда не станешь майором.

Виктор улыбнулся, ему нравились женщины, которые могут за себя постоять.

— Пойдемте, барышня.

Эльвира игриво вздернула головой.

— Так-то лучше, — сказала она, — Аристарх Львович, у вас есть план?

Рокшин инстинктивно потрогал ноющую руку.

— В любом случае, песок уже течет сквозь наши пальцы. — Сказал он, и стал медленно перебирать ногами в сторону отварившейся двери.

— Не бери в голову, — обращаясь к Логинову, сказала Эльвира, — он постоянно так, на его волну трудно настроиться.

— Мы уже на "ты"?

— Не будь ханжой, майор.

— Капитан.

— Это пока.

Эльвира фыркнула и пошла вслед за своим учителем.

Виктору не чего не оставалось делать, как последовать её примеру. Он проверил свою кобуру и быстро зашагал, опережая профессора.

Как только они зашли внутрь темного дома, вдруг, освещая ветхие стены и проваленный пол, вспыхнул красный свет.

— Дешевые спецэффекты, — сказала Эльвира. — Господи да тут так же жарко как в Австралии в январе месяце. Помнится тогда моя кожаная сумочка из крокодила стала потеть, прям как живая.

— Тихо.

Капитан профессионально огляделся.

— Что я тогда чуть не…

— Тихо, я сказал!

— У тебя, капитан точно замашки майора, — обидчиво буркнула Эльвира, — Мужчины! Вечно вы должны держать всё под контролем.

Эльвира хотела ещё что-нибудь съязвить, но тут она заметила, как из всех щелей стал пробиваться густой белый туман.

Он быстро заполнял всё пространство. Температура стала резко падать.

— Может, у них сломался климатконтроль, — ещё пытаясь шутить, шепотом спросила она, выпуская изо рта клубы пара.

— Может, вы заткнетесь, наконец! — Выпалил капитан. — Ни чего хорошего от этого не жди.

— Почему? — Спросила она, цепляясь своими длинными ногтями за кожаную куртку Виктора.

— Такой туман я уже видел, — ответил он, и быстрым движением достал из кобуры свой пистолет.

— Он вам не поможет, Виктор, уберите. — Сказал Рокшин.

— Знаю, но он предаст мне уверенности.

— Слышите? Там что-то есть.

Послышался шелест. Звук был совсем слабый.

— Мамочки, мне страшно! И зачем я такая упертая.

Они стали оглядываться вокруг себя, пытаясь хоть что-то рассмотреть в густом молоке тумана. Вскоре они не могли уже рассмотреть даже собственных рук.

В воздухе ощущалось какое-то движение. Оно было повсюду.

Шум нарастал.

Воздушная среда стала наполняться чем-то, густым и вязким, чем-то, что мешало свободно дышать.

— Этот звук, — задыхаясь, пробормотал профессор.

Он стал делать перед собой странные движения руками.

— Аристарх Львович, что вы делаете?

Но он лишь ускорил темп. Его руки лихорадочно двигались по воздуху, пытаясь в нем что-то схватить.

Профессор, наконец, остановился. Он встал, закрыл глаза и, вытянув руки параллельно полу, замер.

— Это звук, — крикнул он, — его можно услышать только в одном месте….

— Что?!

— Это не туман!

— Вас почти не слышно!

Эльвира попыталась перекричать всё нарастающий звон, но не смогла услышать свой голос.

Звук стал почти невыносимым.

Эльвира и Виктор, одновременно заткнули ладонями уши. Затем они ощутили резкую резь на своих лицах и руках.

Пытаясь хоть как-то оградить Эльвиру от летающих острых частиц, Логинов обнял перепуганную женщину и, прикрывая её голову своей рукой, помог ей присесть на корточки. Он попытался докричаться до профессора, но казалось его ни что не страшило.

Рокшин стоял, ровно выпрямив спину. Казалось, что Аристарх Львович наслаждается всем происходящим.

В этот самый миг маска восторга и восхищения на лице Рокшина говорила о том, что профессор спятил.

Шум усиливался. Он уже больше напоминал визг.

Капитан не на шутку испугался. Он как можно крепче обнял Эльвиру и уткнулся в неё лицом. Исподлобья Эльвира и Виктор пытались, следили за происходящим.

В следующие секунды, гости старого особняка, были просто шокированы увиденным.

На их глазах стало происходить то, что не поддавалось здравому смыслу.

Из невидимых крупиц с невероятной скоростью стала появляться мебель, шторы, зеркала. Разум отказывался верить, но они собственными глазами видели, как ветхая полуразрушенная лестница, возрождалась из пепла и пыли.

Дом будто задышал.

Его былая роскошь, пробиваясь из глубин веков, новой кожей нарастала, на гниющие доски, возвращая себе былое величие.

Шум уже достиг своего апогея.

И вдруг…

Тишина.

Яркий свет сменился полумраком.

Эльвира и Виктор сидели на полу, крепко прижавшись, друг к другу.

— Все целы? — Спросил Виктор, обращаясь по сути дела к самой Эльвире.

Он много резче чем положено отпрянул от своей спасаемой дамы, чем вызвал истеричный смешок Эльвиры.

— Всё понятно с вами, майор.

— Я, капитан, — почти прошипел сквозь зубы Виктор.

— Это был не туман, — сказал профессор, смотря куда-то в глубь комнаты.

— Вы в порядке, Аристарх Львович? — спросила Эльвира, обращаясь к спине профессора. — Что с вами?

Рокшин стал медленно поворачиваться к ним лицом.

— Господи Всемогущий! — воскликнула изумленная женщина.

То, что увидели Виктор и Эльвира, поразило их куда больше всей той чертовщины, что происходила минуту назад.

Перед ними стоял высокий мужчина лет двадцати пяти. Одежда профессора свисала с его плеч как балахон. Седые волосы превратились в светло русые кудри, а некогда потухшие глаза смотрели на них голубым блеском.

— Что с вами, друзья мои? Почему вы так на меня смотрите? — его голос стал немного грубее.

Эльвира и Виктор были не в силах отвести от него изумленные глаза.

— Профессор, как вы себя чувствуете? — наконец спросил Логинов.

— Замечательно, — с улыбкой сказал он и вдохнул полной грудью воздух.

— Ваше лицо, оно изменилось.

Аристарх Львович перевел взгляд от своих друзей на свои руки. Он стоял и молча рассматривал их. Затем он медленно стал прикасаться к своему лицу и волосам. Затем повернулся вокруг себя и остановил свой взор на огромном зеркале.

— Господи, — тихо сказал он, — я не видел этого лица со времён…

Он стоял и со странной улыбкой рассматривал свое отражение.

— Это был не туман, — снова вторил он.

— Д-а-а.

Голос прозвучал не откуда и отовсюду одновременно.

— Что за… — капитан стал направлять свой пистолет в разные стороны, пытаясь обнаружить источник голоса.

— Это были пески времени, — сказал белокурый юноша в одежде профессора.

— Скорее пески воспоминаний о времени. — Отозвался эхом голос.

Казалось, он исходил из самих стен.

— Я так и думал. Что с моим лицом?

— Я взял на себя смелость, не терплю вид стареющего плоти.

Их диалог ни сколько не смущал профессора, которой сейчас выглядел чуть старше своих студентов. Казалось, что голос и Рокшин давно знают друг друга.

— Профессор, вы не забыли для чего мы здесь? — спросил Виктор.

— А для чего вы здесь? — отозвался голос.

На этот раз он был отчетливей.

Логинов с Эльвирой оглянулись.

Они увидели человека в черном. Он стоял на самом верху лестницы.

Виктор тут же направил на него свой пистолет.

— Кто вы? — спросил он.

— А я думал, что мы уже заочно знакомы.

— Где Кристина, чертов Гудини!? — вскрикнула Эльвира.

— Ваша преданность подруге, делает вам честь, мадам.

— Тверская девка тебе мадам! Где она? Что ты с ней сделал?

Виктор продолжал держать его на мушке.

— Вопросы, вопросы, вопросы. Её пока нет с нами, но скоро она к нам присоединится.

Глубокий черный капюшон скрывал его лицо.

Человек в балахоне стал медленно спускаться по лестнице. С каждым его шагом возгоралась свеча. А когда он спустился с лестницы, люстра, висевшая под самым потолком, зажглась тысячью свечами и осветила самые укромные уголки таинственного дома.

Человек в черном балахоне спокойно прошел мимо своих гостей, не обращая ни какого внимания на пистолет в дрожащих руках капитана, и сел в кресло, которое появилось, как только он спустился с лестницы.

Плавным движением рук, начиная с головы, он снял свой плащ. И пред ними предстал ослепительно красивый мужчина.

У Эльвиры даже челюсть отвисла от такого зрелища. Воистину это был самый соблазнительный кусок мужской плоти, который ей только доводилось встречать. Его лицо пленило, а глаза… Боже в это карие озеро она окунулась бы вся, без остатка. Они смотрели на неё приглашающим взглядом, и она была уже готова сделать первый шаг, как вдруг он улыбнулся, и эта улыбка, напоминающая поцелуй Иуды, тут же остудила её пыл.

Эльвира встряхнула головой и скинула с себя чары.

— Со мной такой фокус не прокатит, — тихо пробормотала она себе под нос.

— Понимаю, — всё с той же улыбкой сказал "чаровник".

Он еле заметно подмигнул ей и сделал жест рукой, предлагая им присесть.

— Прошу вас, будьте моими гостями.

— Спасибо, я пешком постою. Так, где моя подруга и что всё, черт возьми, это значит.

Не снимая с лица свою улыбку, он щелкнул пальцами, у Эльвиры подкосились ноги, и она буквально плюхнулась на софу, которая стояла позади неё.

— Всё-таки я настаиваю, мадам. А вас, — обращаясь к Виктору, сказал он, — я попросил бы убрать оружие.

— Уберите это, Виктор, — отозвался профессор. — Вы выглядите нелепо с этим предметом в руках. Вы же понимаете, что он не опасней для него, кекса с черникой.

— Вы, на чьей стороне, юноша? — С иронией сказал капитан.

— Я думаю, что этот спектакль мы должны досмотреть до конца.

Капитан и профессор подошли к софе, на которой сидела Эльвира и присели рядом.

— Ну, то, что ты фокусник мы уже поняли, но вот ради чего всё это? — Спросила своим басом Эльвира.

— С женщинами вообще легко иметь дело, лишь только предложишь им вечную молодость, как они готовы на всё. Любая продаст душу, как только пригрозишь ей уродством.

— Возможно, но не мне, я уже была страшной прыщавой девчонкой размером с гиппопотама. — Эльвира явно была настроена по-боевому, — Прежде чем мы перейдем к основной части вашего спектакля, представьтесь для начала.

— Амадис. Сейчас меня зовут так.

— Хорошо, Амадис, какой у тебя план? Хочешь захватить мир?

— Я не столь прозаичен.

Амадис со скучающим видом прошелся вдоль стены, и, развернувшись на каблуках, презренно посмотрел на своих гостей.

— Человечество всегда будет разочаровывать своих богов, — сказал он, с пафосом возвел свои руки вверх. — Сначала вы создали нас из своих страхов и пороков. По началу, мы для вас были чем-то неопределенным, такими же первобытными, как и вы, сами. Но аппетиты множились, сознание того, что вы хоть как-то похожи на богов, заставляло вас придумывать всё новых и новых Светил! Кровь ваших жертв и сила веры в то, что мы действительно существуем, дала нам бессмертие, вы сами наделили нас властью над вами. Боже люди как вы глупы. Какая ирония. Бог создал человека, подарил ему рай, но заповеди для вас оказались слишком уж невыполнимыми. И люди создали себе новых богов. На каждую похоть по богу и, поклоняясь нам, вы отвернулся от истины.

Всевышний дал вам веру, а вы, превратили её в фарс!!!

От этого крика задрожали стены.

— Истину разменяли на пятаки, в бесконечных спорах о догмах и обрядах, вы раздробили её на кучку церквей, растаскивая частицы по всему свету, теряя драгоценные крупицы на постоялых дворах. Веру, вы превратили в орудия для пыток и убийств себе подобных!

— Да кто ты такой — вскочив с места, завопил профессор, — чтобы судить о нас?!

— А вы как всегда рассеяны, Аристарх Львович. Вы тридцать лет пытались разгадать тайну. Ну, что ж…. Итак, урок первый: если вы потерялись нужно вернуться к началу пути. К самому началу. Началу из начал. Урок второй: всегда читай стихи, вникая в смысл междустрочия. И был хаос, мрак, НИЧТО! И пришел господь и сказал: да будет свет и стал свет. Ну и так далее по тексту. Урок третий: что было вечным, без следа уйти не может. Почему ваш мир держится лишь на двойственной системе? Черное и белое, жизнь и смерть, добро и зло, начало и конец. Шаткая конструкция мироздания, вам не кажется? И кто в ответе за неё? Подумайте, профессор.

— Человек. — Еле слышно произнес Рокшин.

— Браво! Господь дал выбор вам — жить с ним в раю иль…?

— Иль жить в аду.

Глаза Амадиса вспыхнули и стали черны как ночь.

— Ад. Вы каждый день создаете его из своих пороков и страхов. Гонимое этим страхом человечество само загнало себя в угол. Вы стали зависимы от своих собственных детищ, свет души вы променяли на искру знаний! Машины электричество, прожить без всего этого вы уже не в силах, перекрой кислород в источник вашего света и вы превратитесь в животных, свирепых, кровожадных безумцев. вы будите убивать за глоток воды, будите пожирать своих детей, загляните сейчас в души людей чуть-чуть глубже и вы увидите фанатичное орущее испуганное существо, готовое на всё ради выживания. Именно страх царствует в ваших душах. И боитесь вы уже не богов а друг друга!

я люблю эту планету и люблю людей. люди уникальные создания. неповторимые и способные на чудеса и подвиги, способные к жертвенности. но лишь перед ликом смерти вы открываете в себе эти возможности. как ни крути а техногенный рай, что вас окружает, сделала из вас животных.

Итак, внимание, вопрос! Куда девалась тьма и хаос. Где обрело приют великое ничто? Откуда родом зло?

Амадис вернулся в своё кресло и, низко опустив голову, сказал:

— В душе каждого из вас живет оно. Но что дает вам силы с ним бороться?

Он устало поднял глаза и, переводя взгляд с одного гостя на другого, спросил:

— Что есть истина? Что есть свет? Что есть Бог?

— Любовь, — тихо сказал профессор.

*********************************************************************

1649 год. Пустырь близь аббатства Фуа.

Как только Анри очнулся, то сразу понял, что было в бокале. Он лежал на роскошном красном плаще из тяжелого шелка, рядом с ним лежал его клеймор. Зачем Бестье вынес его на этот пустырь, Анри понял, как только поднялся на ноги.

Там вдалеке ночное небо было охвачено ярким заревом. Это горело аббатство Фуа.

Огонь был сильным. Голубовато-зеленые языки пламени, которые вырывались из верхних башен замка, говорили о том, что жар не пощадит даже камни.

Анри проверил свои пистолеты, вставил меч в ножны и накинул на себя красный плащ. Он огляделся и увидел свою лошадь привязанною к одинокому старому дубу. Не внимая на слабость и ноющую боль в руке, Анри быстро взобрался на могучую спину своего рысака. Узнав наездника, конь радостно заржал и в нетерпении забил копытом о землю. Анри ободряюще похлопал его по шее и натянул поводья. Конь резво бросился вскачь.

Анри точно знал, где нужно искать зверя, ведь после охоты он всегда возвращается в своё логово.

Анри мало спал, почти не ел. Адреналин, подпитываемый его отчаянием и злостью, предавал ему сил. Выбирая самый короткий путь к замку Де Карт, Анри пробирался через густые заросли леса, по болотам и разбойничьим тропам. И на протяжении всего пути перед его глазами стояло лицо Мари.

Лицо, залитое слезами сгинувших надежд на счастье. Лицо, что укоряло его, когда он отказался от её любви.

Когда Анри добрался до главных ворот замка, второй день его пути клонился к закату.

Там за простирающимся садом, Анри увидел погруженное в темноту величественное строение. Но он знал точно — Мари где-то там…

Элена еще ни когда не спускалась в подземелье, но была наслышана о его лабиринтах. Они долго плутали по узким, обросшим зеленой слизью, коридорам, прежде чем Мари подвела Элену к небольшой железной двери.

— Эту часовню, я нашла случайно, — сказала Мари. — Я часто спускалась сюда, ища уединенное место, для того чтобы спрятаться от посягательств Этьена. Помнишь, у нас работала одна девчушка из деревни?

— Катрина.

— Да, Катрина, она была хорошей девушкой. Это она помогла мне все здесь обустроить.

Мари открыла тяжелую дверь и шагнула вперед. Элена смиренно последовала за своей воспитанницей.

Как только Элена зашла внутрь, то сразу поняла, что часовня была не католической, без сомнения это было место поклонения, но точно не христианскому богу.

— Но, почему ты мне не рассказала об этом месте? — Осторожно спросила Элена.

— Этьен знал, что ты мне ближе всех. Он постоянно следил за тобой.

— Ты сказала, была…. сказала, что Катрина была хорошей девушкой.

Мари не чего не ответила. Она прошла вглубь помещения и скрылась за большой потрепанной занавесью. Через секунду она появилась с ребенком на руках.

— Святые угодники!

Элена смотрела на маленькое изумительное создание с рыжими как у её матери волосами. Губы её затряслись, и по лицу покатились слёзы.

— Не время для сантиментов. Все нужные бумаги и деньги лежат там.

Мари показала на колыбельку, подвешенную к низкому потолку.

— Как вы спаслись?! Неужели Анри успел?

— Элена, в порту тебя будет ждать корабль. Вы с малышкой должны успеть на него.

— Мари милая прошу, объясни мне.

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Пора прощаться.

Элена приблизилась к Мари и в последний раз взглянула в глаза этой хрупкой несчастной женщины, которую она вскормила своей грудью. Женщины, которая заменила ей умершую при родах дочь, женщину, которая стала для неё всем в этой жизни.

— Элена ты должна позаботиться о ней так же как заботилась обо мне все эти годы.

Мари быстро передала ребёнка в руки Элен и резко отстранилась.

— А теперь самое главное, — сказала Мари, но тут же замолчала.

Её взгляд устремился на дверь. Ноздри Мари стали раздуваться. Лицо исказилось в оскале.

— Что с тобой?

Мари кинулась к колыбели и, схватив оттуда котомку, быстро вернулась назад.

— Ты должна немедленно уйти, — сказала она, впихивая котомку в руку Элен. — Там карта. Не сворачивай влево. Только вниз и направо, поняла. Вниз и направо. Подземный ход выведет вас прямо к подножью Безымянной горы, там вас ждет карета.

Послышался звук спускавшихся шагов.

— Боже, кто-то идет!

— Элена, нажми этот рычаг! За ним туннель.

Шаги приближались.

— Уходите от сюда, — задыхаясь, сказала Мари.

Элена, прижав покрепче к груди малышку, открыла, скрытую в стене дверь, и, бросив последний взгляд на Мари, скрылась за каменной дверью.

Как только дверь задвинулась на место, из-за стены послушался звериный рев.

Анри посмотрел вниз.

На какой-то миг лестница показалась ему непреодолимо-длинной. Старые ступени были мокрые — один неверный шаг…

Наконец он ступил на мягкую почву… Пред ним престал узкий, погруженный в полный мрак, коридор. Анри достал огниво, снял со стены факел и поджег его.

В тот миг как факел занялся огнем, его свет выхватил в темноте бледное лицо Мари.

— Слава богу, это ты!

Мари кинулась к нему и крепко прижалась всем телом.

Анри стоял не шелохнувшись.

Почувствовав отчужденность, Мари отстранилась.

— Что произошло в аббатстве, сударыня, — его голос звучал сухо.

— Что? Я думала, ты пришел спасти меня.

— Как вам удалось сбежать оттуда?

Перебирая своими маленькими ножками, Мари стала пятиться назад.

— Аббат Бестье мне все рассказал.

— Аббат Бестье не тот за кого себя выдает.

— Я их видел… Я видел тех несчастных.

— Анри!

— Здесь нет Анри!

Мари заглянула к нему в глаза и увидела там лишь холод недоверия. Пред ней стоял совсем другой человек — чужой и жесткий.

— Что у тебя в руке, Анри?

— Я видел зверя, а зверь видел меня.

Амадис медленно двигался вслед за отступающей женщиной.

— Почему зверь не убил меня?

— Нет только не ты. Прошу, Анри, любовь моя к тебе ещё жива, не убивай её!

Мари бросилась к нему в ноги.

Сердце Анри дрогнуло. В груди заныло, а из недр её вырвался стон. Перед его глазами стала картина кровавой бойни в аббатстве Фуа.

— Зло лживо и изворотливо. — Сквозь зубы сказал он. — Возможно, ты похожа на неё, но ты не она.

Брат Амадис отшвырнул её ногой.

— Ты та тварь, что убило женщину, которую я любил. Тот монстр, что вырывал сердца у своих жертв! Ты зверь.

— Да!!!

Мари встала на ноги и гордо выпрямившись, тихо сказала:

— Но зверя породил именно ты Анри. В тот самый миг, когда ты подарил мне этот перстень, предательством обернулась твоя любовь. Твоя гордыня погнала тебя за океан. Ты предал любовь дважды. Но ещё есть шанс спасти её. Не предавай же её сейчас. Спаси меня, Анри, молю. Знаю поверить в это трудно, но я лишь защищалась. Все эти люди, которых зверь убил, небезвинны. Они пытали и мучили меня. Огнем жгли моё тело! Прикрываясь именем господним, хотели убить меня! Меня и мою дочь. Зверь защищал нас. Он не пролил ни одной невинной капли крови.

— Аббат был прав, ты одержима.

— Ну что ж, как видно наша судьба предрешена.

Ледяное молчание Анри было красноречивей любых слов. В руке Амадиса сверкнул кинжал.

Мари подошла вплотную и закрыла глаза. Её грудь точно по центру упиралась в острие ножа.

Минута, две. Рука Анри дрожала.

— Я облегчу тебе задачу, — прошептала она.

Прорывая ткань платья, наружу вырвался зверь. Его глаза лишь на какой-то миг сверкнули и тут же угасли. Теплая густая жидкость стала медленно обволакивать руку Анри. Он даже не понял, как это произошло. Липкая кровь затекала за перчатку.

Осознание всего произошедшего постепенно проникало в разум Анри. Его опустошенный взгляд был устремлен на хрупкое тело Мари, которое постепенно сползало с его рук. Едва успев подхватить его, он нежно прислонил Мари к себе.

Тук-тук, тук- тук, отдавалось у него в голове, тук-тук…

Веки Мари слегка дрогнули.

Тук…

— Тебе нужно было поверить ей, — услышал он за своей спиной голос аббата Бестье. Тебя избрал я не случайно. Сквозь все стенанья и лишенья ты пронес в себе любовь. Дух твой силен. Скоро, сын мой, скоро…, ты всё поймешь. Она была обречена, сила зверя была слишком велика для неё. — Голос аббата звучал омерзительно спокойно. — Но время очистит кровь. Возрождение истинной наследницы принесёт нам покой.

Брат Амадис аккуратно вынул кинжал из безжизненного тело Мари, встал с колен и, резко повернувшись, вонзил его по самую рукоятку в сердце аббата.

Зубы Бестье оголились в оскале смертельной улыбки, лицо его, вдруг резко ссохлось, посерело и стало похоже на обтянутый кожей череп.

— Кто ты? — глядя на него с отвращением, произнес Анри.

— Теперь я это ты, — проскрипел он голосом старика, а тело растворилось в белом густом тумане.

****************************************************************************

Напоминая плач ребенка, дверь скрипнула и отворилась.

На её пороге появилась Кристина. Не говоря не слова она переступила порог.

— Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, — Отдались эхом слова Амадиса, — то я — медь звенящая или кимвал звучащий.

Кристина не спеша, сделала первые шаги.

— Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. — Он не сводил с неё глаз.

Кристина не торопилась.

— И если я раздам все имение моё, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет в том никакой пользы.

Она уже подошла к Нему вплотную и, глядя в его глаза, в унисон вторила его словам:

— Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозноситься, не гордиться, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всегда надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знания упраздняться.

— Первое послание к Коринфянам, — пробормотал профессор.

Кристина нежно провела ладонью по Его лицу.

— Антон, я не хочу знать кто ты, мне этого не нужно, потому что я всегда тебя знала. С самого детства я видела твою тень. Затем человек в окне. И странный молодой человек, там на перроне. Это всегда был ты, Антон. Ты мой страх, моя боль, моя жизнь, моя смерть, ты мой грех и искупление.

Кристина приподнялась на носочки и прильнула к Его губам.

Глядя на них, у Эльвиры сжалось сердце, она почти физически ощутила невидимую ауру, которая обволакивала влюбленных, защищая их от остального мира.

Внезапно Кристина отстранилась. Её лицо, вдруг стало чужим для Него, оно пылало молчаливым красноречьем, а в правой руке был нож из янтаря. Кристина приставила его к шеё Антона, слегка оцарапав кожу.

— Ведь у меня нет бабушки, ни так ли. У меня нет ни кого. Все, они погибли, так же как и моя мать!

— Элен рассказала мне, я знаю всё, Анри. Ты проклятье, что преследовало мой род на протяжении пятисот лет. Перед смертью Мари дала ей дар, о котором она не просила. Элен сдержала свое слово, она заботилась о потомках Мари вплоть до сегодняшнего дня. Она пыталась помешать тебе. Но ей не удалось, как не удавалось ране. Почему я? Почему ты ждал именно меня?

— Я ждал любви.

— Нет! Ты не можешь любить, ты ни человек. Ты бы хотел познать любовь, но ты не можешь! Так кто ты? Отвечай!

Кристина еще туже прижала кинжал к его шее.

— Я тот, кто подарил тебе любовь и плод её уже растет в тебе.

— Из-за тебя я стала зверем. Я убью тебя!

Внезапно выпрямившись, Амадис устремил на неё взгляд полный одобрения.

— Ну что же ты, смелей. Или чувство того, что в тебе растет жизнь, не даст свершиться правосудью. Я зло, а злу любовь не ведома. Зло есть ничто, оно сильно, имеет власть над миром, но любить оно не может. На этом всё, Кристина, круг замкнется. Проклятье будет снято. Тебе лишь нужно надавить.

— Я понял, — обращаясь к Эльвире, сказал Рокшин. — Я всё понял! Кристина, послушайте, если вы его убьете, он победит! Ему это нужно!

Шум — звенящий всепоглощающий.

Виктор схватил Рокшина за руку.

— Довольно мистики, профессор! Надо уходить, — крикнул он.

— Нет! — Возразил Рокшин. — Вы не понимаете, все это ловушка. Если Кристина носит его ребенка… Ребенок! Ему нужен сосуд!

Но голос его был поглощен шумом.

Эльвира видела, как губы профессора шевелятся, но она не могла разобрать ни слова.

Звенящая волна вновь накатила.

Столб белой пыли взметнулся вверх и вокруг всё закружилось.

Иллюзия стала рассыпаться на мелкие частицы. Картины, зеркала лепнина, растворялись. Лицо профессора стало приобретать знакомые черты, оставленные временем.

Стихия разрасталась.

Пыль прошлого стала собираться в воронку, эпицентром которой были две фигуры, напоминающие адский мираж.

Виктор из-за всех сил сдерживал Эльвиру, которая пыталась приблизиться к этой стене. Вырываясь из сильных рук Логинова, она кричала и звала оп имени подругу. Капитан из-за всех сил дернул её за руку и вытолкал к двери рушащегося дома.

Там стоя у порога, они видели, как Кристина в последний раз прильнула к Его губам и вонзила клинок в шею Амадиса. Из раны Флинца хлынул черный газообразный фонтан.

Раздался страшный взрыв, и всё погрузилось во мрак.