– Сегодня на рассвете мы наконец пристанем к острову, где подданные царя аль-Михрджана разводят крылатых коней.
– О Аллах, наконец! Я так устал болтаться посреди океана…
– Терпение, мой друг. Сегодня, думаю, не последний день нашего странствия. Ибо не может быть, чтобы обладание драгоценным крылатым конем оказалось столь простым делом…
– О маг, ты опять меня пугаешь. Я вновь начинаю опасаться, что цена окажется непомерно высока.
– Быть может, и так. Но, думаю, и на этот раз дело будет не в цене. Думаю, с животным не так просто совладать. Это ведь живое существо, и потому его нрав может преподнести не один сюрприз…
От порта по улице, что вела к дворцу царя аль-Михрджана, тяжело шествовал горбатый старик. Каждый шаг давался ему с необыкновенным трудом. Одышка не давала насладиться зрелищем богатых широких улиц, а тяжелый посох, казалось, не помогал идти, а лишь сильнее пригвождал к месту.
Бедр-ад-Дин же получал от прогулки невыразимое удовольствие. Его радовали и чистые широкие улицы, и запахи незнакомых яств, что доносились из дверей трактиров и харчевен. Приветливые лица людей, а особенно светящиеся весельем лица женщин, щедрость спокойной жизни… Все это бальзамом лилось на измученную предчувствиями и опасениями душу.
«О Аллах милосердный! Да даже если я навек останусь горбуном, я благодарен тебе, коварная Зинат, за то, что увидел столько стран и городов. За то, что нашел самую лучшую из женщин и стал ее мужем…»
«Это очень мужественные слова, друг мой, – услышал Бедр-ад-Дин голос мага. – За это действительно следует быть ей благодарным. Теперь я вижу, что ты готов к встрече с царем аль-Михрджаном. Ибо появишься перед ним не униженным просителем, а человеком, достойно несущим тяжкое и, что самое главное, незаслуженное бремя!»
Распахнулись тяжелые двери, и путник ступил в пронизанный заходящим солнцем главный зал церемоний. Увидев изможденного странствием старца, царь встал ему навстречу.
– Да будет милостив к тебе Аллах, о путник! Легок ли был твой путь к берегам нашей прекрасной земли?
– Да будет благословенен мир под твой рукой, о добрый и щедрый царь аль-Михрджан! Счастьем было ступить на землю твоего острова и наслаждением стало пребывание здесь!
– Что же привело сюда тебя, о путник?
Но Бедр-ад-Дин, опускаясь на винно-красные подушки, прекрасно рассмотрел участие и сочувствие на лице царя. Конечно, не каждый же день какой-то несчастный уродец просит аудиенции у владыки богатой и мирной державы. Добрый царь даже скривился, словно от боли, наблюдая за тем, как пытается устроиться на подушках его странный гость.
– О царь аль-Михрджан! Сейчас солнце, что согревает твой щедрый и богатый остров, опустится в теплые воды океана, и ты увидишь разительную перемену. А после я расскажу тебе все остальное.
– Да будет так, о путник, – произнес донельзя заинтригованный царь.
Монеты в обширном кошеле гостя тихо зазвенели. Быть может, маг предупреждал Бедр-ад-Дина о неведомой опасности… Но, похоже, он не знал, как отнесется к перемене в облике гостя царь, и потому слегка волновался.
Гасли в зале солнечные лучи, опускались сумерки. Вот последний луч, скользнув по драгоценным камням в навершиях церемониальных пик, стоящих у стены, покинул главный зал. Слуги зажигали масляные светильники, и царь с удивлением и страхом наблюдал, как в колышущемся пламени исчезает горб, распрямляются плечи, разглаживаются морщины гостя. И вот уже молодой и статный красавец гордо и свободно воссел на подушках прямо напротив ошарашенного царя аль-Михрджана.
– Кто ты, гость? Ты великий колдун? Ты пришел, чтобы отобрать у меня царство?
– О нет, добрый царь! Я не великий колдун! Мне не нужно твое царство! Я просто несчастный, околдованный коварной джиннией, на которую наложил проклятие одиночества сам Сулеман ибн Дауд (мир с ними обоими). Слушай же мою печальную историю!
И вновь Бедр-ад-Дин рассказал о ссоре двух братьев, о заговоре при дворе царя Темира, о встрече с коварной джиннией… Не утаил он ничего, закончив свой рассказ встречей с мастером Дайярамом.
– Вот так я узнал, что изловить джиннию я смогу, но удержать ее в магической клетке не удастся, если я не найду волос из гривы белого крылатого коня.
Чем дольше длился рассказ Бедр-ад-Дина, тем более успокаивался царь аль-Михрджан. К последним словам он уже мерно и согласно кивал.
– В добрый час ты пришел к нам во дворец, о путник. Ибо я знаю и о мастере мастеров, и о тайнах ловушек для детей магического народа. Известно мне и то, что на острове ты найдешь белого крылатого коня.
– О Аллах милосердный, неужели все так просто завершится? Неужели я смогу вскоре при свете дня предстать перед своей любимой таким, каков есть на самом деле?
– Увы, мой дорогой гость, я должен тебя разочаровать. Найти крылатое животное нетрудно. Тебе будет еще проще – ибо он, так же, как и ты сейчас, существо ночное. Не составит труда и его изловить – ибо он потянется к тебе сам. Но вот укротить его будет совсем непросто…
– Укротить, о царь?
– Да, мой друг. Ибо со светом дня он захочет подняться в небо… И никакие веревки и цепи не удержат его на земле.
– Не поможет и магия?
– Увы, не поможет и магия. Ибо не нашлось в мире еще таких оков, чтобы удержали крылатого коня на земле против его воли.
– Но что же мне делать, о царь?
– Юноша, я же говорил лишь об оковах. Если же найдешь ты седло черной кожи, шитое золотом и шелком, и удила, выкованные в лунную ночь на берегу океана, конь покорится тебе сам.
– О Аллах, но где же мне найти их? Быть может, царь, ты подскажешь мастера, что кует такие удила и продает седла черной кожи?
– Увы, мой гость, на нашем острове никто не промышляет оковами для крылатых коней. Ибо мы считаем святотатством сдерживать свободу тех, кто приносит нам счастье и достаток. Хотя, увы, нам приходится продавать жеребят. Но…
Царь задумался, пытаясь как можно точнее объяснить чужеземцу древние ритуалы и приметы острова.
– Увы, щедрый царь. Значит, мне предстоит отправиться еще куда-то, чтобы найти и седло, и удила?
– Боюсь, что да, достойный юноша. Мне говорили, будто на далеких островах, что первыми встречают восход солнца, есть мастера, создающие сбрую для коней столь легкую, что благородные животные ее веса не чувствуют, и столь красивую, что даже особы царских кровей не решаются в будний день украшать ею спины своих скакунов.
– О Аллах, и далеко ли до этих островов? И как они зовутся? И какие ветры следует поймать, чтобы достичь этих удивительных мест?
– Об этом тебе расскажет мой советник. Он некогда побывал там, где первыми встречают золотые рассветы. И с тех пор бредит красотой островов и заливов, мудростью людей и природы.
Царь трижды хлопнул в ладоши и негромко произнес:
– Царю нужен мудрый совет достойного Марко!
Сколько ни вглядывался Бедр-ад-Дин в сумерки зала, но увидеть, кому отдал приказание аль-Михрджан, так и не смог. Царь же, обнаружив недоумение на лице гостя, с улыбкой заметил:
– Не только тебе, о путник, пришлось повстречаться с магическими существами. Но мне повезло уговорить их поступить ко мне на службу.
В ответ на эти слова в зале пронесся легкие ветерок, качнув пламя светильников. И вслед за ним к трону неспешно прошествовал молодой мужчина. Был он чуть старше самого Бедр-ад-Дина, однако тучен и даже на вид очень сластолюбив. Но держал себя так заносчиво и гордо, словно не аль-Михрджан, а он царит и правит на острове крылатых коней.
– Достойный Марко, не подскажешь ли ты нашему гостю, который из островов на восходе солнца может похвастать лучшими мастерами золотого шитья?
– О царь, таковым островом, без сомнения, можно было бы считать наш прекрасный остров. Но, если принять во внимание, что мы уже имеем счастье здесь находиться, то, вероятно, тебя интересуют другие острова, имеющие столь же высокую славу. К ним я бы причислил земли на полудень от княжества Райджива… Таковым можно было бы считать и остров в Южном океане, где лежит царство Имерина… Думаю, ему бы следовало отдать второе место по красоте и тонкости узора… Также неплохо было бы вспомнить и страну Канагава. Пожалуй, ее бы следовало назвать третьей. Ибо это единственная земля, где золотым и жемчужным шитьем занимаются женщины. А давно известно, что женские руки ничего достойного любования создать не могут…
Бедр-ад-Дин вскинулся, собираясь поставить на место надменного советника, но вовремя увидел насмешливую улыбку царя. Как видно, царь не без умысла задал вопрос именно так. И потому юноша предпочел поудобнее устроиться на подушках, чтобы выслушать разглагольствования недалекого советника.
– Благодарю тебя, о знаток всего на свете… А теперь не вспомнишь ли ты, где куют конскую сбрую невиданной красоты и легкости.
– О царь, я видел две таких страны. Страна франков, пожалуй, может похвастать многими видами прекрасной конской сбруи. Но железа франки не жалеют, и потому доспехи получаются красивыми, но очень тяжелыми. Что же касается упоминаемой уже страны Канагава, то именно здесь научились создавать доспехи легкие, как перо. Мастера кузнечного дела столь искусны и столь экономны, что вместо тяжких железных пластин собирают доспехи из тонких колец, создавая броню, непроницаемую для стрел и копий, но легкую и изумительно прекрасную. Что неудивительно, ибо мастера этого непростого дела все мужчины. Ведь давно известно, что истинное искусство создают лишь мужские руки, ибо мужские души привержены великому, тогда как души женские темны и низменны и в своих страстях, и в своих умениях…
– Благодарю тебя, великий знаток всего на свете, – перебил царь аль-Михрджан словоохотливого мудреца. – Мы услышали ответ на свой вопрос, и более не задерживаем тебя. Ибо знаем, как ценно время человека, что создает фундаментальный труд обо всем, что видел и пережил.
– Да пребудет с тобой благодать, добрый царь, – пробормотал, откланиваясь, тучный говорливый советник.
– Не удивляйся некоторым словам разговорчивого Марко, о гость. Увы, он склонен превозносить мужские доблести и умения, мужской разум и чувства, принижая женщин. Но этому мы не удивляемся – ведь у каждого могут быть и свои заблуждения, и свои вкусы.
– Да он просто неотесанный чурбан, твой советник, о царь… Прости меня, но быть столь заносчивым и надменным можно лишь, испытав все на свете. Он же ненамного старше меня, но уже судит с непререкаемостью оракула.
– Мой мальчик, ему еще предстоит и укрепиться в своих заблуждениях, и понять, что это лишь заблуждения, и стать мудрее. Просто всему нужно в этом мире научиться. Его привлекают лишь мужчины. Значит, некогда женщина преподаст ему жестокий, но необходимый урок…
Бедр-ад-Дин кивнул. Он все же не мог понять, почему этого толстяка царь держит у себя советником. И царь, словно подслушав этот вопрос, ответил:
– Но у моего советника тем не менее есть и золотое свойство. Он помнит все, что видел. Да, временами он дает неверные оценки, но увы, ничего из виденного и слышанного забыть не может. И потому достаточно очистить его поток красноречия от оценок, как на ладони останутся драгоценные факты. Так мы сейчас и поступим.
– Слушаю тебя, великий царь… – с почтением в голосе проговорил Бедр-ад-Дин. И, словно подтверждая слова юноши, в воздухе послышался звон монет. Тети тоже присутствовал при столь важном разговоре.
– Итак, понятно, что и мастеров кузнечного искусства и мастеров золотого шитья разумнее всего найти в какой-то одной стране. И, судя по словам моего говорливого советника, тебе следует отправиться в страну Канагава. Это разумно сделать еще и потому, что наш прекрасный щедрый остров связывает с островами на восходе теплое и быстрое течение. И потому при попутном ветре ты доберешься туда много быстрее, чем можно было бы ожидать.
– Но если ветра не будут нам благоприятствовать?
– Все равно ты увидишь землю Канагава очень скоро.
– Благодарю тебя, мудрый и щедрый царь аль-Михрджан.
– Не благодари меня раньше времени, юный странник. Ибо тебе надо увидеть берега страны Канагава, найти там мастеров, заказать у них и седло, и удила. Забрать упряжь, вернуться ко мне на остров, надеть упряжь на коня и увезти его с острова. Сей труд поистине велик, и потому я помогу тебе не только советом. С тобой отправится и мой капитан – много лет он посвятил странствиям по морям мира, и некогда судьба забросила его сюда. С тех пор я соглашаюсь выйти в море только на корабле под его водительством. Ибо уверен и в легком пути, и в мудром управлении, и в возвращении.
– О Аллах, о подобном я не мог и мечтать. Да пребудет с тобой милость Аллаха всесильного! Благодарю тебя еще раз.
И Бедр-ад-Дин поцеловал землю у ног царя. Ибо благодарность в его сердце была поистине велика.
Юноша не помнил обратной дороги, не помнил и мига, когда его верный крутобокий корабль вновь отправился в плавание. Теперь он знал, что впереди множество испытаний, но уже понятно стало, что цель, пусть и далекая, достижима и посильна. И значит, сколько бы ни потребовалось сил, они найдутся. Ибо юноша чувствовал, что он не один в этом мире, что помогают ему многие достойные и уважаемые люди.