– Но муж мой, свет очей моих, отрада моего сердца, быть может, ты отправишься к мастеру мастеров не так быстро? Быть может, дашь насладиться тобой еще хотя бы день?
– Моя прекрасная жена… Не ты ли так недавно называла меня уродом и грозила позвать стражу? Ведь это все ты говорила о моем дневном лике – том самом, которым так хочешь насладиться сейчас.
– Я была глупа… Прости меня, о муж мой.
– Я не сержусь на тебя, любимая. Но мечтаю сбросить эту постылую маску как можно скорее. Потому и тороплюсь. Ты можешь быть спокойна – даже с помощью твоего всесильного отца, моего дядюшки, визиря Салаха, мне не снарядить корабль за ночь. И потому мы будем вместе еще довольно долго.
Визирь согласно закивал:
– Увы, дочь моя, Бедр-ад-Дин прав. Ибо подготовка к странствию – непростое и небыстрое дело. Ведь надо же ничего не забыть, многое предусмотреть… Но при этом не превратить корабль в портовый склад или лавку старьевщика.
– Я рада этому, о мой прекрасный муж. Я рада этому, о мой добрый отец…
– О Аллах, как странно порой устроена жизнь! – вздохнул визирь. – Менее всего я надеялся услышать такие слова. Ибо думал, что замужеством примерно накажу тебя…
– Но вместо этого щедро вознаградил. Вознаградил за настойчивость.
– Да будет так! – Визирь, хлопнув себя ладонями по коленям, встал. – Оставляю вас, дети. Ибо думаю, вам есть что сказать друг другу, а старый отец вам не очень нужен. Пора начать приготовления к путешествию. Зайти ко мне попозже, Бедр-ад-Дин.
Визирь удалился, и в комнате повисла тишина. Фарида не решалась прервать размышления мужа. А тот словно прислушивался к чему-то. Но, быть может, он о чем-то раздумывал. Ибо дневной лик Бедр-ад-Дина был по-прежнему страшен. Хотя Фарида уже начала привыкать и к горбу, и к уродству. И даже к обманчивой старости.
Словно подслушав мысли жены, Бедр-ад-Дин проговорил:
– До заката недалеко. Вскоре я стану настоящим. А сейчас я хочу договориться с мудрецом Тети. Я знаю, чувствую, что он где-то рядом. Но пока не могу представить, как же мы с ним научимся понимать друг друга.
– О Аллах, как бестолковы даже самые лучшие из мужчин, – притворно вздохнула Фарида.
– Бестолковы, звезда моя?
– Конечно… Ведь это же так просто. Ты пригласил его отправиться вместе с тобой. Так предложи ему странствовать в твоем кошеле.
– Но это может обидеть мудреца… Как-то неуютно, думаю, ему будет жить в кошеле, тесно.
– Он же бестелесен, дурачок… Но зато он всегда сможет привлечь твое внимание звоном монет. А после этого вам уже легче будет услышать друг друга…
«Как она умна, твоя жена… – вдруг услышал Бедр-ад-Дин. – Самое загадочное из творений Аллаха всесильного – это женщина. Береги ее, мальчик, ибо это чистое золото».
– О чем ты думаешь, о муж мой?
– Я думаю, что ты чистое золото, и что сам Аллах великий послал мне тебя в награду за все то хорошее, что успел я совершить в своей жизни.
– Ты льстишь мне, любимый. Но что же тогда будет наказанием за то дурное, что ты совершил в своей жизни?
– Разлука с тобой, о несравненная…
Темнело. Но влюбленные не замечали ничего вокруг. Не заметили они, как пропал горб и выпрямилась спина, как разгладились морщины и исчезла седина. Ибо истинной страсти нет нужды видеть глазами – истину видит лишь любящее сердце, оно куда зорче и честнее.
Встав с кушетки, Бедр-ад-Дин неторопливо подошел к жене. Затем склонил голову и поцеловал губы молодой женщины – неторопливый, томный, очень властный поцелуй, распаливший ее кровь.
– Я приготовил тебе подарок, несравненная! – Он подвел Фариду к ложу, усыпанному лепестками роз. Воздух был напоен их ароматом и кружил голову.
Бедр-ад-Дин принялся с завораживающей медлительностью раздевать любимую. Начав с волос, он одну за другой вынимал костяные шпильки, и ослепительно-черные пряди послушно устремлялись к белым плечам.
– Твои волосы прекрасны, волшебны, – прошептал Бедр-ад-Дин, почти благоговейно касаясь пальцами шелковистых локонов.
– О мой господин… – начала Фарида, но не успела договорить, беспомощно застонав. Бедр-ад-Дин перестал ласкать ее волосы и опустил руки к прекрасной груди. Даже сквозь несколько слоев ткани она почувствовала возбуждающее тепло его ладоней. Соски мгновенно затвердели… Желание было столь велико, что не заметить это мог лишь слепой, а Бедр-ад-Дина слепым, конечно, не был. Глаза ее мужа потемнели от ласки и ответного желания.
С лукавой полуулыбкой Бедр-ад-Дин расстегивал многочисленные пуговки и, наконец, оголив груди, склонил голову к роскошному лакомству. Фарида судорожно глотнула воздух, когда губы мужа ласково и сильно сомкнулись вокруг ее соска, а язык начал свою сладкую игру. Она ухватилась за плечи Бедр-ад-Дина, не в силах удержаться на ногах от волшебных ощущений.
– А тело изумительно, – пробормотал он, на миг отвлекаясь от горячих ласк.
Ее щеки вспыхнули.
– Но о тебе я могу сказать то же самое – твое тело совершенно и столь желанно…
Фарида скользнула взглядом по лицу Бедр-ад-Дина. Тот усмехнулся и легко избавился и от роскошного парчового халата, и от тонких муслиновых шаровар. Сейчас, в мерцающем свете свечей, он выглядел очень красивым и очень возбужденным. Улыбнувшись, Фарида провела пальцами по его груди к животу.
Когда же рука жены, нежно гладящая его плечи, попыталась опуститься ниже, к его чреслам, Бедр-ад-Дин поймал ее запястье.
– Пока не надо, любимая. Не думаю, что смогу долго сдерживаться, если ласки твои будут столь же чарующими.
Неторопливо Бедр-ад-Дин раздел Фариду, лишив ее сначала тапочек и шаровар, а потом кафтана и тонкой шелковой рубахи. Когда молодая женщина предстала перед мужем абсолютно нагой, он крепко прижал ее к себе, давая возможность насладиться горячим желанием обнаженного и прекрасного тела.
Жаркое дыхание Бедр-ад-Дина обожгло ей ухо, когда он прошептал:
– О, как я ждал этого мига, несравненная! Ты не можешь себе этого даже представить…
Она прекрасно могла себе это представить, ибо сама мечтала об этом с самого пробуждения.
Осыпая нежными поцелуями шею Фариды, Бедр-ад-Дин осторожно опустил ее на ложе и прилег рядом с ней на бок, продолжая ласкать ее кожу, согревающуюся от жадных прикосновений.
– Я подумал, что тебе понравится это… Я мечтал об этом… любить тебя на ложе из лепестков роз.
Тихий смех поднялся из ее горла, когда муж запечатлел на нем теплый поцелуй. Когда Фарида попыталась ответить, Бедр-ад-Дин нашел ее губы и окружил их такой же изумительной заботой, покоряя нежностью и неимоверной чувственностью.
Глядя в глаза девушке, Бедр-ад-Дин собрал пригоршню ароматных лепестков и осыпал ими возлюбленную. Потом, зажав между пальцев еще несколько, он медленно провел ими по ее телу… по высокой груди, изгибу бедра, животу и ниже… лаская средоточие страстей, чувствительные складочки под ним. Всхлипнув, Фарида жадно выгнулась навстречу новым ласкам. Прикосновение лепестков роз к коже было очень возбуждающим. Бархат цветов ласкал ее плоть вместе с горячим взглядом мужа, заставляя трепетать от удовольствия.
– Бедр-ад-Дин, ты не можешь меня долго мучить… Я сгораю от каждого прикосновения.
– Могу, о мое счастье. Я хочу, чтобы ты с ума сходила от желания.
Она уже сходила с ума и мечтала, чтобы Бедр-ад-Дин чувствовал то же самое. Ей хотелось подвергнуть и его сладкой пытке, заставить изнемогать от такой же лихорадочной алчности, какую он разжег в ней самой.
Стараясь прийти в себя, Фарида подняла руки и уперлась в плечи Бедр-ад-Дина, вынуждая его повалиться на спину и утонуть в лепестках роз. Молодая красавица видела по глазам мужа, что тот удивлен ее неожиданными действиями.
– Будем играть по-честному, – слабо улыбнувшись, сказала девушка.
– Отдаюсь тебе, моя звезда.
Бедр-ад-Дин послушно лежал на спине, но в его взгляде горела насмешка.
– Хочешь взять верх над своим мужем, чаровница?
– Сегодня моя очередь, о мой единственный.
Сейчас, когда мягкое пламя свечей бросало озорные отблески на тело Бедр-ад-Дина, Фарида почувствовала себя удивительно свободной и удивительно сильной. Он был прекрасным, гибким и таким желанным. Мимо воли перед глазами девушки встали страницы наставления для невест, столь древнего, сколь и всегда нового, каким она зачитывалась в эти долгие одинокие годы.
Боясь, как бы Бедр-ад-Дин не заметил голодного пламени в ее глазах, Фарида, следуя его примеру, взяла в руку несколько лепестков и медленно провела ими по широкой груди, улыбнувшись, когда муж резко вдохнул. Однако вместо того чтобы продолжить опускаться ниже, она собрала пригоршню красных лепестков и развеяла их над чреслами Бедр-ад-Дина, украшая цветами его вздыбившийся жезл страсти.
– О, тебе, мой желанный, так идут розы, – пробормотала Фарида с едва заметной насмешкой в хриплом голосе.
Она видела, что Бедр-ад-Дину тяжело сохранять неподвижность – его руки сжались в кулаки. Однако он не пытался ее остановить. Он лишь внимательно наблюдал, как она стала рядом с ним на колени.
Колдовские волосы защекотали кожу юноши, когда Фарида склонилась и нежно поцеловала его грудь. Молодая женщина почувствовала, каким напряженным было его тело, как сильно стучало сердце под ее губами. И это было до того, как ее поцелуи заскользили ниже. Когда же Фарида коснулась Бедр-ад-Дина губами под ребрами, мышцы его словно окаменели.
– Тебе больно? – невинно спросила Фарида, посмотрев в глаза мужу.
– Ты прекрасно знаешь, что нет, чаровница, – пробормотал Бедр-ад-Дин.
– Тогда скажи, что ты чувствуешь?
Когда ответа не последовало, Фарида принялась кончиками пальцев ласкать чувствительную кожу внутренней стороны его бедер.
– Так, о мой прекрасный?
Бедр-ад-Дин издал низкий сдавленный стон, когда рука Фариды обхватила его налившийся стержень страсти.
– О Аллах, да!..
Легко удерживая его пальцами, молодая женщина низко склонилась, позволяя горячему дыханию ласкать чувствительную кожу. Возбуждение Бедр-ад-Дина резко усилилось, а когда нежные губы коснулись вершины, по телу прошла дрожь.
– Где ты этому научилась? – прохрипел он.
– У тебя, о мой Бедр-ад-Дин. Я просто следую примеру, который ты показал мне прошлой ночью.
Тихий смех ее мужа перешел в стон.
– Ты способная ученица.
Ободренная, Фарида сомкнула губы, языком пробуя Бедр-ад-Дина на вкус, намереваясь доставить ему такое же удовольствие, какое он доставлял ей. Юноша старался не двигаться и не дышать, чтобы сохранить хоть крохи контроля над собой и как можно полнее насладиться каждым мигом.
Эта беспомощная неподвижность пробудила в Фариде изумительное чувство власти. Ее ощущения никогда еще не были такими острыми: сладкий аромат роз, восхитительный мускусный запах кожи Бедр-ад-Дина, его возбуждающий вкус и пламя, все жарче разгорающееся между ними. Она представила, как муж входит в нее, мужественный и всесильный, и стала нежно сосать, заставив еще один стон сорваться с его губ.
Упиваясь этим звуком, Фарида вздохнула от сладкого спазма желания, пронзившего низ ее живота. Она чувствовала, как ее собственная тайная плоть увлажняется и набухает, а кровь все быстрее несется по жилам.
Бедр-ад-Дин зажмурился и прижал руки к бокам. Жгучие волны наслаждения не давали ему прийти в себя.
Фарида продолжала нежную пытку, желая довести любимого до безумия страсти. Пальцы ласкали налитый ствол и бархатистую нежную кожу, а губы и язык купали в наслаждении чувствительную вершину. Низкий, свистящий рык вырвался из горла Бедр-ад-Дина, и спустя дюжину ударов сердца его бедра поднялись ей навстречу.
Его нескрываемая страсть только усилила желание Фариды, и она принялась сосать еще сильнее, доводя его до головокружения и почти беспамятства.
Бедр-ад-Дин стиснул зубы, схватился за плечи жена и отстранил ее от себя.
– Остановись, о колдунья! Еще миг, и я не смогу дать тебе всего наслаждения, которого ты достойна.
Его голос был сейчас резким и хриплым, а в ярких глазах пылал огонь, когда он поймал ее взгляд.
«Мне этого мало», – мысленно возразила девушка. Она смотрела на мужа, едва не теряя силы от желания. Фарида отчаянно хотела его, жаждала почувствовать его глубоко внутри себя.
Бедр-ад-Дин, наверное, хотел того же. Он бросил жену на себя, так что ее ноги оказались широко расставленными и упирались в его бедра. Чувственный голод внутри молодой женщины превратился в жестокую боль, когда муж обхватил руками ее бедра и поднял над собой. Вцепившись руками в плечи Бедр-ад-Дина, Фарида сделала глубокий, дрожащий вздох, страстно желая наслаждения от первого мига их соития… вздох, стоном сорвавшийся с губ, когда Бедр-ад-Дин исполнил ее немую просьбу. Медленно опуская любимую, он очень нежно вошел в ее трепещущую плоть.
Пронзенная изумительным ощущением от этого первого, столь сладкого мига, Фарида сдержала тихий стон, с восторгом ощутив его внутри, глубоко внутри себя.
И тогда Бедр-ад-Дин начал двигаться, разжигая в ней жаркое пламя. Когда молодая женщина в ответ выгнула спину, руки мужа завладели податливой грудью и принялись ласкать, дразня упругие, твердые, как мрамор, соски. А когда она качнулась к нему навстречу, Бедр-ад-Дин поднялся, еще глубже входя в тело своей прекрасной жены.
Лицо его было напряженным от желания; страсть, которую Фарида читала в его глазах, сдавила ей грудь. Бедр-ад-Дин продолжал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Стоны молодой женщины превратились во всхлипывания, отчего силы ее возлюбленного, казалось, все прибывали и прибывали.
Прохрипев имя любимой, Бедр-ад-Дин схватил ее за волосы, чтобы притянуть к себе ее лицо. Он стал целовать ее так, будто хотел украсть всю, до последней капельки, силу воли, какая у нее еще оставалась. Фарида боролась с собой, стараясь сохранить хотя бы крохи сознания, но язык Бедр-ад-Дина ворвался в нее так же властно, как и плоть, что ритмично двигалась внутри. И наконец он начал беспощадными толчками повергать ее тело в лихорадочный вихрь наслаждения.
Молодая женщина жалобно всхлипнула. Она чувствовала, как огонь и всепоглощающее желание нарастают и заполняют ее всю без остатка.
Секунду спустя Фарида вскрикнула и отчаянно забилась в объятиях Бедр-ад-Дина. Волны наслаждения соединились в один бушующий океан и поглотили ее целиком.
В этот момент Бедр-ад-Дин понял, что не может сдерживаться более ни одного мгновения. Сильное тело беспомощно выгнулось, из груди вырвался хриплый стон, и он соединился со своей женой на пути к вершинам блаженства.
Некоторое время Фарида лежала не двигаясь. Ее тело так и оставалось соединенным с Бедр-ад-Дином, грудь была прижата к его влажной груди, голова покоилась рядом с его шеей, их дыхания смешивались, а сердца согласно замедляли свой бешеный ритм.