Из тягучего , невнятного сна меня что- то выдернуло. Открыв глаза, я уставилась в проём серого окна, за которым шумел дождь. Это был не мелкий моросящий, наводящий тоску дож дик, а настоящий ливень, мощный, бесшабашный, полный молодости и неудержимой силы. Так бывает лишь весной, в середине мая, когда вдруг в один из ясных дней, гонимые потоком ветра, набегают густые, тёмные тучи. Становится жутко и, от чего- то, весело, будто бы попадаешь в волшебную страшную сказку. Упоительно пахнет грозой, свежестью листвы и молодой травы. И вот, с надувшихся от туч небес вырывается тёплые нити дождевой воды. Но кроме шума хлещущего по лис тве, траве и хлипкой крыше ливня,по лесу разносилось чьё- то пение. Голос казался смутно знакомым, от него щемило в груди, перехватывало дыхание.Язык, на котором пелась эта песня был мне не знаком, но каждый звук, каждая пропеваемая фраза дарили ощущение радости, незамутнённой, чистой, наполненной светом, самой жизнью. В ней было и тепло летних ливней, и свежесть зимнего снега, и заря над водной гладью, и смех ребёнка, и клейкость майской листвы.

И мне захотелось туда, под струи, летящие с неба, под тучи. Чтобы почувствовать как вода ласкает оголенную кожу, как липнет к телу намокшая одежда.

Я с трудом, цепляясь за шершавое дерево стен, выползла из избы, и запрокинула лицо к водянистому жидкому небу. К потемневшим соснам, вдыхая терпкий дух намокшей хвои.

- Твоя стихия вода, - услышала я голос Вилмара, но не здесь, а в другой, далёкой, навсегда утерянной жизни.

Никогда больше не повторятся наши прогулки по Далеру, наши поцелуи под южным звёздным небом. Я никогда не усну, положив свою голову на плечо вампира, а он не закружит меня над вздымающимися морскими волнами. Да, ничего этого больше не будет, но осталась память. Это со мной было и хорошее и плохое. Нежные прикосновения Вилмара и страшная ванна в пункте общественного питания, прозрачная сфера несущая нас с любимым к облакам и, обезумевшая от ст раха, Алёна, огненная клетка и волшебный водопад, где мы соединили свои ауры.

Слёзы смешивались со струями дождевой воды, а я беззвучно благодарила стихию за исцеление своего разума. Мне было хорошо, легко и свободно, и я гнала от себя мысли о том, как себя вести с бабушкой и дедом, который и не дед мне вовсе, а генерал Карпеев, враг Вилмара и всей службы поставки.

- Ты вспомнила, девочка моя, - мой вампир стоял напротив меня, в белой, промокшей рубахе и светлых, брюках, с мокрыми, прилипшими ко лбу и щекам волосами, ясным, открытым, полным нежности взглядом. Сколько до него шагов, десять, двенадцать?

- Этот ливень твоих рук дело? – голос мой дрожал, от нахлынувшей радости, от неукротимого желания коснуться его, да нет, вру, вновь вру сама себе, прижаться всем телом, впитать в себя прохладу его мокрой кожи, вобрать всей полнотой лёгких его родной запах.

- Я просил стихию исцелить твой разум, и она помогла нам, - Вилмар протянул ко мне руки, рукава свободной рубахи трепетали на ветру, словно крылья. – Подойди же ко мне, не бойся, Инга.

Нас отделяла друг от друга прозрачная стена дождя, тонкая, невесомая. Как страшно подойти к нему и обмануться. А вдруг его нет? Вдруг это всего лишь игра моего больного воображения? Боюсь приблизиться, боюсь потерять.

Делаю шаг, затем другой. Но он одним прыжком преодолевает оставшееся расстояние, и мы застываем, прижавшись друг к другу. Мои пальцы запутываются в густой пшенице его волос, каждая клеточка моего тела поёт, звенит от счастья. Погружаюсь в зелёную бездну его глаз,

Млею от того, что губы Вилмара повсюду, скользят по шее, по плечам, под ключицами, вытирают дождевые капли, а может и слёзы, с горящих щёк.

Вваливаемся в тёмную избушку, падаем на пол, одновременно гладя друг- друга, изучая заново после долгой разлуки. Дрожащие руки срывают одежду, и она, такая лишняя, такая мешающая сейчас, летит в угол. И больше ничего не существует лишь наши губы, сливающиеся в долгом, бесконечно долгом поцелуе, соприкосновение наших тел, гладкости его нечеловеческой кожи и жара, в котором мы сгораем. ..

По крыше по- прежнему барабанил дождь, стучался в хлипкое мутное окошко, затерянной в лесу сторожки. Мы лежали на полу уставшие, обессиленные. Я говорила и плакала, плакала и вновь говорила, о предательстве Наташки, о тюрьме, об амгровом болоте, о подвалах СГБ . А Вилмар, приподнявшись на локте смотрел на меня своими глубокими, неземными очами, полными и боли, и вины, и любви.

- Как же я скучал, Инга, - чуть слышно произнёс он. – Д умал, что потерял тебя навсегда. Ты не вампир, и видеть всё, что происходит с тобой я не мог, просто ощущал твою боль, твои эмоции, чувствовал, как ты тянешь из меня магию. Но это радовало, ведь если ты боишься, тоскуешь, волнуешься, если тебе нужны силы, значит твоё сердце бьётся. Но однажды связь прервалась. Как же это страшно, остаться живым лишь на половину. Все вокруг уговаривали меня смириться, приводили множество примеров, но я, словно одержимый продолжал посылать комаров.

Мягкие тёплые губы коснулись предплечья, дотронулись до красного пузырька комариного укуса.

- Я очень сильно болел, милая моя. Эти уроды причинили тебе столько боли, а мне так хотелось защитить тебя, залечить твои раны. Мой магический резерв истощился, мне требовалось много крови. Мать выхаживала меня в храме воды, служба поставки сбилась с ног, доставляя мне новых источников. Прости, лучик мой, я должен был вытащить тебя оттуда, отобрать у этих мерзавцев.

- Вилмар, - я села, такие вопросы не задают, валяясь на полу. Такие вопросы лучше вообще не задавать, ведь ответ может не понравится, а момент, который можно было бы растянуть, испить до дна, будет испорчен, и не достанется даже этих жалких крох, выданных судьбой. – Посмотри на меня, какой я стала. Нужна ли я такая прекрасному вампиру, вечно молодому и здоровому?

Только сейчас, взглянув на себя, я устыдилась своих кривых, перебитых, неуклюжих ног, своих уродливых шрамов на теле. Довольно быстро затянувшиеся раны оставили о себе напоминание виде неровных красноватых широких лент, пересекающих спину, живот, грудь.

Поспешно вскочив на четвереньки, я поползла к белеющей в углу кучи одежды. Прикрыть свой срам, своё уродство. Руки дрожали и путались в тряпках, не в силах отделить свою одежду от одежды Вилмара. Всё смешалось в бесформенный ком. Правильно, когда нас швырнуло друг к другу, мы не задумывались об аккуратности.

Сильные, но очень бережные руки обхватили меня сзади.

- Ты любая мне нужна, - шёпот Вилмара успокаивал, словно шелест морских волн по гальке.       

Я повернула к нему своё мокрое от слёз лицо. Скрывать слёзы бессмысленно, он чувствует меня на расстоянии, моя боль- его боль. Права была Хёрдис, я ведь и вправду, чуть не погубила Вилмара. А сколько человек было переведено через портал! И всё из за меня! Нет, не надо сейчас об этом, только не сейчас.

- Помнишь храм воды? – Вилмар прижимал мою голову к своему плечу, гладил по волосам, пересечённой шрамом, спине. – Туда приходят не только для того, чтобы соединить ауры, но и для исцеления души и тела. Жрицы храма и наполненный живительной силой водопад помогут тебе.

Я рыдала, сотрясаясь в его таких надёжных руках, в тепле его кожи, как тогда, в мой самый первый день в Далере. Только теперь, это были слёзы облегчения. Он пришёл за мной, а значит, всё будет хорошо.

- Зачем весь этот спектакль со стариком? – спросила я, немного успокоившись.

- Ну во- первых- в старике довольно трудно признать вампира, а во- вторых, мне не хотелось обрушивать на тебя всю информацию сразу. Человеческая психика хрупка, а память избирательна.

- А Илва? Она тоже может обратиться в молоденькую девушку?

- Нет. На такое способны лишь водные маги. Ведь что ваши организмы, что наши на 90% состоят из воды.

- А Витька? Это ты его?

- Так, Инга, - Вилмар отстранился, теперь в его голосе звучал металл, а глаза стали похожи на два острых бутылочных осколка. Да, он может быть и таким, нужно вспоминать, нужно привыкать. – Я не смогу измениться, мне нужна человеческая кровь, чтобы жить, творить магию.

Я молча обняла его, спрятав своё лицо на широкой груди. Не думать! Закрыться от вопросов, разрывающих мозг! Малодушно? Эгоистично? Да, наверное. Как бы мне хотелось верить в то, что они забирают только плохих людей, но нет, жизнь диктует свои правила. В ней нет справедливости. Витька был весёлым простым деревенским парнем, он мог бы поехать учиться в город или остаться пастухом, мог бы завести роман со Светкой или, забыв о ней, влюбиться в другую девушку. Он был не лучшим и не худшим представителем человечества, обычный, среднестатистический парень. А вот теперь его нет. Было ли ему страшно? Понял ли он, от чего умирает? Можно ли считать Вилмара убийцей? Наверное можно. Но если бы не Витькина кровь, смог бы вампир договориться со стихией? А ради кого он с ней договаривался? Ради меня? Так значит и я виновна в смерти этого мальчишки? Ох, лучше не знать, лучше не анализировать происходящее, просто жить. Ведь живёт же Наташка, предавшая меня, и Ника, отправляющая людей на верную гибель, и круглолицый следователь в конторе СГБ . У каждого из них свои грехи, за которые им придётся ответить перед властителем вселенной на страшном суде. Отвечу и я когда не- будь за Витьку, за Алёну, за всех тех источников, которых доставляли Вилмару во время его болезни. Может быть моя прабабка, перейдя через портал, осознала всё это, и решила оттолкнуть Вилмара. А я- не она, я так не смогу, или всё таки смогу?