Лорд Чирей, английский посол, проснулся в скверном настроении и тотчас же чихнул.

Чихание у лорда Чирея было плохим признаком. Оно предвещало тревожный день. И точно. Спустя десять минут, когда лорд Чирей стоял под душем, к нему явился секретарь с омраченным лицом.

- Сэр, прошу прощения. Ужасные новости!

Лорд вышел из-под душа и облачился в халат.

- Скверные новости!

Лорд отдался в руки своего парикмахера.

- Интриги держав. Извольте сами послушать! - Секретарь поднял портьеру, ввел в комнату двух унылых молодых людей и сделал им поощрительный жест.

Молодые люди были безработные, вегетарианцы и слушатели воскресной школы. Они одновременно раскрыли рты и уныло загудели:

«Их пригласил министр Шперлинг в качестве мажордомов. По уговору они должны были прослужить весь вечер, получить по две марки и ужин. Вместо этого их выставили до ужина и дали им по марке, да и то не деньгами, а чечевицей».

- Какое мне дело, - поднял брови лорд Чирей, - какое мне дело, Джон, что эти молодые люди получили чечевицу от министра, тем более что сам министр получает чечевицу от клерикалов, аграриев и консерваторов?

- Сэр, слушайте дальше! - загадочно ответил секретарь.

- Нам это показалось обидным! - снова загудели вегетарианцы. - Мы сказали друг другу, что это несправедливо! Почему, сказали мы, министр позвал на вечер французов и не позвал англичан? Почему французы видели - какой такой новый металл открылся у немцев, а англичане не видели? Мы обиделись, сэр, и мы пришли к вам. Вот, сэр, чистосердечная исповедь.

- Гм… Что за металл?

- Стреляет, сэр, насквозь. Живая обезьяна лопается, как пузырь. Мы слышали, будто металл открыли у русских, где-то в Зангезурии…

- Джон! Принесите справочник!

Секретарь подал лорду справочник. Лорд раскрыл его тонким желтым пальцем и прочел про себя:

Зангезур.

Катарские рудники. Бывший владелец виконт Луи де Монморанси. Концессия передана четвертого июля сего года американскому подданному мистеру Надувальяну, армянину. Медь хорошего качества. Импорт. 30% чистой прибыли на акцию.

- Джон, я слышал об этой концессии от лорда Хардстона, дня за три до его смерти. Дайте молодым людям по шиллингу и прикажите их накормить! Автомобиль!

С этими словами лорд Чиреи попудрился, скинул халат и через несколько минут был в блестящем посольском наряде. Взяв цилиндр и перчатки, он заткнул в глаз монокль, сел в автомобиль и приказал везти себя на Тюрк-Платц, в Советское Торговое представительство.

В Кабинете Торгового представительства, как всегда, тишина. Жалюзи притворены. Пол затянут ковром. За столом сидит мягкий человек в пенсне и читает деловые бумаги. Но вот против него на дверях вспыхнула фиолетовая лампочка, невидимая клавиатура светового «Ундервуда» приведена в движение, и одно за другим загораются слова:

АНГЛИЙСКИЙ ПОСОЛ К ГЛАВНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ

ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА ПРОСИТЕЛЬНОЕ

Через секунду фиолетовые слова стерты. Агент кивнул секретарю.

- Я занят с французским депутатом. Заставь его ждать (взгляд на часы) тринадцать минут.

Секретарь кивнул головой и вышел из кабинета, прикрыв дверь. Тринадцать минут для английского посла - это все равно, что чаша знаменитого райского напитка, уготованная добрым пролетариям и называемая терпением. Английский посол прихлебывал от нее по глотку, резко шагая взад и вперед. Породистые баки его трепетали. Когда на донышке осталось всего несколько капель, дверь мягко открылась, и в вестибюль вышел главный агент, ласково приветствуя посла.

- Э-гм! - начал посол, усаживаясь в кресло и сбрасывая монокль: - Очень жалею, что вы не приняли меня вне очереди. Выгодное предложение. Что вы скажете, любезный сэр, о больших уступках с нашей стороны?

- Я скажу, что это будет благоразумно, - ласково ответил агент.

- Но вы понимаете - кое-что нужно для этого и нам! Ряд сделок второстепенного значения, между ними, - передача Зангезурской концессии…

Мягкий человек в пенсне поднял обе руки:

- Зангезурская концессия передана, дорогой сэр.

- Но… она может быть переоформлена. Вы понимаете, с уплатой неустойки!

Мягкий человек грустно улыбнулся:

- Сэр! Вы огорчаете меня… Международное право и основы европейской этики, сэр, не должны быть колеблемы из этого кабинета.

- Но, между нами говоря…

- Сэр! Между нами не может быть говорено ничего, что не стало бы уделом гласности, в интересах международного правового порядка.

Лорд Чирей был положительно возмущен наивностью русского агента, не понимающего основ, подоснов, видов, субвидов и других разветвлений этики:

- Но, любезный сэр, вы могли бы быть лично заинтересованы…

- Сэр! - мягкий человек приподнялся со стула.

Лорд Чирей схватил свою треуголку и подбросил монокль в глаз. Пальцы его полезли в перчатку.

- Я до глубины души сожалею, - кротко произнес агент, когда прощальные жесты были уже проделаны, - но, может бьть, сэр, вы повидаете самого концессионера, мистера Надувальяна, отель «Ливорно», Зальцгассе, 8?

- Как? Отель «Ливорно»?..

Агент терпеливо повторил адрес.

- Это было бы, - докончил он с обворожительной улыбкой, - правильной попыткой войти в дом через двери.

Лорд Чирей вышел, сжимая в руках книжку с адресом. Глаза его засветились надеждой.

Отель «Ливорно» - пышная гостиница над торговой частью Зузеля, с громадным количеством буфетных столиков, не пустующих ни днем ни ночью. Мосье Надувальян только что приступил к своему первому завтраку, состоящему из бараньей ноги и салата, мирно разделяемому его сожителями, полковником Мусаха-задэ и князем Нико Куркуреки, как торопливо подошедший хозяин шепнул ему:

- Синьор! К вам знатный гость в треуголке. Бросьте баранью ногу! Бегите к себе!

Надувальян пристально посмотрел на своих соседей, потом на баранью ногу, вздохнул и поднялся с места.

- Нико! - сказал он князю. - Поручаю тебе беречь мою баранину! А тебе, Мусаха-задэ, - беречь мой салат!

Установив таким образом систему экономического равновесия, он поднялся наверх, где его ждал английский посол.

- Мистер Надувальян, перепродайте мне вашу концессию! - решительно произнес посол, вынимая чековую книжку. - Ваши условия?

- Вот уж плохая погода, сударь, - задумчиво ответил Надувальян, - как плохая погода - у меня глухота на оба уха. Вы насчет чего?

- Катарская концессия? - заорал англичанин.

- Катары и компрессы. Гм, гм, до этого еще не дошло, сударь.

Английский посол выхватил карандаш и написал крупными буквами: «Перепродайте нам право на Катарскую концессию».

Надувальян потер обеими руками переносицу.

- Катарскую концессию? Это, сударь, замечательное дело. Медь - просто мармелад. Климат, местоположение, ручьи, скалы. Горячий ключ бьет прямо из недр. Помогает от чесотки. Баранина первый сорт. Ширванское вино в бурдюках. Вы ширванское вино пили? Надо пить ширванское вино.

Лорд кивнул головой в знак согласия. Он дрожал от нетерпения.

- Пилавы, сударь, - продолжал Надувальян, разгорячась, - нельзя есть без ширванского вина. Ба-а-ль-шой доход иметь буду. Роговые изделия в горах. Разведение свиней. Фабрика щеток. Хороший процент и никакая себестоимость, ходит в горах, траву кушает.

- Позвольте узнать ваши условия?

- Катарская концессия… - задумчиво протянул армянин, - очень хорошее дело. Но, извините, не могу. Не перепродаю.

Лорд подскочил на стуле:

- Я не поскуплюсь, - пробормотал он хриплым голосом.

- Зачем скупиться? И я бы не поскупился. Да говорю тебе, душа, не продаю.

Английский посол поднялся с места посеревший.

- У вас там открыт новый металл, - вырвалось у него в бешенстве, - вместо свиней вы бы лучше не дали вытащить его у себя из-под носа!

- Свиньи - большой процент и никакая себестоимость, - хладнокровно ответил армянин, - а насчет металла посмотрим. Ты приезжай в Зангезур к Надувальяну, поговорим. Зачем сейчас духом падать? Духом не падай. Может, ты и будешь первый покупатель. Концессию не продам, металл продавать буду. Кому фунт, кому два, а захочешь, так десять.

С этим сомнительным утешением английский посол, злой, как собака, уехал к себе домой. А Надувальян, ставший весьма задумчивым, вернулся в столовую, где Нико Куркуреки и Мусаха-задэ сидели над бараньей ногой и салатом, меряя друг друга сверкающими глазами и держась за кинжалы.