Планета, на которой мне в самом ближайшем будущем предстояло умереть, стремительно приближалась. Через иллюминатор моей камеры я мог в последний раз насладиться ее бело-голубым великолепием. Здесь я был заочно приговорен к смертной казни. Почти два месяца мне удавалось скрываться от правосудия, но благодаря настойчивости местных спецслужб поимка такого важного преступника, каковым меня считали, оказалась делом недолгим и несложным. «Сколько веревочке ни виться, а кончику быть!..»

Хеинва получила свое название от искаженного сокращения латинского афоризма «Нос erat in votis», что в вольном переводе звучит приблизительно: «Вот предмет моих мечтаний». Вполне возможно, что кто-то из первооткрывателей воскликнул именно так - в экспедициях довольно много оригиналов. Однако более вероятно, что в поисках благозвучия некто извлек это изречение из древних книг и сочинил легенду. Насколько мне известно, даже среди очень образованных людей не много знатоков мертвых языков.

Планета оказалась райским уголком, какие нечасто встречаются во Вселенной. Наклон ее оси к плоскости эклиптики способствовал поддержанию на всем пространстве материков и океанов ровного теплого климата. За сто лет наблюдений здесь ни разу не было зарегистрировано никаких природных катаклизмов вроде ураганов или смерчей, теплые короткие ливни были отличной заменой бесконечным моросящим дождям, которые, несмотря ни на что, все еще донимают жителей Земли осенью. Большая часть материков находилась в субтропической и умеренной зонах. Были здесь и тучные плодородные почвы, с нетерпением ожидающие усердного земледельца; теплый океан, пенные валы которого не рассекал форштевень судна; хрустальные реки, переполненные рыбой; чистейшая, ничем не отравленная атмосфера, по всем параметрам сходная с земной. Ну, что еще нужно человеку для счастья?!

Вполне естественно, что планета была колонизирована столь же стремительно, сколь и спонтанно. Экономический бум, последовавший за этим, очень скоро поставил Хеинву на одну ступень с высокоразвитыми мирами. Экономическая и технологическая независимость позволили провозгласить республику, на что Земля, являющаяся метрополией, отреагировала как на вполне естественный процесс. Не думаю, чтобы хоть кто-нибудь мог предположить другой исход дела. Население, охваченное патриотическим энтузиазмом, стремительно выбрало парламент, президента, сформировало правительство и зажило неторопливой жизнью глухой провинции.

Однако сюрприз, который, как правило, любая планета готовит своим поселенцам, не замедлил явиться во всей своей красе. Если вы хоть когда-нибудь заводили у себя дома аквариум, то наверняка знаете, что при всем вашем старании и соблюдении правил обязательно произойдет нечто, на что вы не рассчитывали. То из вновь посаженных растений вдруг появятся неизвестные мальки, то из, можно сказать, стерильного грунта покажутся непонятные ростки или в воде, прошедшей многократную фильтрацию, заведутся микроорганизмы, которые испортят вам всю картину. Так случилось и на Хеинве.

Не успели еще остыть микрофоны от предвыборных речей, как на голову правительства буквально обрушились сообщения о невероятных находках. Поскольку первопроходцы не составили себе труда как следует просканировать поверхность материков, теперь тут и там обнаруживались самые неожиданные предметы. Случилось так, что в первую очередь заселялись самые дикие степи и прерии. Плотность населения, состоявшего в основном из земледельцев и фермеров, была невелика, да к тому же эти люди, постоянно занятые своими делами, не испытывали жажды странствий. Но поток переселенцев не ослабевал. Все новые и новые территории находили своих хозяев, среди которых оказалось множество романтиков, готовых искать Атлантиду даже у себя в ванной. Именно поэтому вышло так, что сообщения о заброшенных городах, портах, дорогах посыпались со всех сторон одновременно и не было им предела.

Едва только эта сенсация достигла метрополии, как планету тотчас же наводнили научные работники. Насколько мне известно, на Марс за все время существования на нем колонии не приезжало столько исследовательских экспедиций, сколько их обрушилось на Хеинву в течение каких-нибудь пяти лет. Говорят, что в те времена проще было стать Профессором или академиком, чем водителем грузовика. Сотни томов отчетов, диссертаций, исследований были результатом напряженной работы тысяч людей. Многое было раскрыто и прочитано в первые же два-три года. Колонисты обогатились новыми знаниями о планете и через некоторое время уже считали историю прежней цивилизации частью своей. Перед людьми предстала высокоразвитая цивилизация, достигшая едва ли не большего, чем мы в те же времена. Но она не сочла нужным выходить в космос, хотя технологии это вполне позволяли. Многое из обнаруженного было в полной исправности, и даже мне, спустя почти век после открытия планеты, удалось застать в небе Хеинвы оригинальные летательные аппараты прежних жителей. В искусстве же постройки фонтанов они могли бы дать нам фору. Были расшифрованы старинные книги и прочитаны огромные библиотеки. Аборигены оказались очень похожими на нас и внешне, и внутренне. Их волновали те же страсти, что и всех нас. Они любили, ревновали, смеялись, рыдали. У них были свой Шекспир и свой Достоевский, свой Рубенс и Чайковский. Некоторое время все старинное было настолько модно на Хеинве, что казалось, будто переселенцы хотели изгладить из памяти планеты само воспоминание о веке запустения.

Но, несмотря на то что очень многое стало понятно, загадки остались. И первая из них - что произошло с населением? Как и почему оно исчезло с лица своей планеты? Война? Глобальный конфликт, который дамокловым мечом висел над головой человечества со времен изобретения оружия массового поражения и почти до конца XXI века? Но в литературных источниках не было ни слова о возможности подобной катастрофы. Единая политическая и экономическая системы гарантировали народы от самоуничтожения. Эпидемия? Но об этом никто не желал и слушать - слишком благополучно существовала колония для того, чтобы бросить все и вновь пуститься на поиски лучших миров. От добра добра не ищут!

Наиболее распространенной версией была космическая катастрофа, и в нее верили или хотели верить почти все. Разумеется! Катаклизмы, способные уничтожить разом все население, бывают нечасто даже по космическим меркам. Однако скептики при этом старались привлечь внимание публики к факту исчезновения только разумного вида - животный мир остался совершенно не тронутым. Даже одомашненные животные, одичав без хозяев, теперь добровольно возвращались к людям, что тоже не обошлось без курьезов. Наконец, была даже выдвинута гипотеза о том, что, достигнув определенного уровня, цивилизация Хеинвы перешла в новую стадию и вместе с тем в другое измерение, ведь останков прежних жителей не было обнаружено. Создавалось впечатление, что все они добровольно покинули свои дома и ушли… Однако после многолетних споров вопрос этот так и остался открытым.

Второй загадкой был Лабиринт. Кому в голову пришло назвать его так? Видимо, человек все же обладает способностью проникать разумом под оболочку предмета, даже не постигнув его сути. Долгое время этому циклопическому сооружению удавалось оставаться скрытым от любопытных глаз многочисленных исследователей, наводнивших планету. Но потом, как это часто бывает, на него чисто случайно наткнулся некий фермер, имени которого история не сохранила. По всей видимости, ему показалась странной идеальная полусферическая форма одной из сопок. Исследование показало, что под тонким слоем наносного фунта и дерна находится бронированный колпак. Далее выяснилось, что сооружение представляет собой монолитную сферу около километра в диаметре. Никаких сведений о строительстве и назначении этого предмета не было найдено даже в самых секретных архивах. Попытки проникнуть внутрь посредством разнообразного режущего инструмента не увенчались успехом. Насколько мне известно, корпус Лабиринта не удалось даже поцарапать - настолько тверд и неподатлив был материал. Изучение прилегающей местности принесло новое открытие - напротив небольшого культового сооружения была обнаружена дверь, которая при приближении людей гостеприимно распахнулась. Внутри небольшой прихожей горел мягкий голубоватый свет…

Это все. Те, кто входил в эту дверь, никогда не возвращались назад. Тяжелая броневая плита захлопывалась и открывалась только тогда, когда за ней уже никого не было. Сначала в тайну пытались проникнуть ученые, потом были добровольцы и, наконец, - самоубийцы. Никого из этих людей больше не видели. Ходили, правда, слухи о некоем сумасшедшем, якобы прошедшем Лабиринт от входа до выхода, но это были не более чем досужие сплетни. Правительство Хеинвы во избежание неоправданных жертв специальным указом закрыло зону и выставило у входа охрану. Но спустя некоторое время Лабиринту все же нашлось применение. Он стал единственным во всем освоенном пространстве местом казни. Здесь приводили в исполнение приговор суда и одновременно сохраняли «руки чистыми». Ведь тут не было палачей, плахи и прочих аксессуаров насилия. Приговоренный проходит в дверь и исчезает навсегда. Ему даже оставляют надежду - помилование, если он, конечно, сможет выйти живым.

Пройти через дверь, названную каким-то остряком «подземным переходом на тот свет», предстояло в обозримом будущем и мне.

В уголовных кодексах еще очень многих планет остались статьи, карающие смертью за то или иное преступление. Как правило, столь сурово осуждают преступников, совершивших некое деяние, поставившее под угрозу жизнь или здоровье других разумных существ, но есть также множество исключений и смягчающих обстоятельств. На Хеинве же законы были особенно строги. И меня угораздило совершить преступление именно здесь. В чем оно состояло? Ответить на этот вопрос сложно, но я попробую.

Политическая жизнь на Хеинве была самым тихим омутом из всех мне известных. Слабая оппозиция, на мой взгляд, существовала только для того, чтобы было из кого выбрать нового президента. А ведь совсем недавно катаклизмы в этой сфере едва не втянули в свое жерло соседние обитаемые миры. Одно время на планете правил крупный финансовый магнат Фингер Девятнадцатый. Его семья финансировала геологические и археологические экспедиции, а также некоторые разработки. Вполне естественно, что, когда планета объявила о независимости, Фингер пожелал получить с правительства дивиденды. Правивший тогда президент не имел в казне достаточного капитала, чтобы рассчитаться с кредитором, и предложил мировую - он уступал часть территории планеты концерну Фингера под полный контроль последнего.

Другой капиталист был бы рад и этому, но Фингер решил всю планету-должника прибрать к рукам. Много грязных дел было проделано в этом захолустном уголке Вселенной. Первоначально Фингеру даже удалось одержать победу и объявить себя самодержавным монархом. Хеинву принялись разорять кто во что горазд. Колонистам это очень не понравилось, и по прошествии всего десятка лет они свергли правителя и вышвырнули его вон с планеты вместе со всеми приспешниками.

Вот тогда-то в уголовном кодексе Хеинвы и появились драконовские статьи, карающие мужчин смертью за то же, за что женщине грозил незначительный срок тюремного заключения. Ведь именно женщины свергли ненавистную диктатуру.

Демографический взрыв не был для переселенцев неожиданностью. Даже простейшие размножаются быстрее, попав в благоприятные условия. За пять - семь лет население резко помолодело, поскольку почти на каждого взрослого жителя приходилось едва ли не по три младенца, и при этом девять из каждых десяти новорожденных были девочки.

Спустя десяток лет обнаружилось еще одно обстоятельство - рожденные на Хеинве девочки стремительно обгоняли в росте и умственном развитии сверстников-мальчиков. Юные прелестницы прытко уходили вперед, теряя на ходу фамильное сходство с родителями, словно были детьми другой цивилизации. По прошествии еще десятка лет новое поколение вытеснило и отодвинуло на второй план родителей и, взяв в свои руки бразды правления, начало перестройку всего общества.

Жизнь на Хеинве стала быстро меняться. Известный авантюрист тех времен Клаус Бабих, пытавшийся «ловить рыбку в мутной воде», назвал этот процесс холодной бабьей революцией, за что едва не угодил в Лабиринт, но сумел все же отвертеться и отделался высылкой. На тот момент, к которому относится мое повествование, на планете вот уже на протяжении пятидесяти лет царил матриархат. Разумеется, что и президент, и парламент, и республика остались, но… Везде, на всех ключевых постах были только женщины. Женщины-судьи, женщины-сенаторы, пилоты, полицейские и так далее. Красивые и умные, они приспособили под себя все блага цивилизации и утверждали, что изобрели тысячу способов обходиться без второй половины человечества.

Мужчины же Хеинвы на фоне своих подруг смотрелись более чем жалко. Многие из них не доставали средней женщине и до плеча. Все перевернулось в этом странном мире! Маленькие кроткие мужчины Хеинвы были существами настолько изнеженными, что причислить их к сильному полу язык не поворачивался. Их появление за пределами планеты вызывало в лучшем случае шутки. Они молча сносили любые оскорбления, ну, может, пускали слезу. Но спаси вас Бог произнести что-нибудь оскорбительное в присутствии его подруги! В этом случае я буду испытывать к вам всю гамму ощущений от простого сожаления до глубокой скорби, но ни в коем случае не зависть.

Представьте себе прекрасную блондинку, рост которой значительно превышает два метра, состоящую из ста двадцати - ста пятидесяти килограммов мышц, и у вас сразу пропадет охота «втыкать шпильки» ее милому. Эта красавица отделает вас за милую душу так, что хирургам даже нечего будет выдать на память вашей семье. Не забывайте, здесь все наоборот. Женщины - стержень нации, а мужчины в основном занимаются домашним хозяйством и воспитанием детей.

Думаю, недалеко то время, когда наука всерьез займется изучением этой новой расы. Явление ее слишком громко заявляет о себе, чтобы не обращать на него внимания. Возможно, что на этой благодатной почве будет совершено еще не одно эпохальное открытие. Ведь мы и в самом деле меняемся, переселяясь с одной планеты на другую. Просто на Хеинве это стало заметнее, чем, скажем, на Марсе.

Однако я уклонился от линии повествования. Пора бы приступить и непосредственно к рассказу о моем преступлении и последовавшем за ним наказании.

А началась эта история очень далеко и от Марса, и от Хеинвы, и даже от Ногры, совершенно справедливо считающейся едва ли не самой отдаленной обитаемой планетой во всем освоенном пространстве. Те, кому предстояло вершить судьбы многих людей, уже собрались в кают-компании огромного линкора, установленного на стационарной орбите возле Дзеты Капеллы - маленькой звездочки, почти незаметной с Земли.

Глупо, конечно, было прятаться здесь, за пределами видимости всех известных приборов, но собрание состояло из таких отщепенцев, что они не могли чувствовать себя уютно практически нигде.

Линкор, на котором должен был состояться съезд, был плодом параноидального бреда - в прошлом это был самый большой военный корабль во Вселенной. Он был вполне сравним с маленькой планетой. Построил его некий Император, имени которого история не сохранила. Известно было только, что экономика планеты потерпела крах еще на середине сооружения этого гиганта, революция смела самодержавного самодура, а новое правительство в течение едва ли не столетия продавало линкор любому желающему. Однако таковых не находилось. Ведь даже пустить на слом такой корабль стоило огромных денег.

И вот случилось так, что однажды линкор исчез. Произошло это столь стремительно, что никто даже не заметил, в каком направлении его угнали. Но правительство планеты даже не заявило о пропаже - настолько он всем надоел.

Итак, на линкоре собрались четыре человека, если не считать многочисленной охраны и персонала, сопровождающего хозяев в таких поездках. Каждый из них был примечателен по-своему.

Председателя можно было назвать Шефом - вся его внешность располагала к этому. По крайней мере присутствующие звали его этим именем. Это был грузный, слегка даже обрюзгший человек лет пятидесяти, хотя на первый взгляд ему можно было дать много больше. Но энергичные движения и низкий сильный голос сразу давали понять, что вы имеете дело не с немощным стариком, а с лидером, способным менять судьбы человечества.

Второму на вид было лет двадцать пять. Это был голубоглазый блондин высокого роста - таких «истинных арийцев» очень часто изображала на своих плакатах фашистская пропаганда. Высокий рост и развитые, «накачанные» мускулы делали его не привлекательным, а, напротив, отталкивающим. За ним тянулся длинный шлейф гнусных преступлений, и едва ли не на каждой планете было заведено на него объемистое уголовное дело. Не было, наверное, судебных органов, которые не желали бы посадить Аркела, как звали блондина, в тюрьму или применить еще более суровое наказание. Но можно было подумать, что сама судьба хранила этого преступника. Он не без оснований верил, что не построена еще тюрьма, способная удержать его в своих стенах.

Третьего все называли Профессором, хотя можно было поручиться - ни одно высшее учебное заведение не являлось его Alma mater. Но это не мешало Профессору быть самым осведомленным экономистом в пределах Ближнего крута. Это был маленький желчный старичок, вечно прячущий глаза за зеркальными стеклами очков. На это собрание он был приглашен как консультант.

Последнего все присутствующие называли Принцем. И это было не прозвище, а настоящий титул. Его, конечно, стоило бы поставить первым в этом списке, но сейчас он был не столько коронованной особой, сколько просителем. Принц тоже был немолод, хотя и старался выглядеть мужчиной среднего возраста. Впрочем, до его внешности здесь никому не было дела.

Все четверо сидели в глубоких креслах, снабженных системами подавления прослушивающих устройств. И в скудном освещении едва различали лица друг друга. Таинственность и секретность этого совещания была, быть может, несколько театральной, но Принц специально оговорил такие условия.

- Итак, - начал Шеф. - Мы собрались здесь, чтобы выслушать соображения его высочества по поводу дальнейшей судьбы Империи и планеты Грай в целом. Прошу вас, Принц!

Высокий гость кашлянул и привычно тряхнул головой, словно хотел забросить непослушную прядь волос назад, но результат получился прямо противоположный. Парик, надетый на гладкую, как глобус, лысину, повернулся вокруг своей оси и совершенно заслонил глаза Принца. Тот покраснел так, что стал ясно виден толстый слой пудры на щеках, поправил парик и обнаружил, что вся его заранее подготовленная речь совершенно вылетела из головы.

Сидящие в креслах молча ожидали. Никто из них не желал прийти на помощь гостю. Наконец Принцу удалось более или менее привести в порядок как внутреннюю, так и внешнюю части своей головы, и он начал говорить.

- Господа! Меня привело к вам катастрофическое положение моей Империи. Надеюсь, вам известно, что многолетняя война, которую ведет мой отец едва ли не со всеми державами планеты, включая бывших союзников, вконец разорила Империю. Людские и материальные ресурсы полностью истощены, более половины посевных площадей выведено из оборота…

- Ну так что вам мешает покончить с этим? - удивился Аркел. - Заключите временное перемирие, соберитесь с силами и воюйте дальше!

- Попрошу не перебивать!

- Действительно, - возмутился Профессор, - поимейте уважение к старшим!

Принц гневно сверкнул глазами. Он не любил напоминаний о его возрасте.

- Предложение нашего… м-м… собеседника не лишено логики, но! - Принц выдержал паузу. - Но оно совершенно неприемлемо.

- Почему же? - удивился Атлет, задетый за живое. Он считал себя достаточно взрослым, чтобы не выслушивать замечаний о своей молодости. - Что вам мешает?

- Империя понесла тяжелые потери. Несмотря на то что наши победоносные армии захватили огромные территории и принудили капитулировать более десятка держав, противник смог нанести удар в спину и проникнуть на нашу священную землю.

- То есть, - подал голос Шеф, - мировая война вас вполне устраивает?

- Да, но она требует все больше и больше средств, а их почти не осталось.

- Насколько я помню, - вмешался Профессор, - у вашего высочества значительные средства вложены в разработку месторождений на Ошве. А там каждый кредит дает почти двести процентов прибыли в месяц.

- Но позвольте…

- И этих денег вполне могло бы хватить на войну намного большего масштаба. А вы, ваше высочество, скупаете акции…

- Но это мои деньги! Я волен поступать с ними по своему усмотрению!

- Империя в конечном счете тоже ваша, но вы не желаете вкладывать в нее деньги. Из ничего ничего и не будет!

- Послушайте, - обратился Принц к Шефу. - Кто это такой?! По какому праву он учит меня, что мне делать?

- Я пригласил его в качестве консультанта. Слушайте, слушайте - он дело говорит.

- Не пойму только, - снова вмешался Аркел, - какая нам выгода ввязываться во все их внутренние дрязги.

- Выгода прямая, - неприятно усмехнулся Шеф и замолчал.

- Ну так не тяните время! Оно стоит дорого.

Некоторое время все молчали. Шеф сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Принц сверкал глазами то на Профессора, то на Аркела. Он был здесь в непривычной для него роли и поэтому никак не мог настроиться на нужный тон.

- Так вот, - продолжал Принц, - война будет вестись до победного конца…

- Вы что, хотите стать во главе? - не унимался Аркел.

- Не торопи события, - поморщился Шеф.

- Независимо от того, кто будет находиться на троне, война будет продолжаться.

- Ну, тогда мне здесь делать нечего, - махнул рукой Аркел, вроде бы собираясь уходить.

- А вы что хотели? - удивился Принц.

- Я думал, что ваш престарелый батюшка мешает вам вершить политику, но, если вы с ним заодно, для меня нет здесь ничего интересного.

- Ошибаешься, - заметил Шеф.

- Ну, хорошо. - Молодой человек снова откинулся на спинку кресла.

- Вообще, - сказал задумчиво Профессор, - монархи, как правило, плохо кончают…

- То есть вы в курсе того, что у меня в стране постоянно вспыхивают голодные бунты?

- Разумеется. Я, прежде чем приехать сюда, досконально изучил все, что касается планеты Грай. Мой прогноз предстоящих событий вряд ли будет для вас утешительным.

- Что вы хотите этим сказать?

- Если вы немедленно не предпримете решительных шагов, то дни вашей династии будут сочтены. И не помогут вам инопланетные наемники. Я не оракул, но могу сказать почти наверняка - больше года вам не продержаться.

- А потом? - поинтересовался Аркел.

- А потом, как водится, революция, и дай вам Бог успеть удрать туда, где вы спрятали деньги!

- Но вы предоставите мне помощь? - взмолился Принц.

- Военную? - Шеф взмахнул рукой, словно отгоняя муху. - В этом более нет смысла. Поставки наемников нам не выгодны.

- А как же?

- Я предлагаю вам другое…

- Оружие? Технологии?

- Нет. Продовольствие.

- Что? Каким образом поставки продовольствия спасут положение?

- Все очень просто. - Профессор вынырнул из тени, отбрасываемой на его лицо спинкой кресла. - Очень просто. Вы получаете продовольствие и таким образом гасите пламя революции в своем тылу…

- Но этак можно проесть все наличные средства! Нет, это не годится!

- Как вам будет угодно. Но скоро вам нечем будет платить вашим наемникам, и результат будет тот же - революция.

- Ну хорошо, хорошо. Как вы себе это представляете?

- Я предлагаю…

- И в лодку сесть и рыбку съесть, - хохотнул Аркел.

- Как ни грубо это выражение, оно очень хорошо отражает суть моего плана. Итак, я предлагаю вам снять часть средств с геологоразведки на Ошве и вложить их в другую планету - аграрную…

- Сколько это будет стоить? - нетерпеливо хрустнул пальцами Принц.

- Смету я вам предоставлю. Поверьте, это не такие большие деньги по сравнению с той выгодой, которую вы получите.

Профессор протянул руку и передал Принцу пластиковую карточку

- Запомните хорошенько номера счетов и сумму. Срок жизни этой карточки - две минуты.

Принц, шевеля губами, принялся заучивать цифры, а Профессор тем временем бросил торжествующий взгляд на Шефа. Аркел, который был не в курсе всех махинаций этих двоих, сначала недоуменно, а потом весело поднял брови и едва не расхохотался. Но Шеф угрожающе сдвинул брови и шевельнул пальцами, словно хотел сжать кулак

Принц, считавший себя большим знатоком дворцовых интриг, так и не заметил этого «театра мимики и жеста». Он сосредоточенно изучал карточку, запоминая многозначные цифры, пока та не вспыхнула и растворилась в воздухе.

- Хорошо, - наконец сказал он. - Я пойду у вас на поводу, тем более что деньги, которые вы у меня просите, и в самом деле невелики. Когда я начну получать помощь?

- Через три месяца, - ответил Шеф.

- Почему так долго?

- Во-первых, - ответил Профессор, - нам еще нужно вернуться к себе и дать необходимые распоряжения.

- А во-вторых?

- Для того чтобы захватить планету, нужна хорошо вооруженная армия, которую еще надо подготовить.

- Ну, армия у нас уже есть, - брякнул Аркел и едва не получил удар в челюсть от Шефа.

- Так не проще ли мне самому вторгнуться в пределы этой планеты? У меня еще есть неплохой экспедиционный корпус.

- Кстати, - Шеф метнул угрожающий взгляд на Аркела, - было бы неплохо усилить вашими наемниками нашу группу вторжения.

- Я как раз хотел просить вас об этом.

- То есть в этом вопросе у нас разногласий не будет?

- Если вы не собираетесь оголить мои фронты, - счел нужным пошутить Принц.

- Нет. Мне понадобится не более пяти тысяч человек

- Всего-то? - удивился Принц.

- Вы же захотите держать руку на пульсе всей операции?

- Признаться честно, я думал об этом.

- Вот видите. - Шеф также послал улыбку собеседнику. - Мы пришли к согласию по всем вопросам, и, как только деньги будут перечислены, мы начнем.

- Одно мне непонятно: почему я не могу взять пять тысяч человек экспедиционного корпуса и вторгнуться туда же, куда собираетесь вы?

- Очень просто. Если вы попытаетесь оккупировать хотя бы астероид, Земля тотчас пошлет космофлот и надолго отучит вас от таких экспедиций.

- Так чем же вы лучше меня?

- Мы достигнем того же результата политическим путем.

- Свергнете правительство? - ужаснулся Принц.

- А вот это - наша коммерческая тайна. А теперь, Профессор, скрепите наш договор.

Профессор достал из внутреннего кармана пиджака портативный компьютер, открыл верхнюю крышку и показал договаривающимся сторонам текст договора, отраженный на экране. Принц и Шеф согласно кивнули и приложили пальцы к идентификатору. Едва ощутимый укол - и тотчас же из боковой панели компьютера выдвинулись два небольших диска.

- Ну что же, - Профессор спрятал компьютер и поднялся на ноги, - давайте прощаться. Я и так потерял слишком много времени, чтобы добраться в эту глушь. Неужели нельзя было собраться в более цивилизованных условиях?

- Так пожелал Принц, - буркнул Шеф и тоже встал.

- Я могу надеяться на благополучный исход дела? - поинтересовался Принц.

- Я лично прослежу за всеми этапами операции. А если позволит время и здоровье, приму в ней самое деятельное участие, - заверил его Шеф.

- В таком случае я спокоен.

Принц повернулся, сделал знак свите и энергичным шагом направился к выходу.

Двое суток спустя Шеф и Аркел встретились снова, но это было уже в другом месте.

- Итак, все идет по плану, - сказал первый. - Осталось малое - найти пару идиотов, которые убедят всех окружающих в невинности наших намерений.

- За этим дело не станет, - ответил Аркел. - Одного такого я видел в баре. Он считает себя таким кристально честным, таким замечательным, что будет заражать всех своей дурацкой порядочностью. Ну а у таких дураков всегда найдутся такие же друзья.

- Откуда ты его знаешь?

- Пару раз переправлял с его транспортом наши грузы.

- Ты с ума сошел?

- Я сначала все проверил и убедился, что этот болван верит на слово.

- Так не бывает…

- Еще как бывает! Мало того, он сам находит для тебя оправдания, если всплывают какие-нибудь нестыковки.

- Вот уж точно болван! - усмехнулся Шеф.

- Лучшего кандидата и придумать нельзя.

- А ты уверен, что нам не подсовывают его?

- Кто? Полковник Савичев?

- Ну, хотя бы и он. Приемчик, конечно, старый, но еще очень действенный.

- Я проверял. Таких дураков надо разводить в специальном садке и выпускать на волю только под наш присмотр. Он чист. Не может же Космобезопасность охватить все освоенное пространство!

- Как будто ты не понимаешь, что они готовы нам в зад заглядывать, лишь бы заранее узнать о наших планах.

- Но, Шеф!

- Хорошо, покажи его мне, но так, чтобы он меня не видел. Надо будет, я сам ему покажусь.

- Годится! Мне нужно для этого всего пару минут.

Он исчез и через две минуты действительно прошел мимо с высоким молодым человеком, выделявшимся среди прохожих ярко-рыжей шевелюрой. Еще через пять минут Атлет вернулся один.

- Я забросил ему наживку, и он клюнул. Что будем делать дальше?

- Воткнешь ему в мозг программу честного трудяги, хотя, по-моему, он в ней не нуждается. Но на всякий случай не помешает. Никто не должен заподозрить о готовящейся акции.

- А Принц не раззвонит?

- Ему от этого будет только хуже. Он же не знает, что мы за его деньги вступаем в долю к

Фингеру Двадцать Первому. Он считает, что все делается только для него и ради него. В случае же провала и все шишки посыплются на него. Он только прикрытие.

- Да, немало еще во Вселенной дураков! - хохотнул Аркел.

- Дураком можно сделать любого человека, - строго заметил Шеф. - Важно, чтобы из тебя самого не сделали дурака.

- Сколько акций вам удалось приобрести у Фингера?

- Три процента…

- Негусто.

- При хорошем раскладе это три процента всех потенциальных ресурсов планеты. По-моему, это совсем не плохо.

- Но все же главный куш хапнет Фингер.

- За участие в операции он выложит нам кругленькую сумму, хватит купить еще некоторое количество акций.

- Но в случае удачи они резко пойдут вверх, - заметил Аркел.

- Я еще раз попробую поговорить с Профессором.

- Он-то не много значит!

- Вот в этом ты ошибаешься. Это псевдоним у него такой, а на самом деле он у Фингеров в совете директоров сидит уже не первый десяток лет. Экономический консультант. И захват Хеинвы - его идея.

- Идея хорошая! Только все прибыли пойдут им, а все проблемы - нам.

- Он просчитал все до последней запятой. Его план великолепен.

- А Космобезопасность нас не прищучит?

- Не беспокойся, все продумано. Свержение режима будет выглядеть как внутренняя революция. В такие дела обычно стараются не вмешиваться, если они не угрожают межпланетной безопасности.

- Ну хорошо. А там, на Хеинве, не заинтересуются нашим придурком? Как-никак иностранец…

- А что иностранец?

- К ним на любой планете всегда привлечено особое внимание. Что случись - они первые на подозрении.

- Не беспокойся. После изгнания Фингера Девятнадцатого у них не было случая потренироваться. Прошло уже много лет. За это время даже самые лучшие специалисты растеряли свою квалификацию и навыки. Так что, можно сказать, своей Службы безопасности у них нет.

- Приятно слышать.

- Но и болтать на каждом углу тоже не обязательно. Значит, так готовишь своего болвана и отсылаешь его… Куда он летит отсюда?

- На Землю. У них груз геля…

- Отлично! Там его проверят и перепроверят, а мы сможем еще раз убедиться в его лояльности. Может случиться так, что он найдет компаньона.

- Может, ему помочь?

- Ни в коем случае! Мы не должны его компрометировать сомнительными знакомствами. Пусть это будет какой-нибудь его давний знакомый. А ты не забудь настоять на том, чтобы он непременно нашел компаньона. Понял? Отправишь его на Землю с паролем. Я его там встречу и направлю куда надо. Все. Увидимся на Хеинве.

Шеф повернулся и, как это умел делать только он, исчез, словно его и не было. Аркел пощупал стенку, возле которой только что сидел его визави, и усмехнулся. Шефа здесь не было. Вместо него с Аркелом разговаривала объемная голограмма.

Молодой человек рассмеялся и исчез точно так же, как и его босс.

Нотариальная контора «Марс-14», где я служил в должности старшего клерка, располагалась в куполе № 92 на самом верху. Плюс тридцатый этаж. Выше нас были только установки искусственного климата и моторные отделения скоростных лифтов. А дальше - бронеплита и разреженная атмосфера красной планеты. Когда оказалось, что для создания нормальной атмосферы на Марсе понадобится два столетия, поселенцы, жившие до этого в шахтах, прорытых в местах геологических изысканий, возмутились и потребовали для себя цивилизованных условий существования. Купола из стекла, бетона и стали оказались тем компромиссом, который разрешил конфликт. Теперь возле огромных витрин, за которыми открывались великолепные виды марсианских гор и пустынь, даже отъявленный клаустрофоб чувствовал себя нормальным человеком. Постепенно шахты стали лишь производственными помещениями, а купола - жилыми.

По роду своей деятельности мне приходилось заниматься регистрацией уставов новых предприятий, составлением и заверением разного рода доверенностей, завещаний, жалоб. Каждый день я переворачивал горы бумаг - не спасала даже компьютерная обработка данных. Электронная почта по утрам едва только не трещала от накопившихся сообщений. Мы и наша деятельность были нужны людям, но… Не могу сказать, что работа была интересной и разнообразной, однако в среде переселенцев она считалась достаточно почетной. К тому же давала возможность рассчитывать на сертификат класса «С», то есть общество высоко ценило мой вклад в его развитие.

Маленькая справка для тех, кто не знает, что такое классные сертификаты. После отмены денежного обращения между частными лицами понадобилась новая система оплаты труда, и все тарифы были разбиты на двадцать шесть классов. Главный компьютер планеты учитывал каждый ваш рабочий день и выводил из него коэффициент общественной полезности. Класс (который чем ближе к букве «А», тем лучше) обозначался в вашем личном сертификате. Такой сертификат действовал далеко за пределами Марса и даже Солнечной системы и являлся одновременно медицинской и кредитной картой. С ним можно было смело отправляться в путешествие на любую из планет Содружества, где только есть аппарат для считывания данных. Но до класса «С» мне было еще далеко.

Работа наша считалась спокойной, й Шеф частенько совершенно справедливо называл ее болотом. И действительно, рутина очень быстро надоедала, и поэтому выпускники юридических институтов у нас подолгу не задерживались. Не помогали ни новейшие компьютеры, ни возможность дальнейшего образования - Шеф сумел защитить докторскую диссертацию на нашем богатом фактическом материале. Их манила сопряженная с риском и приключениями работа на дальних транспортах и малоосвоенных Планетах. А уж чрезвычайные миссии были пределом мечтаний. Перспектива стать маленьким, кругленьким, но уважаемым старичком, внешне напоминающим использованный мешок от пылесоса, вроде нашего Шефа, никого не привлекала.

Может быть, оттого, что я задержался в конторе на пару лет дольше, чем другие, меня и продвинули по службе. Таким образом Шеф постарался поощрить мое долготерпение. К повышению прилагался отдельный, хотя и небольшой, кабинет. Четырнадцать квадратных метров персонального офиса может по достоинству оценить только тот, кто долгое время прожил в тесноте искусственных помещений вроде марсианских куполов или подземелий Венеры. Однако на четвертом году службы мне все же стало тоскливо.

Вдруг захотелось простора, никогда не виданных бескрайних полей, где можно дышать полной грудью ароматами трав и не заботиться об уровне кислорода в баллоне. Хотелось позагорать под прямыми лучами Солнца, а не в солярии, где едва ли не каждый квант света сначала подозрительно осматривают, а потом только пропускают. Видимо, существует все же некая генетическая память, ибо, родившись и проведя всю свою жизнь на Марсе, я все чаще и чаще грезил пейзажами Земли. Правда, я не был уверен, что стану уютно чувствовать себя в ничем не ограниченном пространстве, но тем не менее…

Была и еще одна причина, которая толкала меня на поиски приключений. К двадцати пяти годам я наконец морально созрел для создания семьи. Многочисленные интрижки и увлечения должны были в конце концов вылиться во что-то серьезное. Не может же нормальный человек прожить всю жизнь бобылем, хотя, конечно, довольно найдется людей, готовых оспорить это мое мнение. Однако на Марсе, как мне казалось, не могло найтись подходящей мне по характеру женщины. Те, кто нравился, были уже замужем, а незамужние в большинстве своем неприятно поражали изнеженностью и инфантильностью.

С давних пор во всех колониях отношение к женщинам было особое. Большей частью колонисты, суровые первопроходцы, были, разумеется, мужчинами. Женщины в поселках попадались редко и поэтому едва ли не обожествлялись, и главной их добродетелью можно было считать само их существование. Большинство из них были с детства до безобразия избалованы постоянным неусыпным вниманием и заботой. Поэтому они зачастую вырастали совершенно не приспособленными к нелегким условиям колониальной жизни. Представьте себе жену, которая, как экзотическая зверушка, украшает ваш быт, только и всего. С тех пор минуло немало лет, но отношение к женщинам в колониях почти не изменилось, хотя теперь их процентный состав значительно увеличился. Только на Земле женщины еще считались равными во всем с мужчинами.

Вот по этим вышеперечисленным причинам достойной кандидатки в жены в своем окружении я не видел. И хотя я тогда совершенно не представлял, какой должна быть моя избранница, сердце мое подсказывало, что искать ее надо где-то далеко.

Именно эти две причины и толкнули меня на авантюру. Испросив у Шефа бессрочный отпуск, я отправился на Землю. Тамошние условия жизни представлялись мне наиболее подходящими для исполнения моего замысла. Но, как это часто случается, жизнь распорядилась по-своему.

Транспорт, на котором волею случая мне пришлось путешествовать, оказался дальнерейсовым танкером, везущим гелевидные металлосодержащие вещества откуда-то из самого центра Галактики. Корабли, подобные этому, иногда годами находились вдали от Солнечной системы, перевозя различные грузы, и по роду своей деятельности нередко оказывались на самых экзотических планетах. Всего за пару лет здесь можно было бы набраться впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

Ведь ни для кого не секрет, что даже на околоземных орбитальных станциях-портах можно встретить представителей иных цивилизаций самой фантастической внешности. Таких, например, как шеатяне, настолько чувствительных к запахам, что они не снимают гермошлемов, пока не вернутся на борт своего корабля. Или лиловокожие ньзижи, которые делают как раз наоборот, - наша атмосфера вредна для них, но они снимают скафандры и, распространяя запах мускуса, пьянеют от высокого содержания кислорода в воздухе.

Но если читатель, решив предвосхитить события, вдруг предположит, что я, изменив первоначальный план, захотел войти в число членов экипажа, он ошибется. Даже если бы у меня и возникло подобное желание, то исполнить его было совершенно невозможно. Место корабельного юриста было занято моим бывшим однокурсником.

Наша встреча была для меня полной неожиданностью. А тем более неожиданной была его искренняя радость. Это хотя бы потому, что на курсе мы почти не поддерживали дружеских отношений. Он проводил большую часть свободного времени в спортзале и по праву считался лучшим баскетболистом в институте. Я же отдавал свой досуг книгам и древним рукописям.

Были и другие причины для прохладных отношений. Он был красив, как греческий бог. При росте полных два метра, что вообще большая редкость на Марсе, он имел пропорционально сложенную атлетическую фигуру, пронзительно синие глаза и вьющиеся от природы волосы цвета червонного золота. Он всегда был щедр на комплименты девушкам, шумен и громогласен. Его общительность стала в институте притчей во языцех. Говорили даже, что на экзамене по древней истории он настолько сумел очаровать преподавателя, что тот забыл, для чего они встретились. Сами понимаете, что на таком фоне потеряется даже очень симпатичный парень. Попробуйте решить задачку: на кого быстрее обратит внимание девушка - на двухметрового красавца или на рядового бумажного червя с неопределенным цветом волос и глаз, постоянно слегка смущенного да к тому же ниже своего приятеля едва ли не на две головы? Вы поставили на первого? И правильно сделали - вы выиграли.

Но в момент нашей новой встречи мы были все же на равных. Институтские корпорации иной раз прочны настолько, что даже по прошествии многих лет выпускник готов поддержать совершенно незнакомого человека только потому, что тот когда-то учился в том же учебном заведении, что и он.

Так случилось и в этот раз. Он тоже узнал не меня, а медальон, который каждый выпускник изготавливает из своего входного жетона в институтские здания. Жетон обрабатывается вручную, вы вольны снять или оставить на нем пленку с регистрацией оценок, и таким образом приобретает индивидуальность, сохраняя при этом первоначальную форму. Говорят, что старые, опытные преподаватели способны по внешнему виду этого медальона определить год выпуска студента.

Кроме меня, в салоне находились еще человек семь, но это были малообщительные трапперы с Ганимеда, привыкшие хранить молчание в своих ледяных пустынях. Помнится, тогда я еще удивился изменению значения термина со времен Джека Лондона, когда трапперами называли охотников с капканами. Теперь же так называются искатели и ловцы астероидов и метеорных потоков, богатых полезными ископаемыми. Разговор с трапперами ограничился двумя-тремя фразами, и более решительно нечем было заняться.

От нечего делать я листал журнал, больше разглядывая картинки, чем читая. К тому же журналы, разбросанные по столикам, были настолько древними, что вполне могли бы подойти под определение «библиографическая редкость».

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Виски. Так звали его в институте потому, что настоящее имя его было Джон Уолкер. Во время полета в его обязанности входило развлекать пассажиров беседой. Молодой юрист вошел с тем, чтобы познакомиться с новым попутчиком. Взгляд его обежал салон и вдруг замер на моем медальоне. Машинально приложив руку к груди, где у него находился точно такой же, Виски поднял глаза выше и всмотрелся в мое лицо. Чувствуя, что он никак не может меня вспомнить, я пришел ему на помощь.

- Виски! - воскликнул я, вскакивая с кресла. - Как дела, старина?!

- Привет! - отозвался он, пожимая мне руку и искренне радуясь встрече. - А я никак не рассчитывал встретить здесь кого-нибудь из наших! Ты какими судьбами? Покидаешь грозный Марс ради старушки Земли? Или тобой просто овладела тяга к странствиям?

- И то, и другое, - попытался я ответить сразу на все его вопросы и тут же выдал свой секрет. - Вот, надумал жениться, но взять непременно землянку…

Иногда, стесняясь собственных мыслей и не зная, как примет их собеседник, мы облекаем строгую правду в шутовские одежды, чтобы сохранить за собой путь к отступлению. Впрочем, я и сам не смог бы сказать точно, чего в этом заявлении было больше - правды или шутки. Но Виски не принял ни того, ни другого.

- Брось голову дурить! Неужели молодому, дипломированному юристу, подающему надежды, нечем больше заняться?! Поверь мне, в жизни есть великое множество самых разных развлечений, и женитьба - самое скучное из них! Какая муха тебя укусила?

- Да вот…

- Ага! Захотелось иметь семейный очаг, домашний ужин и пару сопляков? Или Постоянную подружку, надежно прикованную к тебе цепями Гименея? Плюнь! Плюнь сейчас же! - Он говорил с таким жаром и так убедительно, что мне и в самом деле захотелось плюнуть, я даже поискал глазами урну, а он тем временем продолжал: - Посмотри на меня! У меня сейчас нет никаких проблем, а полгода назад я был женат. Видел бы ты меня тогда! Тоска в глазах и немощь во всей фигуре, я был выжат как лимон, я тонул в болоте повседневности. А почему? Да потому, что, когда мировое пространство замыкается на одном человеке, оно перестает существовать. Оно сворачивается в некое первояйцо, которое твоя благоверная варит тебе же на завтрак И ты съедаешь его в полном бесчувствии, не зная, что стал причиной гибели целой вселенной. Нет, это не для меня! Женщины мужчинам нужны не для этого!

Мне оставалось только рассмеяться, чтобы хотя бы на минуту прервать поток его красноречия.

- Послушай, но я же не сию секунду женюсь! И твои горячие речи были бы более уместны по пути на эшафот, а не к алтарю. Впрочем, я, кажется, действительно сморозил глупость…

- Вот-вот! - тут же подхватил он. - Но от следующей я постараюсь тебя удержать. По крайней мере - на время. А за это время ты, может быть, одумаешься.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты хочешь жениться обязательно на землянке? Колонистки тебе не подходят? - лукаво прищурился он.

- Ну да, что-то в этом роде…

- Но окончательно ты еще не решил?

- Ну, есть некоторые планы…

- А ты ничего не слышал о том, что Земля сейчас является средоточием науки и цивилизации?

- Вообще-то слышал, но какое отношение это имеет к моему намерению жениться?

- Самое прямое! Ты там не был, а я был и видел эту академию диаметром в двенадцать тысяч километров. Любой, даже самый образованный житель колоний смотрится среди аборигенов сущим дикарем. Их язык настолько пропитан научной терминологией, что едва понятен нормальным людям. О да! Они решают там глобальные проблемы, спасибо им всем за это, Но нашему брату туда путь заказан. Так что, если ты задумал жениться на местной уроженке, то тебе прямая дорога на биофак Института человека - авось примут за примата и поставят столь желаемый тобой эксперимент.

- Ты что? Ты это серьезно?

- Куда уж серьезнее! Я выдержал там три дня - уж очень хотелось своими глазами увидеть земли предков - и вернулся как оплеванный. Приятно ли, когда тебя встречают с вежливыми улыбками, провожают до порога, но в течение твоего визита, как от психа, убирают острые и тяжелые предметы? Ты видишь, как они мучаются, пытаются спуститься со своего Олимпа до твоего примитива, чтобы объяснить тебе элементарные вещи… Впрочем, езжай, быть может, тебе там понравится.

- Вот тебе и раз! - Виски удалось убедить меня, но червь сомнения еще копошился у меня в душе. - Послушай, но ведь среди поселенцев немало новичков с Земли, и, насколько мне известно, они вполне нормальные люди…

- Ага, достаточно для примера вспомнить хотя бы нашу преподавательницу по древнему праву.

Здесь он угодил в самое яблочко. Софья Владимировна была человеком жестким и не терпела ни малейшего отклонения от тем ее лекций. Она прежестоко наказывала всех, кто пытался импровизировать, поэтому все конспекты по ее предмету приходилось учить наизусть. Своим педантизмом Софья Владимировна была способна довести до истерики даже робота.

- Ну хорошо. - Я наконец нашел нужным сдаться. - Что ты можешь предложить взамен моей экспедиции? Я чувствую, что у тебя что-то припасено.

- Ты проницателен, как всегда! У меня есть к тебе предложение. Я собирался подыскать себе компаньона где-нибудь в колониях, но стоянки на этот раз были такие короткие, что даже в бар на «Вселенной-9» не удалось забежать. А дело очень интересное. И вдруг я встречаю тебя - однокурсника, юриста с большой практикой как раз в нужной области. Это судьба! Поэтому тебе первому я предлагаю стать моим компаньоном…

Он вдруг замолк, испытующе глядя на меня. При нашей разнице в росте я напоминал себе неизвестно чем провинившегося школьника. Очевидно, Виски ожидал от меня фразы вроде: «С тобой - хоть на край света!» Но, поскольку мне вряд ли удалось бы произнести ее с достаточной долей искренности, я предпочел молчание. Виски же расценил это по-своему.

- Ты осторожен, как в былые времена, шахматный гений! - не выдержав паузы, принужденно рассмеялся он.

- Нет, что ты! Я просто жду продолжения. По-моему, далеко не каждый ответит согласием на невысказанное предложение.

Он снова посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, словно видел в первый раз и оценивал мои возможности. Наконец воеторг, распиравший его, сделал свое дело, и он решился.

- Значит, так - Он снова сделал паузу, не то для усиления моего внимания, не то подавляя последние сомнения. - Мне тут предложили одно интересное дело. Экспорт-импорт на не очень дикой планетке. Фирма открывает официальное представительство…

- Но позволь! Ведь это как раз то, от чего я убежал только вчера! - с возмущением перебил я его. - И это, по-твоему, соблазнительное предложение? Да проще поменяться! Ты - в мой пыльный нотариат, а я - на эту посудину; и смена обстановки, к которой мы оба так стремимся, будет гарантирована.

- Дело в том, - продолжал Виски, не отреагировав на мои возражения, - что они собираются торговать чем-то таким, что имеет бешеный спрос при полном отсутствии конкурентов. Оба этих обстоятельства в короткий срок превратят маленькую фирму, коей мы с тобой будем, в гигантский концерн. Вполне естественно, что те, кто будет стоять у истоков, тоже не будут обойдены. По-моему, здесь пахнет сертификатом класса «А» и большими деньгами…

- Чем, прости?

- Деньгами. Ну, ты совсем заплесневел со своими завещаниями. Вспомни, по истории экономики преподавали, что некогда существовали эквиваленты ценности товаров и трудозатрат.

- Что-то такое всплывает, но я не пойму, ведь деньги были отменены и, как это, изъяты из обращения.

- Дело в том, что на многих отдаленных планетах, особенно в колониях, где еще не налажен электронный учет трудовой деятельности, имеют хождение различные платежные документы, называемые деньгами. Ничего лучшего при отсутствии единой сети просто не смогли придумать. У меня этих денег целая коллекция, я тебе ее обязательно покажу, встречаются прелюбопытные экземпляры Ну что? Ты согласен?

- Надо подумать, такие вопросы не решаются на ходу.

- Думай, думай, но учти, часа через два начнется торможение, а еще через два мы уже причалим к станции, где расстанемся, и, возможно, больше никогда не увидимся. Решать нужно сейчас. Меня тоже поджимают сроки.

- Вообще мне, наверное, проще было бы занять твое место, коль скоро ты все равно уходишь, - вслух подумал я.

- Место уже занято, - отрезал Виски. - На причале нас будет ждать человек, который сменит меня на этом посту.

- Ах, так! Кстати, ты так и не сказал, как называется тот глиняный шарик, на котором ты решил поселиться.

- Разве? - удивился он. - Ну, тогда понятно, почему ты не согласился сразу.

- По твоим словам, похоже, что это просто рай, мечта…

- Она и называется почти так - Чувствуя, что ему наконец удалось завладеть моим вниманием, заинтриговать, Виски намеренно медлил, лукаво глядя на меня. - Она называется, ее имя…

- Ну же! Не тяни! - взмолился я.

- Ее имя - Хеинва! Надеюсь, слышал?

Признаться честно - о планете я имел скорее даже смутное, чем общее представление. То есть я знал, что она находится в пределах второй сферы и то, что до нее не то пятнадцать, не то семнадцать парсеков. Видел я однажды на Марсе и пилотов с Хеинвы. Это были четыре прекрасные девушки, в любую из которых можно было бы влюбиться с первого взгляда, если бы, по словам шефа, «их размеры не были столь устрашающи». В них было более чем по два метра роста, и марсианские мужчины не доставали им и до плеча. Этим, пожалуй, и ограничивались мои знания о планете.

- Слышать-то слышал, - признался я. - Но не имею о ней ни малейшего представления.

- Ну, вот! Все с тобой ясно! - воскликнул Виски. - Ты просто не представляешь, от чего отказываешься!

- Я еще не отказался.

- Тогда слушай. Планетка эта и в самом деле сущий рай. Климат - курортный, а в экваториальном поясе немного жаркий. Я наводил справки. Атмосферное давление чуть ли не круглый год 760 мм! Солнце, воздух, моря, реки! Никакой гидропоники - растут фрукты прямо под открытым небом и сколько угодно! Представь себе, что ты можешь сорвать с дерева любой плод, не опасаясь при этом схватить дозу! А какие там девчонки! Закачаешься! И мы с тобой в этом саду будем едва ли не единственными садовниками!

- Тебе бы рекламным агентом в турбюро работать. И как долго мы сможем пребывать в этом раю?

- Сколько угодно, к ним только получить визу трудно, но уж если получил, то можешь приехать и жить хоть до глубокой старости.

- А наше предприятие?

- За работу не беспокойся. Тот, кто предложил мне этот бизнес, уверен, что через каких-нибудь пару месяцев будет виден результат. Ну а если он ошибается, неужели мы не найдем себе там другое занятие? С нашими дипломами можно очень неплохо устроиться на любой планете, где есть хотя бы элементарная государственная система.

- Соблазнительно, черт возьми!

- Еще бы! Признайся, ведь ты о таком и не мечтал? Воздух, простор… В конце концов, если я тебя не убедил, то можешь и жениться. Выбор огромный - из двадцати миллионов жителей восемьдесят процентов женщины, большей частью, как ты понимаешь, незамужние, молодые, красивые. Только не бросайся на первую попавшуюся - это мой тебе совет. Для начала покопайся, попробуй того-этого, составь себе мнение, а уже потом, если еще не пропадет это глупое желание, можешь спокойно охомутаться. Ты же мужчина в самом расцвете сил! Любая женщина может это оценить.

Оговорюсь здесь, что Виски мне здорово льстил. Сам я о себе несколько иного мнения. Но ему было необходимо заполучить меня в компаньоны, поэтому он продолжал:

- А мужики там такие, что парни вроде нас - вне конкуренции! Я уверен - ты не пожалеешь!

Много позже я как раз и пожалел о том, что принял предложение Виски, но в тот момент я не мог знать, что отказ стал бы моим спасением. Как много глупостей мы не совершили бы, если бы могли заглянуть за таинственную вуаль, драпирующую лицо будущего! Надежда на лучшее, авантюризм, присущий каждому разумному существу, толкает нас в бездну, которую мы замечаем много позже и потому не сопротивляемся. Хотя, уже стоя на краю, начинаешь понимать, что по трезвом размышлении можно было бы избрать другой путь, пусть лишенный приключений и скучный по своей сути, но в конце его не ожидает плаха. Впрочем, кто знает? Древние были мудры и рекомендовали не зарекаться ни от тюрьмы, ни от сумы.

Итак, вышеприведенный разговор стал поворотным пунктом в моей судьбе. Такое часто случается: двигаешься по заранее намеченной и рассчитанной до мелочей траектории и вдруг в одно мгновение оказываешься как бы в другой Вселенной, где царят свои законы, и все твои планы рушатся безвозвратно.

По прибытии на «Вселенную-3» мы покинули транспорт, правда, не обошлось без инцидента. Капитан ни в коем случае не хотел отпускать Виски до прибытия нового юриста, который почему-то запаздывал, и мы потеряли почти полчаса на пререкания. Наконец на пирсе появился юноша с восторженно распахнутыми глазами, и конфликт утас сам собой. Однако, мне кажется, это опоздание впоследствии сильно сказалось на карьере молодого человека - капитан совсем не по-доброму посмотрел на него. Кому же охота тратить свой нервы из-за другого человека?

Едва устроившись в гостинице, которая, кстати, из-за отсутствия элементарного комфорта называлась «ночлежкой» всеми ее обитателями, мы отправились в справочное бюро, где нам выдали поисковик с кодом нужного нам человека. Если бы можно было знать все заранее, я обязательно запомнил бы эту комбинацию цифр, но тогда посредник казался незначительной деталью расстилающегося в перспективе прекрасного пейзажа.

Я очень жалел о том, что путь наш пролегал по переходам, не снабженным иллюминаторами-уж очень мне хотелось взглянуть на Землю с низкой орбиты. Говорят, это незабываемое зрелище.

Нужного нам человека мы нашли в баре в секторе «Ф». Среди пестрой толпы космических бродяг он отличался полной неподвижностью и холодным, изучающим взглядом, который был явно чужд творящемуся вокруг бесшабашному веселью. Проникаясь общим настроением, я посмотрел вокруг и, к своему немалому удивлению, заметил чуть в стороне двух из семерых трапперов - своих попутчиков. На сей раз они вели непринужденную беседу.

- Почти десять тысяч тонн отличного железа… - донесся до меня обрывок фразы.

Поисковик указал нам именно на того хмурого, и мы, не без труда пробравшись между столиков, предстали перед его ничего хорошего не обещающим взглядом.

- Это ты меня искал? - пророкотало откуда-то из недр неподвижного тела.

Глаза незнакомца медленно, но тщательно ощупали наши фигуры и остановились на лице Виски. Мне почему-то показалось, что перед нами неисправный робот-андроид, а не человек.

- Да, это мы, - пролепетал смущенный Виски, заливаясь румянцем.

- Кто прислал?

- Вот. - Виски извлек из кармана радужно блеснувший диск

Мне вдруг показалось, что странный человек засунет диск в рот и проглотит, но он, как и положено, вставил его в свой поисковик Я не мог видеть того, что высветилось на экране, но, судя по судороге, отдаленно напоминавшей улыбку, пробежавшей по физиономии нашего нового знакомого, он был вполне удовлетворен.

Странный человек поднял на меня глаза, и мне на мгновение стало дурно. Так бывает в кинотеатре, когда не совсем исправна квазисенсорная система и вместо запахов ты слышишь какие-то несуразные звуки. Не знаю точно - может быть, мне показалось, но эта загадочная личность пыталась меня гипнотизировать самым примитивным образом. Представляю, как бы он огорчился, узнав, что я очень плохо поддаюсь внушению. Но знать он этого не мог, поэтому, удовлетворенно прищурившись, он снова усмехнулся и приложился к кружке. Затем он пришел в движение, и результатом его действий было появление на свет почти такого же диска, как наш.

- Здесь все. Привет!

Он взялся за кружку, стоявшую перед ним, и сделал большой глоток, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. Мы не стали задерживаться и откланялись по всем правилам этикета, хотя незнакомец на это никак не отреагировал.

Пробираясь между столиками, Виски вставил диск в поисковик - не столько для того, чтобы просмотреть информацию, записанную на нем, сколько потому, что в творящемся вокруг бедламе его несложно было потерять. На дисплее поисковика высветилась надпись, немало нас удивившая. «Используйте более мощный компьютер», - гласила она. Это было непонятно. Поисковик всегда может автоматически соединиться с главным компьютером порта, а тот имеет достаточную мощность, чтобы развернуть любую, даже самую сложную программу. В растерянности я на ходу оглянулся в зал. Мелькнуло лицо таинственного незнакомца. Увидев мою удивленную физиономию, он неприятно ухмыльнулся и снова припал к своей кружке.

В «ночлежке» Виски откопал среди своего багажа персональный «ноутбук» и вставил в него диск Я хотел было возразить, что мощность компьютера не удовлетворит составителя программы, но на дисплее тотчас появились буквы: «Отключите модемную связь. Спасибо!»

- Здрассте! - возмутился Виски, но проделал требуемое.

- Слушай, мне не нравятся эти тайны, - пробормотал я.

- Да брось! - Он старался бодриться, но было видно, что и его гложут сомнения. - Просто дело новое. Наши партнеры боятся конкуренции. Знаешь, какой может подняться ажиотаж вокруг? Отсюда и секретность. Она, кстати, и в наших с тобой интересах.

Тем временем на дисплее появилось новое послание: «В регистрационном отсеке №171 на ваше имя получите два билета в нужном вам направлении. Код: 1696. После регистрации на борту корабля просканируйте билетные карточки. Спасибо!»

Через час мы уже были на борту контейнеровоза, следующего прямым рейсом на Хеинву. За это время не произошло ничего сколько-нибудь примечательного, кроме того, что уже после дезактивационной камеры я нашел на спине у Виски наклейку-маячок Не представляю, кому понадобилось его вешать. Моему приятелю я ничего не сказал, но наклейку все же содрал и прилепил на корпус робота-носильщика. Робот должен был вернуться на пирс, и тот, кто пытался проследить наш путь, я думаю, очень скоро оценил весь юмор ситуации.

Кроме нас, на корабле было только два пассажира. Как я понял, это была семейная пара, возвращающаяся на Хеинву с оказией. Женщину за все время полета мы видели только один раз и то мельком, издалека. Маленький же застенчивый мужчина старался постоянно составить нам компанию, но при этом говорил так медленно и настолько сильно заикался, что с ним не получалось никакой беседы, несмотря на все его отчаянные усилия. В его манерах было слишком много женского, и это было крайне неприятно. Казалось, что он непременно хочет нам понравиться и одновременно жаждет комплиментов. Поэтому я подумал, что перед нами не вполне здоровый человек Тщедушное тело его постоянно находилось в движении. Он то принимался ерзать в кресле, словно разрываясь между желанием немедленно уйти и обязанностью оставаться с нами, то массировал виски, то бесцельно перекладывал журналы. И вообще вел он себя столь нервно, что после нескольких неудачных попыток установить с ним контакт я почел за благо удалиться, дабы не создавать ему неудобств.

Вернувшись в нашу каюту, я увидел Виски сидящим у компьютера. Он как раз закончил чтение инструкций, записанных на полученном нами диске. Оказалось, что контейнеровоз летит на Хеинву исключительно для того, чтобы доставить нас и груз, являющийся товаром, которым нам в обозримом будущем предстоит торговать.

- Ну, вот и все, - сказал Виски, отодвигаясь от компьютера. - Никаких ужасающих, леденящих кровь тайн. Обыкновенная должностная инструкция. Может быть, какой-нибудь киношный супершпион и мог бы извлечь больше и, сделав некоторые выводы, навредить нам, но теперь уже поздно, мы в пути и скоро будем на месте. Остается только дождаться окончания путешествия. Наш босс гарантирует полное Обеспечение. Надеюсь, он не забыл еще, что в моем представлении означает слово «рай»!

- Слушай, - перебил его я. - А ты не обратил внимания на нашего попутчика?

- А, - небрежно махнул рукой Виски. - Аборигуша…

- Как ты сказал?

- Абориген с Хеинвы. Там все мужики такие. Согласись, что рядом с ним ты почувствовал себя как минимум героем-любовником. А?

- Ну, может быть… Не совсем так Но, пожалуй, ты прав. Не знай я, что на борту его жена, я бы принял его за малолетку.

- Между прочим, в некоторых колониях они ценятся, - стрельнув глазами на дверь и понизив голос, сказал Виски. - Их держат там вместо женщин…

- Какая гадость! - не сдержался я.

- Ага! Существуют даже специальные команды, которые занимаются похищением и продажей».

Внезапно дверь отворилась, и в каюту упало бесчувственное тело нашего спутника. По всей видимости, он подслушивал в коридоре и сказанное Виски оказало губительное действие на его неустойчивую психику.

- Я же говорил тебе, - рассмеялся Виски, - очень жидкий народец.

- Но это правда? - спросил я, уже не зная, чему верить. - Я имею в виду то, что ты говорил?

- Отчасти, но это не более чем слухи. Просто я сразу заметил, что он притащился за тобой. На этом корабле больше некому торчать у нас под дверью.

- Так, по-твоему, это и есть супершпион?

- Нет, с твоей шпиономанией надо было идти в Космобезопасность, а не в коммерцию. Это они там ловят шпионов, а здесь классический пример того, как «любопытной Варваре на базаре нос оторвали»…

Возможно, Виски продолжил бы и дальше свою лекцию, но в следующий момент наш невольный пленник перекатился по полу, порывисто вскочил на ноги и задал такою стрекача, что, когда Виски свистнул ему вслед, коридор был уже пуст.

Двумя неделями позже мы высадились в космопорту главного города Хеинвы, именуемом Молулу. Это экзотическое название - какое-то полинезийское - было дано городу еще прежними жителями, и поэтому никто не стал его переименовывать. Большая часть топонимов была вполне приемлема для землян, поэтому они не ломали голову над новыми названиями. Тем более что город, расположенный у самого океана, в субтропической зоне, утопающий в зелени, был истинным образцом экзотического поселения. Сверху он казался настоящим мегаполисом, поскольку занимал огромную площадь, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что самое высокое здание здесь президентский дворец - в нем было целых шесть этажей. Оставшиеся от прежних владельцев здания, частью перестроенные, частью отреставрированные, были в большинстве своем двух-, трехэтажными виллами, окруженными великолепными садами.

Столица планеты, по всем параметрам сравнимой с Землей, выглядела настолько провинциально, что первым моим желанием было не приступить к работе, а устроиться, где-нибудь в шезлонге и провести продолжительное время в созерцании и размышлении. Близость теплого океана придавала городу курортный шарм, а растущие в изобилии плодовые деревья довершали картину райского уголка.

Экипажей на улицах было немного, а в воздухе - еще меньше. Местные жители предпочитали пешие или конные прогулки. Последнее было особенно удивительно для меня. Я никогда не видел ничего подобного. Жизнь текла здесь столь неспешно, что просто отпадало желание и надобность куда-либо торопиться. Впрочем, меня - жителя такой же глухой провинции - это нисколько не удивило. На Марсе к помощи транспортных средств тоже прибегают только в тех крайних случаях, когда необходимо пересечь значительные расстояния, разделяющие поселки. Внутри же куполов стараются побольше ходить пешком.

Но даже не это было самым удивительным. Больше всего поразило меня огромное, вполмира, небо, такое голубое, что с непривычки начиналась резь в глазах и наворачивались слезы. В высокой синеве, никем не управляемые, величественно двигались редкие облака, и в первый момент трудно было поверить, что это не творение гениального художника. На Марсе за многие годы привыкаешь смотреть на небо немного наискосок Ведь над головой постоянно находятся всевозможные конструкции - от крыши вездехода или бронеколпака бота до многометрового купола, зачастую имеющего окна только в самом нижнем ярусе, ибо выше все забито сооружениями технического обеспечения. Здесь же можно было лечь в траву и смотреть прямо вверх, чувствуя, как тонешь, растворяешься в бездонной, бесконечной синеве.

А солнце! Только теперь мне стало понятно, почему земные колонисты не дают имен новым звездам, а называют их солнцем с прибавлением порядкового номера. Большое и горячее, оно, казалось, находилось у самого твоего лица и пропитывало тебя с головы до ног своими живительными лучами. Хеинва несколько ближе к своему светилу, чем даже Земля, и поэтому оно кажется просто огромным. С Марса солнце видится таким крохотным, словно оно подглядывает за тобой в замочную скважину, и остается загадкой, как оно может согревать своими скудными лучами столь отдаленную планету. Привезенные с Земли на Марс растения либо погибают, либо за два-три поколения мутируют так, что становятся совершенно не похожими на себя. Здесь же солнечного света было в избытке. Он нескончаемым потоком низвергался с неба, вспыхивал тысячами «зайчиков» в каждом блестящем предмете, стоял тихими озерами в мощенных палевым известняком дворах, реками тек по улицам. Он играл на лицах прохожих, подчеркивая самые прекрасные их черты, и делал этот мир невероятно объемным.

Некоторое расстояние, отделяющее корабль от здания космопорта, нам пришлось преодолеть пешком. Думаю, что это было сделано специально, чтобы мы могли сразу ощутить всю прелесть планеты. И мы не заставили себя ждать. Не знаю, как выглядел я сам, но на лице

Виски был написан совершеннейший восторг. Нас, жителей замкнутых пространств, вполне можно было понять - уже первый вдох был райским наслаждением.

Воздух - чистый, прозрачный, напоенный ароматами настоящих цветов и спелых фруктов - пьянил как вино; После консервированной, многократно пропущенной сквозь различные фильтры и легкие тысяч людей атмосферы казалось, что невозможно вдохнуть, уместить в себе все это. А как хотелось! Хотелось вобрать в себя все сразу и воздух, и солнечный свет, и ароматы. Хотелось захлебнуться и утонуть во всем этом великолепии - стать с ним одним целым.

Над нами часто посмеиваются, когда, вернувшись из пустыни, мы еще пару дней делаем некое причмокивающее движение. Оно вырабатывается от постоянно находящегося под языком кислородного датчика, который в нужный момент поднимает содержание этого важного элемента в атмосфере скафандра или вездехода. Здесь же, от воздуха с высоким содержанием кислорода, у меня сразу закружилась голова. Помнится, я даже подумал о том, что этак недолго заработать похмельный синдром.

Мои размышления были прерваны Виски.

- Джо! - Он всегда произносил мое имя на английский манер, и я давно уже перестал обижаться, хотя вообще-то меня зовут Иваном. - Джо, ты посмотри, какие девчонки!

На контроле в дверях космопорта и в самом деле стояли такие прекрасные создания, что их можно было принять за манекенщиц самого известного французского кутюрье. Все как одна яркие блондинки, высокие, около двух метров ростом, они не казались гигантами, поскольку были очень пропорционально сложены и грациозны. Они были одеты в ослепительно белую униформу, богато расшитую золотом. Легкая, но плотная ткань, короткие юбки и блузки, перехваченные на талии золотым витым пояском, только подчеркивали их умопомрачительные формы. Лица их были настолько ласковы и приветливы, что можно было подумать - мы те самые гости, которых они ждали всю жизнь, надеясь и тоскуя.

Паспортный и таможенный контроль мы прошли столь стремительно, что даже на мимолетную любезность в адрес прелестных созданий, торжественно вершащих эти таинства, не было ни секунды. Мне показалось, что и сами таможенницы пожалели об этом. Девушка, проверявшая въездные документы, чуть дольше задержала взгляд на моем лице, и я почувствовал, что моей скромной персоной заинтересовались с первых же минут. Сами понимаете, такой оборот дела очень польстил мне. Когда на тебя обращает внимание девушка, внешность которой возможно описать только в превосходных степенях, невольно поднимаешься в собственных глазах.

Бегущая дорожка унесла нас в другой конец зала, где на ленте кружился наш багаж. Но едва только мы протянули руки, как, словно спрыгнув с потолка, появился робот-носильщик Он, не слушая наших возражений, схватил чемоданы и опрометью бросился к стоянке такси. Я кинул прощальный взгляд в ту сторону, где остались таможенники, и увидел наших попутчиков. Высокая женщина с видимым усилием тащила большой чемодан, а ее спутник шел рядом налегке. За ними катился робот, но женщина отмахивалась от его назойливых услуг. Однако я не успел ничего сказать Виски, как перед нами оказался роботизированный экипаж, стилизованный под старинный открытый автомобиль. Водитель осведомился об адресе…

Короче, встретили нас так, как, на моей памяти, только выпроваживали известных авантюристов.

Машина промчалась по тихим, затененным высокими деревьями улицам, и мы наконец прибыли по адресу, начертанному компьютером. Это был двухэтажный особнячок с большими зеркальными витринами, отгороженными от солнечных лучей жалюзи и тентами на первом этаже, и крытой галереей на втором. Покрашен он был очень светлой зеленой краской, и от такой его аккуратности веяло кукольным уютом. По обе стороны дома, склоняясь к его крыше, стояли два огромных дерева, усеянных оранжевыми мелкими ягодами. Они были похожи на раму из мореного дуба, в центре которой, как в гнездышке, находилось наше новое обиталище.

Дверь мы отворили все тем же диском. Глазок телекамеры долго всматривался в нас, сканер сверял едва ли не каждый волос. У меня даже лицо зачесалось от бегающих по нему лучей.

- Слушай, - обратился я к Виски, - к чему столько формальностей? Ведь, если мы будем заниматься торговлей, к нам будет ходить очень много народу, и что? Всех эта система будет так осматривать?

- Не думаю. Скорее всего она сейчас заносит наши данные в память, ведь переданная сюда информация была не такой полной.

- А обо мне они могли знать? Мы же встретились за два часа до отъезда.

- Но ты же вместе со мной оформлял визу.

- Ах да, извини.

- Это система «Верный пес». Я такие видел на военных складах.

- А здесь-то она зачем?

- Возможно, Шеф так заботится о нашей безопасности, - пожал плечами Виски.

Наконец дверной замок Щелкнул и тягостное впечатление, рожденное ожиданием, сменилось восторгом.

То, что оказалось внутри, превзошло все наши самые смелые мечты и вполне соответствовало внешнему виду дома.

На первом этаже был оборудован просторный офис. Таких больших служебных помещений мне раньше не приходилось видеть, разве что супермаркет в девяносто первом куполе. Было много света и воздуха, словно из одного бесконечного пространства вы перешли в другое. Вся самая современная оргтехника была представлена здесь лучшими образцами. Аппаратура подключена, и на одном из дисплеев уже светилось пришедшее на наш адрес сообщение.

Во всем помещении было оборудовано всего два рабочих места, и я подумал, что только ради этого стоило удрать из моей конторы на Марсе. Все это было даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но, если не верить своим глазам, любой предмет можно было пощупать. Что я, собственно, и сделал тайком от Виски. И все же первое время меня не оставляло опасение, что вдруг придет некто и, сказав, что все это великолепие - шутка, отведет нас в маленькое полутемное помещение, где в процессе работы мы постоянно будем задевать друг друга локтями.

- Знаешь, Виски, - вырвалось тогда у меня, - такое надо заслужить перед Богом и людьми!

- Должно же нам было хоть когда-нибудь повезти! - откликнулся он. - Не все же сидеть в пыльных клетушках!

- Ты, наверное, праведник!..

- Отчасти, дружище, отчасти! - ответил он, с восторгом оглядываясь по сторонам. Было заметно, что и он не ожидал ничего подобного.

Мы прошли в глубину помещения и, обнаружив лестницу, поднялись на второй этаж

Здесь располагались превосходно оборудованный кухонный блок, просторная гостиная с прозрачным потолком и установкой искусственного климата, создававшей приятную прохладу. Мебель во всех верхних помещениях была выдержана в темных тонах и подобрана с большим вкусом. Вдоль стен тянулись мягкие диваны, возле них стояли журнальные столики, в центре находилась стереовидеосистема, способная имитировать открытое пламя или фонтан. В углу переливался разноцветьем автоматический бар. Виски на пробу заказал стакан бордо столетней выдержки и остался доволен работой синтезатора.

Пройдя по коридору, мы обнаружили четыре одинаковые спальни, смежные с четырьмя же ванными комнатами. Из этого можно было сделать вывод, что наш неизвестный благодетель предусмотрел возможность прибытия к нам гостей или перемен в нашем семейном положении. От знакомства с другими чудесами нас отвлек сигнал у входной двери.

- Похоже, что работа для нас уже началась, - заметил Виски, направляясь в нижний этаж

- Еще бы узнать поконкретнее, чем же мы в конце концов будем заниматься? - добавил я, устремляясь вслед за ним.

Но он был проворнее, поэтому я, когда спустился вниз, увидел в помещении офиса двух женщин поистине гигантского роста, которых успел впустить Виски. Меня с самого начала поразила высота потолков и дверных проемов, под которыми чувствуешь себя пигмеем, но я счел это претензией нашего нанимателя на излишнюю роскошь. И только сейчас я понял, что такие размеры были продиктованы необходимостью - вошедшие были намного выше двух метров.

Одетые в одинаковые ослепительно белые береты, блузы и шорты, они сразу же производили впечатление официальных лиц, а многочисленные шевроны, значки и вооружение выдавали блюстителей порядка. Удивительное сходство лиц туземок, светлые волосы и стройные фигуры создавали ошибочное впечатление, что вы их где-то недавно видели. Но, несмотря на все это, различить их все же было вполне возможно. Разглядывать их во всех подробностях при первой же встрече было как-то неудобно, поэтому я запомнил сначала их как бы в общих чертах.

Одна была настоящей женщиной. Я имею в виду то, что в движениях ее прослеживалась плавность, присущая только лучшим представительницам прекрасного пола. Она умудрялась, сохраняя строгий вид, все же «стрелять глазами» то на меня, то на Виски. Лицо ее хранило некий отблеск нежности, словно она всего мгновение назад гладила котенка, а в глубине глаз ее светилось детское любопытство. На вид ей было лет восемнадцать. Однако не мне вам говорить, что женщины почти никогда не выглядят на свой возраст.

Вторая была старше по возрасту и по званию. Она вообще была настоящим солдафсном. С первого же взгляда она мне не понравилась, а чем - не знаю.

- Чем обязаны? - любезно осведомился Виски.

«Солдафон» не спеша обвела взглядом помещение, присела на краешек стола и смерила моего приятеля критическим взглядом. При разнице в росте приблизительно в сорок сантиметров это выглядело довольно комично. Повертев в руках какую-то мелочь, взятую ею со стола, женщина бросила ее в стаканчик с карандашами и наконец сказала:

- Мы патрулируем эту улицу и обязаны знать всех жителей в лицо. Ну а вы, соответственно, нас.

Тогда я еще не знал, что это в общем-то красивое, но постоянно несущее на себе гримасу презрительного превосходства лицо я запомню надолго. На всю жизнь…

- Если я правильно вас понял, вы пришли знакомиться. - Виски гостеприимно повел рукой. - Пожалуйста! Если вам будет угодно, давайте поднимемся в наш автоматический бар. Сегодня у нас сразу несколько праздников: и день приезда, и новоселье, и вступление в должность…

- На это у нас нет времени, - безапелляционно отрезала она. - Кстати, я и вам не советую увлекаться алкоголем, у нас на этот счет очень строгие законы. Итак, меня зовут сержант Джонс, ее - сержант Тенги.

- Очень приятно, Джон Уолкер. - Виски протянул руку Джонс, но она проигнорировала этот жест, что возмутило моего приятеля.

Он привык к постоянному успеху у женщин, был избалован иногда даже слишком навязчивым интересом к своей персоне. А здесь произошло как раз наоборот - как это ни удивительно, первая же женщина, с которой он заговорил, поставила его на место. Его проигнорировали, а Виски посчитал это за оскорбление. Кровь бросилась ему в лицо, но пока он промолчал.

- Иван Волков, - представился я.

- Интересно, - улыбнулась сержант Тенги. - Вы что - братья?

- С чего вы взяли? - хмуро спросил Виски.

- У вас одна фамилия.

- Это не аргумент. Вы, например, на одно лицо, а наверняка не сестры, - брякнул Виски.

На несколько секунд повисла неловкая пауза, и не только я, но и мой приятель понял, что сморозил глупость, которая впоследствии может очень дорого нам обойтись. Грозные искры, сверкнувшие в глазах Джонс, не обещали ничего хорошего и заставили его вспомнить, что перед нами все же женщины, суть которых не изменилась за все прошедшие тысячелетия.

- Я хотел сказать, что на вашей планете все, даже представительницы столь мужественной профессии, прекрасны как ангелы. - Виски попытался столь неуклюжим комплиментом загладить нечаянную грубость.

- В этом вы скоро убедитесь, - хмыкнула Джонс. - Какого рода деятельностью вы намерены заниматься?

- Торговля… - неопределенно промямлил я, ибо и сам к тому времени не знал ответа на этот вопрос.

- Ага! И чем же вы собираетесь торговать? - не удовлетворившись моим ответом, настаивала она.

- Сельскохозяйственные роботы, - сказал Виски так уверенно, что, как мне показалось, сразу убедил наших визитерш в своей искренности.

По крайней мере больше вопросов не последовало.

- Если что-нибудь случится у вас или у соседей - сообщите вот по этим номерам. - Джонс небрежно швырнула на стол пластиковую карточку и, повернувшись к Тенги, сказала: - Пошли.

Они двинулись к дверям и не спеша вышли, плавно покачивая бедрами. Еще раз смерив взглядом их непомерной длины ноги, обутые в легкую спортивную обувь, Виски повернулся ко мне.

- Кто тебя за язык тянул?

- Но, извини, они так или иначе добились бы вразумительного ответа. И не ушли бы отсюда без него. Или ты наврал?

- Нет, про роботов - правда. Просто в интересах дела меня просили не распространяться об этом раньше времени. Хотя сейчас уже можно. Не сегодня-завтра по всем каналам телевидения пойдет наша реклама, и все секреты станут тайной Полишинеля.

- Хочу только добавить, что они скорее всего знали, кто мы и зачем приехали.

- Почему ты так думаешь?

- Наш босс должен был как-то зарегистрировать фирму А для этого, поверь моему опыту, нужна куча документов, в которых будет подробно изложена вся деятельность фирмы. Нас с тобой просто проверяли.

- Вот это здорово! - удивился Виски. - Так зачем они сюда приходили, если все и сами знали? Запросили бы главный компьютер.

- Эти, видимо, работают по старинке. Что ты хочешь от патрульных?

- Кстати, запиши, как их зовут.

- Зачем? - удивился я.

- Вдруг надо будет их вызвать, а мы забудем…

- Если ты считаешь их имена такими сложными… - Я пожал плечами и выдернул из стаканчика на столе первую попавшуюся ручку. - Как их там?

- Сержант Тенги и сержант Джонс.

- Ага, я помню.

Ручка никак не хотела вставать назад в стаканчик, и я заглянул внутрь, что же там мешает?

На дне лежал маленький предмет, похожий на маячок, который я снял со спины моего приятеля еще на корабле. Первой мыслью было то, что это тот же самый прибор, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что я ошибся. Я не очень хорошо разбираюсь в этой технике, но, по-моему, на этот раз нам подбросили микрофон или что-то в этом роде. Миниатюрный шарик успел намертво присосаться к стенке стакана, и отодрать его не было никакой надежды.

Но я знал, что с этим делать. Не говоря ни слова Виски, я высыпал карандаши в ящик стола и направился к умывальнику. Думаю, что шум воды дал понять неизвестным шпионам, что их поползновения раскрыты и пресечены.

Ставить стакан просто так могло бы показаться странным, и я, выйдя в сад, сорвал первый попавшийся цветок Яркий, едва раскрывшийся бутон очень оживил деловой порядок моего стола.

Чуть позже я обследовал помещение и не обнаружил более никаких подобных «сюрпризов». Виски в свои подозрения я посвящать не стал - он наверняка снова поднял бы меня на смех.

- Ну что? Приступим к работе? У меня просто руки чешутся! - Виски присел к компьютеру и потянулся к кнопке запуска.

- Погоди, - остановил я его. - Лично я с большим удовольствие прокатился бы по окрестностям, окунулся в океан, попробовал местных фруктов…

- А еще? - лукаво прищурился он, явно намекая на знакомство с местными уроженками.

- Да мало ли что еще? - несколько смутился я.

Я всегда смущаюсь, когда кто-то столь небрежно говорит о женщинах. Легко Виски - у него подружки менялись довольно часто и ни одна из них не оставляла в его сердце сколько-нибудь заметного следа. Я же каждый раз прикипал всей душой и очень тяжело переживал измену и последующую разлуку. Потом, по совету друзей, я вышибал клин клином, и все повторялось снова.

- А пожалуй, ты прав, - наклонил голову Виски. - Здешняя обстановка совершенно не располагает к прилежному труду.

- С чего начнем?

- И все-таки с работы. Все развлечения будут вечером.

Такая дисциплинированность поразила меня, но перечить ему я не стал.

Виски с первого же дня сумел показать себя настоящим начальником, и я был вынужден подчиниться. Босс подгадал наш приезд точно на понедельник, поэтому впереди у нас была весьма напряженная неделя.

И потекла в своем русле беспокойная жизнь коммивояжеров. Хотя на планете было еще с десяток таких же контор, как наша, ездить приходилось очень много, особенно на первых порах. Для этой цели у нас было целых три автомобиля: два маленьких кабриолета и огромный бронированный лимузин. Само собой разумеется, что мы предпочитали более легкие выезды, а лимузин пылился в глубине гаража. Однако, как оказалось, мои разъезды были совершенно ни к чему. Фактически я делал лишнюю работу, предлагая наш товар. Едва получив рекламацию на какую-нибудь деталь, я мчался извиняться, но очень скоро понял, что все мои метания никому не нужны. Клиенты сами присылали заявки и, если требуемое изделие имелось на складе, сами же забирали его. Большую часть деталей по рекламациям мы вообще рассылали почтой. Скоро работа наша так хорошо наладилась, что к клиентам мы выезжали только тогда, когда сами хотели сменить обстановку и проветриться на лоне природы.

Но на фоне этой трудовой идиллии было некое маленькое пятнышко. Грыз меня все же червь сомнения. Я никак не мог понять две вещи. Во-первых: для чего фирме понадобились коммивояжеры с юридическим образованием, хотя работа была до удивительного проста. А во-вторых: большая часть поставляемых нами сельскохозяйственных машин и агрегатов очень быстро выходила из строя. Вызывало сомнение качество нашего товара и его успех на рынке. Трудно было представить, что такая хрупкая и ненадежная техника способна завоевать рынок и принести те сверхприбыли, которые обещал наш работодатель. Заявки на запчасти скапливались у нас в конторе грудами, которые по утрам вызывали тихий ужас. Даже пропустить их все через сканер было делом долгим и муторным. Собственно, мы занимались не столько продажей техники, сколько поставками деталей, вышедших из строя. Однако некоторое время спустя я решил, что второе обстоятельство объясняет первое. Предусмотрительный Шеф нанял подкованных в юриспруденции молодых, энергичных людей для того, чтобы в случае необходимости мы могли представлять интересы его фирмы в суде.

Единственное, что все же меня смущало, - отсутствие жалоб на качество товара. Покупатели словно бы получали удовольствие от того, что беспрестанно ремонтировали, а зачастую и в полевых условиях, совершенно новую технику. Впрочем, в своей эйфории я нашел объяснение и этому феномену. Насколько мне было известно, большинство наших клиентов были мужчинами, и, возможно, именно из чувства солидарности никто не устроил громкого скандала. Нашей же фирме все это было только на руку - продукция, на качество которой никто не жалуется, в дополнительной рекламе не нуждается. Со временем у нас стали появляться покупатели из дальних регионов, которые согласны были даже заплатить наличными. И что самое интересное: чем дальше от города уезжала наша техника, тем надежнее она работала.

Однажды я решил сам посмотреть на наших терпеливых покупателей. Одно из хозяйств располагалось совсем недалеко от Молулу, на побережье. Помимо любопытства, мной двигало еще желание улизнуть под благовидным предлогом с рабочего места и окунуться в теплый, соленый океан - до этого мне не приходилось купаться в открытых водоемах.

Виски же работал как проклятый, и казалось, с восьми утра и до трех часов дня со мной в комнате находится совершенно другой человек Однако против поездки он возражать не стал.

Как прекрасно мчаться по загородному шоссе, проложенному неподалеку от береговой линии. С обрывистого берега видны бесчисленные валы, катящиеся из-за горизонта к прибрежным скалам. Теплый, соленый ветер треплет волосы, припекает солнышко - что может быть прекраснее такой свободы и простора. И никого, ни единой души вокруг, только сзади вдали двигалась еще одна машина, контуры которой были почти полностью размыты волнами раскаленного воздуха, дрожащего над шоссе. Правда, я так и не смог выбрать места для купания - слишком труден и опасен был спуск по крутому откосу. Но я хотел непременно искупаться и решил спросить совета на ферме.

Добрался я очень быстро. Наши клиенты расположились в котловине, окруженной стеной неприступных скал. Плато вокруг было добросовестно изрыто сельскохозяйственной техникой и, похоже, даже чем-то засеяно.

Шоссе было перегорожено десятитонным трактором-тягачом. Объехать это препятствие не было никакой возможности, и я остановил машину. Некоторое время я сидел, ожидая, что на меня обратят внимание. Уж очень не хотелось покидать уютное гнездышко салона. Но, похоже, в кабине трактора никого не было. Пришлось вылезти, чтобы убедиться в этом.

Удивляясь безалаберности фермеров, я вскарабкался на лесенку и заглянул сквозь тонированные стекла в кабину. Почти тотчас же сзади раздался окрик

- Эй ты! Какого черта ты там забыл?! Оглянувшись, я обнаружил за своей спиной

внушительных размеров детину, недобро разглядывающего меня. Одет он был весьма скупо - потрепанные, обрезанные выше колена джинсы и неопределенного цвета майка, покрытая масляными пятнами. Правую руку он прятал за спиной.

- Простите, с кем имею честь?

Он еще раз окинул меня с ног до головы угрожающим взглядом, но все же представился:

- Пьетро де Лупо, Поденщик. Чего тебе здесь надо?

- Видите ли, меня зовут Иван Волков. Я один из ваших поставщиков. Мне хотелось бы узнать ваше мнение по поводу ненадежности нашей техники.

Удивлению, казалось, охватившему всю его фигуру, а не только лицо, как это бывает обычно, не было предела.

- Поставщик?.. Узнать мнение?.. - Он был явно сбит с толку.

- Ну да! Вы закупаете у нас столько запчастей, что наверняка хотели бы высказаться по этому поводу.

- Погоди. - Он наконец показал мне то, что прятал за спиной. Это была самая обыкновенная рация.

- Алло, босс! - сказал он в микрофон, не сводя с меня глаз.

- Чего тебе? - отозвался динамик

- Тут какой-то поставщик приехал. Ему назначено?

- Что? Какой поставщик? Я никого не приглашал.

Взгляд моего нового знакомого снова стал угрожающим, и я понял, что надо что-то предпринять, если не хочу быть побитым этим верзилой.

- Доброе утро! - прокричал я в рацию с безопасного расстояния. - Здесь Иван Волков, я хотел бы с вами поговорить.

- Что? Ну-ка, Пьетро, поверни камеру по-другому, чтобы я видел не твою рожу, а его!

Верзила беспрекословно подчинился. Некоторое время я смотрел в глазок камеры, стараясь стереть со своего лица страх и неуверенность.

- Действительно, - наконец сказал невидимый мне босс, - это вы. Какими судьбами?

- Мне хотелось бы узнать ваше мнение относительно наших поставок…

- Подождите, - прервал он, - я сейчас выйду.

Через пару минут передо мной возник молодой человек, внешность которого вполне отвечала моим представлениям о современном фермере. Он был одет в полувоенный костюм цвета хаки и армейские ботинки. Голову его украшала выцветшая на солнце шляпа. В ее тени пряталось суровое загорелое лицо, которое почему-то не располагало к доверию.

- Добрый день! - приветствовал он меня. - Я вас помню, вы оформляли мне комплексные косилки. Что привело вас к нам?

- Мне хотелось бы узнать, как они работают.

- Что же, работают они почти нормально…

- А что значит «почти»?

- Видите ли, - он взял меня под локоть и повел в сторону моря, - видите ли, техника ваша очень хорошая, и то, что она иногда ломается, не ваша вина. Есть некоторые конструктивные недоработки…

- Я изучаю именно этот вопрос. Быть может, вам стоит заказать другую модель - более надежную?

- Что вы, что вы! Нас они вполне устраивают.

- Но вы совсем недавно закупили у нас большое количество запчастей к ним. Мне хотелось бы взглянуть на дефекты, которые не дают им нормально работать.

- Друг мой, - на суровом, словно бы покрытом коричневой корой лице промелькнуло подобие участливой улыбки, - мы же не предъявляем никаких претензий! В мире, где все как положено, было бы скучно жить.

- Но почему не видно другой техники? Кроме тягача, я ничего другого не видел.

- Сейчас не сезон. Сев окончился, а прополка еще не началась, - уверенный в моей некомпетентности промолвил фермер. - И давайте начистоту, не за этим вы сюда приехали, а?

- Ну, и за этим тоже. - Я не мог скрыть смущения.

- Давайте я угадаю. Вы совсем недавно здесь и мечтаете искупаться в океане? Так?

- Вы правы, но все же…

- Никаких «но»! Мы ведь не жалуемся! Напротив, я планирую закупить еще несколько посадочно-уборочных комплексов.

- Сейчас их еще нет на складе…

- Ничего, как только появятся, вы не забудьте обо мне. Договорились?

- Ну, хорошо.

Беседуя таким образом, мы приближались к обрыву, вздымающемуся над океаном. Вид, который открывался нам с высоты более ста метров, был великолепен. Стена светлых скал, изрезанных причудливыми трещинами, испиленных ветром и волнами, была похожа на театральный занавес. Океан катил огромные валы прямо, казалось, нам под ноги, и соленые брызги то и дело долетали до нас и оседали пылью на коже.

- Боже мой! - воскликнул я. - Как же здесь входить в воду? Тут и к берегу подходить небезопасно!

- Не беспокойтесь, у нас здесь есть укромное местечко.

Мы спустились по пологой ложбинке вниз. Котловина, где располагалась усадьба, осталась слева. Оттуда доносились звуки, скорее напоминающие о работе большого механического завода, чем небольшой фермы. Но за скалистым гребнем решительно ничего не было видно. Лишь только раз мне удалось мельком увидеть стоящий посередине площадки прополочный комбайн. Наполовину разобранный, он почему-то напомнил мне бронетранспортер.

В самом конце спуска нашим глазам открылась маленькая, уютная бухточка. Вода в ней волновалась, но не кипела так устрашающе, как совсем неподалеку на побережье.

- Вот здесь вы можете получить удовольствие, о котором мечтали, - гостеприимно повел рукой фермер.

- Спасибо.

- Только учтите, здесь глубоко. Плавать умеете?

- Разумеется.

- А сами-то вы с какой планеты?

- С Марса.

- Там нет ни морей, ни рек?

- В недавнем прошлом это была совершенно мертвая планета. Но у нас там есть, и бассейны, и спортзалы.

- А притяжение у вас там такое же, как и здесь?

- Приблизительно.

- Ну хорошо, купайтесь. Я подожду.

- А вы?

- Мне сейчас не до этого. Готовим технику, в любой момент может понадобиться моя консультация.

И в тот же момент его рация ожила.

- Босс, куда перегнать танки? Не можем проехать…

- Уберите пока под навес.

- Танки? - Я уже было начал раздеваться, но замер в неудобной позе, услышав столь грозное слово. Танками уже давно ничего другого не называли, кроме как боевые машины.

- Да, танки, - кивнул фермер. - Топливные танки, заправщики.

- Знаете, как-то все это подозрительно…

- Что? - почти искренне удивился он.

- Танки, ремонт…

- Ну что вы! - Судя по его взгляду, он едва сдерживался. - Все у нас по закону. А что до ремонта, то к каждой планете надо приспособиться и нам, и технике. Это не первая моя ферма.

- Так вы не местный уроженец?

- Неужели я похож на аборигенов? - почти обиделся он.

- Нисколько. Вы скорее похожи на рейнджера…

- Благодарю за комплимент. - Он бросил взгляд за мою спину, словно примерялся столкнуть меня в воду. - Но вы, по-моему, хотели искупаться.

У меня в голове мелькнула мысль о том, что выйти обратно на берег мне не придется, если я неосторожно ступлю в воду.

- Знаете, что-то я раздумал…

Взгляд его стал еще более подозрительным, но на этот раз он ничего не сказал, только пожал плечами, повернулся и двинулся вверх по тропинке. Я наскоро застегнулся и двинулся следом.

Очень скоро я снова сидел за рулем своего автомобиля и старался стереть из памяти неприятный эпизод. Честно говоря, эта поездка надолго отбила у меня охоту к подобным визитам. Так я был наказан за отлынивание от своих прямых обязанностей.

Вернувшись в офис, я снова с головой погрузился в работу, и, думаю, Виски не в чем было меня упрекнуть.

Помимо всего перечисленного, нас иногда начинали заедать бытовые проблемы, с которыми мне раньше не приходилось сталкиваться. Временами дом просто лихорадило: то вдруг пересохнут трубы - водоснабжение здесь было централизованное, то начинает «прыгать» напряжение в электросети, то сваливаются еще Бог знает какие проблемы.

Заниматься всем этим приходилось мне - как-то так получилось, что я взял на себя по совместительству обязанности администратора.

К чести местных служб можно сказать, что специалисты коммунального управления возникали в дверях нашего офиса ровно через минуту после звонка. Это снова и снова были прелестные женщины, которые, впрочем, очень хорошо знали свое дело. Как правило, такие визиты сопровождались довольно откровенными взглядами и прозрачными намеками, но я - не примите за хвастовство - ни разу не поддался и не клюнул на довольно соблазнительную приманку. Я помнил совет более опытного в таких делах Виски не бросаться на что попало.

После каждого визита посторонних я находил в нашем доме с полдюжины «жучков». У меня и в мыслях не было, что какая-то организация могла целенаправленно запускать к нам всех этих «насекомых». Ведь подобное оборудование можно было приобрести в любом магазине бытовой техники. А женщины, как я имел случай неоднократно убедиться, очень любопытные существа. Иначе зачем они установили в ванной три телекамеры и восемь микрофонов? Подозреваю, правда, что далеко не все эти технические новинки были мной выловлены, но существенного вреда они нам в любом случае не нанесли.

Найденные микрофоны и телекамеры я не без удовольствия топил в специально приобретенном для этой цели аквариуме. И очень скоро его дно было засыпано слоем шпионского оборудования.

Была у нашей жизни и более приятная сторона. Здесь, как и в любой другой провинции, постоянно присутствовал неизбывный интерес к приезжим. Даже если вы прибыли из такого же заштатного городка, как этот, но отстоящего хотя бы на сто километров, вы становились центром всеобщего внимания как минимум на неделю. Это я почувствовал на себе, разъезжая по окрестным поселениям. Там я был «человеком из столицы» и поставщиком всех новостей, хотя радио и телевидение доносило все то же самое.

Чего же стоили в таком случае два «марсианина»! В столице нас приглашали едва ли не в каждый дом. Ни один прием или светский раут не обходился без нас. Ежедневные фуршеты, коктейли и банкеты поневоле очень скоро укрепили нас во мнении, что мы здесь очень важные персоны. Очень скоро мы свели знакомство едва ли не со всеми жителями столицы и на улице раскланивались, наверное, с каждым вторым.

Единственное, что несколько тяготило нас, - это принимать ответные визиты новых знакомых. Наше обиталище казалось теперь слишком скромным, поскольку уже пятьдесят человек чувствовали себя в гостиной несколько стесненно. Но и с этой проблемой мы справились, обустроив для приемов наш весьма обширный сад. Это, кстати, оказалось открытием для жителей столицы и некоторое время было очень модно. Здешнюю публику интересовало решительно все, что происходит на других планетах, а мы, прибывшие «аж за шестнадцать парсеков», казались им настоящими Магелланами.

Доходы от туризма на Хеинве составляли очень небольшую часть в государственном бюджете - слишком далеко от регулярных линий находилась планета. К тому же приглашать туристов на приемы было как-то не принято. Сами же аборигены предпочитали путешествовать по собственной планете, благо «белых пятен» на ее карте было более чем достаточно. Именно поэтому мы всегда оставались в центре всех событий, тем более что постоянного представительства Земли здесь до той поры не было. Мы были окружены постоянным вниманием и благоговеющими слушателями.

Нередко я становился невольным свидетелем диалогов вроде такого:

- Этот рыжий просто прелесть. Я никогда раньше не видела ничего подобного! - слышался голос одной из женщин.

- Хочешь улучшить породу? - со смешком спрашивала другая.

- А почему бы и нет?

- Тогда тебе придется, встать в очередь. Даже в этом зале желающих - через одну.

- Но я слышала, что он никому не отказывает.

- Подумаешь! Ты же знаешь, что желания мужчины далеко не всегда совпадают с его возможностями.

- Я могу пригласить его на уик-энд.

- Ну, это будет еще не скоро. Он просто завален такими приглашениями.

- А как бы его все же соблазнить?

- Попробуй предложить какую-нибудь экзотику. Но не забывай, если ты действительно хочешь улучшить породу, а не просто поразвлечься, то его сначала надо выдержать как минимум дня три.

- В чем же дело?

- Да тебя просто разорвут другие желающие. Лучше попробуй второго. Он хоть и не так хорош, но пока свободен. Говорят, что его еще никому не удалось увлечь.

- Может, он болен? Нормальный мужчина никогда не отказывает женщине.

- Он скорее всего переполнен предрассудками. Такое еще бывает на отдаленных планетах.

Ну и так далее. Можете представить себе, что я чувствовал в такой ситуации? Тем более что дамы, как правило, очень быстро переходили от слов к делу. Я знал, что нам не будет ни в чем отказа, и это шокировало меня более всего.

На этой благодатной почве пороки Виски взросли столь же пышно, сколь стремительно. За вечер он умудрялся наврать столько, что я просто уставал смеяться. А уж сводить мимолетные знакомства он насобачился так хорошо, что иной раз его постель оставалась неразобранной неделями. При этом никогда нельзя было с уверенностью сказать, у какой из своих пассий он пребывает. Однако по утрам ровно в восемь, с точностью до минуты, он возникал в нашем офисе, и мне не в чем было его упрекнуть. Тем более что я и сам, по выражению Виски, «завел шашни». Поначалу я был менее удачлив, чем мой приятель, и не мог похвалиться столь многочисленными победами, но сами знаете - быть у воды и остаться сухим очень трудно. Мой роман был не столь скоротечен, но за прочность этого союза, не вмешайся в мои планы злой рок, я мог бы поручиться с самого начала.

Мы познакомились на одном из многочисленных приемов, который давала политический советник президента не столько в нашу честь, сколько в честь того загадочного чувства, что имеет место в человеческой душе и именуется любопытством. Те, кто о нас с Виски только слышал, хотели увидеть своими глазами «отважных путешественников». К тому же мой приятель, как уже говорилось, был довольно красив собой и вызывал вполне естественный интерес прекрасного пола. Вокруг него всегда собирался плотный кружок восторженных почитательниц. Виски в тот день был в ударе, поэтому, пока внимание публики сосредоточилось на нем, мне удалось ускользнуть через обширную веранду в сад - неизменное украшение каждого дома.

Мне, привыкшему к тишине и уединению маленького кабинета, было несколько утомительно проводить едва ли не каждый вечер в компании шумно веселящихся людей. Великолепные наряды, ослепительные молодые дамы, оркестр (здесь предпочитали «живую» музыку электронной) - все это через некоторое время начинало раздражать меня. Но не подумайте, что я этакий бука и нелюдим. Просто я считаю, что человеку время от времени необходимо побыть одному, чтобы не потерять лицо. Ведь людям, имеющим о вас собственное мнение и разделяющим это мнение между собой, очень легко убедить вас в том, что вы всегда заблуждались в своих самооценках, и вы не успеете заметить, как станете человеком совершенно отличным от себя прежнего. К тому времени с Виски это несчастье уже случилось - он совершенно серьезно считал себя светским львом и звездой планетного масштаба, - но я ничего не мог с этим поделать, и мне оставалось только беречься самому.

Итак, я вышел в сад. Помимо желания побыть немного одному, мной двигала еще одна страсть - неожиданно для себя здесь, на Хеинве, я увлекся коллекционированием. В свое оправдание могу сказать лишь то, что предметом моего увлечения стало доселе не виданное мной искусство - садовые фонтаны. Эти сооружения встречались на планете на каждом шагу. Да что и говорить, в жаркий солнечный день приятно посидеть возле сияющих на солнце пенных струй и вдохнуть их приятную прохладу.

Искусство это было, по всей видимости, очень древним, поэтому зодчие Хеинвы достигли в нем такого совершенства. Водные струи, подчиненные человеческому гению, создавали объемные, легко узнаваемые фигуры, их компоновали со всевозможными скульптурными группами, световыми эффектами, растениями. Иной раз каскад фонтанов мог занимать целый сад, создавая причудливое, фантастическое зрелище. Разумеется, я коллекционировал не сами фонтаны, а их миниатюрные, объемные действующие копии. Но и они рождали у зрителя чувство восторга, которое возникает возле со вкусом созданного оригинала. Жемчужиной моей коллекции был фонтан в саду президентского дворца. Он был оборудован лазерной подсветкой, звуковыми эффектами и статуями-роботами, каждый час разыгрывающими маленький спектакль на темы античной мифологии. Все это, происходящее в буйстве пенных струй, оставляло неизгладимое впечатление у зрителя.

Коллекционирование фонтанов давно уже было едва ли не самым модным хобби, и практически в каждом доме можно было увидеть спроецированную через головизор копию. Популярность того или иного фонтана могла прославить его владельца, поэтому каждый хозяин такого сооружения старался заботиться о желающих запечатлеть предмет его гордости. Для удобства гостей устанавливали шезлонги, тенты, скамьи и специальные тумбы для камер. Ведь далеко не всегда можно принести с собой штатив, а для экспонирования требуется довольно значительное время. Некоторые коллекционеры даже оставляют свои камеры на сутки, чтобы потом выбрать наилучшее освещение. Выбранная мной тумба оказалась уже занятой, и я огляделся в поисках собрата по увлечению.

Она полулежала на шезлонге и, держа в руке раскрытую книгу, смотрела на исполненный совершенства, сверкающий водяной шар фонтана, увенчанный, словно короной, кольцом кипящих струй. С первого взгляда она показалась мне подростком - настолько мала она была по сравнению с соотечественницами. Потом я подумал, что она приезжая, не жительница Хеинвы. В отличие от большинства она была темной шатенкой, если не брюнеткой, с узким лицом, острым подбородком и карими глазами. Полные губки ее, красивые, как на рекламном проспекте, были чуть приоткрыты, и почему-то именно они в первый момент произвели на меня самое большое впечатление. Она была одета в длинное золотистое вечернее платье, перехваченное у талии пояском, а туфельки, выглядывающие из-под подола, показались мне удивительно маленькими и изящными. В глазах ее было такое выражение, словно она только что спала и, проснувшись, еще не поняла, где находится, все еще пребывая в мире своих видений. Но, несмотря на расслабленную позу, во всей ее тонкой фигуре чувствовалась такая внутренняя сила, что в своем золотистом платье она напоминала сувенирный кинжал - такой красивый, но все же остающийся оружием. Впоследствии мое первое впечатление оказалось самым верным.

Приблизившись, я привлек ее внимание легким покашливанием. Она медленно перевела свой задумчивый взгляд с фонтана на возмутителя спокойствия и некоторое время смотрела куда-то сквозь меня. В груди моей непонятно почему прокатилась холодная волна, а голове стало жарко. Но ослабить галстук я не решился, хотя казалось, вот-вот задохнусь.

- Не припоминаю, - наконец промолвила она. - Где мы могли с вами встречаться? Вы не были на балу у мэра города пару дней назад?

- Был, - ответил я, хотя это было неправдой.

- Возможно, нас там даже знакомили. - Она с непередаваемой грацией приложила указательный палец виску. - Но не могу припомнить, извините…

- Меня зовут Иваном.

- Ах да, конечно! Ваше имя настолько необычно, что я просто обязана была его запомнить. Еще раз извините!

- Я принимаю ваши извинения, - входя в роль светского льва, ответил я. - Но и вы примите мои…

- Я напомню, - она сразу поняла, в чем дело, - меня зовут Нолли.

- Очень приятно. - Мне подумалось, что при этом принято целовать даме руку, но Моя новая знакомая не сделала никакого движения, а я, смущенный ее пристальным взглядом, не решился проявить инициативу.

Однако она не дала повиснуть неловкой паузе, неизбежной в таких случаях.

- О! Вы тоже коллекционер! - воскликнула Нолли, увидев камеру в моей руке. - И как велика ваша коллекция?

- Я совсем недавно начал этим заниматься, поэтому думаю, что не смогу рассказать вам ничего нового.

- Ну что вы! Двум одинаково «больным» людям всегда есть о чем поговорить. У вас есть фонтан из сада возле президентского дворца?

- Есть, мы недавно были там на приеме, и я сумел выкроить время на съемку. Но при первой возможности постараюсь все же переснять в другом освещении.

- А внутренний фонтан в здании парламента?

- Честно говоря, я от него не в восторге, но для пополнения коллекции он вполне пригоден.

- Чем же он вам не нравится?

- Он не имеет четких очертаний, слишком абстрактно.

- А как вы находите большой фонтан в Аандеке?

- Где? - не понял я.

- О! Это самый большой каскад, какой только существует, - пояснила Нолли. - По крайней мере из функционирующих. Это километров двести на северо-запад отсюда.

- Нет, так далеко забираться мне пока не приходилось…

- Вы много потеряли, а впрочем… У меня очень большая коллекция, и я живу здесь недалеко…

- Не знаю, право, могу ли я принять ваше предложение, - смутился я под слишком уж откровенным взглядом ее глаз.

- Оставьте ваши предрассудки! - сказала она, грациозно поднимаясь с шезлонга. - Быть может, на своей планете вы, поступая таким образом, были бы и правы, но не здесь.

- Вы знаете, - вырвалось у меня, - по-моему, на этой планете сильный пол выглядит несколько иначе…

- Вот именно, - жестко сказала она, переходя на почти оскорбительный тон, - здесь все по-другому.

Ее можно было понять приблизительно так «Здесь сейчас распоряжаюсь я, а твое дело - подчиняться!» Не знаю, как на подобное обращение реагировал бы абориген, но от меня она добилась только бурного протеста, которому, впрочем, я не позволил вылиться наружу. Однако тон мой стал довольно сух и холоден.

- Извините, Нолли, но я все же останусь здесь. Прием, конечно, неофициальный, но будет просто невежливо уйти столь внезапно и не попрощавшись. Благодарю вас за ваше любезное предложение. Я обязательно воспользуюсь им, но только в другой раз. До свидания!

Я повернулся и направился к дому.

- Подождите! - Я не без удивления заметил в этом возгласе нотки покорности, чего в принципе невозможно было ожидать от местной уроженки. - Извините, - она пересекла разделяющее нас расстояние, - быть может, я действительно была несколько несдержанна. Но и вы по нашим меркам довольно необычны.

- Разве? - удивился я, уже не зная, то ли уйти, то ли остаться.

Дело в том, что до того момента мне ни разу не приходилось сходиться с туземками в приватной беседе. Встречи на приемах можно не брать в расчет - там можно разговаривать с несколькими десятками людей подряд и ни одного из них не запомнить.

- Наши мужчины, - продолжала Нолли, - как вы уже наверняка убедились, нежны и покорны. Неподчинение женщине считается дурным тоном или издержками воспитания. Они при этом весьма любвеобильны и совершенно не агрессивны. Для того чтобы создать семью, нужно выбрать юношу, долго ухаживать за ним, исполнять все его прихоти, баловать, что в большинстве случаев не очень сложно. Интеллектуально они развиты слабо. Ваш избранник, как правило, благосклонно принимает знаки внимания, а уж сдержать свои животные инстинкты большинство из них практически не способны. Поэтому их почти не видно на приемах или на улицах. Любая улыбка может быть истолкована ими как приглашение, а мы ведь женщины, мы тоже способны ревновать… Так что мужчина у нас не отказывает женщине. Только в очень редких случаях можно получить отказ. Но тогда можно применить и силу… убеждения.

- Что за дикость! - возмутился я.

- Что? - не поняла она.

- Нет, ничего, извините. Продолжайте!

- А у вас? Как все это происходит на других планетах?

В глазах ее светился искренний интерес.

- Ну-у, - протянул я, не в силах признаться в собственной неопытности. - У нас вообще-то все это происходит с точностью до наоборот.

- Как же это? Мужчина ухаживает за женщиной? Ублажает, дарит подарки, носит ее, как маленькую, на руках?

- Да, у вас получилось очень точно, - кивнул я, довольный, что не пришлось вдаваться в подробности. - Пропорции в размерах мужчин и женщин у нас несколько иные, и если на вашей планете я далеко не каждую смог бы приподнять хотя бы на дюйм, то у себя на Марсе я могу проделать это практически с каждой. Наши женщины маленькие и изящные, вроде вас. Поэтому мужчина и берет на себя инициативу, это традиционно. Ну и равноправие полов, разумеется, играет далеко не последнюю роль.

- То есть, не нарушая норм приличия, женщина тоже может активно действовать?

- Само собой, до известных пределов, конечно. А в основном, как я уже говорил, инициатива принадлежит мужчине. Это ведь повелось с древнейших времен, и ваши предки жили точно так же.

- Вы считаете, что мне нечего будет возразить? - улыбнулась она. - Между прочим, в истории Земли был период, когда женщины главенствовали. Кажется, это называлось матриархатом. И я считаю, что это было верно. Женщина - мать. Она несет в себе генетический код вида, а мужчина лишь помогает выбрать один из вариантов. Впрочем, как вы, наверное, знаете, и это за последнее время стало совсем не обязательным условием. Современная медицина может очень многое, но…

- …искусственное размножение не приносит такого удовольствия, как природный процесс, - продолжил за нее внезапно появившийся Виски. - Извините, что встрял в вашу беседу. Джо, у нас тут намечается прогулка на лоно природы. Ты не хочешь составить нам компанию?

- Нет, его вечер уже занят! - отрезала Нолли.

Я не стал возражать, поскольку бесконечные загородные пикники к тому времени уже утомили меня своим однообразием. Виски не без доли удивления посмотрел на меня.

- Ну а ты-то? Ты сам что скажешь?

В его голосе сквозило желание поддеть меня по поводу такой уступчивости, но я проигнорировал его.

- То же самое - вечер у меня сегодня занят.

- Ну, как хочешь, - махнул он рукой, по всей видимости, не желая вступать в пикировку. - Увидимся утром. Желаю приятно провести время.

Он подмигнул, повернулся и скорым шагом двинулся по аллее. Буквально через несколько мгновений он скрылся в глубине темного сада. Через короткое время можно было услышать громкий смех и гул мощного автомобиля, тронувшегося со стоянки.

- Нехорошо получилось. - Мне действительно было как-то не по себе, тревожило какое-то предчувствие. - Зачем я ему наврал?

- Все еще поправимо, - сказала Нолли, положив руки мне на плечи и заглядывая в глаза.

- Каким образом?

- Я займу твой вечер. Начнем с небольшой прогулки по городу и знакомства с достопримечательностями, продолжим моей коллекцией, а там…

- Я даже не знаю, - застеснялся я, чувствуя себя преглупейшим образом.

Вся инициатива исходила от Нолли, а я вел себя совершенно так же, как и местные уроженцы, хотя всем своим существом противился этому. Мне даже казалось, что я становлюсь похожим на этих жалких маленьких существ.

- Ну, малыш, - она ласково обвила мою шею руками, - какой ты несговорчивый. Я же не принуждаю тебя делать что-то скверное. Мы просто покатаемся по городу, где-нибудь посидим, а?

- Хорошо, только на моей машине, - попробовал я взять все в свои руки, хотя это скорее выглядело капризом. - И поедем туда, куда мне захочется.

- Ну разумеется! Какие могут быть возражения!

Мы прошли по аллее, по которой совсем недавно прошел Виски, и направились к стоянке. Только на официальных приемах прощание с хозяевами было обязательным, в остальных же случаях гости тихо, по-английски, удалялись и никто не считал себя оскорбленным. Некоторое время мы катались по вечерним улицам, освещенным желтым, теплым светом фонарей. Нолли, как и обещала, подробно рассказывала мне о местных достопримечательностях, которые в большинстве своем были оставлены прежней цивилизацией. Многое из сказанного было для меня не в новинку - в свободное от работы время я путешествовал по городу и любопытствовал по мере сил. Но я благосклонно внимал вдохновенным речам моей спутницы, дабы не портить впечатления от поездки. У меня вообще сложилось мнение, что Нолли в тот вечер поставила себе целью заговорить меня, загипнотизировать звуком своего голоса, и я с удовольствием поддался ее влиянию.

Наконец мы остановились у небольшого кафе неподалеку от космопорта. Вряд ли я смогу сказать точно, чем оно мне приглянулось, хотя, очевидно, меня привлекла сюда компания пилотов, возле которых я надеялся почувствовать себя не таким одиноким посреди этого девичника. Они являлись как бы поддержкой, доказательством того, что мужчины бывают не только такие, как аборигены. Как и большинство подобных заведений, кафе целиком находилось под открытым небом. Зонтики, защищающие днем посетителей от лучей тропического солнца, были уже убраны. Гирлянды разноцветных фонариков, протянувшиеся вдоль и поперек площадки, бросали мягкий, уютный свет на пустые столики и создавали романтический настрой. Они отгораживали кафе от темного неба, и лишь кое-где в прогалинах меж огоньков можно было увидеть какую-нибудь особенно яркую звезду. Цветные блики играли на сервировке и загорались искрами в хрустале.

Мы заняли столик в самом центре, возле журчащего фонтана. Едва ли не в ту же секунду появился робот-официант.

- Какие будут пожелания?

На его груди вспыхнул экран и высветилось меню. Я еще плохо ориентировался в названиях местных блюд, поэтому выбрал несколько общеизвестных закусок и шампанское местного розлива. Индикаторы робота мигнули, камеры растерянно метнулись к Нолли, но она сделала неопределенный жест, и робот исчез.

- В чем дело? - забеспокоился я. - Что-нибудь не так?

- Нет-нет, все в порядке, - поспешила ответить она.

- Может быть, заказывать следовало вам?

- Тебе, - поправила Нолли, - тебе, хоть мы еще и не пили брудершафта.

- По-моему, он был в замешательстве, - не отставал я. - И вам… извини, тебе это понятно.

- Давай сейчас опустим этот вопрос, а если захочешь, мы обсудим его потом, а? Ну, не будь занудой!

- Хорошо.

- Ваш заказ! - пророкотал электронный голос, и передо мной стали одна за другой появляться тарелки.

- Стоп-стоп-стоп! - воскликнул я, хватая робота за манипулятор. - Сначала подают даме!

Робот на мгновение замер, потом в корпусе его что-то громко щелкнуло, и манипулятор рухнул на стол, едва не переколотив сервировку.

- Ну что же ты делаешь! - вскричала Нолли. - Это же примитивный робот. Он запрограммирован так, что не может перестраиваться на ходу и подает сначала мужчине, как существу хрупкому и нежному, а только потом - женщине. Здесь повсюду так принято, не так, как у вас.

- Мне на это наплевать! - заявил я. - Я сделаю так, как требует этого мое воспитание. И вот еще что. Если ты хочешь сохранить между нами хорошие отношения, никогда не смей повышать на меня голос.

- Хорошо, - ответила Нолли, опуская глаза долу.

Я сложил расставленные тарелки обратно на поднос и после этого установил их в той последовательности, которую считал правильной. Покончив с этим, я переключил робота на аварийный режим, и он, как мне показалось, укоризненно поскрипывая, удалился в ремонтный блок

Но не успели мы притронуться к предложенным яствам, как за столиком, где сидели космолетчики, загремел магнитофон и один из пилотов, поднявшись со стула, нетвердыми шагами направился к нам.

- Эй, ты! Ты не возражаешь, если я потанцую с твоей девушкой? - По всей видимости, он для этой фразы собрал всю наличную вежливость, но дальше его понесло. - А! Конечно, нет! Идем со мной, куколка, я покажу тебе настоящую любовь, не то что ваши ханурики!

Краем глаза я заметил, как напряглась Нолли, и понял - если она еще и хулигана поколотит, то мне не отмыться от этого позора до конца моих дней.

- Слушай, ты! - Я вскочил, и легкий пластмассовый стульчик, загремев, отлетел далеко в сторону. - Гуляй отсюда! И ищи красоток в другом месте, а эта - занята! Все понял?!

- Ах ты сопля! Да я ж тебя как муху!.. Возможно, меня спасло то, что он был сильно пьян. А может быть, в экстремальной ситуации открылись некие резервы, но, поймав его на бедро, я так ловко швырнул противника, что он, сшибая на своем пути мебель, прокатился едва ли не через все кафе. На том все и кончилось. Пилоты с хохотом извлекли своего товарища из-под груды стульев и настолько его успокоили, что через пять минут он сам подошел с извинениями, которые были нами с радостью приняты.

Однако оставаться здесь далее не было никакого желания, и мы, расплатившись, уехали.

- И все же, - вспомнил я об обещанном разъяснении, - что я сделал не так? Может, я нарушил некий ритуал?

- В определенном смысле да, - ответила Нолли, совершенно беззастенчиво разглядывая меня улыбающимися глазами.

- И что конкретно?

- В наших кафе мужчина делает заказ только после того, как женщина предоставит ему эту возможность, а подают сначала…

- Мужчине, - перебил я. - То есть с точностью до наоборот.

- Кстати, и цветы у нас тоже дарит женщина.

- Нет, я к этому никогда не привыкну, у нас все иначе.

- Для того чтобы все это понять, надо родиться здесь и впитать с воздухом отношение к женщине как защитнице и кормилице. Я думаю, ваши дети именно так относятся к своим матерям, независимо от своего пола.

- Ну разумеется, до определенного возраста. Потом мальчики учатся от отцов отношению к женщинам как к драгоценному, очень хрупкому дару небес. А такое поведение, которое вы здесь пропагандируете, считается инфантилизмом.

- То есть ты имеешь в виду торможение в развитии?

- Да, полную остановку на ранней стадии. Некоторое время она молчала, глядя в окно, а потом спросила:

- Куда мы едем?

- Ко мне. Ты же знаешь, что Виски не появится до утра.

- Кто, прости?

- Мой коллега, он подходил к нам в парке.

- Ах, да! - Она прелестным жестом коснулась пальцем виска, словно и в самом деле приложила усилие, чтобы вспомнить. - И что же мы будем делать? - лукаво блеснув карими глазами, невинно осведомилась Нолли.

- То, что нам понравится. Обоим, - улыбнулся я и обнял ее за плечи. - И еще то, на что хватит выдумки…

…В восемь часов утра заверещал будильник, и я проснулся с удивительно ясной головой, но с полной неспособностью двинуть хотя бы одним членом. Нолли уже не было. Она оставила приклеенную возле самого моего носа записку и ушла. В записке было только два слова: «Ты прелесть!»

- Виски! - заорал я, неосмотрительно расходуя последние силы.

Дверь немедленно распахнулась, и ворвавшийся в спальню робот принес мне стаканчик янтарного бурбона.

- Ты что? - вскричал я, но тут же опомнился. - Кофе и диагност. И посмотри, что там делает Джон.

- Он еще не приходил, сэр, - проскрипел робот и удалился.

Через минуту вкатился диагност - наш домашний доктор. На верхней плоскости его корпуса дымилась чашка кофе.

Роботы у нас в доме все были с норовом. Как-то раз мы взялись за изменение их программ, что было, собственно, не более чем элементарной тягой к оригинальности. К примеру, дворецкий, с которым я уже имел беседу, был вреден и ленив. Чтобы подразнить меня, Виски настроил его так, что стоило мне назвать своего коллегу не по имени, а по институтскому прозвищу, как робот тотчас тащил мне бурбон, который я терпеть не мог. Вдобавок робот обладал очень тонким слухом и мог появиться со своим стаканом в самый неподходящий момент. Я же в отместку заложил в программу диагноста чувство юмора и полное нежелание выполнять чужие обязанности. Вдобавок к перечисленному оба робота могли часами нести всякую околесицу, ругаясь друг с другом, пока кто-нибудь не разведет их в разные стороны.

Вот и тогда диагност снял с верхней крышки корпуса чашку и сунул ее мне в руки, едва не выплеснув кофе на постель. Тут же, без паузы, он сделал экспресс-анализ и деловито загудел, изготавливая некий препарат.

- Доктор, это серьезно? - спросил я, подмигивая камерам.

- Безнадежно.

- Так что, я умру?

- Обязательно.

- Так чем же я таким болен?

- Вскрытие покажет, - буркнул робот и впрыснул мне кубик укрепляющего, потом добавил уже другим тоном: - Совсем не бережете себя, сэр!

С тем он и удалился, бормоча что-то невнятное.

В то утро Виски так и не появился. Однако известие о нем я все же получил, причем самым неожиданным образом. Около двух часов дня, когда я уже включил кухонный автомат, чтобы приготовить ленч, в офис вошли сержанты Джонс и Тенги.

- Чем могу служить? - осведомился я. - Быть может, вы хотите приобрести универсальный посадочно-уборочный комплекс?

Это был наш самый дорогой агрегат, который могли себе позволить только очень большие хозяйства. Настроение у меня было превосходное, несмотря на некоторое беспокойство по поводу отсутствия партнера. Никакой провинности перед законом я за собой не чувствовал, поэтому считал возможным разговаривать с полицейскими в столь фривольной манере.

- Нас это не интересует, - холодно ответила Джонс. - Мы пришли сюда по долгу службы, а не как покупатели. Потрудитесь ответить на несколько вопросов, но учтите…

- «…что все сказанное может быть использовано против вас», - продолжил я.

- Вот именно, - нахмурилась Джонс.

В первый визит патрульных я как-то не разглядел их. Быть может, так получилось потому, что в основном они беседовали с Виски. К тому же манера поведения сержанта Джонс вызывала во мне чувство внутреннего протеста, и я просто старался не смотреть на нее. Теперь же мне приходилось смотреть ей прямо в лицо, чтобы она не заподозрила чего-либо. Еще не зная того, что впоследствии она станет моим злым гением, орудием провидения, я уже интуитивно угадал в ней своего непримиримого врага и боялся ее. Эта, вторая, встреча больше врезалась мне в память, чем первая, и, возможно, потому я так хорошо запомнил неординарную, даже по местным меркам, внешность сержанта.

Как уже говорилось, ростом она была много выше двух метров. С этой высоты на меня взирали пронзительно синие большие глаза, полные презрительного недоверия. Беседуя, она требовательно смотрела мне в лицо, и я с ужасом ловил себя на том, что словно загипнотизированный не могу отвести взгляда, не вызвав при этом подозрения в некоем преступлении.

Лицо Джонс можно было бы назвать даже приятным, если бы не постоянная гримаса, превратившая его в маску презрения. Здоровая кожа была покрыта легким, ровным загаром и тем трогательным пушком, что часто восхищает нас в совсем еще юных девушках. Густые черные брови и длинные изогнутые ресницы обрамляли и оттеняли глаза. Легкий румянец на щеках был вполне естественным, а не плодом усилий косметички. Правильной формы небольшой нос казался мне снизу несколько более вздернутым, чем положено, но и это не портило общего впечатления. Зато полные чувственные губы с чуть опущенными уголками, постоянно находящиеся в движении и словно прячущие некий ключ к разгадке этой противоречивой натуры, своей мимикой довершали гримасу превосходства и сводили на нет все родившиеся было симпатии.

Сколько ей было лет? Точного ответа на этот вопрос я так и не узнал. Предположительно Джонс была не более, чем на два-три года старше меня, но манера держаться покровительственно по отношению к окружающим, словно бы имея дело с несмышлеными детьми, делала ее несколько старше. При своем устрашающем росте Джонс была довольно пропорционально сложена, и шагов с десяти на ее фигуру можно было засмотреться. Светлые, почти белые волосы ниспадали на чрезвычайно гибкую, длинную и оттого казавшуюся тонкой шею. Далее следовали округлые плечи и руки, на которых при каждом движении играла развитая мускулатура. Судя по всему, Джонс не на шутку увлекалась атлетизмом, но сумела соблюсти меру, найти золотую середину между изяществом и излишеством. Высокая полная грудь находилась как раз на уровне моих глаз, и расстегнутая на три пуговицы форменная блузка, приоткрывая ее, постоянно манила мой взгляд, отвлекая от разговора. Тяжелая портупея, увешанная всевозможными аксессуарами полицейского, располагалась на тонкой талии, которая также была естественного происхождения. Длинные, стройные ноги Джонс были исполнены такого совершенства, что иной раз даже женщины не могли удержаться от пусть мимолетного, но почти всегда восхищенного взгляда. Ко всему прочему, Джонс была едва ли не единственной женщиной из тех, которых я встречал на Хеинве, носившей обувь на высоком каблуке.

Таков был мой злой гений, мой ангел мщения, мой рок..

- Итак, первый вопрос: как давно вы виделись со своим коллегой, - сержант заглянула в блокнот, - Джоном Уолкером?

- С Виски? - удивился я, чувствуя, что смутные предчувствия, тревожившие меня с утра, обретают реальную основу. - Не далее как вчера вечером. Мы были вместе на приеме в доме политического советника президента, как там ее?.. Ну, здесь недалеко, на улице Вилли Каана.

- В котором часу это было?

- Я на время не смотрел… Вечером. Уже темнело. А что с Виски?

- Пока что вопросы задаю я, - отрезала Джонс. - Вы пришли туда вместе?

- Ну разумеется!

- А ушли тоже вместе?

- Ну да! То есть нет… Виски приглашал меня на пикник за город, но я отказался и уехал без него… Точнее - он без меня.

- А с кем он собирался на пикник, вы знаете?

- Нет, он пришел один и пригласил. А с ним никого не было.

- И больше вы его не видели?

- Нет, но все же где он, что с ним? Я же вижу, что вы что-то об этом знаете!

- А вас не обеспокоило его исчезновение? - проигнорировав мои вопросы, продолжала Джонс.

- Нисколько, - начал врать я, чувствуя, что это может помочь другу. - Он часто исчезает на сутки-двое, а дома ночевать вообще не в его привычках. Для него такая жизнь - норма.

- Так. - Джонс выключила свой блокнот. - Это все, что меня интересовало. Кстати, постарайтесь никуда не уезжать из города, вы можете понадобиться.

- Но что же все-таки с Виски? - вскричал я, увидев, что патрульные направились к двери.

В тот же момент, как всегда некстати, появился робот-дворецкий со своим стаканом. Я отпихнул его в сторону. Зазвенел, покатившись по полу, стакан, остро запахло бурбоном.

- Он в Центре восстановительной медицины, - бросила через плечо Джонс.

- Постойте, постойте! Так нельзя! Объясните толком!

- Ну, как бы вам это сказать, - вступила в разговор сержант Тенги.

- Говорите прямо, я готов ко всему!

- Видите ли, ваш приятель не слишком осмотрителен в выборе знакомых… Поэтому сегодня утром он был обнаружен нами неподалеку отсюда…

- Не понимаю. - Я действительно был в полном смятении, а женщины смотрели на меня, как на ребенка, словно решая, стоит ли говорить мне то, о чем я не имею ни малейшего понятия, или оставить в неведении.

- Его изнасиловали, - криво усмехнулась Джонс, окинув меня при этом оценивающим взглядом, от которого у меня мороз пошел по коже.

- Что? - Моему удивлению положительно не было предела. - Да как же это может быть?!

- Очень просто. У нас такие случаи не редкость, особенно с иностранцами. Ваши мужчины очень часто переоценивают свои силы и возможности. - На этот раз Джонс совершенно явно усмехнулась. - Вот для вас эта ночь кончилась не столь трагично, хотя следы истощения налицо… на лице.

После этого они ушли, оставив меня в полной растерянности. Чисто машинально я выпил виски, терпеливо поднесенное мне дворецким, и не почувствовал вкуса. Некоторое время я стоял посреди офиса с пустым стаканом в руке, совершенно не представляя, что предпринять, но в конце концов решил съездить в центр и своими глазами увидеть Джона. Однако надеждам моим не суждено было сбыться. К Виски меня не допустили, мотивируя отказ тяжелым состоянием пострадавшего. И никакие просьбы, увещевания и даже угрозы не подействовали на персонал, непоколебимо стоящий на своем. Единственное, чего мне удалось добиться, так это заверения в том, что уже через несколько дней «пациент будет как огурчик».

Вернувшись домой, я принялся обзванивать конторы в соседних городах, чтобы посоветоваться, как мне поступить в сложившейся ситуации. Но никто ничего толком не знал. Я был первым, кто оказался в подобном положении. На другой планете я мог бы обратиться к консулу Земли или в представителю Межзвездной ассоциации, но из-за неясного статуса Хеинвы ни того, ни другого здесь не было. В экстраординарных случаях Земля направляла сюда чрезвычайного посла, но на это потребовался бы как минимум месяц. Тем не менее я решил не бросать дела на полпути. Через антенну спутниковой связи я вышел на орбитальный космопорт. Там меня долго расспрашивали, для чего мне понадобился экстренный канал, но в конце концов вошли в положение. Мое сообщение зашифровали, компактно сжали и коротким импульсом послали в сторону Земли. Импульс понесся от одного маяка-ретранслятора к другому и через неделю должен был достигнуть пункта назначения. Там скорее всего с неделю подумают, а потом направят кого-нибудь разобрать конфликт на месте. Две недели на дорогу, и уполномоченный будет здесь. Успокоенный тем, что сделано все возможное, я вернулся к текущим делам.

Неделя пронеслась как один день. В отсутствие Виски мне приходилось работать за двоих, но успеть всего сразу я не мог, поэтому процесс несколько замедлился. Именно в это время почти всем нашим клиентам сразу понадобились медные капсулы со стальными наконечниками и взрывоопасной начинкой. В нашем реестре они значились под названием: «Заклепки взрывные, для сшивания стальных листов». Я не успевал принимать заявки и осуществлять поставки. К счастью, наш Шеф, словно предвидя спрос, прислал нужный товар в огромном количестве. Радуясь тому, что мастеровитым клиентам не на что жаловаться - разве что только на мою медлительность, - я не вникал в суть происходящего, хотя некоторые вещи меня удивляли. Например: для чего нужны фермерам скафандры высокой защиты, бывшие в употреблении? Или стальные шлемы? Не овощи же они будут сажать в таком снаряжении. Но, с другой стороны, деятельность компании была совершенно законна и разрешена правительством планеты, что подтверждалось выданным нам патентом.

После бурных дней я проводил не менее бурные ночи. Нолли появлялась, как правило, приблизительно через час после окончания моего рабочего дня. Она тоже где-то работала, но меня менее всего интересовало где. Дверной автомат уже узнавал ее, но все равно впускал только с моего разрешения - такова была составленная нашим боссом программа. Нолли, едва появившись в доме, сразу наполняла его своим неистощимым весельем, и мне казалось, что сам воздух меняется с ее приходом. Я жадно дышал и не мог надышаться ароматом ее духов, а милый щебет словно бы впускал в помещение дюжину экзотических птичек, поющих каждая свою незамысловатую песенку. Карие глаза Нолли, всегда чуть влажные и таящие в себе некую загадку, без которой женщина становится пустой и неинтересной, гипнотизировали меня и погружали в нирвану. Пухлые губки порой настолько захватывали мое внимание, что я не воспринимал звуков ее речи, а только жадно следил за их движением, часто повергая в смущение свою возлюбленную. В таких случаях она обвивала мою шею тонкими, но сильными руками и удовлетворяла жажду поцелуя так, что голова моя сразу шла крутом. Однако, я думаю, не стоит пускаться в столь же неблагородное, сколь утомительное описание подробностей того, что происходило дальше, - каждый взрослый человек отлично осведомлен об этом, скажу только, что вернувшийся из госпиталя Виски выглядел намного лучше меня.

А я! Я был счастлив и считал наш маленький домик на улице Вилли Пуута самым прекрасным местом во Вселенной. Утром я просыпался и в предвкушении дня, заполненного интересной работой, радовался его приходу. Когда же день начинал клониться к вечеру, я в радостном возбуждении ожидал ночи и вместе с ней - прихода Нолли, которая обладала поистине неистощимой изобретательностью и энергией шаровой молнии.

Вернувшийся через неделю после происшествия Виски уже не разделял моих восторгов. После всего случившегося он замкнулся настолько, что разговаривать с ним стало сущей мукой. В моем приятеле произошел какой-то непонятный надлом, превративший некогда веселого, подвижного великана в угрюмого, желчного скептика. Нолли, которую также беспокоило состояние нашего общего друга, постаралась успокоить меня тем, что подобные депрессии лечатся временем и спустя, может быть, месяц Виски станет таким же, как прежде. Немного оживлялся он, только садясь к клавиатуре компьютера. Работал он, как всегда, скрупулезно, но в его манере появилась некая ожесточенность, я бы даже сказал - одержимость. О подробностях того памятного вечера он ни разу ни словом не обмолвился, но что-то, я был в этом уверен, постоянно грызло его изнутри.

Несколько раз к нам наведывалась сержант Джонс. Теперь она появлялась одна. Проходя через контрольный контур входной двери, она каждый раз внимательно, с прищуром, взглядывала наверх, где был укреплен исполнительный блок, словно пытаясь проникнуть внутрь него, но ни разу не обмолвилась о предмете своего любопытства. Зайдя в офис, она окидывала взглядом помещение, на мгновение задерживалась на лице Виски и проходила к моему столу. Здесь, усевшись на стул для посетителей, она начинала задавать вопросы. Впрочем, беседы с ней носили, как правило, самый общий характер. Своими обтекаемыми фразами она давала понять, что находится здесь по долгу службы, и пресекала все наши попытки завязать приятельские отношения.

Однажды, когда работы было особенно много, Джонс, появившись, как всегда, неожиданно, подсела к моему столу и сразу завела разговор о поставляемых нами механизмах. Я слушал вполуха и продолжал, кивая, заниматься своим делом. Когда же она попросила разъяснить разницу между тяжелым посадочным и средним уборочным комбайнами, я - быть может, слишком грубо, - сунул ей в руки наши проспекты и отвернулся к факсу, который выплюнул очередную заявку. С минуту она сверлила меня взглядом, потом медленно поднялась во весь свой гигантский рост и, оперевшись руками на стол, наклонилась ко мне.

- Вот что, малыш. Я тебе не верю, - медленно произнесла она своим низким, грудным голосом, обдав меня волной дорогих духов. - Ни на грамм!

Сержант повернулась спиной и, покачивая бедрами, удалилась. Больше в нашем офисе я ее не видел, но фраза эта надолго врезалась мне в память, поскольку была началом нашего краха.

Но тогда я этого еще не знал. А жаль! Книга судеб иной раз сама показывает нам следующую страницу, но мы не всегда способны оценить намек или предостережение. Много позже я понял, что все можно было бы изменить, исправить или начать все сначала в другом, более гостеприимном месте. По всей видимости, яркие краски действительности и существуют для того, чтобы скрыть от нас туманные контуры будущего, которое все же творится в настоящем.

В работе и любви прошел еще месяц. Близился срок, который наш анонимный работодатель определил как начало эры благоденствия. Впрочем, лично мне от него ничего другого не было нужно. Я к тому времени уже получил много больше, чем рассчитывал или вообще даже мог предполагать.

В тот самый день, когда я решил, что пора отметить наше двухмесячное пребывание на Хеинве хорошей выпивкой, случилось нечто, круто изменившее всю нашу последующую жизнь, и вместо алтаря в перспективе замаячила плаха. Знаете, бывают такие дни в жизни, которых лучше бы вообще никогда не было. В такой день человек может свалиться со стула, на котором просидел всю жизнь, и убиться насмерть. В такие дни все накопившиеся неприятности разом обрушиваются на вашу несчастную голову, грозя растоптать и уничтожить. И если в вашей жизни наступит такой день, дай вам Бог пережить его без потерь!

Накануне я сумел достать настоящего, не синтетического, шампанского земного розлива и собирался сделать сюрприз Нолли и Виски. По моему плану вино должно было появиться из морозильника в тот момент, когда в дверь войдет Нолли. Мы с ней договорились, чтобы она пришла к концу нашего рабочего дня.

Утром, едва включив компьютер, Виски вдруг как по волшебству оживился, но все равно не так, как это бывало раньше.

- Эй, Джо! Подойди сюда! - позвал он, не отрывая глаз от монитора.

Мне пришлось захлопнуть холодильник и вернуться к делам, хотя так и подмывало показать редкую бутылку приятелю.

- Ты открывал мою базу данных? - спросил он, когда я встал у него за спиной.

- Зачем? - удивился я. - У меня есть свой ключ и мне не надо лезть в свой бумажник через твой карман.

- Кто-то влез в базу, - тоном исключающим сомнения сказал Виски. - Мало того, я нашел свернутую программу, которой здесь никогда не было.

- Может, через сеть кто-нибудь проник? - предположил я.

- Брось! Ты ведь отлично знаешь, что при попытке войти в базу данных извне вся система отключается от питания и включить ее можно только вручную, а от интервенции остается только номер абонента.

- А не может это быть каким-нибудь вирусом? Вроде «Пятница, 13-е»?

- Программа, срабатывающая по принципу часового механизма?

- Ну да! Подошел срок - и она вылезла на свет Божий.

- Нет, этого быть не может!

- Так ты хочешь сказать, что кто-то из нас…

- Нет, - перебил меня Виски, - не кто-то из нас, а кто-то здесь. Этот кто-то вскрыл базу, как консервную банку, и очень хорошо там пошуровал.

- Ну ладно. А как выглядит…

- Программа? - Он нажал несколько клавиш.

На экране замелькали строчки названий, какие-то утилиты, которые обычно спрятаны, макросы. В самой последней строке, в углу, стояла самая обыкновенная точка, какие ставятся, как правило, после сокращенного слова. Но хорошему программисту она могла сказать о многом.

- Как же ты ее нашел? - поразился я. - Я бы и внимания не обратил!

- Я бы тоже, но неизвестный взломщик оставил и другие следы.

- Какие же?

- Во-первых, он не запер базу… Ну и еще несколько таких же, целая дорога. И произошло это сегодня ночью.

В голове моей мелькнуло, что неизвестный специально вывел нас на свой след. Но для чего? Ведь он мог спрятать все, и мы бы никогда не узнали о его вторжении.

- А что прячется за этой точкой?

- Ты не поверишь!..

Его пальцы простучали по клавишам. На экране забегал курсор, замелькали «окна», появились каталоги. Здесь были чертежи поставляемой нами продукции, рекламационные поставки запчастей, материалов, реквизиты. Короче, вся наша работа за последние два месяца. Наконец Виски нашел и развернул новую программу. «Выполнить - Отменить» - появилось на экране. Джон подвел курсор к первой кнопке.

То, что произошло вслед за этим, было просто невероятно. Безобидные сельскохозяйственные машины вдруг стали превращаться в грозную боевую технику. Косилки теряли свои ножи и сменяли их на броневые щиты и пулеметы, многоцелевые тягачи обретали башни и орудия, комплектовались боеприпасами и системами наведения на цель. Предмет нашей гордости - универсальный посадочно-уборочный комплекс - превратился в мобильную компактную базу-крепость на сорок человек, вооруженную всеми мыслимыми средствами защиты и нападения. Были здесь и аппараты штурмовой авиации, стремительные десантные машины и прочая, и прочая. Апофеозом был скрупулезный подсчет боевых единиц и места их дислокации. Получалось, что через наши руки незаметно для всех, и для нас в том числе, прошло вооружение для целой армии. Армии мощной, мобильной и к настоящему моменту уже готовой к самым решительным действиям.

Некоторое время мы молчали, в смятении уставившись на карту-схему. Красные точки обозначали расположение военной техники в столице и вокруг нее. Можете мне поверить - аллергическая сыпь выглядела бы намного привлекательнее.

- Что скажешь? - нарушил молчание Виски.

- По-моему, правительство Хеинвы вооружается. Тихо так, ненавязчиво. Возможно, они готовятся к отражению агрессии.

- Откуда? Политическая обстановка здесь - форменное болото. Оппозиция не существует как таковая. Единое всепланетное государство исключает военный конфликт с кем бы то ни было. А вся эта техника наземная…

- Может, мы не все знаем. Может, они опасаются вторжения из пространства?

- Тогда надо было бы приобретать космические крейсеры, а не танки, - резонно возразил Виски.

- Как знать, может, на соседней улице стоит такая же контора, вроде нашей, и в обстановке строгой секретности занимается переделкой экскурсионных трамвайчиков в линкоры. Если бы ты не полез в эти глубины, то никогда бы не узнал, чем мы с тобой на самом деле занимаемся.

- А мне вообще непонятно, - упрямо продолжил Виски, - к чему вся эта секретность. Они же могут совершенно легально закупить оружие на нужды обороны. Никто им этого не запрещает. В худшем случае их посчитали бы чудаками или одержимыми манией преследования. Пусть даже существует реальная угроза интервенции, тогда вооружение, наоборот, должно стать достоянием гласности, чтобы предупредить потенциального противника о том, что Хеинва так просто не сдастся.

- Но кому же тогда понадобилось открывать нам глаза на происходящее? - недоумевал я.

Но ответ на этот вопрос я получил намного позже. Как раз в тот момент, когда Виски открыл рот, чтобы высказать свои предположения на этот счет, входная дверь распахнулась. Виски рефлекторно нажал на кнопку перезагрузки, и поразившая нас картина исчезла с экрана. Только после этого мы взглянули на вошедшего. Им оказался наш старый знакомый из бара на «Вселенной-3».

- Привет! - буркнул он, при этом на лице его не отразилось никаких эмоций.

Не удостоив нас более ни словом, он прошел к моему компьютеру, вставил дискету и застучал по клавишам. На мою попытку приблизиться он ответил столь грозным взглядом, что я просто вынужден был ретироваться. Некоторое время мы наблюдали за ним издалека, не зная, что предпринять, пока вновь прибывший не бросил через плечо:

- Гуляйте!

Его краткие реплики напоминали мне команды, отдаваемые кинологом собаке. Было очень похоже, что он вообще не считает нас за людей - так, дрессированные зверушки, опускаться до разговора с которыми он просто не желает.

Потоптавшись еще немного в офисе, мы поднялись на второй этаж и, не зная, чем заняться, включили телевизор, который в отличие от компьютеров за последнее время не перетруждался. Вынужденное безделье действовало на нас угнетающе, и, быть может, поэтому ни одна передача не привлекла нашего внимания. Мы без ясной цели и смысла включали то один канал, то другой, но так ни на чем не остановились. Телевидение Хеинвы было удивительно однообразным

Наконец Виски поднялся и отправился в свою спальню. Я еще некоторое время сидел у телевизора, а потом последовал его примеру, хотя всегда считал дневной сон привычкой лентяев и бездельников. Впрочем, долго отдыхать нам не пришлось. Раздался мелодичный перезвон вызова. Босс не пожелал утруждать себя криком или подъемом к нам, на второй этаж, - он просто нажал на кнопку. Такое отношение несколько покоробило, и мы нехотя спустились вниз. Он, по всей видимости, уже закончил свои исследования, поскольку экраны дисплеев были выключены.

- Где лимузин? - Он изъяснялся, используя отдельные слова, но в краткости его чувствовалась ясность мысли.

Виски, обиженный таким обращением с высококвалифицированными специалистами, молча указал на дверь, ведущую в гараж.

Автомобиль, находившийся там, действительно был настоящим лимузином в самом прямом смысле этого слова. В Нем при желании можно было бы жить даже в пустыне или на дне океана. Бронированный, оборудованный всеми мыслимыми удобствами, включая складную душевую кабину, туалет и системы регенерации воздуха и воды, он вместе с тем был даже изящен. 'Покрашенный в светло-серый с металлическим блеском цвет, лимузин был обтекаем, как обмылок, и лишен тех излишеств во внешней отделке, которыми грешат люди с плохим вкусом. Мне он всегда напоминал некую хищную рыбу вроде сома, плывущую у самого дна океана и выискивающую добычу. Впечатление дополняли две большие фары-искатели, неизвестно зачем укрепленные по обеим сторонам лобового стекла. В движение лимузин приводил мощный атомный двигатель, способный разогнать этого десятитонного восьмиметрового монстра до скорости сто километров в час всего за четыре секунды. Лишь однажды, в самом начале нашего пребывания на Хеинве, мы с Виски выезжали на этой машине в город, но ее тяжеловесная солидность претила нам, и поэтому лимузин вот уже почти два месяца стоял в гараже. Пару раз Виски залезал в него с какой-то красоткой - любительницей экзотики, но даже для этого лимузин оказался малопригоден.

- Помыть, - распорядился Шеф, лишь мельком заглянув в гараж - Через десять минут - к подъезду.

Потом он критически осмотрел каждого из нас и, ткнув в меня подбородком, добавил:

- Ты - за руль.

Нам оставалось только повиноваться.

Машину пришлось мыть прямо в гараже, при помощи пожарной системы и дворецкого, который за эти десять минут несколько раз выдал всю заложенную в него Виски программу изощренных ругательств. Однако нам пришлось стерпеть и это, поскольку доехать до ближайшей мойки было просто некогда. Зато с точностью до секунды сверкающий лимузин возник у крыльца. Шеф вышел чинной походкой и направился к машине. Следом за ним, согнувшись в три погибели, шел Виски с огромным чемоданом. Шеф, так и не составивший себе труда представиться, жестом указал, куда поставить багаж уселся на заднее сиденье и кивнул Виски на место возле себя.

- К президентскому дворцу.

Я включил передачу, и машина плавно тронулась.

- Хотите увидеть смену почетного караула? - поинтересовался Виски, пытаясь угадать мысли Шефа.

Тот величественно кивнул.

- Тогда нам следует поторопиться - это происходит ровно в полдень, - заметил Виски.

Шеф снова молча кивнул. Ну, точно андроид, не оборудованный речевым модулятором. Мне же ничего другого не оставалось, кроме как прибавить скорости. Дорогу на центральную площадь Молулу я знал хорошо, и мы добрались до места в минимально короткий срок.

Церемония смены караула у подъезда президентского дворца была придумана в свое время более для привлечения туристов и популяризации правительства, чем собственно для охраны.

Как уже говорилось, политика президента Хеинвы была такой демократичной, что просто исключала возможность появления оппозиции. За многие годы правления никому и в голову не приходило покушаться на кого-нибудь из чиновников, хотя, конечно, попасть на прием во дворец было непросто.

Гвардейцы были едва ли не единственными военнослужащими на планете, и, насколько мне известно, конкурс на замещение вакантных должностей в гарнизоне был очень жесткий. Контингент состоял, как и везде на Хеинве, из женщин, точнее - девушек Это были тщательно отобранные высокие блондинки с отличными фигурами и премиленькими личиками. Любая из них на конкурсе красоты, проходящем где-нибудь за пределами Хеинвы, не оставила бы другим претенденткам ни одного шанса на победу. Одеты они были в короткие малиновые сюртуки и снежно-белые лосины, выгодно подчеркивающие их умопомрачительные формы. Довершали обмундирование черные полусапожки и высокие кивера с пышным плюмажем. Вся одежда была с большим вкусом отделана золотым позументом, и в лучах полуденного солнца экипировка их сверкала так, что девушки гвардии более походили на богинь, чем на простых смертных. Вооружены они были короткими, изогнутыми дутой мечами в золоченых ножнах и некими странными конструкциями из дерева и вороненого металла, называемыми, кажется, карабинами.

Караул возле президентского дворца сменялся каждый час. И если в другое время можно было залюбоваться этим действом, то в полдень здесь устраивали целое шоу. Весь гарнизон дворца, состоящий из сотни амазонок, выходил на площадь и маршировал под барабанный бой в течение десяти минут, пока одни караульные сменяли других. Для меня так и осталось загадкой назначение различных маневров, производимых гвардейцами словно специально для того, чтобы показать себя во всей красе неизменно толпящимся здесь туристам, но зрелище было впечатляющим. Каре из сотни прекрасных нимф появлялось из ворот, разделялось сначала на два, а потом на четыре отряда, которые расходились в разные стороны с тем, чтобы через минуту встретиться в центре площади и непостижимым образом пройти друг сквозь друга. Потом они снова выстраивались в каре и, повернувшись лицом ко дворцу, замирали на минуту, в течение которой раздавались команды для караульных. Наконец сменившиеся присоединялись к своим подругам, вся сотня исполняла команду «налево!» и, прошагав полсотни метров, скрывалась за воротами дворца, оставив на площади ослепленных их блеском зрителей.

Как правило, в этот момент прибывала машина госпожи президента в сопровождении пышного эскорта. Она никогда не въезжала во внутренний двор и всегда останавливалась возле высокого крыльца с длинной беломраморной лестницей. Это зрелище было не столь ослепительным, хотя его тоже можно было посчитать частью шоу.

Женщина, занимавшая в те времена этот государственный пост, могла бы также рассчитывать на корону королевы красоты на любой планете, где только ходят на двух ногах и имеют голову. Возможно, такая внешность сыграла не последнюю роль на выборах. Она была всегда неброско, но со вкусом одета и, поднимаясь от лимузина к высоким резным дверям дворца, могла бы затеряться среди секретарей и телохранителей, но какая-то особая стать, присущая только ей одной, не позволяла усомниться в высоком положении этой женщины.

Президентский лимузин сопровождали обычно восемь сверкающих хромом огромных мотоциклов - машин, ранее мной не виданных, а потому вызывавших мой неподдельный интерес. На мотоциклах восседали затянутые в кремовую лайку, девушки, которые на моей памяти ни разу не снимали наглухо закрытых золоченых шлемов. Едва только за госпожой президентом закрывалась входная дверь, лимузин и эскорт срывались с места и, сделав круг по площади, исчезали в тех же воротах, что и гвардейцы. Ревом двигателей и воем сирен они как бы ставили точку в разыгранном представлении.

Мы подъехали как раз вовремя - ворота только начали открываться и до нас донесся приглушенный барабанный бой. Совершенной неожиданностью для нас с Виски было внезапное оживление Шефа.

- Пересядь-ка вперед, сынок, мне за тобой плохо видно. - Произнеся эту самую длинную за все время нашего знакомства фразу, он пробежался пальцами по панели управления.

Результатом этого действия было возникшее едва ли не по всей машине гудение сервоприводов. За тот короткий срок, который понадобился Виски, чтобы пересесть ко мне, в салоне поднялось и поляризовалось стекло, отделяющее пассажиров от водителя, опустился ветровичок правой задней двери и заработал кондиционер. Шеф что-то делал у себя в салоне, видимо, перемещал чемодан так, что машина качалась от его усилий.

На площади под гром барабанов маршировала гвардия, и хотя это зрелище я видел не впервые, великолепие его захватило меня целиком. Я совершенно забыл о присутствии Щефа. Десять минут, отпущенных на церемонию, пролетели незаметно. Туристов в этот раз было немного и, как всегда, значительную их часть составляли мужчины. Автомобилей, кроме нашего, не было вообще, хотя они иной раз выстраивались вокруг всей площади. Наконец гвардия, поприветствовав президента, скрылась в воротах, и к парадному крыльцу подкатил длинный белый лимузин. Он оказался совсем недалеко от нас, и через лобовое стекло я отлично видел происходящее.

Но то, что было позже, запомнилось мне как-то отрывочно, словно в некоторые мгновения я терял сознание. Позже мне все же удалось связать эти обрывки в одну цепь, и из нее-то, собственно, и вырисовалась картина моего преступления.

Итак, изящная ножка госпожи президента, обутая в серебристую туфельку на высоком, тонком каблучке, показалась из открытой двери лимузина. В то же мгновение в воздухе промелькнул некий блестящий предмет и машина подпрыгнула, как мячик. Брызнули осколки бронированных стекол, и из салона вырвалось облако густого белого дыма, смешанного с пламенем. Вокруг сразу заметались какие-то люди, в не до конца открытые ворота начали протискиваться гвардейцы, раздалось несколько выстрелов. Туристы, стоявшие до этого момента в некотором отдалении, бросились к президентской машине, и у многих из них в руках оказалось оружие. В одном месте вспыхнула перестрелка, в другом я заметил завязавшуюся рукопашную схватку. Внезапно, как мне показалось, с самого неба загремел усиленный мегафоном голос:

- Всем оставаться на своих местах! Господа путчисты! Вам предлагается прекратить сопротивление и сложить оружие! Просим собраться на середине площади во избежание неоправданных жертв. Сопротивление бесполезно - площадь блокирована!

Обращение повторили снова, немного переиначив фразы, но с тем же смыслом. По всей видимости, говоривший импровизировал. Несколько «туристов» с поднятыми руками двинулись к центру площади. Откуда-то появилась полиция. Тех, кто еще пытался оказать сопротивление, быстро скрутили и повели в направлении гарнизонных гаражей. Девушки в полицейской форме все прибывали, и мне стало окончательно ясно, что операция по захвату мятежников готовилась заранее. Появились кареты «скорой помощи».

Внезапно хлопнула задняя дверь нашей машины, и тут же из динамика рявкнули:

- Гони!!!

Я машинально нажал на акселератор, лимузин прыгнул вперед, и только после этого я сообразил, что если мы не имеем никакого отношения к происшедшему, то совершенно незачем спасаться бегством. Улица, выходящая с площади, была перекрыта двумя полицейскими авто. Я вывернул руль вправо, но и там было то же самое. И на третьей, и на четвертой… Наконец я сделал полный крут и уже хотел остановиться, как вдруг что-то твердое ткнулось мне в затылок. Мне никогда до этого случая не приставляли оружия к голове, но тут сразу стало ясно, что находящийся сзади Шеф не шутит.

Почти тотчас же на уровне моего лица мелькнули ботинки Виски, и на его место перелез молодой человек атлетического сложения. Видимо, это он в последний момент сел в машину. Я оглянулся посмотреть, куда девался Виски, и обнаружил его лежащим на полу салона. Вид же нового пассажира был настолько грозен, что Шеф вполне мог бы убрать пистолет от моего затылка, что он и сделал мгновение спустя.

- Рули вперед! - приказал Атлет.

- Куда?! - возразил я. - Все перекрыто!

- Сюда! - рыкнул он и рывком повернул руль влево. - Газу!

Страшный удар потряс лимузин. Полицейские машины, стоявшие поперек проезжей части, отлетели к тротуарам. Навстречу нам бросилась, как мне показалось, сержант Джонс, но пассажир ударил меня по ноге, и лимузин подмял полицейского под себя. Ужас, отразившийся на моем лице, развеселил террориста.

- Рули верней! Пока рулишь - живешь! -проорал он и расхохотался.

- Может, ты сам сядешь? - спросил сзади Шеф.

- Пусть рулит! Нам сейчас каждая секунда дорога!

Наконец он успокоился и перешел на деловой тон. Судя по его толковым указаниям, город он знал отлично, и ни одного пикета, ни одного патруля не попалось нам по дороге. Мы пробирались в пригороды, но почему-то в направлении, противоположном космопорту. Сначала я подумал, что это просто хитрость - ведь все дороги, ведущие туда, наверняка перекрыты, но потом понял, что у наших «гостей» где-то спрятан космический корабль.

- Послушайте, - вдруг заговорил блондин, обращаясь к Шефу, и я заметил, что они не называют друг друга по имени. - Вы поняли, что произошло?

- Понял, - кивнул тот. - Измена.

- По-моему, тоже. Весь наш план полетел к черту, и на помощь повстанцев я уже не рассчитываю.

Он помолчал и добавил:

- Буду очень удивлен, если кто-нибудь успел хотя бы пальцем шевельнуть. А вы утверждали, что у них нет Службы безопасности!

Шеф не ответил. По всей видимости, он тоже был подавлен неудачей.

Удивительно, но погони за нами не было. На протяжении всего пути никто не пытался нас задержать, и только на самом выезде из города мы увидели группу бронетранспортеров. Они стояли на обочинах шоссе, ведущего в город. Бронеходчики даже не перекрыли полотна шоссе.

- Наши? - с надеждой встрепенулся Атлет.

- Нет, - ответил Шеф. - Бабы.

Глаза Атлета хищно блеснули.

Бронемашины тем временем пришли в движение. О побеге уже, разумеется, знали, но, по всей видимости, не ожидали нашего появления с этой стороны. Башни с лазерными пушками, как мне показалось, очень медленно стали разворачиваться, пока не уперлись своими оконцами прямо мне в зрачки. Блондин, сидящий рядом со мной, открыл ключом некую панель, о существовании которой мы с Виски даже не подозревали, и быстро набрал код приказа.

- Не тормози! - ткнул он меня кулаком в бок.

Мне не оставалось ничего, кроме как сильнее утопить в пол педаль акселератора, хотя мы и так уже почти летели, едва касаясь колесами асфальта. Я понял его так, что мы должны успеть проскочить между броневиками раньше, чем они перегородят дорогу и изготовятся к стрельбе. А дальше, через каких-нибудь двести метров, нас закроет от них эстакада шоссе №8. Преследовать эти тяжелые машины нас не смогут, поскольку им не дано развить скорость, близкую к двумстам километрам в час. Так что я был почти спокоен… Но я ошибался…

Внезапно прямо перед капотом лимузина возникло целое облако огня. Я успел понять, что наша машина дала залп по противнику, но изменить что-либо было не в моих силах.

- Там же люди!!! - немыслимым фальцетом завизжал Виски.

Я вопреки приказу нажал на педаль тормоза, но десятитонного монстра не так-то легко было остановить. Мы пролетели сквозь пламя вспыхнувших броневиков, чувствуя нестерпимый жар, проникающий даже сквозь бронестекло, и остановились метрах в пятидесяти от места катастрофы. Виски бился в истерике, Шеф, вцепившись в него своими короткопалыми руками, тряс беднягу, но это не шло тому на пользу, а, похоже, только подливало масла в огонь. Уже потом я понял, что наш невозмутимый Шеф потерял в это мгновение свое хваленое самообладание и поддался панике, спровоцированной Виски. Судя по его бессмысленным действиям, он тоже был на грани срыва. Однако Атлет сумел сохранить спокойствие.

- Дай-ка я. - Он перегнулся через спинку сиденья.

Я увидел, как он левой рукой нажал на клавишу открывания задней двери, и уже хотел крикнуть, но он опередил меня, ударив Виски кулаком по голове с такой силой, что тот кувырком вылетел из машины на дорогу.

- Надо добить, - деловито посоветовал пришедший в себя Шеф, снова доставая свой пистолет и придвигаясь к открытой двери.

- Не надо! - воскликнул я и включил передачу.

- Тогда гони! Или хочешь составить ему компанию? - На лице Атлета появилось фальшиво-ласковое выражение.

- Да, - принял я за чистую монету его участие. - С вашего разрешения, я тоже выйду.

Я уже потянулся к замку двери, но Шеф схватил меня сзади за волосы.

- Не торопись, дружок! - Он так произнес последнее слово, что внутри меня все сжалось и похолодело. - Ты знаешь, что по законам этой планеты ожидает тебя за попытку государственного переворота, повлекшую за собой человеческие жертвы?

- Знаю, - выдавил я.

- Ну так вот, - продолжал он, поражая меня грамотностью и продолжительностью своего монолога. - Если ты будешь хорошим, мы поможем тебе тихо скрыться, а нет - все равно поможем… умереть задолго до суда, с меньшими мучениями, чем в Лабиринте. Ты меня понял?

Он отпустил мои волосы, и я смог кивнуть в ответ.

- По-моему, его надо прикончить прямо сейчас, - высказал свое мнение Атлет. - Он - единственный, кто знает нас в лицо.

- Ты сначала разберись с тем, - огрызнулся Шеф.

- Тот готов, - самодовольно ухмыльнулся Атлет. - Могу даже приблизительно сказать результаты вскрытия. «Обширная черепно-мозговая травма и перелом шейных позвонков»!

- Ну тогда, - начал было Шеф, снова протягивая руку ко мне, но в этот момент до нас донеслись завывания сирен, а где-то далеко прорезался звук летящего вертолета. - Гони!

И вот тогда я совершил преступление, позор которого не смою до конца дней своих, - я смалодушничал. Я мог бы выскочить из машины и броситься навстречу преследователям, рискуя подставить спину пулям Шефа, я мог бы гордо отказаться вести машину дальше и принять героическую смерть, я мог бы… Но в словах Шефа было столько убедительности, а во мне в тот момент было столько ложного чувства товарищества, что казалось - все это оправдывает мое бегство. Добавить к тому лихорадочное возбуждение, охватившее всех нас и мешающее принять правильное решение, и картина будет полной.

Лимузин сорвался с места и, ускоряя ход, стремительно помчался прочь от города. Древнее шоссе, восстановленное поселенцами, проходило по пустынной местности, изрезанной многочисленными оврагами и поэтому неудобной для строительства и земледелия. Эстакада и высокая насыпь шоссе №8, пересекающего наш путь под прямым утлом, быстро скрыли нас от глаз преследователей, но скорости я не снизил.

Только тогда, немного успокоившись, я заметил, что почти вся правая сторона машины оплавлена, стекла покрылись обугленной чешуей, а фара-искатель и зеркало заднего вида спеклись в бесформенный комок - видимо, один из броневиков все же успел задеть нас вскользь импульсом. Страшно было даже подумать, что произошло бы, если бы лимузин не был так хорошо защищен или у наводчика оказалось хотя бы на секунду больше времени. Это еще раз доказывало, что местные власти не намерены с нами церемониться и всем подразделениям отдан приказ в случае неповиновения вести огонь на поражение.

На что рассчитывали эти двое, я не знаю. Вооруженные формирования мятежников были рассеяны на очень большой территории. По сигналу из нашего офиса, данному Шефом, имени которого я так никогда и не узнал, они должны были двинуться к столице, перерезать коммуникации, отключить и блокировать средства связи, не дать перейти к активным действиям силам армии и полиции. Но благодаря обстоятельству, о котором будет сказано позже, все их планы были расстроены. Однако надо отдать должное той голове, которая все это придумала, - подготовлено было все великолепно. Полной неожиданностью для мятежников было всеведение Службы безопасности. Накануне выступления все соединения были окружены и небольшая армия была почти целиком обезоружена и арестована. Сделано это было с таким высоким профессионализмом, что руководители мятежа до последнего момента оставались в полном неведении. Однако о главной акции - покушении на госпожу президента - знали всего несколько человек, и поэтому она почти удалась, несмотря на то что площадь была оцеплена. Позже я узнал, что для перестраховки охрана в течение недели подвозила к дворцу искусно сделанного андроида, а сама госпожа президент прибывала к другому подъезду. И эта предосторожность, как вы знаете, оказалась нелишней. Но и это не умаляло нашей вины.

Звездолет класса «Сокол» был укрыт в глубоком овраге в нескольких километрах от города. Искусный пилот умудрился посадить огромный аппарат под утлом сорок пять градусов, и густые кроны деревьев прикрыли собой массивное, темное тело корабля. Нас уже ждали. Входной шлюз медленно открылся, но для лимузина он был немного узковат, и я понял, что машину мы оставим здесь. Не доехав метров двадцати до кромки обрыва, я развернулся и остановился.

- Можно было и поближе, - проворчал Шеф и добавил с нехорошей улыбкой: - Аркел, расплатись с водителем.

Атлет, которого назвали Аркелом, уже вышел из машины, но теперь он обернулся ко мне. Внезапно в его руке появился пистолет. Последовательность событий, происшедших вслед за этим, я запомнил плохо. Лимузин сорвался с места, Шеф завопил - он едва спустил ноги на землю, когда машина тронулась, - и вывалился наружу. В салоне раздался грохот, какие-то брызги или осколки стеганули меня по лицу. Вдруг прямо передо мной оказался обрыв, но я сумел вывернуть руль влево и проехал, как мне показалось, на двух колесах по самой кромке. Удивительно, как под тяжестью автомобиля не обвалился крутой берег оврага. Но мне все же удалось вырулить и развернуть машину обратно к шоссе. Спасаясь от немедленной и верной гибели, я помчался назад, к городу.

Некоторое время спустя мне удалось наконец взять себя в руки и трезво обдумать сложившуюся ситуацию. Повинуясь элементарной логике, я свернул на шоссе №8, плавной дугой огибающее Молулу с северо-востока и ведущее прямо к космопорту. Километров десять я проехал спокойно. Обычно довольно оживленное, на этот раз шоссе было совершенно пустынным. Немного волновало только то, что машина плохо слушалась руля - пуля, предназначенная мне, повредила бортовой компьютер. Никакого плана спасения в голове у меня не было. Попытка подобрать Виски, в каком бы состоянии он ни оказался, не увенчалась успехом. С эстакады я видел мигание маячков полицейских, пожарных и санитарных машин, поэтому не стал даже останавливаться. Удивительно, как они меня самого не заметили.

Вдруг на шоссе появилась огромная тень. Приблизив лицо к лобовому стеклу и взглянув вверх, я увидел над собой темную тушу звездолета. Любой нормальный водитель нажал бы на тормоза, но я сделал диаметрально противоположное. Нога моя помимо воли утопила в пол педаль акселератора, и это спасло мне жизнь. Выстрел бортовой пушки корабля, предназначенной для уничтожения таких же звездолетов, сопровождался почти натуральным громом, ибо физика процесса очень близка. Останки лимузина вместе со мной взмыли в воздух и рухнули в придорожную канаву, наполненную илистой водой. Бронированный монстр, охваченный пламенем и паром, быстро погрузился в болото, а я, каким-то чудом выброшенный через развороченную крышу, оказался в грязи недалеко от берега. На корабле, по всей видимости, удовлетворились попаданием, поскольку сразу же включили маршевые двигатели. Звездолет поднялся в синеву неба, а я, лежа на спине, наблюдал, как черный силуэт постепенно растворяется вдали.

Мне снова повезло. После всех пережитых потрясений я остался не только жив, но и невредим. Надежда, вселенная в меня удачей, говорила мне, что все хорошо закончится, что никто меня теперь ни в чем не обвинит. Однако пронесшийся над шоссе вертолет разрушил иллюзию - нас все еще искали. Не знаю, засекли ли они взлет космического корабля, но поиски главных преступников продолжались. Опасность никуда не исчезла, она была рядом, можно сказать, на расстоянии вытянутой руки. И от этого мне с такой силой захотелось выжить, что все существо мое готово было без помощи технических средств улететь, покинуть навсегда эту планету.

Однако надо было как-то выбираться. Шоссе оставалось по-прежнему пустынным, и я, умывшись в более или менее чистой луже, двинулся вдоль кювета к космопорту. Расстояние было, невелико, и я одолел его за какой-нибудь час-полтора. Время от времени над шоссе проносились вертолеты и флаеры, но мне, облепленному мелкими листочками какого-то болотного растения, вполне достаточно было лечь в траву, чтобы слиться с ее зеленью. В дороге незаметно прошло время. Я уже надеялся, что мне так же незаметно удастся проникнуть на взлетное поле космопорта и спрятаться в трюме одного из многочисленных кораблей. Но возле самой цели меня поджидал сюрприз.

Космопорт был оцеплен. Через каждые сто метров стояли похожие на шахматные фигуры башенки роботов-охранников, которых здесь никогда раньше не было. Я не однажды приезжал в порт за нашими грузами, но даже не подозревал об их существовании. Обычно космопорт не охранялся, поскольку таможенными правилами Хеинвы лишь два-три вида товаров считались контрабандой. Поэтому и днем, и ночью можно было как вам угодно разгуливать по всей территории космопорта. Провезти же что-то беспошлинно отваживались немногие - все прибывающие хорошо были осведомлены о драконовских наказаниях. Вдобавок к роботам вдоль границы космопорта спиралью вилась колючая проволока, которую до этого я видел лишь однажды, а также был протянут сигнальный провод. Проникнуть на территорию порта не представлялось возможным, но и оставаться на открытом месте мне тоже нельзя. В любой момент сканеры могли наткнуться на мою одинокую фигуру и послать запрос в центр. Тут мне и настал бы конец.

Пришлось вернуться под прикрытие произрастающей неподалеку рощи. Просто ничего другого не пришло мне в голову. Мысль о том, что ночью будет намного легче обмануть посты, вертелась у меня в мозгу на уровне подсознания, но по размышлении и она была отвергнута. Роботы почти наверняка оснащены приборами ночного видения. Будь у меня какой-либо транспорт, можно было бы попробовать добраться до соседнего города и оттуда улететь в другое полушарие - там был еще один космопорт, - но и это невозможно было осуществить. Я был в полной растерянности.

Но тут мысли мои потекли в другом направлении. Мы ведь ни в чем не виноваты! Виски наверняка уже обнаружили, и, если он жив, нам нетрудно будет доказать, что мы не более чем жертвы обстоятельств и к мятежу не имеем почти никакого отношения. Мысль эта настолько укрепилась в моем мозгу, что для дальнейшего осуществления плана оставалось только одно - собраться с духом. Да, я мог выйти и сдаться властям с тем, чтобы все наши действия разобрал суд, но приказ открывать огонь на поражение не сулил мне ничего хорошего и только он удерживал меня от решительного шага.

День клонился к вечеру. Часа через два должно было зайти солнце. Точного времени я не знал - хрупкий механизм моих часов не выдержал выпавших на нашу долю испытаний. Но за два месяца, проведенных на Хеинве, я уже привык к ее быстрому вращению и вполне мог обходиться без них. Как и на большинстве планет земного типа, здесь, в экваториальном поясе, сумерек не бывает. Переход от ослепительно яркого дня к черной, непроглядной ночи столь стремителен, что на первых порах просто пугает новичка. Спутники Хеинвы настолько малы и их орбиты рассчитаны природой таким образом, что их почти никогда не видно. Днем они находятся вне поля зрения, поскольку синева неба скрывает их. Ночью же они почти постоянно в тени, отбрасываемой планетой, и только под утро можно увидеть тонкие серпики почти у самого горизонта. Именно по этим причинам на Хеинве ночью можно надеяться только на свет звезд. Видимые с Марса созвездия почти ничем не отличаются от классических земных атласов, иной раз поражающих своей поэтичностью, но с красной планеты звезды кажутся холодными, стремящимися пронзить глаз стальными иглами. Совсем по-другому на Хеинве. С наступлением ночи небо наполняется крупными мохнатыми звездами. Особенности атмосферы делают их чуть желтоватыми, и от этого они кажутся маленькими, теплыми, пушистыми цыплятами. Хочется взять их в руки и гладить, согревая в ладонях.

Ожидание не томило меня. Голова была занята решением дилеммы: сдаться или скрыться? В пользу каждого из этих решений я приводил десятки аргументов, но тут же отвергал их и искал новые.

Размышления мои были прерваны легким шумом, на который в другое время я не обратил бы внимания. Над самыми верхушками деревьев, давших мне укрытие, пронеслось некое тело явно искусственного происхождения. Насколько я мог судить по силуэту, мелькнувшему в некотором отдалении, это был не то робот, не то одноместная авиетка. Как и во всех колониях, техника на Хеинве была очень разнообразная.

Спустя несколько минут машина вернулась, и я понял, что обнаружен, но не испугался, а наоборот - обрадовался. Мучившая меня дилемма разрешалась сама собой. За мной, конечно, оставался выбор: стоять на месте или все же попытаться скрыться, рискуя встретиться с решительно настроенными полицейскими, которые ничтоже сумняшеся застрелят меня на месте. Однако что-то внутри меня нашептывало: «Не двигайся, жди!» И аргументы в пользу этого решения сразу нашлись, да какие веские! Во-первых, думал я, роща стоит на ровной, как стол, местности и даже зайцу не укрыться в этой бескрайней степи от летательного аппарата. Во-вторых, если бы за мной охотились с целью убить, то проще всего было бы стрелять с воздуха - наводящий компьютер никогда не потеряет однажды пойманную цель, пока ее не уничтожит. И я не тронулся с места.

Аппарат опустился так близко от меня, что я слышал каждый звук и видел каждую деталь его корпуса. Это был маленький курьерский ботик, рассчитанный на одного человека и ящик с корреспонденцией. Вот скрипнули амортизаторы, снизились обороты двигателя, и реле с громким щелчком включило охлаждающий контур. Явно перекошенная от частого открывания-закрывания дверка толчками отошла назад. Собрав в кулак всю свою силу воли, я сделал два шага к машине и увидел…

По какому признаку мы узнаем любимого человека? По походке, по голосу, по фигуре? Или по той загадочной субстанции, которую древние называли аурой? Почему в многотысячной толпе мы безошибочно можем найти того, которого любим? Быть может, это единение сердец, духа? Связанные одной невидимой, неощутимой, но такой прочной нитью, мы никогда не потеряем любимую, если только сама смерть не расторгнет этих уз. И ни расстояния, ни время - не помеха. Эта связь не знает преград. Я узнал Нолли сразу, несмотря на то что одежда на ней была совершенно другая, чем я привык видеть. Она была одета в форму офицера Службы безопасности, но и этому я не удивился - одежда была условностью. Главное - Нолли была здесь, со мной!

Выпрыгнув из машины, Нолли огляделась, и тут глаза наши встретились. После всего происшедшего я ожидал от нее всего, чего угодно, но только не того, что она сделала. В одно мгновение преодолев разделяющее нас расстояние, она кинулась мне на шею и зарыдала так, что сердце мое готово было разорваться на части от сострадания. Я тоже не смог сдержать слезы и не стыжусь в этом признаться, ибо были они, пожалуй, самыми искренними за всю мою жизнь. Волнения и переживания прошедшего дня пролились всеочищающим ливнем. Наконец пришло успокоение. Выровнялось дыхание, высохли слезы. Глаза Нолли, глядящие на меня, снова наполнились любовью и нежностью.

- Как ты нашла меня?

- Очень просто, - улыбнулась она. - Все они, - она кивнула куда-то в сторону космопорта, - думают, что ты - самый умный, самый главный, что ты все это придумал. И только я знаю, какой ты лопух.

- А что это такое?

- Вот видишь, и в ботанике ты тоже профан, - снова улыбнулась она. - Ну, дурачок, понимаешь, простофиля.

- Почему же это? - спросил я, ничуть не обидевшись.

- Да потому что каждый, кому не лень, водит тебя за нос, а ты и не замечаешь этого. Мало того, получаешь от этого удовольствие. Ты думаешь, что в эту фирму вас наняли за способности, за молодость? Нет! Тот, кто все это организовал, искал настоящих, классических простаков, и вы помогли ему в этом. Те, кто посмышленей, переделывали сеялки в броневики, а вы были крышей для всей организации. Вы были убеждены, что занимаетесь маркетингом, и своей убежденностью заражали всех вокруг. Если бы вас не заподозрили с самого начала, то вполне возможно - сегодняшняя акция и удалась бы.

- А почему нас заподозрили? Мы же сами не знали… До последнего дня…

- Да, не ведали, что творили, - согласилась Нолли. - Дело в том, что главный компьютер время от времени делает ревизию сетей и рассылает бесплатные программы. Одновременно с этим он входит в базы данных и проверяет их на предмет вирусов и других вредных для сетей программ. Разумеется, конфиденциальность гарантирована. В ваш же компьютер войти было невозможно - при попытке проникновения извне он просто отключался от питания, и включить его можно было только вручную. Это вызвало подозрения. И Служба безопасности заинтересовалась, что это такое вы там прячете столь тщательно? Несколько раз предпринимались попытки тем или иным способом проникнуть к вам или с вами…

- То есть аварии, попытки наняться к нам на работу и всякие там электрики-сантехники тоже провокация?

- Ну, не совсем так…

- И «жучки», которые постоянно появлялись у нас в офисе?

- Все это одних рук дело, - подтвердила Нолли.

- Боже мой! А я-то, дурак, думал, что это все козни конкурентов! Но почему же они не действовали законным путем?

- Дело осложнялось тем, что против вас не могли выдвинуть обвинений. Любой предприниматель найдет тысячу аргументов в пользу сохранения коммерческой тайны. И это не является преступлением.

- Вот именно…

- Поэтому, - продолжала Нолли, - на вас были опробованы едва ли не все способы проникновения, накопленные за многие десятилетия существования спецслужб, но ни один не сработал.

- И тогда мы встретились у фонтана, - вставил я.

- Да, - смутилась она и умолкла. Некоторое время мы смотрели друг на друга.

Она - с тревогой ожидая моей реакции на ее слова, я - с удивлением отмечая, что, несмотря на ее признание, мое отношение к ней ничуть не изменилось. Я простил ей все, едва догадавшись об истинной цели нашей первой встречи. Настоящая любовь способна не только на самопожертвование, но и на всепрощение.

- Ой! - вдруг всплеснула руками Нолли. - Забыла!

Нолли бросилась к авиетке и тотчас же вернулась с прямоугольным контейнером - термосом.

- Ешь! Ты же голодный с утра! - сказала она, откидывая стенки.

Ее забота и предусмотрительность растрогали меня едва ли не до слез. Какая женщина! Отправляясь на поиски, она ни на секунду не усомнилась в том, что труды ее будут вознаграждены судьбой и мы снова встретимся. Я с восхищением и благодарностью посмотрел на Нолли, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. Она улыбнулась в ответ и сделала приглашающий жест. Мы опустились на мягкую траву, но клянусь, что в тот момент я и на горящие уголья сел бы не поморщившись - настолько растворен я был в своем чувстве. Наконец более простые инстинкты возобладали над прекрасным порывом, и я ощутил страшный голод, о котором за время вышеописанных событий просто забыл. Волчий аппетит, проснувшийся вдруг во мне, испугал даже меня самого, а Нолли с удовлетворением рассмеялась.

- Ты составишь мне компанию? - спросил я, едва сдерживая руки, помимо моей воли уже тянущиеся к разнообразной снеди, оказавшейся передо мной как по волшебству.

Она, все еще улыбаясь, отрицательно покачала головой.

- Я лучше продолжу свой рассказ. У нас совсем немного времени. Очень скоро нам придется расстаться, но, - она жестом предупредила готовый сорваться с моих губ вопрос, - ненадолго. Ты же понимаешь, что оставаться тебе на Хеинве небезопасно. А потом я обязательно найду тебя.

Не имея возможности ответить, я согласно кивнул с набитым ртом.

- Так вот, - продолжала Нолли, - руководители Службы безопасности решили, что будет разумно незаметно для вас покопаться в базе данных. Но проникнуть в дом в ваше отсутствие так, чтобы не оставить следов, было крайне сложно. Наверное, даже невозможно. Ваши наниматели встроили в систему охраны дома программу «Верный пес», которая узнает только хозяина, и обмануть ее нельзя. И только разрушив ее, можно было проникнуть в дом. Пока Служба ломала голову над этой задачей, пришло сообщение, которое подтвердило зародившиеся подозрения. Надо сказать, что твоего приятеля «вели» от самой Ногры, где он имел контакт с одним из тех людей, местонахождение которых постоянно отслеживается Космобезопасностью. Как правило, такие люди сами ничего криминального вроде бы не делают, но их гнусные идеи являются источником едва ли не всех преступлений в освоенном пространстве. Сначала Джона приняли за обыкновенного курьера и, когда в известном тебе баре он отдал диск, к нему потеряли всякий интерес Тем более что после этого вы отправились не на Ногру, а сюда. Сообщение немного предварило ваш приезд, но ничего подозрительного в вашем поведении сначала не нашли. Вы жили, как все нормальные иностранцы, попадающие тем или иным способом на Хеинву с планет, лишенных нормальных условий существования. Вы совершенно Непритворно наслаждались всеми благами, которые может предоставить природа и общество, и были в этом безупречно искренни. Ваша простота и доверчивость сбивала с толку даже прожженных асов контрразведки.

Однако совокупность всех перечисленных действий сложилась в более чем подозрительную картину. И Служба перешла к решительным действиям.

- В каком смысле?

- В первую очередь было решено отделить вас друг от друга. Но ты оказался слишком скромен и осторожен в выборе знакомых и никак не хотел идти в сети, расставленные для тебя Службой. Они почему-то решили начать с тебя.

- Это еще почему?

- Возможно, посчитали, что ты по складу характера ближе к аборигенам и Службе будет легче прогнозировать твои действия.

- Вот спасибо за такое сравнение!

- Не обижайся. Хочу сказать, что ты с честью выдержал испытание. Однако Служба торопилась закончить это дело и переключилась на твоего друга…

- То есть, - кусок застрял у меня в горле, - происшествие с Виски - ваших рук дело?

- Ну, не совсем, - снова смутилась она. - При его стремлении вести жизнь этакого плейбоя это рано или поздно должно было произойти. На Хеинве подобные случаи далеко не редкость. Я считаю, что твой друг еще легко отделался. К тому же, насколько мне известно, все произошло так быстро, что Служба ничего не успела предпринять. Они просто констатировали факт и дальше действовали по своему плану.

Но я не поверил этому. Не подумайте, что я сомневался в словах своей возлюбленной. Вполне возможно, что ее просто не стали посвящать в такие подробности.

- В тот момент, когда он еще ничего не подозревал о готовящейся против него акции, мы с тобой уже познакомились, а чуть позже мне удалось без помех проникнуть в дом…

- Вместе со мной! - не без горечи заметил я. - А я-то дурак!..

- Дурачок! - поправила Нолли с извиняющейся улыбкой. - Для вскрытия вашего компьютера был нужен хакер, а другим способом добраться до вас было нельзя.

- Так ты и есть тот самый хакер?

- Да.

- Но, извини, Виски перетаскал к нам чуть ли не полгорода…

- У Службы свои принципы. Мы не могли отдаться на волю случая. К тому же твой приятель чаще ночевал у своих подруг.

- Поэтому вы выбрали более порядочного…

- Почти так В том случае, если бы мне сразу удалось доказать вашу непричастность, я по плану должна была просто исчезнуть из твоего поля зрения. Уже было подготовлено место в другом полушарии, и меня там ждали, но…

- Не было бы счастья, да несчастье помогло?

- Вот именно. Прости меня, но тогда я не знала, что между нами вырастет что-то большее, чем банальный флирт. Я просто работала, а потом…

- Потом?

- Потом я вдруг поняла, что главным в моей жизни стал ты, а не программа твоего компьютера. С каждым днем я все более и более желала, чтобы ты оказался ни при чем в этом гнусном деле. И с каждым днем все более убеждалась в этом. Я давно знала, что некто, стоящий за вашими спинами, водит вас за нос. Уже когда все было закончено и все нити заговора оказались в руках Службы, я вложила в компьютер программу, которая должна была раскрыть вам глаза. Но вы не обращали на нее внимания, пока я не оставила совсем уже ясный след. Я ждала, что вы оба скроетесь, но..

- Мы обнаружили ее только сегодня утром и ничего не успели сделать. Но почему же ты молчала? Почему не сказала мне?

- Я на службе, - просто ответила она, - и сделала для вас все, что могла. Большего мне не позволила сделать профессиональная этика. И только сегодня, когда твоего коллегу подобрали на шоссе, я поняла, что вы не успели исчезнуть…

- Он жив?! - воскликнул я. - Ну же!

- Жив, жив, - отмахнулась Нолли. - Могу даже утверждать, что на данный момент ему ровным счетом ничто не угрожает.

- Ну слава Богу! Это первая хорошая новость за весь сегодняшний день!

- Ты не спросил, почему он в безопасности, а ты - нет, - заметила Нолли. - Ты неисправимый альтруист!

- Ну хорошо, почему?

- А потому, что в то время, когда он находился в госпитале, ему в мозг вложили некую программу, суть которой я знаю только в самых общих чертах. Теперь он - главный свидетель по делу об антиправительственном мятеже. И от того, как он воспринял и оценил события, зависит твоя жизнь.

- Вот как!

- Вот именно, так Поэтому я здесь. Тебе нужно срочно бежать с этой планеты. Сейчас у нас еще есть фора - они все думают, что ты улетел вместе с главными преступниками, и ищут очень медленно и небрежно.

- Но в таком случае, как ты меня нашла? - удивился я.

- Просто я искала не умом, а сердцем, - тихо сказала она, смутившись и опустив глаза.

Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. После такого признания очень трудно подобрать слова - все они кажутся угловатыми и банальными. Мы просто смотрели друг на друга и улыбались, читая в сердце партнера самые сокровенные порывы. Улыбка Нолли была немного грустной, моя же казалась мне немного идиотской. Возможно, это было оттого, что она смогла первой признаться вслух в своем чувстве, хотя я просто обязан был оставить этот приоритет за собой.

- Ты очень наследил, - наконец тихо, словно оправдываясь, сказала она. - Достаточно потянуть за кончик ниточки - сразу распутается весь узелок Твоим преследователям мешает только одно - в каждом твоем действии они видят дьявольскую хитрость и изворотливость. Поэтому я уже здесь, а они - еще там. Но следует поторопиться. - Нолли взглянула на часы. - У нас осталось всего десять минут. Ровно в пять по восьмой автостраде проследует машина дипкурьера - ее никогда не досматривают. С курьером я уже договорилась. Он из ваших - землян.

Где-то совсем рядом зашумел двигатель космобота. Мы оба даже пригнулись от неожиданности. Некоторое время шум доносился откуда-то справа, потом начал перемещаться вверх и, постепенно затихая, удалился.

- Пора, - решительно сказала Нолли, с шумом захлопывая контейнер. - Похоже на то, что мои коллеги начали шевелить мозгами.

Мы быстро втиснулись в одноместную авиетку. Едва щелкнул замок колпака, как Нолли рывком подняла аппарат в воздух и мы со всей возможной стремительностью помчались прочь от космопрота.

- Что ты делаешь?! - вскричал я.

- Ты хочешь пересаживаться в машину курьера на виду у постов? - вопросом на вопрос ответила она:

- Извини, не подумал.

Через несколько минут, которые с другой попутчицей показались бы мне часами, мы опустились на шоссе. У Нолли все было спланировано с той тщательностью, которая во все времена отличала спецслужбы от всех остальных. Машина курьера появилась незамедлительно, едва только посадочные опоры коснулись асфальта, словно ждала нас в укрытии. Меня заставили сложиться вчетверо и всунули в почтовый контейнер, который был тут же заперт и опечатан.

- Я найду тебя, - услышал я голос Нолли. - Я обязательно тебя найду, где бы ты ни был!

И все. Хлопнула дверца, и машина плавно тронулась. Мне почему-то вспомнилось, почему дипкурьеры в отличие от фельдъегерей предпочитают наземный транспорт воздушному. Считается, что в случае аварии корреспонденция, доставляемая таким способом, менее подвержена риску быть распыленной на площади во много километров, что вполне возможно при взрыве летательного аппарата. Находиться в тесном контейнере было крайне неудобно. Мое тело заняло практически все свободное пространство, едва оставив немного воздуха для дыхания. Автомобиль шел плавно, но я постоянно ощущал беспорядочные толчки едва ли не со всех сторон. В ожидании следующего сотрясения все тело мое сжималось, и это резко ухудшало состояние. Уже через пять минут я почувствовал, что решительно все мои мышцы сведены судорогой и если я безотлагательно не распрямлюсь, то умру немедленно. Однако этого, к моему немалому удивлению, не произошло. Поразительно, как много может выдержать человек, с виду и по сути такое хрупкое произведение матери-природы!

Наконец машина остановилась, шумно открылась дверца. Зашуршали сервоприводы - контейнер очень осторожно подхватил робот-погрузчик и бережно поставил в трюм корабля. Наступила гнетущая тишина, пронизанная мыслями о том, что о моем существовании забыли навсегда. Пытка теснотой продолжалась еще минут пять, и, когда я уже в отчаянии решил что меня хотят убить столь изощренным способом, вдруг щелкнул замок и сильные руки извлекли меня на свет.

- Ну вот и все, милок! - сказал кто-то у меня над ухом. - Считай - свободен!

Но в тот момент мне было все равно. Вдох полной грудью и тот у меня никак не получался. Если бы мне тогда объявили смертный приговор и тут же, у меня на глазах, приготовили все для приведения его в исполнение, я не повел бы и бровью - даже смерть была бы избавлением от мук, не окончившихся с открыванием контейнера.

- Э-э-э! Да ты сомлел! - сказал тот же голос Меня подхватили на руки и куда-то понесли,

баюкая, как ребенка. Запомнилось только мелькание каких-то светлых и темных полос. Потом я просто окончательно потерял чувство реальности и очнулся только тогда, когда корабль, ведомый моим заботливым опекуном, начал разгон перед прыжком в подпространство.

О последовавших вслед за этими приключениями двух месяцах рассказывать почти нечего. Бешеный Тедди - так звали пилота-курьера - доставил меня на Ошву, где я более трех недель провел в карантине, что, собственно, не очень отличается от тюремного заключения.

Удивительная планета Ошва - райское местечко для всякого рода бактерий, бацилл и вирусов. Первые исследователи неосторожно занесли сюда несколько совершенно банальных заболеваний, а те, в свою очередь, мутировали и стали настолько ужасны, что содрогнулась вся освоенная Вселенная. Если бы на Ошве не было богатейших залежей самых различных минералов, то ее бы давно закрыли для посетителей и исследователей. На планете едва ли не раз в неделю все население подвергалось строжайшему медосмотру, а в мои планы не входило оставлять так много следов.

Поэтому я под вымышленным именем перебрался на Руданду. В этом мне помог один из парней, коротавший вместе со мной время в ошвинском карантине. Но и здесь я не нашел пристанища.

Руданда - планета с почти такой же древней цивилизацией, как и на Земле, - не выглядела глухой провинцией, хотя и находилась в стороне от главных галактических путей. Здесь совершенно невозможно было затеряться. Главный компьютер планеты заботливо пестовал каждого члена общества в своих электронных объятиях от рождения до смерти. И если кому-нибудь вздумалось бы послать на мое имя открытку, даже без адреса, - она нашла бы меня в течение суток даже на дне океана. Как вы понимаете, меня такое положение дел так же совершенно не устраивало. Возможно, на меня наложило отпечаток постоянное ожидание ареста, не знаю, но развившееся во мне непонятное чувство подсказывало, что некая, до тех пор еще неясная опасность бродит рядом и чем цивилизованнее планета, тем четче ее контуры. Поэтому вскоре я удрал и с Руданды.

Последние две недели своих скитаний я провел на Истер, перебравшись туда с контрабандистами. Это была планета земного типа, открытая лет десять тому назад. Цивилизация ее в силу неких местных условий прочно застряла в средневековом феодализме, и планету объявили заповедником. Горький опыт бесплодных попыток ускорить развитие дикарей на Ногре сыграл в этом не последнюю роль.

Однако никакие запреты не могли оградить Истер от всевозможных преступных посягательств. Здесь тихо добывали полезные ископаемые, отстреливали и отлавливали животных, похищали исторические и художественные ценности. Нередко ввозили и продавали аборигенам оружие. По самым скромным подсчетам, на планете постоянно находилось не менее миллиона представителей иных цивилизаций.

Разумеется, Служба космобезопасности тоже не сидела сложа руки. Рынки полезных ископаемых и антиквариата строго контролировались, выявлялись незаконно добытые товары. Контрабандистов ловили, сажали в тюрьму, ссылали на каторжные работы, конфисковывали имущество, но слишком высоки были ставки в этой игре, чтобы иметь возможность остановить ее.

Поэтому на планету Истер меня десантировали с предосторожностями, достойными шпионских фильмов. Совершенно неприметный челнок отделился от безобидного транспортного корабля и нырнул в атмосферу. Заходил на посадку, как и положено, от солнечного диска. Не думаю, что хоть кто-нибудь мог бы нас увидеть без специальных приборов. Потом пилот долго летел на малой высоте, петляя между холмами над, как мне показалось, совершенно безлюдной местностью. Напоследок он предложил мне спрыгнуть с парашютом, но я отказался.

Поселок, в который я попал, был укреплен и замаскирован, словно древняя военная база. Большую часть жителей, как в традиционных вестернах, составляли мужчины, по чьим грубым физиономиям я уже успел соскучиться. Раз и навсегда установленный в поселке закон карал смертью всякого за любую попытку вольно или невольно выдать расположение поселка кому бы то ни было. И закон этот никто не нарушал, по крайней мере за время моего пребывания не было ни одного случая. Все кандидаты на поселение исподволь тщательно проверялись, существовала даже своя контрразведка. В мою пользу сыграло то, что на Хеинве я был объявлен государственным преступником номер один и элементарная логика не допускала возможности моего тесного контакта с представителями спецслужб.

Здесь добывали кроваво-красную медь, и поэтому практически все сооружения находились глубоко под землей. Возможно, более опытный следопыт, нежели я, и обнаружил бы следы человеческой деятельности, но я до последнего момента считал, что меня решили высадить в совершенно дикой местности с тем, чтобы я пешком добирался до поселения. И только когда земля зашевелилась у меня под ногами, я понял, что меня не обманули.

Внизу находились жилые помещения. Медная жила начиналась когда-то почти у самой поверхности и постепенно уходила в глубину. Вполне естественно, что руду выбрали сначала сверху - таким образом появились пригодные для жилья пустоты. Стены в комнатах были в основном облицованы пришедшими в негодность тюбингами, кое-как пригнанными друг к другу, но во многих местах все равно оставались довольно широкие щели, из которых временами начинала сыпаться порода. Дверей здесь вообще не признавали, считая их сооружение излишеством. Но, несмотря на сходство моего нового обиталища с пещерами перволюдей, в нем был определенный уют. Мне отвели крохотную каморку в самом конце выработанного штрека, больше похожую на футляр для кассеты, чем на человеческое жилище. Меблировка состояла из походной складной кровати и почтового контейнера, будившего во мне не самые приятные воспоминания. Последний должен был служить мне столом, буфетом и гардеробом. Кстати, отдельное помещение не было чем-то из ряда вон выходящим - наличие индивидуального «жилья» было продиктовано необходимостью. Работы в шахте велись одновременно в две, три и четыре смены, и те, кто возвращался из штреков и цехов, не должны были беспокоить тех, кто в это время отдыхал.

Дежурный по ярусу любезно ознакомил меня с расположением столовой, умывален и туалетов. Вкратце объяснил, как следует себя вести в тесном мирке шахтеров, и еще раз проинструктировал о том, чего не следует делать, если мне дорога моя голова. Между делом он задал мне несколько каверзных вопросов, но, поскольку я никому не соврал ни слова, провокации эти пропали втуне. Но мне пришлось заново рассказывать всю свою историю, и он остался доволен.

- Сюда редко попадают новые люди, - сказал он на прощание. - Поэтому приготовься к полудюжине пресс-конференций. Для воспоминаний у тебя будет двое суток Если тебя раньше определят в какой-нибудь цех, то вся шахта взбунтуется. Ты не представляешь, как здесь любят послушать разные истории! А если ты еще и приврать мастер, то будешь популярен как минимум полгода.

В дальнейшем его прогнозы совпали с реальностью с точностью до слова. Практически все шахтеры изъявили желание познакомиться с новым коллегой. Освободившись со смены, они приходили в столовую, где я был в течение двух суток неизменным «десертом», и засыпали меня вопросами, на которые я в силу своей некомпетентности далеко не всегда мог ответить. Более всего, как и следовало ожидать, их интересовала Хеинва. Оказалось, что совсем не просто было получить визу на эту планету, как мне раньше представлялось. Множество самых разных слухов о Хеинве пришлось опровергать. Например, общее мнение состояло в том, что планета представляет собой переполненный женщинами дом свиданий, по какому-то недоразумению запертый на замок, отчего страдают и клиенты, и сами жрицы любви. Из многочисленных бесед я сделал вывод, что большинство шахтеров мечтают заработать денег на «красивую» жизнь и провести эту жизнь, в первую очередь, в обществе многочисленных женщин. Впрочем, их можно было понять - в шахтах работали одни мужчины.

Я так увлекся своими беседами, что совершенно забыл - здесь, как в муравьиной семье, дармоедов не держат. Однако на третий день мне ненавязчиво намекнули, что шахта - не курорт. Мне же при этом оставалось только устыдиться и взяться за предложенную работу. Само собой, свободной вакансии для дипломированного юриста не оказалось.

Работали на износ. Выходных дней не было как таковых. Только каждый седьмой день подходила очередь дежурить по одному из ярусов, и это можно было считать короткой передышкой. В шахте работали около сотни человек в две смены по двенадцать часов. Из них человек пятнадцать по очереди несли вахту, имеющую целью пресекать возможные попытки демаскировать разработку.

Я попал в дробильный цех. Здесь добытая руда превращалась в пыль, которую фильтровали, получая таким образом почти чистый металл, а его, в свою очередь, прессовали в брикеты. Плавильных печей не было - слишком энергоемким и заметным делали они производство. Цех мой находился в самом низу выработки, чтобы до поверхности не доносились звуки работающих механизмов. Там был сущий ад. Но, как это ни удивительно, я очень скоро привык и к жаре, и к непрерывному грохоту и даже обнаружил в себе некий трудовой энтузиазм.

Раз в неделю массивная скала, маскирующая сверху посадочную шахту, сдвигалась, и на специально оборудованную у ее дна площадку опускался космический челнок. Он забирал медные брикеты и оставлял продукты и инструменты. Погрузка-разгрузка происходила, как правило, очень быстро - период обращения орбитального патруля был около двух часов, и в это время следовало уложиться, чтобы не рассекретить свое расположение.

Однообразные будни выстраивались серой чередой. Под землей очень быстро теряется счет времени. Круглосуточный полумрак, прорезаемый только лишь тусклыми в жилых и резко-яркими в производственных помещениях лампами, угнетает психику, и все ваше существо впадает в некое полусонное состояние, которое способны, хоть и не надолго, развеять только очень сильные раздражители. Лишь изредка шахтеры развлекались «сходками», изобиловавшими алкоголем и грубыми шутками. В остальное же время график был таким: подъем - завтрак - работа - обед - работа - ужин - сон.

Так минуло две недели с начала моего пребывания в шахтах. Прибыл очередной челнок, но, как и обычно, это не было поводом для прекращения работы. Перекинуться несколькими словами с экипажем могли только дежурные по ярусам, прилегающим непосредственно к месту посадки. Поэтому я был крайне удивлен, когда подошел один из вахтенных и сообщил о том, что мне необходимо пройти на посадочную площадку. Он согласился подменить меня на пятнадцать минут, и я бегом помчался к кораблю. Мне почему-то казалось, что известие, прибывшее с ним, сделает меня свободным и счастливым. Цех мой находился всего в минуте ходьбы от посадочной площадки, и за время пути у меня не возникло никакого разумного предположения относительно причин вызова.

На площадке, возле самых посадочных опор, стояла… Нолли! Придумать что-либо более неожиданное было просто невозможно. За время моего заключения в шахтах я еще ни разу никому не рассказывал о ее существовании, а отупение, о котором говорилось выше, вышибло у меня из головы остатки воспоминаний.

Увидев ее, я застыл в проходе в самой нелепой позе, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Почувствовав мой взгляд, Нолли обернулась, и по выражению ее лица можно было понять, что далеко не сразу узнала она в запыленном шахтере некогда элегантного молодого юриста. Над нашими головами грохотал конвейер, по ажурному причалу сновали роботы, в воздухе висела тонкая, как пудра, пыль, неизбежно просачивающаяся из производственных помещений, но все это было где-то очень далеко. Вселенная, полная прекрасных звезд, снова объяла нас, и все огорчения этого бренного мира канули, исчезли в туманной дали.

Мне кажется - мы оба взлетели и одновременно соединились в воздухе высоко-высоко над пропыленной площадкой. Своды рукотворной пещеры вдруг раздались, и в высоте бездонной пропасти над нами вспыхнуло ослепительное солнце. На краткий миг мы слились воедино, как сливаются дождевые капли на стекле из двух в одну - неразделимую, единую, сверкающую. Губы наши сомкнулись в долгом, исполненном нежности поцелуе… И вдруг все кончилось.

- Иван Волков! - не спрашивая, но утверждая, сказали у меня за спиной.

- Да, я. - Нолли еще была в моих объятиях, но я чувствовал, как она тает, ускользает…

- Вы арестованы!

Я обернулся. В пяти шагах от меня стояла сержант Джонс. В руке ее сверкал бластер. По периметру площадки стояли еще с десяток похожих на нее девушек Их лица светились торжеством. По всей видимости, они долго охотились за мной и теперь праздновали победу. Только Джонс оставалась, как всегда, невозмутима.

- Постарайтесь не делать резких движений, - предупредила она. - Мои девочки устали и могут случайно убить вас «при попытке к бегству».

И вдруг я понял. На Хеинве мы с Виски пару раз выезжали на рыбалку вместе с коллегами из филиала. У рыбаков есть такой прием - «ловля на живца». То есть маленькую живую рыбку протыкают крючком и на длинной леске отпускают в воду с тем, чтобы поймать большую рыбу. Мне только было не совсем ясно, кто из нас наживка - я или Нолли? Измену с ее стороны я исключил сразу - судя по ее испуганному лицу, эта встреча не сулила ничего хорошего и моей подруге.

- Кстати, прошу учесть, - продолжала Джонс, - что вы приговорены заочно к смертной казни и ваша жизнь не имеет для нас никакой ценности. Прошу!

Она плавно повела рукой в сторону аварийного люка корабля. Но в тот момент возникло обстоятельство, едва не изменившее весь ход событий.

До нас донесся топот десятков ног, и из черных нор горизонтальных выработок появились мои товарищи по работе. Лица шахтеров были угрожающи, многие держали в руках оружие.

- Эй, там! - крикнул огромный, как гора, землянин Дик - По какому праву вы забираете нашего товарища?!

- Он совершил тяжкое уголовное преступление и будет наказан, - не поведя и бровью, ответила Джонс.

- На этой планете свои законы, и нас не касается, что он натворил где-то там. Он - наш товарищ и останется здесь ровно столько, сколько сам пожелает.

- Там, куда мы его отвезем, - не слушая оппонента, продолжала Джонс, - у него останется очень небольшой шанс сохранить свою жизнь, но, если вы попытаетесь воспрепятствовать нам, я пристрелю его прямо здесь!

- Тогда никто из вас не уйдет отсюда, - сказал Дик, качнув проходческим лазером.

Я знал, что этой штукой прокладывают штреки - лазер прожигает сорок метров породы в минуту

- Разве что в виде пара! - хохотнули из-за его плеча.

Казалось, Джонс на секунду задумалась, но движение ее не ускользнуло от моих настороженных глаз. Окошко бластера желтым кошачьим зрачком уперлось мне в переносицу. Джонс держала свое оружие каким-то особым образом у пояса, и поэтому шахтеры ничего не заметили.

Нолли среагировала быстрее меня - она ударила мне под коленки, и мы оба упали. На стене шахты, в трех метрах от пола вспыхнула порода. В ответ кто-то из шахтеров выстрелил. Пуля ударила Джонс в предплечье, и бластер покатился по полу. Скафандр высшей защиты предохранил неустрашимого сержанта от ранения, но удар был все же чувствителен. Она упала и, болезненно сморщившись, схватилась за руку.

Девушки, сопровождавшие Джонс, вскинули свои тяжелые бластеры. В стане шахтеров заклацали затворы. Но из-за разницы в вооружении численное превосходство контрабандистов сводилось на нет. Девушки были одеты в скафандры высшей защиты и находились под прикрытием конструкций челнока, повреждение которых могло привести к катастрофе. Все это понимали, но молчаливое противостояние продолжалось. Не знаю, какого бога благодарить, однако перестрелки, вроде бы неизбежной, не последовало. Все понимали, что далеко не многим удастся покинуть поле боя целыми и невредимыми.

В тот момент я понял, что надо хоть как-то проявить себя. В конце концов корнем конфликта был я и никто другой. И если бы тогда пролилась кровь, то она была бы на моей совести. Все эти люди выполняли свой долг. Одни - долг товарищества, другие - долг службы. И не их вина в том, что они были искренни в своих намерениях, что готовы сложить головы ради своих жизненных принципов.

Поэтому я поднялся с усыпанного песком пола, помог встать Нолли и, шагнув в сторону Джонс, сказал:

- Я сдаюсь.

Джонс подняла на меня глаза, видимо, подозревая некое коварство в моих словах, потом протянула руку и, подобрав свой бластер, поднялась на ноги.

- Вот как? - Похоже, она была несколько ошарашена моим заявлением.

- Именно так, - возможно искреннее улыбнулся я. - Вверяю себя вашим заботам и надеюсь на ваш гуманизм по отношению к пленным.

- Вот как! - повторила она уже другим тоном, теперь она снова светилась торжеством. - И что же, никаких условий?

- Нет, одно условие все же будет.

- Ах, так! Какое же?

- Нолли останется здесь.

- Здесь? - едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться, спросила сержант. - Здесь? Среди этого сброда? Да вы знаете, что от нее здесь останется через неделю?

- Я знаю наверняка, что на Хеинве от нее не останется ничего, - ответил я, чувствуя, что угадал ее мысли. - Она слишком много знает о ваших методах.

- Это не имеет значения, - возразила Джонс. - Вот уже два месяца, как она покинула Службу: ее уволили за разглашение.

Нолли стояла немного в стороне, переводя глаза с моего лица на лицо Джонс, и, похоже, не понимала, о чем идет речь. Но это было к лучшему, все вышеозначенное я говорил не для нее и даже не для Джонс, а для тех, кто по-прежнему стоял в устьях штреков и наблюдал за нами.

Я предполагал, что легко смогу на любом процессе оправдаться, поскольку не совершил ничего, за что мог бы быть передан в руки палача. Но в тот момент и это было не главным. Мне было очень нужно, чтобы Нолли осталась на Истер, ибо по глазам Джонс я понял, что моя любимая сыграла свою роль в спектакле, поставленном спецслужбой Хеинвы, и в ней более не нуждаются. Как раз сейчас от нее следовало избавиться, так как, имея некоторый вес в качестве бывшего сотрудника Службы и обладая информацией из первых рук, она могла рано или поздно оправдать меня и тем самым поставить органы правосудия Хеинвы в двусмысленное положение.

- Итак?

- Если она сама пожелает остаться, я не возражаю, - как-то слишком быстро согласилась Джонс.

- Постой, а ты? - очнулась Нолли. - Они же убьют тебя!

- Но не тебя, - возразил я. - У нас знаешь, как говорят? «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». - Я посчитал ненужным до поры распространяться о своих планах относительно подачи апелляции.

- Черноватый юмор, - заметила Джонс.

В это время коротко рявкнула корабельная сирена. Погрузка-разгрузка закончилась, и челнок готовился к отлету.

- Эй вы, там! - обратилась Джонс ко все еще стоящим в проходах шахтерам. - Все слышали? Он уходит с нами. Добровольно!

Ответом ей было угрюмое молчание. Никто не проронил ни слова. Мне показалось, чтО теперь многие винили меня в рассекречивании поселка и считали мой отъезд на казнь актом высшей справедливости. Люди очень часто непостоянны в своих симпатиях и антипатиях. Особенно когда это задевает их собственные интересы. Готовность прощать ближнему вопреки ожиданиям проповедников самых разных религий так и не развилась, не стала основой человеческой натуры.

Вдруг в штреке, ведущем к дробильному цеху, началось движение, и на площадку выбежал мой сменщик Лонг Рома.

- Успел! - констатировал он, останавливаясь возле нас. - Мне сказали, что ты уезжаешь. А я думаю, как же ты без денег? Вот твоя доля прибыли. - Он протянул мне «золотую» кредитную карту.

- Отдай ей, - кивнул я в сторону Нолли, - она остается здесь.

Он понимающе кивнул и скорчил такую рожу, что даже Нолли, готовая зарыдать от отчаяния, невольно улыбнулась.

- Пора, - сказала Джонс.

Я еще раз взглянул на Нолли, поймал хитрый взгляд Ромы, пробежал глазами по лицам своих недавних товарищей, вспоминая их имена. Мне показалось, что на прощание надо что-то сказать или сделать, но ничего путного не пришло в голову. Поэтому я просто повернулся и пошел к трапу.

- Спите вы там, что ли? - раздался усиленный динамиками голос сверху.

Это пилот челнока напоминал нам таким образом, что следует поторопиться.

- Тридцать секунд до взлета!

Девушки окружили меня и, все еще оглядываясь на стоящих в устьях штреков шахтеров, повели в трюм корабля. Последней, поигрывая бластером, вошла Джонс. Едва она переступила порог, как тяжелая бронированная плита пришла в движение и надежно отделила нас от стоящих снаружи. Я бросил прощальный взгляд в сужающуюся щель, но не увидел ни Нолли, ни Ромы.

- К лифту, - скомандовала Джонс. - Ах, да! - Она повернулась ко мне. - Разлука с твоей милашкой будет недолгой. На орбите нас ожидает крейсер. Как только мы с ним разминемся, он спустится сюда и заберет всех остальных. Так что вы очень скоро свидитесь, если, конечно, вам разрешат свидание.

Улыбка, появившаяся вслед за тем на ее лице, показалась мне самой мерзкой гримасой из всех, какие приходилось видеть. Гнев мой в одно мгновение вскипел, и я готов был разорвать сержанта пополам. Но ее люди были готовы к такому порыву. Едва я успел поднять руки, едва коснулся ее, как на запястьях щелкнули наручники, а сзади навалились так, что затрещали ребра. Джонс довольно рассмеялась - провокация удалась.

- Перестегните «браслеты» назад, - обратилась она к двум девушкам, держащим меня за руки. - Так будет безопаснее. Да и спереди он нам может пригодиться.

- Щлюха позорная! - вскричал я, сам удивляясь своей дерзости, ибо никогда не мог предположить, что смогу сказать такое хоть одной женщине, пусть даже самой гадкой. Но в тот раз я был несказанно доволен тем, как потемнели ее глаза. Однако ожидаемого ответного взрыва не последовало. Наоборот, спустя всего лишь мгновение на лицо сержанта вернулась увядшая было улыбка. Джонс наклонилась ко мне и доверительно прошептала:

- Не шуми, мальчик! Мои красотки гонялись за тобой два месяца и за это время очень истосковались по мужскому обществу. Смотри, не получилось бы, как с твоим приятелем!

- Что с ним получилось? - не понял я.

- Уже забыл? - глумливо усмехнулась она.

В этот момент корабль дрогнул и стал медленно подниматься. Взлет и посадка в подземной шахте требуют от пилота виртуозного мастерства. Но, как правило, самые лучшие асы были среди контрабандистов. Корабль плавно поднялся из шахты и начал набирать высоту.

Важно было не задеть ничего из наземных сооружений и не повредить обшивку. Такие операции осуществлялись почти всегда в ночное время, в полном мраке, и оставалось только удивляться, как до сих пор обходилось без аварий. Маршевые двигатели запускали за пределами ионосферы, поэтому на протяжении почти всего полета перегрузки не ощущались.

- Быстро к лифту! - скомандовала Джонс. Все набились в грузовой лифт и поднялись в грузовые отсеки.

- Здесь будет твоя камера, - бросила через плечо одна из сопровождавших меня амазонок, толкая дверь подсобного помещения.

- Кстати, о твоем приятеле, - обернулась ко мне Джонс. - Думаю, тебе приятно будет узнать, что ему удалось отвертеться. Так что тебе придется отдуваться за двоих.

Она, по всей видимости, не подозревала, что я действительно был рад услышать это известие.

- Как же ему удалось избежать вашей трогательной заботы? - Я не смог удержаться от сарказма.

Джонс повернулась ко мне:

- Очень некстати прибыл чрезвычайный посол Содружества и поинтересовался именно им. Дружка твоего мы обработали еще в госпитале и хотели, чтобы он рассказал суду все, что видел. Но специалисты, прибывшие вместе с послом, поставили блокаду на нашу программу и ничего, кроме событий последнего дня, не удалось получить. Впрочем, и этого вполне хватило тебе на смертный приговор, а ему - на пожизненное заключение. Но тут заработала межпланетная дипломатия, и твой приятель… Как его там?

- Виски, - подсказал я.

- Вот-вот, он будет отбывать наказание по месту жительства.

- А как же я?

- А про тебя разговора не было. Никто не думал, что тебя удастся найти, поэтому приговор остался в силе. Нам, конечно, пообещали, что, как только ты появишься на своей планете, тебя сразу выдадут нашему правосудию, но такого еще не бывало.

- Но я ни в чем не виноват! - воскликнул я, ибо надежда на апелляцию, так тщательно лелеемая, умирала в колыбели.

- Из показаний твоего приятеля следует как раз обратное.

- Но ведь вы могли меня и не найти! В таком случае…

- В таком случае тебя искали бы по всем населенным планетам.

- Но их великое множество! Им несть числа!

- Правильно, их много, а подружка у тебя одна, - усмехнулась Джонс. - Стоило только ей уйти из Службы, как это вызвало подозрения.

Подозрения укрепились, когда она начала разыскивать некоего Бешеного Тедди, который отбыл с Хеинвы в день мятежа. Вот тут-то и нашелся след, дальше было проще… Все ясно, или есть вопросы?

- Все, - ответил я. - Послушайте, может, вы снимете наручники? Убежать отсюда я все равно не смогу.

Джонс смерила меня критическим взглядом.

- Ну что же, под твое честное слово. - Она подошла ближе, развернула меня спиной к себе и освободила руки. - Только веди себя тихо, иначе я не поручусь за своих девочек