Лео Аденц так и не смог заснуть. Ему сообщили, что его племянник Абэк вылетел из Таймыра и что на следующий день будет уже в Ереване.

Старый ученый с нетерпением ждал утра. Всю ночь он переходил из лаборатории в кабинет, оттуда - на балкон, и снова в комнаты, шагая без отдыха и ни на минуту не присаживаясь.

Сырость вынуждала его вернуться в комнаты - шел дождь. Однако нетерпение через некоторое время вновь гнало его на свежий воздух.

Жена напрасно просила его не утомлять себя, прилечь отдохнуть.

- Иди, Сара, приляг сама. Пробовал я, не приходит сон… - отмахнулся старый ученый и настоял, чтоб жена оставила его в покое и прошла в спальню.

Он решил как-нибудь убить время, чтобы не мучиться в томительном ожидании. Заперев дверь кабинета, он зажег настольную лампу и начал прибирать ящики своего письменного стола.

Вот на стол легла какая-то папка, туго набитая бумагами. Лео Аденц медленно листал вшитые в нее письма, вырезки из газетных и журнальных статей.

Понемногу он увлекся чтением и забыл о времени.

Перед ним был ряд любопытных статей и писем. Большая часть их была опубликована за границей, в те годы, когда он с братом принимал участие в международных съездах физикой в Лондоне и Париже.

Братья-изобретатели заслужили признание мирового общественного мнения, доказав наличие элемента «космического астероидина» на земле.

Лео Аденц с легкой пренебрежительной улыбкой пробегал глазами извлечения из статей, явно преследовавших иные цели и связывавших иные перспективы с применением открытого братьями астероидина. Астероидинолет АЛД-1, призванный служить делу развития народного хозяйства и культуры, был уже готов тогда. Перед своим первым кругосветным полетом он был отправлен на организованную в Сан-Франциско международную выставку.

Вот что писали в ту пору об астероидинолете за рубежом: «Опыты с астероидинолетом могут дать самые ошеломляющие результаты, и притом - в самом ближайшем будущем. То, что эта удивительная машина может замереть и оставаться в воздухе, словно подвешенная к потолку люстра, - знаменует собой совершенно неслыханный переворот на путях создания межпланетного воздушного флота».

«Машина АЛД-1 является последним словом советской техники в области самолетостроения, - писал известный американский конструктор Зандер. - То, о чем можно было строить лишь догадки и предположения, мы видим сейчас в осуществленном виде и по праву поражаемся. Да, скоростная машина братьев Аденц может нас заставить кое о чем задуматься…»

«В грядущей войне, неизбежность которой уже осознается всеми, Советский Союз будет в силах внести полный переворот о общепризнанную военную тактику воздушных боев, - писал полковник британских воздушных сил Макрэнн. - Летчики - водители этих машин будут иметь возможность устраивать засаду в любом пункте воздушного пространства, чтобы затем ринуться на ничего не подозревающего врага, пролетающего под ними, и разить его наповал без промаха. Таким образом, уже сегодня Советский Союз выиграл преимущество во времени и в пространстве. Этот самолет, могущий в любую минуту остановиться и повиснуть неподвижно в побежденном эфире, может уже заранее считаться победителем в любом воздушном бою. Он может скрываться в недосягаемых высотах, оставаясь совершенно невидимым и незамеченным. Не так-то уж далек день, когда человек будет свободно парить и во всей вселенной. Но неужели история запишет эту славную победу, как достижение лишь Советского Союза?!» - двусмысленно и коварно заканчивал свою статью британский военный специалист.

Известный европейский писатель Альверони высказывал следующие мысли в своей статье:

«Мне выпало на долю счастье лично познакомиться с творцами АЛД-1 и вблизи осмотреть их замечательное творение. Эта чудесная машина напоминает по внешнему виду комбинацию дирижабля, планера и геликоптера. Астероидинолет предназначен для целевых полетов двух видов: он может летать в воздухе, подчиняясь его законам, но в любой момент, по желанию пилота, способен преодолеть земное притяжение и стать самовластным повелителем как воздушных, так и безвоздушных пространств.

Благодаря этому открытию советские ученые со временем будут в состоянии создавать такие аппараты, действие которых не смогут ограничить никакие космические масштабы. Сегодняшний устойчивый астероидин - это прародитель того, которому завтра суждено будет окончательно перебороть земное притяжение. Астероидин братьев Аденц - это новое качество, возникшее от концентрации космической пыли, свободно рассеянной во вселенной. Астероидин фактически представляет собой своеобразную атмосферу, которой заполнены межпланетные пространства. Если эта космическая пыль исчезнет, - во вселенной воцарится хаос. Ведь насыщенная астероидином атмосфера уже одним своим существованием порождает ту магнетическую силу взаимодействия, которая поддерживает в космическом равновесии все планеты и солнце…»

«Астероидиновый самолет на мертвой точке эфира» - так было озаглавлено публичное выступление французского физика Анри Женнена.

«Какими фантастическими кажутся сейчас мечты о том, что хотя бы завтра у нас могут быть аэродромы в эфире!.. Но вот некая концентрация астероидина дала нам возможность уже теперь совершать в течение нескольких часов беспосадочное кругосветное путешествие. И во время подобных путешествий пасса жиры смогут высаживаться на плавающие в небесах аэродромы и с них же садиться на подлетевшие к ним самолеты. Отбывающие пассажиры улетят, а высадившиеся останутся, чтобы вместе с воздушным аэродромом спуститься потом на землю…»

Лео Аденц неторопливо перелистывал свой архив, то чуть усмехаясь, то снова и снова горестно задумываясь об участи пропавшего брата. В дверь раза два несмело постучали, но он не открывал, предполагая, что это его старый слуга принес ему подносик с кофе.

Старый ученый вспоминал о годах, проведенных вместе с братом, в выстроенной на вершине Голубой горы лаборатории. Там, после долгих лет творческих исканий, и удалось братьям сделать свое знаменательное открытие.

После трагического исчезновения экипажа АЛД-1, Лео Аденц не захотел больше оставаться на Голубой горе, где все и каждую минуту напоминало ему о пропавшем брате. Да и крепкое прежде здоровье уже изменяло ему.

Перебравшись в Ереван, он поселился в том доме на одной из окраин, ныне совершенно преображенного города, в котором когда-то проживал его ссыльный отец.

Старый ученый тяжело вздохнул и встал с кресла. Томила жажда. Он вышел в коридор, чтобы налить себе из крана ледяной воды. На столике перед дверью кабинета белело письмо. Штамп Таймырской авиапочты… Это было уже второе письмо от Абэка после фонограммы, отосланной и Таймыр. В своем ответе на фонограмму Абэк писал о том, что «Октябрид» вскоре выйдет в открытый океан, просил дядю и его жену беречь себя, следить за своим здоровьем.

Все это очень хорошо. Но почему жизнь оказалась столь безжалостна к братьям? Почему ни один из них не участвует в подготовляемом великом походе? Ведь он просил о том, чтоб ему разрешили сопровождать племянника. Ему отказали. В этом отказе, составленном в мягких и весьма осторожных выражениях, делался намек на преклонный возраст и слабое здоровье старого ученого.

Абэк же в своем ответе на фонограмму дяди просил его не огорчаться и не упорствовать в своем решении сопровождать экипаж «Октябрида».

- Ну, что ж делать, жена… - пожаловался старик подруге жизни, - видно, спета уже моя песенка… А как бы хотелось мне принести еще пользу и не быть обузой для государства.

Что же писал ему во втором своем письме Абэк? Лео Аденц вернулся и кабинет, вскрыл письмо и начал его читать. Но не успел он пробежать глазами первые несколько строк, как произошло нечто странное. Лицо старого ученого побледнело, на лбу выступил холодный пот. Он задыхался от недостатка воздуха.

- Сара, помоги… умираю!.. Сара, Абэк пишет… Давид жив, слышишь?! Воды… - и он, обессилев, упал в кресло.

Спальня была далеко от кабинета. Утомленная жена уже спала, не услышав зова старого ученого.

…К утру освободившееся от кучевых облаков небо уже сияло синевой. Незначительное скопление убегающих тучек упрямо цеплялось за угол неба почти на грани горизонта. Но скоро рассеялось и оно.

Ереван просыпался. В это утро все казалось необычайно радостным и светлым. После ночного дождя город выглядел особенно чистым, словно бы умытым, прибранным. Деревья были осыпаны как бы алмазами. Лучи солнца весело преломлялись в каждой капельке росы.

Поднявшийся с Таймырского полуострова самолет уже парил в небе над столицей Армении.

- Взгляни, Ваня, вот где протекало мое детство! - протянул руку, показывая вниз на город взволнованный Абэк. - Через несколько минут будем уже дома…

- Да, скоро будем дома… - повторил лейтенант Зарубин.

- Наша Армения, Зарубин, чудесная страна. У нас весна бывает семь раз в году, понимаешь, семь раз!..

- То есть, как семь раз? Я вас не понимаю… - с удивлением переспросил Зарубин.

- А вот как: весна в Армении начинается в долинах. Вот, погляди-ка, - здесь цветут лимоны и апельсины. И отсюда можно проследить восхождение весны, идти шаг за шагом вслед за ней. Из долин весна поднимается на равнину, а затем и выше, по склонам гор, туда, к вершинам. И когда в долинах уже созревают ягоды и фрукты, весна только-только добирается вот сюда - на склоны этой четырехглавой горы: это - Альпы Армении, наш Арагац!..

Среброкрылая птица сделала два широких круга над городом и стремительно нырнула вниз. Исчезло воздушное пространство между самолетом и землей: машина была уже на земле.

- О, Абэк Давидович, взгляните… взгляните, что делается внизу! - воскликнул Зарубин, указывая на собравшуюся на аэродроме толпу.

- По-видимому, не удастся пробраться в город без приветственного слова, - кивнул головой Абэк.

Легкое сотрясение, и самолет замер. Абэк быстро направился к выходу.

Откуда могло прийти ему в голову, что среди встречающих он не увидит старика дядю?..

Грустный и озабоченный въехал в родной город Абэк.

Он уже не помнил, как прошли часы, как провел он первую ночь, а за ней - и вторую.

Всего два дня провел он в родном городе. На третий день снова попытался добиться свидания с дядей в больнице. Наконец, его допустили к больному. Врачи все еще не теряли надежду спасти Лео Аденца. С глубокой болью покидал Абэк дядю, который так и не увидел своего долгожданного племянника. Поцеловав старика, лежавшего без сознания, и простившись с заплаканной теткой, он на третий день вылетел из Еревана.

Перед вылетом Ваня Зарубин наведался в республиканские органы госбезопасности и передал распоряжение центра относительно охраны жизни и спокойствия маститого ученого от навязчивости нежелательных зарубежных визитеров. Таким образом, Лео Аденц был обезопасен от встреч с посланцами «белых теней».

- То, что произошло с дядей, есть результат не старости, а перенесенных страданий и бесконечных дум о пропавшем брате… - уже в воздухе заметил Абэк.

- Конечно, - подтвердил Зарубин. - Все то, что рассказала его супруга, и то, что мы прочли в его дневнике, свидетельствует именно об этом.

- Но неужели в следующий раз меня встретит в Армении лишь надмогильный памятник дяди?! - склонив голову, промолвил вполголоса Абэк, словно говоря сам с собой.

Зарубин молчал.