Когда Равенна вновь пришла в себя, она поняла, что лежит на небольшой жесткой кровати. С удивлением села, сбросив на пол тонкую простыню, служившую одеялом, оглянулась. К несчастью, вокруг были не родные стены, но, к счастью, и не та жалкая темница, в которой она пришла в себя в первый раз.

Где же она? Комната была настолько мала, что кроме стола и дряхлых деревянных нар в ней ничего не помещалось. Белые голые стены, каменный светло-коричневый пол, низкий потолок. Может быть, она в келье монастыря? Но на стенах не видно ни распятия, ни иконы.

Ее взгляд упал на маленькое окошко под потолком, через которое пробивался дневной свет. Оно было зарешечено. Похоже, она опять в тюрьме, только на этот раз здесь значительно приятнее. Простыня, которую она подняла с пола, оказалась на удивление чистой. Приятная перемена. А может быть, это все-таки сон? Девушка опустила глаза и увидела черные синяки – отпечатки пальцев жирного надсмотрщика. Она провела рукой по светлым волосам. Нет, все это ей не снилось. И сейчас она знала хоть что-то.

Равенна удивилась тому, насколько невозмутимо воспринимает все происходящее. Она подошла к зарешеченному окну. Оно было настолько мало, что при всей фантазии пролезть через него не представлялось возможным. Равенна подумала, как холодно бывает в каморке зимой, когда туда беспрепятственно проникают снег и ветер. Вздохнув, она опустилась на кровать и обхватила голову руками. Рабы. Рабыни…

Несколько бесконечно долгих минут она пребывала в глубокой задумчивости. Быть может, она бы и уснула, но вдруг услышала тяжелую поступь. Кто-то остановился около двери. Равенна решила, что будет сидеть неподвижно, пока надсмотрщик за дверью не отправится дальше. Увы, все пошло иначе.

Было слышно, как сняли тяжелую задвижку, и дверь со скрипом отворилась. Перед ней стоял тот самый мужчина, который недавно так пристально изучал ее тело. Его сопровождала невысокая худая девочка лет двенадцати с плетеной корзиной в руках. Было заметно, что корзина тяжелая и нести ее для столь худосочного существа было сплошным мучением.

Резким голосом, сквозь зубы мужчина что-то выкрикнул и грубо втолкнул малышку в каморку. Под тяжестью корзины та споткнулась и чуть не упала. Равенна едва успела удержать ее. Она ободряюще улыбнулась вконец испуганному ребенку.

«Что ж, пора выяснить, где я и что со мной!» – подумала девушка, но не успела и рта раскрыть, как услышала голос мужчины. Тот, пытаясь говорить медленно, по-ромейски что-то пытался ей втолковать. Увы, Равенна не была сильна в языке своих далеких предков. Несколько слов, быть может, пара фраз, которым ее научила кормилица, – вот и все, чем она могла сейчас похвастать.

Хотя работорговец говорил медленно, ей не удалось понять и трети. В конце концов до нее дошел смысл сказанного. Девочка должна помочь ей переодеться и привести себя в порядок. Потом работорговец вновь придет за ней. Но куда ее поведут и зачем ей одеваться, Равенна так и не поняла. Она попыталась задать вопрос, но ее усилия оказались тщетными – работорговец успел скрыться за дверью.

– Он даже не дал мне рта раскрыть! – Равенна впервые вышла из себя.

Положа руку на сердце, она злилась именно потому, что, казалось, могла вот-вот получить ответы на свои вопросы. Но неизвестный торговец, похоже, не собирался что-то ей объяснять. Она повернулась к девчушке, которая тем временем уже достала из корзины льняные полотенца, расчески, голубое платье, маленький флакон с притертой пробкой. Картину завершил глиняный кувшин.

– Дитя, скажи мне, где я? Что со мной? Кто этот господин?

Девочка в ответ робко улыбнулась и покачала головой.

– Ах да, конечно, прости. Ведь ты не понимаешь моих слов.

Равенна вздохнула. Как долго, оказывается, она молчала! Похоже, не один десяток дней. Ей так захотелось поговорить с кем-нибудь.

– Ну хорошо. Что я должна сделать?

Девочка жестами показала, что надо раздеться. Пока Равенна послушно снимала одежду, малышка ловко наполнила чашу водой и добавила из флакона несколько капель, потом принялась мыть тело девушки. Затем вытерла полотенцем, умастила ароматным розовым маслом и, наконец, надела платье, которое принесла с собой. Оно выглядело почти красивым – по краю выреза искусно вышитые цветы и длинная шелковая шнуровка на спине.

Как только с переодеванием было покончено, девочка занялась волосами Равенны. Она заплела косы и закрепила их заколками и гребнями. Девушка с удовольствием любовалась в зеркало работой малышки. Было видно, что девчушка тоже довольна.

Едва девочка закончила работу, как вновь загрохотала задвижка. В комнате опять появился купец, теперь уже откровенно рассерженный. Чуть ли не пинками он выгнал малышку вон и, молча взглянув на Равенну, дал знак, чтобы та следовала на ним.

Узкие темные коридоры, все тот же стылый камень. Наконец вдалеке забрезжил свет. Они вышли в унылый, лишенный даже намека на растительность двор. Там стоял большой, зашторенный темными плотными занавесками ящик с длинными ручками. Двое мускулистых суровых мужиков взирали на девушку исподлобья – Равенне вспомнились пастухи на равнинах ее родины. Такие же неприветливые, громадные, страшные.

Торговец живым товаром втолкнул девушку в паланкин, внутри еще менее удобный и просторный, чем она себе представляла. Затем он и сам забрался туда и громко щелкнул языком. Она почувствовала, как паланкин подняли и понесли. Казалось, что мужчины бегут, так как она постоянно ударялась о жесткую обивку и толкала купца, сидящего рядом.

Равенна прислушивалась к шуму, проникавшему снаружи. Она улавливала гомон толпы, громкие голоса торговцев, предлагавших свой товар, блеяние овец и даже музыку – пели флейты, слышались барабаны.

Наконец носильщики остановились. Девушка вздохнула с облегчением, когда работорговец высадил ее из паланкина и она смогла расправить плечи и потянуться. Но не успела она осмотреться, как тот уже гнал ее вперед.

Они вошли в какой-то дом. Их встречал огромный хромоногий нубиец. Не говоря ни слова, он провел их через искусно обустроенный двор в помещение, где они остановились в ожидании.

У Равенны от удивления перехватило дыхание. Она уже забыла, что на свете бывает такая роскошь: пестрые аравийские ковры на полу, на стенах… Яркие подушки, вышивка золотом, золотые кисти на шнурах занавесей… Картину дополняли низкие столики из розового дерева, на которых стояли медные подносы с фруктами, а толстые, с богатой вышивкой, подушки, лежавшие на низких подставках, служили, по всей видимости, стульями.

Венцом этого великолепия был незнакомец, восседавший на самой высокой подушке, с наслаждением потягивающий из крохотной чашечки кофе, аромат которого заполнял всю комнату. Мужчина выглядел настоящим богачом: достаточно упитан, с окладистой, отлично ухоженной бородой, в шелковой одежде и вышитых мягких башмаках. Тюрбан из синего шелка украшен крупной брошью.

Пока Равенна рассматривала ковры, любуясь их орнаментами, работорговец что-то быстро говорил мужчине, а тот пристально изучал ее. Взглянув, наконец, на них обоих, она увидела, как хозяин дома одобрительно кивнул и протянул работорговцу два кожаных мешочка.

И лишь когда купец, кланяясь и широко улыбаясь, покинул помещение, не взяв с собой девушку, ей стало ясно, что она продана.