Несколько долгих мгновений она молчала и лишь тихонько поглаживала его по спине. Маруф почувствовал, что от этих простых движений желание снова растет в нем, и думал, осмелится ли он еще раз овладеть ею или нет.
— Я снова хочу тебя, мой прекрасный!
Она подчеркнула свои слова, повернув голову и нежно укусив его за предплечье.
По его телу пробежала дрожь. Он понял, что его возлюбленная — страстная, пылкая… Воистину такая, какой должна быть истинная женщина. Протянув руку, он стал тереть ее сосок, пока тот не сделался упругим и не встал, словно маленький солдатик, на холме ее восхитительной груди. Она притянула его голову к себе, стала целовать его в губы и шептать:
— Возьми же меня, мой желанный! Я вся горю!
Он лег на нее и проскользнул в нежное лоно, чувствуя, что Амаль еще чуть-чуть вздрагивает от боли. Он медленно продвигался вперед в ее теле, проникая все глубже, а потом вышел наружу, но только для того, чтобы вновь стремительно погрузиться в ее пылающее страстью тело. Он почувствовал ее ноготки на своей спине и услышал ее стон.
— Нет! Я хочу получить наслаждение! Не отказывай мне в этом!
Он засмеялся и сел между ее ногами.
— Не спеши, греза! Можно получить еще большее удовольствие, если не торопить события.
И он начал совершать мучительно медленные движения, которые доводили ее почти до безумия. Амаль оказалась совершенно беспомощной перед теми ощущениями, которые вновь начали одолевать ее. В первый раз она испытывала боль, но потом все пошло хорошо и это ей понравилось. Теперь, хотя она и ощутила минутное неудобство, когда он начал все сначала, ей по-прежнему было приятно. Она не верила, что может быть еще лучше, однако каждая минута приносила все новые восторги, и наконец она закружилась, совершенно потеряв ощущение времени, но ничуть не беспокоясь об этом. Единственная мысль пронеслась в голове — какая она была дурочка, когда боялась его.
Маруф, лежа на ней, застонал от наслаждения и упал на ее грудь.
Отгремела гроза, улетев куда-то за горизонт, появилось и ушло в свои покои солнце, уступив место прекрасной луне. Жар летнего дня сменился прохладой ночи. И лишь тогда они расстались.
— Я увижу тебя, о лучший из мужчин?
О нет, сейчас он уже не клялся ей, не говорил «люблю». Хотя ни одно из его слов не было ложью — но страсть улеглась, оставив лишь сладкие воспоминания. Если им будет дарована еще встреча… О, он насладится этой прекрасной девушкой сполна и не солжет ни словом, многократно прошептав «люблю»…
— Кто знает, Амаль, кто знает… Обо всем на свете ведает лишь один повелитель правоверных… Нам же остается только одно — следовать путем своей судьбы! Хотя иногда наша судьба дарит нам удивительные мгновения радости…
Под его улыбающимся взглядом Амаль густо покраснела.
— О да, это воистину так.
— А потому, моя греза, если Аллах всесильный и всемилостивый позволит нам, мы с тобой непременно встретимся. Прощай же. И да хранит тебя Аллах на долгие годы!
Калитка в дувале бесшумно закрылась. Но она все так же стояла посреди дворика и водила тонким пальцем по затейливой резьбе на камне.
— О, если бы сие было в моих силах, — проговорила наконец она, — я бы подарила тебе, мой Маруф, дюжину жизней… И тогда нам с тобой была бы дарована не одна, а дюжина или даже более дюжины дюжин встреч… О, если бы это было в моих силах…
К счастью, не могла Амаль, дочь ифрита и джиннии, тогда еще знать, что это воистину в ее силах. Более того, что одного ее желания подчас вполне довольно, чтобы свершилось чудо более чем невозможное.