— Комбез как на меня сшит, — одобрил я фасон, проверив липучки на многочисленных карманах и убедившись, что ничего нигде не жмет.

— А то! Это тебе не ателье в подвале, это форма реальных военсталов. — Суровое лицо монаха, которого Кардинал отправил с нами, растянула щербатая, без двух резцов, улыбка. — Это не то фуфло, в котором пацаны в Зону ходят. Это материальная помощь от пиндосов.

Чингиз справился со шнуровкой ботинок, попрыгал на месте и презрительно скривился:

— Ты гонишь, поп. Не видал я такой формы ни разу.

— Конечно, не видал. — Монах умел держать себя в руках, хотя было заметно, что за попа он готов был забыть о второй щеке. — Она ж к частям у Периметра не доехала. Дорогая ведь, продать можно, баблос срубить. А солдатики в старье походят. Не все ли равно, в чем дохнуть в Зоне?..

Чингиз кивнул, удовлетворившись объяснением. А я заскрежетал зубами: ничего, скоро этот беспредел закончится. Я наведу порядок.

Нацепив рюкзак и повесив на плечо «калаш», я чуток успокоился и даже повеселел. Что есть, то есть: упаковались мы основательно. У каждого по автомату и пистолету, боеприпасы, аптечки, вода во флягах, консервы с расчетом на неделю похода, водки два литра — не бухать ведь идем, но по делу. Что еще, скажите, для счастья двум бродягам надо?

Получив благословение Кардинала, мы распрощались с сектантами и при полном параде выдвинулись из переулка. Хватит по Чернобылю-4 бродить, нас ждет ратный подвиг в Зоне. Кем-кем, а крестоносцем я еще не был. Ничего, когда-нибудь все случается в первый раз.

Спрятавшись от глаз монахов за углом дома, я полез за пазуху выуживать подаренное распятье, чтобы избавиться от него. Но тут мое внимание привлек желтый микроавтобус, притормозивший у остановки с навесом от дождя.

— Чингиз, стопани его! Он не должен уехать! — рявкнул я и с ужасом понял, что мой товарищ слишком уж буквально понял просьбу. — Нет! По колесам не стрелять! Водилу брать живым!

Военстал с явным сожалением дал очередь в небо и махнул рукой, мол, не спеши, извозчик, а то успеешь — на тот свет. Микроавтобус, который только-только начал разгоняться, остановился. Я подбежал, жестом велев водиле, мужику лет сорока, открыть дверь.

— Шеф, подкинь! — как можно обаятельней ощерился я, встав на подножку. — Это ж рейс до Чернобыля пятого?

Водила смерил меня презрительным взглядом:

— Читать умеешь? У меня маршрут четко обозначен!

— Лады, значит, нам по пути. — Я протиснулся в салон, обнаружив, что он полупустой. — Сколько за проезд?

— Пять гривен.

Я сунул водиле десять долларов:

— Высадишь, где скажу.

— Маршрутное Такси останавливается только на остановках! — буркнул мужик, но баксы взял, воровато оглянувшись на пассажиров, которые все как один пялились в пыльные стекла.

— В виде исключения! — подмигнул водиле Чингиз.

Дверь закрылась, маршрутка резво сорвалась с места.

Забавно было наблюдать, как на нас косятся пассажиры. Редкие пойманные взгляды разнообразием не отличались. Типа совсем уже бродяги охамели: при свете дня в снаряге да со стволами шастают по городу. А к Периметру уже на автобусах раскатывают. Ни стыда, ни совести!

Серые лица. Мужчины и женщины, раздавленные бытом — высокими ценами на продукты и коммунальные услуги. Их дети не бегают на танцульки в ночные клубы, не ездят на немецких лимузинах и не учатся в престижных вузах. Их соседи жрут самогон декалитрами и горланят по ночам матерные песни… Лучше уж в Зоне выжечь мозги радиацией и накормить собой псевдопсов, чем вот так!..

Я едва не прозевал нашу остановку по требованию.

— Шеф, здесь, пожалуйста!

Мы вышли посередке между номерными Чернобылями. Не успела еще маршрутка скрыться из поля зрения, как мы кинулись к Периметру.

* * *

Тут от шоссе до Зоны — полета метров по пахоте, которая есть контрольно-следовая полоса. Мы ж сюда не ворон считать приехали, у нас намерения очевидные. Поэтому медлить никак нельзя. Я специально выбрал именно этот участок Периметpa — здесь Зона отделена от нормального мира лишь колючей проволокой в несколько рядов. И неудивительно, это же сектор ответственности украинского контингента. Хотя согласно штабным картам здесь гордо возвышается стена. Но то ли у меня обман зрения, то ли ее попросту нет. Почему-то. Объяснить, почему? Просто какой-то генерал подарил жене соболиное манто — и махнул, не глядя, подпись под актом приемки. И боссы строительной фирмы довольны, и молодая супруга устроила «своему лютому варвару» ночь страсти. В общем, все в шоколаде.

Кроме тех, кто платит налоги и умирает, защищая Периметр от мутантов.

Оставляя за собой четкую вереницу следов, я прекрасно понимал, что мы очень рискуем: то ли проскочим без проблем, то ли придется стрелять. Иной раз можно пешком идти к колючке. А бывает, только собрался на ту сторону — а тут наряд ооновцев. Да не наших, с которыми можно договориться за пачку сигарет и пузырь водки, а штатовских, звезды с флага им в глотку. С пиндосами мы, бродяги, переговоров не ведем. И это не принцип, это инстинкт самосохранения.

Чингиз споткнулся на ровном месте и едва не вспахал носом и так рассыпчатую землю.

— Не отставай! — подбодрил я товарища.

А вот и первая линия проволоки — шипы ржавые, опасные.

Сжимая деревянные накладки на длинных ручках, я ловко орудовал специальными ножницами, сделанными еще во Вторую мировую. Нашел их в кузове сектантского «Урала». Молодцы предки, металла не жалели, инструмент получился надежный — сколько лет уже радует лазутчиков, кромсающих проволочные заграждения.

Чингиз присел рядом и, выставив перед собой автомат, вел наблюдение за дорогой. Это у нас самое опасное направление. Оттуда надо ждать врага.

И вот — враг легок на помине.

— Край! — подал голос Чингиз, и я, не оборачиваясь, услышал звук мотора.

Значит, судьба-злодейка работает с нами по второму варианту. А ведь мы еще даже не в Зоне. Придется стрелять. Плохо, очень плохо. Кинув взгляд через плечо, я увидел желто-голубой колесный БТР, неспешно кативший по асфальту.

Не сидится парням на базе! Ну выгнали вас на патрулирование, так тихонечко спрячьтесь в кустах, соляру слейте и продайте. На вырученные гривны можно купить газировку, комиксы, пирожки с капустой и мороженое с джемом. Шутка. Водку можно купить, на пол-ящика точно хватит.

Лежа на спине, я орудовал ножницами еще усердней, чем прежде, хотя куда уж усердней. Куски проволоки падали на землю. Первая линия позади, вторая готова. Проползти чуть дальше, подтянуть за собой рюкзак… Третья линия.

— Быстрее, Край! — Чингиз тоже залег, чтобы меньше отсвечивать. Да только это не поможет, нас все равно засекут, я уверен в этом на все сто.

Внезапно БТР остановился метров за полтораста от «места незаконного проникновения», то есть от того участка дороги, с которого мы сошли на КСП. Я уже приготовился увидеть во всей красе дежурный наряд с собаками, но недра десантного отделения бронемашины явили на свет лишь одного бойца. Приспичило пареньку по-маленькому, вот и тормознули.

Четвертая линия. Сколько их тут, а?..

— Чингиз, — прошептал я, — ползи за мной. Черт, как некстати нагрянули ооновцы! А вообще они подозрительно спокойны — наверняка ведь уже прошел сигнал о нарушении целостности Периметра. Оборвалась проволока — разомкнулась цепь, страшный мутант спешит в гости к мирному населению, надо принять меры. Или того хуже — злобный сталкер проник на запретную территорию, и крайне важно его обезвредить, пока он не вернулся, напичканный артефактами, опасными для людей.

И при всех этих ужасах ооновцы вообще не чешутся. Пописать вон остановились. Хотя… таких сигналов у них по десятку в день. Проволока-то ржавая…

Пятая линия. Чингиз ткнулся головой в подошвы моих ботинок.

— Чего ты там возишься?!

Я сделал вид, что не расслышал вопроса. Иногда моему товарищу лучше бы вообще не открывать рот.

— Засекли! — сдавленно пробормотал Чингиз. — Засекли нас!..

— Что?! — Я приподнял голову.

Таки да, заметил нас товарищ, который выбрался из БТР, чтобы облегчиться. У-у, глазастый! И мало того, что высмотрел, еще и коллегам наябедничал. А это уже нехорошо. Я бы сказал — очень плохо.

Загрохотали выстрелы, пули просвистели значительно выше ограждения.

Молодцы бойцы, уважаю! Если в уставе написано, что сначала надо дать предупредительный залп, то вот вам глупый расход боеприпасов. Спасибо, дорогие, за пару секунд дополнительного времени. Нам сейчас каждое мгновение дорого. Вы еще в мегафон поорите, что, мол, уважаемые граждане, вы нарушаете кучу законов, поэтому добровольно сдавайтесь, иначе миротворческие силы вынуждены будут открыть огонь на поражение.

Щелчок — упал кусок проволоки, в сторону его, чтобы не мешал. Еще щелчок — еще кусок. Еще…

Ага, таки вытащили мегафон, что-то кричат. Точнее, один кричит, а остальные спрятались в кустах. Верное решение — мало ли, вдруг стрелять начнем? Кому охота подставляться под пули?

БТР сорвался с места и покатил по дороге. Тоже вариант. Зачем портить КСП, если можно положить бродяг из пулемета, а потом отправить парочку молодых бойцов, чтобы вынесли трупы на асфальт?

Всё. Шестая линия оказалась последней. Я вытащил рюкзак и откатился в сторону. Я — в Зоне. И вот тут не зевай. Казалось бы, разница в несколько метров, а совсем иной мир со своими непостоянными законами и традициями.

Ножницы больше не нужны, я бросил их. Выходить из Зоны планирую с гордо поднятой головой. Больше под проволокой ползать не хочу и не буду.

Так, теперь бегом к оврагу, вот к тому, что правее. Там нас точно не достанут, даже если начнут долбить из малокалиберной пушки, установленной в башне БТР. Жизнь налаживается!

— Я застрял, — бесстрастно сообщил мне Чингиз.

Если честно, я сначала не поверил. Думал, что это у него такой военсталкерский юмор.

— Ты что сделал?.. — Я едва сумел выдавить из себя эти слова.

Я прорезал проход, а этот знаток тактики и стратегии умудрился вляпаться в колючку, как последний «дух» первого года службы?! Ему, видите ли, лень было снимать рюкзак, и он пополз на животе и конечно же зацепился, дергаться начал и еще больше увяз. А в положении лежа рюкзак снять фикус получилось.

На миг у меня возникла шальная, просто-таки безумная мысль: а не бросить ли Чингиза здесь, пока не поздно и есть шанс уйти от ооновцев?!

— Беги, Край. Я тут сам как-нибудь… — Чингиз скорчил такую виноватую рожу, что мне захотелось хорошенько врезать ему в челюсть.

Ну-ну. Сам он в колючку влез, а выпутываться мы уже вместе будем.

Раз такое дело, я встал в полный рост и дал залп по миротворцам. А то притихли что-то, небось пакость какую задумали. Мои выстрелы отвлекут вояк от коварных замыслов.

И тут БТР остановился, башня повернулась и…

Я едва успел упасть и вжаться в землю. Пулемет, спаренный с пушкой, взрыхлил почву в шаге от меня и порубил веером пуль колючку в куски.

— Живой? — спросил я, когда выстрелы стихли.

— Вроде того, — ответил Чингиз.

— Сейчас… — Я оторвал лицо от земли. — Подползу и срежу лямки. Только не дергайся, лежи спокойно.

— Не надо.

— Надо! И не спорь со мной, Чингиз! Не зли меня!

Послышался лай собак. Чингиз засопел, заворочался и через секунду оказался рядом со мной.

— Не понял?! — возмутился я и тут же сообразил, что массированная долбежка из пулемета освободила моего товарища, уничтожив целый сектор проволочного заграждения.

А то, что мы живы, — чудо, не иначе. Вот потому миротворцы и расслабились: мы просто не могли уцелеть под ураганным огнем.

— Побежали! — скомандовал я и рванул к оврагу, моля Хозяев, чтобы Чингиз все правильно сделал, ибо я не нянька, не могу все время вытирать ему сопли.

Позади раздались крики, кто-то начал стрелять из автомата, пули просвистели над моей головой, но я и не думал сбавлять скорость. Если не доберусь до оврага, все равно шансов выжить не будет. Попади я в плен к миротворцам, лучшее, что меня ожидает, — тюрьма, а это не жизнь.

Гулко грохнула пушка БТР. Земля впереди поднялась и кинулась на меня комьями и пылью. Я резко свернул в сторону, упал, тут же вскочил и опять побежал — на сей раз зигзагами и пригнувшись, чтобы как можно меньше подставляться. Что там Чингиз? Как он?..

Я подбежал к обрывистому краю оврага и не раздумывая прыгнул вниз. Сломаю ли я ноги, еще неизвестно, а если замешкаюсь — пулю схлопочу, факт.

Внизу, метрах в десяти, рос орешник. Вот в него-то я и угодил.

Ветки жестко ударили по ногам, расцарапали лицо. С меня сорвало рюкзак, но автомат я удержал. Когда ж все это закончится, Господи? Эй, Хозяева, вам не надоело испытывать Максимку Краевого?! Я завис в ветвях, как парашютист, свалившийся в джунгли. Вот только тут не джунгли, а я не парашютист.

Остаться в Зоне без оружия — верная смерть. Лучше уж ребро сломать, неудачно сгруппировавшись. Потому я и не выпустил из рук «калаш». Но что самый крутой ствол может поделать против обычной аномалии?

Ведь я умудрился запрыгнуть в поле действия «воронки». На краешек, но… малейший дополнительный сигнал — и она сработает.

Я вцепился в ветки, завороженно глядя на темное пятно в центре аномалии. Над пятном кружили черные перья — видать, недавно глупая ворона решила отдохнуть на веточке, да неудачно. А чем я лучше птички-мутанта?

Поначалу я ничего не почувствовал, будто «воронка» вообще не обратила на меня внимания, если так можно сказать о взбесившейся гравитации.

Свистнув в воздухе, с грохотом разорвался снаряд на противоположном, покатом склоне оврага. Это и послужило сигналом для аномалии. В нагрудном кармане завибрировал детектор, а я вдруг почувствовал, как меня потянуло к центру «воронки».

Воздух над темным пятном задрожал и потек волнами. Я моргнул и попытался отвести взгляд — незатухающие вопреки законам физики волны притягивали меня, манили. Мне хотелось разжать пальцы и соскользнуть с веток вниз.

Чтобы прийти в себя, я прикусил нижнюю губу до крови. Боль чуток отрезвила. Вместо отупляющего желания нырнуть в «воронку» нахлынула злость. Блин, ведь я, безумно рискуя, спустился в этот овраг, я бежал под пулями и таки оказался вне сектора обстрела БТР. Так зачем же меня окунать в аномалию?! Разве Максимка Краевой мало страдал?!

И вообще, где Чингиз, когда его помощь так нужна?!..

— Да здесь я, чего орешь?! — Военстал стоял чуть выше зарослей кустарника и с интересом разглядывал перья на границе дрожащего воздуха. — Хватай конец!

И он швырнул мне крепкий нейлоновый тросик. Бухту военстал позаимствовал у монахов, а я еще посмеялся над ним, мол, в Зоне с горами напряженка, не сезон. Это получается, он был прав, а я конкретно протупил?..

Чтобы схватиться за веревку, надо освободить руку. Я же одной ладошкой сжимал цевье автомата, а второй едва держался, сопротивляясь притяжению аномалии. И притяжение это становилось все сильней и сильней. Я прекрасно понимал, что скоро ослабну и свалюсь в самый центр «воронки», но все же ничего не предпринимал. Не люблю выбирать между жутким и отвратительным.

— Хватай конец, — терпеливо повторил Чингиз. — Я тебя вытащу. Обещаю.

Вдохнув поглубже, я отпустил ветку.

И рухнул вниз.