– Здравствуйте, – на русском и почти без акцента произнесла Айрин таможеннику на пограничном контроле с Россией, чем повергла Дэниела в немалое удивление.

Но задавать вопросы он не решился. Айрин была какой-то отстраненной в последние дни. Сторонилась его и всячески избегала даже случайных прикосновений. Отдернула руку, когда передавала билеты на самолет и ее пальцы случайно коснулись его. Сама несла свой багаж – прехорошенький коричневый чемоданчик и небольшую сумку коричневого цвета, располагавшуюся сверху него и служившую ручной кладью, которые удивительным образом шли к ее светло-бежевому плащу. Не попросила обменять посадочный талон в самолет, когда ей дали место на сиденье позади Дэниела. Села в такси на переднее сиденье, чтобы не оказаться рядом. В общем, делала все, чтобы быть как можно дальше от него.

При вылете, пройдя таможенный досмотр, они долго сидели в буферной зоне аэропорта Флоренции, которая не давала вылет. И Айрин, вдруг начавшая верить в приметы, начала думать, что они упустили в Тоскане что-то важное. Не заметили что-то неуловимое, что точно должны были увидеть. И эта ошибка в лучшем случае отбросит их на несколько шагов назад, если совсем не заставит свернуть с предназначенного пути. А потому город не отпускает их.

Она еще раз стала свидетелем разговоров Дэниела по телефону с Ангеликой и кем-то, ей неизвестным. Хотя, возможно, он просто сделал вид, что не узнал звонившего. Она даже не успела понять, кто на другом конце провода, когда Дэниел отошел в сторону чтобы что-то обсудить.

Айрин лишь мысленно пожала плечами – его личная жизнь не ее дело. Да, она будет в ответе за отношения, если найдет ему кого-то, но обдумав все еще раз за пару часов сидения в аэропорту, она начала приходить к выводу, что это будет очень неблагодарное занятие. Неизвестно, приглянется ли Дэниелу ее выбор. Да и девушке дарить надежду не стоит. Она сама не слишком хорошо знает Дэниела. Возможно, он из тех, кто никогда не женится.

А когда они уже стояли в очереди на посадку, у нее вдруг промелькнула мысль, что ей остается лишь надеяться, что, боясь потерять его общество, она однажды не начнет переживать настолько, что решится на отношения с ним. Нет, даже необременительный романчик на время путешествия в их случае был бы лишним.

А большего и ждать нечего. Она неплохо знала себя и точно понимала, что никаких чувств к Дэниелу не испытывает. Потому что если б с ее стороны это была настоящая любовь, она бы даже не задумывалась о последствиях этих отношений. И о том, что он когда-нибудь оставит ее как ненужную игрушку. Нет, если бы она действительно любила его, то бросилась бы к нему в объятия, очертя голову.

Архангельск встретил их неприветливой, холодной погодой. Не переставая лил дождь. Ветер срывал с деревьев успевшие пожелтеть листья и бросал их под ноги, рвал полы одежды и окатывал ледяными дождевыми брызгами. Разместившись в гостинице, Айрин отправилась искать городской музей. Вернулась она через полчаса, в промокших до колена темно-серых брюках, светлом плаще и косынке на голову, неся в руках зонт, с которого капала вода. Замерзла, несмотря на толстый свитер, промокла. И была не очень довольна. Но правда, разузнала о местонахождении музеев, мэрии и всяческих архивов – все, что ей было нужно.

Дэниелу было приказано не ходить с ней, так как, как выразилась Айрин – «она одна все сделает быстрее и лучше». Это было сказано таким тоном, что он не решился даже возразить ей, не то что отправиться следом.

По какому-то невообразимому стечению обстоятельств в Архангельске не оказалось ни одного места в мало-мальски приличной гостинице, кроме этого двухместного номера с одной двуспальной кроватью, в котором они и остановились. Такого небольшого, что даже раскладушка в него не влезла, по утверждению сотрудников гостиницы, несмотря на то, что Айрин всячески упрашивала об этом девушку, оформлявшую их заселение. При этом в номере с легкостью помещалось два кресла, журнальный столик, бюро и багажница. Только поменять весь этот скарб на еще одно временное спальное место никто не захотел.

Поначалу Айрин думала отказаться от комнаты и поискать еще что-то. Возможно, даже не в самом городе, а рядом. Но поразмыслив, решила остаться – очень уж не хотелось передвигаться в такую непогоду, пусть и на такси. Тем более Дэниел, когда выяснилось обстоятельство с отсутствием номеров, пообещал ей, что будет спать на кресле. Или на кровати, но в другом углу, на самом краешке. Голосом, от которого у нее опять побежали мурашки по коже.

В номере оказалось очень уютно и тепло. Бежевая органза на окнах и кофейные портьеры, такое же покрывало на кровати и светлая мебель. Войдя в номер, Айрин сняла пальто и обувь и взяла чемодан, чтобы поднять его на багажницу.

– Дай мне. – Дэниел попытался взять у нее из рук чемодан, чуть коснувшись руки, от чего Айрин вздрогнула.

И он тут же решил, что ей неприятны эти прикосновения.

– Я сама! – Она снова потянула сумку вверх.

– Мужчина здесь я, – тихо, но настойчиво ответил Дэниел. – Или ты забыла?

– Я справлюсь.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но не дам тебе таскать сумки и делать какую бы ни было тяжелую работу, пока я рядом.

Айрин кивнула и передала ему чемодан. Наверное, он прав. Даже скорее всего – прав. Просто она всегда полагалась на себя и сейчас ей сложно перестроиться. И еще сложнее будет вернуть все на круги своя, когда она вернется в Нью-Йорк и заживет обычной для себя жизнью.

Айрин присела на краешек кровати. На удивление та оказалась удобной и достаточно жесткой, и Айрин даже пожалела, что ей придется спать на полу. Да, она решила, что будет спать на полу. Решила, пока они поднимались в лифте вместе с багажом и носильщиком и ей пришлось встать рядом с Дэниелом, как она ни старалась отодвинуться в дальний угол – слишком мал был лифт для ее манипуляций.

Только вот ее задумка не удалась. Как только она начала исследовать шкаф на предмет наличия дополнительных одеял и сооружать себе постель на полу, Дэниел подошел к ней и спросил:

– Что это ты делаешь?

– Собираюсь лечь спать.

– На полу?

– Да. Думаю, это будет более удобно, чем в кресле.

– Осень и можно простудиться. Ложись на кровать.

– Это неудобно… – Она собиралась добавить еще что-то, но правду говорить не хотела, а обидеть боялась. Но на удивление, Дэниел не стал требовать от нее объяснения причин.

– Ты права, нам не следует занимать одну кровать. Но раз так получилось, на полу буду спать я.

– Сейчас осень и ты можешь заболеть.

– То есть я могу, а ты не можешь? Так это понимать?

– За себя я отвечаю. Я взрослая и расплачиваюсь за последствия своих поступков.

– А я значит малыш? – скептически произнес Дэниел.

Так он и знал – она все еще считает его тем юнцом, которым он был, когда она заканчивала школу! Мальчиком, который боялся даже подойти к той, которая ему нравится, не помышляя о том, чтобы заговорить с ней. Но он сильно изменился с того времени и намерен доказать это ей.

– Нет, я этого не говорила, – Айрин покачала головой. – Я думаю, что это совсем не так. Это определение подходит тебе меньше всего. Но это я предложила жить в этой гостинице. С одним номером на двоих.

– А я согласился, – настойчиво произнес Дэниел. – Так что я тоже отвечаю за свои поступки.

Он спокойно взял у нее из рук одеяла, которые она планировала постелить на пол, и направился к креслу. Сдвинув их и журнальный столик вместе наподобие кровати, благо столик оказался одной высоты с креслами, Дэниел расстелил на них одеяла и положил подушку, которую Айрин ему любезно протянула.

В ту, их первую ночь в номере, она плохо спала. Несмотря на перелет, связанную с дорогой усталость и моросящий за окном дождь, словно решивший сжалиться над этим городом и устроить ему передышку хотя бы ночью, перейдя из непроглядного ливня в мелкую морось. Лежа на кровати с закрытыми глазами, Айрин все пыталась определить, спит ли Дэниел, беспокойно прислушиваясь к его дыханию и коря себя за то, что позволила ему настоять на своем в вопросе выбора места для сна.

Утром он, к ее удивлению, был бодр и выглядел совершенно выспавшимся. Но Айрин все равно решила дать ему передышку и отправилась на поиски одна, решив в этот раз не поддаваться на его уговоры.

Следующие дни они потратили на розыск. Вернее, в первый день Айрин попыталась сделать все сама. Но поняв, что даже быстро просмотреть картотеку имеющихся документов в одиночку ей не удастся, следующим утром она нехотя позвала с собой Дэниела.

Но им не удалось найти ничего – ни таинственного мистера Винда Вандеринга, ни кого-то с такой же фамилией, ни малейшей зацепки. За целую неделю. Они перерыли гору документов, книг с записями – полный ноль.

Положение усугублялось тем, что все эти дни лил дождь. Он начинался каждое утро и заканчивался только вечером, когда за ними закрывалась дверь комнаты в гостинице. Айрин понимала, что ей с каждым днем все труднее вытаскивать себя из постели и идти куда-то. Да еще и возвращаться, не найдя никакой информации.

Ее поиски зашли в тупик. Найденная монетка и деревянная поделка привели ее в город, где были созданы. Но дальше открывать свои тайны не желали. Что бы она ни делала, как бы и где ни искала, успех ее действия не приносили. Словно что-то другое влияло на исход поисков, а никак не интенсивность ее трудов в этом направлении.

Ей очень хотелось поделиться этим с Дэниелом, но она не знала, как он воспримет ее слова, да еще и притом, что эти дни она только перекинулась с ним парой фраз, касающихся дела, но никак не мыслей по этому вопросу. Даже за завтраком она молчала, отстраненно помешивая кофе и почти не прикасаясь к еде.

Айрин понимала, что в этом городе, таком понятном и знакомом ей, она была его проводником хотя бы потому, что хорошо говорила на том же языке, что и окружающие, и единственной надеждой Дэниела на человеческое общение по той же причине – англоговорящие туристы появлялись в это время в Архангельске не часто.

Но ничего не могла с собой поделать, чтобы убедить себя прервать вынужденное затворничество, опасаясь, что подпустит его ближе. Слишком близко, чтобы потом опять суметь вернуть все на круги своя по возвращению в Нью-Йорк. В этот момент он окажется в привычном для себя мире, и она больше не будет ему нужна в окружении его блистательных Ангелик, Изабелей и, уж что греха таить, Кассандр, обитавших не где-нибудь, а прямиком в их офисе. Тем более что все трое уже успели несколько раз позвонить ему за время их путешествия и осведомиться о его самочувствии, настроении и результатах работы. Словно он был тут совсем один и присутствия Айрин не предполагалось.

Спасало только то, что за это время ей пару раз звонил Райан, возвращая ее в жизни своими шутками и веселым настроением, таким заразительным посреди холода Архангельска.

Она опять думала о Дэниеле. О том, чем же ее раздражают разговоры с другими девушками чужого, по сути, мужчины, если это не любовь к нему. И в очередной раз пришла к выводу, что корни нужно искать в детстве.

Дэниел всегда был ей верным другом, приходящим на помощь, как только она позовет. Или даже не позовет – он как-то сам догадывался, когда она в нем нуждается. И это ей нравилось и тогда, и сейчас, когда он снова был рядом и помогал во всем. Ей это чрезвычайно нравилось! А перспектива постоянных отношений Дэниела с какой-либо девушкой, а еще и, не дай бог, женитьба на ней может разрушить этот их мирок. Он не сможет приходить к ней и помогать.

Нет, такого она не хотела! А еще думала подыскать ему пару! И что за бредовая идея! Ну уж нет. Она не хочет терять возможность позвонить ему в любое время и подвигнуть на какое-нибудь безумное приключение.

Нужно быть с ним такой, как прежде – веселиться и болтать обо всем на свете. Тем более что ей это так нравится – разговаривать с ним. И надеяться, что наличие женского общества в ее лице будет достаточно, и Дэниел не отправится искать кого-то еще для души. Для тела – возможно, но единичные связи ее не волновали, угрозы их дружбе они не представляли никакой. Так было всегда, будет и сейчас.

Очередным вечером, приняв душ после дня безрезультатных поисков, Айрин присела на кровать, задумчиво уставившись на стену.

Дэниел, только собиравшийся под горячие струи воды, которые, как он надеялся, смоют не только холодность погоды в этом городе, но и девушки, сидящей сейчас перед ним, мысленно вздохнул. За эти дни он не пришел к пониманию ее настроения, как ни старался. И остался от этого так же далек, как и в последний их день в Тоскане.

Все эти дни Айрин молчала, продолжала розыск, который почему-то не приносил результата, как ни старались они, и становилась еще грустнее. А он даже боялся спросить, не может ли чем-то помочь ей, переживая, что от его слов она еще больше замкнется. Только вот безмолвствовала она только с ним, непринужденно говоря по-русски с окружающими, и через пару дней он уже начал понимать русскую речь, отдельные слова и общий смысл фраз. Но ничего полезного, чтобы понять настроение Айрин, так и не услышал.

Он уже начал думать, что забыл родную речь, когда ему позвонила Кассандра. Она начала говорить с обычным для нее веселым настроением, и он так обрадовался, что все же помнит английские слова, что проговорил с ней почти полчаса обо всем на свете. Хотя потом, когда уже положил трубку, подумал, что этот разговор может дать ей ложную надежду на отношения.

Так же, как и Ангелике.

Когда он первый раз увидел ее номер, высветившейся на экране его телефона, то не взял трубку. Но она позвонила еще и еще, и он стал переживать, не случилось ли чего. И, поддавшись порыву, все же ответил. И почти сразу понял, что сделал это зря. Она предложила ему быть друзьями, но он понимал, что это предложение продиктовано надеждой на большее. И потому ответил отказом.

Разговор с Ангеликой не принес ему ничего положительного, да и Айрин стала грустить еще больше. Почему она так реагирует на эти беседы? Переживает, что их слишком много? Но он же не обещал ничего ни одной из них. Или он не прав, и его поведение можно растолковать как желание поддерживать отношение с каждой?

И одним тем фактом, что он взял трубку, он подарил девушкам надежды на любовь. А если подобные мысли посетили голову Айрин, то и другие могут подумать так же. А значит, и ей действительно есть, за что корить его. Или дело не в этом?..

Даже разговоры с безобидной Кассандрой вызывали в ней те же эмоции, а ведь они просто болтали о работе! Так чем же эти беседы так не нравятся Айрин?

Возможно, она не отказалась от идеи свести его с Изабель и потому не хочет, чтобы он переключил внимание на кого-то еще? Да, Айрин привыкла побеждать, но не в этом же вопросе! Не думает же она, что-то кто-то в угоду этой победе свяжет свою жизнь с нелюбимым человеком.

Да и сама она хороша! Болтает с Райаном, а с ним, Дэниелом, молчит. Хотя тут другое… – и Дэниел понимал это. Айрин и Райан пара и никогда не скрывали этого. И имеют полное право разговаривать, когда и сколько захотят. А он четко обозначил свое отношение ко всем девушкам и сейчас сам же противоречит своим словам, сказанным Айрин в округе Скотт.

Вода в душе не принесла ни тепла, ни спокойствия. А также не сумела смыть мрачные мысли. Он вытерся полотенцем, оделся и вышел из ванной.

В номере было темно. Он позвал Айрин по имени, но она не откликнулась. На мгновение у него екнуло сердце, нарисовав страшные картины, и он резко включил свет.

В комнате было пусто. Айрин исчезла, не оставив даже записки. Здравый смысл подсказывал, что он не слышал звуков борьбы, а потому ничего серьезного произойти не могло. Да и пальто ее было на месте, так что дальше стен гостиницы она вряд ли ушла.

Он нашел ее в спортзале. Абсолютно пустом. Музыка не играла, тренажеры она не включала. Айрин что-то танцевала, бесконечно повторяя движения. Дэниелу казалось, что танец идеален, но Айрин, по всей видимости, что-то не устраивало, и она вновь и вновь повторяла одни и те же па.

Остановившись, чтобы в очередной раз начать сначала, она взглянула на дверь в зеркальную стену, перед которой двигалась и увидела его.

– Что-то случилось? – спросила она Дэниела по-английски, поняв, что тот на нее смотрит.

– Нет, – ответил он по-русски, хоть и немного с акцентом.

Она усмехнулась и покачала головой.

– Учишь язык? – спросила бесстрастным голосом на английском.

– А что мне еще остается? – спокойно продолжил он по-английски. – Оказалось, что ты каким-то неведомым образом овладела языком страны, в которой мы находимся. И если бы не разговоры с Райаном, я бы подумал, что совсем забыл английский.

– Прости. Я думала, что так мы быстрее доберемся до цели… – Айрин покачала головой и тихим голосом продолжила: – Моя прабабушка была русской. Русской балериной, если точнее. Это было так давно, когда она танцевала – еще до революции. Говорят, у нее был талант. Прабабушка окончила Императорское театральное училище в Санкт-Петербурге. Вместе с Русским балетом побывала на всех известных мировых балетных сценах того времени. Объездила почти весь мир. А потом случилась революция 1917 года и она не смогла остаться в той стране, которую любила. Поэтому что этой страны больше не было. Она уехала в США, вышла замуж и родила моего дедушку – маминого папу… в довольно зрелом уже возрасте. Мама рассказывала, что дедушка все время шутил, что если бы не революция, случившаяся в России, его просто не было бы. Балеринам не положены дети.

– Я не знал, – произнеся это, Дэниел потрясенно замолчал.

– Знаешь, мне прочили ее будущее, – отозвалась Айрин. – Продолжить ее дело и стать известной балериной. Еще в четыре года, когда мама отдала меня в балетный класс, у меня сами собой стали получаться па. Но даже несмотря на наличие способностей, балет – огромный труд. Ты должен отказаться от всего, что тебе нравится, и упорно работать. Чтобы действительно чего-то достичь в этой сфере, танец должен стать твоей любовью и семьей.

– Ты поэтому не пошла по этому пути? – спросил Дэниел. – Потому что хотела семью и детей?

– Я никогда не связывала свою жизнь с балетом… – Айрин покачала головой, уйдя от прямого ответа. Да, желание иметь семью было одной из причин, но не единственной. – Но я всегда хотела танцевать – в танце есть что-то завораживающее. Ты словно не принадлежишь себе, полностью отдавшись во власть музыке. И чтобы исполнить это желание, перешла из балета в латиноамериканские танцы. Это было почти перед самым приездом в Ричмонд. В тот дом, где сейчас живут мои родители.

«То есть перед тем, как я ее увидел, – подумал Дэниел».

– Ты никогда не говорила об этом… – произнес он.

– Мы редко обсуждаем эту часть нашей жизни даже дома. Не говоря уже о том, чтобы рассказывать кому-то. Особенно теперь, когда я не пошла по стопам прабабушки. В тот момент, когда учителя в один голос начали твердить, что у меня талант, почти все в семье решили, что я непременно должна стать балериной. Приходили на выступления. А потом я сменила балетную школу, оставив семейство в недоумении и недовольстве.

– Из-за этого вы переехали? – осенила Дэниела догадка.

– Нет. Я не привыкла бежать от трудностей, – улыбнулась Айрин. – Просто папе предложили работу в Ричмонде. И он согласился.

– И вы перестали общаться с семьей?

– Почему же? Отнюдь. Ездим иногда на праздники.

– Чувствуя на себе недовольство окружающих? – Дэниелу хотелось посочувствовать ей. Но Айрин была слишком гордой и независимой, чтобы разрешить кому бы то ни было жалеть себя. И сейчас, ведя разговор с ней, он это отчетливо понял.

– Нет, – она без промедления покачала головой. – Все слишком воспитаны, чтобы вслух напоминать об этом. Хотя до сих пор считают, что я зря растратила свой талант, уйдя из балета. Но я как-то привыкла. Тем более что это был не единственный раз, когда я ввела всех в недоумение, – Айрин улыбнулась.

– Не единственный?

– Конечно! Как же ты мог забыть про то, что я сделала по окончании школы?! – она рассмеялась. – Я же поступила на юридический и почти совсем забросила танцы.

– И ты расстроилась, что на них почти не осталось времени?

– Думаю, нет, – Айрин покачала головой. – Но разговоры про мои достижения в этой области стали табу даже у мамы с папой. Ну, да это мне это не в новинку. Однажды такое уже было – когда я оставила балет. А мамины родственники, как оказалось, все как один обладают убеждением, что если это не балет, то и танцем-то назвать нельзя. Так что мы и так редко говорили о них. Дома я почти не танцую. Только вот твоя мама порой просит исполнить что-то для нее. Иногда танцую дома в Нью-Йорке. И это все.

– Ты скучаешь по ним?

– По танцам? Да, бывает. И еще по некоторым вещам, которые были с ними связаны, – протянула Айрин.

– По каким вещам, например?

– По красивым нарядам – надевать подобные платья в обычной жизни неуместно, а особых случаев у меня не так уж и много. По восхищенным взглядам, когда ты, стоя на паркете, оглядываешь всех через блеск софитов, без помарок закончив танец. И, как ни странно, по цветам. Сейчас их никто не дарит, а после выступлений я приносила домой охапки! – Айрин взглянула на него. – Но это нормально. Ты не подумай, я не жалею, что избрала этот путь. Юриспруденция хоть и не дает такого количество поклонников и цветов, но тоже иногда вызывает восхищенные взгляды. Хотя танцы, конечно, это моя страсть. И я рада, что хотя бы сейчас могу заняться ими. Пусть и ненадолго – скоро наши поиски закончатся, и мы вернемся домой.

– Но ты могла бы могла танцевать просто так, для себя.

– В Нью-Йорке на это почти нет времени. Танцую в особых случаях. – Айрин покачала головой. – Дома в Ричмонде я редко делаю это, чтобы не расстраивать родителей. Даже в своей комнате стараюсь не включать музыку. А проделывать па без музыки скучновато.

– Но ты же любишь это занятие, – протянул Дэниел и подумал, что если бы Айрин стала его женой, то он непременно разрешил бы ей танцевать, когда и где ей захочется. Более того, даже постоянно просил бы об этом.

– Я много чего люблю, – улыбнулась Айрин. – И русскую историю, такую сложную и временами запутанную. И русскую кухню, и язык. Но это тоже все редкость. Даже приезжая к родственникам, мы не часто говорим на родном языке, так как папа мало что понимает, да и половина родственников тоже. Так, отдельные слова. И историю семьи почти не вспоминаем. Она неразрывно связана с балетом, а это обсуждать никому не хочется, чтобы не думать лишний раз про мою вольность и то, что я, как все говорят, «похоронила талант». А так как разговоров о танцах и балете почти нет, то нет и разговоров о России, и о том, что нас с ней связывало. Конечно, мы с мамой говорим по-русски, чтобы не забыть язык, готовим иногда что-то из русской кухни – но это все.

– А кто-то еще знает? – Дэниел стал гадать, слышал ли он когда-нибудь, как Айрин или ее мама говорят на каком-то другом языке, кроме английского, или ел что-то необычное, когда бывал у них. Но пришел к выводу, что нет.

– Ты про своих родителей и Райана? Нет, – она качнула головой. – Никто не знает. Никто ничего не знал ни в школе, ни позже, в университете. Ни сейчас, на работе. Я уже и сама почти все забыла. Только это внезапное путешествие на родину прабабушки снова вернуло воспоминания. И как будто стерло все неудачи, что были раньше. Здесь я снова чувствую, что начинаю жить. Точно начала все сначала.

Спустя несколько недель Айрин поймет, как правдивы были эти ее слова. Ей так было нужно – начать все сначала. Забыть прошлое, разбитое сердце и то, что она не оправдала чьих-то ожиданий. Ведь то, что у нее не получилось много лет назад – не ее вина. Она не просто красивая картинка, которая должна подчиняться чьим-то желаниям и амбициям. Даже если это желание родных, решивших, что она должна непременно доделать то, что не закончила прабабушка – завоевать балетный мир. У нее есть свои чувства и желания и она хочет жить и поступать сообразно им, а не руководствуясь тем, что от нее ждут. И что Дэниел совершенно другой, уже совсем не тот человек из ее прошлого, пусть на первый взгляд и кажется иначе. Но Дэниел никогда не заставит ее делать то, что ей не нравится или не хочется. Он позволит ей жить по своему сценарию.

А сейчас эти слова взволновали больше Дэниела и он внимательно посмотрел на Айрин. Так что же в ее прошлом есть такого, чего он не знает? Но спросить он не решился.

Айрин присела на беговую дорожку и распустила волосы, стянутые резинкой, отчего они рассыпались волной по ее плечам, и прислонилась головой к холодному металлу стойки с табло тренажера.

– Я так устала, – тихо произнесла она.

– Не нужно было так много повторений, – ответил Дэниел. – У тебя хорошо получался этот танец.

– Нет, я не об этом. Не получается у меня найти ниточку, связывающую Вандеринга и этот город. А значит, мы не можем двигаться дальше.

Дэниел, повинуясь порыву, присел с ней рядом и обнял за плечи.

– Знаешь, это расследование, оно как танец, – продолжила говорить Айрин, впервые за долгое время не отстранившись от него. – Кусочки наших фактов, как па в танце, должны сложиться в единую картину. А этого не происходит. И я не пойму, что делаю не так. Я уже посмотрела документы не только на кораблестроителей, но и на купцов и просто их работников. Но ничего.

– Ты поэтому танцуешь? – Дэниела осенила догадка.

– Да, – Айрин кивнула и положила голову ему на плечо. – Я всегда танцую, когда решаю что-то особо сложное. Голова прояснятся. И все складывается, как и должно быть – каждый кусочек на своем месте. Но сейчас этого не происходит. У каждого из нас свой способ отвлечься от проблем.

Что-то насторожило его в последней фразе, вернее, в интонации, с которой все это было сказано, поэтому Дэниел спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Я танцую – ты ведешь переписку. – Она подняла голову от его плеча и посмотрела в упор.

– Переписку?

– Ты не расстаешься с компьютером, – в ее голосе явно слышался укор. – И с телефоном.

– Что ты хочешь этим… – начал было он, но осекся. Догадка поразила его и он решил все объяснить: – Это моя работа, Айрин.

– Работа? – недоверчиво отозвалась она. – Это довольно нелогичное объяснение, ты не находишь? Проект по Мэджик Индастриалс готов, других заданий тебе не поручали… И я не думаю, что обсуждение наших поисков или чего-то еще, связанного с работой, требует, чтобы ты выходил за дверь, когда делаешь звонки. Если только ты не ведешь самостоятельную игру.

– Айрин, проект в Мэджик Индастриалс – не единственное мое задание. – Не понятно – почему, но он немного стеснялся раскрывать все карты.

– Ах, вот как! Ну ладно… – И она сложила руки на груди. Она ему не поверила, это он понял по ее голосу.

– Ты ревнуешь? – подозрительно произнес он.

– Нет… конечно, нет! – недовольно отозвалась она. – С чего ты взял?

– Чувство собственничества не лучшее, что можно испытывать, – протянул он.

А в его глазах заплясали чертики – они опять начали свою любимую игру: подтрунивать друг над другом. И по тому, с каким подозрением посмотрела на него Айрин, он понял – она догадалась о ее начале.

– Это не оно! С чего бы мне ревновать тебя?! – опять недовольный тон.

– Договоримся? – ухмыльнулся Дэниел. – Ты рассказываешь правду, почему тебя задевает, что я выхожу за дверь во время разговоров и просиживаю с ноутбуком. А я говорю, чем занимаюсь.

– И откуда я догадаюсь, что ты говоришь правду?

– Я тебе все покажу. А вот откуда мне знать, что правду скажешь ты – большой вопрос! Так что я в менее выгодном положении, Айрин.

– Так и быть. Пусть я пока не понимаю, что ты мне там собираешься показать в подтверждение своих слов, но согласна. И вот мой ответ – я не ревную, просто не понимаю, почему ты не хочешь посветить меня в подробности, если действительно ведешь поиски сам? Хочешь раскрыть загадку Вандеринга самостоятельно? И потому я не должна слышать, о чем ты говоришь по телефону?

– И это все? – скептически произнес он. – Мысли на счет того, что я один веду поиски, для которых мы преодолели половину земного шара? Больше никаких идей в этой прелестной головке?

– А этого мало? – Айрин фыркнула.

– Действительно боишься, что я могу раскрыть тайну без тебя? Не слишком-то убедительно. Тем более когда сама молчишь о многом. Да еще в стране, где я не понимаю языка.

– Хорошо, – Айрин кивнула, – это не все. Еще мне не нравится, когда ты уделяешь внимание каким-то девушкам.

– Вот как?! То есть я угадал – это ревность?

– Да, мне не нравится, потому что этот флирт происходит в ущерб работе! – уточнила она.

– Но ты сама отстранила меня от всего, отвергаешь мою помощь…

– Ну и пусть! Ты все равно не должен был разговаривать не пойми с кем! – Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которая злилась, что у нее отняли ее любимую игрушку – только что косички с бантиками не подпрыгивали от негодования. – Ты же всегда был рядом. А сейчас ходишь неизвестно где и с кем.

– Так вот в чем дело – тебе не нравится, что я не бегаю рядом, как делал все эти годы?

– А вот и нет – ты не бегал. Тебя не было рядом со мной много лет! После школы ты пропал неизвестно куда и все.

– Я пропал? – усмехнулся Дэниел. – Я оканчивал школу, Айрин. А ты думала, что я помчусь за тобой в университет?

– Нет, на такое я не рассчитывала, – недовольно отозвалась Айрин. Неужели он думает, что она так глупа и рассчитывала на то, что он бросит школу, когда все детство твердила о том, как важна учеба. – Но ты даже не звонил!

– Тебе действительно нужны были мои звонки? У тебя была своя жизнь, – Дэниел прищурился. – А ты сама хоть раз набрала мой номер?

– Я приезжала на праздники!

– И проводила время где угодно – только не со мной! Если я был так нужен, почему ты носилась по городу? Школа, танцевальный класс, Райан.

Возможно, он и не имел право говорить ей все это – он же не ее парень, чтобы предъявлять требования. Да, они были друзьями, проводили вместе время… вернее, это он следовал за ней по пятам. Но все когда-нибудь заканчивается. Особенно то, что происходит без взаимности.

– Я скучала… – вдруг жалобно протянула Айрин и опять прислонилась головой к его плечу. – Рядом с тобой было так весело… все эти шалости. Только ты один всегда меня поддерживал. А когда я уехала, ты забыл обо мне.

– Я тоже скучал… – Дэниел поцеловал ее висок.

Он и правда тосковал по ней. И много раз позвонил бы, если б только знал, что ей это нужно.

– Тогда почему ты сторонился меня, когда я возвращалась на каникулы?

– Ты была с Райаном. И я не знал, возможно ли, чтобы мы продолжали общаться.

– Я всегда с ним. Но это не мешало тебе, когда я училась в школе. А потом ты совсем отстранился… как те ребята из класса. Я была нужна им, только чтобы все вокруг завидовали, что они рядом со мной. А когда этот блеск пропал, и уже не перед кем было хвастаться, все вдруг исчезли, – она усмехнулась. – Конечно, я понимаю, тебе стало не до меня – после поступления у тебя началась новая жизнь… – протянула Айрин.

– Да, жизнь была новой. Но это не значит, что я забыл старую. – Он внимательно взглянул на нее – непокорная прядь волос и опущенные ресницы. – Но я согласен, моя вина в том, что я не приезжал. Просто мне было как-то не до этого.

Он не стал раскрывать истинную причину отсутствия дома по праздникам и выходным. Потому что эта причина сидела рядом. И сейчас он боялся испугать ее своим признанием и порвать тоненькую ниточку, вдруг снова связавшую их.

– В череде многочисленных романов ты не мог выгадать несколько часов на дорогу, чтобы повидать старую подругу?

– Дело не в этом, Айрин… точно не в этом.

– Тогда в чем?

– А вот тут пришла моя очередь исполнить свою часть уговора.

– Вот как? И что же это, если не романы? Или ты просто называешь их по-другому? Интрижки?

– Нет, не они. Да, у меня были девушки. Но совсем не столько, сколько вы думаете. Не понимаю почему, но вокруг меня разросся ореол эдакого ловеласа.

– А это не правда? Я думала, у дверей твоей квартиры всегда крутилась стайка страждущих, – поддела она его.

– Нет, Айрин. – Дэниел был серьезен как никогда. – Я никогда не встречался с несколькими девушками одновременно. Прежде, чем начать следующие отношения, я всегда заканчивал предыдущие. В школе была только Изабель. И это были чисто платоническая связь, если не считать того, что мы пару раз целовались. А потом у меня никого не было почти год после окончания школы.

Дэниел хорошо помнил этот первый год учебы. Он разрывался от желания увидеть Айрин или просто позвонить, чтобы услышать ее голос. И страхом перед тем, что услышит – она принадлежит другому. Он погрузился в учебу, сдружился с Мэри. Был уже конец учебного года, когда они вдруг оказались в постели после какой-то вечеринки. Было ясно, что никому из них роман не нужен, и потому отношения продлились всего пару месяцев. После нее было еще несколько девушек – кто-то на пару ночей, кто-то дольше, но только вытеснить из его сердца Айрин не смогла ни одна. Хотя он сделал все, чтобы это произошло. После нескольких неудачных отношений осознанно искал себе невесту. Но так и не смог ни полюбить по-настоящему, ни вообразить в роли своей жены.

– Отчего же? Скучал по Изабель?

– Нет, Айрин. Нужно было учиться, да и хотелось забыть кое-что…

– Удалось?

– Что удалось?

– Забыть.

– Нет. Не получилось, – Дэниел покачал головой.

Айрин о чем-то задумалась, а потом спросила:

– Только одного не могу понять: почему у тебя ни с кем не вышло долгих отношений?

– Возможно, просто еще не встречался с той, кто нравилась.

– А может, ты просто не создан для подобного?

– О нет, Айрин, – Дэниел серьезно взглянул на нее. – Ты, видимо, намекаешь, что мне нравится такая беззаботная жизнь? Это совсем не так. Я очень хочу семью и детей. Я мог бы жениться прямо сейчас. И был бы верен жене всю жизнь.

– Тогда почему ты до сих пор не сыграл свадьбу?

– На это нужно время.

– На поиск девушки, которая могла бы стать женой? Несомненно. А ты, похоже, тратишь его, чтобы найти себе очередную временную подружку.

– Нет, не на поиск. Мне нужно время на завоевание той, которая должна стать моей единственной.

Айрин вздрогнула. Что-то было во взгляде Дэниела, от чего ей стало не по себе. Он словно пытался взглядом сказать ей то, что не решался произнести вслух. И поэтому она решила перевести разговор. Ей все не верилось, что его поведение по отношению к ней не продиктовано желанием найти очередную подружку.

– Так на что же уходит день у такого занятого человека как ты? Я понимаю – сон, еда, учеба, занятия спортом. Но должны же оставаться хотя бы пара часов?

– А что ты знаешь обо мне, Айрин? О чем догадываешься, а о чем нет? Да, я действительно трачу на все перечисленное тобой свой день. Но это не все… не все, чем я занимаюсь. Я работаю, Айрин.

– Работаешь? Но у тебя нет новых заданий от Мэджик Индастриалс. Я точно знаю.

– Знаешь?

– Да, я выясняла. Ты им даже не звонил все это время. Только Кассандре! – недовольно добавила она.

– Опять ревность! – рассмеялся Дэниел, а Айрин четко ощутила укол этого чувства. Ей почему-то стало обидно, что кому-то еще может принадлежать этот смех, этот голос, этот мужчина. Мужчина, который всегда знает, как ее поддержать и рассмешить.

– Нет, Айрин, дело не в этом, – продолжил Дэниел. – Я работал над другими проектами.

– Другими?

– Мэджик Индастриалс не запрещает работать на кого-то еще, если это не влечет разглашение коммерческой тайны.

– Да, это я знаю, но никогда не пользовалась данной привилегией. Только если знакомых консультировала. Хотя это бесплатно.

– А я работаю с университета. Даже еще раньше. Только тогда это не была работа архитектора.

– Как же ты успевал все совмещать – учебу и работу? – удивленно отозвалась она.

– Приходилось. Мне хотелось снимать квартиру и хорошо одеваться. На походы в кино и кафе тоже нужны были деньги. А родители не могли это обеспечить. Я и не считал возможным просить. И была мечта – обновить мотоцикл.

Айрин кивнула. Она знала, что родители Дэниела и Райана не богаты. Им только недавно удалось расплатиться по ипотеке за дом и купить новую машину. Она же была на полном обеспечении почти до самого окончания университета – начала работать по специальности в одной из юридических фирм, но получала там копейки, зато опыта набралась. Да так, что на последнем курсе ее пригласили на работу в Мэджик Индастриалс. А когда пару лет спустя начальник правового департамента засобирался на пенсию – рекомендовал ее на свою должность. И ее взяли.

– Так ты работал все это время… – удивленно протянула она.

– Да, Айрин, мое сидение с ноутбуком и звонки связаны с этим. А за дверью номера я исчезал вовсе не для того, чтобы пофлиртовать – просто не хотел отвлекать тебя от поисков чем-то посторонним.

– Прости, если наговорила лишнего, – отозвалась Айрин.

– Ничего, я рад, что мы это выяснили.

Айрин подняла голову и встала с дорожки.

– Думаю, нам нужно вернуться номер и поспать. Может быть, завтра что-то прояснится с мистером Вандерингом. И обнаружится, что у нас не получалось просто потому, что не там искали. Я хотела бы сходить на Гостиный двор. Или на набережную. Возможно, просто прогуляться и хоть на время забыть о поисках. Допускаю, что если голова немного отдохнет от бесконечных мыслей, нам на ум придет что-то важное.

Дэниел поднялся следом за ней и произнес:

– Иди. Я приду чуть попозже.

Она кивнула и вышла за дверь, оставив его в зале одного.

В пустом номере Айрин ощутила, что ей стало не хватать компании Дэниела. Она приняла душ и уселась в кресле с планшетом, рассматривая картинки Гостиного двора и читая все, что могла найти о нем.

Этот архитектурный памятник необъяснимым образом влек ее к себе, заставляя каждый раз, когда она выходила в город из гостиницы, хоть одним глазком, но взглянуть на него. Четкие линии сооружения, сохранившиеся лишь в небольшой своей части и недавно отреставрированные, возносились над рекой и белели на фоне синего неба. Они видели многое, только, к сожалению, ничего не могли ей поведать – ни о Винде Вандеринге, ни о чем-то еще, касательно интересующего их вопроса.

Фотографии и зарисовки менялись на экране, и Айрин с интересом разглядывала их. Вот идет строительство двух комплексов – Русского и Немецкого Гостиных дворов.

А это Двор в самом своем рассвете, когда он был полон купцов, привозивших товар, хранивших и продававших на его территории. А потом они покупали местные изделия и отправлялись с ними в путь.

Она перебирала в уме факты и приходила к выводу, что мистер Вандеринг мог быть кем угодно в этом большом портовом городе, каким Архангельск был много лет назад. Много лет… а ведь действительно – расцвет этого поселения пришелся на 17 век! Нет. Этого не может быть. Не триста же лет этому Вандерингу, в конец концов. Даже одна мысль о том, что такое возможно, усложняет поиски в разы. Если он приехал отсюда в Италию, а откуда перебрался в Америку, когда же он жил в Архангельске?

Предположим, это могло быть и двести, и триста лет назад. Но тогда и квартира в Нью-Йорке должна пустовать с давних времен, так как люди не вечны. А компания, обслуживающая дом, утверждает, что десяти лет не прошло, как собственник приходил к ним. Получается, что в России мистер Вандеринг проживал уже после революции 1917 года. Но это никак не стыкуется с датой его пребывания в Тоскане – по словам священника, семья Контандино уехала из Италии уже более ста пятидесяти лет назад.

Ох, она совсем запуталась!

Неожиданно дверь отворилась, и вошел Дэниел. В руках у него был букет цветов – безумно нежное бело-розовое чудо. Розовые розы, белые фрезии и голубые гиацинты… в этом городе, околдованном непрекращающимся дождем, со дня на день ждущим наступления зимы, букет казался чем-то нереальным, словно пришедшим из другого, параллельного мира.

– Это тебе, – он протянул его Айрин. – За то удовольствие, которое я получил, когда ты танцевала.

Она смутилась, но виду не показала. Ей часто дарили цветы после выступлений, но чтобы вот так… когда она танцевала не на показ, не слишком идеально. Да еще для одного человека. Человека, от одного присутствия которого у нее все чаще замирает сердце. Получается, он запомнил ее слова, сказанные совсем недавно – о чем она скучает, оставив танцы. И поспешил исправить это. Она произнесла «спасибо» и зарылась лицом в букет, чтобы скрыть свое волнение – она слишком хорошо знала, что означают цвета в букете: невинность, нежность и верность. Ей было очень лестно, но она понимала, что это не слишком правдивое сочетание для их с Дэниелом отношений, прервавшихся более чем на десять лет. Да и сейчас они далеки друг от друга как никогда.

Хотя, видя, что он делает для нее – той, которая была ему просто другом – она все яснее понимала, как ему удалось соблазнить так много девушек. Еще бы, если он дарит им такие цветы! Да еще и запоминает их мечты и желания, мельком упомянутые в разговоре.

Она вдруг вспомнила, как это было первый раз – когда она получила букет от Дэниела. Совсем маленькой девочкой, только переехавшей в пригород Ричмонда, она танцевала свой первый конкурс в паре с Райаном. У них еще мало, что получалось. Райан почти наступил ей на ногу, они перепутали движения и пару раз не попали в такт музыке – до того уровня, которого они достигли, оканчивая школу, было очень и очень далеко.

Тогда казалось – ничего и не достигнут, так и не справившись с неуклюжестью Райана.

Айрин нервничала, понимая, что они чужды идеала и тому, к чему она привыкла, танцуя одна, но как могла, исправляла ситуацию. Тогда они не победили – второе место. Место, до которого она потом никогда не позволяла им опускаться.

На конкурсе было много пар – в этом возрасте родители часто отдают детей на занятия. С годами их остается все меньше – время отсеивает тех, у кого нет таланта или просто желания заработать это талант упорным трудом.

Она даже видела ее – девочку, которой Дэниел принес цветы – ее показал Райан. Прокомментировав, что прелестное создание покорило сердце его младшего брата.

Букет был очень красив – маленькие розовые герберы, крошечные белые хризантемы и гипсофила в открытой коробочке, и Айрин тоже рассчитывала когда-нибудь получить похожий. Возможно, когда победит.

Малышка, которой предназначался букет, не вошла в число награждаемых, и уже спустилась со сцены, на которой стояли только призеры, а Дэниел все никак не отдавал ей цветы. И Айрин все гадала, каким же будет лицо девочки, когда она, наконец, получит его. Счастливым или с ноткой снисхождения – мол, так и должно быть.

Все эти думы хоть немного отвлекали Айрин от недочетов их с Райаном танца, прокручиваемых ею в голове и мыслей о том, можно ли было их как-то исправить в тот момент, когда они только свершились или даже предотвратить.

Тогда она многое поняла и многое решила. Например, что будет серьезнее заниматься танцами, уделяя играм минимум времени, чтобы больше не стоять на этой сцене с позором, переживая промахи. И то, что будет танцевать только с Райаном, чтобы лучше понимать и предугадать ошибки, если он вдруг решит совершить их.

Награждение закончилось, им вручили какие-то сладости, и медалисты почти спустились со сцены, когда к ним подошел Дэниел. Она протянул Айрин букет, почти не смотря на нее. А она взяла его осторожно, боясь ненароком что-то сломать. И была такой счастливой, получив его.

Уже потом, дома, когда она поставила цветы на туалетный столик перед кроватью, чтобы видеть это чудо, когда засыпала и просыпалась, Айрин решила, что Дэниел, видимо, так и не решился признаться в своей симпатии девочке, и вручил букет ей, Айрин – той, с которой они проводили много времени в играх и с которой было все просто и понятно – потому что она была ему просто другом.

Сколько их было потом – красивых, нежных и необычных. Но только этот первый букет она запомнила навсегда. Как самое большое цветочное чудо в своей жизни.

Дэниел сегодня тоже вспомнил этот первый букет. Только чуть раньше, когда еще только купил в цветочном магазинчике неподалеку от гостиницы преподнесенные сейчас Айрин розы и фрезии и нес их в номер, аккуратно пряча под курткой от дождя и ледяного ветра. Вспомнил, как первый букет в своей жизни, подаренный девушке.

Тогда, много лет назад, он тоже старался спрятать цветы. Но не потому, что боялся, что букет повредится, а от стеснения. София, так звали ту, которой он хотел его подарить. Он долго выбирал его в цветочном магазине, потратил все карманные деньги. Это была его награда для нее, чтобы порадовать после выступления. На тот момент он уже давно знал, как тренируется Айрин, видел разминку других пар, и понимал, что Софии призовое место не занять. Но она ему очень нравилась, и он хотел поддержать ее. Блондинка с большими голубыми глазами. Да, его первая любовь была красива. Но танцевала она не очень. Несмотря на возраст, он отлично осознавал это. И хотел подсластить ей букетом горечь поражения, посчитав, что шоколад в этом случае будет банален. Более банален, чем цветы.

А вот Айрин в тот день, как, впрочем, и после, была неподражаема. Он часто впоследствии слышал подобную характеристику от зрителей и от жюри, но сначала понял это сам. После танца на паркете Айрин поселилась в его сердце. Потому он и преподнес свой первый букет ей.

После их было много – по случаю и без, в качестве комплимента и извинения – масса девушек получали их от него. Дэниел любил дарить цветы. Когда он нес это нежное чудо по улице, то ему казалось, что он тоже причастен к этой красоте, к тому счастью, которая испытывает девушка, получая его.

Но только вот странно, что единственная любовь, оставшаяся в его сердце несмотря на все прошедшие годы и случившиеся с ним события – Айрин – видела от него цветы лишь однажды – в день своего первого выступления. И сегодня, принеся ей эти фрезии и розы, Дэниел решил исправить оплошность.

И видя, как Айрин смущена и счастлива одновременно, принимая этот подарок и ставя букет в вазу, уяснил, что все сделал верно.

Потом Дэниел пригласил Айрин на ужин, и она согласилась. Они спустились в ресторан гостиницы, где были в основном блюда русской кухни, и Айрин, хоть уже и наступил вечер, уговорила Дэниела попробовать щи с ржаным хлебом, блины с медом и кисель. А пока они ели, рассказывала ему про особенности русской кухни, про кушанья, которые иногда готовила ее мама для семейных обедов и ужинов, а Дэниел все не мог разгадать: кто же эта девушка, которая сидит перед ним.

Всего неделю назад ему казалось, что он знает о ней все. Но сейчас он начал сомневаться, понимает ли он хотя бы половину того, что она собой представляет.

Поев и проговорив часа два, они вернулись в номер. На улице зажглись фонари, отражаясь желтым светом в лужах, оставшихся после дождя, бывшего сегодня на удивление милосердным и почти не лившего вечером. Плотно закрыв шторы, чтобы свет огней не проникал в комнату, они легли спать.

Была глубокая ночь, когда Айрин проснулась. В номере было совсем тепло, и кто-то распахнул окно настежь. Легкий ветерок колыхал зеленые листья на деревьях, луна светила желтым светом. Не понятно, почему, но ее совсем не удивило ни то, что снаружи было совершенное лето, ни то, что она спала одетой. Легкий длинный ситцевый сарафан и кардиган с коротким рукавом фонариком, чтобы не простыть в отсутствии солнца на небе. Все поразительно похоже на картинки, что они видели сегодня на меню в ресторане.

Ей нужно идти. Куда точно, она не знала, понимала только, что необходимо выйти из своего номера и пойти к набережной. Она разбудила Дэниела, не задававшего лишних вопросов, и оказавшегося одетым в брюки и рубашку, и они отправились в путь. Ноги сами вели ее вдаль. Повинуясь им, они оказались у корабельных верфей. Десять минут – и уже прошли мимо, наблюдая за рабочими, словно в тумане. Стучали топоры, раздавались окрики. Скорее всего, было уже утро, так как на горизонте забрезжил рассвет, и кораблестроители не хотели пропустить ни минуты драгоценного летнего времени, желая закончить работу в срок.

Айрин шла рядом с Дэниелом, каким-то чудом угадывая нужную дорогу. Осознавая, что не узнает ни домов вокруг себя, ни местности, лишь немного напоминавшую сегодняшний Архангельск, и не ведая конечного пункта этого путешествия.

Верфи закончились, перед ними оказались заросли кустарника и небольшие купы деревьев. Если бы через них проходили асфальтовые или гравийные дорожки, можно было бы предположить, что это парк. Но ничего такого не виднелось, и Айрин решила, что это просто небольшой лесок. Или так было принято в те времена? Она почему-то была уверена, что они находятся за много лет от того дня, в котором они с Дэниелом прилетели в этот город. Во времени, в котором о самолетах даже и не слышали.

Прогулка по этому леску-парку была настолько романтичной, что Айрин захотелось взять Дэниела за руку, тем более что он держал свою ладонь так близко, словно приглашал ее сделать это. Но она тут же запретила себе думать об этом желании. Словно чувствовала, что не за этим они пришли сюда.

Стрекотали кузнечики, от легкого дуновения ветра шумели листья на деревьях, где-то ухала сова, погнавшись за мышью, а воздух был настолько чист и свеж, что его можно было вдыхать бесконечно. Айрин уже почти забыла, что неведомая сила вела ее куда-то, и просто наслаждалась прогулкой. Но тут Дэниел резко остановился и притянул ее к себе. От неожиданности она чуть было не начала громко возмущаться. Но он быстро произнес ей на ухо «тихо», заставив забыть причины недовольства. Слишком сладок был этот голос и слишком нежными объятья сильных рук, прислонивших ее к накачанной груди Дэниела. Сейчас она была недовольна совсем иным – что подумала о том, как же хорошо девушкам в его объятьях. С такими внешними данными он непременно найдет себе жену. А как только это случится – их дружбе придет конец. Но это недовольство лучше переживать молча.

Неожиданно ее раздумья и вызванное ими молчание привело к тому, что они увидели весьма занимательное зрелище.

Дэниел чуть отодвинул ветки перед их лицом, скрывавшие небольшую полянку и Айрин увидела то, что послужило причиной его поведения. Перед ними, в некотором отдалении, стояли парень с девушкой. Парочка не видела их, но у Айрин получилось разобрать, о чем они говорили, и она не преминула сообщить об этом Дэниелу. Парень признавался девушке в любви и предлагал выйти за него замуж.

Эта картина так напоминала ту поделку из дерева, что они нашли в доме Вандеринга в Италии, что Айрин вздрогнула от неожиданности.

Она чуть поддалась вперед, осторожно убрав ладонь Дэниела с талии, чтобы все лучше слышать и переводить ему. Но Дэниел осознавал смысл происходящего, даже не понимая слов.

Он видел лицо Айрин, ее реакцию на это признание и поражался чувствам, отражавшимся на ее лице. Она так переживала за них обоих, словно это не незнакомая девушка в красивом длинном платье с высоко убранными волосами, сейчас слышала это признание, а сама Айрин. И это она боялась, что юноша не решится, не договорит и потому она не услышит то, что так долго ожидала.

Удивительно, но одновременно Айрин воспринимала происходящее и со стороны, и волновалась за юношу, что тот не услышит ответ, на который рассчитывал. Ведь это не Айрин давала согласие и потому не могла быть уверена, что оно последует.

Дэниел вмиг представил, что это он сейчас стоит там, на полянке, и говорит Айрин слова любви. И даже понимает, что она при этом чувствует. Ему почему-то казалось, что когда он будет предлагать ей выйти за него замуж, она будет испытывать то же, что и сейчас при взгляде на эту влюбленную пару перед ними – надежду и страх одновременно. Надежду на то, что услышишь нужные слова. И страх перед тем, что этого никогда не случится. И Дэниел дал себе обещание, что когда он будет объясняться Айрин в любви, то не будет тянуть и мямлить. Не хочет, чтобы она вот так же мучилась от неизвестности, как сейчас эта незнакомая девушка на полянке перед ними, гадая, что именно он собирается сказать. А то, что когда-нибудь он скажет Айрин о своих чувствах, Дэниел осознал сейчас совершенно точно. Нужно только выбрать подходящий момент.

Находясь в родительском доме, в Ричмонде, когда он видел вместе Айрин и Райана, да и последние годы их учебы в школе, он удивлялся, насколько во взгляде Айрин на Райана было мало любви и больше – дружбы.

Тогда он думал, что она, возможно, совсем не умеет любить. Красивая взбалмошная девочка, она привыкла только принимать, ничего не давая взамен. Она шла по жизни, пританцовывая под любимую мелодию, не заботясь о том, сколько сердец разбила этим танцем. Да, он был согласен и на это, на такую Айрин, только бы быть с ней рядом. Но сейчас он понял, что все может быть и по-другому. Глядя на то, как она смотрит на эту пару, видя, как она переживает за девушку, которая ждет признания в любви, он понял, что ошибался. И если это так, если Айрин действительно способна на подобные чувства, то он будет самым счастливым человеком на земле, если она начнет испытывать их к нему. Оставалось сделать самую малость – влюбить ее в себя.

Возможно, у него есть шанс, и с Райаном и другими она холодна, потому что никогда не ощущала к ним настоящего.

Сейчас Дэниел вдруг четко осознал, что ему будет мало сделать Айрин своей. Ему захотелось, чтобы она влюбилась в него по-настоящему.

Влюбленные на поляне закончили свой пылкий разговор. И, насколько Дэниел мог судить по их лицам и тону разговора, сделали это к всеобщему удовольствию сторон. Парочка отправилась куда-то с полянки, и Айрин с Дэниелом двинулись вслед за ними.

Через какое-то время их новые знакомые, а вместе с ними, Айрин с Дэниелом, оказались у дверей красивого каменного дома, стоявшего в окружении деревьев и кустов. Кусты были раскидисты и представляли собой удобное место для наблюдения. За одним из них и притаились Айрин с Дэниелом, решив подсмотреть еще немного за развитием событий. Хотя игра в прятки была излишней – Айрин давно поняла, что их никто не видит в этом странном действе, разворачивавшимся у них на глазах.

К дому вела красивая белоснежная лестница. Не доходя до нее, влюбленные остановились, воровато оглянулись по сторонам и легко поцеловались в губы.

– До завтра, – прошептала девушка, опустив руки, которыми обнимала молодого мужчину. Было видно, что юноша не в силах самостоятельно расстаться с ней. – Я непременно поговорю с маменькой и попытаюсь узнать ее мнение о нашей свадьбе. Прежде, чем ты придешь просить у папеньки моей руки. Думаю, так будет лучше.

Юноша только кивнул. По его лицу было видно, что он не верит в успех этого предприятия. Девушка чмокнула его на прощанье в щеку и подошла к первой ступени лестницы.

А на самом ее верху в то же мгновение появился фонарь, и крупный мужчина, держащий его в руке, строгим голосом произнес:

– Лиза! Вот ты где! Немедленно марш домой!

Девушка, которую, по всей видимости, и звали Лиза, испуганно ойкнула, оглянулась по сторонам, решая, что же мог увидеть стоящий на верхней ступеньке лестницы мужчина, и побежала в дом.

А юноша, успевший уже скрыться от глаз этого грозного человека, лишь вздохнул и покачал головой.

Когда за Лизой закрылась дверь, он постоял еще немного, прислушиваясь, не раздается ли звуков брани или еще чего похуже, и отправился прочь, услышав в ответ лишь тишину.

Айрин с Дэниелом пошли следом. Дорога привела их к небольшому одноэтажному деревянному дому, почти бараку. Юноша отворил щеколду на двери и скользнул внутрь. Через пару минут в одном из окон зажегся свет.

Айрин переглянулись с Дэниелом.

– Думаю, нам пора обратно, в гостиницу, – произнесла Айрин.

– Давай немного подождем, – прошептал Дэниел. – Что-то подсказывает мне – это не конец истории.

– Подождем? Но где? Скоро совсем рассветет, и нас могу увидеть.

– Иди сюда.

Дэниел потянул ее за руку к раскидистому дереву на другой стороне улицы. Дорога была небольшой, всего в одну колею, да и та земляная. На ней едва ли могли разъехаться два автомобиля или повозки, – так, скорее всего, будет вернее.

Дэниел присел на траву, ковром покрывавшую землю рядом со стволом и прислонился спиной к дереву.

– Присядь, – сказал он и похлопал рукой рядом с собой.

– Нет, – Айрин помотала головой. – Я постою.

– Ожидание может затянуться.

– А ты не допускаешь мысли, что оно вообще бессмысленно? Чего мы ждем? – произнесла она недовольным тоном.

– Полагаю, история продолжится. Что-то не нравится мне настрой отца девушки… или кем там этот мужчина ей приходится. А если я ошибся в своих догадках, просто дождемся утра и посмотрим, кем работает юноша, признаний в любви от которого с такой надеждой ждала Лиза, да так быстро согласилась выйти за него. Несмотря на то, что ее родители, похоже, против этого брака.

Айрин недовольно села на траву рядом с Дэниелом, скрестив руки на груди. Она и сама понимала, что эта история не может закончиться вот так, идеально, как в сказках – и жили они долго и счастливо. Слишком уж строгим был вид и голос у мужчины с фонарем, слишком грозным тот взгляд, которым он вглядывался в темноту. Айрин была расстроена и тем, что эта мысль пришла в голову Дэниелу, и это он озвучил ее, а не она. Ей хотелось во всем быть первой. В конце концов, это ее расследование.

Через час Айрин дремала, склонив голову на плечо Дэниела. Он сам предложил ей это минут пятнадцать спустя после того, как она присела рядом с ним, и Айрин нехотя согласилась. Но даже сквозь дрему от нее чувствовался воинственный настрой. И Дэниел рассудил, что ему еще много предстоит сделать для того, чтобы она научилась доверять ему, полагаться на него. И его все никак не оставляла мысль, почему эта девочка, всю сознательную жизнь находившаяся под опекой Райана, так и не научилась чувствовать себя защищенной.

Уже совсем рассвело, когда он увидел Лизу, бегущую по дороге, все в той же одежде, что и прошлый раз. И явно чем-то взволнованную. Айрин еще дремала. С трудом сдержав себя, чтобы не разбудить ее поцелуем, хотя бы в щеку, Дэниел позвал ее по имени. Она тут же открыла глаза и посмотрела сначала на него, потом на дорогу. Айрин была такой сонной и милой, что Дэниел уже пожалел, что прервал ее дрему. Но он не понимал языка, на котором говорили окружающие, и бодрствующая Айрин была ему жизненно необходима. Дэниелу казалось, что все, что сейчас происходит чрезвычайно важно.

Лиза вбежала в дом, и в ту же минуту окно отворилось, и из него выглянул какой-то молодой человек, посмотрел на Айрин и Дэниела и улыбнулся. Он был первым и единственным, кто увидел их сегодня. Мужчина скрылся в оконном пролете, и Айрин потянула к нему Дэниела – из комнаты раздавались голоса Лизы и ее жениха.

Айрин осторожно взглянула внутрь – в комнате сначала было трое – Лиза, ее жених и тот человек, что минуту назад открыл окно и улыбнулся им, словно приглашая послушать происходящее. Но потом этот третий ушел, и Лиза взволнованно заговорила.

– Ох, Никитка, – начала Лиза. – Ты был прав, папенька так разозлился на меня! Сначала за то, что я гуляла допоздна. А потом, – ее голос стал строже, – потом еще хуже – когда узнал, с кем я это делала.

– Но Лиза, его отношение понятно. Он дворянин, а я? Простой рабочий на лесопилке.

– Это не совсем так. Скоро ты накопишь денег, и все изменится. Да и не в этом дело, – назидательно произнесла Лиза. – Главное, что мы любим друг друга!

– Думаю, он желал тебе немного иной доли.

– Другой доли? – Лиза фыркнула. – И какой же? Отдать меня замуж за старикашку или папенькиного сынка? Кто еще захочет взять меня замуж? Ты прекрасно знаешь, что денег у нас почти нет. И приданного за мной дадут крохи. Ну и на какую партию мне рассчитывать? Лучше жить в бедности, но с любимым. Чем мучиться с тем, кто мне противен. Тем более никто не обещает, что будущий муж не потратит и мое приданное, и свои деньги на женщин или играя в карты. Да мало ли на что еще! Мне деньги папеньки не важны. Пусть он сколько угодно грозит лишить меня приданного, если я выйду на тебя замуж!

– Ты хочешь поссориться из-за меня с семьей? – осторожно спросил Никита.

– О нет, – Лиза рассмеялась. – Ты плохо знаешь папеньку. О ссоре речи не идет. Я по-прежнему любимая дочка. И могу приходить к ним хоть каждый день. Меня просто лишат приданного и денежной поддержки. Но они были не так уж и велики. Скажу даже больше – они были так невелики, что вряд ли с их помощью я могла бы найти приличного мужа. Но в этом есть и свой плюс. Я точно знаю, что если кто и женится на мне, то не из-за моего приданного. Или тебе нужны лишь деньги? – Лиза насупилась, но было видно, что в ее глазах пляшут чертики.

– Конечно, нет! Ты рассуждаешь очень здраво, но твоего отца тоже можно понять. У меня нет не только особых денег, но и титула. Нам негде жить – кроме этой комнаты. Да и получится ли у меня когда-нибудь начать свое дело – большой вопрос.

– Непременно получится! Твое нынешнее положение временно! – Лиза уверенно кивнула, отчего завитые кудряшки на ее голове совершили невообразимый пируэт.

– Но жить-то со мной ты собираешься сейчас! А это означает – находиться совсем не в тех условиях, к которым ты привыкла.

– Ой, да не привыкла я ни к чему такому! Мой отец был небогат, когда я родилась. Так что нам с сестрой и не доставалось особых почестей. Мы даже на балы и приемы выезжаем редко – хотя нам срочно нужно замуж, по мнению папеньки. А первая заповедь девушки, жаждущей замужества, как известно – это посещать всяческие мероприятия. Но они предполагают наряды, а те, в свою очередь – деньги. Но даже этого мы не можем себе позволить. А уж в детстве – и подавно. У нас всегда была только одна служанка. Даже дворецкого нет. А ты со дня на день откроешь магазин, и у нас все получится. Я тебе помогу.

По мнению Айрин, Лиза была очень умной девушкой. Она видела перспективы в этом человеке. Понимала, что он способен на многое. И к тому же любила его. И если у них все получится, она обеспечит себе неплохую жизнь. Ну а если нет, то также приобретет немало – жизнь рядом с любимым человеком.

Айрин повернулась к Дэниелу, чтобы рассказать, что она только что услышала, но перед ее глазами появилась молочно-белая пелена. Он неожиданности она вцепилась в его плечи, и Дэниел обрадовался, что она начала искать у него поддержки. Через мгновенье пелена спала, и Айрин с удивлением увидела за спиной Дэниела деревянную дверь и вокруг нее – иконы. Удивительно, но они оказались на венчании.

В маленькой церквушке было тихо. Только священник неторопливо читал молитву да легкие огоньки зажженных свечей колыхались от заметного только им ветерка. У алтаря стояли Елизавета и Никита. Она в прелестном фиалковом платье с головой, покрытой красивым кружевным покрывалом, чрезвычайно хороша и нежна. А Никита серьезен и строг, как и полагается новоиспеченному мужу, берущему на себя ответственность теперь уже не только за себя – за целую семью.

И Айрин чуть улыбнулась. Ей очень нравились эти двое. И Лиза, – своим простым отношением к жизни, за которым на самом деле скрывались мудрость и внутренняя сила. И Никита, – своим спокойствием и надежностью, той, за которой не страшно укрыться в самые тяжелые времена. И пусть сейчас они были совсем не богаты, пусть Лиза и ее дети потеряли дворянский титул, она обрела гораздо большее – она обрела любовь.

Вокруг было немного народу. Среди них – и тот строгий мужчина, которого они увидели с фонарем на белой лестнице в каменном доме – отец Лизы. И женщина рядом с ним – по всей видимости, Лизина мать, и молодая девушка – ее сестра, с которой Лиза переживала все тяготы бедной дворянской семьи. Женщина и девушка чуть улыбались, довольные за дочь и сестру. А отец, такой хмурый в самом начале, в конце церемонии едва прятал улыбку среди шикарных усов и бороды.

Вскоре венчание закончилось и все потянулись к выходу, не замечая Айрин и Дэниела. Когда с ними поравнялись молодожены, Айрин услышала, как Никита прошептал что-то на ушко Лизе. И хоть это сделано было совсем тихо, то, что он сказал, Айрин услышала.

Никита рассказал, что нашел у себя под кроватью мешочек с деньгами и записку. В которой его неразговорчивый напарник желал ему семейного счастья и сообщал, что дарит подарок – этот холщовый мешочек. Никита удивился – что же там могло быть. Очередная поделка? Они были небогаты, и напарник часто развлекался вырезанием поделок из дерева и продавал их. Но как же он ошибся! В мешочке оказались деньги. Ровно столько, сколько нужно было, чтобы открыть свое дело. Айрин даже могла поклясться, что слышала от говорившего сейчас Никиты имя дарителя – Винд. Ваня на русский манер, как сказал Никита.

Церковь опустела, за счастливыми молодоженами и их гостями закрылись массивные двери. И только нежный, тихий свет все еще горящих свечей напоминал о том, что здесь свершилось одно из самых великих таинств на земле – таинство, объединившее две любящие души.

Айрин открыла массивные деревянные двери церкви, и они с Дэниелом вышли на улицу. Было утро, и солнечный свет заливал округу. Зеленели деревья, дул легкий ветерок с Двины. Они уже спустились со ступеней и сделали пару шагов, как Айрин увидела Лизу. Повзрослевшая и еще больше похорошевшая, она стояла около повозки в окружении двух мальчиков и девочки. Никита расплачивался с кучером. Брак явно пошел им на пользу. Таких счастливых людей Айрин не видела давно. Лиза и Никита вошли в церковь, раздав милостыню. И по тому, сколько монеток они отдали, и по их нарядам Айрин поняла, что у Никиты все получилось.

Она повернулась к Дэниелу, улыбнулась и потянула его вперед, поняв, что хочет посетить барак, где Никита жил с мистером Вандерингом. А в том, что это именно он, и что этот человек подложил Никите мешочек с деньгами, Айрин не сомневалась.

На удивление барак оказался в нескольких шагах, хотя Айрин точно помнила, что когда они были здесь первый раз, ни этой церкви, ни площади перед ней поблизости не было. Барак был абсолютно пуст, и дверь была открыта.

Помня, где в прошлый раз открылось окно, Айрин без труда нашла комнату. Тем более что у каждой из них оно было только одно, да и обстановка в помещении, где когда-то вели разговор Никита и Лиза, совсем не изменилась.

По наитию Айрин подошла к одной кровати и скинула подушку. Пусто. Направилась к другой. И, откинув тот же предмет, обнаружила карту с нанесенными континентами и морскими путями, соединяющими их. На бумаге было особо отмечено две точки. Насколько Айрин могла судить, где-то на территории современной Турции и Аляски. А рядом с картой лежала маленькая муфта с золотой застежкой в виде снежинки.

Айрин взяла ее в руки, пожелав рассмотреть замысловатый узор золотого украшения и… проснулась в кровати в гостинице. Там, где и легла вечером. Рядом спал Дэниел. Сегодня она разрешила ему лечь на кровати. На самом ее краешке. Но даже этого ей хватило, чтобы незримо чувствовать его присутствие в течение всего того странного сна, что ей сейчас приснился.

И сейчас она, как назло, проснулась первой, чтобы во всей прелести почувствовать его близость. Ее даже меньше удивило то, что она увидела во сне, чем то, как она последнее время реагировала на присутствие этого мужчины рядом. Тем более что сон был легко объясним пережитыми сегодня эмоциями и уведенными картинками старого Архангельска.

Айрин поднялась с постели. Дэниел спал беспокойным сном. Одеяло сбилось ниже груди, веки чуть дрожали. Она решила разбудить его, освободив от тревожащих сновидений. Но потом он вдруг сладко улыбнулся, и Айрин передумала.

Этот мужчина был прекрасен, словно выточенный из камня греческий бог. Интересно, он знает о том, как красив? Или все еще мучается комплексом младшего брата? Хотя, по мнению Айрин, ему нужно было избавиться от этого еще в школе. Однако почему-то Дэниел упорно не замечал, как поменялось его отражение в зеркале. И был все таким же скромным. И это качество привлекало к нему массу девушек.

Она подошла к окну, зябко кутаясь в одеяло.

За окном мерцали огни города. Машин на улице почти не было. Лишь изредка тишину прорезывал звук движущихся шин.

Дэниел проснулся спустя пару минут и увидел Айрин, стоящую у окна. Убранные наверх волосы, тонкие бретельки сорочки и одеяло на плечах. Она была такой милой и задумчивой, что на одну секунду он представил – она у него дома, в Нью-Йоркской квартире, смотрит в окно на свет, напугавшись страшного сна.

– Не спишь? – спросил он, не в силах оторвать взгляд от открывшейся картины.

– Не спится… – Она повернулась к нему. – Приснился странный сон. А почему ты бодрствуешь?

– То же самое, что и у тебя.

Айрин подошла и села на краешек кровати рядом с ним.

– Можно?

– Да, конечно, – чуть кивнул Дэниел.

Он был немного смущен увиденным во сне.

Но Айрин растолковала все по-своему – или она ему совсем не нравится, или он ее боится. Она ничего не имела в виду, присаживаясь на кровать, просто так было удобнее разговаривать.

– Мне снился Архангельск, – начала она, чтобы как-то сбить напряженность, вдруг возникшую у Дэниела. – Вот уж не думала, что несколько дней, проведенных здесь, способны вызвать подобные сны. А что приснилось тебе? Я видела, ты был взволнован.

– Я что-то говорил? – озабоченно произнес Дэниел. Он боялся, что озвучил вслух мысли, пришедшие во сне. Например, о том, что сделает Айрин предложение. Сейчас было совсем не время для того, чтобы она узнала об этом.

– Нет, что ты, – она улыбнулась. – Просто по твоему лицу было видно, что тебе снится что-то беспокойное.

– Ты наблюдала за мной… – удивленно протянул Дэниел. Ему было очень приятно, что она смотрит, как он спит, но почему-то это одновременно и смутило его.

– Это кажется тебе странным? – немного удивилась Айрин.

Он не знал, что сказать. Почему ему кажется странным, что красивая девушка… нет, не просто красивая девушка, а сама Айрин – да, именно так! – почему ему кажется странным, что Айрин небезразлично, что ему снилось и что она может смотреть, как он спит.

Рядом с ней он почему-то забывает, что уже давно не тот маленький мальчик. Он взрослый мужчина и может получить сердце той, которая нужна ему. Не иначе сон вернул его в детство.

– Мне тоже снился Архангельск, – сказал Дэниел, чтобы не отвечать на ее вопрос. – Странный сон… мы шли с тобой куда-то. Потом увидели пару. Молодой мужчина и девушка, он что-то говорил ей. Язык, на котором они изъяснялись, я не знаю, но смысл понял. Но признавался ей в любви и предлагал выйти за него. А затем картинки начали сменять друг друга. Я видел эту девушку, пришедшую в дом к своему жениху. Хотя это и домом-то назвать нельзя – просто комната. Следом их свадьбу, видимо. Потому что они стояли у алтаря церкви очень нарядные. Но церковь была не такой… православная, наверное. – Айрин согласно кивнула его словам. – А когда мы вышли из храма, эта пара стала уже взрослой. После этого ты потянула меня опять в странный дом, где жил этот мужчина. Еще что-то пыталась сказать мне, объяснить, но не успела.

Чем больше говори Дэниел, тем отчетливее Айрин понимала, что они с ним видели одно и то же.

– Знаешь, я могу объяснить, о чем говорили эти двое, – протянула она, когда Дэниел закончил.

– Но как? Я что-то произнес на русском, ты услышала и сейчас можешь перевести?

– Нет, – Айрин внимательно посмотрела на него. – Просто я видела то же самое…

– И это ты называешь «просто»? – Дэниел ошарашено смотрел на нее.

– Быть может, это не совсем верное определение, но другого у меня нет, – отозвалась она, а потом недовольно добавила: – Так ты будешь слушать или нет?

– Хорошо, говори.

И Айрин пересказала сон, который он увидел, только его полную версию, так сказать. Озвучив слова всех героев.

– Вот и весь рассказ. Вернее, роман. – Айрин улыбнулась, завершив повествование. – И я рада, что им двоим удалось преодолеть все препятствия на пути к счастью. За всей мишурой увидеть и сохранить любовь.

– Но я не совсем понимаю – какая сложность в том, чтобы Никита женился на Лизе? – спросил Дэниел. – Да, он был беден, но это не повод…

– Так-то оно так, но ты должен уяснить главное – Лиза дворянских кровей. А Никита – нет. Выйдя за него замуж, она все потеряла. Пусть ее семья не могла похвастать деньгами, они имели привилегии, которых не было у обычных людей. А Никита был обычным рабочим, когда она выходила за него.

– Но со временем они стали довольно богаты… так что она ничего не потеряла. А можно даже сказать – приобрела.

И могла запросто опять посещать все балы, которых лишилась, выйдя замуж за бедного человека.

– Во-первых, никто не мог гарантировать ей, что появятся деньги. А во-вторых… материальный достаток титула не дает. Поэтому не думаю, что Лизу пускали бы на приемы. Будучи бедной и незамужней, она обладала статусом. А тогда это было важнее богатств. И двери были для нее открыты. А торговля… это не слишком достойное занятие для дворян, и путь в высший свет остался закрыт для нее даже после появления денег. И остается порадоваться, что у нее такие родители, что, несмотря на начальное неодобрение, отец принял Никиту и не отвернулся от Лизы.

– Думаю, недоволен он был немного другим… – протянул Дэниел. – И с тех времен ничего не изменилось. Кому бы понравилось, что незамужняя дочь гуляет ночью с парнем, без ясных перспектив на брак? Тем более что, как ты сказала, отец хотел подыскать ей более подходящую партию. А вот когда они поженились с Никитой – другое дело. Гулять с женой совсем не то же самое, чем с невинной молоденькой девушкой.

– Возможно, ты прав, – Айрин улыбнулась. – Но могу сказать одно: приобрела Лиза в браке в любом случае гораздо больше, чем утратила. Даже если бы Никита и не разбогател. – Айрин задумчиво посмотрела в сторону. – Любовь нельзя купить ни за какие богатства мира. А если бонусом к этому прибавилась безбедная жизнь – что ж, она это заслужила.

– Они явно пришлись тебе по душе.

– Да, я целиком и полностью на их стороне. Понимаю людей, которые берегут любовь, несмотря на все преграды, Айрин вдруг внимательно посмотрела на Дэниела. – Да, я рада, что у них все получилось. Но вот что удивительно – тебе снился тот же сон. Мы все делали вместе. Получается, что и видеть должны были его одновременно. Но почему я проснулась раньше? А ты продолжил спать… – задумчиво протянула Айрин.

– Ты видела что-то еще, кроме того, что недавно озвучила мне? – настороженно спросил Дэниел.

– Нет, – Айрин покачала головой. – А ты?

– Тоже нет.

Он не станет рассказывать ей, какой необычный сон ему приснился после. Но вот вспомнить его мысленно ему не помешает никто.

Они снова учились в школе. Был погожий весенний день, по-летнему солнечный и теплый. Как обычно за год все разбились на пары. Кто-то сохранил старые отношения, кто-то завел новые. Айрин почему-то осталась без Райана. В этом необычном сне Дэниел отчетливо осознавал, что она не встречается с его братом.

Уроки закончились и все высыпали на улицу. Кто-то отправился домой, кто-то задержался, болтая во дворе школы. А Айрин стояла среди девчонок из группы поддержки школьной футбольной команды. Сама она никогда не состояла в ней – все оставшееся после уроков время уходило на танцы. Но с чирлидерами отношения были дружеские: они считали, что Айрин занимается практически тем же самым, что и они.

Да, их круг и был замкнутым, а Айрин общалась со всеми, не делая различий по внешним данным и уму. Но было невозможно, учитывая их статус первых красавиц школы, не принять в свои ряды королеву.

Девочки из группы поддержки ее поведение не одобряли, но запретить Айрин знаться с тем, с кем она захочет, не могли. Формально она не относилась к чирлидерам, и значит, эти негласные правила на нее не распространялись.

А Дэниелу всегда нравилось ее умение находить общий язык со всеми вокруг.

В то время он не считал себя ни слишком умным, ни слишком привлекательным, чтобы без стеснения подойти к ним. Но сделал это. Да, просто взял – и подошел. Почему-то во сне он был уверен, что Айрин выслушает его и не откажет. Он спокойно приблизился к группке хихикающих девушек и позвал Айрин на свидание. И она не отказала.

Свидание прошло идеально, хоть он и нервничал немного, боясь, что что-то пойдет не так. Они сходили в кино. Потом погуляли по городу, держась за руки.

Он проснулся в тот момент, когда они стояли на крыльце ее дома, и его губы почти коснулись его. И Айрин была не против этого поцелуя…

И вот сейчас он гадал – чем вызвано это сновидение. Дэниел задумался, и Айрин озабоченно посмотрела на него.

– Точно не хочешь ничего рассказать мне? – спросила она.

– Нет. Пожалуй, нет.

Он видел, что она не поверила ему, но все же никак не прокомментировала это.

Айрин сразу показалось странным, что Дэниел еще спал, когда она проснулась. Ей казалось, что если они были в этом сне вместе, то и проснуться должны были вместе.

Она озвучила эту мысль Дэниелу, он чуть напрягся, но ничего не сказал.

– Хорошо, – только кивнула Айрин, подождав немного, не расскажет ли он что-то. Она поднялась и направилась к своей половине кровати. – Нужно поспать еще. Слишком рано, чтобы куда-то идти.

Она забралась в кровать и накрылась одеялом.

– Как ты думаешь, кто этот человек, что жил в одной комнате с Никитой? – спросил Дэниел, в надежде отвлечь ее от раздумий. Связанных, как он боялся, с мыслями о том, почему они проснулись в разное время.

Айрин вылезла из-под одеяла и села на кровати, подложив под спину подушку.

– Я думаю, это был мистер Вандеринг, – задумчиво произнесла она. – Я явственно слышала эту фамилию из уст Никиты. Только был ли это он сам, или кто-то из его родственников – я не знаю. Но думаю, смогу решить эту проблему. Попрошу прислать мне его фото из Нью-Йорка. Возможно, они сохранились.

– Как ты думаешь, какой это был год? История, что нам приснилась, в каком году она произошла?

– Одно могут сказать точно, это было после 1667 года.

– Почему?

– Каменные Дворы. Русский и Немецкий. Я явственно видела их в этом странном сне. Сейчас сохранилась только часть, а мы видели их во всей красе.

– Сколько же этому Вандерингу лет? Если это действительно был он.

– Не думаю, что люди в нашем сне жили именно в 17 веке. Во-первых, торговля лесом была и после, как процветал двор. А во-вторых, это всего лишь сон. Не думаю, что он может претендовать на какую-нибудь историческую достоверность.

«Всего лишь сон…» – повторил про себя Дэниел. Эти слова с тоской отозвались в его сердце. Ведь его отношения с Айрин тоже были всего лишь сном…

– Поэтому ты хотела пойти в Гостиный двор? – решил Дэниел переменить тему, чтобы не думать об отношениях с Айрин.

– Там красиво. Я люблю старинные дома, здания… любые места. В них особый дух. Ты словно начинаешь жить чувствами людей того времени, чувствовать, что и они. Это не объяснить. И этого нет у новоделов.

Дэниел мысленно выдохнул от того, как совпадали их мысли по этому вопросу. Это отчасти была причина того, почему он стал архитектором. В то лето, когда Айрин с Райаном окончили школу и уехали, он еще не знал, что они пойдут учиться в разные университеты. Да, он мельком слышал разговоры, но вместе с тем родители упоминали, что, возможно, это просто шутка и дети что-то скрывают от них, как таили до последнего, что они больше не хотят связывать жизнь с танцами. Да и осматривать свои новые места учебы они уехали вместе, на машине Райана.

У родителей тогда все мысли сводились к тому, что дети выросли и теперь принимают самостоятельные решения. А у Дэниела в голове была лишь только одна дума – как бы эти дети не приняли еще одно решение и тайком не расписались где-нибудь в маленьком городке, возникшим в недобрый час на их пути в этом путешествии.

Что бы хоть как-то отвлечься от этих размышлений, он отправился в путешествие по стране. Один. На мотоцикле.

Он объездил множество точек на восточном побережье, поколесил по территории Канады, Великих озер, и просто влюбился в эти места.

Он видел дома, построенные еще колонизаторами, и небоскребы Нью-Йорка. Синеву Великих озер, отражающую плывущие по небу облака. Бродил по маленьким городкам, где текла размеренная, спокойная и тихая жизнь. И по огромным мегаполисам с их бешеным ритмом, не позволявшем расслабиться ни на минуту. И… захотел стать архитектором. Чтобы доказать всем, что и в новых строениях тоже может быть душа. Такая, как у построенного много лет назад. А старые здания можно чуть переделать, вдохнув в них новую жизнь.

Этот проект, предложенный Мэджик Индастриалс, безумно заинтересовал его. Он не только давал бесценный опыт, позволяя показать миру все то, чему он научился за годы учебы, но и помог бы выразить, что он эти годы чувствовал по отношению к окружающему миру. К тому, что увидел в то первое лето. Лето без Айрин.

– Тебе нравятся старинные дома? – спросил он. – Возможно, поэтому тебе снился такой сон. Ты хотела посетить Дворы, много думала о них, рассматривала картинки. И не только их, а картинки всего старого Архангельска.

– Если на наши сны действительно влияет то, о чем мы думаем перед тем, как лечь в постель, мне бы приснилось что-то вроде прогулки по старому Архангельску, – ответила Айрин. – Купцы разных национальностей, привозящие товары со всего света. Лесопилки и строительные верфи. Мачты кораблей, взмывающие в небо. Резьба по дереву. Но никак не любовная история. О любви я не думала.

А вот он думал о любви. Так быть может, мечты двух людей, находящихся в одной комнате, настолько переплелись, что соединились и из них родился красивый и одновременно странный сон.

Интересно, каково мнение Айрин обо всем этом? Что в их путешествии правда, а что вымысел? Дэниел уже стал сомневаться, не сходит ли он с ума, видя то, чего в принципе не должно быть.

А Айрин тем временем опустилась на подушку и запустила под нее руку. И… с удивлением извлекла оттуда карту.

– Что это? – спросил Дэниел, глядя, как она пытается разглядеть в свете луны какие-то бумаги. – Как они оказались у тебя в кровати?

– Сама не знаю, – нерешительно произнесла Айрин. Дэниел даже удивился, услышав эти нотки в ее голосе – это было так на нее не похоже в делах, связанных с работой. – Мне кажется, это из моего сна. Только тут не хватает одной вещицы. А у тебя ничего нет?

Дэниел пошарил рукой под подушкой.

– Ничего, – ответил он через пару секунд.

– Нужно внимательно посмотреть эту карту. Иди сюда. Я включу ночник.

Айрин вылезла из-под одеяла, накинула его на себя, прошла босыми ногами к креслу и уселась, включив лампу. Светильники на потолке не позволят разглядеть мелкие детали, а внимание к мелочам сейчас ой как важно.

– Стоя я вряд ли что увижу. – Дэниел так близко, как мог уставился в бумаги, стараясь разобрать маленькие точки.

– Садись на подлокотник. Или, если хочешь, в кресло рядом со мной. Жалко, что нет дивана.

– Мы не поместимся в кресле.

– Да? А если совсем рядом?

Она чуть задумалась, удивленная этим фактом. А Дэниел прикидывал, о чем она гадает. Айрин всегда сидела с Райаном так – в одном кресле. И, несмотря на довольно внушительные размеры Райана, накачавшего мускулы, они неплохо помещалась. Так неплохо, что Дэниел даже смотреть на это не мог – настолько интимным было зрелище: Айрин сидела на коленях, а Райан обнимал ее за талию.

Но то был Райан. Дэниел не мог себе этого позволить – Айрин пока не его девушка. А он может не удержаться и поцеловать ее.

Да, в детстве они сидели рядом, но она никогда не оказывалась у него на коленях. А проделать это сейчас, когда они выросли, и вовсе немыслимо. Даже если так будет легче рассмотреть карту. Почему она предлагает то, что Райан заведомо не одобрил бы? Или дело в нем – друг угрозы не представляет?..

Дэниел не угадал, Айрин думала не о том.

Она гадала, почему Дэниел отказался. Неужели ее общество неприятно ему? Почему-то это показалось обидным.

Определенно надо обдумать это обстоятельство. Но не сейчас. В настоящий момент все силы должны быть сосредоточены на поисках Вандеринга. Она решит проблему с отсутствием симпатии старого друга, когда закончит с расследованием и вернется в Нью-Йорк. Тогда и придумает, как это исправить – терять поддержку Дэниела ей совсем не хотелось.

Возможно, уже будет слишком поздно, но в настоящий момент сочинить что-то стоящее все равно не выйдет. Делать то, что она делала раньше, смысла не имело, так как оказалось, что эта тактика не приносит успеха. А потому, раз в мыслях нет никаких новых задумок, все, что касается их взаимоотношений с Дэниелом, она пустит на самотек. И будь что будет.

– Тогда садись, куда хочешь, – произнесла она и поудобнее утроилась в кресле.

Дэниел сел на подлокотник и понял, что это было в сто раз хуже, чем держать ее у себя на коленях. Там между ними было бы одеяло, в которое закуталась Айрин. А сейчас он видел все – склоненную голову с нежно-розовой щекой, уголок губ и… ее грудь. Прикрытую сорочкой, но все же – округлости угадывались сквозь ткань.

– Слишком старая карта. – Айрин внимательно посмотрела на то, что держала в руках. – Материки не похожи на нынешние, границы стран размыты. Я даже не совсем поняла, в какой стране находятся эти города, которые отмечены на бумаге.

– Можно мне?

Дэниел взял из ее рук карту и внимательно посмотрел. Удивительно, но ему даже удалось сосредоточиться.

– Алайя, – прочел он одно из названий. – Что это? Похоже на территорию Османской империи. Но есть ли этот город сейчас…

Айрин поднялась и взяла планшет. И Дэниел тут же ощутил, как ему ее не хватает.

– Ты думаешь, этот город правда существует? – спросил он.

– А ты думаешь, нет?

– Слишком часто в последнее время с нами происходят вещи, о достоверности которых можно только догадываться. Взять хотя бы этот сон…

– Чересчур похоже на сказку?

– А ты так не считаешь? Полагаю, это следствие того, что мы оторваны от мира, к которому привыкли. Все, что мы видим в путешествии, для нас ново. Да еще рассказы тех, кто встретился в пути, чтение старинных книг. Вот нам и приснилось невесть что. Думаю, этот город из их числа – нечто эфемерно-призрачное, чему нет места в реальности.

– Быть может, ты и прав. Сейчас проверим.

Она набрала в Интернете это слово. Ответ ее ничуть не удивил.

– Это старинное название Аланьи, – сказала она Дэниелу. И добавила задумчиво: – А Турция когда-то входила в состав Османской империи. Так что это не сказка.

Но Дэниел молчал, погруженный в размышления.

– Что-то не так? – озабоченно спросила Айрин.

– Здесь отмечено еще кое-что. Вот, посмотри, – он протянул ей карту.

Бумага вся была испещрена путями и точками. Но это Айрин уже видела.

– Ты хочешь обратить мое внимание на какой-то город?

– Нет, Айрин. Я о другом – карта отмечена почти вся. И я боюсь предположить, но думаю, что Вандеринг побывал везде.

– Это вполне возможно, если он был моряком.

– Но отмечены не только морские города! – в голосе Дэниела слышалась тревога.

– Я понимаю, к чему ты клонишь – мы никогда не придем к цели.

– Да, Айрин, именно. И где эта цель?

– Она проста – найти его семью. Или сведения о нем самом.

Она замолчала. А Дэниел задумался. Он рад возможности провести с Айрин хоть всю жизнь. Но только не так. Не в бесконечных поисках. Он чувствовал, что сейчас она не может думать ни о чем другом, кроме них. А потому шансов доказать свою любовь и влюбить ее в себя у него не так уж и много – слишком уж она поглощена расследованием, не замечая ничего вокруг.

Несколько минут они рассматривали карту, склонив головы.

– Что будем делать дальше? – спросила, наконец, Айрин.

– Давай поступим вот как, – отозвался Дэниел. – Тут особо отмечены два города. Посетим их. Ну а если поездки окажутся бесполезны, подумаем по обстоятельствам.

– Порт Алания и порт Новоархангельска, – тихо, почти шепотом сказала Айрин. – Нам придется покинуть Архангельск?

– Ты будешь скучать по этому городу? – удивленно произнес Дэниел.

Айрин задумалась. В этом городе она забыла о многих своих страхах. По-другому взглянула на Дэниела. Словно, вернувшись к корням, на родину своей прабабушки, она начала все сначала. Да, она определенно будет скучать по этому городу. Дождливому, холодному городу, где она снова почувствовала, что начинает жить и любить. Не только смотреть, но и видеть. Видеть, как стекают капли по стеклу. Как бегут люди под зонтом. Как сквозь тучи прорываются солнечные лучи. Она снова поверила в любовь.

– Нужно следовать дальше, – тихо, но придав голосу как можно больше убеждения, произнес Дэниел. – Если наш Винд Вандеринг и был здесь, то недолго. Следов его не осталось. Не считать же, на самом деле, сегодняшний сон подтверждением его проживания здесь. А карта показывает, где нужно искать.

– Карта… как вообще ее объяснить? Ты не веришь в правдивость сна, но доверяешь кусочку бумаги, невесть как оказавшемуся под моей подушкой. Пусть так. Но чем доказать, что она принадлежит человеку, которого мы ищем? И что он положил ее ко мне под голову? Хотя я точно уверена, что когда ложилась, ее не было, а посторонние в номер ночью не заходили.

Произнеся указанную тираду, Айрин с подозрением взглянула на Дэниела. Может, именно он подложил ей эту карту? Чтобы побыстрее уехать из Архангельска.

– Полагаешь, это моих рук дело? – спросил тот.

Конечно, Дэниел понимал, что подозрения оправданы. Кого еще она может заподозрить? Разве что служащих отеля. Но они вряд ли заинтересованы в том, чтобы съехали их постояльцы.

Ах, какая же хорошенькая она была сейчас, сидя рядом с ним в кресле и закутанная в одеяло! С этими выбившимися из низкого конского хвоста прядками, с упавшей с плеча бретелькой сорочки – такая уютная и домашняя. Вот только мысли и чувства у нее были не дружелюбные.

– А что прикажешь думать, Дэниел? Полагаю, тебе не нравится в этом городе. Здесь промозгло и идет дождь. Ты не знаешь языка, на котором говорят вокруг, – произнесла Айрин и мысленно добавила: «И ты так далеко от всех своих “ангелик”. Вот главная причина, почему тебе не хочется оставаться».

Дэниел потрясенно взглянул на нее. А потом спокойно, низким голосом произнес:

– Поверь мне, Айрин, если бы я хотел увезти тебя из этого города, я бы придумал что-то поинтереснее, чем карта под подушкой.

И тут же отругал себя. За намеки чужой невесте.

– Хорошо, – она кивнула, не заметив ничего выходящего за рамки приличий. Или сделав вид, что не заметила. – Пусть карта действительно появилась без твоего участия. И на самом деле… – О Боже, она это выговорила, хотя еще утром была полностью уверена в своем умственном здоровье! – Появилась из нашего сна. Но с чего ты взял, что она принадлежит именно Вандерингу, а не кому-то еще? В том бараке с Лизиным женихом мог жить кто угодно.

Что ж, если действительно не Дэниел причастен к появлению документа, они упускают шанс узнать что-то стоящее.

– Посмотри, – Дэниел показал ей бумагу.

В правом верхнем углу карты, аккуратным почерком, по-английски было выведено «Собственность Винда Вандеринга».

– Интересная надпись. Как я раньше не заметила ее?

– Возможно, занималась чем-то другим? сказал Дэниел игривым тоном и тут же одернул себя – решил же доказать ей, что он мужчина, а не флиртовать как глупый мальчишка.

«Только не это!» – Айрин нахмурилась. Да он явно заигрывает с ней! И это сейчас, когда они должны заниматься делом. Ему точно не хватает женского внимания и потому он переключился на нее. Но хуже всего было не это – Айрин начала осознавать, что ей все труднее устоять перед ним. Пусть это не любовь, а всего лишь физическое влечение, но оно может навредить делу.

– Посмотри, обе Америки, Европа. Только границы государств немного необычные. – Дэниел опустил взгляд ниже по бумаге. – А где же стоит одна из наших отметок? Похоже, на побережье Турции, только немного странное оно какое-то…

– Это Османская империя. То государство, куда Турция входила много лет назад. Но меня немного смущает другое…

– То, что отметка стоит не на Стамбуле?

– Да. Это ведь большой и известный порт. Но его вообще нет на карте…

– Возможно, мистеру Вандерингу так и не довелось побывать там.

– Может быть… – протянула Айрин. – Только очень уж странно. Наш знакомый, похоже, много путешествует. Раньше расстояния между континентами преодолевали только морем – самолетов-то не было. И как в таком случае он мог обойти этот город?

– Не нашел ничего интересного для себя, а потому не поставил метки. Если в сердце не отзывается ни одна струна, то и помнить не стоит.

– Интересное суждение, – протянула она. – И навевает мысли, что это не карта путешественника. Думаю, у этой бумаги иное предназначение, чем указывать путь морякам.

– Какое же?

– Пока не знаю. Но очень хочу во всем разобраться.

– Быть может, она создана, чтобы указать дорогу нам?

– Вне всякого сомнения, карта может помочь в выборе. – Айрин чуть улыбнулась. – Подсказал бы только кто кратчайший путь, чтобы не плутать через страны и континенты. Да и знать верное направление не помешало бы.

– К сожалению, сделать это некому. И нам самим придется избрать, куда двигаться.

– Да, к сожалению, – она кивнула. – Хотя, возможно, только самостоятельность в данном вопросе поможет прийти к тому результату, на который мы рассчитывали.

– И что дальше, Айрин? Куда направимся? – Как же ему хотелось, чтобы она сказала, что последует за ним куда угодно. Но Айрин молчала, и Дэниел продолжил: – Аланья?

– Почему Аланья? – осторожно произнесла она.

– Раньше это было очень оживленное место. Думаю, нашего героя стоит поискать именно там.

– Тем более город есть на карте… – отозвалась Айрин.

– На карте есть еще кое-что, – улыбнулся Дэниел.

Они все еще сидели в кресле, повернувшись друг к другу. И он ловил блеск ее глаз в невесомом свете настольной лампы. Взгляд, за который мог бы много отдать.

– Да, я посмотрела, – она тоже улыбнулась. – Второй город, на котором сделана иная пометка, чем на остальных местах на бумаге – это Ситка, которая раньше называлась Новоархангельском. Странное совпадение? Не так ли?

– Возможно, стоит отдать предпочтение ему? Учитывая, что во сне под подушкой была презанятная вещица.

– Ты про меховую муфту? С заколкой-снежинкой.

– Про нее. Такое вряд ли указывает на Турцию. А Аляска – там холодно, да и запасы золота…

– Ты прав, на Аляске торговали пушниной, а вот золото… Не такими уж и большими были его залежи.

– Но если рассуждать логически, в той увлекательной истории, что нам приснилась, всего одна вещь указывает на Турцию. И целых две – на Аляску.

– А ты не думаешь, что муфта имеет отношение к тому месту, где мы сейчас находимся? В Архангельске тоже не тепло, здесь наверняка носили меха. И снег идет ежегодно. Так что эта безделушка могла быть просто подарком какой-то местной девушке.

– И все же я считаю, нам стоит отправиться на Аляску.

Ага, как же, поближе к своим обожательницам! Нет, они должны решить это дело, а уж потом он может придаваться плотским утехам, сколько ему вздумается. Да что же такое! Сколько можно ревновать. Он всего лишь старый друг.

– Сначала ты назвал Аланью… – протянула Айрин. – И почему же передумал? Тебя не смущает расстояние, которое нужно преодолеть? Перелететь целый океан?

– Просто что-то подсказывает, что в Ситке мы быстрее доберемся до цели.

«Ну он-то понятно – доберется. А вот как быть мне со своим поисками?» – подумала Айрин. А вслух произнесла:

– Если ты ошибся, и на Аляске не окажется нужной информации, придется вернуться.

– Я не настаиваю, Айрин. Это просто предложение. В конце концов, руководителем нашей маленькой экспедиции назначили тебя. И ты принимаешь решения, что нам делать дальше. А я просто покоряюсь.

– Отлично. Как предводитель поисков я решила подчиниться тебе. Все же я женщина, а женщина должна повиноваться мужчине. Мы едем в Аланью, она же была предложена первой.

Да, он слышал, как она все обыграла. Но мысли его были совсем не об этом – он молил Бога, чтобы из его груди не вырвался вздох. Слишком откровенными были ее слова. Слишком много смысла он в них увидел. И все же, как ему ни хотелось оставить все как есть, и закончить разговор сейчас, он произнес:

– Ты должна принимать решения согласно своим желаниям. Я не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли. Пусть это будет вопреки тому, что хочу я, но я никогда не заставлю тебя делать что-то, что тебе неприятно.

Ох, он все больше нравится ей! И с каждым днем она все больше понимала, почему вокруг него столько девушек, жаждущих, чтобы он обратил на них внимание. Если так будет продолжаться и дальше, она скоро окажется в их числе.

Исключено! Она определенно не должна поддаваться его чарам. Он, конечно просто великолепен в том, что и как делает. Не мужчина, а просто мечта. Но нет. Ей нужно срочно вернуть свою обычную беззаботно-игривую маску.

– А я и подумала, – рассмеялась она. – Очень хорошо подумала.

– Та-а-ак, – протяжно произнес Дэниел, – думаю, сейчас мне откроется истинная причина нашей поездки в Аланью.

– Ну ладно, так и быть, – она надула губки. – Скажу тебе. Дело не только в твоем предложении. Хочу застать последние теплые деньки. Покупаться в море. Я так замерзла в Архангельске. А в Турции сейчас самое прекрасное время.

– Мне кажется или стало теплеть? – улыбнулся Дэниел, и Айрин поняла, что он имеет в виду не погоду.

Нет! Она не готова на роман без продолжения и перспектив. Одного ей было достаточно. Возможно, когда-нибудь она и изменит свое отношение к этому. Но сейчас она хотела чего-то серьезного в своей жизни. И не была уверена, что Дэниел способен на подобное.

И потому она проигнорировала его последнее замечание, окончательно забралась под одеяло и, отвернувшись в другую сторону, забылась сном без сновидений.

Но удалось это не сразу, так как в окутанной сонным туманом голове еще бродили фразы последнего разговора и великолепная фигура Дэниела, с бугорками мышц под тонким одеялом. Но все же было все лучше, чем продолжить разговор, который грозил завести в такие дали, из которых пришлось бы выбираться с большим трудом, кучей носовых платков и бессонных ночей.

Утром следующего дня Айрин поднялась с постели почти в десять. Дэниел уже не только встал, но и успел позавтракать и сейчас спокойно читал какую-то книгу, сидя в кресле. И она могла бы поклясться, что сквозь сон чувствовала, как он поглядывает на нее.

Не обращая внимания, на сидящего напротив мужчину, Айрин поднялась с постели и в одной сорочке отправилась в ванную комнату. Даже не обернувшись одеялом. Пусть смотрит, если его душе так угодно. Все равно она не собирается с ним в постель. И впредь будет выбирать гостиницу с несколькими свободными номерами. Так что может понаслаждаться. В последний-то раз.

После душа, где она благоразумно переоделась в хлопковые бриджи и кофту, Айрин забралась с ногами на кровать и открыла ноутбук. В почте было несколько сообщений по работе – документы по сделке на земельный участок, договоры на поставку стройматериалов для будущей стройки.

В департаменте уже посмотрели все, а потому, пробежав по бумагам беглым взглядом, она отправила свое одобрение. Айрин уже собиралась закрыть компьютер, но в почте появилось еще одно письмо. Открывала она его с замиранием сердца. Это было фото Винда Вандеринга. Плохого качества, сделанное в неизвестном году, но это было уже не важно. Главное, оно было. Это ее юристы раскопали архивы по адресу, где у мистера Вандеринга числилась квартира – квартира, ставшая причиной их путешествия, которую они никак не могли выкупить, чтобы начать строительство.

Раньше поиски фотографий не имели смысла – какая разница, как выглядит человек, собственность которого они собирались приобрести. Им нужен был он сам, какую бы внешность при этом не имел. Личность подтвердилась бы документом. А что до того, каков он на вид – не на улице же она с ним столкнется, в конце концов!

– Посмотри, что мне пришло сегодня утром из офиса. Мои юристы отыскали в архивах Нью-Йорка, – она поднялась с кровати и подошла к Дэниелу с ноутбуком.

Собранная, деловитая. Даже походка ее была твердой. Хотя обычно в ней читались движения танца.

– Как им удалось найти фото человека из нашего вчерашнего сна? – медленно, почти по слогам спросил Дэниел.

– Наверное, им удалось это, потому что они искали не того, кто нам приснился, – отозвалась Айрин. – Они искали мистера Винда Вандеринга. И нашли его.

– Да они просто молодцы!

– Еще бы они такими не были! Они понимают, за что им платят деньги.

– Ох, Айрин, иногда ты пугаешь меня. Твой характер… ты такая строгая сейчас. А вчера была совершенно другой. Да и дома ты такой милый… ребенок. По-другому и не скажешь… – «И с Райаном безумно нежна», – чуть не добавил он, но удержался. – Не пойму, где ты настоящая.

– Везде. Это все я. Просто дома или в обычной жизни не вижу смысла демонстрировать деловые качества. Близкие – не очередной проект, не задание, которое нужно выполнить. К семье нужен иной подход. – Дэниелу понравилось, что она сейчас сказала, но он промолчал, и Айрин спросила: – Скажи лучше, что ты думаешь по поводу этого снимка, – и она указала на фото на светящемся экране ноутбука.

– Получается, вчера мы видели его?

– Вот именно! Я не знаю, как появилась у меня под подушкой карта, но она определенно должна привести к тому, что связано с этим человеком!

Тем же вечером, уже сидя я аэропорту Архангельска и думая о том, что с ними приключилось в этом городе, Айрин осознала одну важную вещь – как важно разговаривать с окружающими на одном языке. И как важно успеть сказать все вовремя.