Алим уже разглядел, что перед ним не вчерашний иноземец. И не позавчерашний. Точно такой же, но все же чем-то иной. Видел, что тот пытается вести себя так, будто здесь он уже почти хозяин. Во всяком случае, далеко не гость. Пытается, но не может – потому что все вокруг видит в первый раз. И пахнет от него иначе – сладкий мускус уступил свое место бархатному иганг-илангу.

«Он, думаю, не станет тянуть – и совсем скоро потащит мою прекрасную Сафият в опочивальню». – От одной этой мысли Алиму стало тошно.

Кот Улугбек прошелся по накрытому столу, чего делать не должен был, тем более в присутствии хозяйки, и устроился на коленях Сафият. Та рассеянно погладила его за ушами.

– Ну что ж, моя светлая мечта, если уж и судьба Синей бороды тебе ведома… Тогда мне придется вспомнить об истории, о коей я слышал в те дни, когда странствовал по дорогам бесчисленных княжеств великой империи. Сегодня не будет ни рыцарей, ни прекрасных возлюбленных. Лишь толстые бюргеры и толстые крысы…

«О, крысы… – подумал Улугбек. – Это интересно».

Сафият постаралась устроится поудобнее. Кот упрямо не хотел лежать рядом с новым свитком и все лез на руки. Девушка шикнула на него, взяла калам и приготовилась записывать. Улугбек вздохнул и придвинул чернильницу, чтобы девушка не тянулась через стол.

– Славен и богат город Гамельн, – начал Недис. – На главной площади подпирают небо башни ратуши. Еще выше тянутся к небу шпили собора. Перед ратушей фонтан, украшенный конной статуей великого рыцаря. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч. Вот отзвонили колокола собора. Вот пестрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей, растекается по широким ступеням. Идут богатые бюргеры, один толще другого. Блестят золотые цепи на бархатной одежде. Пухлые пальцы унизаны кольцами. Зазывают, заманивают покупателей купцы. Прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Сало белее снега. Масло желтее солнца. Вот он каков, славный, богатый город Гамельн!

Глубоким рвом, высокой стеной с башнями и башенками окружен город. У каждых ворот стражники. Если пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, то копьями и алебардами тебя от ворот гонят стражники.

Каждый город чем-нибудь да знаменит. Знаменит Гамельн своим богатством, золочеными шпилями своих соборов. А гамельнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь запасы, множить добро, отнимать у бедняка последний медяк.

– К сожалению, это умеют делать не только гамельнцы…

– Воистину, так, не они одни…

Алим с удивлением услышал в голосе гостя отвращение и… боль.

– Прошла сухая и быстрая весна. Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод. А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств. С осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмет крестьянина голод – еще выгодней можно будет продать зерно.

Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дешево здесь ничего не купишь. Но тут случилось невиданное.

Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы. Показалось купцам поначалу, что не так велика беда.

По приказу бургомистра подняли подъемные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через неведомые человеку ходы, забытые всеми дыры проникали в город. Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие. Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!

Крепко призадумались бюргеры. Собрались в ратуше на совет. Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего ж умен, хитер! И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от нежданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек.

«Мудрое решение… Хотя и вполне естественное… Ох, и попировали, должно быть, в городке мои братья и сестры!»

Заскрипели телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные. Вот въехали телеги на площадь перед ратушей. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, черные, полосатые. С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.

Но ничего из этой мудрой затеи не вышло. Коты испугались столь обильного угощения. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепитчатые крыши. Худой черный кот залез на кровлю собора и мяукал там всю ночь напролет.

Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного. Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота.

Что ж, одно не помогло – надо придумать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбереженное, столько раз пересчитанное! Над Гамельном плывет звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавелся таким амулетом – живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов. Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.

С утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля. К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей. Сегодня суд над крысами. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех.

В ратушу набилось столько народу – яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золоченых креслах. В черных бархатных мантиях, в черных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные – дрожи крысиный король и вся крысиная братия! Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы. Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из темного угла или из-за судейского кресла.

Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился. Делать нечего. Тут же за дверьми изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола. Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол.

Главный судья поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба. Долго громовым голосом обличал крысиное племя суровый судья. Протянув руку над клеткой с крысой, перечислял все преступления, злодеяния и козни проклятых крыс. После него встал второй судья, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. Был он хитрее всех в Гамельне. Все, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.

– Ах, милостивейшие судьи! – начал второй судья голосом сладким и печальным. – Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом…

Но главный судья резко оборвал его:

– Замолчи, нечестивец! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.

Долго совещались судьи. Наконец главный судья встал и громким голосом огласил приговор:

– «Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы также бесчинствами, учиненными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя – крысы. Мы, судьи города Гамельна, признаем их виновными в нарушении порядка и благочестия, а еще в воровстве и грабеже.

Нам также весьма прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что, несомненно, свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной.

Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а также все земли, принадлежащие ему!»

Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула черной молнией и пропала. И все опять, успокоившись, разошлись по домам. На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города.

– Она уже должна была привыкнуть! Должна!

– Брат, даже если ты будешь кричать громче всех под этим небом, ты ничего не добьешься. Она тебе ничего не должна…

– Должна! Она с первого дня своей жизни должна! Она и родилась для того, чтобы сделать это и умереть.

– Ты прав, однако твое презрение к деве следует прятать как можно дальше. Или вовсе не появляться ей на глаза. Иначе она мигом почувствует подвох. И вместо амулета подаст тебе чашу цикуты.

– А что цикута? Ничего так напиток, только пахнет… скверно.

– Ох, ты-то помолчи, брат.

– Я тебе не брат!

– Что, сам полакомился, а другим запрещаешь?

Все четверо умолкли – зависть к брату и отвращение ко всем остальным объединяли куда крепче, чем самые горячие братские чувства. Им оставалось только ждать. Однако именно это они умели лучше всего…

– Но только напрасно ждали жители города Гамельна. Солнце стало уже клониться к закату, а проклятое племя и не думало исполнять судебный приговор. А тут вдруг пронеслась страшная весть! Неслыханное дело!

В ночь суда крысы сожрали у главного судьи судейскую мантию и шапочку в придачу. От такой наглости все только рты пооткрывали. Быть беде! И в самом деле – крыс в Гамельне все прибывало и прибывало. По ночам во многих окнах мигали свечи. Догорит одна свеча – от огарка зажигали другую, и так до утра. Сидели бюргеры на высоких пуховиках, не решаясь спустить ноги с постели.

Никого не боясь, крысы шныряли повсюду. Привлеченные ароматом жаркого, пробирались на кухни. Прыгали на столы, прямо с блюд норовили утащить лучший кусок. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к потолку. Чего ни хватишься – все сожрут, проклятые. И уже в двери многих домов костлявым пальцем постучал голод.

А тут еще приснился бургомистру такой сон: будто выгнали крысы из домов прежних хозяев. Он, почтенный бургомистр города Гамельна, бредет с нищенской сумой. За ним – жена, дети. Робко постучал в дверь своего дома. Дверь распахнулась – на пороге крыса в рост человека. На груди – золотая бургомистрова цепь. Махнула лапой – набросились на них другие крысы в шлемах, с алебардами: «Вон отсюда! Нищие! Голодранцы!» Наутро собрал в ратуше бургомистр всех советников, рассказал свой сон. С тревогой переглянулись бюргеры: «Ох, не к добру это!» Хоть и были бюргеры один скупее другого, но тут решили: ничего не жалеть, лишь бы избавить город от страшной напасти.

По всем улицам Гамельна прошли глашатаи. Шли они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, друг к другу поближе. Город будто вымер. На пустынных площадях, на пустых улицах, на мостах в полной тишине странно и зловеще звучали трубы и голоса глашатаев:

– Кто избавит славный город Гамельн от крыс, получит от магистрата столько золота, сколько сможет унести!

Но прошло три дня, а в ратушу так никто и не явился. На четвертый день колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу. Бургомистр долго тряс рукавами, подбирал края плаща – не забралась ли крыса? Осунулись, побледнели бюргеры, под глазами черные круги. Куда девались румянец и толстые щеки? Если уж не помогает обещанная награда, видно, больше ждать спасения неоткуда. Не выдержав, закрыл лицо руками бургомистр и глухо зарыдал. Все, конец! Погибает добрый, старый Гамельн!

Недис, не прекращая рассказа, подхватил на руки девушку. Та не возразила ни словом – она сейчас пребывала слишком далеко и от собственного дома, и от собственного гостя.

Тот же оглянулся, пытаясь понять, где может находиться опочивальня, и пошел вверх по лестнице.

«Да, ты куда решительнее, глупый недомаг», – с отвращением подумал Алим. А почтенный Улугбек последовал за гостем.

– Вдруг, моя глупышка, послышались какие-то голоса, шум и движение внизу, на площади.

В зал вбежал стражник и крикнул:

– Крысолов!

В дверь, прихрамывая, вошел странный человек.

Был незнакомец высок и худ. Лицом темен, словно хорошенько прокоптили его над огнем. Взгляд пронзительный. От такого взгляда холод пробегал по спине. На плечах короткий плащ. Одна половина камзола черная, как ночь, другая – красная, как огонь. В черную шапочку сбоку воткнуто петушиное перо. В руке у незнакомца была старинная, потемневшая от времени дудка. В другое время, конечно, осторожные бюргеры не стали бы привечать такого странного гостя: не доверяли они тощим бродягам. Но сейчас все обрадовались ему как самому желанному гостю.

Бургомистр, назвав его «любезный мой господин», сам придвинул ему кресло. Главный судья попробовал даже хлопнуть его по плечу. Но тут же, громко вскрикнув, отдернул руку – ладонь словно огнем обожгло.

Слуги спустились в подвалы и принесли бутылки с мальвазией, рейнским и мозельским.

Пришелец схватил бутылку мальвазии, зубами вытащил восковую затычку и, запрокинув голову, одним глотком выпил драгоценное вино. Не останавливаясь, опорожнил подряд девять бутылок.

– А не найдется ли у вас еще хорошей бочки вина? – спросил незнакомец.

– После, после, любезный мой господин, – медовым голосом сказал второй судья, – сначала дело, а потом уже пир.

А бургомистр, уже не в силах сдержать нетерпение, спросил незнакомца напрямик:

– Скажи, можешь ли ты увести крысиное племя из нашего города?

– Могу, – усмехнулся крысолов. – Эти твари мне подвластны.

– Как? Все до единой?.. – Бургомистр даже привстал с места.

– Я очищу ваш город от крыс. Слово мое крепко. Но и вы свое сдержите. За это дадите мне столько золота, сколько смогу унести.

– Худ, как жердь, да и хром в придачу. Такой много не унесет… – шепнул бургомистр главному судье. А потом уже, повернувшись к крысолову, сказал громко и важно: – Все, как договорились, почтенный наш гость. Обмана не будет.

– Не вздумайте нарушить слово, – сказал крысолов и вышел из ратуши.

Небо стало вдруг серым и мрачным. Все заволоклось мутным туманом. Вороны, облепившие шпили собора святого Бонифация, поднялись, закружились, усыпали все небо со зловещим карканьем. Крысолов поднес к губам дудку. Протяжные звуки полились из дудки. Слышался в этих звуках щекочущий шорох зерна, струйкой текущего из прорехи в мешке. Веселое щелкание масла на сковороде. Хруст сухаря под острыми зубами.

Бюргеры, стоявшие у окон, ахнули и невольно подались назад. Потому что на звуки дудки из всех домов стали выбегать крысы. Выползали из подвалов, прыгали с чердаков. Крысы окружили крысолова со всех сторон.

А тот равнодушно пошел, прихрамывая, с площади. И все до одной крысы побежали вслед за ним. Стоило только умолкнуть дудке, как все несметное крысиное полчище останавливалось. Но опять начинала петь дудка. И снова крысы покорно устремлялись вслед за крысоловом. Из улочки в улочку шел крысолов. Крыс становилось все больше и больше.

Выглядывали из окон мясники, колбасники, сапожники, золотых дел мастера. Ухмылялись. Что ни говори, а приятно смотреть вслед уходящей беде!

Вслед за крысоловом все крысы двинулись к городским воротам. Стражники едва успели укрыться в башнях. Крысы вышли из города и черной лентой растянулись по дороге. Последние, отставшие, перебегали через подъемный мост – и вдогонку за крысоловом. Все заволоклось пылью. Несколько раз мелькнул черный плащ крысолова, рука с дудкой, петушиное перо… Удаляясь, все тише и тише звучала дудка.

Через час прибежали в город пастухи. Перебивая друг друга, рассказали:

– Крысолов вышел на берег реки. Прыгнул в лодчонку, которая покачивалась тут же у берега. Не переставая играть на дудке, выплыл крысолов на середину. Крысы бросились в воду и поплыли за ним, и плыли они до тех пор, пока не утонули все до одной. А было их такое множество, что из берегов вышла могучая наша река.

Ликует освобожденный от крыс город. Радостно звучат колокола на всех соборах. Веселыми толпами идут по улицам горожане. Спасен славный Гамельн! Спасен богатый Гамельн! В ратуше слуги разливают вино в серебряные кубки. Сейчас не грех и выпить.

И в этот миг из-за угла появился крысолов и пошел через площадь прямо к ратуше. Все так же была у него в руке дудка. Только одет он был иначе: в зеленом костюме охотника.

Переглянулись бюргеры. Платить? Э, нет…

– Жилист и крепок этот крысолов, – шепнул бургомистр главному судье, – такой хоть и хром, а унесет всю казну…

Крысолов вошел в ратушу. Никто и не поглядел в его сторону. Бургомистр отвернулся, главный судья уставился в окно. Но, видно, крысолова было не так-то легко смутить. С ухмылкой вытащил он из-за пазухи мешок. Показался этот мешок бюргерам бездонным.

– Я свое слово сдержал. Теперь дело за вами, – сказал крысолов. – Как договорились. Столько золота, сколько смогу унести…

– Милейший… – Бургомистр в замешательстве развел руками, оглянулся на второго судью.

– Вот как? Не кошель, не суму – целый мешок золота?.. – хихикнул тот и в притворном испуге выпучил глаза.

Кто-то еще негромко засмеялся. Ай да хитрец наш второй судья! Вот как, значит, надо повернуть дело! Золото было обещано в шутку. А бедняга, видно, совсем ума решился: поверил всему. Да еще захватил с собой мешок.

Тут захохотали все. Бургомистр, советники, цеховые старшины. Долго смеялись бюргеры. А странный пришелец молча стоял, и какая-то злобная радость проступала у него на лице. Добро бы просил, требовал обещанное!.. Нет, он молчал.

Второй судья, отсмеявшись, с опаской покосился на крысолова и наклонился к уху бургомистра:

– Может, отсыпать ему горсть золота? Так… немного, для виду… А потом обложить податью людей победнее, кто вовсе не пострадал от крыс, потому что и так ничем не владел.

Но бургомистр от него отмахнулся. Откашлялся и голосом важным, но отечески ласковым сказал:

– Дело сделано. Надо, как обещано, расплатиться. По трудам и плата. Кошель серебра и выход из города через любые ворота.

А незнакомец тут же показал себя полным невежей. Кошелька не взял и, даже не поклонившись, повернулся спиной и вышел из зала. Тут уж совсем развеселились бюргеры. Славно вышло: разом избавились и от крыс, и от крысолова. Громко звонят колокола главного собора. Все бюргеры с женами и слугами отправились к воскресной обедне.

И никто из них не слышит, что снова на площади запела дудка.

«Можно! Можно! Можно! – поет дудка. – Сегодня все можно! Я поведу вас в зеленые рощи! На медовые заливные луга! Босиком по лужам! Зарыться в сено! Можно! Можно! Можно!»

Топот маленьких башмаков по деревянным лестницам, по каменным ступеням… Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, бросив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки. Из каждого дома – дети. На каждой улице – дети. Падают, разбивают коленки, потрут, подуют и бегут дальше. Веселые, с липкими пальцами, за щекой сласти, в кулаке горсть орехов – дети, сокровище Гамельна. Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъемному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов все дальше, дальше…