Шли годы. Однажды забрел в осиротевший Гамельн слепой странник. За несколько медных монет пустил его трактирщик погреться у теплого очага. Слышал слепой, как стучат о деревянный стол кружки с пивом. И кто-то сказал:

– Откуда ты пришел, старик? Потешь нас рассказом почуднее, и я, так и быть, поднесу и тебе кружку с пивом.

И слепой старик начал рассказ:

– Много земель исходил я, и вот куда однажды привела меня судьба. Трудно слепцу вести счет времени: по теплу, идущему от солнца, по холоду, идущему от ночного неба, отличаю я день от ночи. Долго блуждал я по дремучему лесу. Вдруг услышал я звон колоколов. Для слепца звуки – то же, что для кормчего свет маяка. Так, идя на звон колоколов, подошел я к какому-то городу. Стражники не окликнули меня. Я вошел в ворота и побрел по улице. Чутко прислушивался я ко всем звукам, стараясь понять, не завела ли меня судьба в недоброе место.

И не мог я не подивиться. Слышал я вокруг себя только молодые голоса. Как птица летал вокруг меня смех. В этом городе больше бегали, чем ходили. Кто-то вприпрыжку обгонял меня. Кто-то бежал мне навстречу. Слышал я, как мяч ударялся в стену. Все голоса были звонкие. Все шаги легкие, быстрые. И тогда понял я, что этот город населен одними юношами и девушками. И показалось мне: сложен весь этот город из светлого камня и солнечных лучей.

Был я радушно принят в первом же доме, куда постучал. А когда спросил я, как зовется этот город, странную сказку рассказал мне мой юный хозяин. Думаю, посмеялся он над бедным стариком, но я не сержусь на доброго юношу. Вот что рассказал он.

Когда были они маленькими детьми, увел их из родного города человек в зеленой одежде, игравший на дудке. Видно, был это сам дьявол, потому что завел он их прямо в глубину высокой горы. Но не хватило у него власти, чтобы загубить невинных детей, и после долгих скитаний во мраке прошли дети сквозь гору и очутились в безлюдном, диком месте.

Тогда из лесу пришли лани и кормили самых маленьких своим молоком. Без труда приручались дикие козы. Сначала жили дети в шалашах, а потом стали строить город. И легко поднимали они огромные камни, словно камни сами хотели сложиться в стены и башни…

И когда кончил слепец свой рассказ, услышал он старческие вздохи, глухие рыдания, идущие из самой глубины души. Глухой кашель и стоны. Тогда понял странник, что вокруг него одни старики. И весь город показался ему мрачным, печальным и сложенным из темного камня.

В волнении, прерывающимися от слез голосами стали спрашивать старики:

– Но где же, где же, в какой стороне лежит тот юный, светлый город?

Но ничего не мог им сказать нищий слепой странник.

Умолк Недис-рассказчик.

– Какая странная сказка, словно вовсе и не сказка…

– Воистину это так. Ибо есть в городе Гамельне, где я бывал сам, Беззвучная улица. По ней я прошел четырежды. Говорят, что никогда она не слыхала ни песни, ни даже стона скрипки или воя валторны. Шаги на этой улице кажутся почти неслышными, словно крадутся по ее камням привидения, узнавшие свой последний час… Видел я и надпись на стене старой городской ратуши: «В тот страшный год чародей-крысолов выманил из Гамельна звуками своей флейты 130 детей, и все они погибли».

– Так никто и не узнал, куда делись все дети города?

Рассказчик отрицательно качнул головой.

– Никто и никогда…

Повисла тишина. Сафият с трудом приходила в себя. О да, эта сказка не похожа ни на что из услышанного ранее. Выходит, ее гость все-таки сдержал слово – и смог поведать историю, более чем далекую от счастливого конца. Сафият задумалась.

И пришла в себя от прикосновения… О нет, от страстных объятий, в которые ее заключил гость. Только тогда она смогла ощутить, что вновь, как вчера, возлежит на собственном ложе, что и рассказчик, и она сама наги, а свет луны вовсю хозяйничает в опочивальне. Пергамент же, как это случилось вчера, вновь остался внизу, вместе с яствами, к которым ни она, ни гость так и не притронулись.

«Он колдун, клянусь! Он злой маг – я не помню ничего: ни как поднималась наверх, ни как потеряла платье… Не помню, что было еще миг назад! Клянусь, он настоящий колдун! – Сафият задрожала от страха. – Он заворожил меня…»

Недис, как это часто бывает с мужчинами, все понял по-своему. Он самодовольно усмехнулся, уверенный, что Сафият дрожит не от страха, а от едва сдерживаемой страсти.

– Еще миг, моя греза… Еще миг, и я стану твоим. Но прежде ответь, понравилась ли тебе сказка?

Сафият приподнялась и взглянула на Недиса.

– Ты о чем, мой удивительный гость?

– Вот если бы ты была наставницей в школе, а я учеником, который только что закончил отвечать урок, какой бы ты балл мне поставила?

Сафият честно задумалась.

– Вероятно, я бы поставила тебе высший балл за историю, ибо она более чем необычна. И низший балл за то, что не оправдались ожидания слушателей и надежды на благополучный исход.

Недис усмехнулся.

– Высокие оценки, что и говорить. Клянусь, я заслужу сегодня еще одну…

И гость прильнул к шее девушки в долгом поцелуе. Сафият не шевелилась.

– Тебе неприятны мои прикосновения?

Сафият почувствовала, как сладкий морок охватывает ее разум. Больше не хотелось думать ни о чем. Хотелось затеряться в его страсти, забыть самое себя, насладиться каждым мигом обожания…

И в то же время девушка понимала, что повторяется вчерашний вечер, как вчера повторялся вечер позавчерашний… Повторяется в точности – те же желания, горячие, пламенные. Те же ощущения, те же прикосновения…

– Прекраснейшая, иди же ко мне…

Сафият покорно склонила голову на грудь гостя, отдаваясь его объятиям. Сейчас она почувствовала, что может сопротивляться этому наваждению. Но еще не решила, хочет ли этого. Ибо страсть сладка сама по себе. Сладка и коварна.

Девушка отдалась во власть ласкающих рук, попыталась раствориться в ощущениях. Но руки, лаская, педантично, до последней мелочи, повторяли вчерашние движения. Вчера в привычной страсти этих прикосновений жило особое колдовство, колдовство, усмиряющее разум и опаляющее чувства. Вчера губы, холодные и решительные, каждым поцелуем утверждали свою власть. А сегодня?..

«А сегодня мне странны такие поцелуи… Они кружат голову, горячат кровь… Но я чувствую, что все еще стою на перепутье – отдаться или оттолкнуть, уйти, сбежать…»

Однако Сафият не успела ничего решить – горячая волна накрыла ее с головой, опустошая разум, заставляя повиноваться и получать удовольствие от каждого мига повиновения.

«Да! Мне не нужен другой – мне нужен только он… Любовник и наставник… Он один…»

Сафяит с наслаждением отдавалась поцелуям, с наслаждением чувствовала под руками плотную гладкую кожу. Видела сильные, свободно развернутые плечи, крепкую шею, раз за разом окуналась в колдовской омут глаз…

– Клянусь, – прошептала Сафият, – столь совершенным тело бывает только у опытных воинов… Как ты прекрасен!

Девушка не успела договорить, но почувствовала, что вчера она уже возносила хвалу телу своего возлюбленного. Теми же словами. И вновь смогла удивиться тому, что Недис не укорил ее за это повторение. И точно так же, как вчера, трезвые мысли покинули ее так же внезапно, как и появились, – прикосновения Недиса становились все горячее, все настойчивее.

Он же знал, что нет никакого смысла учить страсти Деву Пророчества, что она дважды побывала на самом дне бездны… И теперь он может не сдерживаться. Ибо самые смелые ласки ей будут только сладки.

«Как же ты глупа… Такого тела не видел никто – ни одна женщина. Ибо его не может сотворить природа – столь совершенным бывает лишь морок, наваждение. Однако я постараюсь, чтобы сегодняшняя страсть стала для тебя по-настоящему погибельной. Ибо после меня, после нас, ты не захочешь никого! Любой из простецов, пожелавших тебя, будет тебе отвратителен. А его прикосновения заставят тебя лишь содрогаться от омерзения!..»

И гость прильнул к шее девушки. То был еще один шаг морока – теперь Сафият не сможет избавиться от наваждения до утра.

Девушка гладила могучие плечи, восхищаясь прекрасным телом, что пряталось за строгими одеяниями. «Мой Недис в одежде был совсем не таким… Как многого лишены мы, не видя истинной красы тех, с кем делим самые сладкие минуты! Они, одеваясь, крадут себя у нас…»

Сафият наслаждалась решительными прикосновениями гостя, чувствовала, что голова от желаний идет кругом. Обнаженный Недис вытянулся на ложе, давая девушке возможность любоваться каждой пядью своего тела. Могучие плечи, широкая грудь, плоский живот. Рука Сафият спустилась к чреслам.

«Мужское тело прекрасно! Особенно в тот миг, когда охвачено огнем желаний».

– Твой взгляд, о моя звезда, явил мне сейчас высочайшую из оценок, которую может поставить женщина мужчине, – шепотом проговорил он.

Сафият потупилась, из-под ресниц продолжая любоваться гостем. Недис повернулся на ложе. Теперь он опирался на локоть, а второй рукой скользил по телу девушки.

«Вчера я так же испугалась своей наготы… И третьего дня…» – мелькнуло в затуманенном мозгу девушки.

Увы, продолжить она не смогла – волны желания вновь затопили ее разум.

Недис провел ладонью по обнаженному плечу и едва не застонал сам: кожа была так нежна, что вожделение поглотило все иные желания, овладело им, заставило бешено биться сердце. От этой едва знакомой красавицы он завелся так, будто сам был неопытным мальчишкой и впервые увидел обнаженное женское тело. Черные, как вороново крыло, ресницы обрамляли яркие глаза. Волосы темным шелком разметались по ложу. Он даже испугался того вожделения, каким горел к ней. К той, которая вскоре исчезнет, оставив в памяти лишь эту мимолетную ночь.

Наклонившись, он страстно поцеловал ее, а пальцы легкими движениями коснулись гладкой кожи груди. Застонав, Сафият прижалась к его руке.

– О мой Недис…

– О да, прекраснейшая. Наконец мы вместе… Я хочу сделать тебя счастливой. Пусть всего на миг…

– Мой властитель… – Сафият нежно рассмеялась, а Недис поймал себя на том, что любуется ее длинной шеей и предвкушает, как вопьется обжигающим поцелуем в соблазнительную впадинку у ключицы. – Я вижу, что страсть сжигает и тебя. Не бойся и не медли – я желаю тебя столь же сильно, сколь ты желаешь меня. Я уже говорила тебе это и повторю еще и еще раз. Я твоя!

Недис взглянул девушке в глаза. Там царил океан страсти. Эта страсть и подсказала Сафият слова, которые заставили насторожиться гостя.

– Удивительнейшая… – Недис зарылся лицом в шею девушки. – Моя мечта, моя греза…

О, сегодня Алиму не надо было и присматриваться, чтобы увидеть, что гость околдовывает, обволакивает Сафият путами черной страсти. Еще во время рассказа он заставлял ее не столько слушать, сколько вожделеть, не столько следить за судьбой несчастного города, сколько за губами рассказчика, напоминая, каким бывает вкус поцелуев.

«Ох, недостойный маг… Я вижу третью твою ипостась… И вижу твои слабости… Однако сегодня я попытаюсь противостоять тебе. Попытаюсь защитить несчастную, которую ты обольщаешь ей на погибель».

Вновь Алим, уже в третий раз, глазами кота наблюдал, как девушка с удовольствием позволила себя обнять, как с улыбкой повела гостя наверх. Алим видел, что полуночный колдун повторяется, видел, но не совсем понимал, почему он ничего не меняет в своих деяниях.

«Он повторяется, повторяется в третий раз! В каждом шаге, до мелочей! Отчего так? Почему не пытается быть иным?»

Конечно, в колдовском мире известно, что околдованная, завороженная, влюбленная женщина сделает для своего любимого все – не раздумывая о собственной судьбе и о том, насколько сие деяние разумно. Но нельзя же каждый раз колдовать, ничего не меняя. И люди, и маги, радуясь обретению клочка власти, стараются завоевать еще и еще… Ты же повторяешься до мелочей… Отчего?»

И Алим вновь вернулся к мыслям о девушке – замечает ли эти нелепые повторения она? «Я вижу, полуночный гость, что без магии ты не решаешься ступить на этот порог. И потому сначала обращаешься к черным силам, а уже потом – к магии страсти… Это ошибка, глупый колдун…»

Неспящий маг вспомнил, что вчера пытался лишить Недиса-гостя решимости. И вспомнил, что из этого ничего не вышло. Значит, надо обратить свои взоры на хозяйку дома. И ее привести в чувство, сбросив часть колдовских покровов.

«Ох, маг, – голос кота Улугбека звучал укоризненно. – Не хитри сам с собой! Ты не столько беспокоишься о моей прекрасной хозяйке, не столько пытаешься разоблачить ее гостя, сколько от ревности не находишь себе места!»

«Ты прав, мудрый кот… Прав… Я действительно ревную – ибо прекрасная Сафият достойна куда лучшей доли, чем отдаваться, повинуясь лишь запретной магии».

«Хорошо, что у тебя хватило смелости признаться в этом, маг. Тогда не медли…»

Действительно, медлить не следовало – Алим пробормотал заклинание. И с удовольствием увидел, что черные дымные разводы, закрывавшие от внутреннего взора все, что происходит в опочивальне, стали более прозрачными.

«О да, вот так… А теперь еще чуточку…»

Дымные полосы едва были видны теперь. Они едва колыхались.

Глаза Сафият раскрылись. Она пристально взглянула на мужчину, который покрывал поцелуями ее тело. И… вновь закрыла глаза, отдаваясь ласкам.

– О прекрасная, – прошептал Недис. – Я… я, увы, не столь умел, чтобы заслужить высшие похвалы… но клянусь, что приложу все силы, чтобы получить самые высокие оценки…

Сафият, не открывая глаз, усмехнулась.

– Друг мой, никто не знает, какой должна быть страсть. Каждый раз мы открываем ее для себя заново… Думаю, что тебе еще много раз придется учить меня страсти… Чтобы получить эти самые оценки…

Слова девушки приглушили беспокойство Недиса. Она не должна быть такой… Она должна стать игрушкой в его руках. От мысли, что девушка может ускользнуть из тенет его страсти, сердце Недиса едва не остановилось.

«О нет, я заставлю тебя! Ты будешь вожделеть меня так же, как я вожделею тебя!» О, прекрасное тело было перед ним, он… увы, более чем давно не наслаждался страстью, даже подложной, зачарованной. Он горел желанием. И готов был на все, чтобы добыча не ускользнула из его лап. Гулкие удары сердца почти заглушили слова Сафият. Да и не все ли равно, что она говорила? Только тело, ее тело – вот что нужно ему сейчас.

– Прекраснейшая, желаннейшая из женщин мира. Клянусь тебе, я не буду торопиться, я буду страстным и нежным, чутким и пылким… Но ни одного мгновения больше терять я не намерен – ибо ты, желанная, рядом со мной. Клянусь, у меня хватит сил, чтобы отдать тебе все…

– Я жду этого, – прошептала Сафият.

Неужели она вновь сможет взойти на самый пик страсти?

Кровь гудела в жилах Недиса, его тело горело от близости женщины. Он почувствовал прикосновение нежных рук к своему горящему челу, почувствовал, какой силой обладает каждое такое касание. Она его женщина! Он должен, о нет, он просто обязан воплотить в реальность самые безумные из своих мечтаний, которые до сего мига жили лишь в его воспоминаниях и воображении.

– Ты будешь счастлива со мной… – губы Сафият согрел его горячий шепот. – Не бойся, я не буду грубым. Просто доверься мне…

«Аллах великий… Неужели и третий влюбился в нее?»

Сквозь прозрачные колдовские завесы Алим видел, как горит желанием лицо Сафият. И одного этого было довольно, чтобы мучиться страшной душевной болью. Нельзя отвернуться, но нет сил смотреть, как она, желанная, наслаждается другим…

Незримый маг не понимал еще, что ему удалось развеять чары. Почти удалось – ровно настолько, чтобы Сафият пришла в себя. Но ей, как самой обычной женщине, хотелось обожания, любви, горячей ласки, страсти… И она просто закрыла глаза, дабы наслаждаться, но не видеть того, кто дарит ей столь прекрасные мгновения.

С магией женского выбора Алим тягаться не мог. Ему оставалось только ждать… И пытаться представить, чем будет отличаться утро грядущее от утра сегодняшнего и утра вчерашнего.

Полутьма безлунной ночи окутала опочивальню. Недис был рад этому. Он прятал с таким трудом и только на сегодня завоеванную добычу. Завтра она ускользнет, перейдет в другие, свои, руки. Но сегодня ночь принадлежала ему. И отказывать себе, медлить было бы просто глупо.

Всепоглощающий шквал страсти, обрушившийся на Недиса, был неожиданным для него самого: ему так давно не доводилось переживать ничего подобного. Он весь превратился в комок пульсирующих желаний.

Сафият ощутила, как горячие губы начали свое странствие по ее телу, как язык, вслед за губами, принялся ласкать ее грудь, как рука скользнула вниз и пальцы нащупали и стали ласкать бутон ее страсти. По телу Сафият знакомо разливалась волна возбуждения, кровь побежала по жилам, сердце застучало чаще.

Пальцы и язык Недиса продолжали свою мучительную, сладкую муку. Но Сафият захотелось оттянуть миг катарсиса.

– О нет, остановись! – шепнула она. – Не надо! Остановись!

– Не могу, удивительнейшая, не могу… Да и не хочу – раздался его прерывистый шепот. – Ты требуешь невозможного. Лучше забудь обо всем, постарайся почувствовать меня, дай себе волю!

Его слова, Сафият ощутила это, зажгли в ней знакомый огонь. Да, она уже познала пылкую страсть. Но сегодня не было и намека на нежность – завоеватель, не возлюбленный, тиран, не любимый, был сейчас на ложе рядом с ней. Да, это была совсем иная, новая сторона страсти – не менее сладкая.

– О да, ты желаешь меня… – словно сквозь сон донесся до нее голос Недиса.

Его пальцы стали более настойчивыми, они проникали все глубже, то убегая назад, то устремляясь вперед. Сафият застонала, голова ее запрокинулась, а бедра задвигались, повторяя дразнящий танец его пальцев. Сейчас она вновь желала лишь одного – безраздельно отдаться еще одной волне наслаждения, которая, вздымаясь все выше и выше, неотвратимо несла ее на своем гребне к неведомым далям.

Давно забытое ощущение подсказало Недису, что настала та самая минута, пропустить которую не должен ни один уважающий себя любовник. И он ворвался в восхитительное, жаждущее ее тело. И не теряя более ни секунды, пошел в атаку.

– О боги! – простонал он. – Никогда в моей жизни не было ничего подобного! Ты… ты просто чудо…

Волна желания вновь подхватила Сафият и стремительно понесла, сметая на своем пути все мысли об осторожности. Затем швырнула ее вверх, и девушка словно зависла в воздухе, охваченная наслаждением пронзительной силы.

Недис не слышал, стонет ли Сафият, не пытался понять, достигла ли она уже заветного пика. Ибо он взошел, вбежал туда, где не был очень и очень давно. Его стон в темноте опочивальни был куда более похож на крик зверя, чем на вздох страсти.

Наконец хоровод звезд перед глазами Сафият стал меркнуть, а мир – обретать свои прежние очертания.

Сафият обернулась к Недису – тот торжествующе улыбался…

– Ты довольна своим смиренным рабом, моя звезда? – внезапно спросил он.

Сафият взглянула на возлюбленного.

– Отчеты ты спрашиваешь? Неужели ты ничего не понял? Не почувствовал?

Самодовольная улыбка исказила черты лица, превратила прекрасного мужчину почти в незнакомца. Холодок, уже знакомый девушке, вновь коснулся ее души.

– О нет, глупышка… Я понял и почувствовал все. Однако и похвала мне тоже приятна – я хочу знать, сколь высоко ты готова оценить мои усилия…

«Будто он говорит о соревнованиях борцов… Или схватке рыцарей… Еще миг – и он спросит, кто победил – владелец алого щита или белого…»

– Я их ценю более чем высоко, мой желанный.

Недису, похоже, было этого мало.

– Это лестно, любимая. Но недостаточно. С чем бы ты сравнила огонь сегодняшней ночи? С костром? С пожаром? С вулканом?

Сафият откинулась на подушки. Все очарование ночи, вся ее магия, сколь мало ее ни было, в единый миг ушли. Даже сладкая истома покинула тело. Она пробормотала:

– С вулканом… Конечно, с вулканом…

«И вулкан этот потух много столетий назад», – со злостью подумала девушка.

Однако Недису, похоже, этого было достаточно – он лег навзничь и довольно вздохнул. Миг – и легкое сопение показало Сафият, что возлюбленный погрузился в крепкий и здоровый сон.

Вскоре уснула и она…