Вот тут настала пора сказать несколько слов и о коллегах Кшесинской, которые были и добрыми её подругами, и просто «товарками», как она звала некоторых. Но Анна Павлова занимала особое место в иерархии подруг и коллег. Матильда видела её талант и старалась помогать.
Замечательная русская балерина Анна Павлова (1881–1931) не только сама интересна, своими успехами на сцене, но и её любовными драмами, вполне достойными, как и драмы Кшесинской, целой книги.
Во многих официальных биографических справках указывается два отчества балерины – Павловна и Матвеевна. Нужно разобраться, в чём же тут дело? Оказывается, незадолго до рождения Анны её мать, Любовь Фёдоровна Павлова, обвенчалась с отставным солдатом Преображенского полка Матвеем Павловым. Но супружество продолжалось недолго. Тот, кто мог бы считаться её отцом, умер, когда ей не было и двух лет. Был ли Матвей Павлов отцом Анны нет ли, никто точно сказать не мог. Есть версия, что Любовь Фёдоровна была в близких отношениях с московским банкиром и крупным землевладельцем Лазарем Поляковым. Таково мнение и единокровных братьев балерины. У них было отчество и фамилия Полякова. Один из братьев, Владимир Лазаревич, впоследствии стал геологом, приват-доцентом. А вот историк моды Александр Васильев писал, что отцом Анны Павловой мог быть Шабетай Шамаш, караим из Евпатории, взявший при приезде в Россию имя Матвей. Балерина тайну рождения так и не открыла. Возможно, она и самой ей не была известна. Некоторые исследователи полагали, что Анна Павлова ещё в юные годы придумала себе биографию, выучила её и потом всякий раз, когда требовалось, пересказывала её с точностью. Ведь ей приходилось обращаться в высших сферах. Как же там можно было говорить, что она является дочерью обыкновенной прачки, ну а кто отец, ей неизвестно. Слишком много вариантов…
Они с матерью жили очень бедно. Но у матери были достоинства непререкаемые – красота, честность, порядочность… И чувство прекрасного, что и привело к тому, что она однажды сделала дочери очень дорогой подарок – взяла билеты в Мариинку на балет “Спящая красавица”…
Анна вспоминала:
«Когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. “Вот ты и увидишь волшебниц”. Показывали “Спящую красавицу”.
С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.
– Хотела бы ты так танцевать? – с улыбкой спросила меня мама.
– Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу.
Я люблю вспоминать этот первый вечер в театре, который решил мою участь».
И маленькая Анна заболела сценой. Мать предупреждала о трудностях учёбы, о том, что ждёт там фактически казарменное положение. Она поясняла, что сложно, очень сложно там учиться. Анна отвечала:
– Если это нужно всё перенести ради того, чтобы танцевать, я готова к испытаниям…
Что касается режима в Императорском театральном училище, то тут уж, описывая их, Анна Павлова дополняет мемуары Матильды Кшесинской. Режим, действительно, очень похож на военный, а скорее даже на монастырский.
Анна Павлова рассказала в своих воспоминаниях:
«Поступить в Императорскую балетную школу – это почти то же, что поступить в монастырь, такая там царит железная дисциплина. Из школы я вышла шестнадцати лет со званием первой танцовщицы. С тех пор я дослужилась до балерины. В России кроме меня только четыре танцовщицы имеют официальное право на этот титул. Мысль попробовать себя на заграничных сценах пришла впервые, когда я читала биографию Тальони. Эта великая итальянка танцевала всюду: и в Париже, и в Лондоне, и в России. Слепок с её ножки и поныне хранится у нас в Петербурге».
Путь в балет у Анны Павловой был похожим на путь Матильды Кшесинской. Разве что, поскольку она была моложе, то и позднее – в 1899 году – попала после окончания Императорского театрального училища в труппу Мариинского театра. Что же касается балетных спектаклей, то и здесь было очень много общего. Анна Павлова танцевала во многих классических балетах – «Щелкунчик», «Конёк-Горбунок», «Раймонда», «Баядерка», «Жизель». В становлении Анны Павловой сыграл большую роль балетмейстер Александр Алексеевич Горский (1871–1924), в 1915 году ставший заслуженным артистом Императорских театров. Танцевала она и с Михаилом Михайловичем Фокиным (1880–1942), которого называют основателем современного классического романтического балета, ну и в связи с его эмиграцией – русским и американским хореографом. В балетных спектаклях Михаила Фокина «Шопениана», «Павильон Армиды», «Египетские ночи» балерина исполняла главные роли. А, к примеру, миниатюру «Лебедь» Михаил Фокин поставил специально для неё. Эта миниатюра, впоследствии более известная под названием «Умирающий лебедь», считалась одним из символов русского балета XX века. Существует предание, что последними словами балерины перед смертью на чужбине – с 1914 года она жила в Англии – были: «Приготовьте мой костюм лебедя!»
Смысл прост: ведь миниатюра, как указано выше, стала именоваться «Умирающий лебедь».
Быть может, в те последние минуты жизни она вспоминала детство, юность, учёбу, то есть начала начал своей знаменитой карьеры.
…Перерыв в занятиях. Анна стоит у окна. За окном крупными хлопьями идёт снег. Анна скучала по своему дому, по маме. Занятия отвлекали от грусти. Анна Павлова, как все девочки, занималась танцами, музыкой. Литературе и другим предметам мало уделялось внимания. В основном пение, танцы. Выводили гулять вдоль училища, играли в снежки, в салки. Потом опять занимались, учились. Перед завтраком занимались танцами.
И наконец долгожданное лето. Она приехала на летние каникулы к маме.
Мама и расспрашивала:
– Нравится тебе учёба?
– Очень, очень, но строго только. Режим. Стояла и плакала потом. Я верю, что стану артисткой.
– Конечно, станешь.
Летние каникулы. Цветение жасмина. Благоухали поля, пестрели полевые ромашки, васильки. В июле уже ягодки поспевали – брусника, черника. Она с мамой идут в лес за ягодами. Русская природа! Как она прекрасна, как помогает в творчестве, как помогает в совершенствовании танца. Анна словно бы перенимала гибкость русских берёзок, мягкость разнотравья… И пышное осеннее природы увяданье помогало сыграть «Умирающего лебедя», и волшебство каждого времени помогало войти в сказочные персонажи балетных спектаклей. Недаром французский композитор Шарль-Камиль Сен-Санс (1835–1921), увидев Анну в «Лебеде», с восторгом воскликнул: «Мадам, благодаря вам я понял, что написал прекрасную музыку!»
А выдающийся русский театральный деятель Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) мечтательно говорил: «То ли ещё будет на премьере “Жизели”, где Павлова станцует с Нижинским! Идеал в танцевальном искусстве: два гения танца вместе!»
Газеты в один голос отмечали: «Гибкая, музыкальная, с полной жизни и огня мимикой, она превосходит всех своей удивительной воздушностью. Когда Павлова играет и танцует, в театре особое настроение».
И вот уже сердце раскрывалось для любви, которая пока только приходила в сценических образах «Баядерки», где захватывала трагическая история Никии, влюблённой в Салору воина.
В Википедии говорится об этом балете: «“Баядерка” Мариуса Петипа во многом перекликается с балетом “Сакунтала”, поставленном его братом Люсьеном Петипа для балета Парижской Оперы в 1858 году (музыка Рейера, сценарий Теофиля Готье по одноимённой драме индийского поэта IV века Калидасы). Литературным источником балета “Баядерка” являются драма “Шакунтала” и баллада Гёте “Бог и баядерка” (нем. Der Gott und die Bajadere). В основе сюжета – романтичная восточная легенда о несчастной любви баядерки и храброго воина».
Сюжет драматичен. Дочь Гамзати была влюблена в Солора. Гамзати предлагала золото Никии, но та отказалась. Тогда Гамзати потребовала, чтобы отец немедленно сватал за Солора. На свадьбе Гамзати передает Никии корзину с цветами, откуда выползла змея и жалит Никию. Никия при смерти напоминает Солору, чтобы тот любил вечно её. И она умирает. Анна Павлова замечательно сыграла этот спектакль. В индийской одежде: тесемочка, платье с бусинками, как одеваются индийские женщины. Спектакль имел колоссальный успех.
И вот к балерине пришла любовь… Предметом её любви стал блестящий аристократ, барон Виктор Эммануилович Дандре (1872–1944), происходивший из древнего французского рода. В момент знакомства с балериной он был членом городского совета Петербурга. Начался долгий роман, который забуксовал в 1910 году, когда Дандре был обвинён в незаконном присвоении средств при строительстве. В 1912 году он бежал из России и снова соединился со своей любовью в Лондоне. Некоторые биографы даже полагают, что они вступили в брак, хотя документальных тому подтверждений неизвестно.
Теперь же посмотрим, как всё это было…
Матильда Кшесинская подружилась с Анной Павловой в нелучшее для последней время. Против Анны было немало интриг. А началась дружба так. Однажды Матильда подошла к Анне и поинтересовалась:
– Анна, вы можете уделить мне пару минут…
– Да, да, конечно, могу, – ответила та.
Матильда начала издалека, хотя цель более близкого знакомства у неё была. Великий князь Борис Владимирович, брат возлюбленного Матильдой Андрея, положил глаз на балерину.
Матильда сказала:
– Вы прекрасно танцуете. Вами восхищаются все зрители, даже сам государь. Вами очарован великий князь Борис Владимирович.
– Я это заметила, – кивнула Анна.
– Тогда у меня к вам вопрос: вы не заняты завтра? Я хотела бы вас познакомить с великим князем.
Анна Павлова немного смутилась:
– Н-не знаю, право, не знаю. Нет, не занята завтра.
– Что вы так испугались? Я же не насильно вас заставляю идти знакомиться. Поверьте, у меня собираются очень хорошие люди.
На следующий день после спектакля Матильда Кшесинская ждала её возле выхода в зал. Анна Павлова вышла со сцены театра и направилась в зрительный зал. Но к ней подошёл великий князь Борис Владимирович.
– Познакомьтесь, Аннушка, – сказала Кшесинская. – Перед вами внук императора Александра Второго.
– Мне очень приятно, – ответила Анна.
– Могу я пригласить вас на каток? – спросил великий князь.
– Нет-нет. Извините. Что вы?! Я никуда не хожу.
– Не отказывайтесь, Анна, – вставила Кшесинская. – Я, например, часто хожу кататься на коньках.
– Благодарю вас, – потупившись, сказала Анна, показывая, что согласна.
Вечером следующего дня они встретились на катке. Как это было памятно Матильде, которая составила компанию вместе с великим князем Андреем Владимировичем.
Каток был освещён. Кружась, ложился на сугробы, что выросли вокруг расчищенного льда, на лёд, на шапки катающихся белый пушистый снежок. Что это, первое увлечение? У Анны Павловой начиналась своя взрослая жизнь. Она жила одна на коломенской квартире. Сама покупала себе вещи для театра: тунику, трико для репетиции, принадлежности для лица актрисы. У неё появились новые знакомства. Все ею восхищались, её красотой, её талантом. Борис Владимирович пытался ухаживать. После катка он предложил пойти в ресторан.
Анна категорически ответила:
– Благодарю вас за приглашение, но я в рестораны не хожу.
Нет, пока это ещё не любовь. Любовь впереди. После одного из спектаклей она столкнулась с Виктором Дандре.
Он решительно подошёл к ней, воскликнул:
– Я так много о вас слышал. И вот наконец могу вас видеть так близко, говорить с вами. Меня зовут Виктор Дандре. Я на всех ваших спектаклях бываю.
– Вы любитель балета? – спросила она.
– Я ваш поклонник. Вы очень страстно играете любящих и страдающих героинь. Не могу забыть, как вы играли Никию в спектакле «Баядерка».
Анна Павлова молчала, улыбаясь.
Ухаживания Виктора Дандре она приняла. Он приглашал её в рестораны, на спектакли, когда у неё выдавались свободные вечера.
Но особенно запомнился первый поход в ресторан. Матильда Кшесинская подарила ей свои серьги и колечки.
Шикарный зал, великолепные расписные стены, зеркала. Она смотрела на приборы, которыми сервированы столы, и машинально думала об их невероятной дороговизне.
Виктор Дандре был необыкновенно щедр, заказал дорогущее вино, дорогие экзотические блюда.
Она была очарована Дандре, постепенно зарождалась любовь.
На следующий день она думала о нём и смотрела на серёжки, которые ей дала для похода в ресторан Кшесинская. «Надо бы вернуть сегодня же…»
И тут звякнул дверной звоночек. Она подошла к двери. Услышала:
– Анна, вы дома? – Это был голос Виктора Дандре.
Анна открыла дверь.
– Одевайтесь, и едем со мной… Вас ждёт сюрприз.
– Прямо сейчас? – удивилась Анна.
– Да-да, сейчас. Сейчас.
Анна оделась, вышла. Карета ждала у входа. Через некоторое время Виктор Дандре попросил закрыть глаза и куда-то провёл её. Было слышно, как он повернул ключ в двери.
– Пока не открывай глаза. Ещё минуту.
Они куда-то вошли.
– Вот теперь можешь открыть глаза.
Она стояла в просторной квартире с большим залом. На стенах – портреты русских композиторов. На столе – бутылка сухого шампанского, ваза с цветами, ваза с фруктами: виноград, яблоки, груши, блюда, заказанные из ресторана. Виктор Дандре зажёг свечки. Это был первый романтический ужин в ее жизни.
Её жизнь изменилась. Были вторая, третья встречи. Анна думала, что вот оно её счастье…
Виктор Дандре ждал её после спектаклей, после репетиций.
Но счастье было недолгим. Сначала неудачи на сцене… Потом вдруг Виктор Дандре исчез.
Анна Павлова вспоминала: «Я поначалу боролась, начала с горя просто кутить, желая что-то ему доказать!»
Анна стала работать с Михаилом Фокиным. Вместе с ним в доме на Офицерской в белом зале Анна создавала новый вариант спектакля «Умирающий лебедь».
А потом были зарубежные гастроли.
Сначала Стокгольм, в 1907 году. И полный успех.
С 1908 года Анна Павлова начала гастролировать за рубежом. Она вспоминала:
«Первая поездка была в Ригу. Из Риги мы поехали в Гельсингфорс, Копенгаген, Стокгольм, Прагу и Берлин. Всюду наши гастроли приветствовали как откровения нового искусства.
Жизнь танцовщицы многие представляют себе легкомысленной. Напрасно. Если танцовщица не держит себя в ежовых рукавицах, она недолго протанцует. Ей приходится жертвовать собой своему искусству. Награда её в том, что ей иной раз удается заставить людей забыть на миг свои огорчения и заботы.
Я поехала с русской балетной труппой в Лейпциг, Прагу и Вену, мы танцевали прелестное “Лебединое озеро” Чайковского. Потом я присоединилась к труппе Дягилева, знакомившего с русским искусством Париж».
Оскар Карл Густав Адольф (1888–1958), принц Прусский, пятый сын германского императора Вильгельма, был настолько восхищён талантом Павловой, что вручил ей орден «За заслуги перед искусством».
Но как же любовь? Анна старалась виду не подавать, что переживает разрыв с Виктором Дандре. Говаривала: «Я – монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр».
Балетмейстер, теоретик танца, крупный деятель хореографии Франции Сергей Михайлович Лифар (1904–1986), основатель Парижского университета хореографии и Университета танца, уже позднее, в двадцатые годы двадцатого века, дал Анне Павловне такую оценку:
«Когда появилась на сцене Анна Павлова, мне показалось, что я ещё никогда в жизни не видел ничего подобного той не человеческой, а божественной красоте и лёгкости, совершенно невесомой воздушности и грации, “порхливости”, какие явила Анна Павлова. С первой минуты я был потрясен и покорен простотой, легкостью ее пластики: никаких фуэте, никаких виртуозных фокусов – только красота и только воздушное скольжение – такое лёгкое, как будто ей не нужно было делать никаких усилий, как будто она была божественно, моцартовски одарена и ничего не прибавляла к этому самому легкому и самому прекрасному дару.
Я увидел в Анне Павловой не танцовщицу, а её гения, склонился перед этим божественным гением и первые минуты не мог рассуждать, не мог, не смел видеть никаких недостатков, никаких недочетов – я увидел откровение неба и не был на земле… В антракте в фойе я встретил Дягилева – где бы я ни бывал этою весною, я всюду его встречал – и на его вопрос, как мне понравилась Анна Павлова, мог только восторженно-растерянно пролепетать:
– Божественно! Гениально! Прекрасно!
Да Сергею Павловичу не нужно было и спрашивать моего мнения – оно было написано на моём лице».
Владимир Иванович Немирович-Данченко отметил:
«Благодаря Анне Павловой у меня был период, довольно значительный, когда я считал балет самым высоким искусством из всех присущих человечеству… возбуждающим во мне ряд самых высоких и глубоких мыслей – поэтических, философских».