Солнце только взошло, когда Мадина, почтенная златошвейка, покинула дом. Так бывало частенько – на рассвете она уходила за городскую стену, в самое сердце пустыни, и бродила там почти до полудня. А вернувшись, начинала новую шаль или платье, и, говорят, не было в мире вышивки столь же искусной, сколь и необыкновенно тонкой.

Наконец Мадина добралась до пологого холма. Отсюда уже не были видны городские стены, и лишь до самого горизонта расстилались безжизненные, но прекрасные пески.

Сегодня же столь привычное место выглядело совсем иначе.

– Наверное, дюжина джиннов вознамерилась перерыть пески в поисках клада… Глупцы, они не ведают, что последний клад из этих мест вывезли задолго до того, как на белый свет родился сам повелитель всех джиннов, Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими!

Быть может, именно так все и было, ибо пески вокруг свидетельствовали либо об усердных поисках, либо о столь же усердном сражении. Какие-то глубокие полосы бороздили прежде гладкие пески. И полосы эти порой становились такими глубокими, что уместнее было бы назвать их канавами…

– Аллах всесильный и всемилостивый, – пробормотала почтенная ханым, – но что же здесь случилось?

И словно в ответ на ее слова, издалека донесся стон. Мадина не испугалась! И не растерялась. Как бы ни были прекрасны пески для нее, для многих других они оставались лишь смертельно опасным и недобрым местом. А потому возможность обнаружить здесь путника, умирающего от зноя и жажды, была более чем велика.

Стон повторился. Мадина обернулась на голос и увидела на куче песка изможденного мужчину в черном плаще. Посеревшее лицо и запекшиеся губы яснее ясного говорили, что он умирает, причем умирает не столько от жажды, сколько от потери крови.

Мадина остановилась в шаге от неизвестного. Она собралась было спросить, что с ним, кто он, но не успела – невесть откуда взявшаяся змея пестрой молнией прыгнула на умирающего и вцепилась в его иссушенную руку.

Человек в черном даже не вздрогнул. Похоже, он вовсе не почувствовал укуса.

– О Аллах всесильный и всевидящий! – пробормотала Мадина. – Да что же такое происходит в мире, если сии безжалостные порождения самого зла среди бела дня нападают на людей?!

Мадина приблизилась к неизвестному. Змея, совершенно не страшась громкого голоса почтенной ханым, толстой лентой зла уже струилась вдалеке. И только тогда умирающий открыл глаза.

– Все в порядке, почтеннейшая… Это просто слуги Царицы…

– Какой царицы? Откуда здесь взяться каким-то слугам?

– Это слуги Царицы змей, добрая женщина. Мы сражались. И она вышла победительницей… Боюсь, с моей смертью у нее больше не останется врагов…

– С твоей смертью?

– Да… Думаю, остались считанные минуты… И после этого мы с тобой простимся навсегда, прекраснейшая…

Ох, как же давно никто не называл Мадину прекрасной! Это простое слово придало женщине сил. Она почувствовала себя куда более могучей, чем даже сотня сотен богатырей. Да и до города было не так далеко…

– Я отнесу его домой. И выхожу… Если Аллаху будет угодно, чтобы этот уважаемый человек выжил, то он выживет. Ну а если ему суждено умереть, то он умрет, как надлежит правоверному, и будет упокоен со всеми почестями, причитающимися правоверному! Ну а теперь…

И Мадина потащила неизвестного в черном плаще. Конечно, ее сил было бы маловато, чтобы донести до собственного дома взрослого мужчину, но тот, кого почтенная ханым нашла в песках, должно быть, постился уже очень давно и весом едва превосходил пятнадцатилетнего подростка. Ни единого стона не вырвалось из его уст – похоже, он уже готовился к встрече с самим Аллахом всесильным и всемилостивым. Но смелая ханым решила, что этот удивительный человек, иссушенный, словно сами пески, еще не готов предстать перед повелителем всех правоверных. И потому, невероятными усилиями все же доставив его к себе домой, принялась за врачевание.

О упрямство женщины! Ты – сила столь мощная и столь несокрушимая, что многие законы, земные и небесные, склоняются в почтительном поклоне перед тобой. Склоняются и подчиняются. Ибо известно, что проще исполнить прихоть, чем доказать, что она неисполнима.

Вот так и получилось с излечением неизвестного в черном плаще. Омывая его исхудавшее тело, Мадина насчитала почти сотню следов от змеиных зубов. Сотню! Хотя для того, чтобы свести в могилу человека, бывает достаточно и одного-единственного. Неудивительно, что этот странный человек прощался с неизвестной спасительницей. Наверное, он знал, что дни его сочтены.

Но Мадина этого не знала и не хотела знать. Эликсиры и настойки, снадобья и отвары, что придумали хитрые люди за всю историю медицины, оказались сильнее даже самого сильного змеиного яда. И через несколько месяцев уважаемая ханым поняла, что ей удалось одержать победу в этом соревновании с силами природы.

Она, Мадина, победила: неизвестный в одно прохладное осеннее утро сам вышел во дворик. Он был еще более изможденным, чем в день своего спасения, но на его щеках уже не играл лихорадочный румянец, глаза смотрели трезво и спокойно, а руки не тряслись в ознобе и не корчились в судорогах.

– Благодарю тебя, прекраснейшая, отважнейшая из женщин! Ты вернула меня к жизни!

– Здравствуй и ты, незнакомец! Как чувствуешь себя?

– Намного лучше, – мужчина улыбнулся. И улыбка эта оказалась столь солнечной и светлой, что сердце Мадины затрепетало.

– Ну что ж, я рада это слышать. И рада тому, что вижу перед собой не умирающего, а выздоравливающего человека.

– Но скажи мне, почтеннейшая, как удалось тебе победить яд слуг Царицы змей?

– Должно быть, это удалось мне потому, что я не думала ни о какой-то там царице, ни о ее слугах. Ты просто умирал, и я просто не могла этого допустить. А остальное сделали мое терпение и кое-какие снадобья, которыми меня снабдили здешние знахари.

Человек недоуменно покачал головой.

– Простым знахарям не дано победить яд самой Царицы… Ни один из смертных не знает средства против него…

– Выходит, уже знают…

– Выходит, что так.

Тут неизвестный вдруг переменился в лице.

– Но ты, уважаемая… ты же не колдунья?

Мадина рассмеялась.

– О нет, глупый человек. Я простая женщина, вдова по имени Мадина. Я златошвейка и уже много лет нахожу самую изысканную и строгую красоту в песках пустыни.

– Златошвейка… Быть может, дело в этом… Или в холодном металле… Вероятно, это то, чего я не мог учесть…

Мадина молчала. Она уже поняла, что перед ней человек необычайной учености. Но кто он? Женщина с любопытством смотрела на своего собеседника, решив, что не будет задавать вопросов. «Он и сам расскажет мне все, – подумала она. – Ему только надо дать немного времени…»

Несколько минут стояла полная тишина, лишь бесшумно мелькала игла в проворных пальцах уважаемой ханым. Да, Мадина шила всегда – для нее это уже стало и лучшим лекарством от любого беспокойства, и лучшим времяпрепровождением, и, конечно, недурным заработком. Вскоре женщина заметила, что ее собеседник вышел из задумчивости и с большим удовольствием рассматривает ее умелые руки и ее, о Аллах, как же можно было так забыться, непокрытые волосы, и улыбающееся лицо.

– Прости меня, красавица, я не назвался. Меня зовут Саддам ибн Мехмет.

– А я Мадина, златошвейка.

И почтенная ханым вновь опустила глаза к шитью. Она чувствовала, что через миг ее неизвестный гость поведает о себе. Но торопить его не хотела – терпению златошвеек может позавидовать и самый терпеливый из йогов, чудотворцев таинственной страны Хинд.

– Знай же, умная и добрая Мадина, что я происхожу из древнего рода магов. В нашем семействе мужчины посвящали всю свою жизнь борьбе с порождениями Иблиса Проклятого, с его детьми и с детьми его детей.

– Прости мне мой глупый вопрос, уважаемый Саддам, но как же бороться с ними, если они бессмертны?

– О да, – Саддам улыбнулся слегка покровительственно. – Они бессмертны, как и сам их прародитель. И потому бороться с ними следует не мечом или ножом, а магией. Некогда, так давно, что уже истерлись все воспоминания о нем, жил на свете маг, решивший стать вровень с богами. Он изготовил напиток бессмертия и… и все же оказался смертным. Но не в этом дело… Однако он был первым, кто смог победить в магическом поединке одно из порождений врага всего живого. Так он доказал, что борьба с этими существами возможна. Вот поэтому и появились маги, колдуны, ставящие перед собой необыкновенно высокую цель – извести всех детей самого Иблиса Проклятого и, быть может, его самого.

Мадина широко раскрыла глаза. Это была поистине великая цель… Недостижимая, но великая.

– И ты, уважаемый, тоже принадлежишь к таким магам?

– Да, как и все мужчины нашего рода. Враги наши бессмертны, но все же ни мой прадед, ни мой дед, ни мой отец не теряли надежды. Они создали и передали мне магический щит, способный защитить от посягательств подданных Царицы змей. Они научили меня их языку, рассказали об их нравах… Сотни лет мужчины нашего рода искали и находили противоядия, а мой отец смог придумать универсальное противоядие, которое в силах было бороться с любым ядом мира, изобретенным природой ли, человеком ли.

И вновь Мадина не смогла удержаться от ехидного замечания.

– Когда я тебя нашла, Саддам, я не увидела ни щита, ни флакона с противоядием. Более того, я увидела, как какая-то змея, яркая, словно цыганские юбки, укусила тебя и невредимой отправилась прочь.

– Так все и было, почтенная. Ты перебила меня, но я понимаю, отчего ты это сделала. Ты не веришь моим словам…

– Увы, уважаемый, я не могу верить, если глаза говорят мне совершенно обратное. Я нашла истощенного путника, искусанного этими мерзкими созданиями и умирающего от кровопотери в пустыне.

Саддам кивнул.

– Да… Много лет я упражнялся в магии, постиг все, что создали до меня мужчины нашего рода, и… И отправился на поиски своего врага, Царицы змей, уверенный, что вооружен более чем достаточно, чтобы противостоять ее злой силе.

– Понимаю, – задумчиво проговорила Мадина, – тебя подвела твоя уверенность.

– Ты права, уважаемая, – вновь кивнул Саддам, удивляясь тому, как легко его собеседница постигает суть вещей, не отвлекаясь на мелочи. – Меня подвела уверенность в собственной неуязвимости. Быть уверенным, безусловно, необходимо, но…

– Но и сомневаться следует.

– Так и есть, мудрая красавица.

Мадина усмехнулась этим словам. «Красавица… Да после этих мерзких тварей любая женщина будет казаться необыкновенной красавицей!»

Меж тем Саддам продолжал свой рассказ.

– Я готовился к сражению, выбирал место, вновь и вновь повторяя каждое слово каждого заклинания… Но все равно Царица змей меня опередила. Она указала место сражения, обезоружила меня и лишила не только сил магических, но и человеческих. Тринадцать дней, тринадцать часов и тринадцать минут длилась схватка. Увы, я проиграл. И, поняв это, попытался сбежать, как это ни прискорбно, пока еще жив.

– Но мне кажется, у тебя ничего не вышло.

– Да, у меня ничего не вышло. Каждая капля яда лишала меня сил столь быстро, что вскоре я был не сильнее новорожденного младенца. И тогда на поле битвы вышла она сама, Царица…

– О Аллах всесильный!

– Она не стала меня добивать, она лишь посмеялась надо мной, назвав глупцом и недоучкой. Увы, она лишила меня всех магических знаний и сил. Думаю, она была уверена, что я не протяну и дня. Но ты, умная и добрая красавица, обманула ее. И потому я остался жив.

– Ну что ж, маг Саддам. Я рада этому. Пусть ты и лишен магических сил, но ты не умер. А потому, думаю, сможешь еще вступить в битву с твоим врагом.

– О нет, добрая моя Мадина. Более я не буду ни с кем сражаться, ибо я уже не маг. Но я много знаю и могу еще принести много пользы, ибо я все еще человек.

– И да будет так, уважаемый!

– Но ты, красавица… Ты позволишь мне остаться с тобой?

– Позволю ли? Конечно, позволю… Если ты не будешь называть меня красавицей. Я не терплю вранья.

– Его, о прекраснейшая, не терплю и я. И потому буду называть тебя и красавицей и умницей, ибо лучше тебя женщины в мире нет.