Пятый день ученичества Синдбада-носильщика начался дождем. А дождь в знойном Багдаде – благословение небес и радость для жителей. Влажный воздух напоен ароматами цветущих садов. Зной, на время покидающий город, оставляет о себе напоминание, превращая крошечные капли в семицветную радугу.

Вот под такой радугой и шел Синдбад-ученик к Синдбаду-Мореходу. Чернильницу наполняли самые черные чернила, а двойной запас перьев оттягивал карман халата.

Тучи разошлись, и Синдбад сухопутный вошел в ворота Синдбада-Морехода вместе с яркими лучами солнца.

– Приветствую тебя, ученик, в моем доме!

– Да хранит тебя Аллах милосердный! Да будет благословен дом, что дарует приют знаниям и мудрости!

Гости уже собрались. Синдбад-ученик с удобством расположился у окна. Слуги внесли подносы с едой и напитками. Яства источали дивные ароматы, а вина не были похожи на напитки прошлого дня. Насытившись, Синдбад-Мореход начал…

…Рассказ о пятом путешествии

Вернувшись из четвертого путешествия, я погрузился в наслаждение, которое может даровать родной дом и любимая жена. Дни сменялись днями, недели бежали быстрее минут, а месяцы вот-вот должны были собраться в год. И это был год такого счастья и спокойствия, что душа моя излечилась. Сны о морях и скалах, о страстях и потерях больше не тревожили. Теперь я, подобно всем отцам, беспокоился о том, как растет наш первенец. И всегда рядом была моя несравненная жена, светоч моего сердца и истинная хранительница спокойствия и радости.

Тот день был для меня особенным. Наш малыш сказал свои первые, пока еще малопонятные слова. Слезы застилали глаза. Я возблагодарил Аллаха всемилостивейшего за счастье, которое он подарил. И в этот же час прибежал скороход от халифа.

Моя жена выпрямилась, отдав сына няньке. Ее лицо на миг омрачилось.

– Поручение, которое собирается дать тебе халиф, непростое. Но удача будет сопутствовать тебе. Тебя ждут и потери. Впрочем, не тревожься о них. Ибо не все твои друзья окажутся друзьями, а враги – врагами. Можешь смело отправляться в путь. Мы с сыном будем ждать тебя.

* * *

Халиф как всегда встретил меня в своих тайных покоях. Сейчас он был один.

– Да хранит тебя небесный свод! Да будет благословен день, что дарует радость каждому правоверному.

Я замолчал, ибо видел: какая-то глубокая печаль владеет душой халифа, а пустые славословия только раздражают его. На некоторое время в покоях повисла тишина.

– Знай же, Синдбад, что дошли до нашего величества странные рассказы. Но прежде скажи нам, что слаще всего в этом мире.

– Этот вопрос задавала моя бабушка. Было мне тогда года четыре, и больше всего на свете я любил вяленые финики. И потому сказал: финики. Но бабушка рассердилась и рассмеялась одновременно. «Помни, Синдбад, слаще всего в этом мире познание нового»!

Так ответил я халифу, про себя, однако, удивившись вопросу. Разве не владеет наш халиф всеми сладчайшими дарами, что доступны живущему? Ведь у Гаруна-аль-Рашида, да хранит его небесный свод, есть и власть и золото. Его желания, самые прихотливые и странные, всегда исполняются в мгновение ока. О чем же так печалится наш повелитель? О чем его тяжкие мысли в такой солнечный день?

И словно отвечая на мой незаданный вопрос, повелитель задумчиво проговорил:

– Да, есть у нас и золото и власть, есть и наложницы и жены. Сокровищница наша так же велика, как и тайник с диковинами. Но нам все же кажется, что это все лежит мертвым грузом. Ибо даже диковинами не можем наслаждаться мы в полную силу, не понимая глубинной сути и природы их удивительных свойств.

– Мой повелитель, я тебе уже говорил, что не обретение чуда, которое преподносят тебе, а лишь погоня за знанием достойны всесильного повелителя правоверных.

Удивляясь странным вопросам Гаруна-аль-Рашида, я не заметил, как в тайных покоях появился визирь. Сегодня его голос звучал как-то необыкновенно резко и смело. Потом всесильный Абу Алам повернулся ко мне.

– Здравствуй в этот час, отважный Синдбад-Мореход. Дошло до меня, что сегодня твой сын сказал первые слова.

– Да, всесильный визирь, это так.

– Да будет благословен Аллах милосердный, дарующим счастье нам и нашим детям!

Мне оставалось только поклониться в знак благодарности.

Легкий порыв ветерка всколыхнул шелковые занавеси на окне, и, словно разбуженный свежим дуновением, заговорил наш повелитель.

– Что ж, визирь, погоня за знаниями… Да будет так! Вот наше повеление тебе, Синдбад-Мореход!

И о чудо! Наш повелитель встал и начал легким шагом прохаживаться по длинной затененной комнате. Я знал, что халиф не стар. Знал, что лишь заботы о благоденствии подданных наложили на его лицо морщины и седину на виски. Но сейчас увидел, что это молодой мужчина одного со мной возраста. (А надо вам сказать, братья мои, что в ту пору, о которой я веду рассказ, мне едва исполнилось тридцать пять лет.) Что же заставляло томиться его во дворце, словно льва в клетке? Какие силы удерживали его от странствий по миру? Задав себе эти вопросы, еще не знал я, что ответ получу на них много позже, когда пройдет не один год…

– Знай же, Синдбад, что нубийские купцы, которые привозят деревья и благовония из страны Пунт, рассказали нашему величеству о небывалом чуде. На южном берегу великого Серединного моря, там, где полноводная река страны фараонов, называемая Нилом, сливается с морскими водами, стоял некогда маяк невиданной высоты. А в городе у его подножия, в каменном здании, прекрасном как храм, хранились свитки. Здание это называлось библиотекой. Все знания мира, все книги, самые редкие и самые древние, все чудеса мудрости и заблуждения гениев, лежали на каменных полках в деревянных футлярах. Священные животные древней страны фараонов, кошки, недреманной стражей охраняли святилище мудрости от нашествия мышей и крыс. А берегли эту сокровищницу знаний мудрейшие из мудрых, достойнейшие из достойных.

Мой повелитель говорил в полный голос, чего не бывало на моей памяти ни разу. Значит, вот какая мне предстоит задача – привезти эти свитки своему халифу! Но следующие слова привели меня в ужас и недоумение. Чего же хотел от меня повелитель правоверных?

– Но тысячу лет назад, как рассказывают, страшная гроза разразилась над прекрасным городом. И Александрия запылала, как гигантский костер. Дома превращались в кучи серого пепла, гибли целые кварталы. Не пощадил безжалостный огонь и библиотеку. Сгорели изумительной красоты деревянные двери в четыре человеческих роста, сгорели и залы, где любой книгочей мог найти для себя нужную книгу. Рассказывают, что о грядущем пожаре стало известно магу и хранителю библиотеки, которого эллины называли Эратосфеном. Тайными ходами, как говорят, в бесконечную и страшную ночь перед грозой вынес он свитки и футляры из здания и спрятал в лабиринте, что назывался Серапеум, – то были тайники храма, посвященного Апису, священному быку.

Значит ли это, что теперь мне придется отправиться в тот храм-лабиринт, чтобы привезти свитки? Но оказалось, что халиф еще не закончил своей истории. Я сидел молча, все более погружаясь в мрачные мысли. Сколько же спутников с собой звать? Какими припасами отяготить корабли, которые повезут нас к южным берегам великого Серединного моря? Насколько долгим будет наш путь, если позволит свершиться ему Аллах всесильный, который ведает жизнями правоверных от рождения и до смерти…

Между тем халиф продолжил:

– Рассказывали нам также купцы-нубийцы, что на самом деле в храм-лабиринт попали лишь деревянные футляры. А сами свитки в футлярах каменных, неподвластных времени, мудрый Эратосфен спрятал в коридорах каменоломен, откуда брали камень для строительства города эллинов и чудо-маяка. Ходят легенды, что эти свитки лежат там и до сего дня. Охраняют их, как говорят, не духи огня, джинны, не духи древних богов, а страшные змеи – хранительницы мудрости. Рассказывают также, что вход в те каменоломни может найти лишь странник, чистый сердцем и разумом. Человек, которого не влечет нажива, который ищет лишь знаний и не стремится к богатству. Мы знаем, что ты таков, Синдбад. Знаем мы и то, что ты вовсе не беден. Знаем, что наша благодарность за те странствия, что совершил ты по нашему пожеланию, считаешь ты наградой более чем щедрой. Знаем, что тебя не влечет кровавый блеск золота, а более по вкусу радость жизни и семейное счастье. И потому только тебе, Мореход, можем поручить мы поиск этих спрятанных свитков.

– Слушаю и повинуюсь, о повелитель.

– Корабль для путешествия через великое Серединное море будет ждать тебя на царской пристани в Басре. Мы распорядились об этом, и быстроногие скороходы уже унесли наше веление в этот достойный город. Собирайся в дорогу и ты.

Поклонившись, я покинул дворец, но вскоре услышал за собой торопливые шаги и, оглянувшись, встретился взглядом с визирем.

– Ты не боишься нового путешествия, Мореход?

– Сейчас я еще не знаю, надо ли мне его бояться. Заботы сильнее страха. Мне надо найти спутников, верных и отважных, снарядить караван в Басру, не забыв ни одной из тех мелочей, которые окажутся необходимыми в дороге, полной неизвестности.

– Что ж, это хорошо. Заботы много лучше страха. Отправляйся в путь, Мореход. Знай, что я буду мысленно с тобой и ты сможешь в любую секунду попросить у меня совета. Однако помни: пока ты ходишь по стране фараонов, мы еще можем говорить друг с другом. Но как только ты ступишь в коридоры каменоломен, ты будешь укрыт от взоров всех богов мира – такова древняя магия земли Кемет, что лежит на юг от великого Серединного моря.

* * *

Заботы, как я и предполагал, настолько заполнили все мое время, что об этих словах визиря я вспомнил уже в море, вдали от многолюдного и шумного порта великого города Басры.

Опустился вечер, сгущались сумерки. Море было спокойно, легкий ветерок толкал корму нашего корабля. Я зажег масляную лампу и взял в руки перо. Надо было собраться с мыслями и наконец записать все то, что я уже знал о древней земле Кемет и о том, какую ношу взвалил мне на плечи любознательный халиф. Моя мудрая жена, узнав, чтó теперь пожелал иметь в своей сокровищнице повелитель правоверных, лишь покачала головой.

– Это нелегкая задача. И мои советы, боюсь, тебе не помогут. Я знаю лавочника, который хвалился тем, что у него есть любые сведения о разных городах и странах. Пожалуй, это единственное, чем я смогу помочь тебе в твоем трудном деле.

– Самая большая помощь – это забота обо мне. Ждите меня вместе с малышом Камалем и уповайте на всесильного Аллаха.

И вот теперь в маленькой каютке, освещенной лишь одной лампой, читал я разные истории, которые рассказывали о странах, куда мне предстоит попасть. Повести эти были противоречивы, и вскоре я понял, что толком ни один из создателей этого занимательного чтива ничего не знал. Все авторы, похоже, пользовались пересказами досужих кумушек или слухами, которыми полнятся темные закоулки больших портовых городов.

«Значит, – подумал я, – вскоре мне придется, не пользуясь чьими-то советами, все решать самому».

Одно утешало меня – в этом странствии я был не одинок. Фарух, сын Мариам-кушачницы, отважный мой друг, сделал мне великую милость и присоединился в этом опасном путешествии. Были с нами и приятели Фаруха – их он называл своей «гвардией». Странное слово, которое мой друг очень любил повторять, утверждая при этом, что его часто произносят ромеи, упоминая о стражах…

Почти всю дорогу по великому Серединному морю нам сопутствовала удача. Ни пираты – морские разбойники, ни бури нас не нашли. По словам капитана, завтра мы должны были бросить якорь уже у древних стен города богоподобного Искандера Двурогого, что завоевал земли от края и до края… Говорили, что он умер там, где я уже бывал, – в стране магараджи Райджива. Но я не верил. Такой легендарный герой, наверное, не умер, или, быть может, никогда и не рождался, ибо одному человеку не под силу совершить то невероятное число подвигов, о которых рассказывают бесконечные легенды.

– Завтра начнется наше странствие по земле Кемет.

Все мысли Фаруха были уже там, на берегу. Он, словно варвар-берсерк, рвался вперед.

– Да, мой друг. Но в этом путешествии нам более всего нужна будет не смелость, а мудрость. Ибо не чудовище мы должны победить, навсегда освободив от него подлунный мир.

– Значит, мы будем мудры и осмотрительны. Иногда для этого нужно не меньше смелости, чем для горячей битвы.

Моему другу нельзя было отказать и в рассудительности. Что ж, значит, не только меня годы делают мудрым и хладнокровным.

Итак, мы сошли на древнюю землю Кемет. Вдали виднелись развалины легендарного маяка. Крики верблюдов, людской гомон и запахи огромного порта наполняли воздух. От отчаянной сутолоки рябило в глазах. Любой мог бы растеряться в этом странном месте. Но только не мой друг Фарух. Мы едва сошли на берег и решали, где будем искать приюта на ночь, но тут уже появилось довольное лицо сына Мариам-кушачницы.

– Я нашел отличный дом. Там нас ждут гостеприимные хозяева, отличная кухня и сговорчивые рабыни.

Спутники Фаруха рассмеялись в голос и начали хлопать его по спине. Я же был по-прежнему озабочен. Слишком уж гладким было начало нашего приключения. Будто это и не путь в неведомое, а обычное странствие по Великому шелковому пути.

– Нас хранит Аллах…

– Нет, Фарух, нас манит к себе какая-то иная сила. Я чувствую, будто за мной все время следят. Злые глаза считают каждый наш шаг. В любой момент мы можем недосчитаться любого из нас.

– Ты опять осторожничаешь, Синдбад. Как мальчишка! Помнишь, как в детстве…

Моего друга нельзя было остановить. И тут я понял, что древняя магия страны Кемет гораздо сильнее, чем считали знающие люди.

«Что мне делать, всесильный визирь? Мою команду словно развеселил ярмарочный шут. Они не слышат меня, не слышат и друг друга. Я опасаюсь, что тот дом, где нашел приют Фарух, окажется огромной западней!»

«Боюсь, Синдбад, что твои опасения справедливы. Даже слова твои доносятся до меня будто через вату… Когда я начинаю вспоминать ваши лица, то вижу лишь огромное черное облако, что поглотило и вас, и ваш корабль. Тут бессильны мои знания, бессильна и светлая магия… Я не знаю, что делать. Но думаю, что вам надо прикинуться слепцами и глупцами. Отправляйтесь туда, куда вас приведет Фарух. Враг себя непременно выдаст…»

И голос визиря пропал, будто и не было на земле такого человека.

Шум порта оглушал. Я обернулся к своим спутникам и сказал:

– Веди, Фарух. Да оставь одного из своих людей, чтобы проследил за нашими баулами. Их будут нести верблюды, они не воры. А вот за погонщиками не грех и приглядеть.

И мы отправились по шумной узкой улочке прочь от порта и моря. В лицо дул горячий ветер. Вскоре исчезли дома богачей и потянулись кварталы победнее. Каждый наш шаг убеждал, что мы, словно бараны, идем прямиком на бойню. Но я молчал.

Наконец мы остановились. Глухой дувал – глинобитный забор – отделял дом от улицы. За воротами было тихо. Фарух постучал три раза, потом стукнул один, потом еще три. Ворота сами собой распахнулись, и мы вошли. Вокруг был сад, но по-прежнему не появилось ни души.

– Эй, Фарух, а где же сговорчивые рабыни? Куда ты привел нас, презренный сын шакала?

– Помолчи, Ильяс, я и сам ничего не понимаю. Здесь нас должен был ждать хозяин. Он родом из Багдада, я знал его еще в те дни, когда мы оба собирались учиться на богословов… А теперь здесь пусто.

Мы недоуменно разбрелись по саду. Двери в дом были открыты, распахнутыми оказались и двери на женскую половину. И нигде ни души… Исчезли все, даже птички из клетки.

Внезапно на сад опустилась огромная тень. Я поднял глаза, но не увидел ничего. Не просто темное небо было вверху. Над нами висела черная туча, в которой билось нечто огромное, живое, страшное… Черные молнии били из края в край тучи. Ужас обуял меня. Как каменные стояли и мои спутники.

– Кто ты и что делаешь на черной земле Кемет? – прозвучал голос одновременно со всех сторон.

– Я Синдбад-Мореход и появился здесь, дабы исполнить волю повелителя правоверных, халифа Гарун-аль-Рашида, да продлит Аллах без счета годы его мудрости! А кто ты?

– Меня призвал на службу повелитель магов, великий Сулейман ибн Дауд (мир с ними обоими!) Я храню этот дом от врагов и открываю его для друзей… Синдбад-Мореход, не ты ли освободил моего брата джинна Ас-Сардара?

– Да, я освободил какого-то джинна. Он помог мне исполнить повеление халифа…

– Я знаю об этом. Вы поймали гору, состоящую из холода и ужаса, которую через сотни лет люди назовут айсбергом. Это ты! Как я рад!

Голос просто гремел. И в нем уже не было угрозы. Только звонкая радость.

– Да кто ты?! И где хозяева этого дома, которые обещали нам приют?

– Я джинн Ас-Сархат. Я храню этот дом и его обитателей, ибо таков мой долг. Я джинн свободный и обязан хозяину этого дома не только свободой, но и самой жизнью. Если бы не его внимание, кувшин, где я был заточен, бросили бы в плавильную печь. Даже духи огня не выдерживают жара, из которого рождаются дамасские клинки… Сейчас вы увидите хозяев дома. Но если тебе будет нужен мой совет или моя помощь, хлопни в ладоши так, как стучал в дверь: три раза, раз, а потом еще три. И я появлюсь.

Подул ветерок, прояснилось небо. И нам навстречу как ни в чем не бывало появился хозяин дома. И мне припомнилось это лицо. Багдадец по рождению, достойнейший Фархад происходил из знатного рода. Родители мечтали, чтобы он стал богословом, степенным человеком. Но Фархад был так непоседлив и так любопытен, что стал сначала купцом, потом странствовал просто для того, чтобы увидеть мир… А теперь, выходит, осел в городе Искандера.

– Почтенный Фарух, почтенный Синдбад и вы, друзья моих друзей! Войдите же под мой кров, и да будет благословен тот день, когда появились вы на берегах черной земли Кемет!

Вполголоса Фарух спросил у меня:

– Ты заметил, откуда он появился?

Я отрицательно покачал головой.

– Да, и я не заметил. А ведь меня всегда считали самым зорким. И даже в ромейской але я был первым разведчиком. Неспроста все это…

Мой друг Фарух казался всерьез озабоченным. И я мог этому только порадоваться: то удивительное дело, которое ждало нас впереди, требовало настороженности, а не расслабленности.

Мы вошли в дом. Сладко пахло благовониями, суетились рабы. Дверь на женскую половину была плотно затворена, а в клетке пела канарейка… Да-а, необычный дом.

– Что привело вас в город Искандера Двурогого, да хранится память о нем в веках?

– Мы отправились в путь по желанию нашего халифа, да хранит его небесный свод…

Неизвестно, чего в лице Фархада было больше – любопытства или озабоченности. Я рассказал о поручении халифа, впрочем, кое-что скрыв от нашего хозяина. Не из недоверия – просто выражение его лица меня почему-то заставило сдержаться.

Смеркалось. Покои, которые отвели нам, были уютны и роскошны. Наши баулы появились в назначенный час. А погонщики, опасливо косясь на хозяина дома, не взяли даже половины предложенной платы.

Неужели мы действительно попали в ловушку? И я решил потолковать с джинном – ведь не у самого же хозяина спрашивать о том, почему его так боятся погонщики! Я вышел на задний двор и хлопнул в ладоши: три раза, раз и еще три. Почти сразу рядом со мной послышался голос:

– Слушаю тебя, Мореход.

– Скажи мне, почтенный Ас-Сархат, кто наш хозяин, почему его опасаются погонщики верблюдов? Почему такой глухой и высокий дувал окружает его дом? И почему ты охраняешь его покой и прячешь от глаз?

– О Мореход, хозяин – человек непростой. Ты и сам приближен ко многим тайнам багдадского халифа, и потому тебе могу я раскрыть секрет. Почтенный Фархад перепробовал множество ремесел, изучил языки, служил в ромейском войске и в войске полуночного конунга, уже готовился уйти в медресе, дабы познать истинную веру. Но тут его призвал на службу ваш халиф, и теперь у тайного стола в земле Кемет весьма достойный глава.

– Так Фархад – лазутчик???

– Ты прав.

Я был озадачен. Конечно, теперь, когда Фархад знал, с каким поручением мы появились на древней земле, он смог бы нам помочь. Но ведь мог и помешать… Скрыть какие-то знания, которыми обладает…

– Что тревожит тебя, Синдбад? Почему ты так печален и озабочен?

Но ведь кому-то мне надо было довериться, у кого-то просить помощи!.. Но кто поможет больше – лазутчик или джинн? Как ни странно, я решил довериться духу, ибо людская природа непонятна. А на слово духов огня, я уже знал, положиться можно.

И я рассказал, уже ничего не утаивая, с каким непростым поручением появились мы на берегах Серединного моря.

Джинн расхохотался:

– Да, ваш халиф знает, за чем гонится! Свитки этой библиотеки ищут почти тысячу лет! И уже почти тысячу лет мы, духи, смеемся над ничтожной суетой людишек…

– Смеетесь? Почему?

– Да потому что нам эта тайна известна с первого дня – именно мы, духи огня, построили пылающую стену, чтобы скрыть то, как духи воздуха будут переносить хранилище знаний в подземелье! Люди посчитали это чудовищным пожаром. Ведь великий ученый Эратосфен, которого почитают магом, увидев, куда катится людская природа и как низко может пасть завоеватель, решил просить защиты у духов, джиннов и ифритов. Он отдал свою душу, но спас бесценные знания невероятной силы.

– И что же мне теперь делать? Ведь я дал халифу слово, что найду вход в подземелье, найду свитки и привезу их в Багдад. Я знаю, что раздобыть их сможет лишь тот, кто не стремится к наживе. И я знаю, что мой халиф к ней не стремится. Его душа ищет какой-то секрет. Но какой, не знает даже его всесильный визирь…

– Я помогу тебе, Синдбад. Охраняет вход в каменоломни наша сестра – дух земли, что иногда зовете вы Каменной девой.

И джинн огненной лентой промелькнул у меня над головой. Я стоял посреди двора и удивлялся, что ни наш разговор, ни громоподобный хохот никто не услышал. Удивлялся и тому, что дух огня поверил мне… Не кроется ли здесь еще одна ловушка? Но сделанного не воротишь…

Я вздохнул, пытаясь успокоиться, и вернулся к своим товарищам. Все уже спали. Лишь Фарух ждал меня. По выражению его лица я понял, что он озабочен.

– Что случилось, Фарух?

– Меня пугает радушие нашего хозяина. Он настолько любезен, так предупредителен и так… суетлив. Боюсь, нас ждет большая беда.

– Вероятно, ты прав. Знай же, почтенный Фархад, что твой друг – глава тайного стола, и все лазутчики нашего повелителя до последнего подчиняются ему.

– А мне мой старый друг не сказал об этом ни слова. Что же нам теперь делать?

– Нам взялся помочь джинн Ас-Сархат. Ему известен и секрет утерянной библиотеки, и то, как туда попасть. Но похоже, это придется делать мне самому, чтобы не привлекать внимания нашего любезного хозяина…

– Наверное, ты прав. Думаю, мы с тобой будем совершать прогулки по недалеким окрестностям, чтобы он видел, что мы все же исполняем поручение халифа. А потом, если всемилостивейший Аллах позволит нам найти библиотеку, мы постараемся улизнуть, чтобы хозяин думал, что мы потерпели поражение…

– Хорошо, так и поступим…

Эта ночь была первой с начала странствия, когда я спал спокойно. Враги наконец стали врагами, а друзья – друзьями.

Утро было солнечным. Несмотря на ранний час, зной лился с небес, отнимая последние силы. Исполняя свой план, мы вдвоем в Фарухом вышли. Хозяин подробно описал нам дорогу к каменоломням, и мы отправились именно туда, куда он указал.

Когда не стало видно ни ворот, ни забора-дувала, я хлопнул в ладоши: три раза, раз и еще три.

– Я рядом с тобой, Синдбад. Каменная дева будет ждать вас сегодня на закате; она пропустит вас в глубину горы и покажет путь к тайне. Дальше уже тебе придется полагаться на себя и своего друга. Но куда вы держите путь сейчас?

– К каменоломням. Туда, куда нам показал путь Фархад достойный.

Джинн рассмеялся.

– Ах, хозяин, ах, хитрый лис! Никому и никогда не верит. Что ж, пусть он думает, что обманул вас.

– Ты покажешь нам верную дорогу?

– Я нарисую вам ее – ведь я поклялся не говорить никому о дороге к сокровищам. Но не клялся, что не буду ее описывать…

– Ты хитер не менее Фархада.

И джинн в ответ лишь довольно расхохотался.

Наступил вечер. Мы были готовы отправиться в путь. Гостеприимный хозяин решил не спускать с нас глаз и устроил целый пир с прекрасными нубийскими танцовщицами. Возле моего уха раздался шепот джинна:

– Я скрою ваш уход от хозяина. Он не заметит ничего. Но уйти сможете лишь вы вдвоем с другом. Остальным придется остаться. В нужный час я подниму и их. Если, конечно, Каменная дева и всемилостивейший Аллах будут милосердны и позволят найти дорогу обратно.

Последние слова насторожили меня, но сделать я ничего не мог. Озабоченный, ждал я мига, когда смогу наконец исполнить волю повелителя.

Наши шаги в ночи были тихи. Луна, огромная, невероятно яркая, освещала путь. Вскоре увидели мы горы, потом показался и черный провал каменоломен.

– Здесь я оставлю вас. Теперь вам придется полагаться на свои силы и на милосердие сестры нашей, что зовем мы Каменной девой, а жители земли Кемет звали богиней Уто…

Огненная лента исчезла за горизонтом. Под ногами шуршала каменная крошка. В провале исчезла Луна, и мы вступили в черный коридор. Из-под халата запасливый Фарух достал два факела, чиркнул кресалом, и стены осветились.

Древние заброшенные каменоломни поражали. Коридоры были высоки и широки, а пол под ногами подозрительно ровен, будто здесь работали не рабы и в руках у них были не кирки. Словно вырезанные ножом, стены петляли причудливым лабиринтом. Под ногами появились широкие пологие ступени, что вели нескончаемой чередой куда-то вниз. И тут раздался прекрасный женский голос.

– Кто вы, нежданные путники? Как нашли дорогу в мой мир?

– Здравствуй, Каменная дева! Джинн Ас-Сархат показал нам путь в каменоломни.

– Мой брат… Тогда ваш путь открыт.

Стена слева от нас бесшумно раздвинулась, и мы вошли в огромный зал. Полы устилали ковры, ими были увешаны и стены. Ярко горели невиданные светильники, не дававшие ни копоти, ни жара. На величественном троне восседала женщина, прекрасней которой не видел я в своей жизни. И из сердца Фаруха невольно вырвался вздох восхищения.

– Итак, вы ищете сокровища знаний, дабы стать их обладателями?

– Нет, прекраснейшая. Древнюю библиотеку мечтал назвать своей наш повелитель, халиф Багдада Гарун-аль-Рашид, да продлит всемилостивейший Аллах его годы без счета…

– Но почему тогда пришли сюда вы, слуги? Ведь дорога к знаниям всегда открыта. Халиф мог прийти сам и читать драгоценные книги столько, сколько бы его душе было угодно. Плата за знания так невелика…

– Халиф никогда не покидает своего дворца. Это все, что мне известно.

– Но как же он думает прочитать книги, не покидая стен свого жилища?

– Вот поэтому мы и пришли сюда. Нам велено перевезти древние знания в обитель халифа, прекрасный город Багдад…

Хохот Каменной девы был ответом.

– Да как вы смеете помышлять об этом?! И хватит ли у вас сил, чтобы поднять к свету то, что было спрятано великим магом от взоров людских?

– Быть может, сил у нас немного, но слово чести, данное нами, ведет нас вперед.

– Жалкие людишки… Вы слышали подобное когда-нибудь, друзья мои?

И со всех сторон послышались странные голоса. Так могли говорить демоны или люди, век которых на земле давно истек.

– Нет, прекрасная госпожа… Не слышали… Презренные черви…

– Нет, не черви. Честь и в нашем, и в их мире – сила необыкновенная. Но друзья мои, смогут ли они заплатить за счастье увидеть сокровища?

– Испытай их, госпожа Уто… Ис-с-спытай…

– Быть по сему. Я вас испытаю, людишки. И если ваше сердце не остановится при виде невероятной сокровищницы древних знаний, если ваши души не загорятся желанием превратить их в звонкое кровавое золото, я дам вам возможность заплатить за малую толику книг.

Я поклонился:

– Но какой платы потребуешь ты?

– Ты узнаешь, Мореход. А теперь смотрите!

Дальняя стена раздвинулась, заплясал огонь, зажигаясь вдоль коридора, конец которого терялся вдали. И мы увидели…

Каменные трубки хранили свитки. Сколько их было, я и представить себе не мог. Десятки, сотни тысяч. Огромные каменные таблицы… Металлические свитки… Глиняные черепки, испещренные знаками… Фрески, которые изображали небо и землю… Невиданные белоснежные листы и странные кирпичики, яркие и пестрые среди достойного молчания камня и пергамента… Круглые зеркальца, испещренные радужными полосками… Черные квадратики, словно из смолы или слюды…

Огонь словно бежал по невидимой дорожке, а коридор все длился и длился. Вот уже не стало видно ничего, лишь огонек удалялся, становясь все меньше.

– Здесь знания всего мира. Бывшие и будущие… Те, которые некогда обрел человек, те, которые он еще обретет, и те, которые останутся скрытыми навсегда. Таков секрет великой библиотеки…

Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Благоговение перед бесконечностью знаний, что дарует нам всемилостивейший Аллах, было так велико, что на щеках моих появились слезы восторга. Фарух, мой верный друг, тоже стоял молча. Грудь его тяжело вздымалась. Похоже, что ничего подобного он представить себе не мог.

– Что же вы не кричите от радости? Не бросаетесь со всех ног хватать эти невиданные чудеса? Почему не пытаетесь взяться за оружие, чтобы устранить меня – ничтожное препятствие на пути к богатству богатств?

– Ты плохо знаешь человека, уважаемая. – Голос мой дрожал, но не от страха, а от изумления. – Это чудо из чудес. И оно само по себе столь прекрасно и столь величественно, что внушает больше почтения и благоговения, чем радости и желания немедленно сделать его своим, пусть даже ценой чьей-то смерти. Я понимаю, сколь велика ноша, что лежит на твоей душе, – найти того, кому знания дороже богатства. Знаю, что сделать это сложно. А среди тех, кто тревожил твой покой, думаю, настоящих ценителей истины было совсем немного…

Голос Каменной девы заметно смягчился.

– Достойные слова и достойные мысли. Что ж, теперь, когда вы прошли испытание, я назову вам плату за то, что вы вынесете отсюда ничтожную часть сокровищницы. Ибо библиотека бесконечна, как бесконечен мир познания.

– Мы согласны на твои условия, какими бы они ни были.

– Перед собой я вижу двух сильных и прекрасных мужчин. Дни мои скучны, а ночи одиноки. А потому платой станет страсть, которую отдадите мне вы. Вы оба. Я знаю, что чудеса любовной игры так же беспредельны, как и чудеса знания. Впереди бесконечность времени. И когда вы покинете меня, я смогу вспоминать о вас и радоваться новым играм.

Фарух взглянул на меня с ужасом. Да и мне были страшны ее слова. Я помнил, какова в огне страсти была Повелительница гигантов… Но слово было произнесено, и мы молча поклонились, соглашаясь с условиями.

Вокруг нас выросли стены уютных покоев. Полутьма и тепло приняли нас в свои объятия.

– Угоститесь же, уважаемые. Яства со всего мира станут нашими спутниками по бесконечному лабиринту страсти.

Мы вкусили пищу, какой никогда не пробовали, и пригубили напитки, о которых никогда не слышали. Наша хозяйка, Каменная дева, наконец сошла с трона и опустилась на подушки рядом с нами. Одежды ее были прозрачны и не скрывали ни одной черты изумительного тела. Губы жаждали поцелуев, а глаза горели огнем. Необоримый жар поднялся от моих чресел вверх и затопил голову. Как бы ни велика была плата, но желание было еще больше.

Я и не заметил, как начал раздеваться. Фарух взглянул на меня, ужасаясь тому, что я собираюсь делать. Не говоря ни слова, он отвернулся и сел у стены покоев как можно дальше от нас. Наверное, он надеялся, что собственная спина станет лучшей защитой.

Я же просто горел в огне. Он сжигал меня всего, словно я был не зрелым мужем, а юнцом, и мне предстояло доказать опытной женщине, что я стóю чего-то как любовник. Я подал деве Уто руку и поднял ее с подушек. Она стояла рядом, не сводя с меня взгляда. Ладонью я прикрыл ей глаза, потом наклонился и, соединив свои и ее уста, начал свободной рукой неторопливо раздевать ее. Почувствовав тепло моей ладони на своем плече, Уто вздрогнула и словно подалась ко мне. Я прошептал ей на ухо:

– Не открывай глаз, прекраснейшая.

Дева кивнула, и я смог отнять руку от ее очей. Теперь мне было проще ласкать ее. Но каждое мое касание вызывало дрожь, выдававшую, сколь давно мужские руки не касались этого совершенного тела. Кожа Уто словно светилась, и ее желание становилось все заметнее. Когда я провел ладонью от плеча к лону, она застонала. Теперь я уже знал, что мне делать. Нет, не обычной близости хотела она. И я успел придумать для нее неплохое развлечение. Ей будет о чем вспомнить после того, как мы исчезнем.

Я ласкал прекрасную Уто, не выпуская из своих объятий. Она слегка пошатывалась. Я повел ее за ширму, туда, где на низком столике стоял кальян. Одним движением я сдвинул его на пол, а потом бросил на лакированную поверхность свой халат.

– Ложись сюда.

– Чего ты хочешь?

– Сделай это, дева. Я хочу доставить тебе изысканное удовольствие.

Она легла на стол. Я встал на колени напротив. В слабом свете от единственного светильника ее нежная кожа буквально светилась.

– Теперь подвинься ближе ко мне и положи ноги мне на плечи.

– Зачем?

– Сделай это. Ты все почувствуешь.

Она придвинулась ближе и положила ноги мне на плечи. Теперь ее несравненные прелести оказались прямо перед моим лицом. Я наслаждался видом того, как она лежит передо мной и жаждет. Я взял ее руками под бедра и подтянул к себе так, что ее лоно оказалось прямо напротив моего лица, прекрасное и желанное. Я чувствовал сладкий запах ее тела. Никогда еще запах женщины не возбуждал меня так сильно, как сейчас. Меня переполняло желание, и я погрузился в этот божественный аромат. Я быстро нашел то, что искал, и начал посасывать ее затвердевший бугорок.

– О Синдбад, это невыносимо!

Она извивалась всем телом, пытаясь освободиться, но я крепко держал ее. Я медленно лизал ее, дразня мягкую плоть языком. Вкус этого божественного лона сводил меня с ума. Несмотря на все ее старания вырваться из этого плена, я продолжал медленно терзать сладкой пыткой ее плоть. Я почувствовал, как ее ногти вонзаются в мои руки, и услышал протяжный негромкий стон:

– Синдбад, пощади, умоляю.

Я чувствовал, что и сам сдерживаюсь с трудом. Но для прекрасной Уто сказка наслаждения только начиналась. Встав, я помог ей подняться. Она безвольно повисла на мне, словно тряпичная кукла.

– Наклонись вперед, прекраснейшая, обопрись о столик.

Я подошел к ней сзади и вошел в нее.

Я гладил ее шелковистую спину, ласкал несравненные бедра и чувствовал, что она раскрылась еще сильнее. Я вошел в нее еще раз, на этот раз медленно и плавно. Она громко застонала. Я стал двигаться резче, при этом каждый раз погружаясь все глубже.

– О-о-о! – воскликнула она, и ее тело содрогнулась в сладкой судороге.

Мышцы ее сжали мой жезл, жар желания нарастал, и я понял, что более не могу сдерживаться. И взорвался, наслаждаясь каждым мигом сладостного единения. Она застонала и снова начала содрогаться, на этот раз вместе со мной.

Когда я открыл глаза, то увидел Фаруха, который пришел к нам за ширму. Да, мы не сдерживали стоны. И любого здорового мужчину это, конечно, должно было возбудить. Возбудился и мой друг. Сейчас он уже не думал о том, что перед ним джинния или богиня. Он видел лишь прекрасную нагую женщину и хотел обладать ею немедленно.

Он поднял согнувшуюся Уто на руки и возлег с ней. Его поцелуй был долгим, страстным и жадным, и она покорилась его молчаливому приказу. Его руки ласкали ее, исследуя все изгибы и ложбинки, а она только вздыхала и стонала от наслаждения.

Покрыв соски нежными поцелуями и лаская их языком, он начал возбуждать в ней угаснувший было огонь. Она охнула, когда его рука опустилась ниже и нашла чувствительную точку в складках ее лона. Уто вскрикнула, изгибаясь к нему навстречу. Ее тело жаждало большего, а он играл с ней, опуская голову и сладостно пытая влажные складки. Фарух, должно быть, ощутил, что она уже на вершине блаженства, – он поднялся и впился жадным поцелуем в губы. Она страстно ответила, обвив руками его голову.

Застонав от наслаждения, он начал гладить ее живот. Затем его руки начали путешествие вниз. И наконец он коснулся жаркого центра между ног, чувствуя влагу.

– Ты готова, великолепная?

– Давно, – прошептала Уто. – Войди в меня. Я не хочу больше ждать.

Он гортанно засмеялся.

– Хочешь быть сверху?

– О да!

Подхватив, он посадил ее на себя.

– Ну так возьми же меня, колдунья. Возьми меня. Я твой целиком и полностью, и ты можешь делать со мной все, что тебе угодно.

Но вместо того чтобы сразу соединиться с ним, она опустилась ниже и, обвив рукой основание, принялась возбуждать его жезл страсти. Фарух застонал – глубокий звук – и начал двигаться в такт ее руке. Она вновь и вновь проводила по вздыбившемуся достоинству, любуясь той грубой необоримой мощью, которую сжимала в кулаке.

Дева продолжала свою сладостную пытку, пока Фарух не взревел и не посадил ее на себя сверху. Затем резко перекатился, забросив ее ноги себе на плечи, и глубоко вошел в нее. Его глаза потемнели от неизъяснимого желания. Застонав от наслаждения, мой друг начал танец любви. Он входил в нее и выходил снова и снова, двигаясь все глубже, быстрее, сильнее, лаская ее тело каждым мощным движением. Его жаркое прерывистое дыхание гремело в покоях, словно сладкая музыка. Задрожав от наслаждения, Уто вскрикнула и тут же была вознаграждена криком Фаруха, что присоединился к ней в погоне за наслаждением.

Сколько мы спали под черным покрывалом сновидений, я не знаю. Но, проснувшись, я увидел вокруг себя не роскошь любовных покоев, что согревали и баловали нас, а каменный зал с коврами. Дева Уто, великая волшебница и великолепная возлюбленная, восседала на своем троне. И лишь припухшие губы напоминали о силе и сладости нашей платы за древнюю библиотеку. И еще голос – довольный голос женщины, а не холодная ярость неведомого чудовища…

– Вы смогли заплатить за сокровища знаний. Вы доказали свою честность. Наградой за это будут те книги, которые некогда сам великий ученый и маг Эратосфен спрятал в моих владениях. Смотрите!

У дальней стены появились деревянные сундуки, окованные полосами меди. И число их было столь велико, что сразу и не сочтешь.

– Но как же мы унесем эти несметные сокровища? – В моем голосе прозвучал непритворный ужас.

– Я помогу вам. Подземные слуги сильны и проворны. Они доставят эту безделицу к выходу из моих владений. Но помните: моим подданным нельзя попадать ни под лучи Солнца, ни на свет Луны. Ибо тогда они застынут каменными изваяниями. А дальше… Вам придется самим придумывать, как доставить вашему правителю то, что он посчитает знаниями древних.

– Благодарим тебя, прекраснейшая. – Я не мог больше вымолвить ни слова, хотя самые нежные слова рвались из моей души. Но ее глаза приказали молчать, и я молчал.

– Ступайте. Я приду проводить вас. Но если вы меня не узнаете, то не сможете выйти. А если узнаете, перед вами откроется самая легкая и короткая дорога.

Перед глазами потемнело. И вот уже мы стоим в каком-то коридоре, в руках у нас чадящие факелы, а где-то впереди бухают шаги чудовищных слуг Каменной девы, несущих наверх сундуки с книгами.

– Какое еще испытание припасла для нас эта женщина? Неужели у тебя остались силы еще хоть для одного поцелуя?

– Нет, Фарух, боюсь, что это испытание будет пострашнее. Да и удовольствия доставит меньше.

Мы поднимались по гигантским ступеням… Все ближе и ближе был подлунный мир. Стали слышны запахи ночи – прохладный ветерок дохнул из-за поворота.

И тут появилась она. Нет, не Каменная дева, а страшная богиня Уто – гигантская кобра. Ее раскрытый клобук был огромным, а тело бесконечными волнами пряталось в боковом коридоре. Я взглянул пристальнее и вспомнил слова: «Я приду вас проводить…» А потом взглянул прямо в глаза чудовищной змеи. То были глаза женщины – необыкновенно страстной и бесконечно желанной. О такой грезит любой мужчина, но она является в жизни лишь единицам.

Я рассмеялся и воскликнул:

– Прощай, прекрасная и великая Уто! Да будет твоя жизнь бесконечной, как бесконечны знания, которые та хранишь!

И змея исчезла… Исчезло все, лишь у поворота коридора грудой стояли сундуки и высилась статуя: юная дева вглядывалась в неведомые дали.

– Что ж, пора звать Ас-Сархата, джинна, и, да хранит нас Аллах великий, как можно быстрее убираться отсюда. Уж слишком страшны древние тайны Кемет!

– Да, Синдбад. Нам пора.

Я вышел под лунный свет, хлопнул в ладоши: три раза, раз и еще три. И сразу раздался голос:

– Долго же вы гуляли…

– Долго? Прошло много времени?

Ас-Сархат хмыкнул:

– По сравнению с вечностью только миг. Но в вашем мире, мире людей, протекло двести дней, и еще один день миновал сегодня. Ваши спутники долго кричали на моего хозяина, обвиняли его в том, что он послал вас на смерть. Но теперь все стихло, а хозяин мой всерьез обеспокоен. И думается мне, уже и сам не рад, что пригласил вас под свой кров.

– Ну что ж, значит, мы его порадуем. Даже дважды порадуем. И тем, что остались живы, и тем, что собираемся на рассвете покинуть город Искандера Двурогого и землю Кемет.

– Значит, моя сестра была к вам снисходительна?

– Я бы сказал, что она позволила нам заплатить за кроху сокровищ… И теперь я прошу у тебя, благородный джинн, совета: как эти сокровища мне доставить на корабль…

– «Благородный джинн»… – Мне не послышалось, в голосе Ас-Сархата прозвучало удовольствие. – Редко кто из вашего племени называет нас так. Я помогу тебе. Но ответь, вы сегодня собираетесь отплыть?

– Я же сказал, как только наши сундуки окажутся на корабле и мои товарищи ступят на борт, мы сразу же поднимем парус. И, да смилуется над нами Аллах всесильный, попытаемся как можно скорее вернуться в Багдад…

– Мой хозяин будет удивлен… Нет, он будет поражен. Но где же сокровище, которое должно оказаться у халифа?

Я показал на сундуки, что грудой высились у стены.

– Не беспокойся, отважный Синдбад. Считай, что ваше сокровище уже на борту корабля.

Мы шли сонными улочками. Город просыпался. Я не мог поверить, что миновало уже более двух сотен дней. Казалось, здесь, за глиняными дувалами, застыло время. Но надо было торопиться домой. Мне не страшно было прогневить халифа своими задержками, но огорчить любимую даже лишним часом ожидания я не хотел.

Почти бегом мы добрались до дома Фархада, не слушая его причитаний и восторгов, и скомандовали товарищам немедленно возвращаться на корабль. Полуденное солнце освещало нам дорогу. Земля Кемет с ее древними и мрачными тайнами осталась позади.

Аллах был милостив, ветры подгоняли судно, словно услышав наше желание. И вот уже великая Басра встречала нас. Я торопился, будто за мной гнались все ифриты преисподней, и подгонял своих товарищей. И наконец, спустя почти год, мы ступили на улицы родного Багдада.

Только здесь я позволил себе не торопиться. Спокойные невозмутимые верблюды внесли поклажу в сады халифа. Я поцеловал землю у ног повелителя правоверных. Теперь долг мой был выполнен. Я сдержал слово и мог спешить к своей семье.

Прекрасная Лейла все так же встречала меня у дверей. Рядом с ней стоял наш малыш. Он ясными глазами посмотрел на меня и сказал:

– Вот наконец ты и приехал, отец!

Слезы застлали мне глаза, и я возблагодарил Аллаха за все его милости. Пятое путешествие во славу халифа, повелителя правоверных, закончилось, и я обрел покой.

* * *

Молчали гости, замерев в изумлении. Закончил свою долгую речь хозяин. И Синдбад-ученик посвил последнюю точку.

– Вот так закончилось мое пятое путешествие. А завтра, если Аллах всемилостивейший и милосердный позволит, я расскажу вам, что было со мной в шестом странствии.

Отдав Синдбаду-ученику сто мискалей золотом, Мореход сказал:

– Завтра, когда истечет дневная молитва, отправляйся в лавку Касима. Самые черные восточные чернила и самый тонкий пергамент из далекого города ждут тебя. А потом приходи ко мне и запиши рассказ о моих приключениях, что были страшнее и дольше тех, о которых уже слышал.

Зажглись на небе звезды. И лишь они и бесконечно-прекрасный небесный свод наблюдали путь Синдбада-ученика.