Наступил наконец финал наших ожиданий; пришел за нами самолет. В тот день я был в посольстве, чтобы узнать новости. Все сомнения отпали, когда увидел группу летчиков в форме аэрофлота. С ними командир группы экипажей самолета Президента ДРВ Владимир Николаевич Хусаинов. Самолет ИЛ-18 приземлился на аэродроме Ной Бай (тогда там был военный аэродром, а ныне это Международный Ханойский аэропорт). Они прибыли разведать ближайшее летное поле в Заляме. Здесь полоса короче, чем в Нойбае. Но опытные летчики к вечеру перегнали самолет в Залям. Завтра рано утром вылет. Летим по маршруту: Ханой — Калькутта — Карачи — Ташкент — Москва. Из Калькутты полетим по расписанию линии Джакарта — Москва.

В четыре часа ночи мы на ногах. Вещи наши давно, со вчерашнего обеда, уложены в автобусе, стоящем у подъезда. В чемоданах кое-какие подарки, сувениры, теплые вещи, в которых приехали в марте прошлого года в теплый Вьетнам. Ждем команду — все должно идти по заранее составленному расписанию. Стоим возле автобуса, курим. Кто-то спрашивает:

— Почему нас так рано подняли, а не везут?

Ответы на все вопросы у водителя автобуса:

— Чтобы китайцев запутать: поднялись, не едут, значит, вовсе не поедут. А мы подождем, подождем, да все равно поедем. — Хохочем. А вообще этот наш водитель балагур и шутник. С ним всегда весело.

Вот, наконец, мы на аэродроме Залям. Ровно год назад здесь мы приземлились на стареньком самолете ИЛ-14. Отсюда же улетаем. Как быстро пролетело это время! В то же время как оно долго тянулось! Скоро попрощавшись с провожающими, идем к самолету. Нас встречают девчата-стюардессы. Их трое. Готовят завтрак. Все, расселись, готовы к взлету!

Напрасно радуемся, вылет откладывается. Предлагают покинуть самолет и находиться в здании аэропорта. Я выхожу одним из последних. Тут меня окликнули, сзади. Женский голос:

— Товарищ майор, а Вы нам не поможете? — Я поворачиваюсь к голосу. Там, рядом с буфетом стоят девчата и улыбаются.

— Какой может быть разговор? Таким красавицам — да не помочь? С превеликим удовольствием. Что делать?

Нужно открыть консервные банки.

В высоких, с локоть, жестяных банках — сосиски. Не нашего производства. Надпись на немецком и русском языках. Девчата раскладывают их по тарелкам и ставят на подогрев.

Работа ладится, шутки, смех этому не помеха. Между прочим выясняется кто откуда, кто что любит… И… кого любит.

Оказалось, девчата давно летают на линии Москва — Джакарта. Не впервой заворачивают их в Ханой. Откуда знают, что я майор? Не знают они этого, просто решили пошутить. Если ошибутся, назовут капитана майором — ничего страшного, будет капитану приятно. Если подполковник… — едва ли полковник в Вашем возрасте, тоже приятно.

Тут кто-то из девчат замечает:

— Вы соскучились по соленым огурцам? Верно? Угадала? — Угадывать-то тут нечего: я с самого начала кошу взглядом на поднос с солеными огурцами. Наверно и шевелю желваками, глотая слюну. Будешь глотать, если целый год их не видел и не пробовал. Только огурцы средних полос пригодны для соления. Я не строю из себя скромника.

— Ой, ой! Как мы сразу не догадались? Пожалуйста, пожалуйста, берите, кушайте. Вот хлеб. — Другая уже подносит ко мне весь поднос. Я отправляю в рот несколько кусочков.

— Давайте, девочки, предложим Каиму (а мы уже перезнакомились), еще чего-нибудь отечественного. Под эту закусочку, а? Не возражаете? — Как откажешься? Конечно, хочу!

Откуда-то появляется шкалик водки. Сто грамм. Хорошо ли, если выпью? Что подумают? Девчата будто угадывают мои мысли:

— Мы тоже с Вами. Поздравляем с возвращением!

— С возвращением?

— Считайте себя как у себя дома, здесь, в самолете, Вы- на Родине! — У девчат в руках шкалик коньяка. Выпиваем. Как мне хорошо! Они понимают мои чувства, многих таких как я провожали и встречали эти девчата. Спасибо им!

Задержка недолгая. Скоро взлетели.

После набора высоты — завтрак. Я сижу на своем месте, завтракаю. В моей тарелке огурчиков больше, чем у моего соседа. Танечка улыбается: мол, ешьте, ешьте, Вы заработали!

Вот так начинается наше возвращение на Родину: улыбки милых стюардесс, соленые огурцы. И светлые грезы…

Летим над Лаосом. Горы, долины. Через некоторое время бескрайний простор океана слева в иллюминаторе, темно-голубой цвет которого незаметно соединяется с голубизной неба.

Прилетели в Калькутту. Многолюдный аэропорт. За железным забором толпа зевак. С любопытством смотрят на нас. Здесь легкий завтрак: соки, фрукты. Не больше. Доллары, выданные на дорогу (на непредвиденные случаи) не расходуем. Пока нас кормят. Все идет нормально. Мы здесь не пассажиры спецрейса, а обыкновенные пассажиры, следующие по маршруту Джакарта — Москва.

Следующая посадка в Карачи. Взгляд на город с высоты птичьего полета непосредственно перед посадкой. Замечаем несколько военных городков. Плац для строевых занятий, строи солдат (мы же военные, знаем, что к чему). Ясно различаются шагающие шеренги… характерные признаки всех военных городков.

Аэропорт полупустой, очень мало пассажиров.

В Ташкенте приземляемся поздно ночью. Ступаем с трапа на родную землю. Некоторые пробуют твердость под ногами, иные подпрыгивают, еще им не верится, что мы на родной земле.

Кормят в ресторане, находятся в карманах пролежавшие целый год десятки и пятерки. К хорошим закускам прикупают спиртного. От радости российский человек всегда выпьет, это уж так принято.

Утром приземляемся в Шереметьево. Здесь еще лежит снег, как тогда, когда мы отсюда улетали. Вот она — столица! Блестит огнями, улыбается — встречает своих из дальних краев.

Несколько дней на оформление документов, расчетов, отчетов. Нас устроили в приличной гостинице, но я живу, то есть ночую, у брата моей жены. Здесь у него за день до отлета во Вьетнам, мы открыли бутылку старки («Старая водка»), и оставили ее не допитой — допьем после благополучного приезда. Допиваем ее. Все меня поздравляют.

Но душой я уже в Пензе, где меня ждут жена и дети…

Поезд прибывает утром. Беру такси и немедленно домой. Мои все дома, ждут. Детей жена не пустила ни в школу, ни в садик. Горячая встреча: жена в слезах радости, старшая дочь тут же на колени и никуда больше. Только младшая сторонится — не узнает. Это результат моей секретной командировки. Комок в горле, не выдержал — заплакал. Плачу, не скрывая слез. Тогда Лиличка прижимается (не ко мне!) к матери и спрашивает:

— Мамочка, почему этот дядя плачет?

Что-то хочу сказать, ответить младшенькой, но комок в горле не дает мне сказать, ответить ей. Как тебе объяснить, доченька? Ты еще не знаешь, что такое война, смерть, расставания и встречи. Этим ты счастлива. Радуйся, приехал твой отец. Насовсем приехал.

— Иди ко мне, доченька, — И посадил ее на колени. — Не дядя я, твой папа!