Рим. Отель «Кларет»

Февраль 1986 год

Сергей проснулся за несколько секунд до того, как открыл глаза. И вряд ли он смог бы объяснить даже себе самому, почему он это сделал. Ничего вокруг не наводило на мысль о присутствии в комнате посторонних: все тот же шуршащий стрекот дождя за окном, легкий шелест работающего кондиционера, привычные шумы большого города, просачивавшиеся сквозь опущенные жалюзи… Но он ЧУВСТВОВАЛ присутствие посторонних людей, даже не сомневаясь, кто именно и с какой целью без приглашения пожаловал к нему в гости…

У Сергея — так, во всяком случае ему казалось — не было оснований для беспокойства: если бы «Красные бригады» приняли решение его ликвидировать (теоретически такая вероятность в Первом главном управлении рассматривалась), то уж точно не стали бы это делать, проникая глубокой ночью в респектабельный пятизвездочный отель в самом центре Рима, располагавшего к тому же собственной службой безопасности. Все шесть дней, миновавших после его встречи с Паоло в ночном клубе, Сергей вел себя, как и подобает не стесненному отсутствием средств туристу, не знающему, как убить время: бесцельно фланировал по Риму, заглядывал в дешевые сувенирные лавочки и фирменные магазины Гуччи и Тачини, швырял вместе с такими же как он иностранцами медяки в фонтан Треви и даже купил билет на «Форо Италико» на матч местной «Ромы», с которого вынужден был сбежать уже после первого тайма из-за невообразимого гвалта, устроенного на трибунах фанатами римского клуба. Сергей ненавязчиво, с умом, ОТКРЫВАЛСЯ для наружного наблюдения, давая рассмотреть себя со всех сторон. Был в этом бездумном шатании психологический подтекст: посланник Первого главного управления КГБ СССР как бы стремился продемонстрировать своим опекунам, что совершенно спокоен и ничего не опасается в чужом городе. Такое поведение, по замыслу авторов плана, должно было подчеркнуть серьезность намерений, с которыми советская внешняя разведка выходила на итальянское террористическое подполье. Так что, у «Красных бригад», реши они его по какой-то НЕПРОСЧИТАННОЙ Москвой причине убрать, не было бы никаких проблем…

С того самого момента, когда Сергей Неделин пересек по канадскому паспорту итало-швейцарскую границу, оружие при себе он не держал. Во-первых, это было предусмотрено инструкцией, во-вторых, Неделин был опытным оперативным сотрудником и хорошо понимал: если события начнут разворачиваться вразрез с планом начальства, оружие ему вряд ли поможет…

По мере того, как стремительно и непредсказуемо менялся мир — главным образом, после второй мировой войны, когда по меньше мере три континента захлестнула чудовищная волна так называемых «национально-патриотических движений» — политическим разведкам ведущих держав не оставалось ничего другого, как задвинуть поглубже присущие им снобизм и сознание собственной исключительности, чтобы приступить к нащупыванию деловых, ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ контактов с лидерами всевозможных «народных армий», «патриотических фронтов», «интернациональных бригад», накапливавших с каждым годом все большую силу и влияние… Именно так дирижеры-маэстро с мировыми именами были вынуждены, преодолевая брезгливость, пожимать немытые, унизанные безвкусными серебряными кольцами, лапы кумиров рок-музыки. Пожимать только потому, что их собственная МУЗЫКА не имела такой магической власти над миллионами фанатиков, послушно и упоенно ревущих в унисон со своими обезьяноподобными, ниспровергающими все и вся волосатыми идолами…

Как и сами спецслужбы, террористические группировки, бригады и бесчисленные армии появлялись на свет, профессионально готовились и вооружались для определенных политических целей вполне конкретными представителями государственных и частных структур. Зачастую террористические вылазки бандитов финансировались из того же кармана, что и тайные операции политических разведок, работающих на государство. С годами контакты руководителей спецслужб с главарями террористов оформились в принципиально новую и практически никем не контролировавшуюся СХЕМУ тайной оперативной работы с четко обозначенной демаркационной линией интересов и действий каждой из сторон. То есть, до того момента, пока акции международных террористов не выходили за никем официально не обозначенные, но, тем не менее, реально существовавшие рамки ДОЗВОЛЕННОГО, эту кровожадную стаю матерых волков, подкармливавшуюся для поддержания политического баланса в природе, не только не отстреливали, но даже указывали ее вожакам, где именно лучше залечь и переждать неспокойное время массовой охоты на хищников, которая, как и любая кампания, не могла продолжаться бесконечно.

Периодически из расплющенного в лобовом столкновении с огромным грузовиком дорогого «бентли» в районе лондонского Ист-сайда, из-под обуглившихся обломков частного самолета, врезавшегося из-за плохой видимости в поросший мангровыми деревьями холм неподалеку от Боготы, или из элегантного офиса в престижном районе Майами-бич, в котором произошла труднообъяснимая утечка газа, полиция извлекала обезображенные до неузнаваемости тела мужчин в шелковых рубашках с монограммами и смокингах, сшитых по индивидуальному заказу в самых престижных парижских домах моды. Это был красноречивый сигнал предупреждения спецслужб, как бы напоминающий террористам, что переступить демаркационную линию и остаться при этом в живых физически невозможно. На фоне газетных публикаций о бандитских разборках, запутанных взаимоотношениях между мафиозными семьями, очередной войне кокаиновых баронов эти предупреждения воспринимались с достаточной серьезностью и без малейшего намека на панику — в среде профессиональных террористов к подобным методам ротации вожаков всегда относились философски.

С другой стороны, понимая всю НЕУПРАВЛЯЕМОСТЬ таких стихийно сформировавшихся структур, как террористические организации и подпольные военизированные группировки, рядовые члены которых как правило руководствовались не профессиональными, а патриотическими, религиозными, этническими мотивами, разведслужбы избегали стабильного сотрудничества с ними, предпочитая локальные, разовые контакты. Не столько даже в силу снобизма, сколько побуждаемые инстинктом самосохранения, руководители спецслужб запрещали своим людям не только произносить — даже думать о слове «сотрудничество». Любое предложение об оперативном контакте с международными террористами рассматривалось только через призму вариантов ИСПОЛЬЗОВАНИЯ последних. То была единственно приемлемая, хоть и весьма рискованная — особенно, на первых этапах — форма тактического контакта. Как правило, люди разведки, направлявшиеся с дипломатической миссией в стан международных террористов, рисковали собственной головой. Ибо предложения, с которыми они выходили на прямую связь, практически всегда носили ультимативный характер, их статус официальных представителей конкретной спецслужбы не подтвердил бы никто и никогда, а смерть посланцев спецслужб — случалось и такое — регистрировалась в отчетах в графе «непредвиденные обстоятельства»…

* * *

…Лежа с открытыми глазами, Сергей терпеливо ждал, как будут разворачиваться события. В том, что в комнате находятся посторонние, он уже не сомневался. Не было у него сомнений и относительно личности незваных визитеров.

— Вы не спите?..

Заданный по-английски вопрос прозвучал слева от кровати Сергея. Сразу же сориентировавшись, Сергей сообразил, что обладатель довольно тонкого для мужчины голоса сидел в кресле, спиной к зашторенному окну.

— Считайте, что уже не сплю…

Неделин повернул голову влево и сделал попытку приподняться в постели.

— Лежите спокойно! — голос неизвестного прозвучал коротко и властно. Так обычно породистым псам приказывают: «К ноге!..» — Вам абсолютно ничего не угрожает. Я просто пришел поговорить с вами…

— Вы выбрали необычное время для визита.

— Я выбрал УДОБНОЕ для себя время!

— Могу я узнать, кто вы?

— Человек, к которому вы обратились.

— Предпочитаете разговаривать в темноте?

— А зачем нам иллюминация? — В голосе незнакомца отчетливо прозвучала усмешка. — Вас, сеньор, я видел неоднократно, а вам видеть меня совсем не обязательно… Так что, пообщаемся в темноте, если не возражаете.

— Как вам будет угодно.

— Так вот… Я изучил ваше предложение. Оно достаточно неожиданно для нас… — На мгновение Сергея ослепила вспышка огня. Через секунду в номере запахло крепкой сигарой. — Не скрою: кое-что в этом предложении нас очень удивило…

— Что именно? — быстро спросил Сергей. — Его характер?

— Характер как раз самый обычный… — Насмешка в голосе мужчины уступила место недовольным, брюзгливым интонациям. — Меня удивила ваша осведомленность, сеньор. «Красные бригады» — организация… м-м-м… абсолютно закрытого типа. То есть, полностью закрытого. Надеюсь, вы меня понимаете, сеньор? И вам, думаю, не следует объяснять, что мы не сможем стабильно функционировать и выполнять свои задачи, зная, что некто располагает фактами, которые, при определенных обстоятельствах, могут быть обращены против нас. Это неприемлемо, сеньор! Совершенно неприемлемо!..

— Я не понимаю, зачем вы мне это говорите.

— Мне бы хотелось несколько расширить границы намечающейся сделки… — Теперь тонкий голос незнакомца звучал вкрадчиво и даже обволакивающе. Так обычно разговаривают с женщиной, которую во что бы то ни стало надо очаровать, предложив ей нечто такое, от чего она не сможет отказаться. — Я не вижу серьезных проблем, которые могли бы помешать нам выполнить этот… м-м-м… заказ. Но и ваша служба, сеньор, вполне могла бы пойти нам навстречу и сообщить источники информации о «Красных бригадах». Надеюсь, вы понимаете, что это не торг, и не ультиматум…

— Простите, а что же это тогда?

— Речь идет о вещах очень важных… — Итальянец затянулся сигарой и с шумом выпустил воздух. — Скажем так: я бы лично воспринял ваш ответ, как жест доброй воли, который, поверьте, способен оценить по достоинству…

— Какая разница, как это называть? — спокойно возразил Сергей. — Важно, что такие вещи, как правило, и становятся предметом торга,

— Ночь — малоподходящее время для дискуссий, — проскрипел голос незнакомца. — Так как насчет моей просьбы, сеньор?

— А разве вы о чем-то просили меня, сэр?

— Меня интересуют ваши источники информации о «Красных бригадах».

— Боюсь, у меня нет полномочий обсуждать с вами это предложение. Моя миссия заключается только в передаче сути предложения своего руководства и не более того. Все, что мне было поручено, я уже выполнил. Теперь слово за вами…

— А вы смелый человек, сеньор, — медленно проговорил незнакомец и усмехнулся. В тускло-багровом свечении кончика сигары Сергей на мгновение увидел смутный силуэт.

— Вы мне льстите, сэр.

— Нисколько, поверьте мне!

— Тогда, может быть, просто угрожаете?

— С чего вы взяли?

— Подтекст вашего комплимента слишком уж очевиден… — Сергей непроизвольно напрягся, чувствуя приближение кульминационного момента странных переговоров в темноте. — Наверное, сэр, вы хотели сказать, что в случае, если наша беседа не завершится конкретной договоренностью, то я автоматически становлюсь нежелательным свидетелем. А нежелательных свидетелей обычно убирают. Верно?

— Заметьте, сеньор, ЭТОГО я не говорил, — ответ итальянца прозвучал как-то размыто, нечетко, под стать очертаниям его фигуры в темноте гостиничного номера.

— Не говорили, но, скорее всего, имели в виду.

— Допустим, вы не ошиблись. И что дальше?

— Что дальше?.. — Сергей еще раз прокрутил в голове несколько направлений, по которым могли пойти переговоры, и решил держаться первоначальной линии. — Дальше я хочу напомнить вам то, что уже сказал неделю назад вашему человеку в ночном клубе: мы, сэр — серьезная, ГОСУДАРСТВЕННАЯ спецслужба. Следовательно, информация о «Красных бригадах», которой располагает мое начальство, ни при каких обстоятельствах не может быть обращена во вред вашей организации. С нашей стороны это было бы не только неразумно, но и в высшей степени непрофессионально. Кроме того, за услугу, с которой мы к вам обратились, мое начальство готово заплатить весьма солидную сумму. Насколько мне известно, эта сумма составляет практически половину годового бюджета «Красных бригад», сэр…

— Деньги — далеко не всегда определяющий фактор.

— Простите, сэр, но я не совсем понимаю: что вас, собственно, не устраивает в этом предложении?

— Как бы вам это объяснить…

— Не сомневайтесь: в любом случае я постараюсь ПРАВИЛЬНО понять вас.

— Ну, что ж… — Незнакомец откашлялся. — Вы, похоже, человек неглупый. И потому буду с вами предельно откровенным: не люблю, знаете ли, когда меня держат за яйца…

— Не хочу показаться невежливым, сэр, но, насколько мне известно, за это место невозможно держать только Иисуса Христа. С другой стороны, я лично знаком с несколькими людьми, которые могли бы с этим не согласиться…

Незнакомец молчал. Резким запахом сигарного дыма была пропитана уже вся комната. У Сергея першило в горле, очень хотелось пить, однако все эти мелкие неудобства он фиксировал автоматически, целиком сконцентрировавшись на беседе с невидимым оппонентом.

— Хорошо, я принимаю ваше предложение, — ожил наконец противный тонкий голос.

— Ну, и замечательно, сэр! — выдохнул Сергей, чувствуя, как сразу ослабла хватка, тисками сжимавшая сердце. Напряжение странного разговора оказалось даже выше, чем он предполагал. — На этом, думаю, моя миссия завершена. Завтра же я доложу об этом своему руководству.

— Не торопитесь, сеньор, — словно раздумывая о чем-то очень неприятном, процедил ночной гость. — Есть еще кое-какие детали, которые нам необходимо оговорить.

— Может быть, продолжим разговор при свете? — предложил Сергей.

— В этом все еще нет никакой необходимости! — холодно отрезал незнакомец. — У меня есть несколько вопросов, так сказать, технического характера. Сейчас я их задам. Потом вы спросите меня о том, что интересует вас. И все. На этом процедура нашего общения будет завершена…

Незнакомец говорил по-английски правильно и почти без акцента. Однако Сергея не покидало ощущение, что беседа на чужом языке дается ему нелегко. Чувствовалось, что перед каждой фразой он совершает некое усилие над собой…

— Хорошо, сэр. Спрашивайте.

— Могу я знать, кого именно нам предстоит ликвидировать?

— Естественно, можете, — спокойно ответил Сергей. — Эту информацию вы получите. Но не сейчас. Есть кое-какие процедурные вопросы, которые прежде необходимо решить…

— А почему не сейчас? Не здесь?

— Но вы же не хотите, чтобы я видел ваше лицо.

— Это разные вещи, сеньор.

— Это одно и то же, сэр! — твердо возразил Сергей, понимая, что переговоры вступили в стадию, когда малейшее проявление слабости в итоге может обойтись ему очень дорого.

— Как вы представляете себе техническую сторону операции? — продолжал допрос итальянец.

— Мы определим сроки, — тщательно подбирая слова, ответил Сергей. — Думаю, это случится в течение двух ближайших недель. За это время в Рим прибудет наш человек, который и сообщит вам или вашим людям все до единой технические детали предстоящей акции. И именно перед ним человеком вы, сэр, будете отчитываться по каждому шагу, связанному с ней.

— Но вы же сказали, что проведение акции целиком возлагается на нас…

— Так оно и есть, — согласился Сергей. — Возлагается она на вас, но проводиться будет только под НАШИМ контролем. Точнее, под контролем нашего человека, который будет выполнять роль связующего звена между нами и вашей организацией, сэр.

— Я не понимаю! — итальянец уже не скрывал раздражения. — За что же вы тогда платите нам деньги?

— За выполнение конкретной работы, сэр.

— Которой сами же будете руководить, — язвительно усмехнулся итальянец.

— А вы что, хотите работать бесплатно? — невольно улыбнулся Сергей и тут же прикусил язык.

— Я хочу работать самостоятельно!

— В данном случае, это невозможно, сэр! — твердо возразил Сергей. — Вся работа должна быть выполнена под нашим контролем. Это — главное условие моего начальства.

— Хорошо, допустим… Ваше начальство отдает себе отчет в том, что помимо суммы вознаграждения, операция потребует предварительных расходов? И, кстати, довольно значительных…

— И этот вопрос также будет решать наш человек. Поверьте, сэр: никаких проблем с финансированием не возникнет. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны.

— Когда мы получим премиальную сумму?

— В течение часа после успешного завершения акции, — медленно, чуть ли не по слогам, произнес Сергей. — Как только мы получим подтверждение, что цель достигнута, вся сумма до единого цента будет переведена на банковский счет, который вы сами нам укажите.

— Какие гарантии?

— Гарантией является наша устная договоренность.

— При сумме сделки в пять миллионов долларов?! — итальянец недоуменно хмыкнул. — Боюсь, сеньор, этого будет недостаточно.

— Вы нам не доверяете?

— Я вас не знаю, — отрезал итальянец. — Во всяком случае, не знаю, как деловых партнеров…

— Боюсь, сэр, что не смогу предложить вам других гарантий.

— В таком случае, сеньор, наша сделка не состоится.

— Кажется, мы вернулись к тому, с чего начали, — вздохнул Сергей.

— Но не по моей вине, сеньор.

— Чего вы добиваетесь, сэр? Сформулируйте ваши условия?

— Половина оговоренной суммы должна быть переведена в течение ближайших двух недель, — не терпящим возражений тоном отчеканил мужчина. — Плюс все деньги на техническую часть операции. Это станет подтверждением серьезности ваших намерений. Вторая половина — после завершения акции. Иначе такие дела не делаются, сеньор. Во всяком случае, в Италии…

— Я передам своему руководству ваши условия, — спокойно ответил Сергей. — У вас есть еще вопросы ко мне?

— Человек, которого нам предстоит ликвидировать, — католик?

— Вы что, не убиваете католиков? — Сергею потребовалось усилие, чтобы хоть как-то смягчить сарказм.

— Представьте себе, не убиваем.

— Разве Альдо Моро был протестантом?

— Этот человек был плохим католиком.

— Что ж, в таком случае будем считать, что вам предстоит ликвидировать еще одного плохого католика… — Сергей говорил как можно более спокойным, примирительным тоном. — Таким образом, ваши принципы и наши цели не вступят в противоречие, и мы сможем осуществить нашу сделку.

— Это не ответ, сеньор.

— На другой у меня нет полномочий, сэр.

— В любом случае я хочу знать заранее, кого именно мы должны ликвидировать.

— Вы узнаете, сэр, — ровным голосом откликнулся Сергей. — Обязательно узнаете. Но только в свое время…

— А вы не боитесь, что, узнав имя этого человека, я откажусь от сделки?.. И, кстати, не только по религиозным причинам?

— С того момента, как я сообщу своему руководству о вашем согласии сотрудничать, бояться должны только вы, сэр, — хладнокровно возразил Сергей. — Я не вижу вашего лица, что, впрочем, не мешает мне довести до сведения все, что вам принципиально важно знать, сэр. Вы и члены руководства вашей организации должны полностью отдавать себе отчет в том, что намечаемая акция будет нами многократно проверена и подстрахована. Таковы наши правила работы, которых мы строго придерживаемся. Зная наши возможности, влияние и средства, вам нет смысла в этом сомневаться, поверьте мне. Следовательно, на весь период подготовки и проведения акции мои боссы рассматривают «Красные бригады» как некое секретное боевое подразделение, полностью приданное и подчиненное НАШЕЙ службе. Со всеми вытекающими последствиями, сэр. Любая утечка информации, факт неповиновения или, того хуже, нанесение хоть какого-либо ущерба моей службе приведет к самым катастрофическим последствиям для «Красных бригад»…

— Вы зря пытаетесь запугать меня, сеньор! — Голос незнакомца вновь обрел скрипучие, язвительные интонации. — Это плохой, я бы даже сказал, неуважительный метод поддержания только намечающегося сотрудничества…

— Это единственно возможный метод, позволяющий сохранить такое сотрудничество вплоть до момента достижения поставленной цели, — хладнокровно возразил Сергей. — Мне вовсе не хочется выглядеть негостеприимным хозяином, сэр, но ваша манера отстаивать возможности и влияние «Красных бригад» в переговорах с представителем МОЕЙ организации, уж простите меня, выглядит несерьезно и даже наивно. Вы должны гордиться тем, что мы решили прибегнуть к вашим профессиональным услугам, сэр. Ибо приобретаете в нашем лице серьезную и влиятельную силу, которая, при определенном стечении обстоятельств, может сыграть и на вашей стороне…

— Не знаю, сеньор, не знаю… — медленно и совершенно спокойно, словно и не было вовсе этой затянувшейся ночной перепалки, протянул незнакомец. — Не знаю, что мешает мне здесь же, в этом номере, вырезать под основание ваш длинный, болтливый язык, изжарить его в микроволновой печи и заставить вас съесть его без остатка, не запивая?.. Может быть, врожденное отвращение к каннибальству, а?..

Сергей похолодел. В течение какой-то секунды его лоб, спина и плечи покрылись противной испариной. Он достаточно хорошо, не понаслышке, знал суровые нравы боевиков националистических подпольных группировок, которые в своих действиях руководствовались эмоциями, в частности, ненавистью к врагу, а уже потом соображениями стратегии и тактики подпольной борьбы с конкретным политическим режимом. И потому с опозданием пожалел, что в какой-то момент позволил себе расслабиться и утратить контроль за ходом беседы. Темнота, отсутствие возможности фиксировать реакцию незваного гостя и кажущаяся сговорчивость босса «Красных бригад» сыграли с ним в итоге злую шутку: до Неделина вдруг отчетливо дошло, что его миссия вот-вот завершится самым плачевным образом…

Молчание в гостиничном номере становилось все более тягостным и непредсказуемым.

«А ведь этот итальянский урод с голосом педрилы вначале отрежет мне голову, и только потом, выпустив пары своего чванства и примитивной мании величия, начнет думать, как выпутаться из неприятного положения… — мысли Сергея пульсировали в лихорадочном темпе, он понимал, что счет пошел на секунды. — Самое обидное, что, согласись в конце концов на сближение этот упырь, наши простят ему и мою голову, и еще пару-тройку таких же. Цель оправдывает средства…»

— А ведь ты испугался, мальчик… — скрипучий голос незнакомца звучал уверенно, словно сквозь темноту глубокой зимней ночи итальянец отчетливо видел каждую бисеринку пота на бледном лбу Сергея. — Ты, кажется, сообразил наконец, что здесь, — в этом отеле, в этом городе, в этой стране — даже всемогущая власть твоей хваленой конторы слишком ничтожна, чтобы спасти одну конкретную голову. Надеюсь, ты понимаешь, сопляк, что речь идет о твоей голове. Запомни: самые успешные и продуктивные переговоры — это переговоры с позиции силы. Но только силы РЕАЛЬНОЙ, а не мнимой. Понимаешь, урод, что я хочу сказать? Или страх уже парализовал твои мозги? Ты что же думаешь, мне действительно нужны ваши вонючие пять миллионов? Да мне насрать на эти деньги, понимаешь?! В Италии достаточно только моего кивка, и на счетах бригад будут десятки, сотни миллионов долларов!..

Определенный опыт психологическое общения с этим типом людей подсказывал Сергею, что темпераментного итальянца, утратившего способность контролировать свои эмоции, что называется, понесло. И потому все его возможные решения уже не поддавались анализу — этот псих мог выкинуть любой фортель…

— Я получу столько денег, сколько захочу!.. — тонкий, визгливый тембр незнакомца, казалось, заполнил всю комнату. Сергей вдруг с брезгливостью ощутил на веке капельку слюны разбушевавшегося лидера «Красных бригад». — И не за какое-то конкретное дело, а исключительно ради того, чтобы не попасть в прицел моих людей. Это будут деньги, выложенные на бочку за чье-то высокопоставленное СПОКОЙСТВИЕ. Что, кстати, и есть признание истинной силы. И твои же боссы, урод, будут относится ко мне с куда большим уважением, если я, вместо сопливого согласия на темную сделку с сомнительным финалом, отправлю им через ваш же почтовый ящик твою тупую голову с воткнутым в пустую глазницу национальным флагом Итальянской республики. Думаешь, твои крутые начальники в Москве не вернуться ко мне еще раз?..

— Боюсь, что вы не…

— Вернутся как миленькие, никуда они не денутся! — властно оборвал его итальянец. — Но это уже будет следующий этап переговоров…

— Не пойму, что вы в таком случае выигрываете? — Сергей приподнялся на локтях, силясь разглядеть в темноте лицо незнакомца. — Убивать парламентера для того, чтобы потом вновь вернуться к переговорам? Это же бред!..

— Ты так думаешь? — итальянец презрительно усмехнулся. — Это вовсе не бред, а тактика выжимания! Проанализируй наши переговоры со стороны! Как ты разговариваешь со мной, ничтожество? Как крупный, авторитетный вор, снизошедший до мелкого домушника, не имеющего за душой ни денег, ни силы, ни влияния, верно? С каким упоением ты тут втолковывал: «Моя организация…», «Мои шефы…» Но задницей-то рискуешь ты, а не они, верно? Ты что, парень, настолько ограничен, что ощущаешь себя частью великого целого, этаким кирпичом в монолитной стене? А знаешь, кто ты на самом деле?.. — Итальянец сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Ты просто тело! Говорящий и мелко потеющий от животного страха пакет мяса и костей, который мне ничего не стоит перемолоть в фарш. Неужели ты и вправду думаешь, что твои боссы там, в Москве, получив в пластиковом пакете голову своего посланца, страшно возмутятся, объявят мне вендетту и навсегда откажутся от идеи сотрудничества? Да ни в коем случае, дурачок! Просто они поймут, что на следующем этапе переговоров следует сменить тональность, сместить акценты, поубавить спеси… И тот, кто придет ко мне после тебя, будет уже вести диалог ПАРТНЕРОВ. Улавливаешь нюанс, мальчик?..

— Нет! — глухо откликнулся Сергей, не переставая вести лихорадочный поиск ЗАЩИТЫ и выгадывая время. — Не улавливаю!..

— Нас очень опасно использовать, нас НЕЛЬЗЯ использовать! — Итальянец отчеканил эту фразу по слогам, как приговор собственного суда, не подлежащий обжалованию. — И если я в течение нескольких часов могу поставить раком всю Италию вместе с ее контрразведкой, спецназом и карабинерами, если этот краснобрюхий пролетарий Берлингуэр, который даже вашего дегенерата Брежнева периодически посылал в жопу, до последнего дня жизни являлся, чтобы поцеловать мне руку и засвидетельствовать свою безграничную лояльность, то что для меня значат твои надутые генералы-начальники и вся твоя варварская страна с ее пьяницами, пустыми магазинами и концлагерями?!.. Здесь пока еще Запад, кретин, а не ваш сраный восток! И я, хвала деве Марии, не поляк, и не болгарин, чтобы мною можно было управлять, как мотоциклом с коляской!..

Сергей КОЖЕЙ чувствовал, что и этот раунд переговоров в кромешной темноте он проигрывает безнадежно. До него уже дошло, что аргументы и угрозы итальянца — вовсе не блеф, не дешевая бравада фанфарона, мнящего себя всесильной личностью, и даже не попытка выторговать нечто большее и существенное в ходе опасных переговоров. Личный посланник шефа Первого главного управления КГБ СССР вдруг с ужасающей отчетливостью понял, что итальянец в самом деле верит в продекларированную только что «тактику выживания». Из чего однозначно вытекало, что через какое-то мгновение его голова будет использована как предметное доказательство авторитетности и неуступчивости босса «Красных бригад». Очевидность этого вывода предстала перед Сергеем настолько бесспорной, что он с абсолютно неуместным в столь критической ситуации чувством стыда, ощутил мелкую вибрацию в прямой кишке. Впервые в жизни Неделин понял, ЧТО испытывают люди, переставая контролировать себя и обделываясь перед угрозой неотвратимой смерти. Но он не хотел сдаваться, не хотел умирать. Тело Неделина парализовал страх, но мозг, существовавший автономно от тела, продолжал неустанный поиск выхода из тупика, упрямо не желая примиряться с очевидным. У Сергея оставался последний, резервный вариант — некое ЗНАНИЕ, строго конфиденциальная информация, относившаяся к категории совершенно секретной и не подлежащей огласке ни при каких обстоятельствах. Подобные вещи узнают только для того, чтобы впоследствии никогда в этом не признаваться. Однако в тот момент, оказавшись перед выбором между верностью присяге и спасением собственной головы, Сергей, не раздумывая, выбрал второе и, набрав для уверенности побольше воздуха в легкие, спокойно (во всяком случае, он хотел, чтобы со стороны это выглядело именно так) произнес:

— У моих боссов отличное от вашего, сэр, представление о демонстрации силы. Я понимаю, что в сложившейся ситуации моя голова мало чего стоит. Но и ваша, сэр, причини вы мне даже незначительный ущерб, вряд ли удержится на плечах больше двух суток…

— О своей голове я позабочусь сам, не волнуйся, — усмехнулся итальянец.

По легкому шевелению воздуха, Сергей понял, что обладатель тонкого голоса встал. Глаза Неделина уже настолько привыкли к темноте, что ему не стоило особого труда различить две расплывчатые тени, впервые за всю эту мучительную беседу дрогнувшие справа от него. По-видимому, телохранители итальянца дожидались своего часа в узком коридорчике, иначе Сергей почувствовал бы их раньше. Странный ночной диалог подошел к концу. И тогда Сергей решился, сделав шаг, на который не имел санкций и за который вполне мог поплатиться головой. Правда, не сию секунду, а потом, в Москве:

— Да не будьте вы идиотом, Парини! — приподнимаясь на локтях, Неделин вложил в свою реплику максимум презрения и собственной независимости. — Как вы не понимаете, что послезавтра утром все итальянские газеты выйдут с вашей фотографией на первых полосах?! А заголовки вы себе представляете? «Сенатор Джанкарло Парини — главарь „Красных бригад“»?! Что вы тогда будете делать, сеньор сенатор? Вырежете языки всем главным редакторам? Или заодно выколете глаза всем итальянским читателям?..

В комнате воцарилась зловещая тишина. Почувствовав по движению воздуха, что итальянец сел, а тени справа скользнули обратно, в глубь коридорчика, Сергей вздохнул и тыльной стороной ладони отер со лба струящийся пот. Его тело издавало запах псины — резкий и пронзительный, отдававший нашатырем.

— Откуда вы знаете мое имя? — голос итальянца прозвучал чуть слышно.

— Трижды идиот! — Сергей уже не слышал, как его собственный голос сорвался на истерический крик. Он только чувствовал, что если не даст сию же секунду волю эмоциям, то умрет от обширного кровоизлияния в мозг. — Кретин, макаронник вонючий, ублюдок!.. Перед кем ты выкобениваешься, паскуда?! Что и, главное, кому ты хочешь доказать, сидя в темноте и изображая из себя крутого мафиози с железными яйцами?!.. Да все твои сучьи, продажные потроха, все твои жены и дети, раскиданные по миру, все твои дорогие шлюхи и двенадцатилетние мальчики, не вылезающие из твоей постели, все твои махинации, липовые банковские счета и аферы на бирже, не говоря уже о сотнях, тысячах трупов, за которые тебе нет прощения ни на земле, ни на небе — все это у нас! Понимаешь, выродок, в наших компьютерах, на наших файлах?! Достаточно нажать только на одну кнопку и все это дерьмо будет переписано на десять, сто, тысячи дискеток. А ты, вонючая итальянская мразь, в течение секунды примешь газообразное состояние, растворишься в окружающей среде, исчезнешь без следа, словно тебе и не рожала никогда твоя проститутка-мать! Ты только вдумайся, чучело, набитое говном и спагетти: если я, рядовой офицер разведки, знаю о тебе столько, что этого хватило бы десять, двадцать раз задушить тебя, как крысу, в газовой камере, то сколько же известно людям, у которых, в отличии от тебя, говнюк, действительно умная голова и железные яйца?!..

Итальянец молчал. Из прихожей до Сергея неожиданно донеслось легкое сопение. Очевидно, услышанное потрясло не только босса, но и его горилл.

— И знай, педрила!.. — Неделин понимал, что ему удалось перехватить инициативу, и старался ее не упустить. — Тебя, даже в темноте вошедшего в мой номер, сняли как минимум с четырех точек. Об инфракрасных лучах что-нибудь слышал, макаронник?!.. Ты что же думаешь, мы настолько наивны, чтобы полностью доверяться таким дешевкам, как ты?!.. Единственное, что действительно в твоей власти, — это пришить меня, как примитивный уголовник. И все, идиотина! Ты настолько туп, что не способен осмыслить элементарных вещей, понимаешь?! Таких, например, что даже без нашего компромата ты все равно труп! Хочешь узнать заголовок в завтрашнем выпуске «Корьера делла серра»? На всю первую полосу? «Что делал почтенный итальянский сенатор в три часа ночи в номере кадрового офицера КГБ?»..

— Послушайте, сеньор…

— Только не открывай пасть, вонючка! — загремел Неделин. — И убирайся вон из моего номера вместе со своими дебилами! И запомни: только потому, что я — офицер и давал присягу, мое руководство ничего не узнает об этой мерзкой сцене. Мне поручено конкретное дело и я доведу его до конца. Хотя после общения с тобой хочется вымыть руки хлоркой. Ты сделаешь все, что от тебя потребуют. Все до последней мелочи! Через две недели к тебе явится человек. Я скажу своему начальству неправду. Я скажу, что ты — не трусливая крыса, прячущаяся в темноте, а крутой мужик с яйцами, который ничего не боится. А потому нашему человеку нет никакого смысла придерживаться правил конспирации — он может спокойно явиться в служебный кабинет столпа общества, всеми уважаемого сенатора Джанкарло Парини, активного и непримиримого борца с преступностью и коррупцией, ярого поборника западной демократии и гражданских прав личности… Он явится в твой кабинет без пароля и прочих глупостей, — напрямую. А ты сделаешь все, что он от тебя потребует, обливаясь потом от страха за свою поганую шкуру. Ты сам позаботишься о конспирации, о своей безопасности и о неприкосновенности нашего человека. Ты сделаешь все это, дрянь! Сделаешь по единственному в мире закону, с которым ты, ничтожество, действительно считаешься — по закону СИЛЫ. Тому самому закону силы, в соответствии с которым ты, сенатор Джанкарло Парини, сын поганого сутенера и у уличной проститутки — дешевка и дерьма кусок! Ты даже представить себе не можешь, ничтожество, с каким наслаждением я говорю тебе все это! А теперь fack out, ничтожество: вонь, которую ты издаешь, хуже сортирного смрада!..

После этой бесконечно длинной тирады Сергей Неделин, резко ощутивший звенящую, оглушительную пустоту внутри, в изнеможении рухнул на кровать и закрыл глаза. В течение нескольких мучительно тянувшихся секунд, содрогаясь от невыносимого запаха, который издавало его омертвевшее тело, Сергей ждал выстрела в упор или прикосновения чьих-то узловатых пальцев к горлу… И это ожидание было во сто крат хуже, страшнее и мучительнее самой изощренной пытки. Будучи человеком с уравновешенной психикой и абсолютно не склонным к истерическим всплескам, он лежал без движений с закрытыми глазами и отстраненно, словно все его внутренности навсегда утратили связь с телом, прокручивал в памяти жуткий диалог в темноте, пытаясь поставить себя на место Парини, стремясь предугадать его реакцию. Но сознание упорно отказывалось подчиниться, оно протестовала и требовало короткой передышки, паузы. Жуткое сочетание ярости и страха, которое только что, возможно, спасло ему жизнь, действовало в эти минуты на его психику как очень сильное снотворное. Ему нестерпимо, до потери сознания, хотелось отключиться, вырубиться, забыть обо всем… И только спустя какое-то время Сергей внезапно почувствовал, что остался в номере один…

Последнее, о чем подумал Неделин, тяжеленным камнем проваливаясь в глубокое забытье, была мысль о том, что он уже никогда не сможет засыпать в темноте…