В пещере голоса звучат гулко, пахнет сырым камнем и мхом. Темно, лишь слабым фосфорическим светом мерцает мох, покрывающий стены и пол, лишь изредка вспыхнет и тут же погаснет тельце, проползающего мимо, красного слизня, да кое- где ровным розовым свечением рассеивают мрак разбросанные тут и там грибы.

Мы сидим на пушистом моховом ковре у чёрного, как самая непроглядная ночь, озера. От него тянет прохладой, и мы смотрим на воду, такую тихую, неспешную. Здесь некуда спешить, здесь царит покой.

- Тут тоже проводят обряд соединения? – голос мой прозвучал жутко, разнёсся эхом по пещере, ударяясь о каменные стены.

- Это храм магов земли и здесь проводятся те же обряды, что и в храмах других стихий, - рука Вилмара гладит мои волосы, касается шеи, лопаток, пробегает по спине, обвивает за талию.

- Ну, а если невеста является магом воды, а жених- магом земли или воздуха, в какой храм они идут?

- Тогда им необходимо получить одобрение обеих стихий.

- Хорошо, что ты оказался магом воды, а не огня и не земли.

Моя голова на его плече, наши переплетённые пальцы, Он тихо смеётся, целует меня в висок, и по телу пробегает разряд тока. Муж осторожно пытается опрокинуть меня на траву, но я отталкиваю его и отодвигаюсь. Коврик из фосфорисцирующего мха и, то и дело, мелькающие в нём слизни, не прельщают. Вилмар хохочет. Его мощный смех мечется, бьётся о стены и свод пещеры, продолжает звучать пугающим уханьем в самых отдалённых её уголках.

- Нет! – взвизгиваю я, когда Вилмар пытается притянуть меня к себе. – Только не здесь!

- Да не бойся ты, - мужа забавляет мой детский страх, лукавые бесенята в его глазах отплясывают и корчат рожицы. – Ну иди сюда, скажу кое- что.

Я недоверчиво придвигаюсь к нему, прижимаюсь всем телом к его горячему боку.

- Помнишь, ты говорила, что хотела бы заняться чем- то полезным? Ну так вот, есть одно дело, которое требует твоей помощи.

Я с надеждой и благодарностью посмотрела на Вилмара. Что бы он не придумал, какое бы задание мне не поручил, я приму его с радостью и сделаю всё возможное, чтобы выполнить его. Да, мне было хорошо в его доме, с ним, но всё чаще и чаще накатывала тоска, ощущение собственной непричастности к этому миру, я словно находилась вне времени, будто цветок, зажатый между страницами . Пройдёт лето, осыплется с ветвей золотыми и медными монетами осень, коварно подкрадётся зима. А цветок, ни о чём этом не зная, будет высыхать, терять былые краски и в конце концов раскрошится, превратится в пыль.

- И что нужно сделать? – не скрывая своего нетерпения спросила я.

Лёгкий поцелуй в лоб, щёки, кончик носа. Сияющие глаза в темноте, беспечная мальчишеская улыбка. Как же я люблю его! Как же я раньше жила, не зная, что на этой планете есть Вилмар? Не жила, существовала, словно бесплотная тень.

- В высшей магической академии хотят ввести курсы человековедения. Я предложил твою кандидатуру в качестве преподавателя. Вампирская молодёжь очень мало знает о людях. Нужен кто- то, кто бы смог побольше о них рассказать. Что любит, чем интересуется современный человек, что сейчас модно, особенности речи. Но так как твоей аудиторией будут студенты, молодые вампиры, то им интересно было бы послушать о человеческих подростках.

Я с визгом бросилась на шею мужа. Какой же он у меня замечательный, лучшего подарка и придумать было бы нельзя. Нет, столько счастья не бывает, это нереально, это сказочно! Это слишком много для меня! Я же сейчас лопну, взорвусь на тысячу частиц!

- Инга, милая, - Вилмар не без труда оторвал меня от себя, усадил напротив, взял мои ладони в свои. – Но не всё так просто. Совет министров , который принимает все решения, касаемые нашей страны, будь это образование или здравоохранение, внешняя политика или промышленность, разделился на два лагеря. Одни говорят, что о людях знать необходимо, ведь компьютеры, сотовые телефоны микроволновые печи- ваши изобретения, а значит, молодое поколение должно знать о тех, кто подарил нам всё это, благодаря чему мы не растрачиваем столько магической энергии, как было задолго до появления людей. Другие же, заявляют, что вы просто еда и от вас требуется только кровь и ничего более. И через несколько минут мы отправимся на день рождения к одному влиятельному вампиру, чей голос на совете может стать решающим.

- К королю?

- Что ты, - Вилмар вновь рассмеялся. – Какой же ты ещё ребёнок, Инга! Где я, а где король. Мы идём поздравлять с восемсотпятидесятилетием министра здравоохранения, он некогда был другом моего отца, и думаю сможет мне помочь.

Да уж, безоблачного счастья не бывает, просто не существует в природе. Что- то обязательно его омрачит. Идти в гости к ещё одному вампиру, наделённому властью, решительно не хотелось. Мне и министра поставок с его огненной клеткой хватило. Да и вечеринка в его доме радостных воспоминаний не оставила. Вновь брезгливые взгляды, высокомерный тон, моё желание провалиться сквозь землю.

- Может ты один туда сходишь?- робко предложила я.

- А ты меня здесь подождёшь?

Весело ему, улыбка широкая, хулиганская, в глазах озорной огонёк. Небось, специально притащил меня в эту пещеру, чтобы у меня выхода не осталось. Не ждать же мне его, в самом деле, сидя в темноте, среди слизняков и светящихся грибов?

- Инга, - две тяжёлые ладони легли мне на плечи, изумрудные глаза впились в лицо. – Тебе нужно привыкать к тому, что мы с тобой не одни в этой стране. Тебе необходимо появляться в обществе, приспосабливаться, заводить знакомства.

- А как быть с тем, что твои соплеменники не горят желанием знакомиться со мной? - стало обидно. Неужели он не понимает, что дело не в моей замкнутости, а в отношении его земляков ко мне. – Ты же сам сказал, что люди для вампиров просто бурдюк с кровью и не больше.

- Вот и постарайся доказать обратное, - Вилмар поднялся, протягивая мне руку. - Пойми их, ты – представитель вражеского государства, ты- нечто выходящее за рамки морали. В кругах высших вампиров, меня прозвали Вилмар- безумный, а всё потому, что только я додумался соединить ауру с человеком. Я в их глазах выгляжу извращенцем. Но пройдёт время, и все привыкнут и к тебе и к нашему мезальянсу. Просто будь собой и знай, что я рядом.

Я тоже встала, и мы направились к выходу, оставляя позади сырость и жуткий полумрак.

- А курсы человековедения как- то связаны с тем проектом, о котором говорили Адамина и министр поставок? – спросила я, когда мы вышли на луг, порыжевший в свете догорающего заката. Диск солнца, ярко- красный, похожий на сгусток крови, лениво опускался за массивные спины лиловых гор. Пахло сухой травой, нагретой за день, почвой, горечью полыни и сладостью медуницы.

- Не думай об этом, - прошелестел родной голос.

Тёплая ладонь скользит по передней поверхности шеи, по ключице, проникает в круглое декольте платья, охватывает грудь. Те ло обдаёт жаром, кожа плавится. Мысли путаются, словно разноцветные нити, образуя клубок, дыхание перехватывает от восторга, от неукротимого желания, и мы падаем в траву.

Мы вновь опоздали. Гости уже сидели за столом и произносили поздравительные тосты. Я от чего- то вообразила оживление, множество приглашённых, надменных и чопорных, вышколенных официантов, подающих напитки и хмурую охрану.

На самом же деле всё оказалось куда аскетичнее, двухэтажный дом, расположившийся в горном ущелье, стол на веранде, несколько гостей, среди которых я узнала Гуннара, Брунгильду и Арвида с его огненным семейством. В ущелье гулял ветер, и я тут же поёжилась. Я не вампир, подстраивать температуру тела, на своё усмотрение, не умею, так что простуда мне обеспечена. Громадные горы, поросшие кустарником подпирали темнеющее небо, периодически раздавалось, то уханье совы, то плач шакала.

Это место пугало своей дикой красотой, завораживало суровой жутью.

- Магом какой стихии является хозяин дома? – спросила я мужа, когда мы подходили к жилищу министра.

- Он маг воздуха, разве не чувствуешь, как сквозняк гуляет?

- Я себе по другому представляла торжественный приём у министра.

Домик, с длинной верандой, запах жаренного мяса, долетающий с ветром, чей- то звонкий смех, всё это больше походило на семейный ужин, нежели на торжественный приём крупного чиновника. А где же сияющие огни, видимые из далека, грохот музыки, толпы народу около входа в жилище юбиляра, папарацци, вспышки фотоаппаратов?

Горы с лева, горы с права, тёмно- зелёные в вечерних сумерках,

- Пышное торжество, много вина, слуг, охраны и нежеланных, но таких нужных гостей?

- Примерно так.

- Так любите праздновать вы, люди. Мы же, зовём на свой день рождения только тех, кого хотим видеть, не путая, не смешивая празднование и деловые встречи. Праздник- ночью, дела- днём и никак иначе.

Мы могли бы долететь до домика, скромно примостившегося у подножия горы, но Вилмар почему- то медлил, будто бы не решался приблизиться, и по этому шли пешком, держась за руки. И мне хотелось, чтобы дорога не заканчивалась. Пусть дом министра так и мерцает светом в окнах где – то там, вдалеке, окутанный клубящимися густо- синими вечерними сумерками.

- А как же подарок? – спросила я. – Или вы подарков не дарите?.

- От чего же? Дарим, конечно. Только вот вручили мы этот подарочек три дня назад.

Ну, как я уже говорила в начале, мы с мужем появились на празднике последними, за что удостоились взгляда, полного укоризны, со стороны Арвида и его доченьки. Та, как раз, произносила какой- то замысловатый тост, как я позже убедилась, вампиры большие любители произносить длинные, пространные тосты за столом, больше похожие на поучительную сказку, чем на пожелание. Ещё бы, жить столько лет и не набраться мудрости, не отточить ораторское искусство до совершенства. Да и спешить им некуда, впереди века, сиди себе, болтай, рассуждай да умничай. Это у нас, у людей каждая минута на счету.

Хозяин дома, статный шатен с пронзительно- синими глазами подошёл к нам. Улыбка мягкая, радушная, волосы собраны в небрежный хвост, движения плавные, лёгкие. Он весь казался домашним, уютным, простым, словно плюшевый медведь.

- Вилмар, мальчик, как долго мы не виделись! – произнёс он, обнимая моего мужа и хлопая его по плечу. Голос звучал тепло, искренне,

- Здравствуй, Рикард, - отвечал Вилмар. – Я тоже очень рад тебя видеть. Познакомься, это Инга.

Синие глаза министра обратились ко мне. Но от этого взгляда, от улыбки, которой он меня одарил, не хотелось ни сбежать, ни провалиться. Напротив, возникло желание улыбнуться в ответ, что я и сделала.

- Ты очень похожа на свою прабабушку, - сказал он, поднося мою руку к губам, от чего щёки мои вспыхнули. – Я очень рад, что этот болван вас нашёл. Присаживайтесь, милое дитя, за стол, не стесняйтесь и ничего не бойтесь. В своём доме, я гарантирую вам полную безопасность.

- А есть чего опасаться? – задала я вопрос, убивая тем самым сразу двух зайцев. Во- первых- нужно же как- то поддержать разговор, а во- вторых- не мешает разведать обстановку.

- Как вы трогательно- наивны, милая Инга! – Рикард уже накладывал мне на тарелку куски мяса и какие- то овощи. – Вокруг вас вампиры, прошу принять к сведению, а вы человек, первозданный, с хорошей свежей кровью.

Меня передёрнуло, воздух показался ещё холоднее. Он прав, кругом одни вампиры и любому из них ничего не стоит напасть на меня. Я растеряно взглянула на Вилмара, ища поддержки, но тот, о чём –то оживлённо болтал с Адаминой. А она, склонив рыжую голову к плечу, томно водила пальчиком по руке моего мужа, то и дело, облизывая пухлые губки розовым язычком.

Отлично! Поручил меня заботам своего друга , а сам любезничает с этой рыжей, ловит каждое её слово. Если сейчас кто- то из сидящих за столом нападёт на меня, чтобы полакомиться моей кровью, он, возможно, и не заметит.

- Я вижу вам холодно? – раздался у самого уха голос Рикарда, отвлекая меня от наблюдения за парочкой. – Мне совсем не хочется, чтобы вы простудились, ведь я стою на страже здоровья населения Далера.

Вампир что- то промурлыкал себе под нос, и воздух вокруг меня стал тёплым. Теперь я могла расслабиться. Оказывается, всё это время я походила на сгорбленную старуху, плечи опущены, голова втянута, кожа покрылась пупырышками. Жалкое зрелище, куда приятнее смотреть на огненное чудо с большими янтарными глазами и гладкой нежной кожей.

- Спасибо, - искренно поблагодарила я хозяина дома.

- Не стоит благодарности, прекрасное дитя. Магию нужно использовать в нужных целях, а не растрачивать её на ерунду.

Глаза Вилмара горели лихорадочным огнём, а бесстыжие пальцы Адамины уже касались его щеки, гладили дуги бровей.

И вновь я ела, не ощущая вкуса еды, рассеяно слушала рассказ Рикарда, он говорил о своём доме, о любви к уединению, о цветах распускающихся в горах и о том, как красиво это место днём и опасно ночью. Мой взгляд блуждал по лицам сидящих за столом, Серьёзная Илва, надменный Арвид, над чем- то смеющиеся Гуннар и Брунгильда. Вечер только начался, и до возвращения домой ещё далеко.

Зверь, сидящий в большой клетке зашевелился. Что делает эта клетка во дворе вампира, и какое животное он в ней содержит? Наверное, это и есть тот самый подарок, преподнесённый Рикарду ко дню рождения. Так кто же там? Кто- то меньше лошади, но больше собаки. Лев? Гиена? Волк? Порой дуновение ветра доносило до стола неприятный запах мочи и гнилой соломы. За зверем плохо ухаживают? Подойти бы и посмотреть на животину, вот только как- то неудобно встать во время разговора и направиться к клетке. А министр болтал и болтал, спрашивал меня о работе в школе, о детях, о нашей, такой серой, и по сравнению с вампирской, убогой, человеческой жизни.

-Прекрасная Инга, - ну здесь министр мне бессовестно льстил. – Люди очень боятся боли, особенно юные. А вакцинация, я имею ввиду анти вампирскую сыворотку, довольно болезненная процедура.

- Откуда вам об этом известно, Рикард? – кокетливо спросила я. Может моему игривому настроению поспособствовало вино, а может пронзительный бирюзовый взгляд юбиляра, но я постепенно начинала чувствовать себя свободно, хотелось улыбаться, шутить, казаться остроумной. Но вот проблема, острой на язык я никогда не была, кокетничать не умела, и в глазах вампира, скорее всего, выглядела, полной дурой.

- Моя жена погибла в ваших застенках, а мы, вампиры соединившие ауру чувствуем то, что происходит с парой. Я ощутил и боль, и унижение и смерть. Я на половину мёртв, Инга. Половина меня ушла. Надеюсь, вам с Вилмаром никогда не доведётся испытать подобное. Но не будем о грустном, сегодня же праздник. Так ответь мне, Инга, ваш патриотизм настолько силён, что даже дети соглашаются на введение антивампирской сыворотки?

- Мы, конечно, патриоты, - я тут же устыдилась этого «Мы». О каком патриотизме может идти речь, если я сижу с вампирами за одним столом, и прочее, прочее, прочее. – Но дети всегда остаются детьми. Когда в школе начинается всеобщая вакцинация, дети разбегаются по туалетам…

- Даже так! – искренно удивился и развеселился вампир. А смех его был таким же плюшевым, как и он сам. Его хотелось слушать и слушать. – Прячутся в туалетах!

Я заразилась его неподдельным весельем и тоже расхохоталась, легко, непринуждённо, запрокинув голову к небу.

- Нам, учителям приходилось их вытаскивать от туда. Учитель, чей ученик не явился на вакцинацию, подвергался наказанию. На кого- то вешали долг, и преподаватель должен был его отработать, а кого- то и вовсе увольняли. Но некоторые детишки, те, что посообразительнее, сбегают на кладбище.

- Так, что в день вакцинации в школах весело, - подытожил Рикард.

- Ну да, не до скуки.

Мы ещё поболтали о чём- то неважном, пока не пришло время танцев. И вновь, я смотрела, как вампиры кружатся и сплетаются телами в чёрном небе, как взлетают юбки красивых женщин, как Адамина прижимается к моему мужу.

- И чего ради я сижу здесь и смотрю на вампирские танцульки?! – разозлилась я. – А не взглянуть ли мне на диковинного зверя, пока все заняты?.

Решительно поднявшись с места, я направилась в сторону клетки.

Гнилая солома, помятое жестяное ведро в углу, пластиковая миска с каким- то содержимым сомнительного качества. Зверь в углу узилища зашевелился, его блестящая в свете фонаря кожа зашуршала, и бедное животное издало протяжный стон.

- Воды, дай воды, - услышала я, и от неожиданности, от понимания происходящего отшатнулась.

Ко мне по гнилой, окровавленной соломе ползло существо, в котором с большим трудом можно было узнать женщину.

Спутанные волосы прилипли к мокрому от слёз грязному лицу, руки, с некогда дорогим маникюром, а сейчас исцарапанные, с обломанными ногтями и гноящимися пальцами, комкали солому. Разодранный кожаный плащ едва прикрывал большую красивую, если бы не множество кровоподтёков, грудь.

- Воды, пожалуйста, - вновь прохрипела женщина, глядя на меня красными воспаленными глазами.

- Сейчас, - прошептала я и бросилась к столу. Меня трясло от увиденного. Кто эта бедняга? Почему она в таком состоянии? Неужели это и есть тот самый подарок?

Узница пила жадно, захлёбываясь, давясь, Она человек, такой же, как я. Нужно ей помочь, во что бы то ни стало.

Наконец бутылка опустела, и женщина взглянула на меня более осмысленно.

На вид ей можно было дать где- то сорок- сорок пять лет. Вокруг рта уже намечались морщинки, словно женщина часто кривила губы, выражая недовольство, вены на исцарапанных руках слегка выпирали, а на шее выделялось несколько складок.

- Ты человек, - утвердительно произнесла она. – Тебя тоже притащили сюда?

Я кивнула. Крупные слёзы покатились по лицу женщины, а она, вытирала их руками, размазывая остатки туши, сочащуюся из ссадины над переносицей кровь.

- Тебя тоже кому- то подарили? Сволочи! Они проникают в наше государство, расхаживают по нашим городам, словно у себя дома. Плевать им на жучки, плевать на закрытые границы. А я, дура, всё откладывала ревакцинацию, думала, что успею. А вон оно, как вышло!

- Жучки не везде в рабочем состоянии, меня, к примеру, выдернули из района коммуналок. И даже в школу пробрался вампир, так, как вышла из строя техника. - я и не думала, что будет так приятно, если уместно это слово в подобных обстоятельствах, поговорить с человеком. Не маяться осознанием собственного несовершенства, не опасаться нападения, а просто говорить, слышать голос. Не прекрасный, певучий, а обычный, с хрипотцой, с небольшой картавостью.

- А меня нашли на работе. Я из посёлка Темновое, работаю на сахарном заводе в отделе кадров. Раньше работала.

Женщина затряслась в рыданиях, захлёбываясь собственными слезами, глотая ртом воздух.

- А я из Северного Кормуховска. Тоже не самый прогрессивный городок, - хотелось чем- то отвлечь эту беднягу, прекратить её рыдания. – Наверное, исправные ж учки только в столице, а на периферии разгуливают вампиры.

- Ко мне подошёл брюнет, вон он, - женщина указала пальцем мне за спину, где в небесах, обняв за талию Илву кружил Гуннар. – Предложил выгодную сделку, сказал, что нужно встретиться без свидетелей. Я плохо запомнила эту встречу, он о чём- то говорил, мы куда- то шли, затем полетели. В голове мутилось жутко, руки и ноги, словно ватные были. Вот помню дом, обычный, деревенский, лес помню и озеро, а потом, опять какой- то похмельный бред. Песни, образы, смена цветов перед глазами. Поняла, куда попала, только здесь, у этого монстра. Меня ему подарили. Я им всё высказала, обматерила, харкнула в рожу и дарителю, и белобрысому и хозяину своему. А тот начал меня избивать. Велел каким- то хмырям засунуть меня в кл етку. Я, все три дня, пока тут находилась , пробовала и землю копать, и прутья расшатать. Ничего не получилось.

- Почему ты не в клетке? И платье на тебе красивое такое, голубенькое, и сама ты вся аккуратная.

Узница, резко перестав рыдать, завистливо разглядывала меня. Недобрый блеск её глаз царапнул из под распухших век, разбитые губы скривились в горькой ухмылке. И я тут же устыдилась сво ей ухоженности, и полупрозрачного платья, и гладких блестящих волос и загорелой кожи. Сижу здесь, сочувствую. Да кому оно нужно моё сочувствие? Ей необходима реальная помощь, действия, которые смогут её спасти, а не словеса. Вот, как была непутёвой с самого детства, так, скорее всего, ею и останусь. Даже товарища по несчастью из меня нормального не выходит.

- Вампир хороший попался, - выдавила я из себя, ощущая, как с каждой секундой лицо становится всё краснее от неловкости, от стыда перед этой женщиной. Да, она сидит в грязи, избитая и униженная, но её совесть чиста. Она до смерти будет верна себе и родине, идеалам, которые были привиты с самого детства. Вот где сила духа! Вот где стойкость! Стыдитесь, Инга Анатольевна!

Я сбегала к столу и принесла бедняге мяса, хлеба и каких- то фруктов. Женщина набросилась на еду жадно, рыча, словно и впрямь, в клетке сидел зверь, облизывая грязные пальцы.

- Меня Алёной зовут, - проговорила она с набитым ртом. – А тебя?

- Инга.

- Что ж ты, Инга, вампирюгам продалась? И кровью их своей кормишь, небось?

Удушливая волна стыда оказалась такой сильной, что зазвенело в ушах, а горло сдавило в спазме. Да, Алёна права, тысячу раз права. Продалась, испугалась унижений, выбрала комфортную жизнь, вместо борьбы.

- Только одного, - вытолкнула я из себя, понимая чётко, сколько бы еды я не принесла Алёне, сколько бы не утешала, я в её глазах останусь предательницей, испугавшейся за собственную шкуру.

- Ну, а сейчас, дорогие мои друзья, - услышали мы с Алёной голос Рикарда, который в этот момент больше не казался плюшевым, напротив, в нём зазвучал металл. – Предлагаю вместе испробовать мой подарок.

Министр здравоохранения подлетел к клетке и. выдрав несколько прутьев, выволок в центр двора Алёну. Вампиры окружили юбиляра с его жертвой. От их , нечеловеческо- красивых, но таких жестоких, кровожадных лиц, меня затрясло. В глазах каждого бушевало безумие, азарт. Алёна кричала, царапалась и кусалась, на что вампир не обращал никакого внимания.

Гости окружили женщину , а та голосила, но уже не от злости и ненависти, а от животного страха. Затравленным взглядом она окидывала обступивших её монстров, беспомощно крутила головой.

Улыбки, больше напоминающие, оскал, расширяющиеся ноздри, вдыхающие запах крови, пропитанной страхом.

- Молю вас, - Алёна встала на колени. Всё же её сломали.– Не надо, пожалуйста, не надо.

Но круг сужался, медленно, очень медленно. Это была игра, отработанная годами, и все они знали правила этой игры.

- Целуй нам ноги, жалкая тварь, жизнь и свободу нужно заслужить, - процедил сквозь зубы Рикард.

С чего я взяла, что он добрый? Почему сравнила с косолапым мишкой. Во взгляде Рикарда застыли острые осколки льда, от него веяло могильным холодом. А я сидела с ним рядом, смеялась рассказывала о себе.

Алёна легла ничком на землю и поползла к ногам вампиров. А те, подставляли свои ноги, а потом ими же откидывали назад. Женщина падала, но потом вновь поднималась и ползла к следующему ботинку, надеясь на пощаду, на то, что ей удастся выжить. Никому не хочется умирать, и сейчас, она хотела верить в то, что эти монстры удовлетворятся её унижениями, услышат её мольбы и сжалятся.

- Пожалуйста, миленькие, простите, пожалейте моего сына, не оставьте сиротой, - скулила она, прикасаясь губами к обуви.

Зубы мои отбивали дробь от страха, от омерзения к происходящему. А ведь она могла сейчас быть дома, проверять дневник сына, смотреть любимый сериал, выпивать с подругой на кухне. Да много чего могла! Но Алёна умрёт здесь, через минут пятнадцать- двадцать, грязная, сломленная, раздавленная.

Когда мучителям это надоело, они решили, наконец, приступить к трапезе.

-На правах юбиляра, - заявил министр здравоохранения. – Я попробую первым. Выбираем инструменты, господа.

Молодой слуга, низший вампир подкатил небольшой столик с орудиями пыток.

Я похолодела от ужаса. Они не станут кусать. Им необходимо причинить бедной женщине, как можно больше боли. Нож, острые спицы, плётка, какая- то плоская круглая железка с торчащими из неё заострёнными штырями. Каждый из гостей будет наносить раны несчастной, передавая её следующему, и так по кругу. А среди них Вилмар, мой нежный, заботливый, любящий Вилмар! И после этого кровавого шоу, после подобных издевательств над бедной женщиной, после зверство, которое он совершит вместе со своими друзьями, его руки станут прикасаться ко мне? А сумею ли я смотреть в зелень его глаз, зная, что они могут светиться вот так, чудовищно , жутко, целовать губы, некогда испачканные кровью Алёны, тонуть в объятиях, помня, как свистела плеть, рассекая кожу.

- Итак, друзья мои, начинаем нашу игру! В память о тебе, моя милая Эйстер! – слова Рикарда падали тяжеловесно, готовя к кошмару, предупреждая о том, что сейчас будет происходить самое гадкое, самое омерзительное действо.

Загремела музыка, радостная, ритмичная. В небе начали взрываться разноцветные светящиеся шарики. Розовые, голубые, ярко- жёлтые, пурпурные, они лопались, образуя более мелкие, которые так же распадались и парили в ночной бархатной темноте ночи. И на фоне всей этой красоты, крик и мольбы о пощаде бедной женщины казался ещё более страшным. Сейчас, в эту минуту абсолютное зло собиралось пировать.

Вот Рикард тянет Алёну к себе, и наносит удар ножом по плечу. Нож острый, его лезвие легко входит в плоть, а потом выходит из неё, оставляя зияющую рану. Тёмно- вишнёвая кровь, блестя в свете праздничных огней жирной гусеницей выползает на свободу. Венозная, вампиры знают куда бить, чтобы жер тва оставалась живой. Не велика радость с трупом забавляться. Алёна теперь просто хнычет, жалоб но, без всякой надежды. А министр приникает к ране и пьёт, чмокая, похрюкивая от удовольствия.За тем, отталкивает женщину, и та летит к игроку напротив, падая мешком на траву. Эстафету принимает Адамина с той самой плоской штукой, утыканной штырями. Удар, и на бедре жертвы раскрывается огромная рана, рваная, безобразная. В стороны летят мелкие кровавые брызги, а на штырях остаются куски разодранной кожи и мышц.Рыжая ведьма падает на землю, не боясь испачкать розового платья с милыми кружавчиками, и принимается посасывать из раны, урча постанывая. Меня тошнит, я едва сдерживаю рвотные позывы, сажусь на траву, глотаю ртом горный воздух. Женщина бледнеет, устало, обречённо закрывает глаза.Обмякшую, её бросают следующему вампиру, которым оказывается Вилмар. Он заносит плеть, и теперь кричу уже я.

Мои пальцы раздирают его кожу, рвут рубашку. Я кидаюсь на него сзади, тяну за волосы. Всё смешалось, и мой крик, и музыка, и лица вампиров, и свет магических шариков.

- Уроды! Кровососы! Жалкие паразиты! – неужели это мой голос, неужели всё сейчас не сон, и не будет счастливого пробуждения.

Чьи- то руки хватают меня, но я продолжаю кричать, кусать кожу, так, что на языке ощущается что- то горьковатое, пинать кого- то в живот, извиваться и клясть вампиров.

Неведомая сила поднимает меня вверх, небо и земля меняются местами, и я падаю, ударяясь копчиком, к счастью, трава смягчает падение. Теперь мы с Алёной рядом, в центре круга. Круг сужается, на нас надвигаются чудовища. Некогда прекрасные лица искажены предвкушением, жаждой, глаза горят бешенством. Парализующий страх сковывает, я давлюсь собственным криком, так как теперь отчётливо понимаю, что нас окружает смерть. Вампиры обезумели, потеряли над собой контроль. Именно таких вампиров изображали на страницах учебников и детских книг.

Рука Вилмара, держащая плеть, опускается на моё бедро. Резкая, обжигающая боль заставляет на мгновение потеряться во времени и пространстве. Багровые всполохи перед глазами, слабость и тошнота. Подол платья становится мокрым и прилипает к коже, а на белой материи, отвратительным красным червём, набухает кровавая полоса.

Урча, трясясь от нетерпения, ко мне подскакивает Брунгильда и принимается слизывать кровь, вцепившись в мою ногу острыми ноготками. Я рвусь, но куда мне тягаться с вампиршей, пусть даже довольно хрупкой на вид. Рычание, мычание, стоны. Кто- то кусает запястье Алёны, кто-то протыкает её плоть спицей, а потом слизывает кровь с железа. Меня тянут за руку, пытаясь вонзить в неё клыки.

Нет, это всё не со мной, это не может быть со мной! Просто дурной сон, и я сейчас проснусь!

Земля подпрыгивает, валится стол, со звоном разбивается посуда. Вампиры падают, не в силах удержаться на ногах. Меня подхватывают чьи – то руки, несут в дом.

Белая комната, из открытого окна тянет прохладой. Подо мной мягкий диван, такой же белый, как и всё вокруг, надо мной круглая люстра. В моих руках стакан с водой, я пью её большими жадными глотками.

- Такое бывает, - раздаётся рядом голос. – мы теряем контроль, особенно, когда чувствуем страх. Он нас пьянит, делает безумными.

Слова плохо проникают в сознание, я смотрю на парня, сидящего на полу, возле дивана. Странно, это же Гуннар, почему он здесь? Ведь рядом должен быть Вилмар. Хотя нет, не надо, не хочу его видеть.

- Не вини ни в чём Вилмара, - продолжает вампир. – Он просто сорвался. Мы подарили министру эту Ал       ёну, чтобы он смог осуществить свою безумную мечту- извести род того доктора, что издевался над его женой. Алёна внучка этого человека. Некоторые вампиры, потерявшие близких во время войны, таким образом, мстят людям.

- Которые обсолютно не виноваты, - язык ворочался с трудом, раскалывалась голова. – Подло, из подтишка. Самим- то не противно?

- Мир не совершенен, а жизнь несправедлива, хотя по отношению к тебе довольно благосклонна. Живи и радуйся тому, что ты сама в полной безопасности, А если кто- то посмеет покуситься на твою кровь либо захочет причинить тебе вред, мы и Вилмар, и я, и старуха Илва, и Брунгильда сможем тебя защитить. – парень хищно улыбнулся, продемонстрировав свои клыки, нашёл мою руку, вяло пожал. Ты одна из нас Инга, ты наша. Не беги от этого, не строй иллюзий по поводу возвращения домой. Обратного пути у тебя нет, я это точно вижу. – Но давай поговорим о другом.

Говорить не хотелось, вообще не хотелось ничего, кроме как закрыть глаза и исчезнуть. Да и не верилось мне словам этого вампира. Говорит, что не позволит причинить мне вред, так почему же только что меня чуть не сожрали? Да какая разница теперь? Вилмар, которого я идеализировала, любила без памяти, оказался кровожадным монстром. Не врут учебники, не врут фильмы и . Этот народец, к счастью уже немногочисленный, - обсолютное зло. А я- наивная, доверчивая романтичная дура. Ни обиды, ни гнева, ни злости, лишь усталость.

- Ваша кровь, - Гуннар встал с пола и заходил по комнате. – Это и лекарство, и магия, и наркотик, довольно сильный. И порой, когда мы пьём к ровь, насыщенную адреналином - пьянеем, а, в некоторых случаях, теряем разум. И если ты любишь Вилмара, то примешь в нём это. А если тебе будет легче, я скажу, что

Алёна, на защиту которой ты ринулась, была не самым хорошим человеком. Знаешь скольких людей она подставила? На скольких написала кляузы и сколько сидит по её милости в тюрьмах? Всё это я говорю ради своего друга, он мне очень дорог. А теперь отдыхай, Инга. Вилмар скоро придёт в себя, и вы отправитесь домой.

Уговаривать меня не пришлось. Я закрыла отяжелевшие веки и провалилась в густую темноту. Потом, завтра я решу, что делать, как относиться к Вилмару, что ему сказать. Всё завтра.