Жаркий полдень в штате Иллинойс, известном главным образом тем, что он принадлежит к Северному центру, походил на жаркие полдни всяких других стран, не уступающих ему по части широты и долготы.

На террасе дачного коттеджа, под парусиновым балдахином, сидел безмятежный старец, разбитый параличом. Два старых негра справа и слева отмахивали от него мух. На плече его сидел розовый попугай. На коленях лежала кошка, а у ног - ирландская сука с четырьмя сосунцами. Взор старца был устремлен на превосходный аквариум неподалеку от его кресла, наполненный всякими китайскими мокроподами, - излишняя особенность для рыб, и без того обитающих в мокром месте.

Язык старца, с трудом ворочавшийся, пришел в действие:

- Ккакк… мои ппороссятки? - спросил он у негра.

- Кушают, масса Мильки, благодарение богу.

- А м-моя ж-жаб-ба?

- Опущена в колодец, масса Мильки.

- А м-моя дочь?

Но эта последняя не дала негру ответить, появившись на террасе в сопровождении гостя, проезжего депутата Пируэта.

- Вытрите папе нос! - сердито сказала она неграм и уселась в кресло, скрестив ножки. Депутат сел рядом с ней.

Молодая мисс Мильки была девицей пятидесяти трех лет. Коротенькое платьице лаун-теннис выгодно обтягивало ее формы, а рыжекудрый парик придавал ее задорному личику еще большую пикантность.

- Не утешайте меня, дорогой мистер Пируэт! Я уверена, что сойду с ума! И чем скорей, тем лучше! - вырвалось у нее страдальческим шепотом.

- Но ваш милый папенька… - тревожно заметил Пируэт.

- О! Ему ни за что не дают отставки! После этого знаменитого дела они вцепились в него, как щипцами! И понимаете, дорогой мистер Пируэт, всю его корреспонденцию, все эти письма, жалобы, апелляции, интерпелляции, все это должна читать я сама. В мои лучшие годы, когда другие танцуют, резвятся и… ах!., встречаются с себе подобными, я должна сидеть над бумагами! - из пышной груди мисс Мильки вырвалось стенание.

- Но почему бы вам не взять секретаря?

Мисс Мильки устремила на депутата изумленный взор.

- Здесь, в Иллиноисе, секретаря! Дорогой мистер Пируэт, вы должны знать, что у нас легче купить железную дорогу, чем нанять секретаря! У нас нет здесь ни единой рабочей руки!

Депутат Пируэт взглянул на нее с ужасом.

- Ни единой! - энергично повторила она. - А когда перепадет к нам кой-какой польский эмигрантишка, - вы знаете, ведь иной раз они добираются до Иллинойса, - так его перехватывает эта собака, этот изверг, этот безумец, этот молодой Нерон и Навуходоносор, мистер Дот!

С этими словами мисс Мильки откинулась на спинку стула и затрепетала всем телом в нервной конвульсии.

- Скажите мне, кто такой мистер Дот? - нежно осведомился депутат, кладя свою руку на трепещущие пальцы несчастной мисс.

Долгое молчание было ответом. Наконец, собравшись с силами, она открыла глаза и глухо произнесла:

- Дот - это роковой человек, мистер Пируэт. Он виновник всех наших несчастий… Когда-нибудь, на досуге…

- Но я сегодня уезжаю! - с испугом вырвалось у депутата.

- На досуге я расскажу вам страшную драму нашей жизни. А пока только одно слово: Дот - автор! Он автор гнусного фельетона о детективных талантах моего отца. Он автор прогремевшего интервью, в котором мой папенька… - мисс Мильки всхлипнула… - мой папенька обзывается такими… такими словами, что будто бы Шерлок Холмс и Нат Пинкертон перед ним трубочисты!

Не в силах продолжать разговора, мисс Мильки набросила на лицо кружевной платочек, как раз вовремя, чтоб подхватить кусок штукатурки, упавший у нее из-под левого глаза.

Мистер Пируэт почувствовал себя заинтересованным. Он уже собрался сказать мисс Мильки, что согласен отложить свой отъезд, как со стороны проезжей дороги, огибавшей коттедж, раздались неистовые вопли.

- Стой! Стой! Стой! - вопил кто-то в бешенстве, размахивая дубиной и со всех ног летя за небольшим серым ослом, волочившим по дороге странную ношу.

Но осел, как это чаще всего бывает с ослами, выразил совершенно обратное намерение и, брыкнув своего преследователя, галопом понесся дальше.

Пальцы мисс Мильки вонзились в руку депутата. Очи мисс Мильки устремились на ослиного преследователя.

- Дот! - шепнула она лихорадочно. - Взгляните, этот ужасный Дот преследует своего осла… А осел… Великий боже, что такое он тащит?!. Дорогой Пируэт, держите меня за талию, я падаю, я умираю! Он тащит польского эмигранта!

Зрелище, разыгравшееся на шоссе, было все более и более катастрофическим. Дот, черноусый мужчина в соломенной шляпе и небрежном костюме фермера, мчался наперерез ослу, пытаясь загнать его в свой двор и осыпая его проклятиями. Но осел, неистово мыча, проскочил мимо него, сделал два-три поворота и, задрав хвост, неожиданно для всех вдруг влетел во двор коттеджа мистера Мильки. Он пронесся прямехонько к креслу, где лежал параличный старец .и замотал головой, силясь сбросить со своей шеи кушак, за который держалась его странная ноша.

- Ослик-к! - прошептал мистер Мильки, блаженно улыбаясь. - Под-ди сюд-да, ослик! Благодарный друг мой! Осел-дж-жентельм-мен!

Пока эти фразы срывались с языка старца, мисс Мильки и депутат энергично освобождали ослиную ношу. Это был немолодой, бедно одетый и страшно изнуренный человек. На лице его лежала печать глубокого страдания.

- Вы наняты! Подпишите контракт! - визжала мисс Мильки в то время, как мистер Дот с проклятиями требовал назад своего осла, обещая снять с него кожу и сунуть ему под хвост горящую головню.

- Я польский эмигрант, - пробормотал бедняк, понурив голову, - я не имел силы идти пешком и привязал себя к этому доброму животному, пасшемуся на лугу, в надежде, что он доведет меня до жилья.

- Вы приняты на место! - отчеканила мисс Мильки. - Здание, которое вы здесь видите, есть родовое поместье моего отца, генерального прокурора штата Иллинойс.

- Для эмигранта вы отлично владеете языком, - вмешался депутат, - как ваше имя, милейший?

Бедняк провел рукой по лицу.

- Меня зовут Павлом Туском.