О русском патриотизме и брюках господ подпоручиков.

Управа в Ростове опять управляла. Все было честь честью: думские гласные, члены управы, письмоводители, сторожа, заседанья.

Даже казалось иной раз по чинности членов управы, что немцы приснились. Что если и были где-нибудь немцы, так в Петербурге, в совете министров, а здесь был Попов, городской голова, и полицмейстер Дьяченко.

Но как-то однажды в управу явились два офицера. Были они в мундирах защитного цвета, в зеленых перчатках, белокурые, с красными лицами, с алыми ртами из-под светлых усов, а за ушами, где вены, с зачатком склероза.

Офицеры явились в самую залу, прервав заседанье. Один из них резким движеньем показал свои брюки, суконные брюки защитного цвета. Были брюки совсем не в порядке, они лопнули, совершенно как лопает по толстому шву бобовый стрючок у акации.

— Что ему надобно? — спросили члены управы друг дружку.

Офицер об'яснился:

— Ему надобно возмещенья убытков от муниципалитета, за брюки.

— Но скажите, при чем же тут муниципалитет?

Выяснилось: офицеры вдвоем подрядили извозчика, сели и поехали к месту службы. Извозчик на повороте накренил (с пьяну, решили члены управы, знавшие свой народ; из патриотизма, подумали немцы, знавшие свой народ). Но как бы то ни было, извозчик накренил, и от толчка офицер повалился на землю. Будучи офицером, он не упал, а, подскочив, стал на ножки (офицеру упасть неприлично), но брюки однакоже лопнули. Муниципалитет теперь должен возместить офицеру убыток.

Возмутились члены управы. Много лет, по три года, за хорошее жалованье, получаемое аккуратно, сидели они в этой зале, как члены управы, но такого ни разу не слышали. Чтоб городское управленье, чтоб муниципалитет отвечал за какие-то там офицерские брюки! Быть не может. Рассматриваемая претензия есть бесчестье, наносимое членам управы.

Офицеры пожали плечами:

— Тем не менее, муниципалитет отвечает за ущерб, причиняемый городом офицеру германской императорской армии.

— Но на каком основании?

— Есть закон, — не горячась, но сурово ответили офицеры. И при помощи Осипа Шкапчика, переводчика, раз'яснили членам управы, что действительно есть параграф в германском своде законов, по которому муниципалитет возмещает убытки, причиненные городом воинскому снаряженью господ офицеров.

— Но требуйте не с нас, а с извозчика? Ведь виноваты не мы, а извозчик.

— Помилуйте, извозчик есть муниципальное учрежденье.

Сильно озлобил членов управы означенный случай. Эдак ведь, если у каждого брюки порвутся, брючный ремонт обойдется городу в десять раз больше, чем ремонт канализации и водопровода! Но нечего делать. Поахали, пожестикулировали, покачали многодумными головами с востока на запад, в такт вращенью земли, — и возместили убыток. А милиции дали понять в устной форме, чтоб разыскать патриота-извозчика и всыпать ему, смотря по его состоянию, или по уху крепкой рукой, если пьян он, или в ухо крепкою речью, если он трезвый. Так лойяльные члены управы при помощи меры воздействий русский дух изгоняли.

И не напрасны были усилия членов управы!

Вечером поздним, пригнавши в конюшню свою коренную с пристяжкой, сел извозчик пить чай с мушмалою и потчевал чаем соседа.

Тот хвалил, а извозчик рассказывал: умные, черти! Не с нашего брата, с рабочего, в поте лица, а знают, с кого и просить. Нам, говорят, нужна амуниция, так по этому делу амуницивитет и ответствен. Вот как по заграничному, не по нашему, рассудительно вышло.

Пил извозчик, в поте лица обливаясь, и сосед, мушмалой закусив, похвалил заграничный порядок.