Спасение потерпевшего крушение английского ледокола произвело настоящую сенсацию за рубежом.

Со всех станций мира поступали выражения глубокой благодарности, приветствия и поздравления в адрес подводного города. Стоявший на краю гибели ледокол со всем экипажем был спасен. Развив большую скорость, «Октябрид» уже через полчаса после первого сигнала бедствия пришел на помощь потерпевшим, а затем снова взял прежний курс. Атомные двигатели работали с полной нагрузкой, и «Октябрид» мчался к водам Тихого океана через Берингов пролив, куда он пришел через пять дней после спасения «Сфинкса».

«Октябрид» вступил, таким образом, в воды, разделяющие два мира. Справа тянулась северовосточная граница Советского Союза - полуостров Чукотка, слева - северная окраина капиталистической Америки - Аляска…

В эти дни вышел в свет первый номер многотиражки подводного города - газеты «Боевое знание». Передовица газеты была посвящена научному походу. Интересно были составлены разделы: «На нашей Родине», «Будни подводного города», «В капиталистическом мире», «В странах народной демократии» и «Последние новости». В специальном уголке под рубрикой «Наши люди» можно было увидеть фотокарточки Николая Аспинедова, Абэка Аденца и Петра Резцова. Первая страница газеты была украшена портретами вождей. Невольно привлекали взор помещенные на видном месте поздравительные телеграммы Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Морского министерства Союза, Академии наук и газет «Правда» и «Известия».

Телеграммы же из-за границы, помещенные и разделе «В капиталистическом мире», были посвящены в основном организации спасения ледокола «Сфинкс» экипажем «Октябрида».

Среди многочисленных благодарственных телеграмм от экипажа и пассажиров ледокола «Сфинкс» была и такая:

«Я рад, что полярные льды даровали мне счастливую возможность посетить ваш чудо-корабль «Октябрид».

Всегда мечтал и теперь не перестаю мечтать о том, чтобы жить и работать с вами.

Выпускник Лондонского океанографического колледжа гидролог Манко Унфильди».

Выход первого номера газеты «Боевое знание» создал праздничное настроение на «Октябриде». Свежие номера газеты переходили из рук в руки.

Заведующий типографией Борис Бабин чувствовал себя на седьмом небе. Он счел своим долгом лично посетить всех ведущих ученых подводного города, чтобы выслушать их отзыв о выпущенной газете. В первую очередь он зашел к Илье Григорьевичу Дерягину, с которым встретился в самолете, когда вылетал с Москву за шрифтами для типографии подводного города. Он и теперь был убежден в том, что Дерягин остался крайне доволен им, как собеседником, во время их совместного полета.

Дерягин от души поздравил заведующего типографией с удачным выпуском номера, и они вместе вышли из парикмахерской, где его разыскал Бабин.

- Борис Панкратович, давайте поднимемся на верхнюю палубу, там сейчас идут спортивные состязания. Заодно и поглядим оттуда на землю нашей Родины!

- Илья Григорьевич, а я и так чувствую себя с землей нашей Родины!

- Ну да, как и мы все - душой и мыслями.

- Нет, почему же только душой и мыслями? Я ведь оказался чуточку похитрее вас: взял с собой ящичек с родной землицей. Как только поддамся тоске или захочется быть на родине, встану на ящичек - и сразу как-то легче на душе становится! - объяснил Бабин, и снисходительно добавил: - Но вы, конечно, подите, поглядите - я вам препятствовать не стану.

И приветливо откланявшись, он не спеша удалился.

Дерягин молча и изумленно посмотрел ему вслед.

- Что за странный человек… - почти вслух пробормотал он и вошел в кабину лифта, поднявшего его на вершину «Октябрида». Был ясный полдень. Корабль шел со средней скоростью. Справа отчетливо вырисовывались берега Отчизны. Было холодно и потому все поднявшиеся на броню подлодки оделись потеплее. Из мощного громкоговорителя лилась песня, ветер подхватывал ее и нес далеко-далеко…

- Илья Григорьевич! - услышал Дерягин дружный зов.

Группа молодых женщин и мужчин состязалась в беге на коньках по обширному, зеркально-гладкому сталолитовому полю. Окружив Дерягина шумной толпой, они вскоре умчались прочь по сверкающему полю катка, стараясь перегнать друг друга.

В этот день было назначено открытие больших спортивных состязаний. Игры должны были проходить одновременно и на широком поле на самой вершине подлодки, и во внутренних спортзалах плавучего города. В состав этих спортивных состязаний входили: бег на коньках, на колесных лыжах, плавание, водолазный бег, футбол, шахматы, баскетбол и вызывающий самый горячий интерес авто-мото-велобег. В состязаниях участвовали почти все, кто находился на «Октябриде», если состояние здоровья не препятствовало этому.

Соревнования должны были происходить каждое воскресенье (если, конечно, не возникало никаких осложнений с маршрутом и с выполнением очередных заданий «Октябрида»), и в них могли участвовать все желающие, хотя, конечно, при составлении основных команд производился строгий отбор.

Пожилые октябридцы принимали участие в организованном шахматном турнире.

К числу особо излюбленных видов спорта относилось подводное плавание, имевшее специфическое значение для работ экипажа «Октябрида».

Абэк, Елена, Утесов, Бухникадзе, Солнцева, Фролов, Нестор Атба и еще несколько человек из молодых октябридцев считались мастерами водолазного плавания.

Абэк же был особенно озабочен тем, чтобы возможно скорее научить октябридцев управлять специальными реактивными аппаратами личного пользования. Дело в том, что опыты с новоизобретенными летательными приборами хотя и были успешно проведены еще в Москве, однако широкое их применение затруднялось тем, что они требовали от спортсмена значительного физического напряжения. Но когда в лаборатории Абэка Аденца был открыт новый вид сверхлегкого вещества - астероидина, - задача использования этих аппаратов значительно упростилась, ибо заметно облегчался вес самого костюма и реактивного двигателя-зонтика.

Надев лыжи, спортсмен пристегивал наплечные лямки к поднимающемуся над плечами двигателю-зонтику. Энергия, которой были заряжены атомные микроаккумуляторы, приводила в движение зонтик, и спортсмен плавно отрывался от земли силой реактивного двигателя, прямо пропорциональной его удесятеренному весу.

В особых цехах лабораторий «Октябрида» по заданию Абэка Аденца сумели приспособить к этому замечательному костюму-самолету специальные лыжи также и для надводных состязаний, длина которых не превышала метра, а ширина - тридцати сантиметров. Под зонтичным двигателем были расположены особые атомные микроаккумуляторы, которые служили балансирами во время скольжения по воде или полета в воздухе.

Во время приземления астероидиновый зонтик-двигатель выключался, а атомные микроаккумуляторы, расположенные вокруг зонтичного круга, давали возможность спортсмену благополучно и плавно опуститься на землю.

* * *

Пройдя близ Чукотки, «Октябрид» плавно, без толчков и рывков, взял курс на юго-восток. Внизу пенились волны, и за кормой оставался длинный след, похожий на плывущего дракона, грива которого билась о корпус плавучего гиганта, а туловище, извиваясь, тянулось до самого горизонта.

Подводный город безраздельно властвовал в необозримых просторах океана.

Уже был близок островок Матвеева.

Состязания на открытом воздухе подходили к концу. Раздалась команда очистить верхнюю броню, ибо финальные игры должны были происходить во внутреннем бассейне «Октябрида» и на баскетбольной площадке.

Услышав сигнал об окончании соревнований, Беата и Веллингтон, особенно сдружившиеся за последние дни, отделившись от остальных, решили спуститься вниз пешком. Но когда они вошли в броневую оболочку подлодки, широкое сталолитовое шоссе, отлого спускающееся вниз, вызвало у них невольное желание ускорить шаг, и они даже не заметили сами, как перешли на бег. Бежать было легко и приятно. Веллингтон напрасно старался догнать Беату.

За одним из поворотов сталолитового шоссе они чуть не налетели на группу конькобежцев, которые, весело перего-вариваясь, спускались вниз. Среди этой группы Беата заметила Елену, Солнцеву, Эвелину и Варю.

- А-уу!.. - звонким голосом крикнула им Беата, пробегая мимо и не замедляя бега.

Веллингтон, смеясь, помахал рукой и тоже обогнал их, стремясь поравняться с быстро убегавшей Беатой. Хор восклицаний и шуток гремел вдогонку Беате и Веллингтону, пока они не скрылись за очередным поворотом шоссе.

Беата была подхвачена упоением бега, ей совсем не хотелось останавливаться. Справа и слева вдоль извивающегося тоннеля открывались и исчезали какие-то промежуточные ходы и коридоры. Беата решила сыграть шутку со своим отставшим спутником, спрятавшись в одном из этих проходов. Добежав до следующего коридора, она метнулась туда и быстро забралась вглубь.

Запыхавшийся Веллингтон промчался мимо прохода, но обнаружив на следующем повороте исчезновение своей спутницы, он решил окликнуть ее.

- Беата!.. Беата!.. - повторило его зов гулкое эхо.

Никто не отозвался. Веллингтон умолк, оскорбленный поступком спутницы.

Издали послышалась протяжная хоровая песня - то подходили конькобежцы.

Веллингтону не хотелось, чтоб его видели в таком глупом положении, и потому, ускорив шаги, он присоединился к другой группе октябридцев, решившей проехать остаток пути в лифте.

Группа эта с остановилась перед вмонтированным в стену выпуклым щитом, и кто-то нажал светящуюся кнопку рядом с ним. Щит плавно сдвинулся, и все вошли в небольшой проход, ведущий к стоянке центрального лифта. Задетый сыгранной над ним шуткой, Веллингтон, выйдя из кабины, отправился прямо к себе в каюту.

Громкоговорители оповестили, что через четверть часа в центральном бассейне начнутся чрезвычайно интересные состязания пловцов, но Веллингтона в эту минуту уже ничто не могло заинтересовать.

А в это время вот что случилось с бедной Беатой.

Забежав в промежуточный проход, она, не останавливаясь, продолжала бежать дальше. Ей казалось, что Веллингтон заметил, куда она свернула, и теперь преследует ее. Проход довольно круто поднимался вверх, сворачивая то направо, то налево.

Беата добежала до полуоткрытой дверцы какой-то сталолитовой ячейки и скользнула внутрь, прикрыв за собой дверцу. Оглянувшись, она с изумлением заметила, что находится в крохотной металлической комнатке, стены, пол и потолок которой были отшлифованы до настоящего зеркального блеска и отражали лицо и фигуру Беаты, но в каком-то искаженном, устрашающем виде.

Заметив напротив точно такую же дверцу, как та, через которую она вошла, Беата приоткрыла ее и проскользнула в соседнюю комнатку; обе комнаты были похожи друг на друга точно две капли воды. И Беата, открывая одну дверцу за другой, проходила из одной келейки в другую, точно такую же, как предыдущая и с той лишь разницей, что пол этих чередовавшихся комнатушек становился все более выпуклым.

Беата двигалась точно в каком-то страшном, бесконечном сне. Любопытство гнало ее вперед, из одной зеркально-металлической ячейки в другую.

Но вот в одной из этих клетушек она внезапно остановилась, охваченная чувством одиночества и страха.

Кругом царила полная тишина. Ни один звук не доходил до Беаты. Тогда испуганная девушка решила повернуть обратно. Но едва успела она пройти несколько ячеек в обратном направлении, как послышался какой-то раскатистый глухой гул, и Беата невольно остановилась, напрягая слух. Все умолкло.

Усталая и встревоженная Беата плелась из одной ячейки в другую. Вот, наконец, и первая ячейка, в которую она вошла из прохода. Беата кинулась к дверце - и остановилась, пораженная: дверца была наглухо закрыта толстым сталолитовым щитом. Разрыдавшись, она в отчаянии начала стучать в щит кулаками, призывая на помощь. Но никто не отзывался на стук и на крики. Кругом царила страшная тишина. Стены и потолок как бы сдвигались, грозя ей тысячами изображений ее искаженного лица…

Потеряв сознание, Беата грохнулась на холодный зеркальный пол.