Что же задумал звездочет? О чем он хотел просить внука? И почему сразу не высказал ему своей просьбы?

О нет, мудрый звездочет не имел никаких тайн ни от Валида, ни от царя. Но прежде чем высказать свою просьбу, он должен был еще раз посоветоваться со своим далеким другом.

«Увы, силы у меня не те… Не просто мне докричаться до Георгия. И потому опять придется побеспокоить хрустальный шар…»

Вновь заклубился черный туман в магическом шаре, но лицо Георгия так и не появилось в нем. Но уже через несколько мгновений он услышал слова мудреца:

«Я слышу тебя, друг мой».

«О Георгий, спешу сообщить тебе, что караван, который должен доставить к тебе царских сыновей, отправляется на рассвете через два дня. Вместе со старшими решил странствовать и мой младший внук».

«Валид? Его разум чист и силен, его силы и одаренность я ощущаю очень часто. Боюсь, что тебя иногда сила его мысли должна просто оглушать!»

«Да, мудрый мой друг, это так. Валид испросил разрешения у царицы Амани. Она его дала. И теперь он пытается убедить старших братьев, что без него им не обойтись. Но я опять падаю к твоим ногам с нижайшей просьбой».

«Думаю, я могу предсказать ее. Ты хочешь, чтобы я учил и твоего младшего внука?»

«Скорее, Георгий, чтобы ты учил, – Назир сделал особое ударение именно на последнем слове, – только его. Но учил по-настоящему. Чтобы ты открыл ему ровно столько, сколько, как тебе покажется, мальчик способен поглотить. Без капли гордости говорю тебе, в Валиде скрываются неведомые силы… Ему суждено великое знание. Ты насладишься общением с ним так же, как наслаждался я до этого дня. А старшие… Увы, они ленивы и нелюбопытны… Царевич Мансур, к тому же, еще и надменен. Им будет достаточно ничтожных крох знаний… Боюсь, что и этого станет для них много…»

«Я понял тебя, мой друг. Пожалуй, я не скажу сразу „нет“. Ибо океан знаний, который плещется у моих ног, уже и в самом деле ищет достойного ученика. Не скажу и „да“ – ибо без испытаний не смогу окунуть юного Валида в бездну премудрости. Пусть будет так… – на мгновение Георгий замолчал, – я согласен испытать твоего внука. И если он окажется достойным, я возьму его в ученики».

И далекий друг Назира тоже выделил последнее слово. Звездочету этого было довольно. И он с облегчением простился, надеясь втайне, что внук не только удивит, но и поразит далекого мудреца.

А тем временем этот самый внук, устав спорить со старшим братом, просто подошел к картам, разложенным на столе и начал лениво их перебирать.

– Аллах милосердный, Саид, – уже через минуту не выдержал он, – ну скажи мне на милость, почему здесь нет карт всех тех земель, что лежат вдоль караванных троп? Или ты надеешься воспользоваться караваном, как придворным возницей, который и сам прекрасно знает, куда тебе надо попасть?

– Глупый мальчик, – лениво процедил Саид, – я не просто надеюсь на знания предводителя каравана, я мечтаю, что нам карты вообще не понадобятся…

Валид усмехнулся, одним широким движением сбросил со стола половину свитков и жестким тоном, так не похожим на его обычную манеру, приказал:

– Старшину писцов сюда! Советника по дальним странам! И немедленно! Да пусть советник прихватит свежие карты. Свежие, братья, а не это старье…

Совсем иными глазами посмотрели на «малыша» царевич Мансур и Саид. Мансур даже поежился.

Да, именно из Валида вырос первый советник его двора. Именно этому человеку (Мансур даже в мыслях не решился назвать младшего братишку малышом) можно будет доверить особые тайны, которых немало в любом дворце… Именно он, а не Саид, старший, будет достоин уважения царя Мансура…

Пока царевич предавался этим мыслям о будущем, советник принес карты, а явившийся писец уже располагался за низеньким столиком у стены.

И младший брат, не пытаясь более спорить со старшими, начал заново планировать долгий поход. Писцу он диктовал список необходимых припасов, советника выспрашивал о новшествах, возникших в странах, через которые лежал путь каравана.

– Братец Мансур, – вполголоса проговорил Саид, – мне кажется, что малыш едет с нами.

– О нет, братец Саид, – ответил царевич, – это мы едем с ним. Я почему-то думаю, что теперь наше путешествие будет не таким долгим и утомительным…

– О да… И мы с тобой сможем подготовиться к нему не в пример лучше…

И старшие братья обменялись понимающими взглядами. Да, теперь, когда на плечи младшего легло бремя ответственности, они могли спокойно выбирать платья и притирания, готовясь к путешествию так, словно им предстояло на всем пути лишь искать очаровательных спутниц, не обремененных лишними запретами и согласных скрасить одиночество царских сыновей.

Увы, и в этом Назир оказался прав. Этим двоим действительно будет достаточно крох знаний, которыми с ними поделится учитель. Ибо чувственные удовольствия, за которыми царевич и сын наложницы гонялись наперегонки, всегда были для них куда важнее всего остального. Печально же будет царствование такого сластолюбца, если не поймет он, что царством управляют другие, а им самим движет лишь одна жажда – жажда новых наслаждений.

И вот прошло два дня, и наступил рассвет. Вереница верблюдов, снаряженных всем необходимым (и более чем ненужным, по мнению Валида), наконец вытянулась по тропе. Шаги кораблей пустыни были неторопливы, животные несли себя с таким невозмутимым достоинством, с каким не всякий царедворец решится ступить на роскошные полы дворца.

Царица не стала провожать караван, а царю Омару и в голову не пришло сказать несколько напутственных слов на прощание. Вот так, думая каждый о своем, и отправились в дальнее странствие три сына царя Омара, двое из которых имели и тайные цели.

Ибо царевичем двигало отнюдь не желание обрести знания, столь необходимые будущему правителю. Лишь одна мысль, одна жажда – найти и непременно уничтожить старшего сына царя, – гнала его вперед. Это чувство было так сильно, что Мансур без колебаний сменил роскошные покои и негу дворца на жесткое седло и потертую кошму.

В который раз он повторял про себя приметы, по каким можно будет узнать старшего брата. В который раз пытался представить, как выглядит то самое родимое пятно, что должно походить на шрам отца, полученный в давней схватке. Воображение рисовало Мансуру самые разные картины, одна другой уродливее и страшнее. И в конце концов царевич сдался. «Даже если я никогда не увижу старшего брата, никогда не найду его, я всегда могу поссорить Саида с любым, кто косо на меня посмотрит. Пусть братец сражается за меня до тех пор, пока не найдется ему достойный соперник. И тогда хотя бы одним из соперников станет меньше».

Самым же младшим из сыновей царя двигали совсем иные чувства. Почти перед самым отъездом Валид смог улучить минутку и побыть с дедом. Вот тогда Назир и рассказал ему о том, что Георгий согласился испытать юношу. Испытать и, если сочтет, что разум Валида готов, открыть перед ним сокровенные знания, что нашел Георгий в тайных библиотеках всех тех мест, где ему повезло побывать в этой жизни.

– Ах, мальчик, – говорил Назир, – я даже боюсь представить, как велики его сакральные, тайные познания! Мой разум уже не в силах постичь те законы, что движут человеком и силами в его теле… А Георгию, да хранит его Аллах сто раз по сто лет, ведомо об этом все. И я молю Аллаха милосердного и всемилостивого, чтобы ты, малыш, узнал все то, что знает мой далекий друг…

– Ах, мой добрый и мудрый дед! Поверь, я приложу все усилия, но выдержу испытание. Надеюсь, ты будешь гордиться мной так же, как гордилась бы матушка, если бы увидела это.

– Да будет так! – У Назира хватило лишь сил поцеловать внука. Слезы застилали ему глаза и могли превратиться в целый водопад, если бы звездочет сказал еще хоть слово.

Подходил к концу девятый день странствий.

– Вскоре мы выйдем к великим и страшным развалинам, – сказал вечером предводитель каравана или, как он сам называл себя, караван-баши.

– О Аллах, так быстро!.. – почему-то проговорил Валид.

– Быстро? – удивленно спросил предводитель. – Ты знаешь эти места, юноша? Знаешь, где мы находимся?

– О да, почтенный предводитель каравана, знаю. Некогда здесь был город, который воины Селевкидов, наследников Искандера Двурогого, называли Гелиополисом. Много раньше этот город носил совсем иное имя, Баальбек – город Ваала.

– Воистину так! Но откуда тебе известно это место и это древнее имя, ведь ты так юн?

– Ибо книги, подлинные друзья моих дней, рассказали мне об этом уже десять лет назад. Тогда я мечтал стать властелином караванных троп, предводителем каравана, – с улыбкой отвечал Валид.

– Могу ли я спросить тебя, юноша, о том, что ты ожидаешь увидеть завтра?

– Думаю, достойнейший, что завтра мы не увидим ничего интересного, ибо нам придется преодолевать перевал. А вот от перевала нам откроется широкая долина, запертая пестрыми и крутыми склонами высокой гряды, на вершинах которой по полгода лежит снег… Некогда в долине было и озеро, заросшее густым тростником. К северу тогда местность немного повышалась, и там, среди ручьев, стекавших в озеро, лежал и сам город… Опасаюсь думать, сколь мало осталось от него сейчас. Но думаю, что руины акрополя, знаменитого города, все же предстанут перед нашими глазами…Надеюсь увидеть и великие колонны, некогда украшавшие и акрополь, и храмы.

– Воистину велики твои знания, о юноша. Да, ты прав, прав во всем. Завтра, преодолев перевал, мы увидим и долину, и город. Аллах милосердный дал тебе многие знания, юноша, и за это ты будешь вознагражден, увидев, что от города и храмов остались не одни лишь колонны и записи в мудрых книгах. Ты увидишь много больше, чем ожидаешь, и этот день для тебя, как некогда и для меня, будет первым днем откровения.

Когда лагерь затих, Валид, вытянувшись на кошме, а руку положив под голову, послал зов Назиру. Каждый вечер внук описывал деду то, что видел вокруг. Звездочет, хотя и не был так силен в тайном искусстве беседы на бесконечных расстояниях, все же всегда откликался и задавал вопросы, свидетельствующие более о почти детском любопытстве Назира, а не о его обеспокоенности судьбой внука. Ибо мысли Валида были так сильны и слышны, что можно было не волноваться о его здоровье.

Сегодняшняя же беседа затянулась – Назир не мог не прочитать Валиду отрывок из древнего манускрипта, описывающего эти места. И пусть повествование вел иноверец-христианин и, более того, воин-крестоносец, но слова этого человека были так точны, что ни пыль времен, ни разница взглядов не могли умалить восхищения его точным пером бесстрастного наблюдателя.

Засыпая, Валид повторил про себя: «Баальбек… Завтра я увижу Баальбек…» И, словно малыш с игрушкой, с этой сладостной мыслью юноша уснул.