В десятый раз наступил священный праздник Рамадан с тех пор, как Джамиля стала жить у дяди с тетей. Из крошечной девчушки она превратилась в прекрасную девушку – умную и послушную. Дядя, как и обещал, нашел ей учителей, и они выучили девочку всему, что знали сами. Но ни один из учителей, каких немало прошло перед глазами Джамили, не знал ее удивительной тайны. Тайны, о которой и родители, и дядя с тетей разумно молчали.

Малышка сдержала слово – она поделилась с матерью волшебным даром беседы на расстоянии. И все десять лет день за днем рассказывала далекой Зухре о том, чему ее учат, с кем из соседских девочек она подружилась, какое платье ей подарила тетя в первый день лета. Зухра уже привыкла к этим рассказам. И каждый день она истово благодарила Аллаха всесильного и всемилостивого за то, что в тот знойный день Карим принес необыкновенный золотой медальон.

О, конечно, взрослые давно уже догадались, что и здоровьем, и необыкновенными способностями Джамиля обязана именно этой черной каменной кошке в бирюзовом ошейнике, с которой девочка не расставалась ни днем ни ночью. Осторожные расспросы, с которыми обратился к ученым людям уважаемый Сирдар, не принесли практически никаких плодов.

Мудрецы сходились лишь в одном – медальон этот родом из далекой земли Кемет. На нем изображена богиня Бастет, покровительствовавшая женщинам. Невежественные жители страны на Ниле, говорили ученые люди, думали, что Бастет – богиня плодородия, что ее участие приносит богатство, отвращает врагов, защищает женщин и маленьких девочек.

Но разве кто-то, продолжали ученые мужи, способен лучше защитить дитя и женщину, мужчину и воина, чем Аллах всесильный и всемилостивый?

Очень быстро понял Сирдар, что единственный способ узнать, что же за силу разбудил Карим, принеся домой медальон, это наблюдать за малышкой Джамилей, прислушиваться к ее словам и необыкновенно мудрым и добрым сказкам, которые девочка рассказывала сначала своим куклам, а потом подружкам. Когда же Джамиля овладела письмом, Сирдар настоял, чтобы девочка начала эти сказки записывать.

Много раз вечерами после прочтения очередной сказки Сирдар вновь и вновь задумывался о том, кто же теперь его маленькая племянница. О да – она по-прежнему выглядела маленькой девочкой, которая растет, учится, набирается сил. Но вместе с тем ее умения были умениями колдуньи, некоторые ее знания были знаниями взрослой опытной женщины, а некоторые слова уводили Сирдара из мира обыденности в мир древних, иногда даже забытых богов.

И всегда вокруг Джамили, как там, в деревне, были кошки. Иногда четыре, иногда пять кошек сопровождали ее вместе с тетей на базар, одна из мурлык всегда дежурила у ложа девочки. Эти существа быстро стали такой же непременной особенностью дома, как и радостный смех, который часто долетал до Сирдара, когда он возвращался после своих дневных трудов.

Джамиля росла и постепенно превратилась в настоящую красавицу. Но доброй Айше хватило мудрости, чтобы воспитать девочку не бездельницей, а усердной и терпеливой помощницей во всех делах.

И вот наступил вечер первого осеннего дня, который надолго запомнился Сирдару. После усердных трудов он отдыхал, опустившись на шелковые подушки. А жена и племянница суетились вокруг него, подавая ужин и делясь всеми сплетнями и новостями, на которые всегда был так богат багдадский базар.

(Сирдар иногда удивлялся тому, что его женщины узнают новости раньше чем он. Он, который долгие дни проводит на базаре…)

– А еще говорят, что вчера вечером видели, как из боковых ворот дворца выскользнули двое иноземцев. Ростом они точь-в-точь походили на нашего халифа, да пребудет с ним всегда милость Аллаха всесильного, и его визиря. Говорят, что иноземцы эти гуляли по городу до поздней ночи, а потом растворились во тьме у западных ворот. Почтенная Зульфия рассказывала, что отец нашего халифа Гаруна аль-Рашида, Мирза-ибн-Фатх, тоже иногда развлекался тем, что, переодевшись в платье простолюдина, гулял по базару и слушал городские сплетни.

– Много она знает, твоя глупая Зульфия, – пробормотал Сирдар. Он, конечно, тоже слышал о таком, но почему-то не мог заставить себя поверить, что изнеженный халиф, который всегда одевался в тончайшие шелковые одежды и невесомые башмаки, вдруг наденет простое хлопковое или – о Аллах, такое и представить невозможно! – шерстяное платье только для того, чтобы неузнанным погулять по улицам Багдада, вслушиваясь в городские сплетни. – У халифа, чтоб ты знала, несчитанные полчища лазутчиков, которые, это я знаю точно, только тем и заняты, что прислушиваются к слухам и сплетням.

– О полчищах лазутчиков мне тоже известно, о мой муж и повелитель. Но Зульфия всегда говорит правду… Ну, или то, что считает правдой.

– Но, дядюшка, разве не может наш халиф переодетым бродить по городу? Что в этом недостойного?

– Я думаю, малышка, – отвечал Сирдар, по привычке называя высокую и тоненькую племянницу малышкой, – что недостойного в этом ничего нет. Это, скорее, просто неразумно. Как неразумно было бы крошечной ложечкой пытаться вычерпать реку или с помощью детской плошки наполнить бассейн. А потому я и не верю, что халиф, все дни проводящий в размышлениях о государственной пользе, вдруг стант надевать кафтан лавочника, чтобы послушать, что говорят в рядах кондитеров или ювелиров.

– А если он влюбился в простую девушку? Как же ему ухаживать за ней?

– Малышка, ну что ты говоришь? Как халифу вообще увидеть простую девушку, а тем более, как влюбиться в нее? Он же не покидает дворца ни днем ни ночью, ни в праздники ни в будни.

– Но как же он найдет себе жену? Ведь говорят, что наш халиф совсем молод… Он же должен жениться!

– Конечно, должен! Но не на простой девушке, не на дочери кузнеца или сестре пекаря!

– А почему, дядюшка? Что плохого в том, что жена из семьи кузнецов или пекарей? Вот тетя Айше родом из семьи кондитеров. Разве ты хоть раз в своей жизни пожалел, что она не принцесса или не иноземка какого-нибудь знатного рода, например, дочь полуночного владыки-конунга?

– Да храни меня Аллах от таких мыслей, девочка! Тетя Айше самая лучшая из женщин под этой луной! И самая прекрасная жена…

– А моя мамочка?

– А об этом спроси у своего отца, малышка! – Сирдар весело улыбнулся девушке.

– Обязательно спрошу.

Джамиля улыбнулась в ответ. В комнату вошла Айше с подносом яств и сластей. Некоторое время стояла тишина, прерываемая лишь возгласами восхищения.

– Вот видишь, девочка, а ты говоришь, дочь конунга! Ну разве кто-то лучше нашей Айше сможет приготовить плов? Разве кому-то под силу испечь такие крошечные и ароматные пирожки? Даже простой шербет, который сделала добрая моя жена, может сравниться с самыми изысканными винами любой страны…

– Тетя Айше просто немножко волшебница, – ответила Джамиля.

Сейчас она вспомнила, как только утром болтала с тетей и та жаловалась, что устала стоять целыми днями у очага, устала угождать привередливому вкусу своего мужа, что у нее болит спина, а ноги кажутся просто свинцовыми.

Вспомнила это и тетя. А потом вспомнила, как племянница несколько раз провела ладонью вдоль спины, а потом попросила Айше на пару минут присесть.

– Я помогу тебе, тетя, а ты просто посиди с закрытыми глазами и подумай о чем-нибудь радостном.

Айше послушно опустилась на подушки и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором встал тот день, десять лет назад, когда после слов «просто посиди с закрытыми глазами» она встала помолодевшей, словно не было долгих лет. Интересно, что придет в голову ее племяннице – самой доброй волшебнице в мире?

И вот на колени Айше опустилось что-то теплое и очень нежное. Она приоткрыла глаза и увидела, как рядом с ней умащиваются кошки. Красавица, черная как ночь Мурлыка расположилась у левого бока, снежно-белая Игрунья – у правого. На коленях лежал огромный котище по имени Лентяй, а пятки ей согревала Лапушка, пятнистая синеглазая кошка.

– Не подсматривай, тетя!

– Я только учусь у тебя, девочка…

Джамиля улыбнулась и нежно положила ладонь тете на глаза. Та позволила себе расслабиться и с удивлением почувствовала, что спина больше не ноет, что ноги уже не налиты усталостью, а руки вновь полны силы.

– Ну вот, добрая Айше, теперь можешь встать.

Женщина поднялась и ощутила необыкновенную легкость. О чудо, она чувствовала себя на добрый десяток, а то и на два десятка лет моложе. Спина гордо распрямилась, сильные руки легко смяли комок теста…

«О Аллах, сколько еще чудес сможет подарить нам малышка Джамиля!» – подумала с радостью Айше.

После такой цветистой похвалы мужа Айше не оставалось ничего другого, как сказать только:

– Я бы ничего не сделала, Сирдар, если бы не Джамиля.

– Не говори мне, жена, что наша девочка наколдовала эти изумительные пирожки с изюмом!

– А вот этого мы тебе не скажем, хитрец… Верно, Джамиля?

– Милый дядюшка, – робко проговорила девушка, кивнув тетиным словам. – У меня есть просьба.

– Чего ты хочешь, малышка?

– Ты сам говорил, что я уже много знаю и умею… Говорил, что я иногда соображаю быстрее, чем все твои приказчики, вместе взятые.

– Говорил… Ведь говорить правду легко и приятно.

– Но раз это так, то, быть может, ты бы мне разрешил помогать тебе в одной из твоих лавок… Или вести твои книги? Или еще что-нибудь… Мне очень хочется помогать тебе…

– Гм-м… – Просьба племянницы немало удивила Сирдара. Но еще больше он удивился тому, что его Айше согласно кивала после каждого слова Джамили. – Ты знаешь, крошка, я не готов сейчас дать тебе хоть какой-то ответ. А что скажешь ты, моя мудрая жена?

– Я скажу, Сирдар, что это было бы замечательно. Девочка куда умнее твоих безголовых безалаберных приказчиков. И, несмотря на ее юность, куда практичнее многих из них. Думаю, она станет тебе отличной помощницей. Во всяком случае, я радуюсь ее помощи – тогда все дела делаются как-то сами собой. Подумай, может быть, это лучшее из деловых предложений, которое ты слышал в своей жизни.

Сирдар добросовестно подумал. Он думал целую неделю. И наконец понял, что лучшего делового предложения ему и впрямь не довелось услышать за все годы, которые простоял он за прилавком.

Вот так случилось, что в лавке, предлагающей переборчивым красавицам изумительные шелка и нежные камки, атласы и бархаты, появилась замечательная Джамиля – девушка с поразительным вкусом, мужским сухим разумом и самой нежной улыбкой на многие кварталы вокруг.